Боевая Магия

Глава 16

Заря застала Браяра с оранжево-чёрным тигром у южных ворот храма. В какой-то момент он сумел уговорить стражников выпустить его; он точно не помнил, когда. В его нынешнем унылом настроении тигр составлял хорошую компанию. Завернувшись в мех от своей скатки, он рассказал тигру про Эвви — какой она могла быть раздражающей, как она защищала своих кошек, и как сильно она любила новую одежду. Тигр свернулся вокруг него клубком, образовав чашу, в которой находился Браяр. Наконец он заснул.

Его разбудила главная жрица. Она мягко говорила с каменным тигром, поблагодарив его за его заботу о Браяре, пока тот потихоньку не развернулся, заняв своё обычное место у ворот.

Пока Браяр сонно смотрел на старуху, та сказала ему:

— Я думаю, после этого мы должны обращаться с привратными тиграми по-другому. В наших книгах сказано, что они — бездумные рабы нашей магии, но, судя по всему, это не так. Возможно, нам следует благодарить за это тебя. — Она коснулась одного из его опухших глаз: — Ты плакал.

На какой-то драгоценный миг он забыл. Слёзы потекли снова, когда он сказал ей:

— Они убили Эвви. Мою ученицу.

— Ты отомстишь, — сказала старуха. — Прошлой ночью с запада прибыл вестник. Твои люди подождут здесь ещё день, чтобы раненные поправились. К обеду прибудут воины из западных храмов и племён, чтобы присоединиться к вам. Парахан и Суда хотят отправиться на восток, чтобы поймать врага в Крепости Самбачу. Посмотрим. Генерал Сэруго ближе.

— Я хочу туда, — сказал Браяр, с трудом поднимаясь на ноги. — Я хочу сделать со всеми ими, в крепости, то, что они сделали с Эвви!

Старуха помогла ему встать:

— Когда ты согласился помочь Парахану и остальным, ты поставил себя под командование Бога-Короля. У тебя может и не быть выбора.

Браяр зыркнул на неё, но был слишком слаб от горя, чтобы спорить. Вместо этого он подумал кое о чём другом:

— Погодите… я не могу ехать. Я должен ждать здесь Розторн. Она скоро вернётся из гор, я надеюсь. Я сказал ей, что встречу её.

— И ты встретишь, — терпеливо сказала жрица. — Когда ты в последний раз ел?

Он покачал головой — не потому, что не хотел есть, а потому, что не мог вспомнить, когда ел в последний раз.

— Я так и думала, — сказала она. Старуха потащила его в храмовый комплекс.

Там его покормили яичным супом и момос, обжигавшим ему пальцы. Когда он поел достаточно, чтобы повара от него отстали, Браяр пошёл в палатку лекарей, и стал помогать там. На обед было карри. Джимут сидел по одну сторону от Браяра, Суда — по другую. Находясь между ними, он ел всё, что перед ним ставили, просто чтобы они не запилили его до смерти.

Браяр собирался покинуть храм, чтобы вознести молитвы за Эвви в одной из своих новых ивовых рощ, когда по дороге галопом примчался отряд гьонг-шийских воинов, нёсших жёлтое знамя посыльных. Пару из них он знал по Крепости Самбачу.

— Мы почти проскакали мимо, — сказала стражам у ворот нёсшая знамя женщина. — На вашей дороге не было деревьев, когда я была тут в последний раз! Как… — Посмотрев стражнику за плечо, она увидела Браяра. — А. Я думала, Рана придумывал про то, что ты растишь деревья на ровном месте. Ладно, не важно. У меня сообщения для Принца Парахана и Принцессы Судамини, и Капитанов Ланго и Джа!

Стражи открыли ворота лишь после того, как Ланго идентифицировал прибывших как воинов Генерала Сэруго. Вестник и её охрана завели своих лошадей внутрь. Браяру было их немного жаль. Вскоре они узнают о своих собственных потерях: о том, как вырезали Капитана Джа и его отряд. По крайней мере, они были солдатами. Они знали, что на войне их ждала смерть. Эвви не знала. Её сюда притащили Браяр и Розторн. Она не хотела иметь никаких дел с императором. Она всего лишь хотела поглядеть на горы.

