Боевой дракон

Глава восьмая

рамовый колокол пробил второй час ночи. Кроме нескольких фонарей на Рыбном рынке и в таверне, огни повсюду были погашены. Город спал. В воротах Драконьего дома часовые клонились к своим пикам. С темного, покрытого облаками неба падал светлый снег.

Со стороны помойки, находящейся через дорогу от стойл Драконьего дома, раздался громкий треск.

Часовые проснулись, поморгали глазами и уставились в темный зев помойного двора, маленькая площадка которого была загромождена отходами из Драконьего дома и других помещений, предназначенными для переработки.

Солдаты, вздрогнув, посмотрели друг на друга. Опять раздался треск. Они снова переглянулись.

– Пойдем-ка лучше посмотрим, Джерс.

– Иди ты. Я тут постою.

– Нет уж, вместе пойдем. Может, это лунатик.

Они снова уставились в снег.

– Идем.

Они с опаской зашагали ко входу на помойку. Джерс нес над головой факел. Напарник, Айродл, шел следом, с пикой наперевес.

Свет факела осветил горы мусора, аккуратно рассортированного и сложенного. Две громадные кошки воззрились из темноты на людей и, быстро шмыгнув в сторону, спрятались за горкой обглоданных костей.

– Это всего лишь кошки, – сказал Джерс.

– Не знаю, – сказал Айродл, – слишком громко для кошек.

Но плотные кучи мусора – грязная солома, перепрелые овощи, строительный сор – безмолвствовали, опровергая его слова.

– Никаких лунатиков, – вздохнул с облегчением Джерс.

– Проклятые кошки.

Все же отнюдь не кошки распугали во дворике крыс. И не лунатики.

Ни Джерс, ни Айродл не заметили высокой массивной фигуры, выскользнувшей из Драконьего дома, пока часовые исследовали помойный двор.

Фигура эта двигалась легким осторожным шагом и быстро выбралась на широкую площадь перед башней Парадов, переходившую в плавный спуск с южной стороны холма, на вершине которого возвышалась Сторожевая башня.

Здесь Базил Хвостолом позволил себе передохнуть. Теперь часовые не могли его видеть. Основной их задачей было не пускать людей в Драконий дом, а не следить за драконами, тем более что виверны редко посещали город, ограничиваясь прогулками невдалеке от Сторожевой башни. Впрочем, Базил не желал особенно вдаваться в проблемы караульных, поскольку сам собирался нарушить один из основных законов Драконьих Корпусов.

Ему, конечно, придется ответить за свое поведение. Но его решимость была непоколебима. Проклятый старина Пурпурно-Зеленый должен съесть рыбу и получить от нее удовольствие. Базил достаточно наслушался причитаний дикого дракона о безвкусной рыбе, которой их кормят месяцами, и уже устал от них. Все остальные – не меньше. Теперь Базилу просто необходимо было что-то с этим сделать.

Он повернул к югу и оказался на Водной улице, извивами петлявшей через Ламонтанское кладбище, прошел Лесопильный переулок до пересечения со Старой Восточной улицей. Здесь он повернул на юго-восток и пошел по гладкому пологому спуску к Восточной бухте, мимо домов преуспевающих торговцев, морских капитанов и тому подобных людей. Ровный ряд белых домов украшали квадратные портики, окруженные оштукатуренными колоннами.

Днем тысячи глаз непрерывно обшаривали улицу, но в этот час некому было наблюдать за двухтонным драконом в широком плаще, шествующим по середине дороги.

В порту Баз помедлил. Здесь начиналась Восточная бухта. Вода была неспокойной, и прямо у берега шло сильное течение. В бухте попадались мели, поэтому она была не очень судоходной, корабли причаливали на западном краю Свечного мыса в Истинной бухте.

Базил миновал Южную набережную и, пройдя через узорную вязь садов, оказался у оград, спускавшихся к песчаным пляжам. Одним из удовольствий богатых людей был отдых на личных пляжах.

