Будда Готама

Перевод на английский В. А. Абейсингхе

ПРЕДИСЛОВИЕ

С незапамятных времен рассказ служил для выражения мыслей и чувств человека. Сначала повествование имело лишь устную форму, но с появлением письма закрепилось в форме текста. С изобретением книгопечатания началось широкое распространение книг, которые сохранили на своих страницах величайшие достижения нашей цивилизации. Были написаны труды по религии, истории, астрологии, медицине и другим дисциплинам, в результате чего библиотеки стали сокровищницами знаний. Среди великого множества книг, написанных несметным числом авторов, особое место занимают биографии великих людей — светил человеческой истории.

Среди бесчисленных биографий, составленных на протяжении веков, история жизни Будды Готамы занимает поистине уникальное место, являя нам совершенный образец человеческого величия. Для буддиста величие Будды и его жизненного пути не требует доказательств и пояснений. Но, я уверен, и последователи других конфессий, и даже критики буддизма найдут жизнеописание Будды вдохновляющим и поучительным. Образ Будды пленял сердца искренних искателей истины в разные эпохи и на разных континентах. Приверженцы брахманизма не могли отрицать величия Будды и в своих религиозных текстах представили Благословенного как девятого аватара Вишну, принявшего человеческий облик, чтобы обмануть асуров — противников божеств. Жюль Бартелеми-Сент-Илер, известный французский ученый и убежденный католик, хотя и отвергал некоторые основополагающие принципы буддийской философии, не скупился на похвалу Будде:

«Его жизнь лишена изъяна, он — совершенный эталон героизма, самоотречения, любви. Будда вызывает глубокую симпатию».

«Воплощенный идеал спокойного и безмятежного величия, безграничной нежности по отношению ко всем, кто дышит, сострадания — ко всем, кто страдает, совершенной нравственности и свободы от любых предрассудков», — писал Август Барт, другой небуддийский ученый.

Абу аль-Атахия, средневековый арабский поэт и философ, отзывался о Благословенном так:

«Если желаете лицезреть благороднейшего представителя человечества, посмотрите на царя в нищенских одеждах: именно он обладает наивысшей святостью среди людей».

Доусон Стронг, который впервые перевел «Удану» с пали на английский, в своем предисловии к книге пишет:

«Я публикую этот перевод не для того, чтобы показать себя знатоком пали, а как дань любви благородному Гаутаме — самому выдающемуся из врачевателей мира. Он пересек Индию в монашеских одеждах — величественный, озаренный, святой, пришедший в мир, чтобы показать богам и людям выход из гнетущей темницы бытия на свободу вечного покоя».

Как видно, даже небуддийские ученые отдавали должное величию Будды. Но и без подобных рекомендаций всякий, кто прочел бы историю Благословенного полностью, был бы очарован ее красотой в начале, середине и конце. В нравственности, сосредоточении и мудрости Будда занимает выдающееся положение, и этот факт не подлежал сомнению на протяжении веков.

От себя хочется добавить, что восторг и душевный покой, которые я испытывал, когда писал и перечитывал эту книгу, воистину неизмеримы и замечательны. И я очень надеюсь, что мои читатели смогут разделить со мной этот опыт.

С просьбой составить подробное жизнеописание Благословенного ко мне обратился Ариядаса Вираман из издательства «Самаявардана». Книга «Рассказ о жизни Будды Сиддхартхи Гаутамы, великом мудреце из рода Шакьев» (ориг. «Shakyamunindra Wadanaya Hewath Siddhartha Gautama Buddha Caritaya»), появилась в ответ на этот запрос.

Пришло время сказать несколько слов о содержании работы. Познакомившись с этим жизнеописанием Будды Готамы, читатель может сделать поспешный вывод о том, что на автора повлияли интерпретации вайтульявады[1], особенно в главах о прошлых рождениях Благословенного. На этом мне бы хотелось остановиться подробнее.

История династии Махасаммата и рода сакьев, описанная в книге, в чем-то совпадает с материалом палийских текстов. Тем не менее в этом повествовании были использованы некоторые тщательно отобранные сведения и факты, которые принадлежат к текстам школ махаяна и сарвастивада.

Рассказ о том, как царевич Суддходана подавил восстание в отдаленном селении, не упоминается ни в одном из палийских текстов. Он был включен в книгу, поскольку этот эпизод встречается в переводах тибетских и китайских книг, а также в таких религиозных текстах, как «Махаваста». Палийские тексты не объясняют и то, как и почему царевич Суддходана взял в жены двух сестер — Махамайю и Паджапати. Эта информация была почерпнута из источников сарвастивады.

Юность царевича Сиддхаттхи подробно описана в текстах сарвастивады и махаяны. В палийской литературе практически ничего не говорится о том, как Ясодхара стала женой царевича. Но в текстах, принадлежащих вышеупомянутым школам, ранние годы Сиддхаттхи описаны очень подробно. Этому есть логичное объяснение. На первоначальном этапе становления буддизма монахи тхеравады больше заботились о том, чтобы достичь пробуждения в этой самой жизни, поэтому не уделяли большого внимания фиксации исторических фактов. Но это вовсе не значит, что они ставили под сомнение достоверность этих биографических сведений. Другие буддийские школы, напротив, признали их историческую ценность и сохранили их в своих текстах. В частности, из таких источников была взята история создания парка Лумбини.

Промежуток времени между свадьбой Сиддхаттхи и его отречением от мирской жизни не описан ни в одном из палийских текстов. Из комментариев к «Джатакам» («Jātaka-aṭṭhakathā») и других источников на пали следует, что супруги утопали в роскоши и не ведали, что происходит вокруг, как будто жили в великолепно украшенной темнице. Но, как говорится в самих суттах Типитаки, Бодхисатта всегда сохранял благоразумие, в какую бы роскошь он ни был погружен. Такое толкование вполне согласуется с книгами махаяны и сарвастивады и особенно с текстами Нади[2].

Не только царевич Сиддхаттха, но и царевна Ясодхара жила жизнью, чуждой мирским удовольствиям. Согласно текстам махаяны и сарвастивады, Ясодхара была настоящей драгоценностью — женщиной высших добродетелей и несравненной красоты, нежно привязанной к Бодхисатте. Как и во многих предыдущих рождениях, она была твердо намерена сопровождать его в отречении. Как вы узнаете из этой книги, оба супруга мыслили сходным образом. Ясодхара тоже проводила дни в созерцании и размышлениях о том, что человек подвержен распаду, болезни и смерти. И нетрудно поверить, что она действительно обладала такими качествами.

Палийские источники упоминают, что Бодхисатта покинул дом, не сообщив никому во дворце, — именно так тексты представляют отречение царевича. Однако древние книги на санскрите, в том числе «Лалита-вистара», ярко описывают череду событий, которые предшествовали уходу Сиддхаттхи из отчего дома. Эти источники использовались автором при написании данной книги.

В палийских книгах говорится, что Бодхисаттане сказал ни слова, прежде чем покинуть мирскую жизнь. Это, однако, вовсе не значит, что он не обсуждал грядущее отречение с отцом и другими обитателями дворца. Увидев старика, больного и покойника, царевич поделился этим с колесничим Чанной, после чего инцидент не мог оставаться секретом для членов семьи. Когда царь Суддходана узнал, что Бодхисатта питает отвращение к мирской жизни и намерен в один прекрасный день покинуть дворец, он посовещался с министрами и принял дополнительные меры для удержания сына. Эти события упоминаются даже в палийских текстах. Неужели Паджапати Готами, царевна Ясодхара, царевна Нанда, друг Бодхисатты Калудайи и другие родственники в подобных обстоятельствах не имели возможности поговорить с ним? Все они знали Сиддхаттху как человека спокойного и благоразумного и не могли не затронуть эту тему, разумеется, с должным уважением к царевичу. Возможно, в ответ на их вопросы он рассказал им о горестях и изъянах мирской жизни.

Можно ли заключить, что царевич Сиддхаттха утопал в роскоши и жил в своих трех дворцах, как в золотой клетке? Такова ли правда о великом человеке с острым умом, который на протяжении сотен тысяч лет отважно культивировал добродетели для достижения состояния будды? Мог ли царевич тайно сбежать из дворца и бросить жену с ребенком, который родился на свет в тот самый день, как следует из краткого изложения в комментариях? В данной книге дается более реалистичное описание этих событий.

Палийские комментарии утверждают, что Сиддхаттха стал аскетом, приняв монашеские предметы из рук самого Брахмы. Случись такое на глазах у Чанны, он бы непременно сообщил о происшествии царю и другим обитателям дворца: схождение Брахмы с небес так просто не забывается. Даже если Брахма тайно преподнес необходимые аскету вещи, Чанна посчитал бы чудом их внезапное появление. Несколько иначе события описаны в книгах сарвастивады и махаяны: по их версии, Брахма или кто-то во власти Брахмы пришел к Сиддхаттхе под видом местного жителя.

Кроме того, в книгах вроде «Лалита-вистары» ясно говорится, что Бодхисатта покинул дворец только с разрешения отца. Сколь благоразумный жест, не правда ли? Со стороны царевича это был благородный и достойный подражания поступок.

Согласно «Лалита-вистаре», в ночь, когда Бодхисатта отправился повидаться с отцом, его тело было окутано сиянием и освещало все вокруг на расстоянии двух метров. Подобные сведения могут вызвать недоверие у части читателей. Но открытия ученых подтверждают, что аура может исходить не только от человеческого тела, но даже от деревьев. Яркость или сила свечения может зависеть от физического состояния. Я помню обширную статью в журнале «Гнанатха Прадипайя», что вышла пару лет назад и рассказывала о человеке из России, чье тело испускало нечто вроде молний. Поэтому вполне возможно, что от тела великого существа, грядущего Будды, действительно исходил свет, и этот свет был особенно ярок в темноте. В текстах школы тхеравада это явление называется «бьямаппабха-мандала» (vyāma prabhāmaṇḍala) — «ореол диаметром в два метра».

Возникает вопрос: почему царь Суддходана все же выставил той ночью стражу и пытался препятствовать отречению Бодхисатты, раз сам позволил сыну оставить дом? Разрешение царь дал без всякого желания: он намеревался так или иначе отсрочить уход сына. Царь знал, что когда-нибудь Сиддхаттха покинет семейную жизнь, но он и его родные стремились отложить это неизбежное событие. Таково было проявление отцовской привязанности.

«Мне предстоит трудная и утомительная дорога. Никто не может знать наверняка, какие тяготы выпадут на мою долю. Если ты отправишься вместе со мной, с ребенком на руках, то испытаешь множество лишений, и ни тебе, ни ребенку не будет от этого пользы. Это пустая затея. Я не знаю, как долго буду страдать, прежде чем смогу достичь Пробуждения. Твое общество станет лишь препятствием на моем пути. Потому отпусти меня. Развив благие качества и достигнув состояния будды, я вернусь, чтобы подарить всем вам свободу, преподать Дхамму, которую постиг. Останься во дворце. Мои родители и другие родственники позаботятся о тебе. Они всегда будут защищать и оберегать тебя. Будь спокойна и жди моего возвращения», — так Сиддхаттха утешал свою супругу Ясодхару. Разве это не более правдоподобно, чем утверждать, будто царевич тайком сбежал из дворца? Это самый вероятный сценарий развития событий, и об этом говорится в многочисленных источниках: в текстах махаяны, сарвастивады и вайтульявады. Грядущее отречение Бодхисатты не было секретом для самых близких ему людей. Однако он не раскрыл, когда именно собирался уйти. Он хотел избежать возможных помех в момент ухода. На самом деле время отречения — единственное, чего Бодхисатта не раскрыл своим близким.

Факты о личности Бодхисатты, которые встречаются в текстах сарвастивады, были взяты из санскритских литературных источников, таких как «Лалита-вистара» и «Махавасту», а также из английских переводов тибетских и китайских книг. Эти тибетские и китайские тексты на самом деле являются религиозными книгами, написанными и составленными на магадхи и санскрите до исчезновения буддизма из Индии. Большинство из них были доставлены в Тибет и Китай, переведены на тибетский и санскрит. Впоследствии их перевели на английский. При написании данной книги я активно использовал эти английские переводы, чтобы во всех подробностях воссоздать характер Бодхисатты. На этом я завершаю предисловие к книге.

Я должен выразить глубокую признательность моему учителю — Винаячарье Абхидхаммика Денихене Шри Шиланандабхидхана Махатеро. Он был настоятелем Шри Нандарамая в Булатгаме, Балангода, и помимо Дхаммы и Винаи обучил меня пали, санскриту и сингальскому языку, а также призывал углублять свои познания в английском. С чувством глубокой преданности я вспоминаю Прачарью Дамахана Дхарманандабхидхана Махатеро, который всегда желал моего благополучия и был источником силы во всех начинаниях. Наряду с этими великими учителями я с благодарностью вспоминаю своих родителей, а также С. Д. Махавалатенне Ратемахаттая и Барнеса Ратватте Ратемахаттая. Всем им я желаю счастья небесных сфер и блаженства ниббаны, а также разделяю с ними заслуги, созданные при написании этой книги.

Балангода Анандамайтрея Стхавира Амаравами Бихара, Великобритания

Октябрь 1985

Глава 1 РОД САКЬЕВ

Царь Махасаммата

В незапамятные времена, когда на земле только возник род человеческий, среди людей не было правителя. Все жили праведно и мирно, и каждый был хозяином сам себе. В те времена люди не знали убийства, воровства и насилия. Они не делились на сословия, племена и касты. Все жили в мире, как братья и сестры в одной большой семье. Так было много тысячелетий, однако мало-помалу дурные склонности начали укореняться в людях. Они стали воровать, присваивать себе собственность соседа. Появились оскорбления, ложь и прочие пороки. С течением времени в общество проникло насилие, и люди начали причинять вред друг другу.

Число преступлений росло, и возникла потребность в правителе, который бы обеспечил мир и безопасность. Тогда люди собрались на совет. Они обсудили зло, что творилось вокруг, и решили избрать себе государя, который был бы всем по душе. Выбор пал на смелого, хорошо сложенного мужчину с приятной внешностью и сильным, властным характером. Единогласно избранный правитель стал известен как Махасаммата («Великоизбранный»). Поскольку он совершал благие поступки и помогал нуждающимся, радовал народ своей щедростью и справедливостью, его признали царем. Так в мире появился первый царь — «раджа».

После смерти Махасамматы править стал его сын Роджа. На протяжении многих веков царями становились потомки Махасамматы: Варароджа, Кальяна, Варакальяна, Упосатха, Мандхата, Чара, Упачара, Четия, Мучала, Мучалинда, Сагара, Сагарадева, Бхаратха, Бхагиратха, Ручи, Суручи, Патапа, Махапатапа, Панада, Махапанада, Судассана, Махасудассана, Неру, Маханеру и Аччиманту. Одни своим царством сделали Кусавати, а другие — Раджагаху. Цари, принадлежавшие к роду Аччиманту, правили в городах, которые возникли гораздо позднее, — в Митхиле, Баранаси[3] (Бенарес) и Айодхье. По мере умножения рода человеческого люди постепенно заселили все части света, и каждым из народов правил далекий потомок Махасамматы. Так на земле появилось множество царей.

В династии Махасаммата, которая породила многие тысячи царей, был правитель по имени Махешвара Сена. Он правил севером Джамбудипы из своей столицы — Варанаси. После его смерти один из его сыновей, Карника, стал управлять страной из города Потали. Старший сын Карники, Готама, отрекся от престола и удалился в лес, где стал учеником аскета по имени Кришна. В мирской жизни у него было двое сыновей. Поскольку они родились на рассвете, их обоих назвали Сурья («Солнце»). Местность, где появились на свет братья Сурья, была богата сахарным тростником (санскр. «икшу»), поэтому в народе их знали как Икшваку (санскр.), или Оккака (пали). Один из царевичей Сурья правил в столичном городе Потали и был известен как Оккака Раджа. Цари этой династии стали называть себя Сурья, а за их родом закрепилось имя Готама — в честь их предка аскета Готамы. Династия Сурья подарила миру трех царей, и третьим из них был Оккака Вирулхака. От первой жены у него родились четверо сыновей — Оккамукха, Караканда, Хаттхиника, Синипура — и пятеро дочерей.

После кончины первой супруги Вирулхака вновь женился. Новая царица родила сына, которого назвали Джанту. Увидев новорожденного сына, царь был на седьмом небе от счастья и пообещал исполнить любое желание супруги. Однако царица ответила, что воспользуется этим правом позже. Спустя много лет, когда царевич достиг совершеннолетия, она напомнила царю о данном обещании. Просила она ни много ни мало нарушить порядок престолонаследия и сделать Джанту новым правителем. И поскольку царь дал слово, он не мог отказать ей. Но Вирулхака понимал, что царица может навредить старшим сыновьям, поэтому втайне собрал царевичей и напутствовал их: «Дорогие мои, вы должны навсегда покинуть дворец и отправиться в далекие земли».

Четыре царевича подготовились к путешествию. Их пятеро сестер[4] тоже решили покинуть царство и были готовы следовать за братьями хоть на край земли. Те из жителей столицы, кто узнал об изгнании царских отпрысков, собрали все необходимое и отправились в путь вместе с сыновьями Вирулхаки. Не желая оставаться во владениях другого правителя, царевичи пошли прямиком к подножью Гималаев. В поисках подходящего места для жизни они прибыли к обители мудреца Капилы, который знал о нелегком испытании, выпавшем надолго странников. Капила сказал: «Пусть этот победоносный край отныне станет вашим домом. Построенный здесь город даст миру великих правителей». С этими словами он покинул эту местность и поселился в соседней области.

Четыре царевича и их спутники основали поселение, которое вскоре стало настоящим городом — с дорогами, улицами и дворцами. Поскольку город возвели на месте, где раньше стояла обитель Капилы, его назвали Капилаваттху. Правителем избрали старшего из братьев — Оккамукху. Другие царевичи заняли первые должности при дворе.

Когда пришло время братьям жениться, в близлежащих поселениях не оказалось подходящих невест, а брак с девушками из более низких каст мог осквернить царскую династию. Поэтому царевичи обратились за помощью к отшельнику Капиле, и тот посоветовал им жениться на своих сводных сестрах. Согласно указаниям мудреца, старшая сестра заняла место матери, а остальные четыре стали женами царевичей. Спустя некоторое время старшую сестру поразила проказа. Чтобы не допустить распространения болезни, братья вырыли землянку в близлежащем лесу и перевезли туда сестру. Они заботились о ней, приносили ей еду и лекарства.

Однажды ночью тигр почуял запах человека и приблизился к убежищу царевны. Девушка от страха закричала, и тигр убежал прочь. Тем временем царя Раму, правителя Варанаси, тоже поразила проказа. Он отрекся от престола в пользу сына и отправился в гималайский лес. Блуждая в лесной глуши, Рама наткнулся на дерево кола, у подножия которого была небольшая пещера, пригодная для жизни. Он выбросил сухие палки и листья, подмел пол и устроил себе жилище. Принимая в пищу только фрукты, листья и коренья, вскоре он излечился от болезни. Той ночью вопль царевны достиг слуха Рамы. На следующее утро он отправился искать место, откуда доносился голос. Когда он подошел к землянке, то увидел молодую девушку.

«Я царевна из знатного рода», — сказала она.

«Я Рама, царь Варанаси», — ответил Рама.

«Но царь должен обладать знаками отличия», — возразила царевна.

Рама показал царские драгоценности и тем самым развеял сомнения царевны. С тех пор она больше не перечила ему. Рама соорудил из веток лестницу и помог царевне выбраться из землянки. Он привел ее в свое жилище и стал кормить теми же плодами, листьями и кореньями, которыми питался сам. Спустя некоторое время царевна излечилась от тяжелой болезни и обрела прежнюю красоту. Рама взял ее в жены.

Тем временем сын Рамы через посланников узнал об исцелении отца, пришел к его жилищу и попросил его вновь занять престол. Но Рама отказался со словами: «Возвращайся в город и царствуй сам. На этом месте построй для нас дом, если сможешь выкорчевать это дерево».

Тогда сын приказал срубить дерево и построить дом для отца. Он отдал в услужение Раме достаточное количество людей, а сам вернулся в Варанаси. Постепенно в этих джунглях выросли дома и дворцы. Люди возделали поля, разбили сады и занялись земледелием, превратив эту дикую местность в большой город. Поскольку поселение началось с одного дома, построенного на месте дерева кола, город назвали Колия. А близлежащая местность стала известна как Вьяггхападджа («тигриная тропа») из-за обитавшего в этих лесах тигра. Со временем город стал значительно больше, вокруг него выросли деревни и другие города. Так Колия превратилась в царство, а Рама дал начало роду Колия.

Царь Вирулхака часто посылал в Капилаваттху гонцов, чтобы получить известия о своих детях. Однажды подданные царя вернулись в город и сообщили, что царевичи не захотели осквернить династию недостойным союзом и поэтому взяли в жены своих сводных сестер. Вирулхака обрадовался этому решению: «Мои дети сумели сохранить чистоту рода, они воистину способные!» Так в династии, берущей начало от царя Оккаки, появился род сакья, что значит «способный». Согласно другой версии, местность, где основали Капилаваттху, называли Сака, поскольку там в изобилии произрастали деревья «сака».

Спустя некоторое время царевичи и царевны рода сакьев породнились с колиями через междинастические браки. Капилаваттху постепенно превратился в столицу крупного государства, чья территория простиралась до реки Ачиравати. Река Рохини, которая протекала через земли сакьев и колиев, делала почвы плодородными и была залогом процветания обеих стран. По прошествии времени правители династии Оккака по линии царя Джанту сделали косальский город Саваттхи своим царством. Хотя цари Саваттхи принадлежали к династии Оккака, смешанными браками они испортили свою родословную, и сакьи стали смотреть на них свысока.

Глава 2 ПАРК ЛУМБИНИ

Сакьи сохранили чистоту рода, бравшего начало в династии Махасаммата Сурья. Ни разу не прерывался и род колиев, которые правили в собственном государстве. Спустя какое-то время род сакьев возглавил могущественный царь по имени Джаясена, центром владений которого был город Капилаваттху. Страной колиев тогда правил Девадаха сакья из столицы Девадаха. У Джаясены был сын по имени Синхахану и дочь Ясодхара (также известная как Лумбини).

Со смертью Джаясены землями сакьев стал править царевич Синхахану. Его главная супруга, царевна Канчана, была дочью Девадаха Сакьи. В государстве Колия со смертью правителя на престол взошел его сын, царевич Суппабуддха. Его главная жена, царевна Ясодхара, приходилась сестрой Синхахану. У царя сакьев Синхахану было четверо сыновей — Суддходана, Суккодана, Дхотодана и Амитодана — и четверо дочерей — Суда, Сукла, Дона и Амита.

Парк Лумбини

Одному богачу из Девадахи принадлежал великолепный парк, который нередко посещали члены царской семьи. Однажды царь Суппабуддха приехал сюда в сопровождении супруги. Восхищенная красотой этого места, царица пожелала сама владеть парком и сказала об этом царю. Суппабуддха пригласил хозяина угодий во дворец и выразил желание купить участок, однако богач не соглашался ни за какие деньги. Тогда царь приказал расчистить огромный лесной массив и обустроить парк еще больше и лучше, чем парк богача, чтобы сделать подарок супруге. Новый парк назвали Лумбини в честь царицы.

Прекрасная супруга царя Суппабуддхи родила двух дочерей, таких же красивых и очаровательных, как она сама. Старшую дочь назвали Майя («Наваждение») за чарующую и пленительную красоту. Спустя несколько лет у царя родилась вторая дочь, столь же прекрасная, и ее нарекли тем же именем — Майя. Во избежание путаницы старшую дочь стали называть Махамайей («Великое наваждение»). Некоторое время спустя во дворец прибыли астрологи и прорицатели, которые должны были предсказать будущее девочек по времени их рождения и телесным особенностям. Они тщательно изучили все знаки и предрекли, что у обеих царевен родятся сыновья, которые смогут стать царями-миродержцами (cakkavattl). Поскольку, согласно предсказанию, вторая дочь должна была иметь много детей, ее стали называть Паджапати («обладающая детьми»), и это имя закрепилось за ней.

Царевич Суддходана

Среди всех сыновей Синхахану его первенец Суддходана был самым способным, имел приятную внешность и прославился как умелый воин. Однажды в удаленной местности на границе государства вспыхнуло восстание. Для подавления беспорядков царь решил послать сыновей, но, кроме Суддходаны, никто не осмелился. Снарядив армию, царевич отправился в охваченную бунтом местность и восстановил порядок. Одержав победу, он вернулся в Капилаваттху и предстал перед царем. Отец был настолько впечатлен мужеством сына, что обещал исполнить любую его просьбу. Суддходана знал о предсказании браминов и уже давно решил для себя, что однажды женится на сестрах Махамайе и Паджапати. Увидев благосклонность царя, Суддходана подумал, что пришло подходящее время просить в жены дядиных дочерей. И он рассказал о своем желании царю.

Так повелось, что закон сакьев запрещал многоженство. Поэтому царь созвал придворных советников и велел им рассмотреть просьбу сына. Выслушав царевича Суддходану, придворное собрание разрешило ему взять в жены обеих сестер. Синхахану получил согласие Суппабуддхи и устроил свадьбу сына. Тогда же Суддходана стал царским наместником. После смерти старого царя его сыновья и министры устроили совет, на котором избрали Суддходану новым правителем. А Суддходана тем временем молил богов о рождении сына, который станет царем-миродержцем (cakkavatti) и будет править людьми праведно и мирно.

Глава 3 ТРИ ВЕЛИКИХ ПОТРЯСЕНИЯ

В этом мире могут прозвучать три великих вести: весть о конце света, весть о рождении будды и весть о приходе царя-миродержца. За сто тысяч лет до уничтожения мира божество мира страстей (kamavacara) принимает облик человека в алых одеждах и спускается на землю. Со слезами на глазах божество увещевает людей: «О люди, через сто тысяч лет этот мир, что простирается до сферы брахм, будет уничтожен. Потому развивайте безграничную любовь[5], будьте справедливы и беспристрастны. Заботьтесь о родителях, уважайте старших в семье и воздерживайтесь от пяти дурных поступков». Небожитель странствует по всему миру и наставляет людей в добродетели. Это весть о потрясении, связанном с концом света (kappa-kolāhala).

И вот опять — за тысячу лет до рождения будды божества принимают человеческую форму и странствуют по свету, провозглашая: «О люди, через тысячу лет родится Всеведущий Будда. Кто хочет встретиться с Благословенным, пусть совершает благие поступки и воздерживается от всякого зла». Это весть о потрясении, связанном с рождением Будды (buddha-kolāhala).

Точно так же за сотню лет до рождения царя-миродержца божество мира страстей принимает образ человека и странствует по земле, возвещая: «О люди, через сотню лет в этом мире родится всемирный монарх. Под его началом все существа станут жить в единстве. Он будет править мирно, праведно, согласно Дхамме. Кто хочет лицезреть всемирного монарха, пусть совершает благие поступки и воздерживается от всякого зла». Это весть о потрясении, связанном с приходом царя-миродержца (cakkavatti-kolāhala).

Просьба божеств

Когда завершилось одно из последних воплощений Бодхисатты — жизнь царевича Весеантары, он стал божеством на небесах Туситы и получил имя Сантусита (или Шветакету). За тысячу лет до его последнего рождения весть о появлении Будды разлетелась в мире дэвов, брахм и людей. Многие божества и брахмы захотели узнать, кому суждено вскоре стать буддой. И оказалось, что Бодхисатта живет в одном из небесных миров. Когда отведенная тысяча лет стала подходить к концу, божества явились перед Бодхисаттой и сказали: «Великий, пришло время сойти в лоно матери и родиться в мире людей». Ничего не отвечая божествам, Бодхисатта обратил божественное око на землю и посмотрел, в какое время ему лучше родиться, в какой стране, касте и семье.

Во времена, когда продолжительность жизни людей превышает сто тысяч лет, они не подвержены болезням, голоду и прочим невзгодам. Поэтому для них учение о непостоянстве, страдании и «не-я» (anattā[6]) выглядит неубедительно. Напротив, когда продолжительность жизни составляет меньше ста лет, люди пребывают во власти омрачений, таких как похоть и ненависть. Наставлять их так же бессмысленно, как рисовать знаки на воде. Поэтому для рождения будды подходящим является время, когда продолжительность жизни колеблется от ста до ста тысяч лет. Поскольку в те времена люди жили около ста лет, Бодхисатта рассудил, что пробужденному пора появиться в человеческом мире.

Затем он задался вопросом о месте рождения и избрал страну в центральном регионе Джамбудипы. «Если я буду рожден в почитаемой семье и высокой касте, а затем откажусь от славы и богатства ради простой жизни, люди прислушаются к моим учениям, обличающим кастовый строй, религиозный догматизм и расточительство. Мое слово найдет отклик в человеческих сердцах, а скромный образ жизни станет примером для представителей всех социальных слоев — от низших до самых высоких. И как сыну благородного, добродетельного отца мне будет легче исполнить свою миссию — послужить людям». Так рассудил Бодхисатта.

Размышляя о благоприятных факторах, он увидел великого царя Суддходану, который внушал глубокое уважение людям из рода сакьев. Когда Бодхисатта подумал о своей будущей матери, его божественный взор упал на царицу Махамайю, которая вела нравственную жизнь и в своем сострадании была подобна матери для всего мира.

Поскольку присутствовали все необходимые условия, Бодхисатта сообщил дэвам и брахмам, что примет рождение в мире людей. Он выяснил время жизни, отведенное Махамайе Готами в текущем рождении. Когда царице оставалось пребывать на земле всего десять месяцев и семь дней, Бодхисатта собрался покинуть мир божеств. Он прибыл в парк Нандана[7] в сопровождении небожителей, и те провозгласили: «Великий, отправляйся же в человеческий мир! Достигнув пробуждения, живи на благо существ!» Бодхисатта возрадовался их словам и в тот же миг покинул небеса Туситы.

Глава 4 ПРАЗДНИК АСАЛХИ

Ежегодный праздник лета, праздник асалхи[8], пышно отмечали по всей Индии. В тот год торжества начались, когда до снисхождения Бодхисатты в мир людей оставалась всего неделя. Люди вставали рано утром, совершали омовение и надевали лучшие наряды, чтобы принять участие в празднествах. После омовения и роскошного завтрака великий царь Суддходана восседал на троне в окружении своих министров. Все в царской семье наслаждались различными видами досуга, а жители страны отдыхали и развлекались, словно на свадьбе. Так прошло шесть дней. Все это время Махамайя Готами принимала участие в празднике, но утром седьмого дня она поднялась c первыми лучами солнца. Искупавшись и надев свои лучшие одежды, она щедро одарила собравшихся у дворца бедняков. После завтрака царица в окружении придворных дам отправилась к мудрецу Асите Девале, который жил в царском парке. Поклонившись старцу Асите, женщины выразили свою приверженность нравственным принципам. Затем они вернулись во дворец и провели день в медитации безграничной любви (mettā) и духовных беседах. С наступлением ночи царица легла спать, размышляя о благих поступках, совершенных в тот день. На исходе ночи Махамайе приснился сон.

Сон царицы Махамайи

Перед царицей появились четыре небесных правителя. Они подняли в воздух ее кровать, отнесли ее в Гималайские горы и опустили на желтоватый сланцевый утес под тень большого дерева сала. Тотчас явились супруги небесных правителей и отвели царицу к священному озеру Анотатта для купания. Ее нарядили в небесные одежды, украсили небесными цветами, умастили небесными маслами и повели внутрь золотого особняка, стоявшего на серебряной скале. Там царицу уложили на небесное ложе головою на запад. В этот момент она увидела молодого и ослепительно прекрасного белого слона: спускаясь с золотой горы, он нес в своем хоботе белый лотос. Слон поднялся по серебряной скале и с севера зашел в золотой особняк. Затем он трижды обошел кровать царицы и приблизился к ее правому боку. Со стороны могло показаться, что он вошел в тело царицы. Как раз в то время Бодхисатта спустился в утробу Махамайи, отказавшись от жизни на небесах.

На следующее утро царица рассказала супругу про увиденный сон. Суддходана тут же пригласил во дворец сорок ученых браминов, сведущих в Ведах и других дисциплинах, предложил им еду и напитки и попросил истолковать сон царицы. Брамины посовещались между собою и пришли к заключению: «О царь, твоя супруга зачала ребенка. Это благородный сын, который в будущем станет всемирным монархом или буддой». Бодхисатта благополучно рос в утробе матери, а царица пребывала в добром здравии, не страдая даже от малых недугов.

В парке Лумбини

На исходе десятого месяца беременности царица захотела посетить родительский дом в Девадахе. Она обратилась к царю, чтобы подготовить все для предстоящего путешествия. Город находился недалеко от столицы. Если Капилаваттху лежал по одну сторону реки Рохини, то Девадаха — по другую, за парком Лумбини. Царь Суддходана послал гонца к своему тестю, царю Аджаны, с известием о том, что Махамайя прибудет во дворец в день полнолуния. Ведущая в город дорога была богато украшена, и в назначенный день царица в золотом паланкине отправилась в путь в сопровождении придворных женщин и под защитой нескольких царских министров.

Процессия пересекла реку и вскоре подошла к парку. В тот день Лумбини был неописуемо красив — деревья и лианы, усыпанные цветами, клонились под их тяжестью, мелодичной музыкой наполняло парк жужжание пчел, пение попугаев, павлинов и прочих птиц. По всей округе разносился аромат душистых цветов и трав. Родственники Махамайи из Девадахи уже прибыли на место и тепло встретили процессию во главе с царицей. Тем временем Махамайе захотелось полюбоваться красотами Лумбини, и вместе со свитой она вошла в парк. Там царица оставила паланкин и в сопровождении придворных женщин, слуг и служанок приблизилась к дереву сала, что стояло в полном цвету. Желая наклонить одну из веток, Махамайя потянулась к ней правой рукой. Ветка послушно наклонилась, и царица задержала ее в своей руке.

Рождение Бодхисатты

Именно в эту секунду у царицы начались схватки. Она сказала об этом сопровождающим, которые незамедлительно передали новость царским министрам. Министры велели оградить место от посторонних глаз занавесками и выставили охрану. С царицей остались только служанки. Спустя некоторое время Махамайя родила сына. Тотчас вокруг солнца возник мерцающий радужный ореол. В мире проявились тридцать два особых знака. На миг показалось, будто все недуги вселенной исцелились и повсюду воцарился мир. Это случилось в 2478 году Кали-юги, в полнолуние месяца весак[9], примерно в одиннадцатом часу утра.

Париниббана паччека-будды Матанги

В то время паччека-будда[10] по имени Матанга жил на горе Исигили близ города Раджагаха. Когда Бодхисатта появился на свет, многие божества устремились выразить ему свое почтение. Так случилось, что их путь пролегал через то место, где пребывал паччека-будда Матанга. «Почтенный, на земле обрел рождение Бодхисатта, который станет совершенным буддой! Мы направляемся почтить его», — сообщили божества. После этих слов они поклонились Матанге и продолжили путь. В тот момент Матанга осознал, что срок его жизни близится к концу. Уединившись на утесе Махапапата, он достиг париниббаны. Считается, что в нашей кальпе Матанга был последним паччека-буддой.

Собрание божеств

Сразу после рождения Бодхисатты в парке Лумбини собралось множество божеств. Четыре брахмы приняли новорожденного в золотую шаль, когда тот появился из материнского лона. Вслед за ними Бодхисатту взяли на руки четыре небесных правителя[11], а затем — царские министры. Опустившись на землю, Бодхисатта сделал семь шагов, ступая по лотосам, которые тотчас распускались под его ногами. Сделав последний шаг, он провозгласил:

«Я рожден наивысшим из существ, старшим из существ, лучшим из существ. Это — мое последнее рождение, и не бывать рождению вновь[12]».

Затем все родственники из Девадахи и Капилаваттху большой процессией отправились в Капилаваттху, сопровождая Бодхисатту и его мать.

Глава 5 ОТШЕЛЬНИК АСИТА

В детстве царь Суддходана обучался у пандита из касты браминов Аситы Девалы, который был священнослужителем при дворе царя Синхахану. Вскоре после смерти царя Синхахану брамин стал отшельником и поселился в парке недалеко от дворца. Асита обрел пять сверхъестественных сил (abhiññā) и восемь медитативных достижений[13]. Отшельник часто переносился в мир богов и подолгу медитировал в тех небесных сферах, где некому было потревожить его покой.

В день рождения Бодхисатты Асита отобедал во дворце и перенесся на небеса Таватимсы. Там, в пустынной небесной обители, он погрузился в глубокую медитацию. Когда отшельник вышел из состояния медитативного погружения (джханы), он увидел, что вокруг него поют и танцуют ликующие небожители. На вопрос о том, что вызвало такую радость, дэвы ответили: «Бодхиеатта, которому суждено стать буддой, родился у Махамайи, жены царя Суддходаны. Вот что мы празднуем!» Едва услыхав эту новость, отшельник покинул божественный мир и спустился во дворец царя в Капилаваттху. Царь встретил его с большим почтением и предложил сиденье. Заняв свое место, Асита обратился к Суддходане: «Я слышал, у правителя сакьев родился наследник. О царь, я пришел увидеть твоего сына своими глазами».

Тогда царь отправился в покои Махамайи и сказал ей: «Наш учитель пришел — он хочет увидеть нашего сына». После этих слов он отнес ребенка отшельнику. Царица Махамайя и все придворные почтительно поприветствовали Аситу и отступили в сторону. Царь Суддходана поднес ребенка к аскету и сказал: «Сын мой, выкажи почтение нашему великому учителю». С этими словами он поднял царевича повыше и поднес его к отшельнику. Вдруг само собой получилось так, что ребенок коснулся ножками спутанных волос на голове Аситы. Учитель заметил знаки всемогущества на теле Бодхисатты, вспомнил слова божеств и подумал: «Передо мной великое существо, что станет всеведущим буддой». Он тотчас встал со своего сиденья и, удерживая маленькие ножки царевича на своей голове, преклонился перед ним. Царица Махамайя и все собравшиеся были вне себя от изумления и восторга.

Асита взял царевича на руки. Он внимательно осмотрел ребенка и, увидев тридцать два признака великого человека, рассмеялся. Затем он опечалился и тихо заплакал. Все собравшиеся были сбиты с толку такой переменой в учителе: «Почтенный, моего сына ожидает великая слава и столь же великое горе?» — спросил царь.

Отшельник ответил: «Не беспокойся, государь. Однажды он станет буддой, оттого я смеялся. Однако заглянув в свое собственное будущее, я понял, что мне не суждено дожить до этого великого события. Оттого я плакал». Когда царь увидел, что отшельник выражает почтение младенцу, он тоже поставил ножки младенца себе на голову и преклонился перед ним.

Налака становится монахом

Спустя некоторое время отшельник покинул дворец и направился в дом своей младшей сестры. Он подозвал племянника Налаку и сказал: «Дитя, у царя Суддходаны родился сын. Достигнув возраста тридцати пяти лет, он станет прославленным буддой. Ради него сегодня же оставь мирскую жизнь. И когда царевич достигнет просветления, обрати слух к его наставлениям, практикуй Дхамму и освободись от страдания мира». Дав такой совет, великий отшельник покинул дом. Налака отправил посыльного к торговцам, чтобы тот купил желтое одеяние и чашу. Затем Налака обрил волосы и бороду, облачился в монашескую одежду, повесил чашу через плечо и вознес сложенные ладони в направлении того места, где жил Бодхисатта. «Я становлюсь отшельником во имя величайшего из существ», — так сказал Налака и вступил в бездомную жизнь путем указания [своего учителя] (uddissaka pabbajjā).

Налака простился с матерью, покинул дом и отправился в лес у подножия Гималаев, чтобы вести там жизнь отшельника. Таким образом он стал первым человеком, который облачился в монашеские одежды во имя Бодхисатты.

Глава 6 НАРЕЧЕНИЕ БОДХИСАТТЫ

Шел пятый день со дня рождения Бодхисатты. Государь решил, что пришло время провести церемонию наречения и заняться толкованием знаков на теле ребенка. Он пригласил во дворец сто восемь ученых браминов, щедро угостил их различными яствами и напитками и сообщил о причине, по которой их созвали. Брамины посовещались и поручили выполнить волю царя восьми наиболее почтенным и опытным из своего числа: Раме, Дхадже, Лаккхане, Манти, Конданнье, Бходже, Суяме и Судатте.

Жрецы изучили тело Бодхисатты и, опираясь на свои знания, пришли к заключению: «Если царевич изберет мирской путь, то станет царем-миродержцем (cakkavatti) и будет править целым миром. Но если он покинет мирскую жизнь, то станет буддой». Так сказали Рама, Дхаджа и Лаккхана, подняв два пальца вверх. Но оставшиеся пять браминов, Манти, Конданнья, Бходжа, Суяма и Судатта, подняли вверх один палец и возразили: «О великий царь, согласно изученным нами шастрам, мальчику не суждено остаться в доме. Без сомнений, царевич покинет дворец и станет буддой». Поскольку для царя он был долгожданным сыном, его назвали Сиддхаттха (санскр. Siddhartha, «осуществивший желания; достигший цели[14]»).

«Мирская жизнь не может опротиветь без всякой причины. Поведайте, отчего мой сын покинет дворец?» — спросил царь. Брамины, прекрасно понимавшие природу человеческого тела, ответили: «Когда царевич увидит старца, больного, покойника и отшельника, он оставит семейную жизнь». Царь искренне желал, чтобы его сын стал царем-миродержцем (cakkavatti), поэтому он решил сделать все возможное, чтобы царевич не увидел этих знамений и не испытал отвращения к мирской жизни. С того самого дня Бодхисатта был известен как Сиддхаттха Готама.

Смерть царицы Махамайи

Со дня рождения Бодхисатты Махамайя жила в благополучии и комфорте, не зная телесных и душевных недугов. Она размышляла о словах мудреца Аситы и предсказаниях браминов, и ее дни были наполнены радостью. Она проводила время с другими обитательницами дворца и со своей сестрой Паджапати Готами. Шесть дней прошли беззаботно и умиротворенно, и на седьмой день царица легла спать, но больше не проснулась. Скончавшись в мире людей, царица открыла глаза на небесах Туситы, где обрела тело юного божества — царевича шестнадцати лет от роду. Царевича звали Мату Девапутта, и он завоевал любовь и большое уважение среди дэвов этого небесного мира.

Царь Суддходана начал разыскивать кормилиц для своего сына, и ему удалось найти на эту роль нескольких женщин, принадлежавших к царскому роду.

Начало посевной

Прошло пять месяцев со дня рождения Бодхисатты. Наступило время ежегодного праздника, которым открывался сезон пахоты на обширных рисовых полях в долине реки Рохини. По стародавней традиции царь объявлял начало пахотных работ, прикоснувшись рукой к первому плугу. Это был важный день, и люди ждали его с нетерпением. Они надевали белое и стекались на рисовое поле, чтобы стать свидетелями торжественного события. Царь в сопровождении множества придворных отправился на праздник. Царевича несли в паланкине. Прибыв на поле для молотьбы, царь оставил сына под сенью розовой яблони и велел кормилицам присматривать за ним. Сиддхаттха лежал на кровати из подушек, укрытый от солнца занавесками и пологом шатра.

Царь поручил нянькам смотреть за ребенком, а сам вышел в поле и коснулся золотого плуга, торжественно положив начало пахоте. Крестьяне, распевая песни, начали вспашку земли. Когда действо было в самом разгаре, кормилицы ненадолго оставили царевича, чтобы хоть мельком взглянуть на великолепный праздник.

Бодхисатта увидел, что остался один, поднялся, скрестил ноги и приступил к медитации наблюдения задыханием (ānāpānasati). Он быстро погрузился в первую джхану. Когда спустя короткое время кормилицы вернулись, они изумились этому чуду и тут же сообщили царю. Царь увидел сына, сидящего на постели погруженным в медитацию, и его радости не было предела. Он приложил ступни младенца к своей голове в знак почтения и воскликнул: «Мой дорогой сын, неужели в этот самый час ты достиг пробуждения?»

Спустя какое-то время Паджапати Готами, младшая сестра царицы Махамайи, тоже родила сына. Как и прежде, царь созвал браминов, чтобы те изучили телесные признаки младенца. Ребенка назвали Нанда, что значит «радостный». После рождения Нанды Паджапати доверила заботу о сыне кормилицам, а сама взяла на попечение царевича Сиддхаттху, который с тех пор питался молоком своей тети. У Паджапати была и дочь по имени Нанда, рожденная двумя годами ранее. Таким образом, царица стала матерью для троих: царевичей Нанды и Сиддхаттхи и царевны Нанды. Именно поэтому ее назвали Паджапати — «обладающая детьми».

Все члены царской семьи заботились о царевиче и старались защитить его от боли утраты. Они делали все возможное, чтобы Сиддхаттха чувствовал себя родным сыном Паджапати. Бодхисатта и царевич Нанда вместе со старшей сестрой жили во дворце и питали нежную привязанность друг к другу. Царевичей Нанду и Сиддхаттху окружали юноши из знатных семей рода сакьев, которые оберегали их и служили им.

Когда дети подросли, царь Суддходана подыскал им подходящего наставника. Он пригласил во дворец ученого брамина по имени Саббамитту (Вишвамитра), который был сведущ в разных областях знания, и доверил ему обучение детей. Царевич Сиддхаттха превзошел своих брата и сестру и блестяще овладел науками и искусствами, которым учил его брамин. Более того, он овладел всем, что знал его учитель[15].

У Бодхисатты было много друзей, в том числе его сводный брат Нанда, сыновья министров — Калудаи и Ватсья, сын царского колесничего — Чанна, а также другие юноши из рода колиев и сакьев. Время от времени в детских играх царевича Сиддхаттхи участвовал и Девадатта.

Враждебность Девадатты

Девадатта был груб, высокомерен и очень гордился тем, что он царских кровей. Он не одобрял дружбы Сиддхаттхи с Чанной и другими детьми служителей дворца. Девадатта часто говорил Бодхисатте о том, что царевич не должен дружить с теми, кто ниже его по происхождению. Но Бодхисатта не слушал его. Тогда возмущенный Девадатта жаловался царю на то, что Сиддхаттха водит дружбу с представителями низших каст и обращается с ними как с равными. Зная характер сына, Суддходана утешал Девадатту и находил подходящие слова, чтобы смягчить его недовольство.

Однажды, возвращаясь с игровой площадки, Бодхисатта увидел, как что-то падает с неба. Это был лебедь, чьи крылья пронзила стрела. Осторожно вытащив стрелу, царевич понес раненную птицу по направлению к дворцу. Тем временем царевич Девадатта бродил по окрестностям в поисках лебедя, которого подстрелил. «Где же мой лебедь?» — не унимался он. Обнаружив птицу в руках Сиддхаттхи, он был страшно возмущен: «Это мой лебедь! Я его подстрелил! Отдай его сейчас же!» Но Бодхисатта не обратил никакого внимания на Девадатту, забрал лебедя с собой и стал выхаживать его.

Когда Девадатта обратился с жалобой к царю, тот позвал Сиддхаттху, чтобы расспросить его. «Это ни в чем неповинная птица. Я нашел ее, и я вылечу ее. Когда рана затянется, я отпущу лебедя на волю. Я не отдам живое существо тому, кто причинил ему вред», — сказал Бодхисатта.

Про себя царь подумал: «Эти юноши однажды примут в свои руки бразды правления государством, и они должны научиться соблюдать закон». Поэтому он велел Девадатте передать дело на рассмотрение суда. Девадатта согласился, и царь созвал советников, чтобы те разрешили спор между его сыном и племянником.

Царский совет рассмотрел дело и принял сторону Девадатты: «Девадатта подстрелил птицу. Следовательно, лебедь принадлежит ему по праву». За решение проголосовали практически единогласно. Тогда царевич Сиддхаттха встал и произнес: «Любая птица, что свободно летает в небе, не принадлежит никому на земле. Никто не вправе причинять этим птицам вред. Поэтому крайне нелепо решать, кто владеет ими». Затем он спросил советников: «Если живое существо и следует кому-то отдать, кто имеет больше прав на него — тот, кто защищает его жизнь, или тот, кто намеревается его убить?» Когда Бодхисатта произнес эти справедливые слова, придворный суд пришел в смятение. Затем один старый советник встал и произнес: «Жизнь, безусловно, должна принадлежать тому, кто пытается ее спасти. Жизнь не может принадлежать тому, кто стремится ее уничтожить». И все собравшиеся поняли, как разрешить этот спор по справедливости. «Поскольку лебедь живой, он принадлежит царевичу Сиддхаттхе», — таков был новый вердикт. Решением большинства Бодхисатте позволили оставить птицу. Девадатта проиграл дело и покинул зал суда унылым и пристыженным. Бодхисатта тоже отправился во дворец. Через несколько дней лебедь поправился, и царевич выпустил его на волю.

Случай в лесу

Однажды несколько царевичей, родственников Сиддхаттхи, позвали его на прогулку. Юноши прошли через парк, в котором обычно играли, и забрели в дикие джунгли. Там они наблюдали за оленями и замбарами, которые бродили в лесной глуши. Некоторые царевичи, гоняясь за животными, стали пускать из луков стрелы и убили нескольких животных. Увидев это, Сиддхаттха не поверил своим глазам: «Какая жестокость! Как можно мучить этих несчастных животных, этих бессловесных тварей? Какой вред причинили они людям? Зачем трогать безобидных зверей, которые живут в лесу и никого не беспокоят?» Царевич был очень расстроен и тотчас вернулся во дворец. С тех пор он больше не соглашался на дальние прогулки.

С самого раннего детства жизнь Сиддхаттхи несла отпечаток таких великих добродетелей, как доброта, сострадание, терпение, милосердие и невозмутимость. Люди, которые видели поступки Бодхисатты или слышали о них, питали к нему любовь и уважение. Слухи о царевиче достигли даже отдаленных мест. Великий царь Махападма, правитель Магадхи, отправлял Сиддхаттхе дары через своего сына царевича Бимбисару. Между двумя царевичами возникла крепкая дружба. Время от времени Бодхисатте присылали подарки и цари личчхавов. По торжественным случаям Бодхисатта получал письма практически от всех правителей того времени.

Глава 7 ТРИ ДВОРЦА

На севере Индии всего три времени года: зима, лето и сезон дождей. Четыре зимних месяца бывают необычайно холодными, а четыре летних — чрезвычайно жаркими. Во время муссонов четыре месяца без перерыва льют дожди. Неблагоприятная погода порой вынуждает людей временно покидать свои дома и отправляться в отдаленные регионы. Особенно часто так поступают богатые люди, которые строят дома на большом удалении друг от друга и перемещаются между ними вслед за сменой сезонов[16].

Великий царь Суддходана тоже разбил парки и построил дома, в которых его дети могли жить в комфорте в разное время года. Для Сиддхаттхи царь построил три дворца, известные как Рамма, Сурамма и Субха.

Дворец для холодного сезона — Рамма — насчитывал девять этажей. Каждый последующий этаж был по размерам немного меньше предыдущего, что помогало сохранить тепло. Двери и окна плотно закрывались и были отлично подогнаны, без единой щели. Стены комнат украшали картины с изображением пламени, а полы были устланы шерстяными коврами. Рубашки, головные уборы и вся одежда в доме также были шерстяными. Чтобы сохранить тепло в доме, окна и двери держали открытыми в течение дня, а ночью плотно закрывали.

Во дворце Сурамма царевич жил летом. Это был пятиэтажный дом с высокими потолками и просторными залами. Стены украшали картины с голубыми, белыми и красными лотосами и прочими водными растениями. Конструкция дверей и окон позволяла обеспечить прохладу в летнюю жару. Ковры, шторы, одежда и головные уборы были сотканы из тонких, легких материалов. Кувшины с водой для умывания размещались в разных частях дворца. В саду были вырыты специальные водоемы, в которых цвели пять видов лотоса. В течение дня окна и двери держали закрытыми, а ночью открывали настежь.

Во дворце Субха царевич останавливался на четыре месяца сезона дождей. Дом насчитывал семь этажей, и комнаты в нем были среднего размера, что позволяло защититься от чрезмерной жары или чрезмерного холода. Некоторые окна и двери закрывались очень плотно, другие крепились свободней и пропускали больше воздуха. Одни стены украшали картины с языками пламени, другие — с цветущими водными растениями. Часть окон и дверей закрывали на ночь, часть — в дневное время.

Царевич Сиддхаттха жил в этих дворцах в комфорте и изобилии, окруженный всеми удовольствиями этого мира. Здесь он вырос, возмужал и превратился в статного юношу.

Праздник невест

В один из дней великий царь Суддходана и знатные мужи из рода сакьев обсуждали государственные дела в зале для собраний Капилаваттху. Один придворный в почтенных летах обратился к царю: «Государь, согласно мудрецам, толкующим знаки на теле, ваш сын обретет власть над миром, если останется во дворце. Если же он станет отшельником, то непременно достигнет пробуждения. В наших общих интересах помочь царевичу стать всемирным монархом. Тогда род сакьев, в котором и раньше были цари-миродержцы, продолжит свою славную традицию, а прочие правители будут чтить и уважать нас. Пришло время отыскать для Сиддхаттхи прекрасную царевну и в окружении свиты молодых девушек привести ее ко двору».

«В таком случае найдите для царевича подходящую невесту», — ответил Суддходана. Тогда один из присутствующих сказал, что его дочь составит отличную пару Сиддхаттхе. Остальные члены собрания последовали его примеру и стали наперебой сватать своих дочерей. «Царевича не склонить к выбору словами. Спросим у него самого, кого он хочет взять в жены», — сказал государь. И все участники собрания во главе с Суддходаной направились к Сиддхаттхе и поведали о своем разговоре.

«Я дам вам ответ через семь дней», — сказал царевич. Оставшись один, Сиддхаттха стал думать, как ему поступить.

«Дурным последствиям супружеской жизни нет числа. Сладострастие — вот корень ссор, вражды, печали и других видов страдания. Оно подобно ядовитым плодам и листьям — стоит только вкусить их, как человек обречен на погибель. Оно жжет, как пламя, и ранит, как острый меч. Жизнь в браке не влечет меня. Я не хочу жить среди женщин. Если бы я мог уйти в лес и погрузиться в медитацию, воистину, я не желал бы ничего большего», — говорил себе царевич.

«Но если сообщить о моем желании прямо, отец ни за что не отпустит меня медитировать в лесу, — подумал он. — Потому я поступлю иначе: попрошу его о чем-то невыполнимом». С этими мыслями он начал писать письмо.

«Если Вы хотите, чтобы я женился, моя невеста должна обладать определенными качествами, — начал он. — Пусть она не гордится своей красотой, а подобно матери или сестре проявляет сострадание ко всем существам. С радостью пусть предлагает милостыню отшельникам и браминам. Лишенная всякой гордыни, зависти и лукавства, пусть обладает добрым нравом. Пусть будет всегда верна своему мужу и честна по отношению к нему. Склонная к умеренности во всем, она не должна предаваться жадности или стремиться к развлечениям. Пусть избегает ароматических масел и всевозможных притираний. Свободная от алчности, правдивая и справедливая, пусть не жаждет чужого богатства. И победу, и поражение пусть принимает одинаково спокойно.

Пусть стыдится и страшится совершать любое зло. Пусть не верит в глупые суеверия. Пусть ведет добродетельную жизнь, ревностно оберегая чистоту мыслей, слов и поступков. Проявляя усердие во всех делах, пусть не гордится своей родословной и высоким происхождением. Неукоснительно следуя долгу, пусть уважает родителей мужа и угождает им, подобно служанке. Только такую добродетельную царевну я приму в качестве невесты», — писал Сиддхаттха царю.

Прочитав послание, царь вызвал придворного священника. «Отправляйся в путь, брамин, и узнай, есть ли на земле девушка, наделенная подобными добродетелями. И если найдешь такую, будь она из кшатрийского рода, или браминской семьи, или даже из вайшьев или шудр, немедленно доложи мне. Мой сын не верит в кастовые различия, он смотрит лишь на высшие добродетели», — сказал царь. Брамин взял письмо и отправился в путь. Обойдя множество богатых домов, он не встретил никого, кто подходил бы под описание царевича. Неудачи не смущали его, и он продолжал поиски. Однажды он оказался в доме одного из членов царской семьи и увидел там девушку неописуемой красоты — ничего подобного он в жизни не встречал. Поклонившись брамину, она осведомилась о причине его визита. Советник показал письмо и объяснил, что сын царя Суддходаны, царевич Сиддхаттха, ищет невесту с такими качествами. Перед брамином стояла царевна Ясодхара. Ясодхара прочла послание и поняла, что обладает всеми перечисленными добродетелями. Она сказала: «О брамин, я не лишена указанных в письме качеств. Пусть Сиддхаттха станет моим супругом. Передай известие царевичу. Я готова связать свою жизнь лишь с человеком высокого достоинства». Царевна Ясодхара была дочерью царя Суппабудды и племянницей царя Суддходаны.

Брамин вернулся во дворец и поведал царю все, что узнал о Ясодхаре. «Наш царевич дорожит добродетелью. Однако временами женщины приписывают себе качества, которыми в реальности не обладают. Поэтому пусть жених возьмет дело в свои руки. Я предоставлю ему такую возможность», — подумал царь. Он велел изготовить множество женских украшений и поручил Сиддхаттхе одарить ими царевен из рода сакьев. «Если во время церемонии Сиддхаттха проявит особый интерес к одной из девушек, она станет его женой», — подумал царь.

«Через неделю в городском зале собраний царевич Сиддхаттха вручит особые подарки девушкам из рода сакьев!» — эта новость разлетелась по городу со звоном колоколов. Неделю спустя царевич явился в зал для собраний и занял свое место. Осведомители царя тем временем внимательно наблюдали за тем, кого юноша одарит особым вниманием.

Девушки по очереди подходили к царевичу. И хотя Сиддхаттха был удивительно хорош собой, ни одна из девушек не осмеливалась взглянуть ему в лицо. Девушки приближались, принимали дары с опущенными глазами и торопливо уходили. Царевич беспристрастно раздавал подарки, ни к кому не проявляя особого интереса. Старейшины рода сакьев, которые сидели по правую и левую руку от царевича, были изумлены его поведением. Этот необычный юноша даже не смотрел на девушек, которые в своем изяществе были подобны небесным девам. Царевич не удостоил их даже легкой улыбкой. «Ни одной из женщин не тронуть этого черствого сердца», — думали старцы. Когда церемония уже близилась к концу и остальные девушки покинули зал, появилась Ясодхара. Она приблизилась к царевичу и взглянула на него. К тому времени украшения закончились, и для царевны ничего не осталось. Ясодхара подошла к Сиддхаттхе и смеясь спросила: «Царевич, разве вы не дарите подарки? Я пришла сюда в надежде получить украшение. Неужели вы откажете мне?» — «Я не хотел обделить вас вниманием, но украшения закончились — вы пришли слишком поздно». С этими словами Сиддхаттха снял с пальца кольцо, которое стоило несколько сотен тысяч монет, и положил ей на ладонь.

