Брачный сезон

Глава 4

Когда я прыщавым юнцом, на тринадцатом году, отбывал срок в «Малверн-Хаусе», частной школе достопочтенного Обри Апджона, помню, как сей достопочтенный Обри Апджон хвалил покойного сэра Филипа Сиднея[4] за то, что тот, будучи ранен в какой-то там битве, когда товарищ протянул ему стаканчик горячительного, отказался в пользу раненого соседа, чья нужда, по его прикидке, была горше, чем его. «Этот же дух самоотречения, – говорил достопочтенный Обри, – я хотел бы видеть в вас, мальчики, – особенно в тебе, Вустер, сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не сидел разинув рот, как идиот! Захлопни рот, мой мальчик, и сядь ровнее».

Ну, так вот. Будь он сейчас среди нас, он бы мог всласть налюбоваться этим духом. Моим первым побуждением было рвануться наперерез, схватить стакан и осушить одним глотком, потому что мне срочно потребовалось подкрепиться. Но я удержался. Даже в трудную минуту я сумел понять, что нужда Китекэта горше моей. Я остановился, мелко дрожа весь с головы до пят, питье досталось Китекэту, он его влил себе в глотку, впал в конвульсии, как человек, пораженный молнией, – Дживсовы эликсиры всегда оказывают такое действие, – но потом он выдохнул: «Ха!» – и на глазах у всех ожил.

А я провел по лбу дрожащей рукой.

– Дживс!

– Сэр?

– Знаете, что случилось?

– Нет, сэр.

– Гасси Финк-Ноттл угодил в кутузку.

– В самом деле, сэр?

Я провел по лбу второй дрожащей рукой, кровяное давление у меня резко подскочило. Мне бы, конечно, давно уже пора привыкнуть к тому, что никакое, даже самое потрясающее известие не заставит Дживса подпрыгнуть и выкатить глаза.

Но эта его манера на все отвечать: «В самом деле, сэр?» – вызывает у меня ярость Вустеров.

– Не говорите, пожалуйста, «В самом деле, сэр?». Повторяю: застигнутый в пять часов утра за купанием в фонтане на Трафальгарской площади, Огастус Финк-Ноттл был задержан полицией и посажен на четырнадцать суток. А ему надо сегодня вечером быть в «Деверил-Холле».

Китекэт, опять было смеживший веки, на минуту открыл глаза.

– Знаешь что? – проговорил он. – По-моему, он там не будет.

И снова смежил. А я по третьему разу отер взмокший лоб.

– Вы сознаете весь ужас положения, Дживс? Что скажет мисс Бассет? Как она отнесется к подобному происшествию? Представьте, откроет она завтра утреннюю газету и увидит любимое имя среди заголовков в разделе «Полицейские новости».

– Не увидит, – произнес Китекэт. – Потому что Гасси, проявив несвойственную ему сообразительность, сказал, что его имя – Элфред Даф Купер.

– Ну а что будет, когда наступит назначенный час, а его в «Деверил-Холле» нет?

– М-да, тут ты прав, – согласился Китекэт и вновь погрузился в живительный сон.

– А я вам скажу, что будет. Мисс Бассет объявит, что… Дживс!

– Сэр?

– Вы не слушаете.

– Прошу прощения, сэр. Я отвлекся на собаку. Обратите внимание, она ест диванную подушку.

– Ну и Бог с ней!

– По-моему, надо бы вывести бедное животное в кухню, сэр, – сказал Дживс вежливо, но твердо. Он вообще фанатик порядка во всем. – Я сейчас возвращусь, сэр, только запру ее.

И они вышли вдвоем с псом, а Коротышка переглянулась с вашим покорнейшим. Выражение у нее на лице было такое, как будто она не вполне врубилась в то, что происходит.

– Берти, – промолвила она, – я не понимаю, почему такое волнение и беспокойство? Конечно, этому мистеру Финк-Ноттлу есть из-за чего расстраиваться. Но ты-то чего на стенки взбегаешь?

Я был рад тому, что Дживс временно покинул стол переговоров, в его присутствии мне было нипочем не выразить всего, что у меня накипело на душе в связи с Мадлен Бассет. Он, естественно, знает всю ситуацию, и я знаю, что он знает, но мы с ним на эти темы не разговариваем. Ведь это означало бы порочить имя женщины. А Вустеры не порочат имена женщин. И Дживсы, кстати сказать, тоже.

– Разве Китекэт не говорил тебе обо мне и Мадлен Бассет?