Вода стояла достаточно низко, и ему пришлось пройти до нее еще не меньше сотни ярдов. Собственно, большой беды в том не было. Через бухту ему в глаза светил костер на противоположном мысу, где, возможно, скотоводы коротали ночь за бутылкой виски перед базарным днем.

Дракон снял плащ, скомкал его и сунул под скамью. Потом опустился на все четыре лапы и потрусил по холодному песку к водам Длинного Залива.

Оказавшись на границе двух миров, он полной грудью вдохнул аромат океана. Лапы его окунулись в морскую пену, лодыжки ощутили ее нежное прикосновение.

Это была морская вода, и именно поэтому она была запрещена. Люди боялись, что виверны не смогут противиться зову моря и уйдут без возврата. Базил в молодости не раз купался в море, нарушая запрет, и, хотя и чувствовал тягу к океану, уйти не хотел никогда. За время службы в легионе ему не раз приходилось плавать в реках и озерах. Но, конечно, там вода была другой. Пресная вода не отзывалась эхом в сердце виверна, природного хищника, обитателя прибрежных вод и мелей.

Вода дошла ему до живота, и тогда он подогнул ноги и поплыл, ощущая приятный холод. Как и у всех драконов-вивернов, температура его тела была выше, чем у людей. Счастливый, Базил скользил по волнам, наслаждаясь запахом моря.

И тут словно невидимый оркестр зазвучал в нем. Такого он еще никогда не испытывал. Он рванулся вперед – вздохнув несколько раз, чтобы прочистить легкие, набрал в них воздух и нырнул; мощный хвост, свиваясь и развиваясь, толчками гнал его вперед, тело же и лапы выполняли роль руля.

В памяти всплыли дни юности в провинции Голубой Камень, дни, когда маленький Базил ловил тунцов на далеких мелях. Какие-то глубокие чувства заворочались в нем, словно киты в толще вод, чувства, никогда раньше не подававшие голоса.

Вот как нужно жить – диким и свободным, плавая в море. Так жил и Пурпурно-Зеленый, когда его крылья еще были сильны и возносили его в северное небо, откуда он высматривал себе пищу. Вот для чего предназначен виверн, властелин мелей и прибрежных вод.

Хвостолом всплыл на поверхность, набрал полные легкие воздуха и с шумом выдохнул. Потом снова опустил голову в воду, наслаждаясь ею, пробуя на вкус океан с его нежной, шелковистой кожей, бескрайними просторами и далекими берегами. Он плавал, смаковал воду и искал запах потенциальной жертвы.

Тут он обратил внимание, что из Истинной бухты, расположенной у противоположного мыса, сильно воняет. Марнери, в общем-то, перерабатывал свои отходы, но вот с кораблей, приходивших в порт или прятавшихся в бухте от шторма, в воду спускали достаточное количество нечистот, чтобы такой чувствительный нос мог уловить их запах. Базил повернулся и поплыл на восток, к чистой воде. Теперь он отдалился от берега почти на милю.

Впереди он учуял косяк скумбрии, испуганно метнувшейся в глубину. Сардины, которых преследовали скумбрии, сбежали к берегу, и, усмехнувшись им вслед, Базил пожелал маленьким рыбкам всего хорошего.

Пересекая Секвильские мели, он заметил большого осьминога, собиравшегося перекусить крабом. Моллюск почувствовал приближение виверна и выстрелил чернильной струей. Базил поднял голову над водой и захохотал от переполнявшей его радости. Да, это – настоящая жизнь в морских просторах.

Зачем ему отсюда уходить?

Этот вопрос возник в мозгу неожиданно. Зачем вообще возвращаться? Пусть Базила Хвостолома забудут, а он станет тем, кем родился – крупным прибрежным хищником, охотящимся на береговых тюленей и медведей, а также на все, что можно поймать в воде. Он будет плавать в полосе прибоя от одного конца континента до другого, лакомясь рыбой и животными. Ни один человек не сможет управлять им, никто не заставит его таскать человеческие вещи – одежду и снаряжение, объясняя это необходимостью служить легиону. Ведь жизнь боевого дракона очень опасна, так почему же он должен служить людям?

