Богиня тьмы

Глава 4. Маг-целитель

Запах рисового вина смешался с запахом затхлой муки и жареной рыбы и, переплетясь с тяжелым смрадом, исходившим от веселых посетителей, напомнил мне, как беззаботно я порой проводила время в людских харчевнях. Гул разнообразных мужских голосов, заливистый смех куртизанок и задорная мелодия лютни, льющаяся широким потоком, сотрясали спертый воздух. Но сквозь весь этот шум я отчетливо слышала тихое бормотание сварливого старичка, разливающего по кружкам эль. Старому хозяину таверны наскучили постоянные визиты беспечных деревенских жителей, засиживающихся до утра, грубящих подавальщицам и влезающих в драку, и все же, несмотря на их грубость и неотесанность, он не решался выпроводить их. Похоже, не только потому, что ему это было не по силам; его, как и многих людей, манил презренный звон монет.

Меня же, напротив, гам, раздающийся в стенах маленькой таверны, не раздражал. До того как влиться в самую гущу ночной деревенской жизни, я беспокойно ворочалась на жесткой узкой кровати, пытаясь спастись от дурноты, но сон ко мне не шел. И, оставив ушастого зверька, свернувшегося калачиком в уголке койки, дремать в одиночестве, спустилась на первый этаж. Царящий здесь шум не давал мне сосредоточиться на мучающих меня последние дни мыслях, и, потягивая из деревянной кружки рисовое вино, отдающее сладкими пряностями, я сверлила взглядом кусок потрепанной ткани, едва закрывающей вид на кухню. Она трепыхалась каждый раз, когда две миловидные близняшки-подавальщицы забегали на кухню и, забрав подносы, выскакивали обратно — столь быстро, что я с трудом могла за ними уследить.

От скучного наблюдения за проносящимися мимо близняшками меня отвлек Калеб. Бывший рыцарь, не раз бывавший в подобных заведениях и привыкший ко всем ужасам, таящимся здесь и пугающим столичных дам, вальяжно уселся сбоку от меня на высокий табурет. Легонько постучал костяшками пальцев по поверхности перегородки, привлекая внимание старичка, и громко выдал:

— Подай хереса¹, хозяин!

Наконец посмотрев на меня, Калеб улыбнулся — как-то чересчур самодовольно — и пожал плечами в ответ на мой недовольный взгляд.

— Ты решил этим вечером потратить все оставшиеся монеты? — буркнула чуть грубовато и сделала пару глотков рисового вина. — Вот, — я поставила на стойку кружку, — очень дешевое пойло. Если есть желание выпить, будь добр — бери что-нибудь подешевле.

— Не злись, Лив, — протянул мужчина, обольстительно улыбаясь, как улыбаются старшие ребенку. Только вот я была старше его на пятнадцать лет. Но Калеба, похоже, это не волновало, поскольку наш внешний возраст не отличался. — Ты ведь с легкостью можешь продать что-нибудь еще. У тебя отлично получилось всучить тому проходимцу лук. Любой торговец позавидовал бы твоему умению продавать дешевку в два раза дороже, чем она стоит на самом деле. Хотя ты обещала не красть у людей…

— Я и не крала, — отрезала резко. — Нам его одолжили. Как-нибудь я верну долг брату Марты…

— Ну конечно. — В голосе бывшего рыцаря прорезались насмешливые нотки. — Ты уж прости, Лив, но ты бывшая охотница, а все охотники, как мне известно, не привыкли якшаться с любезными людьми и возвращать им долги. Разве ты не помнишь Феликса, командующего, что был до тебя, пока все охотники не решили сместить его с должности и назначить на его место другого?

— Помню… И что?

— Он же каждый раз, напиваясь, обещал подавальщицам оплатить свою попойку следующим утром, а потом, то ли на самом деле забывая о своем обещании, то ли притворяясь, плевал на любезность людей. А ведь ему и перечить-то никто не смел… Впрочем, остальным охотникам тоже.

— Хочешь сказать, мы не умеем держать свое слово? — осмелилась я спросить. Вопрос прозвучал на удивление тихо и, казалось, потонул в гуле голосов.

— Ну что ты! — Брови Калеба взмыли вверх. — И в мыслях не было, Лив. Просто, наблюдая со стороны, я видел, что вы не признаете никого, кроме себе подобных. Вы были дружны только друг с другом, а люди для вас были словно призраками, бестелесными существами, мимо которых можно пройти и забыть о них в ту же секунду.

— Звучит ужасно эгоистично, — фыркнула в ответ и подперла щеку рукой, втайне рассматривая Калеба, пока тот расплачивался с трактирщиком за херес.

— Правда глаза колет, — улыбнулся мужчина и отхлебнул из большой деревянной кружки.

Нос пощекотал сладковатый аромат и тут же слился с остальными запахами. По довольному выражению лица мужчины я поняла, что здесь подают отличное крепкое вино, но не решилась заказать дорогостоящий напиток. Калеб польстил мне, сказав, что я без проблем продам любую вещь. Возможно, так и есть, но расставаться с оставшимся холодным оружием мне не хотелось. Нам повезло, что с несостоявшейся охоты у нас остался лук, который мы продали в другой деревне. Полученных монет хватило на ночлег и людскую еду, однако на шестой день поисков их стало катастрофически мало. Мы обошли шесть деревень и ни в одной из них не добились успеха — никто не знал таинственную Лори.

Сегодняшним вечером у меня появилось желание прекратить поиски, и я решила, что эта деревня будет последней, в которой мы остановимся. Гоняться за призраком, коим теперь я считала Лори, мне больше не хотелось.

Калеб молча наслаждался хересом, наблюдая за бренчащим на лютне бардом, а я снова осматривала его, отмечая про себя, как сильно он изменился после нашей первой встречи — повзрослел, возмужал и окреп не только физически, но и умственно. Янтарный свет масляной лампы, висевшей на стене, обозначил тени вокруг мужских глаз, смуглые скулы и щетину. Он выглядел измученным, хотя его веселость и добрая улыбка отрицали любой намек на слабость. Так было и раньше. Как бы сильно Калеб ни уставал на тренировках, он всегда пребывал в добром расположении духа, и казалось, что ничто не способно было стереть с его грубоватого смуглого лица лучезарную улыбку. По крайней мере, именно так я думала до того, как нам пришлось познать горечь утраты и расставания.

