Бремя власти

Глава 17 САЙРУС

Алиенора сидела на краешке своей необъятной кровати.

Прошло уже, наверное, около недели, из которых она не помнила ни дня. Последнее, что отчётливо запечатлелось в её памяти, был тот момент, когда страшное солдатское копьё с наконечником в фут длиной дважды вонзилось в грудь Эдмунда. Её любимого Эдмунда. Того единственного друга, кого она нашла и тут же потеряла.

А потом — провал. Какие-то тени, крики, чёрные сны, в которых она летела в нескончаемой пустоте. Палящий жар и мокрые от пота простыни. Ужасный холод, когда она сворачивалась на кровати калачиком, пытаясь согреться под грудой пуховых одеял. Кто-то совал ей в рот бутыли с водой, ложки, наполненные горькой дрянью, голоса рядом — то мужские, то женские. Ночи — когда очень темно и дни, когда откуда-то лился мутноватый свет. Зловонное дыхание наёмников, которые один за другим мучили и били её, то ли во сне, то ли наяву. Отец, который целовал её в лоб и обещал, что скоро приедет, и они вместе отправятся в прекрасный город Лонхенбург с высокими шпилями церквей и ажурными витражами. И то копьё, снова то копьё, которое раз за разом — бесконечно — вонзалось в бездыханное тело. Мы ведь никому его не отдадим, сестричка? Никому, Бланка. Всё в наших руках.

Когда в это утро Алиенора впервые с того дня осмысленно открыла глаза, незнакомая ей женщина тут же принесла большую плошку каши и бокал вина. Девушка съела всё. Аппетита не было, но сводимый судорогой желудок отчаянно требовал еды. А потом ей сообщили, что скоро придёт его светлость граф Клеймор, который хочет её видеть. Алиенора зарычала вслед скрывшейся за дверью прислуге и перебила всю посуду, до которой смогла дотянуться. Дрожащие ноги даже не позволили ей дойти до двери. С трудом натянув на себя платье, которое ей заблаговременно положили на кровать, она вновь улеглась, подрагивая то ли от плача, то ли от бессильной ярости. Платье было роскошным, пошитым из дорогого тёмно-зелёного бархата с золотым узором. Алиенора даже не взяла на себя труд хорошенько зашнуровать его.

Спустя час пришёл он.

Алиенора сидела на краю кровати, тёмным взглядом уставившись на Рича Беркли. Граф, одетый, как всегда, во всё чёрное с серебром, стоял перед ней, расставив ноги и заложив руки за спину, с крепко сжатым ртом, и только уголки его прищуренных глаз подрагивали от всех тех мерзостей, что она ему наговорила. Наёмники, наверное, покраснели бы от смущения, услышав те слова, которые её светлость юная графиня Хартворд выплёвывала прямо в это ненавистное лицо.

Грудь девушки высоко вздымалась. Она замолчала, пытаясь прийти в себя. Граф, не шевелясь, стоял напротив. Минуту. Другую. Пять минут. Бесконечность.

— Хорошо, — наконец сказала Алиенора, — я рожу вам сына. Или внука, или чудище морское, называйте, как хотите. Но у меня есть условие.

Граф вопросительно поднял на неё глаза.

— Какое?

— Потом вы отпустите меня, и я уйду, куда захочу.

— Куда же?

— Да какая вам разница. Можно подумать, я буду нужна вам после того, как вы получите своего ублюдка… Подальше от вас. В монастырь… в проститутки в какой-нибудь портовый город.

— Алиенора, это неразумно.

Она отмахнулась, как от назойливой мухи.

— Я смотрю, у вас всё очень разумно. И ещё: не подпускайте ко мне Дрого. Будет свадьба, а потом я видеть его не хочу. Иначе я убью его, задушу, перегрызу ему горло ночью. Это мои условия. И я хочу от вас клятву, я хочу бумагу, где вы собственноручно пообещаете мне то, что я прошу.

Граф пожал плечами.

— А какую гарантию я получу от тебя?