Эвви много спала. Сны ей тоже снились, и они были самыми странными в её жизни. Флюоритовый медведь присутствовал в большинстве из них, переваливаясь рядом с ней от её головы до её ног, наблюдая за тем, как змеи из спинных костей и черепов разматывали её перевязки. Львы изо льда и уплотнённого снега лизали её стопы. Паук, бывший как минимум в два раза больше неё, спрыгнул с невидимого ей потолка, и забинтовал её стопы своей паутиной.

В её снах, когда медведя не было рядом, приходила женщина с нарисованным на лбу белым глазом, и спорила с ней о еде. Обычно Эвви пила суп, который приносила женщина, лишь бы та ушла. Эвви знала, что сны так не работали. Люди не уходили просто потому, что ты делаешь в своих снах то, что они хотели, но эти сны были такими же необычными, как странные вещи, которые она в них видела.

В одном из снов она спросила флюоритового медведя:

— Что страньше — девятиголовая змея или… — Внезапно она оказалась совершенно полностью бодрствующей, и говорила: — … огромные пауки, спускающиеся сверху? — Эвви села, и огляделась вокруг. Она определённо не спала. Она ощущала на себе свою изорванную одежду. Она чувствовала свой запах. Когда она в последний раз мылась?

— Ты меня чуешь? — спросила она у медведя.

— Нет, — серьёзно ответил тот.

— О, хорошо. — Сглотнув, ужасаясь от того, что она может увидеть, она заставила себя посмотреть на свои ступни. Они были там, и выглядели как её обычные, повседневные ступни. Она пошевелила пальцами. Они были затёкшие, но не болели. — Мне снилось, что янджингские юджинон ободрали мне ступни, и убили всех в крепости, но та часть была такой правдоподобной, — пробормотала она. — Мне снилось, что они убили моих кошек. А потом я пришла сюда, и большой паук обернул мои ступни своей паутиной. Я знаю, что та часть была сном.

— Всё это было на самом деле, Эвумэймэй Дингзай, — сказал ей медведь. — Я позвал тебя, чтобы ты могла найти убежище здесь, в горах. Паутина спала с твоих ног одну зарю назад, когда твои ступни залечились.

Слёзы потекли по её щекам:

— Так мои кошки на самом деле мертвы?

— Когда я понял, почему ты звала их в своих снах, я показал их образы одной из моих ибрисов, — сказал медведь. — Она пошла к груде мёртвых за каменной пещерой. В груде она нашла семь маленьких кошек, которые соответствовали твоим снам.

Эвви перевернулась на мягкой куче тряпья, на которой спала, и зарыдала ещё сильнее.

Когда она наконец высушила глаза, и снова села, она обнаружила, что медведь не сдвинулся с места.

— Обычно я так не плачу, — агрессивно сказала она ему. — Так что не начинай думать, будто я какая-то лейка.

— Что такое «лейка»? — спросил он.

— Это кувшин. В него наливаешь воду, и из него выливаешь воду на растения, чтобы они росли.

— А разве дождя недостаточно?

Эвви потёрла высохшую кровь на задней части пятки. Кровь потрескалась, и отпала.

— Мы держим растения у нас в домах. И используем лейки, чтобы делать дождь внутри помещений. — Медленно, морщась из-за того, что сильно затекла, Эвви загнула одну из ног на колено другой, чтобы посмотреть на подошву. Та была припухшей от шрамов, исполосовавших её плоть, но когда она потыкала их, они лишь ныли, не так больно, как во время её бегства из крепости. — Ты вылечил их.

— Их вылечила паутина вершинного паука, — объяснил медведь. — Прости нас за то, что мы держали тебя в забытьи. Мы посчитали, что тебе будет спокойнее, если ты не будешь видеть, как тебя лечат.

— Меня не волнует то, как меня лечили, — горько сказала Эвви. — Меня волнует то, что мне вообще сделали больно. Меня волнует то, что они убили всех жителей крепости. Меня волнует то, что они убили моих кошек. — Она разжала и сжала кулаки, вспоминая ощущение холодных как камень мёртвых кошек под её пальцами, когда она ползла по телам в поисках одежды. — Что те селяне вообще сделали, чтобы заслужить такую смерть, скажи мне! С ними были малыши, младенцы, и эти имперские кусы убили их, и сбросили их гнить в кучу! — Она зыркнула на флюоритового медведя, снова склонившего набок свой головной нарост. — Что!? Ты думаешь, я сумасшедшая, так ведь?

