Братик

Глава 13

— Всё поняли, казаки? — уточнил своим насмешливым тоном наш десятник.

Народ начал вразнобой подтверждать, что дураков нет, и всем доходчиво объяснили. Что мне нравится в полку Иловайского так это грамотное отношение к личному составу. В принципе казацкий полк соединение иррегулярное и людей здесь за скот никто не держит. Но и походные атаманы особыми военными талантами не блещут. Основная установка — это нападаем всей массой, не удалось смять противника, значит, отступаем, заманиваем в ловушку и контратакуем. Алексей Иванович подходил к процессу подготовки своих людей иначе. Каждый десяток и даже казак должен был знать своё манёвр. Наш полк прикрепили к корпусу Бауэра,[20] который должен был действовать на правом фланге. В составе соединения, кроме пехоты, были ещё два полка гусар и карабинеры. С ними тоже нужно было согласовывать свои действия.

Основная наша задача была отбивать атаки лёгкой конницы противника и прикрывать пехотное каре с фланга. Ну и в случае успеха, преследовать противника, не давая ему опомниться. Иловайский лично и через десятников разжёвывал молодым казакам многие моменты. Два раза проводились учения, где отрабатывались манёвры и реагирование на команды. Народ высыпал на валы и с наслаждением наблюдал, как полковник дрючит молодежь по несколько часов. Ни жара, ни усталость людей и животных, не останавливали нашего командира. При этом все прекрасно понимали необходимость тренировок, ворчали, но раз за разом повторяли требуемые команды. По возвращении мы беззлобно переругивались с пехотой, которая от души развлекалась, комментируя наши неудачи и конфузы.

А на следующий день показалась османская армия. Через разведку мы знали, что турки движутся нам навстречу, но никто не говорил об их количестве. В принципе небольшие столкновения с лёгкой кавалерией случались постоянно. Мы сами чуть не захватили великого визиря, но основная масса орды была ещё на подходе. И вот они начали постепенно занимать огромные пространства примерно в трёх-четырёх вёрстах перед нашим лагерем. Я мельком почитал про предстоящее сражение,[21] но одно дело интернет и совсем другое, когда перед тобой разворачивается стотысячная армия. И это было ещё не всё, части армии визиря подходили и подходили.

В который раз восхищаюсь героическими предками. Двадцать три тысячи против ста двадцати. И ни у одного генерала и офицера не возникло мысли отступить или окопаться в обороне. А если учесть, что с противоположной стороны Ялпугского озёра разместилась восьмидесятитысячная армия татар, то ситуация была просто катастрофическая. Но Румянцев думал иначе, он вообще хотел атаковать противника сходу, но дожидался обоза с продовольствием, так как войскам нужно что-то есть. Боевой дух в армии был просто запредельный. Я не заметил, чтобы кто-то из солдат дёргался или вёл панические разговоры. Люди занимались своими делами и готовились встретить силы превосходящего противника в рабочем порядке. Надо воевать один против шести? Как начальство прикажет, так и будем действовать!

Мне в принципе всё равно как такового чувства страха я не испытываю, в чём меня полностью поддерживал братик.

— Порубим агарян в капусту! — был его ответ на разворачивающуюся огромную армию противника.

Накануне битвы мы с парнями занимались подготовкой. Проверяли конскую амуницию, точили сабли, чистили пистолеты. Я раздал своим ближникам по куску ткани на случай ранений. И ещё раз предупредил, чтобы не думали посыпать раны землёй или прижигать их порохом. Хочется верить, что обойдёмся без серьёзных травм, но шансов на это крайне мало.

Петра мы долго успокаивали и отговаривали его участвовать в сражении. Воспалилась рана на ноге, и пришлось её вскрывать, дабы удалить гной. Мои травки далее сделали своё дело, и температуру удалось сбить, но слабость никуда не ушла. В общем, определил его в палатку рядом с доктором, который очень подозрительно наблюдал за моими манипуляциями. Чувствую, предстоит нам ещё серьёзный разговор. Но пока Шафонский сдерживался и лишними вопросами не донимал. Да и своих дел у него хватало.

