Бремя власти

Глава 28 ВЕНЧАНИЕ

Удивительно, уже в который раз подумала Бланка, расправляя юбки. Её нарядили в роскошное платье из тёмно-зелёного переливающегося бархата; в ушах еле слышно позвякивали тяжелые длинные серьги тончайшей ювелирной работы, почти касавшиеся обнажённых плеч. Крошечные серебряные драконы с рубиновыми глазками, переплетаясь в сложном танце, держали на конце серёг по три изумруда, огранённых в виде капель.

Галахад преподнес ей их в подарок. Как она слышала, специально отряжённый для этой цели один из поставщиков королевского двора ездил за этим украшением в Вецилию, город где-то далеко за океаном Арит, славившийся своими золотых дел мастерами на весь мир.

Под те кольца, серьги, браслеты и ожерелья, что успел подарить принц, ей пришлось завести целый ларец, который сам по себе был произведением искусства: вишнёвого дерева, инкрустированный драгоценными вставками и эмалью; с множеством ящичков и таких размеров, что больше напоминал небольшой сундук для постельного белья.

Её удивление, впрочем, относилось не к драгоценностям и не к бесчисленным нарядам, которые мастер Орнус исправно поставлял в её гардероб, и которые она даже не успевала примерять — ко всему этому Бланка успела уже привыкнуть. Почти необъяснимыми были те отношения, которые сложились у нее с дедом Галахада, его высочеством Оуэном Эмли. Сейчас девушка сидела прямо напротив герцога возле огромного полыхающего камина — старик всегда мёрз, а когда наступала осень, он вообще крайне редко выбирался из своих покоев.

С другой стороны, назвать его жизнь затворнической значило бы серьёзно погрешить против истины. Тело немощно, но дух бодр — эти слова древнего мудреца как нельзя более подходили к этому человеку. Эмли постоянно принимал посетителей. Самых разнообразных: это могли быть торговцы, какие-то просители, посланники, возвращавшиеся из других стран и просто отдалённых уголков Корнваллиса, а также тёмные непонятные типы, незаметно проскальзывавшие в его опочивальню мимо стражи и так же тихо исчезавшие. Письменный стол герцога всегда заваливали горы документов, географические карты, письма и древние манускрипты, но последнее время Оуэн Эмли с видимым удовольствием отодвигал все эти бумаги в сторону, чтобы побеседовать с будущей женой своего внука.

Их первая встреча после того памятного королевского приёма произошла по инициативе герцога. Нервное состояние Бланки, как она вспоминала, на удивление быстро прошло, хотя она ещё долго не могла без внутренней дрожи смотреть на обезображенное лицо прокажённого старика. Он был умён и доброжелателен: с интересом выслушивая рассказы девушки о жизни в Хартворде и тамошних порядках, вставлял меткие замечания, нередко подшучивая над тем, что казалось ему забавным. Герцогу было уже под семьдесят, и Бланка не уставала поражаться его цепкому уму, удивительной памяти и тонкому, хотя нередко очень злому юмору. Её взгляды и суждения о многих событиях часто оказывались схожи с герцогскими, и в один момент Бланка поймала себя на том, что они вместе совершенно по-детски хохочут над какой-то шуткой.

Вскоре эти визиты стали доставлять ей удовольствие. А ещё неделю спустя как-то незаметно для самой себя она стала оправлять герцогу подушки, затыкать плед под ручки его кресла и следить за тем, чтобы он вовремя глотал пилюли, каждодневно приготавливаемые лекарем Гленкиддином. Эту процедуру Оуэн Эмли ненавидел: все эти отвары и порошки, заявил он однажды Бланке, напоминают ему о его возрасте.

— Ничего уже не могу, — хмуро пробурчал тогда герцог, — на ноги встаю — через пару шагов падаю, на коня не помню когда взбирался… Эх, были денёчки… Да и сейчас готов, только бы ноги слушались. Верхом, по лесу, на кабана… пусть бы напоследок. А уж с бабой в постели лет двадцать назад было. Будь всё проклято.

Последнего замечания Бланка предпочла не услышать, сделав вид, что увлечена рассматриванием вовремя подвернувшейся под руку карты.

Набравшись в очередной раз храбрости, она завела разговор о правах наследования престола. Старик в ответ хмыкнул.

— Я знал, что рано или поздно ты об этом спросишь… Всё дело ведь в твоей подружке графине Хартворд, не так ли?

