Боги в изгнании

2. Достижение

Широкая в плечах и бедрах сильная женщина разминала парализованные мышцы Кари, бесцеремонно поворачивала ее на чьей-то постели, трясла, давила до боли, вызывавшей стоны баянны, и, отыскав таким образом новый очаг поражения, энергично убирала его, восстанавливая подвижность мышц. Кари покорилась чужим рукам, только старалась не встречаться с глазами женщины, заметив в них презрительную иронию. В первый момент баянна не поняла этого красноречивого осуждения и даже рассердилась: за что? Получила такой удар, а ее еще осуждают! Но постепенно до Кари доходил весь ужасающий смысл происходящего: ведь она привезла в Габар кселенза, да еще Верховного, как оказалось, и влюбилась в него внушенной любовью. Но и этого ей было мало, казнила Кари себя, вспоминая унизительно легкомысленный меск и свою беспомощность, рабскую робость в момент, когда могла мановением мысли остановить его, рвавшегося к глайдеру. И даже взлетевшего на глайдере могла настичь и швырнуть на скалы, но не сделала ничего. И за все это было теперь стыдно, так что больше не открывала глаз, боясь встречи со взглядом женщины. В комнатку заглянули, и кто-то спросил деликатно:

· Может, нужна помощь?

· Скажи, что сейчас придем, - ответила женщина и махнула рукой, приказывая закрыть дверь. Добавила, уже обращаясь к Кари: - Не терпится им, видишь ли… Тебе легче стало?

· Отпустило, - пошевелилась Кари и вдруг захлебнулась, закашлялась, ошеломленная громадной пригоршней мокрого снега, опущенного на ее лицо.

Стряхнула снежную кашицу с лица и увидела, как женщина зачерпнула откуда-то снизу новую пригоршню снега и собралась бросить его на обнаженную грудь больной. Кари попыталась увернуться, но только беспомощно дергалась в сильных руках женщины, размашисто растиравшей ее холодным и противно мокрым снегом. Пискнула:

· Не надо. Хватит.

· Надо! Я врач. Звать меня Дава, - представилась женщина.

Она насухо вытерла Кари, одела в теплый, ворсистый изнутри костюм, и по мере того, как проделывала все это, взгляд ее теплел и на лице появилась улыбка с оттенком любопытства, а потом даже некоторой гордости - вероятно, за результаты своей работы. - Вот ты и красавица опять. Пошли.

· Нет, - запротестовала Кари. Необходимость куда-то идти, а действовать против Ворха, вызвала протест. - Я не могу… Я должна его прежде увидеть.

· Ворха?! - насторожилась Дава. - Как ты его найдешь?

· Это не проблема, - присела Кари на край постели, и взгляд ее устремился в пространство.

· Ты что задумала? - вцепилась ей в плечи Дава и тряхнула, привод = в чувство. - Тебя ждут наши. Тадоль-па и все… Это не твой секрет, чтобы рисковать им. Ты наше оружие, слышишь! Наше!…

· Я понимаю. Но я ненадолго. Только посмотрю на него и… вернусь сюда

· Предстанешь перед ним такой вот, - скривилась Дава, утрирование изображая перекошенное лицо Кари, и, когда та кинулась к зеркалу, спросила: -

Это он так изуродовал тебя за любовь? И влюбил, конечно, гипнотером?! Знаешь как они это делают?

· Знаю, - выдохнула Кари, теряя силы. Искать Ворха, конечно же, было бессмысленно. О чем говорить? Что выяснять, когда все ясно.

· Пойдем. Ждут.

· Но я… - Кари обеспокоенно уставилась на Даву.

· Твоей красоты хватит на сотню женщин. Идем…

Они прошли в узкое, длинное помещение, заполненное народом. По экранам, составлявшим мерцающие ряды, Кари узнала диспетчерскую, в которой была вчера. Где-то впереди, за спинами плотно стоящих, а далее-сидящих рабов, слышался тихий и такой близкий голос Тадоль-па. Кари надо было пройти к нему, но спины, тесно прижавшиеся друг к другу, не отреагировали на ее толчки.

- Дайте пройти, - развернув две спины, как створки дверей, Дава шепнула следующим: - Расступись, Кари идет.