Выдвижение войск на позиции началось сразу после полуночи. Вообще-то, на улице разгар лета и мы находимся в Южной Молдавии, днём жара просто изнуряющая. Поэтому начинать сражение лучше пораньше. Ещё и достаточно душно, напрямую до моря здесь вёрст девяносто и влажность тоже повышенная. Но не это самое главное. Русская армия, которая была меньше османской в пять или шесть раз даже и не думала отсиживаться в обороне, укрывшись на Траяновыми валами. Насколько я понял, план заключался в том, чтобы тихо приблизиться к лагерю турок и неожиданно атаковать. Понятно, что совершить перемещение такого количества войск незаметно не получится, но занять удобную позицию и вынудить противника подстраиваться под тебя крайне важно. В османском лагере ещё и возникла какая-то перестрелка, которая удивила русские войска. Когда начало светать, турецкое командование обнаружило перед собой выстроенные в каре русские войска, которые поддерживала артиллерия. Вообще, преимущество богов войны и предопределило ход битвы, но я узнал об этом уже позже.

Наша задача была находиться в тылу и в нужный момент поддерживать пехоту. С учётом того, что на правом фланге располагались основные силы кавалерии, то нам тоже отведена своя роль. В любом случае главная ударная сила русской армии это пехота и артиллерия. Пока же мы напряжённо наблюдали за событиями, происходившими на поле брани.

Даже с учётом того, что я воспринимаю окружающую меня реальность как компьютерную игру, удар османской кавалерии был страшен. Одно дело нестись верхом навстречу врагу и врубаться в его ряды. Но совсем другое стоять в первой линии с ружьём и видеть, как на тебя движутся бесконечные волны всадников. Ряды пехоты дружно дали залп и окутались дымом. Тут же рявкнула артиллерия и я увидел, что целые ряды всадников, выкашиваются попавшими ядрами. Следующий залп уже был картечью, так как басурмане приближались достаточно близко.

Мне прямо бальзамом плеснуло на сердце, когда многотысячный рёв «Алла» сменился на жуткие крики умирающих лошадей и осман. Грохот выстрелов, дым, пыль, ржание и много всего отошло на задний план. Сотник дал команду приготовиться, и мы сами пошли в атаку. Спустившись с валов, наши полки начали стремительно разгоняться. Я уже перестал удивляться, но казаки шли в атаку без знаменитого русского «Ура». Жуткий свист и гиканье сопровождало наше приближение к неприятелю. Чего там скандировали гусары с арнаутами, я уже не слышал, так сам орал какую-то дичь. Поймал себя на мысли, что всё это мне жутко нравится. Общее состояние похожее на лёгкое опьянение и желание сокрушить любую преграду. Братик прыгал в голове и яростно меня поддерживал. Да, сегодня поганые пожалеют, что родились на свет.

Над головой с визгом пронеслась очередная порция картечи, и мы врубились в строй деморализованного противника. Насаживаю на пику худого как спичка, одетого в грязный халат османа и сбиваю уже мёртвое тело с лошади. А далее пошёл в ход мой шестопёр. В этот раз я не потерял голову и следил за Пахомом с братьями, которые старались держаться рядом. Я рвался вперёд как ледокол, круша головы, плечи врагов и проламывая морды коней. Несколько раз в меня стреляли, пытались ударить лошадь саблей и проткнуть пикой. Но я ничего не чувствовал и продолжал маховик смерти, к ужасу вопящей толпы врагов.

Будто из глубины слышу команду к отступлению и быстро оглядываюсь вокруг. Османы начали поворачивать назад, под ногами творится какая жуть из мешанины умирающих людей и животных. Одновременно вернулись звуки с запахами, которые явно не доставили бы удовольствие более утончённой натуре. Для меня теперь понятно, что смерть пахнет пóтом и дерьмом из распоротых кишок. Но мне нравятся запахи сотен умирающих и уже подохших турок. Мне по сердцу эта какофония стонущих и просящих милосердия безжалостных тварей много лет насиловавших мою Родину. Размазываю в тесто башку, вскочившего врага и разворачиваю своего коня. Успеваю заметить совершенно безумный и одновременно восхищённый взгляд Пахома. Перескакивая через груду тел, замечаю раненого казака, пытающего выбраться из-под упавшей лошади. Помогаю молодому парню, вроде как из нашего полка и устремляюсь в сторону русских войск. Артиллерия тем временем продолжила свою кровавую жатву, заставив басурман окончательно дрогнуть и начать паническое бегство. Вслед им раздался дружный залп пехоты и поскакал полк гусар, который был в резерве. Деморализованного врага надо добивать.

