Бои под Нарвой

Глава 21

Неожиданно на переднем крае обороны началась усиленная винтовочная перестрелка. К ней присоединились пулеметные очереди, загрохотали орудия. Разыскав своего коня, Петров поскакал за пушками, которые еще не успели перейти на новую позицию.

По дороге от раненого латыша Петров узнал, что свыше батальона немцев, поддержанных сильным артиллерийским огнем, неожиданно атаковали левый фланг расположения Латышского отряда. Редкие цепи латышских стрелков были вынуждены отойти из своих окопов. За ними начали отход и соседние подразделения рабочих отрядов.

Группы отступающих красногвардейцев вскоре оказались уже возле расположения Стального отряда. Блохин тотчас оценил опасность положения и по собственной инициативе приказал красногвардейцам разворачиваться в цепь, задерживая отходящих.

— Третья рота — мартеновцы и прокатчики — вправо! Останавливайте бегунов! Вторая — оба механических и транспортники — влево! Которые партийные — вперед! Ведите за собой народ! — скомандовал он. — Первая рота — пушкари — пока останется в резерве за середкой!

Рабочие Стального отряда, быстро рассыпавшись в цепь, двинулись вперед.

— Довольно пятками сверкать! Подмога подходит! Ни шагу назад! — кричали рабочие отступающим.

Латыши уже оправились от удара и, увлекая других, бросились вперед. Подоспел выдвинутый из резерва Молодежный отряд. Он двигался, развернувшись в цепь.

— Товарищи, за вами Петроград, где остались ваши жены и дети! — звонко кричал Вася Алексеев. — Вперед! Умрем за власть Советов!

Молодежь вместе с бойцами Стального отряда с винтовками наперевес ринулась вперед. Немцы уже успели занять часть окопов. Без единого выстрела цепи красногвардейцев бросились в штыковую атаку. Стремительным натиском они выбили врага из окопов.

Встретив решительное сопротивление, немцы не осмелились на повторные атаки.

С наблюдательного пункта Петров со всевозрастающей тревогой следил за маневрами немцев. Они обходили Нарву с юга, направляясь на Кренгольм. Нетрудно было догадаться, что враг стремился захватить мосты через Нарву и, выйдя на правый берег реки, перерезать железную дорогу на Петроград.

— О чем думает Дыбенко? — сказал Петров Прахову. — Необходимо направить к Кренгольму значительные подкрепления с артиллерией и пулеметами!

Оба они взялись за бинокли и стали следить за движением противника, который был хорошо виден с чердака высокого дома, где находился их командный пункт.

— Надо обо всем немедленно сообщить в отряд Дыбенко, — решил Прахов. — Скачи к Блохину и позвони по телефону. Видать, просмотрел Парений.

Блохина Петров нашел в просторном блиндаже, во второй линии окопов. При свете керосиновой лампы Блохин, разглядывая карту, строил различные предположения о дальнейшем ходе боевых операций. Рядом сидел Орехов, который был переведен помощником командира в Молодежный отряд, но старался почаще бывать в Стальном отряде, около Сани. В углу находилось несколько полевых телефонов. Около них суетилась Саня со своими помощниками — Самохиным и Деминым.

После гибели Онуприенко они так же, как и Саня, все еще не могли забыть своего друга и учителя. Саня заставляла их многократно рассказывать о всех подробностях героической гибели Андрея. Парни сначала относились к девушке недоброжелательно, памятуя ее прохладное отношение к их любимцу, но вскоре они поняли, что Саня горячо и искренне любила Андрея и только из девичьей застенчивости не выказывала своих чувств к нему. И Демин с Самохиным резко изменили свое отношение к Сане. Девушка по возрасту была чуть старше парней, и они молчаливо признали ее превосходство над собой — ведь ее любил сам Андрей, ставший для них идеалом.

С разрешения Блохина оба друга перешли в команду связистов, чтобы быть поближе к Сане в боевой обстановке. Саня благосклонно отнеслась к их желанию стать телефонистами и принялась обучать их несложному делу проводки телефонной линии в полевых условиях, научила, как сращивать порванный провод и как включаться в телефонную линию, идя для проверки по проводу. Демин и Самохин стали верными и надежными помощниками Сани в ее работе.

Сообщение Петрова о продвижении немцев в обход Нарвы было для Блохина неожиданным. Он попробовал связаться с Дыбенко, но телефон не действовал. Саня направила по линии Демина.

