Бог из машины

Глава 6

Дорога заняла всего четверть часа пешком. Старинный район, невысокие четырёхэтажные домики с покатыми черепичными крышами, кое-где даже были химеры и грубые горгульи. Ночь была тёплой, довольно светлой, хотя Чезаре казалось, что звёзды светили ярче фонарей. Наконец, он остановился неподалёку от нужного дома. Во взломе замков Чезаре было далеко до Марии, однако, тайное проникновение все же входило в число навыков доброго священника. Поэтому попасть в дом он решил через дверь. Для того же, чтобы никто не застал его за сим достойным занятием… Для этого и послужили те таланты, о которых он предпочитал не распространяться. Вновь сделав себя прозрачным, кардинал за несколько секунд вскрыл дверной замок, проникая в темноту богатого дома коллеги.

Потратив ещё минуты две на поиск нужного помещения, Чезаре, наконец, оказался в спальне мирно сопящего Ришелье. Вот теперь пора было сбрасывать невидимость и приступать к спектаклю.

В его облике с трудом узнавался привычный рыжеволосый красавчик с загорелым улыбчивым лицом. Пожалуй, от привычного образа остались только высокий рост и атлетическое телосложение. В целом же антураж был навеян незабвенным образом Дракулы в исполнении Белы Лугоши: бледное аристократическое лицо, темные волосы, оперный черный плащ с кровавым подбоем, пальцы, изогнутые, как птичьи когти… Дальше больше: голову Чезаре украшали заметные рога, а сквозь плащ торчали перепончатые крылья — атрибуты уже не вампира, а дьявола; багровое свечение глаз резко контрастировало с бесцветной картинкой; красной же была подсветка силуэта — поправка, чтобы Ришелье мог даже в темноте рассмотреть во всей красе, что к нему явилось…

— Проснись! — громко сказал Чезаре, нависая над святым отцом.

Ришелье заворочался, открыл один глаз, а затем… резко сел на кровати, вытянул вперёд руку, которая надломилась в районе запястья с характерным щелчком. В шее характерно закололо. Рефлексы сработали быстрее, чем разум. Нисколько не задумываясь, как это впишется в образ, Чезаре перехватил руку подозреваемого в болевой захват, направив при этом в сторону от себя… И очень вовремя, потому что всего мгновение спустя комнату осветил сполох синего пламени.

ЩЁЛК!!! Отвалилось запястье второй руки, порождая на свет хищно изогнутый клинок, слабо пригодный для блокирования, но зато способный нанести опасные раны. Резкий взмах… Лишь в последний момент молодой священник успел отклониться, и удар, долженствующий разрубить его пополам, лишь прочертил длинную тонкую линию между рёбрами, рассекая одежду, кожный покров и плоть.

Отпустив руку-огнемет и выхватив пистолет с глушителем, Чезаре открыл беглый огонь. Четыре выстрела, и цель потеряла мобильность, передавая инициативу в руки гостя. Тот не замедлил воспользоваться возможностью, дезориентируя противника ударом пальцами в глаза — и тут же обматывая леску вокруг его шеи. Ещё секунды две борьбы, причём не столько с противником, сколько со своим закономерным и естественным желанием всё же отрезать голову киберсвященнику, после чего, наконец, Ришелье замер, глядя в лицо своему пленителю.

Чезаре слегка ослабил петлю, давая противнику вдохнуть немного воздуха, — но вместе с тем и понять, что петля затянется обратно быстрее, чем он сделает резкое движение. Вся запланированная роль, со всеми театральными жестами, вычурной речью, тонкими угрозами и декламацией классической поэзии, полетела к чертям. Требовалось торопиться, пока противник не умер от полученных ран, поэтому Чезаре стал спрашивать коротко и по существу:

— Ну что, будешь говорить? Кто стоит за твоими выходками с шкатулкой?

— Какой ещё шкатулкой? — переспросил Ришелье.

Чезаре на пару секунд снова затянул петлю, затем опять ослабил:

— С шкатулкой-сигмафином, которая лежит в твоем кабинете. С ее помощью призывали чертей, и теперь она у тебя. Ясно, что ты работаешь не сам на себя. На кого же? На G-Tech?

— Я не церковник, — неожиданно ответил пленник, — Я не работаю с G-Tech.

— На кого же ты работаешь?

— Внешняя разведка США, — коротко ответил он.

Чезаре грязно выругался. По-японски.

— Эта тварь провела меня! Ты ведь не требовал у этого рабочего никакую лестницу, не так ли!?

— Конечно же, нет, — прошипел сквозь зубы разведчик, имея наглость раздражаться на человека, накинувшего петлю ему на шею.

— Тогда с прискорбием сообщаю тебе, что нас обоих провели! — сказал Чезаре, — Тебе подкинули сигмафин, мне — информацию, что сигмафин у тебя. Нас изящно столкнули носом. Теперь я знаю, кто использовал его… Надеюсь лишь, что разыщу его прежде, чем они успеют убрать исполнителя.

— Кто-то хочет помешать нам помешать планам Ватикана, — холодно процедил шпион, — Ему очень хочется, чтобы призыв был завершён.

— Именно так, — согласился Чезаре, — И куда больше меня беспокоит то, что пока что ему это удается.

Сняв удавку с шеи шпиона, он подобрал свой пистолет и направился к выходу. Есть ли у американца необходимые медикаменты, его не особенно волновало. На пороге, однако, он остановился и коротко бросил:

— Если меня навели на тебя, значит, они знают, что ты шпион. Так что постарайся подготовить путь отступления: тебе очень повезло, что они решили столкнуть нас лбами, а не сразу прислали группу зачистки…

Эта прощальная фраза спасла ему жизнь. Лишь благодаря тому, что обернулся в дверях, он успел заметить, как в окно влетает уже знакомая шкатулка. В этот раз Чезаре не стал задерживаться, чтобы разобраться с чёртом, а прикрывшись невидимостью, кинулся на улицу, чтобы отыскать метателя шкатулок прежде, чем тот опять сбежит. В третий раз за сегодняшний день он воспользовался 'форсажем', - но сейчас ему было не до беспокойства за собственное здоровье.

