#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 17

Глава 10

На следующее утро в московской усадьбе, как раз когда мы уже собирали вещи перед отъездом в Невинск, к нам с визитом прибыл посол Рима. Снаружи светало, а мы с женами, сестрой и Айрой, едва успев упаковать последние чемоданы, были готовы к переезду. Турнир вассалов завершен, и пришло время вернуться в свои земли.

С Красным Владом я уже успел обсудить вопрос Гепары: она продолжит работать с телепатами-экспедиторами, но погружаться в Астрал глубже второго уровня не станет. Ее роль — поддерживать их на первых уровнях, как некий маяк, ориентир для более глубоких погружений. Остальную работу телепаты будут выполнять сами, отталкиваясь от ее ауры. Это разумное решение, которое помогает минимизировать риск.

Владиславу я выдвинул два важных условия. Первое: с Гепарой будут работать исключительно другие телепаты, а не те, что уже напортачили с ней. Второе: все результаты исследований должны незамедлительно доводиться до меня. Это позволит не только уберечь Гепару, но и сэкономить мои собственные ресурсы. Я не буду лично углубляться в каждый угол Астрала — вместо этого буду получать информацию от десятков телепатов. Удобно и эффективно, не правда ли?

Посол Рима расположился в гостиной, где неторопливо потягивал предложенный ему чай. Глядя на меня прищуренными глазами, он задал прямой вопрос:

— Зачем вам, граф, понадобилось ехать в Рим?

Я неспешно наклонился вперед, взял чашку с чаем и сделал небольшой глоток — ммм, сладкий, как я люблю. Приятное тепло разлилось по телу.

— Главный жрец Юпитерского храма пригласил. Как я мог отказать Его Преосвященству?

Посол хмурится, изучая меня с подозрением:

— И при этом вы обещаете «не быть другом» главному жрецу?

Я слегка усмехнулся:

— Обещаю. Если Цезарь получил от меня это послание, можете быть уверены — мое слово дано всерьез.

Посол на мгновение задумывается, прежде чем продолжить:

— Цезарь выдвигает условие. Железное.

Я приподнимаю бровь:

— Какое?

— Вы не тронете его сады. И вообще — ни один римский сад, — произносит посол, но по его выражению лица видно, что он сам не до конца понимает, что имеет в виду. Для него это звучит как скрытая метафора. Как же он ошибается. Ведь Цезарь говорил абсолютно буквально.

Я, сдерживая ухмылку, охотно киваю:

— Согласен. Передайте Цезарю мое обещание не опустошать его великолепные римские сады.

— Я передам Его Величеству, — Посол встает, не выказав ни единой эмоции. Легкий поклон — и он плавно движется к выходу.

Дверь за ним тихо закрывается. В тот же момент в комнату входит Лакомка. Её светлые волосы мягко скользят по плечам, а глаза сияют озорным огоньком.

— Все готовы, мелиндо. Девушки собрали вещи, Настя тоже уже упаковалась у себя дома.

Я улыбаюсь:

— Молодцы, девушки. Пора в аэропорт.

Она прищурилась и с любопытством спросила:

— А что посол хотел?

— Не трогать римские сады, — ответил я, слегка усмехнувшись.

Лакомка удивленно наклоняет голову:

— Так тот чудесный виноград был оттуда?

Я киваю:

— Ага, прямо из сада самого Цезаря. Его личная гордость — выращен собственными руками.

Лакомка качает головой с легкой улыбкой:

— Мелиндо, такого мужа еще поискать. Всё в дом, всё в дом. — Она разворачивается к двери, а я невольно провожаю взглядом её фигуру. Ведь там действительно есть на что посмотреть.

Селение морхалов, Скандинавский полуостров

Пять лет спустя Ледзор Одиннадцатипалый возвращается в родное селение. Полуголый, демонстрируя свои накачанные мышцы, словно изваяние из белого мрамора, в одних штанах. Два метра роста, белоснежная кожа, могучая седая борода — настоящий северный герой, как его и помнят. Приехал, конечно, на санях. Но не на простых —запряжённых белыми медведями. Ну, потому что обычные олени для Ледзора — это слишком скучно. За спиной у него топор, который так и просится в его шестипалую ладонь. Казалось бы, что может пойти не так?

