Брак по завещанию

Глава 5

На одно лишь головокружительное мгновение Джеку почудилось, что Тринити осталась голой, и его охватила дрожь предвкушения, о чем, как он был уверен, девушка догадалась по выражению его лица. Собственно, она могла бы и раздеться полностью, так как тонкая ночная сорочка, надетая под платьем, почти ничего не скрывала. Кружевной корсаж цвета слоновой кости поддерживали две узенькие шелковые ленточки, а шелковая нижняя юбка, соблазнительно облегая бедра, спускалась чуть ниже колен.

Джек открыл рот, чтобы заговорить, но во рту у него так пересохло, что он только покачал головой и встал, изо всех сил стараясь не замечать, какая полная и высокая грудь у Тринити, и не смотреть на просвечивающие сквозь Кружево розовые соски.

— Не браните меня, мистер Райерсон. Я понимаю, о чем вы думаете…

— Вы не можете понимать, что я думаю, — возразил он. — В этом нет ни малейшей необходимости. Я вовсе не считаю ваши.., ваш физический облик авуаром этого проекта.

— Вы считаете его помехой?

— О Господи, нет, конечно, — начал было он, но, уловив озорной блеск ее глаз и расслабившись впервые с той минуты, как она вошла в комнату, продолжал уже более уверенным тоном:

— Совершенно ясно, что мы должны поговорить, но прошу вас надеть платье, иначе вы не услышите от меня ничего, кроме бессвязной болтовни.

Джек наклонился, чтобы поднять с пола ее одеяние, но Тринити отстранила его.

— Вы просили меня обдумать ваш план использовать некую лазейку, чтобы обойти завещание дедушки, и я занималась этим вполне серьезно. Практически весь вечер.

Вы также говорили, что если ваше решение покажется мне неприемлемым, мы поищем другие альтернативы. Этим мы теперь и занимаемся. Рассматриваем такую альтернативу, как вступление в брак на полгода. Я твердо намерена исполнить волю дедушки. И если у вас есть потребность, чтобы я удовлетворила… — щеки Тринити сделались темно-малиновыми, — то я охотно сделаю это, используя все свои.., авуары. Я.., я только хочу быть уверенной, что вы меня поняли. Полгода я посвящу тому, чтобы ублаготворять вас.

— Довольно, — прервал ее Джек голосом хриплым, но не грубым, а скорее ласковым. — Вы говорите так из отчаяния, а между тем нет причины отчаиваться ни вам, ни нам обоим. Как мне убедить вас в этом?

Джек положил руки на бедра Тринити, и, к его облегчению, она сильно вздрогнула. Если у него и были вопросы насчет того, насколько опытна эта девушка, то она на них ответила. Слава Богу, это была именно та реакция, в которой он нуждался, чтобы держать под контролем пробуждающееся в нем желание.

— Что сказал бы ваш дед, увидев вас вот такой, как сейчас? Предлагающей себя чужому для вас человеку…

— В браке, — напомнила она. — Не поймите меня не правильно, сэр. Сегодня вечером я готова подвергнуться вашей экспертизе. Не более того. Но с той минуты, когда мы вступим в брак, я подчинюсь всему, о чем вы меня попросите.

— Понятно.

Глядя Тринити прямо в глаза, Джек провел руками по ее спине и слегка коснулся ягодиц.

«Держись, Джек», — предостерег он себя, смущенный тем, как хорошо чувствует ее тело сквозь прохладный шелк.

И повторил:

— Что сказал бы Абрахам Стэндиш, если бы мог увидеть это? Свою невинную внучку, предлагающую себя чужому человеку — мужчине, одержимому только жадностью и вожделением.

— Добро пожаловать вашему вожделению, — произнесла Тринитн голосом, опасно близким к стону.

Обняв Джека за шею, Тринити прижалась к нему и облизнула губы в предвкушении поцелуя.

— Боже милостивый! — простонал Джек. — Вот теперь вы мне и вправду напоминаете…

Он оборвал себя, в страхе, что едва не произнес имя Эрики.

И Тринити поняла. Джек уловил вспышку боли в ее светлых глазах. Но она не отпрянула, а прошептала:

— Закрой глаза и вообрази, что ты целуешь Эрику, если так должно быть.

— Поцелуй Эрики — это последнее, чего я хочу и в чем нуждаюсь в эту минуту, — заверил он Тринити, крепко обхватив ее за талию одной рукой, а другую положив ей на затылок. Потом он наклонился и поцеловал Тринити в губы — страстно и требовательно. Тринити надеялась, что их первый поцелуй будет скромным и вежливым; она понимала, что ей следовало бы выразить хоть какой-то протест против этого пылкого нападения, но язык Джека соблазнял ее, а рука его, крепко обхватившая ее сзади, вынуждала принимать и разделять порывы страсти, вызванные самой Тринити.

Задыхаясь, Тринити оторвалась от его губ, хватая ртом воздух, но Джек тотчас начал целовать ее шею, подбираясь все ближе к уху и жарким шепотом повторяя, какая она нежная, как чудесен ее запах, как сладко ее целовать.

— Джек, — произнесла Тринити голосом низким и гортанным, — мы можем пожениться завтра, если ты хочешь.

Я постараюсь…

— Не говори так. — Он перенес руку с ягодиц Тринити ей на спину, а другой рукой прижал ее лицо к рубашке у себя на груди. Тринити слышала, как неистово бьется его сердце, как глубоко он дышит, пытаясь унять возбуждение страсти. — Мне нужна всего одна минута, если ты не возражаешь.

