#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 17

Глава 8

Загородный клуб «Ратарь» больше напоминал крепость. Массивные ворота, неприступные стены с венком из колючей проволоки, несколько сторожевых башен, угрожающе нависающих над аллеей. Прямо-таки неприступный бастион. Как только подъезжаю к КПП, сразу понятно: тут охрана не просто для вида. Приветливая встреча? Вряд ли. К машине подошли не рядовые стражники, а высокоранговые физики. Позади них, держась чуть в тени, затаился сканер, пристальный и сосредоточенный.

— Имя, цель визита? — заговорил главный, быстро сканируя меня взглядом.

— Данила Вещий-Филинов. Меня ожидает Красный Влад.

Охранник вздернул бровь, но виду не подал, лишь достал планшет и начал листать список, бегая по строкам.

— В списке вас нет.

— Владислав Владимирович приглашал лично час с лишним назад, — уточняю. Охранник на миг замирает, словно прикидывая, не соврал ли я.

Тогда он наклоняет голову, прикасаясь пальцем к гарнитуре, и сухо произносит:

— Центральный, на КПП мужчина утверждает, что приглашён Его Высочеством Владиславом. Граф Данила Вещий-Филинов. Уточните по последним изменениям списка.

Подождав ответ, он кивает.

— Ваше Сиятельство, — голос охранника становится формальным и несколько почтительным, — проходите. Простите за ожидание.

Шлагбаум поднимается, и мы проезжаем дальше. Уже внутри клуба меня встречают с новой проверкой — теперь с детектором. Один из охранников, тщательно пробегая прибором по мне, поднимает бровь:

— Артефакт придётся оставить здесь, Ваше Сиятельство. Таковы правила клуба.

Я понимающе киваю и на время расстаюсь с защитными заркальцами. Меня проводят в роскошный салон, где воздух густ от аромата кубинских сигар и элитного коньяка. Важные господа здесь расположились с комфортом: кто-то задумчиво целится в шары на бильярдном столе, кто-то устроился в кожаном кресле и оживленно обсуждает последние новости. Среди собравшихся узнаю пару знакомых лиц из газет: начальник Жандармерии, генерал Борисов, с холодным прищуром, и рядом с ним — Секретарь Совета Безопасности, Игорь Сергеевич Муромцев, с неизменным бокалом коньяка.

Гостей здесь обслуживают не простые официантки, а настоящие модели, одетые в кокошники и короткие сарафаны на голое тело. Во время разговора мужчины словно невзначай поглаживают девушек по бедрам или талии, и те, улыбаясь, словно бы рады такому вниманию.

Владислав встречает меня с широкой улыбкой и стаканом в руке, словно рад своего племянника.

— Данила Степанович, а вот и ты! Добро пожаловать в «Ратарь»! — его голос звучит громче обычного, привлекая внимание к нам.

Я отвечаю кивком, ощущая на себе любопытные взгляды всей компании, и демонстрирую легкую улыбку.

— Ваше Высочество Владислав Владимирович, спасибо за приглашение! Уважаемые господа, рад познакомиться! — приветствую остальных спокойно, сдержанно.

Владислав, не теряя времени, сразу же начинает представлять меня — без лишних церемоний, по-приятельски. Первым в очереди оказывается генерал Кутузов, солидный человек с седыми висками и хитрым прищуром. Кум самого Царя. Его присутствие словно задает здесь тон, настраивая всех на нужный лад: легкомысленное веселье и расслабленную гульбу.

Рядом с ним, в идеально белом мундире, стоит полковник лейб-гвардии Павел Сергеевич Вербицкий — царский племянник и явно любитель смотреть на людей, как на объект оценки.

Остальные лица тоже, как по шаблону, проверенные и выбранные. Случайных среди них явно нет: ближайшие родственники Царя и те, кто годами подбирал ключи к доверию Его Величеству. За бильярдным столом вижу генерала Багратиона — говорят, он составляет Царю компанию в спаррингах в Спасе.

Владислав, словно заправский конферансье, продолжает представлять меня царской элите. Наконец, очередь доходит до Секретаря Совета Безопасности, давнего подручного и бывшего однокашника Царя.

