Борьба за будущее: Интроекция (СИ)

Глава 3. Путь к выбору

Во что человек должен верить, если его привычный мир в мгновение ока рушится? Что делать человеку? Некоторые впадают в глубокую депрессию, им сложно смириться с горестным фактом, который подбросила судьба. Они в отчаянии вновь и вновь проигрывают в уме роковой момент, представляя, как могли бы поступить иначе. И это происходит до тех пор, пока не придёт осознание — прошлого не изменить. Остаётся только принять. Более сильные, закусив удила, стараются преодолеть препятствия на своём жизненном пути. Даже если они встречаются с неразрешимой проблемой — не останавливаются и не отчаиваются, а двигаются вперёд, не оборачиваясь.

Синдзи не принадлежал ни к тем, ни к другим. Его разум отказывался вспоминать всё то, что произошло за этот чёртов день. Это позволяло ему не утонуть в пучине страданий. Но одновременно юноша не был настолько силён, чтобы предпринимать хоть какие-то осмысленные действия. Для него, как он сам думал, есть одно правильное решение — бежать. Как можно дальше. В надежде, что возникшие проблемы не смогут его нагнать.

Поэтому он нёсся что есть мочи по извилистым дорожкам холмистого лесопарка. Того самого, который рядом с его домом. На крутых поворотах Синдзи то и дело врезался в перила, ограждавшие его от стремительного падения со склона холма. А каким бы ужасным ни был этот день, о суициде юноша не думал. Жить-то он как раз хотел, очень и очень хотел. Особенно чувствовать себя живым, а не просто существовать.

Когда сил бежать уже не было, Синдзи привалился к перилам, переводя дыхание. Лёгкие горели, а ноги умоляли об отдыхе. Голова звенела пустотой — даже на простые мысли сил не осталось. Он глубоко хватал воздух, в горле жутко пересохло, а желудок настоятельно требовал пищи. До юноши дошло, что он пробежал не меньше трёх километров.

Парень огляделся, чтобы понять, где именно он находился.

Солнце уже село, и темнота окутала лесопарк. Правее, на вершине холма, виднелась башня Хигошияма, подсвеченная прожекторами. Её наполовину скрывали кроны деревьев. По левую руку проходил монорельс. Значит, рядом парк развлечений, который примыкал к юго-западной части лесопарка. Но сейчас он наверняка уже был закрыт, так что поживиться каким-нибудь хот-догом или такояки не удастся. Однако если пойти вдоль парка развлечений, то выйдешь прямо к станции метро. А там наверняка можно найти кафе или забегаловку какую-нибудь.

Немного передохнув, Синдзи зашагал к намеченной цели. От сильной усталости он не мог соображать. Сознанием завладели основные животные инстинкты: поесть и отдохнуть. Это всё, что ему требовалось в ближайшее время. И постараться не вспоминать.

Из последних сил юноша еле-еле доковылял до площади у станции метро. Спешившие с работы люди шарахались от него, словно от зомби. Но он на это не обращал никакого внимания. Синдзи остановился в сквере рядом с гигантским памятником горожанам, погибшим и пропавшим без вести во время Удара. Раньше он не понимал, зачем было создавать настолько пугающее изваяние несчастной семьи. Их перекорёженные в агонии лица вселяли ужас. Но именно так и выглядит боль вперемешку с отчаянием. Лишь испытав подобные эмоции, можно понять замысел авторов монумента.

Оглядевшись, юноша заметил «Макдональдс». Откровенно говоря, Синдзи не любил фастфуд, но сейчас выбирать не приходилось…

Сделав внушительный заказ, он плюхнулся за свободный столик. Не сдерживая себя, стал жадно пожирать бургеры из полуфабрикатов. Слишком сладкая булка перемешивалась со слишком жирной котлетой, почти скрывая пластиковый привкус. Не менее жадно парень поглощал колу, разбавленную водой. Холодное и горячее у него в желудке образовало приятно бурливший коктейль. Не успел юноша приняться за второй бургер, как на него внезапно нахлынуло: в один миг вывалились все переживания и вся боль, от которых он так отчаянно убегал. Они схватили его своими цепкими щупальцами и разом погрузили в пучину стыда, отчаяния, злости. Где-то на задворках сначала тлело, а потом разгоралось всё сильнее ещё одно чувство — одиночество.