— А что вы хотите? Вот этого? — Алиенора откинулась на постель и, задрав юбку, бесстыдно раздвинула ноги. — Нате, берите, не жалко. Там уже половина ваших солдат перебывала.

Рич хмуро смотрел на неё. Она зверски расцарапала себе весь живот и верхнюю часть бёдер; всё её тело было покрыто коричневато-кровавой коростой, везде виднелись ещё свежие капельки крови, сочащиеся из порезов. Граф глянул вокруг: в углу валялись осколки разбитой стеклянной вазы.

— О, дьявол…

Алиенора хихикнула.

— Что, дядюшка, уже не так красиво? Ну, куда вы… неужели не хочется?..

Стиснув зубы, граф молча развернулся и направился к дверям опочивальни.

— Да куда же вы?! Ну, тогда пригоните сюда хоть кого-нибудь, кто сможет сделать мне ребёнка… а то у вас все наёмники, похоже, недоделанные… бабу не могут обрюхатить…

— Я пришлю тебе Сайруса, — сказал тот, не оборачиваясь, — он посмотрит, как это можно залечить.

Вслед его удаляющимся шагам доносился издевательский смех Алиеноры. Вскоре он затих, обратившись во всхлипывания. Из глаз ручьём полились слёзы, всё её тело сотрясали рыдания. О, чуть слышно шептала она, где же ты… ты не мог умереть…Непослушными руками одёрнув вниз подол платья, она села на кровати, закрыв лицо ладонями.

Спустя четверть часа к ней пришёл Сайрус. Сказав ей раздеться и улечься в постель, он, хмуро покачивая головой, внимательно оглядел все раны. Потом ушёл, а через несколько минут вернулся в сопровождении двух женщин, притащивших большие тазы с тёплой водой и тряпки; из своих карманов он вынул несколько склянок. Заперев за женщинами дверь, он, засучив рукава, принялся за дело.

Сайрус был высоким худым мужчиной с эспаньолкой и гладко выбритой головой; наискось через всё лицо у него шёл довольно заметный рубец и один глаз из-за этого был полузакрыт, а выражение лица казалось зловещим. Как и его господин, он носил чёрные одежды; на длинных, не по-мужски изящных пальцах красовалось по три перстня на каждой руке.

Целый час она лежала на кровати; Сайрус, покусывая губы, колдовал над ней. Рядом на табуретах стояли два таза и целая стопка чистых хлопковых полотенец; использованные он небрежно отбрасывал в сторону. Осторожно обтирая раны, он тут же накладывал слой горьковато пахнущей мази и забинтовывал больные места; каждый раз после минутного слабого жжения Алиенора чувствовала заметное облегчение. Её окровавленное платье он без малейших раздумий кинул в камин.

— Всё, — наконец произнёс он, отшвырнув очередную тряпку в сторону. — Так легче? Лежите и не шевелитесь. Лучше, если до вечера. Вечером приду и сниму повязки. Сами ни в коем случае не снимайте, иначе всю жизнь будете со шрамами ходить. Понятно?

— Да, спасибо. — Алиенора краем глаза глянула на него. Сайрус, вытирая руки, уже собирался уходить. — Я была бы вам благодарна, если бы вы прикрыли меня чем-нибудь.

Ни слова не говоря, он взял чистую простыню и, встряхнув её, набросил на девушку.

— Так вы, оказывается, лекарь?

В первый раз за всё время он посмотрел ей в лицо своим единственным открытым глазом, чёрным и непроницаемым, как глубокий колодец в солнечный день. Лицо с морщинами, но без возраста — тридцать лет? пятьдесят? — не выражало ничего, как будто он разглядывал очередную рану очередного наёмника.

— Можно и так сказать.

— Что значит — можно сказать?

Сайрус покачал головой.

— Я не совсем лекарь. — И, помолчав мгновение, добавил: — Но и лекарь тоже. Всё это очень глупо, миледи. — Подойдя к кровати и почти грубо ткнув пальцем ей в больной живот — Алиенора охнула, — он закончил: — Так вы ничего не добьётесь, только испортите себе всю красоту, а толка, поверьте мне, не будет.

