Боги в изгнании (Художник В. Шершнев)

5. Всемогущие

Исчезновение Кари-без прощания и объяснений — оскорбило Ворха. Только долго переживать не пришлось — в дверь стучали. Робко, но все же настойчиво кто-то пытался привлечь его внимание. Ворх вспомнил про блокатор на бионике, снял его и услышал гомон встревоженной охраны.

«Что случилось?» — спросил он растерянно. Беспокоить Верховного, да еще таким способом, было верхом бестактности!

«Верховный, тебя вызывают в Гильорт», — ответил полковник его охраны Барри-Баук.

«Ночью?»

«Давно день, Верховный».

«Передай — одеваюсь. Что там произошло?» — спросил Ворх и замер в ожидании желаемого: неужели свершилось?

«Зовут на суд».

«Кого судить?»

«Тебя, Верховный. Дабер ввел в столицу соединения фаронов. Мы окружены».

«Понял», — сказал Ворх. Он настроился на Барри-Баука и глазами его носителя увидел часть комнаты, где двое охранников обрабатывали кровоточащую рану на плече третьего. Узкая конфигурация раны говорила, что нанесена она режущим лучом. Вот до чего дошло, отметил Ворх и приказал: «Жди команду».

Ворх одевался и, накинув на бионик блокатор, обдумывал происшедшее. Если Дабер в столице, значит, выполнил то, что должен был сделать в Габаре. Он умен, иначе бы не вернулся драться за власть, которую может потерять раньше, чем ощутит. И значит, Кари жива. Все произошло, пока она была здесь, — теперь помечется над руинами и вернется. Нас будет двое против тьмы. Двое любящих… Это уже сила. Тогда в бой, пока я для них слаб и ничтожен.

Он открыл окно, переждал первый порыв ветра, рванувшегося в его апартаменты, а потом, тихо скользнув за подоконник, поплыл, как рыба, вниз к голубому Дворцу Гильорта.

Радиальный зал, где проходили собрания Гильорта, был полупустым. Наметанным взглядом Ворх определил, что сегодня здесь собрались в основном сторонники Дабера из тех, кто остался еще незамененным. Сам Дабер — крупный мужчина с квадратной головой и красивыми дерзкими глазами-стоял уже на трибунном возвышении Предводителей Гильорта, расположенном в центре зала, и говорил ментально, сопровождая слова непроизвольным дерганием головы. Видимо, был очень увлечен, если не замечал этого смешного дергания. Увидев соперника, Дабер замолчал, чем и подтвердил догадку Ворха, что должен был умереть на пути к Гильорту. Измерив Дабера презрительным взглядом, Ворх поднялся по ступеням к трону Линга. Предводитель Верховного Гильорта, издали смотревший на Ворха с предостерегающей тоской в глазах, удивился, когда тот смело зашагал наверх, и ревниво заерзал, когда рука Ворха успокаивающе легла на кулачок Линга, придавив его к подлокотнику. Такое восхождение к трону и столь вольное обращение с Предводителем Верховного Гильорта было вызывающе дерзким, что заставило онеметь и Верховных, сидевших в радиальных рядах, и экс-Предводителей Гильорта, теснившихся вокруг трона. Каждый подумал, что, должно быть, произошло нечто настолько важное, что сейчас не до церемониала, и потому все выжидающе взирали на Ворха при общем молчании.

«Да; произошло страшное преступление, — заговорил Ворх, уличающе глядя на Дабера. — Билярг окружен фаронами и атакован. На меня покушались. Этот вызов сюда на суд тоже акт произвола Верховного предводителя фаронов. И сейчас все собравшиеся здесь должны будут, в соответствии с великими законами Нового Порядка, определить степень его преступления и вынести приговор».

