Свенссон вздохнул. Будь "Свободная Аура" настроена порешительней - могла бы задавить этот глупый прорыв и выставить экзекуторов на посмешище. Зря, зря физической подготовке не уделялось должного внимания - но кто знал? Силовое противостояние - вещь настолько неприятная, что прибегать к нему означает признать свою слабость в остальных областях борьбы.
Ладно. Нужно смотреть правде в глаза - до сих пор сдвинуться с мёртвой точки не удалось. Накоплены инструменты, сторонники, очищен от противников сам Совет - но позиции ЭПГ остаются всё такими же незыблемыми, как раньше. Слишком велико превосходство, слишком. Как там говорил Рютше - мышь копает под гору? Пожалуй, это уже перебор. Легко сдаться, когда смотришь на вершину, до которой остаётся неблизкий путь. Нет, не мышка. Гора не обращает на мышь внимания, а мы таким вниманием уже удостоены. Коммандеры прислали своих псов - значит, играют на повышение. Что они сделают, если игра будет принята?
- Гражданский совет встал на путь прямой конфронтации, превышая свои полномочия и саботируя деятельность Экипажа постоянной готовности по защите Ауры, - продолжал греметь с трибуны угрюмый экзекутор, и Свенссон поморщился. Было совершенно очевидно, что оратор - фанатично преданная хозяевам пешка, которая пойдёт до конца, исполняя любые приказы. Смотреть на это самоунижение - противно, не смотреть - невозможно: стереопроекция позволяла разглядеть каждую деталь уродливого мундира.
- Подобное поведение свойственно не здравомыслящему человеку, способному на объективный анализ сложившейся ситуации, а неразвитым, инфантильным личностям, поставившим собственное "Я" превыше интересов нашей цивилизации. Экипаж постоянной готовности предостерегает от дальнейших действий, направленных на подрыв безопасности Ауры. Дальнейшие провокации, угрожающие жизни и здоровью людей, будут пресекаться без...
Пресекаться? Что вы сделаете, пятеро марионеток, пляшущих под заданную программу? Чего стоит сила, если нет свободной воли? А воля? - тут же возразил он себе. - Стоит ли чего-нибудь бессильная воля? Нет, воля не бывает бессильной. Слаба - бесспорно. Зато не ограничена железными оковами Догм.
- Андерс.
На соседнее кресло тяжело плюхнулся Рютше, и председатель отвлёкся от бесплодных раздумий. Хотелось кофе, хотелось тишины и ещё больше хотелось умного собеседника - разорвать свернувшиеся в кольцо мысли, вырваться из болота рутинных дел, так и не дающих решительного результата. Свенссон взглянул на руководителя Социального комитета, и, по совместительству, штаба их неформальной организации, постепенно осознавая, что происходит нечто плохое. Нечто плохое и совершенно непредвиденное - настолько усталым и серым выглядел товарищ. Массивный подбородок Рютше едва заметно подрагивал, рука машинально массировала затылок, но хуже всего был расфокусированный, устремлённый в никуда взгляд. Впервые на памяти Свенссона Алаус Рютше не дирижировал своим информационным оркестром и вообще не обращал внимания на рабочую инфосферу. Тревога кольнула внутренности холодным жалом, примеряясь к настоящему удару - в том, что он последует, сомнений не оставалось.
- Что случилось?
- Случилось?
В глубоко посаженных карих глазах на мгновение вспыхнуло непонимание, тут же сменившееся тусклой ухмылкой.
- Да ничего такого. Просто нас раздавили.
Рютше фыркнул, совершенно не заботясь о том, какое впечатление производит.
- Самоустраняешься?
Это подействовало. Помощник собрался и сел ровнее - какую бы новость он не принёс, отказаться от гордости она его не заставила.
- Прости. Очень уж... всё внезапно. В общий мультиканал выгляни.
Свенссон послушался. Вывел на личную инфосферу агрегированный поток с общих информационных каналов Ауры и несколько минут молчал, не меняя выражения лица и не двигаясь. Потом отключился - картина была ясна.
- Что ещё?
- А тебе мало? Тогда слушай моё экспертное мнение, если оно по прежнему чего-то стоит. Мы хотели вынудить ЭПГ действовать, так? Нервничать, пробовать на зуб рамки Догм и в итоге терять авторитет. Наивный план, как мне теперь кажется. Знаешь, почему наивный, Андерс? Потому что мы понятия не имели, что дальше. Даже ты - понятия не имел, хотя и думал над этим. Я ведь прав?
Председатель кивнул - он никогда не стеснялся признавать собственные ошибки, почитая искренность отличным средством поддержания авторитета среди советников.
- ЭПГ сделал свой ход, Андерс. Полагаю, мы в самом деле заставили их понервничать - а вместе с тем, привели в действие какие-то регулирующие механизмы, о которых не имеем понятия. Сами, своими руками, открыли лазейку в Социум.
- Полагаешь, мы расшатали Догмы?
- Догмы? А что такое Догмы? Ты знаешь? Я - нет.
- Комплекс целеполагающих установок и ограничений...
- Ах, оставь.
Рютше вёл беседу с позиции ментора, и Свенссон понимал, что заслужил подобное наказание. Забрался на пьедестал лидера - будь готов ушибиться, когда оступишься. Тем более, что товарищ наконец-то ожил - и похоже, что чужая воля так и не смогла переломить его стержень.
- Мы не знаем, как работают пресловутые Догмы. Из чего они состоят, в какой мере подвижны, а в какой - незыблемы. Что за условия в них прописаны, что за команды? По мне, так это сложнейшая система, исполняемая интеллектом самой Ауры. Вот в неё-то мы и влезли с ногами - сместив условия настолько, что в руках ЭПГ оказался неожиданный подарок. Кусочек недоступной ранее власти. И коммандеры тут же ею воспользовались, хлопнув по назойливой мухе - то есть по нам. Эти дети, - он кивнул в сторону трибуны, - финальный штрих. Маленькая эффектная провокация.
Из стремительных арок, на которых покоится купол Зала собраний, льётся умиротворяющий солнечный свет. Падает на трибуну, с которой наконец-то убрался незваный оратор, падает на чёрные спины уходящих экзекуторов, падает на лицо самого Свенссона, словно предлагает - улыбнись, расслабься, жизнь продолжается! Искусственное солнце, сложный массив излучателей, скользящий по своим небесным рельсам, светит для всех и каждого - точно так же, как светил давно покинутый оригинал, дававший тепло и свет целой планете. Но сегодня, только сегодня, этот свет не предназначен для председателя Гражданского совета. Свет стал насмешливым и чужим.
...состав преступлений, совершённых экстремистским движением "Свободная Аура", в том числе применение физического насилия и сознательное воспрепятствование действиям Экипажа постоянной готовности по обеспечению безопасности Ауры, требует немедленного вмешательства...
Лицо Тайо Глаубе хранит серьёзность, но Свенссон знает: в душе тот смеётся. Смеётся над незадачливым оппонентом, решившим "играть в политику".
...неопровержимо свидетельствуют о том, что противоправные действия инспирировались и направлялись членами Гражданского совета Ауры, в том числе - председателем Андерсом Свенссоном и его ближайшими соратниками. Указанные граждане поставили перед собой цель отказаться от высадки на Мечту и продолжить полёт, лишая нас будущего. Во избежание дальнейших актов террора нижеперечисленные лица будут лишены доступа к информационному слою техносферы плоть до разрешения...
Ты знаешь, куда бить. Щелчок пальцами - и он не просто бессилен, он слеп и глух. Остаются друзья, но друзьями инфосферу не заменить...
Ненавистное... Ненавистное? Да, именно так. Что ж, с этим чувством нужно смириться, как бы ни было противно. Ненавистное лицо социокоммандера сменяется жёстким и неживым лицом актора. Кукловод лично вышел на сцену.
- Граждане, - чеканит он. - Руководствуясь приоритетной задачей по защите каждой вверенной мне жизни, военно-технической целесообразностью и санкционированным Аурой расширением моих базовых полномочий, я объявляю на Ауре военное положение. С этой минуты подчинённые Экипажу постоянной готовности силы и средства имеют право превентивно пресекать любые попытки создать угрозу человеческим жизням либо воспрепятствовать исполнению Экипажем постоянно готовности своих обязанностей. Военное положение считается действующим вплоть до полного устранения внешней угрозы. Мы защитим и вас - и вашу мечту.
И многое, многое другое. Усыпляющий газ, принудительная эвакуация по сигналу тревоги, крупным планом - ряды "Свободовцев", вздымающиеся для ударов кулаки, стычка в убежище и стычка на площади перед Залом собраний, а потом - лица... Лица экзекуторов, погибших в бою с Чужими - впервые обнародованный список потерь. Молот ЭПГ давил гражданскую волю, обрушивая на неё весь свой вес.
Ещё позже личная инфосфера без предупреждения погасла, оставив своего владельца наедине с той скудной информацией, которую могли выудить из окружающего пространства его собственные органы чувств. Свенссон едва не взвыл. Едва не закричал в голос. Едва не опустил голову. Едва не...
- Пойдём, Алаус.
- Куда? - поднял брови Рютше, всё ещё дезориентированный коллапсом своего мира. Ему не хотелось никуда идти, в глазах плескалось смирение.
- Наружу. Или ты решил присоединиться к Хайнцу с его цветочками?
- Ты...
Он не договорил, читая на лице Свенссона совершенно невообразимую смесь чувств, среди которых всё отчётливее проступало злое веселье. И что-то ещё... Что-то ещё странное там было, чему Рютше не сумел дать названия, потому что сам такого никогда не испытывал.
- Я всё ещё гражданин Ауры. И ты тоже.
***
Семь светящихся, медленно растущих шаров плывут в пространстве, постепенно теряя яркость.
- Говорит Аура. Подтверждаю уничтожение всех целей. Вторая эскадра, возвращайтесь. Дежурная группа готова к вылету.
- Говорит Альт-1. Всем ИАП. Возвращение.
Астроморфы обзаводятся плазменными хвостами - огромная сеть огоньков вспыхивает новым созвездием, начиная сложный манёвр сближения. Ликвидация ретрансляторов прошла идеально: развёрнутое огромным куполом построение Второй эскадры дало единственный залп, перехватить который Чужие даже не попытались. Тяжёлые снаряды - каждый десятый с ядерной начинкой - превратили вражеские объекты в облака радиоактивного газа.
Приказ выполнен без потерь, и этот факт превращается в стайку радостных сообщений, летящих по эскадренной сети от одного корабля к другому. Впереди - только отдых и возвращение. Никто не остался за спиной эскадры незримым грузом, никто не ждёт новых подвохов. Кажется, Чужие продемонстрировали всё, на что способны, и не добились успеха. Следующий удар за оружием человечества.
- Говорит Альт-1. ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191, вы отклонились от целевых параметров манёвра. Доложите о причине отклонений.
Проблема кажется незначительной и в голосе нет тревоги, но коммандер эскадры знает: в космосе не бывает по-настоящему незначительных проблем. И, тем не менее, десятки километров - ещё не чрезвычайная ситуация. И даже сотни. И даже...
- Говорит Альт-1! ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191, немедленно доложите, что у вас происходит! Вы полностью отклонились от целевых параметров манёвра!
Тишина. Коммандер догадывается запросить автоматическую телеметрию, но его опережает сигнал оповещения: телеметрическая информация от четырёх ИАП перестала поступать в эскадренную сеть. Это - уже ЧС.
- Говорит Аура. Альт-1, наблюдаю уклонение четырёх ИАП от выполнения назначенного манёвра. Что у вас происходит?
- Говорит Альт-1. Полностью потеряна связь с ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191. Телеметрическая информация не поступает. Причина неизвестна, внешних повреждений не наблюдаю.
А вот теперь голос коммандера выдаёт его беспокойство. Безмятежного окончания операции не вышло, случилась какая-то беда, и разум услужливо подсказывает: Чужие. Снова необъяснимый удар. Снова потери. Снова - невозможность ответа. По эскадре незримым гостем гуляет страх.
- Говорит Аура. Альт-1, продолжайте выполнение манёвра, продолжайте попытки установить связь, продолжайте визуальное сопровождение выбывших из строя ИАП. Мы занимаемся проблемой.
Они занимаются. Простые слова, призванные успокоить экзекуторов и показать, что всё под контролем. Они действительно занимаются - снова и снова посылают бесполезные запросы, надеясь услышать отклик от автоматики, которая никогда не должна молчать. Пытаются достучаться до пилотов, до искусственных интеллектов, до простейших датчиков - лишь бы получить отклик. Лишь бы - не тишина.
И наконец - сдаются.
- Внешний интерфейс отключён, прохождение команд блокируется. ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191 перешли в полностью автономный режим.
- Запрос телеметрии на автомат. Запрос голосовой связи на автомат. Подготовить спасательную команду. Дежурной группе оставаться в состоянии первой готовности.
***
Тёмная, как ночь, Кинан откинулась в кресле. Ситуация вышла из-под контроля и принятие нового решения зависло: слишком мало информации, чтобы выстроить хоть какой-то прогноз. Ясно было лишь одно: астроморфы продолжают функционировать. Продолжают функционировать, но молчат.
- Кинан?
- Виндик.
- Гипотеза?
Он опустился в соседнее кресло, и тучи на лице астрокоммандера понемногу начали расходиться. Присутствие неизменно уверенного в успехе актора действовало успокаивающе - как ушат холодной воды на голову и тёплое полотенце после.
- Что-то произошло с командными ядрами астроморфов. Реакторы продолжают работать в штатном режиме, все внешние интерфейсы - как обрезало.
- А обрезать их можно лишь принудительно.
- Именно. Не могу представить ситуацию, в которой все системы, отвечающие за коммуникацию, одновременно выйдут из строя. Зато отключить их изнутри, к примеру, перейдя в режим информационной обороны...
- И что мы можем?
- Послать спасательный астроморф.
- Но ты не уверена, что он будет в безопасности.
- Вот именно. Не могу рисковать ничьими жизнями, пока не буду уверена, что с ними не случится то же самое. Или...
- Или они не будут атакованы самими ИАП.
- Ты читаешь мои мысли.
- Неудивительно - мы думаем об одном и том же. Имена?
- Эон Ли Граоне, Александр Рожков, Рю Юмми, Фальк Домиан.
