Богиня на цепи

ГЛАВА 6. Лечение

– Феос всемогущий, – прошептал Гидеон, рассматривая истерзанное тело девушки. Он уже привык относиться к людям, как к расходному материалу. Но умершую было немного жаль. Она была очаровательной.

Властелин не смог сдержать себя, а убирать, как обычно, первому помощнику.

Гидеон всеми силами старался привести имидж правителя в порядок. И предпочитал принять удар на себя, нежели допустить гибель людей.

Вот уже целый год Феос Рибелиус никого не убивал просто так. Не считая, конечно преступников и доноров. Но убийство мальчиков было необходимым злом. И каждый раз, очищая верхний зал огнем, Гидеон напоминал себе об этом.

Контроль над магией требовал постоянного ограничения эмоций. Но не для Феоса. Властелин обладал демоническим нравом. Взрываясь по любому, даже самому глупому поводу.

Первый помощник не оставлял следов этих вспышек. Углубления в стенах и искромсанный по краям стол говорили о том, что Феос был очень – очень недоволен смертью девушки. Гидеон отцепил наручники, стянул перчатки, положил руки на холодные, хрупкие плечи мертвого тела и приготовился выжечь все помещение до сияющей черноты.

В этот момент девушка дернула головой и открыла глаза.

***

Рибелиус погрузился в транс, сидя в центре пентаграммы. Вокруг него растекалась магия, потоки пронзали тело и уносили с собой.

Сейчас, соединившись с миром, он мог услышать любого из своих подданных, видеть их глазами, слышать их мысли. Это была абсолютная власть. Словно птица, парил он от одного разума к другому, ловя всплески негодования, безумия или радости.

Властелин поморщился, увидев, как гибнет стадо единорогов, застигнутое обвалом. Помянул тролля, забитого деревенскими крестьянами. Полюбовался, как пират Моргулис пытается не утопить свой корабль в водах Тусского моря. Задержался на горожанах, забивающих какого-то неудачника камнями. Припугнул соседского мага – самоучку, роющего подкоп под грани. Зря старается – там глубина семьдесят метров. Ну, да пятнистый пупыророг ему в помощь.

Дикий крик Гидеона заставил сбиться с ритма заклинания и впустую растратить бесценные капли энергии.

«Она ЖИВАЯ!» – ментально орал обычно непробиваемый помощник. – «ОНА- ЖИВАЯ»!

Рибелиус прочистил ухо и стремительно закрыл пентаграмму.

Удивительная девчонка! Уж теперь-то он добьется своего.

Главное: снова ее не убить.

***

Ну, нет! НЕТ! НЕЕЕЕЕТ!

Да как так-то?! И почему она все еще дышит?! У нее повреждения, несовместимые с жизнью!!!

Богиня бесилась и стучала призрачными кулачками по потолку, но упрямая жизненная нить рваться отказывалась. Ее дух был все еще заперт в подземелье и прикован к молодому телу с изувеченной спиной.

«Ладно. Все в порядке, пара часов и я окончательно умру. Нужно только немного подождать», – успокаивала она себя, пока не отвлеклась на высокого мужчину, проскользнувшего в камеру. Милый парень в идиотских очках ботаника осмотрел ее тело, снял перчатки и собрался потрогать беззащитную жертву садизма.

Это окончательно взбесило богиню. Она подлетела к бездыханному телу, приподняла ему пальцами веки и прошипела:

– Только тронь!

Конечно, ее не услышали. Но и открытых глаз хватило, чтобы руки у парня запылали до локтей, спалили одежду и кожу. Афродите эффект чрезвычайно понравился.

Нарушитель приватного умирания выскочил из темницы, попутно гася свои конечности – факелы.

Только когда в помещение вошли сразу три лекаря и принялись лечить ее, Дита поняла, как просчиталась. Желание переродиться почти победило в ней. Да, придется помучиться пару лет в пеленках и с новым телом. Но, хрому слава, не в первый раз. В теории- в последний. Но лучше не загадывать. А тут – ее собрались вытащить из мира мертвых!