Люди, смысл жизни – все эти мысли молнией пронеслись в мозгу дракона, а за ними потянулись картины легионной жизни и ее распорядка.

Он отмахнулся от воспоминаний. Зато он станет свободным. Узнает, что значит быть диким виверном.

Со стыдом припомнил он, как несколько лет назад они с Пурпурно-Зеленым и мальчиком дезертировали и пытались охотиться в лесах Тунины. Тогда выяснилось, что в мире быстрых лосей и стремительных оленей два многотонных хищника слишком медлительны, чтобы выжить. Но теперь, в океане, виверн был в своей стихии.

Дикое ликование охватило его, ядом разлившись в сознании, и без того охваченном эйфорией. Базил проталкивался сквозь толщу воды, трепеща от властного зова могучего моря. Поднявшись на поверхность, он вдохнул всей грудью свежий душистый воздух и, перевернувшись на спину, поплыл дальше, уже не погружаясь и глядя на серебристо-жемчужные ночные облака. Падал легкий снежок, чуть наискось – из-за берегового ветра.

И тут с резкой, болезненной ясностью перед его внутренним взором возникло лицо Релкина.

Баз подумал, как будет страдать мальчик, когда узнает о его исчезновении. Подумал о других драконах Стодевятого, о своих близких друзьях.

«Они позабудут тебя, – шептал внутренний голос. – Твое предназначение – жить дикой жизнью и плавать в море».

«Ты не сможешь их забыть, – говорил другой голос. – И ты будешь жить со все разрастающимся чувством стыда, которое в конце концов разорвет твое сердце».

После всего, что они вместе пережили, он не сможет предать Релкина. Сколько раз они вместе мечтали выйти в отставку после десятилетней службы и поселиться где-нибудь на свободных землях Кенора. Они накопят денег, чтобы купить несколько домашних животных и достаточное количество инструментов, а потом построят себе ферму и будут процветать. Время от времени Баз будет оплодотворять яйца, увеличивая поголовье вивернов в деревнях Аргоната. Он будет жить полезной и приятной жизнью.

То новое, что вошло в его сознание, кричало, что надо отказаться от человеческих представлений. Оно требовало, чтобы он ушел в море навсегда. Забыл людей с их войнами, забыл все, кроме того, что нужно виверну, охотнику прибрежных вод.

Конечно, существовала весомая причина, по которой драконам приходилось служить в легионах. На некоторое время мысли Базила окутало что-то вроде черного облака, в котором угадывались клыки злобного, ненавистного лица Великого Врага. Но потом все прошло, потому что новое сознание не хотело об этом думать. «Отвернись, забудь», – шептало оно.

Хвостолом бездумно плыл – иногда переворачивался на спину, но чаще скользил на животе, погрузив голову в воду. Нос его был настроен на запах жертвы. Очень медленно сквозь эйфорию стало просачиваться какое-то тяжелое чувство. Вокруг разлилась тревога: морские твари стремительно разбегались.

И тогда он различил новый запах, темнее и тяжелее, чем у большинства рыб, вонь ужаса. Внезапно он вспомнил, как в юности, сбежав с занятий, плавал и играл в бухте Голубого Камня.

Громадная жестокая рыба подобралась к нему тогда совсем близко. Обычно эти зверюги достигали примерно десяти футов в длину при весе до пятисот фунтов, но то был очень редкий гигант, известный под именем «белой смерти». Пятидесятифутовый, он весил около тридцати тонн.

Базил с неудовольствием отметил, что чувства его потеряли приятную окраску.

Тогда, в молодости, его спасло только то, что он счастливо сумел добраться до Голых скал на несколько секунд раньше гнавшегося за ним чудовища. Гигантский спинной плавник долго скользил вокруг скал, и пока черный треугольник не исчез в глубокой воде, юный дракон смотрел на него и не мог сдержать дрожь.