Но новости, что он слышит по прибытии, явно не радуют. Морхалы сократились в численности, и за последний месяц погибли четыре добытчика. Четыре! Ледзор не успевает даже как следует расстегнуть свои штаны, чтобы отдохнуть, как мгновенно направляется к старейшине.

Старейшина — скрюченный, седой и явно потерянный. Удивительно, но этот старик — племянник великого Ледзора, хоть выглядит в пять раз старше своего дяди, словно в его жилах нет сильной крови. Что ж, не всем повезло быть Ледзором Одиннадцатипалым.

Не сдержавшись, Ледзор взрывается:

— Хрусть да треск! Как ты умудрился просрать добытчиков⁈ Я оставил вас процветающими и сильными, а что теперь? Плач да развалины!

Его голос разносится над селением, как гром среди ясного неба, заставляя всех встрепенуться. А старейшина только и может, что робко отступить, боясь попасть под тяжелую шестипалую ладонь своего дяди.

Старейшина робко переминается с ноги на ногу, стараясь не смотреть Ледзору в глаза:

— Дядя. Финны надавили… не оставили выбора… — его голос дрожит, как осенний лист на ветру.

Эти слова действуют на Ледзора, как спичка на пороховую бочку. Он моментально вскипает:

— Мороз на кости! Вы прогнулись под финнов⁈ — его голос ревет, как буря. — А я-то ещё по дороге в селение удивлялся, почему пришлось разогнать гарнизон финнов прямо у нас под носом!

Старейшина поспешно оправдывается, чуть ли не заблеяв:

— Финнов слишком много… Мы не справились, когда ты ушел…

Ледзор презрительно хмыкает, прищурившись:

— И что же вы за морхалы такие, если без меня совсем ничего не можете? Сильные, говорите? Сыны Снегов и Льда? Ха! Без меня и пары снежков скатать не в состоянии!

Ледзор, сверкая глазами, как ледяной вихрь, делает шаг вперёд и, не скрывая своего яростного нетерпения, рявкает, словно гром над заснеженными равнинами:

— Ну, говори! Зачем финнам понадобились морхалы? Почему вы влезли в эту трясину, а?

Его голос был словно удар молота по наковальне — твёрдый, ледяной, не терпящий отговорок. Старейшина, ощутив это давление на себе, отступил на шаг назад, его руки слегка дрожат, и видно, как он пытается что-то придумать. Но под яростным взглядом Ледзора выкрутиться не получится — приходится выкладывать правду.

— Финны… — начинает он тихо, словно надеясь, что его слова не разозлят Ледзора ещё больше, — они дали нам задание. Убить Вещего-Филинового, русского графа…

Он нервно сглатывает, чувствуя, что на этом дело не закончится, и быстро продолжает:

— Русский предложил нам объединиться с ним. Дать защиту, земли… но я отказал. По-другому нельзя было.

Ледзор замолкает на мгновение, его глаза, блестящие холодным гневом, прожигают старейшину насквозь. Тишина тянется невыносимо долго, прежде чем он взрывается, как снежный шторм:

— ЧТО Я СЛЫШУ, ПЛЕМЯННИЧЕК⁈ Русский предлагал вам объединиться против финнов, наших заклятых врагов, а ты отказался⁈ — его голос гремит, как гром. — Мало того, ещё и трёх охотников потом в топку бросил⁈

Старейшина сглатывает, его голос дрожит, он явно пытается найти оправдание своему поступку:

— Но дядя, что мне оставалось делать? Селение не может сдвинуться с места, ты же прекрасно это знаешь… Льдина Предков удерживает нас. Мы привязаны к ней, как корни к земле…

Он смотрит на Ледзора с мольбой. Но в глазах великого воина только ледяная ярость. Его терпение на пределе, и каждое слово старейшины кажется лишь разжигает этот внутренний шторм.