Бланка решительно посмотрела ему в глаза.

— Конечно. И если, как говорят, семья Беркли имеет первоочередные права на трон Корнваллиса, я чувствую себя по отношению к Алиеноре подлой предательницей.

— Выкинь это из своей хорошенькой головы, девочка, — махнул рукой Эмли. — Пусть об этом думают те, кого это напрямую касается. Но, раз уж ты спросила, я расскажу, что гласит закон королевства. У Лорелей мозги всмятку, но ты, как умная женщина и будущая королева, должна это уразуметь.

Герцог поудобнее устроился в кресле и продолжил:

— У моего старшего брата Эвана Когара была единственная рождённая в браке дочка, Аэроннуэн, так? — Бланка кивнула, и старик удовлетворённо причмокнул губами. — Пусть земля ей будет пухом. Малосведущие люди говорят, что по обычаям она должна была унаследовать корону Корнваллиса, как наследуют дети своим родителям. Но есть одна закавыка. И эта закавыка называется «Закон Лойна Длиннобородого».

— Короля?

— Да. Лойн — это сын Мередидда Уриена, собирателя королевства, второй по счёту государь Корнваллиса. Его «Закон» — это на самом деле беспорядочная мешанина из законов и обычаев всех земель, которые сумел объединить под своей властью его отец. Ведь должен же быть в королевстве единый порядок? Вот Лойн, не особо себя утруждая, а может быть, и боясь кого-нибудь обидеть, просто свёл в одном документе все установления, имевшиеся на тот момент. Следовало, конечно, сделать по-другому. Пока Мередидд прижал всех к ногтю, нужно было все местные обычаи отменить и оставить только те, что шли на пользу королю. Никто бы и пикнуть тогда не смел. Но первый король это сделать не успел, быстро помер, а у второго, судя по всему, талантов не хватило. Вот бароны и закрепились, а теперь сидят, как сычи, в своих замках, и каждый со своим собственным законом.

— Так о чём конкретно речь?

— Не торопись. — Эмли улыбнулся и, слегка повернувшись в кресле, показал пальцем на одну из книжных полок, которые занимали всё пространство за его столом. — Вон, видишь ту книгу? Большую, в красной коже? Бери и ищи. Часть вторая, раздел четырнадцатый, параграф пятый. А пока налей-ка мне вина.

Протянув герцогу высокий посеребрённый бокал, Бланка с трудом достала тяжёлый том и, положив его на стол, углубилась в изучение фолианта. Спустя несколько минут она в задумчивости вновь уселась перед своим собеседником.

— Что это значит?

— «Земельное же наследство…», — начал старик, с ожиданием глядя на Бланку.

— Да, — та нетерпеливо мотнула головой, — «Земельное же наследство ни в каком случае не должно доставаться женщине». Что это значит?

— Это и значит. Это очень древний обычай. Женщина, которая выходит замуж и уходит в другую семью, получает приданое и не более того. Земля же остается наследникам мужского пола. В противном случае, если бы земельное владение делилось между всеми сыновьями и дочерями, оно дробилось бы бесконечно с каждым новым поколением и в конечном итоге превратилось бы в ничто.

— Но какое отношение…

— Эх, — герцог еле заметно раздражился. — Думай сама. Что есть королевство Корнваллис? Земля. А земельное наследство не должно… ну и так далее.

Ещё добрые четверть часа Бланка провела в кресле, прихлёбывая вино и сосредоточенно глядя в огонь. Попрощалась, но на следующее утро, даже не успев хорошенько причесаться, влетела в опочивальню его высочества.

— Что? — герцог, сидевший за письменным столом, воззрился на неё в изумлении.

— Объясните мне, пожалуйста, какое отношение корона имеет к земле?

Оуэн Эмли приподнял брови и некоторое время мочал, задумавшись и постукивая костяшками пальцев по столешнице.

— Да, да, — возбуждённо продолжила Бланка, — если отнять у короля землю, перестанет ли он быть королём? А если отнять у него корону, останется ли у него земля? Харлеха давно уж нет, но я ведь леди Харлех, разве не так? Я получила свой маленький рыцарский титул от отца, и есть ли у меня земля или нет, я останусь леди до конца своих лет! Титул и земля — они ведь отдельно друг от друга. Разве не так?! Объясните.

Герцог вздохнул.

— Умная девочка, — удовлетворённо произнёс он. — Я и не думал, что это придёт тебе в голову.

— Так всё же?..

— Да, — старик кивнул, — всё так, и не так. Земля — это собственность, но вот является ли титул собственностью или правом, этого тебе никто не скажет. Если это собственность, то его можно отнять, но если это право, отнять его можно только с жизнью.

— О, боги… — Бланка плюхнулась в кресло.

Эмли развёл руками.

— Увы, всё очень запутано, моя маленькая принцесса. Ни в «Законе Лойна», ни в каком другом ты не найдёшь ответа на этот вопрос. Но до тех пор, пока наши мудрейшие законники не скажут однозначно, привязан ли титул к земле, или он является правом, передающимся вместе с кровью, до тех пор у моих сына и внука будет точно такое же право на корону Корнваллиса, как и у твоей Алиеноры.

— Другое дело, — помолчав, продолжил герцог, — если и я, и мой сын, и Галахад умрём, не оставив наследников. Вот тогда право на корону однозначно отойдёт к потомкам моего младшего брата Лайонела Беркли. И Аэроннуэн, разумеется. Но, искренне надеюсь, — старик заглянул ей в глаза, — что этого не произойдёт и такая красивая и умная женщина, как ты, подарит мне правнука.

Бланка еле заметно вздрогнула. Затем, торопливо попрощавшись, чуть ли не бегом направилась в свои покои.

Всё сделали очень быстро и без особой огласки — похоже, это было в крови у Даннидиров. Спустя всего две недели после того, как Бланка дала согласие на брак с наследником престола, в часовне королевского замка совершили церемония венчания.

Девушка даже не поняла толком, как всё это произошло, скорее всего, из-за сумбурных мыслей и череды сменявших друг друга воспоминаний об Эдмунде и Алиеноре. Только одно ощущение у неё осталось наверняка: то, что подготовка к этому священнодейству заняла гораздо больше времени, чем сама церемония. С самого утра её мыли, чистили, белили и красили. Раздевали, одевали, наряжали, обували и причёсывали. Всё это проделывали не только Агнес и Глэнис в компании с мастером Орнусом и его вечно смущающимся подмастерьем, но и ещё три, четыре, пять девушек — Бланка уже устала следить за мелькавшими вокруг неё лицами и руками. Несколько раз она чуть было истерически не расхохоталась. Боги мои, да что можно делать вдесятером с ней одной на протяжении стольких часов?

И в течение всего утра священник, добренький старенький человечек в трёхцветной красно-сине-чёрной сутане, что-то рассказывал ей и расспрашивал о разных вещах. Алиенора знала все подробности таинства бракосочетания назубок, а вот сама Бланка почему-то никогда особо этим не интересовалась. Может быть, потому, что… тут она вспомнила о том, что когда-то, в прошлой жизни, она сказала Эдмунду. Когда это случилось? Во вторую их встречу? Или третью? Когда она говорила ему, что никогда не хотела бы жить в Харлехе, в ожидании того, когда наследницу бедного имения отдадут замуж. Хоть за кого-нибудь, за того, кто проявит интерес к замшелому маленькому замку и деревеньке с пятью десятками крепостными.

Ах да — в доме Финна, торговца, у которого они нашли тот документ, что перевернул всю их жизнь. Они сидели рядом при свете свечи, склонившись над таинственной картой; колени их касались друг друга, а от тепла его руки у неё прерывалось дыхание. Тут Бланка чуть не вздрогнула — до неё дошёл смысл слов, только что сказанных старичком-священником. Сегодня она станет женой принца Галахада. Сегодня.

Венчание считалось главной частью церемонии бракосочетания. Тем действом, в ходе которого говорят друг другу клятвы и обмениваются кольцами. А свадебное празднество, которое намечалось провести ещё полмесяца спустя — это просто приём гостей, всеобщее веселье с танцами, жонглёрами и менестрелями. Как же она не подумала об этом раньше? Дыхание у Бланки прервалось. Пути назад не будет.

Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Впрочем, куда это — назад? В пустой Хартворд, в котором заправляет Рич Беркли? В Хартворд, в котором нет ни её подруги Алиеноры, ни его? Нет. Девушка стиснула зубы. Назад пути уже нет. Сейчас она в первую и главную очередь должна сохранить и защитить тот маленький огонёк новой жизни, что теплится внутри неё. Главное — сделать всё как можно быстрее, пока её положение не станет очевидно всем окружающим. Сегодня — это даже лучше. А после сегодняшней ночи она уже сможет ходить с гордо поднятой головой.

Бланка как-то мгновенно успокоилась. Уже не нервничая, дала девушкам сделать последние штрихи и с лёгкой улыбкой протянула руку вошедшему лорду Кэдваллэдеру. Гриффин даже застыл в изумлении, увидев её.

— Вы… вы… — он покачал головой, — миледи, у меня нет слов… Никакие земли и никакие титулы вас не стоят. Увы, Галахад сделал единственно правильный выбор…

— Увы? — удивилась Бланка.

Молодой человек рассмеялся.

— О, да. Он же ведь никому не оставил шансов, так? Я в чёрной зависти…

Бланка хмыкнула и, встав на носочки, быстро чмокнула его в щёку.

— О-о, — Гриффин церемонно поклонился, — теперь я не буду умываться целую неделю. Вы успокоили меня, леди Оргин.

Весело улыбнувшись друг другу, они вышли из опочивальни.

— Пришли ли вы сюда добровольно и по собственной ли воле хотите заключить супружеский союз?

— Готовы ли вы любить и уважать друг друга всю жизнь?

— Готовы ли вы с любовью принять от Богов детей и воспитать их согласно учению нашей церкви?

Да. На все три вопроса — двойное да. А отвечая на третий, Бланка еле удержалась от того, чтобы ненароком не погладить свой живот. Как ей казалось, он стал уже слегка выпуклым, но, похоже, это пока никто не заметил. Во всяком случае, ни горничные, одевавшие девушку каждое утро, ни мастер Орнус, с превеликим тщанием подгонявший платья к её фигуре, не обращали на эти едва видимые изменения никакого внимания.

Орнус трудился не покладая рук: в течение одного дня Бланке предстояло сменить три платья, одно роскошнее другого. Красное, расшитое тончайшей золотой нитью и с невероятно длинным подолом, предназначалось для церемонии венчания, в фиолетовом ей полагалось танцевать вечером, а в голубом с серебром она должна была появиться перед гостями после «первого свидания».

Закусив губу от смущения, Бланка слушала подробные рассказы мастера Орнуса. Оказалось, что в спальню молодые должны будут отправиться сразу после церемонии, с тем, чтобы во время вечернего празднества принцесса предстала перед всеми уже в качестве законной супруги. По сему-то поводу, добавил портной, голубой и фиолетовый наряды лишены такой важной части свадебного платья, как передник.

— Почему? — спросила Бланка.

Передник — это символ целомудрия, с готовностью пояснил ей Орнус, и снять его может только законный муж, и только после церемонии венчания — это замечание заставило девушку в очередной раз покраснеть. А красное платье, как будто ничего не замечая, продолжил портной, устроено очень хитро.

— Всего-то пять завязок, — радостно сообщил он, — и вся эта роскошь легко падает к вашим очаровательным ногам. Не правда ли, великолепно придумано?

— Просто замечательно, — вздохнув, согласилась Бланка.

— О, вам нечего смущаться, — весело взглянув на её лицо, заявил Орнус, — с вашей-то фигурой…

И, бормоча что-то себе под нос, он вновь опустился перед ней на колени, зажав в губах добрую дюжину булавок.

Вечером предполагалось небольшое празднество. Нет, не полноценное свадебное торжество с рыцарским турниром и песнями менестрелей — все это намечалось провести только спустя полтора месяца, когда в Лонливен съедутся знатные гости со всего королевства, а просто что-то вроде небольшой вечеринки для молодежи — друзей и подруг принца и принцессы.

Неожиданно для самой Бланки, за последнее время подруг, или, по крайней мере, хороших знакомых у неё появилось довольно много. Неожиданно потому, что, судя по словам Оуэна Эмли, да и не только его, все эти молодые леди толпятся при дворе исключительно для того, чтобы женить на себе Галахада. Вследствие этого Бланка скорее была готова к разным проявлениям вражды с их стороны, но никак не дружеских чувств.

Некоторые явно смотрели на неё с неприязнью, но таких, как это не удивительно, оказалось меньшинство. Больше всего Бланка сдружилась с немного странноватой на внешность Персефоной Деверу, чьи торчащие в разные стороны уши нередко служили предметом колких замечаний со стороны её же товарок. Как оказалось, она присутствовала на свадьбе Алиеноры, и Бланка без устали расспрашивала её о своей подруге. Персефона и сама заметила, что графиня Хартворд не выглядела особенно счастливой, и искренне жалела её, хотя о причинах, конечно, не догадывалась.

Другой её подружкой стала Теа, дочь герцога Бедвира, молоденькая и довольно шебутная девчушка лет пятнадцати от роду, которая не скрывала своих нежных чувств к маркграфу Морвенне и посему была очень далека от того, чтобы испытывать зависть к Бланке. Кроме них — ещё Амелия, внучка герцога Элидира, Беатрикс Дакр, и так далее. В целом набралось, наверное, не меньше дюжины девушек, которые с превеликим удовольствием принимали участие в подготовке Бланки к свадьбе, бесконечно надоедая ей советами по поводу платьев, причёски и тому подобной ерунды, переходя на шёпот и радостно хихикая, когда речь заходила о подробностях «первого свидания». В часовне все эти её новые подружки поторопились занять места в первых рядах, с вполне понятным волнением наблюдая за ходом церемонии.

Тот же самый старичок-священник, который утром беседовал с Бланкой, сейчас стоял перед ней и Галахадом, мягко и доброжелательно их вопрошая. В руках у него появился небольшой ларчик, украшенный серебряными оковками и с ручкой, сделанной в виде маленьких фигурок борющихся леопарда и единорога — точной копии тех, что украшали королевский герб.

В ларце находились два кольца: одно побольше, с крупным рубином, искусно сработанное из белого золота, а второе поменьше — широкий ободок с грубо огранённым гранатом. Кольцо оказалось Бланке чуть великовато и она крепко сжимала пальцы, чтобы то случайно не упало.

Трижды, согласно традиции, поменяв кольца на пальцах Галахада и Бланки, священник торжественно соединил их руки, развернув молодожёнов лицом к собравшимся в часовне замка Лонливен.

Толпа народа разразилась приветственными возгласами. Все кричали и хлопали в ладоши, а целый отряд очаровательных девочек в ослепительно белых кружевных платьицах, как по команде, принялся усыпать пол лепестками роз. Мельком Бланка поймала удовлетворённый взгляд герцога Эмли, сидевшего в первом ряду. То самое кольцо с гранатом принадлежало ему, точнее, его покойной супруге, и передавалось в роду Даннидиров каждой новой невесте вот уже несколько сотен лет. Несколькими днями раньше старик показал это украшение Бланке, просто сообщив о его предназначении. Тёмно-красный камень был слишком большим, а уже изрядно потёртый ободок покрывали тончайшие письмена на каком-то древнем языке. Девушка вежливо поблагодарила его высочество. А когда на следующее утро она упомянула об этом, как ей казалось, малозначительном эпизоде в разговоре с Галахадом, последний неожиданно обрадовался. Как оказалось, это не просто дань традиции, а кольцо — не просто фамильная реликвия. Говорили, что некогда оно принадлежало Боанн, супруге Отца Всех Богов. Ни одна из носивших его прежде женщин не умерла насильственной смертью, и каждая из них приносила своему супругу здоровых и сильных наследников. Галахад свято верил в чудодейственную силу кольца, наказав своей будущей жене никогда не снимать его, когда Бланка станет его владелицей, а ежели оно окажется слишком большим — то носить на цепочке на шее.

Боанн… Какое-то смутное воспоминание шевельнулось в голове у Бланки. О, свет… Боанн, супруга Отца Всех Богов. Та самая, что родила бога любви и цветов Аонгуса. И родила не от мужа. Наверное, целый водоворот чувств и мыслей отразился в то мгновение на лице у девушки. Она украдкой взглянула на Галахада. Нет, он не заметил ничего или, что скорее, Бланка уже научилась настолько хорошо скрывать свои переживания. О да, подумала она, это кольцо я не брошу. Никогда.

Под неумолкаемые крики толпы молодые двинулись вперед по широкому проходу между рядами скамей. Немедленно без всякого порядка — и это тоже была традиция — сзади и спереди от них образовалась длинная процессия из танцующих молодых людей. Под грянувшую музыку все кружились и забавно подпрыгивали, засыпая при этом молодожёнов цветами и целыми пригоршнями мелких золотых монет.

Танцы и радостные возгласы сопровождали их на всём пути до покоев принца. Двери широко распахнули, а сразу за ними с некоторым волнением Бланка увидела роскошно убранную огромных размеров кровать под балдахином. Выкрики веселящейся молодежи по мере приближения к спальне становились всё менее приличными, и от бесконечных пожеланий «не терять время зря» и предложений к Галахаду помочь с раздеванием молодой жены её лицо и вовсе сделалось пунцовым.

Принц под руку ввёл свою супругу в опочивальню. Толпа разразилась радостными воплями, слышными даже после того, как двое слуг в парадных ливреях с низкими поклонами закрыли за собой тяжелые створки дверей.

Больше всего её позабавил подарок Канута Тэлфрина. В простом кожаном колчане он вручил ей небольшой богато украшенный лук с золочёными «ушами» для крепления тетивы, и роскошной рукоятью, на которой искусно вырезанные мелкие фигурки охотников гнались за кабаном — больше, конечно, игрушка, нежели оружие. А стрелы заставили девушку широко распахнуть глаза. Наконечники, отлитые из чистого золота, по форме представляли собой удлинённые сердца, причём основание каждого украшал небольшой драгоценный камень: рубин, топаз, сапфир, изумруд и так далее — всего одиннадцать штук.

— Для дикого зверя это вряд ли подойдёт, — сказал Канут, видя её изумление, — но для увеличения числа ваших поклонников — вполне.

— А почему одиннадцать?

— Да, обычно дарят двенадцать. — Молодой человек улыбнулся и приложил руку к груди. — Но одна уже в моём сердце.

Лицо Бланки вспыхнуло.

— Хотя… — с беспечным видом продолжил Тэлфрин, — опасаюсь, что мне сильно влетит за это от моего папаши.

— Отчего же?

— Вы же знаете, что у меня есть сестра? Хотя здесь, при дворе, её сейчас нет…

— Да, вы говорили. И её, кажется, тоже зовут Бланка.

Канут кивнул.

— Честно говоря, его светлость граф Тэлфрин спит и видит, чтобы породниться с королевским домом. Когда я отправлялся в Лонхенбург, он ненавязчиво дал мне понять, что будет очень доволен, если мне удасться склонить Гэла к моей сестричке. Скажу по секрету, что я не особо старался: Галахад мне друг и у него своя голова на плечах…

Молодой человек вдруг посерьёзнел и, заглянув Бланке в глаза, тихо закончил:

— Боюсь, однако, что случившееся сегодня приведёт моего отца в ярость. Роберт III ведь некоторое время назад гостил в Килгерране — это наш замок недалеко от Эйлен-Донана, — и они там почти подружились. Во всяком случае, вполне серьёзно обсуждали возможные последствия брака принца и моей сестрёнки. А тут такая история… Больше того — я ведь должен передать его светлости письменное приглашение на вашу свадьбу. Н-да… Ты не видела Хильдеберта Тэлфрина в бешенстве. Врагу не пожелаешь.

— Надеюсь, на вас это не очень отразится…

— Посмотрим, — Канут пожал плечами. — Вот так-то, госпожа виконтесса. Добро пожаловать в доброжелательную и весёлую компанию эорлинов Корнваллиса. Но достаточно… — он озорно подмигнул Бланке, — мне пора. А то Гэл на меня уже волком смотрит. Глядишь, изведётся от ревности, что я так долго с его женой беседую…

Бланка задумалась. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять известную долю недовольства или досады, которые время от времени сквозили в глазах некоторых из тех знатных девиц, что сейчас находились в пиршественной зале, но кое-кто из несостоявшихся невест принца, как она уже знала, не особенно расстроился из-за такого исхода событий. Вот, например, Теа Бедвир с явным удовольствием танцевала сейчас с Ллиром Юриэном. Она уже давно строила ему глазки, и её симпатия не оставалась без ответа. В другом конце залы Рихер Илидир, граф Бьорг, нежно держал за ручку Брунгильду Во — и таких пар было довольно много.

Бланка вздохнула с облегчением — не так страшен чёрт, как его малюют, хотя, с другой стороны, рассказ Канута Тэлфрина натолкнул её на такие мысли, которые раньше не приходили ей в голову. Брак наследного принца являлся частью большой политики, и она даже не могла предположить, что может проистечь из такого поворота событий. Дело ограничится только топаньем ногами со стороны того же графа Тэлфрина, или следует ожидать чего-то более серьёзного? Ну и пусть, вдруг решила она, — сейчас это не моя забота.

Поймав взгляд принца Галахада, танцевавшего с какой-то незнакомой ей темноволосой девушкой, она заставила себя улыбнуться ему в ответ. Всё не так плохо: он мил, хорошо воспитан и, очевидно, влюблён в неё по-настоящему. Я постараюсь быть хорошей женой, подумала Бланка.

