Бог из машины

Глава 8

— Не могу связаться с Рейко, — сообщил оператор, — Её квартира находилась в эпицентре разрушения. Боюсь, мы остались без спеца по сигмафинам.

— ЧТО!? — Рэку едва сдержался, чтобы не сказать это вслух, — Еще раз, и по порядку. Какого разрушения?

— А ты думал, почему мы с тобой остались в такой интимной обстановке? Вчера, с самого утра, из-под земли попёрли гигантские насекомые. Словно арахниды Хайнлайна. Пёрли и пёрли, пёрли и пёрли. Военные просто не успевали их убивать. Кобаи и Стальной Ангел с ног сбились, вынося этих тварей.

— Иии? — спросил Рэку, — Не верю, что Рейко могла так легко дать себя убить каким-то насекомым…

— Чего ты хочешь? — возмутился опрератор, — Она же учёная, а не махо-сёдзё!

— Тело кто-нибудь видел? — прямо спросил агент, не прекращая наблюдать за улицей. Его слова не были попыткой отрицать случившуюся трагедию: скорее практическим опытом, не позволявшим считать человека мертвым, если не видел тела.

— Эти твари жрут тела. Это раз. Два заключается в том, что дом Рейко находился в эпицентре боя, а вторая атака началась внезапно, с самого утра.

— Отставить панику, сержант, — даже через нейронную связь слышался холод в голосе агента, — Потому как сейчас ты старательно себя накручиваешь, хотя особых оснований для уверенности, что она мертва, у тебя нет. Поэтому успокойся… По крайней мере, пока таковые не появятся.

— Я не стараюсь развести панику, я просто морально готовлю вас к тому, что самой вероятной причиной, по которой я не могу дозвониться до Рейко, является её гибель. У нас тут настоящий инсектоидный Ад.

Рэку пожал плечами, хотя Сайто никак не мог видеть его. В смерть Рейко он не верил. Слишком давно и хорошо он знал ее, чтобы поверить, что она так легко дала себя убить. Но делиться своими предположениями он не стал, благо, в зоне наблюдения появились два новых объекта…

— Отец Финелла! — голос сестры Марии жёстко вклинился в размышления кардинала. Она почти бежала, буквально таща за собой абсолютно седую девочку лет тринадцати. Явилась, не прошло и десятка минут.

— Мария, — кивнул девушке Чезаре, после чего вопросительно посмотрел на ее спутницу. В его взгляде ясно читались два вопроса: 'Откуда это взялось?' и 'Можно ли ей доверять?'.

— Он не похож на того, кто может убить чёрта, — высказала своё мнение девочка. Резко выпрыгнув прямо перед послушницей, она ткнула свою подругу пальцем в грудь, — Сдаётся мне, ты меня обманываешь. А?

— Это Лили, — Марии пришлось наклонить торс вбок, чтобы иметь возможность встретиться с Чезаре взглядом, — Не знаю как, но она связана со Вторым Пришествием.

— Она не похожа на ту, кто может быть связана со Вторым Пришествием, — в тон Лили заметил священник.

— Ну и чёрт бы с вами, — легкомысленно ответила Лили, после чего на её лице появилось прозрение, — О! А пойдёмте к чёрту?! — спросила она, повернувшись к Чезаре, совершив зачем-то полных полтора оборота на пятке.

— G-Tech собиралась её передать церкви, — хмуро пояснила Мария, — Я выкрала её с поезда.

Чезаре не стал высказывать свое мнение по поводу ее представления об 'осторожности и осмотрительности', лишь спросив:

— Надеюсь, тебя никто не опознал?

— Конечно, нет, — фыркнула девушка, — Что я, дура, что ли?

— Никаких живых свидетелей, — бодро заявила Лили, вновь крутанулась на одной ноге, а затем склонила голову на бок и сложила руки за спиной, — Ну, так что, мы идём к чёрту?

— В последнее время к чертям здесь не требуется идти: они приходят сами, — проворчал Чезаре, бросив короткий предостерегающий взгляд на Марию. Скорее всего, она уже почувствовала шкатулку, — а возможно, и больверк; однако он надеялся, что она поймет, что этой Лили кардинал доверял как самому себе. То есть, не доверял ни на грош.

— Здорово!!! — в конце слова голос девочки чуть было не сорвался на визг. Прижав кулачки к подбородку, Лили начала качаться на месте, — Скоро-скоро-скоро будет чёрт, настоящий чёрт. Если мы не идём к чёрту, значит, чёрт пойдёт к нам. Как Магомет к горе!

— Она была пленницей G-Tech, — хмуро сказала Мария, — Они держали её в наморднике и кандалах. В железных кандалах. Если бы не мой калибур, я бы ни в жизнь не смогла вытащить её.

— И кажется, я их понимаю… — желчно усмехнулся Чезаре, покосившись на разбушевавшуюся Лили. Он порадовался, что шкатулка спрятана: если бы Лили видела шкатулку и знала, зачем она нужна, она наверняка попыталась бы открыть ее…

— Как ты узнала о ней? — спросил он, — Снова больверк отца Риоджи?

— Я дежурила сегодня ночью на вокзале, дожидаясь Риоджу. Мне было очень интересно, зачем кому-то, обладающему средствами церкви, пользоваться поездом. Я думала, что груз будет огромным… и я была очень удивлена, увидев один грузовой вагон, — Мария небрежно фыркнула, закатив глаза, — Как будто я грузовых вагонов никогда не видела. У этого была самая настоящая броня.

— Но при этом, похоже, сравнительно небольшая охрана? — заметил кардинал, — Раз ты сумела отбить ее в одиночку.

— Ну-у… не совсем в одиночку, — девушка потупила взгляд. Если даже она и хотела продолжить, ей этого всё равно не позволили.

— Я ей помогла! — тоненько, на высокой, почти истеричной ноте, добавила Лили, продемонстрировав свои длинные, размером почти с фалангу пальца, ногти. Чезаре приподнял бровь, но продолжать допытываться не стал. В конце концов, седая тринадцатилетняя девочка, связанная со Вторым Пришествием, раскидала охрану G-Tech, — совершенно обычное дело. Каждодневное, можно сказать…

— А что сам Риоджа? — поинтересовался кардинал.

Послушница, пользуясь тем, что стоит за спиной Лили, взглядом показала на свою спутницу, которая отчего-то заинтересовалась фонарным столбом и, ссутулившись, смотрела на него, медленно покачиваясь из стороны в сторону, позволяя своим рукам болтаться, словно макаронины, и напевала 'Twinkle twinkle little star' себе под нос.

— Понятно, — кивнул Чезаре, — Значит, эта ниточка обрублена, поскольку, как я подозреваю, об участниках заговора его никто не расспросил…

Это не было вопросом: он был уверен, что не в их характере прибегать к 'более жестким' методам добывания информации. Марии для этого недоставало жестокости, а Лили — сдержанности.

— И о том, зачем ты им понадобилась, ты, разумеется, также не знаешь?.. — спросил кардинал, посмотрев на девочку.

— Twinkle twinkle… — пропела было та, но неожиданно замолкла и со всех ног бросилась к фонарному столбу. Впившись своими ногтями в чугун, словно тот был мягкой глиной, она начала быстро карабкаться на фонарь, словно обезьянка на дерево, обхватывая столб обеими ногами.

— Нда, — скептически заметил Чезаре, глядя ей вслед, — Если она будет столь мастерски прятаться и смешиваться с толпой, мы сможем о-о-очень долго скрывать ее от G-Tech…

— Лили, стой! — послушница явно не разделяла пофигизма кардинала, а потому тут же бросилась вслед за девочкой и, схватив ту за ноги, попыталась стащить её обратно на грешную землю. Лили буквально ногтями вцепилась в столб, на котором медленно, но верно начали появляться следы от её ногтей. Чезаре пожал плечами, но все же стал помогать. С его точки зрения, поскольку вести себя тихо эта девчонка, похоже, была неспособна в принципе, лучше было бы воспользоваться случаем, чтобы втайне от нее передать Марии сигмафины и вкратце объяснить ситуацию…

— Ватикан — слишком маленькое государство, чтобы тут такие выходки могли пройти незамеченными, — мрачно покачал головой Чезаре, — Нужно или как-то перевезти тебя хотя бы в Италию, или что-то сделать с твоим поведением.

Оба варианта казались ему весьма трудноосуществимыми…

— Пустите меня, я есть хочу! — кричала девочка, вырываясь из рук священнослужителей, — Дайте мне лампочку. Она яркая, она горячая, она вкусная! Огонь-огонь-огонь-огонь!

— Кажется, проще будет пустить ее к этой лампочке… — заметил Чезаре, — Потому как нам явно не стоит привлекать к себе излишнее внимание, а с таким голосом она сделает это непременно… Нда, кажется, она и в итальянской части Рима не затеряется…

— Да зачем ей дались эти лампочки? — Мария принимала посильное участие в удерживании девчушки, — Лили, мы тебя накормим. Вкусно… — её лицо озарилось светом неожиданной идеи, — Вкусной острой едой. Настоящий огонь. Реку выпьешь, чтобы потушить её.

Сопротивление прекратилось. Лили обвисла на руках священнослужителей и внимательно посмотрела на Марию.

— Реку говоришь? Хочу реку. Хочу-хочу!

— Увы, мало информации, — пожал плечами Чезаре, — Но в одном я уверен: простому человеку G-Tech не придавали бы столько значения. Значит, она как минимум амагус, а скорее нечто большее. Нечто неизвестное нам. И, вполне возможно, нужда в огне или свете является частью ее 'особенностей'…

— В любом случае, — добавил кардинал, покачав головой, — Нам нужно уйти куда-то с улиц. Скоро рассветет, и улицы начнут заполняться народом. Если она отмочит что-то подобное тогда, проблем будет куда больше…

— Но… куда нам её увести? — вопросительно подняла брови Мария, — Ваш дом разрушен и оцеплен, а у меня и дома-то нет.

Сложный вопрос. Какое-то время Чезаре раздумывал, затем неуверенно сказал:

— Нам так или иначе придется где-то прятать ее. И это 'где-то' — явно не в Ватикане. Я постараюсь обеспечить нам коридор в итальянскую часть Рима, но это займет время.

— Риоджа оставил себе коридор, — сообщила Мария, — Вряд ли он успел закрыться.

— Не хочу никаких коридоров! — капризно заявила седовласая пигалица, топнув ножкой, — Я хочу съесть огонь и запить рекой!

— В Ватикане? — намеренно сухим тоном переспросил Чезаре, — Ну-ну, желаю удачи. А вот в итальянской части Рима и река есть (я бы, правда, из нее пить не стал, но дело твое), и съесть огонь, по выражению Марии, можно… Но для этого сперва придется пройти через коридор.

Лили как-то поскучнела и расслабилась, буквально вися тряпкой в руках священника.

— Кажется, одну проблему мы решили. Вы готовы? — спросила послушница.

— Да, — кивнул Чезаре.

План ему не нравился, но ничего лучшего он не видел: спрятать Лили в Ватикане не представлялось возможным, но и отдавать ее G-Tech было бы верхом глупости. Логичнее всего, конечно, было бы устранить её, но… он находил целых два довода против (по скромности душевной отбросив тот довод, что он пока что не превратился в конченую сволочь, способную совсем уж без сомнений убить ребенка). Во-первых, Мария девушка добрая, не оценит. Во-вторых, связываться с непонятным сверхъестественным существом, не разобравшись с предыдущим, он не собирался.

Дальнейшее общение показало, что Лилит либо издевалась над ними, либо же имела психический возраст где-то в районе лет шести-семи. Только вот если она действительно была ребёнком, то воспитывал её явно какой-то маньяк, судя по обилию юмора настолько чёрного, что из его плоти вполне можно было соткать нового чёрта.

Наконец, минут через пятнадцать следования за Марией, вся их компания оказалась уже в Риме. Границу оказалось довольно легко пересечь. Им не встретилось ни одного стража порядка или границ. Однако проходя через коридор, Чезаре все больше хмурился.

— Сейчас он нам на руку. Но потом с ним нужно будет что-то делать, потому как при желании найти его вполне реально, а в настоящий момент это крайне нежелательно…

— Не думаю, что коридор открыт навечно, — задумчиво произнесла девушка, оглядываясь через плечо, — Думаю, ещё минут десять, максимум.

— Это хорошо, — задумчиво кивнул Чезаре, отгоняя мысль, что Робин могло уже пройти по этому коридору. Если так, то оно может быть уже где угодно, и вычислять его уже поздно.

— Нужно придумать, куда девать ее, — кардинал кивнул на Лили, — Поскольку ее ищут G-Tech, станции телепортации для нас закрыты; а отправить с ней, чтобы увести ее обычным путем, некого. Отсюда следствие: прятать придется в Риме. Допустим, можно снять ей номер в каком-нибудь из местных отелей. Доставку пищи организовать также вполне реально. Единственная проблема — ее чрезмерно вызывающее поведение.

На самом деле, был еще один вариант. Чезаре лукавил, говоря, что отправить с ней некого, однако объяснить это Марии он не смог бы при всем желании… А ее доверие было сейчас слишком важной вещью.

— А если за городом? Там ведь и свидетелей меньше, и искать тяжелее. Главное, транспорт найти и вернуться в Ватикан, хотя бы, часикам к семи.

— Как раз потому, что свидетелей поменьше, там она будет как на ладони, — возразил Чезаре, — В большом городе никому и в голову не приходит запоминать людей сверх своего окружения; за городом же народу мало, и каждое новое лицо неизбежно оказывается в центре всеобщего внимания.

— Вот вы, Вашпреосвященство, искренне верите, что в городе она не будет в центре внимания? — девушка голосом выделила слово 'она', и взглядом указала на Лили, которая вертела головой так, что та, казалось, вот-вот отвалится.