Муромцев, одетый в строгий костюм, но без галстука, с расстёгнутым пиджаком, усмехается, прищурившись:

— Данила Степанович, наконец-то Владислав вас показал. А то всё прячет и прячет от нас известного на весь мир драконьего всадника.

— Ваше Сиятельство, — отвечаю с улыбкой. — Так, значит, вы поклонник Золотого? Приезжайте как-нибудь в усадьбу, прокачу.

Он смеётся, качая головой:

— Староват я уже для таких выездов, но вот младшую дочь обязательно пришлю — она, можно сказать, пересмотрела все репортажи Олечки Гривовой о вас.

Хм, прозвучало это как странный намек. Или это мне показалось? Ай да пофиг.

Признаюсь, такого я не ожидал — рассчитывал на короткую беседу с Владиславом где-нибудь в сторонке. Но нет, здесь всё по полной программе. Попал на целый парад знакомств. Тут же, как только пожимаю руку последнему из господ, ко мне подходит длинноногая модель в кокошнике. На подносе у неё — хлеб, соль и стопка беленькой.

— В «Ратаре» важные гости принимают угощение по всем традициям, — поясняет Владислав с довольной улыбкой.

Так я, значит, важный гость? Польстили, Владислав Владимирович. Что ж, не нарушаю обычаев: поднимаю стопку, выпиваю, откусываю хлеб с солью.

Кокошница широко улыбается, а генерал Багратион, не отходя от бильярдного стола, поднимает стакан французского виски, приветственно салютуя. Машу в ответ.

Владислав наклоняется ко мне:

— Данила, я отойду на пару минут, — он кивает в сторону Секретаря Совбеза. — Нужно срочно кое-что обсудить с Игорем Сергеевичем.

— Конечно, Владислав Владимирович. Делайте своё дело. Обсудим наши вопросы сразу как вернетесь, — киваю.

Я остаюсь в салоне и, заметив генерала Кутузова чуть поодаль, решаю завязать разговор. Он занят тем, что обдумывает что-то, время от времени делая неспешные движения, попивая бренди.

— Генерал, насколько мне известно, вы тоже участвовали в Ханьской войне? — спрашиваю, словно невзначай.

Кутузов поворачивается ко мне, в глазах мелькает тень воспоминаний. На бородатом лице появляется едва заметная улыбка.

— Верно. Видели там многое, чего другим и врагу бы не пожелал. Но вы провернули удачную операцию со стариком Фирсовым, если я не ошибаюсь, когда вошли в Тибет.

— Было дело, — соглашаюсь, кивая. — Удалось провести проникнуть вглубь Хань с минимальными потерями. Да и сократили жертвы в войне.

В этот момент к нам развязно подходит Вербицкий и вклинивается в разговор.

— Сократить жертвы? Вот как. Рано вы свернули войну, Данила Степанович. Ох, очень рано. Так никому и не дали проявить героизм. У нас был отличный шанс раздавить этих рисоведов окончательно.

Я приподнимаю бровь, отвечая с иронией:

— Неужели, Ваше Высочество? А я вот слышал, Царь себя отлично проявил: целые равнины с ханьскими полками были сожжены на границе. Короткий срок войны его не ограничил. Так что другим-то мешало отличиться?

Вербицкий хмыкает, смотрит на меня с легкой неприязнью, явно недоволен моим ответом. Кутузов, видя, что разговор выходит за рамки вежливости, смягчая тон.

— Солдат сберечь — это тоже героизм. Данила Степанович, с задачей вы справились как надо. Да и мирная жизнь всё-таки приятнее, можно наконец уделить внимание семьям.

Вербицкий тут же подхватывает с едва заметной усмешкой:

— К слову о семье, граф Данила. Ловко вы, надо признать, нашли свою «сестру-потеряшку». Красивый ход.

— Что вы имеете в виду, Ваше Высочество? — спрашиваю хмуро.