«Разве мне подобает носить ваше кольцо, царевич?» — спросила Ясодхара. «Прошу, возьмите его», — ответил он. «Принимая от вас драгоценные подарки, мы не можем лишать ваши руки украшений, царевич. Нам, напротив, следует украшать вас», — сказала Ясодхара и, выразив почтение, покинула зал. Люди государя молча наблюдали за происходящим, а затем вернулись во дворец и доложили обо всем царю. «Государь, Ясодхара привлекла особое внимание нашего царевича. У них даже завязалась короткая беседа», — рассказали они. Вне себя от радости, царь отправил гонца к отцу царевны. В своем послании он просил выдать Ясодхару за царевича Сиддхаттху.

Отец Ясодхары отвечал: «О царь, ты бережно растил сына в стенах дворца, вдали от любых тягот и забот. Однако, согласно старинному обычаю, мы выдаем наших дочерей лишь за искусных воинов. Юноша царского рода должен владеть стрельбой из лука, но ты ничему не обучил своего сына. Как я могу выдать дочь за такого жениха?» Эти слова смутили царя Суддходану, и он погрузился в глубокие раздумья о том, что же делать дальше. Когда царевич узнал эту новость, он поспешил к отцу. «Чем ты расстроен, отец?» — спросил он. «Это не имеет к тебе никакого отношения», — уверил его царь. Трижды повторив вопрос, Сиддхаттха вынудил отца рассказать правду. «На земле нет никого, кто был бы равен мне в военном деле», — произнес царевич. «И ты можешь показать, на что способен?» — спросил государь с улыбкой. «Разумеется, — ответил царевич. — Пусть соберутся все, кто владеет воинскими искусствами. Я докажу свои умения на состязаниях». И со звоном колоколов по городу разнеслась весть: «Через неделю царевич Сиддхаттха покажет свое воинское мастерство. Пусть все, кто владеет боевыми искусствами, соберутся на площади и примут участие в состязаниях».

Спустя неделю Девадатта первым прибыл на место проведения соревнования. Махауты привели на площадь молодого белого слона, которого цари личчхавов прислали в дар Бодхисатте. При виде этого прекрасного животного Девадатту охватила зависть. Он ударил слона — и тот упал замертво. Никому из собравшихся было не под силу убрать мертвое тело. Когда царевич Найда увидел бездыханный труп, он воскликнул: «Взгляните только, какое злодеяние!» — и оттащил тело на обочину. Его поступок встретил всеобщее одобрение. Через какое-то время на поле пришел царевич Сиддхаттха. «Если оставить тело здесь, зловоние распространится на всю округу», — рассудил он. Он поднял мертвого слона и перебросил его через городскую стену. Место, куда упало тело, позже стало известно как Хастхи Гарта («слоновья яма»). Все собравшиеся рукоплескали царевичу.

Когда все были в сборе, состязания начались. Участникам предстояло показать себя во всех науках и искусствах, начиная с грамматики и арифметики. В этих дисциплинах царевич Сиддхаттха превзошел всех соперников. Затем настал черед боевых искусств. В беге, прыжках, стрельбе из лука, владении мечом и прочих состязаниях Сиддхаттха также превзошел всех соперников и добился высших результатов. Хотя отецЯсодхары был доволен мастерством царевича, он помнил о предсказаниях провидцев. Даже если свадьба состоится, юноше суждено покинуть дом и стать аскетом. Поэтому отдавать дочь за царевича он не хотел. На людях он ничем не выдал своих опасений, но затем подозвал Ясодхару и сказал ей: «Моя дорогая, царевич Сиддхаттха однажды оставит мирскую жизнь и удалится в лес, чтобы стать аскетом. Пророчество великого мудреца Аситы и других провидцев хорошо известно. Если ты выйдешь замуж за царевича, то вскоре останешься одна. Потому лучше откажись от этого брака».

«Если я и выйду замуж, то только за царевича Сиддхаттху. Даже если он станет аскетом завтра, мне не нужен никто другой», — решительно заявила она. «Я возьму в жены только Ясодхару, и никого другого», — в свою очередь сказал царевич. Таким образом, никто не мог препятствовать их бракосочетанию. Через несколько дней во дворце сыграли пышную свадьбу. Суддходана провозгласил сына наследником престола[17].

Много сотен тысяч лет Сиддхаттха и Ясодхара жили вместе, помогая друг другу в развитии духовных совершенств (парамит). Благодаря их связи, которая крепла от рождения к рождению, в этой жизни они жили как брат и сестра, не предаваясь плотской любви. Царь Суддходана и Паджапати Готами делали все возможное, чтобы молодые супруги не знали горестей и печалей.

До появления во дворце Ясодхары пища для членов царской семьи и прислуги готовилась раздельно. Но царевна изменила привычный порядок вещей. Она настояла, чтобы даже слуги и служанки получали пищу не хуже, чем подавали к царскому столу. И хотя в соответствии с обычаями того времени во дворце была прислуга, с того дня никто не обращался с ними как с рабами. Это были верные помощники, которые заботились о членах царской семьи, как о своих родных. Доброта и сострадание Ясодхары стали известны далеко за пределами дворца, и подданные горячо полюбили свою новую царицу. Жители Капилаваттху почитали Ясодхару, как собственную мать[18].

По настоянию царя Суддходаны дворец Сиддхаттхи и Ясодхары превратился в место вечного праздника, где постоянно играла музыка и устраивались танцевальные представления. Но несмотря на все изобилие жизни в царском дворце, Сиддхаттха и Ясодхара были подобны двум отшельникам на ярмарке с аттракционами.

Размышляя о реалиях человеческого бытия, они не теряли рассудка. «Однажды придет время покинуть мирскую жизнь и встать на путь отшельников», — думали они. Поскольку долгое время супруги жили словно аскеты, у царской четы не рождалось детей. Лишь когда Бодхисатте исполнилось двадцать восемь лет, Ясодхара зачала первого ребенка.

Глава 8 ПОЕЗДКА В ЗАГОРОДНЫЙ ПАРК

В один прекрасный день Бодхисатта захотел покинуть дворец, чтобы посетить загородные сады и парки. Об этом сообщили царю Суддходане. «На следующей неделе царевич отправится в загородный парк», — возвестили жителям города. Все подданные царя должны были позаботиться о том, чтобы по пути Сиддхаттха не увидел ни одного старика, больного, покойника или отшельника. Ведущие в парк дороги царь приказал украсить по обеим сторонам.

В назначенный день Сиддхаттха отправился в парк на великолепной колеснице, запряженной белыми лошадьми. Его сопровождали знатные юноши и девушки из придворной свиты. Жители города собрались по обе стороны дороги, с нетерпением ожидая появления царевича. Однако поездка Сиддхаттхи оказалась недолгой — внезапно царевич увидел старика, который шел ему навстречу. Старец дрожал и тяжело опирался на трость, его тело было сгорбленным, волосы и борода — седыми, а кожу покрывали глубокие морщины. До сих пор царевич не видел никого, с кем время обошлось бы столь же жестоко. Хотя Сиддхаттха и понимал, кто перед ним, он все же решил уточнить у возничего. «Это старик», — ответил Чанна. «Ожидает ли нас подобная участь, о Чанна?» — спросил Бодхисатта. «Разумеется, мой господин, мы все состаримся», — последовал ответ.

Поскольку раньше Бодхисатта не видел стариков, мысли о преклонном возрасте не посещали его. Но стоило ему повстречать дряхлого, слабого старика, как он глубоко задумался о том, каково это — стоять на закате человеческой жизни. Размышления о преклонном возрасте внушили ему такое отвращение, что ему расхотелось ехать в парк. «Давайте вернемся», — сказал он, и колесница повернула обратно к дворцу.

Царю Суддходане не потребовалось много времени, чтобы узнать от Чанны, почему Бодхисатта отменил поездку в парк. Суддходана, Паджапати Готами и все придворные были встревожены произошедшим. Они наполнили дворец новыми танцами, музыкой и прочими развлечениями в надежде, что царевич быстро позабудет это потрясение. И хотя в доме царила атмосфера праздника, Бодхисатта продолжал размышлять об увиденном. Он обсуждал с Ясодхарой бедственное положение человека в этом мире. «Хотя сегодня мы блистаем молодостью и красотой, однажды наши зубы выпадут, а кожа станет дряблой. Мы оба превратимся в сгорбленных стариков», — говорил он жене. Обдумывая подобные вопросы, они вовсе не упивались юностью и красотой. «Однажды мы оставим домашнюю жизнь и отправимся на поиски вечного блаженства», — думали они.

Царевич видит больного

Шло время. Прогулки полезны для здоровья, и вот Бодхисатта снова решил отправиться в загородный парк. Как и прежде, царь был сильно встревожен.

Подданным сообщили, что в назначенный день царевич отправится на прогулку за городские стены. Им велели украсить дороги и принять необходимые меры предосторожности. Вновь Бодхисатта в сопровождении свиты направился в загородный парк — и вновь ему не удалось добраться до места назначения. На обочине дороги царевич увидел прокаженного. Больной страдал еще и от слоновой болезни, и его живот раздулся до размеров бочки. Никогда раньше царевич не видел такого телесного уродства, однако догадывался, что во всем виноват физический недуг. Он снова обратился за разъяснениями к Чанне. «Это больной человек», — последовал ответ. Задав еще несколько вопросов, царевич понял, что никто не застрахован от болезни. Глубоко задумавшись над этим, Бодхисатта избавился от гордости по отношению к своему здоровью. Его волновали мысли о том, что с ним будет дальше. Так он снова потерял интерес к посещению парка и немедленно вернулся во дворец. Царь Суддходана тут же узнал о случившемся.

«Все произойдет согласно предсказаниям провидцев», — подумал царь, и волнение охватило весь дворец. К привычному пению и танцам во дворце добавлялись все новые развлечения. Тем временем Сиддхаттха и Ясодхара размышляли о физической природе человека и пришли к пониманию того, что их тела тоже подвержены распаду. «Когда же мы обретем свободу от этого бремени?» — думали они. Стремясь обнаружить какое-то решение, царевич и царевна проводили свои дни так, как того требовал их духовный поиск.

Царевич видит мертвеца

Спустя некоторое время царевич снова решил отправиться за город. Царь Суддходана, как и прежде, велел украсить улицы и принять еще более жесткие меры безопасности. На колеснице, в окружении свиты придворных Сиддхаттха отправился за городские стены. Однако и в этот раз его путь был прерван — царевич увидел раздувшийся труп, который лежал на обочине с открытым ртом и кишел червями. Бодхисатта никогда не видел ничего подобного и снова обратился с вопросом к Чанне. «Это труп», — ответил тот. «Это случится и с нашими телами?» — спросил Бодхисатта. «Да, — заверил его Чанна, — это непременно случится и с нами». Размышляя об увиденном, Бодхисатта снова испытал отвращение к жизни и потерял интерес к загородной поездке. Как и прежде, он вернулся во дворец.

Узнав о случившемся на дороге, царь вновь вернулся в памяти к предсказанию мудреца Аситы и других провидцев. Суддходана был ужасно взволнован и совершенно потерял душевное спокойствие. «Если царевич увидит отшельника, то обязательно покинет мирскую жизнь и откажется от всего», — подумал царь. Поэтому он решил сделать так, чтобы сын не повстречал монаха или аскета. «Если Сиддхаттха не повстречает человека, совершившего отречение, он не оставит мирскую жизнь», — сказал себе царь и немного успокоился. Суддходана принял все меры, чтобы ни один монах или отшельник не попал в Капилаваттху или пригород столицы. Он держал город под усиленной охраной.

Царевич видит монаха

Шло время, и вот однажды все же вышло так, что по дороге в загородный парк Бодхисатта увидел монаха. Тот ступал сдержанно и неторопливо, его глаза были опущены и смотрели лишь на дорогу в полуметре впереди. «Должно быть, это монах, отшельник», — подумал Сиддхаттха. Он пришел к такому заключению, потому что раньше слышал об аскетах, изучая Веды под руководством своего учителя. Но чтобы развеять сомнения, Бодхисатта снова расспросил возничего. «Это монах, — ответил Чанна. — Испытав разочарование в мирской жизни, он ступил на стезю отшельника. Он ищет выход из сансары, которая есть не что иное, как страдание». Когда Бодхисатта услышал эти слова, в его уме возникло желание тоже стать монахом. В тот день он прибыл в царский парк и провел день, любуясь окружавшей его красотой.

Тем временем царь Суддходана послал министра Калудаи устроить грандиозное представление в парке. Молодые девушки пели и танцевали, однако, несмотря на все старания советника, Сиддхаттха оставался безучастен к развлечениям. Царевич думал лишь о том, что видел по дороге в загородный парк: о старике, больном, мертвеце и отшельнике. «Это представление с песнями и плясками — фарс, а играет в нем куча скелетов», — сказал он себе. Теперь все мысли Бодхисатты были заняты отречением от мирского.

С наступлением вечера Сиддхаттха искупался в царском пруду. Когда царевич вышел из воды и слуга облачил его в лучшие одежды, он сиял подобно небожителю. Музыканты славили его в песнях, а брамины читали хвалебные гимны. Сиддхаттха взошел на свою колесницу и уже был готов отправиться в обратный путь, когда прибыл посланник с вестью от царя. «У Ясодхары родился сын», — говорилось в письме. «Рахула[19] появился. Это преграда», — произнес Бодхисатта. По возвращении посланник рассказал царю о словах Сиддхаттхи. «Так пусть моего внука назовут Рахулой», — заключил царь.

Процессия во главе с царевичем двигалась по направлению к дворцу. Царевна из рода сакьев по имени Кисаготами (Мригаджа) жила в доме у дороги и увидела Бодхисатту — такого светлого и безмятежного, но при этом величественного и внушавшего огромное почтение. Она не могла сдержать слов восхищения:

Бодхисатта, чей ум был направлен лишь на то, как погасить пламя страдания, задумался о ее словах. «Близкие такого человека безмятежны, говорит она. Но благодаря чему сердце человека обретает покой? Когда гаснет пламя жажды, пламя гнева, пламя невежества и тщеславия, сердце обретает покой», — размышлял Бодхисатта. Затем ему в голову пришла такая мысль: «Она ободрила словами поддержки того, кто ищет способ положить конец всем страданиям. В знак благодарности я должен сделать ей подарок». Сняв с шеи жемчужное ожерелье стоимостью в несколько сотен тысяч золотых монет, царевич велел передать его царевне. Вернувшись во дворец, Сиддхаттха удалился в свои покои, лег на кровать и продолжил размышлять об отречении от мирской жизни.

Когда Бодхисатта проснулся, в нем созрела решимость: «Настал мой час покинуть дом». Но затем его посетила другая мысль: «Будет неправильно, если я уйду, ничего не сказав отцу. Он воспитывал меня и потратил целое состояние, чтобы я жил в комфорте и благополучии. Я буду неблагодарным сыном, если поступлю так с моим добрым и великодушным отцом, который днем и ночью делал все возможное, чтобы я был счастлив и успешен. Я должен увидеть отца и сообщить о своем решении». И глубокой ночью он отправился в царские покои. Аура Бодхисатты освещала пространство примерно на два метра вокруг. Сияние Ясодхары не уступало ему в яркости. И ночью это свечение было особенно заметным — когда Бодхисатта прибыл во дворец, исходившее от него сияние осветило окрестности. Царь спросил своих слуг: «Неужели уже светает?» — «Еще ночь, государь. К вам пришел царевич», — сказали они. Царь Суддходана поднялся с постели, принял Бодхисатту и спросил:

— Зачем ты пришел среди ночи, сын мой? Что за срочное дело привело тебя в этот поздний час?

— Настало время мне оставить мирскую жизнь, отец. Я прошу тебя и наших подданных простить меня. Я должен немедленно покинуть дворец.

— Почему, мой дорогой сын, ты хочешь поступить так с членами царской семьи, со своими близкими и с верными подданными? Если тебе что-то нужно, скажи лишь слово — и это будет твоим.

— Если ты правда дашь мне желаемое, я останусь во дворце. Но если ты окажешься не в силах сделать это, позволишь ли ты мне уйти?

— Нет ничего такого, чего я не смогу тебе дать. Я исполню любое твое желание. Но если это окажется не в моей власти, ты можешь сам отправиться на поиски желаемого.

— Мне нужны четыре вещи, дорогой отец. Пусть я не старею — такова моя первая просьба. Пусть молодость и красота тела никогда не покинут меня — вот второе желание. Пусть все болезни обходят меня стороной, чтобы я никогда не знал телесного недуга. Это моя третья просьба. Пусть я буду жить вечно, и смерть не сможет приблизиться ко мне. Таково мое четвертое желание. Я ничего не прошу, кроме этого. Если ты выполнишь эти четыре просьбы, я останусь во дворце. Но если, отец, ты не в силах, не лучше ли мне покинуть дом и отправиться на поиски пути избавления? Не только ради себя, но ради всех нас. Ради тебя, Паджапати, Ясодхары, Рахулы и Нанды, а также всего человечества, подверженного старости, болезни и множеству других видов страдания.

Дослушав сына до конца, царь понял, что все попытки удержать Сиддхаттху в миру были тщетными и что предсказание мудреца Аситы и других прорицателей сбудется. Он увидел, что не сможет помешать царевичу оставить домашнюю жизнь. Со слезами на глазах царь ответил Бодхисатте:

— Дорогой сын, я не могу выполнить ни одну из твоих просьб. Даже самые великие мудрецы, которые прожили долгую жизнь, не смогли победить смерть. Мне понятно твое стремление, и я разрешаю тебе покинуть дворец. Твое благородное желание избавить человечество от страдания старости, болезни и смерти должно достигнуть цели. Пусть задуманное тобой воплотится в жизнь». Получив разрешение отца, Бодхисатта поклонился и вернулся в свой дворец.

На следующий день Суддходана созвал глав наиболее важных семей из рода сакьев и сообщил, что Сиддхаттха собирается оставить мирскую жизнь и покинуть дворец. Он поведал о разговоре, который случился между отцом и сыном накануне, и спросил: «Что нам делать дальше?» — «Согласно предсказанию мудрецов, царевич должен стать отшельником или царем-миродержцем (cakkavatti) до того, как ему исполнится тридцать лет. До этого дня остается еще неделя. Мы сделаем все возможное, чтобы удержать царевича во дворце, пока ему не исполнится тридцать», — решили сакьи. Они договорились нести непрерывный дозор у четырех городских ворот. У южного входа встал царь Дхотодана с пятью сотнями сакьянских юношей. У западных ворот с таким же числом воинов нес дежурство царь Суклодана. Амитодана и его пятьсот молодых солдат охраняли северный вход. Сам царь Суддходана с группой из пятисот юных сакьев стоял дозором у восточных ворот. Согласно указаниям, пожилые представители царского рода охраняли все перекрестки, где встречались две, три или четыре дороги. Царевич Маханама отвечал за центр города. Так они стояли на страже в течение шести бессонных дней и ночей.

Царевич Сиддхаттха знал о принятых мерах и ждал подходящего момента, чтобы покинуть дворец. Паджапати Готами велела женщинам зажигать по ночам светильники и поддерживать огонь, бдительно наблюдая за тем, что происходит за окном.

Тем временем Бодхисаттаразмышлял о природе этого мира, полного страданий, и жил практически как аскет, поскольку обладал интуитивной способностью видеть свои прошлые рождения. Разговор между отцом и сыном больше не был секретом ни для кого во дворце. Ясодхара тоже узнала об этом, однако новость не обеспокоила и не удивила царевну. Лишь одно событие встревожило ее. На седьмой день царевна легла пораньше и увидела пугающий сон. Она проснулась и направилась к Сиддхаттхе рассказать о своем сновидении. «О господин, я видела во сне, что ты стал отшельником и оставил меня одну. Куда бы ты ни пошел, я отправлюсь следом. Прошу, возьми меня с собой!»

Думая о том, что он обязательно обретет блаженство ниббаны, Бодхисатта ответил: «Я покажу тебе путь, по которому достигну цели». Затем он объяснил, какие огромные усилия нужно приложить для освобождения. Хрупкая и уязвимая, с ребенком на руках, царица не смогла бы преодолеть такие трудности. «Когда я добьюсь высшего счастья, то помогу всем вам обрести его, — заверил Бодхисатта. — Но пока этот момент не настал, будь терпелива и позаботься о ребенке. В твоем распоряжении все богатства царства. Отец и Паджапати всегда будут рядом, чтобы защитить тебя». Этими словами Бодхисатта утешил Ясодхару. Дальновидная и преданная Бодхисатте, она приняла волю мужа и не стала спорить. Царевна сделала все возможное, чтобы вынести боль разлуки и не потерять присутствия духа.

Глава 9 ВЕЛИКОЕ ОТРЕЧЕНИЕ

Очень скоро мой возлюбленный покинет дворец. Когда этот час настанет, он придет ко мне попрощаться. И тогда я все равно последую за ним», — думала Ясодхара. Утешив себя этой мыслью, она отправилась в свои покои и легла спать. Тем временем Бодхисатта лежал на постели, погрузившись в размышления. Как и прежде, в покои царевича пришли девушки и начали петь и танцевать. Не обращая на них никакого внимания, Бодхисатта уснул с мыслями об отречении. «Наш господин задремал — нет смысла петь и танцевать», — решили девушки, отложили инструменты и тоже прилегли отдохнуть. Посреди ночи Бодхисатта проснулся и огляделся вокруг. Что это было за зрелище! Одни женщины лежали на полу с широко открытыми ртами и громко храпели, у других изо рта текли слюни, третьи говорили во сне, словно в бреду, или тихо плакали. У некоторых волосы спутались и растрепались. Были и те, что лежали на полу совершенно голыми. Глядя на эту ужасающую сцену, Бодхисатта почувствовал, что окружен трупами. «Этот дворец недавно был похож на прекрасный замок с небесными девами, а теперь — на дом мертвецов», — подумал Бодхисатта.

Когда мысли царевича устремились в этом направлении, его отвращение к жизни в миру достигло предела. «Чувственные удовольствия — просто мираж. Пора уходить», — подумал Бодхисатта. Он огляделся и увидел, что все обитатели дворца, которые не спали шесть суток, погрузились в глубокий сон. Царевич захотел попрощаться с Ясодхарой, взять на руки и поцеловать маленького сына. Он направился в покои царевны и за балдахином он увидел ее, спящую в благоуханной постели среди лепестков жасмина и с маленьким царевичем на груди. «Если я зайду и разбужу Ясодхару, она, быть может, станет умолять меня не покидать дом так скоро. Это будет препятствием на пути моего отречения. Позже я вернусь и вновь увижу их. Теперь же я должен уйти без лишних слов», — сказал себе Бодхисатта. Он подумал, что меняет свою любовь к жене и ребенку, ко всем своим родным и близким, на великую любовь ко всему человечеству, страдающему от недуга старости и смерти. Больше не было причин медлить. Из безграничного милосердия и сострадания ко всем живым существам Бодхисатта ступил за порог.

С верхнего этажа он спустился вниз и разбудил Чанну, который спал у лестницы. «Чанна, оседлай Кантхаку и приведи его сюда», — сказал Бодхисатта возничему. «Мой господин, куда вы направляетесь в этот полуночный час?» — спросил Чанна в недоумении. «Я оставляю мирскую жизнь, чтобы стать отшельником», — ответил царевич. Чанна заплакал и начал умолять Бодхиеатту: «Господин, куда же вы пойдете, оставив всех своих родных? Не уходите, не покидайте их, господин». Бодхисатта привел самые разные доводы в поддержку своего решения, и Чанна в конечном счете согласился с ним. Однако когда настало время уходить, возничий специально устроил шум, чтобы разбудить Ясодхару, но она не проснулась. Тогда он привел Бодхисатте его коня. Сиддхаттха погладил Кантхаку, сел верхом и тронулся в путь. Чанна сидел у него за спиной. Когда они прибыли к восточным воротам, то увидели там спящего царя Суддходану. В это мгновение у Сиддхаттхи в душе возникло невообразимо сильное чувство любви к отцу, но с огромным усилием он смог преодолеть боль расставания. «Нынче я покидаю тебя. Позволь мне отправиться в путь, отец. Я вернусь достигшим цели», — подумал он. Выразив почтение отцу, Бодхисатта продолжил путь. На дороге его остановил царевич Маханама. Он попытался убедить Сиддхаттху не покидать город. «Завтраты должен стать владыкой всего мира! Пожалуйста, остановись, не покидай нас», — взмолился он[20].

Не обращая внимания на уговоры, Бодхисатта продолжил путь и покинул земли сакьев. Затем он миновал страну колиев, проехал еще двенадцать йоджан и прибыл в государство маллов[21]. Уже почти светало, когда он подошел к берегу Аномы. Не сходя с лошади, царевич пересек реку, а затем спешился и некоторое время сидел на белом песке у кромки воды. Бодхисатта умылся. Затем он взял в правую руку меч, а в левую волосы — и отсек роскошные пряди. Сиддхаттха подбросил волосы в небо, и они тотчас растворились в воздухе.

Бодхисатта облачился в одеяния аскета и, памятуя о буддах прошлого, принял восемь обетов странствующего отшельника[22]. Свои одежды и украшения он передал Чанне. «Я тоже стану аскетом», — сказал возничий. «Чанна, ты пока не должен оставлять мирскую жизнь. Твое время еще наступит. Мои отец и мать, Ясодхара и царевич Нанда до сих пор не знают, что я стал отшельником. Поэтому возьми коня, украшения и возвращайся в Капилаваттху. Передай их моему отцу и сообщи всем, что я ступил на стезю аскета. Спустя какое-то время я сам позабочусь о твоем отречении, а теперь возвращайся в город», — сказал Сиддхаттха. В тот момент конь Кантхака понял, что настало время расставания. Он лизал ноги Бодхисатты и ласково смотрел в глаза хозяину. Сиддхаттха отпустил своего верного коня и отправился прочь. Со слезами на глазах Кантхака неподвижно смотрел на уходящего Бодхисатту, пока тот окончательно не скрылся из виду. Печаль расставания оказалась слишком велика: сердце Кантхаки не выдержало и разорвалось, и он упал замертво[23]. Чанна похоронил коня и направился в город. Всю дорогу до Капилаваттхуон плакал.

Оставив берега Аномы, Бодхисатта продолжил свой путь. Довольно скоро он повстречал охотника, который был вооружен луком и стрелами. На плече он нес узелок с чашей, а на голове — какую-то поклажу. При виде чаши для сбора подаяния Бодхисатта захотел узнать, что еще было в узелке. Охотник положил сверток на землю и развязал его: там оказалось монашеское одеяние и прочие вещи, необходимые отшельнику. Бодхисатта спросил, куда охотник нес эти вещи. «Я отдам их любому, кто в них нуждается. Я нашел их в дупле дерева», — последовал ответ. «Я отшельник. Если ты отдашь мне эти вещи и чашу, взамен получишь мои шелковые одежды», — сказал Сиддхаттха. Охотник согласился и передал ему монашеские предметы. Сиддхаттха облачился в новое одеяние и повесил чашу на плечо[24].

Затем Бодхисатта отдал свои старые вещи охотнику, и тот в конечном счете принес их в Капилаваттху. Бодхисатта-отшельник продолжил путь и, увидев неподалеку манговую рощу, решил остановиться там. Эта роща находилась вблизи города Анупия, на границе со страной маллов.

Неделя в манговой роще Анупии

С детства и до недавнего времени жизнь Бодхисатты была наполнена танцами, пением и музыкой. Его дни проходили в беспокойстве и суете, в постоянных встречах и общении с людьми. Жизнь в уединении, понял Бодхисатта, полна блаженства. Для того, кто хочет размышлять о природе мира и положении человека в нем, важно побыть вдали от общества. Душевный покой, который испытал молодой отшельник, был настолько велик, что Бодхисатта почувствовал невыразимое счастье. Углубляя свое прозрение в законы жизни, он пробыл в манговой роще целую неделю, не принимая никакой пищи, не чувствуя ни голода, ни жажды. Затем он породил сильное устремление: «Пусть мои родители, Ясодхара и все мои родные смогут перенести печаль разлуки, пусть все беды обойдут их стороной».

Спустя неделю Бодхисатта отправился в обитель монахини сакья Брахмани, где ему предложили кров и еду. Но там Сиддхаттха не нашел никаких полезных для себя знаний и отправился в близлежащий ашрам монахини Падмы, где также был принят с большим почтением. Бодхисатте и здесь нечем было утолить свою духовную жажду, поэтому он отправился к Риши Ревате. Его учение тоже, увы, не удовлетворило Бодхисатту, и вскоре он покинул мудреца. Продолжив свои странствия, Сиддхаттха прибыл в монастырь недалеко от Раджагахи, где большая группа аскетов посвятила себя разнообразным обрядам и ритуалам. Бхаггава, настоятель общины, принял Бодхисатту с должным уважением, но, как выяснилось, учение аскета было направлено на обретение небесного блаженства в следующей жизни и вовсе не ставило целью освобождение. Бодхисатта собрался было покинуть обитель, когда старый аскет сказал: «В горах Виндхья, близ города Весали, живет отшельник по имени Алара. Быть может, он поможет тебе найти то, что ты ищешь». Чтобы попасть в Весали, Бодхисатте предстояло пересечь Ганг и добраться до Раджагахи. Не медля, он отправился в путь.

Встреча с царем Бимбисарой

Сиддхаттха прибыл в Раджагаху утром. Когда пришло время трапезы, он взял в руки чашу для сбора подаяния и пошел вдоль дороги. Царь Бимбисара, который правил этими землями, был другом Бодхисатты по переписке, однако лично они никогда не встречались. «Если царь узнает обо мне, то наверняка устроит роскошный прием. Но отшельнику не подобает искать царского гостеприимства — мне довольно обычного подаяния», — сказал себе Бодхисатта. И он продолжил путь, идя от дома к дому с чашей в руках. Жители приходили в изумление при виде его величественной фигуры. Никогда прежде они не видели ничего подобного и смотрели на Бодхисатту, не отрывая глаз. «Разве он может быть человеком? Должно быть, это Брахма снизошел на землю в человеческом облике», — говорили одни. Другие считали его воплощением Вишну, который время от времени приходит в наш мир. Некоторые видели в нем Господа Шиву, бога солнца или бога луны. Кто-то принимал его за бога любви — Анангу. Восприятие большинства людей было окрашено их склонностями, но самые разумные увидели в Бодхисатте великое существо, способное принести благо миру. Тем временем царю сообщили, что в город прибыл необычный гость: «О государь, такое зрелище — великая отрада. Мы не знаем, божество это или человек. Чужестранец удивительной красоты в одеяниях отшельника собирает подаяние на улицах города». Увидев Бодхисатту из окна своего дворца, царь тоже был потрясен его внешностью. «Какое чудо! Он наделен приятными чертами лица и сияющей кожей, прекрасным сложением и величавым станом. Если это божество или дух, он растворится в воздухе, пройдя еще совсем немного. Если это человек, он отыщет подходящее место, чтобы принять пищу. Проследите за ним и доложите обо всем мне», — велел царь.

Собирая подаяние, Бодхисатта спросил местного жителя, где в Раджагахе останавливаются отшельники. «В скалистой местности к северу от горы Пандава», — ответил мужчина. Бодхисатта поднялся на гору и собрался приступить к трапезе. Люди царя незаметно проследили за ним и, увидев, что отшельник действительно собирается принимать пищу, тотчас поспешили во дворец сообщить обо всем государю. «Это человек! Но не простой человек, а удивительный, достойный восхищения. Я должен отправиться туда и увидеть его своими глазами», — подумал царь. После этого он в сопровождении большой свиты отправился к горе, чтобы встретиться с отшельником.

Царственный вид и необычайная красота Бодхисатты произвели огромное впечатление на Бимбисару. Выразив должное почтение, царь занял место подле отшельника и обратился к нему с такими словами: «Столь утонченный и безмятежный молодой человек не должен жить подаянием. Вам не к лицу просить милостыню. О, святой человек! Мои земли плодородны и необъятны. Я отдам вам половину этих владений — давайте вместе править землями Анги и Магадхи». Отшельник выслушал Бимбисару и подумал, что пришло время представиться царю. «О великий государь, у подножия Гималаев раскинулись земли сакьев, которые входят в состав государства Косала. С незапамятных времен этой страной правит род сакьев из Солнечной династии. Я отрекся от права на царский трон и отправился на поиски спасения, чтобы избавить человечество от страданий старости, болезни и смерти. Теперь я ищу путь, ведущий к освобождению. Поэтому мне нет нужды в царстве, которое вы предлагаете», — сказал Бодхисатта.

В тот же миг царю все стало ясно. «Почтенный, я слышал новости о том, что царевич Сиддхаттха, сын царя Суддходаны, оставил домашнюю жизнь, когда увидел четыре знака — старца, калеку, покойника и отшельника. С детских лет я получал ваши письма и теперь очень рад встретить вас лично. Святой человек, пусть исполнятся ваши чаяния! Пусть вы станете пробужденным! А достигнув цели, прошу, приходите в Раджагаху, чтобы утешить нас учением о возвышенном и вечном блаженстве», — сказал царь. Бодхисатта согласился посетить Раджагаху, когда достигнет пробуждения. Поклонившись отшельнику, царь Бимбисара и вся его свита вернулись во дворец. Бодхисатта провел ночь в горной обители Гидджхакуты и на следующее утро отправился в Весали.

Конец жертвоприношениям

Чтобы добраться до Весали, отшельнику предстояло пересечь Ганг. По дороге Бодхисатта встретил пастуха, гнавшего стадо из пятисот овец в Раджагаху. Последним шел маленький ягненок — он хромал и едва поспевал за стадом. Пастух нещадно гнал посохом ягненка и не отходившую от него мать. Бодхисатта спросил пастуха, куда лежит его путь. «По указанию браминов я должен пригнать овец на жертвоприношение. В храме проведут ритуал, чтобы отвратить неудачи от нашего правителя. Царским указом мне велено доставить этих животных в храм», — сказал пастух. «Раз так, позволь мне присоединиться к тебе. И прекрати бить этого невинного малыша — я сам понесу его», — сказал Бодхисатта. Он взял ягненка на руки и последовал за пастухом. Чувствуя доброту отшельника, овца пошла рядом с ним.

В храме Бодхисатта направился прямиком к алтарю — в тот момент священник как раз собирался зарезать овцу. Животное лежало на жертвенном столе, а брамин уже занес над ним нож. Бросившись к алтарю, отшельник крепко схватил руку священника. Тот взглянул в лицо Бодхисатте и мгновенно отступил. Бодхисатта посмотрел на царя Бимбисару, который только прибыл на место проведения обряда. Царь молчал. И Бодхисатта предостерег его: «Никто не избежит несчастья, убивая животных и принося их в жертву богам. Это ведет лишь к накоплению дурной кармы и умножению горя. Если кто-то и принимает эти пожертвования, то точно не божество, а низкий демон». Царь Бимбисара прислушался к наставлениям отшельника и тотчас объявил, что отныне подобные жертвоприношения совершаться не будут. Он снова попросил Бодхисатту посетить столицу Магадхи, когда тот станет буддой. Затем отшельник направился к реке Ганг, намереваясь достичь Весали.

Глава 10 НОВОСТИ ИЗ КАПИЛАВАТТХУ

Когда люди слышали новость об уходе царевича в бездомную жизнь, они начинали стонать и сетовать. Весь город словно оплакивал покойника на похоронах. Паджапати Готами рухнула на землю и горько заплакала. Царевна Ясодхара лишилась чувств. Даже служанки, которым нужно было носить воду и выполнять всяческие работы при дворе, нескоро пришли в себя и провели весь день в слезах. Опасаясь за Ясодхару, царь Суддходана, как мог, утешал и успокаивал царевну, а затем отвел ее присматривать за маленьким сыном. Все сакьи, кроме Девадатты, были охвачены горем. Они думали, что теперь процветанию рода придет конец. Спустя неделю в город вернулся Чанна[25]. Все встречавшие Чанну обвиняли его в исчезновении царевича. Ясодхаратоже стала его упрекать: «Куда ты забрал моего супруга? Когда царевич собрался уходить, ты даже не подал нам знака. Прошу, не плачь! Я не верю твоим слезам». — «Но что мне оставалось делать, госпожа? Разве может слуга ослушаться господина? Я молил царевича остаться и устроил шум у дверей вашей спальни. Проснись вы тогда, беды удалось бы избежать. Но никто не встал с постели, никто не вышел. Мне оставалось лишь подчиниться господину. Я не заслужил ваших упреков», — отвечал Чанна. После этих слов никто при дворе больше не винил возничего.

Тем временем царь вернулся из храма Процветания сакьев, где молился о благополучии сына. Когда Суддходана увидел Чанну и узнал о случившемся, он залился горькими слезами. Вскоре к нему привели охотника, который пришел в город, неся на голове узелок с одеждами из бенаресского шелка. Это был тот самый охотник, от которого Бодхисатта получил монашеские принадлежности. «Как оказались у тебя эти одежды? Не случилось ли с царевичем беды?» — спросил государь. Охотник рассказал о недавних событиях, а также указал направление, в котором последовал Бодхисатта. «Пусть оставит вещи, которые мой сын сам передал ему», — сказал царь и отпустил охотника. Чанна передал Паджапати Готами украшения Бодхисатты.

Когда придворный священник и главный министр увидели, как царь, царица и царевна Ясодхара сокрушаются о выпавшем на их долю несчастье, они вызвались вернуть царевича в Капилаваттху. «Если вы позволите, мы отправимся за ним», — предложили они. Стоны, причитания и плач утихли — священник и министр подарили людям надежду. Согласно указаниям браминов, жители Капилаваттху стали проводить религиозные обряды, чтобы высшие силы помогли им вернуть царевича.

Священник, главный министр и их большая свита сели на колесницы и помчались за царевичем. Очень быстро они достигли Раджагахи и по дороге в Весали, на берегу Ганга, встретили Бодхисатту. Он сидел в медитативной позе под большим тенистым деревом. Все были безмерно счастливы снова видеть царевича, приблизились к нему и, выразив почтение, сели рядом. Посланники царя рассказали Бодхисатте о том, как горюют все обитатели дворца. «Неправильно причинять им такую боль. Это идет вразрез с Дхаммой. Утешьте их и хотя бы на время вновь вернитесь во дворец. Вы сможете стать отшельником немного позже». Они умоляли Бодхисатту вернуться вместе с ними. Молча выслушав придворных, отшельник ответил: «Я понимаю, что такое родительская любовь. Тем не менее три знака непостоянства — старость, болезнь и смерть — явились мне, и я не могу стереть их из памяти. Ум стремится отыскать избавление от этого страдания. Даже если я теперь вернусь к родным, однажды придет смерть и снова начнутся стенания и плач. Вы говорите, что именно я причинил боль своим родителям и супруге. Я не согласен с вами. Причина скорби — невежество, которое скрывает реальность.

Жить вместе с детьми, родственниками и друзьями — это просто иллюзия. Когда мы чувствуем, что они покинули нас или только собираются покинуть, возникает боль. Утраты неизбежны, пока мы живы. Этого нельзя предотвратить. Чтобы положить конец потерям, нужно освободиться от мира. Я сделал шаг на пути к прекращению этого страдания, и я не отступлю. Только достигнув цели, я вернусь к своим родным».

Бодхисатте потребовалось время, чтобы разъяснить им эти и другие важные истины о том, как устроен мир. Затем он встал и пошел прочь. Священник и министр молча глядели в сторону удаляющегося Бодхисатты и задавались вопросом: «Что нам теперь делать? Что мы скажем царю?» Они велели нескольким людям из своей свиты скрытно следовать за царевичем, куда бы он ни пошел, и заботиться о его безопасности. Затем они отправились обратно в Капилаваттху.

Глава 11 АЛАРА КАЛАМА

Бодхисатта покинул Раджагаху и пошел по дороге к Весали. Достигнув берега Ганга, он переправился через великую реку и оказался в Весали. Вскоре Сиддхаттха прибыл в обитель на горе Виндхья, где жил мудрец Алара из знатного рода каламов. Учитель овладел семью сверхчеловеческими состояниями и мог вести своих учеников по пути медитации сосредоточения вплоть до сферы отсутствия всего (ākiñcaññāyatana). Сердечно приняв Бодхисатту в обители, он создал ему все необходимые условия для практики. И Сиддхаттха начал медитировать под руководством Алары Каламы. Поскольку раньше он уже занимался медитацией на дыхании (ānāpānasati), практика давалась ему легко, и спустя лишь два дня он достиг сферы отсутствия всего. Отшельник Алара был весьма впечатлен результатом Бодхисатты. Поскольку теперь их достижения были равны, Алара передал более половины учеников под руководство Сиддхаттхи. Отныне он выбирал для Бодхисатты лучшее из пожертвованного мирянами, а сам довольствовался лишь остатками. Алара во всем подчеркивал старшинство Сиддхаттхи. Но размышляя над предельным достижением учителя, Бодхисатта заключил, что оно не является окончательным освобождением. Сфера отсутствия всего была лишь одной из форм сосредоточения ума. «Есть ли что-то за пределами этого?» — спросил Бодхисатта. «Нет, — ответил Алара, — это предельное и наивысшее достижение». Тогда Бодхисатта понял, что ему не имеет смысла оставаться здесь, простился с учителем и покинул ашрам.

Уддака Рамапутта

Продолжив свои странствия, Бодхисатта услышал, что на противоположном берегу реки Махи живет отшельник по имени Уддака Рамапутта. Правитель тех земель, царь Элея, и его министры Ямака, Моггалла, Угга, Навиндаки, Гандхаба и Аггивессана признали Уддаку Рамапутту своим наставником. Бодхисатта решил посетить отшельника и спустя некоторое время прибыл в его обитель. Уддака почтительно принял гостя и предложил ему остаться. Обеспечив Бодхисатту всем необходимым для практики, Уддака стал обучать Сиддхаттху собственной методике. Под его руководством Бодхисатта достиг сферы ни-восприятия-ни-невосприятия (nevasaññānāsaññāyatana). Узнав о результатах ученика, Уддака сказал: «Мой собственный наставник, отшельник Рама, тоже овладел этим состоянием. Обучаясь под его началом, я, увы, не достиг такого же успеха. Но ты сравнялся с моим великим учителем Рамой Махарши. Впредь будь нашим наставником — все мы станем твоими учениками». — «Есть ли в Вашем учении путь к более возвышенным состояниям?» — спросил Бодхисатта. «Нет, это окончательное освобождение, которое открыл нам наш учитель», — ответил отшельник. Размышляя над своим достижением, Бодхисатта понял, что это не окончательное освобождение, и приготовился отправиться на поиски нового учителя.

Посланники царя Суддходаны время от времени доставляли во дворец известия о сыне, и эти новости были утешением для всех обитателей дворца. Когда Бодхисатта находился в обители Уддаки Рамапутты, государю сообщили, что Сиддхаттха там совсем один и никто о нем не заботится. Тогда Суддходана и Суппабудда отправили в монастырь две группы молодых людей, чтобы те стали помощниками Бодхиеатты. Сиддхаттха позволил остаться лишь пятерым аскетам, которых звали Конданнья, Бхаддия, Ваппа, Маханама и Ассаджи, а остальных отправил обратно. Конданнья был сыном младшего из пяти браминов, которые в день наречения Сиддхаттхи предсказали, что царевич не останется в миру, а облачится в одеяния отшельника и станет пробужденным. Спутники Конданньи были сыновьями остальных провидцев. Все пятеро стали аскетами во имя Бодхиеатты и жили в лесу недалеко от Капилаваттху.

Когда Сиддхаттха покинул обитель Уддаки, пятеро отшельников отправились за ним следом. Вместе они прошли через Раджагаху и остановились в селении Гая. Пребывая в тех местах, Бодхисатта думал: «Трением сырых палок нельзя добыть огонь. Точно так же погруженные в чувственные желания не обретут высших достижений духа. Даже если сырые палки тереть на сухой земле, пламя все равно не вспыхнет. Подобным же образом, если человек отвергает плотские наслаждения, но в уме лелеет сладострастные мысли, сверхчеловеческие достижения ему недоступны. Только трением сухих палок на сухой земле можно добыть огонь. Только с умом, свободным от влечения, возможны сверхчеловеческие достижения. Отбросив все чувственные желания и удовольствия, я живу вдали от них. Следовательно, великие достижения духа досягаемы для меня, и к ним я должен стремиться».

Через какое-то время Бодхисатта отправился к берегу Неранджары. В поисках подходящего места он увидел реку с кристально чистой водой и берегами, укрытыми деревьями, пышной зеленью и красочными цветочными коврами. Природа была прекрасна, словно веер павлиньих перьев. Поблизости находилась деревня Сенани. «Это идеальное место для практики», — подумал Бодхисатта и вместе с пятью аскетами остановился там.

Глава 12 ПРАКТИКУЯ МЕДИТАЦИЮ

Поселившись в диком лесу у берега Неранджары, в окрестностях Урувелы, Бодхисатта начал практиковать метту — медитацию безграничной любви. Он размышлял о трудностях и опасностях жизни на природе и понял, что причина страхов кроется в дурных мыслях, словах и поступках. Поскольку сам он избегал всего дурного, то ему нечего было бояться. В дни полнолуния и новолуния, а также на восьмые лунные сутки он приходил к деревьям, в которых, по местным преданиям, обитали демоны. Но вместо демонов Бодхисатта встречал лишь животных и птиц, а пугающие звуки оказывались на поверку лишь завываниями ветра или шумом падающих сухих веток. «Вот они — „призраки", которых так боятся люди», — думал отшельник.

Несмотря на заботу пяти аскетов, Бодхисатта предпочитал проводить дни в уединении. Вместе с товарищами он ходил за подаянием в деревню Сенани.

В этом огромном диком лесу жили и другие отшельники, которые практиковали свои методы аскетизма.

Большинство из них были последователями джайнского учителя Пихитасавы. Этот наставник принадлежал к линии мудреца Паршванатхи, который жил семь или восемь столетий назад и не отказывался от ношения одежды. Многие отшельники на берегах Неранджары совершали практику согласно его учению. Главным из них был Нигантха Натапутта, более известный как Вардхамана Махавира. Он был сыном царя Сиддхартхи, который правил в Кундагаме и Коллаге, и был представителем кшатрийского рода натов — одной из ветвей династии личчхавов. Испытав отвращение к мирской жизни, Нигантха принял монашество и стал учеником аскета Пихитасавы, под руководством которого он практиковал самоумерщвление в течение двенадцати лет. Затем Нигантха покинул наставника и под именем Джина Махавира (санскр. «великий герой») основал свою аскетическую школу, которая отвергала ношение одежды. Так Нигантха Натапутта стал предводителем секты нагих отшельников.

Суровая практика

Бодхисатта оказался в тех местах вскоре после кончины Пихитасавы, и многие аскеты еще продолжали выполнять практику в соответствии с учением своего наставника. Сиддхаттха решил, что ему тоже стоит попробовать этот вид аскезы. К тому времени он уже овладел четырьмя джханами — уровнями медитативной поглощенности. Погрузившись в четвертую джхану мира форм, Бодхисатта остановил вдохи и выдохи и продолжил пребывать в медитации[26]. Когда он перестал дышать, в ушах прогремел страшный рев, как будто кто-то раздувал кузнечный горн. Бодхисатта сделал над собой усилие, и воздух перестал уходить не только через рот и нос, но и через уши. Тогда в его теле поднялся ветер, который с силой ударил по внутренней части черепа и вырвался через макушку. Подобно тому как мясник берет топор и открывает, рассекает, разрубает череп коровы, когда Бодхисатта остановил дыхание, ветер взмыл вверх по позвоночнику и прорубил отверстие в его черепе.

Некоторое время Бодхисаттаходил за подаянием в Сенани, где получал скудную пищу. Вскоре он перестал посещать деревню и начал есть всевозможные фрукты, которые падали с деревьев в лесу. Наконец он отказался и от этого способа пропитания и решил довольствоваться лишь теми плодами, которые находил рядом с местом своей медитации.

Стремясь ослабить загрязнения ума, Бодхисатта продолжал практиковать аскезу джайнов. Он крепко стискивал зубы, прижимал язык к небу и сосредоточивался на благих качествах ума, подавляя при этом все неблагие проявления. Так отшельник обуздывал свой ум, подобно тому как силач одолевает слабака. Пот лился с него ручьями, но он все равно не оставлял усилий.

Бодхисатта продолжал медитацию с остановкой дыхания и не останавливался ни перед какими преградами.

Во время практики он ощущал невыносимую боль, словно двое крепких мужчин бросали его в яму с раскаленными углями и все его тело горело в огне. Однажды от изнеможения он лишился чувств и свалился на землю. Некое божество увидело лежащего на земле Бодхисатту и решило, что отшельник мертв. Божество отправилось во дворец и сообщило царю Суддходане, что Сиддхаттхи больше нет. «Успел ли он достичь пробуждения?» — спросил государь. «Нет, — ответило божество, — Бодхисатта не достиг пробуждения. Он упал замертво». Царь не поверил этим словам и возразил: «Мой сын не умрет, пока не достигнет состояния будды».

Когда Бодхисатта пришел в чувство и поднялся с земли, он подумал: «Я должен полностью отказаться от еды». Но божества предупредили его: «Почтенный Сиддхаттха, если вы перестанете есть, мы позаботимся о том, чтобы питательные вещества поступали через поры вашей кожи». Бодхисатта подумал: «Если я полностью откажусь от пищи, то божества станут сами питать мое тело и практика сурового поста будет не чем иным, как обманом». Поэтому отшельник решил, что будет принимать только бобовый бульон. Эту жидкую пищу готовили для него пять аскетов[27].

Бодхисатта все больше ограничивал себя в еде. Вскоре его живот начал соприкасаться с позвоночником, тело иссохло и стало похоже на обтянутый кожей скелет. Когда Сиддхаттха касался головы, на его ладонях оставались выпавшие волосы.

Кожа аскета потеряла привычный цвет. Те, кто видел Бодхисатту, говорили: «Аскет Готама совсем потемнел». Другие отмечали, что его кожа приобрела зеленоватый оттенок, а третьи уверяли, что он стал цвета речной рыбы. Умерщвление плоти достигло своего предела. Несмотря на огромные страдания, Бодхисатта оставался непоколебим в своем намерении.

Однажды Бодхисатта сел, чтобы справить естественную нужду. Его тело совершенно иссохло, и он не смог опорожнить кишечник. От невыносимой боли отшельник упал на землю без чувств. И снова божество явилось к царю с новостью о гибели сына. «Он ушел, не достигнув пробуждения?» — спросил государь. «Да, он не достиг состояния будды». — «Это невозможно, — сказал царь, — мой сын не умрет, пока не станет пробужденным». И божество исчезло. Спустя какое-то время Бодхисатта пришел в сознание и поднялся с земли.

В один из дней отшельник вновь вошел в глубокую медитацию и перестал дышать. Сначала ветер стал утекать через уши. Когда отшельник перекрыл эту утечку, ветер стал подниматься к макушке, вызывая невыносимую боль. Не найдя выхода через голову, ветер опустился в нижнюю часть тела. Боль была тяжелой и невыносимой, словно от ударов ножа мясника. Во время этой практики страдания Бодхисатты были поистине ужасны. Тем не менее его решимость не пошатнулась, и ум не пришел в смятение. Он оставался собранным, устойчивым и невозмутимым. Поскольку Сиддхаттха смог усмирить тело, его ум стал безмятежен.

Жизнь Ясодхары

Новости о том, что Бодхисатта практикует аскезу и суровое самоограничение, достигли Капилаваттху. Через своих наблюдателей царь Суддходана ежедневно получал подробные сведения о жизни сына. Государь верил в предсказание мудреца Аситы, ведь до сих пор все происходило согласно прорицанию. «Мой сын определенно станет пробужденным», — думал он. Поэтому его не беспокоили новости, которые он постоянно получал из разных источников. Царь верил, что даже самые опасные практики не навредят его сыну. Он решил не говорить Ясодхаре о суровом аскетизме Бодхисатты и обязал своих людей хранить это в тайне. Для царевны Сиддхаттха жил как обычный отшельник.

От придворных Ясодхара узнала, что Бодхисатта спит на земле, и, следуя его примеру, перестала использовать кресла и постели. Подобно Сиддхаттхе, который носил желтые монашеские одежды, она стала ходить в желтом, забыв об украшениях и ароматных притираниях. Вслед за ним она обрезала свои длинные волосы и стала принимать пищу всего один раз в день. Так царевна ступила на стезю аскезы, продолжая жить во дворце. С огромной заботой и вниманием она занималась воспитанием сына. «Наш благодетель станет пробужденным и избавит нас от страдания. Он поможет нам достичь окончательного освобождения», — думала она. И в этом великом ожидании проходила ее повседневная жизнь во дворце.

Глава 13 УЛОВКИ МАРЫ

Небожитель Васаватти наблюдал, как Сиддхаттха неустанно практикует медитацию с задержкой дыхания. Было ясно, что его решимость достичь ниббаны несокрушима перед лицом любых трудностей. И это встревожило Васаватти: «Усердие Сиддхаттхи столь велико, что, несомненно, однажды он станет пробужденным. Без промедления я должен обольстить его и заставить отказаться от смирения плоти». Как-то раз он появился перед Бодхисаттой и дружелюбно обратился к нему: «Друг, ты совсем истощен, твое тело безобразно. Ты буквально стоишь на пороге смерти. В мире есть множество практик, которые ведут только к гибели, — например, твоя медитация с задержкой дыхания. У тебя вся жизнь впереди. О человек высоких принципов, не нужно так страдать. Живи! Жизнь всегда благороднее смерти. Ешь как следует. Ты накопишь множество заслуг, если будешь совершать добродетельные поступки, практиковать воздержание и совершать ритуалы поклонения огню. Зачем претерпевать столько горечи и лишений, рискуя погибнуть в расцвете сил? Путь, по которому прошли будды прошлого, нелегко повторить. Друг мой, он принесет тебе лишь горе».

Бодхисатта немедленно понял, что перед ним стоит сам Мара Васаватти, и обратился к нему со словами: «Лукавый, ты завлекаешь в свои силки беззаботных и пришел увести меня с верного пути. Ты явился ко мне только ради своей пользы — мое благо тебя не волнует. Заслуги, которые ты восхваляешь, не представляют для меня никакого интереса. Лучше расскажи о подобных добродетелях кому-нибудь другому. Твои речи понравятся лишь не утвердившимся на духовном пути. Пять качеств — вера, усердие, мудрость, осознанность и сосредоточение — окрепли во мне. Мои усилия и моя решимость направлены на достижение ниббаны. Сила, которую я обрел благодаря медитации с остановкой дыхания, способна осушать реки и озера. И что с того, что она осушила немного крови во мне? Когда высыхает кровь, высыхает желчь и мокрота. Ум становится ясным и безмятежным. Бдительность, мудрость и внимательность становятся непоколебимыми. Тебе неведома твердость и целеустремленность моего ума — ты видишь лишь истощенное тело. Посмотри, как я силен, как непоколебима моя воля. Ум не жаждет возвращения к роскошной жизни во дворце. Узри, о Мара, чистоту этого живого существа. Лукавый, чувственные желания — твое первое полчище. Второе зовется недовольством. Голод и жажда — третье полчище. Четвертое — влечение. Пятое — леность и сонливость. Шестое — трусость. Сомнение в верности пути — седьмое. Восьмое — неблагодарность. Жажда богатства, величия и славы — вот девятое. Тщеславие и презрение к другим — твое последнее полчище. Лукавый, десять изъянов ума суть твоя армия из десяти полчищ. Это оружие, которым ты вредишь аскетам и браминам. Но твои воины не столь умны, поэтому они проиграют в схватке со мной. Только усердные и решительные одержат над ними победу. И плод этой победы — вечное блаженство. Разве я похож на воина со связкой мунджи во рту[28]? Если омрачения одержат надо мной победу, я буду опозорен. Благороднее умереть на поле боя, нежели жить побежденным. Некоторые отшельники и брамины не знают, как устранить изъяны ума. Хотя они сильны в добродетели, им неведом истинный путь к ниббане».

Выслушав Бодхисатту, Васаватти Мара исчез без единого слова.

Занимаясь самоистязанием, Бодхисатта не достиг конечной цели, и он ясно видел это. «Все, кто практикует сейчас аскезу в этом мире, либо равны мне, либо уступают. Нет никого, кто превзошел бы меня в практике укрощения плоти. Но несмотря на суровый аскетизм, мне до сих пор не удалось достичь пробуждения. Следовательно, этот путь не ведет к совершенному освобождению», — заключил он.

Воспоминание

Сиддхаттха окинул взором свое прошлое и вспомнил, как во время праздника посевной, еще будучи ребенком, он под деревом дамба практиковал анапанасати — медитацию наблюдения за дыханием. «Быть может, это и есть путь к наивысшему достижению?» — подумал Бодхисатта и решил посвятить себя этой практике. Также он понял, что в таком ослабленном состоянии не преуспеет в медитации. Прежде чем заняться анапанасати, нужно было позаботиться о теле и восстановить физические силы.

Бодхисатта взял в руку чашу и пошел за подаянием в Урувелу. Все, кто видел его, недоумевали: «Раньше этот монах отказывался принимать даже пищу, которую мы сами приносили ему. Должно быть, он уже достиг окончательной цели, и поэтому сам пришел за подаянием». С такими мыслями они щедро жертвовали пищу.

Пятеро аскетов увидели, что Бодхисатта стал принимать подаяние, и решили: «Этот человек сошел с пути к освобождению и теперь заботится о телесном комфорте. Так ему не достичь ниббаны». Поведение Бодхисатты вызвало сильное отторжение у его спутников, и они ушли прочь. В конечном счете они прибыли в Варанаси и нашли пристанище в Исипатане. Бодхисатта в течение двух недель принимал достаточное количество пищи и давал отдых телу, пока полностью не восстановил силы.

Когда Бодхисатта практиковал медитацию и развивал благие качества сознания, его наполняли мысли об отречении и свободе от чувственных желаний (nekkhamma-saṅkappa). Тело, прежде совсем истощенное, теперь излучало здоровье и силу. Знаки великого человека снова стали заметны, и внешний облик отшельника обрел прежнее благородство. «Теперь физические силы восстановлены», — подумал Бодхисатта. Тем не менее он внимательно следил за тем, чтобы ум не захватывался чувственными желаниями.