Ледзор почти рычит, его голос тяжелеет, каждый звук пробирает до костей:

— Заморозь тебя буря! Слабаки всегда ищут отговорки! Если есть желание — всё возможно! Льдина, говоришь? Да это всё чушь! — Он машет рукой, будто отметая оправдания, как пыль. — Я еду договариваться с русским графом. Этот Филинов, судя по всему, не из слабаков, если финны от него трясутся. Молва о нём даже до меня дошла — а я бывал в таких местах, где новостей вообще не бывает! — он задумчиво оглаживает бороду, на косички которой нанизаны антипсионические бусинки. — Решено! Одиннадцатипалый едет в Россию!

Невский замок, Невинск

Прибываю в Невский замок в Невинске, всё вокруг дышит знакомой атмосферой. Сейчас единственное, что меня удерживает здесь, — это ожидание визы от Цезаря. Как только она будет у меня в руках, можно сразу отправляться в Рим. А там в идеале я найду приспешников Обители Мучения, затем выйду на самих монахов, спасу родню Лакомки и наконец отвяжусь от князя Морозова с его вечным: «Данила, ну найди мне альву-жену! Ну позязя!»

Пока же я устроился за столом с чашкой кофе, которую мне принесла Змейка. Её утробное и рычащее «Питть, мазака. Ррррр» звучит очень заботливо, по-змеиному тепло.

В кабинете витает аппетитный аромат жареной утки — это Ломтик под столом с наслаждением уминает свою добычу, причмокивая от удовольствия. Кажется, щенок нашёл себе идеальное место для трапезы и явно не планирует уходить. Конечно, можно было бы спровадить его на улицу, но малой один не ест. Ему всегда нужно, чтобы кто-то был рядом. Маленький, но с большими запросами.

Во дворе замка кипит жизнь. Катя тренируется с силой Петушка, а Кострица нещадно гоняет Айру и Светку. Сквозь сознание Светки я подслушиваю, что происходит на тренировочной площадке. Кострица устроила Айре спарринг с Змейкой. Хищница, конечно, действует осторожно и сдерживает свою смертноноснось, но всё равно валяет Айру с завидной лёгкостью.

— Ваше Высочество Айра! Как ты собираешься пройти Степь в Боевом материке, если даже маленькую Горгону не можешь одолеть? — рявкает Кострица.

Змейка, хоть её «маленькой» назвать сложно, явно наслаждается процессом, в то время как Айра изо всех сил старается держаться на плаву.

Кострица оборачивается к Светке:

— Ваше Сиятельство Светлана, ты следующая.

Светка фыркает, пожимая плечами:

— Мне-то не надо Степь проходить. Я вообще-то огневик.

Кострица не сдается, с нажимом спрашивает:

— А если сил на огонь не хватит? Что тогда?

Светка ухмыляется, в её глазах не ни тени сомнения:

— Да даже если не хватит, то не проблема. Ведь Даня меня заря… — тут блондинка вдруг осекается, прикусывая язык, поняв, что чуть не проболталась о нашем родовом секрете. — Даня меня замотивирует поцелуем, ага.

Кострица закатывает глаза, явно не впечатленная таким ответом:

— Спарринг с Матерью выводка, Светлана, — произносит она с тяжёлым вздохом, давая понять, что шутки тут не прокатят.

Я качаю головой. Ну, Светка… Это было на грани. Штирлиц из тебя, прямо скажем, никакой.

В комнату заходит старший гвардеец Дятел. Студень, кстати, пока остался в Москве — награда за победу в турнире, пускай с Кирой время проведёт.

Дятел, запыхавшись, выдает:

— Шеф, на нас, кажется, напали.

Я поднимаю бровь, медленно отставляя чашку с кофе:

— Кажется? Это как вообще?

— Ну… в город въехал полуголый бородатый мужик на санях, запряжённых белыми медведями. — Дятел делает паузу, будто сам не верит в то, что говорит. — Создал пробку на Петровском бульваре. Судя по всему, морхал: бледнокожий, беловолосый, но здоровый как тавр. ДПС пыталась его задержать, а он их машины топором разломал.