— Я не знаю, что значит «сумасшедшая», — ответило существо своим медленным, вдумчивым образом. — Я думаю, что мы вылечили боль в твоих ступнях и боль в твоём теле, но твой дух по-прежнему болен. Я хочу вылечить для тебя эту боль, но я не знаю, как это сделать. Я могу лечить мясных существ моей горы, но двуногих мясных существ я оставляю на попечение их собственного рода.

— Ты так всегда говоришь? — потребовала Эвви. Это было с её стороны ни вежливо, ни благодарно, но если её кошки были мертвы, то почему это создание не могло просто оставить её умирать? «У Браяра есть Розторн, а у Розторн — Браяр», — подумала она. Воспоминание пронзило её подобно молнии. «Браяр и Розторн! Если враг обошёл Генерала Сэруго и её войска, или убил их всех, чтобы добраться до Крепости Самбачу, то они могли и Браяра с Розторн тоже схватить! И как я вообще об этом узнаю?»

Каменное существо сказало:

— Моя трудность заключается в том, что ты — не совсем из рода мясных существ.

— Конечно же я из рода! — парировала Эвви.

— Нет. Если бы так было, то я бы не услышал твоё приближение, когда ты ещё была в низинах Реки Ледяных Нага.

— Чего?

— Реки, которая течёт под моей горой, перед каменным местом, где тебя пытались убить, Эвумэймэй Дингзай.

— Мы зовём её Река Снежного Змея, — сказала ему Эвви. — И ты можешь звать меня Эвви.

— Я не могу даже начать произносить такое имя, как оно уже заканчивается. Ты согласишься на Эвумэймэй?

Она вздохнула:

— Похоже, что придётся. А ты как зовёшься?

Он наклонил назад свой головной нарост, и издал серию звуков, которые она не могла даже пытаться запомнить. Её разум зацепился за два слога, которые она могла проговорить.

— Я буду звать тебя Луво. Прости, я знаю, что это не всё твоё имя, но полностью я его не могу выговорить, или даже запомнить. — Она повесила голову: — Я не пытаюсь быть грубой или неуважительной. Полагаю, быть горой — это крупное дело, вроде как быть богом. Я не делаю крупные дела.

— Я — лишь сердце этой горы, — мягко сказал Луво. — И часть тебя — из моего рода, горного рода. Хотя я с грустью должен сказать, что ты ограничена. Слишком многое в тебе — от мясного существа. Я не могу понять, как ты вообще появилась.

Эвви вытерла свой нос рукой:

— Розторн и Браяр говорят, что я — окружающий маг. Мы черпаем нашу силу из разных частей мира. Они получают свою магию из растений и всего, что растёт. У Браяра есть названная сестра, которая получает свою от погоды, и ещё одна, которая получает свою из металла и огня, и другая, которая получает магию из создания ткани и работы с ней. Я свою получаю из камней.

— Я не знал, что так бывает, — заворожённо произнёс Луво. — Эта магия отличается от той, которую используют поющий народ, или народ белого глаза.

— Я думаю, это академические маги и шаманы, — сказала Эвви. — Я знаю, что Браяр где-то на западе от крепости с Параханом и Судамини. С ними есть маги, но я думаю, что Браяр — единственный окружающий маг среди них. Если он ещё жив. — Она заломила свои облачённые в рваную рубаху руки: — Что мне делать? Как я найду его, или Розторн? Они не знают, где я. Я не могу вернуться обратно в крепость — меня снова будут пытать!

— Ты не могла бы вернуться в крепость, — сказал ей Луво. — Её больше нет.

Эвви моргнула, глядя на него:

— Пришла Генерал Сэруго? Или армия Бога-Короля? Что случилось?

— Холм, на котором она стояла, встряхнулся, — сказал Луво. — Крепость обрушилась.

Эвви какое-то время смотрела на каменное существо, не совсем уверенная в том, что Луво имел ввиду. Потом спросила:

— Как это произошло?

— Наши горы — молодые, и всё ещё растут, — бесцветным, глубоким голосом произнёс Луво. — Растущие горы могут трясти землю вокруг себя.

— Почему? — потребовала Эвви. У неё было такое ощущение, что это произошло не случайно.

— Земля и её стражи не любят незваных гостей, повреждающих и убивающих тех, чьё место — здесь, или тех, кто приносит сюда хорошие вещи. — Эвви готова была поклясться, что она ощутила дрожь земли у себя под ногами. Вообще, она была в этом уверена. Она нервно покосилась на сталактиты, росшие на потолке пещеры.