– Ни слова.

– Ну, хорошо, я тебе расскажу, почему я взбегаю на стенки, – согласился я. И рассказал.

Для тех читателей, кто ловил каждое мое слово в предыдущих рассказах, история Вустерско-Бассетовской передряги, или, иначе говоря, qvi pro qvo, – дело хорошо известное. Но ведь всегда могут подойти новенькие, и для этих вновь подошедших я сейчас сделаю краткий обзор, как говорится – резюме, событий.

Началось все в «Бринкли-Корте», это дом моей тети Далии в Вустершире, мы с Гасси и с этой проклятущей Бассет гостили там прошлым летом. И получилось так, как часто описывают в книгах: кавалер А любит девицу, но не решается изложить ей свои чувства, и кавалер Б, исключительно по доброте душевной, вызывается пробить для него путь к ее сердцу несколькими удачно подобранными вступительными словами – и упускает из виду, горемыка безмозглый, что тем самым подставит собственную шею и потом не оберется неприятностей. Гассито даже сильно под мухой не способен выдавить из себя необходимого предисловия, и я возьми да и брякни, что, мол, пусть он предоставит это мне.

И вот однажды в сумерки я выманил его предмет на свежий воздух и что-то такое ей наплел, что, мол, в «Бринкли-Корте» есть сердце, которое изнывает от любви к ней. Не успел дух перевести, как она уже лопочет мне в ответ, что, конечно, она догадалась о моих чувствах, девушки такие вещи всегда знают, не правда ли, и ей ужасно, ужасно жаль, но это невозможно, она уже положила глаз на Гасси. Но, продолжает она, – и именно в этих ее словах затаилась опасность, которая грозит мне по сей день, – если когда-нибудь она увидит, что Гасси не тот безупречный и необыкновенный человек, каким она его считает, тогда она даст ему отставку и осчастливит меня.

С тех пор, как я уже рассказывал в другом месте, бывали моменты, когда все висело на волоске, особенно, например, был случай, когда Гасси, раскочегарившись, точно утюг, раздавал призы выпускникам неполной средней школы в Маркет-Снодсбери. Бассет тогда вычеркнула его кандидатуру, хотя впоследствии и смилостивилась, но можно не сомневаться, вычеркнет теперь опять, если узнает, что человек, которого она считала самым чистым и возвышенным идеалистом изо всех мужчин, получил срок за то, что влез с ногами в фонтан на Трафальгарской площади. Ничто так не расхолаживает романтическую барышню, как известие, что ее нареченный угодил на две недели в каталажку.

Все это я объяснил Коротышке, и она сказала, что да, теперь ей понятно, в чем дело.

– Еще бы не понятно. У меня не останется ни одного шанса на спасение. Стоит вестям о случившемся достичь ушей Бассет, и результат будет однозначный. Гасси получит пинок под зад, а согбенная фигура, которая под звуки органа, подбадриваемая возгласами обнаживших головы зрителей, поплетется бок о бок с нею по проходу между скамьями к алтарю, будет не кто иной, как Бертрам Уилберфорс Вустер.

– Я не знала, что ты еще и Уилберфорс.

Я объяснил, что, за исключением остро эмоциональных моментов, это обстоятельство обычно замалчивается.

– Но, Берти, почему ты так не хочешь поплестись бок о бок с мисс Бассет к алтарю? Я видела ее фотографию в «Деверил-Холле», по-моему, она вполне ничего.

Характерная ошибка, в которую часто впадают те, кто не знаком с Мадлен Бассет лично и судит об этом чудовище по фотографии. В ее наружной оболочке действительно ни к чему не придерешься. Глаза большие, блестящие, черты лица тонкие, волосы, нос, зубы, уши – все на уровне, а то и выше среднестатистического стандарта. Посмотришь на карточку – красотка, да и только, хоть на стенку прикалывай. Но тут есть одна деталь, и очень существенная.

– Ты спрашиваешь, почему я не хочу плестись бок о бок с нею к алтарю? – горько произнес я. – Я объясню тебе. Потому что с виду она, может быть, как ты говоришь, и вполне ничего, а на самом деле – самая невыносимая, слезливая, сентиментальная дурища, которая думает, что звезды на небе – это божьи цветочки и что, когда феи икают, родятся детки. Она квашня и слюнтяйка, ее любимые книжки – про Кристофера Робина и Винни-Пуха. Наверно, нагляднее всего будет, если я скажу, что она – идеальная пара для Гасси Финк-Ноттла.

