Богиня на кухне

4

Я проснулась с бешено колотящимся сердцем, села на кровати, схватила ручку. – Что? Что? Так я обычно и просыпаюсь. Семейная традиция, как ни крути. У нас в семье проблемы со сном у каждого. В прошлое Рождество я часа в три ночи вышла на кухню попить водички – и обнаружила маму, которая, так и не сменив платья на что-нибудь домашнее, изучала очередной судебный отчет, а Дэниел грыз «Ксанакс», вполглаза наблюдая за динамикой индекса Hang Seng3 на телевизионном экране.

Я рысцой потрусила в ванную, уставилась на свое отражение в зеркале. Ну да, бледная. Работа, учеба, задержки допоздна… Сегодня все окупится сторицей. Партнер. Или не партнер.

Господи! Перестань! Не думай об этом! Я направилась в кухню, открыла холодильник. Черт! Молоко закончилось.

И кофе тоже.

Просто необходимо наконец найти себе компанию по доставке продуктов. И молочника. Я взяла фломастер и под номером 47 внесла в список дел: «Найти доставку молочника».

Свой список дел я веду на листе бумаги, пришпиленном к стене; он не позволяет мне забывать о повседневных заботах. По чести сказать, листок пожелтел за давностью времени, а записи в верхней его части выцвели настолько, что их едва можно разобрать. Но все равно штука полезная.

Мне пришло в голову, что надо бы вычеркнуть верхние пункты. Я завела этот список сразу, как въехала в квартиру, три года назад. Разумеется, многие из дел уже сделаны. Я взяла ручку и прищурясь стала вглядываться в верхние строчки.

Угу.

Что ж, компанию по доставке я непременно найду. В выходные. И разберусь с плитой. Почитаю инструкцию и разберусь.

Что у нас дальше? Записи двухлетней давности:

Да, я собиралась завести себе друзей. И обзавестись хобби. Когда работы станет поменьше.

Записи годичной давности выглядели вполне разборчиво:

Меня охватило легкое раздражение. Как это я не выполнила ничего из намеченного ? Я бросила ручку на стол и включила чайник, совладав с искушением разорвать листок в клочья.

Чайник быстро закипел, я заварила себе чашку диковинного травяного чая (подарок клиента). Потянулась за яблоком – и мои пальцы погрузились в гниль. Я содрогнулась, выкинула фрукты в помойное ведро вместе с блюдом, на котором они лежали, и задумчиво сгрызла парочку крекеров.

По правде говоря, мне наплевать на этот список. Есть только одна вещь на свете, которая меня по-настоящему интересует.

По дороге в офис я решила вести себя так, словно сегодня самый обычный день. Пройду в свой кабинет, не поднимая головы, и примусь за работу.

Когда я поднималась на лифте, трое сотрудников пожелали мне удачи. Когда я шла по коридору, парень из налогового отдела многозначительно сжал мое плечо.

– Удачи, Саманта!

Откуда он знает, как меня зовут?

Я поспешила пройти в кабинет и закрыла за собой дверь, игнорируя то обстоятельство, что через стеклянную перегородку виден коридор и сотрудники компании, исподтишка глазеющие на меня.

Не стоило приходить сегодня. Осталась бы дома под каким-нибудь надуманным предлогом.

Ладно, займемся делами. День-то совершенно обычный. Я раскрыла кеттермановскую папку, нашла место, где остановилась накануне вечером, и стала изучать документ пятилетней давности о передаче акций.

– Саманта?

Я подняла голову. В дверном проеме стоял Гай с двумя чашками кофе в руках. Он вошел и поставил одну чашку на мой стол.

– Привет, – сказал он. – Как самочувствие?

– Отлично. – Я деловито перевернула страницу. – Все отлично. Нормально. Понятия не имею, чего все так суетятся.

Насмешливое выражение на лице Гая меня слегка задело. Я перевернула следующую страницу, чтобы подчеркнуть обыденность происходящего, – и как-то ухитрилась уронить папку на пол.

Хвала небесам за скрепки!

Залившись румянцем, я собрала документы с пола, сложила их обратно в папку и отпила кофе.

– Так-так. – Гай понимающе кивнул. – Это хорошо, что ты не нервничаешь. Это хорошо.

– Да уж, – отозвалась я.