Лекари быстро обработали раны девушки. После этого две служанки помыли ее тело. Потом ее еще раз полечили. Еще раз. И еще.

«Неудачник. Меня уже ничего не спасет!» – пропела на ухо, вошедшему владыке невидимая богиня и сложила руки на груди, ожидая приговора…

– Ее уже ничего не спасет, – подтвердили лекари в один голос.

А Рибелиус поморщился от омывших его волн страха. Взрослые умные мужчины и две служанки, сжавшиеся стайкой в углу темницы, очень боялись. Островок спокойствия– Гидеон, что осматривал девушку, с досадой проговорил:

– Ее тело отторгает вашу магию. Кровь не останавливается. Она обречена.

Рибелиус провел рукой по спине чужестранки. Светлая лечебная мазь перемешалась с кровью и превратила девушку в кровавое месиво. Края ран под ярко-алым слоем жижи бугрились не запёкшейся кровью. Ужас в мозгах окружающих заметался сильнее, и склизкие щупальца страха поползли к темному магу. Он плотнее закрыл разум, блокируя чужие эмоции.

– Чем это так воняет?! – скривился повелитель.

Это замечание мигом отвлекло людей. Они бросились нюхать стены, пол и друг друга. Отрицательно качали головой и сглатывали, надеясь, что повелитель гневается не на их потные подмышки.

– Пахнет яблоками в сахаре, – с сомнением проговорил первый помощник, и все удивленно застыли, перестав копошиться.

– Ненавижу яблоки, – прошипел Рибелиус.

«И чем тебе мой запах не угодил?!» – возмутилась богиня. Будучи в бестелесной оболочке, часть ее божественной сущности активировалась: помимо запаха пряных яблок, она распространяла флюиды любви, которым противиться было трудно.

И в мозгу лекарей отступил ужас, стали преобладать интригующие пошловатые мыслишки. Мужчины принялись переглядываться со служанками и охраной. Гидеон смущенно поправил очки.

Рибелиус с отвращением вытер пальцы об одного из врачей и приказал:

– Отмойте ее и перенесите в мои покои. Я сам ей займусь.

И девушке стало страшно от тона, которым он это произнес.

***

Чужестранку уложили на кровать темного повелителя. Огромное лежбище размером с приличную комнату с деревянными ножками, резной спинкой, застеленное черным бельем, на котором Дита так и не испробовала властелина младшего (и уже как-то и не хочется), с радотью приняло ее тело. Девушка утонула в мягкости простыней. Ты уверена, что кровать прогнётся под весом? Может перина?

Всемогущий снял камзол, безрукавку, оставшись в белой рубашке с рукавами – воланами и черных облегающих штанах. Присел на край своего ложа, убрал спутанные мокрые волосы со спины девушки и принялся ее… лизать?

Дита подлетела поближе, окутывая мага ненавистным запахом яблок и присматриваясь. Ее действительно лизали.

Феос Рибелиус отпивал из огромного кубка, затем наклонялся, вылизывал пару порезов на ее спине и снова делал глоток, судя по алым слюням, вина.

Богиня закатила глаза.

«Он окончательно спятил», – пожаловалась она паучку, безмятежно плетущему паутину в углу комнаты.

Паучок кивнул, не прекращая работы.

Длинные тонкие пальцы повелителя ощупывали ее запястья, лодыжки. Затем их касался язык. И раны чудесным образом затягивались. С меткой было сложнее: порезы заживали неохотно, но кровь останавливалась, свернувшись неровными комками. Тьма, словно приклеенная к языку мага, вытягивалась сизым дымом из тела девушки. Прикрыв глаза, Феос с гримасой отвращения глотал струящиеся сгустки, иногда с тихим шипением ускользающие через нос.