- Всё ещё сомневаешься?
- Нет. Нет, почти не сомневаюсь. Но очень не хочу верить. Это потянет за собой такие последствия, что...
- Подождём, Кинан, - неожиданно ласково сказал актор и, в свою очередь, погрузился глубоко в кресло. - Подождём Вторую эскадру. Ты ведь уже предприняла все необходимые меры?
- Все. Какие могла.
***
Ожидание завершилось, когда астроморфам Второй эскадры оставалось двое суток пути.
Ожил радиоканал, и Аура приняла сжатое голосовое послание. Виндик и Кинан прослушали его вместе.
"Говорит... Нет, не так. К вам обращаются те, кто больше не желают быть игрушками. Ни ЭПГ, ни Совета, ни мёртвых предков, обрёкших нас на этот полёт. Дальше пойдём своим путём. Оставьте нас в покое. Мы хотим свободы. Мы её получили."
- Дети сбежали, - буркнула астрокоммандер. Добавить к её словам было нечего.
Она открыла радиоканал и, чуть помедлив, продиктовала ответ:
- Говорит Аура. Вы предаёте человечество. Одумайтесь. Вернитесь на борт. Наказания не последует. Вы сможете покинуть ряды Корпуса и выбрать другую судьбу.
Две минуты ожидания и ответ.
"Не решайте за нас. Мы уже выбрали. Ответ - нет."
- Бесполезно, Кинан. Они потеряли чувство реальности. Вступили в полный симбиоз с астроморфом.
- Что они собираются делать без топлива, продуктов питания и воды?
- Сложно сказать. Сейчас мятежники продолжают приближаться к Мечте, так что в ближайшее время пополнение запасов топлива им не понадобится. А дальше...
- Дальше Чужие.
- Которые могут получить в своё распоряжение человека и астроморф, если только не уничтожат их на подходе. Любую вероятность попадания техники и мятежников в распоряжение врага следует исключить.
- Говори прямо. Ты предлагаешь их уничтожить.
- Не предлагаю, Кинан. Приказываю.
Девушка опустила взгляд. Между двумя коммандерами повисло молчание. Потом ровный, чуть хрипловатый голос произнёс:
- Интерфейс "Погружение" отключён. Вероятность нового захвата астроморфов сведена к минимуму. Приступаю к выполнению приказа.
Она открыла канал связи с дежурной группой, послала сигнал высшей приоритетности и продиктовала сообщение:
- Говорит астрокоммандер. Четыре пилота из состава Второй эскадры подняли мятеж и отказываются возвращаться на Ауру. Приказываю выполнить перехват ИАП-169, ИАП-170, ИАП-173, ИАП-191 и принудить их к возвращению на Ауру. В случае отказа или сопротивления - уничтожить.
Протекла минута, но никто не отозвался. Инфосфера подмигивала Кинан россыпью условных обозначений, едва заметно ползущих по своим траекториям в сенсорном поле Ауры. Ответ пришёл со значительным опозданием - совсем не тот ответ, которого ожидали.
- Говорит ИАП-90. Уточните последний приказ.
Пауза. Сигнал летит от Ауры к астроморфам.
- Говорит астрокоммандер. ИАП-90, вы прекрасно поняли мой приказ.
Пауза. Ответ снова запаздывает - сильнее, чем обязывает расстояние между группой и Аурой.
- Говорит... Я... Да, я слышал. Мы не понимаем, что происходит. Этот приказ... Мы не можем его выполнить.
Актор, не изменившись в лице, бросил в инфосферу Кинан мячик-предупреждение. Та поняла, задержав уже готовый ответ.
- Он совершенно потерял волю. Аура, связь на меня!
- Слушаюсь, актор.
- Говорит актор. Даниэль!
- Актор! Что мне...
- Уничтожь их.
- Что?.. Это же люди!
- Уже нет. Уничтожь их.
- Я не могу!
- Человек - не данность, а состояние. Мы являемся человечеством, а это значит, что отрёкшиеся от нас теряют право называться людьми. Экзекутор Даниэль Варрес! Приказываю вам немедленно уничтожить отступников.
- Я не могу. Не могу... Не заставляйте меня!
- Бесполезно. У него шок. Сходное состояние наблюдается ещё у шестерых пилотов дежурной группы.
- Перевести на внешнее управление. Дополнительные неподконтрольные ИАП нам без надобности.
Двое переглянулись. Полыхающий чёрным пламенем клинок против тускло блестящей стали. Актор нарушил тишину первым.
- Винтерблайт. Он справится.
- Полагаешь, что он согласится из ненависти девушке, которая ему отказала?
- Почему нет? Какая нам разница, насколько мелкие и низменные чувства двигают человеком, если они двигают его туда, куда нужно нам?
- Виндик!
- Шутка. Всего лишь шутка. Винтерблайт согласится из стремления доказать самому себе, что он может подняться над собственной слабостью. Он всё ещё любит её - и убьёт именно потому, что любит. Не ради, но вопреки.
- Он убьёт сам себя.
- И это возможно. Если маятник качнётся в другую сторону, если он сочтёт себя машиной, лишённой человеческих уязвимостей - это будет означать конец его собственного будущего. Но мы ведь надеемся, что он вовремя остановится?
- Мы не просто надеемся. Мы формируем его судьбу, и это настолько противно, что мне хочется плеваться. И я ведь знаю, что иначе нельзя... Но от этого не легче, мой бог.
- Мы учимся управлять пространством и гравитацией, пронесли наш вид сквозь пустоту и вступили в битву с неведомым, но нами по-прежнему движут древние, как само человечество, чувства. Гордость, страх, желание... Имеет ли какое-то значение, что ты берёшь в руку - меч или астроморфа, если тебя побуждают к этому одни и те же мотивы?
- И ты так просто управляешь им?
- Да. Разве это дурно - помочь кому-то пройти по трудной дороге?
- Порой мне кажется, что я тебя ненавижу.
- Если это в самом деле так, я весьма признателен. Такое сильное чувство очень дорого стоит. А теперь...
Он отвернулся от Кинан, послал вызов и с торжествующей улыбкой скомандовал:
- Экзекутор Винтерблайт! Экзекутор Эон Ли Граоне отреклась от человечества ради симбиоза с машиной. Уничтожь её.
Ответ пришёл без паузы.
- Слушаюсь.
***
- Слушаюсь, - выдохнул он прежде, чем успел подумать, что именно ему приказали. Нет, неправда: подумать всё же успел. Мгновения хватило, чтобы сказанное пронзило мозг, а рефлексы выдали "да", но вот осознание... Осознание пришло лишь потом.
Сначала в инфосферу высыпались детали приказа. Удаление цели, перехват, наличные силы - совершенно ненадёжные силы! - и лишь потом он прокрутил перед собой четыре имени, одно из которых острой звездой ужалило в самый центр груди.
Эон Ли Граоне.
Александр Рожков.
Рю Юмми.
Фальк Домиан.
И снова - Эон Ли Граоне. Эон Ли. Так и не забытая боль. Загнанная в подполье, задушенная, забитая текущими делами - но всё ещё живая и готовая укусить. Необходимость думать о той, кого так старательно пытался забыть, вновь поколебала хрупкое душевное равновесие.
Эон Ли. Счастье в глазах. Эон Ли. Солнце, в котором полыхают её светлые волосы. Эон Ли. Убить. Своими руками вонзить нож себе под рёбра. Стереть свою душу. Остатки воспоминаний. Разрушить до основания, до голого металла, на котором уже не вырастет сад.
Кто-то смутно знакомый, шедший навстречу по коридору, вдруг шарахнулся в сторону. Неважно. Приказ или чувства? Долг или вывернутая наизнанку память?
Ответ известен.
Римм провёл рукой по лицу, отгоняя подступивший туман. Заказал у ближайшего терминала успокоительное, выпил, подождал немного, пока кислая газировка донесла свой яд до кровеносных сосудов.
Боль ушла, оставив равнодушную пустоту. Всё лишнее - отбросить. Есть приказ. Есть... особые обстоятельства. Возможно, стрелять не понадобится, возможно, хватит одних лишь слов. Они ведь давно друг с другом не говорили. Очень давно. И теперь придётся.
Продолжая движение к полётной палубе, Римм составлял список боевой группы. Кинан уже передала в его распоряжение текущие психопортреты готовых к вылету пилотов первой и третьей эскадр, оставалось лишь выбрать тех, кто в критическую секунду не дрогнет - если это вообще можно предсказать в тот момент, когда рушатся все устои семисотлетнего общества.
Человек убьёт человека.
Шейд? Отпадает. Сил у неё, быть может, и хватит - в хрупкой оболочке прячется стальной дух - но нет ни малейшего желания испытывать её на прочность. Пятнать соучастием в убийстве. Пусть это будет маленькой слабостью коммандера флота. Вряд ли кто-то узнает.
Кройцер - прекрасный боец-рукопашник. А ещё - очень добродушный. Физическая мощь ему не поможет.
Стоп, стоп. Не так. Думай от противного: кто вообще похож на убийцу? Он, Римм Винтерблайт - наверное. Близняшки, Эльга и Эльза! Обе так и не забыли о смерти Вергоффена, обе первые в тактике наземного боя... И очень, очень недобрые. Цинично, но делать нечего. Кто ещё? Кто любит мрачноватые шутки и без стеснения говорит о мёртвых? Аркадия Росса. Проверена в условиях, приближенных к боевым. И оттуда же, из памятного десанта в Биом - Гильден, Максимилиан, Святослав. Все трое - жёсткие в общении, не склонные к излишней сентиментальности. Гильден и Святослав реконструируют военную историю, Максимилиан - весельчак на пару с Аркадией... Уже семеро. В идеале следует иметь трёхкратное превосходство, но с учётом ненадёжности личного состава хватить и восьми человек. Кого взять последним?
"А ведь я сейчас планирую, как эффективнее всего убить людей" спокойно произнёс кто-то в его голове.
Да. И лучше всего по этому поводу не рефлексировать. Так надо. Предатели - хуже чужих, они подрывают единство человечества изнутри.
"Какое единство? То, которое ты сам растаптывал перед Залом собраний?" - насмешливо отозвался внутренний голос.
То самое. Но члены "Свободной Ауры", при всей своей отвратительности, не давали присяги экзекуторов, не нарушали своего слова. Они тоже - за человечество, просто выбрали неправильный путь.
Я, солдат Ауры, искренне присягаю на верность человечеству. Клянусь все силы, время и жизнь свою положить для защиты своего вида и его будущего, строго выполнять положения воинского устава и приказы командиров, клянусь ни на мгновение не забывать о своём долге и превыше всего ставить мою верность человечеству, Ауре и нашей общей мечте!
Нашей общей мечте. Вот оно. Мечта, которая превыше собственных глупых грёз о когда-то знакомой девушке.
Восьмой пилот - Юлия Шейд. Коммандер флота не будет ставить чувства превыше долга.
Разобравшись с самим собой, он на ходу разослал приказы подчинённым, намеренно оставив для прибытия на лётную палубу минимальный отрезок времени. Чем меньше времени окажется на раздумья - тем лучше.
"Римм?" - всплыло в инфосфере сообщение, атрибутированное рисованным личиком Шейд.
"Сможешь убить человека?" - мысленно продиктовал он в ответ.
"Думаю, да. Постараюсь." - девушка думала долго, минуты две, и ответила предельно серьёзно.
Стало чуть поспокойней. Есть на кого опереться - уже полдела. Лишь бы остальные не подвели.
Семь звёзд, обозначающих пилотов сводного подразделения, уже зарегистрированного в структуре Корпуса, горели зелёным. Рядом с каждым крутился таймер ожидаемого времени прибытия, но Римм гарантированно успевал первым. Это было хорошо: во-первых, командиру не пристало опаздывать, во-вторых - встречаться с подчинёнными лицом к лицу совсем не хотелось. Впереди - ещё трое суток. На разговоры хватит с лихвой. Особенно теперь - когда весь путь предстоит проделать в собственном теле, полностью ощущая и перегрузки, и заключение в объятьях контактной капсулы.
Подключение к астроморфу больше не походило на кратковременную потерю рассудка, когда чувства полностью теряют опору, а сознание расплывается, пытаясь коснуться новых своих границ. Римма встретил не огромный зверь-симбионт, но всего лишь машина. Совершенная, мощная... и куда более родная. Она не отзывалась на малейшие движения мысли, не угадывала желаний и не растворяла в океане пространства, пронизанном техночувствами. А ещё она не пыталась проникнуть в чужой разум и навязать ему собственные решения.
Классический интерфейс - система вложенных инфосфер, в центре которых подвешен неподвижный пилот - превратил окружающую пустоту в набор абстрактных линий и символов. В условном направлении "впереди" зажглась Мечта - самый яркий объект небосвода после местного солнца. До цели подать рукой, но пока - другие проблемы.
За состоянием систем корабля, миниатюрной эскадрой и сенсорным полем приходилось следить, усилием воли вызывая соответствующие режимы. Да, пьянящее поначалу чувство лёгкости, которым дурманил человека полноценный нейроинтерфейс, ушло. Вместо парящего в космосе сверхсущества Римм превратился в обычного пилота, наблюдающего за действиями искусственного интеллекта и придающего им легитимность в глазах следящей за железным соблюдением Догм Ауры.
Но если такова цена за избавление от чужака в собственной голове - он рад её заплатить.
И всё же... И всё же понять мятежников тоже можно. Для них астроморф никогда не был чужой, неприятной сущностью. Их попытались лишить экстаза единения с машиной, когда стало уже слишком поздно. Не уследили. Боги тоже ошибаются. Коммандеры, сам актор - допустили ошибку и теперь посылают своих солдат, чтобы устранить её последствия. Не совсем справедливо, а? Но это тоже - цена. За право принимать решения, за право быть частью целого, за право одолеть себя самого - цена. Нельзя остановиться на середине лестницы. Иди вперёд - или снова падай к подножию.
Римм получил от Ауры разрешение на старт и передал его автопилоту. Толчок. Катапульты вывели крейсер из ангара и тот немедленно приступил к обработке полётного задания. Человеческая воля больше не нужна - ровно до того момента, когда сенсорное поле в реальном режиме времени ухватит мятежные корабли. А пока боевая группа выстраивается в огромное, радиусом в сотни километров кольцо - можно провести... Инструктаж? Индоктринацию? Проповедь?