— Нет, — честно признался кардинал, — Я уже говорил, что именно это меня и беспокоит. Но за городом ничуть не лучше. Увы, похоже, что затеряться в толпе она сможет разве что в дурдоме.

Лицо девушки просияло. Она с широкой улыбкой уставилась на Чезаре.

— Я вообще-то пошутил… — на всякий случай уточнил он.

— А почему нет? — изогнула бровь Мария, — Разве там она не сможет затеряться? Мы ведь даже подозрительно не будем смотреться, приводя её туда. Мы же священнослужители, нам положено помогать блаженным.

— Угу, а объяснять это ты ей сама будешь? — поинтересовался Чезаре, — С учетом того, что после пребывания у G-Tech она такую перспективу едва ли одобрит; а также того, что последствия её неодобрения ты видела на примере охраны грузовика…

— А нам не нужна будет клетка, — подняла брови послушница, — Мы выберем место с мягким режимом, и я останусь с Лили, чтобы с ней ничего плохого не произошло.

— Со мной не может произойти ничего плохого! — уверенно вклинилась в разговор девочка, — Я — мать всей вашей чёртовой магии!

— Вот как? То есть, у G-Tech, в кандалах и наморднике, тебе было очень хорошо? — поинтересовался Чезаре, усилием воли удержавшись от упоминаний о склонности к BDSM. Не хватало еще объяснять ей, что это такое. После этого он повернулся к Марии:

— Если заговорщики догадываются о наших открытиях (что весьма и весьма вероятно), то твое отсутствие наведет их на местонахождение Лили надежнее, чем ее сколь угодно вызывающее поведение.

Однако, ответить послушнице не дали. Девочка резко рванулась назад, легко выскользнув из рук священнослужителей, и сложила руки на груди, гордо подняв подбородок.

— Никуда я с вами не пойду, куски мяса!

— Любопытно, куском чего в таком случае являешься ты сама? — усмехнулся Чезаре. Он понимал, что разумнее было прогнуться и признать ее правоту во всем, в чем угодно, вместо того чтобы нарываться на конфликт, однако у него уже в печенках сидела эта сумасшедшая, из-за которой в простые и четкие планы приходилось вносить серьезные коррективы — и которая еще смеет после этого хамить.

— А еще больше мне любопытно, — все так же язвительно заявил Чезаре, — Есть ли у тебя план дальнейших действий, заходящий дальше, чем 'никуда я с вами не пойду'. Учитывая, что G-Tech не склонны так легко отпускать то, что, по их мнению, принадлежит им…

— Я их всех сотру в порошок! — гордо выкрикнула Лили, а затем грозно топнула ножкой, — Вот так!

Едва ножка девочки коснулась земли, как мостовая под ногами священнослужителей вспучилась, а затем и вовсе взорвалась дождём крупных каменных осколков и булыжников, отбрасывая кардинала и послушницу в разные стороны. Произошедшее было настолько неожиданно, что Чезаре попросту не успел отскочить с этого огромного каменного волдыря.

— Неплохо, — признал кардинал, поднимаясь, — И как же тебя, такую крутую, захватили в прошлый раз?

Однако среди пыли и песка он не увидел Лили, и даже не услышал. Оглядевшись, Чезаре смог рассмотреть только Марию, отплёвывающуюся от пыли и тихонько стонущую от свежеполученных синяков да шишек.

— Нда, — глубокомысленно заметил он. Свое мнение о Лили и ее выходке он предпочел при несовершеннолетней послушнице не высказывать.

Одновременно он задумался, что делать дальше. Очевидно, что с планом "я их всех сотру в порошок" Лили долго на свободе не продержится. Он бы не был особенно недоволен таким раскладом, но ее отсутствие было шансом сломать планы заговорщиков. При этом, раз ее успели доставить в Ватикан, то ее поисками с наибольшей вероятностью займется Божья Длань, а не G-Tech. У него была в запасе авантю… идея, как вывести Длань из строя на время достаточное, чтобы саботировать сроки, но проблема (помимо риска, который его не особенно волновал) состояла в том, что это выведет из строя и его самого. А с нежитью нужно было как-то разбираться…

— Лили! Лили! — послушница пыталась разглядеть хоть что-то, среди клубов пыли, но у неё, похоже, ничего не получалось, — Лили! — снова выкрикнула она, углубляясь ещё дальше в пыль, а затем Чезаре услышал глухой звук удара и сдавленное айканье.

— Тут какой-то тоннель! — крикнула Мария буквально перед тем, как Чезаре сам смог увидеть, куда именно свалилась послушница. Это было похоже на мгновенно вырытую кротовью нору, только посреди мостовой, да и размерами чуть побольше, примерно с ту самую девочку.

— Вы думаете, она закопалась туда? — недоверчиво спросила послушница.

— Видимо, — пожал плечами Чезаре, — Либо же она умеет телепортироваться, а этот ход только для отвода глаз. Но в обоих случаях догнать ее не представляется возможным.

— Ну, почему же? — нахмурилась Мария, — Я туда, по-моему, вполне могу вместиться.

— Может, и сможешь, если проход дальше не сужается, но двигаться будешь, как похоронная процессия — медленно и печально. Она же, похоже, особых задержек из-за необходимости долбить стенку не испытывает…

— Всё равно, это лучше, чем стоять здесь и слушать гомон чертей, — хмуро ответила послушница.

— Гомон чертей? Если ты имеешь в виду шкатулку, то она у меня.

Девушка сделала лицо, максимально подходящее под то, какое должно выражать саркастический вопрос 'да неужели?'.

— Я уже поняла, — хмуро и устало ответила она.

— Я рассчитывал, — продолжил Чезаре, будто не заметив сарказма, — Что получив доступ к шкатулке, ты сможешь с помощью своего дара выяснить, откуда прошлый владелец взял ее, чего он пытался добиться и кто за ним стоял.

— Вряд ли, — покачала головой Мария, — Эта шкатулка меня пугает, а разобраться в вое 616 чертей просто невозможно.

Она рассеяно потёрла висок.

— Хотя сейчас они почему-то голосят намного тише, чем раньше. Если бы я столько времени провела рядом со шкатулкой, когда она визжала, у меня уже мозги через нос вытекли бы.

— Видимо, это из-за того, что сейчас она заперта, — ответил Чезаре, — В таком случае шкатулку нужно будет где-то спрятать, пока мы не придумаем, что с ней делать… А вот это?

Он протянул рукоятью вперед больверк Белого Робина. Собственно, сохранить эти два трофея, чтобы дать их Марии на допрос, и было основной целью, которую он преследовал во время схватки с сигма-преступником.

— Думаю, получится, — кивнула Мария, осмотрев револьвер, — Но только если рядом не будет шкатулки: она теперь меня не оглушает, но голова всё равно болит, а мои способности становятся просто бесполезны, если я не могу разобрать отдельный голос в этом шуме.

— Хорошо, — кивнул Чезаре, — В таком случае, больверк останется у тебя. Шкатулка походит со мной, пока я не придумаю, куда ее спрятать.

Идею оставить ее здесь или еще в каком-нибудь укромном уголке кардинал отбросил, решив, что, вполне вероятно, его противник почувствует шкатулку не хуже Марии.

— И еще одно: если им заинтересуется владелец, или если ты узнаешь что-то, что поможет отыскать этого владельца, не предпринимай ничего без моего ведома. Он слишком опасен.

— А кто его владелец? — глупо похлопав глазками, спросила девушка, — И вообще, что мне у него спрашивать? Я думала, вы будете рядом. Вдруг он не захочет мне рассказывать ничего о своём хозяине?

— Я тоже так думал, — признался Чезаре, — Однако боюсь, что подход 'положить где-нибудь, чтобы не знали' с этой шкатулкой не сработает. Поэтому мне придется таскать ее с собой, пока ситуация не разрешится. Что же касается владельца… Тебе что-нибудь говорит псевдоним 'Белый Робин'?

— Вор сигмафинов? — удивилась девушка, — Тогда может и не ответить. Сигмафины ненавидят своих владельцев, но Робин для них — вроде как освободитель.

— Неприятно, — заметил интриган. Разговаривая с сигмафином лично, он попробовал бы убедить того, что Робин никакой не освободитель, но требовать того же от Марии было бы неразумно, — Но попробовать стоит… Погоди-ка! А как у сигмафинов с пониманием связей между людьми?

Мария искренне пожала плечами.

— Я не знаю. Кажется, все сигмафины были раньше людьми, так что, понимать должны, но сейчас их сознание… — она замешкалась, придумывая наиболее подходящее определение, — Далеко от человеческого. Даже продвинутые NI перестают понимать человеческие эмоции, что уж говорить о простом больверке?

— В таком случае действуй так, — не вполне уверенно сказал кардинал. Он логически рассудил, что если шкатулка мешает Марии слышать больверк, то больверку она и подавно должна мешать слышать их разговор. Но что, если он ошибается? Тогда он окажется в весьма глупом положении…

— Для начала все-таки попробуй аккуратно расспросить о планах Белого Робина. Вдруг все же что-то скажет. Затем сообщи ему, что женщина, использовавшая эти сигмафины — не Белый Робин, а самозванка. Строго говоря, это действительно так, дело лишь за тем, в каком свете это представить. Представь это так, что она втерлась в доверие к нему, чтобы завладеть его сигмафинами, и как следствие, не освободительница, а поработительница. Если тебе удастся убедить больверк в этом, он хотя бы расскажет то, что знает о ней: имя, внешность, адрес — что-нибудь, что поможет выяснить ее личность. Если же она связана с заговорщиками, то больверк можно расспросить и о заговоре — представив заговорщиков как пособников женщины, обокравшей их обожаемого освободителя…

— Знаете, отче, вам сильно повезло, что сигмафины слышат друг друга, иначе больверк бы знал всё, что вы сказали.

Она подняла руку с оружием и помахала ей.

— Ладно, встретимся в Ватикане, где-то часиков в восемь, а я пока пообщаюсь с сигмафином, может, действительно получится что-нибудь выяснить.

— Хорошо, — кивнул Чезаре. Он задумался, что делать, если больверк расскажет Марии о судьбе настоящего Белого Робина, но предпочел решать проблемы по мере их поступления.

Развернувшись, кардинал направился обратно в Ватикан. Скоро утро, и его отсутствие на рабочем месте может вызвать ненужные подозрения. Кроме того, он рассчитывал улучить момент, чтобы просмотреть списки — если получится, то списки населения Ватикана, иначе — хотя бы людей, работающих непосредственно на Церковь. Может быть, удастся сократить список подозреваемых, даже если больверк ничего не скажет.

Как же все-таки неудобно, когда допрашиваемому нечего отрезать…

Спать хотелось изрядно, ведь ночью было совсем не до того. Однако после двух фатальных ошибок, совершенных в схватке с Белым Робином, Чезаре чувствовал себя побежденным… А проигрывать он не любил. Aut Caesar, aut nihil. Кардинал вслед за великим тезкой выгравировал бы эти слова на своем клинке, не будь тот казенным. И в любом случае он следовал им, как жизненному принципу. Поэтому сейчас он из чистого упрямства хотел сделать хоть что-нибудь, чтобы в итоге одержать победу над мертвецом.

Какое-то время он раздумывал над способом одолеть противника в бою, но так ничего и не придумал. Поэтому Чезаре переключился на попытку вычислить личность носителя. Хорошо, если больверк назовет ее имя, но если нет, то хорошо бы иметь хоть какие-то версии. Легального доступа у него, к сожалению, не было. Значит, придется получить нелегальный. Только предварительно запереть дверь, чтобы никто не застал его за сим достойным занятием…

Конечно, можно было воспользоваться базой данных Интерсигмы: там можно получить общую информацию по всем опасным гулявым амагусам и магам, однако, для этого было нужно ещё, чтобы новый Робин оказался гулящим амагусом или магом, засветившимся перед мировой организацией. А в том, что носительница была простым человеком (пока была жива), Чезаре был абсолютно уверен. Она была откровенно слабым противником и в столь трудном положении наверняка воспользовалась бы магией, если бы могла. Даже явно не боевые способности амагуса, как, например, у него самого, можно было бы попытаться использовать для самозащиты. Раз она этого не сделала, значит, их не было. А значит, остается один вариант.

Заперев дверь на два оборота (к счастью, кроме Марии, никто не заходил к нему в обход замков), Чезаре запустил набор программ… Скажем так, программ, наличие которых у скромного священника могло бы вызвать немало вопросов. Тем не менее, в своей бурной юности он учился и этому ремеслу, хотя и не особенно его любил. Несмотря на окутывающий хакерское ремесло романтический ореол, Чезаре предпочитал работу с людьми, будь то с помощью клинка, яда или обмана… Однако, компьютер мог предоставить информацию, которую никогда бы не предоставил человек. В данный момент его интересовала центральная база данных Ватикана.

А Ватикан, в свою очередь, интересовался более глубокими и тайными базами Интерпола и Интерсигмы. Вот здесь было, где развернуться настолько… что глаза разбегались. Решить, с чего бы начать было, откровенно, нелегко. Разумеется, Чезаре четко помнил, зачем он пришел сюда. Однако, он все же ненадолго отвлекся от основной цели, чтобы просмотреть малоизвестные и непроверенные данные о своем противнике, а также о ныне покойном отце Риодже. Он пролистывал страницы текста довольно-таки быстро, и случись кому-нибудь посмотреть на это со стороны, зритель непременно удивился бы, как священник успевает все это прочитать. Он и не читал. Он запоминал.