Олени, павлины и дикие петухи, пруды с лотосами и лилиями, цветущие деревья и серебристые воды Неранджары стали привычным пейзажем для Бодхисатты в его лесной обители. «Эти животные и птицы чудесны, ручьи и деревья приятны, а река Неранджара радует глаз», — такие мысли возникали у отшельника, когда он смотрел на окружавшую его красоту. Однажды Бодхисатта задумался о природе этих мыслей, разглядел в них стремление к чувственным удовольствиям (kāma-vitakka) и твердо решил не следовать за ними. Когда отшельник испытывал сильную жару или холод, он подавлял соответствующие мысли, распознав в них проявление гнева (vyāpāda-vitakka).

Иногда он видел тигров и прочих свирепых хищников, которые убивали свою добычу. В деревнях он встречал людей, которые теряли работу и средства пропитания из-за произвола властей. Сердце Сиддхаттхи наполнялось печалью. Ум приходил в смятение при виде кровопролития, жестокости и равнодушия. Бодхисатта чувствовал, что не может смириться с этими проявлениями зла и несправедливости. Однако он понял, что по своей сути эти мысли являются мыслями о насилии (vihimsa-vitakka), и решил отказаться от них.

Бодхисатта поделил все возникающие мысли на два типа — благие (kusala) и неблагие (akusala). Мысли об отречении от чувственного желания (nekkhamma-vitakka), мысли, свободные от гнева (avyāpāda-vitakka), и мысли, свободные от желания причинить вред (avihimsā-vitakka), он отнес к группе благих мыслей, а мысли, связанные с чувственностью (kāma-vitakka), гневом (vyāpāda-vitakka) и причинением вреда (vihimsa-vitakka) — к группе неблагих мыслей. Таким образом, Сиддхаттха осознал ошибочность и пагубность неблагих мыслей, а также чистоту и пользу благих. Он постиг, что благие мысли не являются причиной страдания, но, напротив, благотворны для него и всех остальных. Они ведут по пути мудрости и в конечном счете позволяют достичь ниббаны.

Бодхисатта продолжал днем и ночью исследовать благие и неблагие мысли, возникавшие в уме. Иногда он чувствовал себя обессиленным, и ум терял устойчивость. Когда тело ослаблено, ум становится беспокойным и концентрация легко нарушается. В такие моменты отшельник входил в состояние глубокого медитативного сосредоточения и устранял беспокойство ума. Так, опираясь на прозрение в природу мыслей, Бодхисатта научился подавлять неблагие и развивать благие состояния ума.

Шесть лет духовного подвижничества Бодхисатты подходили к концу — шесть лет, в течение которых он проявлял беспримерную решимость, отвагу и целеустремленность.

Глава 14 ПЯТЬ СНОВ БОДХИСАТТЫ

Шел четырнадцатый день месяца весак. Бодхисатта лег спать и незадолго до рассвета увидел пять сновидений.

Вся великая земля была его постелью, а подушкой — Гималайские горы. Его правая рука лежала на Западном океане, левая покоилась на Восточном, а обе ноги — на Южном. Таково было первое сновидение — оно предвещало достижение состояния будды.

Древесный побег вырос из его пупка и устремился ввысь вплоть до самых небес. Таково было второе сновидение. Оно значило, что Бодхисатта пробудится к благородному восьмеричному пути и возвестит учение всему миру, с его людьми и богами.

Белые черви с черными головами поползли вверх по ногам Бодхисатты и покрыли обе ноги до коленей. Третий сон был предвестием того, что многие миряне станут последователями Пробужденного.

Четыре разноцветных жаворонка прилетели с четырех сторон света и опустились у ног Бодхисатты, после чего тотчас стали белыми. Согласно четвертому сну, представители всех четырех каст должны были вступить в монашескую общину и достичь ниббаны, высшего блаженства.

Бодхисатта шел по огромной куче нечистот, но его ноги оставались чисты. Пятый сон предвещал, что Пробужденный получит многие подношения в виде одежды, пищи, жилья и лекарств, но будет использовать их без привязанности.

Бодхисатта истолковал значение пяти снов и понял, что станет буддой. Ранним утром следующего дня он позаботился о телесных нуждах и направился к пастушьему баньяну. Он сел в тени дерева, лицом на восток, и стал дожидаться подходящего времени, чтобы отправиться за подаянием.

Подношение Суджаты

В тот день Суджата, дочь богатого деревенского старосты из Сенани, собиралась сделать подношение божеству. Это была церемония, которую она совершала ежегодно. Случилось так, что Бодхисатта сидел под тем самым деревом, которое считалось обителью этого божества. Суджата приготовила рисовую кашу на молоке, не добавляя в нее ни капли воды, позвала служанку и велела подмести вокруг баньяна. Служанка отправилась к дереву и увидела там Бодхисатту, который сидел в тени и излучал великолепное сияние. Девушка приняла его за божество, жившее в дереве, и немедленно вернулась к хозяйке, чтобы рассказать о случившемся. Суджата не раздумывая освободила служанку и нарядилась в свои лучшие одежды, достойные женщины ее положения. Она положила молочный рис в золотой сосуд стоимостью в сто тысяч монет, накрыла его золотой крышкой и поставила на голову. Так в сопровождении свиты она отправилась в путь. Еще издалека Суджата увидела Великое существо, Бодхисатту, чье тело излучало ослепительный свет и озаряло пространство вокруг баньяна. Преисполненная радости, она тотчас выразила почтение и приблизилась к отшельнику. Она сняла с головы золотой сосуд, подняла крышку и поднесла молочный рис Бодхисатте. Суджата совершила простирание, коснувшись земли руками, коленями и лбом, и обратилась к Сиддхаттхе: «Мое сокровенное желание исполнилось, пусть и ваше желание тоже исполнится». Она оставила золотую чашу, уважительно обошла Благословенного по кругу и удалилась.

На берегу Неранджары

Бодхисатта взял чашу с молочным рисом и отправился на берег Неранджары. Оставив сосуд в тени, он искупался в реке и вышел на сушу. Затем он облачился в монашеское одеяние, сел под деревом и съел молочный рис, разделив его на сорок девять шариков.

Бодхисатта сформировал сильное намерение и сказал себе: «Если сегодня мне суждено достичь пробуждения, пусть золотая чаша поплывет против течения». С этой мыслью он опустил сосуд в воду. Чаша достигла середины реки, а затем, словно подняв парус, поплыла вверх по течению. Встретив на своем пути водоворот, она ушла под воду. Бодхисатта наблюдал за этим и понял, что достигнет просветления уже сегодня.

Спустя некоторое время Сиддхаттха вошел в Благодатный лес на берегу Неранджары. Там он провел вторую половину дня. Окрестности утопали в роскошной зелени, саловые деревья стояли в полном цвету — никогда прежде лес не был так прекрасен. Бодхисатта успокоил ум, погрузившись в четыре джханы мира форм и четыре джханы мира без форм (samāpatti), а также обратив сознание к пяти сверхъестественным способностям. Он освоил эти практики, обучаясь у Алары и Уддаки, но какое-то время не делал их. С помощью этих медитаций Бодхисатта очистил ум (citta-visuddhi).

У дерева Бодхи

Бодхисатта весь день провел в глубокой медитации. Затем он покинул лес и вышел на широкую дорогу, которая вела к дереву Бодхи. Брамин по имени Соттхия увидел отшельника и преподнес ему восемь вязанок травы куша, которые нес с собой. Бодхисатта взял траву и продолжил путь. Оказавшись у дерева Бодхи, он сел лицом на юг — и земля тотчас содрогнулась, будто капля воды на лепестке лотоса. «Эта часть суши не может выдержать моих добродетелей», — сказал себе Бодхисатта. Тогда он сел лицом на запад, затем — на север, и каждый раз повторялось одно и то же — земная твердь содрогалась. Наконец, Бодхисатта сел лицом на восток и понял, что это подходящее место для практики. «Здесь я преодолею все омрачения», — подумал он и расстелил траву куша у подножия дерева.

«Даже если мои кожа, плоть, кровь, кости и сухожилия высохнут и рассыплются в прах, я не оставлю усилий, направленных на достижение совершенного пробуждения», — Бодхисатта зародил в себе такое намерение и с твердой решимостью скрестил ноги в несокрушимой позе (aparājita-pallaṇka). Великий аскет сидел на алмазном троне[29] спиной к дереву Бодхи и лицом на восток.

Глава 15 БИТВА С МАРОЙ

Чтобы выразить почтение Благословенному, дэвы и брахмы начали стекаться к дереву Бодхи и заполнили все пространство, точно небесные миры опустились на землю. Тем временем солнце скрылось на западе — оно словно знало о приближении врага и поспешило удалиться, вселяя тревогу во всех вокруг. На небосводе, в ярком сиянии, появилась луна, украшенная силуэтом зайца. Хоть и не столь могучая, как солнце, она решила стать свидетелем того, как Бодхисатта достигнет духовных совершенств (pāramī). Сидя лицом на восток, под могучим деревом, что возвышалось на двадцать метров и было подобно небесному балдахину над алмазным троном, Бодхисатта озарял все пространство сиянием, которое исходило от его золотистого тела.

Но атмосфера праздника, окружавшая дерево Бодхи, внезапно исчезла. Увидев приближение врага, дэвы и брахмы разбежались в разные стороны. Тысячи метеоров возникли на небосводе и обрушились на землю. Густая тьма покрыла все вокруг. Земля содрогалась, словно древесный побег на ветру. Поднялся сильный ветер. Гремел гром и сверкали молнии. Черные тучи закрыли небо и погрузили все во мрак. Как во время затмения, последние лучи заходящего солнца потеряли яркость, и на небе показалась радуга, хотя не было дождя. На землю падали горящие огни, раздавался плач кукушек и зловещее уханье сов. По окрестностям блуждали призраки, будто вставшие из могил скелеты. И словно всего этого ужаса было недостаточно, на небосводе появился труп без головы.

Пока одно за другим возникали дурные знаменья, полчища уродливых существ, внушавших ужас, устремились к дереву Бодхи. Армия зла ощетинилась пиками, стрелами и мечами. «Хватай, бей, убивай!» — кричали со всех сторон. Воинство Васаватти Мары, способное уничтожить даже брахм, ринулось к дереву Бодхи. Однако подступиться к самому дереву чудовища не могли и окружили его на некотором расстоянии.

Благословенный спокойно взирал на армии Мары — их прибытие значило для него не больше, чем колыхание сухого листка на ветру. Свободу от страха Бодхисатта обрел благодаря развитию духовных совершенств. Он сидел спокойно и величественно, как гаруда[30] среди обычных птиц, как лев среди оленьего стада.

Мара сам вел свою армию в наступление. Его глаза были презрительно полузакрыты, и он чувствовал себя самым могущественным существом в мироздании. Мара воскликнул: «Этот монах лишен стыда. Он появился на свет из чрева женщины, словно червь, но не знает своего места. Он слишком горд, чтобы встать передо мной в знак почтения». Обрушив на Бодхисатту град оскорблений, Мара решил, что сможет поколебать отшельника девятью видами атак. Сначала он вызвал страшный ураган, который разбивал вершины гор, вырывал деревья с корнем, разрушал города и деревни. Но, достигнув Бодхисатты, яростные порывы ветра не могли поколебать даже полы его одежды. Затем Мара вызвал ужасный ливень, который затопил округу, но ни капли воды не попало на Бодхисатту. После этого пошел дождь из камней, оружия, углей, горячего пепла, песка и грязи — но все превращалось в божественные субстанции, стоило лишь стихии приблизиться к Бодхисатте. Наконец, Мара призвал на помощь великую тьму, однако сияние Великого существа рассеяло ее, словно лучи солнца. Восседая на своем боевом слоне Гиримекхале, Мара продолжал угрожать Бодхисатте: «Монах, поднимись с сиденья!»

На все попытки Мары причинить ему вред Бодхисатта смотрел мягко и без тени гнева — как отец смотрит на ребенка, который в истерике бьет его руками и ногами. Он не испугался слов искусителя, но, напротив, испытал к нему глубокое сострадание. «Нет, Мара, я не встану с этого места». Бодхисатта посмотрел вокруг, на армию нечестивого и на самого Мару, который сидел на спине слона Гиримекхалы, и сказал себе: «Я решительно принимаю этот вызов в битве за Дхамму. Я не отступлю. Я буду непреклонен, так что Мара не сможет сдвинуть меня с места». И Благословенный обратился к Маре так:

«Мне известно, Мара, что твою армию желания, чувственности и других омрачений не одолеть существам, привязанным к удовольствиям мира. Даже божествам это не под силу. Но я разобью твое воинство мудростью, как разбивают камнем сосуд из глины. Мара, я раскрою учение о благородном пути, искореню все ложные доктрины, утвержу правильный взгляд и стану ходить по городам и селеньям, обучая множество учеников. Эти ученики, что последуют моему совету, не запутаются в ложных учениях и, устремленные к достижению ниббаны, одержат победу над тобой. Они больше не будут скованы твоими цепями. Они обретут состояние, лишенное печали, и достигнут высшего блаженства ниббаны».

Услышав эти слова, Мара спросил:

— Отшельник, даже при виде жестокого и безжалостного демона вроде меня ты не испытываешь страха?

— Разумеется, Мара, ты меня совершенно не пугаешь, — ответил Бодхисатта.

— Но почему?

— Я достиг совершенства в жертвовании и во всех необходимых духовных качествах.

— Кто может поручиться, что ты и правда достиг в них совершенства?

— О Мара, я не обязан отчитываться перед тобой. Но если тебе нужны доказательства, то пусть земля станет моим свидетелем. За одно лишь мое рождение царевичем по имени Вессантара эта самая земля содрогалась семь раз от силы моей щедрости.

Подобно тому как яркая молния разрезает вечернее небо и опускается до самого горизонта, Бодхисатта вытянул правую руку и указал на землю. В тот самый момент земная твердь содрогнулась и наполнила пространство ужасным и оглушительным грохотом. Услышав этот страшный звук, Мара испугался и пустился прочь. Вся армия зла бежала вместе с ним, опустив знамена. Солнце уже поднималось на востоке, когда Бодхисатта сокрушил Мару и вышел победителем из битвы за Дхамму.

Дэвы и брахмы, которые наблюдали за ходом сражения издалека, мгновенно вернулись к дереву Бодхи и провозгласили: «Нечестивец Мара повержен! Сиддхаттха победил! Скоро мы отпразднуем и эту победу, и его пробуждение!»

Глава 16 ОБРЕТЕНИЕ ПЕРВОГО ЗНАНИЯ И ОЧИЩЕНИЕ ВЗГЛЯДА

На западе, сияя тысячами лучей, золотой диск солнца опустился за горизонт. С востока на небо взошла полная луна, и ее серебристый свет осветил землю. Безоблачный небосвод сиял мириадами звезд, словно украшенный драгоценными камнями балдахин. Победитель сидел у подножия дерева, как Сакка или Индра восседает на небесном престоле. Казалось, его сиденье для медитации возникло из сердца самой матери-земли, а густая зелень, украшавшая ветки, походила на навес из павлиньих перьев. Одержав победу над Марой, Победитель был исполнен решимости противостоять любым оставшимся врагам.

Обретение первого знания и очищение взгляда

Бодхисатта начал практику с медитации на дыхании (ānāpānasati), а затем вошел в первую, вторую, третью и четвертую джханы. Выйдя из медитативного погружения, он вспомнил свои бесчисленные рождения и все, что с ним происходило в этих жизнях. Так, уже в первую стражу ночи он положил конец невежеству, скрывающему прошлые рождения, и обрел знание о прошлых жизнях (pubbenivāsānussati-ñāṇa).

Рассматривая свои прошлые рождения, Бодхисатта осознал, что сознание и тело (nāma-rūpa) возникают и распадаются из жизни в жизнь, а сознание и тело, возникшие в этом рождении, обусловили все виды сознания в этой жизни: сознание зрения, сознание слуха и т. д. Все эти виды сознания непрерывно возникают и разрушаются. Бодхисатта понял, что нет ни единого живого существа, которое бы не пребывало в постоянном изменении. Нет Создателя, Бога или Брахмы, который бы творил этих существ. Так он смог преодолеть убежденность в существовании истинного или неизменного «я» (sakkāya-diṭṭhi) и обрел чистый взгляд (diṭṭhi-visuddhi).

Обретение второго знания и преодоление сомнения

Во вторую стражу ночи Бодхисатта продолжил практиковать анапанасати и вновь последовательно вошел в четыре состояния медитативного погружения. Покинув состояние джханы, он направил ум на созерцание рождения и смерти живых существ. И Бодхисатта увидел, как существа умирают и рождаются в благих и неблагих уделах согласно прошлым поступкам. Так он обрел божественное зрение (yathākammūpaga-ñāṇa).

Созерцая рождение и смерть существ, он покончил с неведением, лишающим ум ясности. Бодхисатта преодолел шестнадцать видов сомнения, в том числе сомнение в существовании прошлых жизней. Так он обрел очищение через преодоление сомнений (kankhā-vitaraṇa-visuddhi).

Настала третья стража ночи. С помощью медитации на дыхании Бодхисатта снова вошел в четвертую джхану и, выйдя из нее, рассмотрел пять совокупностей как подверженные непрерывному изменению, пустые и лишенные сущности. Он постиг закон причины и следствия — обусловленное возникновение (paṭiccasamuppāda). Медитируя таким образом, Победитель отбросил еще один из ложных взглядов — восприятие постоянства (nicea-saññā).

Памятуя о неудовлетворительности (dukkha-nupassanā), он отбросил восприятие приятного (sukha-saññā). Памятуя об отсутствии «я» в пяти совокупностях (anatta-nupassanā), отбросил восприятие «я» (atta-saññā). Размышляя о бесстрастии (virāgā-nupassanā), он отбросил страсть (rāga). Думая об отвращении (nibbida-nupassanā), он отринул наслаждение (nandi). Памятуя о прекращении (nirodha-nupassanā), он отверг причину страдания (samudaya) и, памятуя об оставлении (patinissaggā-nupassanā), преодолел цепляние (adana).

Разделив все элементы опыта на ментальное и материальное, приступив к их исследованию, он постиг десять загрязнений, мешающих прозрению (vipassana-upakilesa), а именно: свет (obhāsa), знания (ñāṇa), восторг (pīti), блаженство (sukha), безмятежность (passaddhi), избыточное рвение (adhimokkha), одержимость (upaṭṭhāna), невозмутимость (upekkhā), перенапряжение (paggaha) и удовлетворенность (nikanti)[31].

Бодхисатта исследовал эти состояния взглядом мудрости и осознал, что они опасны и в силу привязанности к ним могут возникнуть жажда, ложные убеждения и гордыня. Так он обрел мудрость прозрения (vipassanā-paññā) через знание и видение того, что является и что не является истинным путем (maggamagga-ñāṇadassana). «Лишь мудрость ведет ум к правильному пониманию, ведет по верному пути», — подумал он.

Очищение видения

Бодхисатта вступил на путь прозрения (vipassanā). Исследуя качества непостоянства, неудовлетворительности и «не-я» (anattā), он увидел возникновение и прекращение всех физических и психических феноменов. Так он обрел знание рождения и уничтожения (udayabbaya-ñāṇa). Рассматривая процесс распада, он увидел пугающую природу всех обусловленных феноменов, от которых следует держаться подальше, как от тигров или змей. Так Бодхисатта обрел знание пугающей природы явлений (bhayatupaṭṭhāna-ñāṇa).

Видя опасность, скрытую во всех обусловленных явлениях, Бодхисатта понял, что все три мира суть не что иное, как яма с углями, вечно горящим пламенем одиннадцати видов страдания: рождения, старения, болезни и прочих. Он отчетливо увидел изъяны трех миров и понял, что они воплощают собой страдание. Таким образом Бодхисатта обрел знание неудовлетворительной природы явлений (ādīnava-ñāṇa).

Размышляя о природе обусловленных явлений, он ощутил себя словно лягушка во рту у змеи или рыба в сети рыбака и осознал, что должен избавиться от хватки трех миров. Так Бодхисатта обрел знание жажды освобождения (muñcitu-kamyatā-ñāṇa).

Как человек, что потерялся в лесу со свирепыми животными и пытается отыскать выход, Бодхисатта стал рассматривать три характеристики бытия — непостоянство, неудовлетворительность и бессущностность всех обусловленных феноменов — и обрел знание осмысления пути (paṭisaṇkha-ñāṇa).

Как человек, который уличил жену в неверности, бросил ее и впредь смотрит на нее бесстрастно, так и Бодхисатта смотрел на все обусловленные явления с незаинтересованным и уравновешенным умом. В конечном счете он обрел знание невозмутимости по отношению к обусловленному (saṇkharupekkhā-ñāṇa).

Благодаря углублению этого знания в Бодхисатте возросли уверенность (saddhā) и решимость. Его ум стал умиротворенным, безмятежным и чистым, и теперь он мог рассматривать все явления непредвзято. Победитель снова и снова созерцал три качества всего обусловленного (непостоянство, неудовлетворительность и бессущностность) и обрел способность видеть подлинную природу пяти совокупностей — знание в соответствии с истиной (saccānulomika-ñāṇa).

С опорой на эти достижения в нем возникло знание обретения зрелости (gotrabhū-ñāṇa), через которое Бодхисатта превзошел мирское состояние (puthujjana) и обрел ниббану.

Просветление

Благодаря знанию обретения зрелости Бодхисатта полностью постиг состояние страдания (dukkha). Он смог отбросить причину страдания и последовательно достиг знания пути и плода вошедшего в поток (sotāpatti-magga-ñāṇa, sotāpatti-phala-ñāṇa), знания пути и плода однажды возвращающегося (sakadāgāmī-magga-ñāṇa, sakadāgāmī-phala-ñāṇa), знания пути и плода невозвращающегося (anāgāmī-magga-ñāṇa, anāgāmī-phala-ñāṇa). Полностью преодолев все омрачения ума, Бодхисатта в конечном счете достиг архатства.

Искоренив без остатка все умственные омрачения, обретя знания пути и плода архатства (arahanta-magga-ñāṇa, arahanta-phala-ñāṇa), он достиг совершенного пробуждения (Samma Sambodhi).

Ночь закончилась, и с первыми лучами восходящего солнца, освещая все миры во вселенной, Бодхисатта достиг состояния всеведущего будды. Это произошло в полнолуние месяца весак в 2513 год кали-юги.

Глава 17 ТОРЖЕСТВО ПОБЕДЫ

После достижения состояния будды Благословенный осознал, что освободился от страдания и достиг столь редкого в этом мире высшего пробуждения. Это была величайшая победа. Он обрел око Дхаммы и теперь был в состоянии помочь живым существам освободиться от сансары. Будда испытывал великое счастье, и слова ликования спонтанно сошли с его уст:

Первая неделя

Будду наполняло чувство великого счастья, и он сказал себе: «Я стремился к этому сто тысяч кальп и четыре неисчислимых зона. На этом самом месте я одержал победу. На этом самом месте я достиг пробуждения, исполненный решимости обрести четыре вида бесстрашия[32]». И он вошел в состояние глубокого медитативного погружения, переживая плод архатства — блаженство ниббаны. Так прошла неделя. Затем Благословенный стал размышлять над законом обусловленного возникновения (paṭiccasamuppāda): как из причины возникает следствие, как это следствие создает новые причины и как эта цепочка причин и следствий продолжает непрерывно воспроизводиться. Исполненный радости, он сказал:

Во вторую ночную стражу Будда продолжил созерцать закон причины и следствия — но на этот раз в обратном порядке: он размышлял о том, что следствие не возникает, если не возникает причина. И вот на исходе второй стражи ночи Благословенный радостно произнес:

В третью стражу ночи Будда размышлял о законе причины и следствия в прямом и обратном порядке. И перед самым рассветом он изрек восторженно:

Некоторые божества увидели, что Будда не покидает своего места, и подумали: «Должно быть, Сиддхаттхе предстоит достигнуть чего-то еще. Вот почему он остается здесь». Благословенный узнал их мысли и, поднявшись в небо, совершил двойное чудо (yamaka-pātihāriya), чтобы развеять все сомнения. Из верхней части его тела взметнулся столб пламени, а из нижней обрушился поток воды. Затем верхняя часть тела обратилась в воду, а нижняя — в огонь. Наконец, языки пламени и потоки воды стали появляться поочередно из правой и левой сторон его тела.

Вторая неделя

Позже Будда переместился к северо-востоку от того места, где достиг просветления, и простоял там целую неделю, созерцая дерево Бодхи. Так он выражал благодарность дереву, которое помогло ему достичь пробуждения. Сегодня это место известно как Анимиса Лочана Четия, или монумент Немигающего взгляда.

Третья неделя

Затем Пробужденный расчистил тропу между деревом Бодхи и тем местом, где он в течение недели предавался созерцанию и размышлению о постигнутой Дхамме. Благословенный провел еще одну неделю, шагая вперед и назад по тропе. Позже это место стало известно как Ратана Чанкама Четия, или монумент Драгоценной тропы.

Четвертая неделя

В течение четвертой недели Благословенный жил в украшенном драгоценностями доме к северо-западу от дерева Бодхи. Размышляя о трех разделах учения — Виная-питаке, Сутта-питаке и Абхидхамма-питаке, он сосредоточился на Паттхане, самой глубокой части Дхаммы. Эти размышления доставили Будде радость настолько великую, что у него очистилась кровь и кожа приобрела сияющий оттенок. Свечение, которое исходило от Благословенного благодаря чистоте его умай тела, распространилось более чем на тридцать метров во все стороны. Пространство вокруг озарилось так, словно на небе появилось сто тысяч радуг и взошло сто тысяч солнц и лун.

Пятая неделя. Вопрос брамина

Прошел месяц со дня появления в мире Будды. Все это время Благословенный пребывал неподалеку от дерева Бодхи. Затем он покинул место пробуждения и провел пятую неделю у подножия пастушьего баньяна, пребывая в глубокой медитации и переживая блаженство ниббаны. Как раз в тот момент, когда Будда вышел из медитативного погружения, к дереву подошел брамин Хухунка. Это был надменный человек, которому нравилось принижать других. Он знал Благословенного еще с тех времен, когда тот занимался аскетическими практиками в Урувеле и ходил за подаянием в деревню Сенани. Там брамин иногда заводил беседу с отшельником Готамой. Брамин знал Благословенного по родовому имени, потому что, когда Сиддхаттха Готама облачился в монашеское одеяние, его имя, подобно солнцу и луне на небе, стало известно по всей Джамбудипе. В тот день Хухунка приблизился к Будде и спросил: «По каким причинам, любезный Готама, человек становится брамином и какие качества делают его таковым?»

И Будда ответил: «Тот, кто отказался от всякого зла, оставил тщеславие и осуждение, преодолел все омрачения, достиг ниббаны посредством мудрости и соблюдает обет безбрачия, воистину может называть себя брамином. Освободившись от влечения, гнева и невежества, он не цепляется ни за что в этом мире».

Происки Мары

Когда Будда пребывал у подножия баньяна, ему в голову пришла такая мысль: «Как хорошо, как приятно это пробуждение, которого я достиг, когда сошел с пути чрезмерного аскетизма и вступил на срединный путь!» Узнав о размышлениях Будды, Мара появился перед ним и обратился к нему со словами: «Ты отринул путь аскетизма, который ведет к очищению живых существ, и тем самым осквернил себя. Неужели ты думаешь, что обрел чистоту? Теперь ты как никогда далек от пути святости».

Будда понял, что перед ним Мара, и возразил ему: «Умерщвлять себя ради избавления от смерти — все равно что пытаться грести в лодке, которая лежит на земле в густом лесу. Я понял, что это бесполезно и приносит только горе. Я оставил этот путь и, взращивая три качества — нравственность (sīla), сосредоточение (samādhi) и мудрость (раññā), полностью очистил ум и достиг архатства. О Мара, ты уже проиграл эту битву». Мара понял, что его снова раскрыли, и, раздосадованный, исчез.

В одну из ночей Будда ходил по каменной плите рядом с пастушьим баньяном. Стояла кромешная тьма. Начинал капать мелкий дождь. Мара захотел напугать Благословенного и предстал перед ним в облике гигантского слона. Его голова была размером с каменную глыбу, клыки сверкали точно серебро, а хобот походил на плуг. Будда снова узнал Лукавого и произнес: «Долгое время ты досаждаешь мне, являясь в приятных и неприятных обликах. Мара, твои попытки помешать Благословенному — пустое занятие». Понимая, что Будда снова не поддался на его уловки, Мара вынужден был ретироваться, посрамленный.

Еще не раз Мара приходил к Будде и пытался устрашить его, принимая форму больших и малых существ. Но Будда каждый раз узнавал Мару и пресекал его попытки навредить: «Те, кто сдержан в поступках, словах и мыслях, никогда не станут твоими слугами и не попадутся в твои силки». И всякий раз Мара отступал, пристыженный и побежденный[33].

Учитель для Благословенного

Пребывая у подножия пастушьего баньяна, Будда подумал: «Кто живет без учителя, без руководства со стороны наставника, живет в неуверенности. Какого монаха или брамина мне следует сделать учителем, чтобы служить ему и беседовать с ним?» Но затем Будда осознал, что нет никого в трех мирах, кто был бы выше него в добродетели, сосредоточении и мудрости. Поэтому он решил: «Я сделаю своим учителем надмирскую Дхамму, которую я открыл и полностью постиг. Я буду уважать и почитать эту Дхамму, жить и поступать в согласии с ней».

В тот самый миг брахма Сахампати явился перед Благословенным и сказал: «Верно, господин! Верно, Учитель мира! Будды прошлого поступали точно так же. Они тоже делали Дхамму, которую самостоятельно открыли и постигли, своим единственным учителем и жили в согласии с ней. И Будды, которые придут в будущем, сделают то же самое. О Благословенный, о Пробужденный, живите, уважая и почитая Дхамму, которую постигли».

Шестая неделя

В конце пятой недели Будда отправился к дереву Мучалинды и следующие семь дней пребывал в медитации у его подножия, под сенью густой листвы. Вскоре после прибытия Благословенного начался сильный дождь. Ветер подхватывал капли дождя и обрушивал их на Будду. Живший поблизости царь нагов Мучалинда принял обличье кобры и укрыл Благословенного складками своего капюшона, чтобы дождь и ветер не мешали его медитации.

Спустя неделю дождь прекратился, и Будда встал со своего сиденья. Покидая Благословенного, царь нагов выразил ему почтение. Благословенный подумал: «Тот, кто живет в уединении с безмятежным умом, найдет комфорт и покой, где бы он ни находился». И он произнес с ликованием: «Счастлив тот, кто удовлетворен мудростью и созерцанием ниббаны. Счастлив тот, кто лишен гнева и не причиняет вреда ни одному существу. Разочарование в чувственных удовольствиях приносит счастье. Угасание эго — высшее блаженство».

Седьмая неделя

Шестая неделя после пробуждения подходила к концу. Благословенный поселился под миндальным деревом, которое находилось неподалеку, и провел там седьмую неделю.

Глава 18 ВОСЬМАЯ НЕДЕЛЯ. ПРОСЬБА БРАХМЫ

В течение семи недель после пробуждения Благословенный ничего не ел — все это время он был погружен в переживание ниббаны (phala-samāpatti). Когда Будда вышел из медитации, царь богов Сакка предложил ему воду для умывания, ложку и палочки для чистки зубов. Благословенный почистил зубы, умылся и вновь сел у подножия миндального дерева.

Тем временем двое братьев, купцы по имени Тапассу и Бхаллика, ехали из деревни Уткала с караваном из пятисот повозок, которые были нагружены товаром на продажу. Когда караван оказался совсем близко от миндального дерева, повозки словно приросли к земле, и их не могли сдвинуть ни на сантиметр. Пока торговцы были в замешательстве, женское божество вошло в тело одного из слуг и убедило братьев сделать подношение Благословенному, который сидел у подножья миндального дерева. По указанию божества торговцы отправились к Будде с жареной кукурузой и медовыми сотами. Однако у Будды не оказалось чаши, чтобы принять их подношение. «Во что мне положить эту пищу?» — подумал он.

Дэвы — правители четырех сторон света — прочитали мысли Благословенного и поднесли ему четыре нефритовые чаши. Силой намерения Будда превратил четыре чаши в одну и принял пищу у торговцев. После трапезы Будда решил отблагодарить братьев и дал им наставление. Выслушав проповедь Благословенного, они провозгласили: «Господин, с сегодняшнего дня и до конца жизни мы будем вашими преданными последователями, которые нашли прибежище в Будде и Дхамме. Пожалуйста, примите нас в ученики». Затем они попросили что-то, чему они могли бы поклоняться, как самому Будде, и Благословенный дал им прядь своих волос. Братья поместили святыню в ритуальную урну и отвезли в родное селение — Аситанджану. Там они построили ступу для реликвии и стали почитать Благословенного.

Восьмая неделя. Просьба Брахмы

Покинув подножие миндального дерева, Будда вернулся к пастушьему баньяну. И там его посетила мысль: «Четыре благородные истины, которые я открыл, глубоки и трудны для понимания. Надмирская Дхамма чиста и возвышенна, и ее нельзя постичь, опираясь лишь на доводы рассудка. Тонкая и неуловимая, она доступна только проницательным людям, которые избрали правильный путь. Существа, которые опутаны жаждой, довольны жаждой и не стремятся освободиться от жажды, не поймут Дхамму, что ведет к ниббане — высшему блаженству. Они блуждают во тьме невежества. И пока они живут во тьме, проповедовать это учение бесполезно. Еще не пришло время распространять Дхамму, которую я открыл с таким трудом. Тем, кто горит в пламени вожделения и ненависти, не постичь эту истину. Среди людей я не вижу никого, кто готов плыть против течения, кто готов постичь эту глубокую и трудноуловимую истину».

Колебания Будды сильно обеспокоили Брахму Сахампати. Он явился перед Благословенным, исполненный решимости услышать и постичь Дхамму, и торжественно произнес:

«Владыка, открой дверь в бессмертное. Пусть все существа услышат Дхамму, которую постиг Будда — разрушитель всех омрачений! О Владыка высшей мудрости! Словно человек, что поднялся на гору и прекрасно видит всех оставшихся внизу, вознесись во дворец Дхаммы и посмотри на живых существ, которые страдают от боли рождения, старости и смерти. О герой, победивший Мару! О владыка, что помогает людям и богам выбраться из пустыни под названием «сансара»! О Великий, свободный от всех желаний, яви себя миру! Есть в мире те, кто способен постичь Дхамму». Божества, воодушевленные словами Брахмы Сахампати, искренне захотели понять учение.

Окинув мир оком Будды, Благословенный увидел существ четырех типов. У первых было достаточно мудрости, чтобы постичь Дхамму, как только они услышат ее. Вторые не могли постичь истину сразу, но она открывалась им позднее, когда они получали более подробное объяснение. Третьим нужно было услышать слово Будды, а затем какое-то время изучать Дхамму под руководством опытных наставников. И только четвертые были не в состоянии понять Дхамму в этой жизни.

Увидев четыре категории существ, Будда решил, что время для изложения Дхаммы настало. И он обратился к Брахме Сахампати: «Я не хотел провозглашать возвышенную Дхамму, поскольку это могло навредить тем, кто не готов воспринять ее. Но теперь я вижу, что многие готовы проявить решимость и упорство. Способные слышать [Дхамму] пусть обретут уверенность — для них открыта дверь в Бессмертное». Просьба Брахмы Сахампати была выполнена, и он вместе со свитой божеств выразил почтение Будде, уважительно обошел вокруг Учителя и исчез.

Затем Будда подумал: «Кто в этом мире должен первым услышать Дхамму? Если отшельник Алара жив, он сможет постичь учение. Но где он теперь?» Духовным зрением Будда увидел, что Алара умер всего неделю назад. «Кто еще способен понять истину? Аскет Уддака», — подумал он и снова окинул взглядом мир людей. Оказалось, что Уддака умер всего день тому назад. Тогда Будда вспомнил о пяти аскетах, своих бывших спутниках. «Где они сейчас?» — подумал Благословенный и понял, что они живут в Исипатане, недалеко от Варанаси.

Будда встречает Упаку

Благословенный провел еще несколько дней в окрестностях дерева Бодхи, а затем отправился в Варанаси. Перед ним лежал путь без малого в сто пятьдесят километров. По дороге в Гаю Будда встретил странствующего аскета Упаку, который при виде Благословенного испытал огромную радость. Упака обратился к Будде: «Друг, твой облик великолепен, твоя кожа сияет. Под чьим руководством ты стал аскетом? Кто твой учитель? Чье учение наполняет тебя счастьем и ведет по пути?»

Будда ответил: «Я преодолел все в трех мирах и обрел всезнание. Я разрушил привязанность и разорвал оковы бытия. Я отбросил все мирское и освободился от страданий сансары. Я обрел плод архатства. Постигнув истину собственными усилиями, кого я назову учителем? Я достиг ниббаны без помощи наставника, потому мне нет равных ни среди богов, ни среди людей. Сейчас в этом мире нет другого архата, несравненного учителя, всецело пробудившегося, кроме меня. Я обрел безмятежность, погасив огонь желания. Теперь я иду в Варанаси. В этом мире, ослепленном невежеством, я буду бить в барабан бессмертия».

«Тогда тебя можно называть великим победителем», — сказал Упака.

Будда в ответ произнес: «Воистину победоносны те, кто избавился от пороков. Я одержал победу над всеми дурными состояниями, Упака, вот почему я победитель». — «Пусть будет так, друг», — сказал Упака и почтительно отошел в сторону, уступая дорогу Будде. Благословенный продолжил путь на север, миновал Гаю, прошел деревни Рохитавасту, Урувелакаппу, Аруналаю и Саратхипуру и, переправившись через Ганг, достиг города Варанаси. Это случилось в полнолуние месяца асалха.

В Исипатане

Вечером Благословенный достиг Исипатаны. Пятеро аскетов, бывших сподвижников Сиддхаттхи, издалека заметили приближение Будды и заговорили между собой: «Друзья, монах Готама отклонился от пути аскезы и выбрал комфортную жизнь. Пробуждения он не достиг и теперь возвращается к нам. Когда он будет здесь, давайте не будем вставать с места и приветствовать его. Мы не возьмем из его рук одеяние и чашу и не будем ему кланяться. Мы лишь подготовим для него место, поскольку он из знатного рода».

Но при появлении Благословенного отшельники словно забыли о своем решении. Один вышел навстречу Будде и взял у него чашу и накидку, второй предложил гостю сесть, а третий принес воду для умывания и низкую скамью для ног. Затем аскеты обратились к Будде, назвав его по имени, как в былые времена: «Друг Готама! Когда мы жили с тобой в Урувеле, мы носили твои одежды и чашу. Мы давали тебе палочки для чистки зубов и воду для умывания. Мы подметали землю и содержали в чистоте твою обитель. Вспоминал ли ты о нас после того, как мы расстались?» Так пять аскетов начали разговор с Пробужденным. Но он ответил им:

«О монахи, не зовите Татхагату другом, не зовите его по имени. Монахи, Татхагата устранил все загрязнения. Он самостоятельно постиг природу всех явлений. Послушайте, монахи, Татхагата достиг ниббаны. И этот Татхагата теперь наставляет вас. Сегодня я раскрою вам Дхамму. И вы обретете высшее блаженство, к которому стремились наши родичи и ради которого они отрекались от жизни в миру. Вы обретете архатство, если прислушаетесь к моим наставлениям, если последуете по моему пути».

Пятеро отшельников усомнились в словах Будды и спросили: «Господин, если вы не достигли никакого надмирского состояния, когда совершали суровые аскетические практики, как вы могли достичь его, отказавшись от усмирения плоти и начав принимать нормальную пищу? Вы и правда утверждаете, что стали пробужденным?»

Будда снова обратился к ним: «О монахи, Татхагата не сходил с пути подвижника и не предавался беспечности. Теперь Татхагата — архат. Татхагата прошел по пути и сам пробудился к истине. Монахи, послушайте, я достиг ниббаны и готов открыть перед вами врата Дхаммы. Благородное архатство, ради которого многие отказывались от жизни в миру и давали обет безбрачия, может быть достигнуто вами. Поэтому внемлите мне».

На это пять монахов возразили так же, как и прежде. Благословенный снова повторил сказанное, но реакция отшельников не изменилась.

Тогда Будда спросил: «Когда мы жили в Урувеле, разве я обманывал вас рассказами о том, чего нет? Разве я говорил, что вижу удивительные образы или непостижимую цель во время медитации? Неужели подобная ложь звучала из моих уст?»

Тогда пятеро аскетов все поняли. Их сомнения рассеялись, и они поверили в истинность слов Будды. «Господин, вы никогда не обманывали нас», — ответили они. Тогда Благословенный снова повторил: «Монахи, Татхагата — архат. Он — всеведущий Будда». Пятеро отшельников наконец убедились в том, что он достиг пробуждения, и были готовы выслушать первое наставление Благословенного.

Первое собрание

Солнце садилось, завершая свое ежедневное путешествие по небосклону. Вечером Исипатана была похожа на райский сад: очарованные ароматом цветов, гудели пчелы, павлины покачивались на ветвях, слышалось мелодичное пение кукушек, вокруг кружили бесчисленные птицы, а олени гуляли со своими детенышами, совершенно не опасаясь людей. Пятеро аскетов — Конданнья, Бхаддия, Ваппа, Маханама и Ассаджи — собрались на поляне. Перед ними сидел Благословенный, окруженный несравненным сиянием Пробуждения. К месту проповеди, словно бурные потоки воды, устремились сонмы дэвов, брахм и якшей. Они прибывали в Исипатану в своих тонких материальных формах.

Благословенный начал свое первое наставление, и его голос был подобен голосу Брахмы. Все звуки затихли, и воцарилась глубокая тишина. Даже животные и птицы слушали удивительный голос Благословенного. Непревзойденный Учитель Дхаммы, лев из рода сакьев, обратился к пяти отшельникам:

— Монахи, есть две крайности, в которые не должны впадать ушедшие в бездомную жизнь. Какие две? Это практика, направленная на получение чувственных удовольствий, — низкая, пошлая, обывательская, неблагородная и не приносящая пользы; и это практика, направленная на самоистязание, — мучительная, неблагородная и не приносящая пользы.

Отказавшись от двух крайностей, Татхагата постиг срединный путь, который дает видение, дает знание, ведет к покою, прозрению, просветлению, к ниббане. Что это за срединный путь? Это Благородный восьмеричный путь: правильный взгляд, правильное мышление, правильная речь, правильные действия, правильные средства к существованию, правильное усилие, правильная осознанность и правильное сосредоточение. Таков срединный путь, к которому пробудился Татхагата, — дающий видение, дающий знание, ведущий к покою, прозрению, пробуждению, к ниббане. Благородная истина страдания такова: рождение — страдание, старость — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание; печаль и скорбь, боль, горе и отчаяние — страдание; связь с неприятным — страдание, разлука с приятным — страдание; невозможность получить желаемое — страдание. Иными словами, пять совокупностей привязанности[34] — страдание. Благородная истина причины страдания такова: именно жажда (желание), смешанная с наслаждением и страстью, ведет к возобновлению существования. Жажда ищет новых удовольствий то здесь то там. Она ищет либо чувственных наслаждений, либо существования, либо небытия. Благородная истина о прекращении страдания такова: конец страданий — это полное затухание жажды, отказ, отречение, освобождение от нее. Благородная истина о пути, ведущем к прекращению страдания, такова: это Благородный восьмеричный путь, который включает правильный взгляд, правильное мышление, правильную речь, правильные действия, правильные средства к существованию, правильное усилие, правильную осознанность и правильное сосредоточение. «Это Благородная истина страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эту Благородную истину страдания нужно познать», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эта Благородная истина страдания была познана», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это Благородная истина причины страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эту причину страдания нужно оставить», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Эта причина страдания была оставлена», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это Благородная истина прекращения страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это прекращение страдания нужно осуществить», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это прекращение страдания было осуществлено», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Это Благородная истина пути, ведущего к прекращению страдания», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Этот путь, ведущий к прекращению страдания, нужно пройти», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. «Этот путь, ведущий к прекращению страдания, был пройден», — так во мне возникло видение, возникло знание, возникла мудрость, возникло понимание, возник свет в отношении явлений, о которых я раньше никогда не слышал. И до тех пор, пока мое знание и видение этих четырех Благородных истин в трех аспектах, в двенадцати отношениях, как они есть, не стали совершенно чистыми, я не провозглашал в мире с его богами, марами и брахмами, среди отшельников и браминов, среди людей с их правителями, что полностью осуществил великое и совершенное пробуждение. Но когда мои знание и видение этих четырех благородных истин в трех аспектах, в двенадцати отношениях, как они есть, стали совершенно чистыми, я провозгласил в мире с богами, марами и брахмами, среди отшельников и брахманов, среди людей с их правителями, что полностью осуществил великое и совершенное пробуждение. И во мне возникло такое знание и видение: «Мое освобождение окончательно. Это мое последнее рождение, новому рождению не бывать».

Так сказал Благословенный. Пятеро монахов возликовали, услышав эти слова.

Первое вступление в поток

Слушая это наставление, отшельник Конданнья обрел око Дхаммы — плод вхождения в поток (sotāpatti), или первый плод на пути к архатству. Дэвы и брахмы торжественно провозгласили, что Благословенный повернул Колесо закона и возвестил Дхамму, которую не возвещал никто до него. Этот победный клич разнесся по всем сторонам света, и десять тысяч миров содрогнулись. Яркий, ослепительный свет, превосходивший даже сияние дэвов и брахм, озарил все вокруг.

Благословенный сказал: «Друзья, Конданнья обрел знание Четырех благородных истин». Он дважды повторил эти торжественные слова. С того дня Конданнья стал известен как Аннья-Конданнья («Конданнья-постигший»). Аскет Конданнья, который теперь был вошедшим в поток, попросил у Благословенного посвящения в монахи. «Приди, бхиккху. Дхамма хорошо возвещена. Ради прекращения страдания — дуккхи — веди святую жизнь», — сказал Будда. Эти слова сами по себе стали посвящением для Конданньи[35].

Наставление Благословенного закончилось до захода солнца. В тот день — полнолуние месяца асалха — начался сезон дождей, и Будда принял решение провести его в Исипатане. Это была первая васса[36] Благословенного.

Глава 19 САТАГИРА И ХЕМАВАТА

Когда Будда впервые провозгласил Дхамму, земная твердь содрогнулась и свершилось множество других чудес. Самым первым эти знамения увидел Сатагира — один из предводителей яккх, духов природы. Он попытался выяснить причину этих необычных явлений и узнал, что Будда привел в движение колесо Дхаммы. Тогда Сатагира со свитой прибыл в Исипатану и получил наставление Благословенного, но не обрел никаких духовных плодов. Почему? Дело в том, что разум Сатагиры был неспокоен — он все время думал о своем друге Хемавате. Наконец вместе со свитой Сатагира взмыл к облакам на небесной колеснице, запряженной слонами, лошадьми и гарудами, и направился к Гималаям.

Известно, что знамения, которые возникают при зачатии, рождении, отречении, пробуждении и окончательном уходе Будды, вскоре пропадают, однако знамения, которые сопровождают первое возвещение Дхаммы, не исчезают долгое время.

Тем временем яккха Хемавата увидел, что луга в Гималаях зацвели в неподходящую пору, и подумал: «Надо позвать моего друга и вместе насладиться этим чудом природы». И он отправился на поиски Сатагиры. Получилось так, что пути двух друзей пересеклись в Раджагахе. Когда они встретились, каждый поспешил узнать, что привело другого в город.

— Гималайские горы усыпаны цветами, хотя для этого неподходящий сезон. Увидев такое чудо, я захотел насладиться им в компании друга, — сказал Хемавата.

— Ты знаешь, почему цветы распустились в эту пору? — спросил Сатагира.

— Нет, не знаю.

— Друг, чудеса случились не только в Гималаях, но во всех десяти тысячах миров. Будда, в совершенстве пробудившийся, появился на свете и сегодня привел в движение колесо Дхаммы. Вот почему появились эти удивительные знамения.

Так Хемавата узнал о появлении Будды в этом мире. Обращаясь к другу, Сатагира продолжал:

— Сегодня полнолуние, сияние луны заливает серебристым светом все вокруг. Давай отправимся к Будде. Идем, отбрось сомнения!

Но у Хемаваты оставались вопросы:

— Правда ли, что этот Учитель не подвержен страстям? Относится ли он ко всем живым существам с одинаковой беспристрастностью? Победил ли он влечение и гнев, возникающие по отношению к приятным и неприятным вещам?

— Ум этого великого отшельника непоколебим, и он беспристрастен ко всем существам. Он победил желания и свободен от всех вещей.

— Отказался ли он от воровства и убийства? Практикует ли он воздержание и медитацию?

— Будда не берет того, что не было дано, и не вредит другим существам. Он соблюдает обет безбрачия и продолжает практику медитации.

— Но всегда ли Учитель говорит правду? Воздерживается ли от жестоких, грубых слов? Не распускает ли сплетен? Не вовлекается ли в бессмысленные разговоры?

— Он не лжет и не говорит грубых слов. Ему чужды и сплетни, и пустословие. С глубоким пониманием он произносит только слова, полезные миру.

— Неужели он не привязан к чувственным удовольствиям? И враждебность совсем не нарушает его покоя? Превзошел ли он невежество, которое ведет к ложным взглядам? Обладает ли он оком истины, которое способно видеть все феномены?

— Этот Учитель не привязан к пяти видам чувственных удовольствий и не знает враждебности. Он превзошел невежество и проник в суть всех явлений.

— Неужели этот Учитель обрел восемь способностей[37]? Наделен ли он безупречным нравственным поведением? Уничтожил ли он все формы умственных загрязнений? Освободился ли от новых рождений?

— Этот Учитель действительно обрел восемь способностей и достиг безупречной чистоты в поведении. Для него больше не будет новых рождений.

— Совершенен ли ум Благословенного? Ты полностью уверен в том, что он совершенно безупречен в знании и поведении?

— Будда и правда совершенен. Поступки, речь и мысли Благословенного не имеют изъяна. Я рассказал тебе, что знаю сам, и ты должен согласиться с этим. Нет причин для сомнений. Мы отправимся в путь и увидим того, кто добился безупречного знания и поведения.

Благодаря тому, что Хемавата внимательно слушал Сатагиру и размышлял о его словах, он стал вступившим в поток — сотапанной. Наконец он решился: «Пойдем, друг, отправимся к Будде Готаме. С телом сильным, как у черной антилопы, он довольствуется скромной пищей, обладает достоинствами мудреца и практикует медитацию в лесу. Отправимся к Будде Готаме, что ступает в одиночестве, словно лев, не совершает зла и не привязан к чувственным удовольствиям. Поприветствовав его, давай спросим о ниббане, которая дает спасение из ловушки Мары».

Первая мирянка становится сотапанной

В это время в Раджагахе проходил праздник лета. Город был украшен, люди гуляли и веселились. Среди тех, кто отмечал священный праздник, была женщина из знатного рода по имени Кали. Когда яккхи обсуждали достоинства Благословенного, Кали отдыхала в своем роскошном доме. Чтобы проветрить комнату, Кали открыла окно и случайно услышала разговор Сатагиры и Хемаваты. Думая о великих добродетелях Будды, она пришла в такой восторг, что тут же достигла состояния сотапатти (sotāpatti). Таким образом, Кали — первая мирянка, которая стала вступившей в поток (sotāpanna), и для этого ей было достаточно просто услышать рассказ о Будде.

Второе наставление в Дхамме

Сатагира и Хемавата со свитой прибыли в Исипатану во вторую стражу ночи. Будда сидел на том же месте, где прочел свою первую проповедь. Выразив почтение Благословенному, Хемавата сказал:

— Позвольте задать вопрос возвышенному Готаме, что возвещает Дхамму в форме Четырех благородных истин, что вышел за пределы всех феноменов, пробудился ото сна невежества и победил ненависть и страх. С появлением чего возникает мир? К чему живые существа привязывают себя страстным желанием? Вследствие чего страдают населяющие мир существа?

Будда ответил:

— Мир возникает, когда появляются внутренние и внешние опоры восприятия (āyatana)[38]. К этим парным опорам привязывается каждое существо. Именно на основании этих парных опор можно говорить о наличии мира. Эти опоры влекут за собой страдание, которое переживают существа в мире.

— Что это за виды цепляния, из-за которых страдает мир? Каков путь оставления этого мира? Как живое существо избавляет себя от страдания? Пусть Благословенный объяснит нам и это, — продолжал Хемавата.

— В этом мире есть пять видов чувственных удовольствий, к которым влечется ум. Когда желание по отношению к опорам восприятия вырвано с корнем, живое существо освобождается от страдания. Таков путь оставления этого мира. Даже если вы в тысячный раз спросите меня, каков путь оставления мира, я отвечу так же. Почему? Потому что только так живое существо освобождается от страдания.

В конце наставления уже оба яккхи-полководца были сотапаннами, и вместе с ними первый плод на пути к архатству обрели еще около тысячи других существ. У Хемаваты была природная склонность к изучению Дхаммы, и полученного наставления ему было недостаточно, поэтому он спросил Будду об учениках и о закончивших обучение:

— Кто в этом мире преодолеет четыре потока[39]? Кто сможет пересечь океан сансары? Кто не утонет в этом бездонном океане, где не за что зацепиться сверху и нет опоры под ногами снизу?

Отвечая на вопрос Хемаваты, Благословенный сказал:

— Тот, кто всегда добродетелен, кто обладает мудростью и развивает сосредоточение, кто достиг пути и рассматривает пять совокупностей как непостоянные, кто всегда бдителен — тот пересечет океан сансары. Кто совершенно свободен от жажды чувственного удовольствия, кто разрушил все умственные препятствия, кто погасил вожделение и положил конец становлению, тот не запутается в круговороте рождений и смертей.

После этого поучения Хемавата испытал неописуемое счастье. Он взглянул на Сатагиру и остальных собравшихся и восторженно произнес: «Узрите великого отшельника — он наделен мудростью, понимает суть всех вопросов, преодолел жажду и оттого больше не блуждает в трех мирах, но ступает по пути благородных. Сегодня мы пережили воистину благую встречу, благое утро, благое пробуждение, ведь мы увидели Всеведущего Будду, который пересек четыре потока. Все эти яккхи принимают прибежище в Пробужденном. Мы будем странствовать в небесном царстве, восхваляя Всеведущего Будду и его благородную Дхамму». Хемавата поблагодарил Благословенного, почтительно обошел его по кругу и вместе с остальными направился восвояси.

Глава 20 СУТТА О «НЕ-Я»

В первый день после полнолуния месяца асалха Благословенный велел четырем отшельникам отправиться за подаянием, а сам остался в лесной обители обучать аскета Ваппу. Ваппа практиковал медитацию в соответствии с наставлениями Благословенного и обрел плод сотапатти. Тогда Будда сказал: «Приди, бхиккху», — и тем самым принял Ваппу в монахи. Точно также на второй день убывающей луны получил наставления Бхаддия, а на третий день — Маханама. На четвертый день Благословенный обучал аскета Ассаджи. Все они, следуя указаниям Будды, стали вступившими в поток, и все получили монашеское посвящение.

В те дни Благословенный оставался в обители, давая советы и наставления новым бхиккху. Трое из них ходили за подаянием, и полученной ими пищи хватало на шестерых. На пятый день убывающей луны Будда преподал монахам учение о «не-я» («Анатталаккхана-сутта»)[40].

Сутта о «не-я»

— Монахи, тело (rūpa) не есть «я» (atta). Если бы тело представляло собой «я», оно бы не вело к огорчению. Можно было бы повелевать: «Пусть мое тело будет таким. Пусть мое тело не будет таким». Но поскольку тело не есть «я», оно всегда ведет к огорчению. Бессмысленно приказывать: «Пусть мое тело будет таким. Пусть мое тело не будет таким». Монахи, чувства… восприятие… ментальные конструкции… сознание не есть «я». Если бы эти чувства… восприятие… ментальные конструкции… сознание представляли собой «я», они бы не вели к огорчению (…). Монахи, постоянно ли тело? Или оно непостоянно? Как вы думаете, бхиккху?

— Непостоянно, достопочтенный, — отвечали пятеро монахов.

— Если нечто непостоянно, это является страданием или счастьем?

— Страданием, достопочтенный, — отвечали пятеро монахов.

— Если нечто непостоянно, приносит страдания, находится в постоянном изменении, можно ли сказать: «Это мое. Это моя неизменная суть. Это есть, я“»? Можно ли рассматривать это таким образом?

— Нет, достопочтенный, — последовал ответ.

Схожим образом Будда наставлял их о природе чувств, восприятия, волевых формаций и сознания:

— Поэтому, монахи, все эти материальные формы — принадлежащие прошлому, настоящему или будущему, внутренние или внешние, грубые или тонкие, приятные или неприятные, далекие или близкие — следует рассматривать так: «Это не мое, это не моя подлинная суть, это не есть, я“».

Все чувства, восприятие, ментальные конструкции и сознание нужно рассматривать так же: «Это не мое, это не моя суть, это не есть, я“».

Монахи, рассматривая все явления подобным образом, хорошо обученный ученик благородных разочаровывается в теле, чувствах, восприятии, волевых формациях и сознании. Разочаровавшись, он оставляет желание по отношению к ним. Так он освобождается от всех омрачений. Когда его ум освобождается таким образом, рождению приходит конец. Достигнув архатства, он избавляется от всех страданий. Тому, кто стал архатом, больше нечего достигать.

Слушая наставление Будды, пятеро монахов стали архатами — они победили все загрязнения ума.

На шестой день убывающей луны Будду посетил Налака — племянник провидца Аситы, который первым принял монашество во имя Будды, когда тот был еще Бодхисаттой. Налака спросил Будду о том, что является правильным образом жизни для отшельника. После наставления Благословенного Налака покинул Учителя и больше не возвращался.

Глава 21 ЯСА — СЫН БЛАГОРОДНОГО СЕМЕЙСТВА

Тем временем Яса, сын богача из Варанаси, разочаровался в мирской жизни. Он был молод и в полном расцвете сил. Однажды ночью он покинул дом и в одиночку отправился в Исипатану, которая в те времена служила пристанищем для многих аскетов.

Близился рассвет. По своему обыкновению Благословенный проснулся рано утром и окинул взглядом мир в поисках тех, кто готов пробудиться. И он увидел, как Яса оставляет мирскую жизнь и отправляется в сторону Исипатаны. В ожидании встречи Будда совершал медитативную прогулку неподалеку от того места, где спал. Издалека заметив юношу, Учитель сошел с тропы и занял сиденье, которое приготовили для него пятеро монахов. У самой обители Благословенного Яса случайно обронил такие слова: «Обывательская жизнь полна опасностей, полна бед». — «Подойди, Яса, — позвал Благословенный. — Аскетическая жизнь, Яса, свободна от опасностей, свободна от бед. Присядь, я буду учить тебя Дхамме».