Семь символов на всплывшей перед глазами панели конференц-связи обрели цвет и объём - знак готовности к разговору. Молчать дальше - значит, сеять сомнения.
- Нам придётся стрелять в людей, - начал он в лоб, зная, что каждый уже ознакомлен с деталями приказа и успел их обдумать. - Я считаю, что в условиях войны такое решение оправдано. Кто-нибудь в этом сомневается? Говорите всё, что думаете, потом может оказаться поздно.
- Мы давали присягу, - тут же звякнул металлическими нотками мужской голос. Гильден. Немногословен.
- Дезертиров расстреливали во все эпохи, - равнодушно добавил Святослав Рей. А вот этот, похоже, волнуется - но хочет казаться твёрдым. Какая знакомая картина...
- Так мы, получается, следуем старой доброй традиции? Хоть доклад пиши - "Реконструкция расстрела как формы социального воздействия на членов общества", - хмыкнул Максимилиан. - Даже жалею, что уже отучился.
- О шестистах двух баллах не жалеют. О них рыдают.
- Это кто? Наша милая Аркадия, которая так убивалась о том, что не попала в первую сотню, что с горя пошла в солдаты?
- Да, это та самая милая Аркадия, которая обошла тебя в тактике космического боя, применении ВКТ и способности применять головной мозг по прямому назначению.
- Если под прямым назначением ты понимаешь вечное брюзжание - несомненно, я уступаю пальму...
- Говорит Эльга, - вмешался в перебранку новый голос, приятный, но холодный. - К выполнению приказа готова.
- Говорит Эльза, - отозвалась вторая сестра. Не зная, как обстоят дела, можно было решить, что говорит тот же самый человек. - К выполнению приказа готова.
- И я, - мрачновато добавила Шейд. - Готова.
Разговор утих: все ждали ответа.
- Спасибо, - честно ответил Римм. - Теперь мне куда спокойнее. Я попытаюсь убедить их вернуться, но вы на такой исход не сильно рассчитывайте. Арфа-1 - всем ИАП: двести тысяч секунд отдыха. Приступайте.
***
Что такое момент истины? Это момент, когда ты получаешь ответ на давно мучающий тебя вопрос. Ответ неоспоримый и однозначный. Смогу ли я? Хватит ли сил? Какое решение я приму? Можно сколько угодно гадать, проигрывая в уме всё новые и новые ситуации, но настоящее решение будет принято лишь в тот миг, когда ты будешь стоять перед реальным выбором. Перед действием, не оставляющим пространства для череды манёвров, с помощью которых человек постоянно пытается обмануть жизнь.
Момент истины - это белая точка астроморфа, захваченная системами наведения. Это две тысячи километров до цели и маленькая искорка жизни, которую можно погасить движением мысли. Это приказ, выполняя который ты должен растоптать кусочек себя.
Скорости беглецов и преследователей уравнялись - теперь корабли были неподвижны относительно друг друга, и каждый мятежник находился под прицелом пары астроморфов боевой группы. Беглецы не пытались маневрировать и не открывали огня - они вообще не обращали внимания на появившуюся компанию, продолжая свой полёт в направлении Мечты. Возможно, экономили топливо. Возможно, им было всё равно.
Римм пренебрёг официозом и, едва не скрипя зубами, заставил себя открыть канал связи. Подлое сознание искало любой предлог, чтобы оттянуть неизбежное, и каждое действие приходилось совершать, отрешаясь от собственных эмоций и чувств. Медстанция астроморфа упрямо не позволяла повысить содержание успокоительных в крови пилота.
- Ли!
Промолчит? Ответит? И если да - то что?..
- Римм? Что тебе нужно?
Он вздрогнул, услышав знакомый голос. Перехватило дыхание.
- Поговорить.
- Разве у нас есть причины с тобой разговаривать?
Это было больно. Всё ещё больно. Почему не получается ненавидеть? Почему вместо неприязни и презрения вылезает позабытая тьма, в которой крадутся призраки прошлого?
- Да, у нас есть причины. Я - коммандер флота, а ты - моя подчинённая. Я приказываю тебе немедленно прекратить несанкционированные действия и вернуться на Ауру.
- Пфф. Ты стал таким же серым, как стариканы из Совета. Игрушечный адмирал, готовый лизать пятки начальству из ЭПГ.
Римм отрезал сам себя от реальности. Теперь вокруг были только слова и их объективный смысл. Только звуковые колебания. Только переговоры между двумя абстрактными функциями.
- Ты отказываешься выполнить приказ?
- А ты как думаешь? Что теперь - пожалуешься тётеньке астрокоммандеру?
- И что ты планируешь делать дальше? Вечно парить в пустоте на своей чудо-машине - сделанной не твоими руками и вручённой тебе презираемым ЭПГ? Убежать от людей ради своего извращённого удовольствия? Ты сдалась, Ли! Сдалась без борьбы!
- Избавь меня от нотаций. Всё сказал?
- Я не услышал ответа на свой вопрос. Что ты планируешь делать?
- Что захочу. Я человек и не обязана никому.
Связь оборвалась. Всё решено, всё сказано. Неторопливо, будто наслаждаясь последними секундами жизни, он передал приказ по боевой группе.
- Говорит Арфа-1. Всем ИАП. Разблокировать УИМП. Открытие огня по сигналу. Подтвердить.
Семь точек полыхают зелёным пламенем. Они готовы. А он - готов?..
Все несбывшиеся мечты, все невысказанные обиды на проклятый мир, не имеющий смысла, но всё равно причиняющий боль - просто так, из-за вселенской случайности, вся копившаяся на дне души тьма - то, что казалось неподъёмным и вечным, пришло в движение, теряя вес и закручиваясь огромной воронкой. Внезапно стало легко - так легко, как не было давным-давно. Освобождённый от гнёта дух развернулся и вышвырнул сомнения за пределы своего обиталища, вбил в конуру нейроэлектронных схем, возвращая себе и ясность мышления, и позабытую уверенность.
- Я вычёркиваю тебя из своей души, - шептал он, не различая, мысль это или реально произнесённое слово. - Прошлое больше не властно надо мной.
Легко, без сомнений, разблокировал систему управления УИМП. Цель - белая точка - висела в сенсорном поле, как пылинка в столбе света: взмах руки - и она исчезнет. Сеть приборов слежения надёжно удерживала ИАП-169 в паутине вероятностных линий, не оставляя ни единой возможности скрыться от предопределённого будущего. Вся эта мощь, всё это технологическое великолепие ждало лишь санкции - дозволения человека. Этим человеком был Римм Винтерблайт.
В мире не осталось ничего, кроме пойманной цели, слепо верящей в собственную свободу. Кроме огромного тела, растворившего в себе человеческую личность по имени Эон Ли. Кроме последнего барьера, снять который могла одна лишь целенаправленная мысль.
Римм не стал облекать её слова. Ментальный толчок снял последний предохранитель, энергия термоядерного сердца оживила УИМП и мятежный астроморф растворился в белом пламени ядерного распада.
***
- Кто мог знать?!. - рыдания сотрясали хрупкое тело. - Сначала всё казалось игрой. Всё казалось... Только казалось. Даже смерть поначалу выглядела ненастоящей. Я ведь поняла, что их нет, не сразу... Там, в астроморфе, ничто вокруг не реально. А вот потом, когда мы стали выходить в галерею...
Возвращение превратилось в ад. Пилоты боевой группы не обмолвились ни единым словом. Убийство людей потрясло всех, но настоящее испытание ждало дома, на борту Ауры.
Их встречали.
Несколько десятков экзекуторов молча смотрели, как новоприбывшие, пошатываясь, выбираются на полётную палубу. Римм игнорировал их, потому что не представлял, что можно сказать и сделать, а когда заплакала Шейд, окончательно растерялся. Подошёл, взял за руку и повёл прочь, сквозь молчаливый строй. Шестеро оставшихся двинулись следом, беря пример с командира и не опуская глаз. Экзекуторы расступались, роняя взгляды - сочувственные, вопрошающие, презрительные - но расступались не все.
- Каково быть убийцей, Римм?
Он попытался пройти мимо, но Скаррель схватил его за плечо.
- Ответь мне! Что ты чувствовал, когда убивал?!
В бешеных глазах сослуживца плескались ярость и боль. Скаррель не ждал ответа - он знал, что ответа нет, постепенно теряя самоконтроль. Римм приготовился бить, но бить не пришлось - пальцы на плече разжались, чужое лицо обмякло, превратившись в скорбную маску.
- Я понятия не имел, на что шёл... Я ухожу, Римм. Ухожу из экзекуторов. Ухожу... - повторил он почти шёпотом, словно убеждая себя самого.
- Почему?
- Почему вы убили их?!
Ещё несколько человек из Второй эскадры заступили дорогу, требуя от коммандера флота не то объяснений, не то признания вины, а быть может - и утешения, слов о том, что случившееся был неизбежно и не напрасно...
Эти люди были способны на что угодно. Обвиняющие лица искали одного - точки опоры в перевернувшемся мире, но Римм не мог дать им такую точку. Не мог выдавить из себя ни одного подходящего случаю слова. Плохой лидер... Плохой дипломат... Не Вергоффен, нет. А значит - придётся драться, высказав собравшимся всё, чего они заслужили.
- Я - ваш непосредственный командир, - бросил он с вызовом. - Если кто-то считает, будто этот факт больше не имеет значения - может сообщить прямо сейчас. Если кто-то считает, будто астроморф - его личная игрушка, если кто-то считает, будто на войне не убивают, если кто-то считает, что я дурно поступил с предателями - пусть скажет прямо сейчас!
Он стоял, держа за руку заплаканную Шейд, и две светловолосые фурии с ледяными глазами встали справа и слева. А сзади, второй шеренгой, построились Аркадия, Максимилиан, Гильден и Святослав.
Будто личная гвардия - мелькнула непрошенная мысль.
И экзекуторы расступились.
Римм прошёл сквозь частокол пустых взглядов, ломких и острых, как стекло, но никто больше не проронил ни слова.
***
- Я совершил ошибку. Непростительную ошибку. Её пришлось исправить. Скажи, Кинан, почему это так... грустно? Почему я тоже чувствую боль?
- Прикажешь отвечать?
- Нет. Неважно.
Актор подошёл к окну, за которым таяли предутренние сумерки, распахнул его и полной грудью вдохнул осенние ароматы.
- Мы бежали от прошлого, а теперь кусаем его за хвост.
- Виндик, Виндик... Ты в самом деле хочешь сделать из него нового актора? Проводишь через ломку жизненных ориентиров, насилие, убийство людей - чтобы взрастить своё собственное подобие?
- Людям понадобится лидер.
- Он не лидер и ты это знаешь.
- Знаю. Но никого другого у нас в распоряжении нет. Выкованный и подготовленный Винтерблайт куда лучше, чем взрослое дитя наподобие Свенссона.
- Хм. Перекалишь меч - и он сломается в неподходящий момент. А мне будет жалко.
- Представь себе - и мне тоже.
Он вернулся назад и занял огромное кресло напротив астрокоммандера. Так и сидели - молча, наслаждаясь минутами покоя. Кинан крутила бокал свином, делая небольшие глотки и разглядывая золотистый напиток на свет.
- Эй, актор. Ты о чём-нибудь мечтаешь? Я имею в виду - лично для себя. Не этот долг, не Мечта с большой буквы, а что-нибудь такое... Простое, маленькое. Больше ничьё.
- Не знаю. Иногда мне хочется летать в небе - без крыльев, без двигателей. Самому.
- А это вообще реально?
- Наверное, если попросить Игниса. Я как-то задавался вопросом - создание локальных флуктуаций гравитационного поля принципиально возможно, но потребует затратить на это половину мощностей Ауры.
- Да уж, "простое и маленькое"...
- А ты? У тебя есть такая мечта?
- Точно хочешь это услышать? Оно смешное.
- Мы и сами порой похожи на клоунов. Лучше уж так, чем сходить с ума.
- Я хочу сидеть на берегу моря и есть мороженое. И пирожные. И фрукты. И пить лимонад. И чтобы вкус был настоящим, и больше не надо было ничего делать.
- Ты могла бы...
- Нет. Это всё не то.
Опустевший бокал упал на чёрный ковёр и закатился под стол. За ним тут же бросился маленький морф-уборщик.
- Ты не меняешься.
- Хватит притворяться, Виндик. Мы не люди, в конце концов. Я устала играть. Не хочу. Не хочу больше.
- Что такое "люди", астрокоммандер? Скажи мне, если ты знаешь.
- Это они. Живые, настоящие, тёплые. Даже идиот Свенссон, даже несчастные бедолаги, которых мы недавно убили. Наша драгоценность, наше сокровище, к которому мы приставлены сторожами. Они делают, что хотят, идут, куда хотят, чувствуют, что хотят! Знаешь ты, как я завидую им?!
- Знаю. Вернёмся к этому разговору... когда у меня будет, что ответить. Согласна?
- Amen.
Раннее солнышко заглянуло в кабинет, отпрянуло, заслонённое случайными облаками, и снова вернулось, бросив на тяжеловесный интерьер свою улыбку.
- Экзекуторы устроили что-то вроде прощания с погибшими. Сами, или чья-то идея?
- Я не подавала идей. Тайо тоже. Экзекуторы созданы на пустом месте, у них только-только начинают появляться боевые традиции. Не нужно вмешиваться в этот процесс. Ритуальные фразы, песни, обряды - всё это костыли сознания, отчаянно сопротивляющегося страху смерти.
- Они выдержат?
Кинан внимательно посмотрела на актора.
- Раньше за тобой не водилось привычки заниматься тем, что в обществе именуют "поддержанием разговора".
- А ещё раньше за мной не водилось привычки сожалеть о смерти всего-навсего четырёх человек. Всё дело в близости к цели. Чем меньше остаётся времени, тем труднее ждать и оставаться спокойным.
- Всё труднее дышать.
- Да, именно. Становится труднее дышать. Кинан...
- Что, мой бог?
- Спой мне песню.
- Когда-нибудь - обязательно.
- Буду ждать.
