Блуждающая в пустоте

XIV Завет Крови

Первый Коготь собрался.

— Когда он проснется? — спросил один из них. — Нам нужно выступать, пока людишки все еще прячутся по убежищам.

— Проснется где-то через час. Он уже близок к пробуждению.

— Его глаза открыты.

— Они открыты уже несколько часов, но он нас не видит. Его сознание не воспринимает большинство внешних раздражителей. Может, он слышит нас — Мне не хватает данных, чтобы сделать точный вывод.

— Ты сказал, что он умрет. Он сказал, что будет жить, мучаясь от боли. Кто из вас прав?

— Начинаю думать, что прав он. Его физиология постоянно изменяется, а это не обязательно смертельно. Но со временем боль разрушит его, так или иначе. На его пророческий дар более не стоит полагаться. Сейчас нет существенных различий в работе мозга во время видений и обычных кошмаров. Каким бы биологическим чудом это ни было, и какое бы сочетание генов не одарило его пророческим даром, оно начинает исчезать из его крови.

Талос улыбался без улыбки. Он не проронил бы ни слезинки, лишившись своего дара предвидения. Ради этого можно было даже смириться с постоянной болью.

— Мы так и думали, Живодер. Он ошибся насчет Фаровена на Крите. С тех пор он ошибался все чаще и чаще. Он ошибся насчет того, что Узас убьет меня в тени титана. Он ошибся и с тем, что мы погибнем от рук эльдар. Ксарл уже мертв.

Какое-то время спящий не слышал голоса. В глубокой тишине воздух звенел от напряжения

— Его генное семя все еще управляет телом куда более агрессивно, нежели должно. Оно также поглощает его генетическую память и биологические отличительные признаки.

— …поглощает?

— Впитывает. Вбирает в себя, если хотите. Его прогеноидные железы являются рецепторами для уникального изъяна в его генетическом коде. В другом носителе эти изъяны и не были бы таковыми вовсе. Они могли бы создать превосходнейшего, отличнейшего легионера.

— Мне не по душе твой взгляд, Вариель.

— Тебе не по душе все, что касается меня, Сайрион. Твои мысли меня совершенно не волнуют.

И вновь воцарилось напряженное молчание.

— В Легионе всегда говорили, что Тсагуальса проклята. Я чувствую это в своей крови. Мы умрем здесь.

— Теперь ты говоришь как Меркуциан. Никаких шуток, нострамец? Никакого оскала, за которым можно спрятать собственные грешки и изъяны от братьев?

— Следи за языком.

— Тебе не запугать меня, Сайрион. Быть может, этот мирок и в самом деле проклят, но проклятье может внести ясность. Прежде чем впасть в дрему, Талос говорил о том, что знает, как поступить с этим миром. Мы задержимся тут ровно столько времени, сколько потребуется для достижения наших целей.

— Надеюсь, ты прав. Он больше не бормочет и не кричит во сне.

— То было пророчество. Сейчас же он блуждает в воспоминаниях. В том, что уже было, а не в том, чему только предстоит произойти. Он видит сны о прошлом и о своей роли, которую он в нем сыграл.

«Громовой ястреб» Ультрадесанта вздрогнул на реактивной струе, со смертоносным спокойствием дрейфуя над бастионами крепости. Его ракетные установки были пусты, отделения высажены, и теперь он парил на позиции, облегчая носовые орудия и поливая оборонительные платформы крепости безжалостным огнем из тяжелых болтеров. Каждые тридцать секунд хребтовой турболазер десантно-штурмового корабля испускал пучок энергии, и очередная орудийная платформа исчезала во вспышке синего света. Брат Тир из Коллегиата Демеса наблюдал за пикт-экранами, пока десантный корабль выполнял очередной неуклюжий маневр. Держа латные перчатки на рычагах управления, он заставил тяжелые болтеры уничтожить последние уцелевшие расчеты управляемых сервиторами орудий на парапетах замка.

— Цель уничтожена, — он передал по воксу пилоту, — оборонительная платформа типа «Сабля», экипаж — два сервитора.

Брат Гедеан из Коллегиата Артея задал вопрос, не отворачиваясь от того, что происходило за лобовым стеклом.

— Боезапас?

— Хватит еще на шесть обстрелов, — ответил Тир. — После этого потребуется перевооружение.

— Вас понял, — отозвался пилот.

Сверху раздался характерный грохот удара металла о металл, который ни с чем нельзя было спутать. Пилот, второй пилот, штурман и стрелок — все Ультрадесантники, прошедшие обучение в разных коллегиатах на разных мирах далекого Ультрамара — одновременно посмотрели вверх. Сверху раздался еще один удар. И еще один, и еще.