– Увидимся. – Он поднял чашку, словно тостуя, и вышел из кабинета. Я посмотрела на часы.

Только восемь пятьдесят три. Не уверена, что смогу вытерпеть.

Каким-то образом мне удалось справиться с собой. Я прочла документы Кеттермана и приступила к собственному отчету. Дошла до третьего пункта, когда снова появился Гай.

– Привет, – буркнула я, не поднимая головы. – Со мной все в порядке. И я ничего не слышала.

Гай не ответил.

Наконец я оторвалась от бумаг. Он стоял перед моим столом и смотрел на меня сверху вниз. Такого Гая я еще не видела. Он тщетно старался сохранить невозмутимость, на его лице возбуждение боролось с гордостью и восхищением.

– Мне не следует этого делать, – негромко проговорил он и подался вперед. – У тебя получилось, Саманта. Ты стала полноправным партнером. Официальное объявление будет в пределах часа. Сердце пропустило удар. На мгновение я словно забыла, как дышать.

Получилось. Получилось!

– Я ничего тебе не говорил, – предупредил Гай с улыбкой. – Молодец.

– Спасибо, – выдавила я.

– Загляну попозже. Поздравлю как положено. – Он повернулся и вышел, а я осталась сидеть и смотреть невидящим взором на монитор.

Партнер.

Господи… Господи! Господи!!!

Я взяла ручное зеркало и уставилась на собственное отражение. Щеки раскраснелись, губы дрожат. Жутко хотелось вскочить и завопить: «Йееес!», танцевать и орать во все горло. Как мне перетерпеть этот час? Как высидеть в кабинете? Вряд ли я смогу снова сосредоточиться на кеттермановском отчете.

Я встала, подошла к картотеке, просто чтобы чем-то себя занять. Открыла один ящик, потом другой, снова закрыла. Обернулась, бросила взгляд на стол, заваленный бумагами и папками, на сложенные горкой на системном блоке книги.

Кеттерман прав. Это никуда не годится. Стол партнера не может быть таким… неаккуратным.

Я разберу стол. Замечательный способ провести час. 12.06 – 13.06: уборка офиса. Оказывается, в рабочем расписании в памяти компьютера есть такой пункт.

Совсем забыла, насколько я ненавижу прибираться!

По мере того как я разгребала бумажные завалы, обнаруживались новые и новые документы. Корпоративные извещения… контракты на обработку… старые приглашения… напоминания… рекламная брошюра системы пилатес… компакт-диск, купленный три месяца назад (я была уверена, что потеряла его)… прошлогодняя рождественская открытка от Арнольда: он в костюме северного оленя… Я усмехнулась и отложила открытку в стопку нужных и полезных предметов.

Нашлись «надгробия» – массивные пластины органического стекла, которыми у нас принято награждать по завершении крупной сделки. И… Боже мой! Половинка недоеденного «сникерса»! Я кинула шоколад в мусорную корзину и со вздохом повернулась к следующей кипе бумаг.

И зачем мне такой большой стол? Вон сколько всего на нем помещается!

«Партнер!» – звучало у меня в голове. Буквы высвечивались огнями фейерверка перед мысленным взором. ПАРТНЕР!

Хватит, приказала я себе. Сосредоточься на деле. Я вытянула из кипы старый номер «Юриста» и задумалась над тем, чего ради храню журнал до сих пор. Несколько документов на скрепках упали на пол. Я потянулась за ними, машинально прочитала первую страницу, готовая уже отложить в сторону. Это была служебная записка от Арнольда.

На: «Третий Юнион-банк»

Пожалуйста, изучите прилагаемые долговые обязательства компании «Глейзербрукс лимитед». Зарегистрируйте их в Регистрационной палате.

Ничего особенного. «Третий Юнион-банк» был клиентом Арнольда, я имела с ними дело всего один раз. Мы заключили сделку по предоставлению «Глейзебрукс» займа в пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, и от меня требовалось всего-навсего зарегистрировать контракт в Регистрационной палате в течение двадцати одного дня после его заключения. Обычная повседневная работа, которую старшие партнеры вечно сваливают на меня. Больше не получится, мстительно подумала я, придется перепоручить кому-то другому. Да, сделаю это прямо сейчас.