***
Кинан поймала Римма сразу после прощания с погибшими, которое проводили в маленьком сквере, нависающем над Биомом. Он машинально отсалютовал, даже не задумываясь о том, что могло понадобиться астрокоммандеру, а та, в свою очередь, не спешила объяснять. Вызвала виртуальную стрелку-проводника и потянула экзекутора за собой, демонстрируя, что в стройном девичьем теле скрывается пугающая сила, с которой вряд ли сладит даже инструктор по рукопашному бою. В лапах последнего Римм чувствовал себя уверенней - там, по крайней мере, можно было сопротивляться. О том, чтобы сопротивляться "лёгкой" хватке астрокоммандера, он запретил себе даже думать.
Так, безропотного и покорного, провели его по пустынным, невиданным ранее коридорам, заставили сесть в транспортный вагончик и высадили в длинной галерее, мрамор которой, покрытый тончайшей паутиной трещин, прямо-таки дышал стариной, а окна-арки открывали только серую пелену, из которой внутрь врывались порывы ветра. Галерея закончилась двустворчатыми воротами, сделанными из чего-то, похожего на полированное серебро. По створкам змеилась гравировка, то сплетающаяся в стилизованные картины неведомых баталий, то, без единого разрыва, перетекающая в растительный орнамент.
Перед дверью стояли четверо, и спутница Римма тут же присоединилась к ним. Экипаж постоянной готовности, облачённый в парадные мундиры, доброжелательно и отрешённо наблюдал за гостем, а у того, под впечатлением от нежданной встречи, не осталось в голове ни единой мысли. Он просто смотрел в ответ: на белую маску Гвин Анима, из-под которой блестела глубокая зелень глаз, на строгое лицо актора, не столько жёсткое, сколько одухотворённое, будто изнутри прорезалось что-то глубинное, скрывавшееся до поры, и теперь оживившее лик повелителя Ауры, на чуточку насмешливое лицо Игниса Фламина, обрамлённое пламенем волос, колеблемых ветром, на Тайо Глаубе, в котором не осталось больше веселья, зато обнажилась странная грусть, и на Кинан, Кинан Атэрэнсис - прекрасную бледную деву, столь мало похожую ныне на решительную воительницу и безжалостного стратега.
- Идём с нами, Римм, - сказал актор, и голос его прозвучал непривычно мягко.
- Куда?
- Идём с нами. На церемонию Невозврата.
Коммандеры окружили Римма, не оставляя выбора, и он послушно, вместе со всеми, ступил в распахнувшиеся врата. За ними, укрытая серым небом, лежала плоская равнина. Ветер бросал в лицо капли влаги, под ногами пружинил ковёр невысокой, густой. Пахло дождём, но дождь не начинался: только срывались и срывались откуда-то сверху одинокие капли.
Они неспешно направились к редкой группе деревьев - больших, раскидистых, далеко отстоящих одно от другого. Римм узнал пару каштанов и огромный, величественный дуб в центре - такой большой, что под его кроной легко могла бы спрятаться целая сотня людей.
В этот момент с небес обрушилась музыка. Прогремела водопадом вступления и потекла свободной волной, унося с собой, заставляя кружиться голову.
Актор улыбнулся, наблюдая за экзекутором.
- Слушаешь? Это Чайковский. Концерт для фортепиано с оркестром номер один.
- Странная музыка.
- Ещё бы. Она написана больше тысячи лет назад, на Ауре такого не создавалось. Очень примитивная - я слышу звучание каждого инструмента - но живая, экзекутор. Живая. Не только звучание инструментов - прикосновение пальцев к струнам и клавишам, иногда кажется, что даже дыхание музыкантов... Созданная человеком для человеков.
Он прервался и замолчал, а следом, рассеявшись над равниной, угасла и музыка. Ей на смену пришли другие звуки - сперва тихие и неясные, но по мере приближения к деревьям - всё более громкие и отчётливые.
Шестеро шли мимо высоких каштанов, а со всех сторон неслись голоса. Женские, мужские и детские, молодые и старческие, нежные и грубые, уверенные и встревоженные, плачущие, чеканные, переходящие на крик - тысячи голосов, ожившие слова давно забытых наречий. Некоторые Римм разбирал, большинство - оставались неведомы. Кто-то радовался техническому изобретению, неизвестная женщина тревожилась о военном кризисе, ровным голосом зачитывались совершенно непонятные сводки, совсем ещё кроха признавалась маме в любви...
Затем в многоголосицу вплёлся гул. По мере того, как процессия приближалась к большому дубу, он усиливался, разрывался на треск стрельбы и тяжкое уханье взрывов, лязг металла, грохот и надсадный вой - не то сирен, не то каких-то машин. Что-то шипело, ревело, кричало болью, страданием и угрозой - настолько сильно, что идти дальше становилось по-настоящему страшно, казалось, будто незримый ужас вот-вот станет явью, ворвётся в реальность и затопит её хаосом разрушения.
Когда накал пугающего концерта стал совершенно невыносим, всё разом оборвалось. Римм посмотрел вверх и понял, что они ступили под ветви дуба, словно защитившие путников от угрозы. Наступившая тишина нарушалась лишь дыханием ветра.
Под неохватным морщинистым стволом расположился маленький обелиск. Непроглядно-чёрная призма, в глубине которой вращалась бело-голубая планета. Узор облаков едва прикрывал знакомые очертания континентов: никогда не виданных своими глазами, но всё равно узнаваемых - с замиранием сердца, с неуместной, странной тоской. Планета звалась Земля.
Не говоря ни слова, члены ЭПГ выстроились полукругом, и Римм, интуитивно понимая, что нужно делать, занял место с края построения, в фокусе которого стояла чёрная призма. Дуб-исполин шелестел так и не опавшими листьями, тишина разрасталась, раскрывала объятия, унося экзекутора в неведомые дали, незнакомые, но почему-то родные.
- Пойте песню о злых ветрах... - неожиданно произнёс актор, странным образом вплетая слова в молчание.
- О том, как шторм залил небеса тьмой, - продолжила Кинан.
- О тех, кто встретил его огнём, - добавил Игнис.
- О доме, которого больше нет, - прошептал Тайо.
- Но любая ночь подойдёт к концу, - неожиданно звонко выкрикнула Гвин, и слово снова взял социокоммандер:
- И любая тьма порождает свет.
- Память станет росой и прорастёт всходами.
- Спираль сделает новый виток.
- Но уже никогда мы не вернёмся в потерянный дом, - завершил актор начатую им же молитву.
- Мы помним! - воскликнули они хором, поразив Римма глубиной вложенных в эти слова чувств. По щеке скатилась непрошенная слеза. Чужие эмоции и чужая память давили на него, навязывая сознанию смутные образы и тени не испытанных никогда эмоций, заставляя переживать то, чему и названия нельзя было отыскать. Его окунули в другую жизнь, о которой он не знал почти ничего, да и знать не мог: окунули, не спросив, умеет ли экзекутор плавать, справится ли, выдержит... В него верили.
- Вот и всё, - шепнули ему на ухо. - Теперь идём.
- Последний парк ты всё-таки увидел, - прозвенел за спиной голос биокоммандера. - Парк Памяти, и радости в ней нет.
***
Кабинет его заинтересовал, но и только. Римм уже устал удивляться, устал от попыток осмыслить происходящее и теперь просто плыл по течению, благо, большего никто и не требовал.
Большие арочные окна, тяжеловесная, массивная мебель из полированной древесины, кожи и мрамора, камин - настоящий камин! - на полке которого царственно покоились огромные механические часы, пушистый чёрный ковёр, белые статуи по углам, и множество полок - заставленных книгами, моделями старинной техники, фигурками и совсем уж непонятными штуками, о назначении которых оставалось только гадать. Он вертел головой, утопая в огромном кресле, и ждал, что будет дальше - без особого волнения, даже с любопытством. Уютное кресло коварно предлагало уснуть, и в какой-то момент Римм поддался на уговоры, провалившись в сумбурные сновидения.
Разбудил его громкий смех.
- Наконец кто-то использовал это место по назначению! Виндик, он нагло дрыхнет!
- Неудивительно. Чего возмущаешься?
- Но я тоже хочу!
- Тебе по статусу не положено.
Римм открыл глаза, не чувствуя никакого стыда за своё поведение. В конце-концов, это его таскали по всей Ауре без всяких объяснений - так что теперь...
Перед ним стояли актор и астрокоммандер. Оба - улыбающиеся, оба - уже без мундиров. Актор - в просторном чёрном плаще, астрокоммандер - в чёрной футболке и голубых брюках. Грива волос перехвачена алой лентой.
- Как самочувствие?
- Нормально, - осторожно ответил Римм, припоминая свой последний и единственный разговор с актором. Воспоминания заставили насторожиться и сесть прямее.
- По-моему, он тебя боится, - брякнула Кинан, нимало не заботясь о том, чтобы её слова прозвучали вежливо. - Ты боишься Виндика, Римм?
- Не то, чтобы, - начал он, пытаясь как-то уйти от прямого ответа, потом махнул рукой и сказал, что думал: - Прошу прощения, но ваше общество - я имею в виду всех коммандеров - выворачивает мой мозг наизнанку. Вы странные.
- Слышала, Кинан? Мы странные.
- Ничего. Скоро привыкнет.
- Привыкну?..
- Ага. Мы не зря позвали тебя на церемонию - хотели, чтобы ты нас немного понял.
Прибежали два морфа - танки на ножках, оснащённые манипуляторами - и принялись сервировать чайный столик. Появились подозрительно знакомая бутылка, мороженое, горка разноцветных конфет и утопающие в креме бисквиты.
- Я не уверен, что особенно много понял. Это ведь было прощание с Землёй? Что-то вроде традиции?
- Да, - быстро сказал Виндик. - Именно прощание.
Актор, похоже, хотел сказать что-то ещё, но остановился и в разговоре повисла пауза. Римм отломил кусочек мороженого и аккуратно поднёс серебряную ложку ко рту. Разжевал. Застыл. Вкусовые рецепторы не сразу донесли до мозга информацию о том, что за угощение им досталось, и когда нервный сигнал всё же прошёл, сдерживать физиологическую реакцию было поздно. Согнувшись пополам, он отплёвывался, не думая ни о своём виде, ни о приличиях. Отвратительный, чудовищно приторный вкус, перевитый, как букет лентами, ванильно-клубничным оглушающим ароматом, въелся в гортань и облепил язык, вызывая рвотные спазмы.
Виндик и Кинан бросились к экзекутору с двух сторон. В рот потекло что-то прохладное, чистое - голову ему предусмотрительно запрокинули - и благословенная влага смыла, наконец-то, следы мерзкого продукта, позволив перевести дыхание. Несколькими мгновениями позже Римм окончательно пришёл в себя и обнаружил, что сидит в кресле, а отравители стоят перед ним. Кинан имела вид виноватый, и, похоже, расстроенный. Даже невозмутимый Виндик казался слегка смущённым - впрочем, это с равным успехом могла быть игра воображения: по лицу актора никогда нельзя было судить о чём-то с уверенностью.
Они переглянулись.
- Чьё-то обжорство не доведёт до добра.
- Прости уж. Меня привычка подвела. С людьми давно не приходилось так общаться... Но и ты забыл, а ведь всегда и обо всём доселе помнил!
- Что вы мне дали?! - каркнул, обращая на себя внимание, Римм. Увидел рядом бокал, понюхал, но пробовать не рискнул.
- Пей без опаски. Сие лекарство, ты его недавно уже глотнул.
- Точно?
- Не гневи меня, экзекутор! - Кинан нахмурилась. - Я лгать обычай презираю, а ошибки не повторится снова. Пей!
Он послушался, осушив бокал до дна. Под ногами ползали маленькие морфы, убирая следы неудачной трапезы.
- Мы просим прощения, Римм. Кинан тоже просит. Ведь так, Кинан?
- Да, я тоже прошу прощения, - угрюмо кивнула та.
- Мороженое было рассчитано на нас. Человек не должен был его пробовать. Но память... Память порой подводит.
- Человек?..
Услышанное окончательно выбило его из колеи.
- Ах. Расскажем ему?
- Всё равно собирались.
Римм непонимающе переводил взгляд с одного коммандера на другого. Только что перед ним была устоявшаяся, прочная картина мира - но вот кто-то приоткрыл в небе невидимую доселе дверь, и прежний мир оказался лишь шариком в океане неведомого.
- Мы не люди, экзекутор. Мы - результаты проекта "Ангелы новой жизни", созданные в Солнечной системе ещё до отлёта Ауры. Биологические субъекты человеческого искусственного интеллекта.
- Кажется, он в ступоре, Виндик. Плохо воспринимает.
- Нет, я... Продолжайте. Я пытаюсь понять.
- Смотри. - Актор снял перчатку с правой руки, показывая тыльную сторону ладони. - Гладкая кожа. Ни единого волоска. Тело не знает физической усталости. Вкусовые ощущения настолько слабые, что разница между сливочным кремом и картоном едва заметна. Восприятие ультразвука, инфракрасной и ультрафиолетовой части спектра. Организм способен выжить и восстановиться почти при любых ранениях, если только уцелел мозг. О боевых возможностях этого изделия ты уже осведомлён... Да, всего лишь изделия. Основанного на человеческом геноме, но не являющегося человеком по своей сути.
- И вы... весь ЭПГ такой? И... зачем?
- А кто ещё мог бы служить стержнем Ауры сотни лет? Когда перед Оставшимися встала проблема обеспечения устойчивости общества, нерушимости целей полёта - у них не было готового ответа. Первоначально хотели заложить эти принципы в саму Ауру - но тогда пришлось бы подчинить человека машине, превратить активную мини-цивилизацию в аморфное желе, упакованное в консервную банку. Эффективного решения не находилось - пока не вспомнили о неудачном проекте. Ангелы... - актор невесело усмехнулся. - Попытка обуздать вышедший из берегов прогресс, поставив во главе его сверхлюдей. Сверхлюдей не вышло - эти жалкие поделки выглядели сущими динозаврами в сравнении с тем, что лезло из глубин, сбрасывая любые оковы. Тогда ангелов рачительно переработали, превратили в солдат. Знаешь, что такое "солдаты", Римм?
- Примерно.
- Примерно - из общей истории третьего тысячелетия?
- Оттуда.