Брат Константин, восседавший в кресле штурмана, поднял болт-пистолет.

— Что-то… — начал он, но его речь прервали еще два удара по потолку. Похожие на неистовый торопливый барабанный бой удары начали раздаваться вдоль борта. Константин и второй пилот по имени Ремар одновременно отстегнули ремни безопасности и направились из кабины экипажа по лестнице в погрузочный отсек. Как только они вошли, им открылся вид срываемого с петель люка и стон гнущегося металла. Грохот и треск ворвались внутрь вместе с воздухом, а с ними пришли и враги.

— Аварийный протокол, абордаж, — передал брат Ремар по воксу Гедеану, находившемуся в кокпите наверху. «Громовой ястреб» тут же начал набирать высоту, устремляясь вверх на яростно ревущих двигателях. Ремар и Константин остались стоять, прикрывая спинами трап для экипажа с оружием наизготовку.

Первым появился сломанный цепной топор. Зубья из адамантина были истерты и сломаны от выпиливания люка. Кусок железа небрежно бросили внутрь, и он с грохотом упал на палубу. Следом возник воин Восьмого Легиона. Череполикий злобно косился сквозь дым, когда он проскользнул на палубу почти со змеиным изяществом. Внушительных размеров турбины прыжкового ранца, правда, сделали его появление чуть менее грациозным.

Константин и Ремар открыли огонь из пистолетов, и воин упал на пол, не успев извернуться и выставить бронированный наплечник, чтобы защитить голову. До того, как первый захватчик коснулся пола, другие уже протиснулись в проделанную дыру. Оружие уже было в их руках — болтеры, ответившие своей бурей огня.

Оба Ультрадесантника упали — Ремар был мертв. Его внутренности вперемешку с осколками брони размазало по трапу. Константин истекал кровью из тяжелых ран на груди, животе и шее.

— Пошел, пошел, — скомандовал по воксу Ксарл. Он повел Узаса и Рувена вверх по лестнице. Сайрион замешкался, обернувшись туда, где сидел Талос, согнувшись над телом их последнего брата. Пол в том месте, где упал Сар Зел, был измазан кровью и усыпан осколками брони.

— Он мертв, — произнес пророк. Он не стал доставать свой редуктор, чтобы приступить к извлечению генного семени Сар Зела, и не поднялся в кабину вслед за остальными. Он остался там, где был, вертя в руках шлем Сар Зела. То, что осталось от лица воина, было залито кровью. Сайрион слышал доносившиеся сверху крики и звон клинков и почти разозлился на Талоса за то, что из-за него пропустил все веселье.

— Оставь его, — произнес он. — Ксарл может вести корабль.

— Я знаю, — Талос оттащил тело в сторону и привязал его ремнями безопасности. Сайрион помог ему, хоть и с некоторым опозданием. Десантно-штурмовой корабль дрожал, поднимаясь выше.

— Он зря полез первым, — продолжил Сайрион. — Нам следовало послать Узаса, после того как он расковырял дверь. Тогда бы…

Три болтерных снаряда взорвались в боку Сайриона, и вырванные осколки брони звонко застучали по стенам. Воин отшатнулся, вскрикнув от боли, ударился о переборку и выпал из десантного корабля.

Умирающий брат Константин все еще держал в дрожащей руке разряженный болт-пистолет. Он еще три раза надавил на спусковой крючок со звонкими щелчками, целясь в Повелителя Ночи. В ответ Талос всадил свой цепной меч в позвоночник Ультрадесантника, позволив зубьям вгрызаться во все, что им попадалось. Хоть это и не имело уже значения, но Константин умер в яростном горьком безмолвии, ни разу не взвыв от боли.

— Сайрион, — позвал он по воксу, вынимая меч. — Сайрион?

— Я не могу… он подбил мой прыжковый ранец, — прошипел тот в ответ.

Талос бросился к вырванному люку и, ухватившись за края, снова выпрыгнул в небо. В динамиках шлема затрещал голос Ксарла:

— Ты только что…?

— Да.

Ретинальный дисплей Талоса замерцал, когда он падал. Руны вертелись, отмечая падение высоты.

Обнаружив, к чему было приковано внимание Талоса, его целеуказатель выделил крошечную фигурку Сайриона, а рядом с ней нострамскими рунами вывел информацию о его жизненных показателях. Талос не обратил на них внимания и активировал турбины за своей спиной. Теперь он не просто падал на землю — он устремился к ней.