В чем-то он был схож с Марией…

Успел. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как шкатулку ловит высокий человек в чёрном плаще и в шляпе, надвинутой на глаза. Не останавливаясь, кардинал бросился к нему — не затем, чтобы сбить своим весом, совсем нет. Он хотел увидеть его лицо.

Сорвав шляпу, Чезаре опознал в преступнике своего знакомого, того самого рабочего, который сегодня снимал его с крыши. Тот схватился за растрёпанную голову, решив, что его шляпу сдул неожиданный порыв ветра, и обернулся в сторону улетевшего головного убора. Не дожидаясь, пока метатель шкатулок поймет, что ветер тут совсем не при чем, Чезаре с силой ударил его кулаком в нос, тут же добавляя коленом в печень.

Однако, эффект неожиданности был уже потерян. Соперник неожиданно ловко отклонился от удара, даже нагло нацепив на лицо свою развесёлую усмешку, после чего принял удар коленом на мягкий блок.

В довершение всего, Чезаре увидел, как из окна Ришелье выпрыгивает… он сам. Однако, отвлекаться на размышления над этим странным явлением он не стал. Оба скрытых оружия со щелчком появились у него в руках. Мечом он нанес колющий удар противнику в плечо, а леской в тот же момент попробовал подсечь ноги. Рабочий, однако, уклонился в сложном акробатическом этюде, в котором Чезаре опознал одну из консервативных школ кунг-фу. Китайское единоборство ужасно не вязалось с подчёркнуто европейской внешностью рабочего и его совершенно не монашеским поведением. Его высокая и рослая фигура, казалось, была совершенно не предназначена для таких пируэтов, не говоря уже о том, что этот рабочий попросту не мог рассмотреть атаку достаточно чётко, чтобы уверенно уклониться.

Тем не менее, от ударов он уходил вполне успешно. Отпрыгнув назад, рабочий кинул в Чезаре свой плащ. Священник, уклонившись, выхватил пистолет, но противник уже уходил от преследования в окно чьей-то квартиры. Навскидку выстрелив несколько раз по ногам, Чезаре метнул леску, зацепляясь за подоконник… И на ходу отмечая, что пара пуль достигла цели. Ну что ж, с раненной ногой 'шаолиньский гастарбайтер' далеко не убежит. Поднявшись на балкон, Чезаре поторопился в комнату, куда завалился раненый противник. Впрочем, он отнюдь не несся сломя голову, прекрасно понимая, что сам бы на месте рабочего затаился у входа и огрел преследователя по голове…

Опасения оказались справедливы: 'гастарбайтер' ожидал преследователя прямо на полу комнаты, в которую ввалился. Едва кардинал оказался на подоконнике, рабочий рискнул атаковать его здоровой ногой с пола, вложив в движение немалый вес всего своего тела. Атака была спланирована достаточно эффективно, чтобы защититься было сложно. Даже очень сложно: видно было, что противник тщательно просчитывал варианты. Однако он явно не ожидал, что кардинал почти что и не станет защищаться. Вместо этого Чезаре нанес встречный удар, обмотав леску вокруг атакующей ноги. Обе атаки одновременно достигли цели. Уже падая спиной вперёд на мостовую, кардинал с удовольствием отметил, что рабочий продолжает свой же удар, просто чтобы вывалиться из окна вслед за Чезаре, не получив при этом ранения последней здоровой ноги. Оставалось откатиться в сторону… И дернуть за леску, не давая противнику удержаться на ногах после падения.

Злобно шикнув сквозь зубы, мужчина рухнул лицом вперёд, на подставленные ладони, принимая упор лёжа. Не давая противнику времени подняться, Чезаре обрушился своим весом ему на спину, чтобы лишить подвижности, и ударил в висок рукоятью пистолета… Этого хватило. Удар в висок окончательно выбил дух из 'гастарбайтера', и тот поник, с размаху впечатавшись щекой в холодный камень римской мостовой.

— Это было весьма неумно с твоей стороны, — сообщил побежденному противнику Чезаре, после чего, не отцепляя леску от ноги, связал ему руки и силком поднял.

Под полусонное ворчание пленного 'о, Бэтти, Бэтти' кардинал тащил добычу к себе домой: Ватикан — слишком маленькое государство, чтобы здесь можно было без помех обустроить себе конспиративную квартиру, а вести пленного через границу было бы весьма проблематично.

Впрочем, в тех редких, учитывая поздний час, случаях, когда попадались прохожие, он делал вид, будто двигается несколько в другом направлении — чтобы буквально через улицу вернуться на прежнее…

Подходя к своему дому, Чезаре был вдвойне осторожен. Если кто-то заметит, что пленного притащили именно сюда, даже полный дурак сообразит, что у кардинала рыльце в пушку. Поэтому он трижды перепроверил, не наблюдает ли кто, прежде чем заходить…

Войдя внутрь, кардинал потащил пленного в погреб. С точки зрения избавления от кровавых следов, конечно, разумнее было тащить в ванную, но… Есть ведь еще и психологический эффект. С этой точки зрения жестокий священник должен тащить жертву в мрачный подвал, а не мрачную ванную…

Крепко связав пленного, чтобы тот чисто физически не мог повторить свою акробатику, Чезаре потряс рабочего за плечо. Пленный медленно открыл глаза, после чего увидел перед собой весьма колоритный образ киношного Дракулы, удивлённо поднял брови и задал поистине гениальный вопрос:

— Мама? И надолго вы к нам?

Чезаре смахнул несуществующую пылинку с левого крыла и улыбнулся со всем обаянием демонического облика, демонстрируя выдающихся размеров клыки.

— Это зависит от того, как скоро ты расскажешь мне все, что знаешь. А от того, насколько честно ты будешь отвечать, зависит, насколько большая часть тебя уйдет отсюда.