Как оказалось, не один Чезаре был 'не самым святым' святым отцом. Риоджа оказался бывшим контрабандистом, который, едва сигма начала внедряться в жизнь простых и не очень людей, тут же занялся контрабандой сигмафинов для церкви. И не только. Риоджа стоял во главе блока 'Кербер', который выискивал детей, наделённых даром амагуса или мага и… делал их сиротами, чтобы потом можно было спокойно, с благочестивой миной, забрать деток в монастыри, из которых потом выходили такие послушницы и послушники, как Мария.

Информация безусловно полезна, если девушка начнет сомневаться, на чьей она стороне, но лучше ее пока придержать… Причем желательно, чтобы когда придет время, Мария наткнулась на нее сама. Как будто бы. Пока же — просто скопируем в укромный уголок жесткого диска…

Столкнувшись со столь любопытным компроматом на покойного и, что важнее, на церковную верхушку, Чезаре решил еще отложить поиски, чтобы посмотреть, не найдется ли чего-нибудь столь же любопытного на Верта или Катерину.

Верт занимался второй фазой этого мероприятия: собственно, прописыванием воспитательных мероприятий и разработкой новых методик. Бывший психолог, высшее образование, множество регалий. Был выписан из американской оборонки, где занимался подготовкой спецподразделений. Очень интересный тип.

А вот Катерина… была чиста как помыслы Христа. Правда, в рамках базы данных она рассматривалась, в первую очередь, как успешный проект, подтолкнувший церковь к созданию 'Кербера'.

Чезаре представил себе, что здесь можно накопать на представителей 'Божьей Длани' и лично на Папу, но решил, что такими темпами он увлечется и так ничего и не успеет по главному вопросу. Потом. Если останется время.

Пока же он просматривал списки обитателей Ватикана в поисках тех, кто соответствует сведениям о Белом Робине. Он точно знал, что нынешний носитель — женщина с карими глазами, почти наверняка с примесью восточной крови. Кроме того, скорее всего, ее могли в недавнее время видеть в обществе Карлоса Венченсо (по мнению Чезаре, если она решилась ради него на столь самоубийственную операцию, то была либо его родственницей, либо влюблена в него), а также, если она и есть та самая загадочная 'Бэтти', то ее имя должно быть Элизабет, Бетани или как-нибудь в этом роде.

Чезаре искал совпадения хотя бы по четырем признаком, если же кто-то будет совпадать по всем пяти, то с немалой вероятностью он нашел нынешнего носителя.

Увы. Ничего. Похоже, тупик. Конечно, можно было ограничиться тремя параметрами… Где-нибудь севернее. Но на Апеннинском полуострове карие глаза у доброй трети населения, восточная же кровь определяется по данным с большим трудом. Можно просматривать фотографии, надеясь узнать глаза, однако это было слишком долго.

Поэтому пока что Чезаре решил внимательнее присмотреться к тому немногому, что известно о Карлосе, в надежде, что что-то из этого наведет на нужный след… К сожалению, о Карлосе была известна только его легенда, которую особо и не проверяли. Времени не было? Раздолбайство? Неважно. Важно, лишь, что это очередной тупик.

Похоже, сейчас есть лишь два пути к нахождению носителя: полиция (прямо скажем, не самый надежный вариант) и больверк (который может ничего не рассказать, учитывая, что прижать его нечем, а в манипулировании Мария не особенно сильна). Ну что ж. Зато о 'Кербере' информация может весьма пригодиться.

Далее кардинал перешел к сведениям о камерленго и преферати. Если по какой-то причине вопрос Лили окажется важнее, чем вопрос Робина (или по второму просто не будет вообще никаких идей), то об этих людях понадобится знать как можно больше… Дабы быть уверенным, что задумка сработает, как надо.

От этого полезного занятия его отвлек звук взламываемого замка. Чезаре едва успел оставить 'закладку' черного хода и закрыть программу, когда дверь открылась. Взору священника предстала расстроенная моська Марии. Медленно подняв кулачок, девушка постучала по уже открытой двери, выполняя уже ставший привычным ритуал.

— Проходи, — приветливо кивнул Чезаре, уже понимая, что новости у нее не из приятных. Как минимум ничего не вышло, как максимум — сейчас он узнает о еще какой-то случившейся пакости…

— Всё хуже, чем мы думали, — хмуро произнесла послушница, закрывая за собой дверь кабинета, — Я не смогла вытянуть из больверка абсолютно ничего о Робине, потому что Робин сейчас — это обретший тело сигмафин. Сигмафины не сдают друг друга.

— Ни при каких обстоятельствах? — уточнил кардинал, припомнив схватку в подвале, — Помнится, Робин достаточно легко бросил 'товарищей'. Если указать больверку на эту деталь, это не повлияет на его преданность?..

— Быть может, — как-то без энтузиазма приняла эту идею Мария, — Но есть вещь и пострашней. Если верить больверку, за всем этим стоит сигмафин. Причём, женского пола.

— Что ж, теперь мы знаем о главном виновнике хоть что-то. Это уже прогресс. Кроме того, это отчасти объясняет восприятие Белого Робина даже до захвата тела как освободителя… А чего пытается добиться эта сигмафина, он не упомянул?

— Упомянул, — кивнула Мария, и её следующая фраза объяснила кардиналу, с чего это вдруг его послушница такая бледная, — Он упомянул, что через пять дней мир перестанет существовать.

— Пять дней… — задумчиво протянул Чезаре, — Поскольку это явно не совпадение, мы можем с уверенностью сказать, что ключевая ставка делается на планы Божьей Длани и G-Tech. Не факт, является ли их затея именно попыткой вытащить Господа в мир, но ясно одно: им в любом случае нужно помешать… И если ключевая роль тут отводится Лили, то они в любом случае не должны до нее добраться.

Девушка рассеяно кивнула.

— И что мы будем делать?

Вопрос был отнюдь не праздный. Времени у них оставалось очень мало, а дел надо было сделать… очень много.

Чезаре воспользовался 'черным ходом', чтобы возобновить поиск информации в базах данных Ватикана. Ему нужны были вся возможная информация про камерленго и хотя бы количество преферати…

— У меня складывался план, для которого пока недостает совсем чуть-чуть информации, — пояснял тем временем он, — План подлый и мерзкий, но имеет хорошие шансы на успех.

Внутренне кардинал язвительно усмехнулся. Такая характеристика плана была для него насто-о-олько необычна… Однако в данном случае нельзя спокойно говорить о вещах, немыслимых с точки зрения любого ревностного католика. Могут не так понять.

Так, значит… Четверо преферати. Камерленго — вечно хмурый и недовольный отец Пафнути. Все — из 'Божьей длани'. Плохо. Если камерленго — участник заговора, значит, придется делать в два раза больше работы… Или нет, лучше использовать способности амагуса, чтобы подставить его. Благо, у него есть все мотивы, по крайней мере, в глазах тех, кто не осведомлен о подробностях церковной политики. План постепенно приобретал окончательные черты.

— И что это за план? — хмуро, но всё же, с надеждой спросила девушка.

Чезаре внимательно посмотрел на нее:

— Скажи мне, Мария, знаешь ли ты, что изначально означает слово 'Конклав'?

Мария отшатнулась от письменного стола кардинала.

— Вы собираетесь убить Папу? — она чуть не задохнулась в конце фразы, сказав её всю на одном лишь выдохе.

— Да, — тихо ответил Чезаре. Все равно бы вскоре поняла, что его план и дальнейшие события как-то связаны. Его план был именно таков. Конклав. Cum clave. Под замком. Когда умирает Папа, все кардиналы запираются в Сикстинской Капелле. В обычной ситуации из всей 'Божьей длани' на свободе остался бы только отец Пафнути. Но если его будут обвинять в убийстве Папы с целью захвата власти, то никто ему управлять страной не даст. Была, конечно, и оборотная сторона: самому убийце также пришлось бы отправиться 'под замок', возложив поиски Лилит на одну Марию… Точнее, не совсем на нее одну, но о некоторых его старых знакомствах ей знать необязательно.

— Мне это нравится не больше, чем тебе, — соврал он, — Однако, это позволит на какое-то время полностью исключить Конклав из охоты за Лили.

Однако, в их разговор вмешалось… что-то. Мощный взрыв где-то в городе. Мария несколько мгновений стояла столбом, а затем бегом рванулась к окну, чтобы стать свидетельницей следующего мощного взрыва, место которого обозначил столб пыли.

— Это не порох, — с трудом сумела выдохнуть она.

— Кажется, я уже догадываюсь, что это, — схватился за голову кардинал. После чего посмотрел на местонахождение столба пыли, торопливо просчитывая кратчайшую дорогу в ту местность, вырубил компьютер и поднялся, чтобы бежать туда.

Комнату осветил яркий голубой свет, заставивший Марию отпрянуть от окна.

— Столб голубого пламени?! — с чего-то она решила комментировать всё, что ей доведётся увидеть в окне, — Отче, что это за сила?!

— Я вижу всего два варианта, что это может быть в свете последних событий, — торопливо выпалил Чезаре, — Сигмафин из запасов Белого Робина… Или чудачества Лили. В любом случае нам необходимо успеть туда.

Они мчались. Вперёд. Быстрее, быстрее. Нарушая правила движения, срывая фуражки с полицейских, чуть было не попадая в аварию. Один раз они даже протёрли боком край здания, после чего Мария всё-таки застегнула ремни безопасности.

Да, они ехали к месту взрыва на машине. Точнее, на ремонтном микроавтобусе, что, мягко говоря, удивило послушницу. Впрочем, это не самая большая странность 'скромного священника', какую она успела увидеть… И тем более не самая большая, какую ей еще предстояло увидеть. Хорошо еще, что она не заглядывала под сидения в салоне, а то вопросов было бы еще больше…

Наконец, впереди появилась знакомая фигура в старомодном белом плаще, занятая изучением обломков. Чем можно ранить неуязвимого противника, Чезаре так и не придумал, но общую стратегию успел спланировать. Ему снова нужно потянуть время. Но на этот раз козыри в его руках.

Поэтому Чезаре направил машину прямо на мертвеца, вжимая в пол педаль газа и разблокируя боковую дверцу. Расчет шел на то, что, пусть не причинив вреда, машина своим весом собьет противника с ног. Далее, когда Робин упадет, Чезаре надеялся зацепиться леской за его ногу. И пусть попробует отцепиться на полном ходу!

Секунда, другая… И вот, мёртвая женщина в белом плаще распласталась прямо на лобовом стекле несущейся по разбитой улице машины. Она даже и не думала уклоняться от столкновения.

— Я тебя слышу! — завопила Мария и резко обернулась к священнику, — Лилит! Он нашёл её! Она убежала вниз по улице!

Чезаре ничего не ответил, лишь резко остановил машину перед стеной, отправляя Робина в кратковременный полет по инерции, и все же закинул леску, целясь в лодыжку. Нужно было торопиться за Лилит, однако стоит потерять заработанное за счет эффекта неожиданности преимущество, как Робин уж точно не даст забрать добычу у себя из-под носа…

— Я пойду за ней! — быстро выпалила Мария, отстёгивая ремень и выпрыгивая из остановившейся машины.

'Куда ты, стой!' — хотел крикнуть Чезаре. Теперь и оглядываться придется, чтобы не сбить ее, да и для мертвеца, если он вырвется, она будет легкой добычей… Однако тратить время на препирательства вдвойне не следовало. Иначе они не успеют сделать вообще ничего.

— Странно, а мне показалось, что в прошлый раз мы с тобой очень хорошо подружились, товарисч Убийца Папы.

У нового Робина довольно плохо и натянуто получалось пародировать своеобразный говор Карлоса, однако, аллюзия была совершенно очевидна.

— Увы, ты ушел… ушла? В общем, ушло до конца вечеринки, — отозвался Чезаре, снова ударяя по газам. План был прост: дотянуться руками до лодыжки, когда тебя тащат за ногу машиной, невозможно чисто физически. Освободиться с помощью одной ноги — равно невозможно. Так что, пока нужно просто возить мертвеца кругами…

Новый Робин отличался завидным пофигизмом. Снова рухнув на спину, он завёл руки за голову и продолжил движение уже в такой неестественной позе.

— Знаешь, а ведь ты ушёл гораздо раньше, развратник и прелюбодей. Просто удивительно, с чего Карло уделял тебе так много внимания? Ты ведь просто проигнорировал появление своего двойника.

— И что же это был за двойник? — с интересом спросил Чезаре, не переставая ездить.

— Убийца, хам, прелюбодей, — продолжил свой рассказ Робин, — Один из чертей шкатулки. Неужели ты думал, что закрыв шкатулку, ты убьёшь всех чертей, выбравшихся из неё? Доппельгангер вдоволь навеселился этим утром от твоего имени.

Чезаре ухмыльнулся:

— Ни к чему сообщать мне мои заслуги, я и так знаю, что я и убийца, и хам, и прелюбодей. Что же касается доппельгангера… Ты переиграло само себя. За время, прошедшее между моим выходом из участка и прибытием в храм прошло слишком мало времени, чтобы 'вдоволь навеселиться'. Поверь как специалисту.

Он говорил уверенно, но внутренне на секунду усомнился. Он понял. Убийца Папы. Его опередили. Карлос предал своего партнера и реализовал план Чезаре раньше него. Тот хотел убить Папу и подставить преферати. Доппельгангер же убил Папу и подставил Чезаре. Теперь нужно захватить Робина любой ценой: тогда поддержка Интерсигмы и вещдок в лице шкатулки позволят успешно откреститься от обвинений… Особенно если обратиться за помощью к сестре Арцестас, умеющей чувствовать ложь. И тогда… С таким 'пиаром' можно использовать ситуацию, чтобы пройти 'в дамки'.

В Папы.