Разойдясь с отцом волею судьбы по разным дорогам, Калеб все чаще позволял тоске сжимать раненое сердце, напускал на себя равнодушие, рушимое только нежностью Далии. Моя Ли оказалась нашим спасением — перебарывая собственную душевную боль, она прогоняла тьму, поселившуюся внутри нас, несла заботу и изгоняла бушующие страхи. Я так привыкла к ее доброте, что совсем забыла подумать о ее чувствах. Она помогает, но ничего не просит взамен. Поэтому ли мне так стыдно за свое поведение? Я поглощаю ее заботу, не думая о том, что моей Ли тоже необходимо внимание. Кажется, что ее мягкость никогда себя не исчерпает. Но ведь всему порой приходит конец — и наступит день, когда Далия охладеет ко всему живому, утратит последние частички теплоты, в которых я нуждаюсь с каждым днем все сильнее и сильнее.

— Я пойду… — сказала тихо. — Найду Ли.

Калеб неожиданно схватил меня за руку, вынуждая сесть обратно на табурет. Придвинулся ко мне ближе, втянул в себя душный воздух и серьезно спросил:

— Сколько ты выпила? — Его дыхание было едким от аромата спиртовых дрожжей, но выглядел он на удивление трезвым. — У тебя взор помутился, — добавил мужчина, сузив льдисто-голубые глаза. — Давай я отведу тебя в комнату, Лив. Не стоит тебе много пить. Ли говорила, что, когда ты пьяна, твои действия трудно предугадать.

— А как же Далия? — обиженно буркнула я и отвела взгляд в сторону, чувствуя легкую внутреннюю дрожь.

— Я сам ее найду, — сжав мою ладонь, шепнул Калеб и повел меня на второй этаж.

Ноги налились тяжестью, и я безвольно плелась следом за мужчиной. Пока он провожал меня до комнаты, укладывал в кровать, стягивал сапоги и накрывал пледом, я думала о том, как бы облегчить страдания моей Ли, если она даже не показывает, что ей тяжело. Мысли путались, вяло ворочались в голове, а перед глазами стояла серая пелена. Тягучая слабость окутала, обволокла липкой паутиной, медленно утягивая в сон.

— Ни о чем не думай, Лив, — сквозь заволакивающий сознание туман услышала я тихий мужской голос. А после ощутила легкое прикосновение губ к своему лбу — нежное, приятное, навевающее будоражащие кровь воспоминания.

Мгновение спустя послышались удаляющиеся шаги и скрип старой деревянной двери. Усталость быстро сморила меня, и я наконец впала в тяжелую дрему.

Примечания:

Херес — сорт крепкого виноградного вина.

Стоило выйти из душной таверны, как легкие наполнил свежий воздух, пропитанный легкими нотками хвои и запахом сырой земли. Калеб на миг задержался у двери, прикрыл от наслаждения веки, чувствуя, как смрад, увязавшийся за ним, медленно растворяется в ночной тишине. А затем осмотрелся в попытке зацепить взглядом Далию, сбежавшую из комнаты пару часов назад. Долго искать охотницу не пришлось. Она сидела на крыльце, прислонившись плечом к деревянной балке, и наблюдала за неподвижными, мерцающими на густо-синем небе звездами.

Такая красивая и умиротворенная. Слабый ветер трепал прядки ее длинных иссиня-черных волос, нежно поглаживал персиковую кожу лица. Кажется, ночь тревожила ее холодом — Калеб заметил, как Далия обхватила себя руками за плечи и чуть сжалась, будто пытаясь спасти оставшееся внутри тепло.

Мужчина готов был простоять так всю ночь — молча наблюдая за удивительно спокойной и оттого еще более красивой девушкой — но острое желание прижать к себе хрупкое на вид тело заставило его обозначить свое присутствие. Он осторожно прокашлялся, стараясь не напугать витающую в облаках Лию. Вздрогнув, она обернулся, и секундная тревога на ее лице быстро сменилась по-детски невинным восторгом.

— Все никак не привыкну к тому факту, что ты с легкостью можешь прятать свою энергию, — улыбнулась Далия и приглашающе похлопала по ступеньке рядом с собой. — Посиди со мной. Сегодня такая красивая ночь. Не хочется заходить внутрь.

— Эта ночь ничем не отличается от остальных, — невесело протянул Калеб, опустился на ступеньку и прижал к себе девушку. Меж лопаток деранул мороз, когда она прижалась щекой к его плечу. — Ты ж замерзла, Ли.

— Ага. — Далия осторожно переплела свои пальцы с огрубевшими горячими пальцами Калеба и добавила: — Порой завидую способности Лив согревать себя.

Калеб не удержался и хмыкнул в ответ:

— Ну, сегодня она решила согреть себя иным способом. Я думал, она спит мертвым сном, но нашел ее не дремлющей на койке, а скучающей за стойкой в компании рисового вина.

— Лив лучше не пить… Ты отвел ее обратно?

— Да, не переживай. Теперь она точно забылась во сне.

На короткий миг между ними воцарилось молчание. Закрыв глаза, Далия глубоко вздохнула, чувствуя приятное мужское тепло, перетапливающее ее внутреннее напряжение в безмятежность, и запах лавандового поля — тонкий и ненавязчивый, с цветочными и древесными нотками. Так пах Калеб. Порой рядом с ним она испытывала бесконечное спокойствие. Впервые странное, ранее не испытываемое чувство зародилось в ней несколько месяцев назад, когда, узнав правду о рыцаре, она стала чаще проводить время в его компании. Вскоре привязанность переросла в нечто большее, и связь, возникшая еще при знакомстве, укрепилась в ночь зимнего солнцестояния. И пусть другие демоны считали, что танец полукровки и чистокровной представительницы расы не имеет силы, Далия знала наверняка — связующий танец в ту волшебную ночь объединил их сердца, не оставив в них места для кого-либо еще.