Чтобы не возникало сомнений, что именно он имеет в виду, Чезаре продемонстрировал клинок, в этот раз выглядевший наподобие заточенной по краю берцовой кости. В его голосе звучала тень привычной добродушной насмешки, но немигающий взгляд багровых глаз был холодным и змеиным. Он всматривался в лицо жертвы, стараясь определить признаки лжи, и казалось, что этот взгляд, по выражению лорда Байрона, свинцовым лучом ложится на щеку…

— Не-не-не, мама, что вы, я не изменял вашей дочери! — испуганно ответил 'гастарбайтер', попытавшись отползти подальше. Однако это был просто цирк. Пленник был предельно напряжён, а его глаза целенаправленно шарили по помещению, выясняя как можно больше о текущей ситуации.

— Кажется, ты не понимаешь всей тяжести своего положения, — с деланным сожалением вздохнул Чезаре, — Что ж, скоро поймешь.

С этими словами он прижал левую руку жертвы и начал отрезать фалангу мизинца. Клинок был предназначен скорее для колющих ударов, что затрудняло дело, но по крайней мере, он был острым. Если бы Чезаре взял кухонный нож или что-нибудь в этом роде, было бы тяжелее… И больнее.

Хм, стоило задуматься…

В следующую секунду Чезаре обложили непечатным с ног до головы, потом обратно, с головы до ног, и положили сверху вишенку. Все попытки сопротивления 'гастарбайтера' оказались совершенно бесполезными. Благо, амагусом рабочий, судя по всему, не был, однако, быть тёщей этому патлатому раздолбаю Чезаре уже надоедало.

— Теперь ясно? — поинтересовался священник, не торопясь приступать к следующим пальцам, — Тебе требуется не так много деталей, чтобы говорить. Все остальное можно отрезать без особого вреда для дела.

— Ты ведь не очень опытен в этом вопросе, верно? — в отрезании пальцев возникла небольшая передышка, и рабочий улыбнулся вымученной холодной хищной насмешливой улыбкой.

— Надеешься мирно сдохнуть от кровопотери? — понимающе ухмыльнулся Чезаре, — Не беспокойся, я отслеживаю твое состояние.

Словно в подтверждение он достал аптечку, натянул хирургические перчатки и крепко перетянул бинтом остаток пальца. Такими вещами, как дезинфекция, он не заморачивался: все равно, если пленник продолжит упорствовать, умрет он отнюдь не от заражения крови.

— Ты не заметил, что вопроса-то, собственно, не было?

— А что, если бы я задал его сразу, ты бы на него ответил? — поинтересовался Чезаре, склонив голову набок, — Скорее всего, ты ответил мне одним из тех милых выражений, которые ты произносишь в присутствии, между прочим, духовного лица. А если бы я с самого начала предложил обговорить условия, начались бы стандартные реплики на тему 'пытать человека не у каждого духу хватит'… А так — мы этот этап прошли за блестяще короткий срок! Ну так что, ты готов к конструктивному диалогу?

— Скорей уж лица бездуховного, — хладнокровно парировал мужчина, — Священнослужителям ведь запрещено проливать кровь, а ты, морда вампирская, явно этого жаждешь.

Он ухмыльнулся.

— Или у тебя не хватает духу НЕ пытать, а?

— Знаешь… — задумчиво протянул Чезаре, разглядывая пленного, как экзотическую зверюшку, — Ты не в том положении, чтобы хамить. Особенно если учесть, что у тебя еще есть шанс, проявив должную сознательность, убраться отсюда подобру-поздорову… Ну, относительно.

В действительности, правда, он в этом сомневался. Если сам рабочий и был тем, кто призывал демонов, то получается, что его роль в заговоре гораздо значительнее, чем оно казалось. Это не просто осведомитель.

— Я ведь не садист, — добавил кардинал, слизывая кровь с лезвия, — Нынешняя ситуация доставляет мне не больше удовольствия, чем тебе. Так что придержи язык и выслушай мои условия.

— И это говорит тот, кто не додумался заблокировать шкатулку? — с интересом изогнул бровь рабочий.

— Это говорит тот, кто может нарезать тебя мелкими ломтиками, — возразил Чезаре, косясь все же на шкатулку.

— Дык, пожалуйста, — с натужной безразличностью пожал плечами 'гастарбайтер', - Аллах Акбар, и всё такое.

— Что же такого наобещали тебе твои хозяева, — участливо осведомился Чезаре, — Что ты готов ради них мучиться и мучить других?

— Не так уж и мало, товарисч, — хмыкнул рабочий, — Всего лишь волооких гурий, рай и бессмертие души. Согласитесь, это как-то более внушительно, чем абстрактное бренчание на арфе на облачке.

— Употребление термина 'волоокие' наводит на мысль о скотоложстве, — усмехнулся кардинал, — К тому же, я бы на твоем месте предпочел бренчать на арфе при полном отсутствии музыкального слуха, чем терпеть, пока какой-то отморозок отрезает мне пальцы…

Откуда-то сверху раздался звук пистолетного выстрела.

— Именно поэтому, товарисч, я — это я, а вы — всего лишь марионеточный священник в муравьином государстве, — высокомерно отозвался пленник.

— Попытка засчитана, — ответил Чезаре, с интересом прислушиваясь к звукам, издаваемым незваным гостем, — При той малости, которую ты обо мне знаешь, совсем неплохо. Но может ли попасть в рай (неважно, какой религии) человек, обрекший на страшные муки кого-то из дорогих ему людей? К примеру, милую Бэтти?

Он понятия не имел, кто такая эта Бэтти, но предполагал, что если пленник называет ее имя в бреду, значит, она достаточно дорога ему.

— Ты имеешь в виду неверную, товарисч? — улыбка на губах рабочего стала шире.

— Видимо, по-хорошему ты не понимаешь, — вздохнул Чезаре, — Ладно, вернусь и поговорим по-плохому.

С этими словами он сунул комок бинтов в рот пленному, чтобы не попытался предупредить проникшего, затем накинул на себя невидимость и тихо пошел искать столь шумного гостя. На пороге, однако, он обернулся, надеясь, что слова пленного — такой же блеф, как и его собственные:

— Если хочешь знать, сейчас она у моих людей на другой базе. Попытаешься сбежать, и ее запытают до смерти. Подумай об этом.