Расступиться было невозможно, разве лишь склонить головы. Это позволило Кари увидеть согнутую фигуру Тадоль-па, обратившего взор на вход, где послышался говор; он увидел Кари, обрадованно замахал ей, чтобы скорее пробиралась к нему. Кари ткнулась раз-другой и, поняв тщетность своих попыток, поднялась над головами, полетела к Тадоль-па, вызывая суеверный ужас и немое оцепенение рабов. Опустившись возле Тадоль-па, она обхватила его руками, повисла на нем и зарыдала, не в силах сдержать и колыхнувшуюся в душе нежность к самому близкому существу, и радость от сознания, что все трудное осталось позади, и непонятное отчаяние от предчувствия, что с этого момента все в ее жизни приобретает другой смысл. Она рыдала. Ронял слезы и Тадоль-па, безуспешно пытавшийся успокоить Кари. Сумрачно притихли рабы.

· Это истерика, - сказала Дава, пробившаяся к Минтарлу.-У нее полнейшее истощение энергетического поля. В таком состоянии она, вам ничего не скажет.

· Она уже все сказала своим полетом, - заметил Минтарл и распорядился: - Уведи ее.

Дава подошла к Кари, приложила к ее затылку руку и сама передернулась от волной прокатившегося по ее телу напряжения. Подхватила мгновенно уснувшую Кари на руки, как ребенка, и, успокаивающе кивнув Тадоль-па, мол, делается все как надо, унесла ее через запасной вход под восторженный шепот.

Кари спала. Такого сладкого сна у нее не было, наверное, за всю жизнь. Это был первый сон на свободе, когда не надо вставать в предписанный час, а потом весь день спешить, ловчить, изощряться - производить тысячи дел под ментальным контролем, подстегиванием психопарализатора и вечным страхом лишения тела или жизни. А тут она в блаженстве просыпалась, оглядывала чистенькую и до глухоты тихую комнату с вечно сидящей в каком-то странном, опутанном проводами кресле Давой, улыбалась ей и опять уплывала в сон, как в тихую, ласковую реку.

Вскоре паузы между сном увеличились, и Кари могла уже переговариваться с Давой.

· Ты меня лечишь?

· Лечу.

Меня никогда не лечили так… Расскажи, что ты делаешь.

- В общем-то ничего особенного, - улыбнулась Дава, поднимаясь со своего необычного кресла. Она подошла к Кари, отодвинула присоединенные к ее телу провода и присела на край кровати. Рассказывая, водила рукой над Кари, не дотрагиваясь до покрывала, но та чувствовала, как за рукой Давы прокатывалась по ее телу какая-то волна. - Все живые существа имеют кроме кровеносной, лимфатической и нервной системы еще и энергетическую систему.

· Я это знаю.

· Тогда тебе просто будет объяснить. Каждое существо имеет свой энергетический каркас. И каждый орган имеет свое энергетическое поле, в строгих границах которого он функционирует. Как только уменьшился энергетический накал, назовем его так, хотя это слово, видимо, неточное, тут же энергетическое поле уменьшается, становится меньше физических объемов органа, и он, лишенный энергетической защиты и подпитки, начинает истощаться.

Почему уменьшается накал?

- Иногда пи простой причине, когда перекрыт энергетический канал, вроде бы перекручен, как шланг, спазмами мышц. Так произошло с тобой там, кивнула Дава, вспоминая о схватке во Дворце Габара.

· А как ты лечишь?

· Руками, - показала Дава широкие крепкие ладони и поднесла к груди

Кари правую, а затем левую руку, вызвав заметно разные ощущения. Усмехнулась добродушно. - Правой рукой отдаю энергию, левой - отнимаю. Такое их свойство. Когда заболевает какой-нибудь орган, он забирает недостающую ему энергию у соседнего, связанного с ним одним каналом. А я руками выравниваю биополе, убираю лишнее напряжение, добавляю недостающее.

Дава рассказывала о принципах работы концентратора биоэнергии, изготовленного по ее чертежам, сыпала медицинскими и технологическими терминами, говорила вдохновенно, явно гордясь своим детищем, но Кари с трудом удерживала в глазах интерес, изо всех сил боролась с наваливающимся на нее сном. И засыпала…

А когда проснулась в очередной раз, Давы в комнате не было. Свет горел ночной, чуть-чуть рисовавший контуры мебели и всевозможных медицинских приборов. По тому, как много их было в небольшой комнате, Кари догадалась, что все это время находилась в исследовательской лаборатории Давы. Ментальный взгляд за стену убедил ее в этом предположении -она увидела перестроенную в больничные палаты штольню и множество кселян в ней, спящих при таком же тусклом ночном свете. Взгляд глубже, через породу, позволил Кари рассмотреть действующие выработки, где не прекращалась добыча руды. Непонятные механизмы, управляемые инжерами, вламывались в гору, удлиняя штреки, а подсобники-скуды перекидывали породу в грузовые капсулы, закрывали их накрепко верхней полусферой, откатывали в зияющее жерло трубопровода и тут же получали новую капсулу, раскрывавшуюся, как пасть, для приема руды.