Виверны крайне редко испытывали страх. Базил вызвал в памяти ощущение трепетной ярости, владевшее им, когда он стоял нос к носу с людоедом во время битвы при Сприанском кряже. Великан возвышался над драконом футов на пятнадцать и весил столько же, сколько два Базила или больше, но тогда не было места ни страху, ни утробному ужасу, потому что в руках дракона пел великий меч Экатор, девять футов сверкающей стали, клинок, способный изрубить в капусту любого противника. Не было в мире оружия, которое могло бы победить Экатор, и Базил любил свой меч больше, чем какую-либо из грубых вещей человеческого мира.

Но сейчас Экатора с ним не было, и вообще не было никакого оружия, кроме хвостового меча, короткого и острого. Собственно, его вполне достаточно, чтобы отправить на тот свет жестокую рыбу обычной величины, но в данной ситуации Базил предпочел бы что-нибудь другое. К тому же он не стоял на твердой земле с мечом наготове, вооруженный и прекрасно обученный, а плавал в воде, где мог полагаться только на инстинкты.

Дракон погрузился глубже и попытался определить, где находится жестокая рыба. Он ничего не увидел, но вонь усилилась, и стало ясно, что чудовище где-то рядом, знает о присутствии виверна и разглядывает его. Дракон был крупнее большинства морских животных, и хотя жестокая рыба ела все, что попадалось на ее пути, включая больных китов, она все же была не лишена осторожности, если, конечно, ее не сводила с ума попавшая в воду кровь. Большое количество крови заставило бы обезуметь любую акулу, даже этого левиафана, но сейчас он был осторожен и, не торопясь, изучал потенциальную жертву.

Базил медленно поплыл к берегу, то и дело оборачиваясь. Жестокая рыба была близко, футах в пятидесяти, но все еще ходила кругами, не решаясь атаковать.

Базил мог поклясться огненным дыханием древнего Глабадзы, что она огромна. Он плыл, опустив голову в воду, выставив хвостовой короткий меч, изо всех сил стараясь не поддаваться панике.

Другие рыбы попрятались, исчез даже их запах. Минуты проходили мучительно медленно. И тут давящая сила обволокла его тело. Рыба стремительно приближалась. Дракон не видел, но чувствовал темнеющее пятно в глубине, а рыба, похоже, точно знала, где он находится. Потом она оказалась над ним, и он разглядел на фоне черной воды еще более темный силуэт. В распахнутой пасти мерцали шестидюймовые зубы.

Базил нырнул поглубже, несколько раз сильно оттолкнулся хвостом, потом резко подобрал его. Чудовище промахнулось всего на один фут, его пасть захлопнулась со звуком, заставившим помянуть конец света, и Базил свечой метнулся вверх, пропуская под собой необъятное тело.

Он изогнулся, его короткий меч вонзился в хвост чудовища и застрял. Базила отбросило, и он оказался на поверхности, ошеломленно озираясь и все еще сжимая рукоять. И едва успел со всхлипом набрать воздуху, когда новый поворот акульего хвоста утянул его вниз, а потом отшвырнул вместе с мечом. Оглушенный, дракон отлетел в сторону.

Гигант уже успел развернуться, и снова его пасть щелкнула в нескольких дюймах от драконьей шкуры. На этот раз, уклоняясь от зубов, Базил наткнулся на брюхо акулы.

Чувство было такое, как если бы он упал на гравийную дорожку. Ободранную кожу полоснуло огнем, и дракон беспомощно скорчился, почти задыхаясь от боли.

Монстр снова развернулся. И тут он распробовал собственную кровь, растворенную в воде. Это произвело неожиданный эффект. Акулу внезапно скрутило, пасть судорожно задергалась, раскрываясь и закрываясь со страшным звуком, бьющим по ушам.

Времени хитрить не было: Базил уцелел только потому, что чудовище обезумело. Необъятное тело пролетело мимо, и дракон разглядел под собой громадный глаз чудища – величиной с обеденную тарелку. Акула была во власти запаха крови. Базил решил развить успех и до отказа всадил меч ей в бок, почувствовав, как рукоять уперлась в шкуру. Стена плоти отреагировала взрывом ярости. Дракон потянул меч изо всех сил и сумел освободить его, избавившись от страшной болтанки. Потом снова ушел в глубину, отброшенный ударом огромного хвоста. Отвратительно пахнущая кровь заклубилась в воде. Жестокая рыба развернулась и кинулась назад.