А потом она заорала. С одного сталактита на другой прыгал гигантский паук, подбираясь к ней всё ближе и ближе, пока наконец не упал всего лишь в нескольких ярдах от неё. Эвви посмотрела на его волосатое тело и большие чёрные глаза, и снова заорала. Существо подняло в воздух одну из своих больших передних лап, будто ему было больно. Судорожно отползая назад по своей постели из мха и рванья, Эвви осознала, что в лапах паук держал сумку.

— Эвумэймэй, прекрати! — прогремел Луво. — Ты пугаешь Ди́бан Ка́нгмо!

— Это я-то пугаю… чем бы оно ни было? — завизжала Эвви.

— Её зовут Дибан Кангмо. Она несёт тебе еду, — твёрдо сказал Луво. — Прекрати этот ужасающий звук. Ты должна её поблагодарить. Она не хотела кормить тебя. Ей не нравилась мысль о том, чтобы принести мясное существо так глубоко в нашу гору.

Эвви прикрыла ладонями свой рот, и уставилась на паучиху. В той было шести футов росту, и ни дюймом меньше. Её жвала могли легко раздавить Эвви руку. Переведя дух, и решив, что будет говорить дальше, она убрала руки, и спросила:

— Ди-что?

— Ди-бан Канг-мо, — произнёс Луво ещё медленнее, чем обычно. — Твои ступни лечила одна из её дочерей.

Эвви сглотнула при мысли о том, что над её телом работала такая громадина. Она была безмерно рада тому, что не проснулась в тот момент.

— Что она такое? Что они такое?

— Вершинные пауки, — ответил Луво. — Боги и богини, живущие в пиках Дримбакангов.

Эвви содрогнулась. Она не хотела думать о богах, имеющих форму пауков. Она медленно опустилась на колени, и коснулась лбом пола пещеры:

— Я очень, очень сильно прошу прощения, Дибан Кангмо, — сказала она гигантской паучихе. — Полагаю, я всё ещё расстроена тем, что со мной произошло. Пожалуйста, поблагодари свою дочь за то, что она вылечила мои ступни. — Это она сказала от всего сердца. — Я бы, вероятно, умерла. И благодарю тебя за то, что кормила меня. Я клянусь, что ты об этом не пожалеешь.

Она украдкой взглянула на паучиху. Дибан Кангмо сделала два шага вперёд — её ноги щёлкали по камню при ходьбе. Паучиха медленно развернула ногу, в которой держала, как теперь увидела Эвви, несколько кухонных кастрюль. Она осторожно поставила их на землю. Затем отошла на пару ярдов назад.

Эвви посмотрела на кастрюли. Она не была до конца уверена, что нужно говорить или делать.

— Где она их нашла? — прошептала она Луво.

Какое-то время Луво молчал. Затем он сказал Эвви:

— На Ледяной Нага — которую вы зовёте Рекой Снежного Змея — на западе есть место, вроде обрушившейся… крепости… только с большим числом… Тебе не нравится, когда я зову ваш народ мясными существами. Как мне их называть?

— Люди, — сказала Эвви. — Или народ.

— Народ может быть из кого угодно, — возразил Луво. — Дибан Кангмо и её родня — народ, как и ледяные львы и пещерные змеи, нага, глубинные бегуны, и мы, горы. Люди — это те мясные существа на двух ногах?

Эвви кивнула.

— Место вроде крепости, где сейчас собралось много людей. Это место, которое достигает неба духом, и люди, которые всё время живут там, издают красивые звуки с помощью длинных труб и металлических тарелок.

— Может, это храм, — сказала Эвви. — Я слышала от Парахана, что первая остановка на Дороге Снежного Змея — Храм Лошадей Грома.

— Там-то она и нашла твою еду.

— А люди её видели? — спросила Эвви, гадая, была ли она единственным человеком, заоравшим при виде гигантского вершинного паука.

Луво, похоже, это позабавило:

— Никто в этой земле не видит народ духов, если представители народа этого не желают. Они предпочитают жить тихо. Хватит вопросов, Эвумэймэй!