— Да так, в истории часто бывало, что к роду «удачно» добавляли бастардов, — с усмешкой пожимает плечами Вербицкий. — Невеста с Роем — весьма привлекательный актив. Помолвку, я думаю, вполне можно обсудить. Я только «за».

Тон его мне не нравится. Очень не нравится. Он что, сам себе ищет неприятностей? Или просто не умеет нормально разговаривать?

— Обсудить можно что угодно, разумеется, — отвечаю. — Но всё-таки мнение моей сестры здесь решит многое. А она, к слову, сейчас не особо настроена идти под венец. Так что имейте это в виду.

Вербицкий хмыкает, смотря на меня со смесью снисхождения и насмешки.

— Забавно, конечно, но не нужно изображать здесь игру на повышение, граф. Вам же ясно как день, что эта партия — ваш лучший шанс. Выше не поднимитесь. Это Олимп. Так что оставьте свои покерные трюки, — с усмешкой произносит Вербицкий.

Так, секунду. Под «этой партией» он, выходит, имеет в виду… себя? Мало того, что нацелился на мою сестру, так еще сам себя «Олимпом» называет? Каков нарцисс-то. Да чтобы тебя все чихуястребы этого мира поклевали, беломундирный пижон! Будь ты хоть трижды царских кровей и в орденах с головы до ног, хоть весь себя в благородных гербах увесь — лучше сразу вырежи себе титул из картона. Моя сестра тебе не светит.

— Покерные трюки, говорите? — поднимаю бровь с едва заметной иронией. — Вы ошибаетесь, Ваше Высочество. Я искренне люблю свою сестру.

Он усмехается, качая головой:

— А как же иначе? Конечно, «любите». Но сватов я всё равно пришлю. Уверен, вам будет что обсудить.

— Разве что одно короткое слово — «нет», — парирую я с холодной улыбкой.

Вербицкий усмехается и, подхватив одну из моделей за талию, уверенно ведёт её в тёмные аллеи за верандой. Кокошница довольно прижимается к нему, хотя прекрасно понимает, зачем её потащили в темноту. Кутузов, наблюдая за этим, лишь слегка кривится, его взгляд говорит: «Ну, что с него взять, такой уж он».

Меня твердолобость Вербицкого раздражает всё сильнее, особенно после его непрозрачного намёка, будто я выставляю свою сестру на аристократический торг. Продать Катю этому беломундирному кретину, который, похоже, и по сей день считает поражение врага в Ханьской войне катастрофой для личных амбиций? Человеку, который вздохнул бы с облегчением, если бы боевые действия растянулись ещё на год-другой, лишь бы успеть поиграть в героя на поле боя? Он мог бы держать эти мысли при себе, но прямо бросать на обсуждение? Совсем оборзел полковник.

Сажусь в кресло, обдумывая, как бы проучить надменного лейб-гвардейца, этого царского племянника, что так ловко прячется за своим высоким происхождением. Идеи крутятся в голове, от самых безобидных до совсем смелых, но душу греет мысль сделать что-нибудь эффектное.

Тут ко мне подходит одна из «моделей» в кокошнике, ослепительно улыбаясь и придвигаясь настолько близко, что её аромат лёгким облаком окутывает меня.

— Чего-нибудь изволите, Ваше Сиятельство? — спрашивает она, наклоняясь и, кажется, ожидая, что мой запрос окажется куда как… банальнее.

— Листок бумаги, — отвечаю с улыбкой.

На её лице мгновенно проступает замешательство, но девушка профессионально скрывает его за вежливой улыбкой. Без лишних вопросов она уходит, чтобы исполнить просьбу.

Тем временем мой верный малой как по команде приносит мне фломастер из кабинета. Ломтик закидывает его мне в руку. Я одобрительно киваю, беру инструмент и, выждав удобный момент, отхожу в тихий уголок, где без лишних глаз могу повеселиться, хех. Ставлю листок на столик и устраиваюсь так, чтобы тень от моего плеча накрывала бумагу. Ломтик открывает теневой портал посередине бумаги. Дело тонкое, но от этого только интереснее.