Едва только открыв дверь, мужчина увидел невысокого гостя в белоснежном плаще с высоким, закрывающим половину лица, воротником, и в треугольной шляпе. Незнакомец сжимал в руке крупнокалиберный револьвер несуществующей марки с серебристым тиснением. Колоритный образ… И что самое неприятное, Чезаре знал, кто это.

Белый Робин считался одним из самых разыскиваемых сигма-преступников. Человек идейный: себя он позиционировал скорее как вигилланта и даже порой называл супергероем. Более всего он был известен как вор сигмафинов; и именно это делало его таким опасным, при полном отсутствии собственных магических способностей. В частности, его плащ не пробивался, как считалось, вообще ничем. То есть, абсолютно. И это был лишь самый известный экспонат его коллекции.

Чезаре прикинул, что из его арсенала способно пронять неуязвимого противника. Выходило, что ничего. Кроме того, он также не знал, есть ли у Белого Робина что-то, позволяющее видеть сквозь невидимость.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Чезаре начал тихо подкрадываться, дабы в случае конфликта больверк Робина был менее эффективен, чем оружие ближнего боя. Параллельно он готовился принять человеческий облик: это дает хоть какой-то шанс решить дело миром, тогда как увидев демонический облик, искренне верующий Робин стал бы стрелять сразу.

Не обнаружив в пустой комнате ничего интересного, Робин развернулся и… замер, подняв свой болверк на уровень глаз двумя руками. Ствол почти упёрся в грудь Чезаре, однако не последовало ни выстрела, ни разговора. Немного раскосые большие глаза Робина, обладающего на редкость завидными ресницами, слепо шарили по коридору, словно тот пытался понять, что именно его насторожило. Мысленно выругавшись, Чезаре призвал на помощь все свое мастерство незаметного перемещения, чтобы оказаться у него за спиной. Затем сложил руки в молитвенном жесте и проявился со словами:

— Что привело вас в мой дом, сын мой?

Гость резко развернулся, вскидывая пистолет обеими руками. Ствол оружия вновь смотрел на смиренного священнослужителя, только, на сей раз, не в грудь, а в нос.

— Карлос Венченсо, — коротко ответил Робин высоким женским голосом, в котором слышались требовательность и непреклонность.

— Это имя мне ничего не говорит, — ответил Чезаре, хотя в принципе догадывался, что так зовут его пленника, — Быть может, вы расскажете мне, кто это, зачем он вам нужен и почему он должен быть в моем доме?

— Придуриваться вздумал? — нахмурился Робин, взводя курок больверка.

Чезаре вздохнул:

— Я говорю правду. Это имя мне незнакомо. Если в вашей коллекции есть что-то, способное проверить меня на ложь — можете проверить.

Какое-то время обладатель женственного голоса изучающе смотрел на священника, а потом перехватил пистолет одной рукой и извлек из кармана плаща извлёк нечто, напоминающее GPS-навигатор.

— Это своего рода детектор лжи? — с любопытством в голосе поинтересовался Чезаре. Внутренне, однако, он похолодел: похоже было скорее, что Робин использовал сигма-локатор, устройство, служащее для поиска сигмафинов, и если это так… То оправдаться будет сложно.

— Ты лжёшь, — наконец, оповестил о решении незваного гостя всё тот же голос. Устройство отправилось обратно в карман.

— Я говорю правду: это имя я в первый раз услышал от вас только что, — терпеливо ответил священник, — Не буду отрицать, у меня есть предположения, о ком может идти речь… Но прежде чем делиться ими, я должен знать, зачем вы ищите этого человека.

Пистолет начал уж было опускаться, однако неожиданно раздался грохот выстрела, и пол прямо перед ногами священнослужителя обзавёлся внушительной дырой, в которую при желании можно было пропихнуть мандаринку.

— А мне кажется, лжёшь, — последовал хмурый ответ. Теперь больверк был направлен на ногу священника.

Чезаре сложил руки на груди. Поза была обманчиво расслабленной.

— Тем не менее, я имею право знать, зачем он тебе, поскольку, если мое предположение верно, то ты ищешь человека, который пытался убить меня.

— Да что ты?! — с притворным удивлением в своём женственном голосе воскликнул Робин, как бы невзначай взведя курок. Теперь для спуска оставалось лишь легонько коснуться спускового крючка. Чезаре ничего не ответил. Пафосный ответ был самым очевидным действием с его стороны, и его отсутствие могло выиграть ему полмгновения. Хотя бы полмгновения.

Метнувшись в сторону с разворотом на одной ноге (не той, в которую целился 'герой'), он поднырнул под руку противника. Пуля чиркнула по его ноге, разрывая ткань штанины и верхние слои мышечного волокна, но этим успех Робина и ограничился. В следующее мгновение метко брошенная леска опутала рукоять пистолета, вырывая его из руки незваного гостя.

Мало кому доводилось видеть Чезаре Финеллу в гневе. Не потому, что это смертный грех: в конце концов, прочим смертным грехам он предавался без особых мук совести. Просто гнев притупляет разум, лишает способности анализировать ситуацию и просчитывать на ход вперед. Однако сейчас гнев был как нельзя кстати. Вместе с разумом он притуплял чувство боли, позволяя снова атаковать, вместо того чтобы стенать по раненной ноге.

Да, именно гнев Чезаре чувствовал сейчас. Гнев на этого самоуверенного 'супергероя', искренне считавшего себя правым и непобедимым. Гнев и еще… удовольствие. Не от боли, разумеется: мазохистом кардинал не был. От самой ситуации. Сумасшедший риск и отчаянная схватка. Шаг над пропастью без страховки. То, чему его учили. То, что он умел. То, что он любил.

Робин был на удивление лёгким. Удар плеча, рассчитанный на кого-то более серьёзного и устойчивого, отбросил противника на добрых два метра, заставив вышибить дверь на кухню и рухнуть на спину уже там. Чезаре был для Робина слишком быстрым. Не давая противнику опомниться после удара, кардинал навалился на него сверху и попытался сдернуть шляпу. Именно что попытался, поскольку она как будто бы приросла к голове.

