Бог Боли

Эпилог 2

Крейтон

Год спустя

Чья идея была приехать всем вместе сюда? Правильно, моего брата.

Мне остается только удивляться, почему я до сих пор не ударил его по лицу, когда смотрю на него через стол, а он широко улыбается и даже подмигивает, как маленький засранец.

Дело в том, что мы находимся на семейном ужине, то есть с папой и мамой. Мы закончили есть, но остался десерт.

Самое ужасное? Это только первый сезон. Завтра, во второй части этой семейной саги, к нам присоединятся три моих дедушки, которые любят препираться ради забавы, дядя Леви и тетя Астрид. Близнецы и Глин тоже могут присоединиться, поскольку это праздник.

Если — нет, когда — Глин приведет с собой Киллиана, у нас будет кровавый цирк. Во-первых, Лэн все еще не выносит его, дядя Леви едва терпит его, а дедушка Джонатан все еще считает его вором, который забрал его милую внучку. Во-вторых, Килл и Илай немного сблизились, разрушив все попытки родителей разлучить их, и поэтому постоянно провоцируют всех, создавая неприятности.

Я определенно похищу Аннику к чертям собачьим, пока не начался цирк.

Если бы она так быстро не приняла приглашение моих родителей, нас бы здесь вообще не было.

Дело в том, что после эпизода со стрельбой было трудно заставить моих родных полностью к ней расположиться. Маме было трудновато вначале, потому что она не могла смириться с мыслью, что кто-то может причинить мне боль.

Анника действительно провела несколько месяцев подряд, подкупая ее, звоня ей и разговаривая с ней обо всем и ни о чем. Она даже предложила стать ее шпионом в колледже.

Папа, с другой стороны, относился к ней с подозрением, учитывая ее прошлое. Он не верил, что она или ее отец не причинят мне вреда. Не говоря уже о том, что папа и Адриан встречались ровно два раза, и каждый из нас должен был помешать им убить друг друга.

Факт остается фактом: после того, как я вернулся с острова, папа сказал, что гордится тем, что я добивался того, чего хотел, потому что это правильный путь Кингов.

Однако, сколько бы трудностей ни создавали мама с папой, моя девочка все равно сумела покорить их своим веселым характером и способностью сопереживать любому человеку.

Кроме того, в отличие от ее отца, который делает вид, что не любит меня, но в глубине души любит — мои родители счастливы, когда счастлив я. Никаких вопросов.

Я наклоняю голову в сторону и смотрю, как она помогает маме убирать со стола. У нас есть персонал, но сегодня мама отказалась от него, потому что хотела, чтобы все было по-домашнему. На этот раз готовил папа — и слава Богу.

Мой взгляд следует за Анникой, которая движется с грацией перышка. На ней фиолетово-белое цветочное платье, а ее волосы собраны в хвост с пушистой фиолетовой бабочкой, такой же, как на ее шляпках.

Анника всегда жалуется на то, что я рву ее одежду, но я не могу устоять, когда она выглядит как подарок, который я должен развернуть. И я слишком нетерпелив, чтобы сделать это как следует, так что за это приходится расплачиваться ее одеждой.

Чем больше я смотрю на нее, тем сильнее мой член упирается в джинсы. Я незаметно поправляю себя и отвожу взгляд от нее.

И в этот момент кто-то бьет меня по голове.

— Выпорол киску.

Я смотрю на брата.

— Ты уверен, что хочешь это сказать?

Его глаза темнеют, но вскоре он сглаживает свое выражение и проводит пальцами под моим подбородком.

— Я уже говорил, что ты такой очаровательный в последнее время?

Я пытаюсь оттолкнуть его, но иногда он ничем не отличается от паразита. Я глубоко ценю наши отношения с Илаем и то, что он всегда был рядом со мной, но я не могу привыкнуть к тому, что он ведет себя как подкаблучник, когда ему вздумается.

— Оставь своего брата в покое, — укоряет отец, выходя из туалета и садится во главе стола.

Илай сжимает мое лицо между пальцами.

— Посмотри на его очаровательные щечки.

— Он уже не ребенок.

— К сожалению. — Илай скучающе вздыхает и отпускает меня, затем обращает внимание на нашего отца. — И не завидуй, папа.

Он смотрит на него пустым взглядом.

— Чему?

— Нашим прекрасным отношениям.

Папа хмыкает, а глаза Илая сужаются.

— К чему это?

Папа ничего не говорит.

— Для чего это было?

— Вы опять ссоритесь? — мама гладит волосы Илая и касается моей щеки, потом целует папу в губы. — Может, не будем? Только на сегодня? — папа обхватывает ее за талию, притягивая к себе.

— А я получу награду позже?

— Папа! — протестую я.

— Серьезно? — вторит Илай.

— Что? — он невинно смотрит на нас. — Она моя жена.

— И наша мама, — говорю я.

— Нам не нужен был этот образ, — бормочет Илай.

— Может, проблема в тебе, а не во мне. Выбросьте этот образ из головы, сыновья, — говорит нам папа, как будто эта тема совершенно нормальная.

— Эйден, прекрати. — Мама улыбается и пытается выскользнуть на свободу. — Позволь мне пойти помочь Аннике с десертом.

— Илай или Крейтон могут это сделать. Ты сегодня хорошо потрудилась.

Мой брат готов броситься бежать, но я встаю со своего места прежде, чем он моргнет.