Я автоматически проверила дату. И не поверила собственным глазам. 26 мая. Пять недель назад? Не может быть! Я перерыла всю стопку в поисках правильной версии записки. Это же опечатка! Опечатка! Но иных вариантов не нашлось. 26 мая. 26 мая?!

Я ошарашенно смотрела на документ. Он пролежал на моем столе пять недель?

Невероятно… В смысле – не может быть… Это означает…

Это означает, что я не уложилась в срок… Я сглотнула. Наверное, я просто чего-то не поняла. На такую глупую ошибку я не способна. Я не могла не зарегистрировать контракт! Я всегда регистрирую их вовремя!

Я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Допустим, у меня от радости пошла кругом голова. Допустим, я слишком сильно обрадовалась перемене своего статуса, вот и мерещится всякая чушь. Успокойся, Саманта, возьми себя в руки.

Я открыла глаза и посмотрела на записку. К несчастью, ее содержание ни на йоту не изменилось. Зарегистрировать контракт, дата – 26 мая. Черным по белому. Из чего следует, что я не застраховала риски нашего клиента. То есть совершила едва ли не элементарнейшую ошибку из всех, какие только может совершить юрист.

Радостное возбуждение испарилось. По спине побежали мурашки. Я отчаянно пыталась вспомнить, говорил ли мне Арнольд хоть что-нибудь по поводу этой сделки. Не помню, чтобы он даже упоминал о ней. Но с какой стати ему упоминать? Это обыкновенное кредитное соглашение. Мы такие контракты оформляем во сне. Арнольд справедливо предположил, что я выполню его поручение. Он доверился моему профессионализму.

Господи!

Я снова прошерстила страницы, разыскивая некое незаметное с первого взгляда примечание, некую зацепку, которая позволила бы мне с облегчением воскликнуть: «Ну конечно!» Тщетно. От волнения у меня закружилась голова. Как такое могло случиться? Видела ли я вообще записку Арнольда? Неужели я просто пихнула ее подальше, чтобы разобраться на досуге? Не помню. Черт побери, не помню!

И что мне теперь делать? Волной захлестнула паника. «Третий Юнион-банк» ссудил компании «Глейзербрукс» пятьдесят миллионов фунтов. Поскольку сделка не была зарегистрирована, этот кредит – этот многомиллионный кредит – ничем не обеспечен. Если вдруг завтра «Глейзербрукс» обанкротится, банк окажется в самом хвосте очереди кредиторов. И, вполне возможно, не получит ни пенса.

– Саманта! – окликнула меня Мэгги. Я подскочила чуть ли не до потолка и инстинктивно прикрыла ладонью злополучную записку; хотя откуда Мэгги знать, что именно я разглядываю?

– Я только что узнала! – громким шепотом объявила она. – Гай рассказал! Поздравляю!

– М-м… Спасибо. – Я кое-как заставила себя улыбнуться.

– Я заварила себе чай. Вам заварить?

– Было бы здорово… Еще раз спасибо.

Мэгги исчезла, а я обхватила голову руками. Все попытки успокоиться разбивались о стену непередаваемого ужаса. Что ж, придется признаться хотя бы себе самой – я допустила ошибку.

Я допустила ошибку.

Что делать? Все тело словно сковало могильным холодом. Не могу сосредоточиться…

Внезапно вспомнились вчерашние слова Гая, и меня буквально затрясло от облегчения. «Ошибка не является ошибкой до тех пор, пока не появится возможность ее исправить».

Точно! Я могу все исправить. Я еще могу зарегистрировать кредит.

Придется помучиться. Придется уведомить банк – и «Глейзербрукс» – и Арнольда – и Кеттермана. Придется подготовить новый пакет документов. Хуже всего, придется смириться с тем, что все узнают о моем промахе. О том, что я допустила глупую, идиотскую ошибку, недостойную даже стажера.

Попрощайся со своим партнерством, – мелькнула паническая мысль. К горлу подкатила тошнота.

Но выхода нет. Нужно исправлять ситуацию.

Я поспешно зашла на сайт Регистрационной палаты и ввела в строке поиска «Глейзербрукс». Если только не было выдвинуто сторонних претензий, все должно получиться.

Я изумленно уставилась на страницу. Нет.

Не может быть.