«Если аскетическая жизнь свободна от опасностей и несчастий, почему бы мне не стать монахом?» — подумал юноша. Тогда он снял сандалии, приблизился к Благословенному, поклонился ему и сел на почтительном расстоянии. Будда заговорил о пользе щедрости и соблюдения нравственных правил, о причинах, ведущих к рождению в счастливых небесных уделах. Он также объяснил тщетность погони за чувственными удовольствиями, заурядность и низость плотской жизни, а затем рассказал о том, какую пользу приносит жизнь отшельника. Яса внимательно слушал поучение Будды — его ум стал восторженным, ясным и восприимчивым, способным постичь четыре благородные истины. Тогда Благословенный преподал ему учение всех пробужденных — страдание и причину страдания, ниббану и путь к достижению ниббаны. Как сухая и чистая ткань прекрасно впитывает краску, так и благородный юноша Яса на том самом месте обрел плод вступления в поток— первый плод на пути к архатству.

Когда мать Ясы поднялась на верхний этаж дома и не нашла там сына, она бросилась за помощью к мужу. Отец отправил на поиски четырех гонцов, а сам пошел по следам Ясы, которые в конечном счете привели его в Исипатану. Издалека заметив богатого купца, Благословенный с помощью психических сил спрятал юношу из его поля зрения.

«Благословенный, не встречался ли вам юноша по имени Яса, который должен был прибыть сюда немногим ранее?» — спросил купец. «Домохозяин, если хочешь увидеть сына, отдохни здесь немного. Он недалеко и скоро вернется», — ответил Будда. И отец сел подле Благословенного. Его переполняла радость от мысли о том, что скоро он встретит сына. Тогда Будда раскрыл ему Дхамму, начиная с самых первых ступеней — с учения о щедрости, нравственности, небесных уделах — и вплоть до четырех Благородных истин. Когда Благословенный закончил говорить, богатый купец стал вошедшим в поток и пожелал принять прибежище в Будде, его учении и сообществе благородных учеников. Так купец из Варанаси стал первым, кто объявил себя мирским последователем Будды, выразив приверженность трем драгоценностям.

Слушая поучение, обращенное к отцу, Яса превзошел все омрачения и достиг архатства. После этого он больше не мог испытывать никакого влечения к жизни в миру. Тогда Будда возвратил сына в поле зрения отца. Увидев Ясу, купец попытался убедить его вернуться: «Сынок, твоя мать умрет от горя, если не увидит тебя. Ты для нее дороже жизни». Яса посмотрел на Благословенного, и Учитель объяснил, что юноша достиг архатства и больше не вернется к мирской жизни. Купец обрадовался за сына, который обрел величайшее достижение, и затем пригласил Будду вместе с новым учеником отобедать в его доме. Благословенный дал молчаливое согласие. Домохозяин понял, что его приглашение принято, и, поклонившись Учителю, вернулся домой. Когда отец покинул обитель в Исипатане, Яса получил монашеское посвящение путем воззвания.

Утром следующего дня Будда в сопровождении Ясы направился в дом купца. Когда Благословенный занял приготовленное для него место, мать Ясы, Суджата, и его бывшая жена пришли выразить почтение Учителю. Будда преподал учение о щедрости, нравственности и причинах рождения в счастливых небесных уделах. Затем он изложил четыре благородные истины. Слушая наставление Будды, обе женщины стали вступившими в поток. Они выразили восхищение Дхаммой и приняли прибежище в трех драгоценностях.

Затем мать, отец и бывшая жена Ясы предложили пищу гостям. После обеда они сели подле Благословенного и получили новое наставление в Дхамме.

У Ясы было четыре товарища, которые принадлежали к благородным семействам Варанаси: Вимала, Субаху, Пунньяджи и Гавампати. Когда они услышали о монашестве друга, им захотелось увидеться, и они пришли к нему домой. Яса привел своих друзей к Благословенному и попросил дать им наставление в Дхамме. Будда преподал последовательное учение о щедрости, нравственности и прочих основополагающих аспектах практики. Когда Благословенный понял, что их умы в определенной степени очищены и способны усвоить Дхамму, он изложил четыре благородные истины. Все четверо стали вступившими в поток и получили посвящение в монашество через воззвание. Когда они спустя какое-то время вновь услышали Дхамму, все они превзошли омрачения и стали архатами.

Еще пятьдесят товарищей Ясы, которые жили в разных районах города, узнали о посвящении друга и пришли его навестить. Поприветствовав монаха, они сели поблизости и стали ждать. Архат Яса привел гостей к Благословенному, который, как и прежде, начал наставление с учения о щедрости, нравственности, небесных уделах и прочих базовых аспектах практики. Благодаря этим начальным наставлениям умы слушателей стали ясными и восприимчивыми, готовыми к постижению Дхаммы. Тогда Благословенный преподал юношам учение о четырех Благородных истинах. К концу проповеди все собравшиеся стали вошедшими в поток. Когда юноши попросили о монашеском посвящении, Учитель произнес: «Придите, бхиккху», что было равнозначно принятию в монашескую общину. Когда спустя какое-то время Благословенный дал им новые наставления, все они стали архатами. На тот момент в мире был шестьдесят один архат, включая самого Благословенного.

Глава 22 ВСТРЕЧА С ЦАРЕМ НАГОВ

Царь нагов по имени Эракапатта надеялся, что, когда в мире появится Будда, он сразу узнает об этом от людей. Чтобы добиться цели, он научил свою прекрасную дочь гатхам — стихотворным строфам — и часто поднимался вместе с ней на поверхность Ганга. «Кто пропоет в ответ правильные стихи, получит в жены царевну нагов с щедрым приданым», — объявил Эракапатта. И каждые две недели, в дни полнолуния и новолуния, его дочь пела гатхи и танцевала. Так прошло довольно много времени.

После пробуждения Благословенный семь недель пребывал вблизи дерева Бодхи и теперь жил в Исипатане, где произнес свою первую проповедь. В день полнолуния он проснулся ранним утром и, как обычно, обозревал мир в поисках существ, способных достичь пробуждения. Увидев молодого юношу по имени Уттара и множество других существ, он пошел в окрестности Варанаси и сел под одним из семи высоких деревьев.

В тот день многие люди из разных частей страны собрались у берега Ганга, чтобы прочесть свои строфы в ответ на стихи дочери Эракапатты. Благодетель увидел Уттару и спросил, куда тот держит путь. Юноша ответил, что направляется к берегу реки, где царевна нагов поет песни.

— Знаешь ли ты ответные стихи? — спросил Будда.

— Да, господин, — заверил Уттара.

— Прочти их.

Юноша продекламировал свои стихи, на что Благословенный сказал:

— Не такими словами нужно отвечать на вопросы царевны. Я составлю новые стихи, которые ты прочтешь ей.

Юноша согласился, и Благословенный обучил его правильным словам.

— За этими стихами опять последует вопрос. Ответь на него так, как я скажу, — продолжал Будда.

Когда юноша выучил всю песню, которая содержала в себе истинную Дхамму, он достиг вступления в поток и обрел первый плод на пути к архатству. Сохраняя в памяти преподанные строки, он пришел на берег Ганга. Шагая через толпу собравшихся у реки, юноша объявил, что пришел с правильным ответом. Тогда царевна нагов спросила:

— Кто есть истинный владыка? А кто владелец омрачений? Как обретают безупречность? И кого можно назвать дураком?

В ответ Уттара прочел стихи, которым научил его Благословенный:

— Истинным владыкой зовется тот, кто является хозяином шести дверей и не привязан к их объектам. Если человек привязался к шести объектам восприятия, он становится владельцем омрачений. Не привязанный к объектам чист и безупречен, а загрязненный страстями— глупец.

Затем царевна нагов пропела новые вопросы:

— В чем погибель глупца? И как мудрец избежит этой участи? Как он освободится от всех оков?

— В потоке[41] захлебнется глупец, усилием[42] спасется мудрый — разрушив узы всех желаний, он освободится от оков.

Когда завершился обмен песнями, Эракапатта был безмерно счастлив, поскольку только Будда мог знать правильные ответы на все вопросы. Он приблизился к юноше и спросил: «Где твой Учитель, господин?» — «Он пребывает у корней дерева, великий царь», — ответил Уттара. Так царь нагов в сопровождении юноши отправился к Благословенному, и все собравшиеся у реки последовали за ним.

Наставляя пришедших в Дхамме, Будда в том числе произнес такие слова: «Трудно родиться человеком. Трудна жизнь смертных. Трудно услышать истинную Дхамму. Редко в мире появление пробужденного». К концу проповеди восемьдесят четыре тысячи существ постигли учение.

Глава 23 ШЕСТЬДЕСЯТ МОНАХОВ ПРОПОВЕДУЮТ ДХАММУ

Завершился сезон дождей. Следующий месяц, до полнолуния ноября, Благословенный провел в Варанаси. В один из дней он созвал шестьдесят архатов и сказал им: «Монахи, я свободен от всех пут — человеческих и божественных. И вы, монахи, освободились от всех пут. Странствуйте, монахи, по селениям и городам ради пользы многих, ради счастья многих, из сострадания к миру, во благо богов и людей. Пусть двое не пойдут одной дорогой. Если вы пойдете по одной дороге, пока один будет проповедовать, другой будет сидеть в молчании. Провозглашайте Дхамму, прекрасную в начале, прекрасную в середине и прекрасную в конце. Эта Дхамма, завершенная и полная глубокого смысла, учит совершенной и абсолютно чистой святой жизни. Есть существа с незначительными омрачениями — не услышав Дхаммы, они не обретут высшей добродетели. Есть существа — боги и люди, — которые могут в совершенстве постичь Дхамму и получить плоды духовного пути. Монахи, я сам отправлюсь в Урувелу, чтобы распространять учение». Так Благословенный отправил монахов в шестидесяти разных направлениях и сам приготовился к путешествию.

Посвящение тридцати царевичей

Благословенный пошел по главной дороге, которая вела из Варанаси в Урувелу. Вскоре он свернул с пути и устроился под сенью дерева в роще Каппасика. В тот день в рощу Каппасика пришли тридцать царевичей Бхадда-вагги[43] вместе с женами. Один из них был холост, поэтому для него нашли куртизанку. Пока царевичи беззаботно проводили время на природе, куртизанка воспользовалась их беспечностью и украла все ценное. Бегая по округе в поисках воровки, мужчины увидели Будду, который сидел у подножия дерева.

— Почтенный, вы, случайно, не видели женщину? — спросили они его.

— Юноши, зачем вы ее ищете?

— Почтенный, мы отдыхали на природе со своими женами. У одного из наших товарищей нет жены, и он привел с собой куртизанку. Воспользовавшись тем, что мы утратили бдительность, она украла ценные вещи и сбежала, — ответили они.

— Как вы считаете, молодые люди, в чем больше пользы — в том, чтобы найти женщину, или в том, чтобы найти себя?

— Почтенный, без сомнений, лучше найти себя.

— Тогда садитесь, молодые люди, я расскажу вам, как найти себя.

Они поклонились Благословенному и сели рядом. Будда рассказал о достоинствах щедрости и нравственности. Когда умы царевичей стали ясными, очищенными и наполненными радостью, Учитель открыл им четыре благородные истины. К концу проповеди все братья обрели различные плоды на пути к архатству: кто-то стал вступившим в поток (sotāpatti), кто-то — однажды возвращающимся (sakadāgāmi), а кто-то — невозвращающимся (anāgāmi). Достигнув состояния благородных, все они попросили принять их в общину. «Придите, монахи, — сказал Будда, — Дхамма хорошо изложена. Живите святой жизнью и положите конец страданию». Так тридцать царевичей стали монахами, а их жены вернулись домой.

Благословенный велел тридцати новообращенным монахам отправиться в разные стороны света и проповедовать Дхамму, а сам продолжил путь в Урувелу.

Три брата-отшельника

В то время недалеко от Урувелы жили три аскета: Урувела Кассапа, Нади Кассапа и Гая Кассапа. Обители трех отшельников лежали на берегу Неранджары. У Урувелы Кассапы было пятьсот учеников, у Нади Кассапы — триста, а у Гаи Кассапы — двести. Когда Благословенный прибыл в Урувелу, он посетил обитель Урувелы Кассапы и обратился к аскету с просьбой:

— Кассапа, если тебя это не обременит, я хотел бы провести ночь в Огненном зале.

— Великий подвижник, твое пребывание ничем не обременит меня. Но в зале живет свирепый и могущественный змей (nāga), и я боюсь, что он может навредить тебе, — ответил Кассапа.

— Змей не причинит мне никакого вреда, Кассапа. Позволь мне разместиться в Огненном зале, — снова попросил Благословенный.

— Как пожелаешь, подвижник, — уступил аскет.

Благословенный вошел в Огненный зал — место, где поддерживали священный огонь, — и разместился на подстилке из травы. Змей, взбешенный появлением гостя, принялся яростно извергать дым. «Что если я усмирю змея, не причинив ему никакого вреда — не опалив ни кожи, ни плоти?» — подумал Благословенный и с помощью психических сил начал исторгать еще более сильный дым. Нага совсем рассвирепел и принялся извергать языки пламени, но Будда с помощью медитации на элементе огня (tejokasiṇa) вызвал пламя еще сильнее. Снаружи казалось, что весь зал охвачен огнем. Аскеты во главе с Урувелой Кассапой собрались вокруг здания и в страхе переговаривались между собой: «Нага навредил великому подвижнику!»

На исходе ночи Будда положил обессилившего нага, который, однако, не пострадал в этой схватке, в свою чашу для подаяния и показал Урувеле Кассапе: «Вот ваш змей, Кассапа. Я победил его с помощью психических сил». При виде нага аскет подумал: «Должно быть, подвижник обладает великой силой, раз одолел свирепого нага, наделенного божественными способностями. Однако я — архат, а он — нет». Урувела Кассапа был настолько воодушевлен необычным событием, что предложил Благословенному остаться: «Великий подвижник, живи в обители сколько пожелаешь. Каждый день ты будешь получать здесь пищу».

Будда поселился в роще рядом с обителью Кассапы и совершил еще множество чудес, пока не убедил аскета в том, что тот не достиг архатства. Кассапа в конечном счете понял свою ошибку и, согласившись со словами Будды, попросил монашеского посвящения для себя и пятисот учеников. Благословенный произнес: «Придите, монахи», — и тем самым принял в общину больше пятисот новых бхиккху.

Когда аскеты стали монахами в Сангхе Благословенного, они отрезали свои длинные космы и бросили их в реку вместе с отшельническими принадлежностями. Река подхватила их и понесла вниз по течению, к тому месту, где жил Нади Кассапа. Увидев в воде отшельнические принадлежности брата и его последователей, Нади Кассапа решил, что с ними случилась беда. Он отправил нескольких учеников в обитель Урувелы Кассапы и сам через какое-то время последовал за ними в сопровождении трехсот аскетов. Когда Нади Кассапа узнал, что брат вступил в общину Благословенного, он спросил: «Правда ли, что монашеская жизнь под руководством Будды более благородна и достойна более высокой похвалы?» — «Так и есть, — ответил брат, — жизнь бхиккху лучше нашей прежней аскетической жизни». Тогда Нади Кассапа и его последователи бросили в реку старые отшельнические принадлежности, а также орудия для огненных жертвоприношений и попросили принять их в монашескую общину. Они тоже получили посвящение через воззвание.

Гая Кассапа, который жил еще ниже по течению, увидел в водах Неранджары вещи своих братьев и тоже подумал, что случилась беда. В сопровождении своих учеников он пошел вверх по реке и по пути встретил Урувелу Кассапу. Гая Кассапа спросил брата: «Правда ли жизнь в общине Будды лучше жизни аскета?» Получив положительный ответ, он тоже отправился к Благословенному и попросил о монашеском посвящении для себя и своих учеников. Все они вступили в Сангху в ответ на призыв Благословенного: «Придите, бхиккху».

Спустя несколько дней Благодетель вместе с тысячью бхиккху — прежними аскетами-огнепоклонниками — отправился на высокую гору в Гае. Сидя на гигантской каменной плите в окружении тысячи бхиккху, он прочел им проповедь.

Сутта о том, что горит

«Монахи, все феномены горят. Что это за феномены, которые горят?

Глаз горит, формы горят, зрительное сознание горит, зрительный контакт горит и любое чувство — приятное, болезненное или нейтральное, — которое возникает вследствие зрительного контакта, тоже горит. Горит чем? Горит огнем жажды, огнем злобы, огнем невежества. Горит огнем рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния.

Ухо горит, звуки горят, слуховое сознание горит, слуховой контакт горит и любое чувство — приятное, болезненное или нейтральное, — которое возникает вследствие слухового контакта, тоже горит. Горит чем? Горит огнем жажды, огнем злобы, огнем невежества. Горит огнем рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния.

Нос горит, запахи горят, обонятельное сознание горит, обонятельный контакт горит и любое чувство — приятное, болезненное или нейтральное, — которое возникает вследствие обонятельного контакта, тоже горит. Горит чем? Горит огнем жажды, огнем злобы, огнем невежества. Горит огнем рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния.

Язык горит, вкусы горят, вкусовое сознание горит, вкусовой контакт горит и любое чувство — приятное, болезненное или нейтральное, — которое возникает вследствие вкусового контакта, тоже горит. Горит чем? Горит огнем жажды, огнем злобы, огнем невежества. Горит огнем рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния.

Тело горит, осязаемые объекты горят, осязательное сознание горит, осязательный контакт горит и любое чувство — приятное, болезненное или нейтральное, — которое возникает вследствие осязательного контакта, тоже горит. Горит чем? Горит огнем жажды, огнем злобы, огнем невежества. Горит огнем рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния.

Ум горит, умственные феномены горят, умственное сознание горит, умственный контакт горит и любое чувство — приятное, болезненное или нейтральное, — которое возникает вследствие умственного контакта, тоже горит. Горит чем? Горит огнем жажды, огнем злобы, огнем невежества. Горит огнем рождения, старения и смерти, печали, стенания, боли, горя и отчаяния.

Монахи, хорошо обученный ученик благородных воспринимает феномены именно так. И он испытывает разочарование по отношению к глазу, формам, зрительному сознанию, зрительному контакту и любому чувству — приятному, болезненному или нейтральному, — которое возникает вследствие зрительного контакта. Он испытывает разочарование по отношению к уху и звукам… носу и запахам… языку и вкусам… телу и осязаемым объектам… уму и умственным феноменам, умственному сознанию, умственному контакту и любому чувству — приятному, болезненному или нейтральному, — которое возникает вследствие умственного контакта.

Разочарованный, он не подвержен страстям. Через бесстрастие его ум освобождается. Когда он освобожден, он знает, что освобожден. Он понимает: „Рождение исчерпано, пройден духовный путь, сделано то, что следовало сделать, новому рождению не бывать“».

Так сказал Благословенный. Монахи восхитились и возрадовались его словам. Пока Будда произносил это наставление, умы тысячи монахов освободились от омрачений через прекращение цепляния. К концу проповеди тысяча монахов достигла архатства.

Глава 24 БЛАГОСЛОВЕННЫЙ ПОСЕЩАЕТ ЛАНКУ

В полнолуние месяца пхусса[44] Благословенный обозревал мир внутренним взором, исполненным сострадания. Он понял, что его визит принесет огромную пользу жителям Ланки и перенесся на остров по воздуху. В том месте, где, по преданию, Благословенный расстелил коврик для сидения, сегодня стоит ступа Махиянгана. Тем временем две группы яккхов приготовились воевать друг с другом и разбили лагеря в роще Маханага. Будда воспользовался своими божественными способностями и предотвратил кровопролитие, заставив обе армии отступить. Затем множество дэвов во главе с небожителем Суманой пришли к Будде. Они приняли прибежище в трех драгоценностях и обязались соблюдать пять правил нравственности. Небожитель Сумана в тот день стал вступившим в поток и попросил у Благословенного предмет для почитания. Учитель потер голову и через некоторое время дал Сумане немного волос. В тот же день Будда вернулся в Урувелу.

В Пальмовой роще

В то же полнолуние Будда покинул Урувелу вместе с монахами, которые прежде были косматыми аскетами. Он остановился в Пальмовой роще в нескольких йоджанах от Раджагахи и сел у подножия баньяна. Царь Бимбисара был наслышан о непревзойденных качествах Благословенного и прибыл к нему в сопровождении двенадцати тысяч человек. Царь поклонился Будде и занял место на почтительном расстоянии.

Одни из свиты царя вступали в разговор с Благодетелем, другие сидели с почтительно сложенными ладонями, а третьи ожидали в молчании. Некоторые из спутников Бимбисары сомневались: стал ли подвижник Готама учеником Урувелы Кассапы или, наоборот, Кассапа вступил в общину Благословенного? Будда почувствовал их сомнения и спросил Кассапу, почему тот отказался от поклонения огню. Отшельник ответил, что благодаря наставлению Благословенного понял бесполезность этой практики и отказался от нее. Кассапа объявил себя учеником Будды и тем самым окончательно развеял сомнения собравшихся. Тогда брамин Ваччапала попросил прибежища в трех драгоценностях и принял пять нравственных правил. Восхищенные обращением Урувелы Кассапы и других косматых аскетов, люди воздали хвалу Учителю. Благословенный сказал, что похожая история уже случалась с ними в прежних рождениях, и поведал им «Большую джатаку о лжеучении и Бодхисатте Нараде[45]».

Будда преподал собравшимся последовательное учение, которое достигло кульминации в Четырех благородных истинах. По окончании наставления многие, включая царя Бимбисару, стали вступившими в поток, и около тысячи человек провозгласили себя мирскими последователями. Личчхавский царь Махали, который приехал повидать своего друга Бимбисару, тоже достиг состояния сотапатти. Среди тех, кто в тот день испытал радость и вдохновение от встречи с Благословенным, были брамины Вачча и Сириваддха, а также сын богатого купца Самиддхи. Брамин Вачча позже вступил в монашескую общину. Богатый торговец Висакха после поучения стал вошедшим в поток.

Бимбисара поведал Благословенному, что с юных лет у него было пять устремлений: стать царем, встретить Пробужденного, иметь возможность находиться в его обществе, услышать Дхамму и постичь ее. Поскольку все желания царя наконец исполнились, он попросил Благословенного принять его в качестве мирского последователя и даровать ему прибежище в трех драгоценностях. Затем царь пригласил монашескую общину во главе с Учителем на следующий день прийти во дворец и принять подношение пищи, после чего почтительно обошел вокруг Благословенного и удалился.

Дар царя Бимбисары

На следующий день во дворце приготовили роскошную трапезу, и царские гонцы сообщили Будде о том, что подношение еды готово. Тогда Будда с большим собранием монахов собрался идти во дворец. Однако людям настолько не терпелось взглянуть на Благословенного, что они с самого утра стекались в Пальмовую рощу, и вскоре и в самом парке, и на дороге в Раджагаху, длиной более чем в двадцать километров, яблоку негде было упасть. Могло получиться так, что Будда и его ученики не смогли бы выйти из парка и пропустили бы прием пищи.

Тогда Сакка, царь богов, принял облик красивого юноши и прошел через толпу с хвалебными песнями о достоинствах Благословенного, освобождая дорогу для Будды и монашеской процессии. Восхищенные люди из толпы спросили: «Кто этот юноша?» Сакка ответил: «Я слуга непоколебимого, усмирившего себя в совершенстве, несравненного, архата, шествующего на благо мира». Многие собрались у входа в Раджагаху и были настолько тронуты одним видом Благословенного, что стали мирскими последователями, а позже захотели вступить в монашескую общину. Среди них были Читта — дочь богача, Сома — дочь царского священника, Сукла — дочь богатого торговца — и Субха — незамужняя дочь брамина, а также многие другие женщины.

Прошествовав через ликующую толпу, Будда в окружении учеников пришел во дворец и занял приготовленное для него сиденье. Царь поднес монахам великолепные яства и напитки, а затем сел на почтительном расстоянии и произнес: «Достопочтенный, я не могу быть вдали от Благословенного, Дхаммы и Сангхи. Я хотел бы навещать вас в любое время дня и ночи. Пальмовая роща расположена слишком далеко от города. А Бамбуковая роща находится не слишком далеко и не слишком близко, к ней ведут прекрасные широкие дороги. Она просторна, утопает в зелени, дарит прохладу озер и радует глаз живописными холмами. Словно орлиные крылья, здесь раскинулись крыши домов с чудесными балконами и террасами. Пусть Сангха во главе с Благословенным примет в дар Бамбуковую рощу».

С этими словами царь омыл руки Благословенного из золотого кувшина и передал парк в его распоряжение. Изложив учение о плодах такого даяния — дарения места для проживания общины, Будда с монахами отправился в Бамбуковую рощу. Позже он объявил перед собранием монахов: «Бхиккху, впредь я разрешаю вам принимать в дар монастыри».

В ночь, когда Бимбисара подарил Будде Бамбуковую рощу, он увидел перед собой собрание стонущих петов[46] — страдающих голодных духов. Ранним утром он прибыл к Благословенному и рассказал о случившемся. Будда объяснил, что петы были родственниками царя в прошлых жизнях и родились в мире голодных духов, поскольку присваивали себе пищу, предназначенную для монахов. Они долгое время страдали от голода и жажды в несчастливом уделе, поэтому Благословенный посоветовал царю посвятить им заслуги.

В день после полнолуния Бимбисара совершил подношение пищи собранию монахов во главе с Учителем, а затем посвятил эти заслуги страдающим петам. Благодаря этому пожертвованию голодные духи получили божественную пищу, и их внешний облик стал здоровым и свежим. Ночью они вновь явились перед царем, но на этот раз нагие. Утром царь рассказал о случившемся Будде, и Благословенный посоветовал сделать подношение одежды общине. На следующий день Бимбисара предложил Сангхе одежду и спальные принадлежности и вновь посвятил заслуги петам. Благодаря этому подношению петы обрели божественный облик и стали жить в достатке и процветании. По этому случаю Будда произнес наставление «Тирокутта-сутты[47]».

Глава 25 САРИПУТТА И МОГГАЛЛАНА

В то время недалеко от Раджагахи жил странствующий аскет Санджая, у которого было двести пятьдесят учеников. Здесь же остановились Упатисса и Колита — двое юношей из касты браминов, которые принадлежали к уважаемым семьям и были названы в честь родных деревень. Это были близкие друзья, которые отрешились от мирской жизни и путешествовали по Джамбудипе в поисках свободы от оков сансары. Встретив Санджаю, молодые люди выбрали его своим наставником, однако учение аскета не удовлетворило их, и они вновь отправились в путь. Спустя некоторое время Упатисса и Колита решили разделиться и пообещали друг другу: «Если один из нас достигнет освобождения, пусть немедленно расскажет другому». Они обошли весь континент, но так и не нашли пути к свободе и снова вернулись в обитель Санджаи в Раджагахе.

Когда отшельники проживали в обители Санджаи, в Раджагаху прибыл Ассаджи — один из монахов, которые отправились распространять Дхамму по велению Благословенного. Бхиккху ходил от дома к дому с чашей для подаяния. Упатисса увидел Ассаджи на улице и испытал необыкновенный восторг. «Наверняка это архат или человек на пути к архатству, — подумал он. — Я должен подойти к нему и хорошенько обо всем расспросить». Но время для беседы было неподходящим, поскольку монах собирал подаяние. И Упатисса решил отправиться вслед за почтенным. Когда монах стал искать подходящее место для трапезы, Упатисса расстелил для него коврик и предложил воды из своего кувшина. Он позаботился о нуждах монаха, словно тот был его учителем, и только после этого завел разговор.

— Достопочтенный, ваш облик ясен и светел, приятны черты. У кого выучитесь? Чему обучает ваш наставник? — спросил он.

Монах Ассаджи рассказал о Благословенном и на мгновение остановился — он мысленно формулировал ответ, который лучше всего отражал бы суть учения. Он сдержанно продолжил:

— Я новичок в общине монахов, друг мой, и встретился с учением лишь недавно. В подробностях объяснить Дхамму мне не по силам — я могу лишь кратко передать суть.

— Пусть так, достопочтенный! Расскажите то, что можете, пусть даже малую часть. Для меня важнее всего понять, в чем суть учения.

И Ассаджи произнес:

Услышав первые две строки, отшельник Упатисса увидел незамутненную ясную Дхамму — это было первое проникновение в ниббану, вхождение в поток. Последние две строки он уже слушал как сотапанны.

— Достопочтенный, скажите, где теперь пребывает великий Учитель? — спросил Упатисса.

— Друг, он остановился в Бамбуковой роще, — ответил Ассаджи.

— Достопочтенный, я последую за вами позже. У нас с товарищем уговор: тот, кто первым обнаружит бессмертное, незамедлительно сообщит другому. Теперь я должен сдержать обещание и привести друга к великому Учителю.

Упатисса поклонился монаху, почтительно обошел его по кругу и удалился. Он направился в рощу отшельников, где жил Колита. Тот издали заметил друга и подумал: «Сегодня Упатисса выглядит совсем иначе. Должно быть, он отыскал бессмертное». Упатисса подтвердил его догадку. Затем он повторил изречение Ассаджи, в котором выражалась суть учения. Услышав Дхамму из уст Упатиссы, Колита тоже стал вошедшим в поток.

— Где нынче пребывает наш Учитель? — спросил он.

— Достопочтенный Ассаджи сказал, что Благословенный остановился в Бамбуковой роще.

— Не будем терять времени, друг, отправимся к Татхагате — Учителю, которого мы так давно искали.

Но Упатисса остановил его:

— Здесь живут двести пятьдесят отшельников, которые возлагают на нас надежды. Расскажем им о пути к пробуждению, и пусть они поступают по своему усмотрению.

Упатисса и Колита встретились с аскетами и сообщили, что собираются посетить Будду.

— Почтенные, мы практикуем здесь, воодушевленные вашим примером, — сказали аскеты. — Если вы решите вести святую жизнь под началом великого подвижника, мы последуем за вами.

Затем Колита и Упатисса отправились к Санджае и пригласили прежнего наставника пойти вместе с ними к Благословенному. Но Санджая ответил:

— Друзья, какой в этом прок? Лучше будем втроем обучать наших последователей.

Во второй раз они позвали Санджаю, и в третий, и каждый раз он отвечал отказом. Тогда товарищи в сопровождении двухсот пятидесяти человек направились в Бамбуковую рощу. Будда увидел их издалека и обратился к собранию: «Монахи, вот приближаются Колита и Упатисса. Они станут моими главными учениками». В общине Колита и Упатисса получили новые имена — Моггаллана и Сарипутта, которые были производными от имен их матерей — Моггали и Рупасари.

Сарипутта и Моггаллана припали к стопам Благословенного и попросили принять их в Сангху. «Придите, монахи. Дхаммахорошо изложена. Живите святой жизнью и положите конец страданиям», — сказал Будда. Этими словами ознаменовалось их вступление в общину. Затем Будда прочел проповедь, которая отвечала духовным потребностям слушателей. И все собравшиеся, кроме Сарипутты и Моггалланы, достигли архатства[48]. В день посвящения Моггаллана получил от Учителя указания по практике и удалился в лес близ деревни Каллаваламутта, чтобы приступить к медитации прозрения. Тем временем Благословенный отправился в провинцию Бхагга на территории государства Вамса. Там он нашел пристанище в лесу Бхесакала у города Сунсумарагира.

В лесу близ деревни Каллаваламутта Моггаллана в течение недели практиковал медитацию осознанности в сочетании с ходьбой. В какой-то момент он почувствовал усталость и потерял рвение к практике. Благословенный увидел это тонким божественным зрением и с помощью психической силы явился перед монахом. Будда дал ученику наставление по медитации на элементы (dhātu-kammaṭṭhāna) и воодушевил беседой о Дхамме. Следуя наставлениям Благословенного, Моггаллана в тот же день достиг архатства. Это был седьмой день его монашеской жизни.

Через неделю Благословенный вернулся в Раджагаху и пришел в Кабанью пещеру на горе Гидджхакута. Шел пятнадцатый день после посвящения Сарипутты в монашескую общину. В тот день Будда дал наставление о чувствах («Веданапариггаха-сутта»)[49] племяннику Сарипутты — странствующему аскету и скептику Дигханакхе. Тем временем достопочтенный Сарипутта стоял позади и обмахивал Благословенного опахалом. Обдумывая слова, адресованные Дигханакхе, он стал архатом. Будда понял, что Сарипутта достиг просветления, и с помощью психических сил перенесся в Бамбуковую рощу. Сарипутта узнал, куда направляется Учитель, и последовал за ним точно таким же способом.

Главные ученики

В тот же самый день, в полнолуние, в Бамбуковой роще состоялось большое собрание общины, в котором приняли участие тысяча архатов из бывших аскетов-огнепоклонников под предводительством Урувелы Кассапы и двести пятьдесят архатов, возглавляемых Сарипуттой и Моггалланой. На собрании Будда объявил Сарипутту и Моггаллану своими главными учениками и дал наставление о должном поведении (ovāda-pāṭimokkha).

Монахи, которые пока не достигли пробуждения, стали спорить между собой: почему Сарипутта и Моггаллана стали главными учениками, хотя вступили в общину совсем недавно? Тогда Благословенный созвал всех бхиккху и рассказал, как самые первые монахи — пятеро отшельников, Яса, тридцать царевичей Бхаддавагги и тысяча аскетов-огнепоклонников — в течение множества жизней создавали заслуги и теперь получили выдающиеся результаты. Но только Сарипутта и Моггаллана еще в незапамятные времена зародили стремление стать главными учениками Будды. Таким образом сомнения монахов были развеяны.

В ответ на эти слова Сарипутта и Моггаллана поклонились Благословенному и рассказали о том, как разочаровались в мирской жизни, стали аскетами и в один из дней услышали Дхамму от достопочтенного Ассаджи.

Затем они поведали, как убедили странствующих аскетов стать учениками Благословенного и как Санджая многократно отклонял их просьбу пойти вместе с ними. Тогда Будда обратился к монахам: «Бхиккху, поскольку Санджая придерживается ложных взглядов, он принял ложь за истину, а истину — за ложь. Но поскольку вы проницательны и придерживаетесь правильных взглядов, вы приняли истину за истину, а ложь — за ложь». Далее он произнес:

В конце этого наставления многие монахи стали вступившими в поток.

Висакха становится Сотапанной

Спустя некоторое время Будда покинул Раджагаху и отправился в царство Анга, где в сопровождении большого собрания монахов посетил город Бхаддия. В этом городе жил купец Мендака — обладатель неизмеримых богатств. Когда он узнал о визите Будды, он послал семилетнюю внучку Висакху в сопровождении слуги почтить Благословенного. Услышав наставление Будды, проницательная Висакха стала вступившей в поток, несмотря на столь юный возраст. Позднее Мендака сам пришел послушать Дхамму и тоже обрел плод сотапатти. Он пригласил Благословенного с многочисленным собранием отобедать в его доме и две недели совершал подношение пищи монахам. Затем Будда посетил крупную деревню Апана в провинции Ангуттарапа — там он порадовал изложением Дхаммы косматого отшельника Кению. Вслед за отшельником наставление получил брамин Села — он попросил о монашеском посвящении и был принят в общину словами: «Приди, монах». Завершив свое путешествие, Благословенный вновь вернулся в Раджагаху.

Глава 26 ПОСЛАННИКИ ИЗ КАПИЛАВАТТХУ

С тех самых пор, как Сиддхаттха оставил мирскую жизнь, царь Суддходана получал известия о нем от тайных осведомителей, которые повсюду следовали за царевичем. Ежедневно в Капилаваттху прибывал человек с новостями о том, что происходило в жизни Сиддхаттхи. Шесть долгих лет люди царя несли эту секретную службу. И вот однажды осведомители сообщили, что царевич достиг пробуждения, привел в движение колесо Дхаммы и теперь пребывает в Раджагахе.

Царь подумал, что пришло время Благословенному посетить родные края. И он отправил одного из своих министров в сопровождении тысячи человек в Раджагаху. Люди царя преодолели расстояние в пятьсот километров и наконец прибыли в Бамбуковую рощу. Услышав наставление Благословенного, все они стали архатами и вступили в общину. После слов Будды «придите, бхиккху» они мгновенно обрели облик монахов со всеми необходимыми атрибутами. И поскольку воздержанность — практика всех благородных, ставшие архатами не сообщили Будде о приглашении царя.

Не получив никаких вестей от своих посланников, государь отправил в Раджагаху еще тысячу человек во главе с другим министром. Они тоже достигли архатства и не стали нарушать молчания — они не попросили Благословенного посетить Капилаваттху. Так происходило с каждой из девяти миссий, которые царь отправлял в Раджагаху. Наконец, Суддходана призвал министра Калудаи, который родился в один день с царевичем. «Я отправил девять тысяч и девять человек, чтобы привести сына в Капилаваттху, но все они пропали без вести. Кто знает, когда смерть придет за мной? Я хочу увидеть сына, прежде чем расстанусь с жизнью. Сможешь ли ты привести его ко мне?» — спросил царь. «Я отправлюсь за ним, владыка, но при одном условии: позвольте мне тоже принять монашество», — сказал Калудаи. «Ты свободен делать что пожелаешь, лишь приведи ко мне сына», — ответил царь и отправил министра в Раджагаху в сопровождении тысячи человек. Все они стали архатами и были приняты в монашескую общину.

Махакассапа

В браминской деревне Махатиттха, в царстве Магадха, жил богатый домохозяин по имени Капила. У него был сын Пиппал и, и когда тот достиг совершеннолетия, отец решил подыскать для него подходящую невесту. Но прежде чем родиться в человеческом мире, Пиппали жил на небесах Брахмы и поэтому был свободен от плотских желаний. Чтобы не расстраивать отца, он пошел на хитрость: велел изготовить из золота женскую фигуру удивительной красоты и сообщил, что возьмет в жены только девушку, как две капли воды похожую на этот образ.

Капила позвал нескольких браминов, щедро заплатил им и велел отыскать подходящую невесту для сына. Брамины странствовали по всей Джамбудипе, пока не добрались до города Сагала в царстве Мадра. В те времена Сагала славилась необычайно красивыми женщинами. Там они встретили браминку по имени Бхадда, которая соответствовала взыскательным требованиям Пиппали, и поспешили доложить, что поиски увенчались успехом. Капила отправил посыльного к родителям девушки, и вскоре сыграли свадьбу.

Бхадда в прошлом рождении тоже жила в мире Брахмы и не была связана плотскими желаниями. После церемонии бракосочетания молодожены обменялись взглядами на мирскую жизнь и были счастливы узнать, что смотрят на вещи одинаково. Хотя для окружающих они выглядели как супруги, в действительности они вели целомудренную жизнь и вместе старательно выполняли всю работу по хозяйству. После смерти родителей Пиппали решил стать отшельником. Когда он сообщил об этом Бхадде, она тоже захотела оставить мирскую жизнь. Супруги обсудили открывавшееся перед ними будущее, а затем раздобыли монашеские одежды и глиняные чаши. Наконец, они раздали все имущество и, не сказав никому ни слова, покинули дом в облачении отшельников.

Преодолев достаточно большое расстояние, они оказались на перекрестке. «Теперь мы аскеты, и чтобы люди не сплетничали о нас, нам не стоит путешествовать вместе, — сказал Пиппали. — Ты иди по одной дороге, а я отправлюсь по другой». Бхадда согласилась. Она свернула налево и через какое-то время достигла окрестностей Джетаваны, где поселилась в обители женщин-аскетов.

Пиппали пошел в другом направлении и вскоре вышел на дорогу, которая соединяла города Наланду и Раджагаху.

Внутренним зрением Будда увидел, что ему навстречу идет великий ученик. Благословенный покинул Бамбуковую рощу и прошел восемь километров, чтобы встретить Пиппали. Недалеко от святилища Бахупуттака, что находилось на полпути между Наландой и Раджагахой, Учитель опустился на землю и стал ждать ученика. Тело Благословенного светилось, озаряя окрестности, и вся роща тонула в этом сиянии. Отшельник издали заметил Будду и подумал: «Должно быть, это мой Учитель, ради которого я отринул мирское». Затем он трижды почтил Благодетеля, касаясь земли со сложенными у лба ладонями, и произнес: «Благословенный, вы — мой Учитель, а я — ваш ученик».

«Присядь, Кассапа, я дам тебе наставление, — сказал Будда. — Ты должен испытывать острое чувство стыда и страха совершить проступок перед старейшинами, послушниками и всеми прочими членами общины. Какое бы учение, ведущее к возрастанию добродетели, ты бы ни услышал, ты должен внимательно слушать его и размышлять о нем, впитывая его всем сердцем. Практикуй медитацию, направленную на непривлекательность тела (asubha-bhāvanā) и осознанность к дыханию с целью достичь джханы[50]». Произнеся эти наставления, Будда принял ученика в монашескую общину — это называют «посвящением через получение наставления» (ovāda-upasampadā). Отец монаха принадлежал к браминскому роду Кассапа, и, поскольку Будда обратился к отшельнику по родовому имени, с тех пор он был известен под именем Кассапа.

Даровав монашеское посвящение ученику, Учитель направился к одному из деревьев и уже собирался расположиться в его тени. Тогда монах сложил свою двойную накидку вчетверо и предложил Благословенному сесть на нее[51]. Будда видел наперед, что после его ухода именно Кассапа возглавит Первый собор, поэтому решил выделить его, обменявшись с ним одеяниями. «Твоя накидка очень мягкая, Кассапа», — сказал Будда, прикоснувшись к ткани. «Пусть Благословенный примет ее из сострадания ко мне!» — воскликнул Кассапа. «А что будешь носить ты?» — спросил Будда. «Если я получу изношенное одеяние Благословенного, то стану носить его», — ответил монах. И Благословенный передал ему свои старые одежды, которые носил довольно долго. Так Будда приблизил к себе Кассапу, как не приближал ни одного из учеников. «Раз мне позволено носить одежды Благословенного, я должен жить с соответствующим достоинством», — подумал монах и тотчас решил следовать тринадцати аскетическим практикам (dhutaṅga). Вскоре Будда вместе с новым монахом вернулся в Бамбуковую рощу. Кассапа провел в медитации всю неделю и по окончании этого срока достиг архатства.

В общине было несколько монахов по имени Кассапа, и, чтобы выделить нового ученика из числа остальных, позже его стали называть Махакассапа, или Кассапа Великий.

Со дня первого поворота колеса Дхаммы прошло около восьми месяцев. Монашеская община насчитывала больше двадцати одной тысячи трехсот человек, включая шестьдесят первых монахов, которые отправились распространять Дхамму, тысячу и трех монахов из бывших аскетов-огнепоклонников, двести пятьдесят монахов из странствующих аскетов, десять тысяч человек из царств Анга и Магадха, а также десять тысяч и десять человек из Капилаваттху.

Приглашение Калудаи

Спустя неделю после прибытия министра Калудаи в Бамбуковую рощу настал день полнолуния месяца пхаггуна[52]. Близился к завершению сезон холодов, и Калудаи решил, что пришло подходящее время Благословенному посетить Капилаваттху. Он рассказал Будде о том, насколько своевременным было бы посещение родного города, и описал красоты весеннего Капилаваттху:

С этими словами Калудаи обратился к Благословенному и попросил его посетить Капилаваттху.

Будда понимал огромную пользу, которую он мог принести жителям Капилаваттху, поэтому покинул Бамбуковую рощу и отправился в путь в сопровождении двадцати тысяч архатов. Из них десять тысяч пришли в общину из Анги и Магадхи, а другие десять тысяч были родом из Капилаваттху. Ежедневно в течение двух месяцев Будда преодолевал одну йоджану и пришел в город в полнолуние месяца висакха. Во время путешествия Калудаи с помощью психических сил переносился во дворец Капилаваттху, чтобы принять пищу и взять порцию еды для Благословенного.

В течение двух месяцев каждый день Калудаи возносил хвалу Будде и тем самым завоевал расположение обитателей дворца. Сакьи были рады свершению своего великого сородича и приготовили для него Баньяновый парк, в котором монахи могли остановиться во время своего пребывания в городе. Когда Благословенный был совсем близко от Капилаваттху, сакьи отправили ему навстречу своих детей с цветами. За детьми шли представители знатных семей, а завершал процессию царь Суддходана. Царь преподнес Будде цветы и пригласил Сангху во главе с Учителем в Баньяновый парк, где монахи заняли подготовленные места. Некоторые старейшины из родасакьев в своем высокомерии стали думать, что Будда ниже их по положению, и не выразили почтения. «Он нам как племянник», — говорили одни. «Он нам как внук», — говорили другие. По распоряжению старейшин только младшие сакьи поклонились Будде.

Благодаря прямому знанию умов Учитель понял внутренние мотивы родственников и решил смирить их гордыню. Он вошел в четвертую джхану, воспарил в небо и совершил великое чудо, которое зовется парным (yamaka-pāṭihāriya). Из верхней части его тела взметнулся столб пламени, а из нижней обрушился поток воды. Затем верхняя часть тела обратилась в воду, а нижняя — в огонь. Наконец, языки пламени и потоки воды стали появляться поочередно из правой и левой стороны его тела.

Пораженный, царь произнес: «Великосугций, впервые я склонился перед тобой в день, когда ступни маленького Сиддхаттхи коснулись головы отшельника Аситы. Во время посевного праздника я поклонился тебе вновь. Теперь, став свидетелем невиданного чуда, я кланяюсь тебе в третий раз». С этими словами царь выразил почтение Благословенному. У знатных сакьев не оставалось иного выбора, кроме как последовать примеру государя.

Четыре царевича из соседнего государства Малла прибыли в Капилаваттху по своим делам, однако, став свидетелями великого чуда, вступили в монашескую общину. Все они через несколько дней достигли архатства, практикуя медитацию прозрения. Царевичей звали Годхика, Субаху, Валлия и Уттия.

Усмирив гордыню родственников, Благословенный опустился на приготовленное для него место. Все знатные сакьи терпеливо ждали наставления Будды. Внезапно на землю пролился дождь из небесных цветов. Будда понял, что это знак, и поведал собравшимся историю о своем прошлом рождении царевичем по имени Вессантара («Вессантара-джатака[53]»). В той жизни Будда раздал все, чем владел, даже своих детей, и тем самым продемонстрировал добродетель совершенной щедрости.

Глава 27 ЗА ПОДАЯНИЕМ В КАПИЛАВАТТХУ

После проповеди Будды знатные сакьи были настолько взволнованы и опьянены радостью, что забыли пригласить Благословенного и монахов принять подношение пищи на следующий день. Ту ночь Благословенный провел в Баньяновом парке. Когда подошло время полуденной трапезы, Будда и его ученики — двадцать тысяч архатов — отправились в город и стали ходить от дома к дому с чашами для подаяния. Пораженные этим зрелищем, жители города восклицали: «Наш владыка, царевич Сиддхаттха, собирает пищу на улицах города!»

Когда царевна Ясодхара услышала, что Благословенный ходит по улицам Капилаваттху с чашей для подаяния, она подумала: «Раньше мой господин разъезжал по городу в золотом паланкине, с короной, усыпанной драгоценными камнями, и ожерельем стоимостью в сто тысяч золотых — величественный, словно царь богов. Теперь мне говорят, что он — в монашеском облачении, с обритой головой — просит подаяние. Какое несчастье! Я должна увидеть собственными глазами, к лицу ли ему этот новый облик или нет».

Она открыла окно и увидела на улице Благословенного во всем великолепии: его окружало шестицветное сияние, и он с необыкновенным достоинством ступал по дороге. Эта картина наполнила Ясодхару необычайной радостью, и она сказала себе: «Сиддхаттха, в ту ночь ты оставил преданную жену и маленького Рахулу, даже не приласкав младенца на прощание. Сейчас я вижу великое чудо — ради него ты покинул нас? Знал ли ты, что обретешь эту уверенную грацию? Что за тобой последует столь безмятежное собрание учеников? Ты был прав, оставив позади этот город и удовольствия дворца. Высшее достижение достойно тебя. Я вижу, что твое царство нищих лучше царства богачей». И царевна вознеслахвалу Благословенному, описав его возвышенные черты от кончиков волос до кончиков пальцев. Затем она отправилась к свекру, царю Суддходане, и сообщила ему новость: «Государь, ваш сын собирает подаяние на улицах города».

Царя охватило сильное волнение, и он бросился на улицу, на ходу набрасывая на себя верхнюю одежду. Суддходана подбежал к Благословенному и воскликнул: «Достопочтенный, отчего вы навлекаете позор на царский род? Зачем просите милостыню? Неужели вы хотите, чтобы народ думал, что я не способен накормить вашу общину?»

— Таков обычай в нашем роду, государь, — ответил Будда.

— Достопочтенный, мы относимся к великому царскому роду сакьев. И никогда в нем не было царя, который бы ходил за подаянием, — возразил государь.

— Государь, вы говорите про династию земных царей. Но наша родословная — линия преемственности пробужденных, которая включает Будду Дипанкару и Будду Конданнью. Они и многие тысячи других Будд, которые были до и которые придут после, соблюдают обычай сбора подаяния. Они добывают пропитание исключительно таким образом.

На том самом месте Благословенный дал наставление государю: «Пробудитесь, о царь, не мешкайте. Будьте бдительны. Кто практикует истинную Дхамму, обретет счастье в этом мире и в последующих». Сосредоточив ум на этом поучении, царь обрел плод вступления в поток.

Взяв чашу из рук Будды, государь отвел его и двадцать тысяч архатов во дворец, где предложил пищу всему собранию во главе с Учителем. По окончании трапезы Благословенный наставил собравшихся: «Будьте нравственны и добродетельны. Сторонитесь всякого зла. Тот, кто ведет добродетельную жизнь, будет счастлив в этом мире и в последующих». Услышав эти слова, царь достиг второго плода на пути к архатству и стал однажды-возвращающимся, а Паджапати Готами стала вступившей в поток.

Встреча с Ясодхарой

Поклониться Благословенному пришли женщины, которые были танцовщицами в пору царствования Сиддхаттхи. Царь Суддходана отправил весть невестке, чтобы и она почтила Будду. Но Ясодхара ответила: «Сиддхаттха очень целеустремлен. Решив стать аскетом, он тайно покинул дворец и не сказал никому ни слова. Если я была ему верной женой, пусть сам придет в мои покои. Тогда я выражу ему почтение». Царевна наотрез отказалась идти, и государь сообщил Благословенному о ее ответе.

Размышляя о том, как Ясодхара помогала ему развивать духовные качества в прошлых жизнях, Благословенный передал свою чашу царю и велел ему идти первым. Сам Будда отправился в покои Ясодхары в сопровождении двух главных учеников, но заранее предупредил обоих ничего не делать, какой бы ни была реакция царевны. «Ясодхара очень любит меня — ее привязанность необычайно сильна. Пока у нее остались омрачения, ей нужно дать выразить свои эмоции и поплакать вволю, иначе ее сердце может не выдержать. Когда представится возможность, Ясодхара примет монашество и достигнет архатства. До тех пор позвольте царевне плакать сколько душе угодно», — объяснил Будда.

Ясодхара услышала о том, что Будда и дет к ней, и в желтом одеянии ждала в своих покоях. Благословенный пришел с двумя учениками и занял приготовленное для него место. Царевна не смогла совладать с сильным чувством любви, которую хранила в сердце, упала к стопам Будды и зашлась в рыданиях, обхватив руками его голени. Из великого сострадания Благословенный хранил молчание, словно отец, который позволяет дочери поклониться ему. Спустя некоторое время Ясодхара пришла в чувство и, устыдившись своего порыва перед свекром и Благословенным, села поодаль.

Царь испугался, что Учителя оскорбило ее поведение. И, пытаясь загладить вину царевны, Суддходана принялся восхвалять ее достоинства: «Достопочтенный, услышав о том, что вы носите желтое одеяние, Ясодхара отказалась от красивых нарядов и стала носить только желтое. Когда она узнала, что вы принимаете пищу лишь один раз в день, она тоже последовала вашему примеру. Как и вы, она отказалась спать на больших и высоких постелях, носить украшения и использовать ароматические масла. Многие царевичи просили ее руки, но она не принимала их предложения».

По этому случаю Благословенный рассказал историю о киннаре Чанде и его жене, которой в одной из прошлых жизней былаЯсодхара («Чандакиннара-джатака»[54]). Все собравшиеся восхитились добродетелью царевны и стали восхвалять ее: «Превосходно! Превосходно!» («Sadhu!») Сама царевна тем временем успокоилась, и ее душа наполнилась радостью. Она сказала, что хочет немедленно вступить в монашескую общину. Однако Благословенный понимал, что его мачеха — Паджапати Готами — должна получить возможность стать первой монахиней, поэтому отказал Ясодхаре. Позже царь Суддходана объяснил царевне причины такого решения. Закончив наставление, Благословенный вернулся в Баньяновый парк.

Глава 28 ПОСВЯЩЕНИЕ НАНДЫ

Сакьи устроили пышное торжество в честь царевича Нанды: в один день отмечали его коронацию, свадьбу и новоселье. Тем утром Благословенный посетил дом царевича, принял там подношение пищи и прочел наставление о благословении («Мангала-сутта»[55]). Затем Учитель вручил свою чашу Нанде и направился в монастырь, а царевичу пришлось следовать за ним. Нанда был в нетерпении и все думал о том, когда же Благословенный заберет чашу, но из уважения к Учителю не сказал ни слова. Невеста царевича, Джанапада Кальяни, увидела, что Нанда последовал за отшельником, и взмолилась: «Мой дорогой, пожалуйста, возвращайся скорее!» Ее слова врезались в ум царевича, однако он не решался попросить Учителя забрать чашу и дошел с ним до самого монастыря. Тогда Благословенный спросил: «Нанда, хочешь ли ты стать монахом?» Царевич любил невесту и в глубине души совсем не хотел покидать мирскую жизнь, но из великого уважения к Учителю не мог отказать. И Нанда ответил: «Да, я хочу вступить в общину», после чего Будда даровал ему посвящение. Так на третий день пребывания Благословенного в Капилаваттху царевич Нанда стал монахом. Это был первый день убывающей луны месяца висакха во второй год после великого пробуждения.

Посвящение Рахулы

На седьмой день пребывания в Капилаваттху Благодетель с собранием монахов принимал подношение пищи в царском дворце. Царевна Ясодхара подозвала к себе маленького Рахулу и сказала: «Сынок, твоего отца окружает ореол золотистого света, и он идет по улице во главе двадцати тысяч монахов. Ступай к нему, спроси про свое наследство». И она отправила маленького царевича к Благословенному. Рахула подошел к Будде, и радость от встречи переполнила его. Охваченный сильной любовью к отцу, маленький царевич различными способами стал выражать свои нежные чувства. «Достопочтенный, как приятно стоять в вашей тени», — говорил он.

После трапезы Учитель прочел благодарственное наставление и покинул дворец. Царевич Рахула последовал за отцом, повторяя: «Достопочтенный, я хочу получить свое наследство». Ни Благословенный, ни наблюдавшие за этой сценой не стали мешать царевичу, и в конечном счете Рахула дошел до самого монастыря. «Я подарю тебе семичастное сокровище, которое обрел у подножия дерева Бодхи. Ты станешь наследником драгоценности, что выше этого мира», — сказал Будда и велел Сарипутте дать посвящение царевичу. «Как мне совершить посвящение?» — спросил ученик. И Благословенный разрешил принимать в монахи через дарование прибежища в трех драгоценностях. Достопочтенный Моггаллана обрил голову Рахулы и одел мальчика в шафрановые одежды. Затем царевич выразил приверженность трем драгоценностям перед бхиккху. Сарипутта стал его наставником в изучении Дхаммы, а Моггаллана — в дисциплине и практике медитации.

Посвящение Рахулы стало неожиданностью для царя и сильно опечалило его. По этому случаю царь Суддходана пришел к Благословенному и попросил сделать так, чтобы дети не вступали в общину без согласия родителей. Будда уже думал о введении такого правила, поэтому удовлетворил просьбу отца. Затем он дал царю наставление, утешил его и воодушевил на совершение благих дел. Когда Суддходана ушел, Будда созвал монахов и дал новое указание: «Бхиккху, отныне ребенок не должен получать посвящение, если родители не дали на это согласие».

Царь становится невозвращающимся

На следующее утро Будда пришел во дворец. После еды царь обратился к Благословенному: «Достопочтенный, когда вы практиковали аскезы, некое божество явилось ко мне и сказало: „Государь, ваш сын скончался“. Но я не поверил ему и отправил его восвояси. Я сказал, что мой сын не умрет, пока не достигнет состояния будды». — «О великий царь, разве мог ты поверить таким словам? В одной из прошлых жизней человек принес тебе кости, якобы принадлежавшие твоему мертвому сыну.

Тогда ты тоже отказался принимать его слова за чистую монету», — ответил Будда и поведал историю о защитнике Дхаммы («Махадхаммапала-джатака»[56]). По завершении наставления царь стал анагами — обрел плод невозвращения [в чувственные сферы бытия — прим. пер.].

Отчаяние Ясодхары

Когда царевна узнала, что ее сын стал монахом, ее охватила глубокая печаль. «У меня забрали ребенка, и я больше не могу оставаться в миру. Пришло время и мне вступить в общину», — твердо сказала она.

Узнав о ее решении, царь пришел увещевать ее: «Разве ты не слышала, дорогая дочь, как в прошлом твои собственные дети были отданы брамину Джуджаке[57]? Разве ты не знаешь, что в бесчисленных жизнях ты расставалась с детьми столько раз, что из веревок, которыми связывали их руки, можно было бы сложить гору выше, чем великая гора Меру? И каждый раз тебе удавалось преодолеть печаль. Но теперь, когда Благословенный появился в этом мире и усыновил все человечество (включая меня), разве можно возражать против того, чтобы он принял в монашество собственного сына? Услышав о посвящении царевича, я сам отправился к Благословенному. Но после его проповеди я был бы готов отдать в монашество и остальных детей или внуков. Во время сегодняшнего наставления ты наверняка бы подумала: „Будь у меня еще один сын, я бы с радостью позволила ему вступить в Сангху“. Тебе не подобает горевать, ведь в прошлых жизнях Бодхисатта отдал множество своих детей, чтобы достичь совершенства в щедрости. А теперь он принес великое благо твоему сыну. Рахула стал монахом и последовал за отцом, словно звезда за луной. Эта картина должна наполнять радостью всякого родителя! И, наконец, если ты решила стать монахиней именно сейчас из-за печали о ребенке — твой выбор не основан на вере. Поэтому, дорогая дочь, пока тебе не следует вступать в монашескую общину». Этими словами царь утешил Ясодхару и предостерег ее от необдуманных поступков.