Тогда кардинал перехватил его руку в болевой прием. Робин сопротивлялся, при этом громко кряхтя. Звук получался такой, что, если бы не пара выстрелов в начале представления, соседи бы усомнились в том, что кардинал блюдёт целибат. Не было похоже, что Робин чувствует боль, потому священнику приходилось полагаться только на технику и силу, удерживая противника.

Опасаясь, как бы в арсенале Белого Робина не оказалось каких-либо резервных средств, Чезаре не пытался взять его живым. Но что можно сделать неуязвимому противнику? На этот счет особых идей не было… Кроме одной, весьма сомнительной. Не видя лучшего варианта, Чезаре решил проверить один вопрос, заинтересовавший его еще при прочтении ориентировки. Защищает ли костюм все тело, или только закрытую часть. Шанс невелик, но это хоть какой-то шанс. Поэтому, правой рукой удерживая руку противника в неудобном положении, левой Чезаре поднес трофейный больверк прямо к глазной прорези. И нажал на спуск.

Удивительно, но отдачи не было вовсе, а вот эффект был. Судя по всему, прорезь была куда меньше, чем вышедший патрон, потому пуля отрикошетила в стену, оставив в ней солидную дыру, однако судя по тому, как зажмурился противник, жар он всё же ощутил. Теперь Чезаре знал, что надо делать, и надеялся лишь, что Робин не выкинет чего-нибудь неожиданного в последний момент.

Медленно, очень медленно, потому как вероятность ошибки была слишком высока и требовалось хорошенько прицелиться, Чезаре подводил руку, готовясь нанести решающий удар. Неожиданно громыхнул уже знакомый взрыв, и пол заметно зашатало, из-за чего руку Чезаре повело, равно как и всё тело, и мужчине пришлось опереться на пол, рядом с головой противника.

Шкатулка снова сработала.

— Видишь, что ты натворил, идиот!? — рявкнул Чезаре в лицо 'супергерою', после чего с размаху ударил скрытым клинком в прорезь для глаз. Мужчина даже сам удивился, насколько легко на сей раз оказалось обойти защиту Робина. Противник последний раз вздрогнул и обмяк.

Первой мыслью Чезаре было закрыть противнику оставшийся глаз. Но он решил, что это будет слишком театрально. Второй мыслью было прощупать пульс, чтобы убедиться в его смерти, и заодно обшмонать на предмет полезных сигмафинов. Третьей мыслью было 'Ой, мать, еще же чёрт!'.

Прислушавшись к звукам, издаваемым демоном, Чезаре понял, что тот до сих пор находится в погребе, с Венченсо. Перехватив для удара крест и взяв на изготовку больверк (кардинал предполагал, что будучи живым существом, наделенным душой, сигмафин сможет пронять нечисть), кардинал аккуратно двинулся вниз. Он не слишком спешил: рисковать жизнью ради хамоватого убийцы он не собирался, тем более что от того впоследствии все равно надо избавиться — а тут такая возможность свалить все на 'несчастный случай'…

Несчастный случай жадно хрустел тушкой пленника, подставив Чезаре незащищённую спину. Больше всего он напоминал смесь пантеры и гориллы. Чезаре вообще удивился, как такая здоровенная бандура смогла поместиться в его, в общем-то, не самом большом погребке. Активно дрыгая спиной, это нечто уже успело уничтожить запасы вина священника и переломать всю ломаемую мебель. Словно этого было мало, чёрт движениями могучих плеч то и дело опирался на жалобно скрипящие стенки.

Пока демон не обернулся, это давало Чезаре временное преимущество. Подумав, кардинал решил использовать его, чтобы проверить эффективность сигмафина против нечисти. Взять револьвер наизготовку, прицелиться между лопаток, выстрелить. Уже отпрыгивая обратно за дверь, кардинал услышал вопль боли и сделал из этого вывод, что теория подтвердилась. Удар по потолку погреба сотряс весь дом, и Чезаре понял, что надеяться запереть черта в подвале будет глупо.

Зачитывая 'Vade retro', священник аккуратно заглянул обратно, готовясь отшатнуться… И встретился взглядом с суровыми глазами демона. Это было похоже на противостояние двух ковбоев, готовых выхватить оружие по первому удару часов, вот только часов здесь не было. Была только их реакция друг на друга. Готового выстрелить священника, и чудовища, стоящего на задних лапах, согнувшись оттого, что могучая спина не могла выпрямиться в таком маленьком помещении…

Первым не выдержал демон. То ли что-то не понравилось ему в выражении лица итальянца, то ли время призыва было ограничено, то ли он просто был голоден… Взревев, монстр рванулся вперёд, замахиваясь для удара лапой и оставляя на стене глубокие борозды. Последнее, что увидел кардинал, вылетая сквозь дверной проём, это как огромная лапа снесла лестницу в небольшой погребок, словно бы та была сделана не из дуба, а из слегка подсохшего на солнышке песка. В следующую секунду он ощутил спиной какое-то мягкое препятствие, а руки в белых рукавах обхватили его торс, прижимая плечи к туловищу.

— Попался! — радостно прозвучал знакомый голосок, который серьёзно изменился благодаря добавлению всего лишь нескольких кубиков хищности и самоуверенности. Ведь так и думал, что следовало удостовериться, что он мертв! Чезаре был зол, наполовину на противника, наполовину на себя самого. И к чему было торопиться к этим двоим?

— Что, меч вошел в голову, но не задел мозг? — поинтересовался он, делая шаг в сторону и бросок через себя. Однако, на сей раз его противник неожиданно проявил куда больше ловкости. Не разжав рук, Робин упёрся ногами в дверную коробку, воспрепятствовав броску.

— Ты думаешь, ты всё ещё треплешься с девчонкой, — фыркнул Робин, — Хе-хе.

Чезаре был жив, пожалуй, только по той причине, что чёрту требовалось время, чтобы, извиваясь ужом, добраться до части помещения под дверным проёмом, и увидеть Чезаре. Вот только, этого времени больше и не осталось. Не дожидаясь, пока оно кончится совсем, священник извернул запястье и выстрелил в дверную коробку рядом с ногами Робина. Он не ставил себе целью ранить его: если 'супергерой' так глупо подставился, значит, ботинки тоже часть сигмафина; однако расчет делался на то, чтобы нарушить устойчивость опоры и все же перебросить противника через себя. Увы, Чезаре снова недооценил его: хотя коробка, как и планировалось, раскрошилась, 'супергерой' ухватился ногами за своего противника. Лишь в последний момент кардинал успел подставить пистолет под удар лезвий, сверкнувших на белой перчатке. А вот удержать равновесие уже не удалось. Мгновение — и кардинал обнаружил, что лежит лицом вниз, а Робин сидит у него на спине, намертво блокируя правую руку.