Сдерживая сочувственный смех, Тринити разомкнула объятие, но продолжала прижиматься лицом к груди Джека, дивясь про себя тому, как много усилий нужно сделать им обоим, чтобы обрести душевное равновесие. Ей было страшно отдавать свою невинность почти незнакомому человеку, но она ловила себя на том, что мечтает о первой брачной ночи, когда Джек примет этот дар без необходимости сдерживать себя.

— Ну вот… — Джек со вздохом отступил от Тринити на шаг, поднял с пола ее платье и помог надеть его. — А теперь ты непременно должна меня выслушать.

Тринити подчинилась и, завязав пояс, уселась в кресло. Кивнула, предлагая Джеку продолжать.

— Я хотел бы уладить два вопроса. Первый из них не совсем.., корректный, но о нем необходимо сказать.

— Говори смело, — подбодрила его Тринити. — Я постараюсь не вступать в пререкания.

— Одобряю такое намерение. — На губах у Джека промелькнула извиняющаяся улыбка. — Когда я говорил о твоем сходстве с Эрикой, это вовсе не значило, что ты на нее похожа. Ты не похожа. Ни в малейшей степени. Я имел в виду нечто иное, а именно ее обыкновение пытаться меня соблазнить.

— Она должна была пытаться? Я думала, вы обручились.

— Мне всегда казалось, что истинный джентльмен обязан дождаться первой брачной ночи независимо от желания нареченной склонить его к интимной близости ранее.

Достаточно часто — особенно в те дни, когда я был полностью погружен в работу, — Эрика врывалась ко мне в кабинет с целью изложить соблазнительные, по ее мнению, предложения вроде того, что нам следует удалиться в лесные дебри, или под сень живой изгороди, или в еще какое-нибудь столь же неподходящее местечко и отдаться там во власть нашей взаимной страсти.

— Но ты отказывался?

— Я любил Эрику и очень хотел близости с ней, — признался Джек. — Но я считал, что в моем терпеливом ожидании выражается уважение любящего мужчины к женщине, которой он восхищается. У меня был очень хороший друг, погибший во время верховой прогулки накануне свадьбы. Его невеста находилась в первые месяцы траура в несколько затруднительном положении.

— О Господи!

— К тому же отец Эрики поручил мне ее, находясь на смертном одре. Я относился к его просьбе с серьезной ответственностью. Чересчур серьезной, с точки зрения самой Эрики.

— Если бы вы с ней вступили в близкие отношения после обручения, не дожидаясь свадьбы, она бы и смотреть не захотела на этого ужасного моряка.

Джек иронически приподнял одну бровь.

— Не будьте столь уверенной, — снова переходя на вы, возразил Джек.

— Не забывайте, что мы с вами только что целовались.

Хотя, — добавила она, сдвинув брови, — я уверена, что Эрику вы целовали более страстно.

— Сомневаюсь, что мог бы пережить более страстный поцелуй, чем тот, каким мы с вами обменялись, — сказал Джек с дразнящим блеском в глазах. — Во всяком случае, когда вы пришли сюда и попытались соблазнить меня, это напомнило мне о некоторых штучках Эрики. Итак, это первый пункт, или первый вопрос, нашей дискуссии. Вы необыкновенно привлекательная женщина, и я не хотел бы, чтобы вы превратно поняли мое замечание.

— Показалась ли я вам привлекательной во время поцелуя?

Джек рассмеялся.

— Да. Но, по-моему, это было совершенно ясно. И это приводит нас ко второму вопросу, который я хотел бы обсудить.

Тринити подобрала ноги под себя, потом жестом предложила Джеку продолжать, заинтригованная серьезным выражением его лица. Рассматривает ли он заново вопрос об их браке в благоприятном смысле? Или собирается потчевать ее новыми неприятными для нее историями об Эрике?

Джек принялся мерить кабинет шагами.

— С того момента, как я прочел первое письмо Брэддока, у меня создалось убеждение, что я найду способ обойтись без вступления в брак, обусловленный завещанием.

Такие случаи происходят нередко. Многие хотят контролировать свое имущество даже после смерти, но если их ограничения неразумны или чрезмерно эмоциональны, цивилизованные люди, а порой и судебные инстанции находят способы сделать так, чтобы наследники не попали в неприемлемое для них положение.

— Я не согласна с тем, что дедушка был неразумен или слишком эмоционален.

Примерно с минуту Джек молча смотрел на нее, потом продолжил:

— Если бы я, читая то первое письмо, заподозрил, что фиктивный брак не может быть заключен цивилизованным образом, я посоветовал бы мистеру Брэддоку поискать инвестора в другом месте.

— Вот как?

Джек смягчил тон.

— Однако я убедился, что препятствий не предвидится, и продолжал изучать присланные мне сведения. Я был заинтересован проектом и в то же время осторожничал, имея в виду характер предприятия.

— Не думаю, что в окрестностях Бостона много скотоводческих ранчо.

Джек кивнул.

— И это имеет свои отрицательные стороны. Я нередко посещаю инвестируемые предприятия, даже если они расположены в нескольких сотнях миль от моего дома, но поездки столь длительные, как эта, совершаю редко, особенно в тех случаях, когда я даже не уверен в потенциальной выгодности проекта. Но в данном случае отдаленность расположения привлекала меня, так как это давало возможность провести относительно долгое время вместе с Луизой и девочками вне Бостона. Луиза выглядела в последнее время особенно скучающей и угнетенной, и я рассчитывал, что перемена обстановки улучшит ее состояние.