Доскакав до лагеря, передаю свою ношу другим раненым, которые могут ходить, и возвращаюсь на диспозицию. Пехтура тем временем бодрым шагом пошла на ретраншемент противника. Вернулись гусары, а артиллеристы продолжали обстрел. Позже я узнал, что нам очень повезло. Основная часть османской артиллерии была расположена в центре, где они ожидали основного удара.

Тем временем на позиции начала выходить вражеская пехота и строиться в боевые порядки. С моего места было не очень хорошо видно, но вроде это хвалёные янычары, ещё несколько десятков лет назад, наводившие ужас на европейские армии. Нынешнего русского солдата былыми заслугами не испугать. Пять лет назад они втаптывали в землю прусскую армию, считавшуюся лучшей на тот момент. Чего бояться каких-то визжащих на все лады дикарей, пусть с ружьями и ятаганами?

Дружный залп первой линии, далее перестроение и новый залп. В плотные ряды осман продолжают врезаться ядра, оставляющие кровавые прорехи. Ну а далее — русская классика! Я ещё не наблюдал штыковой атаки нашей пехоты. Могу сказать, что это волшебное зрелище. Только янычары не оценили его красоты и побежали. Не знаю как там у них со стойкостью, может, в прежние годы это были воины иного уровня. Нынешние же оказались весьма хлипкой субстанцией. Тем временем звучит сигнал, и мы опять начинаем разгоняться. Рубить бегущую пехоту гораздо более приятное зрелище, чем встречать грудью несущуюся на тебя кавалерию. Наверное, я схожу с ума или во сне проявляются мои маниакальные наклонности, но это непередаваемые ощущения. Что может быть прекраснее, чем уничтожать деморализованного врага, который веками убивал, насиловал и издевался над славянами? Пробиваю всмятку очередную усатую башку в тюрбане и врываюсь в узкий проход между заграждениями.

Далее пошла настоящая потеха. Вернее, резня во всей своей красе. Толпы обезумевших осман, часть их войск во главе с командирами пытающиеся навести порядок и очередная наша безумная атака на десятикратно превосходящего противника. Тут я замечаю всадников в знакомой форме, которые покидают лагерь и сопровождают какие-то повозки. В голове сразу созрел безумный план.

— Пахом, — ору ближнику. — Не отставай от меня.

Заметив утвердительный кивок казака, смещаю атаку вправо, где было меньше войск, чтобы не упустить уходящих сипахов. Сразу прорубиться сквозь бесконечные толпы осман не получилось. В какой-то момент они навели порядок в своих рядах и огрызнулись артиллерийским и ружейным огнём.

Но тут слева раздалось дружное «ура», значит, в центре наши войска тоже прорвали оборону басурман. Мы дружно усилили натиск, и враг в очередной раз дрогнул. Я с ближниками старался выбраться из этой кучи малы и догнать, убегавших всадников. С трудом вырвавшись из лагеря, мы устремились к небольшой колонне, которая пыталась уйти на запад, а не на юг, куда бежали отступающие турки. Через несколько минут бешеной скачки мы врубились в развернувшихся сипахов. Сегодня мне без разницы, какое количество врагов стоит на моём пути. Может это режим берсерка, адреналиновое отравление или просто безумие, но я бы даже один напал на этот отряд. Хруст проломленных черепов, очередные крики и стоны, пыль, запах пороха, протухших турецких мозгов и пота. В какой-то момент османы, охранявшие отход кавалькады просто закончились. Плохо, что и у нас были потери. Один из братьев повис на лошади, второй держался за руку, а Пахом так был измазан кровью, что было неясно чья она. Я подскакал к повозке, выстрелил в возницу, целившегося в меня из какого-то монструозного карамультука, и отодвинул полог. Это я удачно зашёл. Несколько разнокалиберных мешочков не могли быть ничем иным кроме денег. Хватаю один из них и быстро развязываю — золото. Тяжёлый, зараза. Прикрепляю два мешка побольше к седлу и быстро возвращаюсь к казакам. Спрыгиваю со своей лошади и ловлю турецкую. Быстро перекидываю мешки в седельную сумку, притороченную к седлу.