— Не рыпайся, — фыркнул мертвец, явно получающий удовольствие от происходящего.

Это был очень сильный противник. Может, не будь у него сигмафинов, Чезаре и посостязался бы с ним, но сейчас он просто лихорадочно искал выход. Единственным найденным уязвимым местом были глаза, но до них сейчас не добраться: противник хорошо знал свои слабые места, это вам не безмозглый чёрт… Стоп!

Чезаре припомнил свою первую встречу с нечистью и 'божественное' сияние, с помощью которого он вселил веру в пострадавших. Впоследствии от этой иллюминации он отказался: не до того было, чтобы пользоваться дешевыми спецэффектами. Однако сейчас они вполне могли бы прийтись к месту…

Сосредоточившись, Чезаре создал самый мощный свет, какой только мог. Разумеется, никакого жара или еще чего-нибудь там не было — просто слепящий и бьющий по глазам свет. Вся поверхность тела священника превратилась в гигантский прожектор, светящий в лицо противнику.

— Ах ты, паскуда! — выругался женским голосом Робин, нанося Чезаре довольно ощутимый удар в затылок.

Мужчина буквально чувствовал, как его противник вслепую нащупывает свободную левую руку священнослужителя. Выигрыш во времени не шибко большой, однако ощутимый и достаточный для того, чтобы что-то предпринять. А для Чезаре это была целая вечность.

Где-то позади взревел от ярости чёрт. Кажется, ему тоже перепало немножко 'божественного сияния'. И теперь эта нечисть явно хотела разбить столь яркую лампочку, отчего начала ломать здание с удвоенной силой.

Пользуясь тем, что сейчас противнику тяжело смотреть на него прямо, Чезаре нанес быстрый удар леской в лицо. Чем хорошо гибкое оружие, так это тем, что им не требуется тщательно целиться: если меч или пуля, пройдя чуть мимо прорези для глаз, не причинил бы Робину никакого вреда, то хлесткий удар вполне может задеть и уязвимую, и неуязвимую часть одновременно. Конечно, за все приходится платить: убить поверхностной раной при такой площади поражения невозможно, а покалечить — очень трудно… Но все равно, удар стальной леской в глаз — это очень больно.

Робин, однако, сам покинул свой насест, оставляя священника один на один с нечистью. Хруст ломаемых половиц, треснувшего дерева, крошащегося бетона и алебастра. Демон приближался. Перехватив больверк правой рукой, Чезаре выстрелил в оскаленную морду, но даже разлетавшиеся обломки костей и брызги черной крови не остановили продвижения демона. Когтистая лапа ухватила священника за ногу и потянула в подвал. Тот перехватил левой рукой крест… Но пустить в ход не смог.

Робин стоял во весь рост, намотав леску себе на предплечье. Именно он, резко рванув леску на себя, помешал воспользоваться крестом как следует. Рука священника всё ещё сжимала крест, но замахнуться и ударить не получалось. Хотя бы потому, что мертвец, один глаз которого кровоточил до такой степени, что залил белую одежду вора практически полностью, довольно умело контролировал единственную нить, соединявшую бойцов.

Чезаре дал новый залп, целясь в руку чёрта, и с некоторым уважением посмотрел на трофейное оружие.

— Внушительная штука, — заметил он, помахивая устрашающих размеров пистолетом, — Интересно, что бы я о ней сказал, если бы меня звали герром Зигмундом?

Учитывая ситуацию, он предпочитал пока что тянуть время, не переставая поддерживать сияние. Робин не стал отвечать на подколку, а просто изогнул руку, позволяя леске соскользнуть с предплечья. Будь на его месте кто-нибудь другой, подобный трюк стоил бы ему кисти и содранной с руки кожи, однако преступнику это не грозило. Робин рассчитывал, что Чезаре уже не сможет противостоять тянущей его в подвал силе… И напрасно.

Всего четырех пуль хватило, чтобы отстрелить демону пальцы. Не давая противнику опомнится, Чезаре перекатился, одновременно уходя в слепую зону демона и прячась от Робина в подвал. Скрытный маневр оказался достаточно эффективен, чтобы обозлившийся чёрт сейчас искал кардинала на первом этаже, злобно рыча, фыркая и подставляя своё незащищённое брюхо, всё ещё находившееся в погребе. У священнослужителя вновь было небольшое преимущество первого удара, которое, ни в коем случае нельзя было упустить, неправильно выбрав момент и место этого удара.

Чезаре намеренно слишком громко топнул, чтобы противник обернулся к нему. Обусловлено это было не честностью, отнюдь не честностью. Просто для плана требовалось, чтобы демон смотрел в его сторону.

Дав чёрту себя заметить, добрый священник выстрелил в пах. Когда же чёрт взревел от боли, кардинал забросил ему в пасть крест. В полном соответствии с планом, ошалевшее чудовище проглотило его. Около трёх секунд оно стояло, не шевелясь, словно осознавая, что же с ним произошло, а вот затем… Оглушительно взревев, монстр забился в слепой ярости. К счастью, Чезаре успел выскочить из-под удара, прикрывшись невидимостью. А затем… Стал ждать.

Сейчас время, как ни странно, в каком-то смысле работало на него: вошел Робин не сказать чтобы очень тихо, а так как Ватикан — это не Венесуэла, США или Россия, здесь пальбу сложно назвать привычным и естественным звуковым сопровождением. Отсюда следствие: полицию наверняка уже вызвали. При всей ее любви успевать только к подсчету трупов, в государстве, не включающем и одного города, тратить время особо негде. В то же время, лишившись своего больверка, Робин едва ли сможет в одиночку тягаться с целым нарядом полиции: пусть пули его и не берут, но втроем-вчетвером скрутить вполне реально… А значит, с наибольшей вероятностью, он постарается покинуть место преступления до появления полиции — и после этого можно будет добить чёрта и выходить.