— Как это хорошо с вашей стороны.

— То была скорее самозащита, — поспешил возразить Джек. — Я по опыту знаю, насколько опасной может быть скучающая женщина.

— Снова Эрика? — спросила Тринити, стараясь говорить как можно беззаботнее, но нисколько в том не преуспела.

Джек пожал плечами:

— Не вы ли сами говорили мне не далее как сегодня вечером о вашем горячем желании объехать мир, прежде чем погрузиться в обыденную домашнюю рутину? Сейчас вы сосредоточены на том, чтобы исполнить волю вашего покойного дедушки, но через несколько месяцев ранчо наскучит вам, не правда ли?

Тринити поморщилась, однако кивнула и сказала:

— Согласно вашей теории я тогда стану опасной, верно?

Джек склонил голову набок, вроде бы смущенный ее словами, потом вдруг улыбнулся — медленной и ясной улыбкой, преобразившей выражение его лица.

— Я не думал об этом, но благодарю за предупреждение. У меня во всем этом есть, как говорится, свой пунктик: я использовал возможность устроить девочкам нечто вроде приключения. Пускай скромного, хоть и обещающего материальный успех, но тем не менее самого настоящего приключения. Я хочу, чтобы от детства у них остались добрые воспоминания. Хочу вырастить их разумными, умеющими уважать себя и других и обладающими строгими принципами морали. И к тому же… — Джек снова приподнял бровь. — К тому же худшее, что я мог бы внушить им, — это мысль, будто брак между почти незнакомыми людьми ради чисто меркантильных интересов — вполне приемлемая вещь. Доказать им это на собственном примере для меня немыслимо.

Тринити закусила нижнюю губу, помолчала, потом произнесла спокойно и негромко:

— Мной движут отнюдь не финансовые соображения, сэр.

— А моими выглядели бы именно они. Вы это понимаете?

Тринити должна была признать, что это правда. Она не могла бы в присутствии трех впечатлительных девочек просить Джека жениться на чужой для него женщине ради чего-то столь откровенно прозаичного и грубого, как денежная выгода.

— Не могли бы мы изобразить…

— То есть солгать им? По различным причинам я предпочел бы уклониться от подобного поведения.

Тринити почувствовала себя неловко: он явно осуждает ее.

— Жаль, что вы считаете меня морально ущербной, мистер Райерсон. Я тоже не имею привычки лгать, как и вы, хоть у меня есть свои недостатки. Я всего лишь подумала, что так было бы лучше для девочек. Но вы, разумеется, правы.

Джек вздохнул:

— Женщина, которая готова использовать любую возможность, чтобы исполнить волю своего дедушки, с моей точки зрения, заслуживает глубокого уважения. Если вам показалось, что я осуждаю вас, простите меня. Здесь нет ни правых, ни виноватых. Просто имеется затруднительная ситуация, созданная — прошу вас извинить меня за резкость — вашим дедушкой и Расселом Брэддоком. Если бы Брэддок просто передал вам мой совет, вы попросили бы найти для вас другого кандидата, а я отправился бы с девочками в менее чреватое сложностями путешествие.

Сейчас вы уже были бы замужем, и в случае удачи ваш новый супруг упорным трудом превратил бы «Сломанную шпору» в процветающее предприятие.

— Но вместо этого мы попали в сложную ситуацию, — заметила Тринити. — Я целиком и полностью согласна с вами. И хотела бы обсудить альтернативы, если вы назовете мне их.

— Я рад это слышать, потому что… — Джек сделал паузу и снова вздохнул. — Потому что жизненно важно, во всяком случае, для моего душевного спокойствия, быть уверенным, что вы понимаете все мыслимые возможности, в том числе и неприятные.

— Неприятные? Вы имеете в виду перспективу брака?

— Я имел в виду возможность продать ранчо Уолтеру Крауну. Подождите! — Лицо Джека приняло серьезное выражение. — Я не советую делать это. Я просто хочу охарактеризовать такой вариант.

— Не стоит себя утруждать, — начала было Тринити, но, заметив сдвинутые брови Джека, решила уступить. — Ладно, охарактеризуйте его.

Лицо Джека смягчилось.

— С теми деньгами, которые Краун предлагал вам много раз, вы могли бы выплатить долги по закладным, предложить щедрую дотацию сиротскому приюту и обеспечить себе безбедное существование до конца ваших дней. Вы могли бы путешествовать, без особой экзотики, зато с удобствами. Ведь вы хотите именно такой жизни, не так ли?

— Пожалуйста, перейдите к следующему варианту.

— Вы могли бы продать Крауну часть своих угодий.

— Помилуй Господи!

Джек усмехнулся.

— При таком решении мы могли бы выплатить долги и таким образом сделать ваши права неуязвимыми для любых притязаний. Вы сохранили бы за собой лучшие пастбища и источники воды. В течение нескольких недель «Сломанная шпора» снова стала бы приносить доход. Вы могли бы вложить часть прибыли в дело, а на остальные деньги отправились бы путешествовать.

— Нет.

— Прекрасно. Мы могли бы найти другого покупателя.

— Покупателя, который, осмотревшись здесь, продал бы землю Уолтеру Крауну? Нет.

— Мы могли бы заключить сделку таким образом, чтобы ее условия исключали подобный вариант.

— До тех пор, разумеется, пока они не нашли бы подходящую лазейку?

— Touche [5]. — Джек сверкнул очаровательной улыбкой. — Проделанный анализ этих вот счетных книг склоняет меня взяться за это дело, и я уверен, что мы найдем способ решить нашу дилемму. Скажем, такой, первый и самый простой: мы передаем сиротскому приюту вполне приемлемую сумму денег из моей доли, как и планировалось. Спустя некоторое время ранчо начнет приносить доход, и у вас появятся деньги на путешествия. Вы встретите какого-нибудь искателя приключений, способного по достоинству оценить вашу красоту и ум, и выйдете за него замуж. Привезете его в «Сломанную шпору» и проживете с ним здесь полгода. Соответствует ли это духу, если не букве завещания вашего дедушки, как вам кажется?

— Это хорошее предложение, мистер Райерсон, — признала Тринити.

Джек снова улыбнулся, на этот раз с явным облегчением.

— Это, безусловно, наиболее приемлемая из всех реальных альтернатив, которые включают в себя ваш брак с другим человеком на ближайшие полгода.

— Это вас задевает? — спросила Тринити, которую занимало, не испытывает ли Джек приступ ревности.

Но Джек разбил ее надежды, пояснив:

— Он, без сомнения, пожелает получить долю в доходах.

— Если дойдет до этого, я выплачу ему этот доход из моих средств, точно так же, как вы собираетесь выплатить определенную сумму сиротскому приюту из своих.

— Это приемлемо, однако мои возражения носят более глубинный характер. — Джек присел на край письменного стола. — Меня не слишком радует мысль о возможном третьем партнере. Если я приму на себя участие в этом предприятии, мое слово должно оставаться последним при решении любого вопроса. Но это не значит, что при обсуждении особо важных проблем я не приму в расчет ваши доводы, — поспешил он заверить Тринити.

На какое-то мгновение Тринити было подумала, что он ее поддразнивает, потом поняла, что он говорит совершенно серьезно.

— Это неожиданность, мистер Райерсон, — пробормотала она. — Благодарю вас.

Зеленые глаза Джека наконец-то повеселели.

— Я не мог предложить ничего другого — из страха, что вам это наскучит и вы станете опасной.

— Вы опять путаете меня с Эрикой, — сердито заметила Тринити. — Мне начинает казаться, что вы никогда не залечите вашу сердечную рану. Думаете о ней и наяву, и, я уверена, в ваших снах.

— Если вы полагаете, что нынче ночью я буду грезить об Эрике, значит, вы невысокого мнения о собственном очаровании, — произнес Джек с шутливым поклоном.

Тринити покраснела и, стараясь спрятать смущение за небрежной усмешкой, быстрым движением встала с кресла.

— Я рада, что Мэри и Джейн не заглянули сюда в то время, как я делала глупцов из нас обоих. Давайте считать, что ничего не было, ладно? Я была бы чрезвычайно признательна вам за это.

— Согласен, А вы простите меня за то, что я воспользовался случаем.

— Это был всего лишь поцелуй, — успокоила его Тринити.

— Весьма искусный, но не с моей стороны.

— Это забыто, — сказала Тринити, но не удержалась от смеха, а потом добавила:

— По крайней мере сделаем вид, что это так. Не корите себя. В конце концов, я сделала все от меня зависящее, чтобы соблазнить вас. Было бы ужасно обидно, если бы вы уклонились от поцелуя без малейших колебаний. — Тринити помолчала, потом тронула Джека за руку. — От души надеюсь, что вы останетесь.

Он прочистил горло, прежде чем ответить:

— Я тоже.

— Доброй ночи, сэр.

— Доброй ночи, мисс Стэндиш.

С тех пор как Тринити узнала о завещании деда, она каждый вечер ложилась в постель с мыслью о временном браке, о замужестве без любви, омрачающем ее будущее. Поначалу ее страхи казались ничтожными по сравнению с пережитой утратой, но проходила неделя за неделей, и мрачная перспектива делить супружеское ложе с чужим для нее человеком все более угнетала ее наяву и во сне.

Благодаря лазейке, изобретенной Джеком Райерсоном, она могла теперь спокойно опустить голову на подушку и расслабиться, зная, что освободилась, хоть и без особой охоты, от такой судьбы. Понимая, что дед не одобрил бы сделки с приютом для сирот, она понимала и еще одно:

Эйб хотел бы, чтобы она любой ценой убедила Джека остаться и спасти «Шпору». И поскольку Джек почти наверняка уехал бы, если бы она настаивала на свадьбе, у нее не оставалось иного выбора, как подчиниться своему красивому советнику.

Тринити вздохнула, вспомнив об их поцелуе. Отдаться Джеку — значит поступить вопреки здравому смыслу, подумала она с нервным смешком. Нет сомнения, что он замечательный любовник, но она не готова взять себе любовника, пусть и самого прекрасного, и уж, во всяком случае, не такого, который любит другую женщину!

Поцелуй — это одно дело, напомнила она себе, однако позволить ему — или любому другому мужчине при данных обстоятельствах — лишить ее девственности в браке без любви? Это было бы ужасно, и ей стали бы невыносимыми его зеленые глаза и неотразимая улыбка. «Будь благодарна ему за то, что он нашел путь к спасению ранчо без необходимости принести в жертву твою гордость. И конечно, при условии, что он останется здесь».

Тринити прикусила губу, с тревогой подумав о том, как скверно было бы потерять в Джеке бесценного помощника. Если бы Рассел Брэддок со временем и нашел для нее другого жениха, весьма сомнительно, что это был бы советчик на уровне Джека. Она просто обязана найти способ уговорить его остаться.

«Он уже подсказал тебе, чего не следует делать. Прежде всего и главным образом постарайся не напоминать ему Эрику. Это значит, что ты должна прекратить болтовню о путешествиях. Не жаловаться. Не возводить напраслину на Уолтера Крауна. А самое главное, — строго приказала Тринити себе, — ты не должна больше пытаться соблазнить беднягу. Даже если…»

Вздохнув в задумчивости, Тринити погасила лампу и на секунду, всего на одну секундочку, позволила себе вспомнить поцелуй Джека. Потом прогнала прочь искушение, зарылась головой в подушку и погрузилась в сон.

Предрассветный завтрак Джека в кухне у Элены был уже в своем роде приключением. Она поставила перед ним бобы в остром соусе и восхитительно мягкие, вкусные тортильи. Даже кофе ему был подан необычный — с привкусом шоколада; такой кофе, как заверил его Клэнси, подают только по утрам. «И не вздумайте отказываться, — предупредил старик. — Вернее всего она уговорит вас выпить чистого шоколада, без кофе».

Джек узнал, что тетка Элены в старину была поварихой на огромном ранчо и что сама она переняла от тетки и сохранила в неприкосновенности столько старых обычаев, сколько могла. В особенности дорог ей обычай изобильного гостеприимства, и Джека она желает принимать как короля, несмотря на тяжелое материальное положение ранчо.

Подобно тому как Элена определяла атмосферу на кухне, привычки и философские принципы Клэнси преобладали на ранчо как таковом. Если у Джека и были какие-то сомнения на этот счет, они исчезли, как только он вышел во двор и увидел, что для него приготовлены оба коня, Плутон и Рейнджер — «лучший в мире ковбойский мустанг».

— У нас впереди долгий день, — объяснил Клэнси. — Ни один стоящий вакеро не попросит дать ему всего одну лошадь для такой тяжелой работы. Когда ваш старик Плутон выбьется из сил, Рейнджер его сменит.

— Так и будет, если Плутон выбьется, как вы считаете, из сил, — парировал Джек.

Пока они ехали рядом, Клэнси развлекал Джека рассказами о первых днях «Сломанной шпоры», когда предприимчивый рудокоп Абрахам Стэндиш начал создавать свою империю. Клэнси и Эйб работали на отца Уолтера Крауна до самой смерти патриарха, оставившего своему старшему рабочему половину ранчо Краунов, приведя тем самым в ярость собственного сына. Каждый из работников мог выбрать, с кем останется, и Клэнси клялся, что ни разу не пожалел о том, что ушел к Эйбу.

— Эйб — человек особого сорта, он таким был с самого начала. Мы были друзьями, что называется, водой не разольешь. Каждый из нас готов был подставить себя под пулю за другого. Но я-то пошел за ним из чистого себялюбия. Он был дальновидным и находчивым. Он собирался устроить ранчо, которое посрамило бы хозяйство Краунов, и мне хотелось участвовать в этом деле.

— Я начал читать его дневник прошлым вечером, — заметил Джек, — и увидел то, о чем вы говорите. Он в самом деле был дальновидным. И настоящим гением в организации работы.

— Хотелось бы мне, чтобы вы были с ним знакомы, — негромко проговорил Клэнси. — Думаю, он испытал бы облегчение, ежели мог бы узнать, что именно вы решились спасти «Шпору» в тяжелые времена. И взяли под свое крыло его маленькую девочку.

— Я еще не решил…

— Знаю, знаю. Эйб говаривал так: если нет единственно верного решения, значит, выбирать не из чего. Иди правильным курсом и плюй на все остальное. Так оно выходит и с вами — насчет того, чтобы остаться.

Джек усмехнулся, размышляя, знакомы ли Тринити подобные образцы народной мудрости. Наверное, нет, иначе воспользовалась бы ими во вчерашнем разговоре.

— Почему вы не говорите мне о том, что мы собираемся осматривать? — обратился он к Клэнси. — Вы называете это общим объездом, так я и понял. Вы собираете стадо в одном месте, не пуская животных пастись свободно?

Клэнси кивнул.

— Хорошо бы его восстановить в прежнем количестве.

В прошлом году молодняка, который уже следовало клеймить, набралось очень мало. Мы покупали, а не продавали. Это скверно.

— Значит, повод для объезда — клеймение молодняка?

— Клеймение и спиливание рогов у телят. Надо еще отогнать прибившихся к стаду чужаков. Несколько парней, наши рабочие и кое-кто с соседних ранчо, установили на этой неделе лагерь и могут начать работу с самого утра. Пока солнце еще не очень припекает.

— Они работают вместе? И как они узнают, какое клеймо ставить каждому теленку?

— Мы стараемся ухватить их, пока они еще ходят хвостом за своей мамашей, и ставим то же клеймо, что и у нее.

— Это разумно.

— Ребята очень стараются избавляться от чужого скота, особенно мы следим, чтобы в стадо не попадали животные Краунов. Мы их никогда не привечали, а после заварушки с лонгхорнами тем более. Гоним их нещадно в отместку.

— Могу себе представить.

— Эйб несколько лет назад поставил забор, потратил время и деньги, которых у нас не было, все в долг, но он хотел отгородиться от крауновского скота как можно надежнее, да и прочим живым существам, людям ли, животным ли, нечего делать на нашей земле.

— Иными словами, Крауны в общем клеймении скота участия не принимают?

— Не совсем так. Они объединяются с несколькими соседями с южной стороны. «Шпора» — это вроде бы граница между теми и другими.

— А рабочие питают какие-то недобрые чувства?