– С мистером Финк-Ноттлом я не знакома.

– Тогда поверь тому, кто его хорошо знает. Коротышка задумалась. Было очевидно, что до нее начала доходить серьезность положения.

– Ты считаешь, что стоит ей узнать – и ты попался?

– Точно и бесспорно. И ничего не смогу сделать. Если девушка думает, что ты ее любишь, и она приходит и говорит, что расплевалась со своим женихом и теперь готова ударить по рукам с тобой, что тебе остается, кроме как жениться? Надо же быть вежливым.

– М-да. Понятно. Положение сложное. А как бы так устроить, чтобы она не узнала? Получив известие, что он не приехал в «Деверил-Холл», она, конечно, захочет навести справки?

– И, справившись, неизбежно обнаружит страшную правду. Так что у нас остается только Дживс.

– Думаешь, он сумеет помочь?

– Дживс никогда не подводит. У него голова четырнадцатого размера, он ест рыбу тоннами и «шествует, непостижимый, и чудеса творит»[5]. Вон он идет, и видишь, какой у него жутко умный вид? Ну, Дживс? Нашли выход?

– Да, сэр, но…

– Ага, что я говорил? – обратился я к Коротышке. Но потом умолк и нахмурил бровь. – Кажется, вы сказали «но», Дживс? При чем тут «но»?

– При том, сэр, что я испытываю некоторые сомнения, одобрите ли вы этот выход, услышав, в чем его суть.

– Был бы выход, а до сути мне дела мало.

– Так вот, сэр, чтобы избегнуть расспросов, которые, естественно, воспоследуют, если мистера Финк-Ноттла не окажется в «Деверил-Холле», необходимо, чтобы вместо него приехал его временный двойник и представился мистером Финк-Ноттлом.

Я отшатнулся.

– Вы что, предлагаете, чтобы я явился в этот лепрозорий под именем Гасси Финк-Ноттла?

– Или склонили к этому кого-нибудь из своих друзей, сэр. Я рассмеялся. Знаете, таким трагическим, горьким смехом.

– Нельзя же бегать по Лондону и уговаривать людей, чтобы они изобразили из себя Гасси. То есть можно, конечно, но какой прок? Да и времени не осталось… – Я не договорил. – Китекэт! – вскричал я.

Китекэт открыл глаза.

– Привет, – произнес он, свежий и отдохнувший. – Как дела?

– Дела в порядке. Дживс придумал выход.

– Я так и знал. Что он предлагает?

– Он считает, что… Как вы сказали, Дживс?

– Для того чтобы избежать расспросов, которые, естественно, воспоследуют, если мистера Финк-Ноттла не окажется сегодня до вечера в «Деверил-Холле»…

– Ты слушай, слушай внимательно, Китекэт.

– …необходимо, чтобы вместо него приехал его временный двойник и представился мистером Финк-Ноттлом.

Китекэт одобрительно кивнул и сказал, что мысль эта, по его мнению, недурна.

– Речь, как я понимаю, идет о Берти? Я нежно погладил ему плечико:

– Речь идет о тебе, Китекэт.

– Обо мне?

– Да.

– Вы хотите, чтобы я притворился Гасси Финк-Ноттлом?

– Вот именно.

– Нет, – сказал Китекэт. – Тысячу раз нет. И не думайте даже.

Его всего передернуло, и я понял, что переживания минувшей ночи запали ему глубоко в душу. Честно признаться, я его понимал. Гасси – это такая своеобразная личность, что каждый, кому случится пробыть в его неотлучном обществе с восьми вечера до пяти утра следующего дня, неизбежно начинает реагировать на его имя болезненно. Я понял: чтобы добиться от К. К. Перебрайта сотрудничества, потребуется уйма медоточивого красноречия.

– Зато ты окажешься под одной крышей с Гертрудой Винкворт, – говорю я ему.

– Да, – подхватила Коротышка, – будешь рядом со своей Гертрудочкой.

– Даже во имя того, чтобы оказаться рядом с моей Гертрудочкой, – твердо произнес Китекэт, – я не желаю ни одну минуту считаться Гасси Финк-Ноттлом. Да у меня и не получится. На меня посмотришь, и сразу видно: человек интеллигентный, толковый, талантливый и прочее, а Гасси заслуженно пользуется славой самого непрошибаемого осла на белом свете. Старушки через пять минут уже все поймут и разгадают. Нет, если вы хотите выставить дублера на роль Гасси Финк-Ноттла, тут нужен человек, который на него похож и способен обмануть зрение. Эта роль твоя, Берти.