— Калеб, — тихо позвала Лия и, когда мужчина чуть сильнее сжал ее ладонь, неуверенно произнесла: — Мама рассказывала мне, что демоны любят всего раз за всю свою длинную жизнь… — Она ненадолго замолчала, почувствовав, как напряглась рука Калеба, и спустя несколько тягостных секунд продолжила: — Они выбирают пару один раз в жизни. Мама говорила, что демон может долго находиться в поисках, но если находит, понимает сразу — что это настоящая любовь. Интересно, смогла бы она полюбить кого-то еще, если бы была жива…

— Не смогла бы, — резко ответил Калеб. Он почувствовал, как девушка вздрогнула от его холодного голоса, и, слегка улыбнувшись, добавил мягче: — Отец не полюбил.

— Наверное, это тяжело, — слабо выдохнула Далия. — Демоны живут очень долго, и легче коротать столетия вдвоем, нежели в одиночку.

— Так и есть. У отца была лишь одна причина задержаться в этом мире и не уйти в Пустоту. Возможно, если бы не я — он бы присоединился к моей матери. Только вот… они очень разные, и я не уверен, что отец смог бы отыскать маму в другой жизни. Демоны могут перерождаться, а у русалок все иначе.

— Что с ними происходит после смерти? — полушепотом спросила Лия, поглаживая большим пальцем обветренную кожу мужской руки.

— Ну… их участи не позавидуешь. Они превращаются в морскую пену и спустя несколько дней оседают на дно. Отец, конечно, наивно полагал, что русалки обращаются в рифы и размер рифов зависит от того, сколько лет прожила русалка, но я не уверен в этой теории.

— А твоя мама? Что случилось с ней?

— Ее убили на суше, поэтому она не смогла превратиться в пену. Как-то отец рассказал мне о том, что сделал с ее мертвым телом. Честно говоря, он не часто говорил о маме, но в тот вечер эмоции накрыли его с головой, и он долго плакал, не выпуская маленького меня из крепких объятий. — Калеб облизнул сухие губы и нервно дернул щекой. Детские воспоминания оказались довольно болезненными. — После смерти мамы отец хотел вернуть ее в море, туда, откуда она пришла. Но море не приняло тело, не способное принять истинный вид. Мама была отвергнута стихией, своим домом и семьей. Такова оказалась расплата за запретный союз разных кровей — провести вечность в не родном обличии. И папе ничего не оставалось, кроме как похоронить ее как человека. Где-то на юге до сих пор стоит ее могилка, заросшая мхом и лазурными ипомеями¹. Отец часто пропадал там, а меня брал с собой лишь пару раз, но мне этого хватило, чтобы прочувствовать всю боль, прожигающую отца, и познать мучения, терзающие маму.

— Мне жаль… — шепнула Ли и сглотнула колючий ком слез. — Твой отец не заслужил подобных страданий.

— Может и не заслужил. Но это был его выбор. Он понимал, чем это может обернуться, и все же не смог устоять перед силой связи.

— Но что ему оставалось делать? — возмущенно спросила Далия. — Разве мы виноваты в том, что оказываемся связаны не с себе подобными, а с представителями других рас? Демоны любят всего раз… И что же… теперь нам страдать столетиями из-за глупого запрета?

— Этот запрет возник не просто так. — На губах Калеба заиграла легкая улыбка, и он коснулся виском головы девушки, посылая к ее источнику слабые успокаивающие энергетические волны. — Знаешь легенду о бескрылом демоне?

— Нет… Были и другие демоны, лишившиеся крыльев?

— Только один, — продолжил мужчина. — Это было очень давно, тогда еще не существовало закона о неприкосновенности. Несколько веков назад женщина-демон полюбила латунного² дракона с горы Тарако, где обитают самые большие и опасные драконы. Она, как и остальные демоны, не ведала, к чему приведет этот союз. Говорят, что, когда женщина родила дитя, уместившее в себе разрушительную силу двух могущественных рас, небо разверзлось целыми потоками огня, что привело к гибели сотен мирных существ. Природный баланс впервые был так сильно нарушен. Младенца-полукровку убили, а женщину, породившую его, лишили крыльев, силы и свободы. Но, не выдержав такого испытания, она погибла спустя пару дней. Тогда жрецы и издали закон о неприкосновенности — посмевший нарушить его, мог лишиться своей демонической сущности. Это было непомерно высокой ценой, но даже она не остановила многих демонов. Были и другие случаи запретных союзов, но вместо того чтобы расстаться с крыльями, демоны самовольно бросались в объятия смерти, не получая шанса на возрождение. Моему отцу повезло больше — Арон не позволил демонам лишить его ни крыльев, ни жизни. А может, эта доброта со стороны лидера лишь навредила папе. Ведь такая жизнь хуже смерти.

— Сложно встать на чью-либо сторону, — наконец шепнула Далия, борясь с непонятным жгучим чувством внутри, возникшим после рассказа Калеба. — Я понимаю, что нарушение баланса чревато последствиями, но боюсь остаться одна.

— Ли… — Мужчина осторожно отстранился от Далии и повернул ее к себе лицом, легонько сжав подрагивающие то ли от холода, то ли от тоски плечи. — Так и знал, что ты неспроста начала этот разговор, — улыбнулся он краешком губ, поймав грустный взгляд кристально-голубых глаз, таящих волнение и великую внутреннюю силу. — Думаешь, только демоны любят раз в жизни?

— Не знаю, — честно ответила Лия, а затем поджала губы, но не отвела взгляда от внимательных, цепких глаз любимого.

— Знаешь, в чем спрятана твоя настоящая красота? — спросил Калеб, заправляя за ее ухо выбившуюся черную прядку. — В искренних чувствах, которые ты боишься скрывать. Твоя любовь бесценна и неповторима. Но мое сердце столь же неизменчиво, как и твое. Русалки озорные и лукавые существа, но я знаю, что они подвластны только одной привязанности. Я не смогу усомниться в своем выборе и никому не позволю разлучить нас. Нуждаться в тебе — это большой риск, но лишь ради одной этой чарующей улыбки я готов наплевать на предрассудки демонов и их запрет.

— В смелости ты не уступаешь даже Лив, — шепнула Далия и, не удержавшись, мягко улыбнулась.

