Божьи генералы-2

Однако ответ Кальвина не разрешил проблему. В результате в спор вынужден был вмешаться Нокс и примирить обе стороны. Верующие согласились с его доводами и решили пойти на компромисс, стараясь придерживаться старой литургии, насколько это возможно. Однако этому соглашению была уготована короткая жизнь. Прибыла новая группа беженцев, и вскоре те, кто хотел поклоняться по-старому, оказались в явном меньшинстве, а следовательно, вынуждены были уступить. Наконец, в феврале 1555 года Нокс совместно с группой других членов церкви разработал новый порядок богослужения, который в течение нескольких лет был оформлен в виде официального порядка богослужения шотландской церкви, названного “Книгой общего порядка”.

Измученный ссорами, постоянно возникавшими между духовно незрелыми прихожанами церкви, Нокс в одном из своих посланий упрекнул их в мелочности. В послании он также набросился на грехи политических лидеров, назвав императора Карла V таким же врагом Христа, каким был Нерон.

Слова Нокса быстро разлетелись по всему Франкфурту. Ситуацию усугубило то, что сам император находился всего лишь в ста шестидесяти милях от города! Местные власти испугались, что их город может столкнуться с серьезными проблемами, если Нокс его тотчас же не покинет. Прихожане церкви приняли решение лишить реформатора должности пастора. Нокс охотно подчинился. Он, а также еще несколько человек, покинули церковь.

Желая получить одобрение Кальвина, прихожане направили ему письмо, описывая сложившуюся ситуацию, и просили его дать ответ. Однако, получив ответное письмо, они увидели не совсем то, чего ожидали. Кальвин писал: “Я не скрываю, что с господином Ноксом, по моему мнению, обошлись плохо и не по-братски”.32

Возвращение в Шотландию

Нокс был тепло встречен Кальвином в Женеве, куда прибыл в апреле 1555 года. В очередной раз он попытался заняться научной исследовательской деятельностью. Находясь под глубоким впечатлением оттого, как Кальвин управлял Женевой, Нокс горел желанием научиться у него как можно большему. Он описывал это так: “Я видел и другие места, где искренне проповедуется весть о Христе; но здесь нравы и религия оказались настолько реформированы, что подобного я нигде не видел”.33

Что касается Шотландии, то там протестантизму не чинилось особых препятствий. Местные протестанты, пользуясь благоприятной ситуацией, распространяли Евангельскую Весть везде, где только могли. Их сердца были наполнены такой большой надеждой, что они даже верили в то, что однажды к Богу может обратиться и регентша Мэри. Ее дочь Мэри в тот момент получала образование во Франции и в скором времени должна была вернуться в Шотландию уже королевой. Регентша даже прибегла к услугам одного протестанта, чтобы тот представлял торговые интересы Шотландии в отношениях с Францией. Мэри становилась все старше и старше, а любовь регентши к католицизму несколько ослабла. В сравнении с Кровавой Мэри, правившей в соседней Англии, шотландская Мэри выглядела и вовсе добродетельницей! Многие беженцы- протестанты, покинувшие Англию, находили приют в Шотландии, считая, что там они будут в большей безопасности. Но они по-прежнему испытывали огромную потребность в пасторах и проповедниках.

Тем временем Нокс был занят организацией радикально настроенных английских верующих в Женеве. Он призывал их вернуться в Англию и совершить там протестантский переворот.

Во время изгнания Нокс продолжал получать письма от миссис Боуз, в которых она писала о повышении давления на себя и свою семью в связи с ее отказом участвовать в католической мессе. Отказ миссис Боуз следовать догмам католической церкви ставил под угрозу также и ее мужа. Мистер Боуз хотя сам и не собирался покидать лоно католической церкви, тем не менее, позволил своей жене и дочери Мэрджори покинуть Англию. Миссис Боуз написала Ноксу, что хочет прибыть с дочерью в Женеву, чтобы там быть свободными в своем поклонении Богу.

Нокс договорился с миссис Боуз, что она вместе с Мэрджори прибудет к нему в Шотландию. Поначалу реформатору было жалко покидать Женеву и возвращаться в Шотландию. Но в скором времени после серии успешных проповедей там он почувствовал себя безмерно счастливым. Нокс был бесконечно благодарен миссис Боуз, которая повлияла на его решение вернуться.34

Нокс женится на Мэрджори

Миссис Боуз и Мэрджори имели в Бервике много знакомых, что облегчило их путешествие в Шотландию. После прибытия Нокса в Эдинбург в августе 1555-го он и Мэрджори сочетались брачными узами.

Теперь рядом с Ноксом была не только молодая жена, но и теща. О Мэрджори написано совсем не много, за исключением того факта, что она вышла замуж в возрасте восемнадцати лет; Ноксу же на тот момент было тридцать восемь лет. Мэрджори была очаровательной девушкой, и ее брак казался очень счастливым, что являлось еще одним подтверждением отсутствия романтических отношений между Ноксом и миссис Боуз. Она родила своему мужу двух сыновей, первый - Натаниэль, появился на свет в 1557 году. Также Мэрджори помогала Ноксу в его служении, выполняя секретарские обязанности.35

Его активная деятельность в Шотландии

Прибыв в Шотландию, Нокс был доволен положением протестантов там - оставшиеся верующие удвоили свои усилия. Большие протестантские общины существовали в Эдинбурге, Сент-Эндрюсе, Данди, Перте и других важных городах. Протестанты уговорили Нокса остаться и послужить для них вдохновением. Он согласился.

На протяжении следующих девяти месяцев Нокс путешествовал с проповедями по всей Шотландии, неся людям истину. Его манера проповедования заставляла трепетать массы. Примерно на протяжении получаса Нокс обычно спокойно обсуждал какой-либо отрывок из Библии. Затем, применяя написанное к данной ситуации в стране и обществе, он становился “энергичным и решительным”,36 начиная сильно стучать кулаком по кафедре. Один из слушателей Нокса заметил: “Он вызвал у меня такую дрожь, что я не мог писать, ибо перо вываливалось у меня из рук”.37 Нокс чрезвычайно успешно продвигал вперед дело Реформации.

Шотландские епископы настолько испугались растущей популярности Нокса, что в мае 1556 года потребовали, чтобы он приехал в Эдинбург и предстал перед судом. Но протестантам такое отношение пришлось совсем не по душе. Сотни человек собрались для того, чтобы поддержать Нокса. Регентша Мэри, услышав об этом, а также вспомнив осаду замка Сент-Эндрюс, поступила мудро и отменила судебный процесс.

Вдохновленные ее решением, протестанты снова обрели надежду, что им удастся склонить Мэри на свою сторону. Они уговорили Нокса написать ей письмо, в котором тот призвал бы ее прислушаться к Божьему Слову.

Нокс, приступая к написанию письма, попытался освободить свои мысли от презрения, которое испытывал к монар- хам-католикам. Начал он свое письмо мягким тоном, потом перешел к более резкому. Недовольный вспышкой своего гнева, Нокс опять попытался написать что-нибудь хорошее. Но через несколько предложений он снова перешел к обличению лицемерия ее правительства, заявляя, что, если регентша не изменится, ее ожидают вечные мучения в аду.

Готовое письмо было отправлено регентше. Прочитав его, она ненароком передала письмо архиепископу Глазго и сказала: “Пожалуйста, мой господин, прочитайте этот пасквиль”.38 Усилия Нокса были сочтены шуткой. Хотя очевидно, что оно оказало на регентшу определенное воздействие. После письма она стала менее терпимой к протестантам.

К этому времени Нокс начал получать письма из Женевы, в которых его настойчиво просили вернуться и снова стать пастором англиканской церкви. Понимая, что Шотландия была еще не готова к переменам, Нокс вернулся в Швейцарию в июле 1556 года.

Не успел Нокс приехать в Швейцарию, как тут же получил требование вернуться в Шотландию и предстать перед судом в Эдинбурге. Когда он не явился в назначенное время, католики слепили скульптуру и раскрасили ее по подобию Нокса, после чего публично сожгли.

Нокс, услышав об этом, возмутился до глубины души. Удивительно, но он не бросился сразу же мстить. Вместо этого остался в Женеве еще на два года, лелея свой гнев. До конца жизни Нокс не смог забыть, что регентша Мэри высмеяла его и позволила католикам прилюдно вынести смертный приговор. С того дня он уже твердо считал ее жестокой, коварной и лживой.

Белое пятно истории: миссис Энн Локк

В Женеве Нокс оказался среди величайших реформаторов того времени. Однако он был окружен не только ими, но и женщинами. Кроме того, что рядом с Ноксом находилась его жена и миссис Боуз, много других женщин, письма которых он получал даже из Англии и Шотландии, также обращались к нему с вопросами.

Хотя Нокс и относился с презрением к королевам, а также считал большинство известных ему мужчин лицемерами, к женщинам в целом он относился несколько по-другому. Действительно, если посмотреть на его теплые отношения с миссис Боуз и другими женщинами, очевидным кажется, что Нокс считал женщин своими главными помощниками в деле Реформации.

В Лондоне жили две женщины, с ними Нокс находился в дружеских отношениях, и они полностью поддерживали его. Одну из них звали миссис Хикмэн, вторую - миссис Энн Локк, с ней у Нокса сложились более близкие отношения.

Миссис Локк была молодой, образованной и чрезвычайно талантливой женой лондонского торговца. Когда Нокс был вынужден бежать во Францию, их дружба продолжилась через переписку. Нокс ободрял миссис Локк и умолял ее оставаться твердой посреди террора, развязанного Кровавой Мэри, а также передавал через нее послания и наставления английским протестантам. Кроме того, миссис Локк была главным собирателем средств, необходимых для продолжения работы Нокса. Только она имела право открывать адресованные ему письма и читать их. Нокс периодически отправлял ей для изучения рукописи, спрашивая ее мнение о них, и просил отсылать ему новейшие теологические книги, выходившие в Англии. Со временем миссис Локк издала свой собственный перевод проповедей Нокса, а также некоторые работы других известных реформаторов, которые распространяла среди англичан, способствуя, таким образом, продвижению дела Реформации.

Одной из причин, почему Нокс так тепло относился к миссис Локк, было то, что она не делала попыток управлять мужчинами, хотя и была прекрасно образована. Считая, что это совершенно противоречит Библии, Нокс не терпел женщин, пытавшихся руководить мужчинами. Миссис Локк, как он считал, была совершенно другой.39

Из-за своей яркой и горячей натуры Нокс совершал такие вещи, которые запросто могут вызвать у вас недоумение. Дружба с миссис Локк была одной из них. Пребывая в Женеве, Нокс написал ей письмо, в котором просил ее приехать в Женеву и жить там - без мужа.

До этого несколько женщин уже писали Ноксу письма, в которых жаловались на своих мужей и просили у него разрешения оставить их и переехать жить в Женеву. Нокс ответил категорическим отказом и посоветовал им наладить отношения со своими супругами. Возможно, он чувствовал, что те женщины были движимы неправедными мотивами. Однако с миссис Локк он поступил наоборот.

Спустя несколько месяцев после того, как Нокс вместе с женой и миссис Боуз поселился в Женеве, он написал миссис Локк следующее:

“Ты писала, что горишь желанием увидеть меня. Дорогая сестра, если бы я только мог выразить то, как сильно я нуждаюсь в твоем присутствии; мое желание бьет через край. Да, я со слезами и с тоской вспоминаю о тебе; но все это тут же исчезнет, если ты вдруг окажешся рядом; я уверяю, что твое присутствие для меня настолько дорого, что, если бы меня не держало это малое стадо, собранное во имя Христа, которое вынужден пасти, я оказался бы рядом с тобой прежде этого письма”.40

В другом письме Нокс писал, что, хотя миссис Локк и не может быть рядом с ним, так как Бог желает, чтобы она оставалась в Лондоне, он все равно в своем сердце теплит надежду, что Господь направит ее в Женеву.41

Возможно, при написании этих писем Нокс думал о гонениях, которые в то время свирепствовали в Англии, но многие критики отмечают, что эти гонения были одинаковы для всех английских женщин, которых он знал. Почему Нокс не предложил им перебраться в более безопасное место? Может быть, Нокс и не испытывал к миссис Локк никаких скрытых чувств, но что же тогда позволяло ему с такой уверенностью приглашать ее в Женеву? Может быть, ее муж был настолько занят своими торговыми делами, что не имел ни малейшей возможности сорваться с насиженного места; обратное повлекло бы его финансовый крах. В те дни человек, если он не был проповедником, обычно оставался там, где был источник его дохода.

В мае 1557 года миссис Локк нашла в себе смелость покинуть Англию - без своего мужа - и отправиться в Женеву. Она прибыла туда вместе с сыном, дочерью и служанкой. К сожалению, ее дочь умерла спустя несколько дней после прибытия. Позже Нокс писал: “…я знал, что подвергнусь строгому и неумолимому осуждению“42 за то, что убедил миссис Локк покинуть своего мужа и отправиться в Женеву.

Я думаю, что муж миссис Локк, опасаясь за ее безопасность, позволил жене уехать. Он также был протестантом и, наверное, всячески пытался оградить супругу от посягательств. После смерти Кровавой Мэри в 1559 году миссис Локк вернулась в Лондон и жила там со своим мужем вплоть до его смерти в 1571 году.43

Нокс повел себя слишком неэтично, красочно расписывая в письмах свои чувства, но я по-прежнему уверен, что причиной этого было именно беспокойство за жизнь миссис Локк.