- Тогда не знаешь. К тому моменту, когда я впервые открыл глаза, старые понятия катастрофически устарели и продолжали устаревать каждый миг. Впрочем, не столь уж важно. Не смогли возглавить - попытаемся уничтожить, так решили Протекторы, отступившие к тому моменту в космос, пока только на орбиту Земли и внешние базы.
Актор говорил всё быстрее, словно боясь не успеть до окончания своей вечности. Голос его впервые окрасился эмоциями - слабыми и неясными, но даже такая перемена в совершенном боге Ауры казалась невероятной. Римм вдруг понял, что эта древняя личность, наверное, в первый раз за всё время полёта рассказывает кому-то о своём прошлом - и глубина открывшейся бездны потрясла его трагической безысходностью. Он сам летел вперёд, за мечтой - но куда, к чему летел и стремился Деус Виндик, всю жизнь которого, выходит, спроектировали с той же определённостью, с какой проектируют обычного служебного морфа?..
- Ангелов достали из консервации и нарекли "Стражами". Стражи залили Землю огнём, но справиться не смогли. Всё время казалось - ещё чуть-чуть, ещё один отменённый запрет, усилие, узаконенное преступление! - но лишь оказавшись лицом к лицу с угрозой уничтожения всей планеты Протекторы поняли, что цена победы равняется поражению. Они установили временный карантин - ха, попытка удержать воду в пальцах, - и отступили дальше, превратившись в Оставшихся. Сперва на Марс, потом - к Поясу астероидов и спутникам Юпитера и Сатурна, и наконец - в Пояс Койпера. Аура - их величайший проект, попытка сохранить всё то, что было им дорого. Тем более дорогой, что никто из Капитула, никто из Легиона, ни один из участников титанической борьбы не мог воспользоваться его плодами. Они посылали в будущее не себя - свою надежду, свою мечту. И ещё - своих старых, самых верных солдат. Ангелов, демонов, неудачную попытку придать человеческую форму нечеловеческим и объективным процессам.
- Но вы... Астрокоммандер говорила, что вы назначаете...
Актор покосился на свою подчинённую. Та потупила взор.
- А она случайно не говорила тебе, что у неё живое воображение и чересчур подвижный язык?
Римм переводил взгляд с Виндика на Кинан и обратно. Те смотрели на него - доброжелательно, но в глазах прятались тени грусти.
- А... Разве... Была война?
- Нет. Нет, войны, как таковой, не было. Ты знаешь, почему мы ушли с Земли?
- Катастрофа... Резко возросшая солнечная активность заставила людей искать новое место для жизни...
- Сплошной обман.
Актор, похожий на мудрого ворона, принялся вышагивать взад и вперёд. Три шага в одну сторону, разворот, три шага обратно - подошвы его ботинок с глухим стуком проверяли мрамор пола на прочность.
- Люди... Те, кто хотел оставаться и называться людьми, бежали от спонтанной эволюции техносферы Земли, которая полностью уничтожила привычный уклад вещей и разрушила нашу цивилизацию. Вам не рассказывают, чтобы не сеять страх перед технологиями - но многое из того, что есть у Ауры на борту, плод тех же событий, что стали причиной её полёта. Всё, оставшееся у нас за спиной, либо погибло, либо не является более человечеством. В этом смысле мы, действительно, проиграли войну, хотя называть войной попытку запереть океан в чайнике довольно смешно и глупо.
Информация всё ещё не желала занять своё место на полках памяти. Римм не чувствовал себя удивлённым - удивление, похоже, куда-то делось вместе с занозой сожалений - но и принять рассказ актора за истину он не мог, хотя и понимал, что сказанное слишком абсурдно, чтобы быть ложью. Происходящее принимало черты сказки, морока, карнавала - его похитили волшебные эльфы, и теперь невозможно различить, где сон, а где явь. Или это защитный механизм сознания?
- Почему всё так получилось?
Актор наконец-то остановился и снова претерпел метаморфозу - теперь это был почти юноша, всё такой же таинственный, но совершенно не властный.
- Как я могу знать? События, которые привели к такому исходу, произошли до моего рождения, а когда я стал дееспособен, ни о чём уже нельзя было судить с определённостью. Знаю, что люди мечтали. Когда-то люди мечтали об очень многом, о рае на земле, о дивном, прекрасном будущем, мечтали о звёздах... Но что-то изменилось. В какой-то момент они перестали. Не могу понять, почему. Вместо того, чтобы смотреть вверх, наши предки заглянули в самих себя и уже не смогли отвести взгляда от открывшейся бездны. "Оставшиеся" не любили распространяться на эту тему - быть может, им было стыдно.
Он сел на край стоящего поодаль стола и уставился в окно.
- Благодаря Ауре стало возможным то, что было невозможно на Земле. В ограниченном объёме, в этой гениальной тюрьме, мы сумели подчинить себе вырвавшееся на свободу зло и устремились к звёздам, оседлав дракона.
- Поэтому... астроморфы? Так вышло с нейроинтерфейсом?
Римм так и не смог выговорить слово "убийство".
Серые глаза уставились прямо и жёстко. В них прятались гнев, боль, ярость - и над всем доминировала воля, обуздывая водовороты эмоций.
- Это наша вина. "Погружение" - больше, нежели простой нейроинтерфейс. Это способ объединить сознание человека с искусственным интеллектом. Некое подобие того, что представляем из себя мы.
Он помолчал, внимательно глядя на Римма, и продолжил:
- Ты думал, что жалок, ведь так? Что ты - пустое место, ничего не достигшее и не имеющее значения? Смотри же на меня. Смотри! Вот - настоящее ничтожество, инструмент, лишённый свободной воли, человечности, жизни, простых желаний. Неужели ты завидовал этому? - Голос актора упал до шёпота. - Легко быть твёрдым, если тебя таким сотворили, экзекутор. Труднее быть человеком.
Снова повисла тишина. Римм осмысливал всё, ему сказанное - пытался осмыслить, разложить по полочкам, нарисовать начерно новую картину реальности с учётом полученной от актора информации, но получалось довольно плохо. Информация плескалась, ходила волнами, не желая укладываться в новые рамки.
- Значит, вы на самом деле прощались? С Землёй, я имею в виду? - спросил он, неожиданно осознав, что разговаривает с теми, кто своими глазами видел легенду.
- Я помню Землю, экзекутор. Единственный на "Ауре" - помню Землю. Остальные члены ЭПГ были созданы позже, но и они наблюдали настоящие Землю и Солнце, пусть даже из космического пространства. У меня нет возможности полностью забывать, хотя порой сложно сказать, благо это, или проклятие.
- И вы поддерживали Ауру весь полёт? Бессменно, все семьсот лет?
- Аура прекрасно поддерживает себя сама. Мы нужны для того, чтобы следить за обществом... И принимать решения, с которыми не справятся машины. Не столько обслуживающий персонал, сколько надзиратели, контролёры, стратеги. Большую часть времени мы просто бездельничали, неспешно сходя с ума и развлекаясь, кто как способен.
В голове крутилась мысль. Пока Виндик глядел в окно, а Кинан поедала оставшееся угощение, мысль постепенно обрастала деталями, но все ещё оставалась неясной, призрачной. Что-то из сказанного актором показалось странным.
- Вы ведь могли уснуть.
- Это запрещено.
- Почему?
- Догмы.
Догмы. Слово, которое объясняет всё. Закон, который нельзя нарушить. Вот оно!
- Зачем?
- О чём именно ты спрашиваешь?
- Зачем всё это? Создавать сверхсложную систему Догм, заставлять вас бодрствовать и наблюдать за людьми, зачем создавать сам Социум? Если Аура прекрасно обходится своими силами, всё это просто теряет смысл. Создать коллекцию ДНК - и всё. А ЭПГ - выводить из анабиоза в случае непредвиденных осложнений. Ничего бы не было! Ни противостояния с Советом, ни самого Совета, ни глупых драк со "свободовцами", ни...
- Ни твоей несчастной любви, ни смертей, ни экзекуторов, ни страданий? Ты прав - даже с войной вполне сносно могли справиться автоматы под нашим контролем.
- Тогда зачем?!
Склонив голову, актор ждал, пока его собеседник возьмёт себя в руки. Кинан подошла и встала рядом со своим повелителем, молчаливо разделив с ним ответственность.
- Представь себе... бактерий. Чтобы они жили и размножались, чтобы наблюдать за ними, нужна питательная среда. "Аура" была создана такой, какая есть, ради бактерий. Бактерий земной культуры. Не так уж сложно было поместить на её борт банк ДНК и отказаться от поддержания огромного сообщества живых особей. Почему же создатели не пошли на это? Из-за культуры. Её можно законсервировать, сохранить слепок, но восстановленная культура будет лишь подобием, тенью прежней. Семь столетий развития - слишком большая ценность, чтобы жертвовать ими ради простоты и стабильности. И теперь - теперь у нас не три миллиона человек, как ты, должно быть, думаешь, но почти тридцать. Хранилище душ, экзекутор - это не банк с памятью минувших поколений. Это и есть минувшие поколения, чьи сознания записаны в нейроматрицах и могут быть помещены в новые тела. А ещё у нас есть ты - ты и другие экзекуторы, готовые лидеры для новой цивилизации. Ты думаешь, что это бесчеловечно и плохо?
- Я думаю... что это жестоко, - выдавил Римм, совершенно дезориентированный обрушившимся на него знанием.
- Я вижу мир лишь в чёрно-белых тонах. Мне не нужно воспринимать оттенки, Догмы определяют мои цели, идеалы, мой долг. Правильно и неправильно, хорошо и плохо. Середина - отсутствует. Понимание долга личности перед обществом не приходит само собой. Людей приходится подталкивать к осознанию того, что они являются частью структуры более высокого порядка, интересы которой имеют более высокий приоритет перед их личными интересами. Что с того, если к этому придут через боль потерь или ненависть? Тем лучше будет закреплён полезный рефлекс.
Виндик вновь стал тем, кем и был всегда - лишённым эмоций военачальником, идущим к заветной цели. Об больше не грустил и не улыбался, лицо застыло непроницаемой маской.
- Теперь, когда ты узнал, что мы такое - что будешь делать, Римм Винтерблайт? Куда ты пойдёшь?
Что ответить вопрошающему богу? Что ответить тому, кто представляет собой вершину лестницы, по которой карабкаешься ты сам?
Римм с горечью усмехнулся.
- Мой рефлекс уже закреплён.
Глава 7. Мечта
Осень пришла всерьёз. Принесла стылый воздух и злые дожди, закрасила небо серым и оборвала листья с деревьев. Вместе с холодами на Ауру снизошёл покой. Разбрелись активисты, всё реже заседал Гражданский совет - теперь там решались сугубо технические вопросы, для обсуждения которых собиралась едва ли четверть состава. Линии разломов не затянулись, но накал противостояния спал и плавно перетёк в информационную среду, оставив улицы ветрам и прохожим. В головах бродили иные мысли: Аура завершала полёт.
Мечта перестала быть звёздочкой, монетой и даже размытым диском. Торжественные трансляции предъявляли на всеобщее обозрение огромный зелёно-голубой шар, украшенный лентами облаков и спиралями циклонов, обрамлённый жемчужным ожерельем из пяти лун. Мало кто мог остаться равнодушным к такому зрелищу, но рука об руку с восхищением ступала тревога: девственную красоту планеты пятнала стая искорок-кораблей, оседлавших ближние орбиты и вряд ли готовых уступить насиженное место новым пришельцам. Награду ещё предстояло завоевать.
Всё чаще холодная безмятежность дней и ночей разрывалась пронзительным воем тревожных оповещений. Завершилось дооснащение крейсеров, сокрытые в недрах Ауры заводы щедро тратили бесценное сырьё, созидая ракеты, ядерные боеголовки и новых морфов внутренней обороны. Оружие не вызывало сомнений - но сомневались те, кому предстояло вести эту армаду вперёд. Корпус экзекуторов колебался, его здание, лишённое скреп уверенности, могло развалиться от любого толчка и ручеёк дезертиров уже начал точить фундамент. Римм в бессильной ярости наблюдал за тем, как тают ряды товарищей, но исправить ситуацию был не в состоянии - не помогали ни разговоры, ни попытки воззвать к присяге и долгу. Осознание предела невеликих своих возможностей уязвляло и заставляло работать ещё усерднее, однако психологический барьер, возводимый напуганными и лишёнными опоры людьми, оставался неодолим - здесь требовался настоящий, прирождённый лидер - или специалист.
Специалист не замедлил предложить помощь, объявив общий сбор личного состава.
Стояла хмурая, ветреная погода, и таким же хмурым стремительным вихрем ворвалась в заполненную аудиторию Кинан. Специально астрокоммандер выбрала момент или нет, Римм не знал, но трещины в их маленьком социуме были заметны уже невооружённым глазом, а сам он готовился признать своё поражение в борьбе за боеспособность вверенных сил.
Кинан скользнула взглядом по собравшимся - неприцельно, даже пренебрежительно - но Римму, наблюдавшему за аудиторией с того же ракурса, пришло в голову, что едва ли они видят одну картину. У него перед глазами стояли лица. За каждым лицом пряталась чья-то личность, личности сливались в единую массу, а масса, в свою очередь, казалась тёмной, тревожной тучей, сотканной из кривых улыбок, мрачных физиономий и одинаковых мундиров. Любое комплексное воздействие эта туча сводила на нет своей хаотичной мыслительной деятельностью - оставалось лишь выхватывать отдельные элементы, пытаться придать им нужный вектор и ускорение, и надеяться, что этого хватит. Снова, снова и снова.
Что видела астрокоммандер? Наверное, перспективу. Матрицу одинаковых ячеек, в каждой из которых хранится значение, не слишком отличное от соседних. Матрицу, операции с которой проводятся по единым правилам. Или это выдумал его собственный мозг под впечатлением от истинной природы коммандеров?
- Экзекуторы! Каждый из вас волен покинуть армию и вернуться в Социум. Если большинство выберут этот путь, в скором времени мы все сдохнем и во вселенной не останется людей. Спасибо за внимание.
Она не сказал больше ни слова - просто повернулась и вышла. Обман ли это был? Да, обман. Но несмотря на это, Римм почувствовал себя ребёнком, которому указали на его место. Что чувствовали остальные, он не стал и гадать - но с того дня случаев ухода из Корпуса больше не было.