Смотреть, преодолевая сопротивление горы, оказалось занятием трудным, и Кари стала думать о себе, о Ворхе… Все в ней опять тоскующе заныло. Ей захотелось побыть с ним, и Кари размечталась о том, как он вернется, чтобы украсть ее и выведать секреты. Ведь он видел ее летящий и захочет узнать, как это делается. Научиться преобразованию энергии в своем биополе, не зная работ Тадоль-па и не побывав на экл-Т-троне, Ворх не сможет никогда. Значит, приедет за ней, увезет с собой. Конечно, его именитые, богатые родственники не потерпят ее в семье. Кто она такая? Кто ее родители? Где они?

Но как Кари ни копалась в памяти, вспоминая себя в детские годы, так и не вспомнила никого из окружающих ее кселян, в ком можно было бы увидеть мать или отца. Вспомнилась лишь мягкая клетушка, в которой она ползала на четвереньках. Почти такими же пустыми были воспоминания отрочества и юности. Мелькали типовые, стандартно меблированные комнаты и какие-то стертые, похожие друг на друга лица детей, которых постоянно сортировали, куда-то отсаживали, формировали в группы непонятного тогда назначения, увозили. Еще не осознавая того чудовищного преступления, которое творили над ее жизнью, Кари инстинктивно противостояла усилиям кселензов сделать из нее послушную рабыню. И была она такой не одна, в чем убедил ее однажды эпизод, до сих пор сохранившийся в глубинах памяти…

В комнату для занятий вошла новая группа прибывших учениц. Стандартные платья, раз и навсегда установленные Предписанием прически и, казалось, одинаково равнодушные выражения лиц. Но вдруг одна из девочек класса бросилась к прибывшим и обняла одну из них, радостно затормошила:

- Виолонна! Я - Гайрана, помнишь?! Тахмирский детский питомник!

Виолонна как бы просыпалась, сбрасывая с себя равнодушие, потом,

наверное, настороженность и, наконец, восторженно всплеснув ресницами над загоревшимися глазами, прижалась к Гайране. Больше они ничего не говорили, а только плакали. Ученицы тоже зашмыгали носами: каждая понимала, что встретились дети, воспитывавшиеся до учебы вместе. У девочек не было родителей, они не знали родственных чувств, но что-то, еще не выраженное словами, пробуждалось в их душах, вызывая потребность вот так же, как две их подруги, обнимать близких людей и без стеснения плакать.

Вспыхнул экран, и, прежде чем появилось лицо воспитателя, послышался его голос:

- Обе в воспитательскую. Быстро! Бегом!!!

Виолонна и Гайрана не сдвинулись с места. Воспитатель, появившийся на экране, закричал:

· Я приказал бегом в воспитательскую! А теперь пойдете в карцер и на отработки. Марш! На пять суток!

· Все равно развезут, - остановила Виолонна Гайрану, когда та вжала голову в плечи и подалась к двери. - Кого встречала из наших?

· Никого. Ты - первая.

· И я - никого. Ах, зачем ты показала, что узнала меня? Мы были бы вдвоем.

· Срочно наряд надзирателей в седьмой класс баянн, - распорядился воспитатель.

Кари и сейчас, много лет спустя, не могла понять, что толкнуло ее на тот безумный поступок. Как разогнувшаяся ветка, она метнулась к двери, закрыла ее и ножкой стула, подхваченного на ходу, что было силы грохнула по блоку запора. Выведенная из строя автоматика наглухо заклинила дверь.