— Топором? — Я моргаю, недоумевая, пытаясь осмыслить. — Какой-то дебошир. И чего вы его не скрутили еще?

Дятел только разводит руками.

— Нет. Мы его только окружили.

— Неужели высокранговый? — По инструкциям с мегакрутым противником гвардия не должна связываться без необходимости или отдельного приказа командования — незачем класть зря бойцов.

— Сканеры говорят — Грандмастер. В бой не ввязываемся, иначе ребята погибнут. Держим этого монстра на расстоянии. А он хочет говорить с русским графом Вещим-Филиновым.

Я удивляюсь — морхалы, как правило, действуют скрытно лесу. Они всегда пытались проникнуть на мою территорию незаметно, крадучись. У них для этого есть и навыки соответствующие. Те четверо вели себя не очень вежливо, за что и поплатились. Но этот… Этот явно отличается. Помпезный, громкий, будто нарочно захотел привлечь к себе максимум внимания. Полуголый, да ещё и с медведями — что-то тут не так. Определённо не их обычная тактика. Ну, что ж.

— Окружите его, но не трогайте, — спокойно приказываю я. — Пусть подождёт. Сам с ним поговорю.

По дороге решаю прихватить Лену. Лакомка всегда настаивала, чтобы хотя бы одна младшая жена была рядом, и я даже не пытаюсь спорить. Зарядка пси-волнами, рост силы, процветание — всё это, безусловно, критически важно. Семья должна быть не только физически рядом, но и магически связана, как единое целое.

Именно так: семья. Для меня род — это прежде всего семья, в этом и заключается мое отличие от других аристократов. Для них род — что-то вроде крепости, которую нужно постоянно укреплять, пополнять, словно армию, а взамен эта крепость защитит и самого аристо. А у меня подход другой — я вырос в другом мире, да и повидал столько, сколько им и не снилось. Столько лет я колупался в апокалиптической пустоши, где самое главное было просто выжить.

Там мы берегли своих женщин и детей не ради укрепления родовой мощи, а чтобы они, чёрт возьми, просто подольше пожили. Какое из них могло быть «укрепление» для поселения? Да никакое. Если не радиация доконает, так первый же мутант разорвет на части. Жизнь там была совершенно другой, и для меня семья всегда будет чем-то гораздо большим, чем просто инструмент силы.

Когда мы прибываем на место, передо мной открывается зрелище, достойное народных сказок. В центре дороги стоит сани, запряжённые белыми медведями, а в самих санях — полуголый, накачанный мужик с мощной седой бородой. В густой седой бороде поблёскивают антипсионические бусинки — вот это уже интереснее. Внешне он напоминает всех тех брутальных воинов севера из древних легенд, но есть что-то неуловимо абсурдное в его образе. Будто этот «Дед Мороз» сошёл не с эпоса, а со страниц детской книжки, только вместо того, чтобы дарить подарки, он ломает вещи топором.

Вокруг него — машины ДПС, разрубленные и дымящиеся, словно их только что разнесло на куски. Жертв, к счастью, нет, но вид, мягко говоря, впечатляющий. Мои люди грамотно окружили этого «Деда Мороза», держатся на безопасном расстоянии — не дураки, понимают, с кем имеют дело.

Он явно недоволен, громогласно ревёт на всю улицу:

— Хрусть да треск! Сколько мне ещё ждать вашего графа⁈

Голос его перекатывается по площади, как раскаты грома.

Мне ещё не доводилось встречаться с Грандмастерами-физиками лицом к лицу. В Заиписе были матросы, что подбирались, но нет, пожалуй, не дотягивали прилично. И вот, пожалуйста — первый экземпляр. Увесистый, впечатляющий, как и следовало ожидать. Впереди меня явно ждёт интересная беседа.

Оставляю Лену позади, чтобы не вмешивалась, и, подойдя ближе к саням, бросаю:

— Ну, я граф Невинска. А ты чего тут затор устроил?