Ранее мне уже доводилось через теневой портал оставлять свои следы на земле где-то вдали от себя, но сейчас задача куда более тонкая — попробуем нечто по-настоящему филигранное.

Другой выход портала открывается в аллее, куда совсем недавно скрылся полковник. Десять минут тщательных попыток, и, кажется, что-то начинает получаться. Я подключаюсь к зрению Ломтика и осторожно веду фломастером, точно целясь в нужное место. Кончик фломастера на мгновение исчезает в теневом портале, и вот работа завершена. Удовлетворённо мну листок и, вместе с фломастером, возвращаю его обратно в кабинет через Ломтика.

Тем временем возвращается Красный Влад в компании Секретаря Совбеза. Оба смеются, оживлённо обсуждая игру в бильярд и явно довольны тем, как ловко Секретарь отправил последний шар в лузу. Однако создаётся впечатление, что их веселье — лишь прикрытие. Похоже, они не просто играли, а успели о чём-то договориться, использовав бильярд как удобный фон для серьёзного разговора.

Тогда же к нам присоединяется Вербицкий, выходя из аллеи и застегивая пуговицы на лейб-гвардейском мундире. Следом за ним, с едва уловимым выражением облегчения на лице, осторожно бочком выбирается растрепанная «кокошница», стараясь как можно незаметнее удалиться в сторону пристроек для слуг.

Но внимание всех сосредотачивается на полковнике. Его обычно уверенная осанка кажется смятой, а выражение лица — задумчиво-недовольным. Однако смотрят на него вовсе не поэтому.

Наконец, Муромцев замечает напряжённое молчание и, прищурившись, бросает с усмешкой:

— Паша, а что это у тебя на лбу?

Вербицкий замирает, сначала недоумённо осматривается, но, уловив смешки и поднятые брови окружающих, наконец тянется рукой ко лбу. Замечает зеркало неподалёку, подскакивает к нему — и тут же багровеет. На лбу фломастером отчётливо нарисован мужской половой орган. Немного кривой, но совершенно не оставляющий сомнений в задумке художника.

Покраснев, словно вишня, Вербицкий резко поворачивается в сторону своей недавней спутницы, которая ещё виднеется у аллеи. Полковник бросается к ней быстрым шагом, почти бегом, явно не сдерживая раздражения.

— Это что, твоих рук дело? — его голос взлетает на несколько октав, и девушка отшатнулась, едва понимая, в чём её обвиняют.

— Ваше Высочество⁈ — она растерянно моргает. — Я ни при чём, честное слово!

Вербицкий, однако, настроен решительно. Он бросает что-то одному из охранников, и тот, осторожно, но методично, начинает обыскивать девушку. Она вздрагивает, но не сопротивляется, вцепившись в подол своего короткого сарафана. Фломастера при ней, конечно, не находят.

Тем временем безопасники начинают проверку самой аллеи: осматривают кусты, протаптывают тропку, заглядывают даже под скамейки — но всё впустую. Владислав, наблюдая за этим с явной иронией, складывает руки на груди и наконец произносит:

— Уверен, девушка здесь ни при чём, — его тон звучит неопровержимо. А потому «кокошницу» отпускают.

Я же искренне наслаждаюсь сменой настроений Вербицкого. Полковник на мгновение замирает, похоже, осознавая, что ситуация под контролем не то, чтобы полностью утрачена, но весьма близка к этому. Гнев в его глазах сменяется почти животным страхом: кто-то смог так ловко подкрасться к нему, под самым носом у охраны, и оставить это… произведение. Лицо его снова краснеет, на этот раз от смеси унижения и осознания собственной уязвимости.

Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не расхохотаться в голос. Это, мягко говоря, непростая задача, особенно когда Вербицкий, красный как рак, переминается с ноги на ногу, а гости клуба обсуждают инцидент. Владислав вдруг бросает на меня подозрительный взгляд, затем наклоняется и тихо произносит:

— Думаю, нам пора уже поговорить, Данила. Пройдём в другую комнату.

Мы уходим в сторону от зала, и только оказавшись за закрытой дверью, он поворачивается ко мне с прищуром.