Робко, поглядывая на Дибан Кангмо, Эвви подползла к кастрюлям. Все они были холодными. Ей было всё равно. Она начала с чая, жадно хлебая его. Чай смочил её сухое, истерзанное горло. Потом она сосредоточила своё внимание на еде, зачерпывая ца́мпа, шарики из ячменной муки, и запихивая их в рот. Эти были с маслом и творогом. Обычно она бы выплюнула такое. Но сегодня их вкус был лучше, чем всё, что она пробовала прежде в жизни, даже лучше её обожаемого жареного баклажана. В другой кастрюле было острое рисовое карри с молодой бараниной. Эвви ела карри попеременно с цампа, пока в неё лезла еда. Только после того, как она уже не могла даже смотреть в другие кастрюли, чтобы узнать об их содержимом, потому что наелась до отвала, она с трудом поднялась на ноги, и подошла к обширному водному пространству рядом с её ложем.

— Я грязная, — сказала она Луво. — Я буду мыться. — Поскольку Эвви была весьма уверена в том, что он не знал, что такое «грязная», она объяснила: — Я вся покрыта кровью, мочой, дерьмом и потом. Обычно от меня так не пахнет. — Она стала возиться со своей одеждой, снимая её с себя, один слой за другим. Ей и в голову не приходило стесняться. Говорящий булыжник и гигантский паук едва ли были кем-то, в чьём присутствии ей было бы неудобно быть обнажённой. — Жаль, что у меня нет чистой одежды. — В зелёном свете, исходившем от расположенных повсюду светящихся пятен, было трудно сказать, но Эвви была почти уверена, что на некоторых предметах её одежды была кровь. Это имело смысл, учитывая то, что одежду она сняла с убитых людей.

Вода была очень холодной. «После всех этих купаний в холодной воде во время наших путешествий мне следовало бы уже к этому привыкнуть», — мрачно подумала она, — «но я не привыкла».

В неё подобно ножу вонзилось воспоминание о её кошках, сидевших на берегах бессчётных ручьёв и наблюдавших за тем, как они с Розторн ойкают в холодных водах. Эвви села на дне пещерного озера, и тихо позволила своим слезам течь свободно.

Наконец Эвви начала расчёсывать пальцами свои спутанные волосы. Когда они стали прямыми и достаточно чистыми, она выбралась на сушу.

Её грязная одежда исчезла. Рядом с её мшистой кроватью лежала кучка материи различных подсвеченных зелёным цветов.

— Есть одно закрытое место, — сказал Луво, когда она подошла ближе. — Оно похоже на тот «храм» Лошадей Грома, но оно — для моей горы, и гор моих братьев и сестёр. Твои люди приходят туда, и оставляют вещи для людей, которые там поют, и зажигают лампы, и кланяются вверх и вниз, как ты, только больше. А ещё они используют огонь, чтобы делать интересно пахнущий дым.

Эвви натянуто улыбнулась ему:

— Здешние люди поклоняются твоей горе и двум другим как богам. Они думают, что вы трое — мужья Королевы Солнца.

— Смехотворно! — сказал Луво. — Солнце вообще не является частью этого мира!

Эвви неуклюже присела, и порылась в горке одежды. Вскоре она оказалась одета в несколько слоёв цветастых шёлковых халатов, подбитых мехом. Луво каким-то образом также принёс несколько пар штанов, которые были ей впору после того, как она подвернула им штанины, и две пары подбитых мехом сапог. Одну из них она могла носить. Одевшись, она выпила ещё чаю, и снова легла спать.

Западная армия, состоявшая из более чем пятисот членов племён, жрецов и жриц, и шаманов, верхом на маленьких, крепких лошадях или на повозках, прибыла около полудня, пока Браяр варил снадобья в храмовой мастерской. Один из детей принёс ему весть о прибывших людях, но Браяр был занят, не давая вывариться самым действенным частям своих снадобий. Когда он взял передышку, Браяр сходил на стену, чтобы поглядеть на множество палаток и солдат в стенах храма и за его пределами. Уже только этот вид его рассердил. Он подумал, сможет ли он попросить своего нового друга, оранжевого каменного тигра, о разрешении снова поспать с ним той ночью.

Один из деревенских детей позже вернулся, чтобы дать Браяру и остальным лекарям знать, что с востока прибыл посланник. Браяра это не интересовало. Приближения Розторн он не чувствовал. Со смертью Эвви он сомневался, что с востока он может получить хоть какие-то хорошие вести.

Джимут принёс ему приглашение от Суды на ужин. Хотя работу на тот день Браяр закончил, приглашение он отклонил. Он собирался выклянчить еду у повара, и поесть в каком-нибудь уединённом месте. Но Суда решительно вошла в мастерскую, пока он заканчивал уборку, и схватила его за руку.