— О, я точно не такой безрассудно смелый, — усмехнулся мужчина. — С твоей железной сестрой никто не сравнится.

Калеб почувствовал радостное облегчение, услышав долгожданный бархатистый смех девушки и заметив нежность в ее усталом взгляде. Любоваться ею в минуты, когда она так беззаботна и мягка, было его слабостью. Губы его разомкнулись, чтобы выпустить неожиданно пришедшую в голову мысль, но слова внезапно застряли в горле комом, а сердце забилось тревожно, в каком-то дурном предчувствии.

Подчиняясь внутреннему порыву, мужчина резко обернулся и заметил сидящего у стены, чуть поодаль от двери, черного кота. Ярко-синие глаза, подобно крупным звездам, очаровывали, а взгляд казался тяжелым и мрачным. Кот держал в зубах какой-то маленький сверток и внимательно наблюдал за притихшей парочкой.

— Ты в порядке? — осмелилась спросить Далия, мимолетно взглянув на кота и вновь обратив взор к мужчине. — Калеб, — позвала она, легонько коснувшись его плеча.

— Что? — Он растерянно посмотрел на девушку и, заметив волнение, исказившее тонкие черты ее лица, поспешил унять возникшее беспокойство: — Да, все нормально. Просто на миг ощутил странную энергию…

Далия не успела заговорить вновь — дверь таверны распахнулась, выпуская двоих пьяных постояльцев. Кот шустро протиснулся внутрь здания, и, когда он скрылся с глаз, Калеб невольно выдохнул с облегчением, больше не чувствуя будоражащей кровь энергии.

— Пойдем, — наконец сказал мужчина, поднимаясь со ступенек. Протянув Далии руку, он повел носом, чуя свежий запах озерной воды, и добавил: — Тут недалеко есть озеро. Раз уж тебе не спится, а ночь кажется поистине красивой, то лучше проводить ее в таком же красивом и волшебном месте.

Примечания:

¹ Ипомея — род цветковых растений семейства Вьюнковые, вьющаяся лиана. Имеет крупные воронкообразные цветы.

² Латунь — сплав меди с цинком, оловом.

Не знаю, чего я сейчас боялась больше — открыть глаза или вновь погрузиться в тяжелый сон. Меня разбудил едва уловимый сладковатый аромат корицы. До одури знакомый запах пощекотал ноздри всего лишь несколько коротких секунд и растворился в теплом воздухе. Досадливо скривив губы, я села в кровати и скользнула рассеянным взглядом по каморке, предоставленной нам хозяином таверны. Лунный свет, пробившийся сквозь створчатое окно сбоку от койки, залил комнату бледным холодным сиянием. Шерсть дремавшего зверька переливалась в косых лучах серебром, а большое ушко забавно подрагивало. Соседняя койка пустовала — Лия еще не вернулась.

Желание спуститься вниз и поискать сестру улетучилось столь же резко, как и появилось. Мое внимание привлекли сияющие в темноте синие глаза. Высокий кот с короткой черной шерстью и ушами-кисточками, притаившись в углу, неотрывно наблюдал за мной. От такого внимательного взгляда по спине пробежал неприятный холодок, рассеяв остатки сна.

Незваный гость наконец отвел свои яркие глаза в сторону, потянулся лапками и, легонько мотнув головой, медленно направился ко мне. Он был немного крупнее обычных кошек, а мордочка выглядела хищной, как у пустынной рыси. При всем моем желании я не смогла разобраться в его энергии — от него исходили странные энергетические волны; казалось, что животное, определенно обладающее магией, намеренно не дает мне сосредоточиться на его сущности.

Ловко запрыгнув на кровать, кот коснулся лапой моей ноги, укрытой пледом, и замер в нерешительности. В лунном свете он выглядел пугающе, подобно хищнику, выслеживающему добычу. Сердце предательски дрогнуло, когда Румико приподнял голову и, сонно моргая, уставился своими большими янтарными глазами на чужака. Я ожидала, что два хищных зверя набросятся друг на друга, но к моему удивлению Румико лишь недовольно фыркнул и под настороженным взглядом кота, спрыгнув с койки, взобрался на постель Далии. Отвернулся от нас и свернулся калачиком как ни в чем не бывало.

Интересно — это он сейчас потерпел поражение и обиженно ушел или ему изначально не было дела до незнакомца, потревожившего его сон?

От разглядывания ушастого зверька меня отвлекло мягкое кошачье урчание. Взобравшись ко мне на колени, кот вскинул голову и посмотрел на меня чересчур осознанно. Только сейчас я обратила внимание на небольшой сверток, зажатый в его зубах.

— Хороший гость всегда приходит с подарком, — шепнула я и протянула к нему ладонь. — Что ты принес?

Оставив сверток в моей руке, кот требовательно мурлыкнул и продолжил наблюдать за мной. Не могу сказать наверняка, что ожидала обнаружить внутри этого подношения, но стоило развернуть его, как губы невольно растянулись в улыбке. Нос тотчас уловил приятный дурманящий запах с цветочными нотками, и сердце радостно затрепетало при виде маленькой засахаренной фиалки. Нежно-фиолетовый бутон цветка в сахарном сиропе напомнил мне о том дне, когда мы с охотниками покинули цитадель и направились на людскую ярмарку. Там я и попробовала необыкновенный десерт, но он не смог вытеснить из памяти сладко-кислый вкус корицы.