— Хочу уточнить: ты, случаем, к этой истории с Вербицким никакого отношения не имеешь?

— А почему вообще такая мысль возникла? — отвечаю, деланно удивляясь.

Владислав вздыхает, покачав головой.

— Не собираюсь тебя допрашивать, но, Данила, всё же имей совесть — это ведь мой племянник и Бориса тоже, хотя и не самый любимый, мягко говоря. Мы друг друга поняли?

— Ещё как, Владислав Владимирович, — пожимаю плечами.

Он, кажется, принимает это, и, помедлив, переходит к делу:— Значит, ты приехал, чтобы узнать о своём деде?

— Верно, — киваю. — Как он умер?

Владислав опускает взгляд, словно собираясь с мыслями, и начинает говорить, его голос звучит глухо, напряжённо:

— Царь дал добро. Да и я тоже думаю, что тебе пора узнать правду о Михаиле Филинове, твоём деде. Его судьба… сложилась трагически. Его поглотил Король Теней. Демон. — Он выдерживает паузу, видимо, подбирая слова, прежде чем продолжить. — В тот роковой день царские войска окружили усадьбу Филиновых и взяли её в осаду. Неизвестно как бы всё сложилось, Царь сам готовился вступить в битву. Ясно одно — Михаил…или вернее, Король Теней был уверен, что сдюжит. Да вот только удар пришёл с неожиданной стороны — для нас и тем более для Михаила. Его так вовремя предал боярин Соловьёв, старый друг Филиновых. Ударил артефактным клинком прямо в спину. И после этого… всё и закончилось.

Я обдумываю услышанное. Картина той роковой ночи всплывает перед глазами — осада, предательство, последний бой. Ах да, и, конечно, друг, вонзающий нож в спину. Классика жанра. Будто сам становлюсь свидетелем этой драмы — почти как в дешёвом романе, где до финала все оказываются врагами. Странно, но о боярине Соловьеве я до сих пор и не слышал.

— А кто такая Чёрная Сука? — спрашиваю, стараясь, чтобы голос звучал невозмутимо.

Владислав качает головой.

— Это сестра Соловьёва, — говорит он, подбирая слова. — Михаил лишил её человечности и превратил в Демона. Но потом она пропала. С тех пор её никто не видел.

Мда, дела… Неудивительно, что боярин в итоге предал Михаила. За нашу Катю я бы и на большее пошёл. Но почему же Соловьёв спохватился так поздно? Доверился демону? Поддался его обманным речам? А потом вдруг прозрел? Или просто втирался в доверие всё время?

Мы заканчиваем разговор, и Владислав куда-то уходит, оставляя меня в салоне. Вербицкий, сверкая глазами, отправляется домой — вероятно, первым делом сдирать моё «творение» со своего лба. Глядя ему вслед, едва удерживаюсь от самодовольной усмешки. Ну, как минимум, он надолго запомнит этот вечер.

Жду возвращения Владислава и за это время успеваю сыграть несколько партий в бильярд с Муромцевым. Поддаюсь бывшему царскому однокашнику в двух из трёх — мне несложно, но вижу, что его это искренне радует. Похоже, он гордится собой за удачные удары, и к концу игры даже приглашает меня снова заглянуть в «Ратарь».

Когда Владислав наконец возвращается, то, узнав о приглашении Муромцева, одаривает меня тяжёлым взглядом и лишь вздыхает, как человек, который уже всё понял и, похоже, решил оставить шутку с Вербицким в прошлом. Как говорится, не пойман — не вор.

Дома меня встречает Лакомка, бодрая и настороженно-радостная, словно даже не ложилась, несмотря на то, что время давно перевалило за полночь. Альва стоит в холле, сложив руки на груди, и, приподняв бровь, смотрит с любопытством.

— Ну, как всё прошло, мелиндо? — её голос полон ожидания и, кажется, легкого беспокойства.

Я усмехаюсь, снимая плащ и делая вид, что ничего необычного не произошло.

— Да ничего особенного: поиграл в бильярд с Секретарём Совбеза, да и… немного развлёкся живописью с племянником Царя.