«Теперь вы убедились, что он сумасшедший? — сказал вдруг Дабер очень спокойно и даже с нотками искреннего сочувствия. — Если не сумасшедший, то предатель. Из-за любви к какой-то потаскушке он решил дать низшим равные с нами права. Триста лет мы держим их в страхе, заставляя работать. А теперь они бросили стачки и вышли на улицы… любить! Да, Верховные, любить! Потому что Ворх заменил страх на любовь к нам. Их теперь нельзя ничем заставить работать: они не могут представить, что любимый ими фарон станет сечь их парализатором. Все улицы городов заполняются праздноболтающимися рабами. Рабы славят нас, жрут, пьют, а я не могу к ним придраться, потому что все тихо и чинно. Вот почему я ввел фаронов в город и блокировал Билярг. Ворх сошел с ума, придумал бога, возвел себя в сан наместника его и вон, — кивнул Дабер, — даже стал выше Предводителя Верховного Гильорта…»

Глаза их встретились — Дабер смеялся. Ворх как бы взвесил нанесенный удар и, отдав должное изобретательности врага, с почтением кивнул: прекрасно!

«Сойди вниз, божок, — иронично бросил Ворху экс-Предводитель Баук-Кубтарм и, ткнув пальцем в радиальные ряды Верховных, добавил: — Туда! Пока не решим твою судьбу».

«Мою судьбу здесь уже никто и никогда не будет решать!» — сказал Ворх. Кулачок под его рукой беспокойно дернулся, и Линг шепнул: «Спокойнее. Не зли их».

«Это почему же не будет? — с издевкой рассмеялся Баук-Кубтарм, и носитель его, украшенный знаками отличия и орденами, поднялся с кресла и картинно опустил руки на бедра. — Может, тебя твой бог защитит? Так мы его не боимся, мы сами боги. Вот я уже живу триста семьдесят лет и еще буду жить, сколько…»

Раздался звук лопнувшей под давлением консервной банки, и брызги вязкой жидкости обдали сидевших на трибунном возвышении и тех, кто располагался в ближних рядах. Что произошло, стало понятным, когда грохнулся на пол носитель Баук-Кубтарма, с головы которого сползал сплющенный Баук.

«Кто еще сомневается?» — спросил Ворх, озирая насмешливым взглядом присмиревших экс-Предводителей и растерявшихся, вопрошающе поглядывающих то на Ворха, то на Дабера Верховных, все еще не понявших, к кому надо примкнуть.

«Ты не имеешь права! Ты пользуешься силами экл-Т… — продолжить Дабер не смог, вдруг стал задыхаться, синеть. — Отпусти… Я, я… не буду…»

«Разве тебя кто-нибудь держит?» — обратил Ворх невинный взгляд к Верховным.

«Да- а… О-ха… оха… а… — хватал Дабер ртом воздух и скрюченными пальцами водил возле горла, стараясь отодрать что-то невидимое, мешающее ему дышать. — Прости, Во-рх, Ворх!» — крикнул, наконец, Дабер и с беспомощной ненавистью зыркнул на победившего врага.

Но Ворха не устраивала эта вырванная капитуляция.

«Теперь расскажи Гильорту, как ты посягал на мою жизнь-жизнь Верховного кселенза! Как плел заговоры, брал взятки и сам подкупал недостойных. Поведай, как дошел до того, чтобы ввести в столицу соединения фаронов и осадить Билярг — основу основ всей нашей системы. Рассказывай, Дабер. Ты же собрал нас на суд, так не молчи».

Дабер рванулся из невидимых тисков, но сил хватило только слабенько шевельнуться. Появилась боль в животе и, усиливаясь, поползла вверх, рождая желание завопить, но он, лишенный дыхания, не мог позволить себе и этого. Оставалось только одно — торопливо говорить, чтобы поскорее избавиться от боли…

С Верховным предводителем фаронов было покончено за несколько минут, а физическое существование Дабера больше не волновало Ворха.