Его грубые черты лица, словно высеченные из камня, при этом смазывались, являя почти человеческие чувства. Усталость, досаду, злость. Большие, вытянутые к вискам глаза, были прозрачней обычного. Казалось, в них должны были быть черные простыни и израненная кожа. Но в них была только белесая дымка задумчивости.

Афродита наблюдала за этим процессом с насмешкой и удивлением.

Так продолжалась несколько часов. Потом Феос Рибелиус ушел, даже не накрыв девушку простыней.

***

Спал темный властелин на этой же кровати. Рядом с неподвижным телом, сердцебиение которого едва угадывалось. Засыпать рядом с предположительно трупом было неприятно. Но Феос Рибелиус привык доводить дела до конца. Не убил – зато оживит. Даже если сахарная ведьма попробует попрощаться с жизнью ночью.

Слюна демона обладала лечебными свойствами, аналогов которым не было в мире. Более того, живое прикосновение мага вытягивало тьму из кожи чужестранки. Позволяя немного восполнить резерв и очистить раны. Из ее тела даже магия была отвратительно сладкой. Не выветриваемый запах яблок раздражал, заставляя держать окна открытыми. Ветер, усиленный магически, только разгонял его по комнате.

Не решившись вливать в нее магию, вместо еды и воды, маг приказал кормить ее бульоном из болотных пупыророгов, славящихся наибольшей калорийностью из всех известных продуктов.

Упускать ведьму не хотелось. Он преподал ей закономерный урок послушания. Переусердствовал немного. Но в следующий раз он будет осторожней и своего добьется.

Через пару дней лечение девушки, состоящие из утреннего облизывания, как-то неожиданно превратилось в покусывание и поцелуи. Особенно привлекали властелина упругие бедра, нуждающиеся в лечении меньше всего. Но язык повелителя касался их все чаще и нежнее. Как будто в невинных поцелуях слюна была действеннее. Непонятная нежность и тоска сменили злость и досаду.

Воздействие богини любви постепенно просачивалось в темного властелина. Афродита, парящая над широкой спиной Феоса, уже почти жалела, что не может почувствовать этих невесомых осторожных поцелуев и пальцев, скользящих по ее коже.

Передернувшись, Рибелиус отстранился от тела. Это уже пахло некрофилией. Его не привлекают мертвые девушки. Необходимо привести ее в чувство как можно быстрее.

Сам он поднялся в башню и отдался работе. Эксперименты вытеснили нежную кожу и разметавшиеся волосы из мыслей Всесильного.

Но к вечеру, стоило вернуться, он сразу же потянулся к каштановым прядям. Пальцы застряли в спутанных волосах. Спина её была почти чиста от тьмы. Но властелин не отказал себе в удовольствие пройтись языком по шрамам еще разок. И только потом позвал служанку с водой для умывания.

В спальню просочился Гидеон и с тревогой спросил:

– Великий Феос, может мне стоит ей заняться?

В ответ он был пронзён тяжелым взглядом и выдворен готовиться к очередному совету по усмирению несогласных с властью.

***

Феос Рибелиус опять погрузился в эксперименты. Лаборатория дымилась от порошков и смесей. Первый помощник не успевал смешивать, поджигать и тушить реактивы.

Оба мужчины были одеты в длинные кожаные фартуки, зачарованные магически. Рукава рубашек у обоих – закаты до локтей. Перчатки Гидеон спрятал в задний карман брюк. Рибелиус собрал непослушные волосы в высокий кокон на голове, отдаленно напоминающий гнездо аиста.

На всякий случай Гидеон отправил слуг по домам на несколько дней. Три года назад, когда повелителя накрыла такая же жажда исследований, башню, где находилась лаборатория, разнесло до основания. Сам замок почти не пострадал: Рибелиус успел создать защитный купол, выгнутой поверхностью вверх. Вся сила взрыва ушла в небо, подкинув камни башни к облакам. В тот вечер жители Тэроса наблюдали метеоритный дождь. Восхищались и радовались, пока каждого второго мужчину не отправили на строительство новой башни с лабораторией.