Лакомка прищуривается, и в её взгляде мелькает подозрение.

— И что, всё прошло без твоих шуток?

Я изображаю полное недоумение и непробиваемое невинное лицо.

— Шуток? О чём ты вообще? Меня даже снова пригласили в «Ратарь».

Лакомка довольно улыбается, её глаза озорно блестят. Она берёт меня за руку и начинает тянуть в спальню.

Ну вот: только избежал западни Светки, как предстоит проверка на прочность другой блондинкой.

Внезапно мне приходит в голову мысль, и, окинув альву взглядом, спрашиваю, как бы между прочим:

— Слушай, у нас дома случайно не завалялся кокошник?

Лакомка приподнимает бровь, слегка удивлённо.

— Кажется, в моем гардеробе лежал. А тебе зачем?

— Да просто подумал… — отзываюсь и добавляю с усмешкой: — а примерь-ка, а?

Где-то в глуши, Россия

Демонесса по имени Черная Сука сидит в склепе, окутанная мраком и зловонными потёками слизи, стекающими по стенам. Каждое мгновение раздается неприятный звук, словно кто-то шевелится в густой жиже, которая покрывает пол.

Внезапно тишину нарушает хлопок крыльев. Прилетает голубь — проклятый, с изменённой формой, обезображенный. Он приземляется на ближайший каменный гроб, его перья переплетены с черными нитями тьмы, а глаза блестят, как угли. Демонесса, с интересом наблюдая за птицей, наклоняется, её когтистые пальцы касаются его головы.

Прикосновение вызывает у голубя дрожь. Чёрная Сука сканирует его мысли, погружаясь в его разум, как в поток тёмной воды. Каждая мыслеформа, каждый образ, связанный с потомком Филиновых, словно искры, вспыхивают перед ней. Она находит фрагменты воспоминаний о том, как он проводит время в загородном клубе с высшими чиновниками Царства. Её глаза сверкают, как острые лезвия, когда она извлекает важные детали: встречи, разговоры, отголоски бесед.

С каждым мгновением она жадно впитывает эти обрывки информации, используя их как кусочки мозаики, чтобы построить более полное представление о его жизни.

Она усмехается, когда осознаёт, что в этой игре у неё есть преимущество.

На следующий день я с жёнами и сестрой отправляюсь на турнир на арене «Ходынка». Это финал, и волнение витает в воздухе. Все трое моих вассалов — Дятел, Студень и Гереса — добились успеха и вышли на решающие схватки, и я горжусь их достижениями.

Светка в машине с азартом восклицает:

— Будет мясо! Гереса точно порвёт своего противника на куски!

Камила, поправляя застёжку на своей сложной прическе, строго замечает:

— Это не турнир насмерть. Не обязательно убивать, даже наоборот — это излишне.

Светка недовольно скрещивает руки на корсете платья:

— Что за фигня⁈ Я хочу крови!

Лена, смотря в окно, добавляет:

— Мы давно не выбирались на Ту Сторону, вот Светик и такая кровожадная.

Я бросаю на них взгляд и усмехаюсь:

— Скоро в Рим полетим. Там будут вам гладиаторские бои. Только дождусь визы.

На банкете в стадионе, где к началу раздают шампанское, я вместе с Лакомкой общаюсь с Морозовой Машей, пока младшие жены и Катя сплетничают с Настей.

Княжна искренне желает удачи нашим вассалам, и, воспользовавшись моментом, поддерживаю её бойца, который тоже пробился в финал.

— Надеюсь, ваши бойцы покажет отличные результаты, — говорю, поднимая бокал.

Маша улыбается, её глаза светятся энтузиазмом:

— Спасибо! Он много работал, и я верю, что он справится. Как насчёт ваших вассалов? Только у тебя, Даня, все трое пробились в финал. Это действительно впечатляющее достижение. Даже двое, как у нас — это большая удача.

— Да? Не знал, — удивляюсь.

Лакомка и Маша переглядываются, а потом смеются одновременно.

— В этом весь мой мелиндо, — улыбается альва. — Многие успехи, достигнутые на пути к главной цели, он даже не замечает.