— Если вы имеете в виду, ненавидят ли они Краунов, я бы ответил, что они не могут себе это позволить. Им надо держаться тех мест, где требуется работа, а «Шпора» еще не встала крепко на ноги. Уолт Краун — хитрый мужик. Он платит хорошим работникам двойное жалованье, чтобы удержать их. Эйб иногда пробовал поступать так же. — Клэнси поморщился и добавил:

— Я просто выплачивал заработок по справедливости. Знал, что с деньгами туго, и считал невозможным платить сверх того. Я не знал, могла ли себе это позволить мисс Тринити.

— Могла ли она себе это не позволить? — пожал плечами Джек. — Моя точка зрения на этот счет такова, что хорошо оплачиваемый работник, особенно работник умелый, выгоден для большинства предприятий.

— Рад слышать это от вас.

— А я рад услышать такого рода подробности. Это бесценные сведения, в которых я нуждаюсь от вас, мистер Клэнси.

Улыбка Клэнси расплылась во все лицо, когда он увидел, как Плутон вдруг остановился и тревожно заржал.

— Его нос подсказал ему, что мы приблизились к коровам ближе, чем ему бы хотелось, — объяснил Джеку управляющий.

Джек нахмурился и тронул каблуками бока арабского скакуна; тот, к облегчению седока, не стал артачиться и послушно поскакал вперед, по направлению к вершине длинного пологого холма, по которому они поднимались.

Вскоре они достигли высшей точки, и Клэнси широким жестом окинул открывшуюся им картину:

— Вот она, ваша империя, если вы ее хотите.

Джек одобрительно кивнул при виде стада, которое мирно паслось под бдительным оком ковбоев, рассыпавшихся по всему пастбищу; в утреннем воздухе то и дело раздавалось мягкое, спокойное мычание, изредка прерываемое окриками пастухов.

— Глядите и учитесь, — посоветовал Клэнси Джеку. — Видите вон того? Этот букару собирается увести молодого бычка из стада. Вернее сказать, это делает его конь.

Ковбой и лошадь под ним двигались как одно целое, быстрыми, решительными движениями направляя крупного бычка в сторону от других. Второй ковбой ехал позади своего товарища, чтобы преградить бычку путь, если тот улучит момент и ухитрится повернуть назад, к стаду.

Таким образом бычка благополучно загнали во временный корраль.

— Смотрите, Джек. Сейчас Малыш Боб Паркинс свяжет бычка веревкой. Видите, как Боб и его лошадь подбираются к бычку? Как будто им нет дела ни до чего на свете. Видите?

Джек пристально наблюдал за словно бы совершенно небрежными приемами ковбоя. Казалось, у того нет сейчас никаких других планов, как только сопровождать свою добычу к лагерю для клеймения. Все с тем же безразличным видом он принялся крутить веревку над головой, а затем одним молниеносным движением кисти набросил на бычка петлю. Лошадь тотчас остановилась как вкопанная, свободная петля затянулась, и «Малыш» Боб Паркинс — настоящий великан атлетического сложения — спрыгнул на землю и ринулся к бычку с более короткой веревкой в руке. Через несколько секунд годовалый телок был искусно связан.

— Рейнджер мог бы повалить этого бычка для него, и тогда Малышу только бы и осталось, что связать его.

— Черт побери!

— Как думаете, вы могли бы это сделать?

— Если бы спасение «Сломанной шпоры» зависело от моего умения совладать таким способом с одним из этих бычков, мы бы закончили, прежде чем начали, — рассмеявшись, ответил Джек. Про себя он добавил; «До того как я отсюда уеду, непременно постараюсь освоить хоть один из этих приемов, хотя бы из чисто спортивного интереса».

Клэнси, кажется, прочитал его мысли.

— Я могу научить вас парочке таких штучек, просто ради забавы. Чтобы связать телка, нужна большая практика. Но загонять его, как я уже говорил, по большей части дело лошади. Если хотите, попробуйте вот на Рейнджере…

— Плутон вполне с этим справится, — возразил Джек, усмехнувшись по поводу собственного воинственного тона; он прищелкнул языком и обратился к Плутону:

— Ну как, старый дружище, попробуем?

Конь взялся за дело с азартом и понесся к стаду, словно решил выполнить задачу как настоящий чемпион, каким он и был. Но по мере того как они все больше приближались к стаду, огромному и вонючему, Плутон терял решимость. Оказать полное неподчинение хозяину он не мог, но начал делать курбеты и мотать головой, словно учуяв опасность.

— Держись, Плуто, — сказал Джек, надеясь успокоить араба. — Поработаем над этим вместе. Ты видишь, какое клеймо у того вон бычка? Корона, а это говорит нам все, что надо. Отправим чужака домой?

Но Джек добился лишь того, что насмерть перепугал злосчастное животное, и поспешил натянуть поводья, бормоча:

— А ведь страшновато, верно? Кто бы мог предположить, что эти скоты такие массивные? Нам лучше ретироваться, пока не поздно.

Когда они выбрались из скопища животных, Джек увидел, что вокруг Клэнси собралось несколько человек; широкие улыбки сияли на загорелых лицах. Джек счел, что сейчас смирение паче гордости, и подъехал к собравшимся с улыбкой, обменялся рукопожатиями со всеми и каждым, весело расспрашивая ковбоев о том, как они управляются с бычками, какими приемами пользуются, откуда кто родом и обо всем прочем, что только приходило ему в голову.