С очередным рывком двигателей еле заметная за завесой дыма крепость стала чуть ближе. Он летел, не обращая внимания на мечущиеся над бастионами «Лендспидеры» и десантные корабли.

Приблизившись, он мог разглядеть прыжковый ранец Сайриона, сыпавший искрами и дымом. Мимо пронесся «Громовой ястреб» в зеленых цветах Ордена Зари, обстреливавший крепостные стены, даже не удостоив вниманием такие мелкие цели. А Сайрион продолжал падать.

Земля летела им навстречу. Слишком, даже чересчур быстро.

— Спасибо… — прохрипел Сайрион, — что попытался…

— Хватайся — предупредил Талос, и его работающие на износ двигатели еще раз кашлянули, направляя его вниз. Тремя секундами позже они врезались друг в друга с визгом керамита. Их контакт был напрочь лишен какого-либо изящества. Талос врезался в брата, ища закованными в броню пальцами точку опоры и, наконец, вцепился в наплечник Сайриона. Другой Повелитель Ночи потянулся вверх и схватил протянутую ему руку за наруч. Талос начал менять направление движения, включив антигравитационный двигатель своего прыжкового ранца и маневрируя поворотом турбин. Это мало что изменило. Оба воина продолжали падать, хоть и медленнее, благодаря прыжковому ранцу Талоса. Летный ранец, хоть и был древнего типа — лучше приспособленного для длительных полетов, — был уже перегружен после падения сквозь бурю из пепла и клубов дыма. На краткий миг Талос поддался эгоистичной панике: он мог отпустить руку брата и спастись, а не размазаться по пыльным равнинам Тсагуальсы. И никто бы об этом не узнал.

— Брось меня, — проговорил в вокс Сайрион, обратив свой шлем с прожилками молний к брату.

— Заткнись, — отозвался по воксу Талос.

— Это убьет нас обоих.

— Заткнись, Сай.

— Талос…

Они нырнули в очередное облако дыма, и рунические символы на ретинальном дисплее Талоса тут же вспыхнули красным. В эту секунду Сайрион отпустил руку. Талос сжал его крепче, беззвучно выругавшись.

— Брось же меня! — повторил Сайрион.

— Сбрось…прыжковый… ранец…

Сайрион схватился крепче и выругался, как и его брат мгновением раньше. Свободной рукой он расстегнул замки, крепившие двигатели к ранцу. Как только турбины отвалились, его вес уменьшился, и им удалось прекратить свое свободное падение.

Медленно, очень медленно они стали подниматься.

— Нас порвут к чертям собачьим!!! — произнес в вокс Сайрион, — даже если твои двигатели не наглотаются пепла.

Пророк пытался удержать равновесие при подъеме, а его взгляд метался между горящим небом и датчиком тяги на краю зрительного восприятия. Десантно-штурмовые корабли и «Лендспидеры» проносились мимо, одни со свистом пролетали на расстоянии сотен метров, а другие рычали гораздо ближе. Братьев закрутило и затрясло, когда мимо них на расстоянии вытянутой руки проскользнул бронированный «Лендспидер».

— Он возвращается, — сообщил Сайрион.

Талос обернулся. Сайрион был прав: боевая машина заложила крутой вираж и развернулась для атаки.

— Никто не заслуживает нашего везения, — уже второй раз менее чем за час произнес Талос. Он выстрелил в атаковавший их летательный аппарат, несмотря на расстояние между ними, но болтерные снаряды разнесло потоками ветра. Спидер летел на них, завывая турбинами. Подвесные многоствольные штурмовые пушки завертелись, готовые открыть огонь.

Трассирующий огонь обрушился на него пылающим градом. Спидер попытался уклониться, но залп прошил его насквозь. Внутри что-то взорвалось. Изрыгая дым и огонь, остатки спидера с воем пронеслись мимо беззащитных Повелителей Ночи вниз, к пепельным пустошам.

«Громовой ястреб» Ультрадесантников затмил небо перед ними, и от работы его громадных двигателей дрожал сам воздух. Медленно начал опускаться передний пандус, подобно открытому клюву кричащего грифа.

— Ты закончил? — произнес в вокс Ксарл. — Мы можем уже, наконец, убраться отсюда?

Когда они вырвались из облака пепла, стали очевидны масштабы вторжения. Расположившийся на троне второго пилота Талос подался вперед, глядя, как пламенеющие облака сменяются небесами, полными звезд и стали. За его спиной тихо выругался Ксарл.

Пространство над Тсагуальсой кишело вражескими судами — крейсерами и баржами стандартных типов, запертыми со всех сторон остатками флота Легиона.