— Тогда за удачу всех участников! — поднимает бокал Маша.

Мы чокаемся с княжной. Лакомка приглашает Машу в нашу ложу, и она с удовольствием соглашается, добавляя, что только отпросится у отца.

В этот момент к нам подходят старики Шаровой и Мерзлотник, члены группы «Тибет». Я тоже когда-то был частью этой группы, и теперь вижу, что их вассалы тоже добрались до финала, хотя только по одному. Мерзлотник, с радостной улыбкой, обращается ко мне:

— Благодаря твоим стараниям, граф, внучка уже почти восстановилась.

Маша, услышав это, заинтересованно смотрит на нас, её глаза загораются от любопытства.

— Данила, ты лечил барышню Опчикарскую? — спрашивает княжна, поднимая брови.

— Верно, — за меня отвечает радостный Мерзлотник. — Граф Данила немного побывал в роли Целителя.

— На все руки мастер! — смеется княжна.

Вдалеке замечаю боярина Соловьёва — его боец тоже пробился в финал. Соловьёв, однако, избегает моего взгляда. Ну-ну, пусть скрывается. Всё равно когда-нибудь да поговорим. Тем временем среди гостей появляется княжна Ольга Гривова в компании полковника Вербицкого. Лоб у последнего всё ещё ярко-красный — видимо, попытки стереть «декор» были энергичными, но, увы, не слишком удачными. Я их приветствую. Вербицкий едва кивает в ответ, зато безо всякого стеснения откровенно пялится на моих жён. Щёки не покраснели? Ну, хоть где-то умеет держать лицо.

Время занимать свои ложи, а на арене тем временем начинаются бои. Настя сегодня не с нами — она в ложе Горнорудовых. Зато оборотницу заменяет Маша.

Первый поединок — Гереса против вассала Шарового. Противник — опытный молниевик, и каждая его атака грозит ударом мощного электрического заряда. Молнии сверкают по всей арене, зловеще приближаясь к Гересе, но она сохраняет спокойствие.

С каждым новым разрядом Гереса словно предчувствует, куда он направлен. Едва успевает увернуться — и уже в её руках появляется огромный щит из стали, сформированный буквально из ничего, вернее, из энергии богатырши. Время тянется, зрители затаили дыхание, а напряжение нарастает, как гул. Молниевик всё активнее стремится сокрушить её защиту, но Гереса лишь продолжает сужать круг, подбираясь ближе. Наконец, на расстоянии удара она создаёт острые стальные лезвия, которые, отражая его финальный разряд, вырывают ей победу. Исход не был очевиден, но она заслужила аплодисменты.

Дальше на арену выходит Дятел. Его поединок с вассалом Морозовых, увы, не заканчивается в нашу пользу. Маша, довольная победой своего бойца, хлопает в ладоши, а Света лишь хмыкает. Мы с Лакомкой сохраняем лицо и поздравляем Машу. И правда — Дятлу предстоит ещё немало учиться, чтобы достичь этого уровня мастерства.

В следующем бою вассал Соловьевых побеждает бойца Мерзлотника. Старик сдержанно кивает, принимая результат, но от его ложи тут же повеяло ледяным холодом. Мерзлотник никогда не умел проигрывать.

Снова дерется боец Морозовых, уже другой. Против него выступает воздушник Бирюзовых. Неожиданно воздушник выигрывает, и у него такое лицо, словно она сам не ожидал победы. Мне показалось, что во время боя я увидел у него под ногами странные энергозавихрения, но они тут же исчезли. Как бы то не было, воздушнику хватило сил на несколько убийственных атак, а я продолжу за ним наблюдать и дальше. А то это был странный бой.

Маша немного огорчается из-за проигрыша второго вассала, но Лакомка утешающе берёт её за руку и мягко улыбается:

— Победа Вещих-Филиновых — это и твоя победа, Маш, мы ведь почти «сестры». А Вещие-Филиновы всегда побеждают.

На мой взгляд, Лакомка слегка торопит события, но, что ж, зато Маша тут же повеселела, её взгляд стал живее.