— Пойду к себе в Молодежный, — вскочил с нар Орехов. — Попробую оттуда сообщить обо всем Дыбенко. Все новости буду передавать через посыльного. Это надежнее, чем по телефону. Есть у нас такой парнишка из местных, нарвских, — Витька. Пристал к нам со вчерашнего дня. Он тут на Нарве знает все ходы и выходы…

— Немецкий самолет летает над нами и кидает разноцветные ракеты, — сообщил Самохин.

— Значит, жди артиллерийского обстрела, — сумрачно заметил Блохин. — Если через четверть часа не будет вестей от Орехова, я попрошу тебя, товарищ Петров, съезди сам к Дыбенко. Он находится на вокзале, а ты верхом мигом доберешься до него. Саня, дай Фесина! Пусть расскажет, что у него происходит.

— «Тюльпан»! «Тюльпан»! — закричала в трубку девушка. — Говорит «Гвоздика». Петра Митрофановича к телефону… Требует товарищ Блохин. Да слушай ты, дурацкая башка! К телефону, а не сюда. Передай ему трубку!

— Моментом чтобы был у телефона! — прикрикнул Блохин.

Прошло несколько минут.

— Где он там запропастился, черт полосатый?! — нервничал Блохин. — Хоть сам по окопам бегай, иначе никогда не узнаешь, что где происходит!

— Фесин у телефона, — доложила девушка, передавая командиру трубку.

— Доложи обстановку, — коротко приказал Блохин.

Фесин довольно длинно и малопонятно начал рассказывать, что немец хотя и сидит тихо, но, видно, собирается «делать шкоду», с артиллерии не бьет, но из пулемета строчит даже по отдельным людям.

— Видишь, тебя обходят немцы? — справился Блохин.

— Никто меня не обходит! Только Прахов стреляет куда-то влево, а там никого нет…

— Мозгов у тебя в башке нет! — разозлился командир. — Немедленно вышли разведку влево, пусть следят за немцами, — распорядился Блохин.

Загудел телефон.

— Дыбенко?! — обрадованно воскликнул инженер.

— Нет, Прахов! — разочаровала его Саня.

Комиссар отряда сообщил, что у Кренгольма на переправе через Нарву идет ожесточенный бой.

— Скачи что есть духу к Дыбенко и обо всем доложи! — приказал Блохин Петрову.

Инженер торопливо вышел из блиндажа. Где-то высоко в небе кружили несколько немецких самолетов. Далеко разносился равномерный клекот их моторов.

Вскоре немецкие батареи открыли огонь по окопам и по городу. Сотни шрапнелей и снарядов одновременно обрушились на передний край обороны, на город. В нескольких местах сразу возникли пожары. По дорогам и улочкам Нарвы заметались люди, сани, повозки. А над ними в воздухе то и дело возникали белые комочки шрапнельных разрывов. Население бросилось к вокзалу и к мосту через Нарву, торопясь скорее покинуть горящий город.

Петров с ординарцем с трудом добрался до привокзальной площади, которая оказалась забитой беженцами, обозами, артиллерийскими парками, подводами с ранеными. Оставив лошадь с ординарцем, инженер побежал к эшелону Дыбенко.

В вагоне он нашел одного Парского.

— Мы сейчас уезжаем в Ямбург. Положение в Нарве безнадежно, — теребя бородку, спокойно проговорил военспец. — Надо торопиться с отъездом отсюда, пока немец не перерезал путь на Петроград. Рекомендую вам ретироваться в сторону Нарвы…

— Где Дыбенко и Лебедева? — перебил инженер.

— Не знаю, не знаю, — развел руками Парский. — Они уехали с утра и пропали. Я остался один, за все отвечаю, а помочь никому и ничем не могу.

— Необходимо все резервы бросить на левый фланг и задержать немцев у Кренгольма, — подсказал Петров.

— А вы думаете, что я не знаю, куда следует направить резервы? — вдруг вспыхнул Парский. — Меня не надо учить. Резервов-то нет! Товарищ Дыбенко сам их отправил неизвестно куда. А сейчас они нам очень нужны. Нельзя с немцами воевать на фуфу. Они — противник серьезный. Одних разговоров о непобедимости революции мало. Нужны реальные силы!

— Положение не так уж плохо, — возразил Петров. — Надо только подкрепить части у Кренгольма. Правда, я не знаю, что делается на других участках фронта…

— На других участках мы пока держимся, — уже спокойнее ответил Парский и подошел к карте. — Вот, не угодно ли взглянуть? Немцы атакуют Нарву с севера, запада и юга. Они организовали концентрированный удар по городу. Мы отбиваемся от них. На правом фланге моряки стоят крепко, но в центре и на левом фланге рабочие отряды отходят. Особенно плохо у Кренгольма. Здесь нам до вечера не удержаться.