— Ты просто слишком сильно себя сдерживаешь, — хохотнул Робин, прерывая честолюбивые мечты оклеветанного кардинала, после чего схватился за один из фонарных столбов, мимо которых проезжала машина. В основании позвоночника Чезаре закололо, и только сверхреакция позволила ему не катапультироваться из сидения до того момента, как он успел осознать причину.

Чезаре остановил машину (не выключая, впрочем, двигатель, на случай если Робин попробует отпустить столб) так, чтобы из такого положения противник не мог дотянуться до своей ноги. Ему нужно было просто потянуть время…

Пат. Робин не может вырваться. Чезаре не может прекратить его удерживать. Где же эта полиция, когда она нужна? Неожиданно кардинал понял, что знает ответ. Вот она. Разрушенное здание было полицейским участком.

— Если ты разобралось с полицией, — рассмеялся Чезаре, — То кому же положено наказать меня за действия доппельгангера?

Левой рукой продолжая удерживать леску, правой Чезаре достал мобильник, набрал номер Интерсигмы и сказал:

— Хочу сообщить вам, что разыскиваемый преступник Белый Робин в данный момент находится между моей машиной и фонарным столбом возле разрушенного полицейского участка в Ватикане. Пожалуйста, приезжайте и заберите. Спасибо.

Никогда ещё власти не были так стремительны. Не успел Чезаре услышать ответ 'благодарим за звонок, уже едем', как с небес на землю свалились чёрные тросы, по которым съезжали мужчины в чёрных доспехах, вооружённые все до одного больверками и калибурами.

Вояки Интерсигмы вступили в бой. Быстро. Решительно. Чётко. Один выпустил в Робина заряд стазиса, другой просто выпустил сеть, а остальные начали быстро обегать висящее в воздухе тело, чтобы уже вручную повязать беглый сигмафин. У Робина не было просто ни единого шанса. Может, поэтому Чезаре не отпускало чувство подвоха. Однако, он счел, что упрямо сидя в машине, ничего с этим подвохом не сделает. Поэтому кардинал заглушил двигатель, открыл дверь и вышел наружу. Перед ним немедленно материализовался один из офицеров, судя по нашивкам — в чине майора.

— Вы проделали большую работу, святой отец, — сухо, но честно сказал майор, — Вам причитается один миллион евро и благодарность Интерсигмы.

— Благодарю вас, — сдержанно кивнул Чезаре, пожимая протянутую руку, после чего протянул шкатулку:

— Эту вещь Белый Робин пытался использовать против меня. Насколько я могу судить с точки зрения своих невеликих знаний о сигмафинах, с ее помощью вызывались нашествия чертей в последнее время.

— Ещё десять тысяч, — усмехнулся майор, принимая шкатулку, — А вы полны сюрпризов, святой отец. Думаю, вам стоит уже сегодня посетить местное отделение Интерсигмы или, если нет желания ждать, можете отправиться вместе с нами.

Чезаре все сильнее уверялся, что что-то не так. Вроде бы, и с Белым Робином проблема решена: как только плащ отделят от тела-носителя, она будет решена окончательно; и для шкатулки он подобрал сравнительно безопасное место… Однако что-то его беспокоило. Не доппельгангер: как реальная угроза это даже не смешно; он может доставить некоторые неудобства, но они не будут и вполовину столь серьезны, как неуязвимая нежить или заговор церковников. Видимо, дело как раз в том, что все слишком хорошо: это значит, что где-то происходит полный… подобрать слово, подобающее духовному лицу, Чезаре не сумел. Слово 'неприятности' не передает и половины должной экспрессии…

— Благодарю вас, я непременно посещу отделение Интерсигмы. Однако сейчас у меня еще есть кое-какие срочные дела. Прошу меня простить.

Первым вероятным 'местом приложения' неприятностей была погоня Марии за Лилит. А значит, нужно было как можно быстрее выяснить, что там происходит…

Он очень вовремя ушел: не успел он пробежать и пятидесяти метров, как сзади раздался оглушительный взрыв. В спину кардиналу ударила сильно ослабленная взрывная волна, поднявшая пыль и каменное крошево, а в воздухе повис ощутимый аромат серы. Суисца. Сигмафин-бомба. Священник легко опознал ее по холодному цвету пламени, который невозможно получить без помощи магии. Оставалось взглянуть, насколько все плохо.

— О, боже! — прокричала какая-то женщина, буквально выпавшая из-за угла. Чезаре увидел, что у неё двойной открытый перелом ноги. Кардинал, однако, поспешил не к ней. Нужно было прийти на помощь группе захвата, чтобы не дать Робину снова улизнуть.

— Помогите, пожалуйста! — кричала женщина, протягивая руку к пробегающему мимо Чезаре.

А Белый Робин меж тем освободился, правда, остался при этом без кисти левой руки, из которой даже не капала кровь, а виновником взрыва была… смуглокожая женщина с пластырем на глазу и в одной белой перчатке, которая сейчас добивала из больверка одного из спецназовцев.

— Да помоги ты мне, чёртов ублюдок! — уже злобно прокричала та дама, которую так старательно игнорировал святой отец.

Чезаре был логиком, и потому предпочитал практический результат бессмысленному выражению доброты. Так что он поспешил вмешаться, пока еще не поздно, на ходу выхватывая пистолет и делая несколько выстрелов в руку с больверком. Ее просто оторвало, и одноглазая резко повернула голову в сторону Чезаре, лучезарно улыбнувшись.

— Рада тебя видеть, большой Че.

Неожиданно что-то сзади обхватило кардинала поперёк груди, прижав руки к телу. Насколько он мог судить, это был толстый кабель с кожаной изоляцией.

— Я тут подумал и решил, — продолжила уже фигура в белом, — А ведь ты, собственно, не враг мне. Да, большой Че. Ты просто не до конца понимаешь всю важность того, что Она делает.

— Так просвети меня! А еще лучше было бы просветить до того, как пытаться убить… — фыркнул в ответ Чезаре, кляня самого себя за совершенную ошибку. Если бы он знал, что простой 'Вектор' возымеет такое действие, он выстрелил бы в руку с перчаткой. Не учел размягчения тканей при разложении.

Как показал осмотр поля боя, сковывавший его кабель начинался… во рту женщины, которая еще недавно просила Чезаре помочь. Сейчас она стояла на обеих ногах, отклонившись назад, чтобы своим весом удерживать священника от рывков вперёд.

— Понимаешь, — продолжила уже одноглазая однорукая нежить, активно жестикулируя оставшейся рукой, — Мне просто не пришло в голову, что я могу это сделать. Честно.

Она остановилась у своей оторванной руки и подобрала её рукой в перчатке.

— У бедного Карлоса ведь был клеймитель душ, — продолжила фигура в плаще, извлекая из кармана небольшую трубку, похожую на сигару.

Вот это плохо. Редчайший сигмафин. Кажется, таких в мире всего пять штук. И вот, одна такая штука оказалась у сумасшедшего сигма-зомби. С помощью клеймителя душ можно было делать много всего интересного. Например, превращать человека в сигмафин безо всяких громоздких агрегатов, отключающих свет в районе.

— И несмотря на это, среди сигмафинов он слыл освободителем? — недоверчиво поинтересовался Чезаре. Он уже понял, что это означает лично для него, но до поры предпочел не подавать виду. До поры он собирался притворяться, что рассчитывает решить дело миром, и именно поэтому не пытался вырваться. Лишь едва заметно сдвинулся вниз относительно кабеля.

— Он был всего лишь человеком, — пожал плечами костюм, — Откуда ему знать, чего на самом деле хотят сигмафины? Как Она могла ему это объяснить, если сама не понимает, чего хотят люди?

Одноглазая подняла лежащую на земле шкатулку и переложила её на бетонный бордюр, чтобы было удобней открывать замки одной рукой.

— Но, я думаю, есть один способ объяснить тебе это, — продолжил Робин, ловко крутанув клеймитель душ в единственной руке.

— А у 'Нее' есть имя? — спросил Чезаре, внимательно следя за противником, — Потому как 'Она' — звучит как-то глупо…

'Ну же, подойти поближе…'

— Она… это Месть!!! — возопила Робин, вскидывая полторы своих руки в небо.

Шкатулка открылась. Грянул мощнейший взрыв, затягивая улицу клубами густого дыма. Лучший момент. С неудовольствием подумав, что такими темпами в его токсине скоро не останется не то что крови, а даже и вина, кардинал активировал 'форсаж'. Сгиб руки в локте. И выстрел в бесценный сигмафин в руках Робина.

Увы. Чезаре просто бездарно промахнулся. В обойме оставалось всего две пули. Леска тоже ушла в молоко, однако, казалось, в этом дыму никто, кроме его пленительницы, старательно удерживавшей кардинала кабелем, никто не заметил его попыток обезопасить тебя.

— Ты чувствуешь это?! Чувствуешь?! — кричала одноглазая, — А я это чувствую! Я! Я первый сделаю то, что она планировала! Я лучший из лучших! Я буду править в новом мире рядом с Принцессой!

Пока что Чезаре чувствовал лишь запах серы и боль в плечах.

— И чем же ты будешь править!? — крикнул в ответ он, — Как ты будешь править миром, когда его не станет!?

Он не собирался дожидаться ответа — просто, пользуясь прикрытием дыма, делал вид, что продолжает диалог. На самом же деле, выдвинув лезвие из правого предплечья, он начал торопливо резать кабель. Кабель толстый, поэтому потребует некоторое время… Но клинок, имплантированный в его руку, был отнюдь не кухонным ножом, так что это вполне реально.

— Это будет мир, — пояснил Робин, — Но мир не людей, а сигмафинов! В этом мире не останется ни единого свободного человека. Неужели вы не понимаете? Вы, люди, нужны нам только как носители. К сожалению, до последнего времени никто из нас не знал, как управлять телом человека напрямую.

— Однако теперь всё изменится! — продолжила речь одноглазая, выходя из-за спины фигуры в плаще, — И всё благодаря тебе. За это я хочу отблагодарить тебя. Я проверял. Твой метод работает. Не только на мне: удерживающая тебя красавица была довольно слабым сигмафином-плетью, но тоже справилась с этой задачкой.

— Интересно, а что ты собралось делать, когда тело-носитель разложится до такой степени, что потеряет устойчивость? — со смехом в голосе спросил Чезаре. После таких слов у него не осталось сомнений, что этот сигмафин просто пляшет под дудку кого-то, кто напудрил ему мозг или что там у него вместо этого…

Кардинал резко замолчал, прислушиваясь к шипению. Затем направил пистолет параллельно кабелю и выстрелил на звук, силясь попасть туда, где кабель соединяется с телом-носителем.

Снова мимо. Сколько это могло продолжаться? Удерживающая его красотка даже не дёрнулась. Слишком тяжело стрелять почти вслепую, когда рука прижата к поясу и гнётся только в локте.

— В мире победившей сигмы? — фыркнула одноглазая, — Шутишь, что ли?

Как будто этой феерии было мало, земля под седалищем кардинала задрожала.

— Ты это чувствуешь? — вновь спросила фигура в плаще, — Это оно. Вознесение! Веришь мне или нет, но весь Рим сейчас находится на спине огромного чёрта, который сейчас поднимается на четвереньки.

— То есть, у тебя нет ответа на мой вопрос? — педантично спросил Чезаре, корректируя прицел. Сквозь дым он не видел цель, но ориентировался не по зрению. Он стрелял туда, куда ведет кабель, — который можно найти и чисто на ощупь.

Отстреляв последний патрон, он на возвратном движении с размаху полоснул мечом по уже надрезанному участку кабеля, дорезая почти до конца…

Злобное шипение возвестило о попадании, но убойной силы миниатюрного пистолета не хватило, чтобы отделить кабель от тела.

— Для этого есть NI, — махнул рукой сигмафин.

— Ладно, — пожала плечами одноглазая, — Мне, конечно, было весело, но я начинаю походить на бондовского злодея.

— Да нет, продолжай, тебе идет, — усмехнулся Чезаре, нанося еще один удар по кабелю, — Итак, значит, ты отказалось плясать под дудку человека только для того, чтобы плясать под дудку NI? Весьма разумно с твоей стороны…

Ба-бах!

— Хэдшот! — услышал мужчина знакомый голос и буквально в эту же секунду почувствовал, что хватка резко ослабела.

'Он только начал мне все сливать!', - с неудовольствием подумал кардинал, но не стал озвучивать этого, предпочитая реализовать полученное преимущество.

— Так что, Робин, как ты собираешься обойти ту мелочь, что при NI ты снова будешь 'ведомым'? — спросил Чезаре, кидаясь влево и одновременно дорезая кабель.

— NI такие же сигмафины, как и я, — ответила одноглазая, делая большой прыжок куда-то в сторону, ходя из поля зрения, позволяя дальше действовать своему двойнику в плаще, который уже направил клеймитель душ… куда-то мимо священника.

Два выстрела слились в один. Тихо 'пшикнул' клеймитель — за мгновение до того, как распасться надвое под ударом маленькой пули.

Фигура в плаще уставилась на опустевшую ладонь.

— Ты только что уничтожил бесценную вещь, — недовольно проговорил он, — Мы ведь даже не квиты, ибо я не уничтожал.

Внутренне похолодев, Чезаре скосил глаза в ту сторону, где по его представлениям должна была находиться Мария.

По его представлениям. И только. На самом же деле… Марии не было. Совсем. Чезаре потребовалось некоторое время, чтобы среди мелко дрожащих обломков и невысоко поднявшейся пыли найти три сигмафина: больверк Карлоса, рукоятку невидимого одноручного калибура Марии и небольшую стильную гарнитуру в виде наушников с микрофоном.