На прошлой неделе некая компания «БЛСС Холдинге» выставила претензии на сумму 50 миллионов фунтов стерлингов. Наш клиент откатился в хвост кредиторской очереди.

Мысли неслись вскачь. Это плохо. Это действительно плохо. Нужно что-то предпринять, и поскорее. Нужно что-то сделать, пока не выставлены другие претензии. Надо… надо сказать Арнольду.

Меня будто парализовало.

Не могу. Не могу прийти к нему и объявить, что допустила элементарнейшую ошибку и что 50 миллионов фунтов стерлингов нашего клиента оказались необеспеченными. Я, ., я… мне следует разобраться самой, насколько это возможно. Минимизировать ущерб. Для начала позвоню в банк. Да, чем скорее они узнают, тем лучше.

– Саманта?

– Что?! – Я едва не выпрыгнула из своего кресла.

– Вы такая нервная сегодня, – со смешком заметила Мэгги и подошла к моему столу с чашкой в руке. – Чувствуете себя на вершине? – Она подмигнула мне.

Мгновение я не могла взять в толк, о чем она говорит. Мой мир сократился до меня самой и моей чудовищной ошибки, все прочее утратило значение.

– Ах да! Конечно. – Я состроила гримасу, призванную изобразить улыбку, и тайком вытерла влажные ладони.

– Спорим, что вы еще до конца не осознали? – Мэгги оперлась о картотеку. – Шампанское в холодильнике, только скажите.

– Замечательно. Э… Мэгги, мне надо поработать…

– О! – Похоже, я ее обидела. – Извините. Уже ухожу.

Ее спина выражала негодование. Должно быть, она сочла меня тупой коровой. Ну и ладно, сейчас каждая минута на счету. Нужно позвонить в банк. Немедленно.

Я пролистала контракт и нашла имя и телефон представителя банка. Чарльз Конвей.

Именно ему я должна позвонить. Именно этому человеку мне предстоит признаться, что я здорово напортачила. Дрожащей рукой я взяла трубку. Ощущение было такое, словно я уговариваю себя прыгнуть в зловонное болото, кишащее пиявками.

Несколько секунд я просидела, глядя на трубку. Заставляя себя набрать номер. Наконец я решилась. Мое сердце стучало в такт гудкам.

– Чарльз Конвей.

– Привет! – проговорила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Это Саманта Свитинг из «Картер Спинк». Не думаю, что мы встречались.

– Привет, Саманта. – Голос достаточно дружелюбный. – Чем могу помочь?

– Я звоню… э… по техническому вопросу. По поводу… – я замялась, но все-таки смогла выговорить, – по поводу «Глейзербрукс».

– А, вы уже слышали, – отозвался Конвей. – Дурные новости расходятся быстро.

Кабинет будто уменьшился в размерах. Я крепче сжала трубку.

– Слышала что? – От волнения в моем голосе прорезались визгливые нотки. – Я ничего не слышала.

– Да? Я решил, что вы звоните, потому что узнали. – Он отвлекся. Я услышала, как он советует кому-то поискать эту проклятую хреновину через «Гугл».

Ну, они сегодня обратились к нам. Последняя попытка спастись, по всей видимости, не сработала…

Он продолжал говорить, но я не слушала. Мысли все куда-то исчезли. Перед глазами замелькали черные пятна.

Компания «Глейзербрукс» обанкротилась. Теперь они ни за что не соберут необходимую документацию. Разве что через миллион лет.

И я не смогу зарегистрировать кредит.

Не смогу ничего исправить.

Я пустила на ветер пятьдесят миллионов фунтов.

Сознание плыло. Мне захотелось залиться слезами. Захотелось бросить трубку, вскочить и убежать, далеко-далеко.

Вдруг я снова услышала Чарльза Конвея.

– Хорошо, что вы позвонили. – Я слышала, как он стучит по клавиатуре, явно не догадываясь о случившемся. – Возможно, стоит еще раз проверить гарантии кредита.

Я на миг лишилась дара речи.

– Да, – хрипло пробормотала я наконец. Положила трубку и поняла, что вся дрожу. Казалось, меня вот-вот стошнит.

Я профукала сделку. Напортачила так, что не смогу… Не смогу даже…

Едва соображая, что делаю, я отодвинула кресло. Мне надо на улицу. Прочь отсюда.