— Хватит прятаться, — твёрдо сказала она. — Ты будешь есть с нами, и не спорь. — Она не отпускала его, пока они не оказались в палатке, которую они с Параханом, похоже, использовали в качестве приёмных покоев. Стражники расставили на ковре блюда. Вокруг них были раскиданы подушки. Парахан уже был там, запихивая что-то в рот на куске лепёшки.

— Подождать не мог? — потребовала Суда.

Он проглотил, и сказал:

— Браяр, садись. Не прячься, ладно? Мне её тоже недостаёт. Я знаю, что ты с ней был знаком дольше, но ты знаешь, что без неё меня бы здесь не было. — Его улыбка дрогнула. — Она была слишком юной, чтобы обдумывать все последствия, как могли бы сделать мы с тобой.

Браяр кивнул. Он сел на подушку рядом со здоровяком, и взял блюдо. Он набрал туда карри, потом тупо уставился на еду, забыв, что он собирался с ней делать.

Суда забрала блюдо, и нагрузила туда мясо, лепёшки и колобки, помимо карри.

— Ешь! — приказала она. — Нас ждёт работа! — Она села на свою подушку, скрестив ноги, и набрала еды уже себе. — Пока западные устраивались, прибыл ещё один посланник от Сэруго, — сказала она Браяру. — Она хочет, чтобы мы встретились с ней в Ме́лонаме. Это на северо-западе отсюда, по дороге в Гармашинг. Её солдаты переместили в восточные храмовые крепости столько людей, сколько успели, прежде чем наткнулись на слишком многочисленные для них имперские войска.

— Они попытались отступить к Крепости Самбачу, — внезапно сказал Парахан. — Ну, отступить-то они отступили. Только вот крепости там нет.

Браяр уставился на него:

— Что значит «крепости там нет»? Она не могла просто взять и уйти.

— В письме генерала сказано, что там, возможно, было землетрясение, — объяснила Суда. — Только она не помнит, чтобы они почувствовали настолько сильные толчки, чтобы обрушить целую крепость.

— А Эвви могла это сделать? Если она умирала? — прошептал Парахан.

Браяр покачал головой:

— То место было большим! Мы с ней в своё время частично обрушили дом, но что-то такого размера — нет.

— Эх, вот бы она это сделала! — выкрикнул Парахан. Двое солдат сунули головы внутрь палатки. Суда махнула рукой, послав их прочь. — Вот бы она обрушила крепость на этих убийц, — выдал её брат-близнец, но уже тише.

Браяр закинул руку Парахану на плечи, чтобы успокоить его:

— Мы придумаем кой-какие сюрпризы для их друзей, вот увидишь, — пообещал он. Когда Парахан посмотрел на него, Браяр одарил своего друга маленькой, недоброй улыбкой: — Мы заставим Уэй-шу пожалеть, что он вообще прослышал о нашем существовании.

Парахан накрыл ладонь Браяра своей:

— Да. Да, я думаю, что это — весьма великолепная мысль.

— Браяр, ты ещё не чувствуешь Розторн? — спросила Суда.

Он покачал головой:

— Но если мы направимся отсюда по северной дороге, то будет довольно легко ощутить её присутствие. Я дам растениям знать, куда мы направляемся. Она сможет проехать по нашему следу.

Когда Эвви проснулась, она обнаружила, что Луво находится там же, где он был, когда она засыпала. Гигантского паука рядом не было. Она почувствовала облегчение, хотя от Дибан Кангмо не получала ничего кроме доброты. Тем не менее, её действительно нервировало ощущение взгляда всех этих глаз.

В принесённых Дибан Кангмо кастрюлях оставалась еда. Эвви съела значительную часть того, что осталось. Украдёт ли паучиха ещё? Обитатели храма наверняка начнут гадать, куда девается их еда. К тому же, в храмах должны были размещаться беженцы. Дибан Кангмо что, крала еду, которая предназначалась им?

Эвви допила оставшийся чай, и осознала, что у неё есть ещё одна проблема, которую нужно решить.

— Мне, эм, нужна уборная, — сказала она Луво. Потом ей пришлось объяснять, зачем нужны уборные, и почему она не могла делать это прямо на месте, подобно животным в горах. После всех этих слов он показал ей углубление в стене пещеры, где на полу было больше песка, чем камня. Потом она снова помылась. Завязывая свои волосы шарфом из кучи приношений, она набралась решимости, и сказала:

— Луво, я не могу здесь оставаться. Мне нужно найти моих друзей. Рано или поздно они узнают, что враг захватил крепость. Они подумают, что я мертва, или что я под пытками рассказала, где все они находятся. Мне нужно их отыскать.