Гарнитуру в виде наушников с микрофоном. Такого сигмафина у нее не было. И понять логику не составляло труда: дар коммуникации — предмет, связанный с коммуникацией. Марии больше не было. Только сигмафин с ее магической силой. Навсегда. Навсегда…

Чезаре показалось, что сердце пропустило удар. Оказывается, он привязался к этой беспокойной девчонке куда сильнее, чем ему казалось. Сейчас же… Ее больше не было. Он почувствовал, как по щеке катится слеза. А еще он почувствовал поднимающуюся дикую ярость. Даже не так: ЯРОСТЬ.

Чезаре обернулся к Робину и вдруг со скоростью, какой никогда не ожидал от себя даже под 'форсажем', метнулся в прямую, отчаянную атаку. Такая атака никогда не была в стиле хладнокровного и расчетливого кардинала: обычно он сперва думал, а лишь потом делал. Но не сейчас. Сейчас всю боль потери, неожиданную, непонятную боль он вкладывал в один стремительный бросок. Он не мог ранить мертвеца, но навалиться своей массой, сбить с ног, подмять под себя… Это было в его силах.

Поджав колени, Белый Робин выставил перед собой обе руки, а потому смог достойно встретить несущийся на него клубок безумной ярости. Он ушёл как можно ниже, обеспечивая себе преимущество в устойчивости там, где не мог позволить себе преимущество в весе. У Чезаре, однако, оставалось преимущество не только в весе, но и в количестве рук. Врезаясь в противника, кардинал перехватил левой рукой его уцелевшую руку, а правой выхватил пистолет…

— Сюрприз! — выкрикнул знакомый женский голос со спины, и Чезаре получил мощный удар по спине чем-то очень тяжёлым. В количестве рук? У Робина было преимущество в количестве тел!

Однако, Чезаре было все равно. Боль? Какая к демонам боль!? Боль почти полностью тонула в ярости, наполнявшей его. Осознав, что и фигура в белом, и одноглазая за его спиной — это одно и то же существо, сотворившее подобное с Марией, Чезаре выдвинул клинок из руки, уже сжимавшей пистолет, и почти вслепую ударил со всей силой, порожденной безумием. Лишь в последний момент остатки рассудка скорректировали прицел, напомнив, что главное — разорвать контакт тела и сигмафина. А значит, нужно отрубить руку чуть выше перчатки…

Лезвие прошло вдоль руки мертвеца, сжимавшего… гриф электрогитары, а затем Чезаре получил ощутимый удар культей в белом рукаве по лицу. Удар был достаточно мощным, чтобы сбить его с ног. В следующее мгновение одноглазая наступила на руку с мечом, закинув гитару на плечо, а фигура в плаще надавила коленом на плечо той руки кардинала, что сжимала свободную руку сигмафина.

— Зря ты так, дорогуша, — произнесла одноглазая, — Это было бы для тебя лучше, чем альтернатива.

Лучше? Хуже? Не ему было судить. Боль слегка отрезвила обезумевшего священника. Ярость все еще бушевала в нем, но теперь это была холодная ярость. Теперь он походил на смертельно раненного хищника. Дикого и яростного, но способного на примитивную животную хитрость.

Выпустив леску, Чезаре притянул к себе револьвер, лежавший рядом с тем, что осталось от милой и доброй девушки. Трюк очевидный и, учитывая положение, весьма заметный… Но цель его состояла не в этом. Всего лишь отвлекающий маневр.

Одноглазая отвлеклась на больверк, как и ожидалось, а фигура в плаще освободившейся рукой сняла со своей головы шляпу и небрежно нахлобучила её на голову Чезаре.

— Как же бездарно… — сказала было одноглазая, как тут же получила коленом по ноге, удерживавшей руку с мечом. Она опустилась на одно колено, и в следующую секунду точный удар кардинала отсёк руку мертвячки в районе локтя.

Одним меньше. Пожалуй, будь Чезаре сейчас в своем уме, он первым делом проверил бы, точно ли это единственный элемент сигмафина на этом носителе (по логике, в ином случае второй носитель потерял бы при взрыве не только руку, но по логике и люди с насквозь пробитой головой больше не встают). Но сейчас ему было не до того. Он хотел уничтожить эту мразь. Настолько, что ему пришлось напоминать себе, что пытки на сигмафин не возымеют действия…

Чуть приподнявшись, Чезаре приставил пистолет к лицу противника и выстрелил. И снова. И снова. Первый же выстрел снес голову, теперь не закрытую шляпой. Второй — ударил в обрубок шеи. Извернувшись, Робин ударил неизвестно откуда взявшейся опасной бритвой, выбив священнику глаз… Тот не обратил внимание. Глаз было жаль, но Марию ему было жаль куда больше. В сражении наметился перелом, и Чезаре не собирался давать своему противнику шанс уйти. Крепко уцепившись за культю, чтобы Робин внезапным ударом не смог сбросить его, Чезаре продолжил стрелять, разрушая тело через получившееся отверстие в совершенной защите.

Он не знал, сколько стрелял. Минуту? Час? День? Солнце, вроде бы, не садилось, однако в какой-то момент он осознал, что каждый выстрел уже не калечил труп в костюме, а мешал бесформенную кашу из крови, фарша и крошева костей, отдаваясь ударом в костюм-мешок, который уже буквально разваливался в руках на отдельные детали старомодного гардероба.

Наконец, бессильная ярость отступила. Вытерев слезы, ручьем катившиеся из единственного глаза, Чезаре первым делом собрал воедино своего противника. Повесить на сгиб локтя плащ, в котором еще болтались кровавые ошметки чьего-то трупа, ставшего носителем. Сверху поставить шляпу, которую Робин нахлобучил ему на голову. Заткнуть за пояс отрубленную руку одноглазой… Нет, не заткнуть. Уползла… Какое-то время Чезаре порывался преследовать ее, но потом сообразил, что это бесполезно. Не догонит. Да и угроза, которую представляла рука, была куда меньше, чем та, которую представлял целый костюм. В общем-то, он слабо себе представлял, как перчатка найдет себе более… внушительного носителя. Конечно, поймать ее также надо будет. Но — после того, как решим вопрос с основной частью.

Однако сначала оставалось еще одно дело. На негнущихся ногах Чезаре подошел к тому, что осталось от Марии. Какое-то время он смотрел на гарнитуру-сигмафин, в которую превратилась неугомонная послушница, а затем, повинуясь внезапному импульсу, надел ее себе на ухо.

— Какого чёрта так долго?! — услышал он голос Марии, вопящий в оба уха в упор. Голос девушки заглушил даже громкие маты какого-то незнакомого мужского голоса, обещающего Чезаре адские муки.

— Мне понадобилось время, чтобы справиться с Белым Робином, — устало ответил Чезаре, но все же слабо улыбнулся. Несмотря на все чувство вины, слышать ее голос было неожиданно приятно, — Зачем ты полезла во все это? Я ведь предупреждал тебя не рисковать без необходимости.

— Чья бы корова мычала, — фыркнула Мария. Казалось, она вовсе не осознаёт своего нового статуса: слишком уж бодрым был её голосок, — Насколько я успела заметить, великий Чезаре Финелла был куда ближе к статусу 'девица в беде', чем я.

— Но тем не менее, — помрачнев, ответил священник, — Именно с тобой сотворили… это.

— Ты о чём? — непонимающе переспросила девушка. Быть может, стоило попробовать скрыть это от нее? Для нее так было бы легче… Но Чезаре почти сразу отбросил эту мысль. Во-первых, рано или поздно она все равно начала бы задаваться вопросом, почему люди так странно на нее реагируют. А во-вторых… Мария была поистине уникальным человеком. Она была, пожалуй, единственной, кому он не любил лгать.

— То есть, ты действительно не поняла, что произошло? — удивленно спросил Чезаре, — Оружие, из которого стрелял Белый Робин, было клеймителем душ. Проще говоря, тебя превратили в сигмафин.

Мария замолчала. Секунд пять или шесть Чезаре слышал только громкий мат, автором которого, похоже, был сам Белый Робин. Его пророчества были, как минимум, неприятны, однако кардинал сомневался в том, что костюм сумеет их исполнить.

— Ну и чёрт с ним! — неожиданно жизнерадостно заявила Мария.

— Я рад, что ты столь спокойно это воспринимаешь, — осторожно заметил Чезаре, — Потому что не знаю, как бы я сам реагировал на твоем месте.

— Нет смысла горевать об утрате, — ответила она. — Бог дал. Бог взял. Нам лучше как можно скорей найти Лили.

Чезаре заметил, как с неба вновь, как и в прошлый раз, спускаются верёвки, по которым на грешную землю спускались бойцы Интерсигмы. Новая партия. Что ж, теперь костюм не должен выкинуть никаких новых фортелей.

Земля снова заходила ходуном, и у соседнего здания обвалился кусок стены, добавив ещё немного постапокалиптичности в окружающий пейзаж.

— У тебя есть задача поважнее, чем слушать моё нытьё. Ты заметил, что шкатулка молчит?

— Да, — кивнул Чезаре, — Что бы ни пытался выпустить Белый Робин, оно уже выбралось из шкатулки.

Шагнув навстречу бойцам Интерсигмы, кардинал заявил, протягивая костюм:

— Ваша первая группа допустила серьезную ошибку. Мне пришлось доделывать за них их работу. Это — то, что осталось от Белого Робина. Надеюсь, ваши спецы найдут способ уничтожить его. Там еще рука куда-то уползла: я не успел ее поймать…

— Хм… — протянула сигмафин, — А вы, отче, умеете управлять боевым планером?

— Никогда не пробовал, — признался Чезаре, — Но чисто теоретически…

Он действительно теоретически знал, как управлять большинством видов современной техники. В том числе и планером — летательным аппаратом на антигравитации, совмещавшим достоинства самолета и вертолета.

— О чём вы? — непонимающе спросил приблизившийся капитан, однако секундой позже он, видимо, заметил наушники на голове кардинала.

— Тогда, пришла пора угнать из-под носа Интерсигмы один такой, — азартно хохотнула Мария.

— Не суть важно, — поморщился Чезаре, — Так что, капитан, ваши люди смогут уничтожить сигмафин неуязвимости? Причем либо сделать это срочно, либо не менее срочно перевезти его в безопасное место, поскольку Робин успел воспользоваться шкатулкой, которую я передал вашему предшественнику, и призвать какой-то большой… кхм, — запнулся он, вспомнив, что Мария слышит все, что он говорит, — Какие-то большие неприятности?

— Разберутся, — кивнул капитан, — А вот по поводу больших неприятностей вы абсолютно правы: сейчас под Римом у нас огромная чёрная горилла. Судя по тому, что мы успели выяснить, у вас был какой-то опыт по сражению с подобными тварями. Что их вообще берёт?

— Судя по шкатулке, у меня есть опыт по сражению с многократно меньшими по масштабу тварями, — заметил Чезаре, — Что их берет… Молитва — немного. Первой из таких тварей хватило одной молитвы, но даже ненамного более сильным она подходила лишь для добивания. Крест — если правильно применить: просто показать, как в фильмах про вампиров, недостаточно. Больверк достаточно эффективен, калибуры использовать не пробовал, но по логике вещей, они должны действовать не хуже. Обычное оружие проходит сквозь них, не задерживаясь. Помогает еще рукопашная, но против твари таких размеров я бы ее использовать не рискнул…

Капитан поджал губы.

— Это может быть проблемой. Прошу меня простить.

В следующую секунду он уже общался при помощи рации с кем-то из руководства.

— Нам нужен дальнобойный больверк. Обратитесь к вооружённым силам Италии, они должны родить его, не знаю откуда.

— Хм… — Мария не вмешивалась в разговор, но едва он завершился, её голосок снова зазвучал в наушниках, — Есть у меня одна идея… но вам, отче, она не понравится.

— Я слушаю, — шепнул Чезаре, у которого также была любопытная идея. Впрочем, для этого нужно было кое-что узнать, поэтому слушая предложение Марии, он одновременно поинтересовался у капитана:

— Эта тварь имеет выход на поверхность иначе как через разрушение Рима? Иными словами, возможно ли отманить ее в сторону от Рима?

— Вы не поняли, — жёстко ответил капитан, — Мы уже на его спине.

Он указал пальцем на небо. Действительно, сегодня облака висели намного ниже, чем обычно.

— У тебя ведь под носом сигмафин неуязвимости, — заговорщическим тоном произнёс девичий голос в наушнике, — Ты ведь сможешь прочитать молитву там, где посчитаешь нужным, совершенно ничего не опасаясь.

— Ты права, — шепнул Чезаре, — Мне эта идея не нравится.

Причин тому было сразу несколько: во-первых, осознание того, что если он потерпит неудачу, Робин получит новый носитель. Во-вторых, костюм был неполон, а значит, не дает полноценной неуязвимости — что показал пример Робина. В-третьих, вытряхивать останки носителя пришлось бы дольше, чем сражаться с демоном. В-четвертых… Такой вариант уничтожит Рим точно так же, как и любой другой.

Все это Чезаре не стал объяснять, снова обратившись к капитану:

— Это я понял. А также я понял, что если мы не заставим его вылезти из-под нас, то он уничтожит Рим независимо от того, справимся ли мы с ним.

— Там не просто вылезти, — покачал головой вояка, — Там надо сначала Рим со спины снять.

Земля снова содрогнулась.

— Он поднимается! — прокричал один из солдат, указывая в сторону приближающегося неба.

— Берегись! — крикнула Мария, — Стена рушится!

Священник отпрыгнул в сторону, совершенно не заботясь о том, что демонстрирует несвойственную духовному лицу первоклассную физическую подготовку. Приземлившись, он широко расставил ноги и поставил стопы перпендикулярно друг другу.