Габар проснулся. Жилые штольни, прогулочные залы и переходы наполнились толпами рабов. Они ликовали. Обнимаясь, сливаясь в единую массу, переполняемую нежностью и взаимной любовью, воспринятыми от Кари, мужчины и женщины праздновали свое возрождение к новой жизни, к новой эволюции в образе всемогущих богов. Как салют победе, тут и там раздавались хлопки от исчезновения кселян и возгласы безудержной радости, когда исчезнувшие возвращались вновь, помолодевшие, красивые.

— Пойдем к Кари! Все к Кари! — раздался призыв и гулом побежал по штольням. — Кари!.. К Кари!.. К Тадоль-па!..

Кари и Тадоль-па стояли в прогулочной штольне на небольшом столике, чтобы возвышаться над протекающей мимо людской массой, и, улыбаясь, приветствовали кселян взмахами рук. Оба были счастливы, как могут быть счастливы родители, впервые взявшие на руки долгожданного ребенка. А родившихся было много. Они шли и шли нескончаемой чередой, вскидывая вверх руки с кольцом единения, бросали взгляды, полные любви и преданности.

— Смотрите, а он плачет, — переговаривались в проплывающих рядах.

— Все будет прекрасно, Тадоль-па!

— Кари, Кари! Я вылечилась, — кричала молодая женщина, в которой Кари с трудом узнала ту колченогую старуху, собиравшую с нее дымные шары скаракосты на меске. Тянул к Кари руки паренек, тоже запомнившийся с меска.

— Кари, у меня руки! Руки!..

Она сжала их — крепкие, горячие ладони, наполненные жизнью. Это также был миг ее торжества, вливающийся в поток переживаемого блаженства.

Прошествовав мимо Кари и Тадоль-па, бывшие каторжане попадали в распоряжение Ригцина и его помощников. От них каждый получал карточку предписаний дальнейших действий. И теперь уже не рабы, а всемогущие боги, вобравшие в себя все достижения цивилизации, перенявшие опыт трезвого Тадоль-па и пылкую влюбленность в жизнь Кари, они расходились, чтобы изучить задание, а запомнив предписание, тут же исчезали из Габара, известив об этом хлопком ворвавшегося в пустоту воздуха.

А потом наступил момент, когда в Габаре вновь стало тихо. Ушли к «Разумнику» Ригцин с помощниками.

Кари и Тадоль-па, все еще держась друг возле друга, с утомленными от улыбок лицами тоже пошли из прогулочной штольни. Шагали по дорожке из оставленных при исчезновении кселян одежд и карточек предписаний, которая привела Кари и ученого в оранжерейную штольню — любимое место отдыха, куда каторжане приходили раньше как на свидание с жизнью. У многих здесь были любимые растения, о чем говорили сейчас те же карточки, аккуратно пристроенные между веточек или просто воткнутые в почву возле ствола. Кари взяла одну и, прочитав, вскинула удивленный взгляд на Тадоль-па: «Смотри».

Неизвестному исполнителю поручалось освободить их систерию. Кари и Тадоль-па читали и вновь перечитывали указания, как надо вывести из строя станцию надзора за мыслями, уничтожить запасы оружия и силами поднятых на борьбу рабов разоружить фаронов, обеспечить сохранность научного центра по изучению экл-Т-трона.

— Но он же там ничего не знает, — сказала Кари, глянув на Тадоль-па просительно, — можно, пойду я?

— Как и все. И, как все, разберется на месте. А этот даже в выигрышном положении. Он знает о систерии все, что знаем мы.

Кари кивнула, потупив голову. Да, знает. Многое из тога, что хотелось бы ей никогда не знать и не помнить. Столько циничных унижений и мерзостных обид, слез и отчаяния! И все же ей хотелось бы вернуться туда.