— Пахом, — говорю непонимающе смотрящему на меня другу. — Только не перебивай и постарайся сделать, как я скажу. Мы сейчас соорудим носилки для одного из братьев, и вы вернётесь в лагерь. Груз передашь доктору и скажешь ему, что это моё имущество. И ещё добавишь, что я расскажу ему кое-что о медицине, в обмен на хранение мешков.

Хорошо, что ближник был человеком понимающим и глупых вопросов не задавал. Мы буквально за пять минут соорудили носилки между двух коней. На одном сидел Пахом и следил, чтобы вторая лошадь не понесла. Один из братьев страховал её с другой стороны. Я тем временем вернулся к повозке осмотрел мешочки и взял себе небольшой с золотом и побольше с серебром. Боковым зрением замечаю, что османы начали возвращаться и тут же бросаюсь к убитым врагам. Каждый из сипахов был вооружён пистолетами, странно, что они ими не воспользовались, в отличии от нас. Несколько выстрелов остудили пыл нападавших, которых было не так уж и много. Сзади раздался топот, оборачиваюсь и вижу несущихся во весь опор гусар. Османы дали стрекача, а я первый раз за этот день выдохнул с облегчением.

— Что здесь происходит? — спрашивает молодой усач, весь покрытый пылью.

— Казна визиря, — отвечаю и показываю на повозку. — В этом шарабане золота совсем нет, а вот там впереди, турки охраняют целые две повозки.

Если я скажу, что глаза гусар и арнаутов, окруживших меня, полыхнули алчностью, то это будет преуменьшением. Их взгляды выражали самое искреннее желание помочь османам избавиться от ненужного золота и прочих ценностей.

В дальнейшем преследовании и сварах между гусарами, арнаутами и вездесущими казаками я не участвовал. Меня более интересовало оружие, доспехи и кони убитых сипахов. Поэтому, пока бравые кавалеристы грабили возок и преследовали отступающих турок, я занимался мародёркой. Вернее, благородным делом под названием присвоение военных трофеев. В итоге у меня оказались четыре целые и три повреждённых кольчуги, десяток пистолетов, семь сабель, две булавы, штук двадцать разнообразных кинжалов и ещё четыре отличных лошади. Не гнушался мелочами вроде добротных сапог, поясов и дорожных сумок. Пока рядом происходили разные непотребства, загрузил все трофеи на захваченного коня и спокойно выдвинулся в сторону лагеря.

Сам не заметил, как я сегодня устал. Оно и понятно, чуть ли не с часа ночи без еды, а пил последний раз вообще перед атакой. Фляжку я потерял, а у сипахов воды тоже не было. Навстречу неслись всадники, не участвующие в последней атаке, ведь врага надо добивать. Ближе к месту сражения творился форменный Армагеддон. Сотни лежащих вперемежку тел людей и коней. Миллионы мух и прочих насекомых, привлечённых запахом крови, добавляли омерзения к общей картине творящегося ужаса. Радовало, что большая часть убитых, судя по мундирам, были османами и их союзниками. Наши солдаты уже ходили по полю и выносили своих раненых. Турок добивали на месте, никому не пришло в голову лечить эту мразь в человеческом обличьи. Уж они бы не только убивали русских раненых, но и ещё вволю поиздевались. Русские не испытывали на этот счёт никаких сомнений, поэтому монотонно кололи штыками, что-то жалобно скулящих вражин.