— Значит, нужно как-то снять, — ответил Чезаре, уверившись, что стоит достаточно твердо, — Потому что ни одна из этих тварей не умирала с одного удара. Получив раны, они начинают бесноваться. Если в этот момент Рим будет на его спине…

Фразу он оставил незаконченной.

— Чёрт, ка-а-ак?! — взмахнул руками капитан, после чего схватился за рацию, — Как там с эвакуацией города?

— В процессе! — последовал ответ.

— Смотрите! — крикнул всё тот же солдат, показывая на небо.

Облака на небе довольно быстро двигались против ветра.

— Демон движется? — недоумённо спросила Мария, — Почему мне кажется, что это как-то связано со Вторым Пришествием?

— В общем, так, — заявил кардинал, игнорируя голоса в голове, — Если мы срочно не придумаем, как избежать урона городу, то я задействую имеющийся план. И тогда Рим превратится во вторую Венецию. Оно, может, и симпатично будет смотреться, но я сомневаюсь, что жители это одобрят…

— У нас нет таких средств, чтобы снять город со спины демона! — капитану приходилось кричать, потому что шум был попросту невообразимый, — Артиллерийская установка будет в течение пятнадцати минут!

— Толку с нее? — пренебрежительно ответил Чезаре, — Спасти город она не поможет, а уничтожить демона мы сможем и без нее…

— Отче! — вдруг воскликнула Мария, — Шкатулка! Демоны как-то слушались Робина, когда он их выпускал лично!

— Ты уверена? — недоверчиво переспросил кардинал, — Мне казалось, он просто выпускал их на достаточном расстоянии, чтобы не стать первой жертвой…

Однако решив, что лучшей идеи все равно нет, оглянулся в поисках шкатулки, которую уже снова экспроприировали сотрудники Интерсигмы.

— Мне тоже так сначала показалось, — поддакнула Мария, — Но ведь не по своей же воле Демон пополз города на себе таскать вместо того, чтобы их просто хаотично громить. У демона сложная роль в каком-то ритуале, и я не поверю, что шкатулка создавалась специально под ритуал.

Оно было и верно: создание сигмафина было подвержено огромнейшей доле случайности, мешающей заранее предсказать даже назначение финального предмета. Пожав плечами, Чезаре сказал капитану:

— Кажется, есть один шанс. Позвольте-ка…

Он подошел к шкатулке, стараясь с помощью Марии услышать ее голос. Однако, шкатулка молчала. Вовсе. Или говорила так тихо, что голос Марии заглушал её целиком и полностью.

Помнится, Мария слышала не саму шкатулку, а заключенных в ней демонов. Но ведь не может же сигмафин иметь волшебные свойства, если в нем нет собственной души?

Взяв шкатулку в руки, кардинал ляпнул первое, что пришло в голову:

— Ну что? Говорить будем?

Шкатулка молчала. Стоящие рядом солдаты и оперативники переглянулись. Один из них покрутил пальцем у виска. Мария послушно замолчала вслед за шкатулкой, стараясь не отвлекать кардинала.

— Если я стою к вам спиной, это еще не значит, что я ничего не вижу, — не оборачиваясь, спокойно сказал Чезаре оперативнику, после чего уже снова шепотом добавил, — Видимо, это все же значит, что магия ушла из нее вместе с демонами…

— Костюм тоже разбирается на кусочки, — заметила Мария, — Я думаю, что шкатулка такая же часть демона, как демон — часть шкатулки.

Она нервно сглотнула.

— Ты бы слышал их голоса. Наверное, создание сигмафина было массовым.

— Не то слово! — услышал вдруг кардинал чей-то визгливый голос, — Это было просто великолепно! Шестьсот шестнадцать заключённых сгорели под лучами сигма-преобразователя! Просто волшебно! Чудесно! Неповторимо!

— Это хорошо, — заметил Чезаре, — Что неповторимо.

— Он заговорил! — выкрикнула Мария, — Шкатулка? Я думала, что это будет женщина. Значит… хм… ларец?

Оперативники стояли в стороне. Священник не видел их взглядов сквозь тёмные забрала шлемов, однако догадывался, что на него смотрят, как на безумца. Он не стал им ничего говорить по этому поводу, но выразительно кивнул на белый костюм, из которого понемногу вычищали фарш. Намекая, что его лучше не злить, если же он псих… То вдвойне лучше не злить.

— Ну что ж… ларец, — сказал Чезаре, шепотом, чтобы не травмировать лишний раз хрупкую психику солдат, — Теперь молчать бессмысленно, ты не находишь?

Молчание.

— Хм… — задумчиво пробормотала Мария, — Видимо, не находит.

— Странно, — прошептал Чезаре. И тут его посетила идея… Правда, основанная на предположении об изрядной глупости ларца, а также уверенности в его не менее изрядной гордыне.

— Впрочем, быть может, нам показалось. Просто удерживать чертей внутри — работа чисто механическая, она не требует интеллекта. Откуда у столь примитивного существа способность формулировать предложения?

— ЭТО НЕ ПРИМИТИВНАЯ РАБОТА!!! — заорал ларец так, что Чезаре его чуть было не выронил.

— ТЫ ЧЕГО ОРЁШЬ?! — ответила ему Мария, вложив в крик так много сил, что кардинал его все-таки выронил.

— Да ну? — засмеялся довольный собой интриган, подбирая сигмафин, — Где же не примитивная, если ты, кроме как держать и не пущать, ничего не умеешь?

— ЭТО Я! Я ПРИКАЗЫВАЮ ИМ, ЧТО ДЕЛАТЬ! И ЭТО Я! Я ЗАБИРАЮ ИХ ОБРАТНО! — вновь заорал ларец.

— ДА НЕ ОРИ ТЫ!!! — вновь заорала Мария. Ларец снова плюхнулся наземь, а мир в глазах Чезаре покрылся серой пеленой. Его контузило.

— Конечно, конечно, — язвительно усмехнулся Чезаре, снова подбирая ларец. Как бы, не выпуская инициативы в разговоре, попросить хотя бы Марию заткнуться? — Приписывать себе много чего ты мастер, особенно когда это невозможно доказать…

— ПОЙМАЙ МНЕ ДУШУ, И Я УКАЖУ ЕЙ, ЧТО ДЕЛАТЬ!!! — прогрохотал ларец.

— ЕЩЁ ТИШЕ!!! — вновь рявкнула Мария, и ларец вновь оказался на земле. Это становилось традицией.

— Хитрый какой! — заявил Чезаре, отнюдь не считавший это предложение верхом хитрости, — Знаешь ведь, что человек в рясе никогда на такое не пойдет! То есть, я был прав? Ты действительно ничего не можешь, и теперь изобретаешь невозможные условия, чтобы скрыть это?

— Эти условия не невозможны, — возмущённо зашипел ларец, — Как я могу тебе что-то показать, если во мне не будет ни единой души ещё четыре дня?

— Так-то лучше, — удовлетворённо крякнула Мария, выходя из разговора.

— Ты же сказал, что управляешь теми, кто был в тебе заточен, а не только удерживаешь их внутри! — возмутился Чезаре, — Так продемонстрируй это! Вон у тебя какая груда якобы управляется — сразу будет видно!

— Они выполняют последний отданный приказ, — недовольно сообщил ларец, — И вернутся, когда он будет завершён, а этого не случится ещё четыре дня как минимум, а, возможно, и все пять.

— То есть, ты не можешь приказать что-то уже выпущенному демону? — вопрос был задан в том же тоне, но сейчас его цель была другая: не столько спровоцировать на действие, сколько уточнить его возможность…

— Это невозможно, до тех пор, пока он не вернётся в шкатулку, — ответил ларец.

— Ах ты бесполезный кусок грязи! — выкрикнула Мария, — На кой ты нам тогда такой интересный нужен?!

— Заточите в меня другие души, и я прикажу им! — прожужжал истеричный голос ларца.

— Об этом мы уже говорили, — покачал головой Чезаре. Неужели все зря? Хотя…

— Ты не можешь отдать им вообще никакой приказ, или только противоречащий уже отданному?..

— Я могу вносить коррективы в приказ, но они не должны отменять заданной заранее команды, — ответил ларец.

— У тебя есть план, отче? — оживилась Мария.

— Как звучит заданная команда? — резко спросил Чезаре, у которого уже начала складываться весьма стройная идея…

— Донести город до Тирренского моря, поднять на два километра над уровнем и ждать пять дней, либо пока не замкнётся звезда Венеры, а чудотворица не возвестит о конце времён.

— Чудотворица?! — у Марии отвалилась бы челюсть, будь она у неё вообще, — Катерина!!!

'Катерина… Как и предполагалось'.

— Если демон на короткое время отвлечется от своей миссии, это не будет ее нарушением? — спросил Чезаре, — Ведь если он поставит город на землю, а несколько минут спустя понесет дальше, в итоге он все равно донесет город до моря…

— Нет, не будет! — с какой-то истеричной радостью произнёс ларец.

— Катерина? — не унималась Мария, — Мать Катерина? Пресвятая Мать? Но зачем ей это?!

Известие о предательстве кумира травмировало её даже больше, чем собственное превращение в стильный аксессуар.

— В таком случае пусть будет так, — сказал Чезаре, надеясь, что все не сорвется в последний момент, — Пусть он поставит город на землю, аккуратно, чтобы ничего не разломать. Затем сделает десять широких шагов в ту сторону, — кардинал указал куда-то в сторону запада, с небольшим отклонением на юг, — Затем пару минут постоит там — и может возвращаться к нынешней деятельности.

— Тогда поднеси меня к его ушам! — грозно и величественно велел ларец.

— Катерина… Кат… ерина… — Мария, заточённая в теле гарнитуры, плакала. Несмотря на отсутствие внешних проявлений, озвучка вполне соответствовала человеческому состоянию, вплоть до шмыганий носом.

— Не плачь, — шепнул Чезаре, не зная, что еще сказать. Серьезный разговор на тему церковного заговора был необходим, но сперва нужно было закончить кое-какие рутинные дела. Спасти Рим, например.

— Мне понадобится воздушный транспорт, — обернулся кардинал к капитану, — Желательно с пилотом, потому что в собственных навыках пилотирования я не очень-то уверен.

Капитан жестом указал на грузовой планер.

— Что у вас за план? — осторожно поинтересовался он.

Прикрыв ладонью микрофон (иначе он совсем не был уверен, что ларец его не услышит), Чезаре ответил:

— Похоже, мне удалось добиться корректировок в его программу действий. Если сигмафин не лжет, то демон на время положит город и дойдет до моря — я специально взял дистанцию с запасом. Однако для этого мне нужно поднести ларец к его уху.

— Время подвоза артиллерийской установки — десять минут, — сообщил капитан, а затем до него дошло, что именно сказал странный священник, — Сигмафин? Это же вещь!

— Каждый сигмафин когда-то был человеком, и каждый в той или иной степени сохраняет свою личность, — вздохнул Чезаре. Учитывая последние события, заявление капитана ему было весьма неприятно, — При наличии соответствующих способностей или кого-то, кто этими способностями обладает, — он указал на гарнитуру, выделив голосом слово 'кого-то', - С ними можно вступить в контакт. Именно это я и сделал.

— Это сигмафин, способный 'говорить' с сигмафинами? — недоверчиво переспросил капитан, указывая пальцем в перчатке на один из наушников, в которых сейчас звучал плач Марии.

— Да, — кивнул Чезаре, — И если вам интересно, она слышала ваши рассуждения на тему 'сигмафин — это вещь'. Ну так что, вы поможете мне спасти этот город?

— Конечно, — торопливо сменил тему разговора капитан и указал в сторону приземлившегося на более-менее пустой площадке планера.

— Благодарю.

Когда они расположились в салоне, плане начал медленно подниматься. Время полета можно было скоротать за разговором. Ну, с солдатами говорить было особо не о чем, а вот с сигмафинами — было, и еще как. Причем с обоими. Какое-то время Чезаре разрывался между совестью и праздным любопытством; победила, к его крайнему удивлению, совесть.

— Мария… — прошептал он. Дьявол, скажи ему кто неделю назад, что придется утешать плачущий сигмафин, рассмеялся бы шутнику в лицо, — Не плачь…

— Я… Я ведь верила им… восхищалась Катериной… именно она проводила мою инициацию… благодаря ей я начала слышать голоса… — сигмафин шмыгнула носом, — Я думала, что это — дар.

— Это дар, — ответил Чезаре, — Независимо от того, благодаря кому ты получила его, это все равно дар. Я знаю, ты верила им, но… Похоже, мне следовало объяснить это раньше…

Почему-то он чувствовал себя очень неприятно, говоря это ей, несмотря на то, что был полностью уверен в своей правоте, а также на то, что сложись события иначе, он говорил бы строго противоположное. Сладкая ложь или горькая правда, вечная дилемма…

— Доверять нельзя никому. Даже мне.

— Но… как же… учение? — плакала Мария, — Как же… вера? Разве Библия не учит… что все люди должны быть братьями? Я думала… хотя бы в церкви. Хотя бы в Ватикане.

— Увы, — в последний момент Чезаре удержался от того, чтобы высказать то, что на самом деле думает об этом, — Библия учит идеалу, но человек несовершенен. Я уже говорил тебе — тогда, когда ты узнала о связи Риоджи с G-Tech: Безгрешных нет. Даже в Ватикане.

— Но… Катерина… она же Чудотворица, — подвела к самому главному Мария. Безгрешных нет? Катерину при жизни причислили к лику святых, а её силу объявили божественным даром.

— Да. У нее есть дар. Но, видишь ли… Дар существует сам по себе. Как его использовать — это вопрос к его обладателю. И дар не пропадет из-за того, что обладатель не безгрешен.