· Это… это… - вытаращил глаза воспитатель, не находя слов, но тут же исчез с экрана, и его место заняло изображение перекошенного от гнева лица

Предводителя колледжа. Кселенз рявкнул:

· Бунт?! Захотелось к скудам?! В шахты?! Прекра…

Глухо разорвался экран видео, со звоном осыпав осколки, - это кто-то швырнул в него вычислитель. Еще одна девочка - всегда тихая и покорная - к удивлению Кари, допрыгнула до телекамеры и, выдернув ее из крепления, оборвала провода, грохнула об пол. И тут, как по команде, все воспитанницы повскакивали с мест, стали выковыривать из столов и стен аппараты подслушивания, крушить мебель, наполняя учебную комнату протестующими криками. Когда раздался стук в дверь, по команде Кари воспитанницы подтащили к двери столы и завалили ее так, что надзирателям пришлось хорошо поработать, прежде чем они ворвались в учебную комнату. Девчонки сбились вокруг Виолонны и Гайраны.

- Запомним друг друга на всю жизнь, - кричала Кари, когда ее оторвали от подруг и поволокли в карцер…

Так Кари впервые узнала, что означает это страшное для кселензов слово «бунт», и сейчас, вспоминая прошлое, почувствовала удовлетворение от того, что бороться начала с детства. Их учебную группу, конечно же, расформировали, и Кари больше никогда не встречала своих соучениц, но всюду, куда бы она потом ни попадала, старалась сеять сомнения в правильности Нового Порядка, подготовить какую-нибудь общую вспышку протеста.

Кари секли, зондировали, сажали в карцер. И не избежать бы ей участи носителя Баука, не будь у нее больших способностей к наукам. Она не уставала их совершенствовать, училась везде, всегда, всему, понимая, что в борьбе с обленившимися кселензами больше всего будет нужен ее мозг. За год до окончания специализированного физико-энергетического колледжа научной систерии, куда она была направлена за предъявленные шесть новых способов доказательства теоремы Ситурка, Кари дала теоретическое обоснование необычного электромагнитного эффекта. Ее работой заинтересовался Тадоль-па и добился перевода Кари к нему в лабораторию. Конечно же, она быстро была понята Тадоль-па и приспособлена им для более важного, чем наука, дела - подготовки восстания против кселензов…

И вот стала самой могущественной женщиной Кселены, усмехнулась Кари, рассматривая пальцы ног, высунутые из-под одеяла. «А что, интересно, он делает сейчас?» - подумала Кари о Ворхе. Если у нас раннее утро, то у них там вечер.

Воссозданный образ Ворха позволил ей телепатически настроиться на него и даже уловить обрывки каких-то мыслей Верховного, но гора противилась, не давала возможности воспринимать их, создавала помехи. Кари почувствовала усталость, тошноту и поторопилась расслабиться, поскорее убежать в спасительный сон.

Проснулась она от разговора, доносившегося из соседней комнаты, узнала голос Давы и Тадоль-па. Обрадовалась: пришел, наконец! И обиделась: а почему не приходил так долго? Поднялась с постели и почувствовала необыкновенную легкость во всем теле и звонкую чистоту, какая бывает, может, в раннем детстве. Конечно же, тут не обошлось без Давы, поняла Кари, отсоединяя от ноги проводок энергетической подпитки. Возле кровати нашла одежду и косметические принадлежности, появившиеся здесь впервые, - значит, пришло время общаться с кселянами. Разглядывая себя в зеркале, Кари опять вспомнила Ворха, но тут же пересилила себя, отметив, что, видимо, как ни старалась Дава избавить ее от любви гипнозом, но ничего-то не получилось. И от этого признания ей стало грустно и сладостно.

Кари вышла к Тадоль-па спокойная и сдержанная. Поприветствовала и хотела чинно сесть за столик, но Тадоль-па торопливо поднялся с кресла, обнял Кари.

· Что с головой? Почему повязка? - спросила Кари.

· Пришлось пожертвовать биокристаллом, чтобы уйти от диктата. Как твое здоровье?

· Прекрасно.

· Сейчас, - заметила Дава, занимаясь приготовлением завтрака. - А было предельное энергетическое и нервное истощение.

· Рассказывай, что там, - потребовал Тадоль-па, усаживаясь поудобнее в кресле. - Как все открылось? Все-все говори.

Кари покосилась в сторону Давы и с недоумением посмотрела на Тадоль-па: разве можно при посторонних?

· Говори, - кивнул он и, видя, что Кари медлит, заговорил сам: - Когда не будет тайн, не будет и преимуществ у одних кселян перед другими. С древнейших времен ученые отдавали народу свои открытия - огонь, колесо, пар, атом… Для того мы и существуем.