Преданный, убежавший, одинокий.

Не в силах себя сдерживать, он заплакал. Скупые слёзы потекли по горящим щекам, но жевать парень не переставал — настолько силён был голод. Не менее сильны были нахлынувшие на него чувства, которые поглощали юношу, не отпуская ни на секунду.

К нему подбежала менеджер спросить, всё ли хорошо. Обычная, ничем не примечательная девушка. Синдзи понимал, что это часть её работы, но ему всё равно стало чуть легче от того, что кому-то не наплевать на его горе. Во всяком случае в это хотелось верить. Сотрудница о чём-то лопотала, предлагала помощь. На слове «полиция» Икари встрепенулся. Сделав над собой усилие, он немного успокоился. Менеджер не торопилась уходить, переспросила, не нужна ли помощь. Синдзи заверил девушку, что сейчас он сам придёт в норму. Хотя ему слабо в это верилось, но что поделаешь: вдруг она и вправду вызовет стражей порядка, на всякий случай. Глянув на Икари с недоверием, менеджер всё же ушла по своим делам, оставив того наедине с мыслями. А их было великое множество, и они утягивали его в бездонный колодец неизвестности.

Синдзи не знал, что ему делать. Домой — в чужой дом — возвращаться решительно не собирался. Хотя ему очень хотелось узнать, всё ли в порядке с Маной, однако разговаривать ни с ней, ни с Отоей желания не было. Где-то в глубине сознания что-то требовало убежать ещё дальше, но он не имел представления куда. У него не было друзей в городе, которые смогли бы приютить. Не было родственников, к которым он мог поехать. Бабушка по линии матери очень плохо себя чувствовала после смерти дедушки двумя годами ранее. Да и еле концы с концами сводила, поэтому ехать к ней в Саппоро не было хорошей идеей. А больше родственников матери у него не осталось. По отцовской линии был только дядя Хиро. Но Синдзи не хотел больше видеть ни Отою в частности, ни семью Рокобунги в целом.

Синдзи понимал, что нужно что-то придумать, ибо завтра его будет искать полиция, а значит, в Нагое оставаться больше нельзя.

Мана…

Юноша накрыл голову руками, и глаза вновь набухли от слёз, как ни старался сдержаться.

В отчаянии он попытался ухватиться за последнюю ниточку. Невольно прикрыл глаза рукой, вытирая слёзы, и тихо прошептал:

— Мама, что мне делать?

В ответ он ощутил тепло, разливаемое по щекам. Тепло, которое он не испытывал многие годы, с тех пор как самый дорогой ему человек ушёл из жизни. Внутри Синдзи родилось ощущение, что за ним сейчас что-то наблюдает. Что-то? Скорее кто-то. Из глубин сознания внезапно вынырнул образ двух красных огоньков. И показалось, что их обладатель прямо сейчас сидит напротив и пристально следит за Синдзи.

Юноша в тот же миг поднял взгляд, но никого не заметил — за столиком он по-прежнему был один.

Один… одинокий… ли?

Однако неведомая сила заставила его прийти в себя и начать трезво соображать. Если все варианты отброшены, то остаётся один. Синдзи крайне не хотел прибегать к нему, но выбора больше не оставалось.

Парень достал из своей сумки тот самый конверт и отодвинул поднос с едой на край стола. Синдзи вгляделся в письмо от отца в надежде найти там что-то новое, но, увы, там были те же три слова:

«Приезжай. Икари Гендо».

Из конверта он достал, по всей видимости, пропуск. На нём была эмблема специальной организации, о которой Синдзи слышал лишь мельком. Сама эмблема была красного цвета, а на ней изображён половинчатый фиговый лист, прикрывающий название.

— NERV, — зачитал юноша. Ниже полукругом был написан слоган:

«God» s in His heaven. All» s right with the World».

Но скудные познания в английском языке не позволили понять смысл.

— Какая-то метафора, — буркнул себе под нос.