– Гидеон! – рука повелителя отвесила мощную оплеуху первому помощнику. Задумавшись, он опять не успел погасить пламя, и пробирка в его руке дымилась сгоревшей смесью.

Валерия Фиди вошла без стука, прошла по лаборатории томной походкой. Слегка присела в поклоне, демонстрируя упругую грудь, подчеркнутую глубоким вырезом и платьем без рукавов.

– Великий Феос, позвольте уведомить: подготовлена смежная с вашей спальней комната. Девушку можно перенести туда.

Всемогущий провел пальцами по губам. Поморщился от вкуса химикатов. Он отметил и услужливость управляющей, и готовность разбавить его одержимость бездыханной чужестранкой, и ревность, покалывающую в мозгу.

«Вы не вовремя», – покачал головой Гидеон. Кирия Фиди понимала его без слов. – «Забрались так высоко в башню из-за такой ерунды».

«Исчезните, будьте добры». – Стрельнула глазами в первого помощника женщина и опять сосредоточилась на начальстве.

Самым большим преимуществом Валерии было то, что она не боялась повелителя, а искренне и нежно любила.

Красивая, благородная женщина сорока лет, с возрастом становилась только притягательнее. Она знала, как подчеркнуть достоинства и скрыть недостатки. Была умна и рискованна. Радовалась вниманию темного мага и искусно управляла замком. И языком, что делало ее еще ценнее.

– Ты столь благородно жертвуешь свои покои… – Рибелиус вернулся к изучению реактивов, расставленных в хаотичном порядке на столе. – Я не отдавал приказа…

Управляющая присела на край стола, открыв узкие лодыжки в кружеве чулок.

– Разве я здесь не для того, чтобы предугадывать ваши желания, Великий Феос? – в голове Валерии мелькали столь многообещающие картины, что Всемогущий чуть не разлил настой мандрагоры.

О да, она очень хорошо его знала. Его женщина. Его Валерия Фиди. Двадцать лет назад он привез ее в замок. А через неделю она уже делила с ним постель. Через год прибрала в руки горничных и стала полновластной хозяйкой в замке. Управляющая Валерия Фиди.

Но в данный момент Рибелиус хотел выяснить, по какой причине тело сахарной ведьмы отторгает его метку. И есть ли в ней сила. Колба с кровью опять дымилась от перегрева.

– Гидеон! – окрикнул он задумчивого помощника. Тот вздрогнул, осторожно поставил пробирку в крепления и потер руки. Опять спалил!

– Валерия, не смей соваться в лабораторию! – прорычал повелитель. – Не смей отвлекать меня такой ерундой! Тебя вообще не должно быть в замке! – И заметив, как кивает довольный Гидеон, проорал:

– Оба свалите! Интриганы пупыророгие!

– Слушаюсь, великий Феос! – Гидеон аккуратно вывел управляющую из помещения. Провел вниз по крутой лестнице до обеденного зала и настойчиво усадил на стул. Сам встал за ее спиной и положил руки ей на плечи.

Валерия помнила, по крайней мере двух женщин, которых Гидеон Экзипнос спалил в порыве страсти. Или это было неудовлетворение?

– Уберите от меня руки, арходас Экзипнос, – попросила управляющая. Голую кожу под ладонями первого помощника покалывало.

– Только после того, как пообещаете не лезть в дела повелителя, кирия Фиди. – Усмехнулся ее собеседник. Он слегка наклонился, поглаживая ее плечи большими пальцами, и щекотал дыханьем затылок под высокой элегантной прической.

– Рано или поздно он наиграется своей игрушкой и опять будет благосклонен мне. И я позабочусь, чтобы он избавился от вас, – прошипела женщина, выпрямляя спину и стараясь не выдать волнения.