Тринити понимала, что ей следует терпеливо дожидаться, пока ее предполагаемый партнер завершит инспектирование ранчо, но ей не хотелось, чтобы вопрос о лазейке повис в воздухе, поселив в голове у Джека сомнения в разумности его инвестиции. Ей просто необходимо было добиться, чтобы он как можно скорее принял решение.

Ведь она обещала маленькой Джейни показать коров, не так ли? Лучшего времени для такого визита не найти:

Клэнси и Джек и все остальные мужчины на пастбище.

Надежная защита!

Тринити усмехнулась: она прекрасно понимала, что затевает эту экскурсию к коровам ради возможности снова увидеть Джека. А если быть точной, то увидеть его верхом на коне, в пропыленной одежде и черной шляпе, из-под широких полей которой сверкают его зеленые глаза. Таким он грезился ей долгие часы ночью, она снова и снова вспоминала его поцелуй, его прикосновения, волнующие и очень бережные, вызывающие уверенность в том, что он не воспользуется преимуществом своего воздействия на нее.

Джек слишком благороден для того, чтобы подчиниться чисто плотским порывам. К тому же он стремится показать своим сестрам и кузине добрый пример и научить их уважению к самому институту брака, уважению такому же глубокому, какое испытывал он сам.

Тринити, конечно, испытывала уважение к институту брака, но не менее глубоко чтила волю покойного деда.

И чем больше она об этом думала, тем больше убеждалась в том, что Абрахам Стэндиш хотел бы, чтобы Джек Райерсон взял бразды правления в «Сломанной шпоре» в свои руки, — если не как внучатый зять, то по крайней мере как дельный управляющий.

— Вон они, Элена! Ты их видишь?

— Si. Вон они. Работают.

Последнее слово Элена произнесла с подчеркнутым ударением, очевидно, желая упрекнуть свою хозяйку за то, что она смеет беспокоить мужчин в такое время.

— Чем тяжелей у них работа, тем больше им нужно есть, чтобы поддержать силы. Потому мы и привезли с собой столько припасов, так что прекрати ворчать и давай достанем из корзины цыплят и галеты.

— Я вижу коров! Я вижу Джека! — в восторге закричала Джейни, размахивая руками над головой.

Девочка бросилась было бежать вниз по склону холма, но Тринити со смехом подхватила ее на руки.

— До них дальше, чем тебе кажется. Коровы — животные непредсказуемые. Что бы ты стала делать, если бы они ни с того ни с сего бросились на тебя всем скопом?

— Я угостила бы их галетами, — ответила Джейни.

— Подожди своего брата или Клэнси. Они возьмут тебя с собой и покажут коров с близкого расстояния.

Ой… — Тринити почувствовала, что щеки у нее загорелись огнем. — Он нас уже заметил. Ты видишь, Джейн?

Он скачет сюда. Ты когда-нибудь видела более великолепного жеребца?

— И лошадь тоже красивая, — заметила Элена.

— Элена! — прикрикнула на нее Тринити. — Что подумают девочки? Веди себя пристойно!

Волосы у Тринити были свободно распущены по плечам. Она слегка растрепала локоны пальцами, чтобы придать им вид грациозный и вместе с тем немного небрежный. Она надела костюм персикового цвета и накинула белую кружевную шаль, полагая, что Джеку это одеяние напомнит о соблазнительном ночном неглиже, в котором он видел ее накануне вечером, хотя сегодняшний наряд был куда более строгим.

Джек вежливо приподнял шляпу и окинул Тринити взглядом полных озорства зеленых глаз. Тринити снова вспыхнула — на этот раз от радости. Самообладание вернулось к ней, пока Джек спешивался и отряхивал пыль со своих серых, в обтяжку, брюк для верховой езды. Он поднялся к ним наверх легкой походкой.

— Вот так сюрприз! Как вы чувствуете себя сегодня, мисс Стэндиш?

— Отлично, сэр. Вы провели утро с пользой?

— Это самое подходящее определение. — Джек наклонился и взял Джейни на руки. — Ну а вы, юная леди? Вы познакомились со своей первой коровой?

Девочка рассмеялась.

— Мисс Стэндиш говорит, что я должна подождать тебя или мистера Клански.

— Клэнси, — поправил ее Джек. — Ну, поскольку я уже здесь, почему бы не предоставить эту честь именно мне? — Он обратился к другой своей сестре:

— Ты хотела бы рискнуть и подойти поближе к стаду, душенька?

— Мне и здесь хорошо, — заверила его Мэри.

— Запах достаточно скверный и здесь, — поддержала ее Луиза. — Мы привезли с собой все для пикника, Джек.

Ты голодный?

— Звереют. Но сначала дело, а потом удовольствие. — Он было собрался усадить Джейни на седло, но вдруг, к удивлению Тринити, сказал:

— Погодите минутку, хорошо? — и передал малышку Тринити, которая прижала Джейни к себе.

Джек тем временем повел своего жеребца туда, где в тени под огромным дубом стояли лошади. Привязав Плутона несколько поодаль, Джек снял путы с передних ног крепкой рыжей лошадки и легко вскочил в седло.

«Его красивый жеребец, должно быть, устал, — решила Тринити. — Из-за чего бы еще Джеку менять его на самую обыкновенную лошадь? Но он выглядит отличным наездником даже на ней».

Она позволила себе некоторое время понаблюдать за Джеком, еще раз отметив про себя, как свободно он держится в седле. Воспоминание об их поцелуе словно омыло Тринити горячей волной, в ушах зазвенело, но звон утих, как только Джек, подъехав совсем близко, наклонился к ней. Она бессознательно облизнула губы и подалась к нему, запрокинув голову, но тотчас опомнилась, когда Джек подхватил Джейн и усадил ее к себе на колени.