Отложив пропуск, Синдзи взял фотографию. Сказать, что он был удивлён, — значит ничего не сказать. Юноша ожидал увидеть на ней кого угодно, но не красивую девушку с длинными иссиня-чёрными волосами, которой на вид было не больше двадцати пяти лет. Позу для фотографии девушка, одетая в короткие шортики и жёлтую маечку, выбрала настолько выигрышную, что можно было любоваться её грудью. В том, что она сделала это намеренно, не было никаких сомнений: аккуратно нарисованная на фотографии стрелочка, указывавшая на бюст, и подпись «Зацени!» только подтверждала догадки Синдзи. Невольно вспомнилась Киришима, но он отогнал эти мысли прочь, чтобы снова не появился комок в горле.

Когда юноша заставил себя перестать глазеть на красавицу, то заметил номер телефона и подпись: Кацураги Мисато. Покопавшись в конверте, он обнаружил там бумаги и карту с общей информацией: ему следовало прибыть в Мисиму, что в префектуре Сидзуоко, а оттуда его должны будут эскортировать в город Токио-3, ранее известный как Хаконэ. Там располагалась штаб-квартира NERV в Японии.

Синдзи недобро ухмыльнулся. Он уже решил, что поедет туда. Что-то подсказывало сердцу, что это верный путь. Что это его течение, из которого он временно выбился. Оставалось только позвонить и предупредить о своём решении. Юноша лишь гадал, зачем он понадобился отцу через три года. Именно столько времени прошло, когда они последний раз виделись на могиле матери. Судя по всему, он работал в этом агентстве NERV, а эта девица с фотографии была его секретаршей.

«Тогда он большая шишка, получается».

Но кем работал его отец и чем именно занимался, он понятия не имел.

Маленькая надежда из глубины души Синдзи принялась отчаянно вырываться наружу.

Решив позвонить, парень обнаружил, что потерял свой телефон. Возможно, во время драки с Отоей. А возможно, когда убегал. Гадать не было смысла.

Синдзи собрался и направился к метро. Он не хотел ждать у моря погоды, поэтому решил ехать сразу на вокзал. Да и там наверняка есть таксофоны. От ближайшей станции метро до вокзала Нагои было всего шесть остановок, или двадцать минут езды.

Юноша постепенно стал приходить в норму. Наполненный едой желудок и ясная цель придавали уверенность. Позади оставался кошмар, который хотелось поскорее забыть. От которого хотелось убежать навсегда куда подальше. А Токио-3 был подходящим местом, ведь он находился почти в двухстах километрах от Нагои.

Прибыв на вокзал, парень решил первым делом купить билет, а уже потом звонить. Чтобы не было пути назад. Ближайший билет оказался на 6:20 утра, а дорога займёт не менее двух часов с пересадкой в городе Сидзуоко. «Отлично», — скривился в улыбке Синдзи. Что ещё лучше способно развеять тоску, если не маленькое путешествие с неясным концом?

До поезда оставалось почти восемь часов. Не теряя времени, Синдзи позвонил из ближайшего таксофона по указанному на фотографии номеру. Каково было его удивление, когда раз за разом он попадал на короткие гудки. Юноша занервничал, но попытки не оставлял, ибо все мосты были сожжены. Минут через двадцать удача наконец-то повернулась к нему — раздался сонный и усталый голос девушки, явно не расположенной к разговору.

— Майор Кацураги слушает.

«Майор?!»

— П-простите, — Синдзи чуть не осел прямо на асфальт. Голос дрогнул от осознания того, что ему придётся разговаривать с офицером, а не секретаршей. И она скорее женщина, а не девушка. — Меня зовут Икари Синдзи. Мне присылали письмо…

Но парень не успел закончить фразу, как на другом конце провода заметно оживились.

— Икари Синдзи-кун? Вот уж кого не ожидала услышать! Сколько времени прошло с тех пор, как тебе отправили письмо? Месяц? Два?

— Месяц, — неуверенно протянул звонивший.

— Месяц! И ты этот целый месяц думал, звонить или нет? Ладно-ладно, не буду напирать. Слушаю тебя внимательно.

Из трубки телефона так и сочился позитив девушки. Это позволило юноше расслабиться.

— Ну, я решил к вам приехать.

— Ого! И когда, Икари-кун?

— Завтра. Думаю, к восьми или девяти утра я буду на вокзале Мисимы.

— Завтра?! А ты долго запрягаешь, но быстро едешь.

— Простите, что, Кацураги-сан?

— Да не обращай внимания, понабралась в Китае. Короче, ты хочешь приехать завтра утром? Может, лучше чуть позже? Хотя бы на послеобеденное время. А то как-то нежданно-негаданно.