Наконец, настает черёд Студня, который встречается с вассалом Гриммартов. Пока бой только начинается, Светка наклоняется к Маше и с усмешкой шепчет:

— Это те самые Гриммарты, которые не хотели отдавать Дане Невинск.

Маша кивает, наблюдая за ареной с новым интересом — ей явно любопытно, как будет разворачиваться этот поединок.

— Как понимаю, отдать им всё же пришлось? — уточняет княжна.

Камила улыбается и отвечает мягко:

— Наш супруг умеет уговаривать.

Светка, хмыкнув, гордо выпячивает грудь — только сейчас замечаю, насколько дерзкое декольте ее платья — и добавляет:

— Это талант всех Вещих-Филиновых. Мы уговорим любого.

В подтверждение своих слов блондинка показывает крепко сжатый кулак, словно готова лично «уговорить» кого надо. Девушки сразу же улыбаются с пониманием.

Когда Студень покрывается доспехом из Слизи, многие зрители хихикают и переглядываются. Им и в голову не приходит, насколько серьёзен его Дар. Но моему вассалу плевать на эти насмешки. Что взять с этих недальновидных глупцов? Они просто недооценивают силу Слизи.

Вдруг замечаю, что каменщик Гриммартов бросается очень мощными техниками одна за другой. Буквально за считаные секунды площадка превращается в завал из валунов. И что удивительно — его силы будто неиссякаемы. Он не даёт ни малейших признаков усталости, тогда как Студню приходится непросто. Он вынужден уйти в оборону, постоянно создавая сетки из Слизи, чтобы ловить летящие в него камни.

Мои подозрения усиливаются, и я напрягаю энерговзрение. Взгляд снова улавливает странные вихри энергии, едва заметно поднимающиеся прямо под ногами каменщика. Подобное я видел и во время боя воздушника с Морозовым. Завихрения настолько тонкие и еле уловимые, что не удивительно, почему судьи-сканеры их не замечают. К этому явно не придерёшься — слишком тонко спрятано.

Но расследование провести нужно и немедленно.

— Дамы, прошу меня простить, нужно отойти на пару минут, — говорю, поднимаясь с места.

Светка тут же оживляется:

— А можно с тобой? — И, не дожидаясь ответа, посылает мыслеречью: «Ты ведь чувствуешь подвох, да? Этот каменщик слишком неутомим. Я права? Я права?»

Вздыхаю, понимая, что Светка молодец, а значит нужно ее поощрить.

— Ладно, пошли, — киваю.

Мы спускаемся через служебное помещение под ареной. Впереди я ощущаю присутствие охраны и, чтобы не рисковать, окутываю нас Облаком Тьмы. Держу Светку за руку, направляя её в темноте, сообщаю по мысленному каналу:

«Тише, не шуми».

Она тяжело дышит рядом, стараясь двигаться бесшумно. Когда мы наконец минуем охрану, развеиваю Облако Тьмы. Светка облегчённо выдыхает и тут же передаёт мыслеречью:

«Как хорошо снова видеть… Подожди, Даня, а ты же мог просто транслировать мне коридор!»

Я усмехаюсь:

«Мог бы. Но так было бы куда менее увлекательно».

Светка сразу же зафыркала, как ёжик.

Еще пара поворотов и перед нами открывается прелестная картина: трое типов стоят, крепко держась за артефакт, подвешенный под потолком. Он похож на массивную, кованую конструкцию в виде металлической змеи, обвивающей кристалл, из которого струится энергия. Поток поднимается вверх, аккуратно направляясь к каменщику на арене.

Очень хитро. Если бы они запускали артефакт с трибун, судьи-сканеры сразу засекли бы энергию. А здесь, под ногами каменщика, она почти незаметна.

Пора разобраться с этой троицей. Такова же мнения придерживается и моя жена.

«Даня, эти выродки заслужили наших „уговоров“!» — заявляет Светка, накрываясь огненными доспехом.

Тоже облачаясь в доспех Тьмы, я киваю блондинке:

«Верно, Свет. Давай сейчас уговорим их больше так не поступать».