На силе воли добрался до лагеря и удивился, что он почти пуст. Быстро раздобыл воды и вволю напился сам, а далее напоил коней. Не ощущая вкуса, практически проглотил два куска хлеба и хоть немного притупил чувство голода. Далее распряг коней, закинул вещи в палатку и занялся собой. Скинул одежду, насквозь пропитавшуюся кровью и при помощи появившегося Петра, обтёр себя мокрой тряпкой. Что я могу сказать? Мне опять повезло. Три пореза и огромный синяк на ноге, скорее всего, от вражеской булавы. Промыл все раны водкой, намотал компресс на ногу и принялся зашивать порез на руке.

Петя с глазами истинного фанатика смотрел на меня как на явление Христа. Не знаю, чего ему успел наплести Пахом. Но, судя по всему, ближник считал, что я в одиночку порубил всю османскую кавалерию. Многое он видел с вала, я же рассказал ему подробности столкновений. Пётр, в свою очередь, рассказал о ходе сражения в целом. Оказывается, в центре имело место прорыва русского каре, и даже началась паника. Сам командующий лично остановил отступающие войска и возглавил атаку. Нет, я положительно в шоке от нынешних людей. Так и представляю какого-нибудь Сердюкова, с автоматом наперевес бегущего во главе роты десантников штурмовать укрепления бармалеев. Смешно и стыдно. Жутко стыдно перед этими людьми. Тяжело осознавать в какое жалкое зрелище превратились потомки. С другой стороны, не нужно отождествлять власть и народ. Героев и нормальных людей пока хватает, на них и держится Россия.

Пахом подошёл, как раз когда мы с Петей заканчивали готовить кашу. Он просто кивнул на мой напряжённый взгляд, и на душе сразу стало спокойно. Ближник не предаст, я уже достаточно его изучил. Доктор производил впечатление фанатика от науки и просто не смог бы отказаться от обещанных знаний. Значит, за деньги можно быть спокойным. Наша часть лагеря начала постепенно заполняться казаками. К моей радости, потерь было не так много. И вскоре бивак наполнился обычными звуками и запахами. Люди готовили еду, громко делились впечатлениями от недавнего боя, кто-то обихаживал коней и разбирал трофеи. Надо мне тоже чуть позже заняться хабаром, а пока я отвёл коней в специально отведенное место. Там договорился со старым казаком, который с помощниками следил за чужими животными за небольшую плату. Просто не было сил самому заняться чисткой и кормёжкой лошадей, да и раны давали о себе знать, особенно ушибленная нога.

Нормально отдохнуть я и не планировал, уж слишком громкое дело — захват казны визиря, вернее, её полнейшее разграбление. Только события понеслись вперёд уж слишком быстро. Мы как раз сидели на чурбачках, постелив кусок ткани и занимались чисткой трофейного оружия. Я сразу сказал парням, что каждому положено по паре пистолетов, чем привёл их в совершеннейший восторг. Ну просто дети малые, получившие игрушки. Казаки сграбастали огнестрел и начали наводить красоту. У меня были два отличных пистолета, доставшихся с прошлой стычки с охраной визиря, и жадничать я не собирался. Также отложил четыре пистолета для братьев. По холодному оружию разберёмся завтра, когда соберёмся всей нашей пятёркой, вернее, четвёркой. По словам Пахома, Сашка Абрамов жить будет, вроде как раны у него несерьёзные, просто потерял много крови. Надо, кстати, отнести каши старшему брату, который сейчас обихаживает младшего. Здесь вам не больница с трёхразовым питанием и сестричками, выносящими утку.

Денисов стремительно ворвался в нашу часть лагеря в сопровождении Иловайского и своих людей. Ничего хорошего от этого товарища я не ожидал, поэтому предупредил парней быть готовыми к чему угодно.

— Что допрыгался, казачок! — чуть ли не проорал полковник, привлекая дополнительное внимание.

Народ начал медленно подтягиваться к нашей палатке. Начальники тем временем спешились, люди Денисова остались в седле и недобро зыркали на нашу компанию.

— Встать! — проревел разгневанный полковник. — Здесь русская армия, а не балаган.

Это он зря. Казаки с неохотой и даже сопротивлением встречали новые перемены в своей жизни. Из вольных охотников донцы постепенно превращались в регулярные части со всеми вытекающими последствиями. Нет, власть походного атамана выполнялась беспрекословно, но разного рода уставных отношений ещё не было. И вообще, наш полк целиком состоит из добровольцев, какого хера я должен тянуться перед чужим начальством. Скривившись от боли в ноге поднимаюсь и спокойно смотрю на беснующегося Денисова, засунув пистолет за пояс. Ближники тоже напряглись и выглядели весьма недобро.