В диспетчерской у «Разумника» собрался повстанческий Сбор. Здесь были те, кто получил посвящение, и те, кто обеспечивал охрану Габара. Сжимая лучеметы, обвешанный сумками с запасами батарей, грязные и обтрепанные, изнуренные голодом и бессонницей, с наскоро сделанными наклейками на раны, они были живым воплощением тех жертв, которые пришлось принести для обеспечения перерождения новых боевиков, молодых и сильных, наполненных радостью обновления и ощущением своего особого могущества. Те и другие с пристрастием рассматривали друг друга, новички расспрашивали о погибших друзьях, побывавшие в сражениях передавали опыт боев, который должен пригодиться там…

— Они хотели нас взорвать, — доложил Минтарл, увидев Тадоль-па и Кари. — Под снегом прокрались к древним копям.

Кари встрепенулась, готовая действовать, но Минтарл с улыбкой отрицательно мотнул головой.

— Теперь у нас вон сколько богов, — кивнул он на боевиков, готовых выполнить приказ. — Бомбы у них изъяли, оставив пустые контейнеры. И пусть лезут дальше, чтобы не замерзнуть в бездействии. Осаждавших Габар фаронов разоружили и направили на заводы, чтобы заменили эксплуатируемые касты. Пусть поработают, если хотят жить. Словом, все идет по плану м можно перемещаться в столицу.

— А как там? — спросил Тадоль-па.

— Празднуют. Линг переходит в Вечные.

На большом экране «Разумника» изображалось праздничное шествие экс-Предводителей и Верховных кселензов из Дворца Гильорта на столичную площадь. Гремела музыка, пестрели, светились, переливались красочные транспаранты с призывами крепить единство правящей касты, утверждать всюду и во всем Новый Порядок. Горожане и гости столицы, рядами выстроенные вдоль пути следования кортежа, восторженно глазели на самые знаменитые лица Кселены и исторгали радостные проявления верноподданнических чувств.

Торжественный голос диктора, вкраплявшийся в показ, перечислял свершения бывших Предводителей Гильорта и заслуги нынешних Верховных кселензов. Был сделан легкий поклон и в сторону низших каст, любезно предоставивших Предводителям свои тела, чтобы те могли по достоинству насладиться плодами своих трудов, получить заслуженные почести благодарного им народа. И, как бы в подтверждение истинности этих слов, тысячи рук вскинулись вверх в кастовом приветствии.

За Верховными кселензами на площадь вошли, сопровождаемые такими же неистовыми криками восхищенных участников торжеств, полки Бауков-ветеранов. Прекрасно вооруженные и экипированные в мундиры времени установления Нового Порядка, они солдатской выправкой своих носителей демонстрировали мощь и дисциплину.

Кари ждала появления на экране Ворха. И он предстал скоро, глядя задумчиво-скорбными глазами. Такое внимание одной персоне как бы подсказывало зрителям, за кем надо следить.

— А где же Дабер? Я не видел Дабера, — сказал Минтарл и оглянулся, ожидая, что кто-нибудь ответит на его вопрос. Но Дабера никто не разглядел в рядах Верховных. Это было непонятно.

Раздались звуки, требующие всеобщего внимания, гул толпы смолк, и в сопровождении эскорта высших чинов фаронов на площадь вывезли катафалк с телом Линга. Выше головы покойного на голубой подушечке сверкал Баук; его золотые ножки-усики мелко вздрагивали, как бы от нетерпения получить тело носителя. Появился и он — будущий носитель. Из рядов фаронов вытолкнули полуобнаженного мужчину, чтобы каждый мог оценить красоту его тела, и повели к катафалку. Наступила торжественная минута. Весь мир замер, готовясь увидеть воскрешение к новой жизни Предводителя Гильорта.

— Право отдать свое тело Предводителю Верховного Гильорта заслужил скуд металлургических заводов южного континента Аз, — со сладким почтением в голосе говорил диктор.

— Но это же… — всматривался в экран и не верил своим глазам Минтарл. Оглянулся на задвигавшихся товарищей.

— Эйлев!.. — произнесла Кари.