Черное и белое

Некоторые историки писали, что Нокс испытывал огромную потребность в материнской заботе со стороны нежных и в то же время умных женщин.44 Хотя об этом неприятно писать, но в случае с Ноксом подобное объяснение кажется наиболее подходящим. Никто даже и не предполагал, что у Нокса и миссис Локк могли быть какие-либо иные отношения, кроме дружеских. У реформатора была тяжелая жизнь, тяжелое служение, и сам он мог быть очень жестким человеком. Не многие мужчины могли стать его близкими друзьями - большинство из них либо завидовали ему, либо боялись, или же, что еще хуже, хотели предать его ради собственной политической выгоды. В начале его служения самыми близкими для него людьми были умные женщины, пользовавшиеся его глубоким уважением. Понимая, что в те времена женщины не обладали высоким положением в обществе (за исключением членов королевских семей), я думаю, что Нокс доверял проявляемому ими искреннему интересу к его служениям и истинам, которым он учил. История ничего не говорит нам о тех женщинах, за исключением королев, публично опровергавших учение Нокса. Мужчины же постоянно бросали ему вызов.

Я уверен, что иметь Джона Нокса своим близким другом было достаточно опасно. Он дорожил своей дружбой со всеми вышеперечисленными женщинами и желал, чтобы они пребывали в безопасности, единственное, что Нокс мог для них сделать, это пригласить в Женеву. Однажды он написал письмо, адресованное как миссис Хикмэн, так и миссис Локк, в котором просил их приехать к нему, опасаясь, что, если они останутся в Англии, их наверняка будут усиленно склонять к идолопоклонству.45 Однако письма Нокса, адресованные миссис Локк, были более личными. История отвела им особое место. Я думаю, вам понятно, почему они породили такое количество слухов.

В этом месте мне хотелось бы немного отвлечься. Многие великие люди иногда совершали что-то, вызывавшее неподдельное удивление окружающих, то, что заставляло других испытывать неловкость. Работая над этой книгой о Божьих генералах, я поставил перед собой цель — писать не только об их успехах, но и о неудачах; не только о ярких, но и о сомнительных моментах их биографии. Я не занимаюсь злословием и никогда не притронусь к тем следам, которые великие мужчины и женщины, служившие Богу, оставили на этой земле ради Него. Но я хочу, чтобы вы поняли: Бог действует через каждого, кто искренне Его любит, не обращая внимания на случающиеся иногда разногласия. Вы должны быть очень внимательны к своим собственным ошибкам и слабостям - никогда не оправдывайте их. Трудитесь над исправлением того, что неправильно. Вы могли бы подумать, что Бог никогда не сможет использовать вас, если бы я говорил лишь о величии Божьих людей, представляя их совершенными сосудами. Когда же я пишу об успехах и неудачах - приятном и неприятном, - это наполняет наши сердца надеждой, что мы также можем быть использованы Богом для того, чтобы изменить мир.

Ожидание: предмет разногласий

Куда бы ни направлялся Нокс, везде он оказывал на людей огромное влияние. Даже его маленький приход в Женеве вскоре стал известен благодаря подготовке знаменитой Женевской Библии.46 Пометки на полях Писания стали результатом сочинений Нокса и его политических убеждений. Несмотря на то, что он пребывал в Швейцарии, вдали от родины, его присутствие в Шотландии ощущалось настолько сильно, что Нокс получал множество писем от шотландских протестантов, рассказывающих ему о продвижении там Реформации.

В жизни Нокса наступил очень спокойный и мирный период. Весной Женева была удивительно прекрасна. В мае 1557 года появился на свет первый сын Нокса, Натанаэль. Церковь, пастором которой являлся Джон, благоденствовала, и Нокс мог позволить себе роскошь спокойно изучать Библию и общаться с Кальвином тогда, когда ему было угодно.

Но в конце мая эта идилия была разрушена силой возникших обстоятельств. Нокс получил письмо от протестантских лидеров Шотландии, в котором его срочно просили вернуться. Они обещали ему, что верующие будут не только с готовностью слушать его проповеди, но и отдадут свои жизни ради Реформации в Шотландии.

Нокс показал полученное письмо Кальвину и спросил у него, что тот думает по этому поводу, после чего обратился к своей английской пастве с этим же вопросом. Все были согласны с тем, что Нокс не имеет права отклонять подобную просьбу. Но, несмотря на это, Джон покинул Женеву лишь в конце сентября.

Прибыв в октябре во французский город Дьеп, Нокс планировал отправиться в Шотландию на первом же корабле. Однако там его уже ждало другое письмо, в котором шотландские протестанты просили его повременить с приездом. В письме также было написано, что в настоящий момент лидеры движения были заняты обсуждением того, стоит ли ему возвращаться именно сейчас. Нокса просили остаться в Дьепе и ожидать дальнейших распоряжений.

Раздраженный, Нокс написал шотландским лидерам ответ, где выражал свое недовольство в связи с неудобствами причиненными ему подобным образом. Ведь он совершил путь протяженностью восемьсот миль, оставил жену и маленького сына, свой приход. Кроме всего прочего, находясь во Франции, он мог быть арестован по обвинению в ереси - и они просили его дожидаться дальнейших распоряжений! Больше всего Нокса беспокоила нестабильность лидеров шотландских протестантов. Как в Шотландии могла осуществиться Реформация, если сегодня лидеры говорили одно, а завтра — совершенно другое? Нокс так и не получил ответа на свое письмо.

Наступил декабрь, а Нокс по-прежнему находился в Дьепе. Он написал еще одно письмо, на которое не получил ответа. В середине месяца Нокс пишет другое письмо, адресованное шотландской знати. К этому моменту он уже не горел желанием возвращаться на родину. Время от времени Нокс проповедовал в кальвинистской церкви Дьепа, но большую часть времени был сильно раздражен.

Нокс любил сидеть в порту и смотреть на противоположную сторону пролива. Он понимал, что причиной его проблем были две Мэри: Кровавая Мэри в Англии и регентша Мэри Гиз в Шотландии. Одна из них заставила его бежать, другая мучила протестантов и препятствовала его возвращению. Нокс пришел к выводу, что эти две женщины являлись главными врагами протестантизма и сторонницами гонений в обеих странах.

Переполненный гневом, Нокс присел и начал изливать свои мысли на бумаге. Он понимал, что создает беспрецедентный шедевр. Нокс собрал свои рукописи и решил вернуться в Женеву до конца зимы. Прибыв туда, он и решит, что делать с написанным.

В Женеве Нокс полностью погрузился в исполнение своих пасторских обязанностей; тем не менее у него оставалось достаточно времени, чтобы продолжать писать. В 1558 году он написал не менее шести книг и памфлетов. В памфлете, направленном на регентшу Мэри Гиз, Нокс писал, что Бог недоволен ею и назвал ее корону настолько же уместной, как и “седло на спине буйной коровы”.47

Однако этот памфлет Нокса был невинной шалостью по сравнению с тем, что он написал в адрес Кровавой Мэри. Его сочинение привело к “большим волнениям, чем что-либо изданное в Европе со времен трех знаменитых трактатов Лютера”.48 Именно его Нокс и написал, находясь в Дьепе.

Противоречивое служение Джона Нокса вот-вот должно было начаться!

Трубный зов против английской Иезавели

“Первый трубный зов, направленный против чудовищного режима женщин” стал книгой, поставившей Нокса в один ряд с другими знаменитыми революционерами-реформаторами. Это сочинение стало результатом многих лет преследований и казней, нерешенных конфликтов и накопившегося внутри Нокса гнева, направленного на католическую королеву Англии, Мэри Тюдор - Кровавую Мэри. К сожалению, последующие поколения, основываясь на этом сочинении, стали считать Нокса женоненавистником. Это обвинение несправедливо: все выраженные Ноксом женоненавистнические настроения были продуктом того времени и царившего тогда в обществе отношения к женщинам.

Более того, это сочинение не было написано Ноксом в порыве гнева. Оно имеет некоторую предысторию. Прежде чем написать его, Нокс неоднократно пытался найти у Кальвина, Букера и других реформаторов ответы на вопросы, возникавшие у него в связи с существовавшей тиранией женщин. Но никто не смог дать ему удовлетворительного ответа. Кальвин к тому времени уже принимал участие в казни еретика (Мишеля Серветуса) и поэтому немногое мог сказать в их оправдание. Он заявил Ноксу, что правящая женщина является нарушением установленного Богом порядка, результатом грехопадения человека. Правление королевы над мужчинами было установлено в виде рабства, как наказания за грех. Кальвин сказал также, что королевы могут быть “заботливыми матерями церкви”, такую роль они и должны выполнять. Затем он предостерег Нокса не трогать то, что явно является Божьим провидением.49

Естественно, такой ответ не мог удовлетворить Нокса. Если королева являлась “матерью церкви”, он не понимал, почему протестанты должны позволять ей убивать себя и разрушать плоды своей работы. Неспособный найти в Слове Божьем успокоение своему гневу, Нокс взял решение вопроса в свои руки, не сказав об этом Кальвину. С уверенностью, что он является орудием Божьим, Нокс принялся детализировать свои убеждения.

В “Первом трубном зове “утверждалось, что женское правление королевством противоречило не только Божьему Закону, но и закону природы. Когда мужчина подчиняется женской власти, он делал то, чего не делало ни одно из сотворенных Богом живых существ, поскольку ни один самец не подчинялся самке. На этом Нокс не остановился и привел целый ряд достойных внимания фактов, доказывающих его утверждение о том, что женщина не должна быть правительницей; главный из них заключался в том, что правитель должен вести свою армию в бой. Прежде всего, сочинение Нокса было направлено против жестокости Кровавой Мэри и являлось призывом к британцам восстать и сбросить ее режим.

Используя в качестве иллюстрации утверждение апостола Павла о том, что мужчина должен быть главой женщины, Нокс дал волю своему воображению. Называя тело, о котором писал Павел, но с женщиной в роли головы, чудовищем, Нокс пишет: “…кто из вас не назвал бы чудовищным тело, у которого не было бы головы, но глаза находились бы на руках, язык и рот - на животе, а уши - на ногах”.50

В отношении женщин Нокс говорил следующее: “Природа, я говорю, создала их слабыми, хрупкими, нетерпеливыми, слабохарактерными и глупыми; а жизнь показала их непостоянными, изменчивыми, жестокими и лишенными способности советоваться и управлять”.51 Я считаю, что Нокс был излишне резок в некоторых характеристиках, даваемых в адрес женщин, однако мы должны рассматривать их здесь как его оружие в борьбе с Кровавой Мэри.

Нокс выражал свое восхищение величием английского народа, а затем недоумевал: как англичане оказались под властью такой злобной правительницы. Свое сочинение он завершил предупреждением в адрес Кровавой Мэри:

“Проклятая английская Иезавель, вместе со всеми этими отвратительными и мерзкими папистами, не хвастайся и не хвались, что они триумфально победили… всех, кто выступал против них или против их судов. Я не боюсь сказать, что день мести, который обрушится на ужасное чудовище, английскую Иезавель, уже определен на Небесах. Пускай же все люди знают - первая труба уже прозвучала”.52

Закончив свое сочинение, Нокс решил показать его Кальвину. Он считал написанное слишком вдохновенным и важным, поэтому оно не должно пылиться на полке. Удивительно, но без ведома Кальвина Ноксу удалось напечатать в Женеве свою книгу. Автор не указал ни своего имени, ни имени издателя. В тайне книги были упакованы в ящики и отправлены в Англию.

Затратив столько усилий на создание книги и будучи удовлетворенным оттого, что в ней он написал все, что так долго хотел высказать лично, автор, надо полагать, присел и улыбнулся. Ему нравилось быть противоречивым. Пассивность британцев совершенно измотала его нервы, и он хотел подтолкнуть их к решительным действиям. Глядя из окна на горы, окружающие Женеву, Нокс, вероятно, представлял себе, как стрелы его гнева летят в сторону Англии.

Срывая пелену бесполезных объяснений

Прошло несколько месяцев, и, как и ожидал Нокс, “Первый трубный зов “вызвал волнение среди всех слоев населения - даже среди протестантов. Английские протестанты в Женеве рассказали Кальвину о появившейся книге, и тот был вне себя от ярости. “Первый трубный зов “был объявлен запрещенной книгой, и в соответствии с королевским указом каждый, у кого она была обнаружена, подвергался смертной казни. Вскоре после того как сочинение Нокса достигло берегов Британии, Кровавая Мэри умерла, и на трон взошла ее сестра, протестантка Елизавета I.

Нокс не мог больше сохранять анонимность. Летом 1558 года он написал несколько других памфлетов, в которых заявлял о своем авторстве “Первого трубного зова”. Эти памфлеты стали протестом, адресованным шотландским епископам, которые публично сожгли изображение Нокса и осудили реформатора в его отсутствие. Один из памфлетов он написал шотландской знати, другой - простому народу, и еще один - регентше Мэри, каждый из которых Нокс подписал своим именем.

Обращаясь к регентше Мэри, Нокс сообщил ей, что знает о том, что его предыдущее письмо она назвала “пасквилем”. После этого он прямо заявил ей:

“Мой долг перед Богом (Который приказал мне не льстить никому на этой земле) вынуждает меня сказать, что, поскольку вы не прислушиваетесь к посылаемым вам Божьим предупреждениям, а ваши кардиналы смеются над пасквилями, Он скоро пришлет к вам вестников, над которыми вы уже не сможете так подшутить”.53

Обращаясь к знати, Нокс заявил, что не ожидал такой пассивности в защите протестантов; он выражал надежду, что эти “идолопоклонники”, католики, будут преданы смерти. В следующем отрывке Нокс сравнивал шотландскую знать с британским народом:

“В обязанности знати, судей, правителей и народа Англии входило не только противостоять… Мэри, этой Иезавели, которую они называют своей королевой, но также предать ее смерти, со всеми ее священниками, поклоняющимися идолам, а также с теми, кто помогал ей открыто притеснять Христово Евангелие, проливать кровь Божьих святых и насаждать вокруг дьявольское идоло- поклоничество”.54

Простым же шотландцам Нокс прямо сказал, что они поступали неправильно, во всем покорно подчинявшись правительству. Видя их сердца насквозь, он писал о том, что они шептали друг другу:

“Мы всего лишь простые подданные, мы не можем исправить ошибки и преступления наших правителей, епископов и духовенства; мы нуждаемся в реформации и желаем ее; однако братья наших господ являются епископами, их сыновья - аббатами, а друзья этих великих людей владеют имуществом церкви, поэтому мы должны подчиняться каждому их требованию”. Говорю я: эти бесполезные объяснения никак не посодействуют Божьему присутствию в вашей жизни”.55

Как истинный реформатор, Нокс оказался в явном меньшинстве, приняв решение “не жалеть стрел”. Он пролил свет на порочность пассивности. Как легко люди могли желать реформации, но ничего не делать для ее приближения. То же самое можно сказать и о сегодняшнем дне. Бог наделил нас всем необходимым для того, чтобы произвести духовный переворот в своей стране, но пока мы будем просто говорить о нем, не предпринимая никаких действий, Он будет просто смотреть на нас с Небес, не мешая нам продолжать вести унылое и безрадостное существование.