— Спасибо, — сказала тихо и, положив фиалку на прикроватную тумбочку, осторожно погладила кота по голове. Шерсть его оказалась мягкой и приятной на ощупь. — Знаешь, такое лакомство очень любит моя сестра, а мне больше нравятся сладкие палочки корицы. У них очень приятный, хоть и немного горьковатый запах. Так пахнет…

Я вдруг осеклась, замолчала, взглянув на притихшего кота, прожигающего меня своими яркими, насыщенного синего цвета глазами. На мгновение взгляд его показался до ужаса знакомым, и, повинуясь необъяснимому порыву, я схватила его обеими руками, немного приподняла и произнесла едва слышно:

— Это ведь ты, да?.. — Голос некрасиво дрогнул, отчего слова прозвучали не как вопрос, а как просьба, робкая и отчаянная мольба. — Тебя выдают глаза, Кай…

Его имя, сорвавшееся с уст, обожгло меня. Сердце больно сжалось под напором жгучих воспоминаний, обиды и щемящей безнадежной тоски. Я почувствовала, как к глазам подступили слезы, не тревожившие меня с той самой ночи, когда мне пришлось свернуть с королевского пути. Отпустив кота, я закрыла лицо рукой и прерывисто вздохнула, пытаясь избавиться от царапающего душу чувства. Все это время мне приходилось сдерживать свои эмоции, запирать глубоко внутри воспоминания, приносящие столько нестерпимой боли и оставляющие глубокие шрамы, но сейчас я не смогла противостоять ядовитой горечи, отравившей сердце.

Крупные слезы сбежали по щекам, и, размазав их по лицу, я поджала губы, сдерживая рвущийся наружу всхлип. Оторвать руки от лица меня заставило мягкое голубое сияние, на мгновение разрезавшее полумрак в комнате. Я задержала дыхание и подняла взгляд на стоящего сбоку от койки демона. Если это было видением — то это самое болезненное видение за всю мою жизнь. Если это сон — то он будет самым сладким сном и настоящим кошмаром одновременно. Иного я не предполагала — признать, что передо мной действительно стоит связанный со мной демон, я была не в силах.

— Кай… — шепнула надрывно.

Выпутавшись из пледа, встала с кровати и замерла, с внутренним трепетом осматривая лицо мужчины, его напряженные, сложенные за спиной крылья, стянутые в низкий хвост иссиня-черные волосы. В глазах его нет тепла, нет нежности, вспыхивающей в моменты нашей близости. В них нет ничего, кроме всепоглощающей пустоты и мрака.

Судорожно сглотнула и сделала в его сторону неуверенный маленький шаг. Это действие неожиданно отозвалось острой болью в спине, и, слабо вскрикнув, я не удержалась на ногах, заваливаясь вбок. Сильные руки стремительно сомкнулись на моей талии, притянули к большой, облаченной в одну черную рубаху груди. Послышался тяжелый рваный вздох, сорвавшийся с губ демона, и я посмотрела на него, затаив дыхание, сильно сжала мелко дрожащими пальцами ткань рубахи, словно в попытке убедиться, что он реален, что он действительно находится рядом со мной, прижимает к себе — нежно и аккуратно.

По венам заструились горячие энергетические нити. Но это не моя магия; я знала наверняка, что это его энергия — теплая, сильная, успокаивающая.

— Ты снова это делаешь, — наконец шепнул Кай, обжигая меня своим дыханием, отчего по коже забегали приятные мурашки. — Крадешь мою силу.

— Что? — спросила тихо, пытаясь унять сладостную внутреннюю дрожь, вызванную то ли близостью демона, то ли его мощной энергией.

Он облизнул сухие губы и продолжил едва слышно:

— Сильные эмоции, которые ты испытываешь, будь то страх, вожделение, ярость или восторг, истощают тебя. И чтобы восполнить свои силы, ты неосознанно подпитываешься моей магией. Помнишь, как вырубила меня после встречи в ущелье? — Уголки его губ дрогнули в мягкой улыбке, а я, скользнув взглядом по его устам, почувствовала, как щеки опалило огнем при воспоминании о нашем первом поцелуе и моем гневе, после которого демон потерял сознание. — В тот раз я не был готов к подобному. Но потом научился отдавать тебе энергию, не испытывая при этом боли.

— Это последствия связи?

Кай кивнул, чуть сильнее сжав мою талию.

— Только есть одна возмутительная несправедливость. Я не могу питаться твоей магией. Пытался, но, кажется, это односторонний процесс.

— И часто я… истощала тебя? — поинтересовалась неуверенно, избегая его прямого взгляда и осматривая крепкую напряженную шею и треугольное углубление над ключицей.

— Довольно часто, — беззлобно усмехнулся в ответ демон. А затем внезапно прислонился головой к моему лбу и произнес взволнованным шепотом: — Мне приятно знать, что ты способна испытывать рядом со мной не только ярость.

Его слова обожгли меня, словно раскаленный меч, пронзивший тело насквозь. Почему-то обида, таившаяся в глубине души, злость за то, что он совершил, растаяли — возможно, на короткий миг, но они уступили место смущению, страстному желанию и томительной неопределенности.

— Зачем ты пришел? — спросила неожиданно резко и нервно сглотнула, почувствовав, как мужчину сковало волнение.

— Не должен был, прости, — последовал тихий, но обжигающий ответ. — Эта встреча ничего не изменит. Но терзаться разлукой с каждым днем становится все невыносимее.

— Это твой выбор, — нехотя сказала я и уперлась ладонью в мужскую грудь, отстраняясь.

Он не стал удерживать, отпустил. От этого жгучая грусть больно резанула по сердцу — почему-то я наивно верила, что он не отпустит меня. Кажется, Кай прочел немой вопрос в моих глазах, поскольку в следующее мгновение он, слегка улыбнувшись, разрезал воцарившееся молчание:

— Не буду принуждать тебя к чему-либо.

Я сжала пальцы в кулаки, больно впившись ногтями в кожу, стиснула зубы, борясь с сильным душевным волнением, и прошептала дрогнувшим голосом:

— Ты уже это сделал.

Сорвалась с места, прижалась к нему всем телом, забыв обо всех последствиях этой встречи, которые непременно вспыхнут чуть позже, и жадно впилась в его потрескавшиеся от мороза губы. Горячие мужские пальцы заскользили по спине, вызывая трепетную дрожь, крылья вздрогнули, укутывая нас в кокон.

Находясь за пеленой обжигающих чувств, я совсем не понимала, как сильно все эти дни нуждалась в нем. Как сильно хотела забыться в этих теплых объятиях, услышать ласковый шепот, заставляющий трепетать все внутри. Мне не хотелось думать о прошлом, испытывать боль разлуки и потерь. Сейчас я желала только задержать его возле себя на несколько коротких мгновений, насладиться его теплом и близостью, запомнить его надолго, чтобы, вспоминая, каждый раз ощущать горьковатый запах корицы и слышать нежный голос, не имеющий присущего демону металлического оттенка.