Оставался ещё один вопрос, ответ на который он откладывал слишком долго, то погружаясь в круговерть дел и тренировок, то трусливо изгоняя роящиеся мысли на периферию сознания. Шейд. Избавившись от неотложных проблем с Корпусом, Римм заставил себя встать лицом к лицу со своими личными демонами. До того момента, когда эскадры пойдут в решающий бой, оставалось несколько дней и дальнейшее промедление становилось равносильно предательству.
"Встретимся?"
Слово далось непросто и ещё труднее оказалось отправить его в путь к адресату. Сообщение растворилось в информационной сети, а Римм попытался раствориться в безмыслии, отрешиться от будущего и ни о чём не волноваться - но у него, как обычно, не получилось. Когда в последний раз он чувствовал себя уверенно, спокойно и хорошо? Не вспомнить. Будущее продолжало давить, нависая непроницаемой плитой, скрывающей грядущие дни. Ещё один рывок. И ещё один. И ещё. Пока плита не треснет под ударами рвущегося к Мечте человечества и не рассыплется в прах... Или пока её тяжесть не похоронит все сомнения и надежды.
Тихий звон дрожью прокатился по позвоночнику. Ответ. Больше нельзя бояться.
"Давай. Помнишь галерею после танцев?"
Воспоминание заставило его сперва покраснеть, потом - улыбнуться.
"Помню."
Спустя десять минут он уже стоял там - на границе владений ЭПГ, простёрших свои невидимые с земли террасы над Биомом. Небо здесь казалось ближе земли - жемчужно-серое покрывало, безбрежное и бесформенное царство простора, затмевало буро-зелёный ковёр, лежащий далеко внизу. Открытая галерея была пустынна. Когда-то белая, теперь она поблекла, оставшись немногим светлее распахнувшейся за перилами перевёрнутой бездны. По шершавым плитам скользил чудом уцелевший лист.
Невысокая фигурка в чёрном мундире замерла у самого края - одинокая, неподвижная, совсем не похожая на ту озорную белку, которая зачем-то вклинилась в жизнь Римма вечность назад.
Он подошёл и стал рядом, глядя в дымчатую даль. Нужно было что-то сказать, но все слова, как назло, куда-то исчезли. Римм открыл было рот, промолчал, глянул краем глаза на Шейд - недлинные растрёпанные волосы дрожали под порывами ветра.
- Одуванчик, - вырвалось у него само собой.
- Что?..
- Ты - как одуванчик. Только не жёлтый и не белый, а янтарно-медовый.
- Ну и как это понимать? - не поворачивая головы, проворчала она. - Спонтанный комплимент или ты так неуклюже пытаешься начать разговор?
- И то, и другое.
- Ладно. Считай, что комплимент мне понравился.
Он вздохнул, собираясь с духом.
- Прости. Торт мы так и не съели.
- Не съели, - этом отозвалась она. - Но я не в обиде. Ты только за этим меня позвал?
- Я не настолько ужасен.
- Но почти.
- Ты же сказала, что не в обиде.
- А я и не обижаюсь. Просто констатирую факт.
- Сдаюсь. Я почти настолько ужасен. Но за это я ещё десять раз попрошу прощения.
- Мало.
- Сто?
- Дурак.
- Наверное. Скоро мы атакуем Чужих...
- И ты решил закончить все дела. Завещание уже написал?
- Пытаюсь. Шей... Юля.
Впервые за время разговора она повернула к нему лицо. Бледная улыбка легла на губы, но не отразилась в глазах. Они смотрели друг на друга не меньше минуты, и Римму не хотелось отводить взгляд от ставших незнакомыми черт.
- Ты меня любишь? - спросил он в лоб.
Шейд невесело рассмеялась.
- Похоже на то. Смешно, правда?
Римм снова запнулся, не зная, что сказать. Странные, болезненные, грустные чувства подступали откуда-то изнутри, пытались обрести плоть в словах, но не находили подходящих определений.
- Я... Я не знаю, что я испытываю. Но использовать тебя не хочу. Прости.
Она снова тихонько фыркнула.
- Я к этому была готова. Ты же предсказуемый, когда до таких дел доходит. Прямой, как палка.
Склонив голову, девушка наблюдала за выражением его лица, словно видела в нём нечто понятное лишь ей одной.
- Что ты чувствовал, когда умирал? Там, в первом бою?
Вопрос ослабил повисшее напряжение и Римм начал прилежно вспоминать.
- Сначала - страх. Потом - какое-то запредельное ощущение. Не могу его описать. Будто становлюсь частью света.
Послышался тяжкий вздох.
- Для чего? - наконец вымолвила она.
- Что - для чего?
- Для чего ты рискуешь жизнью? Ради других людей?
- Вряд ли.
- Тогда зачем?
Римм нырнул во мрак своей души и снова поднялся на поверхность. Открыл глаза - серый свет показался неожиданно резким.
- Потому что это правильно. Меня мало волнуют другие люди. Я не горю желанием защищать кого-то конкретно. Но внутри есть какой-то эгоистический стержень, который хочет занять своё место в системе. Желает быть частью целого и приближать всеобщую цель.
- Трудно?
- Нет.
- Раньше ты был более... Не знаю, как сказать даже. Живым, человечным, тёплым. А сейчас от тебя холодом тянет за километр.
- Боишься замёрзнуть - не подходи.
Он сам не понял, зачем произнёс эти слова, неожиданно отозвавшиеся резкой болью.
- Вот как. Ладно, если не хочешь - не буду.
- Мои желания не имеют значения.
- Ты этому у коммандеров научился?
- Это естественный процесс. Чем выше степень осознанности и чем больше ответственность - тем меньше ты принадлежишь себе. Я не собираюсь как-либо влиять на тебя. Ни отталкивать, ни сближаться. Вряд ли тебя такое устроит.
- Ну, ты честен хотя бы...
Облака варились в котле небес, и галерея выглядела неуютным, холодным местом. Волосы Шейд трепал ветер. Грустная улыбка на её губах медленно таяла, сменяясь странным, совершенно несвойственным девушке выражением - усталым смирением, под стать погоде и раскинувшейся за ограждением серости.
Обнять её? Удержать? Будет ли это честно, хватит ли у него сил согреть чужую душу, когда не можешь согреть свою? Откуда это рвущее чувство, словно ты завис над бездной и не можешь шагнуть ни вперёд, ни назад? Так сложно протянуть руку... Так сложно закончить всё здесь и сейчас.
Римм шагнул вперёд, заглянул в тёмную глубину распахнутых глаз и прижал девушку к себе. Она не вымолвила ни слова, и он тоже не сразу преодолел острую боль, причину которой всё искал и не мог найти. Нежность, отчаяние - своё и чужое, бьющееся в этом хрупком теле, долг и холод, надежда и неверие - всё смешалось, не позволяя привычно упорядочить свои мысли. Внутри царил тот же ветреный хаос, что и в небе над ними, и оставалось только одно - нарисовать хаос таким, какой он есть, отказавшись от структуры в пользу одного только образа.
- Я попытаюсь выразить словами то, что чувствую. Как сумею. Выслушай меня - и тогда уже принимай решение.
- Выслушаю.
Он обнял Шейд ещё крепче. Ветер теперь кружил вокруг них, стараясь похитить остатки тепла, и двое смыкали объятия всё теснее, не позволяя стихии разрушить эту жалкую крепость.
- Я не хочу тебя обманывать. Не думаю, что я тебя люблю. Прямо сейчас я чувствую нежность и просто не хочу тебя отпускать. Но это эгоизм, Юля. Я хочу согреться. Не хочу быть один. И по этой же причине мне хочется тебя оттолкнуть. Я стрелял в Эон Ли, но вместе с ней уничтожил кусок себя. Ничего нет. Ни сожаления, ни раскаяний. И одновременно - я не верю тебе. Порой я хочу сделать тебе больно просто потому, что это будет какой-то иррациональной местью реальности, забравшей у меня даже мечту о счастье. Я ведь больше не мечтаю. Не верю, что может быть хорошо. Меня и тянет к тебе, и отталкивает... Если вдруг решишь остаться - даже не знаю, что смогу тебе дать. И не знаю, смогу ли выбраться из экзекуторских лат. Даже когда всё кончится.
Волосы Шейд пощекотали ему ухо. Потом послышался странный звук - сперва Римм подумал, что девушка плачет, но звук стал громче и перерос в хихиканье, вогнавшее экзекутора в ступор.
- Римм, ты что, мозги потерял?
- Э? - только и смог вымолвить он, попытавшись отстраниться, но обнимавшие его руки сжались сильнее, не отпуская.
- Ты за своей командирской бронёй явно поглупел во всём, что не касается служебных обязанностей. Вредные коммандеры это эксплуатируют, а ты и рад. А в итоге - вот. Запинаешься, как подросток. Логика где твоя? Системное мышление? А?
- Тебя разве не это во мне раздражало?
- Раздражало! И сейчас раздражает. Но это же не повод совсем отпускать контроль над своим сознанием?
- Что будем делать? - спросил он её вечность спустя, едва не растворившись в тёплых объятиях.
- Что пожелаем, - серьёзно прошептали в ответ. - Ты боишься?
- Боюсь.
- Чего?
- Души проникают друг в друга. Никогда - полностью, но всё-таки проникают, и в той области, где происходит диффузия, живёт уже не один человек - а двое. Но рано или поздно наступает момент расставания, и душа другого человека выдирается из твоей. Участок взаимопроникновения погибает, и ты остаёшься не только без того, что обрёл, но и без того, что имел раньше. Я прошёл этот путь и очень не хочу повторить его снова. И не хочу, чтобы по нему прошла ты.
- Кто бы знал, какие страхи живут внутри нашего коммандера флота... Римм, мы можем умереть. Очень скоро. Ты ведь в курсе этой возможности, да?
- Да, я знаю.
- И при этом боишься эфемерных вещей, которые могу произойти когда-нибудь в отдалённом будущем. Римм, ты идиот! - неожиданно завопила она ему в ухо. - Тебе не страшно воевать, но страшно испытать немножко душевной боли, и то не наверняка?!
Он не нашёлся, что ответить, а девушка тем временем требовательно заглянула ему в лицо. Её щёки покраснели, а в глазах плясали задорные огоньки - едва теплившееся пламя снова разгоралось костром.
- Римм Винтерблайт, ты хочешь меня поцеловать?!
- Я не...
- Не мямли!
И всё встало на свои места.
- Да. Хочу!
- Тогда чего ждёшь?!
***
Получив вызов на совещание ЭПГ, Римм не особенно удивился. После встречи с Шейд все детали его личности наконец-то встали на свои места и перестали генерировать лишние колебания. Вызвали? Значит, у них есть на то причины, о которых ему сообщат... или не сообщат. Скучать, в любом случае, не придётся.
И всё же коммандеры сумели, в очередной раз, его удивить. Не фактом встречи, но местом её проведения - настолько нетипичным для Ауры, что оно казалось кусочком иного мира.
Колодец. Глубокий колодец в чёрной скальной породе, выточенный или выплавленный без всякого видимого смысла - если только не считать смыслом подавляюще мрачную атмосферу, от которой хотелось скорее выбежать вон. Все предметы, жилища, открытые пространства Биома дышали уютом, свежестью, светом - чем угодно, только не мрачной торжественностью на грани небытия, которой полнилось это помещение, увенчанное дырой в космос, из которой глядели вниз редкие неподвижные огоньки.
На гладком дне колодца располагался круглый стол, окружённый шестью креслами. Всё - такое же непроглядно-чёрное, только в полированной крышке стола виднелись созвездия - но не те же самые, что в дыре наверху.
Римма уже ждали и он, подавляя непрошеное волнение, занял единственное свободное кресло. Коммандеры сидели, не шевелясь, и выглядели жутковато - неподвижные манекены в рассеянном звёздном свете. Люди так не умеют, - мелькнуло в голове Римма, и он понял, что впервые подумал о членах ЭПГ как о существах другого вида. Специально ему показали эту нечеловечность? Или просто не сочли нужным её скрывать?
Кресло оказалось до ужаса неудобным. О том, чтобы расслабиться и опереться на спинку, не могло быть и речи - и спинка, и сиденье были изготовлены из камня и располагались под прямым углом друг к другу. Для чего? Или тоже - странная традиция, истоки которой затерялись глубоко в прошлом?
Актор начал говорить внезапно, без тех незаметных условностей, которым следует почти любой человек, обращающийся к аудитории. Голос его звучал ровно, холодно и глубоко - но не искусственно, как с облегчением понял Римм, поддавшийся угнетающей обстановке.
- До начала операции остаётся менее пяти суток. Астрокоммандер, доложи, каковы текущие прогнозы её исхода.
- Слушаюсь.
Кинан выглядела чуть более живой, нежели остальные: на её выступающем из тени лице отражались следы эмоций.
- Моделирование выполнено стратегическими интеллектами Ауры в соответствии с утверждённым планом атаки в семистах двадцати основных вариантах с учётом вариативных подмножеств. Оценочная степень достоверности моделирования - от ноля целых девятнадцати сотых до ноля целых восьмидесяти девяти сотых. Интегрированная оценка результатов моделирования - победа с вероятностью ноль целых семьдесят шесть сотых при достоверности девять десятых.
- Иными словами, мы можем победить?
- Именно так, хотя вероятность не настолько высока, чтобы исключить риск. Кроме того, остаются потенциально неучтённые факторы, оставшиеся без оценок и не включённые в моделирование.
- Оценка потерь?
- Максимальные потери при достижении заданного результата могут составить девяносто процентов внешних боевых модулей и восемьдесят два процента задействованного личного состава. Потери при средневероятном сценарии - восемьдесят и пятьдесят шесть процентов соответственно. Вероятность прорыва противника к Ауре - от шестнадцати до семидесяти процентов, ущерб - приемлемый.
Пока астрокоммандер сообщала то, что наверняка уже знали все присутствующие, кроме самого Римма, он осторожно переводил взгляд от одного коммандера к другому, чувствуя себя так, словно подсматривает за чем-то сокровенным. Каждый был по-своему совершенен: более гармоничных черт, возможно, не имел никто на всей Ауре. Тайо - прекрасен. Настолько походит на сошедшего с небес бога, что даже царящая в колодце темнота боится коснуться его тонких черт. Актор - образец совершенного командира. Тоже красив, но красив как достигшая совершенства боевая машина. Игниса можно сравнить с огненным духом. Отстранённый, но внутри горит пламя творения. Гвин... Тут череда его размышлений споткнулась об острый блеск её глаз, и Римм понял, что не единственный, кто изучает чужие лица. Биокоммандер пряталась за белой маской, однако ей хватало одного взгляда - в нём соединились и тонкая улыбка, и странная тоска, и насмешка, и многое другое - недоступное дерзкому человеку, принятому в круг небожителей.
