Боги и герои Древней Европы [сборник 2010, худож. О. К. Пархаев]

Сон-предсказание

Правили в древней Бургундии три брата-короля — Гу́нтер, Ге́рнот и Ги́зельхер. И была у них любимая сестра Кримхильда. Славилась она необыкновенной красотой. Из самых дальних краев приезжали к ней свататься юные короли, королевичи и могучие воины. Но ни один из них не мог добиться руки прекрасной принцессы. Она была так юна и беззаботна, что вовсе не хотела идти замуж.

Однажды юной Кримхильде приснился странный сон. Привиделось ей, будто в девичьих ее покоях появился сокол. Полюбила принцесса сокола, не расставалась с ним ни на один день. Стал сокол совсем ручным и тоже привязался к ней. Но как-то влетели в окно два диких сокола. Налетели они на сокола принцессы и заклевали его. В слезах проснулась Кримхильда.

Бросилась она к матери своей королеве Уте и поведала о страшном сне.

— Что бы значил этот сон, матушка? — спросила Кримхильда.

Не сразу ответила королева. Молчала она, хмурилась и опускала глаза. Наконец молвила:

— В сне твоем таится роковое предсказание. Сокол этот — твой суженый, благородный витязь. Полюбите вы друг друга, но не долгим будет ваше счастье. Погибнет он от рук злодеев.

— Ах, матушка! — воскликнула Кримхильда. — Лучше я никогда не выйду замуж, чем лишиться своего любимого! Не перенесу я такого горя!

— Не зарекайся, дочь моя, — сказала королева Ута. — Явится твоя судьба в облике прекрасного витязя, и не устоит девичье сердце. Но не кручинься заранее, — добавила мудрая королева, — предайся судьбе своей.

Опечалилась Кримхильда, но недолго грустила она. Закрутилась, завертелась юная красавица принцесса в играх, забавах и развлечениях, среди королевских приемов и пиров, и забылся, выветрился из ее памяти страшный сон.

А тем временем…

Золото нибелунгов

Прослышал о небывалой красоте Кримхильды молодой королевич Нидерландский и славный витязь Зигфрид. Решил он отправиться в Бургундское королевство. В сопровождении двенадцати верных воинов выехал Зигфрид за ворота своего дворца и устремился в далекий путь. На пальце его горело золотое, гибельное кольцо из сокровищ карлика Андвари, но Зигфрид давно забыл о пророчестве двух синичек.

Неблизкая дорога лежала впереди. Преодолевали путники высокие горы, глубокие реки, бурные потоки, дремучие леса. Тучные стада паслись на лугах, и пастухи указывали им ближайшее селение, где можно передохнуть и подкрепиться.

И вот добрались храбрые путники до подножия горы, где зияла черным провалом большая пещера. У входа в пещеру стояли двенадцать великанов. Были это злобные нибелунги, хранители несметных богатств, укрытых в недрах пещеры. А в самой пещере сидел еще и карлик А́льбрих — последний страж клада.

Жарко спорили великаны, желая разделить клад поровну, но каждому казалось, что другой хочет взять больше. Они уже вознесли над головами свои дубовые дубинки, когда увидели подъезжавшего к ним Зигфрида.

— Эй, путник! — крикнул один из нибелунгов. — Ты, я вижу, славный парень. Рассуди нас.

Заглянул Зигфрид в пещеру и глазам своим не поверил. Груды золота и драгоценных камней, оружия и украшений предстали его взору. Такого богатства и на ста подводах не увезти. По справедливости разделил Зигфрид этот клад между великанами — нибелунгами. А себе за труды взял меч. Но оказалось, что меч этот волшебный и зовется Бальмунг. Ни за что не хотели великаны отдавать этот меч и накинулись на Зигфрида, желая его растерзать. Отважно бился Зигфрид. Меч его молнией сверкал над головами великанов, и головы эти одна за другой летели на траву.

И тогда выскочил ему навстречу карлик Альбрих. Увертлив и быстр был этот низкорослый воин. Меч Зигфрида свистел в воздухе, но ни разу даже не задел юркого карлика. И тогда Зигфрид изловчился и схватил Альбриха за длинную седую бороду. В бороде и была сила карлика. Взвыл он и взмолился пощадить его, обещая быть преданным навеки.

Оставил Зигфрид карлика сторожить клад нибелунгов, а сам взял себе только плащ-невидимку и отправился дальше.

Тревожная весть

На рассвете седьмого дня перед Зигфридом и его спутниками раскинулась долина реки Рейн, самой большой и широкой в Бургундии. На высоком берегу стоял великолепный дворец королей Бургундских. Туда и стремился Зигфрид, жаждавший увидеть прекрасную Кримхильду.

Встретил знатных путников родной дядя короля Гунтера, важный Ха́ген. Королевские конюхи взяли усталых коней под уздцы и отвели в конюшню, где уже было насыпано отборное зерно. Отдали гости щиты и копья оруженосцам и ступили в королевский пиршественный зал.

Пылал там огромный камин, в котором горели целые стволы срубленных деревьев. Отблески огня играли на закопченных балках высокого потолка. Длинные дубовые столы были уставлены яствами в серебряных блюдах. Рубиновое вино пенилось в высоких кубках. Громадные пятнистые псы лежали на каменном полу, терпеливо ожидая вкусных подачек. Вдоль стен пылали факелы, освещая зал, и только в дальних углах прятались, сгущаясь, сумеречные тени.

Три брата-короля — Гунтер, Гернот и Гизельхер вышли навстречу Зигфриду и просили его стать почетным гостем их дома. А Хаген, до которого уже долетели вести о славных подвигах Зигфрида, поведал всем собравшимся о двух кладах, добытых витязем, — золоте карлика Андвари, отбитого у дракона, и сокровище великанов-нибелунгов.

— Рады приветствовать столь славного витязя! — промолвил король Гунтер.

Зигфрида и его спутников пригласили за стол. И начался пир. Звучали здравицы и хвалы в честь гостей. Не оставался в долгу и Зигфрид. В ответ он превозносил благородство королей и красоты их чудесной страны.

А с балкона, нависшего над залом и укрытого ковровым занавесом, с любопытством наблюдала за гостем прекрасная Кримхильда. Она с первого взгляда влюбилась в него и с жадностью ловила каждое его слово. А сам Зигфрид в нетерпении ждал, когда же ему представят ту, ради которой он предпринял такое дальнее и опасное путешествие.

И вдруг в самый разгар пира в зал вбежал гонец.

— Идут на нас войной два могучих короля! — запыхавшись, выкрикнул он. — Правитель саксонских земель Людегер и его союзник, датский король Лю́дегаст! И рать у них неисчислимая.

Опечалился Гу́нтер, старший брат королей.

— Нас застали врасплох, — молвил он. — Никогда прежде нашу землю не топтали недруги. Не успеть нам собрать достойной рати. Слишком малый срок.

И тогда поднялся Зигфрид.

— Я ваш гость, — сказал он, — но и друг. Позвольте мне выступить на защиту вашей земли. Неужели у вас не найдется тысячи воинов, готовых сражаться насмерть? А с таким войском не страшны мне и тридцать тысяч врагов.

Битва

И вот уже въезжают на королевский двор витязи в сверкающих шлемах, с алыми щитами и длинными мечами, свисающими до самых шпор. Колышутся копья. Звенят доспехи. Фыркают сытые кони, укрытые защитными кожаными попонами.

Выехал вперед Зигфрид.

— На беду себе бросили нам вызов незваные враги, — сказал он. — Но очень скоро они пожалеют, что начали войну!

И, взметая пыль, понесся вперед воинский отряд, ведомый неустрашимым Зигфридом. Достигли они саксонских рубежей и видят в поле несметное многотысячное войско. Но обилие врагов только радовало воинов Зигфрида. Неудержимо рвались они в бой.

— Вперед! — воззвал к своим витязям Зигфрид. — Ждет нас слава или погибель! Но дорого отдадим мы жизнь свою! За мной, храбрецы!

Сошлись две враждующие армии лицом к лицу, щитом к щиту. Датчане и саксы тучей нависли над отрядом Зигфрида. И уже невозможно было разобрать, где враг, а где друг. Кровавый туман поднялся над полем боя. Вспахали землю копыта коней. Оглушительный звон мечей и треск копий потряс воздух.

В первых рядах бился отважный Зигфрид. Прорубил он широкий коридор в рядах противника и устремился навстречу удалому всаднику в сверкающих золотом доспехах. Был это сам король датский Людегаст. Словно ветер, понеслись кони, сшиблись грудью с разбега, взвились на дыбы и разминулись. Повернули коней всадники и снова помчались друг другу навстречу. Ударил Зигфрид врага копьем, прогнулся щит, искры посыпались, дрогнула земля. Но сломалось копье, и бойцы взялись за мечи. Только не было защиты от волшебного меча Зигфрида. Бальмунг, меч нибелунгов, разил без промаха. Вот уже и сбит с короля датского шлем с конским хвостом, и сам он повержен на землю. Замахнулся Зигмунд, собираясь насмерть поразить врага, и взмолился датский король:

— Пощади, витязь! Готов я отдаться в плен.

Увидев, что пленен их король, отступили и датские воины. За ними повернули назад саксы. С болью видел король саксонский Людегер, как уводили плененного брата его, но уже ничего не мог поделать. Так бесславно для коварных завоевателей окончилась эта жестокая битва.

Но радостная весть о славной победе еще не долетела до бургундской земли. Неотрывно смотрела на дорогу прекрасная Кримхильда. Опасалась она за жизнь своих братьев и тайно тревожилась о том, кто стал ей так дорог и занимал теперь все ее мысли — об отважном Зигфриде.

И вот прискакал с поля боя гонец.

— Скажи, как братья мои и все друзья? — в нетерпении бросилась к нему принцесса.

— Все бились отважно, — ответствовал гонец. — И первым среди нас был Зигфрид Нидерландский, наш благородный гость.

Ясная улыбка осветила лицо Кримхильды. Щедро одарила она гонца за приятную весть. Досталось ему в награду и золото, и богатая одежда.

Забытая клятва

Задолго до прибытия победителей собрался у ворот города народ. Вскоре появилась и славная дружина. Привественными криками встретила их несметная толпа. Усталые, но счастливые въезжали в распахнутые ворота воины. Увы, не все вернулись домой. Их щиты несли печальные воины. Везли в повозках раненых. Многие из уцелевших тоже несли на своих испещренных ударами вражеских копий щитах, помятых латах и шлемах меты прошлой битвы. Впереди дружины ехали король и Зигфрид.

Кримхильда наблюдала за торжественным шествием из окна, не смея появиться в толпе без позволения королевы. Она с восторгом взирала на Зигфрида, и сердце ее замирало от радости.

Гунтер распорядился, чтобы раненых уложили в постели и приставили к ним искусных лекарей, здоровым вынесли вино и мед, и всех воинов наградили. Каждый получил дорогого коня и нарядное платье.

А во дворце уже готовились к праздничным торжествам. Званы были витязи из соседних городов и областей. Всем хватило места за пиршественным столом. А тем, кто не уместился в главном королевском зале, расставили столы во дворе. И недаром. Ведь собралось на праздник не менее пяти тысяч гостей.

На почетное место за столом рядом с королями усадили Зигфрида. И сказал дядя короля, мудрый Хаген:

— Наши слова благодарности впереди. Но хотелось бы, чтобы славного нашего друга и отважного богатыря приветствовали первые красавицы Бургундии.

В сопровождении королевы Уты вошла в зал принцесса Кримхильда. Блистала она не только красотой, но и чудесным, усеянным драгоценными камнями, нарядом. На плечи ее была наброшена дорогая горностаевая накидка. Но все наряды, все золотые украшения затмевало светлое лицо золотоволосой принцессы. Впервые увидел ее Зигфрид и понял, что наяву она еще прекраснее, чем на словах. Король приказал принцессе поцеловать героя. Вся зардевшись, покорно исполнила приказ брата Кримхильда. И вспыхнула в Зигфриде такая любовь, что в единый миг забыл он клятву, данную им когда-то Брунгильде.

И будто услышал его мысли осведомленный обо всем мудрый Хаген. Встал он и принялся рассказывать еще об одном подвиге Зигфрида. Долго повествовал он о том, как освободил Зигфрид от заклятия и пробудил ото сна деву-воительницу Брунгильду. И так расписывал красоту ее Хаген, что загорелся любовью к деве сам король Гунтер.

— Если она так хороша, как ты описываешь, Хаген, — воскликнул король, — то я, во что бы то ни стало, желаю увидеть ее. И пусть благородный Зигфрид поведет меня к горе, окруженной огненным валом!

Смутился Зигфрид, но протестовать не стал. Задумал он ответить просьбой на неуклонное желание короля.

Плащ-невидимка

До острова, на котором был замок Брунгильды, надо было добираться морем. Приказал король готовить к отплытию корабль. Уже на следующий день широкая ладья с трепещущим алым парусом стояла у берега Рейна. Хищная голова дракона на изогнутой шее, вырезанная на носу ладьи, устремляла свой взгляд в сторону моря. Словно в нетерпении, подрагивала ладья на прибрежном прибое.

— Ты знаешь дорогу к острову, — сказал король Зигфриду, — быть тебе и кормчим.

Согласился витязь, но прежде, чем отправиться в путь, попросил выслушать его.

— Служить тебе я всегда рад, и ты в этом убедился, — начал Зигфрид. — И впредь верной службой отплачу, если согласишься отдать мне в жены сестру твою Кримхильду.

Ни минуты не думал король.

— Клянусь исполнить твою просьбу, — беспечно воскликнул он, — если ты поможешь мне добыть деву-воительницу! Вернемся в Бургундию и сыграем сразу две свадьбы. Я женюсь на Брунгильде, а ты воссоединишься навеки с моей прекрасной сестрой.

С тем и отплыли они, и понесли речные волны ладью к морю. Двенадцать дней неслась ладья, разрезая воду и вспенивая ее веслами. И на исходе двенадцатого дня возникла перед путниками гора, выраставшая прямо из моря. Отблеск неприступного огненного вала, окружавшего ее вершину, окрашивал розовым светом низко бегущие облака. А над кольцом огня высились башни великолепного дворца.

Причалил корабль к острову. Сели на коней Зигфрид и Гунтер и понеслись вверх по крутой, вьющейся по горе каменистой дороге. Хрипели лошади, позвякивали бубенцы на поводьях, молчали всадники. И вот они уже на вершине. Опаляющим жаром пышет огненный вал. И, будто в ответ, пылает красным золотом заколдованное кольцо нибелунгов на пальце Зигфрида.

— Как же нам проникнуть внутрь? — растерялся Гунтер.

Помнил Зигфрид, что только его не спалит, пощадит огонь, пропустит к Брунгильде.

— Я пойду, — сказал он.

Накинул Зигфрид плащ-невидимку и тут же стал прозрачной тенью. Невредимой проскользнула тень сквозь огонь. Неузнанным явился перед Брунгильдой Зигфрид в плаще-невидимке. Колыхалась перед девой серая тень, и только кольцо нибелунгов горело на пальце Зигфрида.

— Идем со мной! — глухим голосом промолвила тень.

Не узнала Брунгильда в прозрачной тени своего избавителя Зигфрида, но послушно последовала за ним. Он крепко ухватил деву за пояс, обвитый вокруг ее талии, и через мгновение она оказалась перед королем Бургундским Гунтером. Тень отступила в сторону, растворилась в дымном мареве. Только златотканый пояс случайно расстегнулся и остался в руке невидимого Зигфрида. Знал бы витязь, что бедой обернется для него этот пояс!

Преклонил колено перед Брунгильдой король.

— Прекрасная дева! — молвил он. — Ты явилась ко мне из огня. И огнем воспылало мое сердце. Будь моей женой!

— Мужем мне будет тот, кто освободил меня от заклятия, — сказала Брунгильда. Она огляделась, но никого, кроме Гунтера, не увидела. — Так, значит, это был ты?

Промолчал король, а Брунгильде ничего не оставалось, как протянуть ему руку. Она была согласна!

Вскочил на коня король. Впереди него в седле сидела вызволенная из заточения дева. Тень Зигфрида следовала за ними. Даже на корабле Зигфрид не снимал плаща-невидимки, чтобы не раскрылся обман. И они благополучно достигли Бургундии.

Две свадьбы

Весть о приближении королевской ладьи быстро разнеслась по городу. Вышли встречать Гунтера и его невесту королева-мать Ута и Кримхильда. Была вынута из ларцов самая богатая одежда. Шелковые платья их были оторочены шкурками горностая, соболиный мех, сжимавший запястья широких рукавов, искрился на солнце. Цветные пояса обтягивали тонкие талии. Следом за королевой и ее дочерью вели на поводу белоснежных коней разряженные слуги.

Когда вдали показался алый парус, сели на коней Ута и Кримхильда и поскакали к берегу Рейна. Вспенивали воду весла гребцов. Алой птицей витал над ними надутый ветром парус. На носу корабля стояли король с Брунгильдой. Зигфрид, так и не снявший до поры до времени плащ-невидимку, тенью колебался позади них. И только золотое кольцо, будто висящее в воздухе, изредка вспыхивало в лучах солнца. Король, обуянный любовью к деве-воительнице, всю дорогу к дому даже и не вспоминал о нем.

Отвели Брунгильду в отведенные ей покои. А Гунтер, обняв мать и сестру, поспешил начать важный разговор.

— Дорогая сестра, — обратился он к прекрасной Кримхильде, — хочу немедля исполнить я клятву, данную Зигфриду. — Тут он оглянулся, ища глазами благородного витязя. — Но где же ты, Зигфрид?

Зигфрид скинул плащ-невидимку и предстал перед ними. Покраснела Кримхильда и опустила глаза. А король взял его за руку и подвел к принцессе.

— Вот твой жених и будущий муж, — сказал он. — Такова моя воля.

Яркий румянец заиграл на щеках Кримхильды. Улыбнулась она и чуть слышно промолвила:

— С радостью покоряюсь, брат мой.

И тут все увидели, что оба они, и Зигфрид, и принцесса, давно уже любят друг друга.

Начали готовиться к двум свадьбам сразу. Король женился на Брунгильде, а Зигфрид соединялся узами с Кримхильдой. Не прошло и недели, как начали съезжаться в королевский дворец знатные гости. И снова пиршественный зал не смог вместить всех прибывших. И вновь были выставлены во дворе ломившиеся от заморских яств длинные столы.

Зигфрид опрометчиво подарил невесте добытый им златотканый пояс, и она немедленно опоясалась им. И когда Брунгильда, сидевшая во главе стола с королем, увидела этот пояс, глаза ее загорелись местью. Поняла дева-воительница, кто вывел ее из огненного кольца, кто коварно нарушил клятву, данную прежде. Но ничего не сказала Брунгильда. А Зигфрид, упоенный любовью, и вовсе ничего не замечал.

Лишь кольцо нибелунгов на пальце его вдруг померкло, и зловещие красные огоньки пробежали по золотому ободку.

Паутина мести

Ни на миг не забывала Брунгильда о том оскорблении, какое нанес ей Зигфрид. Гневалась она, видя, какая любовь и согласие царят между ним и Кримхильдой. Нет, не бывать им счастливыми!

И начала неукротимая дева-воительница исподволь плести паутину мести. Однажды она явилась к своему мужу, королю Гунтеру, вся в слезах.

— Мой государь, — сказала она, — должна я признаться тебе в том, что замыслил Зигфрид. Когда-то он пробудил меня от вечного сна, сняв заклятие богов. Расставаясь, дал он клятву быть моим мужем. И теперь предложил мне бежать и укрыться в его Нидерландских владениях.

— Как?! — вскричал ужаленный ревностью король. — Он задумал меня обесчестить? Но могу ли я тебе верить?

Усмехнулась Брунгильда.

— Спроси этого благородного витязя, откуда у него пояс, подаренный им Кримхильде, — коротко бросила она и удалилась.

