Братва и кольцо

Глава одиннадцатая. ФИНИТЯ, Б#Я…

Дан приказ: ему на запад,

ей – в другую сторону.

«Камасутра», невошедшее.

Отряд спускался вниз по течению на нескольких лодках. На носу одной из них все еще сидел донельзя разобиженный Гиви и досадовал по поводу собственной неудачи:

– Нэ лублу я эти правинциалные гастыницы. Очень пантов много! «В прошлом гаду у нас останавливался сам прэзидэнт». Так это от нэго остался пятна на простыне?

Лагавас, не переставая грести, откликнулся на причитания гнома:

– Зато всё очень дёшево.

Но Гиви слышал только себя и собственную обиду:

– И хозяйки обычна такой капризный. Можно так нэ разу и нэ отдохнуть.

Лагавас моментально возразил:

– Ну не знаю! Мне вот каждый вечер звонили в номер – предлагали расслабиться!

На соседней лодке, пригретые солнцем, дремали бойцы. Агроном, оставленный на веслах, наблюдал за рекой и лесом, пожевывая с голодухи травинку. Спустя четверть часа он заметил, как неподалеку от них вдоль берега туда и обратно плавает неизвестный. Он окатил Баралгина водой, и когда тот подскочил на своей скамейке, полный намерений начистить кому-нибудь табло, взглядом указал тому на плескавшейся неопознанный объект:

– Хорошо плывёт вот та группа в полосатых купальниках. Видать, спортсмены. Я в них и плевался, и камнями кидался, все одно – не обращают внимания.

Баралгин вытянул шею, выглядывая неизвестного, после чего обернулся к бомжу:

– Командир, ты очки надень, ваще страх потерял? Не узнаёшь? Это же Голый!

На третьей лодке греб Сеня, остальные торжественно несли сонную вахту.

Периодически карапуз бросал весла и принимался ожесточённо махать руками вокруг головы. Дремавший рядом Фёдор тоже изредка шлёпал себя ладонями по шее, лбу и щекам.

Совсем заскучавший Сеня решил, что Фёдор запросто скрасит ему досуг:

– Фёдор Михалыч, тебя комары не кусают?

Тот ответил, даже не поднимая головы:

– Нет, Сеня,– и снова погрузился в сладостную дрему.

– А мне уже всю башку истоптали. Скачут, как умалишённые. Странно только, что не пищат совсем,– с тем же успехом Сеня мог разговаривать с проплывающими мимо рыбинами – Фёдор не обращал на его слова никакого внимания. Выждав несколько секунд, он принялся тормошить друга:

– Слышь, Фёдор… – И для пущего эффекта окатил друга фонтаном брызг.

Тот открыл глаза, лениво потянулся, зевнул и, недоуменно оглядываясь по сторонам, сказал:

– Это не комары, это блохи.

– Гонишь! Блохи только на собаках живут. Тогда это скорее вши,– Сеня принялся чесаться с утроенной энергией.

– Помылся бы ты, Сеня. Не зря же тебе тётенька мыло подарило. Хозяйственное.– Фёдор опасливо отодвинулся подальше от Сени.

В соседней лодке Агроном уже почти оделся. Рядом натягивал штаны Баралгин. Просунув одну ногу в штанину, он вдруг притупил на мгновение, а потом посмотрел на бомжа и спросил:

– Слышь, зёма, я чего-то не пойму. Объясни мне, тупому. Ты с брунеткой шашни крутишь или с блондинкой?

– Я блондинок люблю и брюнеток. А шатенок я тоже люблю,– путаясь в рукавах свитера, ответил Агроном.

Баралгин ожидал похожего ответа и потому пошел в своих предположениях еще дольше:

– Типичный моральный разложенец. О ты, прости меня господи, часом не многосексуал? Ультрамарины, вперёд. Голубая кровь. Учти, зёма, наш Гондурас – это тебе не Сан-Франциско.

Агроном встал в лодке, напряженно всматриваясь в Голого, который продолжал следовать параллельным с ними курсом, но Баралгин схватил его за рукав и снова усадил на скамейку:

– Стоять, Зорька. И чего это к тебе бабы липнут? У меня и бицепс круче, и дельта помощнее.

– У тебя гормон в теле играет, давай-ка, брат, к берегу!!! Я тебе брому накапаю,– отмахнулся Агроном и принялся знаками показывать бойцам в остальных лодках, чтобы они тоже гребли к берегу.