«Дед Мороз» встречает меня громогласным, словно ревущая буря:

— Хо-хо-холод, граф! Я Ледзор Одиннадцатипалый. Пришёл не сражаться, а разговаривать. У нас есть о чём побеседовать, особенно после того, как ты уложил четырёх добытчиков моих подопечных.

Я не сдерживаю усмешки, спокойно кидаю в ответ:

— А напомни, где это я их уложил? Кажется, в своих родовых имениях, куда они каким-то странным образом забрели ночью, к тому же вооруженные до зубов.

Ледзор отмахивается, недовольно ворча:

— Студен тебе, граф! Я без претензий, не для разборок пришёл, а с разговором!

Он бросает на меня взгляд, будто взвешивая, стою ли я вообще его времени и внимания, затем без лишних церемоний добавляет:

— Ну что, граф Данила, присаживайся. Поговорить надо.

Я поднимаю руку, останавливая его.

— Разговоры не здесь. Ты своими санями мешаешь движению транспорта, — бросаю спокойно, но твёрдо. — Езжай за мной. — И, не дожидаясь его ответа, отворачиваюсь и иду к своему «Майбаху».

Сажусь с Леной обратно в джип, и колонна машин трогается с места, сопровождая сани Ледзора. Мы двигаемся к главной городской площади, где для таких дел будет больше места. Прямо на брусчатку. Как только прибываем, люди начинают фотографироваться на фоне саней, принимая их за очередную арт-инсталляцию. Ледзор, хмуро наблюдая за этим «цирком», ворчит:

— Хрусть да треск! Ещё одна вспышка, и кому-то достанется топором между глаз.

Я лишь хмыкаю в ответ:

— Нет, ты потерпишь. Люди всё равно на расстоянии, и тебе они не мешают.

Ледзор задумчиво чешет свою густую бороду правой рукой, на которой я насчитываю все шесть пальцев. Его взгляд скользит по мне и Лене, а потом уголки его губ ползут вверх в усмешке:

— Снегом сковало! Ладно, пусть так, — фыркает Ледзор, хмуро оглядывая толпу с фотокамерами. — Их фоточки безвредны для того, кто пережил лютые метели. Хо-хо… — коротко хохочет он, его голос похож на раскат грома. — Ну что ж, граф Данила, присаживайтесь с дамой в мои сани. Не всех я сюда зову, далеко не всех. Но раз уж ты уложил моих родственников, почему бы и нет? Хо-хо!

Пожав плечами, я забираюсь в сани и протягиваю руку Лене. Мы устраиваемся на скамейке напротив Ледзора, который усмехается в бороду. Он вытягивает термос, из которого пахнет странной смесью трав и чего-то явно лесного:

— Вот, чай на грибах. Согревает даже в вечной мерзлоте, — Ледзор протягивает термос с серьёзным видом. — Разговор у нас будет длинный, так что пей, не стесняйся.

Я беру термос и делаю осторожный глоток. Ну что ж, на вкус вполне сносно — без яда, по крайней мере.

— Нормальный чаек, правда? — одобрительно кивает Ледзор, заметив мою реакцию. — Я пришёл от Селения, потому что произошло недоразумение.

Я приподнимаю бровь, удерживая его взгляд:

— Недоразумение? Это ты так называешь две попытки меня убить?

— Хрусть да треск, граф! — Видимо, это он так ругается. — Да, граф, есть у тебя право нас ненавидеть и враждовать с нами! Но знаешь что? Наши настоящие враги — финны, они нас истребляли веками. Мой племянник — трусливый тюлень: да, хороший рыбак и хозяйственник, но духом слабый воин, испугался финнов. Но я вернулся, и теперь морхалы больше не будут лизать финнам задницы! Они будут насаживать их на свои…

— На свои одиннадцатые пальцы? — вставляю я с усмешкой, бросив взгляд на его многопалую руку. Лена, сидя рядом, слегка краснеет от смущения, а Ледзор на мгновение замирает, скрещивая со мной взгляды. Затем он вдруг взрывается громким смехом:

— Хо-хо-холод! — хохочет он, тряся головой. — А ты, граф, не промах! Вижу, с тобой разговор будет стоящий! — одобрительно говорит Ледзор, будто только что оценил меня по своим собственным стандартам.