Было ли все это ошибкой?

Елизавета I и ее советник знали, что Нокс был у Кальвина, поэтому они написали последнему письмо, в котором просили его дать объяснения по поводу “Первого трубного зова”. Кальвин категорически отверг какую-либо связь с этой книгой и ее содержанием и, более того, запретил ее в Женеве.

Совершил ли Нокс ошибку, написав “Первый трубный зов”! Мне кажется, что он немного опоздал. Как он после писал, вся Англия знала, что Кровавая Мэри находилась при смерти, а ей на смену должны были прийти протестанты. Они уже были готовы к этому и с нетерпением дожидались своего времени, которое было так близко. В такой ситуации книга Нокса оказалась очень неуместной. Тем не менее, несмотря на опоздание, я считаю, что его слова в отношении злобной королевы были верны!

Нокс не знал, что здоровье Кровавой Мэри резко ухудшилось, однако в своей книге он написал пророческие слова о том, что ей осталось править недолго.

Несмотря на то, что содержание книги было направлено против бывшей королевы, оно зарубило любые дружеские отношения, которые могли бы возникнуть у Нокса с нынешней королевой. Дружба с ней могла бы настежь распахнуть двери английской Реформации. Вместо этого Англия оказалась закрытой для Нокса. Елизавета I так никогда и не простила ему жестокие слова, высказанные в отношении женщин в целом, а также в отношении женщин-правительниц, одной из которых она сама и являлась. Прошли многие годы, прежде чем Ноксу было позволено посетить Англию.

Нокса и написанную книгу критиковали со всех сторон, даже его друзья, однако реформатор ни разу не отрекся от написанного им и не извинился. Он защищал свои убеждения до самой смерти. Чувства, которые испытывал Нокс по отношению к королеве Елизавете I, были противоречивыми. Она была протестанткой, однако вынужденно посещала мессу, чтобы не навлекать на себя гнев Кровавой Мэри. За это Нокс считал ее идолопоклонницей. Он сожалел лишь о том, что его сочинения в Англии оказались отвергнуты.

Несмотря на это, в Шотландии труды Нокса имели полностью противоположный эффект. Ни у кого из шотландцев не было сомнений в том, что, прежде чем произойдет Реформация, свершится революция. Земляки Нокса с готовностью приняли его слова, звучащие каждый день у них в сердцах. Они были готовы пойти за Ноксом, которого признали своим лидером.

Казалось, что критика лишь укрепляла позицию Нокса, поэтому он решил нанести еще один удар. Он написал памфлет, адресованный простым британцам. В нем Нокс заявил, что каждый человек, преклоняющий колени во время католической мессы, несет ответственность за кровопролитие, устроенное королевой Мэри во время ее правления, и ответит за это перед Богом. Нокс проклял всех, кто делал это, заявив, что считает их идолопоклонниками и убийцами, которые разделяют с королевой вину за совершенные бесчинства, поскольку никто из них не вспомнил о своих обязанностях перед Богом и не последовал Его призыву. Нокс также сказал, обращаясь к духовенству, что его представители должны быть такими же смелыми перед Богом, какими они бывают, хвастаясь перед людьми своими титулами и одеждой.

Не приходится и говорить, что Нокс был чрезвычайно тверд в своих убеждениях - он строго следовал тому, чего, на его взгляд, хотел Бог, не обращая внимания на критику и мнение религиозной иерархии. Нокс был одним из самых ярких людей своего времени. Его голос вызывал уважение и желание подчиниться у тех, кто ему верил, - и ужасно напрягал противников реформатора.

Долгожданное возвращение в Шотландию

Когда Елизавета I стала королевой, а еретическое и чудовищное правление Кровавой Мэри подошло к концу, многие из беженцев-англичан стали покидать Женеву и возвращаться на родину. К концу января 1559 года в Швейцарии осталось лишь несколько англичан. Нокс после отъезда прихожан своей церкви также решил покинуть гостеприимную Женеву. Кальвин по- прежнему был очень недоволен Ноксом, и их отношения были сильно напряжены. Мэрджори родила своему мужу еще одного сына, Элиэзера, поэтому было принято решение, что она вместе с двумя детьми и своей матерью останется в Женеве, пока Нокс не подыщет им подходящее жилье на новом месте.

Как обычно, Нокс отправился в Дьеп. Он дважды просил разрешения вернуться в Англию и оба раза получал отказ. Однако это беспокоило Нокса только сначала; спустя некоторое время он решил, что ему не нужна Англия, так как он хочет отправиться в Шотландию. Нокс писал об этой ситуации следующее: “Англия отказалась от меня; но из-за того, что еще раньше она отказалась от Иисуса Христа, меня не слишком беспокоит утрата нашей дружбы. Пускай же Господь не наказывает ее слишком сурово за проявленную неблагодарность, а вместо этого откроет ей глаза”.56

Поднимавшиеся против него волны не слишком беспокоили Нокса. Временно застряв в Дьепе, он постарался максимально использовать эту возможность.

До прибытия Нокса в Дьеп местные протестанты проводили богослужения лишь по ночам, опасаясь быть арестованными по обвинению в ереси. Он же решил кардинальным образом изменить существовавшую ситуацию. Служение и проповеди Нокса произвели сильнейшее впечатление на весь город: протестанты были чрезвычайно воодушевлены его смелостью и стали поклоняться Богу даже днем!

Нокс пребывал в Дьепе на протяжении трех месяцев, ожидая вестей из Шотландии. В течение всего этого времени он боролся с анабаптистами (они подвергали нападкам учение Кальвина и Нокса о предопределении/избрании) и продолжал осуждать королев.

После католиков анабаптисты были, наверное, главным религиозным врагом Нокса. Они постоянно протестовали против учений и убеждений Кальвина в том, что еретиков необходимо предавать смерти. Нокс считал анабаптистов мягкотелыми христианами, которые неспособны твердо защищать Божьи заповеди.

Учение Нокса подразумевало безоговорочную преданность Богу, которая достигалась только через знание Его заповедей и неукоснительное следование им

Предопределение является достаточно трудной и тяжелой для понимания доктриной, однако легко заметить, почему Нокс так придерживался ее. Его учение подразумевало безоговорочную преданность Богу. Эта преданность достигалась только через знание Его заповедей и неукоснительное следование им, слово в слово, как это написано в Библии. Нокс не придавал значения контексту, в котором были написаны некоторые библейские стихи, а также обычаям того времени. Его совершенно не волновала интерпретация их другими людьми. Для него все написанное в Библии представляло собой истину - и точка.

Нокс обвинял анабаптистов в том, что те полностью полагались на свои соображения, а не на то, что говорил Бог. Говоря кратко, Нокс не терпел анабаптистов и решительно осуждал их. Прежде чем покинуть Дьеп, он издал свою самую большую книгу, имевшую яркую антианабаптистскую направленность, — “Ответ на многочисленные богохульные заблуждения, описанные анабаптистом и противником вечного Божественного предопределения”. Эта книга состояла более чем из ста семидесяти тысяч слов, а написанное в ней Нокс активно использовал в спорах во время своего пребывания в Дьепе.57

Будучи убежденным в том, что победа в “словесной войне” против анабаптистов осталась за ним, а также чувствуя, что местные протестанты, вдохновленные его наставлениями, способны самостоятельно продолжить начатое, в апреле 1559 года Нокс со спокойной душой отправился в Шотландию. В мае он снова ступил на шотландский берег.

Волнения в Шотландии оказались сильнее, чем Нокс мог себе предположить, - однако его великий час еще не пробил.

“Битва обещает быть славной…”

Шотландия, куда вернулся Нокс, сильно отличалась от той страны, которую он покинул много лет назад. Теперь она превратилась в достаточно отсталую страну, находившуюся вдали от богатого Лондона и центров интеллектуальной жизни, подобных Женеве. Многие шотландские дороги были в очень плачевном состоянии - по-настоящему непроходимыми.

Регентша Мэри изгнала из своей страны британских солдат, но это было лишь политическое движение. Ее молодая дочь (будущая королева Шотландии Мэри) жила во Франции, выйдя замуж за французского принца, поэтому страну наводнили французские солдаты. Французская армия была врагом свободной Шотландии.

В то же время в Шотландии протестантская Реформация набирала обороты. Сразу же после своего прибытия Нокс выступил с проповедями в городах Данди и Перте. Как только новости о его прибытии достигли правительства, регентша Мэри сразу же объявила Нокса вне закона. Примерно в это же время она приступила к преследованию протестантских проповедников. В отличие от англичан, шотландцы отправили регентше послание, в котором заявили, что прогонят ее из Шотландии, если та в свою очередь будет мешать Реформации. Пытаясь удержать инициативу в своих руках, Мэри назначила дату суда, который должен был пройти в Стерлинге и куда пригласили протестантских лидеров. К удивлению всех, Нокс ступил на шотландский берег как раз перед началом слушаний. Он писал: “Битва обещает быть славной, ибо сатана чрезвычайно разгневан; я появился (слава Богу) в самый разгар сражения… Мои друзья-про- поведники должны предстать перед регентшей… и я тоже буду там с ними”.58

В назначенный день Нокс присоединился к проповедникам, однако вместе с ними в путь отправилась и огромная толпа безоружных людей. Они остановились неподалеку от Стерлинга и послали сообщение, что идут с миром. Когда регентша Мэри услышала, что вместе с проповедниками идет Нокс, а также большое количество людей, она сильно обеспокоилась и послала гонца сообщить, что суд отменяется.

Люди ликовали; хотя после того, как они не появились перед судом, судьи объявили их вне закона в связи с восстанием против правительства.

Проповедь, положившая начало гражданской войне!

Когда Нокс услышал о несправедливости судей, то ответил им, выступив в Перте с одной из своих самых известных проповедей, направленной против мессы. Он назвал мессу идолопоклонничеством и призвал христиан в ответ на это богохульство исполнить свой долг перед Богом. Эта знаменитая проповедь положила начало гражданской войне в Шотландии.59 Спустя всего лишь девять дней после своего возвращения Нокс организовал национальную революцию!

Люди были чрезвычайно взволнованы проповедями Нокса. В их сердцах уже кипела жажда борьбы - слова же Нокса воспламенили их страсть! Когда реформатор возглавил протестантов в своей стране, атмосфера настолько накалилась, что практически никто не смог остаться в стороне. Одним из этих немногих людей был священник. Пренебрегая словами Нокса, он смело - и невежественно - открыл алтарь и приступил к проведению мессы. Нокс отпустил в адрес священника уничижительный комментарий; тот повернулся и ударил его по лицу.

Маленький мальчик, ставший свидетелем всего этого, поднял камень и швырнул в священника. Тот вовремя пригнулся, и камень врезался в образ, стоявший возле алтаря, разбив его вдребезги.

Тут же начался бунт. Священнику удалось спастись, но все атрибуты католической мессы, так же как и само здание, были полностью уничтожены. Недовольная тем, что пострадали только камни, толпа ринулась к монастырю, надеясь найти людей! Увидев стремительно приближавшуюся опасность, монахи и священники в ужасе бежали; монастырь вскоре был разрушен - разъяренная толпа сравняла его с землей. В течение двух дней люди растащили все найденное серебро, золото, свинцовые полосы для покрытия крыши, мясо, вино и другие вещи. Католические образы были брошены в огонь; священники получили в свой адрес угрозы; даже деревья, окружавшие монастырь были выкорчеваны под корень!

К удивлению, Нокс осудил действия толпы. Он хотел, чтобы идолы были разрушены, но не таким способом. Также Нокс был уверен, что регентша повернет эту ситуацию против него и его жизнь окажется в опасности. Он оказался прав.

Противостояние в Перте

Услышав о буйстве толпы, регентша Мэри объявила войну Перту, пообещав не оставить от города камня на камне. Однако к полученному ответу она явно оказалась не готова. Горожане посмеялись над ее угрозой и попросили Нокса от их имени написать письма французским солдатам, знати, католическому духовенству и самой Мэри.

В своем обращении к солдатам и регентше Нокс писал, что жители Перта были лояльны к Шотландии и не хотели причинить ей вреда; они лишь желают поклоняться Богу так, как считают нужным.

С дворянами-протестантами, служившими при дворе регентши, Нокс был куда строже. Угрожая им отлучением от церкви, он писал: “Не сомневайтесь, что наша церковь и ее истинные служители имеют силу, которую наш Господь Иисус Христос даровал Своим апостолам, сказав: “Кому простите грехи, тому простятся; кому оставите грехи, тому они останутся”.60 “Истинных служителей” протестантской церкви в то время было всего лишь пять или шесть! Тем не менее они говорили с той же силой, с которой Давид обращался к Голиафу!

Язвительное письмо, адресованное католическому духовенству, начиналось со следующих слов: “Роду антихриста, мерзким прелатам, а также их пособникам-монахам в Шотландии, от рода христиан, проживающих там же…“61 Письмо заканчивалось предупреждением, что, если они продолжат совершать свои бесчинства, протестанты арестуют их всех, как убийц.

Регентша, однако, продолжила свой поход на Перт. Используя все свое известное вероломство, она остановилась у стен города и предложила провести переговоры. Горожане снова заявили о своей лояльности и потребовали предоставить им свободу поклонения. Нокс же пошел еще дальше. Он попросил дворян передать от него регентше личное послание.

Они должны были сказать ей, что те, кого она так слепо преследует в своей ярости, являются Божьими слугами и ее смиренными подданными; что католическая религия противоречит религии Христа; что ее замыслам не будет сопутствовать успех; что хотя она и может быть некоторое время смиренной, но на самом деле ведет борьбу против Всемогущего Бога; и что ее конец, если она не раскается, станет ее крушением. Нокс потребовал, чтобы регентше передали его слова “во имя вечного Бога” и сказали, что он (Нокс) является для нее лучшим другом, нежели те, кто окружает ее своей лестью.62

Не обратив внимания на слова Нокса, регентша посчитала, что обязана наказать горожан за их предательство. Она приказала жителям Перта покинуть город. Те не подчинились.

Два дня спустя две с половиной тысячи протестантов пришли в Перт из Западной Шотландии, пешком и на лошадях, чтобы помочь своим братьям по вере. Когда колонна находилась в шести милях от города, регентша все-таки решила заключить с протестантами соглашение, даровав им свободу поклонения.

Дворяне-протестанты сообщили Ноксу, что, если регентша не сдержит своего обещания, они оставят свои должности при ее дворе и присоединятся к нему и другим реформаторам. Нокс тут же заверил их, что регентша нарушит условия договора. Время показало, что он был прав.

Спустя несколько дней регентша вошла в город. Первым выстрелом был убит ребенок, стоявший в окне. Затем она приказала солдатам удержать горожан, а сама приступила к подготовке мессы в разрушенном и оскверненном монастыре.

Подобными действиями Мэри совершила смертельную ошибку. Протестанты, служившие при дворе, сделали то, что пообещали Ноксу. Они осудили регентшу и отказали в своей поддержке. Вместо этого дворяне присоединились к армии реформаторов и приложили все свои усилия для продвижения дела протестантизма.

“Моя жизнь находится в руках Божьих”

Протестанты снова захватили замок Сент-Эндрюс. В это время Нокс продолжал свое служение странствующего проповедника, путешествуя по всей Шотландии и неся послание Реформации в каждый город.

3 июня дворяне решили созвать в замке собрание, на которое пригласили всех протестантских служителей. Перед самым входом в замок Нокс был встречен архиепископом Хэмильто- ном и его людьми, которые сотнями копий указывали на него. Усмехнувшись, Хэмильтон сообщил Ноксу, что если тот решит выступить с проповедью, то будет встречен “дюжиной орудий, которые уставятся ему прямо в нос”.63

Еще много лет назад Нокс знал, что он вернется в Сент-Эндрюс и будет проповедовать там. Его не смогли остановить ни королевы, ни трудности, ни галеры

Нокса не могли остановить жестокие королевы, варварские казни, ссылки, армии, пытки на галерах. Более того, много лет назад он сказал пророческие слова, что однажды снова будет стоять в замке Сент-Эндрюс и проповедовать. Никто не мог помешать ему - особенно еретик-архиепископ!

Протестанты начали выкрикивать, что Евангелие Христа будет проповедовано, несмотря на все попытки сатаны помешать этому. Множество конных воинов прикрывали Нокса сзади. Однако не они придавали ему силы идти вперед. Нокс был движим осознанием того, что Бог дал ему желание снова проповедовать в замке. Оно горело внутри у реформатора на протяжении долгих тринадцати лет, и наконец этот день настал.

Нокс ответил архиепископу: “Что касается чувства страха, которое может возникнуть у меня, пусть никто об этом не беспокоится, ибо вся моя жизнь в руках Божьих, славы Которого я ищу. Я не желаю, чтобы меня защищали чья-либо рука или оружие”.64 Слова Нокса пошатнули смелость архиепископа. Хэмиль- тон оглянулся вокруг и увидел сотни энергичных шотландских протестантов, чьи глаза горели диким пламенем; эти люди были готовы в любую минуту наброситься на него, получив сигнал от Нокса. Он не на шутку испугался за свою жизнь и приказал своим воинам отойти в сторону.

Нокс без препятствий вошел в замок и на следующий день проповедовал перед многочисленными слушателями. В зале также присутствовали и многие представители католического духовенства. Они пришли с намерением найти в словах Нокса какую-либо ошибку, однако были поражены своим же собственным оружием.

Нокс встал за кафедру с четким осознанием того, что исполняет пророчество. В своей проповеди он затронул новозаветную историю о том, как Иисус изгнал торговцев из храма. Нокс настолько умело применил Слово Божье к данной ситуации, что католические священники оказались словно загипнотизированными. Сила его слов была настолько велика, что в зале воцарилась полная тишина. Никто ничего не мог возразить ему.

Нокс планировал подкрепить свои слова, не имевшие аналогов в шотландской истории, конкретными действиями. Чтобы показать, насколько сильно он ассоциирует католические образы с той мерзостью, которую Иисус выгнал из храма, Нокс поджег образы на глазах всех присутствовавших. Священники были настолько ошеломлены, что даже не двинулись с места!

Нокс проповедовал на протяжении еще трех дней, и к тому времени все католические церкви в округе были оставлены!

Люди, сыплющиеся с Небес

Услышав о последней победе Нокса, регентша была вне себя от ярости. Собрав армию, она направилась из своего дворца в Фолкленде в Сент-Эндрюс.

Дворяне, поддерживавшие Нокса, собрали три тысячи человек, готовых встретить ее. Нокс писал об этом: “Бог настолько умножил наше число, что казалось, люди сыпятся прямо с Небес”.65

Когда регентша и ее армия прибыли в Сент-Эндрюс, там их ожидало полное фиаско. Ей не оставалось ничего, кроме как отступить. Регентша попыталась выдвинуть протестантам два условия, на которых те могли получить амнистию: во-первых, если они пообещают больше не разрушать собственность католической церкви, и, во-вторых, если они прекратят публичные проповеди. Протестанты с негодованием отклонили оба условия.

После недельных переговоров было объявлено перемирие. Несмотря на заключенное перемирие, его условия еще не были до конца согласованы. Протестанты стали крушить еще больше монастырей, переворачивая алтари и сжигая образы, в то время как монахи и священники лишь беспомощно взирали на них. Подобное мародерство стало охватывать все большее количество городов. Нокс и другие дворяне попытались вмешаться и прекратить этот разбой, однако протестанты притеснялись и подвергались гонениям слишком долгое время. Сила была на их стороне, и они не хотели упускать столь благоприятный момент.

Нокс, понимая, что практически ничего не может сделать для предотвращения дальнейшего разрушения церковной собственности, писал: “Реформация - это нечто неистовое, ибо противники упрямы…“66

Много раз Нокс стоял и наблюдал за тем, как люди грабили и расхищали монастыри. Его уверенность в том, что все закончится хорошо, была подкреплена словами одной пожилой женщины, которая подошла к Ноксу, наблюдавшему за тем, как монастырь сгорает дотла, и сказала:

“Сколько я себя помню, это место было не чем иным, как притоном, полным разврата. Невозможно представить, сколько жен изменили там своим мужьям и сколько девушек было лишено девственности “грязными животными”, обитающими в этом притоне; в особенности тем нечестивым человеком, которого они называли епископом. Если бы все люди знали то, что знаю я, они вознесли бы хвалу Господу, и никто не был бы возмущен”.67

После этих слов Нокс успокоился, считая, что происходящее является проявлением Божьего правосудия.

Шотландцы испытывали мистическое почтение к прекрасным статуям и образам, наполнявшим их страну; протестанты же хотели избавить их от этого неуместного почтения. Они направились в Эдинбург, чтобы продолжить свою разрушительную миссию, однако горожане уже успели опередить их. Каждое католическое произведение искусства, каждая статуя и каждый образ, притягивающие к себе людское почитание, были разрушены.

До этого момента Нокс был единственным реформатором, позволяющим уничтожать образы и произведения искусства. Как и пророки древности, он верил в горячие действия. Нокс не просто писал и предлагал разрушать алтари Ваала; он сам разрушал их. Подобно Давиду, Нокс не был удовлетворен лишь тем, что поверг Голиафа на землю — он отрубил ему голову!

“Где же теперь Бог Джона Нокса?”

Ноксу сильно не хватало его семьи. Он постоянно писал Мэрджори в Женеву и просил ее прибыть вместе с детьми в Шотландию. В конце 1559 года они наконец-таки встретились с ним в Сент-Эндрюсе. Из-за царившего в Шотландии насилия миссис Боуз вернулась в Англию и некоторое время жила там.

Франция являлась важным политическим и религиозным союзником регентши; та же чрезвычайно нуждалась в ее помощи. Французы ответили на просьбу регентши согласием и прислали в Шотландию свои войска, чтобы помочь ей победить во вспыхнувшей гражданской войне. Вражеские войска высадились на берег в январе 1560 года; партизанская война между ними и протестантами проходила в глубоком снегу.

Нокс отправил Елизавете I письмо с просьбой срочно вмешаться и защитить свои интересы в Шотландии. Еще до получения этого письма она отправила на помощь шотландцам флот, состоявший из четырнадцати кораблей, который возглавлял один из ее лучших капитанов.

В то время французы опустошили Файф. Они грабили дома и вешали их обитателей. Протестанты мало что могли противопоставить мощной французской армии. Регентша, к тому времени уже серьезно больная, измученная подагрой и водянкой, услышав новости, засмеялась и сказала: “И где же теперь Бог Джона Нокса? Мой Бог сейчас гораздо сильнее”.68

Протестанты презирали регентшу за ее безжалостность. Однажды отряд французских солдат убил нескольких британцев, после чего французы сняли с тел всю одежду и повесили их на стене в лучах солнца. Регентше зрелище пришлось по душе, и она сказала, что никогда еще не видела такого прекрасного гобелена, пожелав, чтобы он стал еще больше.

Джон Нокс проповедует перед лордами конгрегации, 10 июня 1559 года Архив картин “Норт Винд”

На протяжении следующих шести месяцев британцы и французы сражались за Шотландию, и, казалось, успех сопутствовал французам. Нокс, однако, не был пассивным все это время. Поскольку большинство людей принимало участие в войне, мало кто мог слушать его проповеди, поэтому он продолжил писать книги, а также начал создавать церковную систему, основанную на кальвинистских убеждениях людей, пребывавших в замке Сент-Эндрюс.

В скором времени каждый протестант был обязан по воскресеньям посещать церковь при замке. Этот закон со всей строгостью воплощался в жизнь. Благодаря введенному обязательному посещению Нокс получил возможность выступать с проповедями перед удрученными неудачно складывавшимся ходом войны солдатами и вдохновлять их снова бросаться в бой. Нокс яростно проповедовал о том, что они уступают, так как надеются не на Бога, а на человека. Реформатор громогласно говорил: “Да, независимо от того, что станет с нами и нашими бренными телами, я не сомневаюсь, что (вопреки сатане) наше дело победит в Шотландии. Ибо мы боремся за истину вечного Бога, и она восторжествует…“69 Слова Нокса и его внутренняя сила вдохнули новую жизнь в сердца воинов-протестантов.

Когда уже начало казаться, что Шотландия проиграет битву за свою свободу, пришла помощь. В страну ворвалась британская армия и взяла верх над французскими войсками. Регентша Мэри, будучи в то время уже очень больной, попросила о предоставлении ей убежища в Эдинбургском замке, который являлся нейтральной зоной. Убежище ей было предоставлено.

Спустя некоторое время Нокс узнал, проповедуя в Эдинбурге, что Мэри умерла. Это произошло утром 11 июня 1560 года. Вместе с ее смертью прекратилась и борьба за Шотландию. В июле французы и британцы покинули эту страну.

Позже стали говорить, что Нокс наконец-то расквитался с регентшей, молясь о ее смерти.70

Установление протестантского порядка

Сразу же после ухода французских и английских войск шотландский парламент стал проводить регулярные заседания. Между ним и Мэри, королевой шотландцев (когда та вернулась из Франции), было подписано соглашение, согласно которому нацию должны были возглавить королева и парламент. Нокс предложил провести благодарственный молебен. Впоследствии он стал регулярно выступать в парламенте с проповедями.

В августе 1560 года парламент проголосовал за то, чтобы упразднить католицизм и вместо него сделать национальной религией протестантизм. Было решено также полностью отказаться от папской власти. Вместе с ней исчезли колокола, чаши, латинские богослужения, статуи, распятия, поклонение Деве Марии и святым, заупокойные молитвы, вера в чистилище и различные сложные ритуалы. Их место заняло скромное богослужение, наполненное пылкими проповедями, изучением Библии, молитвами и псалмами, которые пелись всеми прихожанами.

То была потрясающая победа Реформации, но теперь должны были быть установлены правила, которые вели бы народ в его вере. В поисках ответа люди обращались к Ноксу. Он с готовностью приходил к ним на помощь.

В том же месяце Нокс вместе с другими служителями представил символ веры, включающий в себя протестантские и кальвинистские убеждения. Парламент ознакомился с ним и проголосовал о принятии.

Далее, парламент попросил Нокса подготовить общий свод законов, и тот представил на рассмотрение “Книгу дисциплины”. Не каждый член парламента согласился с ней, поэтому книга была отправлена на доработку. В ней утверждалось, что нравственная дисциплина членов церкви контролировалась исключительно церковью, но никак не правительством. В “Книге дисциплины” четко указывалось, куда направлялась десятина и каким образом оказывалась поддержка служителям. Каждая поместная церковь должна была выбирать своих собственных служителей на основании списка, предложенного ее лидерами. Руководители церкви обязаны были посещать все районы, находившиеся под их юрисдикцией, проповедуя там не менее трех раз в неделю и присматривая за поведением местных служителей. Несмотря на то, что Нокс несколько переработал содержание “Книги дисциплины”, она не стала законом. Свои голоса она получит позже.