Когда карапузы сошли но берег, Агроном уже стоял тут, скрестив руки но груди, и разглядывал невесть как очутившихся в здешних краях двух каменных истуканов с острова Пасхи. Подошедшему Фёдору он кивнул на них:

– Фёдор, зацени. Это, типа, наши древние короли – Маркс и Энгельс.– За их спинами раздался дикий скрежет – последняя лодка врезалась в песок с такой силой, что сидевший на носу Гиви по инерции вылетел на берег и шлепнулся в траву.

Лагавас бросил бесполезные теперь весло, сошел на сушу и принялся осматриваться вокруг, пока остальные обустраивали место ночлега.

Оставив недомерков шустрить по хозяйству, «большие» спустились к воде и устроили военный совет. Агроном показал рукой через речку:

– Как стемнеет, поплывем на тот берег. Нас там никто не ждет.

Баралгин вполне резонно возразил бомжу:

– Да там, как стемнеет, черт ногу сломит. Не пойду я туда ночью.

А гном поддержал его:

– А днем там ещё хуже. Болото вокруг. Комары с кулак, хоботки – как карандаш, летит, звенит – уши от гула закладывает. Ты знаешь, как они кусаются?

Агроном неприязненно посмотрел на Гиви:

– А кому сейчас легко? Отдыхай, нерусский.

Гном замолк, обиженно сопя и ковыряя носком сапога мокрый прибрежный песок.

Вернувшийся к стоянке Лагавас направился прямо к ним:

– Слышь братва! Надо уходить.

Агроному не слишком понравился командный тон эльфа.

– На том берегу пьяные урки. Подождем, пока они заснут.

Но Лагавас только отмахнулся планов бомжа:

– Дело не в урках. Не нравится мне это место. Клёва нет. Дичь попряталась.

Гиви, все еще бормотавший себе под нос изысканные оскорбления Агроному, пробурчал в сторону:

– Отдохнешь с вами, как же.

Шедший к костру с самоваром в руках Чук окликнул старших товарищей:

– Дяденьки, вы Фёдора не видели? Он, кажись, в лес пошел! Один!

Агроном повернулся к Баралгину и скомандовал:

– Сходи-ка, дружок, поищи нашего карапуза – не ровен час умыкнут его урки!!!

Баралгин нехотя отправился в лес, громко и матерно размышляя о несправедливости мира, но ему повезло: он обнаружил Фёдора за первым же деревом – тот лежал, растянувшись на травке и ковырял пальцем в носу.

Баралгин чуть не задохнулся от возмущения. Он подскочил к карапузу, схватил Фёдора за шкирку и рывком поднял того на ноги.

– Слышь, пацан, у нас все работают. Кто воду носит, кто дрова собирает. Может, тоже чем-нибудь займешься? А, Фёдор? Ты не рановато задембелевал, а? Думаешь, все тут тебе обязаны? Будь уверен, это не так. Не отворачивайся от коллектива, Фёдор,– а то коллектив может по-своему использовать твою неудачную позицию!

Фёдор нащупал в кармане кольцо – оно почему-то придавало ему уверенности и даже наглости в такие моменты.

– Ничего не могу с собой поделать. Я начальник!

Баралгину ничья поддержка не требовалась, поэтому, держа Фёдора на весу левой рукой, правой он запросто засветил ему в глаз. На лице карапуза моментально появился синяк угрожающего размера, и воспитательная работа продолжилась:

– Начальник? Над кем? Мы не рабы, рабы не мы, Фёдор. Если ты плюнешь на коллектив, коллектив утрется. Но если коллектив плюнет на тебя, ты утонешь.

Фёдор продолжал теребить кольцо в руке:

– Все равно, я главный!

Баралгин перехватил Фёдора правой рукой, а освободившейся левой поставил ему синяк под другим глазом из соображений симметрии:

– Почему это я должен вкалывать за тебя? Сейчас я тебя проучу.– Фёдору «повезло» вдвойне, потому что для Баралгина он в данный момент был не только ленивым и жирным карапузом, но еще и воплощением Агронома, предательски узурпировавшего власть в отряде.

– Ты чё, еще не понял? Тогда держись, салага!!! Фёдор только вяло отмахнулся:

– Отстань от меня! Ты, часом, не педофил?