— Простите. Я уже взял билеты.

После короткой паузы майор оживилась.

— Ладно, ты приезжаешь, самое позднее, в девять часов утра, так?

— Скорее всего. Мне из Нагои ехать, с пересадкой.

— Я могу прислать людей, чтобы тебя забрали. Токио-3 — режимный город, сюда так просто не пустят. Давай свой номер телефона.

— Ну, — потянул неуверенно юноша, — простите меня, Кацураги-сан, но я сегодня потерял свой телефон.

На другом конце провода послышался шлепок.

— Не буду даже спрашивать как, — продолжила его собеседница. — Хорошо, когда приедешь в Мисиму, то сразу звони по этому же номеру. Если будет занят, то позвони по другому номеру. Есть куда и чем записать?

— Да, есть.

Она продиктовала ему номер.

— У тебя какой-то уставший голос, — констатировала девушка. — С тобой всё в порядке?

— Ну… да.

— Не слышу уверенности. Что-то случилось? Хотя, с учётом того, что ты так резко решил приехать и уже взял билеты, точно что-то случилось.

— Ну, это… — парень запнулся, — простите, но всё хорошо.

Майор на том конце провода замолчала, будто о чём-то размышляла. Потом послышались голоса и какие-то распоряжения. Через некоторое время она сказала:

— Давай так. Я тебя лично заберу. Но только к десяти часам, раньше не смогу. И если захочешь, то расскажешь, что случилось. Если нет, то дело твоё, Икари-кун. Идёт?

— Идёт, Кацураги-сан. — Синдзи даже не заметил, как у него приподнялось настроение и появилась скромная улыбка на лице.

После приятного разговора с майором Кацураги до поезда оставалось меньше семи с половиной часов. Синдзи мысленно перед женщиной извинился, что посчитал её какой-то секретаршей. А она была майором! И упоминала, что была в Китае, в котором последние пятнадцать лет бушевала перманентная гражданская война. Неужели эта милая собеседница была там с боевым заданием? Да-а, первое впечатление бывает обманчивым.

Синдзи решил скоротать время прогулкой по центру Нагои, где и находился вокзал. Воздух заметно посвежел, и температура опустилась ниже тридцати градусов. А город тем временем приготовился к ночной жизни — то тут, то там на высотках вспыхнули рекламные щиты, здания ощетинились ярким светом окон. К этому танцу огней присоединилось городское освещение в виде фонарей и иллюминации. Город загорелся, словно новогодняя ёлочка. Складывалось ощущение, что Нагоя решил устроить Синдзи ослепительные проводы. «И пусть», — подумал он. Юноша уже надеялся, что в ближайшее время ему не придётся снова увидеть этот город, который стал, с одной стороны, родным, но, с другой стороны, и источником невыносимой боли. Ему даже захотелось позвонить Отое и попрощаться. Но вспомнил, что тот, скорее всего, сейчас в больнице с Маной, поэтому дозвониться не удастся. А если и дозвонится, что скажет? Было ясно, что разговора не выйдет.

Нет, всё это он должен отбросить и забыть. Впереди его ждёт новая жизнь. Он был в этом уверен. Оставалось только где-то переночевать. А вот с этим были проблемы. Снять номер он не мог, ибо был несовершеннолетним. Ночевать ему не у кого. Оставалось не так уж и много вариантов: пересидеть в кинотеатре или переночевать на вокзале. В последнем случае им могли заинтересоваться сотрудники полиции, что было неприемлемо.

Ничего не оставалось, кроме как устроиться на ночной сеанс в кинотеатре, расположенном в самом здании вокзала.

Первый фильм оказался интересным. Очередной голливудский блокбастер на тему Удара. Сюжет простой, как кирпич, зато экшен на экране не давал заснуть. История, основанная, по заявлению создателей фильма, на реальных событиях, рассказывала о семи астронавтах на шаттле «Атлантис». Они во время доставки грузов на МКС первыми наблюдали падение метеорита на Антарктиду. Второй фильм Синдзи начал смотреть уже в половине третьего ночи. Точнее, спал на нём, потому что бодрствовать сил уже не было.