Будда покидает Капилаваттху

Вскоре Благословенный оставил Капилаваттху и отправился в государство маллов. Он остановился в манговой роще недалеко от деревни Анупия.

Многие царевичи из рода сакьев, которых царь Суддходана отправил сопровождать Учителя, в конечном счете вступили в общину и стали вести отшельническую жизнь под руководством Благословенного. Только шесть царевичей не стали монахами и вернулись в город: это были Бхаддия, Ануруддха, Ананда[58], Бхагу, Кимбила и Девадатта. «Разве вы не родня Благословенному?» — спросили родители тех, кто вступил в общину. Шестеро молодых людей в течение недели наслаждались радостями жизни, словно боги, а затем покинули Капилаваттху с цирюльником Упали и большой свитой. Достигнув границы земель колиев и сакьев, они отпустили всех сопровождавших, кроме Упали — он захотел принять монашество вместе с ними. Шестеро царевичей и слуга вошли в манговую рощу Анупии и предстали перед Буддой. Все они были приняты в монашескую общину.

Глава 29 В РАДЖАГАХЕ И ВЕСАЛИ

Вскоре Учитель покинул деревню Анупия и отправился в Раджагаху. В то время на крупный город Весали обрушились сразу три беды: болезни, голод и нашествие демонов. Сильная засуха вызвала неурожай, и многие люди умирали от голода. Вдобавок началась эпидемия, которая также унесла бессчетные жизни, и жители не успевали избавляться от трупов. От этого по городу распространилось страшное зловоние, привлекшее в город демонов. Узнав о Благословенном, правители Весали отправили в Раджагаху личчхавского царя Махали с сыном, чтобы те пригласили Учителя. Когда Будда с большим собранием монахов пришел в город, начались сильные дожди, которые очистили улицы от заразы. Благословенный прочел наставление о сокровище («Ратана-сутта»[59]) и велел достопочтенному Ананде обойти город вместе с личчхавами и декламировать эту сутту, которая должна была даровать защиту жителям Весали. Ананда сделал, как сказал ему Учитель, и, обходя город, кропил улицы освященной водой из чаши Благословенного. Так город избавился от всех напастей.

Это случилось в месяц джеттха[60]. Благословенный провел в Весали примерно две недели и вернулся в Раджагаху. Затем наступила вторая с момента пробуждения васса — ретрит в сезон дождей, в течение которого Благословенный жил в Бамбуковой роще недалеко от города.

Цветочник Сумана

В один из дней цветочник Сумана пришел поклониться Будде и преподнес Учителю цветы, приготовленные для самого царя Бимбисары. Суманой двигало сильное чувство веры, и он совершил пожертвование, несмотря на угрозу возможного наказания. Однако государь, напротив, был весьма тронут столь искренней приверженностью Будде и наградил Суману восемью слонами, восемью слугами и служанками, а также набором прекрасных украшений. Более того, он пожаловал цветочнику восемь деревень, восемь прекрасных молодых женщин и восемь тысяч золотых монет. Великие чудеса сопровождали подношение Суманы. Наблюдая все это, достопочтенный Ананда спросил Благословенного, что ожидает цветочника в будущем. «Отныне ему суждено рождаться лишь в человеческом мире или в счастливых небесных уделах. В конечном счете он станет паччека-буддой», — ответил Учитель.

Вечером Благословенный прочел наставление, в котором упомянул пожертвование Суманы. «Если вы совершили хороший поступок, в котором не раскаялись и который принес вам радость, то знайте, что именно такие поступки следует совершать», — сказал Будда и объяснил собранию четыре благородные истины. К концу наставления восемьдесят тысяч существ достигли различных плодов постижения Дхаммы.

После сезона дождей Благословенный отправился в провинцию Чети, где в оленьем парке Пачинавамса наставлял людей на путь добродетельной жизни и освобождения. После этого он какое-то время жил в лесу Бхесакала, а затем вернулся в Раджагаху.

Посвящение Пунны

Тем временем достопочтенный Аннья-Конданнья посетил Капилаваттху и в близлежащей деревне Донаватту посвятил в монашескую общину своего племянника Пунну. Практикуя медитацию в Капилаваттху, Пунна достиг архатства. Порядка пятисот человек из города стали монахами под руководством достопочтенного Пунны. Великий бхиккху наставил их в десяти правильных темах для дискуссии (dasa-kathāvatthu[61]), после чего все собравшиеся стали архатами. Затем Пунна велел им отправиться в путь и выразить почтение Благословенному. Когда Будда поинтересовался, откуда они, бхиккху ответили: «Мы прибыли из родных краев — из Капилаваттху». — «Есть ли в ваших краях некто, кто в совершенстве овладел десятью правильными темами для дискуссии?» — поинтересовался Учитель. «Это достопочтенный Пунна, сын Мантани», — сказали они. Услышав их ответ, достопочтенный Сарипутта пожелал встретиться со столь одаренным монахом.

Третий ретрит в сезон дождей Благословенный снова провел в Бамбуковой роще Раджагахи. В этот период он укротил нагого аскета по имени Джамбука, который питался собственными нечистотами. Будда принял его в монашескую общину, сказав: «Приди, бхиккху». Благодаря наставлению Будды Джамбука победил все омрачения и стал архатом.

В тот день жители Анги и Магадхи, которые испытывали глубокое почтение к нагому аскету, прибыли к нему с подношениями. Увидев Джамбуку рядом с Благословенным, они были сбиты с толку: «Кто главный среди них?» Будда понял их мысли и велел Джамбуке развеять сомнения собравшихся. Монах припал к ногам Благословенного и тем самым показал, что является учеником. Миряне были очень довольны, и Благословенный прочел для них наставление о бесполезности аскетической практики без еды и воды. Учитель сказал: «Тот, кто не знает Дхаммы, но раз в месяц принимает пищу с кончика травинки, не стоит и одной шестнадцатой монаха, постигшего четыре благородные истины».

Богач Анатхапиндика

Однажды богатый купец Судатта, которого все знали по прозвищу Анатхапиндика[62], прибыл в Раджагаху по своим делам. Анатхапиндика был родом из Саваттхи, а его жена приходилась сестрой одному богачу из Раджагахи. Анатхапиндика пришел в дом шурина, однако тот был очень занят и совсем не обращал внимания на гостя.

«Когда я прежде посещал этот дом, его хозяин всегда обменивался со мной любезностями, и мы подолгу беседовали, даже если у него было много дел, — подумал Анатхапиндика. — Но сегодня он без остановки раздает указания слугам и не может отвлечься ни на минуту. В чем причина? Может быть, кого-то выдают замуж или, наоборот, принимают в дом невесту? Или устраивают священный праздник? Или торжество в честь царя Бимбисары и его воинства?»

Закончив со слугами, шурин наконец принял гостя. В ходе беседы Анатхапиндика поинтересовался, что происходит и почему все обитатели дома так заняты. Оказалось, что на следующий день в доме должны были принимать Будду с учениками, и все не покладая рук готовились к великому событию. Когда Анатхапиндика услышал эти слова, он воскликнул: «Ты сказал „Будда"?» — «Именно так», — ответил шурин. Анатхапиндика трижды повторил вопрос и трижды получил тот же самый ответ. «Даже услышать слово „Будда" — большая редкость в этом мире. Где можно увидеть Пробужденного?» — с нетерпением спросил Анатхапиндика.

«Друг, сейчас неподходящее время для визита. Завтра утром мы все увидим Благословенного», — ответил шурин. В тот вечер Анатхапиндика лег спать с твердым намерением на следующий день увидеть Будду. Ночью он трижды просыпался — ему казалось, что уже наступил рассвет. Проснувшись в третий раз, купец вышел из дома и пошел по дороге в надежде добраться до обители Благословенного. Вскоре Анатхапиндика достиг рощи Сиваки, и входные ворота отворились сами собой. Когда он вошел в лес, все вдруг погрузилось в кромешную тьму, и Анатхапиндика так испугался, что решил повернуть обратно. В тот самый момент незримый лесной дух стал побуждать его продолжить путь:

Темнота развеялась, и Анатхапиндика больше не боялся. Он продолжил путь. Но затем тьма снова сгустилась, и его обуял страх — ему захотелось повернуть обратно. И вновь он услышал голос, который воодушевлял его идти дальше. То же самое случилось и в третий раз.

Наконец, тьма расступилась, забрезжил рассвет — на смену ночи приходило утро. Купец пошел по открывшейся перед ним дороге. Тем ранним утром Будда совершал привычную медитативную прогулку. Увидев Анатхапиндику, он сошел с дорожки и расположился на месте, которое приготовили для него монахи. «Суддата, подойди», — позвал Благословенный. Купец был невероятно счастлив оттого, что великий Будда назвал его по имени. Припав к ногам Учителя, он спросил: «Хорошо ли спал Благословенный?»

Будда ответил:

Затем Благословенный стал шаг за шагом объяснять учение: он говорил о жертвовании, о соблюдении нравственных правил, о небесах, об опасностях на пути и тщеславии, о скверне чувственных удовольствий и о пользе отречения. Когда Будда увидел, что ум Анатхапиндики податлив, спокоен, возвышен и умиротворен, он открыл ему четыре благородные истины. И Анатхапиндика на том самом месте обрел плод вступления в поток. Поблагодарив Учителя за наставления, купец произнес: «Владыка, примите меня в качестве мирского последователя, что принял прибежище в трех драгоценностях — Будде, Дхамме и Сангхе». Затем он пригласил Благословенного и монахов принять подношение пищи на следующий день.

Будда молча принял приглашение. Купец попрощался с Благословенным и вернулся в дом шурина в Раджагахе. Там Анатхапиндика сделал необходимые приготовления и накормил монашескую общину во главе с Учителем изысканными блюдами. После трапезы Анатхапиндика спросил Пробужденного, можно ли ему построить монастырь для Сангхи в своем родном Саваттхи. «Домохозяин, Татхагаты любят спокойные места», — сказал Будда. «Я понял, Учитель, я все понял», — ответил Анатхапиндика, которого переполняло счастье от мысли о том, что его предложение принято. Благословенный порадовал Анатхапиндику беседой о Дхамме и воодушевил на благие дела, после чего удалился в свою обитель.

У Анатхапиндики было множество друзей и знакомых. Уладив все дела в Раджагахе, он отправился обратно в Саваттхи и по дороге известил многих людей о появлении Будды. Анатхапиндика также рассказал им, что Благословенный посетит Саваттхи и пройдет по этой дороге. Поэтому он попросил своих знакомых подготовить места для ночлега и организовать церемонии подношения пищи Будде и его ученикам. На эти цели Анатхапиндика раздал порядка ста тысяч золотых монет, а также необходимые материалы и инструменты. Дома для Сангхи должны были располагаться через каждые четыреста километров по пути в Саваттхи.

Анатхапиндика осматривал окрестности Саваттхи и нашел идеальное место для монастыря — парк царевича Джеты. Анатхапиндика посетил хозяина участка и спросил: «Благородный царевич, не отдадите ли вы свой парк для строительства монастыря?» — «Если ты выложишь всю площадь парка золотыми монетами, я продам его. Но вряд ли тебе это по карману», — сказал царевич. «Господин, можете считать, что ваш парк уже продан», — ответил купец. «Вовсе нет, — возразил Джета, — на самом деле я не собираюсь его продавать». Чтобы разрешить спор, они обратились к третейскому судье.

«Царевич, вы уже назвали цену своей земли — теперь парк должен быть продан за эту сумму», — постановил судья. Анатхапиндика велел привезти восемнадцать миллионов золотых и выложить монетами площадь парка. Однако монет не хватило на небольшой участок земли. Тогда Анатхапиндика отправил слуг принести еще золота. Купец выглядел радостным и воодушевленным, хотя потратил на покупку парка целое состояние. «Наверняка купец совершает великое благодеяние», — подумал Джета. И он сказал Анатхапиндике: «Довольно, домохозяин, я дарю тебе оставшуюся землю». Купец подумал: «Поддержка столь известного и уважаемого человека хорошо отразится на будущем учения», и согласился на предложение царевича. Царевич Джета подарил Сангхе часть парка, а также возвел ворота и семиэтажный дом. Анатхапиндика потратил еще восемнадцать миллионов на возведение зданий и отделку помещений. Купец построил залы для собраний, кельи, навесы, трапезные, места для купания, дорожки для медитации, а также обнес периметр мощной стеной. Чтобы воздать должное обоим благотворителям, в текстах это святое место называют двояко: «роща Джеты» и «монастырь Анатхапиндики».

Глава 30 В САВАТТХИ

Когда строительство монастыря было завершено, Анатхапиндика отправил к Благословенному посланника и сообщил, что пришло время посетить Саваттхи. Будда принял приглашение и начал свое путешествие в сопровождении монашеской общины. Спустя несколько недель они достигли Саваттхи. Анатхапиндика с нетерпением ждал прибытия Будды, и когда этот день наконец настал, он вышел навстречу Учителю и сам проводил его в новый монастырь. Был уже вечер. Анатхапиндика пригласил Благословенного на полуденную трапезу на следующий день, почтительно обошел Учителя по кругу и удалился.

На следующий день Благословенный во главе собрания монахов прибыл в дом Анатхапиндики и занял приготовленное место. Предложив Сангхе изысканные еду и напитки, купец сел на почтительном расстоянии. Затем он спросил, как ему следует пожертвовать Сангхе новый монастырь. «Домохозяин, пожертвуй обитель монашеской общине четырех сторон света — тем монахам, которые уже собрались, и тем, кто придет в будущем», — сказал Будда. «Хорошо, достопочтенный», — ответил Анатхапиндика и передал Джетавану Сангхе так, как следовало из слов Учителя. Благословенный прочел наставление о заслугах, которые создаются благодаря подношению монастыря, и вернулся в обитель.

Когда Анатхапиндика пожертвовал монастырь, многие жители города вступили в монашескую общину: домохозяин Усабха из уважаемой семьи, знатный брамин Адхимитта, сын царя Косалы — царевич Брахмадатта, деревенский старейшина Хераннакани, брамин Саббамитта, знатные домохозяева Сириманта и Сириваддха, брамины Упавана и Апара Готама, а также человек, который позже стал известен как Экуддания. Услышав наставление Будды, все они решили стать монахами. Многие женщины также приняли прибежище в трех драгоценностях и стали упасиками — мирскими последовательницами. Среди них была дочь главного министра Дантика и дочь брамина Сакула.

Будда оставался в Саваттхи около девяти месяцев. За это время множество уважаемых мужчин вступило в Сангху. Росло и число мирских последователей. Среди них ведущую роль играл Анатхапиндика, который посвятил всю свою жизнь трем драгоценностям. Он посещал Благословенного дважды в день и никогда не нарушал этого правила.

«Будда очень тактичен. Если я спрошу о чем-либо, он может дать целое наставление, памятуя о пользе, которую я принес. Мне не следует доставлять ему неудобство», — однажды подумал Анатхапиндика и никогда не задавал вопросов Будде. Однако Благословенный всегда знал его мысли и давал ему подходящие наставления. Дом купца напоминал колодец на перекрестке четырех дорог: каждый мог утолить здесь жажду. У Анатхапиндики всегда было все необходимое, чтобы принять тысячи бхиккху. Монахам неизменно предлагали еду, напитки и лекарства.

Монах Нанда

Нанда вступил в общину за несколько месяцев до описанных событий, во время пребывания Будды в Капилаваттху, и часто думал о своей невесте Джанапада Кальяни. Он сообщил другим бхиккху, что жизнь в Сангхе не принесла ему счастья, что ему в тягость соблюдение монашеских правил и он хочет вернуться к жизни домохозяина. Об этом сказали Благословенному, и Учитель позвал Нанду, чтобы узнать все из первых уст. Нанда честно признался, что собирается покинуть Сангху.

Тогда Благословенный взял сводного брата за руку и с помощью психических сил перенес на небеса Таватимсы. При этом Будда сделал так, что по дороге Нанда увидел старую обезьяну на подожженном поле: опаленная и безобразная, она сидела на обгоревшем пне с кровоточащими носом и ушами. На небесах Таватимсы Будда показал Нанде пятьсот небесных дев неописуемой красоты, которые прислуживали царю богов Сакке.

Благословенный спросил:

— Что ты думаешь теперь, Нанда? Кто прекраснее — Джанапада Кальяни или эти небесные девы?

— Джанапада Кальяни не обладает и шестнадцатой частью их красоты, достопочтенный. По сравнению с ними она как безобразная обезьяна, которую мы видели по пути, — ответил монах.

— Нанда, веди целомудренную жизнь — и, я уверяю тебя, однажды эти богини станут твоими, — сказал Будда.

— Если Благословенный заверил меня в этом, я с радостью продолжу жить монашеской жизнью и практиковать под вашим руководством.

В тот самый момент они покинули небеса Таватимсы и появились в роще Джеты. Спустя какое-то время Учитель позвал нескольких монахов и велел пристыдить Нанду следующим образом: «Ты не лучше наемного рабочего — ведешь монашескую жизнь ради небесных утех». Бхиккху сделали, как было сказано. От этих насмешек Нанду охватило чувство сильного стыда и презрения к себе. Он пересмотрел свою монашескую практику, приложил огромные усилия и вскоре стал архатом. На следующий день он пришел увидеть Благословенного и, поклонившись, сказал: «Достопочтенный, теперь вы свободны от вашего обещания». — «Нанда, я освободился от него в тот момент, как ты достиг архатства», — сказал Будда. «Кто пересекает трясину сансары по мосту Благородного восьмеричного пути, сокрушает шипы чувственного желания, пронзающие ум, с помощью булавы прозрения. Достигая архатства, ниббаны, наивысшего освобождения, монах не приходит в трепет от удовольствия и боли, не колеблется восьмью мирскими ветрами (aṭṭha-loka-dhammā[63])», — торжественно произнес Будда.

Через какое-то время монахи пришли к архату Нанде и спросили: «Друг, ты говорил недавно, что монашеская жизнь тебе опротивела, правда ли это? Как обстоят дела теперь?» — «У меня больше нет влечения к мирской жизни, друзья», — ответил он. Бхиккху не поверили ему и пришли к Благословенному, чтобы рассказать о состоявшемся разговоре. Учитель объяснил им, что Нанда достиг высшего блаженства — ниббаны. Затем Будда продолжил: «Как в дом с плохой крышей просачивается дождевая вода, так в плохо развитый ум проникает вожделение. Как в дом с хорошей крышей не просачивается дождевая вода, так вожделение не проникает в хорошо развитый ум». Позже монахи собрались в общем зале и принялись обсуждать, как Благословенный укротил бхиккху Нанду. Узнав о предмете их беседы, Благословенный рассказал им джатаку о подземном ходе («Маха-уммагга-джатака»[64]).

Посвящение мудреца Амагандхи и учеников

Когда Будда жил в роще Джеты, он посетил множество больших и малых деревень в окрестностях. Однажды он пришел в одно из близлежащих поселений и преподал Дхамму местным жителям. Они достигли различных ступеней на пути к освобождению, а Благословенный вскоре вернулся в Саваттхи.

Прежде жители этого поселка были последователями мудреца Амагандхи. Аскет время от времени спускался с Гималаев в сопровождении учеников и проводил несколько месяцев в этой деревне. Когда ее обитатели стали последователями Будды, для них многое изменилось. В один из дней Амагандха с учениками снова пришел в поселок, однако не получил такого же теплого приема, как раньше. Он спросил, почему жители так переменились к нему, и получил неожиданный ответ:

— В мире появился Будда, и он почтил свои присутствием нашу деревню.

— Неужели это правда? Даже слово «Будда» редко услышишь в этом мире, — воскликнул отшельник. — Но принимает ли этот Учитель амагандху?

— Почтенный, что называют «амагандхой»[65]? — спросили жители деревни.

— Это мясо, плоть живых существ, обитающих в воде и на суше.

— Благословенный принимает такую пищу, — последовал ответ.

«Тогда это не настоящий Будда, — подумал про себя отшельник. — Тем не менее почему бы нам не встретиться с ним?»

Он узнал у жителей деревни, где остановился Будда, и вместе с учениками направился в Саваттхи. Когда аскеты достигли рощи Джеты, Будда как раз собирался прочесть проповедь. Амагандха и ученики не стали выражать почтение Учителю, но сели неподалеку. Благословенный спросил гостей, все лив порядке и откуда они прибыли. После обмена любезностями отшельник задал интересовавший его вопрос:

— Друг Готама, употребляешь ли ты амагандху?

— О какой амагандхе ты говоришь? — спросил Будда.

— О рыбе и мясе, друг Готама.

— Брамин, плоть живущих в воде и на суше не есть амагандха. Настоящая амагандха — это все виды умственных загрязнений. Не только ты, брамин, задавал этот вопрос. В прошлом брамин по имени Тисса спрашивал то же самое у Будды Кассапы.

И Благословенный изложил учение, известное как «Амагандха-сутта»[66]. Восхищенный наставлением Будды, отшельник припал к ногам Учителя и попросил принять в монашество его самого и пятьсот его учеников. Благословенный произнес: «Придите, монахи», — и тем самым принял их в общину. Спустя некоторое время все новообращенные монахи достигли архатства.

Пунна Мантанипутта прибывает в Саваттхи

Достопочтенный Пунна, сын Мантани, услышал о том, что Будда остановился в Саваттхи, и отправился в рощу Джеты выразить почтение великому Учителю. Он навестил Будду в его келье, и тот воодушевил его словами Дхаммы. Получив наставление, монах пошел в Темную рощу (Andhavana) и сел у подножия одного из деревьев. Тем временем достопочтенный Сарипутта узнал о прибытии Пунны и отправился на его поиски. Вскоре он обнаружил монаха в тени того самого дерева. После любезного обмена приветствиями Сарипутта спросил у Пунны о семи этапах очищения (satta-visuddhi[67]). Монах ответил на все вопросы главного ученика и порадовал его удачной метафорой: подобно тому как царь, чтобы преодолеть большое расстояние, меняет колесницы с лошадями на определенных этапах пути, так и благородный ученик последовательно проходит каждый из семи этапов очищения, чтобы в конце концов достичь полного освобождения. Оба монаха остались весьма довольны беседой.

Однажды ночью, когда Благословенный пребывал в Саваттхи, перед Учителем явился небожитель. Дэва сел на почтительном расстоянии от Будды и спросил, что является наивысшим благословением (uttama-maṅgala). В ответ Будда даровал учение, известное как «Сутта о великом благословении» («Mahāmaṅgala-sutta»). По окончании наставления многие миллионы собравшихся там божеств достигли полного пробуждения, и еще бесчисленное множество стали вошедшими в поток или однажды-возвращающимися.

Глава 31 ЧЕТВЕРТАЯ ВАССА

Благословенный продолжил свои странствия и с приближением сезона дождей вернулся в Раджагаху. Четвертую вассу после пробуждения он провел в Бамбуковой роще.

Послание для царя Пуккусати

Царь Бимбисара, правитель Магадхи, дружил с царем Пуккусати из Таккасилы. Они никогда не встречались, но обменивались посланиями и подарками, и их соединяли узы теплой дружбы. Бимбисара захотел сообщить Пуккусати, что в этом мире появился Будда. Он заказал золотую пластину размером около четырех метров в длину и двадцати сантиметров в ширину. На ней царь велел с помощью особых чернил описать бесчисленные достоинства Благословенного: достижение десяти совершенств, снисхождение в человеческий мир с небес Туситы, становление буддой и сотворение многочисленных чудес.

Послание царя начиналось со слов: «Татхагата появился в этом мире — достойный, истинно всепробудившийся…» («Idha tathāgato loke uppanno arahaṃ sammāsambuddho»). Далее царь подчеркивал уникальность возможности встретиться с Буддой и его учением: «Каких бы ценностей ты ни обрел в этом мире и за его пределами…» («Yaṅkinci vittaṃ idha vā huraṃ vā»). И, наконец, превозносил изложение Дхаммы: «Дхамма прекрасно разъяснена Благословенным…» («Svākkhāto bhagavatā dhammo»). Описав достоинства Будды и Дхаммы, Бимбисара постарался передать суть учения: четыре основы осознанности (satipaṭṭhāna), четыре основы сверхъестественных сил (iddhipāda), четыре правильных усилия (sammappadhāna), пять качеств (indriya), пять сил (bala), семь факторов пробуждения (bojjhaṅga) и благородный восьмеричный путь (ariya-aṭṭhaṅgika-magga) — то есть все тридцать семь дхамм, способствующих пробуждению (bodhipakkhiya-dhammā). Эту часть царь завершил словами: «Что превосходный Будда восхвалял как чистоту…» («Yambuddhaseṭṭho parivaṇṇayī suciṃ»).

Перечисляя различные достоинства Сангхи, царь писал: «Сообщество учеников Благословенного следует по благому пути…» («Supaṭipanno bhagavato sāvakasaṅgho»). Бимбисара сообщал, что множество достойных мужчин облачились в монашеские одеяния и вступили в монашескую общину. Правители отказывались от царств, наместники — от подвластных им территорий, полководцы от армий, высокопоставленные чиновники — от доходных постов. Многие вступили в Сангху, оставив позади огромные богатства и высокое положение в обществе. Те, кто принимал монашество, вели поистине благочестивую и добродетельную жизнь.

Бимбисаратакже поведал о малой, средней и великой нравственности, четырехчастной сдержанности в поведении (sīlasaṃvara), девяти уединенных местах для жизни (senāsana), преодолении пяти умственных препятствий (nivāraṇa), объектах медитации (kammaṭṭhāna) и, в конечном счете, о достижении архатства благодаря развитию нравственности (sīla), сосредоточения (samādhi) и мудрости (рап̃п̃а̄). Царь не забыл упомянуть и метод анапанасати — медитацию на дыхании.

«Те восемь личностей, что праведный восхваляет…» («Ye puggalā aṭṭha sataṃ pasaṭṭhā»), — так царь вернулся к мысли о том, что благородные ученики Благословенного полны добродетелей, учение Благословенного хорошо изложено и мудрые старательно ему следуют. «Если бы мой друг того пожелал, он мог бы отречься от жизни в миру и вступить в общину монахов», — написал он в заключение.

Окончив послание, царь Бимбисара поместил письмо в шкатулку, инкрустированную драгоценными камнями, которую в свою очередь положил в золотую шкатулку, а ту — в ларец из сандалового дерева. Это был знак глубочайшего почтения Будде, Дхамме и Сангхе. Наконец, государь отправил бесценный подарок правителю Таккасилы.

Пуккусати пришел в невыразимый восторг от письма Бимбисары и тотчас отрекся от престола и оставил царство. Он пешком пошел в Раджагаху — перед ним лежал путь более чем в две тысячи километров. После долгих скитаний Пуккусати наконец прибыл в гончарную мастерскую, где встретился с Благословенным. Услышав наставление Будды, он достиг плода невозвращения.

Послание для царя Тиссы

В столице государства Совира, в городе Рорука, вдали от центральных земель, жил царевич по имени Тисса. Когда его отец умер, Тисса, который уже достиг совершеннолетия, взошел на престол. Как и Пуккусати, Тисса состоял в дружеской переписке с царем Бимбисарой, которому посылал дорогие подарки: жемчуга и драгоценные камни. Желая отблагодарить Тиссу, Бимбисара решил сделать ему ответный подарок. Он велел изобразить эпизоды из жизни Будды на прекрасном полотне и записать учение о взаимозависимом происхождении (paṭiccasamuppāda) на золотой пластине. Когда правитель Тисса получил эти искусные изделия, он понял глубокий смысл послания. «Я узнал о Благословенном и постиг суть его учения. Мирские удовольствия ведут лишь к страданию и печали. Зачем мне жизнь домохозяина?»— подумал он и отрекся от престола. Тисса сбрил волосы и бороду, взял глиняную чашу для подаяния и отрекся от мира во имя Будды. Под причитания своих соплеменников, охваченных горем, он покинул столицу. Тисса шел через деревни и города, большие и малые селения, пока наконец не прибыл в Раджагаху. Там у Змеиного грота он увидел Благословенного и получил наставление по медитации. Спустя некоторое время Тисса достиг архатства.

Посвящение неприкасаемого

В Раджагахе жил неприкасаемый — чандал — по имени Сунита, который зарабатывал на жизнь уборкой мусора и нечистот. Однако Благословенный увидел, что у него есть необходимые качества для достижения архатства. В один из дней Учитель пришел в Раджагаху для сбора подаяния и вскоре оказался на улице, где работал Сунита. Неприкасаемый нес коромысло с корзинами, наполненными мусором, когда внезапно увидел Благословенного с большим собранием монахов. Сунита был потрясен и попытался скрыться с глаз, но спрятаться было негде — он опустил мусор на землю и прижался к стене. Будда подошел ближе и обратился к неприкасаемому по имени: «Зачем тебе эта жизнь, полная тягостей, Сунита? Не хочешь ли ты стать монахом?» Неприкасаемый был вне себя от радости. «Владыка, если вы готовы принять такого жалкого и низкого человека в общину, это будет для меня огромной честью. Я готов стать монахом — пусть Благословенный дарует мне посвящение», — ответил Сунита в сильном волнении.

Словами «приди, бхиккху» Будда принял его в общину, а после сбора подаяния привел нового ученика в монастырь и стал обучать медитации. Практикуя в согласии с наставлениями Учителя, Сунита обрел пять сверхъестественных способностей (abhiñña) и достиг четырех джхан мира форм и мира без форм (samāpatti). Заложив таким образом основу, Сунита перешел к медитации прозрения, стал архатом и реализовал последнюю, шестую сверхспособность. Дэвы и брахмы явились перед ним, чтобы выразить свое почтение. Увидев монаха в окружении божеств, Благословенный вознес хвалу Суните: «Сдержанность по отношению к пяти чувствам, обретение мудрости и развитие благих качеств — вот что делает человека брамином. Будды зовут брамином того, кто отбросил всякое зло».

После слов Благословенного монахи стали расспрашивать Суниту, из какой касты он происходит и как постиг четыре благородные истины. Достопочтенный Сунита рассказал, что был неприкасаемым и занимался уборкой мусора и нечистот, но, несмотря на это, Благословенный из великого сострадания даровал ему посвящение. Сунита также поведал, как стал архатом под руководством Учителя и как Благословенный увидел его в окружении божеств во главе с небесным царем Саккой. Дэвы поклонились монаху, который прежде был неприкасаемым. Это необычное происшествие вызвало на лице Благословенного улыбку и побудило его произнести наставление.

Сострадание к старой женщине

Одним ранним утром, завершив медитацию сострадания, Будда обозревал мир в поисках тех существ, которым он может принести пользу. И он увидел старую женщину из касты неприкасаемых, жизнь которой подходила к концу. Благословенный понял, что после смерти ей предстояло переродиться в аду, и решил не допустить этого. В сопровождении монахов он отправился в Раджагаху для сбора подаяния. Старая женщина-чандали брела по улице, опираясь на палку, и увидела, что ей навстречу идет Благословенный. Учитель остановился прямо перед ней, словно преграждая путь. Моггаллана понял намерение Будды и тоже увидел, что эта женщина скоро умрет, поэтому он стал убеждать ее поклониться Благословенному.

«Чандали, — обратился к ней Моггаллана, — милосердный владыка Готама пришел сюда из сострадания к тебе. Наполни свой разум благоговением по отношению к архату с чистым разумом, не затронутым восемью мирскими ветрами. Соедини ладони и вырази почтение Благословенному, ибо срок твоей жизни подходит к концу».

Прислушавшись к словам монаха и осознав близость смерти, онаупалакногам Благословенного и почтила его со счастливым умом, обращенным к добродетелям пробужденного. Этого поступка было достаточно для рождения в небесном мире, поэтому Будда в сопровождении монахов пошел дальше. Женщина была так счастлива, что даже при виде удаляющегося Учителя продолжала стоять с ладонями, соединенными в жесте почтения. В то самое время на дорогу выбежала взбесившаяся корова и ударила ее рогами. Старая женщина замертво упала на землю. После смерти она родилась на небесах Таватимсы, где могла наслаждаться всеми неземными удовольствиями. Когда Моггаллана посетил небеса Тридцати трех, бывшая неприкасаемая поведала ему свою историю, и монах передал ее Благословенному. Взяв этот эпизод за основу, Будда обратился с поучением к собранию.

Сопака — брошенный ребенок

В Раджагахе одна женщина из касты пуккуса[68] понесла ребенка от мужчины-чандала. Мальчика назвали Сопака. Когда он был совсем маленьким, его отец умер, и мать снова вышла замуж. Время шло, и вскоре Сопаке исполнилось семь лет. В один из дней отчим решил наказать его за то, что тот часто ссорился с его родным сыном. Он отвел Сопаку на кладбище и привязал к трупу. «Пусть шакалы съедят этого мерзавца вместе с мертвым телом», — сказал он и оставил Сопаку одного среди покойников. На исходе ночи мальчик начал громко плакать: «Какое зло я причинил? Неужели никто из моих родных не придет и не спасет меня от смерти?» Слезы неудержимо текли по щекам ребенка. Своим безграничным сознанием Будда воспринял мольбу мальчика и ниспослал луч света, чтобы вернуть ему присутствие духа. Благословенный обратился к мальчику со словами: «Дитя, иди сюда, посмотри на Татхагату. Я спасу тебя, как спас лунное божество из плена демона Раху[69]». С помощью психических сил Будда помог ребенку освободиться от веревки и отыскать дорогу к монастырю.

Тем временем мать Сопаки не могла отыскать сына и спросила у мужа, не видел ли он его. Однако тот сделал вид, что ничего не знает. Несчастная женщина металась по округе, но сына словно и след простыл. Тогда она сказала себе: «Будды — великие существа, которые могут видеть прошлое, настоящее и будущее. Я спрошу Благословенного, где мне искать Сопаку». С такими мыслями она пошла в монастырь и приблизилась к Учителю. С помощью психических сил Благословенный скрыл ребенка из поля зрения матери. «Достопочтенный, я потеряла сына. Не знает ли Учитель, где он может быть?» — спросила она Будду.

«Если человек находится во власти Мары, никто из родственников не может ему помочь. Близким не защитить его. Понимая эту истину, мудрый ведет себя нравственно и добродетельно. Он ступает по пути освобождения», — ответил Будда. По окончании наставления мать мальчика достигла состояния сотапатти, а сам Сопака стал архатом. Когда она увидела сына и узнала о его духовном достижении, то позволила Сопаке получить монашеское посвящение.

В один из дней мальчик отыскал Благословенного, когда тот совершал медитативную прогулку напротив кельи, и стал ходить за ним. Учитель решил даровать послушнику высшее монашеское посвящение, поэтому задал ему десять вопросов. На все из них Сопака ответил правильно. Словно делая подарок ребенку, Будда возвел его на высшую ступень монашеского посвящения, хотя Сопаке было всего семь лет. Такая форма принятия в Сангху стала известна как посвящение через ответы на вопросы (pañhābyākarana upasampadā).

Посвящение Бхарадваджи

В одной из близлежащих деревень жила женщина по имени Дхананджани, преданная последовательница Будды. Она была замужем за брамином из рода Бхарадваджа. Однажды она подавала обед супругу и нечаянно поскользнулась, едва не потеряв равновесие. Но в тот самый момент она обратила ум к трем драгоценностям и трижды произнесла: «Почтение Благословенному, достойному, в совершенстве пробудившемуся» («Namo tassabhagavato arahato sammā sambuddhassa»). От этих слов брамин пришел в ярость и выругал жену: «Дрянная женщина! Все время восхваляешь достоинства этого бритоголового монаха! Презренная, я немедленно отправлюсь и посрамлю отшельника Готаму». — «Брамин, всезнающий Будда завоевал уважение всего мира вместе с его божествами. Разве может кто-нибудь его посрамить? Но ступай, брамин. Ты все поймешь, когда окажешься там», — ответила она.

Брамин направился к Будде. Обменявшись приветствиями с Благословенным, он сел на почтительном расстоянии и начал задавать вопросы: «Что нужно уничтожить, чтобы спать спокойно? Что нужно разрушить, чтобы жить без печали? Какова одна вещь, искоренение которой ты одобряешь, отшельник Готама?» Будда ответил: «С разрушением гнева спят спокойно. С разрушением гнева живут без печали. Разрушение гнева, чья верхушка сладка, но корень ядовит, восхваляют благородные. Победив гнев, освобождаются от всех страданий». После слов Благословенного брамин обрел веру в три драгоценности. Он попросил монашеское посвящение и был принят в общину. Брамин усердно практиковал и спустя некоторое время разрушил все омрачения и стал архатом.

Новость о монашестве Бхарадваджи огорчила многих из его родственников. А один из них настолько разозлился, что отправился к Благословенному и принялся его оскорблять. Будда не проронил ни слова, пока на него лился поток брани. Когда же гость замолчал, Учитель обратился к нему:

— Брамин, навещают ли тебя друзья и родственники?

— Навещают, — ответил брамин.

— Ты угощаешь их едой и питьем?

— Да, угощаю.

— Брамин, если они не принимают угощение, у кого оно остается?

— В таком случае угощение остается у меня. У кого же еще?

— Брамин, я молчал, а ты продолжал оскорблять меня. Твои ругательства я не принял, и они возвращаются к тебе. Брамин, когда человек реагирует на брань, испытывает раздражение и начинает спорить с собеседником, они оба разделяют чашу оскорблений. Я не присоединяюсь к ссоре, и никакие оскорбления не затрагивают меня. Все они возвращаются тебе.

— Царь и его приближенные считают аскета Готаму архатом, но мне кажется, что аскет Готама рассержен, — возразил брамин.

На это Будда ответил:

— Как может гневаться архат — воздержанный в поведении, очищенный от всех омрачений, умиротворенный и не теряющий самообладания при встрече с восемью мирскими дхаммами? Тот, кто отвечает гневом на гнев, еще слабее и достойнее порицания, чем затеявший ссору. Не воздавай гневом гневающемуся на тебя — и ты выиграешь битву, в которой сложно победить. Тот, кто знает, что другой охвачен гневом, но осознанно сохраняет мир в душе, действует на благо обоих, на благо себя и на благо другого. Не постигшие Дхамму считают глупцом того, кто развивает терпение. Но они сами — худшие из глупцов в этом мире.

Брамин из рода Бхарадваджа, который еще совсем недавно оскорблял Будду, испытал глубокое почтение к трем драгоценностям и попросил о монашеском посвящении. Благословенный удовлетворил его просьбу, и бхиккху посвятил себя медитации прозрения. Спустя короткое время он достиг архатства.

Брамин Матупосака

Когда Благословенный жил в роще Джеты в Саваттхи, к нему пришел брамин по имени Матупосака. В ходе беседы он спросил у Будды: «Достопочтенный Готама, я живу подаянием, которое добыто честным путем. Пищу, полученную в качестве подаяния, я разделяю с отцом и матерью. Исполняю ли я тем самым свой сыновий долг?» Будда ответил: «Если человек помогает родителям благодаря средствам, которые получил честным путем, он восхваляем в этом мире и наслаждается небесным счастьем в следующем. Таков результат добродетельного поведения». Обрадованный его словами, брамин принял прибежище в трех драгоценностях и стал преданным мирским последователем.

Уггасена — сын богача

Сын богача по имена Уггасена влюбился в танцовщицу, которая выступала в труппе бродячих артистов. Родители сделали все возможное, чтобы отговорить сына жениться на ней, однако он был непреклонен. Тогда родителям Уггасены ничего не оставалось, как встретиться с семьей девушки и договориться о свадьбе. Однако те выдвинули условие: свадьба состоится только в том случае, если юноша станет повсюду сопровождать акробатическую труппу, в которой выступает его возлюбленная. Уггасена согласился на это требование и вопреки желанию отца и матери женился на девушке. Так он отказался от богатого наследства и присоединился к бродячим артистам, которые гастролировали по городам и деревням.

Путешествуя вместе с акробатами, юноша обучился их мастерству. Спустя некоторое время труппа вновь оказалась в Раджагахе. «Уггасена, сын богача, будет выступать», — новость разнеслась по городу, и люди начали стекаться на представление. Юноша забрался на очень высокий бамбуковый ствол, сделал семикратное сальто в воздухе и приземлился обратно на бамбук. Тем временем Будда вышел собирать подаяние на улицы Раджагахи. Игнорируя Уггасену, зрители перевели взгляды на Благословенного, который величественно и безмятежно ступал по дороге. Юноша увидел, что люди потеряли к нему интерес, и расстроился.

Благословенный понял мысли Уггасены и обратился к одному из главных учеников: «Моггаллана, попроси юношу продолжить выступление». Моггалана пошел в толпу и передал слова Учителя Уггасене. «Сам Будда хочет оценить мое мастерство», — воодушевился юноша и выполнил сальто в четырнадцать оборотов, приземлившись на верхушку бамбука.

Учитель сказал: «Ты устремляешься в прыжке к небесам, оставляя корень, стебель и верхушку растения. Точно так же оставь желание по отношению к пяти совокупностям тела и ума — прошлым, настоящим или будущим. Не цепляясь к пяти совокупностям, следует стремиться к свободе от оков рождения, старости и смерти». Затем Будда прочел подробное наставление для всех собравшихся. К концу проповеди восемьдесят четыре тысячи существ постигли Дхамму. Уггасена, сын богача, продолжал стоять на верхушке бамбукового ствола и на том самом месте обрел архатство и достиг совершенства в аналитической мудрости (paṭisambhida-ñāṇa). Спустившись на землю, он попросил Благословенного принять его в монашескую общину. «Приди, бхиккху», — позвал его Будда и тем самым даровал ему посвящение.

Глава 32 БИТВА МЕЖДУ КОЛИЯМИ И САКЬЯМИ

После сезона дождей Будда продолжил странствовать по Джапбудипе и во второй раз посетил Капилаваттху. Там он вновь остановился в Баньяновой роще. В то время два родственных народа — колии и сакьи — готовились к войне друг с другом. Узнав о намечающемся сражении, Благословенный спустился креке Рохини и увидел две армии, которые стояли по разным берегам реки и были готовы ринуться в бой. Учитель поднялся в воздух и прочел поучение о насилии («Аттаданда-сутта»[70]), после чего гнев противоборствующих сторон утих. Будда продолжил наставление и поведал четыре истории о прошлых рождениях: джатаку о трепетном дереве («Пандхана-джатака»), джатаку о пугающем звуке («Даддабха-джатака»), джатаку о перепелке («Латукика-джатака») и перепеле («Ваттака-джатака»)[71]. Благодаря словам Учителя мир между царствами был восстановлен.

Колии и сакьи были настолько довольны бескровным разрешением конфликта, что дали по двести пятьдесят человек в сопровождение Учителю. Будда посвятил их в монахи воззванием «придите, бхиккху». Затем Благословенный отправился в близлежащий лес, взяв с собой новообращенных бхиккху. Однако там монахи не нашли покоя: их бывшие жены узнали, где они остановились, и стали всячески побуждать их вернуться к семье. В результате многие потеряли желание вести отшельническую жизнь. Будда узнал об этом и с помощью психических сил перенес все собрание в Гималаи, где поведал им историю о Кунале («Кунала-джатака»[72]). Монахи вновь обрели рвение в практике, и их желание вернуться к жизни в миру угасло. Затем Благословенный открыл им учение о Четырех благородных истинах. К концу наставления младший среди них достиг вступления в поток (сотапатти), старший — невозвращения (анагами), а остальные монахи — однажды-возвращения (сакадагами).

Царевичи-сакьи Усабха, Готама и сын главного министра Саппадаса, а также Нисабха из рода колиев в числе прочих были поражены великими силами Учителя и вступили в монашескую общину. Будда снова привел монахов в безлюдную местность и наставил их в Дхамме. Все они практиковали надлежащим образом и стали архатами.

Спустя некоторое время монахи пришли навестить Учителя и сели на почтительном расстоянии. Божества десяти тысяч миров тоже собрались вокруг Благословенного, приняв весьма утонченные, не различимые обычным человеческим глазом формы. В связи с этим Учитель обратился к монахам с поучением о большом собрании («Махасамая-сутта»[73]). Будда сказал монахам, что вокруг собрались многочисленные дэвы — от земных божеств до обителей мира Брахмы, и велел ученикам постараться увидеть их. Одни монахи увидели тысячу дэвов, другие — десять тысяч, а кто-то — бессчетное множество божеств, заполнивших четыре стороны света.

Чтобы наставить в Дхамме божеств, в чьих характерах доминировали разные черты — жадность, гнев, невежество, вера, мудрость или задумчивость, — Благодетель с помощью психических сил создал своего двойника и начал диалог в виде вопросов и ответов. Это поучение нашло отражение в шести суттах: «О правильном скитании» («Саммапариббаджания-сутта»), «До разрушения тела» («Пурабхеда-сутта»), «О диспутах и спорах» («Кала-хавивада-сутта»), «Малое поучение о вражде» («Чула-бьюха-сутта»), «Большое поучение о вражде» («Маха-бьюха-сутта»), «О быстром пути» («Туватака-сутта»[74]). Эти наставления отвечали потребностям существ в соответствии с вышеупомянутыми склонностями.

Когда Будда проживал в Капилаваттху, его мачеха Паджапати Готами пришла в монастырь и трижды попросила о монашеском посвящении. Учитель понимал,

что подходящее время для этого не настало, и отказал царице. Паджапати Готами была сильно огорчена и едва сдерживала слезы. Она почтительно обошла Благословенного и вернулась во дворец.

Пятая васса в Весали

После посещения Капилаваттху Будда путешествовал по городам и деревням, пока не достиг города Весали. Сезон дождей он провел в монастыре Кутагарасала («Вознесенный зал»).

Царь Суддходана становится архатом

Одним ранним утром Благословенный обозревал мир в поисках тех, кому он может помочь, и увидел, что царь Суддходана болен и желает видеть его. Тогда Учитель с собранием монахов перенесся с помощью психических сил во дворец и занял место, приготовленное у изголовья кровати. Он приложил правую руку к голове отца и провозглашением истины (sacca-kiriyā[75]) облегчил муки болезни. Архат Нанда и достопочтенный Ананда коснулись правой и левой руки царя. Сарипутта коснулся спины, а Моггаллана приложил ладони к обеим сторонам туловища. Каждый совершил провозглашение истины, и боль отступила. Хотя царь поправился, он был стар и очень слаб. Благословенный дал наставление о непостоянстве всего мирского, и по завершении проповеди Суддходана достиг архатства.

Государь в течение недели переживал блаженство освобождения. На седьмой день он выразил приверженность Благословенному и, сидя на кровати, призвал своих министров. Суддходана попросил их простить его за все совершенные ошибки и утешил Паджапати Готами и других обитателей дворца, охваченных горем. Наконец, он предостерег собравшихся о непостоянстве всего и ушел в ниббану без остатка (anupadisesa nibbāna). Благословенный позаботился о кремации тела отца и прочел наставление большому собранию, после чего вернулся в Весали.

Женская Сангха

Тем временем царевна Ясодхара захотела снова попытаться стать монахиней. Но Паджапати Готами предостерегла ее: «Дочка, Благословенный трижды отказал мне, хотя я его мать. Ты надеешься, что Будда выполнит твою просьбу? Даже во времена вашего супружества ты ему и слова поперек сказать не могла. А теперь он пробужденный, Учитель мира. Думаешь, ты сможешь переубедить его и получить разрешение? У тебя ничего не получится. Я сама стану просить Благословенного о посвящении, а затем и ты сможешь вступить в общину».

Желая получить монашеское посвящение, Паджапати Готами обрила голову и отправилась к Будде в сопровождении пятисот женщин — бывших жен тех воинов, которые вступили в Сангху после проповеди на реке Рохини. Все они облачились в желтые одежды и пешком направились в Весали. Им предстояло преодолеть трудный путь длиной в триста километров.

И вот они прибыли в монастырь. Паджапати Готами стояла у ворот, ее ступни распухли, ноги и руки были в пыли, а по лицу текли слезы. На вопрос достопочтенного Ананды о том, почему она пребывает в таком печальном состоянии, Паджапати рассказала, как Учитель трижды отклонил ее просьбу о создании общины монахинь. Но она была намерена просить его снова. Из сострадания Ананда решил сам передать ее просьбу Будде, и тот в конце концов согласился основать женскую Сангху. Чтобы вступить в монашескую общину, женщина должна была выполнить восемь условий — гарудхамм, которые были настолько суровы, что только лучшие из женщин могли бы следовать им.

1. Бхиккхуни, даже если она провела в монашестве сто лет, должна вставать с места и почтительно приветствовать бхиккху, даже если он получил посвящение в тот самый день.

2. Монахиня не должна начинать вассу в местности, где нет монахов.

3. Каждые две недели бхиккхуни должны ждать прибытия монаха для получения наставления.

4. Монахини должны проводить процедуру завершения вассы с участием обеих общин.

5. Бхиккхуни, совершившая тяжелый проступок, должна получить искупление перед обеими сангхами.

6. Дать высшее посвящение женщине можно только после испытательного срока длительностью в две вассы.

7. Бхиккхуни не должна бранить или оскорблять бхиккху.

8. Монахиня не может наставлять или поучать монаха. Напротив, монахи могут поучать и наставлять монахинь. Эти принципы следует чтить и не нарушать в течение жизни.

Паджапати Готами приняла эти правила и получила высшее монашеское посвящение, а следом за ней в общину вступили сопровождавшие ее царевны из рода сакьев. Спустя какое-то время Паджапати посетила Будду и выразила почтение Учителю. Благословенный дал ей подходящее наставление и указания по медитации, следуя которым она стала архатом. Остальные пятьсот бхиккхуни услышали проповедь достопочтенного Нандаки и тоже достигли освобождения. Вскоре царевна Ясодхара и дочь Паджапати, царевна Нанда, а также другие представительницы знати тоже вступили в Сангху.

Царь Пасенади принимает прибежище

После четырех месяцев сезона дождей Благословенный покинул Весали и отправился в Саваттхи, столицу царства Косала. Там он остановился в роще Джеты, в монастыре Анатхапиндики.

Однажды царь Пасенади, верховный правитель Косалы, решил посетить Благословенного. После доброжелательного обмена приветствиями государь спросил:

— Утверждает ли достопочтенный Готама, что достиг непревзойденного, высшего пробуждения?

— Государь, я достиг полного пробуждения и потому называю себя в совершенстве пробудившимся.

— Но, господин, среди шести известных наставников, которые пользуются огромным уважением, а именно — ПуранаКассапа, Маккхали Госала, НигантхаНатапутта, Санджая Белаттхипутта, Пакудха Каччаяна и Аджита Кесакамбала — никто не утверждает, что достиг непревзойденного пробуждения. Почему тогда вы, Учитель Готама, утверждаете, что стали в совершенстве пробудившимся, хотя вы моложе каждого из них и недавно приняли монашество?

— О государь, к этим четырем не следует относиться легкомысленно, даже когда они молоды: к царским особам, змеям, огню и монахам, — ответил Благословенный и прочел царю наставление в Дхамме.

Воодушевленный словами Будды, государь принял прибежище в трех драгоценностях и стал преданным мирским последователем. Вскоре царь Пасенади построил еще одно здание на территории рощи Джеты, известное как Раджакарамая.

Тетя царя Сумана Деви слышала наставление Будды, обращенное к Пасенади, и тоже приняла прибежище в Будде, Дхамме и Сангхе. Она сразу захотела стать монахиней, но долгое время не могла этого сделать, поскольку должна была заботиться о бабушке царя. Спустя некоторое время бабушка скончалась, и опечаленный

Пасенади пришел к Учителю. Будда напомнил ему, что все живые существа подвержены смерти, и произнес слова утешения. Затем государь и Сумана Деви пожертвовали Сангхе множество предметов, необходимых для монашеской жизни. По этому случаю Благословенный прочел наставление, после которого Сумана Деви достигла состояния невозвращения и попросила о вступлении в общину. Будда произнес еще одно короткое поучение, и Сумана Деви достигла архатства. Затем она повторила слова Благословенного, и это стало ее монашеским посвящением.

Второе посещение Ланки

В одно из полнолуний месяца читта[76], когда Благословенный пребывал в Саваттхи, ранним утром он исследовал мир и обнаружил, что два царя нагов — Чулодара и Маходара — готовятся к кровопролитному сражению за драгоценный трон. С помощью психических сил Благословенный по воздуху отправился на остров Ланка. Самиддхи Сумана — божество, охранявшее баньян у входа в монастырь Джеты, — с корнем вырвало дерево и всю дорогу держало его над головой Учителя, защищая его от солнца. Когда Будда прибыл на остров Манинага, он остался в воздухе, чтобы враждующие армии могли хорошо видеть его. Совершив перед ними чудо, Благословенный обратился к нагам с наставлением и разъяснил дурные последствия вражды. Свою проповедь он подкрепил историями из прошлых жизней о вороне и сове («Улука-джатака»), трепетном дереве («Пхандана-джатака»), перепеле («Ваттака-джатака») и перепелке («Латукика-джатака»[77]).

Правители нагов остались так довольны поучением Благословенного, что преподнесли ему драгоценный трон, из-за которого чуть было не начали войну. Учитель занял место на троне и принял изысканную пищу, поднесенную нагами. Затем он прочел очередное наставление собранию, после которого многие наги приняли прибежище в трех драгоценностях.

Царь нагов Маниаккхика — дядя царя Маходары — прибыл из города Кальяни, чтобы принять участие в битве. Восхищенный учением Будды, он попросил о священном предмете для поклонения. Благословенный отдал драгоценный трон и дерево баньяна Кирипалу, которое Самиддхи Сумана использовал в качестве зонтика для Будды. Напоследок Учитель снова наставил нагов в Дхамме, после чего вернулся в рощу Джеты.

Сезон дождей Благословенный провел в Саваттхи, а когда погода наладилась, приготовился к путешествию в земли Даккхинагири. Купец Анатхапиндика, мирянка Висакха и царь Пасенади не хотели, чтобы Будда покидал их, и попросили его остаться еще на какое-то время. Однако Будда отклонил их просьбу и не изменил планов. Анатхапиндика был в растерянности и смятении. Он уединился в своей резиденции, где пребывал в дурном расположении духа. Рабыня Пунна видела, что хозяин подавлен, и спросила: «Господин, чем вы так обеспокоены?» И купец рассказал о причине своего уныния. «Господин, модули я попытаться уговорить Будду? И если попытка увенчается успехом, чем вы наградите меня?» — неожиданно произнесла Пунна. «Я освобожу тебя от рабства и буду обращаться с тобой как с членом семьи», — пообещал Анатхапиндика.

Женщина побежала в направлении монастыря Джеты и застала Будду, когда он уже выходил из ворот. «Господин, — взмолилась она, — проявите сострадание и подождите!» — «Зачем тебе задерживать мое путешествие?» — поинтересовался Будда. «Почтенный, если вы останетесь хотя бы ненадолго, меня освободят от рабства», — умоляла Пунна. Учитель заглянул в будущее и увидел, что этой женщине суждено получить посвящение и достичь архатства, поэтому он остался в Саваттхи. Пунна сообщила Анатхапиндике, что ее попытка увенчалась успехом. Когда богач узнал, что путешествие Будды откладывается, он был вне себя от радости. Он похвалил Пунну и освободил ее от рабства. Висакха и царь Пасенади тоже вознаградили Пунну и выразили ей свою признательность. Вскоре она приняла посвящение и через короткое время достигла архатства.

Глава 33 ШЕСТАЯ ВАССА

Благословенный покинул Саваттхи и отправился в путешествие по близлежащим землям. Шестую вассу он провел на горе Макула. Затем он снова вернулся в Раджагаху и остановился там на некоторое время.

Царица Кхема

В городе Сагала, в землях Маду, жила царевна по имени Кхема, известная своей необычайной красотой. Когда Кхема достигла зрелости, ее выдали замуж за царя Бимбисару. Царица очень гордилась своей внешностью и не хотела встречаться с Буддой, опасаясь, что он оскорбит ее и обесценит ее красоту. Сам Бимбисара был вошедшим в поток и всячески заботился о благополучии Будды и его учеников, поэтому он очень хотел, чтобы царица послушала проповедь Благословенного. Чтобы добиться своей цели, царь велел сочинить песни, в которых восхвалялась гармония, покой и красота Бамбуковой рощи. Певцы и музыканты исполняли эти песни в разных частях города, и когда царица услышала их, ей показалось, что она никогда не была в этом чудесном месте.

В один прекрасный день она захотела увидеть Бамбуковую рощу и отправилась туда в сопровождении придворных. Бимбисара боялся, что Кхема попытается избежать встречи с Учителем, и приказал своим людям отвести царицу к Благословенному во что бы то ни стало и даже применить силу, если потребуется. И действительно, налюбовавшись красотами рощи, Кхема собралась вернуться во дворец. Однако слуги Бимбисары привели ее к Учителю. Окутанная шелками и благоухающая сандалом, Кхема неожиданно для себя оказалась в зале, где Будда читал проповедь.

Когда Кхема приблизилась, Будда создал иллюзию молодой девушки небесной красоты, которая стояла подле него и обмахивала его опахалом. «Помощницы Будды настолько прекрасны, что я не достойна даже прислуживать им, — подумала Кхема. — Те, кто говорит, будто отшельник Готама пренебрежительно относится к физической красоте, глубоко заблуждаются». Царица не отрываясь смотрела на утонченную, божественно красивую девушку. И Благословенный сделал так, что созданный им образ стал постепенно меняться: молодая девушка превратилась в женщину средних лет, потом — в глубокую старуху с морщинистой кожей и выпавшими зубами, и, наконец, она свалилась замертво, веер выпал из ее рук и сломался. Размышляя об увиденном, царица вдруг поняла: «Если даже неземная красота обречена на распад, разве мое тело избежит той же участи?»

Благословенный увидел, что Кхема созрела в мудрости и больше не гордится красотой, и дал ей наставление о непостоянстве тела. Когда омрачения ослабили хватку над умом царицы, Будда прочел «Большую сутту о причинах» («Маханидана-сутта») — одно из самых глубоких наставлений, раскрывающих суть взаимозависимого возникновения (paticca samuppada) и учение о «не-я» (anattā)[78]. Внимая словам Будды, Кхема прошла все стадии пробуждения и на том самом месте, облаченная в царские шелка, достигла архатства. Затем, получив разрешение мужа, Кхема вступила в общину монахинь. Она стала одной из двух главных учениц Будды среди монахинь — лучшей в мудрости.