Флот имперских космодесантников превосходил Повелителей Ночи численностью и размерами, но флагманы легиона затмевали даже крупнейшие суда имперцев. Их окружали крейсеры, обмениваясь залпами огня под переливы пустотных щитов.

— Вот он, хваленый Кодекс Астартес, — ухмыльнулся Рувен. — Сдать величайшие корабли новорожденному Имперскому Флоту… Молюсь, чтобы сегодня Тринадцатый понял, каково это — отдавать на откуп жалким людишкам свое самое мощное оружие.

Талос не мог оторвать взгляд от заполнившего небеса флота.

— Кодекс Астартес в ответе за уничтожение нашей крепости в самой жестокой атаке, каких я не видел со времен Осады Терры, — тихо произнес он. — И я бы последил за языком, пока мы не переживем все это, брат. Флот будет стремиться заблокировать все выходы из системы в открытое пространство, так или иначе.

— Как скажешь, — согласился Рувен с неприятной усмешкой в голосе. — Отыщи «Завет», Ксарл.

Ксарл уже смотрел на примитивный гололитический ауспекс десантно-штурмового корабля. Сотни рунических символов бежали по нему, перекрывая друг друга.

— Похоже, он исчез. Возвышенный, видимо, бежал.

— И никто не удивлен, — подметил Сайрион, устроившись в штурманском троне. Тела пилота и стрелка Ультрадесанта валялись у него под ногами там, где Ксарл, Узас и Рувен бросили их. Узас смотрел на братьев, не говоря ни слова, временами вдавливая пальцем триггер цепного топора, заставляя его зубья перемалывать воздух.

— Это топор Сар Зела, — сказал Талос.

— Сар Зел мертв, — ответил Узас. — И теперь это мой топор.

Талос повернулся к сцене, развернувшейся по ту сторону лобового стекла. Ксарл оставил жалкие надежды держаться подальше от поля боя и вел корабль среди дрейфующих остовов, делая все возможное, чтобы увернуться от града батарейного огня.

— Говорит Первый Коготь, десятая рота, всем кораблям, надо принять выживших.

Десятки голосов немедленно затрещали в ответ, и все спрашивали о Талосе. Некоторых беспокоила его безопасность, другие искренне надеялись, что он погиб в крепости на планете.

— Ах, — невесело усмехнулся Рувен, — вот каково быть одним из избранных Ночного Призрака.

— Ты сам мог бы догнать убийцу нашего отца, — Талос развернулся к нему. — Меня утомило твое нытье, колдун. Не стоит меня ненавидеть за то, что я был единственным, кто отомстил за смерть примарха.

— Отомстил, пойдя против воли примарха, — огрызнулся Рувен.

— Но все же месть. Мне этого достаточно. К чему продолжать шипеть и огрызаться?

— Потому что ты покрыл себя позором и славой в равной мере, всего-навсего ослушавшись приказа нашего отца. Как чудесно. Никогда еще недостаток дисциплины не приносил такую славу.

— Ты… — Талос замолчал, устав от старого спора. — Ты ноешь, как дитя, которого оторвали от материнской груди. Хватит, Рувен.

Колдун не ответил. Его растущее веселье чувствовалось в тесноте кокпита, как влажность в воздухе.

Талос не стал отвечать на вопросы в воксе. Ему было известно, что вне Десятой роты он едва ли вызывал всеобщее восхищение. Он догадывался, что столько же братьев жаждут его смерти, сколько гордятся им. Однако месть за убийство примарха принесла ему дурную славу. Он подозревал, что всеобщее пренебрежение идет скорее от стыда за отказ от погони за убийцей Ночного Призрака. В случае с Рувеном, дело, определенно, обстояло именно так.

Ксарл ответил вместо него.

— Да, да, талисман Легиона еще дышит. Мне нужен список кораблей, которые в состоянии принять на борт выживших.

В течение следующих шестидесяти секунд на релейном мониторе вспыхнули почти тридцать транспортных кодов.

— Это код «Завета», — Талос постучал по монитору. — Они все еще там…

Они вгляделись в панораму орбиты, и перед их взором скользили мимо друг друга громады боевых кораблей. Впереди, сверху и повсюду два флота сошлись в пугающем безмолвии и степенной ярости орбитальной войны.

— …ну…где-то, — не очень уверенно закончил Талос.

Ксарл переключился с атмосферной тяги на орбитальные ракетные двигатели, и челнок дернулся вперед. Глубоко в недрах «Громового ястреба» что-то издало неприятный гул.

— Вот почему летал обычно Сар Зел, — подметил Сайрион.