Луво покачался туда-сюда на закруглённых отростках, служивших ему ногами, когда ему нужно было передвигаться:

— Ты знаешь, где они?

— Я знаю, куда они уехали, — честно сказала она. — Места, где они собирались останавливаться — тамошние люди должны знать, куда мои друзья направились дальше.

— Как ты туда доберёшься?

— Пешком, я так думаю. — Она потопала подошвой одной из своих ног по камню. Ступни всё ещё были чувствительными, но у неё были сапоги, и чем дольше она ждёт, тем больше её друзья будут удаляться. — Я украду лошадь или мула, если мне выдастся такая возможность. — Это можно было проделать на открытых полях вокруг храмов, где паслись эти животные, и ей придётся молиться о том, что у пастухов не было овчарок.

Луво помычал себе под нос:

— Я могу найти твоих друзей.

— Как? У них нету каменной магии, как у меня.

— Ты сказала, что огонь вокруг твоей каменной сути — магия, которая позволяет тебе черпать из неё силу. Я не знал раньше, почему в некоторых мясных существах — людях — бывает такой огонь. Теперь, когда я это знаю, я могу сказать, какие видимые мной на равнине огни — просто магия, а какие из них обёрнуты вокруг части мира. Я могу видеть магию вокруг твоих растительных людей, если мы окажемся ближе к ним. Я думаю, что будет лучше, если я отправлюсь с тобой. Ты сможешь меня нести?

Эвви подошла к нему. Попросив разрешения, она нагнулась, обхватила его руками, и попыталась поднять. Она услышала, как хрустнуло у неё в спине, но Луво не сдвинулся с места.

— Ты такой тяжёлый!

— Прости меня. Я — гора, вне этого аспекта сердца. — Он потеплел у неё в руках, хотя совсем горячим не стал. — Попробуй снова.

Эвви потянула. Она подняла его на дюйм, не больше.

Он потеплел ещё раз:

— Попробуй.

В этот раз она смогла поднять его себе на руки, но споткнулась, попытавшись пройти несколько шагов.

— Прости! — сказала она, кладя его себе на кровать. — Я вымоталась больше, чем думала. Все мои рюкзаки весят как ты, но… — Она отвернулась, чтобы он не увидел, как задрожали её губы.

— Легче я стать уже не могу. Я что-нибудь придумаю. — Он слез с её кровати. — Отдохни. Я поразмышляю над этим, и найду решение. — Он понаблюдал, как Эвви свернулась на тряпье. — Ты не можешь понять, как радостны для меня моменты общения с тобой. Каждый из них представляет мне новую идею или задачу, в то время как раньше я веками не видел ничего нового. Я уже много тысячелетий не ощущал себя таким живым, Эвумэймэй!

— Хэх! — недоверчиво выдала она. — Я ещё не самая интересная. Интересные — Браяр, Розторн, и Парахан. Они столько сделали, и они знают языки, и книги, и разных людей. Я только знаю камни. Причём даже не все из них. — Она зевнула.

— Тогда я с нетерпением жду встречи с твоими друзьями. Правда, Эвумэймэй, ты слишком низко себя ценишь. Ты — яркий свет в моём подземном доме.

— Спасибо, Луво. Это правда очень приятно слышать. — Она натянула на себя сверху несколько тряпок, и заснула ещё до того, как её новый друг удалился.

Ей снилось, что она слышит, как он разговаривает с Дибан Кангмо.

— «Ты и заметить не успеешь, как она умрёт», — советовала вершинная паучиха со своего места высоко на одном из сталактитов пещеры. — «Привязываться к ней — глупость».

— «Я думаю, что глупость — это мне держаться от них вдалеке, если они могут порождать таких, как она», — отвечал Луво. — «Ты посторожишь её для меня, пока я не вернусь? Меня беспокоят пещерные змеи».

— «Ей нужна ещё еда», — сказала паучиха, когда Луво заковылял в темноту. — «Достань ей еды. Пусть один из моих детей её для тебя понесёт».