А несколькими часами раньше, там, в его спальне, куда они направились после венчания, он был с ней ласков и предупредителен. Когда всё закончилось, Гэл достал из сундука маленькую склянку и вылил на белоснежную простыню несколько капель крови.

— Никто не должен знать, — прошептал он, нежно погладив свою жену по щеке. Бланка с благодарностью кивнула.

Один танец закончился и Галахад направился прямиком к ней, но на полдороге, улыбнувшись, комично развёл руками. Он вновь не успел: подскочивший к девушке Гриффин Морт с довольным выражением лица увлёк её в середину залы.

Танец, называемый «кароль», был весьма несложен и хорошо ей знаком. Пары, взявшись за руки, время от времени приподнимаясь на носочках и кланяясь друг другу, шли цепочкой друг за другом, а в конце, делая изящные пируэты и слегка согнувшись, скользили под поднятыми руками других танцующих.

Бланка в двух словах рассказала Грифу о Кануте. Тот только пожал плечами.

— Ну да. Обычное дело. А ты думаешь, что все друзья Галахада просто так, от нечего делать сидят в Лонливене? Разумеется, всем нам вместе веселее, но я голову даю на отсечение, что у Кнута не единственного так всё сложилось. У многих тут есть сёстры и, разумеется, отцы, с вполне определёнными видами на то, кто должен стать их зятем. Вон, Торн Виоле тоже губы себе кусает, хотя у его сестрички Изабеллы и шансов, по большому счету, не было. Больше всего, конечно, Айелло Винфора жалко.

— Почему же? — удивилась Бланка. — У него же, вроде, нет сестры.

— Родной нет. Зато есть двоюродная, и какая… Его матушка приходится единоутробной сестрой самому Лотару Меррайону. Берта Меррайон, конечно, страшна, как война и, говорят, ужасно сварлива, но когда речь идёт о браке с единственной дочерью Великого Восточного герцога, на это можно и глаза закрыть. А Айелло — он сам по себе человек мягкий и очень переживает. Можно представить, что именно ему его высочество Лотар наговорит.

— А Теа Бедвир?

— Теа? За неё тут Рихер ходатайствовал — она ж его кузина. Но так же, как и Кнут — без особых стараний. Теа молоденькая совсем и посмотри на неё: хорошенькая, как цветочек, но если уж решила для себя, что ей Морвенна больше нравится, то так тому и быть. Пепин Бедвир уже в летах, и наследницей поздно обзавёлся. Теа — единственный ребёнок в семье и её папочка души в ней не чает. Так что если дочка сказала, что Ллир Юриэн — значит, Ллир Юриэн. Да он и сам не против, судя по всему. Но да не стоит забивать себе всем этим голову. Пусть об этом думают Оуэн Эмли и его величество Роберт. А на этом празднике королева — Бланка Оргин, виконтесса Арвэль и принцесса Корнваллиса.

— Ого! — вдруг озорно вскрикнул он. — Вы умеете это танцевать?

«Кароль» неожиданно перешёл в «тордион»; музыканты принялись остервенело водить смычками, а щеки трубачей, казалось, сейчас полопаются от усердия. Танцующие выстроились друг напротив друга и, кружась под невероятно быструю мелодию, подпрыгивали, выбрасывая вперед поочерёдно то правую, то левую ногу.

Бланка развеселилась. Похожие движения она видела только во время народных гуляний в Хартворде, и ей даже не приходило в голову, что такие залихватские танцы могут быть известны при королевском дворе. От выпитого вина шумело в голове, и когда музыка стихла, она еле удержалась на ногах.

— Прекрасно. — Гриффин похлопал в ладоши и, подхватив девушку под руку, направился с ней к столу. — Кстати, я слышал одну новость, правда, от не особо надёжного человека. И, судя по всему, она должна сейчас заботить короля и герцога Эмли больше, чем все эти дела с недовольными невестами…

— Какую же?

— О-о, говорят, что на юге объявился давно потерявшийся сын Рутвена Беркли. Представляете — сын того самого графа Хартворда, которого казнили из-за его претензий на корону. Вы же хорошо знаете Алиенору Беркли, так? Вы слышали что-нибудь про то, что у неё есть брат? Что с вами?!

В глазах у Бланки потемнело, дыхание прервалось, и она мешком упала на пол.