— Скажите, почему вы тогда принесли мне хлеб?

— Принёс, потому что принёс. Мне было жаль вас.

— Почему?

— У меня тоже есть дочь, миледи. Примерно вашего возраста, чуть помладше. Почти есть. А можно сказать, что и нет. Она очень больна.

— Чем?

— Это не ваше дело, девушка. — Сайрус развернулся, направляясь к двери. — Всё, спите. Я приду сразу после захода солнца.

— Нет, — решительно заявила Алиенора, — останьтесь. Я хочу знать. Я хочу знать, почему вы помогли мне.

Лекарь, не отвечая, повернулся к ней спиной.

— Стоять! А не то я сдеру эти чёртовы повязки и будете потом Ричу объяснять, почему у меня весь живот перепаханный. Совру и глазом не моргну, имейте в виду.

— Очень глупо. — Сайрус, осторожно поставив таз с водой на пол, уселся на табурет рядом с кроватью. — Что вы хотите знать?

— Для начала — что с вашей дочерью?

— Да какое вам дело?! Ну, ладно. Три года назад — ей только исполнилось тринадцать лет — её изнасиловали и зверски избили, а потом бросили в реку под замком. Прямо из окна, с высоты тридцати футов. Она сошла с ума.

— И… где это случилось?

— В замке Клеймор.

У Алиеноры широко открылись глаза.

— Дрого?.. — чуть слышно выдохнула она.

Сжав губы, Сайрус впился в неё своим единственным глазом.

— Я этого не говорил. Я не знаю.

— Но это многое объясняет. Ваше отношение ко мне, в частности. Почему же тогда вы служите им?

Лекарь еле заметно моргнул, но не более того.

— Не им, а ему, — холодно произнёс он. — Ричу Беркли. Повторяю, я не могу ничего утверждать наверняка. И мне некуда больше идти. Он держит мою дочь в подземелье, на цепях. И ещё — у него есть кое-что моё, что он не отдаёт мне. Всё? Я могу идти?

Алиенора вздохнула.

— Мне очень жаль, мастер Сайрус.

Тот невесело усмехнулся.

— С чего бы это? Но всё равно, спасибо на добром слове. Но тебе, девочка, надо больше думать о себе, а не о чужих проблемах. Сдаётся мне, что сейчас жалеть надо вас.

— Я вам не девочка…

Алиенора отвернула голову в сторону, уставившись в распахнутое окно. На минуту в её опочивальне зависло неловкое молчание.

— У меня есть выход? — наконец спросила она.

Лекарь покачал головой.

— Боюсь, что нет. Даже сбежать у вас сейчас не получится. Вас охраняют человек десять. Во всех коридорах и даже, если выгляните из окна, там еще трое стоят и смотрят на ваши окна.

— А где сейчас Дрого?

— Здесь, в Хартворде, — ответил тот, — но с его стороны вам ничего не грозит.

— Почему вы так думаете?

Сайрус в нескольких словах рассказал ей, что случилось после того, как в замок вернулся граф Клеймор. Он избил Дрого, рассказывал лекарь, причём так жестоко, как никогда до этого. А после этого запер его в его покоях, посадив на хлеб и воду, и поставил у входа стражу, пригрозив, что собственноручно убьет того, кто посмеет выпустить Дрого без личного разрешения самого Рича. То же самое он заявил и тем солдатам, что охраняют сейчас Алиенору — если они посмеют впустить к ней Дрого или кого угодно без его позволения, он скормит их волкам.

— Миледи, вы помните тех двух стражников, что… охраняли вас в подземелье?

— Да. — Алиенора задумалась. — Одного звали, кажется, Эврар, а второго не помню, как. И этот второй был ко мне… немного добрее. Во всяком случае, он не бил меня.

— Граф Рич сжёг их. Живьём, — сказал Сайрус. — У вас в подвале донжона есть ванная. Он приказал сковать их цепями, бросить туда и облить маслом. А потом самолично швырнул туда факел.

Алиенора вздрогнула. Но не более.