— Что хотят морхалы? — спрашиваю.

Ледзор морщится, явно недовольный тем, что ему придётся отвечать:

— Хрусть да треск! Раньше я думал, что они — воины, — начинает он с тяжёлым вздохом. — Думал, что будут до конца своих дней воевать с финнами, как подобает. Но теперь вижу, что переоценил своих родичей. Какое там воевать⁈ Им бы охотиться в мирном крае, да по вечерам у печки лежать! — он говорит это с явной досадой, словно предательство идеалов. — Я слышал о твоём предложении Селению и хочу знать: оно ещё в силе?

Я хмыкаю, задумавшись. Дать убежище морхалам? Снова? Мои перепончатые пальцы! Ага, разбежался. Но, с другой стороны, в этот раз переговорщик, пускай и своеобразный, но говорит правильные вещи. Да и мне же ничто не мешает установить большую цену за свою лояльность, а там пускай сами думают.

— Однажды я уже предложил свою помощь твоим морхалам, а они прислали убийц. Я подумаю над тем, чтобы возобновить своё предложение, — говорю я, не сводя с него взгляда. — Но при одном условии: ты будешь служить мне эдак десять лет.

Ледзор хмурится, затем бросает с усмешкой:

— Хо-хо-холод! Ну ты даёшь, граф! Хочешь заполучить сильнейшего воина Севера на целых десять лет? — его глаза сверкнули, будто льдины

— Я найду тебе применение, — спокойно отвечаю.

Ледзор хмыкает, размышляя.

— Есть несколько моментов, граф. Во-первых, я убиваю в одиночку. В бою я — жуткий берсерк, не люблю командовать и не нуждаюсь в подмоге. А если кто из своих под руку попадется— извиняй, брат, когда в раю встретишь меня, выскажешь свои претензии. Во-вторых, остальных морхалов не трогай — они не воины. Воюю только я, Ледзор Одиннадцатипалый.

Он делает паузу и, посмотрев мне в глаза, добавляет с вызовом:

— И последнее: я не служу никому слабее себя, — он добавляет: — А ты слишком юн для Грандмастера, граф.

Я фыркаю, усмехаясь:

— Ну, я, конечно, не Грандмастер, но сколько Мастеров тебе нужно, чтобы тебя уложить? Пятерых хватит?

Ледзор морщится, немного задумавшись:

— Пожалуй, пятеро второранговых, если нападут одновременно… — Ледзор прищуривается, явно просчитывая бой в своей голове, — Но десять точно уложат. Даже я не справлюсь с такой толпой. Но ведь это десятерым, а ты один.

Я наклоняюсь к нему, медленно касаясь пальцем его лба, игнорируя антипси-бусинки, вплетённые в его бороду. Ледзор напрягается на долю секунды, но в следующий момент его глаза расширяются — его охватывает прозрение. Мне не нужно взламывать его сознание, только показать одну вещь.

И он видит их. Легион Мастеров, воплощённый в этом юнце перед ним. Сильные воины, сидящие в этом теле, готовые выйти на свет по моей воле. Выражение «Деда Мороза» меняется — сначала лёгкое удивление, а потом глубокое ошеломление.

— Хрусть да треск! — выдыхает Ледзор. — Пожалуй, я тебя понял, граф. Ты не так прост. Не знаю, как такое возможно… Но сойдет. Я могу тебе служить. Десять лет не срок для меня.

— Значит, ты поклянешься мне служить, а твоя деревня может спокойно заселяться в моём графстве, — говорю я.

Ледзор, однако, качает головой:

— Есть ещё один момент. У морхалов есть кладбище во льдах, которое называется Льдина предков. Оно не даёт нам покинуть наше место обитания. Там, на Льдине, мы сильнее, и именно поэтому финны нас ещё не раздавили.

Я приподнимаю бровь:

— Льдина? Это что, айсберг?