Тут уже и так не слишком выдержанный Баралгин рассвирепел не на шутку:

– Ну, это уже переходит всякие границы. Ты просто маленький испорченный мальчишка. Я говорю – не рановато задембелевал, а? Я ну, повернись, когда с тобой старший разговаривает. Я тебе задницу надеру!

Он принялся стягивать с Фёдора штаны. Тот задергался, как припадочный:

– Да щас! Так я и знал! Стопудово педофил! У всех вас одинаковые методы!!!

Обеими руками он крепко держал свои брюки. Баралгин принялся трясти парня как грушу, пока из того не посыпались на землю плюшевый мишка, самокат-скутер, скейборд, компьютерная игровая приставка, пивные бутылки, замызганная «Камасутра в картинках» и пачка презервативов.

Баралгин уже впал в неконтролируемое состояние:

– Я тебя насквозь вижу! Я все понял, кольцо разлагает неокрепшую детскую психику. Отдай его мне, а не то одно – смерть.

Вслед за колодой порнокарт из кармана Фёдора вывалилось и пресловутое кольцо, слабо сверкнув на солнце. Баралгин метнулся к нему, на мгновение ослабив свою хватку:

– Дай сюда!

Этого мгновения Фёдору хватило, чтобы, изловчившись, нанести Баралгину удар ногой в пах. Тот скрючился от боли и завопил:

– Я тебя еще поймаю! Еще поймаю, гаденыш маленький! От меня не спрячешься, козлёнок!

Фёдор, подхвативший кольцо и обретший прежнюю наглость, подошел поближе, и тут уже Баралгин исхитрился ухватить его за ногу. Но карапуз надел кольцо на палец и исчез. Баралгина же охватил панический ужас.

– Фёдор? Фёдор! Христом-богом прошу! Прости меня, Фёдор! Фёдор?

Но невидимый и недостижимый, карапуз его уже не слышал, мир вокруг него постепенно стал черно-белым, а потом и вовсе черным. Он двигался словно в плохом сне, пока цвета не стали возвращаться, будто кто-то невидимый покрутил ручку яркости, и вот он возник уже в другом месте – рядом с Агрономом. Тот от неожиданности аж подпрыгнул на месте:

– Фёдор Михалыч?

Фёдор с посеревшим от блужданий в черно-белом мире лицом доложил:

– Баралгин рехнулся.– Он пощупал свое лицо, но синяки на его лице загадочным образом рассосались.

В глазах Агронома читалось сомнение, и в первую очередь он спросил карапуза, шагнув ему навстречу:

– Где кольцо?

Фёдор отпрыгнул в сторону:

– О ну, осади!

Агроном удивленно уставился на ощерившегося мальчишку:

– Фёдор? В чем проблема?

Карапуза, кажется, уже отпускало, он перестал теребить кольцо в кармане и расслабился:

– Да я-то в порядке. Сам-то как?

Внезапно ему пришла в голову замечательная мысль. Он уцепил кольцо кончиками пальцев и протянул его Агроному, как скользкую и противную лягушку:

– Хочешь колечко поносить?

Агроном уставился на него изумленными глазами:

– Ты чего городишь, щусенок? Тебе же его до Мордовии нести надо.

Фёдора опять пробрала трясучая. Он принялся колотить себя ладонями по щекам:

– Ладно, бомж. Не говори никому. Не надо. Нервы у меня ни к черту. Каждого шороха шугаюсь.

Кусты за их спинами зашевелились, и оттуда высыпала толпа урок, неуверенно переминающихся с ноги на ногу. Вслед за ними появился еще один урка – гораздо крупнее и страшнее остальных. Поверх тюремной робы на нем красовался малиновый жилет с прицепленным бейджем: «Цурюк Хаим. Старший администратор». Моментально приободрившиеся урки, умело маневрируя на местности, принялись окружать Агронома и Фёдора, не спуская с лиц нахальных улыбочек.

Бомж заслонил собой карапуза и прошипел, чтобы не быть услышанным толпой наседавших на них уголовников:

– Тикай, Фёдор! Беги! Беги!

Фёдор сорвался с места и исчез в лесу. Агроном покосился на Цурюка Хаима и вопросил:

– Значит, ты тут старший? Ну что же – будем разбираться! – Уверенными приёмами кун-фу он принялся отбиваться от наседающих урок, пытаясь добраться до их командира, но тот не стал ввязываться в махач, а обошел Агронома стороной и бросился в погоню за Фёдором, чьи грязные пятки мелькали между деревьев.