Будда запрещает показные чудеса

Когда Благословенный пребывал в Раджагахе, один богатый купец велел изготовить чашу из красного сандала и поднять ее на тридцать метров над землей на конце бамбукового шеста. Затем он объявил: «Если в мире есть архат, обладающий сверхъестественными способностями, пусть он достанет эту чашу». Пурана Кассапа и прочие известные учителя пытались снять чашу с помощью различных уловок, но безуспешно. На седьмые сутки достопочтенный Пиндола Бхарадваджа, монах в общине Будды, воспарил в небо, трижды облетел вокруг Раджагахи и снял чашу с бамбукового шеста. По этому случаю Будда созвал общину и запретил монахам демонстрировать сверхъестественные силы перед мирянами. Аскеты из других религиозных общин были уверены, что Будда и монахи больше не станут творить чудеса, и решили воспользоваться этим: «Раньше мы не хотели показывать на людях свои сверхъестественные способности, но теперь мы вызываем на поединок отшельника Готаму». Так они странствовали по окрестностям, пытаясь привлечь новых последователей.

Царь Бимбисара пришел к Благословенному и спросил, действительно ли ни Будда, ни его ученики больше не будет совершать чудеса. Учитель пояснил: «Если ты, государь, запретишь подданным есть манго из царского сада, запрет будет действовать для них, а не для тебя. Точно так же запрет на демонстрацию чудес касается моих учеников, но не меня самого. Через четыре месяца я сотворю великое чудо у дерева Гандамба, недалеко от Саваттхи». Незадолго до назначенного дня Благословенный принял пожертвование пищи в Раджагахе и после трапезы отправился в Саваттхи. Последователи других сект тоже пошли за собранием монахов, возглавляемых Благословенным. Толпы людей стекались в Саваттхи в надежде увидеть, как Будда демонстрирует сверхъестественные способности. Наконец Учитель прибыл к подножию дерева Гандамба и совершил парное чудо.

Верхнюю часть тела Будда обратил в огонь, а нижнюю — в воду, затем, наоборот, огонь стал вырываться из нижней части тела, а вода — из верхней, и, наконец, две стихии расширились и осветили все пространство вокруг, насколько хватало глаз. Одновременно с преобразованием элементов Благословенный читал проповедь для собравшихся. Считается, что это было величайшим чудом Будды Готамы и только полностью просветленные существа могут совершить подобное.

После демонстрации сверхъестественных способностей Благословенный покинул Саваттхи и вознесся на небеса Таватимсы. Люди не понимали, куда подевался Будда, и их охватило волнение. Они пришли к достопочтенному Моггаллане и спросили, где теперь находится Учитель. Моггаллана знал, что произошло на самом деле, но не стал ничего объяснять. Он хотел, чтобы люди оценили по достоинству и других членов общины, поэтому сказал им: «Спросите достопочтенного Ануруддху». Когда люди пришли к монаху и повторили вопрос, Ануруддха удовлетворил их любопытство: «Благословенный пребывает на небесах Таватимсы. Восседая на мраморном троне Сакки (pāṇḍukambala-silā), он излагает Дхамму небожителю Мату. Будда вернется на землю по окончании сезона дождей».

Те, кто собрался посмотреть на чудеса, разбили лагерь недалеко от дерева Гандамба, где оставались в течение трех месяцев. Все это время богач Чулла Анатхапиндика[79]обеспечивал их едой и другими необходимыми припасами. Благословенный заранее поручил достопочтенному Моггаллане обучать собравшихся Дхамме, и ученик выполнил его указание.

Седьмая васса на небесах Таватимсы

На небесах Таватимсы Будда день и ночь излагал Абхидхамму — буддийское учение об устройстве мира и сознания. Распорядок дня Учителя был весьма интересен. Будда читал наставления до обеденного времени, после чего переносился в Гималаи. При этом он оставлял на небесах своего двойника, который продолжал обучать божеств. Сам Будда тем временем собирал подаяние на острове Уттаракуру, после чего возвращался в Гималаи и принимал пищу у священного озера Анотатта. В это время прибывал Сарипутта, чтобы позаботиться об Учителе. Закончив трапезу, Будда обращался к монаху: «Такую Дхамму я сегодня излагал небожителям. Теперь иди и обучи монахов, что практикуют под твоим началом».

Наставив Сарипутту подобным образом, Благословенный возвращался на небеса Таватимсы. Его двойник исчезал, а сам Будда занимал прежнее место и продолжал обучать Дхамме. Таков был повседневный распорядок Благословенного на небесах Тридцати трех. Спустя три месяца Будда закончил проповедь. Благодаря наставлениям Будды небожитель Мату стал вошедшим в поток, а восемьдесят миллионов божеств обрели различные духовные плоды.

За неделю до завершения вассы Моггаллана посетил Благословенного, чтобы узнать, когда Учитель вернется в мир людей. Будда ответил, что через семь дней покинет небеса Тридцати Трех и спустится на землю близ города Санкаесы. Все, кто хотел увидеть его нисхождение, должны были собраться у городских ворот. Расстояние от Саваттхи до Санкаесы составляло более двухсот пятидесяти километров, однако люди совсем не почувствовали тягости пути. Они прошли это расстояние быстро и легко, словно посещали монастырь в соседней деревне.

В полнолуние месяца ассаюджа[80] Учитель завершил седьмую вассу, восседая на мраморном троне царя богов. Под ликующие возгласы Благословенный спустился на землю, окруженный божествами во главе с Саккой и многочисленными обитателями мира Брахмы. Достопочтенный Сарипутта наблюдал, как Будда нисходит в мир людей во всем величии славы, и признался, что в жизни не видел ничего более возвышенного.

У ворот Санкассы Учитель прочитал проповедь, в которой объяснил, почему люди и боги питают к пробужденным такую любовь и почтение. Обширное собрание существ, среди которых были люди и божества, постигло Дхамму и испытало неописуемое счастье. Пятьсот монахов под началом Сарипутты достигли архатства. Затем Благословенный стал спрашивать учеников, которые достигли разнообразных духовных плодов, о различных аспектах Дхаммы. По сложности и глубине вопросы соответствовали личному уровню постижения каждого, кому Учитель их адресовал. Наконец, Будда обратился к Сарипутте и задал ему вопросы, ответить на которые мог только сам Будда. Сначала они поставили монаха в тупик, но благодаря пояснениям Будды Сарипутта в конечном счете с легкостью ответил на все вопросы. По этому случаю Благословенный объявил Сарипутту первым в мудрости среди монахов.

Посвящение Бодхисатты Меттеи

Все, кому посчастливилось в тот день увидеть возвращение Учителя, выразили желание однажды стать буддой — настолько их поразило неповторимое великолепие Благословенного. Среди этих людей был и Бодхисатта Меттея (санскр. — «Майтрея»), Услышав разговор между Буддой и Сарипуттой, он испытал особенный восторг и в тот же день вступил в монашескую общину.

За многие эоны до этого события Бодхисатта Меттея получил предсказание о том, что однажды станет буддой (niyata-vivaraṇa). В течение бесчисленных жизней, на земле и на небесах, он развивал необходимые качества, пока наконец не родился в семье землевладельца из города Санкасса и не встретил Будду Готаму. В том рождении его звали Сириваддха. Юношу воспитывали в роскоши, и когда он достиг подходящего возраста, его отправили обучаться у одного из самых известных учителей того времени. Преуспев в искусствах, ремеслах и различных областях знания, он стал домохозяином и после смерти родителей унаследовал огромное состояние. Так он жил, не зная лишений и забот, в окружении многочисленных слуг и служанок.

Сошествие Будды с небес Таватимсы настолько поразило Бодхисатту Меттею, что он сам и тысяча его людей в тот же день приняли монашество. Как только Бодхисатта Меттея получил у Благословенного полное посвящение, он стал способен безошибочно проповедовать Дхамму сотням бхиккху.

В один из дней Бодхисатта Меттея пожертвовал Будде два великолепных одеяния, которые унаследовал от предков. Одно из них он повесил в качестве балдахина над постелью Учителя, а второе разделил надвое, разорвал на полоски и сделал из него занавески по обеим сторонам кровати. Будда прочел мысли Бодхисатты Меттеи и в присутствии монашеской общины объявил: «Монахи, посмотрите на бхиккху, который преподнес два своих одеяния Благословенному. По окончании махабхадда-кальпы[81] он станет всеведущим буддой. В те времена на месте Варанаси будет переживать расцвет царство Кетумати. Его правителем будет царь-миродержец по имени Санкха. Главный министр царя, брамин Субрахма, будет отцом Бодхисатты. Брахмавати будет его матерью. Бодхисатта достигнет пробуждения под деревом нага». Так Благословенный сделал пророчество о том, что монах Меттея однажды достигнет состояния будды.

Глава 34 ВОСЬМАЯ ВАССА

Будда провел несколько дней в Санкассе и отправился странствовать по городам и деревням, проповедуя Дхамму. К началу восьмого сезона дождей он прибыл в государство Бхагга и остановился в роще Бхесакала рядом с городом Сунсумарагира.

Наставление царевича Бодхи

Царевич Бодхи был сыном царя Удены, правителя Косамби. Царевич построил себе великолепный дворец, который назвал Красным лотосом, и для освящения дома пригласил Благословенного в сопровождении учеников. У царевича Бодхи не было детей. Ожидая прибытия Учителя, он постелил белый ковер у нижней ступени лестницы, которая вела в дом, и зародил намерение: «Если Благословенный наступит на ковер, пусть у меня появится сын или дочь».

Зная мысли царевича, Будда не стал подниматься по лестнице. Хотя хозяин трижды приглашал Благословенного войти, Учитель молча продолжал стоять на месте. Наконец, не произнося ни слова, Будда посмотрел на достопочтенного Ананду, и тот сразу понял, что дело в белом ковре. Ананда велел царевичу убрать ковер с лестницы, после чего Благословенный вошел в дом и вместе с монахами принял щедрое подношение пищи. По окончании трапезы царевич Бодхи выразил почтение Учителю и спросил, почему тот не наступил на ковер.

— Какое намерение ты зародил, когда постелил этот ковер? — поинтересовался Будда.

— Я пожелал, чтобы Благословенный наступил на ковер, если мне суждено иметь сына или дочь, — ответил царевич.

— Именно поэтому я не наступал на ковер, — произнес Будда.

— Неужели мне не суждено иметь детей, Учитель?

— Не суждено, царевич.

— Но почему, почтенный?

И Будда объяснил, что царевич и его супруга не могли иметь детей из-за дурных деяний, которые они совершили в одном из прошлых рождений. В те далекие времена группа мореплавателей потерпела кораблекрушение. Женщина и мужчина спаслись с тонущего корабля, ухватившись за обломок дерева, и доплыли до маленького острова. Этот клочок суши стал их новым домом. На острове обитало множество птиц, и поначалу его новые обитатели промышляли тем, что готовили на огне и ели птичьи яйца. Затем, не испытывая ни капли сожаления, они стали убивать и есть птенцов. Так прошли их молодость, зрелость и старость. Эти двое — муж и жена— в нынешнем рождении стали царевичем Бодхи и его супругой. «Кто себе дорог, должен тщательно оберегать себя [от дурных деяний] во всех трех возрастах», — произнес Будда. По окончании наставления царевич Бодхи стал вошедшим в поток.

Монах Пунна

Когда закончилась васса, Благословенный отправился в Саваттхи. Примерно в то же время зажиточный купец Пунна покинул порт Суппарака в Сунапаранте и с караваном из пятисот доверху нагруженных повозок прибыл в Саваттхи. Увидев большую толпу верующих, которые шли почтить Благословенного, Пунна присоединился к ним и вместе с ними прибыл в рощу Джеты. Наставление Будды затронуло его до глубины души, и он сделал огромное пожертвование Сангхе, а затем принял монашество. Всю выручку от продажи товаров Пунна отправил дяде.

Став бхиккху, Пунна неукоснительно следовал всем правилам отшельнической жизни и усердно выполнял духовные практики. Однажды он приблизился к Благословенному и попросил совета: «Учитель, подскажите, как мне практиковать дальше».

Будда дал ему краткое наставление по медитации, которого было достаточно, чтобы пройти все ступени на пути к архатству[82].

— Где ты теперь будешь жить? — спросил Будда.

— Учитель, я бы хотел поселиться в области под названием Сунапаранта.

— Пунна, люди в Сунапаранте грубы и жестоки. Что если они станут оскорблять и бранить тебя?

— Если они станут оскорблять и бранить меня, но не будут бить кулаками, я посчитаю это благом.

— А если они станут бить тебя кулаками?

— Пусть бьют меня кулаками, но если не станут кидать камни, я посчитаю это благом.

— А если в тебя полетят камни?

— Если они станут бросать камни, но не будут бить палками, я посчитаю, что они добры ко мне.

— А если они станут бить тебя палками?

— Я посчитаю, что это добрые люди, раз они не стали нападать с мечами.

— А если нападут с мечами?

— Если они поранят меня, но не лишат меня жизни, я сочту это за добродетель.

— А если они станут убивать тебя?

— В этом случае я подумаю: «В мире есть люди, которые, испытав отвращение к телу, хотят, чтобы их убили, и ищут подходящего человека. Избежав долгих поисков, я нашел такого человека — это повод для радости».

— Очень хорошо! — трижды произнес Будда в знак одобрения. — Пунна, ты подходишь для жизни в Сунапаранте.

И Благословенный разрешил монаху вернуться в родные края. Пунна поклонился Учителю и отправился в Сунапаранту, где поселился на холме Амбахаттха. Однажды он пошел в деревню в поисках подаяния и там случайно встретил младшего брата — богатого домохозяина. Тот узнал Пунну и взял на себя заботу обо всех нуждах монаха, которому теперь не было нужды покидать обитель. Спустя некоторое время достопочтенный Пунна перебрался в монастырь Самуддагири, который находился на берегу моря. Но морской прибой мешал его медитации, и Пунна снова отправился в путь. Монах пришел в обитель Матулагири, но из-за сильного шума был вынужден покинуть и ее — слишком громко галдели птицы. Наконец, Пунна поселился в монастыре Макула недалеко от одной деревни, в которой жили торговцы. Это было безлюдное, тихое место, и верующим было легко добраться до монастыря. В этой обители бхиккху провел три месяца вассы и по окончании этого срока достиг архатства.

Однажды его младший брат-купец собрался в далекое плавание с командой из пятисот человек и пришел попросить благословения на дорогу. Он и его люди выразили почтение Пунне, приняли пять правил нравственности и отправились в путешествие.

Корабль вышел в море, и вдруг на горизонте показался небольшой остров. Команда высадилась на берег и, к своему удивлению, обнаружила рощу из красного сандала — очень ценной породы дерева. Купцы выгрузили все товары, которые собирались продать за большие деньги, и заполнили трюмы красным деревом. Однако на обратном пути в Сунапаранту судно попало в шторм. Брат Пунны мысленно обратился к архату и изо всех сил пожелал, чтобы команда спаслась. Шторм вскоре утих, и купцы вернулись в деревню целые и невредимые.

Мореплаватели были весьма довольны исходом путешествия и вместе с женами пришли поклониться достопочтенному Пунне. Они приняли прибежище в трех драгоценностях и собрались пожертвовать монаху половину товара, который выгрузили с корабля. «Мне ник чему эта древесина, — ответил Пунна. — Скажите, встречались ли вы с Буддой?» Оказалось, что купцы никогда не видели Благословенного. «Тогда постройте обитель для Учителя и его учеников. А я устрою вам встречу с Буддой», — пообещал монах.

Купцы возвели монастырь для Благословенного и монашеской общины, используя часть древесины, которая предназначалась Пунне, а также часть своей доли. Когда они закончили строительство, монах с помощью психических сил явился перед Учителем и пригласил его посетить Сунапаранту.

Благословенный согласился и через день по воздуху прибыл в монастырь с большим собранием монахов. По пути он остановился на горе Саччабаддха и изложил Дхамму обитавшему там отшельнику, который занимался суровыми аскетическими практиками. Будда даровал ему посвящение словами «приди, бхиккху» и продолжил путь в окружении учеников.

Жители деревни устроили масштабное подношение пищи и проводили общину во главе с Учителем к недавно возведенному монастырю. Вечером верующие принесли цветы и благовония и с почтением выслушали наставление Будды. Все собравшиеся в монастыре в тот день достигли различных духовных плодов, начиная со вступления в поток. Ради блага и пользы своих последователей Учитель провел в Сунапаранте несколько дней.

Будда велел Пунне продолжать распространять Дхамму в этих местах, а сам отправился к реке Наммада. Обитавший там царь нагов вышел поприветствовать Благословенного и принял его в своем жилище с высочайшими почестями. По просьбе царя нагов Наммады Благословенный оставил след на берегу реки.

Затем Будда вернулся на гору Саччабаддху и велел новообращенному монаху продолжать жить на прежнем месте. Отшельник попросил священный предмет, чтобы выражать почтение Будде, и Благословенный оставил отпечаток стопы на свежем коме глины, который недавно принесли на гору.

Третье путешествие на Ланку

Благословенный вернулся в рощу Джеты. Шел восьмой год после его великого пробуждения. В один из дней к Будде пришел царь нагов Маниаккхика, правитель Ланки, и пригласил Учителя посетить остров. Благословенный согласился. Вне себя от радости царь вернулся на Ланку и велел пышно украсить город Кальяни. Он приготовил сиденья для Будды и его учеников и стал с нетерпением ждать прибытия Благословенного.

Стояло полнолуние месяца висакха. Окруженный ослепительным сиянием и неописуемо прекрасный, Благословенный спустился с небес в окружении огромной общины монахов. С великим почтением жители пожертвовали пищу Будде и Сангхе. После трапезы Благословенный дал наставление собранию нагов[83]:

«О наги, внемлите моим словам. Существа, рожденные в сансаре, даже имея возможность услышать Будду, остаются беспомощны и утопают в страдании. О наги, будьте бдительны! Вы имели редкую удачу родиться во времена Будды. Для всех вас, обитателей сансары, старость, смерть, боль, печали, горести и страдания неизбежны. Но для освободившегося от оков сансары страдания прекращаются.

Молодость существ временна, как цветок лотоса. Жизнь ничтожна, словно капля росы. Богатства непостоянны, как волны в океане. Ум все время порождает страдания в ответ на множество невзгод. В прошлом даже великие мудрецы — обладатели сверхъестественных сил — терпели полный крах из-за влечения к женскому телу. Поэтому, о мудрые наги, не привязывайтесь к телесной красоте.

Однажды павлин, очарованный пением павы, попался в ловушку и превратился в добычу охотника. Даже привязанность к звукам приносит страдание.

Пчела, влекомая нежным ароматом цветов, полетела на запах секрета возбужденного слона и была раздавлена слоновьим ухом. Даже привязанность к ароматам несет погибель.

Достаточно пропитания в глубоком море. Но рыба влечется к удовольствиям и глотает наживку рыбака. Привязанности ко вкусам следует избегать.

Даже Бодхисатта, который после жизни в небесном мире брахм родился человеком и практиковал полное воздержание, в компании женщин испытывал вожделение. Похоть ведет человека к погибели. Привязанность к пяти видам чувств нужно отбросить.

В древние времена даже шакалы, обезьяны, кролики, выдры и прочие звери развивали щедрость, чтобы освободиться от участи животных и однажды достичь блаженства ниббаны. О наги, если некто желает достичь пробуждения, разве не стоит ему стремиться к совершенству в щедрости?

Небесных сфер достигают благодаря развитию нравственности и щедрости. Там живут в особняках, украшенных драгоценными камнями, наслаждаются компанией прекрасных небесных дев и прогулками в садах с цветущими лотосами и водяными лилиями. Обитатели небес непрерывно испытывают удовольствие, словно смерть никогда не наступит.

О наги, счастье, которое существа испытывают в мире Брахмы, превосходит радость всех обитателей небес страстей. Но блаженство ниббаны является наивысшим достижением. Поэтому непреклонно стремитесь к освобождению».

Наги были в восторге от поучения Благословенного. Небожитель Сумана, который присутствовал на этом великом собрании, поклонился Будде и попросил посетить его обитель — гору Саманта. Учитель принял приглашение и вместе с монахами взмыл в небо и отправился к горе. В ожидании Благословенного там собралось бессчетное множество божеств. Небожитель Сумана попросил Будду оставить отпечаток стопы на камне. Так след левой стопы Благословенного появился на горе Саманта[84].

Остаток дня Будда провел в горной пещере, которая впоследствии стала известна как Бхагавагуха («Пещера Благословенного»), а монахи медитировали на склонах горы. Покинув обитель Суманы, Будда вместе с бхиккху по воздуху направился в поселение Рухуна, а затем — к месту, где ныне находится ступа Дигхавапи. Там Учитель вошел в состояние прекращения (nirodha-samāpatti)[85] и некоторое время пребывал в полном покое.

Затем Будда вновь поднялся в небо и посетил район современной Анурадхапуры. Благословенный провел некоторое время в медитации прекращения в местах, где сегодня находится дерево Шри Маха Бодхи, руины Магул Махавихары и ступы с реликвиями. После этого Учитель прочитал проповедь на том месте, где сейчас стоит ступа Села, и вернулся в рощу Джеты в Саваттхи.

Глава 35 В КОСАМБИ

Узнав о появлении на земле Будды, группа гималайских отшельников пожелала посетить великого Учителя. Они покинули свою обитель в Гималаях и направились в сторону Саваттхи. По дороге отшельники решили рассказать о Будде своим благодетелям — богачам из Косамби, столицы царства Вамса. Аскеты встретились с тремя купцами по имени Гхосита, Куккута и Паварика, после чего покинули город и продолжили путь. Наконец, они прибыли в рощу Джеты, где приняли монашеское посвящение и спустя некоторое время достигли архатства. Три богача из Косамби вскоре тоже добрались до Саваттхи и после наставления Будды стали вошедшими в поток. В течение двух недель они делали обильные подношения Благословенному и общине монахов. Затем они пригласили Учителя посетить Косамби и отправились в обратный путь. В городе каждый из трех купцов построил в своем парке или роще монастырь для общины. Монастырь, возведенный богачом Гхоситой, назывался Парком Гхоситы. Две другие обители стали известны как Парк Куккуты и Манговая роща Паварики. Когда строительство завершилось, купцы послали к Благословенному гонца с просьбою посетить Косамби вместе с собранием монахов.

По пути Будда почувствовал, что брамин по имени Магандия способен достичь архатства. Он свернул с главной дороги и направился в царство Куру. Достигнув деревни Каммасадамма, Будда пошел по улицам с чашей для сбора пропитания. Брамина Магандию впечатлил величественный облик Будды, и он подумал: «Этот статный мужчина достоин моей дочери». Довольный своим решением, Магандия вернулся домой и вывел свою дочь, роскошно одетую и украшенную драгоценностями, навстречу Благословенному: «Почтенный, возьмите в жены мою дочь». Будда объяснил брамину, что равнодушен к чувственным удовольствиям и не испытывает влечения к телу, полному нечистот. И добавил, что не прикоснулся бы к этой женщине даже ногой. Дочь брамина, которую тоже звали Магандия, испытала унижение от этих слов, и ее охватила сильная неприязнь к отшельнику. Не обращая на это никакого внимания, Будда наставил в Дхамме родителей девушки, и они оба обрели плод невозвращения. Передав дочь на попечение дяди, старый брамин и его жена вступили в монашескую общину и немного спустя достигли архатства. Через некоторое время царь Удена, который правил в Косамби, был очарован красотой Магандии и взял ее в жены.

Освободив от оков сансары чету браминов, Учитель вернулся на перекресток дорог и продолжил неблизкий путь в Косамби. В городе богатые купцы вышли навстречу Учителю и пожертвовали ему три монастыря. В знак почтения они обошли Будду по кругу и вернулись по домам.

Магандия — теперь главная супруга царя Удены — по-прежнему таила сильную обиду на Благословенного и заплатила нескольким беспутным подросткам, чтобы они публично оскорбляли Будду. Они выполнили поручение и стали осыпать Благословенного самыми непотребными словами, пока Учитель и монахи собирали подаяние в городе. Ананда был возмущен и предложил Будде покинуть Косамби. «Ананда, Татхагаты остаются безмятежны перед лицом обретения и утраты, славы и хулы. Эти оскорбления умолкнут через неделю», — успокоил его Будда, и община осталась в городе. В течение месяца три богатых купца по очереди жертвовали пищу Благословенному и монахам, а потом позволили остальным горожанам последовать их примеру и накопить заслуги. Жители города объединили усилия, чтобы заботиться о Будде и его учениках.

Однажды, собирая подаяние, Благословенный оказался в доме главного цветочника царя. По стечению обстоятельств в тот день за цветами для царицы Самавати, второй жены царя Удены, пришла рабыня Кхудджуттара. Она услышала поучение Благословенного и обрела плод вступления в поток. Из почтения к ее духовному уровню царица освободила ее от рабства и стала обращаться с ней как с матерью и наставницей. Кхудджутара ежедневно слушала наставления Будды и прекрасно овладела учением. У нее была отличная память: однажды услышав что-то, она могла в точности воспроизвести это, не упустив ни слова[86]. Услышанную Дхамму Кхудджутара повторяла перед Самавати и другими обитательницами дворца. Когда царица Магандия узнала, что Самавати следует учению Будды, она предприняла несколько попыток поссорить ее с царем. Но царь Удена верил в невиновность Самавати, хотя иногда словно попадал под чары Магандии. Однажды Самавати пригласила во дворец достопочтенного Ананду и попросила его прочесть проповедь. Магандия пришла в ярость. Присутствие Дхаммы во дворце стало для нее вконец невыносимым, и она убедила дядю поджечь женскую часть дворца. Царица Самавати и пятьсот женщин из ее свиты погибли в огне. Когда царь узнал о преступлении Магандии, то приказал казнить ее саму и всю ее родню. Их сожгли, а землю вспахали, чтобы от пепла не осталось и следа.

Шел девятый год после великого пробуждения. Благословенный провел четыре месяца очередного сезона дождей в парке Гхоситы в Косамби.

Слониха Бхаддаватика

Бхаддаватика была когда-то боевым слоном царя Удены. Пока она служила государю и участвовала в сражениях, за ней хорошо ухаживали. Но теперь слониха постарела и больше ни на что не годилась. Государь взял себе другого слона, а про Бхаддаватику совсем забыли. Она скиталась по улицам города в поисках еды, и поддерживать в себе жизнь ей становилось все труднее.

В один из дней, когда Благословенный собирал подаяние на улицах Косамби, слониха упала к его ногам и заревела. В ее голосе звучала вся боль, которую она перенесла за это время. Учитель понял, в каком бедственном положении оказалось животное, и сказал: «Не печалься. Я сделаю так, чтобы ты вновь получила признание и заботу, к которым ты привыкла». Будда направился во дворец царя Удены и вместе с монахами принял подношение пищи. В конце трапезы он спросил Удену: «Государь, где сейчас слониха Бхаддаватика?» — «Я не знаю, достопочтенный», — ответил царь.

Тогда Будда раскрыл ему глаза на его ошибку: «Великий царь, если некто служил нам верой и правдой, пока был молод и силен, негоже пренебрегать им в старости. Мы должны испытывать благодарность по отношению к тем, кто когда-либо помогал нам. Бхаддаватика постарела, ослабла, и жизнь покидает ее. Она беспомощна, и о ней некому позаботиться. Вам не следует допускать подобное. Позаботьтесь о Бхаддаватике, как в прежние времена, предоставьте ей все необходимое». Царь Удена прислушался к словам Будды, велел слуге разыскать слониху и вернуть ее во дворец, где о ней вновь стали заботиться.

Раздор в Сангхе

Тем временем в Сангхе разгорелся спор между двумя монахами, которые соревновались друг с другом в учености. Один был учеником Ананды и тщательно следил за делами Сангхи, а другой был учеником Ануруддхи. Конфликт быстро разрастался, охватывая все больше монахов и мирян. Будда попытался предостеречь учеников от опасности и рассказал им джатаку о перепеле, перепелке и царе Косалы Дигхити («Дигхитикоеала-джатака»[87]), но участники спора не пришли к примирению. Тогда Учитель решил удалиться в лес Парилея, понимая, что это поможет восстановить единство между членами общины в следующую вассу и принесет пользу нескольким обитателям леса. Еще несколько дней Благословенный ходил в Косамби за подаянием, а затем, не сказав ни слова, в одиночестве удалился в лес.

Когда Учитель покинул монастырь, монахи обратились к достопочтенному Ананде: «Друг, Благословенный ушел в одиночестве. Мы должны последовать за ним». Однако Ананда остановил монахов: «Будда желает уединения, друзья, оттого он ушел один. Вам не следует поступать против желания Учителя. Не нужно следовать за ним в лес». Так он убедил монахов остаться и не пошел сам.

Минуя деревню за деревней, Благословенный прибыл в Балака-Лонакару. Весь вечер и всю ночь он наставлял монаха Бхагу, который жил в одиночестве и предпочитал уединение. На следующее утро Будда вместе с монахом отправился в город за подаянием, после чего оставил деревню и продолжил путь. Спустя какое-то время Учитель пришел в олений парк Пачинавамса, который находился на территории государства Чедия, и в течение ночи побеседовал с тремя монахами — Ануруддхой, Нандией и Кимбилой — о пользе согласия и единства. В отличие от бхиккху в Косамби, эти трое сохраняли удивительную гармонию в отношениях друг с другом. На вопрос Будды о том, как им это удается, Ануруддха ответил: «Я думаю так: „Какое благословение и какая удача — жить с такими товарищами по святой жизни!" Я наполняю свои поступки, слова и мысли благородной любовью и думаю так: „Лучше я отложу то, чем хочу заняться сам, и сделаю то, чего хотят эти достопочтенные монахи". И хотя у нас разные тела, в сознании мы едины». Будда выразил монахам свое одобрение.

Благословенный продолжил свое путешествие и пришел в город Парилея, который находился в царстве Косала. Жители города с большим почтением встретили Будду, приготовили для него сиденье и предложили пищу. Они возвели обитель в лесу недалеко от города и пожертвовали ее Учителю. Рядом с обителью росло прекрасное дерево сала. В один из дней, когда Будда сидел в тени этого дерева, его увидел обитавший в этих местах слон. Он покинул свое стадо, тоже выбрав жизнь в одиночестве.

При виде Благословенного слон опустил хобот к земле и склонился перед Учителем в знак почтения. Осмотревшись вокруг и обнаружив, что у Учителя нет никакого помощника, он подмел землю ветвью с листьями. С того самого дня слон стал заботиться о Будде. Он приносил обычную воду для умывания и теплую — для купания. Чтобы подогреть воду, слон сначала собирал ветки и трением добывал огонь, а затем из поленьев складывал большой костер. Он помещал в огонь крупные камни, которые после нагревания скатывал в большую впадину с водой. Слон хоботом проверял температуру ванны, шел к Благословенному и, припав на колени перед отшельником, приглашал его искупаться. Еще он собирал в лесу разнообразные фрукты и приносил их Учителю. Когда Будда отправлялся за подаянием в близлежащие деревни, слон сопровождал его, неся на голове чашу и верхнюю накидку Учителя. Благословенный оставлял слона на границе леса, а сам шел в деревню. После сбора подаяния он возвращался на место, где оставил своего помощника. Слон снова принимал чашу с одеянием и сопровождал Благословенного к дереву сала. Там он, словно опахалом, обмахивал Учителя веткой с листьями. По ночам слон охранял Благословенного, бродя по окрестностям с дубинкой и отгоняя всякое животное, способное причинить вред. Место его ночного дежурства стало известно как Раккхитавана («Охраняемая роща»). С рассветом слон возобновлял свой дневной ритуал забот о Благословенном.

Однажды обезьяна заметила, как слон ухаживает за Благословенным, и решила тоже послужить отшельнику. В лесу она обнаружила медовые соты, покинутые пчелами. Завернув лакомство в банановый лист, обезьяна поднесла его Будде и стала терпеливо наблюдать, станет ли отшельник есть угощение. Однако тот даже не притронулся к сотам. Тогда обезьяна спустилась с дерева и, осмотрев свое подношение, обнаружила в нем несколько личинок. Она убрала личинки и снова предложила лакомство Будде. На этот раз Благословенный принял медовые соты, и обезьяна испытала необыкновенную радость. В счастливом возбуждении она стала прыгать с ветки на ветку, пока одна из них не надломилась под ее тяжестью. Обезьяна упала на острую палку и тотчас погибла. Поскольку она умерла со счастливым умом в присутствии Благословенного, то родилась божеством на небесах Таватимсы.

Когда мирские последователи из Косамби узнали, что Учитель покинул город из-за разлада в монашеской общине, они прекратили содержать этих бхиккху. Монахи были вынуждены голодать и, претерпев такие лишения, наконец нашли путь к миру. Они рассказали о своем примирении горожанам, однако те попросили их сначала извиниться перед Благословенным. «Тогда мы снова станем поддерживать вас, достопочтенные», — пообещали они. Однако из-за сезона дождей бхиккху не могли покинуть обитель и жили на подаяние достопочтенного Ананды. Это было крайне тяжелое время для монашеской общины.

Новость о том, что Будда живет в лесу близ Парилеи и ему прислуживает слон, облетела всю Джамбудипу. Ведущие покровители Сангхи, включая купца Анатхапиндику и упасику Висакху, молили достопочтенного Ананду пригласить Учителя обратно в Саваттхи. Когда закончился сезон дождей, около пятисот монахов, которые проводили ретрит в разных землях, собрались в Косамби и обратились к Ананде с просьбой: «Достопочтенный, пожалуйста, помогите нам снова услышать Дхамму из уст Благословенного».

Ананда и пятьсот бхиккху покинули Косамби и спустя некоторое время достигли леса Парилеи. Ананда велел монахам остаться, а сам пошел к Благословенному. Слон заметил приближение монаха и обхватил хоботом свою дубинку. Он был уже готов прогнать незнакомого гостя, но Будда остановил его: «Не причини ему вреда — это мой верный слуга». Слон отбросил дубинку и вышел навстречу Ананде, чтобы принять его чашу и накидку. Монах поклонился Будде и сел на почтительном расстоянии. «Ананда, ты пришел один?» — спросил его Благословенный. Узнав, что с Анандой пришли пятьсот бхиккху, Благословенный велел их позвать.

Вскоре Ананда вернулся к Благословенному с собранием из Косамби, и Учитель поинтересовался, как идут дела у пришедших. Монахи в свою очередь выразили обеспокоенность тем, что Будда живет в лесу совсем один и наверняка столкнулся с серьезными трудностями. Благословенный рассказал ученикам, как во время сезона дождей за ним ухаживал слон. «Если повстречаешь хорошего друга, стоит жить рядом с ним. Если нет, лучше жить в одиночестве. Следует искать дружбы с добродетельным и избегать общества глупцов», — добавил Благословенный. К концу наставления все монахи достигли архатства.

Когда Благословенный узнал о мольбах Анатхапиндики и других верных учеников, он взял чашу с накидкой и собрался покинуть лес Парилеи. Однако слон встал на дороге и не давал процессии двигаться дальше. «Учитель, почему слон ведет себя так?» — спросили монахи. «Он хочет сделать вам подношение, — ответил Благословенный. — Этот слон долгое время заботился обо мне и принес много пользы. Не стоит огорчать его — давайте повернем обратно». И Будда вместе с монахами вернулся в лесную обитель. Слон отыскал в лесу множество фруктов и на следующий день предложил их Будде и монахам. После трапезы собрание во главе с Учителем снова отправилось в дорогу. На этот раз слон пропустил монахов, но встал перед Благословенным и преградил ему путь. «Учитель, чего на этот раз хочет слон?» — удивились монахи. «Он хочет, чтобы вы ушли, а я остался здесь», — ответил Будда. Затем Благословенный обратился к слону: «Парилеяка, ты не можешь помешать мне покинуть лес. Ты создал высшую заслугу из тех, что доступны тебе в животном обличии. Ты не сможешь обрести другие духовные достижения, поэтому останься», — велел ему Учитель. Слон понял слова Будды, сошел с дороги и с влажными от слез глазами последовал за Благословенным. Когда Будда и монахи достигли границы леса, Учитель сказал: «Парилеяка, тебе не следует идти дальше. В человеческих поселениях для тебя небезопасно, поэтому останься здесь». Слон ощутил неописуемое горе. Пока он смотрел на удалявшегося Будду, печаль затопила все его существо. И стоило Благословенному исчезнуть из поля зрения, как сердце слона не выдержало и разорвалось на части. В тот же миг Парилеяка родился на небесах Таватимсы.

Минуя большие и малые поселения, Благословенный достиг рощи Джеты в Саваттхи. Монахи-раскольники из Косамби узнали о возвращении Будды и тоже отправились в город. Услышав эту новость, царь Косалы пришел навестить Будду. «Благословенный, я не позволю этим монахам ступить на мою землю», — сказал государь. «О великий царь, хотя эти бхиккху враждовали друг с другом, они нравственны и строго придерживаются правил монашеской дисциплины. Теперь они направляются ко мне, чтобы просить о прощении. Дай им пройти», — увещевал его Будда. Анатхапиндика тоже не хотел, чтобы монахи, которые пренебрегли Учителем, вошли в монастырь Джеты, но Учитель образумил и его.

Будда позаботился о том, чтобы все прибывшие бхиккху получили кров и пищу в монастыре. Но ни один монах из монастыря Анатхапиндики не хотел общаться с монахами из Косамби. На них показывали пальцами и спрашивали: «Это те самые монахи-раскольники?» Собранию монахов из Косамби стало настолько стыдно, что они не могли поднять голов. Монахи пришли к Учителю и упали к его ногам с мольбами о прощении. Будда простил монахов и указал на то, что большой ошибкой было ослушаться его — Всеведущего Будду, желавшего принести им мир. И Будда поведал историю о царевиче Дигхити, который последовал совету своих родителей и благодаря этому стал правителем сразу двух великих царств.

Глава 36 ОДИННАДЦАТАЯ ВАССА

Благословенный покинул Саваттхи и пешком отправился в область Даккхинагири, которая находилась в царстве Магадха. Там, в небольшой браминской деревне Эканала, Будда провел одиннадцатый сезон дождей. В один из дней Благословенный обратил брамина Касибхарадваджу, который отказался от своих бескрайних владений, принял монашество и в конечном счете достиг архатства. В Даккхинагири также жила выдающаяся мирская последовательница Будды Велукантаки Нандамату. Однажды, принимая монахов в своем доме, она рассказала Сарипутте о том, как ее единственного горячо любимого сына по имени Нанда схватили и насильно увели из дома, а затем казнили: «Достопочтенный, когда мой мальчик был арестован и когда его только брали под арест, когда он был в тюрьме и когда его сажали в тюрьму, когда он был мертв и когда его убивали, я не помню, чтобы мой ум приходил в движение». — «Это невероятно, Нандамата, это поразительно, что ты можешь очищать даже возникновение мысли», — одобрительно произнес Сарипутта.

Даккхинагири окружали живописные поля и холмы, а к северу раскинулась Раджагаха. Благословенный указал монахам на плантации риса и велел им таким же образом нарезать ткань для пошива монашеских одежд. С тех пор монашеские одеяния своим кроем напоминают рисовые поля.

Остаток сезона Будда провел в Саваттхи, а затем направился в Мадхуру, столицу Сурасены. Там Благословенный наставлял монахов и мирян в соответствии с их обстоятельствами и состоянием ума. Затем он направился в город Веранджа и по пути встретил группу домохозяев, которым прочитал проповедь о мирских делах. Считалось, что в Верандже обитал яккха по имени Налеру, и в честь него совершались ритуалы под огромным деревом ним. Это место было известно как Налеру Пучиманда («Ним Налеру»). По прибытии в Веранджу Благословенный поселился во временной обители, которую возвели у того самого дерева.

Двенадцатая васса в Верандже

Зажиточный брамин Удая узнал о том, что Благословенный остановился в Верандже, и отправился на встречу с Учителем. Восхищенный словами Будды, брамин пригласил его и монашескую общину провести следующий сезон дождей в Верандже. Благословенный принял приглашение и вместе с собранием монахов начал двенадцатую вассу в обители у нима Налеру.

Однако и брамин, и остальные жители города совсем позабыли, что пригласили Благословенного остаться в Верандже. В суттах сказано, что их умами завладел Мара. В то время в регионе вспыхнул голод, и подношения Будде и монахам почти прекратились. Лишь торговцы лошадьми из Уттарапатхи, которые в тот дождливый сезон остановились в городе, продолжали поддерживать Благословенного и монахов. Ежедневно они жертвовали каждому бхиккху порцию ячменя и заботились об остальных нуждах Сангхи. Бхиккху собирались группами по семь — двенадцать человек, толкли ячмень, а затем вымачивали его, чтобы принять в пищу. Благословенному торговцы подносили порцию ячменя с некоторым количеством масла гхи, меда и пальмового сахара. Достопочтенный Ананда готовил из ячменя толокно, перемешивал его с маслом и прочими добавками, а затем предлагал Учителю.

Когда сезон дождей подошел к концу, Будда и Ананда навестили брамина Удаю. Слуги доложили хозяину о визите Благословенного. В этот миг брамин вспомнил о своем обещании и со всех ног бросился навстречу Будде. Предложив Благословенному место, он принялся извиняться за допущенную оплошность, а затем совершил подношение пищи Будде и монашеской общине. После трапезы Учитель прочел проповедь и покинул браминский дом. Домохозяин, его жена и дети поклонились Благословенному и произнесли: «О господин, проявите к нам сострадание и посетите нас снова!» Брамин проводил Будду и какое-то время продолжал стоять на дороге с глазами, полными слез.

Благословенный покинул Веранджу и отправился в Варанаси самым коротким путем — через Сорею, Санкассу и Канньякудджу. В этих местах продолжал свирепствовать голод, и монахи падали без чувств по дороге, но Будда не отклонялся от намеченного пути. Наконец они прибыли в порт Паяга Патиттхану, пересекли Ганг и добрались до Варанаси. Благословенный впервые вернулся в этот город спустя почти двенадцать лет после первой вассы, которую он провел здесь.

Посвящение брамина Каччаяны

Учитель остановился в Варанаси на какое-то время. В ту пору землями Аванти правил великий царь Чандаппаджота — Паджота Свирепый. Он отправил главного министра Каччаяну в Варанаси, чтобы тот пригласил Благословенного в Уджени — столицу своего царства. Перед этим министр взял с царя обещание, что, если его миссия увенчается успехом, он сможет вступить в монашескую общину. Царь согласился, и Каччаяна в сопровождении семерых товарищей отправился в Варанаси. Когда они прибыли в город и услышали наставление Будды, все посланники из Аванти достигли архатства и получили высшее монашеское посвящение от самого Благословенного.

Спустя некоторое время Каччаяна сообщил Благословенному, что настало благоприятное время для визита в Уджени. Будда ответил, что будет вполне достаточно, если ученик отправится в Уджени сам: он уже способен обучать Дхамме и сможет вдохновить царя Чандаппаджоту. Каччаяна в компании семи архатов вернулся в столицу Аванти, где нашел пристанище в царском заповеднике Канчана. Когда служители парка сообщили государю о прибытии монахов, Чандаппаджота пришел поприветствовать их и был крайне воодушевлен беседой с ними. Он обеспечил монахов всем необходимым и попросил остаться в городе. Царица построила для бхиккху обитель в заповеднике Канчана. После наставления достопочтенного Каччаяны царь отказался от насилия и вступил на путь Дхаммы.

В то время в царстве Аванти, в деревне Ваддха, жил один проводник караванов. Его сын Исидатта был другом по переписке богатого купца Читты из города Маччикасанды. Читта был мирским последователем Будды, и Учитель считал его одним из лучших среди тех, кто мог обучать Дхамме. Желая поделиться учением Благословенного с Исидаттой, Читта отправил ему длинное письмо. В нем он рассказывал о Благословенном, о его всеведении и архатстве, совершенстве в знании и поведении. Восхищенный письмом, Исидатта отрекся от мирской жизни и получил монашеское посвящение у достопочтенного Каччаяны. Развивая прозрение, он стал архатом и обрел шесть сверхъестественных способностей. Когда позднее Исидатта встретился с Читтой, он оказался единственным из монахов, кто смог ответить на вопрос домохозяина: «Что является причиной ложных взглядов на мир и на свое „я“?» Все ложные взгляды, пояснил Исидатта, проистекают из представления, что где-то существует некое вечное «я» (sakkāya-diṭṭhī). Необученный мирянин, не владеющий благородной Дхаммой, принимает непрестанно меняющиеся пять совокупностей за подлинного «себя». Так он создает и поддерживает иллюзию личности, тогда как в реальности есть лишь преходящие процессы, пустые от неизменного «я»: тело, ощущения, восприятие, ментальные конструкции[88] и сознание.

Благодаря усилиям Каччаяны учение Будды завоевывало все больше последователей в Аванти. Под началом старейшины в общину вступили сын богача Сона Кутиканна и множество других благородный мужей. Многие уважаемые жители Уджени, в том числе брамин Кандараяна, испытывали глубокое почтение к ученикам Будды и восхищались ими. Вскоре весь Уджени был охвачен пламенем шафрановых одеяний, которые развевались подобно знамени мудрых. В авантийских городах Курарагхара и Папата Паббата возвели множество монастырей для Сангхи.

Посвящение Судинны

Благословенный провел какое-то время в Варанаси, а затем отправился в Весали, где поселился в лесной обители Кутагарасала. В те времена в окрестностях Весали была деревня под названием Каланда. Там жил купец по имени Каланда, который владел состоянием в четыреста миллионов и пользовался уважением самого царя. У Каланды был сын по имени Судинна.

Когда Благословенный находился в Весали, начался праздник в честь созвездия Каттики («Плеяды»). Судинна приехал в город посмотреть на торжества и обратил внимание на процессию мирян, которые после завтрака шли в монастырь с цветами и благовониями. Судинна последовал за ними и увидел Будду: голосом, подобным голосу Брахмы, Учитель читал проповедь для монахов и монахинь, мирян и мирянок. Вокруг Благословенного собралась большая толпа, и Судинна не смог подобраться поближе, поэтому ему пришлось внимать Дхамме издалека. Когда Учитель закончил, Судинна сделал вид, что уходит вместе с остальными. В толпе были его знакомые и друзья, которым он не хотел выдавать своих намерений, но в действительности на полдороге он повернул обратно и вернулся в монастырь. Там он попросил Благословенного о монашеском посвящении. Но Учитель не удовлетворил его просьбу и велел ему сначала получить родительское согласие.

Судинна вернулся домой и попросил разрешения вступить в монашескую общину, но родители не хотели отпускать его, поскольку он был единственным сыном и они сильно любили его. Тогда юноша лег на землю на том самом месте, где просил родительского дозволения, и произнес: «Я здесь либо умру, либо отрекусь от мира». И он несколько суток не принимал пищу и не отвечал на обращенные к нему слова, пока ему наконец не позволили оставить мирскую жизнь. После этого Судинна потратил день или два на то, чтобы восстановить силы, а затем отправился к Благословенному и получил монашеское посвящение.

Проведя некоторое время в Весали, Будда прибыл в Капилаваттху и поселился в Баньяновой роще. Услышав новость о визите Благословенного, царь Маханама пришел кУчителю и сказал: «Достопочтенный, мне поведали, что община монахов не получала достаточно пищи в Верандже и была вынуждена голодать. Позвольте мне кормить монахов следующие четыре месяца». Начиная со следующего дня он устраивал пышные церемонии подношения пищи, предлагая Будде и монашескому собранию изысканную еду.

Тринадцатая васса на горе Чалика

Спустя некоторое время Будда покинул Капилаваттху и отправился в город Чалика. Там, в обители на холме, он провел тринадцатую вассу.

Глава 37 ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ВАССА — ВЫСШЕЕ ПОСВЯЩЕНИЕ РАХУЛЫ

Когда сезон дождей подошел к концу, Благословенный отправился в путь, и через год он вновь посетил Саваттхи. Следующую вассу он провел в монастыре Джеты. В это время Рахуле исполнилось двадцать лет, и он получил высшее монашеское посвящение. Услышав наставление из уст Благословенного[89], он стал архатом. После ретрита Учитель решил вновь посетить Капилаваттху.

Пятнадцатая васса

Очередной сезон дождей Учитель провел в Баньяновой роще. В то время царь сакьев Нандия стал последователем учения Будды. Царь колиев Суппабуддха, напротив, питал непримиримую вражду к Благословенному и всячески старался навредить ему. Однажды это принесло свои горькие плоды — земля разверзлась и поглотила царя[90].

Вопросы Сакки

После ваесы Благословенный покинул Капилаваттху и отправился в долгое путешествие, которое в конечном счете привело его в рощу Джеты, в монастырь Анатхапиндики. Сакка, царь богов, в окружении многочисленных дэвов пришел выразить почтение Будде. «Учитель, какой дар является наивысшим? Какой вкус — наилучшим? Каково высочайшее удовольствие? И почему прекращение жажды считается величайшим?» — эти четыре вопроса Сакка задал Благословенному.

В ответ Учитель произнес: «Дар Дхаммы превосходит всякий дар. Вкус Дхаммы превосходит всякий вкус. Радость Дхаммы превосходит всякую радость. Уничтожение желаний побеждает все страдания». К концу наставления около восьмидесяти четырех тысяч существ постигли Дхамму. Царь богов поклонился Будде и попросил его: «О господин, раз дар Дхаммы столь велик и достоин всяческих похвал, почему бы вам не сделать так, чтобы после всякой проповеди Дхаммы Сангха посвящала заслуги в том числе и нам — божествам?» Благословенный удовлетворил просьбу Сакки. Он собрал монахов и объявил: «Отныне после любого поучения в Дхамме, большого или малого, вы должны посвящать заслуги всем живым существам».

Укрощение Алаваки.

Шестнадцатая васса

Когда Благословенный жил в Саваттхи, в день новолуния он проснулся ранним утром и погрузился в медитацию сострадания (karuṇā-samāpatti). Он окинул мир внутренним взором и увидел, что тысячи существ смогут обрести око Дхаммы, царевич Алавака — плод невозвращения, а яккха Алавака — плод вхождения в поток.

Вечером того же дня Будда пришел в жилище яккхи, сел в его кресло и начал обучать Дхамме женскую половину дома. Спустя какое-то время появился сам Алавака во главе многочисленной армии и обрушился на Будду, подобно тому как Мара в свое время нападал на Благословенного под деревом Бодхи. Алавака свирепствовал добрую половину ночи, однако ни одна из его попыток навредить Будде не увенчалась успехом. Тогда яккха понял, что Благословенный неуязвим, поскольку развил безграничную любовь (mettā), и решил вывести его из себя грубостью.

«Монах Готама, почему ты пришел в мой дом без приглашения и заговорил с моими женщинами, подобно домохозяину? Если ты следуешь правилам монашеской жизни, то должен сделать так, как я говорю. Убирайся немедленно!» — проревел Алавака.

Будда знал, что враждебность не победить враждебностью, а грубость — грубостью; только мягкость могла укротить Алаваку. Поэтому Будда сказал: «Хорошо, друг», — и вышел из дома. Яккха сильно удивился: «Этот монах очень послушен. Стоило сказать лишь слово, чтобы он покинул дом. Если я смог избавиться от него так просто, то я напрасно тратил силы, обрушивая на него одну атаку за другой». Сердце Алаваки немного смягчилось, и он подумал: «Отшельник покинул дом либо из кротости, либо под влиянием гнева. Я должен узнать, что двигало им на самом деле».

Тогда Алавака вновь обратился к Будде: «Вернись, монах». — «Хорошо, друг», — сказал Будда и вернулся в дом. И во второй, и в третий раз Алавака просил Благословенного войти или выйти из жилища, и всякий раз Будда подчинялся. «Отшельники правда кроток, — решил яккха. — Я утомлю его, заставив ходить туда-сюда до самого рассвета, а затем возьму за ноги и переброшу на другой берег Ганга». С таким намерением в четвертый раз Алавака сказал Благословенному: «Уходи, монах». Прочитав его мысли, Учитель ответил: «Я не стану подчиняться тебе, Алавака. Делай что угодно, но я останусь на этом самом месте». — «Тогда я задам отшельнику вопросы, а если он не сможет ответить на них, я лишу его рассудка, вырву его сердце и переброшу его через Ганг», — подумал Алавака и задал Благословенному четыре вопроса, которым его научили родители. Отвечая на них, Будда прочел яккхе наставление, и по окончании поучения тот стал вошедшим в поток.

На рассвете в дом яккхи прибыли министры царя Алави и принесли младенца в качестве подношения. Это был маленький царевич, сын самого правителя. Приближенные царя вошли в жилище и при виде Благословенного первым делом почтили его. Затем министры обратились к хозяину дома: «Господин, примите этого царевича и поступайте с ним, как пожелаете. Можете съесть его». Яккхе, который уже достиг состояния сотапатти, стало стыдно из-за слов министров, сказанных в присутствии Благословенного. Он взял ребенка на руки и сказал: «Благословенный, этот царевич был подарен мне. Теперь позвольте передать его вам. Будды известны своим состраданием — прошу, примите младенца». Тогда Учитель велел царским министрам: «Возьмите ребенка и отнесите обратно к отцу». Так он вверил мальчика заботам царских служителей. Поскольку царевича передавали из рук в руки, он стал известен как Хаттхака Алавака (от палийского hattha — «рука»). Министры забрали ребенка обратно в город. Эта новость быстро разлетелась по округе и доставила жителям огромную радость.

Когда пришло время для сбора подаяния, яккха взял чашу и верхнюю накидку Благословенного, прошел с ним половину пути, а затем вернулся домой. Будда прибыл в поселение и, получив пожертвование, принял пищу под деревом у городских ворот. Там он сидел на приготовленном для него месте. Царь Алави и жители города пришли почтить Благословенного. «Как вам удалось укротить такого свирепого яккху?» — взволнованно спросили они. Будда рассказал всю историю с самого начала и повторил учение, которое преподал яккхе Алаваке. В результате около восьмидесяти четырех тысяч существ постигли Дхамму. Когда царевич Алавака подрос, он стал служить Будде и монахам, усердно практиковал Дхамму и в конце концов достиг плода невозвращения.

Шестнадцатую вассу Благословенный провел в Алави.

Семнадцатая васса в Раджагахе

Покинув Алави, Учитель странствовал по близлежащим землям, пока не наступил очередной сезон муссонов. Благословенный собирался провести его в Раджагахе, в Бамбуковой роще. В ту пору умерла куртизанка Сирима, сестра врача Дживаки, которая славилась необычайной красотой и обаянием. Один молодой монах, который лишь однажды мельком увидел Сириму, без памяти влюбился в нее. Изнемогая от тоски по возлюбленной, он провел много суток без пищи. Будда узнал об этом и попросил царя, чтобы тело Сиримы не сжигали, а оставили на кладбище и отгоняли от него собак и шакалов. Царь выполнил указания Благословенного.

Спустя три дня тело Сиримы вздулось и начало гнить, его полости кишели червями. По указанию Будды царь объявил под удары барабанов, что все взрослые жители города должны собраться на кладбище. Туда же велено было прийти и членам Сангхи. Монахи разбудили молодого бхиккху, который не принимал пищу уже четыре дня, и взяли его с собой. Благословенный в окружении собрания монахов прибыл на кладбище и встал у мертвого тела. Бхиккху, приближенные царя, а также простые миряне и мирянки по указанию Будды встали в несколько рядов вокруг тела Сиримы. Затем Учитель спросил: «Великий царь, кто это?» — «Это Сирима, достопочтенный», — ответил царь. «Сирима ли это?» — снова спросил Будда. «Да, достопочтенный», — подтвердил государь. «Если это Сирима, предложите людям заплатить за ее услуги тысячу золотых монет».

Царь объявил об этом во всеуслышание, но не оказалось никого, кто был бы готов заплатить тысячу монет за тело Сиримы. Затем цену снизили до пятисот монет, но желающих все равно не нашлось. Цену опустили еще несколько раз: до двухсот, пятидесяти, двадцати пяти, двадцати, десяти монет и наконец до одной монеты, — но никто не был готов платить за мертвую куртизанку. Тогда Будда велел царю объявить, что тело отдают бесплатно, но все равно никто не хотел его брать.

Учитель обратился к бхиккху: «Монахи, взгляните на Сириму. Пока она была жива, многие с готовностью платили тысячу монет за ночь с ней. А теперь никто не берет ее даже бесплатно. Красота, которую прежде так высоко ценили, полностью разрушена. Монахи, обратите око мудрости на это тело — источник невыносимой боли». Будда продолжал: «Взгляните на тело, украшенное одеждами и драгоценностями, — оно кажется восхитительным и желанным, но это лишь скопление боли и страданий, которое опирается на три сотни костей. Воистину, это тело ни надежно, ни постоянно». Когда наставление подошло к концу, восемьдесят четыре тысячи существ обрели око Дхаммы, а молодой монах, очарованный Сиримой, освободился от страсти и достиг состояния сотапатти.

Обед для бедняка

После вассы Благословенный продолжил странствовать по дорогам Джамбудипы, пока не прибыл в Саваттхи. Однажды утром, когда он в медитации осматривал мир, он увидел бедняка из Алави, который благодаря накопленным заслугам был готов стать вошедшим в поток. Из сострадания к нему Благословенный вышел из Саваттхи в сопровождении пятисот монахов и отправился в Алави.

Будучи преданными последователями Будды, жители города пригласили Учителя и монахов принять пожертвование пищи. После трапезы настало время благодарственного наставления, однако Учитель все не начинал свою речь, и собравшиеся мысленно спрашивали себя о причине его молчания. Дело было в том, что Будда из великого сострадания прошел двести пятьдесят километров ради того, чтобы наставить одного несчастного, и пока тот не появился, он не мог приступить к изложению Дхаммы.

Оказалось, что в то утро бедняк отправился на поиски потерявшегося быка. Когда он наконец нашел его и отвел во двор, он, даже не успев позавтракать, поспешил к Будде, чтобы послушать наставление. Мужчина поклонился Благословенному и сел поодаль. Благословенный знал, что бедняк голоден, поэтому подозвал ответственного за раздачу пищи. «Осталась ли еда после трапезы монахов?» — поинтересовался Будда. «Да, достопочтенный». — «Тогда накормите этого человека», — велел Учитель. Бедняку предложили сытную пищу, и после трапезы он занял место с краю. Благословенный начал свою проповедь словами о пользе щедрости и закончил объяснением Четырех благородных истин. К концу наставления бедняк стал вошедшим в поток.