— Так что теперь, — закончил лекарь, — как это не парадоксально, пока рядом Рич Беркли, вам ничего не угрожает. Вас будут холить и лелеять. И даже если вы потребуете у него лапу глорха, чтобы съесть её на завтрак, он немедленно отправит за Стену целый отряд, чтобы её добыть. Но, конечно, до определённого момента.

— Да. — Она кивнула. — Пока я не рожу ему ребёнка.

— Именно. А потом он потеряет к вам интерес. — Сайрус поднялся с табурета. — Достаточно, миледи. Вам нужно отдохнуть. Вот, выпейте вот это. — Он протянул ей маленькую склянку. — Не бойтесь, это просто поможет вам уснуть. Я приду вечером.

— Я и не боюсь.

Слегка улыбнувшись, он кивнул и вышел за дверь, заперев её снаружи.

Когда он вернулся после заката солнца, Алиенора уже не спала. Лежа на спине, она бездумно смотрела в открытое окно; целая россыпь звёзд загоралась на темнеющем небе; созвездие Синеррильон сверкало девятью яркими точками.

Она с изумлением посмотрела на Сайруса. Тот переоделся, оставшись, тем не менее, во всём чёрном, однако теперь на нём был длинный балахон с волочащимися по полу рукавами, перетянутый широким серебряным поясом со странными знаками, такими же, что красовались на подоле и рукавах. На правой и левой руке осталось только по одному кольцу с огромными, опять же чёрными, камнями, мрачно поблёскивавшими в темноте. На шее висела толстая золотая цепь с медальоном, в котором сверкал большой тёмный сапфир.

— Что это за наряд?

Лекарь махнул рукой.

— Вы не должны мне мешать. Просто лежите и молчите. Все вопросы потом.

Он вытряхнул из мешка, который принёс с собой, пять толстых свечей и какие-то пергаментные свитки; затем расставил свечи вокруг кровати, поместив одну в изголовье, две — по бокам и ещё две в ногах. Что-то тихо бормоча себе под нос, Сайрус зажёг их лучиной.

Алиенора, удивлённо на него уставившись, молча следила за всеми этими приготовлениями.

— Что…

Лекарь грозно глянул на неё, приложив палец ко рту; она замолчала. В сумраке, одетый во всё черное и с поблёскивавшим в свете камина бритым черепом, он выглядел жутковато. Сдёрнув с неё простыню, он принялся осторожно снимать повязки, швыряя их в камин. Девушка, закусив губу, еле сдерживалась от того, чтобы не повизгивать: некоторые бинты успели присохнуть к ранам. Приподняв голову, она посмотрела на себя. Мазь, увы, оказалась не чудодейственной; кровь, конечно, не текла, но длинные и страшные царапины по-прежнему бороздили её тело.

Сайрус, встав около кровати у неё в ногах, развернул один из свитков и тихо и нараспев принялся его читать. Язык был Алиеноре не знаком; он читал с длинными придыханиями, произнося много шипящих звуков. Закончив, он отбросил свиток в сторону и, снова предостерегающе приложив палец к губам, осторожно положил руки ей на живот. Что-то шепча, Сайрус принялся медленно и слегка касаясь, водить ладонями по ранам, легко перебирая пальцами.

Дыхание у Алиеноры прервалось; то ли с ужасом, то ли с изумлением она следила за его манипуляциями: там, где он многократно проводил руками по её телу, рубцы, как по волшебству, медленно начинали затягиваться, исчезая без следа; ладони его были сухими и очень горячими.

Спустя, наверно, полчаса он отпустил её. Взяв одну из свечей, Сайрус внимательно осмотрел заживлённые участки; потом отставил свечу в сторону.

— Всё, — устало сказал он.

Согнувшись в три погибели, Алиенора потрясённо себя разглядывала, осторожно водя руками по животу и ногам: все следы шрамов и царапин пропали; кожа стала даже более гладкой, чем раньше. Соскочив с кровати, она схватила его за руки, повернув их ладонями вверх. Ничего необычного: обычные ладони с обычной сеточкой из множества бороздок.