Фёдор несся по лесу, не разбирая дороги, вопя как оглашенный и беспорядочно размахивая руками, что точно не помогало бежать быстрее. Он стрелой пронесся мимо остолбеневшего Сени. Тот успел только крикнуть вслед:

– Фёдор Михалыч!

Обернувшись, он увидел несущуюся за Фёдором толпу урок во главе с Цурюком Хаимом. Тот сорвал с себя малиновый жилет, размахивал им как флагом и орал:

– Бей городских! Мочи козлов!

Кавалькаду урок нагонял раскрасневшийся Агроном, пинками расталкивая попадающихся ему под ноги уголовничков:

– Вашу мать!!!

Бомжу почти удалось настигнуть преследователей Фёдора, когда на развилке тропинки он внезапно потерял равновесие и на полном ходу врезался в сосну. Дерево с треском рухнуло на землю, из дупла но его крепкую голову высыпалось ошалевшая от такого беспредела семейка дятлов.

Потеряв урок из виду, Агроном стоял у развилки и в недоумении крутил головой, пока вдали на тропинке, уходящей влево, не заметил Гиви и Лагаваса, залегших в невысоком кустарнике. Гном махнул ему рукой:

– Агроном, сюда!

На широченной поляне, обнесенной по периметру желто-черной лентой со знаками радиации, увлекшиеся Чук и Гек собирали подозрительно крупную чернику. Неожиданно их внимание привлек какой-то шум неподалеку. Они подняли головы и увидели бегущего мимо Фёдора. Чук приветливо помахал ему рукой:

– Фёдор!

В Гек, давясь очередной пригоршней ягод, пробурчал:

– Давай к нам, скорей! Давай! Фёдор! Давай сюда! Быстро!

Фёдор пронесся мимо, давя ягоды ногами. Брызги черничного сока окропили лица Чука и Гека, с шипением стекая вниз.

Мерин Гек облизал свое лицо, насколько ему хватило языка, и спросил:

– Чё он делает?

Чук удивленно пожал плечами:

– Не врубаюсь.

Ответ на их вопрос появился быстрее, чем можно было ожидать,– на поляну вывалилась толпа урок, преследующая Фёдора.

Гек от неожиданности плюхнулся в траву:

– Нет!

Более сознательный Чук чуть не подавился проглоченной секундой ранее порцией черники:

– Беги, Фёдор. Беги.

Фёдор сиганул через предупредительную ленту прямо в колючие кусты на опушке. Его вопль был слышен за многие километры от этого места. Тем временем Чук принялся подпрыгивать и размахивать руками.

– Эй! Эй, вы! Мы здесь! Сюда! – Обернувшись к Геку затаившемуся в траве, он сказал: – Я те говорил, черника убойная штука!!!

Урки заметили карапузов и прыжками понеслись к ним, Чук, не долго думая, рухнул на землю и затаился рядом с Геком в высокой траве. Когда первые полосатые робы замелькали возле них, они не сговариваясь поставили подножку бегущим впереди всех уголовникам.

Наблюдая за безупречным сальто. Мерин Гек аж взвизгнул от удовольствия:

– Прикинь, сработало!

В этот момент урка, рухнувший на него с самой верхней точки полета, чуть не сломал карапузу шею и попутно завалил уголовника из второго эшелона. И дальше…

«Смешались в кучу кони, люди…» – Чук и Гек оказались в самом низу нехилой груды тел. Сдавленным голосом Чук пожаловался невесть кому:

– Да, уж сработало, так сработало!

Под узловатым сохнущим деревом, нежась в травке и о чем-то мирно беседуя, лежали Лагавас, Гиви и Агроном. Гном пыхал вонючей сигарой, периодически прикладываясь к банке пива. Лагавас и Агроном предусмотрительно не выпускали свои емкости из рук. Покосившись на Гиви, эльф порылся в карманах и протянул бомжу пачку эльфийских тонких сигареток, тот подозрительно глянул на Лагаваса, но сигарету взял. Они только успели прикурить, когда где-то в лесу раздалась милицейская сирена.

Лагавас прислушался, затянулся сигаретой и задумчиво произнес:

– Гондурасский ментовской свисток.

Агроном привстал в траве, вглядываясь в лес, потом знаком показал подъем:

– Кажись, это Баралгин.

Троица нехотя поднялась, погасила сигаретки о подошву и направилась туда, откуда доносился сигнал.

Вой, потревоживший расслабляющихся Гиви, Агронома и Лагаваса, действительно издавал Баралгин, походя разбираясь с десятком урок на черничной поляне. Урки старались брать массой, но дрались неумело, по-деревенски широко размахивая руками. Баралгин ловко раскидывал их по всей поляне приемами самбо. Измазанные с головы до ног черничным соком, урки снова и снова бросались в атаку, упорно не замечая остолбеневших от страха Чука и Мерина. Те впали в кому, не замечая криков, привлекших внимание их старших товарищей:

– Бегите! Бегите!

Толку от них все равно на поверку не оказалось никакого – подсказать бившемуся как зверь Баралгину, что сзади к нему подкрадывается Цурюк Хаим, они тоже не смогли. Ну или не захотели – финка уголовника предательски вошла в широченную спину, и Баралгин повалился на землю.

Чук задумчиво посмотрел на него, валяющегося среди черничных кустиков, и пробормотал:

– Ну вот, а еще говорят черника, полезна для глаз.

Выбежавшие на поляну Лагавас, Агроном и Гиви еще успели заметить подлый выпад уголовничка.

Агроном бросился на Цурюка Хаима, сшибаясь с ним в смертельной схватке. Они неслись навстречу, уставившись друг на друга ненавидящим взором и на ходу сбрасывая с себя пистолеты, кастеты и ножи, оставаясь с голыми руками.

За несколько шагов до неминуемого столкновения, мгновенно оценив обстановку, Агроном выхватил из-за пазухи свёрток, украшенный крупными красными буквами «Жутко некошерное сало. Рекомендации лучших антисемитов», и смазал свои шею и руки.

С распахнувшимися от ужаса глазами Цурюк Хаим, готовившийся броситься и задушить противника, попробовал было неуклюже затормозить, но потерял равновесие и кулем рухнул под ноги Агроному. Тот ловко вывернул ему руки за спину и приковал наручниками к дереву. На запястьях рук Цурюка Хаима моментально вздулись красные волдыри – размером с ручищи хитрого бомжа. Сам же Агроном бросился к истекающему кровью Баралгину.

Тот уже бредил, теряя сознание:

– Карапузов замели!!!

Агроном аккуратно попробовал выдернуть из его спины финку.

– Не шевелись.

Глаза Баралгина помутнели от боли.

– Фёдор, где Фёдор?

Агроном зло бросил умирающему приятелю:

– Фёдор сдриснул.

Лицо Баралгина на удивление озарилось блаженной улыбкой.

– Эх, чёрт. Не успел я ему всыпать. Пацанёнок наглый, как обезьяна.

Агроном взял его за руку:

– Не переживай, мы ведь знаем, куда он пошёл.

– А тут ещё урки понабежали. В общем, не получилось у меня. И Фёдор убежал, и урки меня порешили,– слабея на глазах, просипел умирающий.

Агроном неожиданно посетовал:

– Подвёл ты меня, Баралгин. А ведь я все деньги на тебя поставил. Не ожидал я от тебя такого. Уж больно ставки были хорошие!!!

Тот закашлялся, затряс головой:

– Во как. И тебя подвёл, и денег теперь нет, и с Фёдором такая фигня получилась. Всё пропало. Найди Фёдора, Агроном.

Бомж похлопал его по плечу:

– Не горюй, Баралгин, я ещё на урков поставил и на то, что Фёдор победит. Хотя бы по очкам. В третьем периоде.

Глаза Баралгина наполнились слезами, он прошептал:

– Хорошо бы. Хотя бы по очкам, тогда зараз отыграешься. Извиняй, Агроном, давай дальше без меня.– Тело его обмякло, испуская последний дух.

Агроном закрыл ему глаза:

– Спи спокойно, простой паренёк из Гондураса.

Фёдор сидел на корточках, привязывая к кольцу здоровенный камень:

– Было колечко простое, а стало с камушком!!!

Действуя в каком-то трансе, он не замечал ничего и никого вокруг, даже мчавшегося к нему Сеню, отчаянно вопившего и размахивавшего руками:

– Фёдор! Фёдор Михалыч!!!