Смерть Мэрджори

Теперь Нокс получил наконец возможность остепениться и посвятить себя своему приходу в Эдинбурге. Служители захотели назначить его управляющим, однако Нокс отказался, сославшись на свое слабое здоровье. Являясь пастором Эдинбурга, он занимал очень почетную должность и пользовался различными финансовыми и социальными привилегиями. Нокс жил в большом доме - настоящем дворце своего времени, он был роскошно меблирован и окружен прекрасным садом, — полностью оплачиваемом городским советом Эдинбурга.

Нокс только успел поселиться в свой новый дом, как произошла трагедия. Умерла Мэрджори, ей не было еще и тридцати лет. Причина смерти никогда не разглашалась. Некоторые считают, что из-за переутомления она стала слабой и подверженной болезнями. Свои измышления они основывают на словах Нокса: “После прибытия сюда жизнь моей жены была настолько беспокойной, что утром она не могла вспомнить того, о чем писала ночью”.71 Мэрджори, так же как и Нокс, посвящала себя работе без остатка.

Уйдя в мир иной, Мэрджори оставила без материнского тепла двух маленьких сыновей, одному было два, а другому три года. Нокс изо всех сил пытался воспитать их самостоятельно, но, в конце концов, попросил миссис Боуз приехать к нему и помочь в этом деле.

Смерть Мэрджори стала тяжелым ударом для Нокса; он с трудом переживал ее, пытаясь в то же время восстановить и свое пошатнувшееся здоровье. Нокс с головой ушел в работу и положился на Господа. В своих письмах он писал о том, как сильно его опустошила смерть жены. Свою теплую память о ней Нокс выразил в словах, сказав, что “подобной ей нет больше нигде”.72

Годы, прожитые ими до обретения долгожданного покоя в Эдинбурге, были очень тяжелыми.

Еще одна кровожадная Мэри

Все надежды оставшихся в Шотландии католиков были связаны с возвращением из Франции молодой королевы Мэри. Когда ей было всего лишь шесть лет, ее отправили туда обучаться в лучших католических школах того времени. В 1558 году она вышла замуж за французского принца, но спустя два года он неожиданно умер. Мэри снова стала свободной; кроме того, она была очень красивой, остроумной, но в то же время и испорченной. Если кто-то пытался перейти ей дорогу или поступить вопреки ее желанию, она становилась чрезвычайно нетерпимой и возмущенно требовала, чтобы все было так, как она хочет.

Несколько шотландских дворян постоянно курсировали между Шотландией и Францией, давая Мэри советы относительно того, как ей следует вернуться на родину. Она была наслышана о “Первом трубном зове” Нокса и считала, что он является “наиболее опасным человеком в ее государстве”.” Опасаясь, что Нокс начнет очередную революцию, на этот раз уже против нее, Мэри потребовала, чтобы он был изгнан из Шотландии, или же она отказывается возвращаться.

Ее угрозы ни к чему не привели. Елизавете I, королеве Англии, посоветовали заступиться за Нокса и настоять на том, чтобы он остался в Шотландии — исходя исключительно из политических интересов Англии. Влияние Нокса ослабляло силу шотландской монархии. Благодаря этому Шотландия находилась в зависимости от Англии. И хотя Мэри была полна решимости действовать без оглядки на кого-либо, она оставила Нокса в покое только из-за своего страха перед Елизаветой.

Мэри была ярой католичкой и, конечно, выступала против Реформации. Она выставила ультиматум, что станет королевой Шотландии при выполнении двух условий: во-первых, она остается католичкой, и при королевском дворе будут регулярно проводиться мессы; во-вторых, ее королевский двор в Эдинбурге будет таким же роскошным и экстраординарным, к какому она привыкла во Франции. Шотландские дворяне согласились. 19 августа 1561 года Мэри, королева шотландцев, прибыла к берегам своей родины, сердечно приветствуемая жителями Эдинбурга. Ей было всего лишь девятнадцать лет.

В тот день, когда она прибыла, шел сильный дождь, над землей висел густой туман, а видимость составляла не более одного фута. Такая погода была необычной для того времени года, и Нокс воспринял ее как знак свыше. Он писал:

“Само небо с ее прибытием ясно указало на то, что пришло в эту страну вместе с ней: на влияние, скорби, тьму и всю нечестивость. Сколько может помнить человек, этот день еще никогда не видел такого печального лика неба… Солнце перестало светить за два дня до ее прибытия, а появилось спустя лишь два дня после того, как она сошла на берег. Предостережение дал нам Бог, но, увы, большинство было ослеплено!“74

Новая опора католического режима

В первое же воскресенье после своего прибытия Мэри распорядилась, чтобы во дворце для нее, ее родственников и придворных была проведена месса. Перед самым началом церемонии группа протестантов попыталась ворваться в королевский дворец, крича, что священник является идолопоклонником и должен умереть. Они успели ранить одного из слуг, который нес свечу, однако затем были вытеснены на улицу стражей, превосходящей их по численности.

В это же время Нокс выступал с проповедью перед необычайно большим скоплением протестантов, осуждая королеву и ее стремление уничтожить все, что было построено реформаторами. Британский посол, желающий предоставить Мэри шанс, был очень недоволен проповедью Нокса. Он писал, что все шотландцы были рады своей новой королеве, “за исключением Джона Нокса, громогласно вещающего из-за кафедры и который, я опасаюсь, в один прекрасный день может все уничтожить. Он задает тон; все же люди пребывают от него в ужасе”.75

Это так. Нокс был способен увидеть истинные мотивы Мэри; он знал их еще до того, как она ступила на шотландский берег. Кто-то сказал, что Нокс был единственным человеком, который, встретив Мэри, не был ни очарован ею, ни введен в заблуждение.76

После предпринятой попытки прервать мессу в королевском дворце было издано постановление о том, что любой человек, попытающийся в чем-либо помешать или повредить королевской семье, будет предан смерти. Некоторые видные политики попытались вступить в спор с дворянами- протестантами, спрашивая у тех, почему они хотят изгнать Мэри из Шотландии. Сторонники Мэри хотели, чтобы протестанты предоставили королеве шанс, поскольку им казалось, что она наверняка вскоре примет их убеждения. Протестанты же были уверены, что после приезда из Франции большей части родственников Мэри она будет править так, как ей заблагорассудится.

Нокс не попался на эту удочку. Он заметил, что пыл протестантов начал потихоньку угасать, а сами они стали все больше склоняться к компромиссу. В следующее воскресенье Нокс проповедовал с еще большей силой. Он полностью осудил католических идолопоклонников, снова пытавшихся вернуть утраченное влияние, и шаг за шагом повторил бедствия, которые обрушились на страны, терпимо относившиеся к ним. После этого он произнес свое знаменитое заявление: “Одна месса для меня страшнее, чем… десять тысяч вооруженных врагов”.77

Нокс продолжил: “Бог дает нам силы сопротивляться и обращать в бегство целые армии, но только в том случае, если мы полностью доверимся Ему, независимо от нашего предыдущего опыта”. Он спросил: “Что случилось бы со всеми вами, если бы присутствие Божье покинуло вас? Где тогда была бы ваша защита?” Заканчивая, Нокс произнес пророческие слова: “Увы, я уверен, что мы испытаем все это на собственном опыте, к несчастью для многих”.78

Несмотря на то, что Нокс видел надвигавшиеся борьбу и скорби, он так ни разу не покинул битву и не пал жертвой духа слабости. Он не скрылся и не оставил свое дело. Нокс не опустил руки и не бежал с передовой. Битва была в самом разгаре, и один лишь ее вид открывал перед Ноксом смысл его существования.

“Общая опасность”

Таких стойкости и упорства, которыми славятся шотландцы, вы вряд ли где-нибудь еще найдете. Они обладают несгибаемым характером и необычайной смелостью. Их умение объединяться представляет смертельную опасность для каждого, кто посмеет встать у них на пути. Поверьте, вам вряд ли захотелось бы оказаться среди тех людей, которые угрожали бы благополучию шотландцев.

Зная обо всех этих качествах шотландцев, я часто удивляюсь, почему они не возглавляют современную Божью Реформацию. Они умеют объединяться и сплачаться, как никакая другая нация; проблема же, на мой взгляд, заключается в том, что они просто не видят “общей опасности”, грозящей им.

Какая же наступит радость и какое придет облегчение, если мы объединимся и положим конец всему тому злу, которое так мешает нам. Мы можем вместе выступить против угрожающей нам “общей опасности ”

“Общая опасность” сегодня - так же, как и во времена Нокса - имеет духовное содержание. Враг усмирил шотландцев, покорил их и сделал пассивными перед Богом. Они, как и другие народы, оказались поглощены своими личными интересами и поиском интеллектуального статуса, вместо того чтобы сосредоточиться на Святом Духе и Его силе, которая избавила бы их народ. Если бы шотландцы только могли увидеть то опустошение, которое произвела их “общая опасность”, а также то, как легко враги охмурили их своими сладкими песнями, которые и стали причиной овладевшей ими пассивности, тогда их великий дух и духовное рвение пробудились бы снова, и Шотландия вновь могла бы повести за собой другие народы, указывая им путь к познанию Бога. Какая же могла наступить радость и какое снизошло бы облегчение, если бы шотландцы объединились для того, чтобы положить конец всему тому злу, которое мешает Богу снова прийти и поселиться среди них, являя Свою бесконечную силу!

Реформация в Шотландии не смогла бы произойти благодаря лишь письменным материалам или пассивным действиям. Реставрация не была их ответом. Она возвращает то, что было когда-то утеряно или отобрано. Реформация же прекращает злоупотребления, изменяя что-либо в лучшую сторону. Она должна наступить прежде реставрации. Эти две силы - реформация и реставрация - похожи друг на друга, но обладают и существенными различиями; поэтому не путайте их. Мы не можем иметь реформацию без реставрации, и наоборот. Поскольку терминология представляет важность, я подробнее рассмотрю ее в конце этой главы.

Зная характер шотландцев, можно с уверенностью сказать, что в их стране Реформация могла произойти лишь путем революции, которая открыла бы глаза людей на евангельские истины. Нокс, будучи Божьим посланником, чувствовал, что именно он должен встать во главе этого движения. Свою задачу он считал состоящей из трех частей: очистить национальную религию, придерживаться Божьего завета и, наконец, оказывать сопротивление всем властям, поддерживающим идолопоклонство (все, что противоречило Библии).

Что же является “общей опасностью”, мешающей Богу проникнуть во все сферы жизни вашей церкви, семьи, страны и ограждает от Его присутствия вашу собственную жизнь? Для любого реформатора — живущего в любое время и в любой стране - “общую опасность” представляет тяга к конфронтации и отодвигание Бога на второй план.

Лицом к лицу

Мэри, королева шотландцев, была разъярена тактикой проповедования Нокса. Чувствуя, что ей не удастся избежать конфликта, она вызвала его к себе - первый раз из пяти.

Первая их встреча произошла 4 сентября 1561 года. Мэри находилась в Шотландии еще меньше месяца. Она спросила у Нокса, почему он написал “Первый трубный зов”, почему подстрекал восстание против ее матери и ее самой и правда ли, что он является волшебником. (Для того чтобы создать в обществе атмосферу страха, католики распространяли слухи о том, что Нокс практикует магию.)

Нокс красноречиво заявил, что в Шотландии он противостоит лишь католической вере, защищая истинную веру; что все написанное им в “Первом трубном зове “относительно Кровавой Мэри, ее двора и сторонников представляло собой истину; и что он не был волшебником.

После этого Мэри спросила Нокса о том, как он чувствует себя под ее правлением. Нокс ответил на это, что доволен настолько же, насколько апостол Павел был доволен своей жизнью при императоре Нероне. Затем заметил, что если бы он захотел остановить ее, то сделал бы это в то время, когда она находилась во Франции. Он не собирался отстранять Мэри от власти, но ее религия - была другим вопросом. Нокс сказал ей, что она, как королева, не имеет права навязывать свою веру народу.

Королева попробовала перейти в наступление на реформатора, сказав: “Но ты ведь не являешься церковью, которую я буду питать. Я буду защищать римскую церковь, ибо считаю, что она является истинной церковью Божьей”.

“Ваша воля, мадам, не является достаточным основанием, - парировал Нокс. - Ваши мысли также не сделают римскую блудницу истинной и чистой невестой Иисуса Христа”. После этих слов он принялся объяснять ей, как во время всех своих проповедей, насколько деградировала католическая церковь и в чем она противоречит ранней церкви.

“Моя совесть говорит мне, что это не так”, - упрямо ответила Мэри.

“Совесть, мадам, требует знаний; я же боюсь, что необходимыми знаниями вы не обладаете”.79

Когда же королева спросила, в кого она должна верить, Нокс ответил ей, что она должна верить в Бога, Который ясно обращается через Свое Слово. После этих слов Мэри резко прервала реформатора и закончила его аудиенцию. Уходя, Нокс сказал, что будет молиться о том, чтобы Мэри правила в Шотландии настолько же успешно, насколько Девора правила в Израиле.

После этой встречи один из друзей Нокса спросил у него, что он думает о королеве. Тот ответил: “Если бы не ее гордый дух, коварный разум и черствое сердце, закрытое для Бога и Его истины, я не мог бы судить ее”.80 Позже Нокс написал советнику Елизаветы I: “Общаясь с ней, я заметил такое лукавство, какое ни у кого еще не видел в таком возрасте”.81 Для Нокса это была битва между светом и тьмой.

Непокорный дух

В начале правления Мэри казалось, что она располагает к себе шотландцев. Многие протестанты были очарованы ее красотой и молодостью, закрывая глаза на католическую веру королевы.

Однако те протестанты, которые остались верны делу реформы, терроризировали ее на каждом шагу. Когда королева появлялась на публике, они встречали ее сжиганием образов священников. Дворяне-протестанты Эдинбурга издали указ, согласно которому все пьяницы, прелюбодеи, священники, монахи и монахини должны были покинуть город. Когда Мэри отмечала в одном из городов католический праздник, священников, которые были там, сильно избили и окровавленных стащили с хоров. Мэри смотрела на расправу, происходившую у нее на глазах, и кричала от беспомощности. Нокс также присутствовал там, пристально следя за каждым движением королевы и подвергая обструкции каждый случай нарушения ею Писания.

Сочувствующий Мэри дворянин-протестант писал советникам английской королевы о проблемах, которые Нокс создавал новой шотландской власти. Письмо звучало следующим образом: “Вы знаете о горячем духе господина Нокса, который не может быть обуздан, а также о том, что иногда он делает такие заявления, которые сложно переварить слабому желудку. Мне бы хотелось, чтобы он был с ней помягче, не пытаясь так горячо переубедить молодую принцессу”.82

Противоречия вскоре достигли такой точки, что большинство дворян отказали членам протестантской церкви собираться, не получив согласия Мэри.

Нокс ничего не хотел слышать об этой несправедливости. Обрушив на знать свой гнев через яркие и резкие проповеди, он вскоре вынудил их отступить, оставив все, как было раньше, но с условием, что интересы Мэри также будут учтены.

“Книга дисциплины” Нокса в качестве закона была вынесена парламентом на рассмотрение. Далеко не всем пришелся по душе раздел, где указывалось, куда уходят деньги. Дворяне и члены королевской семьи хотели, чтобы излишки собранной десятины и церковного имущества отдавались им. И они этого добились.

Узнав об этом, Нокс воскликнул: “О, счастливые слуги дьявола и жалкие служители Иисуса Христа, если бы после этой жизни вас не ждал ни ад, ни рай!“83

Нокс, изрядно устав, вернулся к выполнению своих пасторских обязанностей в Эдинбурге. Из-за того, что он был единственным проповедником в городе, количество его слушателей было чрезвычайно велико. Нокс дважды выступал с проповедью в воскресенье и трижды — в течение недели. Остальное время он проповедовал в отдаленных уголках Шотландии и председательствовал на различных протестантских советах и встречах. Нокс продолжал писать письма своим друзьям, а также миссис Локк.

Зимой 1562 года, после получения известий о резне протес- тантов-гугенотов во Франции, Мэри устроила грандиозный бал, где танцевала до самого вечера. Нокс яростно набросился на легкомысленную королеву и ее двор, в очередной раз осудив ее попытки восстановить католицизм в качестве государственной религии Шотландии. В результате Нокс был вызван к королеве во второй раз.

Вторая встреча с королевой

Королева приняла Нокса в своей спальне. Вместе с ней было несколько фрейлин и дворян. Мэри спросила у Нокса, какое он имел право нападать в своих проповедях на королевские танцы, обвинив в том, что он ведет себя не так, как подобает служителю церкви.

Нокс ответил, что не возражает против танцев, но только до тех пор, пока они не вынуждают людей забывать о своих прямых обязанностях; те же, кто танцевал, радуясь несчастью, постигшему Божьих людей, будут пить в аду.84

Мэри ответила: “Когда ты услышишь обо мне что-нибудь, что тебе не понравится, приди и скажи мне это - я тебя выслушаю”. Нокс ошеломил королеву своим упреком:

“Я призван, мадам, для несения общественного служения в церкви Божьей и поставлен на это место Богом для того, чтобы осуждать грехи и пороки каждого. Я не поставлен, чтобы ходить за каждым человеком и указывать ему на его проступки, ибо этот труд бесконечен. Когда Ваша Милость соизволит регулярно посещать публичные проповеди, я не сомневаюсь, вы в полной мере поймете все то, что мне нравится и что не нравится, как в Вашем Величестве, так и в других людях”.

Говоря другими словами, Нокс дал понять Мэри, что в глазах Бога она является точно такой же, как и все остальные люди. Он проповедовал из-за кафедры библейские истины и позволял каждому человеку судить себя самого в соответствии с ними. Свое призвание и служение он считал выше ее королевского режима, о чем открыто и заявлял. Если бы Мэри захотела посетить богослужение в церкви Нокса, она, точно так же как и любой другой человек, услышала бы то, что перед Богом было праведно. Нокс, как гражданин Шотландии, вынужден был подчиняться королеве, однако, кроме этого, он являлся еще и духовным представителем Бога в этой стране.

Оскорбленная, Мэри резко оборвала реформатора: “Ты не всегда будешь на коне”, - и повернулась к нему спиной. Нокс улыбнулся и оставил ее.85

Нокс понял, что Мэри никогда не посетит протестантское богослужение, но дело было не в этом. Его победа заключалась в том, что он с достоинством подтвердил свое призвание, даже столкнувшись с запугиванием и неуважением. До Нокса католические священники всегда относились к членам королевской семьи с особым почтением, угождая любой их прихоти и давая личные наставления.

Нокс же отказывался делать это. Он считал, что и монарх, и его подданные перед Богом одинаковы, а следовательно, одинаковы и перед ним, протестантским служителем; Нокс отказывался ставить одного человека выше другого. В шестнадцатом веке подобное отношение было просто скандальным! Однако Нокса никогда не волновал бессмысленный этикет; он не преклонялся ни перед кем, кроме Бога. Наивысшей должностью в этом мире он считал должность назначенного Богом проповедника Реформации, о чем не преминул безапелляционно заявить Мэри.

Несмотря на все помехи, чинимые королевой, яростные проповеди Нокса, осуждавшие ее танцы, произвели на шотландцев сильнейшее впечатление. Королевские музыканты, не только шотландцы, но и французы, отказались играть для нее во время Рождественской мессы!86

Третья встреча: столкновение лицом к лицу

В начале 1563 года северные районы Шотландии постиг голод. Нокс был глубоко убежден, что голод явился Божьим наказанием за то, что они позволили Мэри осквернить свою землю католической мессой. В это время протестантские проповедники молились о том, чтобы Господь либо обратил Мэри в протестантизм, либо умертвил ее - что Ему больше нравилось, — пока она была еще молода. Священники по- прежнему продолжали подвергаться ночным атакам, получая удары по лицу, по голове или же их просто избивали. Нокс не принимал участия в этих нападениях, но и не осуждал их. Он считал, что Бог будет использовать все возможное оружие для того, чтобы очистить Шотландию от католицизма.

На Пасху, в апреле 1563 года, высокопоставленные католические лидеры проигнорировали закон и провели публичную мессу. Когда же правительство оставило произошедшее без внимания, несколько известных протестантов взяли дело в свои руки, арестовав священников и бросив их в тюрьму за нарушение закона. Протестанты издали указ, согласно которому в случае, если католики продолжат совершать подобные действия, они не будут обращаться с протестом к королеве или какой-либо иной власти, но самостоятельно схватят нарушителей и предадут их смерти — в точности как того требует закон.

Мэри запаниковала и снова вызвала Нокса, дабы тот объяснил ей, что происходит. Нокс спокойно сказал, что, если королева будет следить за выполнением законов, он пообещает ей, что протестанты будут вести себя тихо; но если она продолжит игнорировать проблему, тогда ничто не спасет папистов от наказания за осквернение Божьего величия. Нокс напомнил Мэри, что, если правительство не будет выполнять свой долг, обязанностью людей будет осуществление закона.

Королева опять была возмущена тоном Нокса, однако согласилась на следующий день предать нарушителей суду. Она сдержала свое слово, и все нарушители были признаны виновными и заключены в тюрьму; архиепископ же, высмеянный зрителями во время суда и с ног до головы засыпанный их оскорблениями, был посажен в Эдинбургский замок.

Четвертая встреча: предупреждение свыше

Четвертое противостояние между Мэри и Ноксом выдалось, наверное, наиболее тяжелым. Мэри собиралась выйти замуж, а ее женихом должен был стать испанский принц. Нокс был разъярен! Этот испанский принц был сыном одного из величайших преследователей протестантов, и Нокс яростно заявлял в своих проповедях, что, если этот брак состоится, Бог жестоко накажет Шотландию.87

Как и раньше, Нокс пропустил Реформацию через себя и вывел ее на общенациональный уровень. Его жгучее послание заставило каждого задуматься о грядущем браке. Наступил очень сложный момент, как для католиков, так и для протестантов.

Заявления Нокса вынудили Мэри снова вызвать его к себе. Когда реформатор вошел в ее внутренний двор, королева начала плакать. Вне себя от гнева, она пообещала отомстить ему.

Нокс спокойно ответил, что, когда Мэри разберется в доктринальных ошибках, она перестанет находить его слова обидными.

Королева крикнула: “Какое тебе дело до моего брака? И кто ты такой в этом государстве?” Мэри попыталась унизить Нокса, но на самом деле задала ему очень определенный вопрос! Она сама вынудила его дать ответ.

“Я всего лишь подданный этого государства, родившийся здесь, мадам. И хотя я не являюсь ни графом, ни лордом, ни бароном, Бог сделал меня (этим я могу показаться вам как никогда смиренным) полезным членом этого общества; да, мадам, я считаю своим долгом предупредить заранее о подобных вещах, потому как предвижу, что впоследствии они могут причинить боль; а мои призвание и совесть требуют быть тут полностью открытым”.88

Нокс в очередной раз остался верным своему призванию и своему служению пророка шотландского народа. Реформатор смиренно, но твердо сообщил королеве о том, что в соответствии с доверенным ему Богом служением он продолжит обезоруживать извращенные доктрины и предупреждать о разрушительных пороках, пытающихся ввести в заблуждение его народ.

Ответ Нокса на унизительный вопрос Мэри заставил ее расплакаться. Помощник королевы бросился к ней на помощь, пытаясь хоть как-то утешить. Ноксу же приказали покинуть комнату и дожидаться снаружи.

Прождав больше часа, он получил распоряжение отправляться домой.

Пятая встреча ослабляет позиции Мэри

Месяц за месяцем происходило одно и то же - католики посещали незаконные мессы, а протестанты брали дело в свои руки. Август 1563 года ничем не отличался.

Мэри была в отъезде, и эдинбургские священники решили посетить католическую мессу в Королевском соборе вместо того, чтобы присутствовать на протестантском богослужении Нокса. Группа протестантов, услышавших об этом, ворвалась в собор, вооруженная пистолетами, и схватила священников.

Двадцать два католика были осуждены протестантами.89

Возвратившись и узнав новости, Мэри была ужасно возмущена и приказала судить протестантов, ворвавшихся в Королевский собор. Суд был назначен на октябрь.

Нокс тут же написал обращение ко всем шотландским протестантам, напомнив им, как ранее они вместе боролись за торжество дела Реформации. Он попросил их сделать то же самое - на этот раз в большом количестве собраться в октябре на судебный процесс, где будут судить их братьев.

В своих попытках поймать Нокса в ловушку епископ раздобыл одно из писем реформатора и передал его Мэри. В надежде, что она наконец-таки поймала Нокса, королева возрадовалась и разработала свой план. Вместо того чтобы преследовать протестантов, которые нападали на католиков, она решила принять меры в отношении Нокса на основании измены, выразившейся в призвании королевских подданных выступить против нее без законных на то оснований.

Представ перед судом, Нокс отверг предъявленные ему обвинения в государственной измене. Реформатор выступил с очень сильной речью в свою защиту, причем в жестокости он обвинил не королеву, а католиков. Являясь представителем церкви, Нокс не совершал государственной измены. Он выступал и оперировал фактами с таким красноречием, что даже сама королева пришла в замешательство, поскольку ее наиболее продуманные вопросы на фоне выступления Нокса казались глупыми и неуместными. Мэри совершенно утратила контроль над собой и начала плакать. Суд оправдал Нокса и заявил, что он может возвращаться домой. После чего с реформатора были сняты все обвинения. В довершение всего даже епископ, предоставивший Мэри письмо Нокса, проголосовал с большинством!90

Видя недостойное поведение Мэри, дворяне-протестанты, служившие при королевском дворе, начали отворачиваться от нее. С этого момента правление Мэри, королевы шотландцев, покатилось вниз по наклонной плоскости.

Нокс взял себе жену королевских кровей!

Несмотря на все возникавшие у него проблемы, Нокс, конечно же, находил время и на личную жизнь. 25 марта 1564 года он снова женился. Тем самым он предоставил Мэри еще один повод для возмущения. Она была задета не тем, что Нокс женился, а тем, на ком он женился — на ее дальней родственнице!

Кажется немного странным, что новой жене Нокса, Маргарет Стюарт, было всего лишь семнадцать лет, тогда как ему самому было уже за пятьдесят. Однако в то время подобные браки не были такими уж необычными, хотя Кальвин и запрещал их для протестантских лидеров. Однако Нокс никогда не позволял искусственным правилам этикета или этики мешать ему в исполнении того, что он считал Божьей волей. Его брак не стал исключением; Нокс не скрывал своих отношений с Маргарет. Однажды он подъехал к ее дому на красивом коне, одетый в жилет, украшенный лентами и золотом.91

Несмотря на то, что Маргарет была девушкой королевских кровей, она во многом отличалась от своей родственницы Мэри, королевы Шотландии. Она оказалась верной и любящей женой, помогавшая Ноксу в его служении и подарившая ему трех дочерей.

В 1565 году Мэри, королева Шотландии, изнуренная своей борьбой с протестантами, также вышла замуж. Ее мужем стал легкомысленный и злобный Генри Стюарт (лорд Дарнли), английский католик. Вскоре после этого Мэри потеряла власть.