— Успокойтесь, миледи. — Сайрус мягко высвободил свои руки. — И оденьтесь. Вы уже вполне можете сделать это сами. Всё хорошо.

Алиенора плюхнулась на кровать. Посидев с минуту, она медленно завернулась в простыню, глядя на него расширившимися глазами.

— Что это было? Вы — не лекарь?.. Врачи так не делают.

Сайрус устало уселся на скамью у стены.

— Это магия, девочка.

— Вы — маг?!

Он едва заметно кивнул.

Алиенора нагнулась и подняла с пола один из валявшихся там свитков; быстро развернув потрескавшийся от старости пергамент, она успела усмотреть только длинные строчки странного вида письмён, когда Сайрус вырвал свиток у неё из рук и, собрав остальные с пола, торопливо запихал их все обратно в мешок.

— Не нужно. Это может быть опасно.

Девушка подняла на него глаза.

— Не понимаю. Я думала, что магов уж нет давно. С тех пор, как они построили купол над Стеной.

— Есть, как видишь. — Сайрус улыбнулся. — Но нас мало.

— Удивительно. Расскажите. Вы сказали, что вопросы потом, вы обещали.

Лекарь вздохнул. Давно, начал он, больше ста лет тому назад, на юге и юго-западе королевства Корнваллис начали твориться странные вещи. Пропадали люди, чёрный туман поглощал целые деревни, тени возникали ниоткуда, из расщелин выползали жуткие, никому неведомые до того времени существа — гоблины, ползуны, дхарги и огры, шныги, громадные ящеры и прочие твари, а войска, посланные на их уничтожение, бесследно исчезали. Начавшаяся постройка Стены помогла мало: чудища с лёгкостью перебирались через каменные преграды, а армий, достаточных для обороны, становилось всё меньше и меньше.

И тогда король Илидир решил обратиться за помощью к магам, даже несмотря на то, что его предшественники, и в особенности его дед Идрис Леолин нещадно преследовали ревнителей старой веры. Маги предложили соорудить огромный купол над всем пространством за Стеной, который защитил бы границы королевства лучше, чем эта легко разрушаемая преграда. Около двух сотен магов со всей страны собрались вокруг заражённой местности и единым усилием возвели мерцающий серо-синий шатёр. Но что-то пошло не так: либо их совместная сила оказалась чрезмерно велика, либо по другой причине, но купол, зародившись в одном месте, с неодолимой силой вырос в размерах, поглотив значительно бульшую территорию, чем это предполагалось вначале. Много магов оказалось внутри него, и их не видели с тех пор, а некоторые оказались охвачены непонятным безумием: они творили хаос и разрушение вокруг себя.

Купол, тем не менее, оказался несовершенен; в скором времени в Стене стали образовываться разломы, через которые проникала смерть, пожирая всё новые и новые земли. В королевстве вновь вспыхнули гонения на магов, их обвиняли во всех грехах: в том, что сумасшедшие колдуны убивают людей, в том, что купол поглотил друзей и близких многих жителей, наконец, в том, что они сами якобы являются виновниками произошедшего.

Идя на поводу у толпы, король Илидир Слабый повелел хватать и убивать магов по всему государству. Последние монастыри магов были уничтожены, ценнейшие книги и свитки с заклинаниями сожжены, а с ними умерло самое сокровенное знание. Кое-кому, однако, удалось спастись, но, лишённые единого руководства, преследуемые народом и раздираемые собственными противоречиями, они бежали и нашли убежище в самых разных местах по всей стране. Многие попрятались в труднодоступных лесах и пещерах, а некоторых приютили владетельные князья, рассчитывавшие воспользоваться их познаниями.

Король Илидир умер, и горячка преследования мало-помалу пошла на убыль. Магов осталось мало; наученные горьким опытом, они старались не проявлять себя, сконцентрировав усилия на совершенствовании своих познаний в медицине и других практических науках. Из поколения в поколение часть из них живёт в каменных замках своих господ под видом лекарей, врачуя страждущих и передавая знания ученикам. Никого из них, однако, не оставляет желание постичь тайну купола и узнать секреты увеличения своих сил и возможностей; делать это становится всё труднее и труднее, ибо высшее знание утеряно, а самых знающих учителей либо поглотил купол, либо они погибли во времена гонений.