Существо очень зрелищно разваливалось на куски. Словно кубик рафинада, брошенный в воду. Сначала отвалилась рука, затем кончик хвоста, затем части шкуры, мышцы, ноги. И, наконец, в подвале остались только медленно рассыпающиеся куски демонической плоти, среди которых можно было усмотреть изрядно закоптившийся нательный крест.

Когда кардинал, тихо ступая, выбрался на первый этаж, Белого Робина уже не было. Надо ли говорить, что только сейчас мужчина услышал вой сирены, возвещающий о прибытии добропорядочных полицейских?

Дом Чезаре, меж тем, уже представлял собой готовую декорацию для игры в жанре постапокалипсиса или ужасов. Или в обоих жанрах одновременно. Половина полов была разбита, вся мебель попадала, кругом были кровавые разводы, следы прикосновений окровавленных ладошек, явно женских, судя по размерам. Словно этого всего было мало, вся квартира покрылась почти сантиметровым слоем пыли.

Вновь став видимым, священник поспешно сел на первый попавшийся подходящий для этого предмет. Высокое вдохновение битвы, читай адреналин, схлынуло, и теперь он в полной мере ощущал негативные стороны своего состояния. Нога, задетая выстрелом, болела, шрам от меча американца неприятно саднил, а 'форсаж', как всегда, оставил на память интоксикацию. Зато ему удалось сохранить больверк и шкатулку, сейчас скрытые невидимостью, — чего он, собственно, и добивался во время боя с Робином. У него были на них определенные планы… но делиться ими с полицией он отнюдь не собирался. В конце концов, Мария доверила ему свою тайну отнюдь не в расчете на то, что он растреплет ее всему городу или хотя бы всему государству…

Дверь резко распахнулась, и на пороге Чезаре увидел два мужских силуэта, один из которых, быстро проведя пистолетом на уровне глаз, смело шагнул вперёд и… удивлённо ойкнув, под звуки хрустящего пола, полетел куда-то в бывшее логово чёрта.

— Билл?! — удивлённо и бестолково спросил его напарник, смотря, почему-то, на владельца дома.

— Я в порядке! — последовал ответ снизу, — Упал на мягкое.

— Да, — пояснил Чезаре полицейскому, — Тут в погребе был очередной чёрт, и теперь в некоторых местах пол проваливается.

— Блин, я в чём-то извазюкался! — выкрикнул из погреба Билл.

Его напарник, наконец, направил свет фонарика вниз и замер.

— Би-и-илл, — осторожно обратился его напарник.

— Че-его? — Билл, видимо, почувствовал в голосе напарника ту нотку опасения, которая заставила его напрячься.

— Ты только не смотри, во что ты вляпался.

Догадаться, во что он мог вляпаться, было, в общем-то, несложно.

Чезаре посмотрел вниз и все же пояснил:

— Карлос Венченсо. У меня были основания считать, что он знает что-то о виновнике появлений чертей, поэтому я пригласил его для разговора, — Чезаре печально усмехнулся, — Видимо, все-таки знал. Но рассказать не успел.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — нервы полицейского были явно не такими крепкими, как у Чезаре. Их нельзя было в этом винить, ведь не каждый день ты падаешь прямиком на выпотрошенный свеженький труп.

— Я же просил не смотреть, — поморщился его напарник.

Кажется, объяснения в участке не избежать…

— Я проверил. Это не настоящий Робин. Робин выше на две головы, — сообщил оператор, — Кстати, голос Робина совпадает с голосом Венченсо.

— Как и следовало ожидать, — ответил Танака, сообщивший столь шикарную информацию, — Похоже, это не один человек, а толпа клоунов в одинаковых костюмах… Вот что: сравни-ка данные до и после 'воскрешения'.

— Не думаю. Одинаковые костюмы — это вам не одинаковые сигмафины. Сигмафины вообще не бывают одинаковыми. Я уж молчу о том, что сигмафин неуязвимости — это вообще вещь, по сути, уникальная. Скорей я поверю, что сигмафин у них один на всех. Чай, менять размеры под пользователя, умеет чуть ли не каждый сигмафин.

— Поэтому я и попросил сравнить данные. Если костюм один, то видимо, в него встроена некая функция замены — что-то сродни телепортации. И тогда девчонка была всего лишь подставным лицом, а настоящий Робин вступил в игру после ее смерти.

— Вообще, нет. Подмены не было. Голоса слишком схожи. Как и характер расположения ран.

Сайто замолчал, но тишина в эфире продлилась недолго. В скором времени в разговор вступила спец по магии.

— Я просмотрела записи. Это не подмена. Это высвобождение воли сигмафина в момент смерти носителя. Если раньше эта девица пользовалась костюмчиком, то теперь костюмчик пользуется её телом.

— Ты хочешь сказать… Что сигмафин подчинил своей воле мертвое тело? Такое возможно? И… — тут мысли Рэку перешли в более практическое русло, — Что произойдет, если с нее снять костюм?

— В этом мире невозможного до обидного мало, — ответила Рейко, — Не забывай, что все сигмафины были людьми, и в них остаётся частичка воли. Я полагаю, что труп будет подчиняться воле столь мощного сигмафина до тех пор, пока хотя бы одна из частей костюма касается тела трупа. Даже через одежду. Тебе придётся проявить всё своё обаяние, чтобы заставить мёртвую девочку раздеться полностью.

— С биологической точки зрения, ее тело живо или мертво? Иными словами, если она отправится в больницу избавляться от свежеполученной особой приметы, не возникнет ли там подозрений?

— Сильно сомневаюсь, — на том конце провода ученая, вероятно, качала головой, — Он всего лишь сигмафин неуязвимости, а не волшебная палочка.

— Это хорошо… — задумчиво ответил Рэку, — Если только в коллекции Белого Робина нет чего-нибудь и на этот случай. Возможен ли, с одной стороны, исцеляющий сигмафин, которым может эффективно пользоваться человек без медицинского образования, с другой — сигмафин, способный лечить раны уже мертвого тела?