И все заговорили, зашумели:

— Как он попался? И жив…

— Он должен был погибнуть.

— Значит, попался уже на юге, когда снял фальшивый Баук.

— Чтобы надеть настоящий.

— Надо спасти его. Это же просто.

Взоры всех невольно сошлись на Кари: что думает она? А Кари уже расслабленно смотрела сквозь экран в бесконечность и глазами Ворха увидела площадь, переместила ментальный взор за толпы людей, отыскивая удобное место для фокусировки.

— Удобный момент для появления в столице, — объяснила она свои действия притронувшемуся к ней Тадоль-па. — Да и пора.

— Пора! — согласился ученый. Он посмотрел на избранников, повскакивавших из-за столиков, на вытянувшихся боевиков и, подбадривающе тряхнув головой, прощаясь, плотно придвинулся к Кари.

Раздался хлопок-Кари и Тадоль-па исчезли… Один за другим стали исчезать из зала другие командиры и боевики, составлявшие особый ударный отряд по захвату Гильорта. Оставались обтрепанные и немощные, те, кто уже взваливал на себя трудную судьбу защищать Габар.

Последним собирался исчезнуть бывший дежурный диспетчер Ойлен. Он медлил, сочувствующе глядя на остающихся.

— Я бы взял, но еще не могу, как Кари, — объяснил он, встретившись с вопросительным взглядом Минтарла.

— Спеши, мальчик, — сказал ему Минтарл. И, охватив взглядом оставшихся, как бы от их имени добавил: — Мы для того и страдали, чтобы летали вы лучиком. Вам будет тоже нелегко.

Исчез и Ойлен…

А на экране тем временем продолжался помпезный показ воскрешения экс-Предводителя. Под елейные слова диктора, распространявшегося о том, как всю жизнь готовился этот скуд быть носителем Баука великого кселенза, чтобы просветить свой убогий мозг его выдающимся сознанием, Эйлев пошатывающейся походкой подошел к катафалку и, склонившись над подушечкой, коснулся теменем Баука Линга.

— На нем уже сидит Баук, — заметил Ригцин. — Иначе бы Эйлев раздавил его.

Эйлев распрямился с Бауком на голове и воздел руки к небу, вызвав восторженный рев зрителей. Под этот гул экс-Предводители Гильорта облачили носителя своего собрата в пурпурный плащ, выказывали другие знаки внимания. И никто не заметил появления над столицей фигурок кселян, которые быстро уплывали из зоны видимости.

Чудо произошло на глазах собравшихся на площади и было хорошо увидено с экранов, наверное, всем населением Кселены: носитель Баука Линга, одетый в пурпурный плащ и потому приметный, этот раб-носитель вдруг… полетел. Взвился над площадью и с плавным ускорением унесся в небо, скрылся за проплывающим облачком. Онемевшие на миг толпы кселян взревели: кого-то это пугало как предвестие более страшных событий, о которых теперь день и ночь говорили расплодившиеся проповедники; кого-то радовало как подтверждение слов других проповедников о силе новой всепланетной религии.

— Он… вознесся! Взят в космос! — зазвенел голос диктора. Захлебываясь от восторга, он выбрасывал в мир весь запас приготовленных слов о деяниях бывшего Предводителя Верховного Гильорта, пока не запнулся от пришедшей на ум кощунственной мысли, что вознесся раб с Бауком, а не… Если бы Линг, то не потребовался бы его носитель. И диктор замолчал, предоставив миру длительную паузу для самостоятельного обдумывания произошедшего.

Единственный из всех собравшихся на площади, истинный смысл случившегося понял Ворх.

«Всем в Гильорт, — крикнул он ошарашенно переглядывающимся Верховным. И по пути к моторсу приказал подскочившему Бишону, сменившему Дабера: — Прикажешь фаронам уничтожать всех летающих. Они вышли из Габара… Действуй. А я подниму касту».

«Сделаю все, наш бог!»

