Болгарские народные сказки

Двенадцать горцев

Жили-были двенадцать горцев: Тикето-Паленикето из села Игнатица, Кукул из Еленовдола, Соске-Палавра из Лакатника, Приши-Гелди из Бова, Коке из Редина, Кокарто из Огоя, Башалта из Оградиште, Корафле из Битоля, Самун-Геле из Луково, Теле из Царово, Биче из Реброво и Елен-Пелен из Желена.

Однажды софийский паша решил повесить гуся. Этот гусь совершил тягчайшее преступление — пока паша спал, он, приняв его бороду за травку, выщипал ее всю, до последнего волоска. Только собрался паша повесить гуся и уже накинул ему на шею петлю, как пришли к нему двенадцать горцев и стали молить его, чтобы он помиловал гуся. Больше всех упрашивал пашу Башалта из Оградиште. Паша согласился выполнить его просьбу и отпустил гуся. За это товарищи прозвали Башалту Умницей. Увидели горцы, что послушал их паша, и сказали Умнице:

— Раз нам удалось это дело, давай теперь сделаем так, чтобы на два лета приходилась одна зима.

— Ладно, — сказал Умница, — раз нам удалось спасти гуся от виселицы, значит, теперь сможем сделать так, чтобы на два лета приходилась одна зима.

И горцы отправились прямо к паше. Один за другим вошли они к нему и сказали:

— Здравствуй, паша!

— Что вам нужно, чорбаджии?

— Мы пришли спросить тебя: можно ли сделать так, чтобы на два лета приходилась одна зима. Уж больно нам зима надоела!

Посмотрел на них паша, подумал и ответил:

— Можно, конечно, можно. Вот, например, сейчас лето. Сделаем так, чтобы после него пришла зима, а потом опять лето. Вот и получится, что на одну зиму придется два лета.

Обрадовались горцы, поблагодарили пашу и ушли. По дороге вспомнили о мухах — что с ними, с проклятыми, делать?

Вернулись они снова к паше и спросили его:

— С летом и зимой, паша, все ладно получилось. Но что делать с мухами?

— Бейте их! — ответил паша. — Бейте хоть палками. Я разрешаю.

Тут, к несчастью, одна муха села паше на чалму. Корафле из Битоля схватил свою палку, замахнулся и что было силы ударил пашу по голове. Паша упал, а муха улетела. Увидели это слуги паши, закричали:

— Ты зачем ударил пашу?

— Я не хотел его ударить. Я замахнулся, чтобы убить муху!

Делать было нечего — паша сам велел убивать мух палками. Поэтому слуги не бросили Корафле в темницу, а просто-напросто выгнали его на улицу.

Пошли горцы дальше. Увидели на дороге белый арбуз и стали гадать, что это такое.

— Чего это вы удивляетесь? Это же верблюжье яйцо! — сказал Умница.

— Раз это верблюжье яйцо, значит, мы можем высидеть верблюжонка? — спросил другой.

— Ясное дело, можем. Нас двенадцать человек. Один посидит немного, второй посидит немного, третий… и не успеем оглянуться, как вылупится маленький верблюжонок!

— Только надо, — сказал третий, — высидеть его на вершине горы, чтобы ничего не мешало ему вылупиться.

Как порешили, так и сделали. Отправились в горы, взобрались на лысую вершину, и стали по очереди высиживать верблюжонка. Когда подошла очередь последнего садиться на яйцо (арбуз), он нечаянно толкнул его, и оно покатилось в заросли терновника. Горцы подумали, что это вылупился верблюжонок, полезли в заросли и вспугнули зайца. Заяц выскочил из куста и бросился к лесу. Увидев его, горцы закричали:

— Смотрите, смотрите! Не успел вылупиться, а у него уже такие длинные уши!

Заяц скрылся в лесу, а горцы стали думать и гадать, как быть дальше, как поймать верблюжонка. Наконец, один из них предложил:

— Давайте купим топоры, вырубим лес и поймаем его. Отправились горцы в ближайший город, купили топоры, вернулись в лес и принялись рубить его. Прошел мимо поп, ведя за собой кобылку и жеребенка, и спросил их:

— Что это вы тут делаете?

Горцы ответили, что у них убежал верблюжонок, и теперь, чтобы поймать его, они рубят лес. Понял поп, что затеяли они неразумное дело, и сказал им:

— Дайте-ка мне свои топоры. Посмотрю я, как они рубят. Если затупились, покажу вам как их наточить.

Горцы отдали попу свои топоры, а он сел на свою кобылку и ускакал вместе с топорами. Но жеребенок отстал от матери, и горцы поймали его. Умница предложил:

— Давайте задушим этого жеребенка! Разденемся, взвалим на него всю одежду, и он задохнется.

Разделись горцы, взвалили на жеребенка свою одежду и отпустили его. А жеребенок взял да убежал. Лишь Самун-Геле из Луково пожалел свою шапку и не положил ее на жеребенка. А она была сделана из двух овечьих шкур. Увидели это горцы и закричали:

— Положил бы ты на жеребенка и свою шапку, он бы непременно задохнулся и не убежал бы к попу с нашей одеждой!

Потом взяли и убили Самун-Геле из Луково. Пошли горцы дальше. Подошли к реке, смотрят — наклонилась к воде верба и поскрипывает на ветру.

— Почему скрипит эта верба? — спросили они.

— Ясное дело почему, — сказал Умница. — Пить ей хочется. Давайте ее напоим!

Схватился Умница за ветку и повис на ней, второй горец уцепился за его ноги, третий — за ноги второго, четвертый — за ноги третьего, и повисли они живой цепочкой над самой водой. Остальным не за что было уцепиться, и они остались на берегу. Тут Умница крикнул:

— А ну-ка держитесь, братцы, пока я поплюю на руки! Разжал Умница пальцы, и все они упали в реку и утонули. Остальные двинулись дальше. Подошли они к глубокому ущелью, в котором стлался густой туман. Горцы подумали, что ущелье полно ваты, и один из них предложил:

— Давайте прыгнем вниз, зароемся в вату и согреемся!

Горцы согласились с ним, но порешили, что сначала прыгнет кто-нибудь один и, если, там тепло, позовет и остальных.

Разбежался первый из них, прыгнул в ущелье и был таков.

— Тепло ему там, потому молчит! — решили горцы.

Прыгнул второй — и тоже ни звука.

Потом один за другим прыгнули и остальные, и все разбились насмерть о камни. Дело в том, что ущелье было очень глубоким, и наверху не было слышно того, что кричали падающие вниз горцы.