— Ага, — коротко кивает Ледзор. — Огромная глыба льда, в которую погружаются кости умерших.

— Перетащить айсберг? Ну, значит, это не проблема, — отмахиваюсь. — Я смогу переместить его.

«Дед Мороз» смотрит на меня в удивлении, а потом расплывается в довольной лыбе.

— Хо-хо-холод! Мне нравится твой настрой! Тогда договорились, граф!

В итоге мы с Леной отправились в Невский замок, а сани Ледзора двинулись обратно на север. Медведи у него, кстати, интересные — явно какие-то мутанты, но не аномальные звери, а местные мишки, просто каким-то образом измененные. Надо будет потом у Ледзора расспросить, что он с ними делает и как умудряется держать таких здоровяков под контролем.

Лена, задумчиво посмотрев на меня, вдруг спрашивает:

— Даня, а как ты вообще собираешься перевезти этот айсберг?

Я усмехаюсь, уже набросав в голове план:

— По морю, Лен. Это самый быстрый и надёжный путь.

Итак, задача — переместить айсберг с кладбищем. Плюшки за решение — десятилетнее служение Грандмастера-физика. Оно того стоит? Думаю, да. Такой силы гвардейца у меня нет. Да и девяносто процентов дворян.

Турку, Финляндия

Конунг Финляндии, Тапио Лопухинен, сидел за массивным дубовым столом, его взгляд был сосредоточен на донесениях, поступивших с фронта. Лицо оставалось холодным и непроницаемым, но когда он дочитал последнюю строку, мышцы на его челюсти напряглись, а губы сжались в тонкую линию.

— Морхалы уничтожили наш гарнизон, — пробормотал он тихо, будто для самого себя, обдумывая новость.

Тапио аккуратно отложил бумаги в сторону и медленно поднялся, развернувшись к собравшимся советникам. Его движения были сдержанными, но за ними скрывалась накопившаяся ярость. Когда он заговорил, его голос звучал ровно, но холодная решимость пробивалась в каждом слове:

— Готовьте гвардию. Мы начинаем масштабное наступление на Селение морхалов.

Он выдержал короткую паузу, его ледяной взгляд скользнул по каждому из присутствующих.

— Эти дикари оказались не просто бесполезными, они провалили все наши планы. Даже Филинова не смогли убрать.

Его слова были полны презрения, но заключительная фраза прозвучала, как приговор:

— Теперь эти обмороженные псы сдохнут.

В Невском замке я первым делом зашёл к Гумлину и велел ему подготовить специальные артефакты в форме жезлов. Принцип работы был прост: эти жезлы должны усиливать и укреплять любую область, к которой их применяют. Гумлин, как всегда, только кивнул, не задавая лишних вопросов — рот-то у него был занят очередной алкогольной вкусняшкой.

Уже у дверей своего кабинета встречаю Айру. На ней всё ещё антимагический ошейник, а в руках она держит чашку кофе, полную до краев

— Змейка сказала, ты любишь кофе, конунг. — Это когда она успела сказать? Вовремя спарринга?

Я взял протянутую чашку и отпил. Гиперсладкий, как мне нравится.

— Сахара не пожалела.

Айра кивает:

— Лакомка сказала, что ты любишь, когда много сахара.

Я улыбаюсь. Лакомка знает, как угодить. Ну и Айру она вовремя прислала.

— Кстати, тебе на тренировках, я думаю, можно снимать ошейник, чтобы ты могла практиковать Тьму, — говорю ей, задумчиво глядя на ошейник.

Она удивлённо вскидывает бровь:

— Считаешь, конунг?

— Ну раз сам предложил, то считаю, выходит, — усмехаюсь в ответ. — Кстати, как твои успехи?

— О, всё очень хорошо идет! — загорелась ликанка. — Кострица — настоящий мастер рукопашки. Таких умелых учителей в Ликаниии нет.

Мы ещё немного поговорили, обсуждая тренировочные планы, и я направляюсь к машине, чтобы отправиться в Акулью Падь. Не успеваю я сесть в бронемобиль, как Светка чуть ли не сама в неё прыгает.