У меня вырвался горестный вопль:

– По-твоему, я похож на Гасси Финк-Ноттла?

– Как одна мать родила.

– Все-таки ты болван, Китекэт, – вмешалась Коротышка. – Подумай, ведь, если ты окажешься в «Деверил-Холле», ты бы смог оградить Гертруду от посягательств Эсмонда Хаддока.

– Об этом позаботится Берти. Я, конечно, не против бы съездить в «Деверил-Холл», ненадолго, и нашелся бы какойнибудь другой способ, я бы с удовольствием… Но быть Гасси Финк-Ноттлом я отказываюсь.

Я капитулировал перед неизбежностью.

– Ладно, – говорю я и тяжко вздыхаю. – Во всех делах людских обязательно должен быть козел отпущения, который делает грязную работу, и в данном случае, как видно, этим козлом приходится быть мне. Так оно бывает всегда. Если требуется преодолеть какую-нибудь трудность, внушающую ужас роду человеческому, раздается дружный клич: «Позовите Вустера! Пусть Вустер это сделает!» Я не в порядке жалобы, просто обращаю ваше внимание. Хорошо. Не надо пререкаться. Я буду Гасси.

– «С улыбкой сказал он и умер»[6], – продекламировал Китекэт. – Вот такие твои речи я люблю. Хорошенько обдумай мизансцены по дороге.

– Какие еще мизансцены?

– Ну, например, следует или нет поцеловать при встрече крестную мать Финк-Ноттловой невесты? И всякие такие мелочи, которые на самом деле имеют большое значение. А теперь, Берти, я, пожалуй, пойду в твою спальню и немного вздремну. Здесь то и дело приходится отвлекаться, а мне необходимо поспать, прежде чем я снова смогу взглянуть в глаза действительности. Что это я такое на днях слышал от вас насчет сна, Дживс?

– «Сладкий сон, Природы оживитель утомленной»[7], сэр.

– Вот, вот. Именно. Отлично сказано.

Китекэт уполз, и Коротышка объявила, что ей тоже пора. Очень много дел.

– Ну вот, Дживс, теперь благодаря вашей молниеносной сообразительности все как будто улажено, – сказала она. – Единственно только жаль, Берти, в деревне огорчатся, когда узнают, что в роли Пата у них, вместо знаменитого Бертрама Вустера, выступит третьеразрядный участник бродячей труппы Финк-Ноттл. Я уже раструбила про тебя, Берти, и на афишах ты у меня значишься, и в объявлениях. Ну, да ничего не поделаешь. До свидания. Встретимся под Филиппами[8]. До свидания, Дживс.

– До свидания, мисс.

– Э, постой! Минуточку! Ты забыла собаку. Коротышка остановилась у порога.

– Да, все время хотела тебе сказать, Берти, и чуть не забыла. Мне нужно, чтобы ты взял Сэма Голдуина на пару дней с собой в «Деверил-Холл», это даст мне время подготовить дядю Сиднея. Он неважно относится к собакам, его придется приручать к Сэму постепенно.

– Но не могу же я ни с того ни с сего появиться в «Деверил-Холле» с собакой. Это погубит мой престиж.

– Не твой, а мистера Финк-Ноттла. А у него вообще нет никакого престижа. Как говорит Китекэт, они о нем наслышаны и только рады будут, что ты не привез им ведро тритонов. Ну, ладно, пока.

– Эй, послушай! – пискнул я вдогонку, но ее уже след простыл.

Я обратился к Дживсу:

– Вот так-то, Дживс.

– Да, сэр.

– Что значит «да, сэр»?

– Я пытался выразить точку зрения, сэр, что ситуация действительно не из простых. Но может быть, вас заинтересуют слова императора Марка Аврелия, который высказался следующим образом: «У тебя что-то случилось? Очень хорошо. Это одно из проявлений общей судьбы Вселенной, предустановленной от начала века. Что бы ни происходило с тобой, все является частью одной великой цепи».

Я перевел дух:

– Это он так сказал?

– Да, сэр.

– Ну так вот, можете передать ему от меня, что он осел. Мои чемоданы сложены?

– Да, сэр.

– Автомобиль у подъезда?

– Да, сэр.

– В таком случае я поехал, Дживс. Пора двигаться, если я хочу попасть в эту их богадельню до полуночи.