Как пощечина, ожгли Ворха эти не к месту сказанные слова, и тоска разлилась в душе, пока он смотрел в бездумно выпученные глаза своего бывшего Первого пособника, готового выполнить любой его приказ, не прибавляя и грамма собственной сообразительности. Можно ли с такими противостоять Кари и наверняка тысячам других, ею подготовленных? Ворх рванул дверцу моторса и приказал сидевшему за рулем фарону: «В Гильорт. Быстро!».

Моторс взревел и помчался на толпу, раскалывая ее; за ним в образовавшемся проходе катились, предупреждающе завывая сиренами, другие машины с Верховными.

Не такого восшествия за главный пульт электронного мозга Гильорта ждал Ворх. Пришлось суровым взглядом прогнать охрану, попытавшуюся было показать знание своих прав, одному подняться на трибунный помост и сесть в кресло за пульт управления Кселеной. Перед Ворхом на повышающихся уровнях вогнутого пространства зала стояли пульты отраслевых Верховных. Вбегали Верховные кселензы, рассаживались по своим местам и с преданным вниманием во взорах следили за Ворхом, дожидаясь разъяснений.

«Скобу Предводителя, да быстрее!» — крикнул Ворх экс-Предводителям, сохранившим чинную медлительность при подъеме на трибунный помост.

«А что случилось?»

«То, что больше не существует тайны экл-Т-трона. Ею овладели рабы! И они теперь здесь, в столице».

«И в Троите, — добавил кто-то. — Захватили порт и все корабли».

Ворх сменил, наконец, свою головную скобу на скобу Предводителя Гильорта, позволявшую входить в прямой контакт с электронным мозгом, и повел с ним диалог, подключая при надобности нужных ему Верховных:

«Систерии севера, Ле-Траву. Срочно взорвать экл-Т-трон!»

На Ворха уставились изумленные Верховные. Такого поворота не ожидал никто.

«Непонятно, что ли! — зыркнул на них Ворх, нетерпеливо тыча в кнопку вызова на связь. — Экл-Т-трон служит им, а не нам. Успеем взорвать — выживем».

На экране появилось перепуганное лицо Ле-Трава, Увидев, что он вышел на связь с Гильортом, Ле-Трав торопливо затараторил:

— Ворх, восстали рабы. Разбили станцию надзора за мыслями. Мы…

— Не теряй головы! — оборвал его Ворх, впившись взглядом в трясущегося Ле-Трава.

— Но их много. Они… разгоняют охрану.

У тебя тоже полки фаронов.

— Их блокировали, разоружают…

— Вооружай кселензов. Всех в бой!

Взорвали арсенал…

— Возьмешь фаронов из-под Габара. Приказ тебе отдан, получишь от машины. Выполняй любой ценой. Любой, Ле-Трав. Ты все поймешь, действуй!

— Но их там… разоружили. Загнали в заводы под купола, а рабов отправляют на континет к вам.

— Действуй, как можешь! Действуй, не жди! — крикнул Ворх, чтобы скрыть появившуюся предательскую вибрацию в голосе. Отключив Ле-Трава, тут же вывел на прямую связь Верховного транспорта.

«Взорвать трансконтинентальный тоннель».

«Захвачен…»

На экране перед Ворхам поплыли строки вариантов осуществления приказа, предложенные электронным мозгом, но все они были неисполнимыми в столь короткое время, которое требовалось. К тому же на экране высвечивалась другая, более угрожающая надпись: «Не работают станции надзора за мыслями». Ворх включил Холифана, сменившего его за пультом Верховного:

«Что там случилось? Срочно отремонтировать и брать под диктат всех подозрительных».

«Станции уничтожены… — сказал Холифан и согнулся за пультом так, что виднелись только его перепуганные глаза. — Они захватили Билярг…»

До слуха Ворха донеслись хлопки разрывов электронных гранат — положение оказалось гибельным.