Учитель поднялся с места и направился в монастырь. Люди следовали за ним какое-то время, а затем вернулись к своим делам. По дороге монахи обсуждали бедняка, которого Будда велел накормить перед наставлением. «О чем вы беседуете, монахи?» — спросил Учитель. Когда бхиккху ответили ему, Будда пояснил: «Монахи, я прошел расстояние в двести пятьдесят километров ради этого несчастного. С самого утра он бродил в поисках сбежавшего быка и мучился от страшного голода. Если бы он услышал мою проповедь в таком состоянии, он не смог бы постичь Дхамму. Вот почему я попросил накормить его перед наставлением». И добавил: «Голод — величайший недуг. Существование — величайшая боль. Для того, кто познал эту реальность, ниббана — величайшее счастье».

Глава 38 ДОЧЬ ТКАЧА

Покинув Алави, Благословенный направился к располагавшейся неподалеку горе Чалия. Из сострадания к одной юной девушке, дочери ткача, Будда провел там восемнадцатый сезон дождей.

В один из дней жители Алави пригласили Благословенного в город и сделали обильное подношение пищи Учителю и монахам. В знак благодарности за пожертвование Будда дал всем собравшимся наставление: «Размышляйте о смерти так: „Жизнь скоротечна, смерть точно настигнет меня. Без сомнения, однажды смерть заберет меня. Моя жизнь закончится смертью. Нет уверенности в том, сколько времени мне отпущено. Но смерть наступит абсолютно точно". Так что будьте бдительны и размышляйте о смерти. Кто не думает о смерти, в последние часы жизни приходит в ужас и издает страшные вопли, словно человек, который встретил змею и у которого нет палки, чтобы обороняться. Но тот, кто размышляет о смерти, в последние часы не испытывает страха, словно человек, у которого есть палка и который может защититься от змеи. Поэтому размышляйте о смерти снова и снова».

Хотя многие не придали наставлению Будды особого значения и быстро вернулись к повседневным делам, шестнадцатилетняя дочь ткача приняла слова Учителя близко к сердцу и с тех пор стала размышлять о смерти днем и ночью.

Спустя три года, когда Благословенный в медитации смотрел на мир с его существами, он увидел, что дочь ткача может обрести первый плод на пути к архатству. С пятью сотнями монахов Будда покинул рощу Джеты и отправился в монастырь Аггалава в городе Алави. Когда люди услышали о прибытии Благословенного, они пригласили учителя и Сангху на трапезу. Дочь ткача тоже узнала эту чудесную новость и подумала: «Мой духовный отец и Учитель, Будда Готама, чье прекрасное лицо подобно полной луне, снова посетил Алави. Три года назад я встретила Благословенного, и сегодня мне вновь улыбнулась удача увидеть его тело, сияющее золотистым светом, и услышать поучение в Дхамме, которое питает ум и радует сердце».

В тот день отец девушки отправился в ткацкую мастерскую, поскольку к вечеру он должен был закончить изготовление ткани. Он велел дочери подготовить моток пряжи и вышел из дома. Девушка рассудила, что успеет закончить работу и послушать наставление в Дхамме, поэтому немедленно принялась задело. Совершив подношение пищи Будде и Сангхе, жители Алави сидели в ожидании наставления. Но Будда хранил молчание — он ждал дочку ткача, ради которой проделал это неблизкий путь. А девушка тем временем приготовила моток пряжи и направилась в мастерскую отца. По пути она увидела большое собрание и сквозь толпу различила фигуру Благословенного. Когда девушка уже почти миновала толпу, Будда повернул голову и посмотрел на нее. Заметив, что Учитель смотрит прямо на нее, девушка почтительно приблизилась к Благословенному.

Почему Будда посмотрел на дочь ткача? Учитель знал, что в силу дурного поступка, совершенного в прошлом рождении, девушку ожидала скорая смерть. Если бы она погибла обычной мирянкой (puthujjana), то ее последующее перерождение могло быть неудачным. Но послушав Дхамму, она достигла бы вступления в поток и после смерти родилась бы на небесах Туситы. Поэтому Будда подозвал ее взглядом. Приблизившись к Благословенному, девушка поклонилась и села на почтительном расстоянии. Тогда Будда спросил:

— Откуда ты пришла?

— Я не знаю, достопочтенный, — ответила девушка, которая часто размышляла о смерти.

— Куда ты направляешься?

— Я не знаю, достопочтенный.

— Ты не знаешь?

— Я знаю, достопочтенный.

— Ты знаешь?

— Я не знаю, достопочтенный.

Люди в толпе, которые не поняли смысла сказанного, стали упрекать дочь ткача в том, что она говорит бессвязно и тем самым выражает свое неуважение к Будде. Но Благословенный успокоил их и обратился к девушке:

— Когда я спросил: «Откуда ты пришла?» — почему ты ответила, что не знаешь?

— Достопочтенный, вы знали, что я иду из дома. Но на самом деле вы спрашивали меня, откуда я пришла в этот мир. На этот вопрос у меня нет ответа, вот почему я сказала, что не знаю.

— Очень хорошо, ты правильно ответила на вопрос, — похвалил ее Будда.

— Когда я спросил: «Куда ты направляешься?» — почему ты ответила, что не знаешь?

— Достопочтенный, вы видели, что я несу корзину пряжи, а значит, направляюсь в ткацкую мастерскую. Но в действительности вы спрашивали, где мне суждено родиться после смерти. И я снова ответила, что не знаю.

— Когда я спросил: «Ты не знаешь?» — ты сказала, что знаешь. Почему ты ответила так?

— Достопочтенный, я знаю, что умру, поэтому мой ответ был именно таким.

— Когда я спросил: «Ты знаешь?» — ты ответила, что не знаешь. Почему ты ответила так?

— Достопочтенный, мне неизвестно, когда наступит час моей смерти. Поэтому я сказала, что не знаю.

— Ты правильно ответила на все мои вопросы, — с одобрением произнес Будда.

Учитель обратился к собравшимся: «Никто из вас не понял, почему дочь ткача так отвечала на мои вопросы. Тем не менее вы поспешили осудить ее. Воистину слепы те, у кого нет глаза мудрости. Только мудрецы видят явления этого мира как они есть на самом деле. Из бесчисленного множества существ лишь единицы осознают непостоянство. Из множества птиц, что попадают в сети охотника, лишь немногим удается вырваться на свободу. Так и рождение в мире людей, на небесах или достижение ниббаны — высшего блаженства — обретается только небольшой горсткой людей с проницательным умом».

Когда Будда закончил говорить, девушка достигла состояния сотапатти — обрела первый плод на пути к архатству. Проповедь принесла неизмеримую пользу большому количеству людей.

Дочь ткача подняла корзину с пряжей и продолжила путь в мастерскую. Когда она вошла, отец дремал за ткацким станком. Не придавая этому особого значения, девушка неаккуратно опустила корзину на пол, та ударилась о станок и разбудила ткача. Спросонья отец по привычке потянулся к станку и с силой дернул челнок. Тот ударил девушку в грудь, и она умерла на месте. Окончательно проснувшись, отец увидел мертвое тело дочери, которое лежало в луже крови. Его охватило страшное горе. Он подумал, что только Будда в состоянии помочь ему, и отправился к великому Учителю. Когда ткач рассказал о случившемся, Благословенный успокоил его: «Не печалься, ученик. В невообразимо долгом круговороте сансары ты пролил об умерших детях больше слез, чем есть воды в четырех великих океанах». Затем Будда преподал учение о круговороте рождений и смертей, что не имеет постижимого начала[91]. Печаль ткача утихла. Он попросил у Будды монашеского посвящения, стал бхиккху и в скором времени достиг архатства.

Девятнадцатая и двадцатая вассы.

Встреча с Ангулималой

После сезона дождей Благословенный снова отправился в путь и через год вернулся к горе Чалия, где провел девятнадцатую вассу. Двадцатый сезон дождей застал Будду в Раджагахе.

Один из высших постов при дворе царя Пасенади занимал брамин по имени Бхаггава. Его жену звали Мантани, а сына — Ахимсака[92]. Чтобы дать юноше хорошее образование, родители отправили его к известному учителю в Таккасиле. Мальчик учился прилежно и обладал выдающимися способностями, поэтому довольно быстро стал любимцем наставника. Однако другие ученики завидовали его успехам и хотели поссорить его с наставником. Однажды они сказали учителю, что между его женой и Ахимсакой существует любовная связь. Наставник принял эту ложь за чистую монету и вознамерился убить соперника. Не желая попасть под подозрение и лишиться новых учеников, он решил пойти на хитрость и избавиться от юноши чужими руками.

Когда Ахимсака окончил учебу и пришел проститься, наставник сказал ему: «В благодарность за обучение необходимо совершить ритуал. Для этого ты должен принести мне тысячу мизинцев с правой руки». Наставник думал, что, когда Ахимсака попытается отрезать палец у человека, юношу наверняка убьют и его месть свершится. «Но в нашем доме никто никогда не совершал убийств!» — воскликнул молодой человек. «Без пальцев не выполнить ритуала, а без ритуала вся твоя учеба будет совершенно напрасна», — возразил наставник. В конечном счете Ахимсака согласился и пообещал принести наставнику тысячу мизинцев с правой руки.

Юноша покинул Таккасилу и вернулся обратно в Косалу. Там, вооружившись луком и большим мечом, он укрылся в диком лесу Джалини. Ахимсака поселился на высокой скале, с которой мог наблюдать за лесной дорогой. Завидев путников, он спускался вниз, убивал их и отрезал по мизинцу с каждого мертвого тела. Вскоре местные жители были так напуганы, что перестали ходить в лес даже за дровами, и дорога пришла в запустение. Когда на тропе перестали появляться путники, Ахимсака стал врываться в дома на исходе ночи и убивать хозяев. Отрезанные пальцы он поначалу вешал на дерево, но затем заметил, что птицы склевывают плоть, а кости разбрасывают по земле. Тогда Ахимсака стал нанизывать пальцы на веревку и носить это страшное ожерелье на шее. Из-за этого он получил прозвище Ангулимала — «ожерелье из пальцев». К тому времени вся округа была охвачена ужасом.

Жители этих земель отправились в Саваттхи и рассказали царю Пасенади о несчастьях, которые обрушились на них из-за разбойника Ангулималы. «Завтра же я выступлю с отрядом воинов и схвачу преступника», — пообещал царь. Судя по всему, до той поры никто не догадывался о настоящем имени и происхождении Ангулималы, но его мать интуитивно почувствовала, что это может быть только ее сын. «Господин, прошу, найди и верни нашего сына», — умоляла она мужа. Но Бхаггава был непреклонен: «Нет нам проку от такого сына. Пусть царь делает с ним все, что пожелает». Тогда, не в силах бросить сына на верную гибель, она сама отправилась в лес, где, по слухам, скрывался Ангулимала.

Утром следующего дня Благословенный обозревал мир и увидел Ангулималу. «Если я не вмешаюсь, он непременно убьет свою мать и совершит ужасное злодеяние — создаст дурную камму, которая несет немедленное воздаяние (ānantariya-pāpakamma). После смерти он направится прямиком в ад Авичи, где будет страдать немыслимо долгое время. Но если я вмешаюсь, Ангулимала услышит Дхамму, вступит в монашескую общину и в конечном счете достигнет архатства. Он способен достичь святости благодаря заслугам, накопленным в прошлых жизнях», — подумал Будда. Чтобы спасти Ангулималу от непоправимой духовной катастрофы, Учитель пешком отправился в лес Джалини и преодолел путь без малого в пятьдесят километров. Когда люди увидели, что Благословенный идет по дороге, ведущей в лес, они попытались отговорить его: «Достопочтенный, пожалуйста, не ходите туда! Там живет кровожадный Ангулимала, разбойник и душегуб!» Но Будда молча продолжал идти.

Ангулимала сначала увидел, как приближается его мать. Хотя он узнал ее, его ум был настолько одержим насилием, что он готов был убить женщину, давшую ему жизнь. Но тут на дороге показался Будда, и разбойник подумал: «Зачем убивать свою мать из-за одного пальца, когда можно убить кого-то еще?»

Ангулимала взял щит и меч, лук и стрелы и пустился вслед за Благословенным. Но Будда с помощью психических сил сделал так, что Ангулимала не мог догнать его, хотя разбойник бежал так быстро, как только мог, а Будда шел обычным шагом. В конечном счете Ангулимале пришлось остановиться — он задыхался и не мог бежать дальше.

— Остановись, монах! — выкрикнул он.

— Я остановился, Ангулимала. Остановись и ты, — ответил Будда.

Слова Будды привели Ангулималу в замешательство: «Монах идет, но говорит, что остановился. Он велит мне остановиться, но я и так стою на месте. Я должен понять, в чем тут дело».

— Что значит — ты остановился? И почему не остановился я? — спросил он.

И Благословенный произнес:

— Отринув насилие, я сею прощение и сострадание. Я твердо стою на этих принципах, поэтому я остановился. Ты не встал на пути добродетели, но выбрал путь, ведущий в ад, поэтому ты не остановился.

«Такие смелые и благородные слова могут исходить только от Сиддхаттхи, сына царицы Майи. Должно быть, это сам Будда, и он прибыл сюда, чтобы спасти меня», — подумал Ангулимала.

В этот момент в нем произошла большая внутренняя перемена. Подавленный поток его благородных и чистых намерений вырвался из-под спуда жестокости, в которой он упражнялся последние годы. Он вознес хвалу Будде и пообещал больше не прибегать к насилию. Ангулимала выбросил оружие, приблизился к Учителю и поклонился ему. Он попросил разрешения вступить в монашескую общину, и словами «приди, монах» Благословенный принял его в Сангху. Вместе с Буддой они вернулись в монастырь Джеты. Мать Ангулималы долго искала в лесу сына, но так и не нашла и в конечном счете вернулась домой.

Тем временем царь Пасенади выступил из города с четырьмя отрядами воинов и направился в лес Джалини. Поскольку царь был преданным последователем Будды, по пути он решил навестить Учителя в роще Джеты. Он выразил почтение Благословенному и рассказал, что собирается схватить Ангулималу. В ответ Учитель представил царю сидевшего рядом ученика — бхиккху Ангулималу. При виде монаха воины в панике разбежались, а самого Пасенади охватил сильный страх. Однако Будда развеял опасения государя и заверил его, что теперь Ан гули мала не причинит вреда даже муравью. Царя тронуло такое преображение — из жестокого разбойника в кроткого представителя Сангхи, и он пообещал монаху свою помощь и поддержку. Выразив свое глубокое изумление тем, как Будда укротил столь жестокого, неистового и необузданного человека, царь вернулся во дворец.

Глава 39 ДВАДЦАТАЯ ВАССА В РОЩЕ ДЖЕТЫ

Во время двадцатого сезона дождей Благословенный жил в Бамбуковой роще в Раджагахе. Затем он по обыкновению отправился в путешествие по землям Джамбудипы и перед двадцать первой вассой прибыл в Саваттхи. Вплоть до сорок четвертого сезона муссонов Благословенный в основном проживал именно здесь: восемнадцать васс он провел в роще Джеты, а остальные — в Восточном парке (Пуббараме). Когда заканчивалась васса, Будда посещал другие деревни и города, но обычно возвращался в Саваттхи. Благодаря стараниям купца Анатхапиндики и упасики Висакхи Будда провел в столице Косалы большую часть своего земного пути в роли наставника.

Ананда становится постоянным помощником

В течение двадцати лет достопочтенные Нагасамала, Нагита, Упавана, Сунаккхатта, Сагата, Радха, Мегхия и саманера Чунда в разное время выступали в качестве помощников Благословенного, но никто не занимал эту должность на постоянной основе. И вот в один из дней, когда Будда пребывал во внутреннем помещении монастыря, он объявил бхиккху, что нуждается в постоянном помощнике (upaṭṭhāka). Все выдающиеся ученики, включая достопочтенных Сарипутту и Моггаллану, предложили свои кандидатуры на роль личного служителя Будды. Один лишь Ананда хранил молчание и не выражал желания занять эту должность.

«Друг Ананда, почему ты не попросишь Учителя сделать тебя постоянным помощником?» — спросили другие монахи. «Не подобает самому просить о должностях. Если Учитель пожелает, чтобы я служил ему, он сам выберет меня», — ответил Ананда. Тогда Благословенный обратился к собранию: «Монахи, нет нужды уговаривать Ананду, пусть он сам решит, хочет ли служить мне». Бхиккху воскликнули: «Друг Ананда, ты должен попросить о должности главного помощника!» Ананда поднялся с сиденья и сказал, что готов служить Будде, но прежде просил согласиться на восемь условий.

1. Благословенный не станет предлагать Ананде хорошие одежды, полученные им самим.

2. Благословенный не станет предлагать Ананде хорошую пищу, полученную им самим.

3. Будда и Ананда не должны жить в одном помещении.

4. Будда не станет приглашать Ананду совместно принимать подношения.

5. Если Ананда примет приглашение от имени Благословенного, Будда не отклонит его.

6. Будда позволит Ананде приводить посетителей, если те прибыли издалека.

7. Будда позволит Ананде приходить за советом при возникновении каких-либо сомнений.

8. Будда повторит для Ананды учения, которые были даны в его отсутствие.

Ананда выдвинул первые четыре условия, чтобы люди не думали, что он согласился стать служителем Будды ради материального благополучия, которое сулит жизнь подле Учителя. А последние четыре условия должны были показать, что он исполняет долг помощника, не позабыв при этом о собственном продвижении на духовном пути.

С тех пор Ананда самоотверженно заботился о нуждах Будды: приносил холодную и горячую воду, снабжал учителя палочками для чистки зубов, массажировал ему спину и ноги, подметал келью. Он всегда интуитивно понимал, что именно требовалось Благословенному в каждый момент времени. В течение ночи Ананда девять раз выходил наружу с большим факелом и обходил по кругу келью Будды. Он делал это для того, чтобы всегда быть поблизости и Будда мог в случае необходимости просто позвать его. Кроме того, эти ночные прогулки позволяли Ананде преодолеть одно из пяти основных препятствий в медитации — лень и апатию (thīna-middha)[93].

Подношение Восточного парка

Висакха, одна из наиболее преданных мирских последовательниц Будды, вышла замуж за богатого торговца Пуннаваддану из Саваттхи. Благодаря своей добродетели и чистой вере она стала вошедшей в поток в возрасте семи лет, когда жила в родном городе Бхаддия. После свадьбы Висакха переехала в дом мужа, и ее стараниями вся семья мужа вскоре стала последователями Будды. В благодарность за обретение духовного пути свекор Висакхи Мигара сказал, что она для него словно мать. С тех пор Висакха стала известна как Мигарамата («Мать Мигары»).

Однажды Висакха отправилась послушать Дхамму в монастырь Джеты и случайно забыла дорогое ожерелье в зале для собраний. Достопочтенный Ананда нашел его и передал ей. После этого происшествия Висакха решила продать украшение и полученные деньги использовать для накопления заслуг. Она объявила, что жертвует украшение Будде и желает построить монастырь на деньги с его продажи. Однако украшение было слишком дорогим, и никто не мог себе позволить его. Тогда Висакха выкупила ожерелье за собственные средства и пожертвовала деньги на строительство монастыря. Висакха приобрела участок земли за восточными воротами Саваттхи за девяносто миллионов золотых монет и построила на нем двухэтажное здание. Этот монастырь под названием Пуббарама («Восточный парк») она преподнесла Будде[94].

Первое правило для монахов

Примерно в двадцать пятом году после Великого пробуждения в государстве Вадджи начался голод. В это время монах Судинна[95] покинул Вадджи и направился в Весали, где жили его состоятельные родственники. Монах рассудил, что если члены его семьи получат возможность жертвовать пищу Сангхе, то помогут монахам пережить тяжелые времена, а сами накопят заслуги. Когда монах прибыл в родительский дом в деревне Каланда, его отец, мать и бывшая жена стали умолять его вернуться к мирской жизни и наслаждаться богатством и роскошью, которые принадлежали ему по праву. На все их уговоры Судинна отвечал твердым отказом — ему нравилась монашеская жизнь, и он был счастлив, следуя по благородному пути. Однако была одна просьба, в которой Судинна не смог отказать матери.

Семья Судинны была очень богата, и поскольку он был единственным наследником, после смерти отца и матери все их состояние должно было перейти правителям личчхавов. Мать попросила Судинну о том, чтобы он продолжил род и зачал ребенка. Монах подумал: «Когда моя семья получит наследника, они оставят меня в покое. Я смогу продолжать аскетическую практику, не зная забот», — и согласился. В подходящее время Судинна и его бывшая жена отправились в лес и зачали ребенка. В то время у монахов не было формального правила о воздержании, и Судинна не понимал, что совершает серьезный проступок.

Когда новость об этом достигла Благословенного, он собрал общину и дал Судинне строгую отповедь. Учитель назвал его пустым человеком, который не внял его словам об опасности чувственных желаний. Затем Будда провозгласил первое правило поражения (pārājika) для монахов, которое гласило: «Если монах вступил в половую связь, он потерпел поражение и более не состоит в общине».

В течение первых двадцати лет существования общины Будда регулярно читал монахам наставление о должном поведении (ovāda-pātimokkha):

На двадцатом году после пробуждения, когда Благословенный пребывал в Саваттхи, он перестал произносить наставление о должном поведении — вместо этого монахи должны были сами декламировать свод обязательных правил (āṇā-pātimokkha). К этим изменениям Учителя подтолкнули следующие события.

Однажды ночью в полнолуние упосатхи Будда пребывал в Восточном парке в окружении монахов. На исходе первой ночной стражи достопочтенный Ананда приблизился к Благословенному, поклонился ему и сказал, что закончилась первая стража ночи и монахи ожидают наставления о должном поведении. Но Будда не проронил ни слова. На исходе второй ночной стражи Ананда снова обратился к Учителю с теми же словами. Но и в этот раз Благословенный не нарушил молчания. Когда на рассвете монах опять подошел к Будде и попросил прочесть наставление, Учитель наконец произнес: «Ананда, собрание нечисто».

«В отношении кого так сказал Благословенный?» — подумал достопочтенный Моггаллана и, охватив своим разумом все собрание, обнаружил среди монахов безнравственного (dussịla) человека. Моггаллана подошел к нему и сказал: «Встань, друг. Благословенный увидел тебя. В этом собрании монахов тебе нет места». Он повторил просьбу второй и третий раз, однако монах не двигался с места. Тогда достопочтенный Моггаллага взял его за руку, вывел из зала и запер дверь на засов. Затем он вновь попросил Благословенного прочесть патимоккху. «Невероятно, Моггаллана, просто поразительно, как этот глупый человек дожидался, пока его не выведут за руку», — сказал Благословенный и начал проповедь Дхаммы.

Будда говорил о восьми удивительных свойствах океана.

1. По мере удаления от берега океан становится все глубже.

2. Он не выходит за пределы береговой линии.

3. Океан не терпит мертвого тела, которое вскоре выбрасывает на сушу.

4. Различные реки, впадая в океан, теряют свои прежние имена и становятся просто «великим океаном».

5. Сколько бы ни шло дождей, сколько бы рек ни впадало в океан, он не становится ни больше, ни меньше.

6. Океан обладает одним вкусом — соленым.

7. В его глубинах сокрыто множество сокровищ.

8. Океан дает приют многочисленным могучим существам.

Подобным образом, объяснил Благословенный, учение и практика благородных также обладают восьмью удивительными качествами.

1. На пути Дхаммы ученик постепенно развивает необходимые качества, очищая ум и углубляя постижение. Без последовательного обучения нельзя стать архатом[96].

2. Истинный ученик Будды не нарушает правил тренировки, даже рискуя потерять собственную жизнь.

3. Сангха не терпит порочного, безнравственного человека. Когда Сангха собирается, она исключает его.

4. Люди из различных каст вступают в общину и отказываются от прежних имен и прежней жизни — они становятся монахами среди других монахов.

5. Сколько бы людей ни достигало окончательного освобождения, ниббаны не становится ни больше, ни меньше.

6. Дхамма и духовная практика имеют один вкус — вкус освобождения.

7. Благородный путь усыпан драгоценностями — тридцатью семью факторами пробуждения.

8. Учение и практика — обитель могучих существ вроде Сарипутты и Моггалланы.

Изложив восемь удивительных качеств Дхаммы и духовного пути, Будда обратился к монахам: «Бхиккху, отныне я не стану принимать участия в упосатхе и читать патимоккху. Вы будете делать это сами». С тех пор монахи стали сами декламировать обязательные правила.

Глава 40 ТРИ ОБЪЕКТА ДЛЯ ПОЧИТАНИЯ

Однажды, когда Благословенный покинул Саваттхи и отправился в путешествие по окрестностям, множество мирских последователей пришли в рощу Джеты почтить Учителя и сделать ему подношение. Однако они не нашли ни самого Будды, ни особого места, где можно было бы поднести цветы и благовония. Оставив подношения у кельи Учителя, они ушли в расстроенных чувствах. Анатхапиндика и другие благотворители решили попросить Будду указать им священный объект, которому мирские последователи могли бы выражать почтение как самому Учителю. Они передали свою просьбу достопочтенному Ананде, и, когда учитель вернулся в рощу Джеты, Ананда спросил его, какие священные объекты могут олицетворять Благословенного и чему ученики могут выражать почтение в отсутствие Учителя.

Благословенный ответил: «Ананда, есть три разновидности объектов для почитания Будды — телесные (sārīrika), символические (uddesika) и личные (pāribhogika).

Поклонение телесным останкам возможно только после окончательного ухода Будды. Символические предметы для поклонения представляют собой изображения, обращающие ум к Будде и Дхамме. Личные предметы для поклонения — это вещи, которые использовал Будда: чаши, одеяния и дерево Бодхи, в тени которого я сидел. Поэтому принеси семя священного дерева Бодхи и посади его в роще Джеты. Выражая почтение дереву Бодхи, считайте, что вы выражаете почтение мне самому».

Ананда передал слова Будды царю Косалы и всем мирским последователям и немедленно распорядился выкопать яму недалеко от монастырских ворот. Затем он попросил достопочтенного Моггаллану принести семя священного дерева. Моггаллана взмыл в небо и с помощью психических сил моментально перенесся к дереву Бодхи в Урувелле. В это мгновение с дерева Бодхи упало семя — Моггаллана в воздухе поймал его в свое одеяние и доставил Ананде. Монах отдал семя царю Пасенади, а тот положил его в украшенный драгоценными камнями горшок, поставил на голову и трижды обошел вокруг ямы. Затем государь передал горшок Анатхапиндике. Купец наполнил сосуд благоухающей землей, положил в него семя, а затем сделал отверстие в дне горшка и поместил его в специально подготовленное углубление в почве.

Вскоре из семени выросло дерево. Его стали называть «Ананда Бодхи», поскольку оно было посажено под руководством Ананды и приносило неизмеримое удовольствие и радость последователям Будды[97]. Однажды по просьбе Ананды Благословенный освятил дерево: он провел под ним три ночные стражи, погрузившись в блаженную безмятежность джханы. Таким образом Будда сделал дерево Ананда Бодхи священным объектом для почитания через свою личную связь с ним (pāribhogika).

Примерно в это же время врач Дживака, обладавший искренней верой в Благословенного, пожертвовал Сангхе манговую рощу.

История отшельницы Сундари

Слава Будды росла, и все больше людей становились мирскими последователями. Люди осыпали похвалой и подарками Благословенного и Сангху и практически перестали поддерживать отшельников из других сект. Пытаясь вернуть утраченное влияние, странствующие аскеты уговорили отшельницу Сундари очернить репутацию Учителя и монахов. Сундари была необычайно красива и принадлежала к секте странствующих аскетов, которые носили белые одежды. В один из вечеров она надела свой лучший наряд, украсила себя цветами, умастила тело ароматическим маслами и отправилась к роще Джеты как раз в то время, когда люди выходили из монастыря после вечерней проповеди. На вопросы о том, куда она идет, Сундари отвечала, что собирается в монастырь — провести время с отшельником Готамой. Войти на территорию монастыря она не решилась и, проведя какое-то время у его стен, вскоре вернулась в обитель странствующих аскетов.

На следующее утро Сундари снова пошла в монастырь и стала собирать цветы недалеко от кельи Благословенного. Когда верующие спрашивали ее, зачем она пришла в рощу Джеты, девушка отвечала уклончиво и избегала разговоров. Так прошло около двух недель. Когда отшельники убедились, что Сундари сыграла свою роль, они заплатили нескольким пьяницам, чтобы те убили девушку, а тело спрятали у монастырского озера. На следующее утро отшельники устроили переполох из-за пропажи Сундари. Они отправились к правителю Косалы и сообщили о ее исчезновении. Получив дозволение царя Пасенади, они вошли в рощу Джеты и стали разыскивать там Сундари. Вскоре показные поиски увенчались успехом: отшельники вытащили труп девушки из-под груды увядших цветов, положили его на носилки и пронесли по улицам города с криками о том, что отшельник Готама и его ученики надругались над Сундари.

Обозревая мир тем ранним утром, Благословенный увидел, что странствующие аскеты выдвинут ложные обвинения против него, а введенные в заблуждение жители города накопят дурную карму. По этой причине Учитель остался в тот день в своей келье и не пошел в город. Все случилось, как и предвидел Будда. Когда монахи совершали ежедневный сбор подаяния, жители обвиняли их в смерти Сундари и всячески оскорбляли. Вскоре Ананда принес новости об этом Учителю: «Благословенный, странствующие аскеты обвинили нас в злодеянии, которого мы не совершали. Мы больше не можем оставаться здесь. Джамбудипа велика, не лучше ли нам покинуть этот город?» — «Ананда, а если и на новом месте люди станут обвинять нас?» — спросил Будда. «Тогда мы вновь отправимся в путь», — ответил монах.

Но Учитель не согласился с ним: «Ананда, не принимай поспешных решений. Не теряй мужества и не теряй надежды. Нападки и оскорбления продлятся лишь неделю. Люди обвиняют нас из-за того, что их умы блуждают. Странствующие аскеты нападают на нас намеренно и сознательно, а все прочие просто следуют их примеру, приняв на веру их слова. Однако Будда непорочен и не теряет самообладания, и ему нет дела до необоснованных обвинений. Будда не приходит в возмущение от гнева, жажды или невежества других».

Затем Будда спросил: «Что делают монахи, когда слышат эти обвинения?» — «Они молчат, достопочтенный», — ответил Ананда. «Монахам следует думать так: „Я должен проявлять сдержанность, я должен беречь свою нравственность“, — и не молчать в ответ на обвинения», — сказал Учитель. Затем Будда объяснил, как бхиккху следует отвечать на нападки: «Тот, кто привык лгать и говорит: „Я видел это, я слышал это, я сталкивался с этим, я знаю об этом“, — хотя в действительности сам не видел этого, не слышал этого и не знает об этом, а также тот, кто совершил злодеяние и отрицает это, несут одинаковое бремя вины. И тот и другой — люди низких дел — с распадом тела отправятся в скверные уделы». Услышав это наставление от монахов, разумные люди отказались от голословных обвинений.

Тем временем царь Пасенади втайне велел своим людям отправиться в город и расследовать убийство Сундари. Вскоре они нашли двух мужчин, которые убили девушку по поручению странствующих аскетов. Царь вынес им приговор и велел провести их по улицам города, чтобы все увидели истинных преступников. Люди били аскетов палками и бросали в них камни за то, что те пытались очернить доброе имя Благословенного и монахов. Узнав об этих событиях от Ананды, Благословенный прочел поучение о том, как собственные злодеяния обернулись против отшельников. Спустя неделю царь Пасенади пришел увидеть Благословенного и, поклонившись Учителю, сказал: «Когда случилась эта неприятная история, достопочтенному следовало бы обратиться ко мне за помощью». Но Будда возразил: «Великий царь, доказывать другим свою нравственность и добродетель не является должным поведением для благородных, не соответствует пути благородных».

Наставление каламам

Однажды, путешествуя по землям Косалы, Будда посетил деревню Кесапутта, где жили люди из славного рода каламов. Когда знатные жители деревни узнали о прибытии Учителя, они вышли его поприветствовать. Одни поклонились Благословенному, другие представились, а третьи хранили молчание. Когда все они заняли места подле Благословенного, один из каламов обратился к Будде от лица собравшихся:

— Достопочтенный, время от времени в Кесапутту приходят ученые брамины и отшельники. Слова одного противоречат словам другого, и при этом каждый принижает и отрицает учения остальных. Мы слушаем их и не понимаем, кто говорит истину, а кто — ложь. Мы не знаем, чьим словам верить. Как нам разрешить свои сомнения?

— Каламы, сомнениям свойственно возникать, когда вы слышите противоречивые высказывания. Вы испытываете сомнения в отношении того, что должно вызывать сомнения. Каламы, не принимайте ничего на веру лишь потому, что слышали это много раз, или потому, что это передается из поколения в поколение, или потому, что так написано в текстах. Не принимайте ничего на веру лишь на основании слухов, домыслов или поверхностных рассуждений. Не принимайте ничего на веру лишь потому, что это считается аксиомой или совпадает с вашим мнением; потому что говорящий кажется сведущим или вы думаете: «Этот отшельник — уважаемый учитель». Только если вы сами пришли к выводу: «Это дурно, заслуживает порицания и отвергается мудрыми. Если следовать этому, то это принесет лишь страдания и вред», — откажитесь от этого. Если вы сами пришли к выводу: «Это исполнено блага, безупречно и восхваляется мудрыми. Если следовать этому, это принесет пользу и счастье», — следуйте этому и воплощайте это. Каламы, как вы думаете, если ум охвачен жаждой, к каким результатам это ведет — благим или дурным? Во власти жажды человек убивает, ворует, изменяет, лжет и побуждает других совершать такие же поступки. Это приносит только вред и страдание. Охваченный гневом, человек идет на убийство. Охваченный невежеством, он совершает все возможные злодеяния. Злоба и невежество не приносят никакой пользы. Как вы думаете, каламы, жажда, злоба и невежество — это благие состояния или неблагие?

— Неблагие, достопочтенный.

— Каламы, сначала я объяснил, что не следует ничего принимать на веру лишь потому, что вы слышали это много раз, или потому, что это передается из поколения в поколение, или потому, что так написано в текстах… Затем я показал, как вы сами должны рассуждать, чтобы отличить благое от дурного. Каламы, когда в уме нет жажды, злобы и невежества, человек не убивает, не ворует, не изменяет, не лжет, но побуждает других жить добродетельно. Отсутствие жадности, отсутствие злобы и отсутствие невежества — это благие состояния или неблагие?

— Благие, достопочтенный.

— Каламы, вам нужно подумать и самим решить, какие состояния являются благими, а какие — неблагими. Ученик благородных устраняет такие неблагие состояния ума, как жажда, злоба и невежество. Затем он развивает благие состояния ума — безграничную любовь (mettā), сострадание (karuṇā), радость за других (muditā) и невозмутимость (upekkhā), распространяя их на всех живых существ. Погружаясь в каждое из этих состояний, ученик благородных наполняет ими все четыре стороны света, пространство над собой, пространство под собой и в конце концов охватывает своим великим, безграничным и возвышенным сознанием все мироздание и всех существ. Освободившись подобной практикой от гнева и любых загрязнений, ученик благородных обретает покой и уверенность благодаря четырем мыслям. Что это за четыре мысли? «Если есть жизнь после смерти и если благие и дурные поступки приносят соответствующие результаты, то, возможно, с распадом тела я перевоплощусь на небесах и буду наслаждаться блаженством богов», — это первая мысль, дарующая покой. «Если все заканчивается с распадом тела и если благие и дурные поступки не приносят соответствующие результаты, то уже здесь и сейчас я живу, свободный от злости и ненависти, со счастливым умом, практикуя безграничную любовь ко всем существам», — это вторая мысль, дарующая покой. «Допустим, воздаяние настигает творящих зло. Но мои поступки, слова и мысли лишены злонамеренности. Поэтому, не совершая зла, я не должен волноваться о расплате», — это третья мысль, дарующая покой. «Если воздаяние не настигает творящих зло, то я обрел чистоту помыслов и в любом случае доволен этим», — это четвертая мысль, дарующая покой.

Когда Благословенный закончил наставление, каламы воскликнули: «Это прекрасно, достопочтенный! Это восхитительно, достопочтенный! Благословенный открыл то, что было скрыто, указал путь тем, кто заблудился, зажег светильник во тьме!» Каламы приняли прибежище в трех драгоценностях и объявили себя мирскими последователями Будды. Затем они почтительно обошли Учителя по кругу и удалились.

Чула Субхадда

У богача Анатхапиндики был друг, который жил в городе под названием Угга. Однажды он приехал в Саваттхи сватать дочь Анатхапиндики — Чулу Субхадду — за своего сына. Поскольку его друг был последователем нигантхов, нагих аскетов, Анатхапин дика обратился за советом к Благословенному. Учитель предвидел, что благодаря этому браку жители Угги укоренятся в истинной Дхамме, и поэтому одобрил союз.

Вскоре Чула Субхадда вышла замуж и переехала в Уггу. Во время свадебных празднеств в дом пригласили нагих аскетов, и отец жениха позвал Субхадду поклониться им. Однако вид обнаженных мужчин настолько смущал юную девушку, что она отказалась появляться перед ними. Свекор был вне себя от гнева и хотел было выгнать невестку из дома, но, согласно договоренности с Анатхапиндикой, все споры должны были решаться при посредничестве восьми ученых мужей, которые специально для этого прибыли из Саваттхи. Они изучили проблему и пришли к выводу, что девушка права. Отец жениха был не в силах ничего поделать и пожаловался жене, что Чула Субхадда отказывается выражать почтение нагим аскетам и обвиняет их в бесстыдстве. Свекровь решила узнать побольше об отшельниках из Саваттхи, которых чтили в доме Анатхапиндики, и стала расспрашивать о них невестку.

«Наши отшельники — мои учителя — сдержанны и безмятежны. Их движения мягки, взгляды обращены к земле, слова взвешены. Поступки безупречны, речи безгрешны, мысли исполнены высочайшей чистоты. Они свободны от духовных пятен, словно белые жемчужины, и преисполнены добродетели — таковы мои учителя. В отличие от заурядных личностей этого мира, наши отшельники невозмутимы перед лицом обретения и утраты, славы и бесславия, хвалы и хулы, удовольствия и боли».

Свекор был ошеломлен и одновременно воодушевлен ее словами. «Можешь ли ты познакомить нас с этими подвижниками?» — спросил он. «Разумеется», — ответила невестка и пообещала устроить встречу с Благословенным.

Девушка закончила необходимые приготовления к приему и поднялась на верхний этаж дома. Размышляя об особых качествах и добродетели Будды, Субхадда сделала подношение цветов и благовоний и зародила намерение: «Пусть Благословенный и собрание монахов завтра почтут своим присутствием наш дом. Пусть эти цветы станут моим приглашением». И она бросила в небо восемь пригоршней цветов жасмина. Словно белоснежный купол, цветы тут же появились над головой Учителя, который в то время излагал Дхамму монахам и мирским последователям в роще Джеты. В конце проповеди Анатхапиндика пригласил Будду принять подношение пищи.

— Домохозяин, я уже принял приглашение на завтрашнюю трапезу, — сказал Будда.

— Но никто не подходил до меня, — заметил Анатхапиндика. — Чье приглашение вы приняли?

— Домохозяин, меня пригласила Чула Субхадда.

— Как такое может быть, Благословенный? Чула Субхадда живет в тысяче километров отсюда, — удивился он.

— Хорошие люди, как бы далеко они ни находились, сияют, словно пики Гималаев. Дурные люди, даже если они совсем рядом, незаметны, как стрелы в ночи.

После этого поучения в Дхамме многие слушатели достигли различных духовных плодов. На следующий день Благословенный и пятьсот архатов отправились в Уггу на небесных колесницах, посланных божественным правителем Саккой. Свекор Субхадды почтительно принял Благословенного и монахов и в течение недели делал щедрые пожертвования пищи. После каждой трапезы Благословенный читал благодарственные наставления, и многие, включая самого хозяина дома, обрели понимание Дхаммы. Спустя неделю Учитель велел достопочтенному Ануруддхе остаться в городе на благо Субхадды, а сам вместе с монахами вернулся в Саваттхи.

С тех пор жители Угги находили радость в Дхамме и были преданными последователями учения.

Непревзойденное пожертвование

Будда в сопровождении пятисот монахов путешествовал по городам и селам, пока наконец не прибыл в Саваттхи. Узнав о том, что Учитель в городе, царь Пасенади посетил Будду в монастыре Джеты и пригласил его принять весьма щедрое подношение. Жители города увидели это великолепное пожертвование и решили превзойти царя. На следующий день они пригласили общину во главе с Учителем принять изысканную еду и напитки, и по своей роскоши эта трапеза не уступала царской. Люди пригласили на нее и государя, чтобы он посмотрел, какое восхитительное подношение они устроили. Царь Пасенади был сильно удивлен, когда городские жители приняли Будду и монахов лучше, чем он сам. Поэтому на следующий день царь совершил подношение, которое превосходило подношение горожан. В ответ городские жители устроили пожертвование еще более изысканное и богатое. Так царь Пасенади и жители Саваттхи соревновались между собой, стараясь превзойти друг друга в щедрости.

На шестые сутки жители города предложили даров в сто тысяч раз больше царя. Увидев это великолепное пожертвование, государь подумал, что ему нечем ответить. В смущении и унынии он лег на кровать. «Как мне теперь быть?» — думал он. Царица Маллика узнала о переживаниях царя и решила помочь ему совершить пожертвование, несравненное во всех аспектах, пожертвование, которое жители города точно не смогли бы повторить. И она обратилась к супругу: «Господин, приготовьте места для Будды и пятисот монахов в зале для пожертвований. Для остальных членов общины приготовьте места снаружи. Пусть возле каждого из пятисот монахов стоит слон и держит белый зонтик над его головой. В центре зала поставьте восемь или десять лодок с ароматическими маслами и благовониями. Между каждыми двумя монахами путь сядет женщина и в ступке толчет благовония. Пусть женщины со связками синих лилий смачивают цветы в душистой воде и окропляют землю. Пусть у каждой пары монахов сидит царевна из рода сакьев и обмахивает достопочтенных веером. Вы один можете совершить такое даяние, Ваше величество. У городских жителей нет ни слонов, ни белых зонтиков, ни царевен. Сделайте такое великолепное пожертвование — и тем самым вы превзойдете всех в Саваттхи».

Воодушевившись ее советом, царь сделал все согласно указаниям и пригласил Будду в сопровождении монахов принять подношение. Перед началом трапезы царь выразил почтение Благословенному и сказал: «Я совершу подношение даров в зале для пожертвований, прошу, примите их». Непревзойденное пожертвование обошлось царю в общей сложности в сто сорок миллионов золотых монет. Белые зонтики, сиденья, подставки для чаш и подставки для ног — только эти четыре группы предметов стоили целое состояние. Церемония длилась целую неделю. Это грандиозное пожертвование, которое не мог устроить обычный человек, стало известно как несравненное даяние (asadisa-dāna). Весть о нем разлетелась по Джамбудипе.

«Нужно ли жертвовать огромные средства, чтобы накопить заслуги? Или достаточно совершать подношения соразмерно возможностям?» — обсуждали между собой монахи и в конце концов отправились за разъяснением к Благословенному. «Монахи, благодаря лишь большим пожертвованиям нельзя накопить великих заслуг. Качество даяния увеличивается, когда ум дарителя доволен и когда получатель добродетелен. Поэтому горсть муки, кусок ткани, подстилка из травы и листьев, желтая алыча — если даны с чистыми мыслями и подходящему получателю — приносят значительную заслугу дающему», — сказал Будда. Эти слова Благословенного облетели всю страну. Люди стали давать милостыню подвижникам, брахманам, путешественникам и нищим, когда могли это себе позволить. Они ставили бочки с водой на своих участках, чтобы нуждающиеся могли утолить жажду. У ворот они устраивали места, где могли отдохнуть странники и бедняки. Так многие люди стали совершать пожертвования соразмерно своим возможностям.

Глава 41 МОНАХ ДЕВАДАТТА

Когда Будда жил в манговой роще близ деревни Анупия, что в стране маллов, шестеро царевичей из рода сакьев — Бхаддия, Ануруддха, Ананда, Бхагу, Кимбила и Девадатта, а также цирюльник Упали вступили в монашескую общину. Все они достигли разнообразных духовных плодов. Бхаддия достиг трех видов сверхмирского знания (tevijjā)[98] и стал архатом в первую вассу своего монашества. Ануруддха развил божественное зрение (dibba-cakkhu) и, услышав Махавитакка-сутту, достиг просветления. Ананда стал вошедшим в поток, послушав наставление достопочтенного Пунны. Бхагу и Кимбила достигли архатства, выполняя медитацию прозрения (vipassanā), а монах Девадатта практиковал медитативную концентрацию для достижения джхан и обрел мирские сверхъестественные способности.

Позднее, когда Татхагата пребывал в городе Косамби, местные жители заботились о потребностях Сангхи и в изобилии снабжали монахов всем необходимым. Верующие приходили в монастырь с одеяниями, лекарствами и другими необходимыми предметами и искали Будду и его восьмерых великих учеников. «Где Благословенный? Где достопочтенный Сарипутта? Где достопочтенный Моггаллана? Где достопочтенный Махакассапа? Где достопочтенные Бхаддия, Ануруддха, Ананда, Бхагу и Кимбила?» — интересовались они. Но никто не спрашивал про монаха Девадатту.

И однажды Девадатта подумал: «Я вступил в общину одновременно с Бхаддией и другими сакьями. Я из царского рода, как и мои товарищи. К ним приходят посетители с дарами, а моего имени никто не называет. Чья поддержка поможет мне занять положение, которого я заслуживаю? Царь Бимбисара достиг состояния сотапатти при первой встрече с Буддой, поэтому я не смогу добиться его расположения. То же касается и царя Пасенади. Но сын царя Бимбисары, царевич Аджатасатту, еще совсем молод и не разбирается в достоинствах и недостатках людей. С ним я должен сблизиться». С таким намерением Девадатта покинул Косамби и отправился в Раджагаху. Там он продемонстрировал чудо и завоевал расположение царевича[99].

Аджатасатту был восхищен сверхъестественными способностями монаха и, потратив большие средства, построил для него монастырь на горе Гаясиса. Там Девадатта жил в комфорте и достатке, получая каждый день обильные подношения. От богатых даров гордыня монаха усилилась настолько, что он решил занять место Будды и возглавить Сангху. Как только это злое намерение зародилось в его душе, он лишился сверхъестественных сил, обретенных благодаря мирским джханам.

В один из дней Девадатта отправился в рощу Джеты, чтобы увидеться с Благословенным. В это время Будда наставлял царя и большую свиту придворных. Девадатта приблизился к Учителю и после почтительного приветствия сказал:

— Блистательный Будда, вам много лет[100], и вы находитесь на пороге последнего этапа жизни. Достопочтенный, живите в мире и покое и не тревожьтесь о повседневных делах. Передайте Сангху мне. Я буду управлять ей с большой заботой.

Но Будда отклонил его просьбу. Девадатта повторил ее и во второй раз, и в третий, пока наконец Благословенный не изрек:

— Девадатта! Я бы не передал управление Сангхой даже Сарипутте и Моггаллане. Почему ты думаешь, что я передам его тебе, порочный человек?

Раздосадованный и задетый за живое, Девадатта выразил почтение Будде и удалился.

Через какое-то время Благословенный созвал собрание Сангхи, и на нем было решено сообщить жителям Раджагахи о том, что деятельность Девадатты больше не имеет никакого отношения к общине Будды. По поручению Учителя Сарипутта отправился в город и передал жителям послание: «Раньше Девадатта был добродетелен, но теперь его поведение изменилось. То, что он делает или говорит, не должно ассоциироваться с Буддой, Дхаммой или Сангхой. Отныне Девадатта представляет только самого себя».

Узнав о своем отлучении от Сангхи, Девадатта подумал: «Монах Готама отрекся от меня. Теперь моя очередь навредить ему».

Гибель царя Бимбисары

Девадатта отправился к царевичу Аджатасатту и сказал ему: «В прошлом люди наслаждались долгой жизнью, но теперь человеческая жизнь коротка. Ты можешь умереть, будучи царевичем, и так и не стать правителем государства. Поэтому убей отца и начни править сам. А я убью Будду и займу его место». Царевич последовал совету Девадатты и с ножом за поясом поспешил во дворец.

Однако по дороге Аджатасатту охватил страх, и, не в силах совладать с собой, он внезапно свернул в женскую половину дворца. Служители царя, отвечавшие за гарем, увидели испуганного царевича, задержали и обыскали его. Обнаружив у Аджатасатту за поясом нож, они спросили его, что он намеревался делать. «Я собирался убить отца», — признался царевич. На вопрос о том, кто подговорил его на это, Аджатасатту ответил, что последовал совету Девадатты.

Услышав это признание, одни подданные царя предложили казнить Девадатту и всех живущих в городе монахов. Другие хотели наказать лишь царевича и Девадатту. Третьи говорили, что лучше не принимать никакого решения самим, но доложить обо всем государю. В конце концов все согласились с последним предложением и поведали государю о случившемся. «Почему ты захотел убить меня?» — обратился царь к сыну. «Чтобы завладеть троном», — ответил тот. «Если так, сын мой, то прими правление в свои руки», — сказал Бимбисара и поцеловал наследника.

Аджатасатту поспешил сообщить радостную новость Девадатте, но тот не разделял его восторга. «Через несколько дней твой отец наверняка передумает и вернет себе власть», — уверенно сказал он. На вопрос Аджатасатту о том, как ему быть, монах предложил царевичу убить отца. «Если не можешь убить его с помощью оружия, то умори голодом», — таким был жестокий совет Девадатты.

Аджатасатту заточил отца в темницу и приставил к нему стражников. Отныне посещать Бимбисару могла только мать царевича. Она стала ежедневно приходить к мужу и тайно проносить в темницу сосуд с едой — только эта пища поддерживала жизнь царя. Узнав об этой хитрости, Аджатасатту приказал стражникам забирать у матери еду. Тогда царица стала прятать сверток с пищей в собранных волосах. Когда Аджатасатту услышал об этом, он велел матери распускать волосы, перед тем как идти к отцу.

Но царица не сдавалась: она стала прятать еду в туфлях и продолжала таким образом ежедневно кормить царя. Когда об этом сообщили Аджатасатту, он запретил матери носить обувь на встречи с узником. Не видя никакого иного способа проносить пищу, царица придумала следующее: она омывалась в душистой воде и обмазывала себя смесью из четырех видов еды (меда, гхи, винограда и изюма). Затем, набросив на себя накидку, она шла к царю. Бимбисара слизывал пищу с ее тела и тем самым продолжал поддерживать в себе жизнь. После того как и эта уловка стала известна Аджатасатту, он вовсе запретил матери навещать отца. Царица в последний раз пришла в темницу, но ей не дали войти, и она вернулась во дворец в полном отчаянии.

С тех пор царь не получал никакой пищи, но продолжал выполнять медитацию при ходьбе и пребывал в медитативном состоянии, переживая блаженство плода сотапатти. Стражники доложили Аджатасатту, что отец не только поддерживает жизнь благодаря практике, но и выглядит лучше прежнего. Тогда у сына возник чудовищный план: он велел цирюльнику ножом вскрыть подошвы на ногах узника, нанести на раны смесь из соли, кислого сока и масла, а затем прижечь их горящими углями. Бимбисаре пришлось вытерпеть нечеловеческие страдания, но он мужественно переносил боль и не испытывал ни тени злости. Он обратил ум к превосходным качествам Будды, Дхаммы и Сангхи и вскоре угас, как цветок на солнце. После смерти он родился в сфере Четырех небесных правителей и стал известен под именем Джанавасабха. Спустя несколько дней, сокрушенная горем, скончалась и царица.

Девадатта посылает наемников

Когда царь Бимбисара покинул этот мир, Благословенному было семьдесят два года. Добившись гибели одного из основных покровителей Будды, Девадатта приступил к следующей части своего коварного плана. Он породил твердое намерение: «Я убью отшельника Готаму и сам буду править в царстве Будды». Когда монах сообщил об этом Аджатасатту, молодой царь приказал своим людям выполнять любые поручения Девадатты.

Монах позвал одного из воинов и велел ему: «Отправляйся туда, где живет отшельник Готама. Убей его и уходи по этой дороге». Затем он нашел двух других наемников и указал им дорогу, по которой должен был возвращаться первый: «Если увидите кого-то на этой дороге, убейте его и уходите по такому-то пути». Вслед за этим он нанял еще четверых наемников, чтобы убить этих двух; потом — еще восьмерых, чтобы избавиться от четверых, и, наконец, шестнадцать убийц, чтобы устранить группу из восьми. Так Девадатта организовал преступление, которое было бы практически невозможно раскрыть.

Первый наемник, который должен был убить Благословенного, прибыл на место со щитом, мечом, луком и стрелами, но при виде Будды словно оцепенел. Он дрожал от волнения и не мог сдвинуться с места. Увидев его, Будда сказал: «Подойди сюда, друг. Не бойся». Воин сложил оружие и приблизился к Благословенному. Он поклонился Учителю, признался в преступлении, которое собирался совершить, и взмолился о прощении. Будда ответил, что признать ошибку всегда похвально, и изложил учение о щедрости, нравственности и Четырех благородных истинах. Мужчина с почтением выслушал наставление и стал вступившим в поток. Будда велел ему следовать по пути, отличному от того, что указал Девадатта.

Двое убийц, которые поджидали первого, через какое-то время поняли, что никто не придет, и сами пошли вперед по дороге. Вскоре они увидели Будду, который сидел у подножия дерева. Они выразили почтение Благословенному и сели на почтительном расстоянии. Как и в первый раз, Учитель преподал им Дхамму, и оба наемника достигли состояния сотапатти. По указанию Благословенного они продолжили путь по другому маршруту. То же самое случилось с каждым из наемников Девадатты: группы из четверых, восьми и шестнадцати убийц по очереди встретились с Благословенным и услышали Дхамму. Все они достигли первого плода на пути к просветлению.

Девадатта проливает кровь Будды

Первый из наемников вернулся кДевадатте и сказал ему: «Господин, Будда обладает невероятными психическими силами, его невозможно убить». Но монах не хотел мириться с поражением: «С вас довольно, не пытайтесь больше убить отшельника Готаму. Я сделаю это сам».

Когда Будда совершал медитацию во время ходьбы у подножия утеса Ястребов, Девадатта взобрался на вершину и столкнул вниз огромную каменную глыбу, надеясь, что она раздавит Благословенного. Однако, пока глыба летела вниз, откуда ни возьмись на склоне образовались два выступа и преградили ей путь. Сброшенный Девадаттой камень ударился об эти выступы, и от него отломился небольшой осколок — он до крови поранил стопу Благословенного.

Будда посмотрел наверх и увидел Девадатту. «О несчастный, ты совершил ужасное злодеяние, пролив кровь Татхагаты», — сказал Учитель. Позже в беседе с монахами Будда пояснил, что, пролив кровь Благословенного, Девадатта совершил один из пяти страшных поступков, дающих безотлагательный результат (ānantariya).

Свирепый слон Налагири

Девадатта подумал: «Никто не способен причинить вред монаху Готаме, стоит ему увидеть сияющий облик Учителя. Но у царя Аджатасатту есть свирепый слон Налагири, который не раз нападал на человека. Слон ничего не знает про Будду, Дхамму и Сангху. Только он и сможет убить монаха Готаму». Заручившись поддержкой царя, Девадатта отправился к погонщику слонов и велел ему напоить Налагири, а утром выпустить его навстречу Будде.

В тот день Будда во главе группы монахов собирал подаяние на улицах Раджагахи. Увидев Благословенного, погонщик направил слона Налагири на ту же дорогу, по которой шел Учитель. Когда слон заметил отшельника, он в бешенстве бросился на него с задранным хоботом — словно гигантская скала, он крушил на своем пути дома и повозки и распугивал людей. Монахи умоляли Будду отойти с дороги, но Учитель успокоил их: «Не бойтесь, монахи! Я усмирю Налагири». Тогда Сарипутта и другие великие ученики стали просить Благословенного позволить им самим обуздать разъяренного слона, ведь это сыновья должны заботиться о делах отца. Но и на это Благословенный ответил отказом: «Сила Татхагаты — это одно, а сила его учеников — совсем другое. Вам не нужно беспокоиться обо мне».

Из-за огромной любви к Будде Ананда не мог больше стоять в стороне. Он встал между Учителем и приближавшимся слоном, готовый пожертвовать своей жизнью и погибнуть под ногами разъяренного животного. Будда трижды просил Ананду отойти, но тот не слушал его. Наконец, Благословенный с помощью психических сил переместил Ананду к другим монахам.

Спасаясь от взбешенного слона, люди забирались на верхние этажи и крыши домов. «Неужели этот страшный зверь причинит зло великому отшельнику?!» — восклицали они. Но последователи Будды не теряли веры: «Сегодня состоится великая битва между свирепым слоном Налагири и несравненным Буддой, что подобен слону». Они с нетерпением ждали, когда Благословенный усмирит Налагири.

Будда собрал безграничную любовь, которую излучал ко всем существам, и направил ее на Налагири. Слон очнулся, словно от дурмана, опустил хобот к земле и, хлопая ушами, опустился на колени перед Благословенным. Будда погладил животное по голове и произнес:

«Не приближайся к Будде с желанием убить его. Тот, кто попытается причинить вред Будде, свободному от всякого зла, обрекает себя на страдания. Ему не обрести благоприятного рождения в мире людей или богов. Оставь гордыню и безрассудство — безрассудные не достигают благих уделов. Совершай десять благих деяний[101], что ведут к состоянию счастья».

От этих слов Налагири охватил экстаз, и если бы он не был слоном, то мгновенно достиг бы плода сотапатти. Он хоботом собрал песок у ног Учителя, посыпал им голову и сам вернулся в загон. С тех пор он был мирным и послушным и не причинил вреда ни одному существу. Жители города ликовали и превозносили достоинства Будды: «Одни усмиряют животных с помощью копий, палок и крюков, а Благословенный без всякого оружия покорил Налагири силой своей безграничной любви».

Поступок Девадатты вызвал у них бурю негодования: «Как порочен Девадатта! Он пытался убить великого подвижника, наделенного сверхъестественными способностями. Как же он жалок и низок! И все же наш царь Аджатасатту почитает его как учителя!» Министры рассказали царю обо всем случившемся и о народном возмущении. Аджатасатту испытывал страшное замешательство и стыд и вскоре проникся отвращением к Девадатте. В конце концов государь разорвал с ним всякие связи и прекратил обеспечивать монаха и его общину теми пятью сотнями обедов, которые раньше преподносил ежедневно. Так Девадатта попал в немилость и был вынужден существовать на подношения от родственников монахов. Но спустя какое-то время и эти ученики покинули его. Когда Девадатта пришел в город собирать подаяние, жители набросились на него со словами: «Неужели ты все еще надеешься, что мы будем жертвовать тебе?» Они забросали его камнями, разбили чашу и выгнали из города.