Активность протестантов в то время была достаточно низкой, и Нокс призвал их к энергичным действиям. Во время поста аморальный образ жизни Мэри стал проявляться наиболее очевидно. Несмотря на то, что Мэри была беременна, она ненавидела своего мужа и находила утешение в объятиях своего итальянского секретаря, Давида Риццио. Дарнли испытывал огромную ревность и однажды вместе с группой протестантов ворвался к Риццио (когда тот был с Мэри) и убил его. Убийцы посадили Мэри под арест в ее же комнате.

Спустя два дня Мэри переманила мужа на свою сторону, и тот помог ей сбежать на лошади в Данбар.

Нокс продолжал молиться так, как он еще никогда не молился. Он знал, что королева вернется, чтобы отомстить протестантам, и просил Бога: “Господи, положи конец моим невзгодам”.92

То, чего боялся Нокс, скоро стало реальностью. Мэри вернулась и привела с собой такую армию, какой у нее еще никогда не было; люди, разгневанные убийством, совершенным протестантами, становились на ее сторону. Нокс уединился в Кайле; ему не давало покоя ослабленное здоровье. Там, он продолжил писать свою “Историю Реформации в Шотландском государстве”, первую и единственную книгу, написанную реформатором в разгар описываемых в ней событий. Нокс начал работу над книгой летом 1559 года и писал ее до самой смерти. Однако опубликована она была лишь в 1644 году.93

В 1566 году ситуация несколько успокоилась, у Нокса появилась возможность спокойно вернуться в Эдинбург, но он не сделал этого. Его здоровье было настолько ослаблено, что в помощь ему был назначен еще один служитель, взявший на себя часть пасторских обязанностей. В 1567 году Нокс получил разрешение вернуться в Англию и увидеть своих сыновей, получавших там образование. Визит Нокса был очень своевременным; в его отсутствие Шотландия, возмущенная аморальностью Мэри, взорвалась.

Шотландия Мэри: логово похоти

Мэри родила сына, ставшего позже Джеймсом I, королем Англии. Во время торжеств по поводу рождения ребенка муж королевы, лорд Дарнли, отсутствовал.

Непостоянная любовь Мэри продолжала искать новый объект своего вожделения, пока не остановилась на графе Бо- туэлле. Они оба достаточно явно нарушили супружескую верность, в то время как жена Ботуэлла находилась дома.

Предполагалось, что Дарнли был болен; когда же он вернулся в Эдинбург, эти предположения стали реальностью. Лицо Дарнли было покрыто гнойными язвами, красноречиво свидетельствовавшими о том, что он был болен сифилисом. Мэри сидела у его кровати и утешала до самого утра. Стоило ей только покинуть его дом, как тот был полностью уничтожен взрывом порохового заряда, а Дарнли после был обнаружен мертвым в саду. Ни у кого из шотландцев не возникало сомнений в совершенном убийстве; их вопросительные взгляды были устремлены в сторону Ботуэлла.

Три месяца спустя Ботуэлл остановил (по предварительной договоренности с Мэри) королевский кортеж. На глазах у всех он похитил королеву, отвез ее в Данбар и инсценировал изнасилование. Конечно же, все это было заранее спланировано. Несмотря на многочисленных свидетелей произошедшего, Ботуэлл и Мэри “вынуждены” были пожениться. Жена Ботуэлла обратилась с протестом к католическому духовенству, надеясь, что таким образом она сможет остановить заключение брака. Граф щедро заплатил священникам за то, чтобы они “обнаружили”, что его жена на самом деле приходится ему кузиной, и таким образом их брак нелегитимен. Несмотря на все препятствия, возникавшие у них на пути, Мэри и Ботуэлл поженились в мае 1567 года. Это была их фатальная ошибка.

Вся шотландская знать была потрясена аморальностью своей королевы и объединилась против нее и Ботуэлла, стремясь арестовать обоих. В июне Мэри сдалась в их руки. Ботуэллу же удалось сбежать на корабле в Норвегию.

Мэри была привезена назад, в Эдинбург, сопровождаемая негодующей толпой, требовавшей ее смерти. На следующий день Мэри, королева Шотландии, была заключена в замке Лохлевен. Шотландское правительство объявило о созыве Совета лордов.94

Обезглавлена!

Арест Мэри совпал с окончанием визита Нокса в Англию; услышав новости, он ринулся в Шотландию, как лев к добыче. Нокс немедленно созвал собрание Генеральной ассамблеи протестантов, которая, однако, собрала лишь небольшое количество участников, поскольку дворянство пребывало в полном замешательстве из-за отвратительных действий Мэри и Ботуэлла. Ассамблея приняла решение о том, что присутствовавшие на ней протестантские служители пройдут по всей Шотландии и соберут всех дворян-протестантов на новое собрание, которое состоится в июле.

Каждый день Нокс сотрясал Шотландию своими проповедями, в которых заявлял, что Мэри должна быть предана смерти за убийство и прелюбодеяние, иначе гнев Божий обрушится на всю страну. Когда шотландские дворяне встретились в июле, их число снова оказалось в меньшинстве. К голосу столь небольшой группы служителей никто не хотел прислушиваться, и правительство постановило не казнить Мэри, но заставить ее отказаться от трона и своего маленького сына.

Нокс считал, что протестанты допустили ошибку, не казнив Мэри. Он знал, что, несмотря на ее заточение, королеву могут освободить.

Действительно, в мае 1568 года Мэри сбежала из Лохлевена и собрала небольшую армию из дворян, желавших сражаться за нее. Услышав об этом, протестанты испугались и объявили пост. Недовольный тем, что его не слушают, Нокс написал обращение к протестантам, в котором заявил, что побег Мэри произошел только потому, что они с милосердием отнеслись к убийце, идолопоклоннице и прелюбодейке. Нокс был убежден, что все возможные бедствия стали бы справедливым наказанием за эту ошибку.

Бедствия, однако, не наступили. Армия Мэри была с легкостью разбита, а сама она бежала в Англию, надеясь укрыться при дворе Елизаветы I. Но та считала Мэри своей соперницей, претендующей на английский трон, и бросила ее в тюрьму, где та вынуждена была провести последующие девятнадцать лет. Позже, все еще находясь в тюрьме, Мэри была обвинена в заговоре с целью убийства Елизаветы. Так и не признав своей вины, Мэри, королева Шотландии, была обезглавлена 8 февраля 1587 года.95

“Лежащий полумертвым в Сент-Эндрюсе”

К концу 1568 года, когда Мэри покинула Шотландию, Нокс сконцентрировал свое внимание на вопросах, связанных с созданием и продвижением в Шотландии протестантской церкви. Нокс почувствовал, что его борьба подошла к концу, написав своему другу, что теперь его “дух спокоен, и есть время поразмышлять о смерти”.96

Осенью того же года у Нокса случился инсульт, временно парализовавший его язык. На протяжении нескольких дней реформатор не мог говорить, что принесло значительное облегчение его врагам. Вокруг распространялись слухи о том, что Нокс больше никогда не сможет проповедовать, а другие говорили, что он и вовсе уже мертв.97 Однако спустя всего лишь несколько дней Нокс снова был за кафедрой, проповедуя с прежним рвением.

Хотя Мэри и сбежала в Англию, Нокс продолжал выступать против нее в своих проповедях. Это вызывало недовольство у многих людей, и на некоторое время Нокс утратил часть своего авторитета. Однажды ночью рядом с домом Нокса прозвучал выстрел, и пуля наверняка бы поразила реформатора, если бы он сидел на своем привычном месте. Друзья, охраняющие дом Нокса, умоляли его покинуть Эдинбург. Он некоторое время сопротивлялся, но в конце концов с явной неохотой перебрался в Сент-Эндрюс.

Однако и там стареющий Нокс не смог обрести такого желаемого спокойствия. Казалось, что весь город был наполнен его врагами и сторонниками сбежавшей королевы Мэри. На протяжении следующих пятнадцати месяцев Нокс беспрестанно спорил с ними, осуждая их идолопоклонство и защищая свои убеждения.

После перенесенного инсульта Нокс был настолько немощным, что при ходьбе ему приходилось, с одной стороны, опираться на руку своего помощника, Ричарда Бэннетайна, а с другой — на трость. Иногда, поддерживаемый Бэннетайном, Нокс спускался во внутренний двор замка, где общался со студентами, увещевая тех придерживаться дела Реформации и продолжать его. По воскресеньям Ноксу помогали подняться за кафедру. Не обращая внимания на свою телесную немощь, за кафедрой Нокс преображался. Один студент писал, что Нокс был настолько решительным и энергичным, что, как иногда казалось, под его напором кафедра разлетится, а сам он просто вылетит из-за нее!98

В то время Нокс впервые начал упоминать о своем возрасте в письмах. В них он смешивал наставления с жалобами на телесную немощь. Свои письма Нокс подписывал так: “Лежащий полумертвым в Сент-Эндрюсе”.99

Несмотря на свое “полумертвое” состояние, Нокс начал борьбу, которая после его смерти оказала значительное влияние на будущее шотландской церкви. Эта борьба касалась вопроса о назначении епископов. Нокс распорядился, чтобы после смерти старых католических священников на их места назначались молодые протестантские епископы. Правила, в установлении которых Нокс принимал участие еще в 1571 году, существуют в Шотландии и по сей день!

Несмотря на слабость Нокса, его голос продолжал греметь!

В 1572 году Нокс был очень болен. Тем не менее он продолжал писать, а его последний опубликованный памфлет “Ответ на письмо иезуита по имени Тайри” пользовался большим успехом. Этот памфлет Нокс написал в постели, будучи способным подняться с нее лишь один раз за всю неделю.

Даже находясь в таком немощном состоянии, Нокс умудрился совершить путешествие из Сент-Эндрюса в Эдинбург. В августе он выступил с проповедью в своем приходе впервые за последние шестнадцать месяцев, однако голос реформатора был настолько слаб, что его никто не мог услышать. Чтобы решить эту проблему, Нокс решил выступать в меньшем помещении. На протяжении двух последующих месяцев Нокс выступал с проповедью каждое воскресенье. Один человек отметил, что, несмотря на то, что голос Нокса с трудом можно было услышать даже в небольшом помещении, он продолжал проповедовать так же горячо и страстно, как и раньше.100

Примерно в это же время берегов Шотландии достигло известие о резне, учиненной против французских протестантов в Варфоломеевскую ночь. В тот самый момент французский посол находился на богослужении в церкви Нокса. Для реформатора это был слишком удобный момент, чтобы им не воспользоваться. Еле слышным голосом Нокс попросил посла передать французскому королю, что он является убийцей, а Божья кара постигнет не только его самого, но также и его потомков.101

В сентябре Нокс ушел с должности пастора Эдинбурга, которую впоследствии занял Джеймс Лоусон, помощник ректора Абердинского университета. В ноябре его рукоположил в эту должность сам Нокс. После окончания богослужения он вышел из своей церкви в последний раз. Прихожане сопровождали Нокса от церкви до самых дверей его дома.

Смерть героя

Два дня спустя на Нокса напал приступ сильнейшего кашля, он окончательно подорвал его и без того ослабленное здоровье. Разум Нокса помутился - в пятницу он встал с кровати и начал одеваться, думая, что наступило воскресенье. В воскресенье же Нокс остался в кровати и отказался от еды, думая, что наступил объявленный им пост. К удивлению близких Ноксу людей, на следующий день его разум прояснился настолько, что реформатор позвал к своей кровати пресвитеров и дьяконов своей церкви и выступил перед ними с длинной проповедью. Прочитав девятый псалом, Нокс вверил их в руки Божьи. Служители покинули комнату Нокса в слезах.

Каждый день жена Нокса, Маргарет, или его помощник, Бэннетайн, читали ему 17-ю главу из Евангелия от Иоанна. Иногда он просил, чтобы ему прочитали проповеди Кальвина; в другое время Нокс был более расположен слушать псалмы. Время от времени реформатор казался настолько невосприимчивым к окружающему, что его спрашивали, слышит ли он. На это Нокс отвечал: “Я слышу и понимаю гораздо лучше”.

Несмотря на немощь, в которой пребывали тело и разум Нокса, его воля была по-прежнему несломлена. Пока Нокс мог говорить, он продолжал осуждать королевскую власть. Также он попросил пригласить гробовщика и заказал для себя гроб.

Иногда во время сна Нокс бормотал себе под нос: “Живи во Христе! Церковь! Господь, положи конец этим беспокойствам!“102

Утром 24 ноября 1572 года Нокс попытался подняться с кровати, но не смог. Он попросил жену прочитать ему несколько отрывков из Библии. Ближе к обеду Нокс попросил ее прочитать 17-ю главу из Евангелия от Иоанна, где, как он сам сказал, он “впервые бросил якорь”. Именно эта глава в молодости укрепила Нокса в его стремлении следовать за Господом.

Поздно вечером люди, собравшиеся у постели Нокса, преклонили колени для молитвы. Сам же реформатор лежал неподвижно. Кто-то спросил: “Сэр, вы слышите молитву?” Нокс ответил: “Я слышу Бога так же, как вы слышите молитвы этих людей, и я благодарю Его за этот чистейший небесный звук”. После этого Нокс неожиданно воскликнул: “Все, свершилось!” - и глубоко вздохнул.

Бэннетайн присел у кровати Нокса и попросил его вспомнить обещания, данные в Новом Завете. Не зная, слышит ли он его, Бэннетайн попросил подать ему знак. Нокс собрал оставшиеся силы и приподнял одну руку - после этого он скончался.103

Перед самой смертью Нокса Шотландию продолжали сотрясать волнения на религиозной почве, однако реформатор испытывал внутренние мир и спокойствие, поскольку, несмотря ни на что, остался верен себе и Богу. Со своей частью шотландской Реформации он прекрасно справился.