— Но… но… но… меня учили другому! — выкрикнула она, вложив в свой крик всю боль и ярость, — Меня учили, что дар не даётся просто так, что чудотворцы и паладины не сходят с ума именно потому, что их жизни посвящены служению Господу! Что иначе Господь забирает у нас разум в той же мере, в какой и даёт силы!

— В каком-то смысле это правда, — ответил Чезаре, не уточняя, что сам он считает религиозный фанатизм проявлением потери разума, — Но задумайся вот о чем. Ты знаешь не хуже меня, к какой катастрофе ведут планы Божьей Длани и G-Tech. А теперь скажи мне: разве это — не безумие?

— Бе… бе… безумие, — Мария ещё раз шмыгнула носом, но, кажется, её дыхание начинало восстанавливаться. Это был выход из противоречия. Слабый, но она была готова сейчас хвататься за любую соломинку.

Чезаре молчал. До недавних трагических событий он собирался пудрить ей мозги совершенно в другом направлении: в направлении 'тут каждый второй лжет тебе, и только мне ты можешь полностью доверять'. Однако после того, что сделал ей Белый Робин, и после собственной, удивившей его самого реакции на это он уже не мог воспринимать ее как пешку в своей игре. Была в этом некая мрачная ирония: превратиться в, как выразился капитан, вещь, чтобы перестать быть инструментом. Казалось бы, в ее нынешнем состоянии использовать ее в своих интересах стало еще проще, однако не позволяла… Совесть? Ха-ха. Откуда у него совесть? Однако никакого более адекватного объяснения Чезаре не видел.

— Так, значит, верхушка сошла с ума?! — разум девушки-сигмафина сам нашёл выход из этой ловушки, — Отче, мы не можем позволить их безумию уничтожить весь мир! Господь не для того завещал нам радугу, чтобы потоп повторялся, созданный руками людей!

— Не думаю, что вся верхушка сошла с ума, — честно ответил Чезаре, — Полагаю, кто-то надеется, в духе Мильтона, выгадать что-то от этого. Кто-то искренне считает, что их действия изменят мир к лучшему: Белый Робин считал именно так. Но кто-то и сошел с ума, да.

Кардинал задумчиво посмотрел вниз, прикидывая, сколько еще лететь.

— И да, мы действительно должны их остановить. Точнее, не столько их, сколько ту, кто выше. Кто стоит и за ними, и за Белым Робином, и за G-Tech, и Бог знает за кем еще.

— А разве это не Катерина? — растерялась Мария.

— Нет, — ответил Чезаре, — Определенно нет. Ты ведь помнишь: больверк говорил, что за всем этим стоит сигмафин. И Робин кричал про мир для сигмафинов — разве поверил бы он в это, если бы об этом говорил человек? Нет. Катерина сама марионетка.

— Думаю, поверил бы, — отрезала девушка, — Катерина — Чудотворица. Известно, что Лазурный Тюльпан умеет мыть мозги людям. А что, если Катерина тоже умеет это делать? Она вполне могла заставить каждого, участвующего в этом бардаке, думать именно так, как ему было бы удобно.

— При таком могуществе ей не потребовалось бы делать это исподтишка, — усомнился Чезаре, — Зачем тратить силы на международных преступников, причем, при таком раскладе, не только на них самих, но и на их сигмафины, если можно промыть мозги крупнейшим мировым лидерам, главе Интерсигмы и прочим деятелям схожего калибра, после чего проделать все то же самое совершенно официально?

— Может, потому, что, если она проделает всё это официально, ей могут помешать? — резонно заметила Мария, — Всё же, даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы…

— Именно, — кивнул Чезаре, — Даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы, потому что возможности магов и чудотворцев также ограничены. У них меньше ограничений, чем у тебя или у меня, но все же…

— Вот и я о том же! — воскликнула Мария, — У них меньше ограничений, но они есть. Эти ограничения не мешают чудотворцам создавать схемы сигмы, однако радиус действий их способностей и их мощь сильно ограничены.

— Вот-вот, — согласился Чезаре, — Их возможности ограничены, а возможность казаться людям человеком, а сигмафинам — сигмафином… Мне довольно сложно в это поверить. При этом тут даже не идет речь о направленном промывании мозгов: сигмафином "Её" считали и плащ, и плеть, и больверк… Готов поспорить, что если спросить об этом ларец или любой другой из сигмафинов Белого Робина, то он также подтвердит эту версию. В то же время, о том, что чудотворица Катерина — человек, знает весь Ватикан. Так что — одно из двух: либо она настолько могущественна, что без непосредственного намерения промывает мозги всем вокруг, или Катерина и "Она" — все же не одно и то же лицо. Проверить это… Можно будет, если следующий противник будет человеком, а не сигмафином.

— Наверное, вы правы, отче, — вздохнула девушка, — Это, действительно, кажется совершенно неправдоподобным, но… — она на секунду помедлила, а затем радостно воскликнула, — Но ведь Катерина не сигмафин! Давай спросим у неё, кто такая 'она'?

— Если она нам ответит, — заметил Чезаре, — Потому как убедить ее рассказать нам будет затруднительно, а заставить… Можно даже и не пытаться.

Кардинал знал, о чем говорил: последний вариант он сам продумывал, еще когда впервые узнал о 'Пришествии'.

— К слову, версию с автоматическим изменением восприятия можно проверить и по-другому, — сказал вдруг он, — Если я как будто бы случайно пересекусь с Катериной, ты сможешь взглянуть на нее и сказать, что увидишь. Если ты будешь видеть ее так же, как и раньше, то это точно не она.

— Хорошо, — согласилась девушка, — Но есть ещё кое-что. Сигмафин. Я ведь могу общаться с ними, помнишь? Её нательный крест — это сигмафин. Я это точно знаю. Я слышала, как она говорит.

Чезаре задумался:

— Как вариант на крайний случай оставить можно. Однако если она сама способна слышать сигмафины, то это лишь выдаст, что мы подозреваем ее. Поэтому — только на крайний.

— А что, если они заодно?!

— В смысле, Катерина и ее крест? — уточнил Чезаре, — Такое вполне вероятно. Работает ли она на сигмафин или же сама воспринимается как сигмафин, в любом случае, возможность сговориться с крестом у нее была. Но под 'крайним случаем' я подразумеваю вариант, при котором особо выбирать не приходится.

— Но, отче, вы ведь сами сказали, что верхушка церкви безумна! — воскликнула Мария, — Иначе зачем Катерине участвовать в конце света?

— И как это противоречит моим словам? Того же Робина тоже не назовешь нормальным, но тем не менее, ты сама сказала, что он слыл освободителем…

— Время подлёта минута, — констатировал пилот.

— Вы готовы? — спросил капитан. Кардинал молча кивнул.

Выглянув за пределы планера, постепенно замедляющего скорость вплоть до зависания в воздухе на одном месте, Чезаре увидел своего противника. Чёрт был просто огромен. Кардинал не был уверен, что если эта гора дыма и мышц выпрямится, её голова не загорится, оказавшись в защитной прослойке чистого кислорода. Чёрт перемещался на четвереньках, а город располагался у него на спине. Отсюда священник видел, как разрушаются иные высотки, не выдерживая тряски. Рим, в любом случае придётся восстанавливать.

— О, боже… это сигмафин? — поражённо проговорила Мария.

Чезаре, однако, интересовали в первую очередь более практические вопросы:

— И насколько близко тебе следует к нему подобраться? — поинтересовался он у ларца, не переставая демонстрировать недоверие и скепсис.

— Мне будет достаточно около десяти метров, — ответил ларец.

— Оу! — воскликнула Мария, имевшая представление об управлении планерами, — Это опасно.

Чезаре мысленно согласился: приближаться на десять метров к существу, которое может этот планер не то что проглотить, а даже вдохнуть, было довольно-таки опасно. Можно было попробовать бросить ларец в сторону демона, однако кардиналу совсем не хотелось упускать столь опасный сигмафин. А если… Чезаре прикинул максимальную длину лески в своем левом предплечье, одновременно спрашивая:

— А времени сколько потребуется?

— Около трёх-пяти секунд, — сообщил ларец.

— Кстати, а почему бы просто не забросить ларец на голову гиганта? — поинтересовалась Мария.

— Об этом я и думал, — согласился Чезаре, — Однако, нам потребуется кое-какая мера предосторожности…

Небольшая часть длины уйдет на узел… И хотя бы метр, чтобы не на пределе длины… Пожалуй, можно просто округлить…

— Вы сможете пролететь на расстоянии примерно пятнадцати метров от головы демона? — спросил он вслух.

— Сейчас будет сделано! — крикнул пилот, после чего планер плавно начал приближаться к голове… самолёт затрясло, и пилот резко вывернул штурвал, чтобы улететь в сторону от демона, существенно потеряв в высоте.

— Похоже, не получится! Электроника и воздушные потоки рядом с ним просто сходят с ума!

— Ясно, — мрачно кивнул священник, — Значит, придется действовать без страховки. В таком случае, у нас всего одна попытка. Нужно разогнаться в направлении демона, чтобы инерция увеличила дальность броска.

— Это можно! — крикнул пилот и начал удаляться в сторону от демона.

— Прыжки без страховки, меч в рукаве, леска… вы не обычный священнослужитель, — с подозрением произнесла Мария.

— Ты права, — шепнул Чезаре в ответ, — Ты очень многого обо мне не знаешь, начиная с того, что я амагус, и заканчивая даже моим настоящим именем. Думаю, нам нужно будет серьезно поговорить об этом… Но только после того, как разберемся с этой ситуацией.

Взяв в руку ларец, он начал примериваться для броска. Высовываться наружу он не собирался вплоть до последнего момента, дабы встречный ветер не ослепил его.

— Зачем паладину скрывать своё имя? — ещё более недоверчиво спросила девушка.

Отлетев на добрых две сотни метров, планер замер. Пилот, видимо, высчитывал траекторию для полёта.

— Готовы?

— Готов, — ответил Чезаре, игнорируя вопрос Марии. Единственная попытка управиться с огромным демоном — самый лучший момент, чтобы объяснять, что он не паладин… Совсем не паладин.

Планер двинулся вперёд, постепенно набирая скорость. Это выглядит просто только со стороны, а когда ты стоишь у дверей, подобный трюк кажется совершенно невозможным. Земля движется где-то внизу слишком быстро, а дымящаяся голова демона, состоящая из плотного тумана, выглядит такой неплотной, такой иллюзорной.

Наконец, расстояние сократилось до тридцати метров. Чезаре размахнулся и, резко высунувшись из самолета, метнул ларец в голову демона. В принципе, на такой скорости его можно было и просто отпустить: инерция движения сделала бы остальное; однако направив бросок своей рукой, Чезаре мог хоть как-то повлиять на прицел. Хоть в метательном оружии он и разбирался куда хуже, чем в стрелковом или в оружии ближнего боя, но цель была достаточно велика, чтобы не бояться промахнуться. Единственное, чего он в данный момент действительно боялся, это того, что сигмафин солгал…

Ларец пролетел огромное расстояние и шлёпнулся на голову демона, после чего покатился дальше, имея слишком большую инерцию, чтобы остановиться сразу. Ларец катился, катился и катился, подпрыгивая, пока, наконец, не замер где-то в середине головы.

— Ну что ж, — задумчиво произнес Чезаре, складывая руки на груди, — Сейчас посмотрим, не обдурил ли он нас…

Демон некоторое время стоял на одном месте, а затем оторвал одну руку от земли, и та медленно, но неумолимо двинулась в сторону головы.

— Кажется, получилось! — радостно прокричала прямо в ухо кардиналу Мария.

Чезаре выдохнул. Как минимум, ларец что-то делает. Ликовать он, впрочем, не торопился, поскольку после недавних событий обнаружил закономерность, что после этого непременно случается какая-нибудь пакость… Сейчас он видел три возможных варианта развития событий. Из них его устраивали два.

— Что он делает? — одновременно спросили капитан и Мария, глядя на то, как гигант аккуратно берёт пальцами ларец, а затем заталкивает себе прямо в ухо.

— Мне кажется, ли ларцу совершенно не нужно находиться в ухе, чтобы контролировать чёрта? — с подозрением продолжила сигмафин, — Я не могу услышать, что он говорит: я слишком далеко и здесь слишком шумно.

— Не знаю… — удивленно произнес священник, — Но мне это не нравится…

— Вроде бы, он снимает город со спины, — недоверчиво произнесла Мария.

— Что вам не нравится? — спросил капитан, — Всё ведь получается.

Действительно, огромный демон осторожно снимал свою ношу, чтобы не менее осторожно поставить её на землю. Чезаре передернул плечами. Вроде бы демон делал именно то, что следовало, но кардиналу казались очень странными его действия в начале. Тем не менее, решив пока не высказывать своих опасений, Чезаре сказал:

— Если все идет так, как должно, то сейчас он двинется примерно в направлении запада. Прикажите подтянуть свою артиллерию к береговой линии: чуть в стороне от пути, потому что смотреть под ноги он, вероятнее всего, не будет. Пусть не стреляют, пока он не двинется обратно. Нам же следует, как только станет окончательно ясно, что все работает, добраться до моря и опуститься как можно ниже…

К сожалению, двигался демон слишком медленно, потому ответа на вопрос, что же именно не так, пока не было. Капитан взял в руки рацию и начал отдавать приказания, а Мария тем временем высказала очередную идею:

— Мы ведь сможем подслушать приказы, если спрыгнем ему на голову.

— И тогда, если мой план сработает, расшибемся, — возразил Чезаре, — Если же нет, то окажемся в заведомо проигрышной позиции, когда придется драться. Пока что лучше понаблюдаем за его действиями с расстояния.