— Перебросьте туда часть моряков с правого фланга, — предложил Петров.

— Тогда нас возьмут в клещи и с севера, и с юга. Мы и так все время латаем тришкин кафтан…

В вагон вбежал щеголеватый молодой военный в офицерском обмундировании без погон.

— Рабочие отряды уже отходят через город, — доложил он. — На их плечах противник ворвется в Нарву, захватит вокзал и наш эшелон…

Парский устало опустился в кресло:

— Прикажите дать сигнал к отправлению состава! Надо немедленно переехать за Нарву и подготовить мост к взрыву!

Военный выбежал, столкнувшись в дверях с тремя вооруженными матросами. От них Петров успел узнать, что Лебедева в отряде Лутковского, но где Дыбенко — никто не знает.

— Подождите с отправлением, Дыбенко, верно, скоро будет здесь, — уверяли моряки.

Грохот артиллерийской канонады становился все громче, снаряды уже рвались в районе вокзала. Одна из шрапнелей осыпала пулями крышу штабного вагона. Эшелон тронулся. Петров на ходу едва успел выбраться из вагона. За ним, ругаясь, выскочили матросы.

Инженер отправился на поиски своего ординарца, но не нашел его на прежнем месте. Не зная города, Петров наугад пошел в том направлении, откуда только что приехал.

Уже темнело. По улицам нескончаемой вереницей двигались обозы, повозки, крестьянские сани. Беженцы шли вперемежку с группами вооруженных рабочих и матросов. Кто ими командовал и указывал направление движения — понять было невозможно. Эта живая река стихийно текла по улицам города на восток. Двери магазинов и ворота были наглухо заперты, дома казались безлюдными.

Несколько шрапнелей, разорвавшихся над улицами, вызвали страшную панику. Лошади неслись вскачь, повозки налетали на сани, сани сбивали с ног людей и лошадей, началась невероятная кутерьма. Все кричали, ругались, никто никого не слушал.

Миновав несколько улиц, Петров выбрался на окраину города. В это время показался обоз, во главе которого ехал Фесин. На одной из повозок восседала чета Повалихиных. Муж правил парой лошадей, а рядом в командирских ремнях, в лихо нахлобученной набок папахе с винтовкой в руках важно сидела Повалихина. За подводами следовали сани с легкоранеными. Рядом с ними шла Кустова.

Петров поспешил к Фесину и расспросил его о положении в Стальном отряде.

— С фронта немец не очень нажимает. Правее, у моряков, тоже прочно. Зато слева немец добрался до самого города. Блохин приказал нам поскорее перебраться за мост и там ждать его распоряжений. Тут до наших совсем близко, — сообщил Фесин.

— Торопитесь перебраться на тот берег реки, — посоветовал инженер и поспешил дальше.

Винтовочная и пулеметная стрельба становилась все слышнее. В воздухе уже посвистывали одиночные пули.

С каждой минутой волнение инженера нарастало. Он понимал, что Стальной отряд легко мог попасть в окружение.

Уже показалась рощица, на опушке которой Стальной отряд занимал окопы. Повсюду были видны следы боя — полуразрушенные, горящие дома, разбитые повозки. Поваленные, искалеченные деревья то и дело преграждали путь.

С трудом Петров добрался до командного пункта Стального отряда. Тут инженер, к своему удивлению, застал Лебедеву. Здесь же кроме Блохина находились Вася Алексеев, Орехов и Беманс.

Было очевидно, что комиссар проводит нечто вроде военного совещания. Лебедева по карте рассказывала о положении на фронте.

— Самое слабое место нашей обороны — левый фланг, — указала она. — Немцам удалось захватить остров Кренгольм, но на правый берег Нарвы они перебраться не смогли. Сейчас враг пытается захватить железнодорожный и деревянный мосты, чтобы отрезать нам путь к отступлению. В этот район под командованием самого товарища Дыбенко направлены пять морских рот с пулеметами и морскими пушками. Они, конечно, отгонят немца. Но дальнейшая оборона Нарвы при наличии тех сил, которыми мы располагаем, невозможна. С темнотой все отряды и подразделения отойдут за Нарву. Отходить надо под прикрытием арьергардов, которые до полуночи остаются на месте. Когда все части перейдут через Нарву, мосты будут взорваны… — Лебедева повернулась к Петрову: — Вы, говорят, сейчас были на вокзале? Что там происходит? Где Парский?