Тяжёлый вздох был ответом сам по себе.

— Список существующих в мире сигмафинов шире списка артефактов в DnD, — ответила она, — Я не удивлюсь, если он существует. Другой вопрос, что исцеляющие сигмафины, которыми мог бы пользоваться необразованный человек, пока ещё ни разу не были замечены за исцелением мёртвых тел. Но вот обычный сигма-проектор, если окажется в умелых руках, сможет не только исцелить мёртвое тело, но даже запустить остановившееся сердце.

— Понятно… — помрачнел Рэку, — Ну, остается надеяться, что столь громоздкую вещь было слишком тяжело украсть, а впоследствии еще и незаметно хранить…

Его это не особенно обрадовало: этот фактор никак от него не зависел, что изрядно раздражало. Следовало уже думать над другими способами определить личность носителя. У него вырисовывались четыре ниточки разной степени ненадежности, и за одну из них можно было потянуть уже сейчас…

— Сайто, — обратился он к оператору, — Проверь-ка еще кое-что…

Чезаре по-прежнему продолжал придерживаться версии, что Карлос, по его сведениям, знал что-то о виновнике появлений чертей, сотрясавших Ватикан в этот день. По его версии, Карлос очень неохотно согласился поделиться сведениями и явно чего-то боялся. На предложение обратиться в полицию рабочий отреагировал диким ужасом, поэтому Чезаре с трудом сумел убедить его поделиться сведениями лично с ним — и под покровом ночи, дабы 'они' (кто именно — рабочий рассказать, к сожалению, не успел) об этом не узнали. Однако, к сожалению, ничего не вышло: видимо, 'они' все же узнали. Не успел рабочий рассказать что-нибудь существенное, как Чезаре услышал выстрел. Он приказал Карлосу спрятаться, поскольку тот был всего лишь рабочим, — а сам Чезаре владел некоторыми навыками рукопашного боя, носил оружие (гражданский 'Вектор' с полуразряженной обоймой он предъявил, не уточняя, что разрядил он ее в Карлоса) и умел с ним обращаться. Однако к такой встрече он был определенно не готов. Выйдя на шум стрельбы, он увидел человека в костюме Белого Робина ('Нет, я не знаю, тот самый это был Белый Робин или другой', - заявил Чезаре, дойдя до этого места, — 'Но костюм, скорее всего, тот же — я охотно верю, что существует несколько столь странных нарядов, и допускаю, что существует несколько сигмафинов неуязвимости, но абсолютно уверен, что больше ни один предмет эти два качества не сочетает'). Робин потребовал выдать ему Карлоса Венченсо; Чезаре попытался убедить его, что Карлосу неоткуда взяться в его доме в такой час, однако Робин достал неизвестный предмет, похожий на GPS-навигатор, и с уверенностью заявил, что Чезаре лжет, после чего повторил свой вопрос под дулом пистолета. Так как Чезаре не собирался отдавать ему человека, который доверился ему, а равно единственный шанс узнать, кто стоит за появлениями чертей, то завязалась перестрелка ('Пара пуль попала точно в него, но не причинила никакого вреда, так что это никак не может быть всего лишь подражатель… да и пушка его впечатляет!'). Осознав, что в перестрелке все преимущества на стороне Робина, Чезаре укрылся за дверным косяком, вне простреливаемой зоны. Видимо, надеясь на свою неуязвимость, противник подошел слишком близко — и Чезаре выбил у него из руки больверк. Завязалась короткая борьба, в ходе которой Чезаре ранил Робина ножом в глаз ('Хоть и грешно так думать, но лучше бы я тогда убил его', - перекрестившись, заметил Чезаре), а тот его — в грудь, кардинал не успел рассмотреть, чем. Почти сразу после этого священник услышал грохот и дикий крик из погреба, где укрылся Карлос — поспешив на помощь, Чезаре увидел очередного чёрта: видимо, перестрелка была лишь прикрытием, чтобы подослать его к свидетелю. Чёрт убил Карлоса, и пытался убить Чезаре, но потерпел неудачу ('Изгонять чертей за сегодня почти вошло у меня в привычку', - печально усмехнулся кардинал, — 'Но люди бывают гораздо страшнее'). Скорее всего, после этого Робин убил бы его, но видимо, его спугнула полиция. На этом все.

Офицер Рамирес, проводящий беседу с кардиналом, устало выдохнул.

— Кажется, у меня кончились все вопросы, — заявил он, откидываясь назад на кресле, — Не думаю, что вы сможете ещё как-либо помочь следствию. Прошу прощения, что вам пришлось задержаться в столь неурочный час.

— Ничего страшного, — вежливо кивнул Чезаре, — Учитывая, что этот человек представляет угрозу в том числе и лично для меня, для моего же блага лучше, если вы будете знать все, что может помочь в его поимке. Доброй ночи.

Он поторопился выйти сразу же, когда это стало возможным сделать, не вызывая подозрений, потому что все еще невидимая шкатулка начинала опасно вибрировать. К счастью, найти и защелкнуть замочки удалось раньше, чем демоны вырвались на волю.

И практически сразу же у кардинала зазвонил телефон.

— Слушаю.

— Алло? Отец Финелла? — услышал мужчина голос Марии. До рассвета был ещё час. Что она потеряла в столь неурочное время? — Я хотела прийти к вам домой, но ваш дом оцепила полиция. Что случилось?

— Предположение не оправдалось, — ответил Чезаре, — План пришлось резко менять. Кроме того, оказалось, что мы имеем дело с более серьезной проблемой, чем мы думали. Но есть и хорошая сторона: мне удалось раздобыть кое-что, что может помочь в расследовании. Однако это не телефонный разговор…

— Да-да, — спешно поддакнула послушница, — У меня тоже кое-что есть… Лили, стой!

В телефонный разговор вмешался звон разбитой витрины и треск сирены.

— Гдемыможемвстретиться? — скороговоркой спросила Мария.

— Via Sant' Anna. Встретимся там, дальше определимся.

— Хорошоужебегу! — успела ответить девушка, — Лили! Стой!