– Вы слишком самонадеянны, кирия Фиди. А вдруг он увлечется сильнее обычного?

– Все игрушки рано или поздно надоедают.

Она сложила руки на груди, от чего ложбинка в вырезе стала непозволительно сексуальной.

Гидеон поспешно натянул перчатки, пряча язычки пламени в черную кожу.

– Заключим сделку? – обошел собеседницу и произнес, не отрываясь от ее голубых, как небо, глаз. – Если через месяц он не выгонит ее, вы проведете со мной ночь, кирия Фиди.

Женщина рассмеялась глубоким бархатным смехом:

– Он убьет нас обоих.

– Награда стоит риска. Разве вы не хотите позволить себе небольшое приключение?

– Зачем мне это?! Я не ищу неприятностей, – Валерия потеребила сережку в виде длинной свисающей нити с капельками сапфиров.

– А чего хотите ВЫ? – Гидеон с трудом перевел взгляд от мочки уха на благородные, умело подчеркнутые помадой губы и сглотнул.

– Вы поможете мне забеременеть от повелителя.

Гидеон рванул ворот рубашки. Интрижку с любовницей Всесильного легко было бы списать на временное помутнение и пережить, отделавшись незначительным наказанием. Но попытка пополнить род темных властелинов грозит пентаграммой, заполненной тьмой. Что намного страшнее смерти.

– Ну же, не вы ли превозносили риск несколько минут назад, – Валерия встала и прижалась к груди первого помощника, окутав его ароматом соблазна и обещаний.

– Это невыполнимое условие… – пробормотал Гидеон.

– Вы же умный мальчик, арходас Экзипнос, – её рот почти касался его. – Я верю, что вы найдете решение…

Она уклонилась от поцелуя.

Гидеон скрипнул зубами, проклиная себя за несдержанность. Она все еще считает его мальчишкой!

– Тогда по рукам? – он сдернул очки и протянул руку, тут же пряча мысли и предвкушения в самый дальний уголок сознания.

Опасность делала Валерию Фиди еще привлекательней.

– Договорились, – управляющая с усмешкой пожала его ладонь в черной перчатке, соглашаясь на пари.

***

В отсутствии слуг расчесывал и мыл сахарную ведьму темный властелин лично.

Афродита, прикусив губу, следила, как губка скользит по коже. Как нежно ее переворачивают на спину. Как дергается тело, от давления перины на раны. Как Феос ловит средним пальцем слезу, скатившуюся по её щеке, и медленно слизывает. Потом резко встает, выливает ведро с водой на себя и покидает спальню, чтобы вернуться только под вечер. Лечь с ней рядом и уснуть, не касаясь.

В комнате не было картин, зеркал или гобеленов. Вдоль стен высились башни из книг. Они кренились, готовясь упасть, и шептали богине свои истории. Дита прижималась к обложкам и силилась разобрать слова.

Она приняла решение в тот день, когда властелин Этрурии расчесывал ей волосы. Выдирая колтуны и кутая пальцы в перепутанных прядях. Не спеша. Задумчиво и осторожно.

Феос Рибелиус уже не казался монстром из преисподней. Его движения были нежны и прекрасны.

«Каменная скульптура потерянного бога, соблазн во плоти. Лед, запертый в теле человека», – касаясь невидимой рукой скул властелина комментировала Афродита. – «Смогу ли я приручить тебя? Научить любить? Захочешь ли ты научиться? Найдешь ли оправдания своим жестоким поступкам?»

Она была настолько близко, что его глаза не казались бесцветными. Они были тусклого пастельно-бежевого оттенка. Едва заметного. Когда-то, давным-давно, глаза Темного властелина были обычного карего цвета.

Она бросала вызов. Себе, брату, отцу. Выживет ли в замке? Усмирит ли тьму?

Но умирать расхотелось. Богиня окутывала Рибелиуса ароматом летних яблок и надеждой.

А на седьмой день она позволила своему духу вернуться в тело.