— Чего вылупился? Будто не знаешь, зачем я здесь. Где золото?

Ну не идиот ли? Кто орёт про золото на весь лагерь? Кругом казаки, весьма специфическая публика. Судя по сморщившемуся Иловайскому, ему тоже эта ситуация поперёк горла. Хрен с тобой Золотая Рыбка. У меня план созрел ещё тогда, когда я отправлял Пахома к доктору. И своё поведение я тоже сразу продумал. Вытаскиваю из вороха барахла два мешочка и демонстративно передаю их Иловайскому. Тот развязал тесёмки и заглянул внутрь. Денисов тут же сунул туда свой нос и сразу перевёл злой взгляд на меня.

— Где остальное? Ты целую заводную лошадь в лагерь привёл. Обмануть нас решил?

Странно, что данный персонаж с таким замашками пролез в атаманы. А может наоборот, именно такое говно сейчас лезет к власти на Дону? И я не знаю нынешние законы по трофеям, но подозреваю, что не всё так однозначно.

— Проверяйте, — кивнул я на палатку и демонстративно отошёл в сторону.

Красный как рак Денисов понял, что перешёл определённую грань и позорится в глазах донцов. Но отступать было некуда, и он кивнул одному из своих людей. Невысокий и худощавый с неприятным лицом, изрытым оспой, проскользнул в палатку. Казаки ответили дружным вздохом и начали обсуждать увиденное, как только человек Денисова начал разворачивать свёртки. Кольчуги, сабли, кинжалы и принадлежности для пистолетов при полном отсутствии презренного металла. Я думал, что полковника сейчас разорвёт от возмущения.

— Деньги я отдал. Надеюсь, вы не заберёте оружие, которое мы взяли в бою с убитых осман?

Будь мы в другом месте Денисов и кольчуги бы попытался отнять. Но взгляды, которые на него бросали окружающие казаки, были хорошим отрезвляющим фактором. А сказать ему было нечего. На помощь коллеге пришёл Иловайский.

— Что в бою взято, то свято!

Народ поддержал слова полковника одобрительным рёвом. Мало кому понравилось самоуправство чужого начальства, да ещё явно нарушающее казачьи законы.

— Деньги я пока заберу, — произнёс Иловайский, когда казаки успокоились. — Вычтем часть, положенную полку и заберёте вашу долю.

Денисов сверлил меня злобным взглядом. Я, в свою очередь, смотрел сквозь него, будто на пустое место, продолжая поглаживать рукоятку пистолета. От такого пренебрежения полковник бесился ещё сильнее, но ничего не мог поделать.

Вздрагиваю от приглушённого грохота упавшей посуды на кухне. Первые секунды не могу понять, где я и что вообще происходит. Постепенно приходит понимание, что я нахожусь в собственной спальне. Тут рядом зашевелилась жена и начала делать попытки встать. С учётом того, что Аля классическая сова, для неё это подвиг.

— Лежи и спи спокойно, — говорю, глядя на часы. — Пять часов на дворе. А с твоей мамой я серьёзно поговорю, и не спорь.

Супруга что-то пробурчала и перевернулась набок. Я тоже закрыл глаза, надо поспать хотя бы часик, а то опять отключусь на работе.

У нас здесь стихийное бедствие местного масштаба. В субботу день рождения Али и приехали её родители. Тёща по старой привычке начала наводить свои порядки. И, как всегда крайней оказывалась жена. Кухня была демонстративно оккупирована старшим представителем нашей семьи. В принципе я не против готового и очень вкусного завтрака. Но зачем будить всех, когда нет ещё и пяти, параллельно доводя собственную дочь до нервного срыва? Меня нынешние отношения с супругой полностью устраивают, и вообще в семье стало как-то спокойнее. Надо провести с тёщей воспитательную беседу. Она-то уедет, а нам потом расхлёбывать последствия её негативного влияния.