— Оставьте хоть немножко еды для нас, — бросил он Тринити, развернул лошадь и, прищелкнув языком, направил ее вниз, к стаду. В одно мгновение брат с сестрой ускакали галопом прочь.

— У тебя красивый нареченный, — произнесла Элена у Тринити за спиной.

Тринити обернулась как раз вовремя, чтобы поймать огонек в глазах у поварихи.

— Неужели? А я и не заметила, только он вовсе не мой нареченный.

— Нет?

— Нет.

Элена неодобрительно вздернула бровь.

— Твой дедушка это предвидел. Говорил, что ни один мужчина не придется тебе по вкусу, а я еще тебя защищала! А ты даже такого мужчину отталкиваешь от себя. Чем он тебе нехорош? Высокий, сильный и умница. Превыше всего ценит свою семью. Мужчина…

— Мужчина, — перебила Элену Тринити, — который не хочет жениться на мне. — Элена хотела было запротестовать, но Тринити не дала ей такой возможности. — Если не веришь мне, спроси у него сама! Он ясно дал мне это понять вчера вечером. И можешь поверить, что это нежелание обоюдное.

— Я ему скажу…

— Только посмей! — не дослушав, оборвала Элену хозяйка. Потом добавила уже мягче:

— Ведь ты знаешь, что это брак не настоящий. Через шесть месяцев мы бы развелись. Дедушка поставил нас в ужасное положение, но, к счастью, мистер Райерсон нашел менее неприятное решение, чем этот брак. Он попросил меня положиться в этом случае на его суждение, и во всем, что касается «Шпоры», тоже. Я согласилась. Жду, что и ты мне в этом посодействуешь.

Элена вздохнула:

— Ты больше никогда не надевай это безобразное черное платье. И перестань спорить с мистером Джеком. Он настоящий джентльмен. Веди себя по-другому.., будь помягче, пококетничай с ним…

— Кокетничать с ним? — усмехнулась Тринити. — Может, нарядиться в роскошное платье и попробовать соблазнить этого твоего джентльмена?

— Si.

— Я попробовала прошлой ночью.

Глаза у Элены едва не вылезли из орбит, а Тринити расхохоталась и быстро обняла повариху. — Это к лучшему, уж поверь мне. Он без ума влюблен в другую женщину, которая разбила ему сердце.

— Verdad? [6] — Элена снова вздохнула. — Я не хочу, чтобы такое случилось с тобой. Сердце моего мужа принадлежало другой, когда я вышла за него замуж, и я до сих пор помню, что чувствовала.

— Я этого не знала. Как ужасно.

— Прошло время, и он привык ко мне, но я всегда понимала, что какая-то часть его души не принадлежит мне. Когда он умер, я велела похоронить его рядом с ней.

— Элена! — Тринити обняла ее еще раз, крепче и нежнее. — Какая печальная история!

— Я рада, что тебе не придется испытать эту боль.

— Даже если бы я вышла замуж за мистера Райерсона, он никогда не причинил бы мне боли, потому что у меня нет романтических надежд. Это был бы всего лишь временный брак. И ты своим рассказом сделала так, что я рада сотрудничать с Джеком Райерсоном, не связав себя брачными узами.

— Если он тебя не хочет, значит, он тебя не стоит.

— А я — его, — со смехом сказала Тринити. — Вспомни, у меня ведь не было намерения стать этому несчастному настоящей женой. Через полгода я развелась бы с ним и уехала в дальние страны, даже не оглянувшись в его сторону.

— Если бы не понесла от него ребенка.

— Признай, что такими были твои далеко идущие планы. Разве не так?

— И планы твоего деда, — подтвердила Элена. — Он понимал, что ты достаточно упряма, чтобы выйти замуж на шесть месяцев, только бы выполнить условия его завещания. Но он говорил, что женщины из рода Стэндишей всегда были плодовиты и рожали первого ребенка еще до первой годовщины свадьбы.

Тринити сердито мотнула головой.

— Тогда я вдвойне рада, что мистер Райерсон нашел другой выход из положения. Дедушка не имел права распоряжаться моей жизнью подобным образом.

— Он беспокоился о тебе, милочка. Боялся, что ты проведешь жизнь, скитаясь по белому свету в поисках того, чего не бывает, в то время как тебе лучше бы сидеть дома да рожать детей.

— «В поисках того, чего не бывает»? — Тринити нахмурилась. — Чего это ради… Ладно, хватит. Кажется, Джейн уже насмотрелась на коров. Для одного дня вполне достаточно. Давай-ка достанем и разложим еду. А потом… — Она глубоко вздохнула и произнесла, обращаясь скорее к самой себе, а не к Элене:

— Пора доказать мистеру Райерсону, что я могу быть понимающим и покладистым партнером, пообещав ему все, чего он захочет в обмен на его помощь в спасении ранчо.

— Все, чего он захочет? — Элена снова вздернула бровь. — Будь поосторожнее. Может, он и любит другую женщину, но у него те же потребности, что у всех мужчин. А ты красивая девушка. Очень красивая и привлекательная. Твоей семье только и не хватает еще одною скандала.

Тринити снова рассмеялась:

— Я не буду до такой степени покладистой, даже если он меня об этом попросит, а он этого делать не собирается. Но… — Она распрямила плечи, увидев, что Джек и Джейн возвращаются к ним. — Но я сделаю все, что возможно в разумных границах, чтобы убедить его остаться