Когда Эвви проснулась, она почуяла запах стряпни. Она также почувствовала запах мускуса и навоза, и услышала беспокойное шарканье копыт по камню. Открыв глаза, она увидела большого яка, пьющего из озера. Луво сидел у её кровати, рядом с небольшим вершинным пауком — всего лишь трёх футов ростом — и двумя накрытыми кастрюлями.

— Это дочь Дибан Кангмо, — объяснил Луво, когда паук поспешно убежал в дальний конец пещеры. — Она очень стесняется людей. Это она перевязывала тебе ступни.

— Спасибо большое! — крикнула ей Эвви.

— Она также принесла тебе еды, а мне — сумку для езды.

— Езды? Езды на чём?

— На Большом Молоке, — сказал Луво. — Она — королева яков. Это великая честь для тебя — то, что она согласилась сделать это для нас, и нам повезло, что у неё сейчас нет телят, поэтому она свободна нам помогать. Самцов нам просить нельзя. Они слишком беспокойные.

Эвви подумала, что заплачет. Большое Молоко повернула свою голову, уставившись на них одним глазом. Точнее, она уставилась на Эвви.

Наконец девочке пришла в голову безопасная реплика, отличающаяся от «этот кусок камня спятил»:

— Луво, у неё нет ни седла, ни узды.

Ей пришлось объяснять, что это такое, пока она ела колобки с грибами и луком. Когда она закончила своё описание, Луво сказал:

— Я не могу просить одного из моих друзей брать в рот металл, и оплетать свою голову кожей. Она же может заболеть. С нашей стороны это будет очень неблагодарно! К тому же, я никогда не видел, чтобы кто-то так ездил на яках. Ты привяжешь сумку себе к талии и плечам, и будешь держаться за мех Большого Молока. Меха у неё много. Она даже не почувствует, если ты за него потянешь. Её подшерсток очень толстый, и очень плотно умят под её внешним мехом.

— Но как она узнает, куда мы едем? — спросила Эвви. — Поводья нужны для того, чтобы тянуть вправо, чтобы лошадь ехала вправо, и так далее.

— Я ей скажу, куда ехать, — уверенно сказал Луво.

— Где я буду сидеть? — Чего Эвви не сказала, так это того, что спина животного выглядела такой широкой, что она могла бы улечься там спать, и не скатиться вниз.

— Пастушки ездят на шеях одомашненных яков. Пока что ты мне доверяла, Эвумэймэй.

— У меня не было выбора.

— А сейчас он у тебя есть?

Эвви посмотрела на Большое Молоко, та провела толстым языком по своим мохнатым челюстям. Девочка вздохнула:

— Нет, вообще-то нет.

Эвви этого очень не хотелось, но она использовала один из шёлковых шарфов-приношений Луво доля того, чтобы завернуть оставшиеся колобки. Ткань была из сделана из ярко выкрашенных кусков, и теперь на ней будут жирные пятна. Несомненно, пятна будут и на алой рубахе, которую она носила, потому что свёрток она повесила себе на грудь. Закончив подготовку, она опустила Луво в принесённую им сумку. Это была сумка собирателя, достаточно большая, чтобы она могла один ремень перекинуть через плечи, а второй — под мышкой. Грубый верхний ремень она обернула шарфом, чтобы тот не натёр ей шею.

Луво, должно быть, что-то сказал яку. Она лениво прошла вперёд, и согнула передние ноги. Эвви по наитию почесала Большое Молоко между изогнутых рогов, будто та была коровой. Она почувствовала себя немного лучше, когда як повернула голову и потёрлась ею о живот Эвви.

— Я думаю, мы поладим, — сказала девочка. — А теперь будь со мной терпелива, ладно? Я никогда не ездила ни на ком столь чудесном.

— Комплимент ей нравится, — сказал Эвви Луво. — Поднимай ногу вверх, осторожно!

Немного поэкспериментировав и приложив некоторые усилия, Эвви сумела забраться вместе с Луво на спину Большого Молока. Затем она ещё раз почесала большого яка по лбу, и крепко ухватилась за мех на шее животного.

— А теперь что? — спросила она.

Большое Молоко медленно выпрямила сначала одну переднюю ногу, потом другую. Эвви пискнула, потом прикусила нижнюю губу, чтобы больше так не делать. Она ойкнула. На её губе была одна из ран со времён крепости, которые ещё не зажили полностью.

Большое Молоко не обратила на издаваемые ей звуки никакого внимания. Она резво пошла вдоль берега озера, направляясь в глубину пещеры.