Базил находился несколькими футами ниже кровавого облака, когда акула проносилась над ним, он перехватил рукой меч и всадил его со всего размаха в живот чудовища. Меч тут же вырвался из рук, а Базил сразу же спустился еще ниже, по спирали уходя с поля боя. Безоружный, он не мог сопротивляться. Если акула настигнет его сейчас, жизнь одного виверна закончится в страшной пасти.

Он успел еще раз услышать, как чудище снова пронеслось через облако крови, и ушел в черную глубину.

Опустившись достаточно низко, он заметил сравнительно небольшое существо, спешащее на запах крови. Они прошли рядом, мелкая акула и дракон, даже не оглянувшись друг на друга – акула была слишком возбуждена запахом, чтобы обратить внимание на что-то еще. Мгновение спустя Базил опустился на дно и спрятался в водорослях.

Маленькая акула, всего-то восьми футов, влетела в кровавое облако и тут же была перекушена пополам страшной пастью.

Базил зарылся в заросли придонной ламинарии.^{4} Еще одна небольшая акула пронеслась мимо на предельной скорости.

Наверху чудовище повернулось и подобрало пастью остатки перекушенного тела. Кровь обеих акул – ее собственная и меньшей – смешалась в одно большое, быстро расплывающееся облако. С минуты на минуту нужно было ждать новых гостей. Прибрежные воды портового города кишат акулами всех сортов, и дюжины этих тварей уже пришли в движение.

Базил понимал, что это слишком опасное соседство. На него кинулась пятифутовая голубая акула, но он оглушил ее ударом по морде, да так, что тварь еще долго крутилась вокруг своей оси. Но было ясно, что ее приятели на подходе.

Базил, уповая, что ничего не перепутал, начал осторожно пробираться по дну в ту сторону, где, по его мнению, должен был находиться берег.

Сверху и сзади доносились звуки страшного пира обезумевших акул. Дюжины сильных рыб бесновались в кровавом облаке, хватая все на своем пути. С регулярными интервалами лязг челюстей перекрывался хлопанием пасти левиафана, который легко проходил сквозь стаю более мелких хищников, расстраивая их ряды.

Под ногами дракона на песчаном дне возникали водяные бурунчики. Он уловил кислый запах человеческих нечистот из ближайшей бухты. Но ему пора было перевести дыхание, а значит – подняться на поверхность. Идти дальше без воздуха он не мог. Оттолкнувшись, Базил стрелой полетел вверх, пробил толщу воды, сделал несколько глубоких вдохов и снова вернулся на дно. Безумство продолжалось – несколько акул вихрем пронеслись мимо.

Мель оборвалась небольшим возвышением, и дракону пришлось преодолеть заметный напор приливной волны, потом снова была мель, и снова глубокий канал, и снова мель, уже залитая приливом.

На берегу горел костер, возможно, тот самый, который Баз уже видел. Можно было позавидовать беспечным пьяным песням скотоводов, которым нет никакого дела до ужасов холодных вод Длинного Залива.

Дракон выбрался на берег как можно дальше от костра. Потом вскарабкался на набережную. Он отсутствовал не больше часа, и улицы были все еще пусты, когда он поднялся на холм и подошел к Драконьему дому.

Караульные, расслабившись, стояли в полудреме. Базил поискал взглядом, чем можно отвлечь их внимание. На глаза ему попался фургон с сеном, стоящий у стены Новициата. Баз отвел фургон от стены и пустил вниз по дороге с холма. Тот с грохотом покатился прочь.

Часовые проснулись и принялись орать. Но, поскольку в этот час и в этой части города они были единственными бодрствующими, им пришлось спускаться за фургоном самим. Они затащили его наверх и поставили у стены, подперев камнем, чтобы избежать новых неприятностей.

И никто не заметил огромного мокрого дракона, прошмыгнувшего в дверь позади часовых.