Нетерпеливые прикосновения вызывали стихийную силу, затуманивающую разум, нежность стремительно перерастала в желание большего. Кай вдруг остановился, обхватил мое лицо ладонями, посмотрел внимательно, тяжело. Взор мутный, в нем таится тоска, балансирующая на тонкой грани со страстным желанием. В злых глазах наконец-то вспыхнула долгожданная мягкость.

— Прости меня, Ливия, — горячий шепот прямо в губы. — Я не привык быть слабым, но ты вынуждаешь меня становиться таким.

Несмотря на мучительную жажду, Кай оставил легкий поцелуй на моей щеке, столь призрачный, что в груди заныло от недостатка пылких касаний. Он был так непозволительно близко, что я чувствовала жар его тела, переплетающийся с моим. Слышала гулкий стук его сердца, но боялась, что он исчезнет, стоит мне еще раз прикрыть от наслаждения веки.

Демон провел рукой по моему лицу, нежно прочертил пальцами линию от подбородка до ключиц, и я почувствовала, как дыхание становится глубже, а сердце начинает частить. Синие глаза блестели в лунном свете, не утаивая огонь вожделения, испепелявший тело и душу. И я сдалась — закрыла глаза, склонила голову набок, открывая вид на шею. Всего секунда — невероятно томительная — и губы требовательно коснулись чувствительной кожи. Неспешная ласка кружила голову, молниеносно растапливала холод внутри. Внезапный укус выбил из груди рваный вздох; я вздрогнула, чувствуя острые клыки и влажный язык, жадно слизывающий демоническую кровь. Тело внезапно ослабло, но Кай крепче прижал меня к себе, заключая в кольцо рук и не позволяя упасть.

Руки невольно потянулись к завязкам на его рубахе. Пальцы дрожали, путались, а затем напряженно сжались, когда демон накрыл их ладонью. Неспешно отстранился, забирая на миг из меня весь огонь, развязал завязки — сначала спереди, у ключиц, затем сзади, чуть ниже основания крыльев. Стянутая рубаха оказалась на полу, представляя взору подтянутое тело, твердые плоские мускулы, четко выступающие на груди и впадине живота. Встретившись с мужчиной взглядом, я увидела легкую улыбку на его губах и смутилась, сама не понимая почему — то ли из-за своего внимательного разглядывания, то ли из-за того, что он это заметил.

Борясь с диким чувством стыда, подняла голову, всем своим видом показывая, что меня ни капли не смущает происходящее, и резким движением стянула с себя тунику. Ухмылка исчезла с лица демона, соболиные брови взмыли вверх, и он бесстыдно скользнул взглядом по обнаженной груди и талии. Один тяжелый вздох — и Кай прижимает меня к себе, зарывается носом в распущенные волосы.

Мягкий шепот обжигает и вызывает волну мурашек:

— Играешься, Ливия, или в самом деле доверяешь?

Теперь я в полной мере почувствовала охватившее его волнение, почувствовала его страх и увидела его таким, каким он боялся предстать передо мной, — слабым, сломленным привязанностью. Не знаю, смогла бы я так же легко потерпеть поражение и показать ему, как слаба, но не из-за его близости, а из-за того, что он отдалился от меня.

— Обезумела, — шепнула сипло, легонько коснувшись кожи его спины. Он вздрогнул от этого касания, но продолжил стоять, терпеливо ожидая моего решения. — Ведь полное доверие граничит с безумием.

Сильный трепет, затмив страх, сжал сердце. Казалось, неприступная стена, возведенная между нами в тот роковой день, дала трещину, но не разрушилась — лишь предоставила небольшую возможность вновь раствориться друг в друге.

Кай завладел моими губами — жадно, в крайнем возбуждении и смутном нетерпении. Легко поднял меня на руки, вынуждая обхватить его торс ногами, и повалил на кровать. Отстранился всего на несколько секунд, показавшихся мне невероятно долгими, и стянул с меня рейтузы, превращая из охотницы в уязвимую дичь. Прикрыв веки, я прижала руки к груди, слыша сквозь бешеный стук сердца, как мужчина раздевается, а после, когда горячая ладонь осторожно коснулась моих сжатых кулаков, распахнула глаза и замерла.

Втянула в себя раскаленный воздух и разжала пальцы под изучающим взглядом синих глаз. В нем не было насмешки или похоти — лишь интерес и восхищение. Демон смотрел на меня так, словно видел впервые. Блеск в его глазах говорил о том, как он жаждал снова оказаться рядом со мной столь близко, а неспешное разглядывание выдавало его намерение запомнить меня такой, какой я бываю только с ним, — открытой, чувствительной, невероятно ранимой.

Кай провел рукой по моему бедру, будто спрашивая разрешения. И я подалась ему навстречу, полностью растворяясь в моменте. Горячее касание губ к шее, ключице, груди — и несдержанные стоны растворяются в ночной тишине. От легкого поцелуя в живот я едва не задохнулась и, теряя остатки терпения, выгнула спину. Мужчина спустился чуть ниже, осторожно развел бедра, проложил влажную дорожку, дразня и не касаясь слишком требовательно и жадно. Он держал мои ноги, не давая возможности укрыться от его близости, но я знала, стоит лишь дернуться, попросить остановиться — и Кай тут же отпустит. Не осмелится удерживать насильно.

В какой-то момент я ощутила резкое дуновение ветра — черные крылья раскрылись, дрожа от возбуждения, выдавая стремление демона сделать мне приятно. Тело горело от его осторожных пьянящих поцелуев. Его мягкий взгляд, нежность рук и страстность движений — все это было невероятно знакомым и родным. Неожиданная мысль, пробившаяся через головокружительную усталость, потрясла и довела до сладостной дрожи: как бы далеко мы ни были друг от друга, каким бы долгим ни было наше расставание — он будет принадлежать мне так же, как и я ему. Нуждаться в нем невероятно опасно, но именно эта опасная привязанность оказалась нашей слабостью.

Наконец губы демона переместились к шее, мягко коснулись раны, оставленной клыками. Сильное разгоряченное тело прижалось ближе, теснее, вызывая рваные вздохи, сбивая дыхание. Воздух раскалился от откровения, наготы и пылких движений, наполненных страстью, тайным трепетом. Нежность, граничащая с жадностью и голодом, довела до исступления, до приятного бессилия. Сладкая истома сдавила сердце, завладела всем телом, и я выдохнула — тяжело и рвано, впиваясь ногтями в спину демона, делая ему больно — хоть и неосознанно.

Кай чуть отстранился, лег рядом и запечатлел поцелуй на моем влажном лбу, укрывая нас большим обессиленным крылом. Пелена медленно спадала с его глаз, но мягкость до сих пор хранилась на лице, отражалась в легкой улыбке. Мы долго лежали друг напротив друга — очень близко, держась за руки, то сжимая пальцы посильнее, то ослабляя хватку. Взгляд прямой, открытый, ничего не таящий.

— Что?.. — спросила едва слышно, улыбнувшись в ответ.

— Ничего. — Его дыхание обожгло и так горячую кожу. — Просто смотрю. Хочу запомнить тебя такой…

— Какой?

— Расслабленной.

Желание продлить это мгновение сделалось более сильным, становясь неисполнимой мечтой.

— Это будет жестоко, — произнесла сипло и закрыла глаза, пряча слезы. — Если это будет всего лишь сном.

Я не знаю, сколько еще пролежала так, отчаянно стараясь не провалиться в дрему. Затаивала дыхание каждый раз, когда демон разжимал пальцы, забирая на миг тепло, но глаза не открывала, боясь увидеть, как он уходит, оставляет одну. Несмотря на мои жалкие попытки не впасть в беспамятство, усталость утянула меня в глубокий сон, но перед этим я почувствовала, как Кай поправил пряди моих волос, упавшие на лицо, и поцеловал в губы — нежно, осторожно, оставляя мне на жалкое мгновение иллюзию тепла.

Утром в таверне царила удивительная тишина. С наступлением рассвета ночное веселье закончилось; постояльцы спрятались в своих комнатах, а деревенские жители, отдыхавшие всю ночь, поплелись домой. Из посетителей остались только мы — ранние пташки, намеревающиеся покинуть деревню после завтрака, — молодая женщина, уединившаяся за столиком в углу, и двое мужчин, одетые в простую льняную одежду.

Рыженькая девушка, заменившая близняшек-подавальщиц, поставила на наш столик поднос и, мимолетно улыбнувшись, скрылась на кухне. Сладкие гренки пахли приятно, но отчего-то не вызвали аппетита. Кажется, чувство голода не коснулось только меня — Далия и Калеб, забрав с подноса свои тарелки, живенько приступили к завтраку, с наслаждением похрустывая черствым хлебом и запивая его теплым молоком.

В голове роилось множество мыслей. Меня не покидало ощущение, что встреча с Каем была лишь игрой моего воображения. Об этом говорила не только пропавшая с тумбочки засахаренная фиалка, но и исчезнувший с шеи след. Рана, оставленная клыками, затянулась, словно ее там и не было. А ноющая боль отчего-то осталась, так и норовя сказать, что кажущееся ложным сновидение было реальной встречей, и именно она принесла удовольствие и оставила неприятный осадок в душе.

— Где вы были ночью? — спросила я в попытке завязать разговор и избавиться от гложущего чувства — хотя бы на время. — Я несколько раз просыпалась, но тебя так и не застала спящей на койке.

Внимательно посмотрела на Далию, ожидающе изогнув бровь, а та, то ли испугавшись неожиданного вопроса, то ли смутившись моего взора, поперхнулась и, откашлявшись, опустила взгляд на свою тарелку.

— Не спалось, — выпалила Ли, краснея. — Гуляли поблизости.

Я лишь кивнула в ответ, слабо улыбнулась и приметила на губах Калеба такую же легкую, смущенную улыбку.

— Лив, — позвала Далия и посмотрела на меня уже без прежней смущенности. — У тебя на тумбочке засахаренный лепесток лежал… Прости, я не удержалась — съела. Такой запах не оставляет меня равнодушной.

— Все нормально, — заверила я, боясь признаться, как сильно обрадовалась признанию Далии. Это значило, что встреча с Каем была не сном и не видением. И хоть от осознания этого на плечи осел груз в виде тоски, тепло все же вспыхнуло внутри, согревая и утешая.

Одарив меня теплой улыбкой, сестра продолжила грызть гренки. Я придвинула к ней свою тарелку, а после залпом выпила теплое сладкое молоко. Исчерпать очередную попытку заговорить мне не дал тихий разговор двух мужчин, сидевших за мной у окна. Говорили они практически шепотом, но острый слух охотника не позволил мне пропустить ни единое слово из их беседы.

— Не знаю даже, что и делать, — сказал один из мужчин, и после послышался тяжелый вздох. — Она ж у меня такой бойкой была. Веселая, часто бегала в конюшню да верхом в поле уезжала. А сейчас что? Лежит целыми днями, ни тени улыбки — едва ли не мертвец. Захворала бедная, мать извела своей болезнью. Та молится, да без толку все это… Дите мое уже находится на тонкой грани между жизнью и смертью.

— А лекарь что говорит? — спросил второй.

— Да что этот лекарь знать может… Один на всю деревню. Не сталкивался он с таким. Приходил вчера снова, осмотрел мою девочку, а после ни слова не вымолвил о ее состоянии! Лишь головой покачал… Говорит, что нам может помочь только маг. Даже настоятельно порекомендовал одного.

— Ну, так чего ж вы медлите? Сходите к нему. Маги хоть и вздорны, но знания их чуть ли не безграничны.

— Глупец ты, Рин, — недовольно шикнул мужчина. — Маги не помогают таким как мы. Они все скрылись в своей небесной цитадели подальше от глаз простых людей. А этот, говорят, отшельник… Живет на юге столицы, в лесу. Он умен, знает толк в алхимии. Лекарь сказал, что его кличут целителем. Люди идут к нему за помощью, надеясь на чудо. Но за свои услуги он, правда, дорого берет. А где ж я такие деньги возьму?

— Ты случаем не о Лориэне говоришь? — уточнил второй человек.

Мы с Далией и Калебом недоуменно переглянулись. По их лицам было понятно — они тоже подслушивали разговор, и их, как и меня, заинтересовало упомянутое имя. Оно — оказавшись единственной зацепкой за последние дни — было чем-то сродни глотку свежего воздуха. Так и не озвучив свои мысли, мы продолжили слушать людей.

— Да, кажется, его именно так и зовут, — подтвердил первый мужчина. — Знаком с ним?

— Не имел чести познакомиться. Но кузина моя, когда из столицы погостить к нам приезжала, рассказывала о неком Лориэне — маге-целителе. Он сына ее на ноги поставил. А все говорили, что недолго ему осталось. Ты все же сходи к нему… Может, договоритесь о цене. Дочку тебе спасать надо, а как заработать — подумаешь потом.

— Да, прав ты…

Дальше мы не слушали. Помолчали некоторое время, собираясь с мыслями и укладывая в голове услышанное, а затем Калеб решился первым задать мучивший его вопрос:

— Думаете, это тот, кого мы ищем?

Ли пожала плечами:

— Но они говорили о мужчине. А мы разве не женщину ищем?

— Почему мы вообще решили, что Лори — это женщина? — спросила тихо, аккуратно постукивая ногтями по поверхности стола.

— Мама вроде не уточняла… — выдохнула в ответ Далия и задумчиво поджала губы.

После этого воцарилось какое-то неестественное, гнетущее молчание. Недельные поиски наконец-то привели нас к чему-то, а мы, оторопев от случайно подслушанного разговора, не знали, как теперь нам стоит поступить. Я полагала, что сегодня мы покинем деревню, но не думала над тем, куда отправимся и что будем делать дальше. Дорога, по которой мы дружно шли, казалась бесконечной и именно сейчас предстала перед нами слегка извилистой.

— Стоит проверить, — наконец сказала я. — Не будем игнорировать эту зацепку.

Быстро собравшись, мы отправились к южной границе столицы. Перед тем как уйти Калеб умело выудил из мужчин информацию о Лориэне, в частности то, где именно находится его дом. Путь предстоял недолгий. Деревня, которую мы покинули, находилась близко к столице Восточных королевств, и нам оставалось только пройти через маленький лесок, выйти к реке и перейти на другой берег по мосту. Если верить словам наших информаторов, дом мага должен стоять чуть дальше реки.

Далия старалась скрашивать наше пешее передвижение непринужденной беседой. Калеб охотно поддерживал разговор, а я предпочла молчать и вполуха слушать их, шагая впереди и порой бросая взгляд на игривого зверька. Румико убегал вперед, радостно виляя хвостом, подпрыгивал и нырял в тающий снег. Размер он так и не изменил после трансформации в лесу. Кажется, ему было привычно выглядеть именно таким — маленьким, с виду беззащитным зверьком.

Резвящийся Румико напомнил мне о тихой и спокойной Каларатри. С ней нам пришлось расстаться пару недель назад. Было бы эгоистично удерживать ее подле себя и не давать возможности находиться ближе к своему народу. Будучи королевой, Кали должна быть рядом с себе подобными. Не потому ли я так часто ассоциирую ее с Кайланом? Оба правителя оберегают своих подданных, но лишь Каларатри может прийти ко мне в любое время дня и ночи. Стоит только попросить — и она явится на мой зов. С Каем так не получалось… Он приходит сам, но не тогда, когда мне этого хочется.

Время в пути пролетело незаметно. Вскоре мы прошли через хлипкий узенький мост и, оказавшись на другом берегу, у входа в густую рощу, увидели слева одноэтажный деревянный домик. Он стоял на покатом пригорке, недалеко от края реки, весь окруженный зеленью вековых елей. Над крышей клубился дым, дорожка была расчищена от снега, а от самого дома веяло пахучими травами, запах которых медленно тонул в свежем лесном воздухе.

Мы остановились чуть поодаль от низенького крыльца, но не успели подняться и потревожить хозяина дома. Дверь резко распахнулась, выпуская низкорослого пузатого мужичка. Потирая раскрасневшуюся скулу и прихрамывая, он промчался мимо нас, будто ужаленный.

— И чтобы я тебя здесь больше не видел, чертова медуза! — неожиданно прогремел зычный голос. — Живи и радуйся, что я не отрубил твои наглые вороватые пальцы!

Из дома вышел высокий, крепкий темнокожий мужчина, облаченный в кожаные штаны, длинные сапоги и одну темную рубаху с закатанными рукавами. По сравнению с убежавшим незнакомцем он почти доставал макушкой до деревянного навеса над крыльцом. Взгляд ярких золотистых глаз несколько секунд был направлен туда, куда убежал человек, а после внезапно метнулся в нашу сторону. На мгновение показалось, что его глаза приобрели совершенно иной цвет — коричневато-зеленый, но мужчина не дал подольше рассмотреть себя. Отвернулся и, заходя в дом, бросил недовольным басистым голосом:

— Сегодня не принимаю.

— Вам знакома Аврелия Ветрокрылая, господин Лориэн? — быстро выпалила я, боясь упустить возможность поговорить с ним.

Незнакомец резко обернулся. На его высоких скулах заходили желваки, глаза потемнели, а в середине лба проявилась вертикальная золотисто-огненная линия, тянущаяся до переносицы. Раздраженно дернув щекой, мужчина быстрым шагом спустился с крыльца. Не знаю, как это произошло, но я не успела проследить за его движениями — он жестко схватил меня за запястье, притянул к себе, а когда Далия дернулась в мою сторону, взмахнул второй рукой, словно отгоняя муху от лица. Краем глаза я заметила, что Ли и Калеб замерли, кажется, по воле враждебно настроенного мага.

Затаив дыхание и сжав пальцы в кулаки, я молча смотрела на него. Пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо.

— Полукровка, — наконец выдохнул мужчина, а затем повел носом, сильно втянув в себя воздух, и прошептал насмешливо: — И бескрылые демоны. Таких гостей я еще не принимал. Только вот… — Он брезгливо поморщился и презрительно скривил толстые губы. — В тебе так много тьмы, что можно задохнуться.