«Где фароны? Где вчерашние полки, осаждавшие Билярг?»

«Они бросают оружие».

«Трусы!»

«Нет… Там что-то такое.,» — не смог объяснить Холифан и мысленно показал отбивавшихся фаронов, над головами которых вдруг повисла электронная бомба. При виде ее фароны цепенели или, побросав оружие, истово молили о пощаде.

Разговаривая с Верховными, Ворх дал машине задание определить наибыстрейший вариант уничтожения экл-Т-трона, и она, кажется, нашла его.

«Космонавтика! — переключился он на следующего Верховного. — Срочно поднять ракеты. И направляй их на экл-Т-трон. Пока не развалишь его».

«Космодромы захвачены».

«Отбить!»

«Но…»

«Что еще?»

Ответом было молчание. Ворх поднял голову и увидел, как в зал Гильорта вбегали низшие, а некоторые появились под потолком из ничего и мягко парили над перепуганными Верховными кселензами. В руках ворвавшихся было оружие. Мгновения хватило Ворху оценить обстановку. Он бросился на пол, под защиту пульта, от губительного луча, и натянувшиеся провода, соединившие с электронной машиной его скобу Предводителя Гильорта, сорвали ее с головы. Спасать ее было некогда — приближался топот ног, и Ворх на корточках скользнул за дверь, ведущую в машинный зал.

Выбрался в хозяйственную часть дворца, где громоздились грузовые моторсы, глайдеры, тут и там валялись брошенные ящики. Обслуживающих дворец скудов не было, и только в караульной у ворот Ворх нашел взвод перепуганных фаронов.

— Офицеры! Почему не в бою? Отсиживаетесь, предатели? — наорал он на вытянувшегося перед ним с трясущимися губами полковника. — Собрать всех. Через машинный зал нападем и прикончим их в зале Гильорта. Быстрее!

Не проявлявший прыти полковник показал Ворху лучемет, ствол которого непонятным способом был загнут назад и, следовательно, направлял смертоносный луч на каждого, кто вооружится им. Такие же погнутые, искореженные лучеметы и парализаторы с раздавленными рукоятками-батареями молча показали и другие фароны.

Ворх побежал из помещения. Но куда?… Перед ним возвышался Билярг — его крепость и оплот могущества правящей касты. Сколько раз он туда возвращался отсидеться, набраться сил, чтобы вновь и вновь продолжать свое устремленное вверх шествие. Но сейчас видел и понимал все явственнее: возврата туда не было, так как не было прежнего Билярга — не мельтешили вокруг разноцветные флайеры, не сновали озабоченные кселензы, а на боку поднебесного великана висели на тросах и беспомощно скрипели на ветру антенны для мысленного надзора, некогда устрашавшие мир.

Улицы и площади города заполнялись народом. Было много баянн, инжеров, скудов. Они смеялись, кричали что-то восторженное, тут и там пели и плясали, проявляли каждый на свой лад бьющую из них радость. Среди низших Ворх видел кселензов, выделявшихся одеждой и глупым смущением оттого, что не знают, как себя вести на чужом застолье. Он даже узнал одного — тонколицый мужчина с ребенком на плече стоял на перекрестке и добровольно направлял группы, двигавшиеся к Дворцу Гильорта, где должны были, как понял Ворх, собраться прибывающие в город низшие.

— Сказочник! И ты с ними? — окликнул он Биза, смерив презрительные взглядом.

Сидевший на плече отца Гулик прижался к голове Биза и испуганно зашептал:

— Папа, кто это?

Виз посмотрел на Ворха с выражением полного безразличия и, отвернув от него сына, сказал, успокаивая:

— Никто.

Это безразличное «никто» ожгло Ворха, как пощечина. Он взмыл вверх, пронесся над толпами, стекавшимися по улицам к Дворцу. Скорее к Каролл-дому! Там Бауки! Много! Хотят вечности — пусть завоюют ее, как тогда… Засыпать ими рабов, и посмотрим, кто здесь властелин!