Может быть, и удалось бы достичь чего-нибудь сообща, но пути магов разошлись: многие имеют свой собственный взгляд на способы познания истины и следуют избранному пути. Ныне маги расколоты на три большие общины и каждая из них совершенствуется в том виде волшебства, который им кажется предпочтительным, отдавая все силы изучению сил природы. Эти общины не враждебны друг другу: маги продолжают общаться между собой, но тайнами своего круга делятся очень неохотно. Посвящённые знают их под названиями Круга Огня, Круга Воды и…

Алиенора схватила Сайруса за руку.

— Постойте… То есть все лекари в замках — это маги?

— Нет, конечно. — Сайрус улыбнулся. — В основном, только в очень знатных домах. Запретные законы короля Илидира до сих пор сохраняют свою силу, и только очень могущественные князья могут позволить себе смотреть на них сквозь пальцы. Многих из нас можно изредка узнать по одеяниям. Красные мантии, например, носят маги Круга Огня.

— Миртен — маг Огня?

— Да. И, если мне не изменяет память, ты видела ещё одного в своём замке. Это Ирмио, лекарь герцога Ллевеллина. Он маг Круга Воды. Очень сильный маг…

— Слушайте… — Алиенору трясло от возбуждения; губы её дрожали. — То, что вы сделали со мной… Вы можете сделать так с любой раной?

— Я — нет. — Сайрус отрицательно покачал головой. — Мои познания ограничены. Я могу исцелить какую-нибудь мелочь, вроде ваших царапин. Больше всего в медицине смыслят маги Воды, но и они не всесильны, хотя я слышал об удивительных случаях.

— А если человека убили… закололи, проткнули копьём?..

Сайрус помрачнел.

— А, вот ты о чём. Нет, девочка моя. Хотя… если голова не отделена от тела и не задето сердце, то… кто знает. Но в любом случае это надо делать быстро.

— Сколько?!

— День. Может быть, два. Может, три. Не знаю. Может быть, всего один час. Но в любом случае уже слишком поздно, дитя моё. Твой брат мёртв.

Подбородок у Алиеноры задрожал. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с подступившими рыданиями; Сайрус успокаивающе взял её за руку.

— А вы… кто вы? — помолчав, чуть слышно спросила она.

— Я — Тёмный маг.

— Тёмный? Что это значит? И… что вы умеете делать, кроме того, что лечить царапины?

Сайрус отпустил её руку и внимательно посмотрел Алиеноре в глаза, в которых ещё дрожали слезинки.

— Маги Огня умеют лечить души. Они могут отделяться от тела и делать огненные шары. Они больше всех прочих знают о Стене. Маги Воды — великие врачеватели. А я… я не боюсь теней. Я умею убивать. Так же легко, как я залечил тебе твои шрамы. Даже легче.

— Как? Прикосновением?

— Прикосновением тоже. И, кроме прочего, я… — на мгновение задумавшись, он закончил: — например, я умею вызывать волков.

Алиенора застыла, сидя на скамье рядом с ним. Потом медленно, очень медленно она повернула к нему голову, заглядывая в его бездонно-чёрный глаз.

— Давно… — внезапно охрипшим голосом сказала она, — ещё восемнадцать лет назад. В деревне Диллин… Там, где были мой отец, моя мать и оба моих маленьких брата-близнеца… Там появились волки. Это сделали вы?

Сайрус вздохнул и кивнул. Алиенора отвернулась.

— Уходите, — сказала она.

Маг поднялся и не торопясь принялся тушить свечи, складывая их в свой мешок. В опочивальне стало почти темно; тлеющие угли в камине потрескивали, остывая. Звёзды созвездия Синеррильон заполонили собой всё небо. У дверей Сайрус вполоборота посмотрел на закутанную в простыню тоненькую фигурку девушки, недвижно сидевшую на скамье.

— Мне жаль, миледи… — тихо произнёс он.

— Уходите.