Недолго думая, Гунтер велел призвать к себе Зигфрида. И тот, прямо глядя в глаза королю, спокойно ответил:

— Это пояс Брунгильды. Я добыл его, вызволяя ее для тебя, король, из огненного кольца. И считаю своим трофеем.

Смирил свой гнев Гунтер и через силу улыбнулся витязю. Но теперь он уже, как и Брунгильда, загорелся мыслью о мести. В тот же день Гунтер открылся своему дяде и преданному слуге Хагену и попросил у него совета.

Задумался мудрый Хаген.

— Силен безмерно Зигфрид, — проговорил он. — И сотня бойцов не справится с ним в открытом бою. Но коли нанес он вам оскорбление, то стал и моим врагом. Не силой, так хитростью победим мы его.

— Хорошо, — согласился король. — Но не медли, ибо вскоре он уедет в свои края. Тогда придется идти войной на Нидерландское королевство.

— Все будет исполнено завтра же, — поклонился Хаген. — Я так слажу дело, что никто и не догадается о нашем тайном сговоре.

С этим словами он удалился. Тем же вечером он объявил, что король собирается устроить оленью охоту в ближайшем лесу. Пригласил он участвовать в королевской забаве и Зигфрида.

Роковая охота

Накануне ночью приснился Кримхильде сон. И был он таким необычным и тревожным, что стала она умолять Зигфрида не ездить на охоту.

— Снилось мне, — рыдая, говорила Кримхильда, — что за тобою гнались по лугу два страшных, клыкастых кабана. А клыки у них были острыми и длинными, словно кинжалы. И вдруг зеленая трава стала красной, как кровь.

— Не волнуйся, — отвечал Зигфрид. — Целым и невредимым вернусь я. Разве есть здесь кто-нибудь, таящий на меня злобу?

А Хаген тем временем готовился к охоте. Нагрузили большой обоз самыми изысканными яствами — вином, хлебом, мясом, рыбой. Оседлали коней ездовые и ловчие. Вертелись у ног коней своры охотничьих псов. Шумная кавалькада наездников выехала с королевского двора. Вскоре достигли они опушки дремучего леса и разбили на траве охотничий стан.

— Пусть каждый выберет себе уголок леса и будет охотиться в одиночку, — предложил Хаген. — А потом мы сравним, кто из охотников удачливее, кто из них добыл больше дичи.

На том и порешили.

Узкой лесной тропой отправился Зигфрид в самую глубину леса, где дичь водилась обильная. Спокойно ехал он через густой бор, позвякивая шпорами. На боку поблескивал медный охотничий рог с золотой насечкой. Руку оттягивало тяжелое копье. Через плечо был надет тугой лук. За спиной прилажен был колчан, набитый стрелами с широкими кинжальными наконечниками. Свободно развевался широкий синий плащ, накинутый на угольно-черный шелковый кафтан.

Началась охота. В недавно еще тихой, молчаливой чаще стояли шум, собачий лай, рев и визг подстреленных зверей, конский топот, смех и крики. Зигфрид сразил стрелой лося, копьем достал зубра, погнался за матерым, клыкастым вепрем. Конь его мелькал среди столетних дубов, пересекал поляны. Наконец, настиг Зифрид зверя, натянул тетиву лука. Просвистела стрела и впилась в рыжий бок зверя.

И в тот же момент раздался свист другой стрелы, пущенной из засады. Попала предательская стрела в цель, вонзилась она в спину Зигфрида. Кровью окрасился черный шелковый кафтан. Покачнулся витязь и медленно сполз с седла.

— Дело сделано, — прошептал Хаген, пятясь в тень дерева.

А Зигфрид пытался подняться, но силы оставили его. Алой стала зеленая трава. Померкло солнце, скрытое набежавшей тучей. Заснул непобедимый герой вечным сном.

И вдруг раздался протяжный звон. Рассыпалось в прах гибельное кольцо нибелунгов. Послушное страшному заклинанию, сослужило оно свою последнюю, роковую службу. Сверкнули в воздухе, рассыпались искрами и кровавыми каплями упали в траву мельчайшие частицы красного золота.

Так заканчивается эта удивительная легенда о любви и верности.