Затянув последний узел, карапуз раскрутил верёвку с камнем, целясь попасть на середину реки и бормоча себе под нос:

– Замутило меня уже это кольцо. Это же надо было так вляпаться.

Неожиданно на сосне, накренившейся неподалеку к самой воде, ожил репродуктор, начавший поскрипывать и гудеть, пока, наконец, из него не донесся жутко искаженный металлический голос Пендальфа:

– Осторожно! Отставить панику! Делать нечего. Как говорится, взялся за гуж – не говори, что ингуш!

Фёдор досадливо харкнул в реку и нехотя отвязал кольцо от камня.

Однако припадок не оставил его в покое – карапуз влез в лодку, оттолкнулся от берега и вышел на фарватер.

Он уже отошел от берега на приличное расстояние, когда Сеня, наконец-то добежавший до места, где стояла лодка, сложил руки рупором и завопил что было духу:

– Фёдор Михалыч! Фёдор Михалыч, не заводи баркас, взорвешься!

Фёдор выкрикнул, даже не обернувшись на приятеля:

– Забей, Сеня! Иди назад, Сеня,– и пробурчал уже себе под нос: – Я на вёслах в Мордовию двину!

Сеня, не долго думая, скинул с себя все шмотки и принялся пробовать воду большим пальцем ноги:

– Конечно, Фёдор Михайлович, только поближе подойду!

Фёдор решил сбить назойливого приятеля с панталыку:

– Ты же не умеешь плавать!

Но тот уже зашел в воду. Вода сперва доходила ему до колена, потом до пояса и, наконец, Сеня полностью скрылся под водой.

Фёдор аж привстал от удивления в лодке:

– Сеня?

По пузырям, лопающимся на поверхности, он следил за маршрутом настырного приятеля. Через пару минут тот появился уже на другом берегу. В чуть позже он и сам причалил к нему, все это время преследуя новоиспеченного водолаза на своей лодке. Как только по днищу зачиркала прибрежная галька, Сеня прыгнул внутрь, чуть не перевернув утлое суденышко.

– Вот ты ништяк придумал, Фёдор. Старик чё говорил: «Потеряешь Фёдора – глаз на жопу натяну». На фиг мне нужны такие расклады, в натуре.

Фёдор пересел на корму и жестом указал приятелю на весла:

– И то верно, Сеня. Давай, греби отсюда.

Лодка резкими рывками двинулась по реке, оставляя за собой все их лесные приключения.

В лесу у высоченной сосны собрались Агроном, Лагавас и Гиви. Бомж привычно поправлял лопатой могилу Баралгина, а эльф сокрушенно качал головой:

– Вот так всегда! Поторопились! Надо было с него сапоги снять.

Агроном не обращая внимания на реплику Лагаваса, умело прилаживал к могиле крест из вёсел. Эльф продолжил зудеть за плечом:

– Мы что, не поплывем?

Агроном отмахнулся от него, как от назойливой мухи:

– Да пошли они!

Гиви, как всегда пребывавший в раздумиях, покачал головой:

– Хорошенькое дело. Это что получается, зря мы горбатились?

Раздосадованный Агроном поднялся с колена, отряхнул со штанов землю и пробурчал:

– Дальше пойдем втроем. Шума от них было много. Кстати, надо бы других пацанов поискать. Замучают их, ироды окаянные. Хватайте свои сидора, пойдем налегке. Пора пустить кровь уркам.

Брошенная у самой воды лодка была еле различима с высокого обрыва, на краю которого стояли Фёдор и Сеня. Внизу простиралось огромное болото. На другом берегу его виднелись холмы, украшенные огромными псевдоголливудскими буквами «Мордовия». Чуть дальше, на вершине самого большого холма, стоял человек с прожектором, укреплённым на каске.

Фёдор оторвался от пейзажа, повернулся к Сене и торжественно заявил:

– Вот и Мордовия! Надеюсь, остальные скоро подтянутся.

Сеня как-то не слишком уверенно поддакнул приятелю:

– Агроном их приведет.

– Да… Хоть одним бы глазком на них взглянуть, правда? – Фёдор заглянул в глаза Сене.

Тот застенчиво опустил ресницы:

– Мы их скоро увидим, Фёдор. Уже.

Тот снова уставился вдаль, окинул взглядом холмы, прикрыл глаза и прошептал:

– Да, Сеня, но только в другой серии.