— Можно с тобой, Даня? — смотрит она голубыми прожекторами, а сами уже липнет к моей шее.

Но, ладно, так даже интереснее — скучно точно не будет.

Как вскоре выясняется, я ошибся. Скучно, правда, не мне, а как раз Светке. Пока я занят осмотром нашего «океанариума», она лишь без дела слоняется, бросая взгляды на гигантских аномальных акул, явно не находя себе развлечения. Хотя, по мне, зрелище — что надо.

К слову об акулах. После того как Акулья Падь перешла ко мне, я сразу дал распоряжение гарнизону отлавливать самых крупных аномальных рыб и держать их здесь, в океанариуме. У меня есть план использовать этих запрограммированных акул для борьбы с пиратством.

Но сейчас задача другая, более срочная. Я, наконец, нахожу время для программирования этих гигантских акул, чего не удавалось сделать раньше. Светка, судя по её скучающему виду, не особо впечатлена, хотя, на мой взгляд, акулы — зрелище стоящее.

— Да что с тобой? — удивляюсь я. — Только взгляни на эту тигровую красавицу. А ты ей очень даже понравилась — смотри как на тебя облизывается.

— Красивые, да…Но с ними же нельзя сражаться, — жалуется она.

Такое ощущение, что у бывшей Соколовой только два счастья в жизни: сражаться и тра…. Ну, вы поняли. Насчет первого еще можно подумать, но второе в океанариуме с аномальными акулами явно не предусмотрено.

Я как раз занимаюсь установкой ментальных закладок, когда связь-артефакт внезапно оживает, и голос Дятла, тревожный и слегка хрипловатый, доносится до меня:

— Шеф, у нас проблема…. Ну или не у нас, если морхалы еще не наши,— тут же поправляется он. — В общем, финны начали наступление. Десантный корабль уже движется на селение морхалов, и наземные части подтягиваются.

Отлично, мои перепончатые пальцы! Как всегда, именно в самый неподходящий момент.

С чего вдруг финны наехали на морхалов? Что-то мне подсказывает, что это связано с появлением Одиннадцатипальцего. Грандмастеру-физику ничего не стоило прикончить пару взводов, особенно если он так не любит финнов.

— Где именно идут наземные части? — спрашиваю, уже раскладывая в голове возможные шаги.

— Выше Акульей Пали, шеф, — отвечает Дятел с явным напряжением в голосе. — Огибая равнину с пригорками, где сторожит стая Чернобуса

— Конечно, огибая, — фыркаю я. — У них других вариантов и не было. Не тягаться же им с Чернобусом. Потом снова будут обмороженными. Держи гвардию в боевой готовности, да вызови тавров пару десятков. Посмотрим, как дело пойдет. Скорее всего, обойдемся без пехоты, но кто ж знает.

— Понял, шеф.

Переключаю связь-артефакт и связываюсь с Одиннадцатипалым Дедом Морозом. Артефакт передаёт только голос, но даже без изображения легко представить, как Ледзор ухмыляется своими ледяными зубами в густой бородище.

— Ледзор, разведка доложила: финны пошли на твою деревню.

— Хрусть да треск! Я в курсе, граф! Уже распотрошил одну роту финнов, что двигалась туда! Хо-хо-холод! Ледяного дыхания им в вспоротые кишки!

А лихой дед, нечего сказать. Прямо Дед Мороз на максималках.

— В общем, я сейчас занят формированием подмоги в Акульей Пади.

— Акулья Падь? Я неподалёку, студен тебе! Сейчас прискачу! Отправлюсь с твоей подмогой в Селение, веселее ведь вместе, хо-хо!

— Дело в том, что моя подмога — это десятиметровые акулы.

— И что, граф? — не понял он.

— Да ничего, просто к сведению, — отвечаю, пожав плечами. — Тогда до встречи.

Я кладу трубку, усмехаясь. Странный этот Дед Мороз, ничего его не смущает, даже компания акул. Ну да ладно. Возвращаюсь к программированию рыбок, время не ждёт.