· Но это… оружие.

· Пока. А после победы станет обычным средством нашего существования.

Говори.

· Извини, Дава, - повернулась к ней Кари. Дава стояла в дальнем конце комнаты с подносом в руках, тесно уставленным брикетами завтрака и посудой, и сосредоточенно смотрела на поднос. В первое мгновение Кари показалось, что врачу неловко поднять глаза после выраженного ей недоверия, но тут же поняла, что ошиблась. Дава развела в стороны руки, а поднос остался висеть в воздухе, затем качнулся раз-другой и поплыл к Кари.

· Получилось, - захохотала Дава, хлопнула в ладони, закружилась и совершенно счастливая свалилась в кресло у столика, поглядела на Кари хитро и торжествующе. - А силенок много берет! Ух, как есть хочу. Не наемся теперь.

Вот почему ты выдохлась, понятно?!

· Вот и решение проблемы, - улыбался довольный Тадоль-па. Он помог растерявшейся Кари поставить на стол поднос и принялся раскрывать кюветы с едой, подкладывая их Даве. - Как ты это сделала?

· Точнее - решилась. Все боялась: разведу руки, а поднос грохнется, оставлю вас без завтрака. А потом думаю: и пусть останется без еды за такие слова.

· Я не хотела обидеть тебя, - сказала Кари.

· А Ворх… сможет ли Ворх проделать такое? - задумался Тадоль-па. Вопрошающе глянул на Кари. - Он ведь тоже видел твою левитацию.

· Левитация-еще не все…

· А что еще?

· Нуль- транспортировка… Там, в стене экл-Т-трона, скелет…

· Скелет? - переспросил Тадоль-па, заметно волнуясь. Он теоретически обосновал возможность нуль-транспортировки, телекинеза, левитации, а вот в практическое претворение своих трудов верил и не верил, ждал подтверждения и боялся, что их у него не будет.

Кари сняла с бионика защитный блокатор и мысленно воспроизвела картину торчащего из бетонной стены скелета. Походило, что половина его каким-то фантастическим образом была мгновенно забетонирована, а другая часть выступала горельефом. Дава сосредоточенно обдумывала увиденное; Тадоль-па жалостливо улыбнулся и, разведя руки, напомнил, что лишен мысленного контакта, который, как теперь стало ясно, не только зло, но и большое благо.

- Извини, Тадоль-па, - сказала Кари и вновь заблокировала бионик. -Скелет мог оказаться в стене двумя путями. Первый: если бы его залили бетоном, как железную арматуру. Второй…-

Кари огляделась, отыскивая, чем бы воспользоваться для показа, озорно глянула на задумчиво жующую Даву, потом опустила глаза на столик. Раздался хлопок - столик исчез, а сверху на них посыпался весь тот завтрак, который только что громоздился на подносе, грохнулся и сам поднос.

Онемела с раскрытым ртом Дава; неестественно улыбался и Тадоль-па, озирая валявшуюся в ногах кучу продуктов.

- А где… он?

Кари подняла взгляд к потолку. Там стоял столик, наполовину утопив в бетоне потолка ажурные ножки.

- Это нуль-транспортировка, - сказала Кари.

Тадоль- па поднялся с кресла и заходил по комнате. Схватился за то место на голове, где был бионик, и вопросительно посмотрел на Даву: можно ли что-нибудь сделать?

· В принципе возможно, - сказала Дава, но тон, каким она произнесла слова, не внушал уверенности.

· Ты был прав, Тадоль-па, - заговорила Кари, восприняв его жест п своему. - Бионик, вживлявшийся кселянам, был придуман не для шпионажа мыслями. Он - составная часть целого. Пылевое кольцо вокруг Кселены и эк

Т- трона на ее полюсах сгущают энергетическое поле, а бионик позволяет на пользоваться им. Если настроиться определенным образом, вызвать вибрации тела, его атомов, то одним усилием мысли мы сможем летать по воздуху, в одно мгновение переноситься в любую точку Кселены. И это нетрудно делать. Все просто, как вдох. Важно сделать его первый раз, а потом дыши всю жизнь, не задумываясь о механике. Поднимись, Дава, я покажу…

· А может, не надо… сейчас? - оглянулась Дава на Тадоль-па.

· Нет, сейчас! - сказала Кари, потупив взор. - И скорее. Я все-таки люблю его… А у тебя быстро получится.