Каролл- дом встретил Ворха оскалом трещин по вздутым от внутренних взрывов стенам, черной слепотой выбитых окон и струившихся из них прядей дыма. Поздно!.. Что же теперь делать? — размышлял Ворх, зависнув в воздухе над площадью, заполняемой прибывающим со всех сторон народом. Заметил, что его увидели, показывали на него пальцами. Могут навести и лучемет, вспомнил он свое распоряжение фаронам сбивать всех летающих. Значит, больше нет их — вооруженных фаронов… Он не помнил, какими тайными переходами и хитроумными спусками добрался до бункера с вечно светящейся кнопкой на пульте. Увидел ее — фиолетовую, интенсивного свечения, и такие же фиолетовые пальцы свои, приближавшиеся к прикрывающему кнопку прозрачному защитному колпаку. Хотя от кого же защищать ее, несущую начало разрушения? Может, поставлен специально, чтобы, добираясь до нее, успеть подумать, а надо ли доходить до такой крайности?… Надо! Проверим, что там по ту сторону смерти… Нет, не проверишь… Почему же?… Ах, да — убью все!.. Всех!! И даже Бога!!! Вот и проверим, есть ли ты, всезнающий и всемогущий, если уничтожит тебя «Никто».

Ворх открыл нехитрый запор и сбросил с кнопки предохранительный колпак, но сразу утопить ее не хватало решимости. Он только потрогал ее, гладкую и неожиданно холодную, и тут же посмеялся над своей медлительностью…,

Кнопка не поддалась нажиму пальца. Удивленный этим, он оглянулся и увидел Кари, ее глаза, осветившие его сознание как вспышкой света. Стало до невозможного жалко своей несостоявшейся любви и всей жизни…

«Мы будем счастливы!»

«Без власти?!.. Нет!»

«Да, да!» — порывисто шагнула она к нему и вскинула руки для объятий.

Ворх воспользовался ее доверчивостью, замкнул Кари в энергетическое поле, как проделал это с Дабером, и давил, лишая воздуха и сил, так необходимых для противоборства.

«Подумай… Там дети… Кселена погибнет…»

Кнопка ушла вниз, и что-то там сработало с резким щелчком, но взрыва не последовало мгновенье, другое, третье… Ментальным взглядом Ворх прошел за стену, оказавшуюся легкой перегородкой из пластика, и увидел продолжение уходящего вниз тоннеля, по стене которого был проложен кабель. Большая его часть была порвана, разъята на валявшиеся по полу куски, а в стене торчал, погрузив в камень ноги и руку носитель Баука Линга, унесенный в небо.

— Эйлев, — поплыла к нему Кари, выдавив стену. Обняла его, приподняла обессиленно свесившуюся голову. — Как же ты!..

«Поспешил… Я успел, Кари! Успел… А там дальше завал, он ничего не сможет. Ты уходи скорее, здесь радиация».

«Я спасу тебя, Эйлев. Только не теряй сознание, слышишь. Все время представляй себя каким ты хочешь быть».

«Любимым…»

И вдруг Кари заметила краем глаза какое-то движение под ногами — кусок порванного кабеля, как живой, распрямлялся, продвигаясь к месту обрыва под сосредоточенно-напряженным взглядом Ворха.

«Какая мерзость!» — презрительно сверкнули ее глаза, и тут же Ворх вплющился в стену, растекся по ней красным пятном. Спохватилась: «Как же я?…» И как эхо услышала: «Не жалко! Скорее спасти Эйлева…»

Приподняв свесившуюся голову Эйлева, она сфокусировалась на вылет в небо и ждала от него маленькой помощи — помнить себя:

«Эйлев, ты слышишь меня?… Слышишь?!..»

И к своему ужасу поняла, что проклятый кселенз опять отнял у нее Эйлева, и теперь уже навсегда.

·