Два дня спустя, 26 ноября, Нокс был похоронен во дворе своей церкви в Эдинбурге. На его похоронах присутствовали все шотландские дворяне. Регент Шотландии зачитал эпитафию Нокса, которая гласила: “Здесь лежит тот, кто никому не льстил и никого не боялся”.104

Катализатор пресвитерианства

Не знаю, приходилось ли мне когда-нибудь слышать о человеке, который бы настолько же страстно и твердо держался за Бога, как это делал Джон Нокс. Битва за битвой, удар за ударом, победа за победой, он оставался одним и тем же. Затмевая собой все слабости и недостатки характера, бескомпромиссная позиция Нокса является величайшим вкладом в Божье дело.

Мне кажется печальным, что жизнь и яркое служение Джона Нокса оказались настолько непонятыми. Шотландия (да и весь мир) много чем обязана этому великому лидеру, но, несмотря на это, на месте его могилы теперь находится мощеная автостоянка. Только в двадцатом веке в память Нокса был поставлен памятник; до этого же его работа в Шотландии не была абсолютно ничем увековечена.105

Статуя Нокса

возле кафедрального

собора Св.Джайлза,

Эдинбург Траст “Знамя истины”

Для того чтобы начать Божью работу требуется несколько великих лидеров, Нокс же был одним из главнейших лидеров Реформации. Несмотря на то, что Нокс заложил фундамент современной пресвитерианской веры, я считаю, что он был лишь ее катализатором, а не отцом. На мой взгляд, отцом пресвитерианства стал его наследник, Эндрю Мелвилл (1545-1622). Подобно Ноксу, он также вызвал серьезные волнения в Англии и Шотландии - и даже в чем-то пошел дальше своего предшествен ни ка.

Реформация, пламя которой в Шотландии зажег Джон Нокс, распространила пресвитерианство по всему миру. Ранняя борьба пресвитерианцев оказала влияние на различные части нашего мира, включая Америку. Некоторые историки даже называют Американскую революцию Пресвитерианской революцией. Многие военные и политические лидеры, принимавшие участие в той войне, являлись пресвитерианцами, которые ощущали общую опасность несправедливой диктатуры, впитали в себя эту яростную шотландскую жажду независимости и, несмотря ни на что, сражались за свободу американских колоний.106 Я уверен, что Нокс был бы горд за них.

Тем не менее в истории Нокс остался величайшим борцом за человеческую свободу. Он учил людей сражаться за истину, независимо от национальной принадлежности и позиции правительства. История показала, что “современная демократия основана на том принципе, который Нокс извлек из Исхода и Книги Царств”.107

Когда дело касалось Божьего призыва, Нокс становился человеком, горячо и полностью преданным любимой им церкви, молящимся за успешное продолжение работы

Величайший реформатор

Важно отметить, что Нокс преуспел там, где другие реформаторы терпели неудачу. Он полностью отверг власть Папы Римского, выведя членов церкви из-под власти монархии. Такое произошло лишь в Шотландии.

Нокс отказался признать такие праздники, как Рождество, Пасха и дни рождения, но сделал это лишь потому, что не нашел упоминания о них в Библии. В его жизни Слово Божье являлось непререкаемым авторитетом. Я слышал, как многие люди критиковали некоторые решения и взгляды Нокса; однако именно эти непоколебимые убеждения, сопровождаемые горячими проповедями, и разрушали вековые твердыни и устои. Некоторым людям не суждено быть популярными на этой земле, но благодаря своему служению они обретут огромную популярность на Небесах, рядом с которой померкнет любая земная слава. Мне кажется, что Нокс ужаснулся бы, увидев, что происходит в современных церквах.

Я не сравниваю Нокса с Жаном Кальвином. Хотя Кальвин и являлся наставником шотландского реформатора и оба разделяли общие теологические взгляды, но Нокс был смелее своего учителя, страстно проповедуя, что христиане должны сопротивляться несправедливой власти своих правителей. Кальвин не любил споры и гонения; Нокс же был им рад. Кальвин трудился преимущественно в одном городе; Нокс же охватывал сразу всю страну, что делало его работу значительно шире.

Несмотря на то, что Нокс считался, да и сейчас считается, грубым и норовистым, таковым он был только по отношению к Божьим врагам. Когда дело касалось Божьего призыва, Нокс становился человеком, горячо и полностью преданным любимой им церкви и даже на смертном одре молящимся за успешное продолжение работы. Умирая, Нокс молился:

“Будь милостив, Господи, к Твоей церкви, которую Ты искупил. Даруй мир этим угнетенным людям. Воспитай верных пасторов, которые позаботятся о Твоей церкви. Господь, даруй Твоей церкви верных пасторов, дабы Твое учение сохранялось в чистоте”.108

“Господь, даруй верных пасторов”

Молитва Нокса, произнесенная им на смертном одре, эхом отражается в моем сердце. Наше поколение нуждается в верных пасторах, пророках, апостолах, проповедниках, а также в верных учителях. Мы нуждаемся в мужчинах и женщинах, которые были бы подобны детям Иссахара, - в людях, обладающих духовным познанием, они, будучи ведомыми Святым Духом, знали бы, что должна делать церковь (см.: Паралипоменон 12:32).

Меня несколько беспокоит популярная христианская теория реставрации, поскольку, как мне кажется, она стала применяться не к месту и, более того, люди стали злоупотреблять ею. Некоторые из них даже приходили ко мне, говоря, что сегодня более правильным словом является реставрация, а не реформация. Как я уже говорил ранее в этой же главе, оба слова похожи, но имеют различные значение и сферу применения. Не путайте их.

Кафедра Нокса

Сейчас находится в Национальном музее древностей, Эдинбург

Словарь Уэбстера определяет слово реставрировать (англ. restore), как “возвращать назад что-либо взятое или утерянное; возвращать в изначальную форму или положение, должность; возвращать здоровье, силы”.

Я ничего не имею против реставрации, о которой говорят Небеса; я в нее верю, к ней взываю и, когда меня ведет Святой Дух, способствую ей во время своего служения. Я уверен, что Бог показал нам то, что должно наступить. Но услышав с Небес какое-либо новое слово, мы склонны незамедлительно воплощать его в жизнь, часто при этом злоупотребляя и бросаясь в крайности.

Я считаю, что многие из нас в своей погоне за реставрацией “толкают повозку впереди лошади”. Ее истинное применение оказалось искажено нашим эгоистичным и себялюбивым поколением. Мы существенно ограничили истинную силу реставрации, посчитав, что она является лишь средством, позволяющим нам быстро избавить свою жизнь от грусти и страданий. Очень часто воззвать к реставрации оказывается гораздо легче, чем уничтожить корень того, что реально создает проблемы в нашей жизни.

Словарь Уэбстера определяет слово реформировать, как “делать лучше, прекращая злоупотребления”.

Человеческая природа будет в первую очередь концентрировать свое внимание на посланиях реставрации, которые одобряюще хлопают нас по спине. Однако эти сладкие слова, зачастую произносимые из страха перед человеком, проповедуются людям, которые дружно могут отправиться в ад, если кто- либо подобный Ноксу не опровергнет окружающую их ложь, твердо заявив, что сама по себе религия не может спасти, облегчить или изменить их жизнь.

Гуманизм новой эры вынудил нас проповедовать совершенно иное послание. Если бы Нокс вдруг вернулся на землю, я думаю, что ему трудно было бы понять, чем являются места нашего поклонения — церквами или социальными клубами.

Иисус был нашим первым Учителем реформации. Через Свое служение Он учил нас, как мы должны себя вести, влиять на окружающий нас мир и мыслить. Он посеял в наших сердцах семена реставрации. Однако прежде чем то, чему учил Иисус, могло дать свои всходы в наших сердцах, Он должен был стать реформатором, умереть на кресте, вырвав ключи от ада и смерти из рук сатаны, прекратив подобным образом злоупотребления, и воскреснуть из мертвых, чтобы мы вновь обрели право Божественного наследия.

Иисус выиграл войну, благодаря чему окончательная победа осталась за нами; однако мы также должны не забывать и о том, что атаки на нас будут продолжаться, имея своей целью помешать распространению Евангельской Вести и замедлить наше возрастание в Господе. Это означает, что каждое новое поколение должно пройти через определенную реформацию. Мы можем оказаться последним поколением - никто не знает того времени, когда вернется наш Господь. Так давайте же возвещать Слово Божье, чтобы ни один человек не смог сказать: “А мне никто не говорил”.

Дух реформации является духом истины. Он обладает силой, способной прекратить злоупотребления, происходящие в нашей личной жизни, в наших церквах, а также в жизни нашего народа. Реформация должна наступить прежде, чем мы сможем увидеть силу истинной реставрации. Небеса показали нам то, что должно наступить, однако мы сами должны предпринять шаги, которые приблизят и сделают возможными эти перемены. Мы должны призвать дух истины, чтобы тот поселился в наших домах, церквах, в наших жизнях и в наших народах.

Мы должны попросить Бога дать нам дух реформации, рожденный Святым Духом, и тут же схватить его. После этого он должен быть перенесен в каждую сферу жизни нашего общества, чтобы таким образом была подготовлена почва для небесной реставрации. Среди нас должны быть Божьи мужчины и женщины, которые могли бы правильно понимать то, что говорит им Бог. В свою очередь мы должны исследовать по Слову Божьему, что они говорят (а не только в одной или двух его книгах), а после нести Божью волю окружающим нас людям. Молитесь за них, будьте для людей примером Божьей любви.

Мне хотелось бы закончить эту главу, посвященную Джону Ноксу, одной из его последних молитв, поскольку я верю, что сила его искренних слов по-прежнему разносится по всей земле. Пусть же те, кто имеет уши, услышат:

“Господь, даруй верных пасторов, людей, которые будут проповедовать и наставлять, в удобный и в неудобный момент. Господь, даруй нам людей, которые с радостью выступят с проповедью, даже зная, что за нее они пойдут на костер. Господь, даруй нам людей, которые возненавидят вероломство и ложь в церкви, а также за ее пределами. Господь, даруй Твоей борющейся церкви людей, которые прежде всего будут бояться Тебя”.109

Примечания

1. Douglas Wilson, For Kirk and Covenant: The Stalwart Courage of John Knox (Nashville, Tenn.: Highland Books, Cumberland House Publishing, Inc., 2000): 3.

2. Ibid., Introduction, X.

3. Jasper Ridley, John Knox (Oxford, England: Oxford University Press, 1968): 1-2.

4. Thomas M’Crie, The Life of John Knox (Edinburgh, Scotland: Wm. Blackwood and Sons, 1865): 304.

5. Ibid.

6. Wilson, 11.

7. John Knox, The History of the Reformation in Scotland (Edinburgh, Scotland and Carlisle, Pa.: The Banner of Truth Trust, 2000): 6.

8. Wilson, 13.

9. “John Knox, The Thundering Scot”, Christian History Magazine 14, no. 2, issue 46 (Carol Stream, 111.: Christianity Today, 1995): 2.

10. Ibid., 58.

11. Ibid., 64-65.

12. Ridley, 46.

13. Knox, 66.

14. Ibid., 68-69.

15. Stewart Lamont, The Swordbearer — John Knox and the European Reformation (Kent, England: Hodder and Stoughton Ltd., 1991): 32, 35.

16. Ibid., 36.

17. Ridley, 56.

18. Ibid., 57.

19. M’Crie, 32.

20. Christian History Magazine, 12.

21. Lamont, 44.

22. Ibid., 45.

23. Ibid., 50.

24. Wilson, 39.

25. Ibid., 40.

26. Ibid., 44.

27. Ibid., quoted from Thomas M’Crie, 69.

28. “Mary I”, The World Book Encyclopedia 13, (Chicago, 111. World Book, Inc., 2003): 239.

29. Wilson, 44, quoted from John Knox by Henry Cowan, 135• 136.

30. Lamont, 76.

31. Ridley, 215.

32. Wilson, 47, quoted from John Knox by Henry Cowan, 131.

33. Ridley, 215.

34. Edwin Muir, John Knox: Portrait of a Calvinist (Freeport N.Y.: Books for Libraries Press, 1971): 88-89.

35. Lamont, 59.

36. Christian History Magazine, 3.

37. Ibid.

38. Muir, 94.

39. Christian History Magazine, 38.

40. Muir, 119-120.

41. Ibid., 120.

42. Ibid., 120-121, 157; Ridley, 248.

43. Lamont, 89; Ridley, 248.

44. Muir, 120.

45. Ridley, 247.

46. Wilson, 55.

47. Christian History Magazine, 36.

48. Ridley, 264.

49. Ibid., 268.

50. Muir, 132.

51. Ridley, 270-271.

52. Muir, 132.

53. Ridley, 273.

54. Ibid., 276.

55. Ibid., 277.

56. Muir, 158.

57. Ridley, 290-291.

58. Muir, 170; Wilson, 60, quoted from Thomas McCrie, 49.

59. Muir, 171.

60. Ibid., 172-173.

61. Ibid., 173.

62. Ibid., 173-174.

63. Ibid., 176.

64. Ibid.

65. Ibid., 177.

66. Ibid., 178.

67. Ibid., 179.

68. Ridley, 364.

69. Muir, 207-208.

70. Ibid., 213-214.

71. Ridley, 383.

72. Ibid., 384.

73. Ibid.

74. Knox, 267.

75. Ridley, 390.

76. Wilson, 65.

77. Knox, 269-270.

78. Ibid., 270.

79. Muir, 237.

80. Ridley, 393.

81. Muir, 238.

82. Ibid., 240.

83. Ibid., 241-242.

84. Ibid., 247.

85. Ibid., 247-250.

86. Ridley, 422.

87. Ibid., 425.

88. Ibid., 426.

89. Ibid., 428.

90. Muir, 264-265.

91. Ibid., 268.

92. Ibid., 275.

93. Ridley, 453-454.

94. Ibid., 465.

95. “Mary, Queen of Scots”, The World Book Encyclopedia 13, 239.

96. Muir, 281.

97. Ibid., 284.

98. Ibid., 292-293.

99. Ibid., 293.