Кошмар застиг его врасплох, окутав своими тёмными путами. Он пожирал, обволакивал, не давая ни секунды расслабиться. Заставлял плясать под свою дудку. Синдзи раз за разом убегал из заброшенного дома, мчался без оглядки по пустынным улицам, но всё время возвращался только на то место, где лежала голая бездыханная Мана. Бледная, выгнутая, с открытыми мёртвыми глазами, которые таращились куда-то в пустоту. Голова неестественно откинута, словно у куклы, на которой выместили злобу. Взгляд Синдзи каждый раз скользил ниже, по некогда обворожительному телу девушки. Из её промежности без конца обильно лилась мерзкая густоватая кровь, заполоняя всё помещение. В какой-то момент Мана ожила, мертвецки подёргалась и хрипло закричала пронзительным утробным голосом. В тот же миг юношу схватил Отоя с остервенелыми глазами. Он кричал Икари, чтобы тот проваливал из их жизни и больше никогда не возвращался.

И опять Синдзи бежал без оглядки, опять нёсся куда глаза глядят. Но как он ни пытался убежать, как ни пытался забыться, он снова и снова возвращался в то же самое место. Опять побег, опять то же место. Будто подсознание издевалось над ним и заставляло переживать одну и ту же боль снова и снова. Этому не предвиделось конца, юноша уже был на пределе и рыдал, просил о помощи. И в ответ на его мольбу в темноте зажглись два ярко-красных огонька, подзывая к себе заблудшую душу. Синдзи чувствовал, что там, в темноте, кто-то стоит, кто-то незнакомый, но вместе с тем родной, одновременно далёкий и близкий. И юноша потянулся к этому неизвестному ему человеку. Неизвестному ли? Он был уверен, что знает его, знает эти два красных огонька. Всегда знал, но когда-то отмахнулся от них. Настолько давно, что даже и представить не мог. И стоит лишь прикоснуться к ним, как из глубин памяти всплывут до боли знакомые имя и образ. Синдзи потянулся к красным огонькам трясущейся рукой. Лишь одно касание — и всё перед ним вспыхивает, ослепив.

В полшестого утра его разбудил уборщик кинозала. Синдзи аж вздрогнул от неожиданности. Голова раскалывалась, на глазах следы от высохших слёз, но надо было идти. И с больной головой юноша поплёлся в туалет приводить себя в порядок. Благо на вокзале продавалось всё, что необходимо для личной гигиены. Синдзи ничего не соображал, кроме того, что ему нужно позавтракать. После того как умылся, он заглянул в одну из привокзальных кафешек.

В голове царила абсолютная, непроглядная пустота. Сил уже не осталось для переживаний и попыток себя остановить. Полусонный Синдзи просто следовал составленному собою же ранее алгоритму, тем самым ощущал себя андроидом, бездумно выполняющим поставленные задачи. Словом, он был опустошён.

Слегка оживился юноша только после объявления о посадке на его поезд. Без каких-либо сомнений он занял своё место, надел наушники, включил плеер. Сон как рукой сняло из-за напряжённого ожидания: он всё боялся, что в поезд ворвутся полицейские и утащат его домой. Что вся эта авантюра так и останется авантюрой. А ему придётся снова погрузиться во вчерашний кошмар. У него было ощущение, что всё это безумие произошло целую вечность назад, а не каких-то десять часов.

Синдзи сидел как на иголках, ожидая отправления. Он даже снял наушники, чтобы лучше следить за ситуацией.

Но ничего не произошло.

Ровно в 6:20 утра поезд медленно тронулся. Синдзи покидал Нагою, впервые куда-то поехав один. Какое-то время юноша даже не верил, что он это сделал. Но учащающийся перестук колёс поезда только подтверждал свершившийся факт. А живописный рассвет подсказывал, что его ждёт новая жизнь. Синдзи оставлял позади весь этот ворох проблем, боли и горя.

Однако что-то начало давить на него. Будто совесть проснулась и молила его остановиться, одуматься. Но юноша не желал вестись на секундную слабость. Он закрылся от всего мира наушниками и сочащейся из них музыкой, заодно глядя на удаляющуюся Нагою.

Маленький дисплей на кассетном плеере высветил название очередной композиции: «You are the only one». И это было чертовски верно, по мнению Синдзи: в этом беспощадном мире он остался совсем один. Волновало только, правильный ли он сделал выбор.