— Не могу поверить, что ты бросил меня, маленький засранец! — кричит он за моей спиной.

— Надо было взять с собой пару! — я ухмыляюсь, а он отмахивается от меня.

Я нахожу Аннику на кухне, суетящуюся над мороженым.

— Я почти закончила! — кричит она, и я хватаю ее за локоть и откидываю ее маленькое тело назад.

Анника задыхается, ударяет стаканчик с мороженым о мою грудь, проливая его на меня.

— Ты.

— Я. — Я понижаю голос, и она прекрасно понимает смысл, потому что качает головой.

— Не здесь, Крей.

— Почему?

— Все ждут десерта.

— Каждый может прийти за ним сам.

— Они прямо снаружи.

— Они заняты.

Я тяну ее за собой в одну из кладовых, она вскрикивает, когда я толкаю ее на стол и задираю платье до бедер.

— Ты всегда ходишь в маленьких красивых платьицах, которые так и просятся, чтобы их сняли. — Я дергаю ее за нижнее белье, разрывая его. — И эти гребаные штуки, которые держат меня на расстоянии от моей киски.

Стон — единственный ответ, который я получаю, и она не сопротивляется и не протестует, когда я беру стаканчик с мороженым из ее рук. И только когда я выливаю его на ее киску, она задыхается, слегка приподнявшись со стола, чтобы посмотреть на меня от шока.

— Что ты делаешь? — хнычет она, даже когда ее зрачки расширяются.

— Ем десерт. — И тогда я поглощаю ее. Я слизываю каждую каплю мороженого с ее складок и глотаю вкус шоколада, смешанный с ее возбуждением.

Анника извивается, стонет и требует еще, пока ее пальцы путаются в моих волосах. Когда я вылизываю все до капли, время от времени шлепая ее по попке, она кончает, выплескиваясь мне в рот. На этот раз она не делает паузы и не прячется, обливая мое лицо.

Я научил ее никогда не стыдиться своего удовольствия со мной, что она может взять все и даже больше.

Как она слизывает с меня каждую каплю, когда отсасывает мне, так и я ем ее, мой член становится чертовски твердым, пока она выкрикивает мое имя.

Затем, когда она еще не отошла от оргазма, я приподнимаю ее, чтобы она сидела, и погружаюсь в нее до упора, пока мой пах не ударяется в неё. Я стону, и она стонет, заливая мой член своим возбуждением.

Ее голова откидывается назад, глаза полузакрыты. Одна рука на ее бедре, другой я ловлю ее челюсть и направляю ее туда, где мы соединены.

— Посмотри, как я тебя трахаю. Видишь, как твоя киска создана для меня? Она моя, не так ли?

— Твоя... — хнычет она, наблюдая, как я трахаю ее с абсолютным очарованием.

И я клянусь, мой член твердеет все больше, чем больше она издает эти звуки и пытается приспособиться, чтобы принять меня целиком.

Иногда она все еще борется с моими размерами, потому что она слишком маленькая, а я слишком большой, но у меня есть всевозможные игрушки, чтобы подготовить ее для того, чтобы она наслаждалась этим, как и я.

Сейчас нет никаких игрушек, и она полностью смазана, но легкая боль — это ее афродизиак. Она жаждет боли, моя Анника, так же как я жажду ее причинять.

Поэтому я кусаю ее горло.

— Такая хорошая девочка. Кончи для меня.

Она кончает, обхватывая мой член, обсасывая его и прижимаясь ко мне.

Я делаю еще несколько ударов, быстрых, жестких и абсолютно звериных. Я ломаю ее своим членом, но она принимает все, что я делаю, и даже больше. Затем слова, которые станут моей погибелью, слетают с ее губ, как песнопение.

— Я люблю тебя, Крей, я люблю тебя.

Тогда я кончаю, сильно и долго, с глубоким хрипом, который мог бы услышать любой по ту сторону двери.

Как только я кончил внутри нее, я прижимаю ее к себе и шепчу:

— Я тоже тебя люблю.

Она вздыхает мне в шею, ее дыхание дрожит на моей коже, и мы остаемся в таком состоянии, кажется, целый час.

Когда мы отстраняемся друг от друга, я не могу удержаться от того, чтобы не выпустить свою сперму обратно в ее киску, заставляя ее хныкать и издавать тихие стоны.

— Однажды ты выйдешь за меня замуж и позволишь мне наполнить эту киску моими детьми, не так ли, Анника?

Ее дыхание сбивается, когда она бьется о мою руку, ее возбуждение покрывает меня.

— Мы еще слишком молоды для брак.

— Возраст — это всего лишь число, и ты выйдешь за меня замуж, Анника. Я единственный, за кого ты выйдешь замуж, верно?

Она вздыхает.

— Да.

— Хорошо. — Я ухмыляюсь. —Пришло время воплотить мою угрозу твоему отцу в реальность.

— Ты такой плохой. — Она гладит меня по щеке, но улыбается. — Но ты мой плохой мужчина.

— А ты моя очень хорошая девочка.

Она вздрагивает от этого, и я целую ее губы, скрепляя наше будущее. Затем я делаю фотографию, чтобы выложить ее в качестве напоминания для всего мира.

КОНЕЦ

Следующая книга «Бог Гнева» — Джереми и Сесилия.

Всю информацию о книгах Рины Кент, тизеры к будущим релизам автора и многое другое в https://t.me/dreambooks1