— Я не буду пилотом для Первого Когтя, — ответил Ксарл. — Думаешь, я буду смирно стоять в сторонке, пока тебе достается все веселье во время рейдов? Мы обучим этому раба. Может быть, Квинта.

— Может быть, — допустил Талос.

Будучи достаточно небольшим, чтобы не быть замеченным, десантный корабль летел на полной тяге. Перед ними разворачивался звездный балет орбитального сражения. Вот массивный темный корпус « Предвидения Охотника» вращался в медленной агонии, его пустотные щиты переливались всеми цветами видимого спектра. А там два ударных крейсера орденов — прародителей, содрогаясь, удирали от истерзанной «Оплаканной верности». Залпы их орудий взрывали обломки у них на пути, когда они удалялись от большего корабля, пока тот не взорвался. Эскадрильи истребителей Восьмого Легиона , управляемые сервиторами и флотскими рабами, роились вокруг крейсеров орденов — прародителей, их орудия лишь высекали искры, попадая по пустотным щитам боевых кораблей. Авианосцы и линкоры, облаченные в полночь во всем своем великолепии, выносили основную тяжесть вражеского огня. Корабли, состоявшие на службе столетиями, прекращали свое существование за считанные мгновения, обрушиваясь внутрь себя и разлетаясь концентрическими кольцами от взрывов ядерных реакторов. Другие погружались в безмолвие и холод, разрушенные до состояния дрейфующих остовов; поглощавшие их пожары давно потухли, не вынеся безвоздушного пространства.

Ксарл накренился к корпусу «Предвидения», проносясь над его массивными надпалубными надстройками, виляя между хребтовых зубцов. Какофония света бушевала со всех сторон, когда боевой корабль стрелял из своих основных орудий в меньшие корабли сверху. Ксарл проклинал яркие вспышки и летел, стиснув зубы.

— Мне этого не сделать, — сказал он.

— Если ты не сделаешь — мы умрем, — ответил Талос.

В знак согласия Ксарл уклончиво хмыкнул.

— Возьми левее, — крикнул Сайрион, глядя на гололитический дисплей. — Ты несешься прямо на…

— Да вижу я, вижу!

— Левее, Ксарл, — твердил Талос, — теперь еще левее…

— Может быть, вы болваны, сами поведете?! Закройте рты!

Даже Узас вскочил на ноги и уставился в лобовое стекло.

— Думаю, нам стоит…

— Думаю, тебе стоит заткнуться.

Десантный корабль ускорился, оторвавшись от бастионов на хребте «Предвидения», и протиснулся между двух внушительных размеров шедших на сближение крейсеров. К левому борту боевого корабля Повелителей ночи «Третье Затмение», к правому борту боевой баржи Ордена Зари «В бледном почтении». Суда обменивались вялыми залпами огня, готовясь пройти мимо. «Громовой ястреб» пронесся между ними, его двигатели завывали, а кокпит трясся.

— Вот там, — выдохнул Ксарл, снова глядя вперед.

И он был там. Колоссальный корабль горел, крутясь в пространстве, окруженный меньшими крейсерами, поливавшими огнем его незащищенный корпус. Хребтовые надстройки и бортовые батареи плевались ответным огнем, вынуждая захватчиков отойти и перегруппироваться для нового захода для атаки.

Вдоль корпуса цвета полуночи огромные буквы из древней бронзы складывались в два слова на нострамском: «Завет крови».

— Говорит Талос — «Завету».

— Ты все еще жив, — пророкотал Возвышенный. — Какой сегодня удивительный день.

— Мы в «Громовом ястребе» Тринадцатого легиона. Приближаемся к носу корабля. Не стреляйте.

Воин на другом конце вокса издал булькающий смешок.

— Посмотрим, что я смогу сделать.

— С Вандредом дела плохи, я заметил, что он больше не моргает, — Узас принялся размышлять вслух безжизненным голосом. А затем добавил совершенно не к месту:

— Талос. Когда ты прыгнул, чтобы спасти Сайриона, Рувен сказал нам не возвращаться за тобой.

— Я уверен, что именно так все и было, — пророк еле заметно улыбнулся.

Талос открыл глаза. Лампы апотекариона светили вниз, заставив его отвернуться и прикрыть глаза.

— Ну что, я умру? — спросил он.

Вариель покачал головой.

— Не сегодня.

— Как долго я был в отключке?

— Ровно два часа и девять минут. Совсем недолго.

Пророк поднялся, сморщившись от боли в суставах.

— Тогда у меня есть мир, и я покажу на нем пример. Мы закончили?

— На сегодня да, брат.

— Пойдем. Мы возвращаемся на Тсагуальсу, ты и я. Я должен тебе кое-что показать.