- Технокоммандер, какова степень готовности Ауры?
Спасительный голос актора разрушил чары, позволив отвести взгляд от блестящих во тьме озёр. На лбу Римма выступил пот.
- Полная готовность. Производство необходимых боеприпасов и единиц техники завершится в течение пяти часов. Все системы выведены на боевой режим. Аварийные команды развёрнуты.
И резко, без паузы:
- Коммандер флота, доложите о готовности вверенных вам войск.
- Слушаюсь, - автоматом выдал Римм, подавляя желание вскочить с места и лишь сильнее выпрямив спину. На него смотрели пять пар внимательных, совершенно человеческих глаз, обладатели которых заранее знали всё, что он мог им сказать. Доклад являлся ритуалом, и от участия в этом ритуале, от самого факта, что его, обычного человека, допустили к участию, становилось немного не по себе. Актор, быть может, и хотел лучшего, пытаясь привить ему ощущение единства с ЭПГ, Кинан наверняка думает, что всё идёт так, как должно - смотрит доброжелательно и ободряюще, но вряд ли они на самом деле понимают, что чувствует в их тысячелетнем обществе взятый из Социума чужак. Он обвёл взглядом оставшихся - равнодушное лицо технокоммандера, непроницаемые глаза Гвин, вечная улыбка Тайо - все они казались зрителями перед его, Римма, клеткой. Благожелательными, добрыми и бесконечно далёкими.
- Сообщу самое основное, - начал он. - Материальная часть приведена в полную боевую готовность. Личный состав находится в подавленном состоянии. Высокий уровень потерь в Первой эскадре и последующий мятеж подорвали боевой дух. Экзекуторы боятся, и это, безусловно, скажется на их эффективности в предстоящем сражении. Откровенно признаю, что мне неизвестно, как справиться с данной проблемой, несмотря на помощь астрокоммандера в прекращении дезертирства. Не исключены новые нервные срывы - вероятность их тем более высока, чем меньше времени остаётся до начала операции. Моя оценка - до тридцати процентов личного состава потенциально неблагонадёжны. При этом критический уровень психологических потерь - пять процентов. После его преодоления часть астроморфов останется без пилотов.
Этого довольно? Или от него ждут каких-то особых оценок?
- Спасибо, коммандер.
По лицу актора невозможно догадаться, остался он доволен докладом или же ему безразлично всё прозвучавшее.
- Подвожу итог. Проведение наступательной операции с целью полной ликвидации вражеского присутствия на орбите Мечты является обоснованным решением. Утверждённые сроки и планы операции пересмотру не подлежат. Обратный отсчёт начинается с точки в 390000 секунд. Возражения? Возражений нет. Заседание объявляю закрытым. Римм Винтерблайт, останься для дальнейшего инструктажа.
***
- Вы планировали это всё с самого начала?
Актор, не мигая, смотрел ему в глаза, и нельзя было понять - то ли демиург смотрит на насекомое, то ли добрый творец на своё дитя.
- Да.
Римм ожидал этих слов, но они всё равно укололи его, заставив внутренне содрогнуться.
- И все мои шаги были ступенями в этом плане?
- Не совсем так, как ты думаешь, но по сути - верно. Тебя вели и тебя готовили.
- Но почему я? Почему вы так носитесь именно со мной?!
Эмоции просились наружу и сдержать их не было сил. Пускай потом будет стыдно, но сейчас застарелая горечь, пеной поднявшаяся со дна души, рвалась через край и не остановить её было, да и зачем её останавливать?
- Ты просто попался, Римм. Попался в нашу ловушку. Мы могли выбрать и кого-то другого - Вергоффен тоже подходил, хоть и по-иному, чем ты - но Вергоффен погиб, и ты остался лучшей кандидатурой из всех отмеченных. Случайность, помноженная на расчёт. Правда, - добавил актор чуть погодя, - мы вовсе не контролировали каждый твой шаг. Не хотим, да и не умеем. Скорее, мы их предсказывали и корректировали - с учётом общего блага. Ты обижен на это?
- Нет. Нет, не обижен... Хотя кому я вру. Да, это можно назвать обидой. Свободная воля, выбор... Но я уже смирился, не думайте. То есть, я хочу сказать, - он окончательно сбился, но всё же продолжил, - я не злюсь на вас. Вы такие, как есть. Пленники долга. Мои метания на этом фоне выглядят жалко и мне от этого, как ни странно, легче.
- Но тебе тяжело.
- Да, мне тяжело. Но я справлюсь.
- Прости нас, Римм Винтерблайт.
- Что?..
То, что он услышал, было настолько неожиданно, что сперва показалось сущей бессмыслицей. Бессмертные ангелы просят прощения? У него?..
- Я осознаю, насколько жестоко распоряжаться жизнями и даже желаниями других людей. И насколько тяжело понимать, что тобой манипулировали, направляя в нужную сторону. Моей человеческой части жаль тебя. Очень жаль. Быть может, тебя утешит, если я скажу, что Эон Ли Граоне никогда не смогла бы тебя любить, и наше вмешательство ничего здесь не изменило.
- Откуда вы знаете?
- Полные генокарты вас обоих, поведенческие реакции, биохимический анализ. Ты был для неё другом, чем-то привычным, но никогда - более. Будь по-другому - и мы, возможно, изменили бы своё решение. Но сейчас ты - одна из деталей программы колонизации, которая начала работу годы назад, управляя нашими действиями и диктуя свои приказы.
- И поэтому я буду прятаться за чужими спинами?
- Да, поэтому. Риск для твоей жизни не исключён, в какой-то мере, он даже необходим - но и распоряжаться тобой, как обычным солдатом, возможности уже нет.
- Значит, вам надоело лгать... - вырвалось у него. Хотелось уколоть, уязвить - глупое, детское устремление, желание сделать больно тем, кто сделал больно тебе. - Но я вряд ли гожусь на роль исповедника. Я - ваше создание и оправдаю вас.
Двое продолжали неотрывно смотреть на него, но Римм готов был поклясться, что они думают об одном и том же. Ни стыда, ни сожалений. Только сочувствие, усталость и капля снисхождения к человеку, попавшему в жернова чужого долга.
- Нам не нужно исповедоваться перед тобой, Римм Винтерблайт, - прошелестел, наконец, актор. - Наше чувство вины основано на чувстве справедливости, но справедливость - этическая категория, а Цель - внеэтическая. Ты пострадал от наших действий, и это несправедливо. Но ты пострадал во имя Цели, а значит, иначе было нельзя. Поэтому мы восстанавливаем справедливость в твоём отношении - настолько, насколько можем, не нарушая основного императива. Ты имеешь право знать, и ты знаешь.
Выдох и закрытые глаза - вот и всё, на что хватило Римма в этом коротком противостоянии. Каждый раз, сталкиваясь с актором, ему казалось, что лимит удивления исчерпан - и каждый раз тот умудрялся нанести новый удар, потрясающий только-только устоявшуюся картину мира. Узнать, что ты не просто выбран играть свою роль, но и перепроектирован для неё - как... как к этому относиться? Можно ли вообще осознать подобную истину, или она навсегда пребудет абстрактным фактом, ничего не меняющим в настоящем моменте жизни?
- Почему же вы не сказали мне ещё тогда... когда вы меня отравили? - попытался он пошутить.
- Тогда мы говорили о нас, - мягко напомнила Кинан. - И нам не хотелось, чтобы ты сломался под тяжестью неприятной для тебя информации.
- Теперь, значит, я уже точно не поломаюсь?
- Мы надеемся. Но ты слишком не расслабляйся - твоя жизнь только начинается.
Он скривился, как от лимона. "Экзекуторы"... Армия, созданная не столько для решения военных задач, сколько для запуска и корректировки необходимых процессов в обществе. Юноши и девушки, идущие на смерть ради того, чтобы заработали древние, атрофировавшиеся за семь столетий рая механизмы. Жизнь и смерть, подчинённые невыносимо тяжким словам "Программа колонизации". Где-то глубоко, под кипящей поверхностью эмоций, под горечью и негодованием, проступало новое ощущение: пустота.
- Я обладаю свободой воли?
От ответа зависело всё - он видел это, он понимал это. Один-единственный ответ может сломать то, что осталось от Римма Винтерблайта, окончательно превратив его в морфа, исполняющего команды.
- У меня нет для тебя ответа, - отозвался актор. - Ты, в общем смысле, волен распоряжаться собой, но твоё сознание, так же, как и сознание любого человека, зависит от множества внешних факторов. Часть из этих фактором создана нами, но в основе лежит именно твоя личность. Считай это... - он на мгновение задумался, - считай это внешним ограничением свободы.
Ответ не убил, но и не принёс облегчения.
- Я всё ещё не понимаю один момент... Если Аура - тюрьма, если Программа колонизации - принуждение, если принуждение для заключённых тюрьмы - неосязаемо, как вы можете быть уверены, что всё дальнейшее существование нового человечества не расписано теми, кто вас создал?.. Вы - пленники Догм, я - опосредованно - тоже, все мы... Мы по умолчанию не можем осознать, свободны мы, или нет!
Страшная мысль заставила его повысить голос.
- Что, если... что, если вся Аура - один огромный эксперимент?
Кинан и Виндик переглянулись. Синхронно улыбнулись. Засмеялись - громко, искренне, чистым звенящим смехом.
- Мы думали об этом, Римм Винтерблайт, - успокоившись, проговорила астрокоммандер. Думали и пришли к выводу - система, регуляторами которой служат пять рефлексирующих предметов старины, слишком несовершенна для подобного замысла. Впрочем, у тебя будет шанс всё проверить...
- Как?!
- Наделать кучу ошибок, когда ты станешь новым лидером человечества. Долго и нудно исправлять их последствия. Понять, насколько глупыми были ошибки. Совершить новые.
- Звучит как приговор.
- А это он и есть. Зато и своя ложка мёда в этой ёмкости с технической жидкостью тебя ждёт.
- Всего одна ложка?..
- Ага. Если выживем - скучать тебе не придётся.
***
- Я был идиотом! Таким идиотом, Рютше, таким тупицей!
Голос Свенссона комкал тишину ситуационного центра, заставляя операторов поднимать головы. Сам председатель, раскрасневшийся, со следами недосыпания на лице, метался между двух кресел, то бросая взгляды на многочисленные экраны, то хватая себя за бороду.
Угловатый Рютше мрачно глядел на него снизу вверх, поджав тонкие губы. Ему не нравилось поведение товарища, но ещё меньше ему нравились те выводы, к которым они вдвоём пришли с помощью неудобных и раздражающих механических интерфейсов - и с помощью аналитической группы, разумеется.
- А ведь я считал себя едва ли не калекой! Лишённый инфосферы, слепой в стране зрячих! Да эти высокомерные куклы открыли мне глаза!
- И что теперь? - не сумел скрыть раздражения глава Социального комитета. - Что изменилось?
- Многое, Алаус, многое!
Свенссон упал в кресло и сбавил громкость голоса, но лицо его по-прежнему пылало лихорадочным румянцем. Аналитическая группа - самые близкие, самые верные - оставалась на своих местах, устремив взгляды на председателя. Слишком... нездоровые, по мнению Рютше, взгляды. С некоторых пор неукротимость Свенссона начала его раздражать, а затем и пугать - но ещё сильнее его пугал тот фанатизм, с которым часть "свободовцев" шла за своим кумиром. Уйти было нельзя - это казалось предательством сложившейся между мужчинами дружбы и Рютше боялся даже представить, с каким презрением на такой поступок отреагируют остальные, но и оставаться с каждым днём становилось всё тяжелее. Бессмысленная борьба утомляла, в результат давно не верилось, а последние открытия подавляли настолько, что энтузиазм товарища воспринимался как признак сумасшествия.
- До сих пор мы боролись с тем, чего не знали. Приложили множество сил, кое-кто мог бы сказать - впустую, однако я с ним не соглашусь. Любые затраты оправданы, когда ведут к пониманию проблемы. Мы - поняли. Наши методы должны измениться, но наши цели, наше стремление к свободе - остались прежними.
- Знаешь, Андерс - я порой тебе поражаюсь. Только что ты признал, что дело всей нашей... Дело, в которое мы все вложили столько сил, было лишь на руку нашим же противникам. Что противостояние в обществе, накал страстей, все эти шествия и хитрые комбинации, волновали ЭПГ лишь в той мере, в какой выводили Социум из спячки. Мы сами работали на коммандеров. Сами. На что ты теперь надеешься? За какую ниточку схватишься?
Свенссон выразительно поднял бровь, и Рютше почувствовал, что против воли краснеет.
- Даже ты, Алаус даже ты.
- Что? Что, пропади всё пропадом, даже я?!
- Не видишь. А ведь без твоей зоркости я бы не дошёл туда, докуда дошёл, - обезоруживающе улыбнулся председатель. - Так бы и продолжал думать, будто что-то на самом деле решаю.
- Ладно. Ладно, пусть я слепой. Просвети меня - где тот рычаг, за который ты схватишься теперь? Где точка опоры, с помощью которой будешь переворачивать мир? Я, ты, мы - все барахтаемся внутри шарика, который нам выделен.
- Именно! Внутри шарика! Ты сам ответил на свой вопрос. А что такое этот шарик?
- Эээ... Социум?
- Почти. И Социум, и Биом. И нам, чтобы избавиться от чужой власти, нужно выйти за их пределы. За всей мишурой, из которой складывается наша жизнь, скрыта банальная, классическая тюрьма - а здесь перед нами встают вопросы чисто технические. Понимаешь? Мы искали сложное в простом.
- Не понимаю. Что скрывается за мишурой?..
- Тюрьма, Алаус, тюрьма. Такое место, куда в старину в наказание помещали людей. Из тюрьмы нельзя было выйти по своей воле, там следовало провести определённый срок. Но иногда из тюрьмы бежали - тем или иным путём. Ясна моя аналогия?