Поставив Рим на землю и осторожно убрав от него руки, демон стал… выпрямляться.

— Матерь Божья! — ошарашенно произнесла Мария, когда тень демона накрыла планер.

— Твою ж дивизию! — ошарашенно вторил ей капитан.

— Пресвятая форсунка! — ошарашенно подытожил пилот.

— Ну что ж, — задумчиво заметил Чезаре, усилием воли удержав выражения, неприемлемые при несовершеннолетнем сигмафине, — Главного мы добились: Рим он поставил. Теперь, в зависимости от того, пытается ли ларец обмануть нас, он либо пойдет к морю, либо попытается нас поймать. В первом случае нам нужно успеть туда первыми, во втором — аккуратно отманить его опять же к морю…

— Поймать?! — в один голос воскликнули пилот и капитан.

— Пресвятая форсунка? — переспросила Мария.

Тем временем демон закончил выпрямляться и теперь стоял, сгорбившись, словно упёрся спиной в небесную твердь, и сверлил светящимися глазами небольшой планер.

— Что-то мне захотелось улететь отсюда, — произнёс пилот, наклоняя штурвал в сторону, заставляя планер начать боком удаляться от ноги гиганта.

— Не слишком далеко! — поторопился одернуть его Чезаре, — Если он попытается поймать нас, а мы улетим, то единственный шанс будет упущен. И на запад, потому что именно туда ближе всего.

— Как скажете… — только и успел сказать пилот, прежде чем его перебил громогласный демонический, словно из старых фильмов, голос с небес:

— Ну что, жалкий священник, убедился ли ты в моей власти и мощи?! — пророкотал демон.

— А от скромности он не умрёт, — недовольно констатировала Мария.

— Не сметь помирать от скромности! — пробормотал Чезаре, — Что мне, план выбрасывать, что ли?

После чего в полный голос (пусть и неспособный тягаться с демоническим) крикнул демону:

— Не-а, не убедился! Это небось совпадение, раз ты не сумел в точности выполнить инструкции…

— Сейчас ТЫ в точности выполнишь МОИ инструкции! — прогрохотал демон, в один шаг сокращая расстояние до планера.

— А-а-а-а!!! — завопила Мария, как она делала это всегда, когда заглядывала через плечо человеку, игравшему на компьютере во что-то активное, — Быстрей-быстрый-быстрей!

Пилот вдавил что есть мощи рычаг скорости. Планер буквально рванул с места, уходя из-под руки демона.

— Выводи в море, — напомнил Чезаре, после чего подскочил к окну, выходящему в сторону демона, и показал тому сначала неприличный жест, а потом крест, подсвеченный 'божественным сиянием'.

Несмотря на то, что планер нёсся с огромной скоростью, демон почти не отставал от них, хотя долго в таком темпе он не выдержит. Каждые две секунды расстояние между ними увеличивалось на сотню метров, если не больше.

— Превосходно, — негромко протянул Чезаре, — Все идет как надо в этом лучшем из миров… Теперь главное не оторваться от него слишком сильно.

— Не думаю, что у нас получится, — отозвался бледный пилот.

— Притормози немного, — посоветовал капитан, — Мы от него уже в паре километров. Как бы не потерял нас. Сверкните ему там крестом, — обратился он к кардиналу.

Чезаре сверкнул. Вот он и опять запалился… Впрочем, чтобы справиться с чертом, так или иначе придется демонстрировать, что он 'не обычный священнослужитель', по выражению Марии…

— Я предполагал три равновероятных расклада, — негромко пояснял он тем временем, — Один плохой и два хороших. Плохой состоял бы в том, что сигмафин проигнорирует свое обещание. Тогда демона пришлось бы уничтожать вместе с Римом, чего мне бы не хотелось: этот город мне нравится… Наилучший вариант состоял бы в том, что он выполнил бы обещание полностью, и тогда демон смирно бы проследовал в море. Наконец, третий вариант, похуже, чем второй, но гораздо лучше первого — демон положит Рим и кинется за нами. Что и произошло.

— Вы вообще понимаете, что происходит сейчас в Италии? — поинтересовался капитан, который отличался редчайшей способностью спокойно наблюдать за несущимся следом гигантским демоном, каждый шаг которого был причиной среднего землетрясения, и при этом вести в меру спокойный диалог.

— Подозреваю, что ничего хорошего, — ответил Чезаре, — Более того: из того, что успел разболтать мне Белый Робин, я подозреваю, что 'ничего хорошего' в ближайшее время будет происходить не только в Италии…

— А можно суть, вкратце? — поинтересовался капитан, глядя, как гигант ступает в воду, поднимая огромную волну, смывающую прибрежные посёлки.

— Если вкратце, то за Робином стоит некая 'Она', - ответил Чезаре, — Имени он не назвал, но из контекста его речи можно сделать вывод, что это сигмафин. Кроме того, он упомянул, что достигнет цели 'первым из них', из чего можно сделать вывод, что на нее работает еще сколько-то самостоятельных деятелей… схожего масштаба. Снижайтесь потихоньку. Когда он зайдет достаточно глубоко, нам нужно находиться как можно ближе к воде.

Капитан кивнул и взял в руку рацию.

— Артиллерия, готовьсь.

— Мы его видим, шеф! — ответила 'артиллерия', - Куда нам бить?

Капитан с немым вопросом уставился на кардинала. Тот предостерегающе поднял руку:

— Бейте на уровне плечевого пояса, но не раньше, чем я подам сигнал.

Чезаре напряженно ждал, когда демон зайдет в воду хотя бы по колено, а лучше по пояс. Нужный текст уже был заготовлен, а крест — привязан к кончику лески…

Планер спустился настолько низко, что воздушная волна от него начала поднимать брызги так высоко, что Чезаре увидел радугу сверху. Чёрт тем временем уже зашёл по колено и, недолго думая, ударил ногой, поднимая волну, двинувшуюся в сторону низколетящего планера.

— А-а-а-а-а-а! Вверх! Вверх! — если бы Мария могла прыгать, она сейчас бы запрыгала.

Не успели. Волна ударила по хрупкой воздушной посудине, ломая крылья, срывая обшивку, а затем все пассажиры и пилот оказались под водой, в стремительном водовороте, полном бурлящей пены и бойких пузырей, потерявшись где-то между небом и землёй. Втянув леску обратно в руку (теперь уже до воды не требовалось далеко тянуться), Чезаре постарался вынырнуть на поверхность, выискивая куски планера, оставшиеся на плаву. Судьба капитана с пилотом его не особенно волновала, а вот сигмафин он постарался не потерять.

Двинувшись туда, где, как он полагал, находится верх, Чезаре вдруг увидел тень, закрывающую солнце, а мгновение спустя осознал, что же это за тень: это был кусок обшивки, который плавать не хотел и не любил, зато мог тонуть и топить других. Отчаянным движением Чезаре оттолкнулся вправо, стараясь уйти из-под тонущей железки. Что ж, по крайней мере он нашел верх, ведь куски обшивки обычно тонут сверху вниз…

Плавать в рясе было то ещё удовольствие: ноги опутывала ткань, сама одежда быстро тяжелела, двигать руками было очень тяжело. Кардинал осознал, что как бы он не грёб, солнце лишь удалялось, а не приближалось. Сориентировавшись, он поискал глазами кусок обшивки и выстрелил леской. Получилось. Запустив механизм сокращения, мужчина обнаружил, что кусок обшивки, вроде как, тонет. Наконец, добравшись до поверхности, Чезаре попытался схватить этот кусок, но тот перевернулся буквально перед его носом.

В первую очередь, выбравшись на поверхность, Чезаре жадно вдохнул воздух. Во вторую — проверил наличие сигмафина с душой Марии. И только в третью — оглянулся в поисках более устойчивой опоры… Кажется, самой надежной опорой был… демон. Ведь демон?3 уже продемонстрировал, что леска, в отличие от меча, для них материальна. А значит… Дождаться, когда он будет в семи метрах, запустить леску, целясь в колено, и использовать механизм сокращения.

Недостаточно близко. То, что для демона было 'так, руку протянуть', в семь метров лески никак не вписывалось. Вода заволновалась, из-за чего мужчину закачало под водой, словно на волнах, и Чезаре увидел… что солнце попросту исчезло с небес, которые закрыл собой огромный стан туманного монстра.

— Отче! Боритесь! Вы же утонете! — крикнула в уши Мария.

— Никогда бы не подумал, — попытался проворчать священник, но из его рта вырвались лишь пузыри. Что ж, время задействовать резервный вариант.

Отчаянно гребя ближе к цели, амагус включил самый мощный свет, на какой только был способен. Расчет строился на то, что демон попытается поймать столь неприятную 'лампочку'. Не сумеем еще раз дотянуться до ноги — зацепимся за руку, той же леской…

Когда рука демона опустилась в воду, его огромные пальцы сомкнулись вокруг Чезаре. Каждый палец был таких размеров, что кардинал мог плясать на кончике каждого, как ангел на острие иглы, не опасаясь грохнуться вниз. С другой стороны, именно это делало его грабли такими неуклюжими. Цепляться за них всё же пришлось, просто потому, что иначе благое намерение демона вытащить святого отца из воды закончилось бы провалом. Наконец, Чезаре смог глубоко вздохнуть.

— Как высоко… — только и смогла отметить Мария.

Действительно, это крайне высоко. Уже сейчас Чезаре темпами хорошего скоростного лифта поднялся на высоту, примерно соответствующую пятидесятому этажу, а ведь он еще не достиг и пояса демонического колосса.

Тем не менее, самое время было возвращаться к прерванному плану. Касаться воды крестом уже не выйдет, но строго говоря, это необязательно.

— Exorcizo te, creatura aquæ, in nomine Dei Patris omnipotentis, et in nomine Jesu Christi, Filii ejus Domini nostri, et in virtute Spiritus Sancti: ut fias aqua exorcizata ad effugandam omnem potestatem inimici, et ipsum inimicum eradicare et explantare valeas cum angelis suis apostaticis, per virtutem ejusdem Domini nostri Jesu Christ: qui venturus est judicare vivos et mortuos et sæculum per ignem…

Говорят, что весь обряд освящения воды (исключая, естественно, торжественную мишуру) можно провести всего за минуту. Конечно, молитвы будут скорее напоминать скороговорки, но Чезаре предполагал, что Бог как-нибудь разберется, чего именно от него хотят…

На уровне глаз чудовища священник оказался, когда уже заканчивал свою молитвенную скороговорку.

— Ну что, убедился, козявка?! — пророкотал демон низким угрожающим басом, — А что можешь сделать ты?!

Несмотря на сложную ситуацию, Чезаре ехидно улыбнулся, добавляя еще немного света. Не считая выкрутаса со сбитием планера, все шло точно по плану. Ему требовалось всего около полуминуты, чтобы закончить вторую и последнюю молитву этого обряда:

— Deus, qui ad salutem humani generis maxima quæque sacramenta in aquarum substantia condidisti: adesto propitius invocationibus nostris, et elemento huic, multimodis purificationibus præparato, virtutem tuæ benedictionis infunde; ut creatura tua, mysteriis tuis serviens, ad abigendos dæmones morbosque pellendos divinæ gratiæ sumat effectum; ut quidquid in domibus vel in locis fidelium hæc unda resperserit careat omni immunditia, liberetur a noxa…

Однако, демон не отличался излишней терпеливостью. Выждав всего десять секунд, он сжал пальцы так, чтобы Чезаре оказался в своеобразной клетке, после чего затряс рукой, словно собирался бросить кости.

— Отвеча-а-ай!!!

— Non illic resideat spiritus pestilens, non aura corrumpens: discedant omnes insidiæ latentis inimici; et si quid est quod aut incolumitati habitantium invidet aut quieti, aspersione hujus aquæ effugiat: ut salubritas, per invocationem sancti tui nominis expetita, ab omnibus sit impugnationibus defensa. Per Dominum…

Выскользнув из-под пальца, кардинал одним прыжком переместился на нос чудовища.

— Amen, — закончил Чезаре, осенив себя знамением, — Я — ничего, но мне и не надо. Ну как, ногам не жарко?

— Я убью тебя, — возопил демон и… начал пританцовывать, как на горячей сковородке.

— Ага, все-таки жарко! — ухмыльнулся Чезаре, отправляя крест в нос демону. Интересно, как скоро солдаты поймут, что приказов ждать неоткуда, и начнут действовать на свой страх и риск? Иными словами, не пора ли сваливать? И если на то пошло, как?..

И словно сглазил. Так как демон отчаянно, высоко поднимая ноги, бежал в сторону берега, артиллерийской батареи кардинал не видел, но звук залпа был хорошо узнаваем.

Прыжок вниз, с зацепом в последний момент, чтобы не разбиться об воду. И в этот самый момент в грудь демону ударили первые снаряды, отбрасывая его назад, в обжигающую воду. Удар был такой силы, что кардинал не удержался на весу, все-таки падая в море, не торопящееся давать ему пройти аки посуху.

Ну что ж. По крайней мере, проблема спуска решилась сама собой. Чезаре анализировал события отрешенно, будто это все происходило не с ним. 'Взрыв. Удар об воду. Кажется, контузия'.

Надо подняться. Ему надо подняться. 'А ведь он — это я', - с запозданием сообразил лжесвященник. 'Значит, мне надо подняться'. Ну что ж…

С низким рычанием Чезаре вынырнул на поверхность. Кажется, до берега оставалось не так далеко; и результат затеи со святой водой скоро можно будет досмотреть, не борясь поминутно с течением…

Следующий залп оглушил его, небо и земля смешались в единую мешанину ярко-белого и тёмно-синего, а затем он и вовсе погрузился во тьму.