Инженер подробно рассказал о том, что видел в эшелоне.

— Моя ошибка, что я не осталась там, когда Дыбенко уехал, — покачала головой Лебедева. — Впрочем, если эшелон остановится сразу за мостом, то все в порядке. Там его быстро найдут!

Хотя Лебедева и казалась спокойной, но в душе была сильно озабочена не только местонахождением вагона Парского, но еще более судьбой уехавшего с утра в морской отряд Дыбенко. Она знала его огненный темперамент и безрассудную подчас храбрость, хорошо помнила, как во время боев с войсками Краснова под Царским Селом Дыбенко один вышел навстречу казакам и сумел уговорить их сложить оружие и прекратить борьбу против Советской власти. Был момент, когда, пользуясь тем, что при нем не было оружия, один из офицеров выстрелил в него, но промахнулся. Дыбенко спокойно посмотрел на стрелявшего и насмешливо проговорил:

— Стыдно вашему благородию так плохо стрелять! Промахнуться в человека с десяти шагов — значит совсем не уметь обращаться с оружием! Чему же вы можете научить ваших подчиненных?

Казаки обезоружили офицера и, не заступись за него тот же Дыбенко, растерзали бы его на месте. Даже казачьи офицеры выразили Дыбенко восхищение его мужеством.

Матросы любили Дыбенко за его чисто морскую лихость и бесстрашие, за веселый нрав и за снисходительность к мелким проступкам подчиненных. Дыбенко часто ограничивался «выговорами», составленными в столь крепких выражениях, что это действовало на самых, казалось, отпетых матросов.

— Надо наметить порядок отхода частей, — нарушил молчание комиссара Петров.

Быстро набросали приказ. Роте Молодежного отряда под командованием Орехова было поручено прикрывать отступление.

— Кроме того, на Молодежный отряд возложим обязанности охранять части во время движения по городу, — распорядилась Лебедева. — Уже были случаи стрельбы из-за угла по проходящим красногвардейцам.

Совещание было прервано внезапным артиллерийским налетом. Десятки батарей обрушили снаряды на участок Стального отряда. Земля дрожала от многочисленных взрывов, с потолка блиндажа сыпался песок, керосиновая лампа вспыхнула и погасла. Все кинулись к выходу, но дверь оказалась заваленной снаружи, телефонный провод был поврежден. Беманс и Орехов общими усилиями сорвали дверь с петель и выскочили из блиндажа. От едкого дыма разрывающихся снарядов было трудно дышать. На переднем крае обороны торопливо выстукивали пулеметы, гремели винтовочные выстрелы.

Блохин, Беманс и Орехов устремились по ходу сообщения к окопам. Петров попытался восстановить телефонную связь, но это оказалось невозможным. Инженер направил Демина и Самохина связными к Блохину, а сам решил остаться в блиндаже с Лебедевой и Саней, чтобы в случае надобности маневрировать единственной резервной ротой. Все напряженно прислушивались к ходу боя. Артиллерийский обстрел немного ослабел, зато ружейный огонь достиг высшего напряжения. Залпы сменились беспорядочным огнем, заглушаемым бешеной стрекотней пулеметов.

«Атака!» — понял Петров и, выхватив из кобуры наган, выбежал из блиндажа.

До окопов было не более ста шагов. Оборудованные еще во время войны, они оказались отличными укрытиями.

Припав к брустверу, рабочие вели стрельбу по вражеским цепям. В окопах Петров увидел и бойцов Молодежного отряда.

Мимо него пробежала Оля Антропцева с кавалерийским карабином в руках и санитарной сумкой через плечо, разрумянившаяся от быстрого бега и мороза, в золотом ореоле выбившихся из-под шапки кудрей, исполненная молодого задора. Она весело кивнула Петрову и побежала дальше.

То припадая к земле, то вновь поднимаясь, немцы короткими бросками приближались к проволочным заграждениям, частично разрушенным артиллерией.

Как всегда в минуты высшего напряжения боя, все мысли Петрова, вся воля его слились с мыслями и волей бойцов, сражавшихся с ним плечом к плечу. И направлена эта общая воля была на одну цель — не допустить врага до своих окопов, уничтожить, отбросить его от колючей проволоки. — В этом порыве никто не замечал летящих вокруг шрапнельных пуль и снарядных осколков. Страха не было, была непреодолимая, всесокрушающая воля к победе. И как ни силен был порыв атакующих немцев, он оказался слабее воли обороняющихся, и немцы отступили.

Никто не мог сказать, сколько прошло времени с момента начала атаки — час или пять минут, но все сразу поняли — враг сломлен. Примолкнувшая было немецкая артиллерия вновь обрушилась на окопы, и бойцы поспешили укрыться в блиндажах или просто лечь на дно окопа.

Петров очнулся от охватившего его возбуждения лишь тогда, когда израсходовал все патроны.

Оглянувшись по сторонам, он увидел, как тщательно целились по врагу бойцы Молодежного отряда. Петров пошел вдоль окопа. Неожиданно инженер вновь увидел Олю Антропцеву. Разгоряченная боем, она, сдвинув брови, перезаряжала свой карабин. Петров невольно залюбовался ею.

— Значит, мы сегодня воюем рядом с вашим отрядом, — проговорил он.

— Нас придали Стальному отряду. Мы только успели подойти, как попали в бой… Здорово сейчас поддали жару немцам! Теперь не скоро сунутся в атаку, — горячо проговорила девушка.

По полуразрушенным немецкими снарядами окопам и ходам сообщения Петров стал пробираться на правый фланг, где, как ему сказали, находился Блохин. Встретив Васю Алексеева, Петров попросил его пройти на левый фланг участка, откуда еще доносилась напряженная ружейная стрельба.

— Узнайте, что там происходит. Если требуется помощь, немедленно сообщите.

Вася дружески козырнул Петрову и побежал на левый фланг. Он довольно скоро добрался до блиндажа командира участка Орехова и от него узнал, что немцы здесь сумели ворваться в окоп, но были полностью уничтожены.

— Немцев выбили, одного захватили в плен, — весело доложил Орехов. — Послал туда Антропцеву предупредить, чтобы ребята сгоряча не укокошили пленного…

— Как это Оля быстро так успела добраться сюда? — удивился Вася. — Немца и я хотел бы посмотреть.

— Ну что ж, иди погляди, — согласился Орехов. — Он у металлистов, на левом фланге.

Выйдя из блиндажа, Вася торопливо побежал вдоль окопа, то и дело обмениваясь шутками со знакомыми хлопцами. Пробежав сотню шагов, он наткнулся на завал. Прямое попадание снаряда разрушило бруствер. Земля завалила окоп, и, чтобы пройти дальше, приходилось почти по пояс высовываться наружу.

Поднявшись на завал, Алексеев бросил любопытный взгляд в сторону немцев и вдруг увидел распростертую на снегу Антропцеву. Забыв о своей безопасности, Вася выскочил из окопа и нагнулся над девушкой.

— Оленька, что с тобой? — ласково прошептал он и тут увидел около ее головы алое пятно, ярко выступающее на белом снегу.

«Тяжело ранена или, быть может, убита?» — с отчаянием подумал Вася. Все еще не веря себе, он приподнял Антропцеву и сразу почувствовал мертвую тяжесть ее тела.

Не помня себя, задыхаясь от сдерживаемых рыданий, Алексеев подхватил Олю под мышки и осторожно стянул ее в окоп.

— Ребята! — прерывающимся голосом крикнул он. — Оля Антропцева убита…

К нему сбежались бойцы Молодежного отряда.

— Прямо в висок угодила пуля! — вздохнул маленький, щуплый ученик токаря с Путиловского завода.

— Ну, гады, доберусь я до вас! — погрозил кулаком в сторону немцев дюжий молодой кузнец. — Ох, доберусь!..

Вася Алексеев молча вглядывался в застывшее лицо девушки. Она лежала как живая. Вася вдруг почувствовал, что еще минута — и он может разрыдаться.

— Надо… доложить… Лебедевой, — сдавленным голосом проговорил он и побежал вдоль окопа.

В блиндаже сидели Лебедева, Блохин и Петров.

— У нас случилось большое несчастье — убита Оля Антропцева… — каким-то безжизненным голосом произнес Алексеев, входя в блиндаж.

— Что?! — воскликнул Петров. — Когда это случилось? Я только что видел ее.

— Отправилась передать распоряжение на левый фланг. По дороге ее подстрелили. Пуля попала в висок, — пояснил Алексеев.

— Антронцеву надо похоронить с почестями, — распорядилась Лебедева и вздохнула: — Такая молоденькая, совсем девочка еще…

Петров тоже был ошеломлен смертью Антропцевой. В его памяти, как живая, стояла оживленная, разрумянившаяся девушка, какой он видел Олю совсем недавно.

— Большая потеря для нашей молодежи, — покачал головой Блохин. — Умела она организовать парней и девчат… А пела как! Точно соловей весной…

Темнело по-зимнему быстро. Над заснеженной землей низко нависло черное, беззвездное небо. Нарва горела, и тучи над городом казались залитыми кровью.

Вскоре начался отход красногвардейских отрядов от Нарвы. В голове шел Стальной отряд. Латыши и моряки двигались сзади него. Молодежный отряд пока оставался в окопах.

Немцы, как видно, не заметили начавшегося отступления и безмолвствовали.

По узким, по-ночному темным нарвским улицам почти бесшумно двигались рабочие-красногвардейцы, латышские стрелки, матросы. Город казался вымершим, только собаки остервенело лаяли в глубине дворов.

У моста через Нарву сошлись сразу несколько колонн. Началась перебранка, шум, толкотня. Все хотели поскорее попасть на мост.

Из темноты показался всадник и зычным командирским голосом объявил, кто за кем переходит мост.

— Неправильно! Мы раньше пришли, — закричал кто-то из толпы.

— Под расстрел захотел?! — разозлился всадник. — Я здесь командиром поставлен! Братки, хватай всех, кто не подчиняется моим распоряжениям!

— Есть, товарищ Дыбенко! Мигом переловим всех горлопанов, — сразу отозвались несколько матросов.

Крики смолкли.

— Рабочие отряды — проходи! Остальные — посторонись! — наводили в толпе порядок моряки. — Иди по четыре в ряд, а не как коровы на водопой.

Когда Стальной отряд шел через город, Лебедева шла в голове отряда вместе с Блохиным и Петровым.

На привокзальной площади комиссар сказал Петрову:

— Идемте со мной, товарищ Петров! Проверим, что делается на станции…

В здании вокзала и на железнодорожных путях было пусто. Все, что только было возможно, уже вывезли за реку. Матросы подрывали стыки рельсов и стрелки.

На месте оказался лишь дежурный телеграфист, уже седеющий сутулый человек. Лебедева справилась, с кем имеется связь.

— На восток — до Петрограда, на юг — до Гдова, а на запад связи нет даже с соседней станцией Сольдино, — сообщил телеграфист.

— А с товарищем Дыбенко можете связаться? — спросил Петров.

— Могу! Он находится на блокпосту за мостом, в Ивангородском форштадте. Связаться можно по телефону и по телеграфу.

— Соединитесь с Дыбенко, — распорядилась Лебедева. К телефону подошел Парский. Он обрадованно сообщил, что «все идет хорошо».

— Как хорошо, коль Нарву оставляем?! — возмутилась Лебедева.

Но, по мнению Парского, могло быть гораздо хуже.

— Противник имеет большое превосходство в силах, и тем не менее нам удалось уйти от разгрома и окружения, — спокойно доказывал военспец. — Значит, немцы не сумели уничтожить нашей живой силы и прорваться к Петрограду. Товарищ Дыбенко у моста через Нарву. Он очень беспокоится о вас, не зная, где вы находитесь…

— Я на вокзале. Через четверть часа буду у моста.

— Поскорее перебирайтесь на правый берег реки. Немцы мелкими частями просачиваются к вокзалу, — предупредил Парский.

— Здесь пока тихо! — ответила Лебедева.

Но тут совсем близко вспыхнула сильная перестрелка. Лебедева торопливо положила трубку.

— Уходите! — приказала она телеграфисту.

— Я здешний, знаю все ходы и выходы. Уйду у немцев из-под носа. А товарищу Дыбенко нужно знать, что немцы делают в городе, — объяснил телеграфист.

— Спасибо вам за вашу самоотверженную работу, товарищ! — крепко пожала ему руку Лебедева. — А где же товарищ Петров?

— Я здесь! — откликнулся инженер из глубины комнаты.

Он успел побывать на путях и убедился, что стрельбу подняли несколько немецких разведчиков, которые нарвались на моряков и поспешили уйти.

… Когда инженер с Лебедевой вышли на привокзальную площадь, их остановили матросы.

— Стой! Кто идет? — окликнул один из них.

Лебедева назвала себя и своего спутника.

К ним подошел высокий матрос. Осветив спичкой лицо комиссара, проговорил:

— Впрямь товарищ Лебедева! Чего вы тут бродите? Немец занял уже полгорода. Торопитесь к мосту, мы проводим вас туда.

По темным пустым улицам Лебедева, Петров и несколько матросов направились к Нарве.