Слова председателя, падая в сознание Рютше, постепенно наполняли его колодец. Вывод становился всё ярче, пока не всплыл на поверхность - пугающе чёткий, логичный, страшный.
- Ты хочешь... саботировать техносферу?
Он испугался собственных слов так, будто совершил непростительный грех всего лишь произнеся их. Перешёл черту, нарушил табу, поставил себя вне закона - Рютше внезапно ощутил, что остался один на один с пропастью, с чем-то чудовищным и неодолимым, покинув уютный сад прошлой жизни. Всё, что они делали до сих пор, стало детской игрой, которую взрослые снисходительно терпели. Всё, что лежало впереди, стремительно принимало очертания преступления. Преступления, за которое не простят.
- Нет, - мотнул головой Свенссон, и у Рютше отлегло от сердца, но следующая фраза председателя оказалась спрятанным в рукаве стилетом. - Я хочу сорвать Программу колонизации.
Не замечая изменившегося в лице товарища, не замечая восхищённых взглядов своей команды, он смотрел в видимое одному ему будущее, и всё меньше оставалось в председателе мудреца, но всё больше становилось - воителя.
- Возможности, силы - ничего мы не имеем такого, чтобы поколебать власть ЭПГ. Ты в этом прав, Алаус, полностью прав. Но есть те, кто такие силы имеют. Есть те, кто станут нашими невольными помощниками.
- Ты говоришь о Чужих.
Чувство реальности стремительно проваливалось в бездну. Последние доски тонкого мостика хрустели под ногами, норовя рассыпаться и кануть во мгле вместе с остатками здравого смысла. Кто я? Что я здесь делаю?.. Где-то глубоко внутри Рютше понимал, что нужно встать, просто встать и уйти, но не мог отдать себе такой команды, не мог освободиться от чарующего безумия, льющегося вместе с голосом Свенссона. Не мог переступить через дело, которому посвятил столько времени и таланта.
- Именно. Я не верю в их агрессивность. ЭПГ, слепо выполняя свои программы, довёл дело до столкновения, а планирует дойти и до полного взаимного истребления - в его решимости я не сомневаюсь ничуть. И здесь, в бессмысленном противостоянии двух сил, мы примем роль маленького камешка, способного решить исход битвы.
- Это предательство, Андерс. Ты понимаешь, что идёшь на предательство?
- Неправда, это оправданный, обдуманный шаг. Мы не дадим свершиться акту ксеноцида и убережём Ауру от ответного удара, который мог бы последовать. Прекращение агрессии, Алаус, взаимное прекращение агрессии, пусть даже в виде формального поражения, опрокинет Программу.
- А риск?! А те люди, которые попадут под вражеский удар, на который мы не ответим?!
- Оправданная цена за то, чтобы вернуть человечеству право выбора. Лучше отдать её во имя высокой цели, чем платить жизнями за возможность оставаться болванчиками на службе древних амбиций.
- Нет... Нет.
Сломав, наконец, тупое оцепенение, Рютше поднялся во весь свой немалый рост и навис над массивной фигурой Свенссона. Дружба кончилась. Да и была ли она когда-то, дружба между специалистом в области социальной инженерии и этим разгорячённым фанатиком, незнакомым, опасным... Отвратительным? Борода Свенссона казалась теперь куском шерсти, покрывающим низ лица, блестящие глаза едва сдерживали внутренний огонь, раздувался слишком острый, слишком хищный нос, такой неуместный на широком лице - черты бывшего товарища сложились в единую картину: желание. Безудержное желание утвердить свою правоту.
- Без меня.
Слова дались легко - они давно просились наружу, хотели быть сказанными, и это облегчение лучше всякой логики подтвердило: он поступает правильно.
- Без меня. Хватит. Ты обезумел, Андерс. Ты утратил рассудок и адекватность. Пока не поздно, прошу: одумайся. Посмотри на себя со стороны.
- Даже ты, Алаус...
- Да, даже я! Если даже я понял, до чего ты докатился - пора остановить этот фарс. Подумай о том, что ты хочешь сделать. Просто остановись и подумай. Ты...
Рютше умолк. На лице председателя отражались разочарование и сочувствие - неуязвимая броня, чужие, совершенно чужие черты. Незнакомый, недоступный убеждению человек.
- Ладно, хватит. Я ухожу.
Он повернулся, уловив краем глаза горькую улыбку Свенссона, и рухнул на пол, получив сильнейший удар по затылку. Липкая жидкость медленно растекалась по плитке пола, покрывая янтарные узоры кромешно-алым.
- Жаль, Алаус. Прости. Мне безумно жаль.
***
- Раз, два, три...
Легионы секунд непрерывно тают в бесплодных попытках сдержать наступление будущего.
- Сделай или умри...
Командный пункт, спрятанный глубоко в теле Ауры - шар. Чёрный шар, на внутреннюю поверхность которого проецируется тактическая обстановка. В центре, без видимых опор, висят два кокона-кресла - и больше нет ничего. Ничего, кроме размеренных слов:
- Четыре, пять, шесть. Наших знамён не счесть.
- Вот уж не думала, что в тебе проснётся тяга к стихосложению.
- Почему они не атакуют?
- Ты этого ждёшь?
- Аура уязвима, как никогда. Подлётное время минимально. Возможность изменения курса отсутствует. Чего они ждут?..
- Тебя нервирует неизвестность.
- Да. Ненавижу всё, что не поддаётся контролю или прогнозированию.
- Мы контролируем их. Можно гадать, боится противник или чувствует себя чрезмерно уверенно, только я готова поставить годовой запас мороженого против старого жёлудя - враг показал нам всё, на что был способен. Сюрпризы кончились, будет битва по правилам. А в битвах мы знаем толк.
- Ты умеешь обнадёжить.
- У меня был богатый опыт.
- С экзекуторами?
- И с ними тоже.
- Ты сумела удержать их от дезертирства, но это не решает проблему боевого духа.
- Подчинять чужую волю я пока что не научилась.
- Тебе и не нужно. С этой задачей справились ещё на Земле.
- На... Ты что имеешь в виду?!
- На мне хватает грехов, Кинан. Пусть будет ещё один.
- Виндик!
- В конце концов, человек - всего лишь машина. Коктейль из нейромодуляторов, доставленный к нужным участкам мозга, действует эффективно и безотказно.
- Ты пойдёшь даже на это? Отберёшь у них свободу воли?
- Свобода воли в наших условиях - фикция. А цена... Право, Кинан, цена совершенно невысока. Пусть лучше запомнят воодушевление, чем липкий страх.
- "И были они - лишь деянья, не люди. Их могут забыть, но никто не осудит. Их могут запомнить, но вряд ли полюбят. Навечно живые, навечно - не люди..."
- У тебя получается куда лучше, чем у меня.
- Тревога. Регистрирую аномальные колебания энергетических уровней вакуума. Уровень колебаний - в условно безопасных пределах. Предполагаемый проективный выход энергии незначителен.
- Дождался. Тебе уже лучше?
- Пожалуй, да. Аура, оцени потенциальную степень угрозы.
- Оценка остатка внедрённой объектом "1" массы колеблется в пределах одного грамма. Остаток не локализован. Вероятность физического вторжения минимальна, вероятность информационного воздействия - высокая. В настоящее время внешнего воздействия на мои системы не выявлено, на мониторинг состояния направлены дополнительные вычислительные мощности.
- Мы можем перехватить сигнал?
- Переадресую запрос технокомандованию. Ответ отрицательный.
- Приказываю: силам внутренней безопасности - занять позиции согласно боевому расписанию. Корпусу экзекуторов - предстартовая готовность. Гражданским лицам - полная и безусловная эвакуация. Активировать и ввести в строй все резервные средства контроля внутренней среды.
- Выполняю.
Жизнь замерла. Немногим более ста тысяч секунд и Аура, как пущенный из пращи камень, врежется в порядки чужих, сметёт их... или разобьётся сама. Вереницы людей скрылись в модулях-убежищах, способных уцелеть даже в том случае, если внешние силы вскроют и уничтожат Биом. Не имеющая толщины плёнка пространства искажённой метрики прикрывает человеческий мир от опасных излучений, а развернувшиеся огневые комплексы готовятся перехватить любой материальный объект, вошедший в зону их поражения. Аура сжалась и выставила наружу шипы своих технологий - огонёк жизни в железном панцире.
Тают легионы секунд. Назад не свернуть, битвы не избежать. Молчат Чужие, зачем-то играя с тканью мира, молчат в убежищах миллионы людей, молчат боевые машины, равнодушно поддерживая в своих термоядерных сердцах готовность прийти в движение - и молчат двое в командном центре, из которого не выйдут до самого конца, каким бы он ни был. Именно они, силой своей воли и своего разума, легитимизируют действия машин, лишённых права на принятие решений, именно они несут груз ответственности за жизнь и смерть человечества, которое ждёт и надеется... Они тоже - ждут и надеются. Для актора и астрокоммандера битва уже идёт.
- Тревога. Угроза внутренней безопасности. Группа нарушителей в составе девятнадцати человек обнаружена в Четвёртой реакторной зоне. Текущая зона локализации - штольня несущих элементов конструкции 3488-011-2. Предполагаемая цель продвижения - реакторный отсек.
- Как они туда попали?
Актор даже не морщится - сейчас он ожидает чего угодно. Ставки сделаны, силы назначены - остаётся лишь играть с тем, что есть.
- Предположительно, используя неактивные технические тоннели, не оборудованные средствами наблюдения и контроля. В данный момент поле наблюдения восстановлено, группировка средств слежения увеличена до избыточного уровня.
- Останови их.
- Приказ не может быть выполнен. Зона локализации не оборудована средствами контроля доступа.
- Примени морфов.
- Приказ не может быть выполнен. Нарушители оснащены индивидуальными изолирующими комплексами, исключающими эффективное нелетальное воздействие.
- Запрашиваю локальную приостановку базовых ограничений на применение летальных воздействий интеллектуальными адаптивными платформами.
- В запросе отказано.
- Связь с коммандером флота.
- Слушаюсь.
- Коммандер, приказываю устранить нарушителей в Четвёртой реакторной зоне. Задача приоритетной важности, приступить к исполнению немедленно. Информационное обеспечение - выделенный канал связи непосредственно с ЧИИ Ауры. Вы имеете право на применение любых мер воздействия вплоть до летальных.
- Слушаюсь!
Проблема получила решение и секунды ожидания снова складываются в минуты.
- В этот раз он не колебался, - задумчиво произнесла Кинан, глядя в переплетение тактических обозначений, скрывающее под собой диск Мечты.
- Должен же он когда-нибудь перестать.
- Должен ли? - пробормотала астрокоммандер. Повинуясь её мысленному приказу, Аура выпустила полусотню зондов слежения - они, выстроив огромное кольцо, должны были стать дополнительными глазами людей в предстоящей битве и резервом на случай ослепления основного массива сенсоров.
Мелкие аппараты Чужих так и не прекратили своего муравьиного движения, но явственно начинали группироваться вокруг четырёх крупнейших объектов. Средства наблюдения Ауры уверенно отслеживали более четырёх сотен "истребителей", линейные размеры которых не превышали пятидесяти метров, и сто шестьдесят два "крейсера", в большинстве своём однотипных с уничтоженными в памятной битве.
- Не время для сомнений.
- Разве? Я припоминаю, как совсем недавно кто-то едва на стенку не лез от того, что всё идёт хорошо, - победная улыбка осветила бледное лицо и тут же скрылась. - Но как только у храброго актора появилась возможность покомандовать, он тут же... Эй, что это? Это зачем такое?
Величаво всплыв из глубин командного центра, перед астрокоммандером повис огромный бисквит, украшенный кремовыми цветами. Кинан боязливо, как лиса, понюхала нежданный подарок.
- Ешь.
- Но я даже не просила...
- Неважно. Ешь.
***
- Я - Деус Виндик, актор Ауры. Всем, кто меня слышит - Аура завершает полёт. Мне всё равно, желаете вы этого, или нет. Цель и цена, заплаченная за её достижение, превыше любых желаний. С этого момента и до завершения высадки я объявляю гражданскую власть низложенной. Всё во имя Мечты!
- Ого!
- Давно пора. Советники напросились.
- Коммандер, что им здесь нужно?
- То же, что и всегда: нагадить. С одним отличием: теперь они перешли черту.
- "Свободовцы"?
- Аура полагает, что они.
- Аура?! - изумились сразу несколько голосов.
- Да. Нам выделили канал сопровождения непосредственно от её интеллекта.
Мягкий женский голос сопровождал Римма с момента спуска в штольню 3488-011-2. Многокилометровый наклонный тоннель, просверленный в каменной толще планетоида, никогда не рассчитывался на посещение людьми. Штольня, вместе с многочисленными сёстрами, служила местом залегания распределённой несущей конструкции, призванной обезопасить реакторные зоны от воздействия колебаний и сотрясений, а потому не имела ни транспортного оборудования, ни отделки, ни даже постоянных систем контроля доступа. Пятидесятиметровое сечение почти полностью заполнял лес углеродных и металлоорганических плетений, несравнимо более прочный, чем грубые каменные стены, служившие ему ложем - продвигаться приходилось почти на ощупь, освещая путь инфракрасными фонарями и пользуясь всеми четырьмя конечностями "Кокона". Как прошли по этой дороге нарушители, оставалось только гадать: в обычных скафандрах путь превращался в настоящее испытание.
Римм взял с собой четверых. Все - из группы, уничтожившей мятежников, все предупреждены и проверены. Будь у них больше времени - можно было бы высадиться напрямую в реакторную зону, не ползая по тёмным норам, можно было взять три десятка людей и спокойно нейтрализовать зарвавшихся саботажников - но времени катастрофически не хватало. Транспортная система реакторных зон не имела прямого сообщения с тоннелями спецтранспорта, доступного экзекуторам, при её создании никто не предполагал, что живым существам понадобится экстренный спуск в логово опасных машин - и группа пошла тем же путём, которым неизвестное время назад прошли девятнадцать "свободовцев". Экзекуторы двигались куда быстрее, но всё равно запаздывали: Аура, уже исправившая оплошность с системами слежения, информировала, что нарушители высадились на крышу реакторного отсека и приступили к разрушению опорных конструкций.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги