Бродяга. Копьё Света

31 глава «— Объяснитесь, сир Риат!»

Группа авантюристов, в сопровождении эльфа и мечника подходила к воротам города Энор. К городу, где находилась последняя часть Святого Копья. Но без энтузиазма и радости, а все из-за поступка сира Риата, отпустившего и простившего особым ритуалом душу грешную, обратившуюся дюром. На глазах Светлой Жрицы, полуифрита и гнома, не видя в этом ничего предосудительного, Шэд отправил дух девушки в мир иной. Но почему он так поступил? Жрица не могла понять, как и спросить, так как была слишком зла на мечника.

То, что сир Риат не святой — она знала, и убеждалась в этом каждый день. К порой жестокому, не слышащему мольбу других, к резкому на язык, себе на уме, с кучей скелетов в шкафу, к такому сиру Риату она привыкла. Но не к грешнику, который нарушил писание и заповедь Пресветлого. Такого поступка она простить не могла.

— А я и не настаиваю. Это мой выбор и мое видение мира, — вот и весь ответ Шэда на вопрос братьев Ситир, почему он не прости прощения за содеянное, не кается перед девой Света.

— Вы нарушили святой закон! — соизволила Жрица наконец-то выдать реплику в его сторону. Не повышая голос, лишь пронзая грудь Шадара своим серебряным взглядом, нефилим требовала покаяния. А еще ответа на вопрос: зачем?

— У меня на это были причины! — коротко и без подробностей.

На этом разговор должен был закончиться. Может быть, с кем-то другим да, после этих слов и закончился бы, но не в случае Жрицы. Ее настойчивость и воодушевляет, и бесит одновременно. Сейчас же она хотела знать, на каком основании сир Риат провел ритуал прощения? Что им в тот момент двигало? Ведь у каждого, как Шэд и сказал, свое видение мира. Она должна была услышать эту самую причину, по которой он так поступил, для того, чтобы:

— Чтобы защитить меня у алтаря Пресветлого, когда лезвие гильотины будет точить мою шею? — улыбка, кривая и полная иронии, как и смеющийся взгляд, заставили Жрицу чуть выпустить свою святую энергию, показывая, что и она способна покарать его за совершённый грех. Не дожидаясь верховного храмовника и его святой длани.

На святость высшего уровня все отреагировали по-разному. Этиор благоговейно опустил голову и прикрыл глаза, но при этом слегка улыбаясь. Братья Ситир впали в недоумении и ступор, не зная, что им делать и как быть. Почтенный Тинтр, переминаясь с ноги на ногу, прикрыв один глаз, все также призывал к миру и согласию. Ильтирим, незаметно для остальных, накрыл себя куполом и рунным барьером. Не хватало ему потревожить и так шаткое душевное состояние. Айон стоял подле Шэда и в ус не дул. Он выше девы Света уровнем. Особенно теперь, после перерождения и становления шаншэ. Ее свет ему ни по чем. А сам Князь, смотря в серебряные глаза, касаясь потоков святой энергии, сказал:

— Майнэ Жрица, давайте не будем усугублять. Последняя часть Копья почти в ваших руках, — голос мечника спокоен, как застоявшаяса в озере вода, вид расслаблен, он не боится кары небесной, а уж Жрицы тем более. Но вот взгляд. Стальной и жесткий, именно такой, как в тот самый день, когда от его клинка погибла почти дюжина благородных разбойнков. Пойдешь против такого Шэда Риата — назад пути не будет.

Да, он их защитник в Северных землях, у него с девой Сиринией договор, но договор письменный, не магический. Даже кровью и тот не закреплен. Лишь оговорен некой суммой золота в конце пути. А даже если и был бы магическим, кто его сможет из присутствующих остановить от расторжения посмертно? Никто.

Несомненно, Шэду нужны светлые. На некоторых из них у него были и пока что есть планы, поэтому он их защищал и планирует защищать еще какое-то время. По этой же причине он терпел всю дорогу выходки Этиора по отношению к себе. Не обращал внимания на мелкое воровство братьев Ситир. Не считал нужным напомнить почтенному Тинтру о законах торговли на территории чужого государства. И уже тем более не останавливал Жрицу от молебна и воздаяния почестей Пресветлому Владыке на главных улицах и оживленных трактах Северного государства. Делал вид, что не замечает.

Но не все длится постоянно. Терпению высшего дюра тоже есть предел. И он уже близко. Шэд стоит на грани расторжения договора. Посмертно. В одностороннем порядке. И он это сделает, как только светлые пойдут против него, направив оружие или магию. Тогда то договор и расторгнется.

— Объяснитесь, сир Риат! — требовала она, все-таки направив святой посох в грудь дюру, окутывая проводник магией. Безрассудный поступок и бесполезная попытка добраться до правды.

Делать это было глупостью с ее стороны. Жрица, направляя посох и магию против Шэда, кое о ком забыла. О сопровождающем его фамильяре. На угрозу светлого источника, пусть и приносящего вредя хозяину, отреагировала Нисса. Королева-кобра, стоило потоку светлой магии коснуться своими волнами тела хозяина, тут же проявилась и угрожающе зашипела, раскрыв капюшон. По земле, от высвобожденного холода и льда чешуйчатой Королевы, к ногам Жрицы потянулась корка льда.

— Миледи Сириния! Нет! — и призвал в защиту феникса, пропевшего свою огненную песню. — Риат, сволочь! — поток жаркого, южного огня пытался растопить лед Кобры. Но все единицы магии, вложенные в пламя, сгорели бесполезно.

У Этиора не было и шанса спасти леди Сиринию. Но он не сдавался, пытался огнем Феникса растопить лед Королевы-кобры, отдавая магию и энергию в этот огненный залп. Но увы. Феникс старался изо всех сил, но Королева даже не дрогнула. Как смотрела своими глазами-льдинками на Жрицу, так и смотрела. А все потому, что уровень у фамильяров разный, как и у самих владельцев. Лед змеи сильнее огня феникса, так как Шэд в разы сильнее Ариона. И полуифрит это понял:

— Простите, миледи, — произнес Этиор, отпуская феникса и падая на колени от бессилия и безнадеги, смотря на Жрицу с мольбой и просьбой отступить. Но она и не думала сдаваться. Посох в ее руке все также направлен в грудь Шадару, а взгляд требователен. Ей нужен ответ.

— Объясниться, говорите? — этот шепот, тихий и мурлыкающий, но при этом пробирающий ледяным страхом до самых костей, заставил руки девы Света дрогнуть, усомниться в намерении выбить ответ магией. Впервые в жизни ей стало страшно. Не только за окружающих, но за себя.

Она смотрела в глаза кобры и видела там свою смерть. По одному лишь мановению руки хозяина Нирисса заморозит врага до смерти. В этом дева Света не сомневалась, как и в том, что сир Риат отдаст такой приказ своей подчиненной, не задумываясь о последствиях. В этом весь Шэд. Расчетливый, действующий хладнокровно и по обстоятельствам.

В этом дева Сириния тоже убедилась, пока странствовала в его компании. На вид открытый и компанейский юноша, а на деле жестокий и не боящийся запачкать руки и сталь клинка молодой мужчина. Сердце его — кусок льда, а душа — непроглядная снежная пурга. Нет в его сути и лучика солнца. Только непроглядная темнота и ночь.

— Кто вы такая, майнэ Жрица… — голос его становится все тише и тише, а взгляд все тяжелее и тяжелее, — … чтобы я перед вами отчитывался за свои решения и поступки? — на каждое слово Риата кобра раскрывала свой капюшон и шипела, угрожающе и предупреждающе. — Высший Жрец? Архангел? Или может быть, вы и есть Владыка света?

— Как вы смеете… — но не договорила, так как горло ее сковало ледяными оковами, пронзая каждый миллиметр кожи мельчайшими и тончайшими иглами. Не в силах сделать и вздох, нефилим выронила свой святой посох, хватаясь за горло руками, хрипя и пытаясь самоисцелиться. Да только бесполезно. Уровень магии не тот, как и в случае с Этиором, она слабее Шэда.

— Милорд Риат, — вмешался все-таки гном, обращаясь к мечнику на северном наречии, пусть и с акцентом: — нет причина вредить дева Света. Она вас оскорбить, я понимать, — рука гнома коснулась одеяния старшего, привлекая тем самым внимание. Взглядом он попросил отпустить Жрицу, развеять ледяной ошейник. Что Риат и сделал, щелкну лишь пальцами, — увы, но такие заповедь в храме. Простить дюра — грех для души. Смертная казнь светить тому, кто спасти себяубивца.

— Хм… — усмехнулся Князь, говоря, — я в курсе, почтенный Форг, чем это грозит прощающему. Но мне плевать, — сказал, напоминая, — у храма руки коротки меня достать, — и улыбаясь, пошел вперед, к главным воротам города, скидывая по пути купол отвода внимания. Нечего окружающим видеть и слышать то, что происходит между авантюристами и их спутниками.

Ушла и Королева-кобра Нирисса, довольная и благодарная за призыв. Да и сам Шадар отпустил ситуацию со Жрицей. Показал такую грань себя, преподав ей еще один урок. Доверяй, но проверяй. А еще будь бдительной. Ведь даже товарищи по пути и приключениям могут сменить сторону, предать, подставить, или даже убить, будь это выгодно. В этом есть смертный и долгоживущий люд.

Душа, по сути, многослойна, как и разум. Кто знает, что находится на подкорке сознания твоего друга, что у него на уме? Сегодня он тебе улыбается, пьет за здоровье, обещает быть рядом и подставить плечо в трудную минуту, а уже через пару часов вонзает нож в спину и говорит прощальные слова благодарности за неосмотрительность. Так что данный момент был для нефилима очередным уроком от Шадара. Думай что говоришь! Кому говоришь! И готовься к последствиям.

— Риат! — рыкнул Этиор, догоняя его и хватая за руку, пытаясь развернуть к себе, — как ты посмел напасть на леди Сиринию! — предъявляет претензию полуифрит, пылая праведным гневом.

— Майн Этиор, — приветливым тоном начал Шэд, смотря на полуифрита понимающим взглядом, говоря: — вы верный и преданный герой, майнэ Жрице с вами повезло… — от таких слов Этиор опешил и запал его гнева потух, и в речи, кроме:

— Я… это… того самого… — и смущения, отражающегося красными кончиками ушей, не было. Но, поняв, что его дурят и переводят тему, уходя от объяснений, вновь вспыхнул, как пропитанный керосином факел, высказывая: — Ты — сволочь, Риат! Не смей причинять вред деве Света! — и рука полуифрита потянулась к вороту мечника. Как была им же перехвачена. — Ты… — но не договорил, так как мечник оказался подле него очень близко. Смотря глаза в глаза, улыбаясь, Шэд шепнул только ему — Этиору:

— Признайтесь, майн Этиор. Ведь кто знает, возможно, после соединения Копье воедино ваши пути разойдутся, — и резко откинул Ариона в сторону, напоследок обворожительно и широко улыбаясь, беся этим полуифрита больше обычного. Как и сказанными словами.

То, что дева Сириния станет недоступной после окончания миссии — Арион понимал. Но слова и чувства, что живут в его сердце, никак не хотели складываться и доносится до адресата. Каждый раз, как он начинал объясняться в чувствах, глотка пересыхала, мысли путались, а слова так и застревали по пути.

— Гад! — рыкнул Шэду в догонку Этиор, подходя к деве Света, предлагая ей помощь и поддержку. Как и руку, которую она приняла. — Миледи, он за это ответит. Праведный костер рано или поздно сожжет его тело и душу, — но нефилим на это отрицательно покачала головой, не говоря, но имея ввиду, что Риата им не одолеть. Он сильнее них, на сотни единиц энергии превосходит их в магическом плане, — но не сильнее Владыки и первого Герцога.

Первый Герцог, он же шестикрылый Архагнел, гласящий от имени Пресветлого, услышит слова праведницы, идущей путем веры и покарает грешника за все его деяния, стоит только назвать имя. Но дева Света, об этом прекрасно знающая, не станет доносить на Риата, как бы тот не провинился. Да, он погряз в грехах, крови и смертей на его счету множество. Молитвы не очистят его душу, не смоют вины перед Владыкой Света. Но и смерть, даже в праведном и очищающем пламени, не избавит от вины перед Пресветлым. Поэтому:

— Пусть живет, — прохрипела дева Света, смотря на уходящую фигуру Риата, — не мы ему судьи, а Владыка. Конец сира Риата рано или поздно ждет, а там… — что именно так, нефилим не сказала, но подумала. Страшный суд, где будет разбираться в мельчайших деталях каждый день, час, минута. И по деяниям и поступкам, мыслям и желаниям, живущим в сердце, душе и разуме, вынесется приговор.

— Как скажете, дева Сириния! — не спорил со Жрицей полуифрит, все также поддерживая ее под руку и ведя к главным воротам. А там очередь и запись с внесением пошлины на проход.

Риат уж занял место и ждал только группу светлых, с идущим сзади эльфом. Настрой у Ильтирима с каждым днем все мрачнее и мрачнее. Как и он сам. Кргуи под глазами глубже, аура сущности тускнее. Ледяной кошмар, скорее всего, становиться с каждым днем все отчетливее и реалистичнее. Как и голос Элементаля. А это значило, что печать пострадала сильнее, чем предполагал Шадар.

— Держись, Ильтирим. Как только соберем Копье, спрошу совета у Владыки, — пообещал Князь, говоря с эльфом на его родном наречии.

Эльф был Князю благодарен, и держал разум на замке от Элементаля изо всех своих сил и возможностей. Это давалось ему тяжело, но он превозмогал трудности и боль от «Ледяных цепей», сковывающих разум и магию. От этого эльф походил не на благородного отпрыска долгоживущего дома Литириан, а на давно поднятое умертвие, шатающееся из стороны в сторону без приказа и дела.

Пока эльф собирался с мыслями и силами, уже подошла их очередь. И первым в главные ворота города прошел Шадар, вписывая себя в пропускной реестр, как Шэд Риата, мечника «А» уровня. Заплатив пошлину в три медные монеты, прошел и ждал остальных. К нему в скором времени присоединился Айон.

Вид мальчик имел довольный и счастливый. Полный сил и энтузиазма навестить здешних знакомых, он просил Князя дать ему на пару дней вольную и разрешение побуянить, в пределах разумного и допустимого. Шэд, зная, кого именно хочет почтить своим вниманием шаншэ, кивнул и пожелал хорошего дня и вечера.

— Благодарю за щедрость, милорд, — шутовски поклонился Айон и исчез в ближайшей тени, оставляя Князя с подошедшим эльфом и гномом, под носом которого, мастерски, не раскрывая себя и своей сущности, скрылся Генерал Тьмы. Тень, он и в пустые Тень. Шаншэ же…