Раскол в Сангхе

Девадатте было некуда идти. «Кроме Будды, у меня нет прибежища», — сказал он себе и вернулся к Благословенному. Но даже проживая в монастыре Учителя, он продолжал думать о том, как внести разлад между членами общины. Девадатта посовещался со своими учениками, среди которых были Кокалика, Катаморака Тисса, Самуддадатта и монахиня Тхуллананда, и решил попросить Будду сделать пять аскетических правил обязательными для всех монахов. Согласно этим правилам, монахи должны были жить в очень суровых условиях, и Девадатта заранее знал, что Учитель не станет их принимать.

Девадатта предложил следующие пять правил.

1. Бхиккху должны всю свою жизнь обитать в лесу, а не в монастырях, расположенных недалеко от поселений.

2. Бхиккху должны питаться исключительно тем, что получили при сборе подаяния и не принимать приглашения на трапезу от мирян.

3. Бхиккху должны носить только одеяния, сшитые из выброшенных кусков ткани, и не принимать готовую одежду от мирян.

4. Бхиккху должны всегда жить у подножий деревьев и не иметь крыши над головой.

5. Бхиккху должны на всю жизнь стать вегетарианцами и отказаться от употребления рыбы и мяса.

Представ перед Учителем, Девадатта попросил сделать эти правила обязательными для всех членов монашеской общины. «Пусть каждый решает сам, следовать этим правилам или нет», — ответил Будда и отклонил его предложение. Девадатта был счастлив, потому что теперь у него появился повод расколоть Сангху. В знак почтения он обошел Благословенного и покинул монастырь в сопровождении своих соратников.

Они отправились в Раджагаху и стали рассказывать всем, кто встречался им на пути, что Будда отказался ввести пять правил аскетической жизни, однако они — Девадатта и его ученики — все равно будут их соблюдать. Слушая раскольника, невежественные люди восхищались его аскетизмом: «Подвижник Девадатта стремится к воздержанности, а отшельник Готама любит жить в комфорте».

Когда городская молва достигла монахов, они передали новости Учителю. Будда созвал собрание Сангхи и в присутствии всех монахов обратился к Девадатте: «Правда ли, что ты хочешь внести раскол в общину и уничтожить ее авторитет?» — «Так и есть, достопочтенный», — сказал монах. «Девадатта, ты задумал недостойное. Не желай внести раскол в Сангху. Тот, кто расколет Сангху, сотворит зло, последствия которого будут длится целую кальпу. Целую кальпу ему придется испытывать страдания ада», — предостерег Будда. Но Девадатта не внял словам Учителя.

На следующий день он подошел к достопочтенному Ананде, который собирал подаяние на улицах Раджагахи, и сказал: «Друг Ананда, с сегодняшнего дня я порываю с Благословенным. Отныне я и мои последователи будем сами проводить упосатху и другие церемонии». Ананда вернулся в монастырь и передал его слова Учителю. Будда произнес: «Добродетельному человеку легко совершать добродетельные поступки, но порочному — трудно. Порочному легко совершать зло, однако добродетельные не способны на злодеяние».

В день упосатхи Девадатта поднялся с места и обратился к собранию. Он рассказал о том, как молил Благословенного принять пять правил аскетической жизни, что ведут к отрешенности, но получил отказ. Изложив достоинства пяти правил, Девадатта призвал монахов поддержать его: «Если вы осознаете ценность этих правил, присоединяйтесь к нам». Около пятисот монахов из государства Вадджи, которые вступили в общину совсем недавно и плохо знали винаю, выразили приверженность Девадатте. В сопровождении этих пятисот бхиккху Девадатта отправился в монастырь на горе Гаясиса.

Сарипутта и Моггаллана рассказали Благословенному о том, что произошло. Будда велел им вернуть ушедших монахов и тем самым спасти их от духовной гибели. Главные ученики отправились на гору Гаясиса и прибыли в монастырь как в раз в то время, когда Девадатта наставлял своих новых последователей. Увидев Сарипутту и Моггаллану, он был вне себя от радости: «Узрите, монахи, как славно изложено мое учение! Даже Сарипутта и Моггаллана предпочли мое учение и решили присоединиться к нам». — «Им нельзя доверять», — предупредил Кокалика, однако монах не послушал его.

Девадатта указал на два места подле себя и предложил Сарипутте и Моггаллане сесть, однако они предпочли занять сиденья поодаль. Девадатта проповедовал всю ночь и в конце наставления обратился к Сарипутте, как это иногда делал сам Будда: «Друг Сарипутта, монахи свободны от лени и сонливости. Продолжи обучать их, а я пока прилягу, чтобы унять боль в спине». Девадатта расстелил накидку, лег на правый бок и мгновенно уснул.

Сарипутта начал наставлять монахов. Сначала он использовал сверхъестественные способности, чтобы понять умы собравшихся (ādesanā-pāṭihāriya), и поведал им о том, в каком состоянии сознания они пребывают. Затем он рассказал о том, каких дхамм следует избегать, и каким дхаммам следовать (anusāsāni-pāṭihāriya). Вслед за ним наставление дал Моггаллана: сначала он показал монахам чудеса, а затем поведал, чего стоит избегать, а чему стоит следовать. К концу проповеди все пятьсот монахов стали вошедшими в поток, и двое главных учеников по воздуху перенесли их к Благословенному. Кокалика был вне себя от злости. Извергая отборные ругательства, он разбудил Девадатту, сильно ударив его локтем в грудь. Удар был такой силы, что монаха стошнило кровью.

Когда главные ученики вместе с пятью сотнями монахов вернулись в Бамбуковую рощу, жившие там бхиккху восторженно воскликнули: «Учитель, достопочтенный Сарипутта отправился на гору Гая в сопровождении одного лишь достопочтенного Моггалланы. Но вернулись они со многими учениками». По этому случаю Благословенный изложил собранию джатаку о Лаккхане («Лаккхана-джатака»[102]). Когда монахи рассказали о том, как Девадатта пытался подражать Будде, Благословенный поведал множество историй из прошлых рождений, в которых попытки нерадивого ученика были так же безуспешны. Будда провел еще некоторое время в Раджагахе и оттуда отправился в рощу Джеты.

Последние дни Девадатты

В течение девяти месяцев Девадатта страдал от болезни, вызванной мощным ударом Кокалики, и к концу этого срока почувствовал приближение смерти. Он захотел в последний раз увидеть Благословенного и попросил своих учеников отнести его к Будде. «Когда вы были здоровы, вы совершали ужасные поступки по отношению к Благословенному, и теперь мы не осмеливаемся предстать перед ним вместе с вами», — возразили ученики. Однако Девадатта продолжал уговаривать их: «Не губите меня. Ведь только я испытывал ненависть к Будде, а сам он не питал ко мне ни малейшей неприязни». Не в силах больше отказывать Девадатте, ученики доставили его в Саваттхи на носилках и по дороге остановились у озера в роще Джеты.

Монахи оставили носилки у берега и пошли купаться. Девадатта попытался встать с носилок и поставил ноги на землю, но в тот же миг почва начала затягивать его, словно зыбучие пески. Когда Девадатта провалился по шею и его челюсти уже почти касались земли, он произнес: «Я принимаю прибежище в Будде — всезнающем Учителе, великом смирителе существ, что подлежат усмирению».

Бхиккху сообщили Будде о том, что Девадатту поглотила земля. По этому случаю Благословенный рассказал джатаки о слоновьем царе («Силава-джатака»), отшельнике Кхантивади («Кхантивади-джатака») и защитнике Дхаммы («Чуладхаммапала-джатака»). В каждой из этих историй Девадатта совершал злодеяние по отношению к Бодхисатте, и каждый раз земля разверзалась под ним и он падал в ад. Когда бхиккху сообщили о том, что многие люди в Саваттхи обрадовались смерти Девадатты, Учитель поведал историю о жестоком царе Махапингале («Махапингала-джатака»[103]), гибель которого также привела людей в восторг.

Однажды монахи спросили у Будды: «Где после смерти перевоплотился Девадатта?» Учитель ответил, что Девадатта родился в аду Авичи, и добавил: «Творящий зло страдает и в этом мире, и в следующем. В обоих мирах он страдает. В этой жизни его мучает мысль: „Я совершил зло“, но еще больше страдает он, когда рождается в несчастном уделе. Однако ни одно живое существо не может быть обречено на вечные муки, и даже для Девадатты была надежда на избавление. Благословенный рассказал монахам о далеком будущем своего ученика: «Хотя Девадатта в этом рождении совершал злодеяния, в прошлых жизнях он также развивал добродетели. Поэтому, освободившись из ада и накопив заслуги, он станет пачекка-буддой по имени Саттхисара».

Раскаяние Аджатасатту

После кончины отца Аджатасатту потерял сон. Стоило ему задремать, как он в панике просыпался. А когда царь узнал о печальной участи Девадатты, его страхи лишь усилились. Желая избавиться от мучений, Аджатасатту решил искать помощи у духовного наставника. Он посетил шесть самых известных учителей своего времени, включая Нигантху Натапутту, но ни один из них не смог облегчить его страдания, и царь больше никогда не обращался к ним.

Однажды ночью, когда ярко сияла луна, Аджатасатту спросил у своих министров, кого из великих учителей ему посетить. Они называли по очереди имена шести известных наставников, но каждый раз царь хранил молчание: ни один из этих учителей не вызывал у него доверия. Когда Аджатасатту обратился к лекарю Дживаке, тот настоятельно посоветовал ему встретиться с Благословенным.

Царь в сопровождении свиты отправился к Будде. Обменявшись любезностями с Учителем, государь спросил о том, какие результаты отшельнической практики можно получить в этой самой жизни. Благословенный дал обширное объяснение, которое содержится в «Сутте о плодах отшельничества» («Саманньяпхала-сутта»[104]). Царь был настолько воодушевлен полученным ответом, что объявил себя мирским последователем Будды и принял прибежище в трех драгоценностях. Затем он сознался в совершенном преступлении и попросил Благословенного принять признание его проступка. Будда удовлетворил просьбу Аджатасатту и объяснил, что признание своих проступков вместе с решимостью не совершать подобные ошибки в будущем есть практика на пути благородных. Аджатасатту поклонился Учителю, почтительно обошел его по кругу и удалился. С тех пор бессонница отступила, и он крепко спал по ночам. Не соверши царь ужасного злодеяния — отцеубийства, он бы достиг состояния сотапатти, первого плода на пути к архатству. С того самого дня Аджатасатту был преданным последователем Будды и Сангхи.

Глава 42 БОГАЧ УПАЛИ СТАНОВИТСЯ УЧЕНИКОМ БУДДЫ

Учитель провел сезон дождей в Саваттхи и, когда ретрит подошел к концу, отправился проповедовать Дхамму в городах и деревнях, которые встречались на пути. Вскоре Благословенный в окружении монахов прибыл в Раджагаху и остановился в Бамбуковой роще. Шел тридцать седьмой год после Великого пробуждения. Покинув монастырь, Будда прошел примерно восемь километров и достиг города Наланда. Там он расположился в манговой роще купца Паварики, где в то время проживали Нигантха Натапутта и его многочисленные ученики.

В один из дней ученик Нигантхи, отшельник по имени Дигха Тапасси, пришел увидеться с Благословенным. После взаимных приветствий гость сел на почтительном расстоянии, и между ним и Буддой завязалась беседа:

— Отшельник, сколько видов поступков, с точки зрения Нигантхи Натапутты, позволяют творить зло? — спросил Благословенный.

— Друг Готама, Нигантха Натапутта не говорит о «поступках» — он использует слово «бич» (daṇḍa)[105].

— Отшельник, сколько же «бичей» позволяют совершать дурное, по словам Нигантхи Натапутты?

— Друг Готама, учитель говорит о трех бичах: телесном (kāyadaṇḍa), словесном (vacīdaṇḍa) и умственном (manodaṇḍa).

— Значит, отшельник, телесный бич, словесный бич и умственный бич — это три разные вещи?

— Да, друг Готама, телесный бич — это одно, словесный — это другое, а умственный — это третье.

— Какой из этих трех бичей Нигантха Натапутта считает наиболее порицаемым? Каким бичом можно нанести больше всего вреда?

— Друг Готама, наиболее порицаемым из трех бичей учитель называет телесный — остальные два не наносят такого вреда.

— Значит, отшельник, Нигантха Натапутта считает телесный бич наиболее порицаемым?

— Да, по словам учителя, телесный бич хуже остальных. А сколько бичей позволяют совершать дурное, на твой взгляд, друг Готама?

— Отшельник, Татхагата не использует понятие «бич» — он использует понятие «поступки». Я говорю, что совершить зло можно с помощью трех видов поступков: телесных, словесных и умственных.

— Из этих трех, друг Готама, какой проступок можно считать наиболее тяжелым — телесный, словесный или умственный?

— Самые порицаемые проступки — это проступки ума.

Трижды Дигха Тапасси задавал этот вопрос Будде и трижды получал один и тот же ответ. После разговора с Благословенным он вернулся к своему учителю. Нигантха Натапутта сидел в окружении большого собрания мирских последователей, и наиболее выдающимся из них был домохозяин Упали. Поклонившись учителю, Дигха сел на почтительном расстоянии.

Увидев Дигху Тапасси, Нигантха спросил, где он сегодня был. «Я ходил к отшельнику Готаме», — ответил ученик. «Вы беседовали?» — поинтересовался учитель. И Дигха пересказал их разговор с Благословенным. «Прекрасно, Тапасси! — воскликнул Нигантха Натапутта, когда ученик договорил. — Ты правильно ответил подвижнику Готаме. Ты верно понимаешь учение своего учителя. Бич ума ничтожен по сравнению с бичом тела. Среди всех проступков именно проступки, совершенные с помощью тела, заслуживают наибольшего порицания. Словесный и умственный бичи далеко не так вредны». Домохозяин Упали внимательно слушал беседу и в конце обратился к Нигантха Натапутте: «Достопочтенный, я пойду к отшельнику Готаме и опровергну его слова о том, что проступки ума тяжелее проступков тела, и тем самым докажу, что его учение ложно. Я измотаю его в споре, словно сильный человек, который схватил дикого барана за длинную шерсть и раскачивает его из стороны в сторону».

Нигантха Натапутта одобрил замысел ученика: «Домохозяин, отправляйся к отшельнику Готаме и докажи ошибочность его взглядов. Опровергнуть учение Готамы может любой из нас: я, Дигха Тапасси или ты». Тут в разговор вмешался Дигха Тапасси: «Учитель, не стоит домохозяину Упали идти к отшельнику Готаме и спорить с ним. Ведь подвижник Готама — маг, и с помощью магии он переманивает чужих учеников».

«Тапасси, у подвижника Готамы нет ни малейшего шанса переманить к себе домохозяина Упали. Напротив, скорее сам Готама станет его учеником. Ступай смело, домохозяин», — сказал Нигантха Натапутта. Трижды Дигха Тапасси просил не отправлять Упали к Благословенному, и трижды Нигантха отвергал его доводы.

Упали почтил учителя, обошел его по кругу и направился в монастырь в манговой роще Паварики. Там он встретился с Благословенным и, произнеся слова приветствия, сел на почтительном расстоянии. Затем он обратился к Будде:

— Достопочтенный, приходил ли к вам Дигха Тапасси?

— Приходил, домохозяин.

— Состоялась ли между вами беседа? И если да, о чем вы говорили?

Благословенный передал суть их разговора с отшельником, после чего Упали одобрительно произнес:

— Дигха знает учение своего учителя. Разве может сравниться легковесный бич ума с тяжелым бичом тела? Зло, совершенное с помощью физического тела, гораздо более порицаемо, чем зло, совершенное словом или в мыслях.

— Домохозяин, если ты готов придерживаться истины, мы можем побеседовать на эту тему.

— Достопочтенный, я готов придерживаться истины, поэтому давайте побеседуем.

— Домохозяин, представь, что последователь Нигантхи, который пьет только теплую воду, но не холодную[106], занемог от тяжелого недуга и излечиться от него можно только с помощью холодной воды. Если в соответствии со своими обетами он откажется от холодной воды [хотя в уме ему будет хотеться ее выпить], то может умереть. Где в таком случае переродится этот человек, согласно учению Нигантхи Натапутты?

— Существует класс божеств с привязанным умом (manosattā). Этот отшельник воплотится среди них, поскольку умер с привязанностью [к идее о том, что нужно пить только горячую воду — прим. пер.].

— Домохозяин, задумайся над тем, что ты сейчас сказал. Ведь совсем недавно ты утверждал, что поступки тела имеют больший вес. Однако из твоего ответа следует, что последствия того, что совершено в мыслях, гораздо значительнее.

— И все же, достопочтенный, зло, совершенное с помощью физического тела, гораздо более порицаемо, чем зло, совершенное словом или в мыслях.

— Домохозяин, представь себе последователя Нигантхи Натапутты, который не убивает и другим не велит убивать. Он не ворует и другим не велит воровать. Он не лжет и другим не велит лгать. Он не наслаждается пятью чувственными удовольствиями и других не призывает наслаждаться ими. Но при ходьбе он ненароком вредит множеству маленьких существ. К каким последствиям это приведет, согласно учению Нигантхи Натапутты?

— Сделанное без умысла не является серьезным проступком.

— А если бы он умышленно убивал маленьких существ, имея намерение причинить вред?

— Тогда это был бы очень тяжелый проступок, достопочтенный.

— К каким из трех бичей Нигантха Натапутта относит намерение?

— К бичу ума, достопочтенный.

— Домохозяин, задумайся над тем, что ты сейчас сказал. Ведь совсем недавно ты утверждал, что поступки тела имеют больший вес. Однако из твоего ответа следует, что последствия того, что совершено в мыслях, гораздо значительнее.

— И все же, достопочтенный, зло, совершенное с помощью физического тела, гораздо более порицаемо, чем зло, совершенное словом или в мыслях.

— Домохозяин, разве не богата и не изобильна Наланда? Разве не живет здесь множество людей? Теперь представь, что в Наланду пришел человек с мечом и пригрозил в одно мгновение уничтожить все население города и превратить его в груду плоти. Смог бы он воплотить свое намерение?

— Достопочтенный, даже если бы в Наланду пришли десять, двадцать, тридцать, сорок или пятьдесят человек, они не смогли бы совершить подобное, что и говорить про одного.

— Домохозяин, а если подвижник или брахман, наделенный сверхъестественными способностями, в гневе изречет: «Я обращу всю Наланду в пепел одним лишь усилием воли», — сможет ли он сделать это?

— Да, достопочтенный, сможет. Тем не менее проступки, совершенные с помощью тела, гораздо более значительны.

— Домохозяин, а знаешь ли ты, как превратились в дикие леса земли Данда, Калинга, Мадджа и Матанга?

— Я слышал, что это случилось из-за проклятия подвижников.

— Домохозяин, задумайся над тем, что ты сейчас сказал. Ведь совсем недавно ты утверждал, что поступки тела имеют больший вес. Однако из твоего ответа следует, что последствия того, что совершено в мыслях, гораздо значительнее.

— Меня убедил и обрадовал уже самый первый пример, который привел Благословенный. Но я решил притвориться, что не согласен с вами, потому что хотел услышать и другие аналогии. Достопочтенный объяснил Дхамму множеством способов, показал то, что было скрыто, указал дорогу тем, кто заблудился, зажег светильник во тьме. Я принимаю прибежище в Будде, Дхамме и Сангхе. С сегодняшнего дня пусть Благословенный считает меня своим мирским последователем, который принял прибежище на всю жизнь.

— Домохозяин, обдумай и взвесь свое решение. Если знатный человек вроде тебя примет прибежище в Будде, а затем при виде нигантхов станет принимать прибежище в нигантхах, это будет выглядеть нелепо. Тебя станут обвинять в том, что ты следуешь каждому учителю, которого встречаешь. Не давай никому повода так говорить. Люди высокого положения вроде тебя не должны принимать поспешных решений. Тебе следует действовать осторожно, тщательно обдумав все стороны вопроса.

— Достопочтенный, ваши слова еще сильнее обрадовали меня. Если у других учителей появляется известный последователь, они объявляют всей Наланде: «Этот царь, министр или богач — наш ученик!» Когда я стал учеником нигантхов, они говорили об этом всем, кто был готов слушать. Но Благословенный советует мне тщательно все обдумать и не спешить с решением. Поэтому я во второй раз принимаю прибежище в Будде, Дхамме и Сангхе.

— Домохозяин, твоя семья долго поддерживала нигантхов, и тебе не следует отказывать им в пожертвовании, когда они вновь посетят твой дом.

— Достопочтенный, и вновь я радуюсь вашим словам. Люди говорили мне, что Благословенный учит: «Жертвуйте только мне, не жертвуйте другим. Совершайте подношения только моим ученикам, не совершайте подношения ученикам других. Дары, поднесенные мне и моим ученикам, принесут великие заслуги. Пожертвования, сделанные другим, не принесут таких замечательных заслуг». Но Благословенный, напротив, просит меня продолжать поддерживать нигантхов. Я восхищен вашими словами, и в третий раз принимаю прибежище.

Затем Благословенный дал последовательное наставление в Дхамме. Он говорил о жертвовании, соблюдении заповедей и о пути на небеса; предупреждал об опасности чувственных желаний, которые загрязняют ум и не дают ему возвыситься; указывал на блаженство отречения. Когда сознание Упали стало ясным, радостным и восприимчивым, Будда изложил учение, которое раскрывают только Татхагаты — учение о страдании, его причине, прекращении и пути, ведущем к избавлению. На том самом месте домохозяин Упали обрел безупречное, незамутненное видение Дхаммы: «Все, что подвержено возникновению, подвержено и прекращению». Упали увидел Дхамму, достиг Дхаммы, понял Дхамму и разрушил все сомнения. Он стал вошедшим в поток и обрел независимость на пути, указанном Учителем. Получив наставление, домохозяин поклонился Будде, почтительно обошел вокруг него и вернулся к себе.

Вскоре Дигха Тапасси отправился к дому Упали, чтобы узнать, как прошла его встреча с Благословенным. Отшельник привык к радушному приему, однако на сей раз привратник даже не пустил его за порог. «Подождите, достопочтенный, не заходите в дом. Отныне наш господин является учеником Благословенного. Двери его дома закрыты для нигантхов, но открыты для учеников Будды. Если вы пришли за подаянием, подождите здесь, и слуги принесут вам еду». — «Я пришел не за пожертвованием, друг», — ответил Дигха Тапасси и вернулся к Нигантхе Натапутте. Он рассказал учителю, что домохозяин Упали попал под чары отшельника Готамы и стал его учеником.

Нигантха Натапутта не поверил словам Дигхи и решил сам отправиться кУпали и выяснить, что произошло. В сопровождении многих учеников он прибыл к дому богача, однако его тоже не пустили за порог. Привратник обратился к Нигантхе Натапутте: «Подождите, достопочтенный, не заходите в дом. Отныне наш господин является учеником Благословенного. Двери его дома закрыты для нигантхов, но открыты для учеников Будды. Если вы пришли за подаянием, подождите здесь, и слуги принесут вам еду». — «Друг, передай своему господину, что пришел Нигантха Натапутта с большим собранием отшельников. Он хочет увидеться с ним», — ответил аскет.

Привратник доложил хозяину о посетителях, и Упали велел расставить сиденья в центральном зале. Когда приготовления были завершены, домохозяин вошел в зал и занял главное, самое высокое и самое лучшее сиденье, которое раньше всегда предлагал учителю. Затем привратник пригласил Нигантху Натапутту и его учеников. Когда они вошли в центральный зал, Упали обратился к прежнему учителю: «Достопочтенный, сиденья подготовлены. Если желаете, можете занять их». От этих слов Нигантха Натапутта пришел в волнение: «Неужели ты отправился победить в споре, а вместо этого поддался магии отшельника Готамы?»

«Достопочтенный, магия моего Учителя благотворна. Если мои родные и близкие примут прибежище в Будде, это приведет их к счастью и процветанию…Если весь мир с его богами, марами и брахмами, отшельниками, браминами и обычными людьми обратится в учение Благословенного, это приведет к счастью и процветанию на долгие времена», — ответил Упали.

«Но все жители Наланды и сам царь знают, что ты наш ученик! Что нам теперь прикажешь делать? — воскликнул Нигантха Натапутта. Тогда Упали поднялся с места, набросил верхнее одеяние на одно плечо и с соединенными ладонями выразил почтение Будде. «Достопочтенный, в таком случае послушайте, кто мой Учитель, — ответил Упали и произнес знаменитые строфы: он — мудрец, который отбросил заблуждение, обуздал страсти сердца и вышел победителем из битвы…».

Обращение Упали стало тяжелым ударом для Нигантхи Натапутты. «Теперь мы пропали», — обреченно произнес аскет, и от пережитого нервного потрясения его вырвало кровью. Ученики на носилках доставили его в город Пава, где спустя несколько дней он скончался.

Покинув обитель Паварики, Будда отправился в манговую рощу кузнеца Чунды, которая находилась в той же Наланде, но на территории маллов. Когда Благословенный пребывал в монастыре Чунды, цари маллов пригласили его в недавно построенный зал собраний. Будда прочел наставление для жителей города и правителей этих земель, а вечером, когда все верующие ушли, позвал к себе Сарипутту. «Сарипутта, — произнес Благословенный, — прочти подходящее наставление для монахов. У меня болит спина, и я прилягу ненадолго».

Как раз в это время в Паве умер Нигантха Натапутта, и после его ухода среди учеников вспыхнули разногласия и споры. Упомянув об этих неурядицах, достопочтенный Сарипутта начал свое наставление: «В учении и дисциплине, что не ведут к ниббане — высшему блаженству, среди учеников могут возникать раздоры и конфликты. Таково естественное положение вещей. Но учение и дисциплина (dhamma-vinaya), изложенные Благословенным, ведут к освобождению — высшему блаженству, поэтому члены общины должны быть единодушны в отношении учения. Они должны повторять Дхамму и Винаю вместе — это послужит благу многих». Затем Сарипутта повторил основные положения Дхаммы, распределив их по группам. «Сарипутта, ты выбрал правильный способ для изложения учения», — одобрительно произнес Будда. Так еще при жизни Учителя, за восемь лет до его великой париниббаны, мир услышал всю систему учений Благословенного.

Глава 43[107] УПАСАКА ЧАТТАПАНИ

В Саваттхи жил упасака по имени Чаттапани. Он достиг третьей ступени на пути к архатству, состояния невозвращения, и прекрасно знал Типитаку — три раздела учения Будды. Одним ранним утром Чаттапани пришел к Благословенному, сел на почтительном расстоянии и стал слушать наставление в Дхамме. Спустя некоторое время в монастырь прибыл царь Пасенади. Увидев царя, упасака подумал: «Я сижу у ног Благословенного — истинного повелителя мира. Должен ли я встать при появлении правителя этих земель? Царь может разгневаться, но лучше я останусь на своем месте». И он не поднялся с сиденья, когда государь приблизился к Учителю. Подобная неучтивость задела Пасенади, но он не проронил ни слова. Поклонившись Благословенному, он тоже сел на почтительном расстоянии. Чувствуя негодование государя, Будда решил успокоить его: «О царь, упасака Чаттапани умен и хорошо образован. Он постиг истину и владеет Типитакой. Он разумен и отличает благое от дурного». Слова Будды смягчили царя Пасенади, и его гнев утих.

В один из дней государь после полудня вышел из дворца и увидел вдалеке Чаттапани, который пересекал царский двор в сандалиях и с зонтиком в руках. Когда Пасенади подозвал его, упасака снял сандалии и закрыл зонт, а затем подошел к царю, вежливо поприветствовал его и сел поодаль.

— Отчего ты снял сандалии и закрыл зонт? — поинтересовался царь.

— Ваше величество позвали меня, и я приблизился со всем почтением.

— Значит, ты только сегодня узнал, что я правлю этими землями?

— Нет, Ваше величество, это мне известно давно.

— Тогда почему ты был неучтив, когда мы встретились в монастыре?

— Ваше величество, я сидел у ног повелителя мира, и стоило мне встать при появлении царя, я оскорбил бы Будду.

— Твое объяснение удовлетворило меня. Я слышал, что ты человек образованный и прекрасно владеешь Дхаммой. Почему бы тебе не дать наставление моим женам?

— Я не могу, Ваше величество. Я неискушен в тонкостях придворного этикета.

— Не отклоняй мое приглашение, если думаешь, что я оскорблен твоим поведением в монастыре.

— Ваше величество, в домах мирян царят хлопоты и суета. Чтобы Дхамма прозвучала ясно и отчетливо, чтобы она коснулась сердец, пожалуйста, пригласите монаха. Наставление в Дхамме всегда лучше поручать человеку в монашеских одеяниях.

Царь Пасенади согласился с Чаттапани и спустя некоторое время отправился в монастырь повидать Благословенного. Он пригласил Учителя с пятью сотнями бхиккху прийти во дворец, принять подношение пищи и преподать Дхамму придворным. Но Будда отклонил его просьбу: «О царь, Татхагаты не посещают одно и то же место слишком часто. Они должны обучать многих и работать на благо многих». — «В таком случае, достопочтенный, поручите это сведущему монаху», — попросил царь.

Благословенный велел Ананде отправиться во дворец и начать обучать Дхамме его обитательниц. С тех пор монах часто бывал в женской половине дворца. У царя Пасенади было две главных жены — Маллика и Васабха Кхаттия. Маллика изучала Дхамму со всей серьезностью и прилежно выполняла домашние задания, а вот успехи Васабхи Кхаттии были гораздо более скромными. Однажды Будда спросил: «Ананда, успешно ли проходит обучение цариц?» — «Достопочтенный, Маллика учится усердно: она усваивает, повторяет и излагает материал должным образом. Васабха Кхаттия, однако, менее прилежна и сильно отстает», — произнес Ананда. В ответ Благословенный дал разъяснение о пользе изучения и практики Дхаммы: «Ананда, преподанное мной учение бесполезно для тех, кто не слушает, не изучает, не повторяет и — самое главное — не практикует его должным образом. Подобно тому как прекрасный цветок, лишенный аромата, не наградит его носителя приятным запахом, так и прекрасно преподанная Дхамма Благословенного не принесет пользы, если ее не слушать, не изучать, не повторять и не практиковать как следует. Чтобы извлечь пользу из Дхаммы, ее нужно должным образом слушать и применять».

Кала — сын Анатхапиндики

У купца Анатхапиндики, верного мирского последователя Будды, был сын по имени Кала. Хотя сам Анатхапиндика посвятил свою жизнь служению Благословенному, Кала не имел и десятой доли духовного рвения, которым обладал отец. Молодой человек не посещал монастырь, не выражал почтение Учителю и монахам, приходившим в дом, и не подавал им пищу. Никакие увещевания отца не действовали, и Кала продолжал жить бесцельно и рассеянно.

Пытаясь наставить сына на путь осмысленной жизни, в один из дней Анатхапиндика предложил ему сделку: «Сын, если ты пойдешь в монастырь, примешь восемь правил[108] и послушаешь Дхамму, я дам тебе сотню золотых монет». Кала трижды переспросил отца, сдержит ли он обещание, а затем отправился в монастырь и принял восемь правил самоограничения. Однако слушать Дхамму он не хотел, поэтому нашел укромное место и лег спать, собираясь вернуться домой на следующий день. Мысль о том, что сын соблюдал восемь правил, необычайно обрадовала Анатхапиндику, и он велел приготовить особое угощение, чтобы отпраздновать это событие. Однако Кала не соглашался садиться за стол, пока не увидит причитавшиеся ему золотые монеты. И лишь получив свою награду, он приступил к трапезе.

На следующий день Анатхапиндика вновь подозвал Калу. «Сын, если ты пойдешь в монастырь и выучишь хотя бы одну строчку Дхаммы от Благословенного, я дам тебе тысячу золотых монет», — пообещал он. Кала отправился к Будде и вскоре отыскал Учителя. Он собирался запомнить лишь одну-единственную строчку Дхаммы и сразу ускользнуть. Благословенный прочел его мысли и стал говорить особым образом — так, чтобы Кала не мог запомнить ни единого предложения, но ухватил смысл сказанного. «Я запомню другую строчку», — каждый раз говорил себе Кала и в итоге не только выслушал наставление целиком, но и постиг его смысл. К концу проповеди юноша достиг состояния сотапатти.

На следующее утро Кала вернулся в город вместе с Благословенным и общиной монахов, которые отправились за подаянием в Саваттхи. Анатхапиндика заметил серьезные перемены в поведении сына и был очень этому рад. Однако самому Кале не давала покоя одна мысль: «Будет гораздо лучше, если отец не вручит мне обещанных денег».

Купец предложил пожертвование Будде и Сангхе, а затем угостил и своего сына. На глазах у Благословенного он попытался передать Кале тысячу монет. Юноше было невыносимо стыдно, и он не взял деньги, хотя отец несколько раз просил принять их.

«Достопочтенный, сегодня поведение моего сына изменилось к лучшему», — заметил Анатхапиндика и рассказал о том, как ему удалось убедить сына посетить Благословенного. В ответ Учитель произнес: «Домохозяин, не удивляйся, что сегодня тысяча монет для твоего сына — ничтожное вознаграждение. Он обрел первый плод на пути к архатству, и это достижение дороже всех богатств царя-миродержца, ценнее рождения на небесах или в мире брахм». По этому случаю Благословенный прочел наставление в Дхамме, и к концу проповеди многие из слушателей достигли различных уровней постижения истины.

Сундарика Бхарадваджа

В землях Косалы жил брамин по имени Сундарика Бхарадваджа. В один из дней он пришел на берег реки Сундарики и подготовил подношение молочного риса для бога огня. В ходе ритуала брамин положил молочный рис в огонь, однако часть подношения не сгорела, и Сундарика подумал: «То, что сгорело в огне, принял бог огня. А еду, не тронутую пламенем, можно предложить лишь брамину — тому, кто родился из уст Брахмы. Только так я смогу переродиться в мире Брахмы».

И он огляделся по сторонам в поисках брамина, которому можно было бы пожертвовать рис. Неподалеку под деревом сидел человек, завернувшийся с ног до головы в одеяние. Это был не кто иной, как сам Будда. Тем утром Благословенный осматривал мир и увидел, как брамин Сундарика выполняет бессмысленный ритуал. Чтобы привести брамина на истинный путь, Благословенный пришел к тому самому дереву и стал ждать. Он закрыл голову одеянием, чтобы на время скрыть свою личность и вызвать интерес у брамина. Если бы Сундарика сразу понял, что перед ним Будда, то ни за что не подошел бы к нему, поскольку признавал авторитет лишь тех, кто родился в касте браминов.

Увидев под деревом аскета, Сундарика принял его за брамина, который всю ночь занимался медитацией, поэтому он взял остатки риса и сосуд с водой и приблизился к подвижнику. В этот момент Будда сбросил накидку с головы, и Сундарика увидел, что у отшельника нет длинных собранных волос: «Должно быть, это один из бритоголовых монахов», — решил Сундарика и уже собрался уходить. Но затем он передумал: «Среди бритоголовых монахов тоже есть брамины — лучше я спрошу отшельника о его происхождении».

«Из какой вы касты, достопочтенный?» — спросил Сундарика у Благословенного. И Будда произнес: «Если желаешь обрести великие заслуги, не спрашивай о происхождении, но спрашивай о добродетели. Лишь добродетель делает человека достойным подношения. Древесина, какую бы форму она ни приняла, способна породить огонь. Поэтому даже рожденный в низшей касте, если он решителен, обучен, чуждается зла, сдержан по отношению к чувственным объектам, постиг четыре благородные истины, преодолел умственные загрязнения и пересек океан сансары, должен называться брамином. Именно такому человеку следует выражать почтение.

Взывать к божествам нет смысла, когда можно совершать подношения архатам. Такое даяние приносит поистине великие заслуги. Просто бросая подношения в огонь, не выражаешь почтения никому».

Брамин пришел в восхищение от слов Благословенного и предложил остатки молочного риса. Однако Будда отказался, объяснив, что ему не подобает принимать пищу после того, как он прочел проповедь[109]. Поскольку никто во всем мире не смог бы усвоить пищу, которая прежде была предложена Татхагате, брамин выбросил остатки риса в воду и вернулся к Благословенному. Учитель прочел для него еще одно наставление:

«Брамин, не думай, что, сжигая дерево, ты обретаешь чистоту. Мудрые знают, что загрязнения ума не победить внешними ритуалами. Если бы так обреталась чистота, сжигатели трупов становились бы святыми быстрее остальных, поскольку они каждый день сжигают древесину. Праведными становятся не те, кто бросает ветки в огонь, а те, кто очищает разум изнутри. Сам я ничего не сжигал с целью очищения. Но вместо этого я зажег пламя мудрости и оттого озаряю все вокруг светом подлинного знания. Я завершил духовный путь и одержал окончательную победу над своим умом. Человек вроде меня достоин почтения. Брамин, твоя гордыня и пустые ритуалы — тяжелое бремя, которое ты несешь, словно вязанку дров. Гнев в твоем уме — дым, что оскверняет пламя мудрости. Ложные представления, за которые ты держишься, — куча пепла, что не позволяет огню разгореться ярко. Брамин, в своих ритуалах ты используешь ковш из золота или серебра. Подобно этому я использую язык для своего обряда Дхаммы. Твои церемонии проходят на берегу реки, мои — в сердцах живых существ. Укрощенный ум — это пламя огня, которое я раздуваю. После своего ритуала ты омываешься в водах Сундарики — я же позволяю существам погрузиться в воды благородного восьмеричного пути. Берега, с которых люди окунаются в эти воды, — четырехчастное очищение нравственности[110]. Если несколько человек одновременно купаются в твоей реке, вода становится мутной. Но воды благородного восьмеричного пути остаются чистыми и прозрачными, даже если в них купается бесчисленное множество существ. В этих водах мудрые смывают пятна умственных загрязнений и, обретя чистоту, достигают берега ниббаны. Этот путь называется благородным, и многие восхваляют его. Истина, Дхамма, обуздание чувств, святая жизнь, высшее достижение — все это обретается благодаря практике срединного пути[111]. Развивая благие качества, человек встает на правильный путь и зовется дхаммачарием — живущим в согласии с Дхаммой».

Испытав неописуемое воодушевление от слов Будды, брамин вознес хвалу Учителю и выразил желание принять прибежище в трех драгоценностях. Вскоре он получил монашеское посвящение и достиг архатства, практикуя медитацию прозрения (vipassana).

Брамин, потерявший урожай

Однажды брамин из Саваттхи принялся расчищать поле недалеко от реки Ачиравати, готовясь к посевной. Благословенный знал, что благодаря добродетельному поступку, совершенному в прошлом, этот человек может стать вошедшим в поток, поэтому свернул с главной дороги и отправился к берегу реки. Поскольку брамин придерживался ложных взглядов, при виде Будды он не выразил почтения и продолжал работать, не проронив ни слова. Учитель сам обратился к нему: «Брамин, чем ты занят?» — «Достопочтенный Готама, я расчищаю участок земли под пашню», — ответил тот. После такого короткого обмена репликами Будда ушел.

С тех пор Благословенный стал каждый день навещать брамина и интересоваться ходом работ. Брамин говорил ему, что пашет поле, сеет семена, выпалывает сорняки, ухаживает за урожаем. И каждый раз, получив ответ на свой вопрос, Будда покидал его.

Поскольку Благословенный так часто приходил к нему и проявлял интерес к его работе, вскоре брамин проникся симпатией и даже восхищением к Учителю. Однажды он сказал: «Достопочтенный Готама, вы навещали меня с того самого дня, как я начал расчищать поле. Если земля принесет обильный и богатый урожай, я поделюсь им с вами. Я сам не стану есть, пока не разделю урожай с вами. Отныне считайте меня своим другом».

Вскоре плоды его трудов созрели, и настало время жатвы. Брамин решил, что на следующий день начнет собирать урожай. Однако в ту самую ночь прошел страшный ливень, и бурный поток воды смыл весь урожай в реку. Земля превратилась в пустошь.

С самого первого дня, когда Будда посетил брамина и застал его за расчисткой поля, Учитель знал, что весь урожай погибнет. Однако он продолжал каждый день навещать земледельца и постепенно завоевал его доверие и симпатию, которые в конечном счете сделали того открытым для Дхаммы. Если бы Будда пришел только в день гибели урожая, брамин оказался бы глух к его словам и не воспринял бы наставление.

Когда на следующее утро брамин увидел, что вода смыла урожай, его охватило сильное горе. Опечаленный, он вернулся в дом и, даже не притронувшись к еде, лег в кровать. Одна мысль не давала ему покоя: «Подвижник Готама все время посещал мое поле. Он стал мне другом, и я обещал поделиться урожаем, но теперь мне придется разочаровать его».

В тот день Благословенный получил подношение пищи в Саваттхи, а затем отправился к дому брамина. Когда хозяин услышал о том, что пришел Благословенный, он велел приготовить сиденье для него, однако сам оставался в спальне и вышел к гостю только после того, как Благословенный позвал его. «Что случилось, брамин?» — поинтересовался Будда. И тот рассказал о потерянном урожае и о своих душевных муках: «Я собирался пожертвовать вам часть урожая и гораздо больше расстроен от того, что не могу выполнить обещание, нежели от того, что понес убытки. Печаль переполняет меня». — «Брамин, знаешь ли ты причину своего страдания?» — спросил Будда. «Нет, достопочтенный. Знаете ли вы?» — ответил брамин. «Печаль и страх возникают из жажды», — произнес Будда и дал брамину подробное наставление в Дхамме: «Печаль рождается из жажды. Из жажды возникает страх. Тот, кто освободился от жажды и стал архатом, не испытывает ни малейшей печали. Как может в нем возникнуть страх, если он искоренил его в тот самый миг, когда стал невозвращающимся?» Когда Будда закончил говорить, брамин стал вошедшим в поток.

Радджумала

В деревне Гая, что находилась неподалеку от реки Неранджары, жила рабыня по имени Радджумала. Она служила семье браминов и очень страдала от того, что с ней дурно обращались. Жена молодого брамина, сына хозяина, невзлюбила Радджумалу и выходила из себя каждый раз, когда рабыня попадалась ей на глаза. Иногда она совершенно незаслуженно била Радджумалу и таскала ее за волосы. Устав от бесконечных побоев, девушка попросила цирюльника состричь ей волосы. Но это лишь еще сильнее разозлило молодую госпожу, и она привязала на шею рабыни веревку, чтобы можно было таскать девушку за нее. С тех пор рабыня всегда ходила с веревкой на шее, поэтому ее прозвали Радджумала — «ожерелье из веревки». В какой-то момент побои и издевательства стали настолько нестерпимы, что девушка решила покончить с собой. Она сделала вид, что отправляется за водой, и с кувшином на бедре вышла из дома. Оказавшись в лесной чаще, Радджумала сделала петлю на веревке и привязала веревку к ветке. Но прежде чем исполнить задуманное, она оглянулась по сторонам и посмотрела— нет ли кого-нибудь поблизости.

Тем утром Благословенный осматривал мир в поисках тех, кому можно помочь, и увидел, что Радджумала собирается покончить с жизнью. Поэтому он прибыл в лес задолго до нее и уже сидел под деревом. Когда взгляд Радджумалы остановился на Благословенном, она была настолько очарована фигурой отшельника, излучавшей золотистый свет, что не могла отвести глаз. Будда обратился к ней: «Радджумала, не забирай свою жизнь. Подойди ко мне, дочка». Услышав слова Благословенного, она ощутила глубокое чувство покоя — казалось, все печали покинули ее. С великим доверием девушка приблизилась к Будде и выразила ему почтение. Учитель прочел наставление в Дхамме и образумил ее. С умом радостным, чистым и внимательным Радджумала смогла понять Дхамму и достигла состояния сотапатти. Она присоединилась к числу благородных, которые не убивают даже ценой собственной жизни и готовы испытать сострадание даже к своему палачу.

Вскоре она почтительно простилась с Благословенным и отправилась обратно в деревню. «Даже если госпожа решит убить меня, я буду испытывать к ней безграничную любовь (metta). Я стану относиться к ней как к собственной дочери», — сказала она себе и вернулась домой с кувшином воды. Старый брамин заметил изменения в рабыне: ее лицо словно озарялось состраданием. Очарованный силой милосердия внутри нее, брамин обратился к ней, и в его голосе звучала неподдельная забота: «Дочка, почему тебя не было так долго? Твое лицо сияет. Я заметил, что ты занимаешься домашними делами особенно прилежно. Что произошло?» — «Сегодня я приняла прибежище в Благословенном — он словно отец для целого мира. Я приняла прибежище в Будде, Дхамме и Сангхе. Отныне, даже если госпожа захочет убить меня, я буду желать ей только добра. Отныне я не совершу ничего дурного в вашем доме. Пожалуйста, простите меня за все прежние ошибки», — ответила рабыня. Впечатленный такой переменой, брамин подумал: «Наш владыка Будда поистине благородная личность. После его слов девушка совершенно преобразилась». Он велел жене сына ни при каких обстоятельствах больше не вредить Радджумале и не обижать ее.

Позже брамин отправился к Благословенному и пригласил его на трапезу. В назначенный день многие жители деревни собрались в доме брамина, чтобы послушать проповедь Будды. Молодая госпожа, которая причинила Радджумале столько страданий, почтительно поприветствовала Благословенного и села поблизости. Умиротворив умы собравшихся, Учитель прочел наставление в Дхамме. Он объяснил двум женщинам, что в прошлом рождении их ситуация была обратной: Радджумалабыла жестокой госпожой, а молодая браминка — рабыней, которая поклялась отомстить за побои и издевательства. Смягчившись и обретя веру в три драгоценности, молодая госпожа с тех пор испытывала сострадание ко всем живым существам. «Даже если Радджумала станет убивать меня, я не сделаю ей ничего дурного», — подумала она. Старый брамин был несказанно рад: «Радджумала, с сегодняшнего дня ты больше не рабыня, но моя дочь». А молодая браминка с тех пор относилась к служанке как к собственной сестре. После смерти Радджумала переродилась на небесах Таватимсы.

Глава 44 СЫНОВЬЯ ПРОГОНЯЮТ СТАРОГО ОТЦА

В Саваттхи жил один богатый брамин, у которого было четверо сыновей. Когда они достигли совершеннолетия и женились на подходящих девушках, отец дал каждому из них по сто тысяч золотых монет. Спустя некоторое время жена брамина скончалась. Сыновья боялись, что отец возьмет себе новую жену и они еще долго не смогут получить оставшуюся часть наследства, поэтому они решили убедить отца отказаться от своего дома и переехать к ним. Они были ласковы с отцом, всячески прислуживали ему, сытно кормили, делали массаж рук и ног. Они часто говорили с ним о суетности мирских дел и предлагали перебраться к ним на попечение. «Мы до конца жизни будем заботиться о тебе, — говорили они, — поэтому передай нам остатки своего имущества».

Брамин поверил сыновьям и поровну разделил между ними оставшиеся четыреста тысяч золотых монет. Однако гостеприимство старшего сына длилось всего несколько дней. Когда брамин вернулся в дом после купания и собирался пообедать, невестка набросилась на него: «Разве ты не разделил свое имущество поровну? Разве ты дал старшему сыну хотя бы на сотню или тысячу монет больше? Почему же ты по-прежнему здесь? Может, ты забыл дорогу в дома других детей?» — «Жалкая низкорожденная!» — в гневе прокричал брамин и отправился ко второму сыну, но и там ситуация повторилась. В доме каждого из детей невестки заботились о нем лишь короткое время, а затем выгоняли. Через какое-то время брамин оказался на улице, и ему пришлось просить подаяние.

Время шло. Вскоре брамин превратился в дряхлого старика и стал совсем беспомощным. Однажды он проснулся на лавке в чужом дворе и вдруг с предельной ясностью увидел всю тяжесть своего положения. Он решил обратиться за помощью к единственному человеку, который в своем сострадании мог предложить решение, — к Будде. Взяв трость и чашу для подаяния, брамин отправился к Благословенному и рассказал о случившемся. Будда велел ему отправиться туда, где будет множество людей, в том числе его сыновья, и обратиться к собравшимся с такими словами:

В день, когда многие жители города собрались в общем зале, старик взял слово и произнес приготовленную речь. Люди были глубоко возмущены таким бессердечием и постановили: «Всякий, кто имеет достаток, но не помогает родителям, живущим в нужде, должен быть казнен». Четверо сыновей припали к ногам отца и стали умолять его: «Пощади наши жизни, отец!» Брамин смягчился и произнес: «Друзья, не нужно убивать моих сыновей. Хотя и не всегда, но они все же заботились обо мне». Напуганные сыновья посадили старого отца на сиденье и собственноручно понесли его по улице.

С тех пор сыновья сами ухаживали за старым брамином и велели своим женам заботиться о нем. Вскоре его здоровье восстановилось — брамин окреп душевно и физически. «Я вновь живу хорошей жизнью благодаря подвижнику Готаме», — подумал он и приобрел два одеяния, чтобы пожертвовать Будде. Из сострадания Учитель принял подарок и прочел проповедь, после которой брамин стал мирским последователем Благословенного. «Достопочтенный Готама, — произнес он воодушевленно, — ежедневно я получаю четыре порции пищи от своих сыновей. Две из них я отныне желаю преподносить вам». Будда принял его предложение и обещал принять подношение пищи в том доме, куда его пригласят.

Старик отправился домой и обратился к сыновьям: «Дети, подвижник Готама — мой друг. Я обещал ежедневно жертвовать ему две порции пищи. Если он придет к вашему дому, вы должны пригласить его на трапезу». На следующий день Благословенный отправился за подаянием и пришел к порогу старшего сына. Увидев Будду, молодой брамин бросился к дверям, взял у отшельника чашу и пригласил внутрь. Он приготовил сиденье для Благословенного и угостил его превосходной пищей. Будда посетил остальных братьев и принял их подношения.

Однажды в доме старшего сына готовились к празднику, и он спросил у отца: «Кому мы предложим первую почетную порцию угощения?» — «Отшельник Готама — наш дорогой друг. Я не вижу никого более достойного, чем он», — ответил брамин. И они решили пригласить Благословенного с пятью сотнями монахов, чтобы сделать им подношение. На следующий день Будда посетил празднично украшенный дом старшего сына в сопровождении учеников. Молодой брамин усадил гостей на специально приготовленные сиденья и преподнес им изысканную пищу. Во время трапезы четверо сыновей приблизились к Благословенному и произнесли: «Достопочтенный Готама, теперь мы ухаживаем за отцом и заботимся о нем как следует. Посмотрите, каким он был — и как выглядит теперь». — «Забота о родителях — великое благодеяние, которое совершали мудрые во все времена», — ответил Будда и рассказал джатаку о том, как в одной из прошлых жизней Бодхисатта был слоном и завоевал уважение царя благодаря своей нежной заботе о матери-слонихе («Матупосака-джатака»[112]). Затем Учитель наставил всех собравшихся в Дхамме и открыл им четыре благородные истины. К концу наставления старый брамин, его четверо сыновей и их жены стали вошедшими в поток.

Будда спасает бедного крестьянина

Однажды ночью грабители проникли в дом богача, забрали все самое ценное и скрылись. Затем они отправились на рисовое поле и поделили между собой добычу, однако в спешке обронили мешок с тысячью золотых монет.

В то раннее утро Благословенный осматривал мир в поисках существ, которые нуждались в помощи, и увидел бедного крестьянина, над которым нависла смертельная опасность из-за того самого мешка с деньгами. Как обычно, крестьянин пришел на поле с рассветом. Туда отправился и Будда в сопровождении достопочтенного Ананды. Увидев двух отшельников, крестьянин приблизился к ним, выразил почтение, а затем приступил к работе. Проходя мимо мешка с деньгами, Будда указал на него и произнес: «Посмотри, Ананда, на эту ядовитую змею». — «Да, Учитель, она и впрямь очень ядовита», — ответил монах. Услышав эти слова, крестьянин поспешил на место с палкой в руках и был сильно удивлен, когда вместо змеи увидел большой мешок с деньгами. «От этих денег нужно держаться подальше, как от ядовитой змеи, — вот что имеет в виду отшельник. Пусть мешок останется там, где он есть», — подумал крестьянин и вернулся к работе. Он ничего не знал о краже.

На следующее утро домовладельцы, пострадавшие от ограбления, пришли на поле и обнаружили, что именно там воры делили добычу. Они внимательно осмотрели окрестности и нашли мешок золота, а неподалеку от него — крестьянина, который работал на соседнем поле. Заподозрив в нем соучастника преступления, домовладельцы связали его и привели к царю Пасенади, чтобы тот вынес свой вердикт. Царь приказал казнить обвиняемого, и пока его вели к месту казни, стражники без всякой жалости избивали его. Вдруг крестьянин вспомнил диалог Будды и Ананды и стал повторять: «Посмотри, Ананда, на эту ядовитую змею. Да, Учитель, она и впрямь очень ядовита». Услышав эти загадочные слова, царские служители заинтересовались: «Что ты такое говоришь?» — «Я расскажу, если вы отведете меня обратно к государю», — ответил крестьянин. Когда его снова привели к царю, крестьянин объяснил, что он не вор, и поведал о событиях, которые случились тем утром. «Я не могу судить этого человека, раз он призывает Благословенного в свои свидетели. Я сам отправлюсь к Будде и все выясню», — объявил царь. Он оставил крестьянина во дворце и вечером вместе с ним отправился в монастырь. Поклонившись Благословенному, царь Пасенади спросил:

— Достопочтенный, ходили ли вы на поле, где работал этот человек?

— Да, мы были там этим утром, — ответил Будда.

— И что вы увидели на этом поле?

Благословенный рассказал, как обнаружил мешок золота и какими репликами они обменялись с Анандой. Царю все стало ясно, и он произнес:

— Если бы вы не пришли утром на поле, этот несчастный был бы казнен. Ваши слова спасли ему жизнь.

— Даже если бы он не притронулся к деньгам, то все равно был бы задержан владельцами имущества. Не стоит совершать поступков, которые могут привести к сожалениям, — сказал Благословенный и наставил собравшихся в Дхамме. Крестьянин достиг состояния сотапатти, и многим из присутствовавших удалось понять различные аспекты Дхаммы.

Брамин Дона

Однажды Будда путешествовал по дороге между городами Уккаттха и Сетавья и остановился отдохнуть в тенистой роще. Брамин Дона следовал по тому же пути и был удивлен, когда увидел на земле необычные следы — в них отчетливо просматривался отпечаток колеса с тысячью спиц, ободом и осью. Не зная, что это следы Благословенного, брамин подумал: «Как изумительно! Это не следы человека! Кому они могут принадлежать?» Он продолжил путь, и следы привели его к дереву, под которым в безмятежной позе и при этом в состоянии полного контроля над чувствами сидел Будда. Дона приблизился к нему и спросил:

— Достопочтенный, неужели вы божество?

— Нет, — ответил Благословенный.

— Быть может, вы небесный музыкант?

— Нет.

— Вы яккха?

— Нет.

— Тогда вы человек?

— Нет, брамин, я не человек, — произнес Будда.

— Достопочтенный, вы опровергли все мои догадки. Кто же вы в таком случае? — растерянно спросил брамин.

— Я оставил омрачения, которые привели бы меня в мир богов, небесных музыкантов, яккхов и людей. Я вырвал эти омрачения с корнем, и им не возникнуть вновь. Подобно тому как цветки розового, голубого и белого лотоса растут в воде, но затем поднимаются над поверхностью, так и я, хотя родился и вырос в этом мире, превзошел его и живу, не затронутый им. Можешь называть меня „пробужденным“, — ответил Благословенный. Воодушевленный словами Учителя, брамин принял прибежище в трех драгоценностях и стал преданным мирским последователем.

Глава 45 ДЕТИ И РОДИТЕЛИ

Однажды последователи другого религиозного учения увидели, как их дети играют с детьми буддистов. Они провели со своими детьми беседу и заставили их пообещать, что те не станут кланяться монахам и заходить на территорию буддийских монастырей. И вот в один из дней большая группа ребят стала играть у ворот в рощу Джеты. Устав от полуденного солнца и забав, один из ребят попросил мальчика-буддиста: «Может быть, ты сходишь в монастырь попить воды и заодно принесешь нам?» Мальчик вошел в рощу Джеты и, увидев Благословенного, выразил ему почтение. Он рассказал Будде, что хочет попить и взять воды для других детей. Учитель велел ему вернуться к другим ребятам и пригласить их тоже выпить воды в монастыре. Мальчик сделал, как сказал Благословенный. Когда дети пришли в монастырь, Будда подозвал их и дал много ценных советов, а затем позволил принять прибежище и пять нравственных правил.

Вернувшись домой, дети небуддистов рассказали о встрече с Благословенным, и их родители пришли в сильное возмущение. «Наших детей сбили с толку!» — негодовали они. Соседи попытались успокоить их и помочь им увидеть произошедшее с точки зрения Дхаммы. В конце концов родители вняли их словам и, вдохновившись учением Будды, решили отдать своих детей на обучение к Благословенному. Они собрали всех своих родственников и большой толпой отправились в рощу Джеты. Там Учитель прочел им наставление, после которого все собравшиеся приняли прибежище в трех драгоценностях. С того дня они стали преданными мирскими последователями Будды и, прослушав множество других проповедей, в конечном счете обрели плод вступления в поток.

Дети истязают змею

Собирая подаяние на улицах Саваттхи, Благословенный заметил группу ребят, которые били палками змею.

— Что вы делаете? — спросил Будда.

— Мы бьем эту змею, — ответили они.

— Почему?

— Потому что она может укусить.

Благословенный вразумил их следующими словами: «Чтобы обрести благополучие, необходимо отказаться от причинения вреда любым существам. Причиняющие боль не обретают счастья, где бы ни родились. Искать собственного счастья, нападая на кого-то, — ложный путь». Когда Будда окончил поучение, все дети обрели плод вступления в поток.

Кумара Кассапа и его мать

Дочь одного богача из Раджагахи захотела вступить в общину монахинь, но родители отказались отпускать ее и спустя какое-то время выдали замуж за состоятельного жениха. Вскоре она забеременела и, не зная своего положения, попросила у супруга разрешения стать бхиккхуни. Он с готовностью согласился и с большими почестями проводил ее в монастырь. Шли месяцы, и признаки беременности стали проявляться все отчетливее. На вопросы других монахинь о том, как она могла забеременеть, женщина уверяла их в своей невиновности: «Достопочтенные, я не знаю, как такое возможно. Моя совесть совершенно чиста». Когда слухи об этом дошли до Девадатты, он решил вмешаться: «Я являюсь наставником этих монахинь, и беременность одной из них может дурно отразиться на моей репутации. Эту бхиккхуни надо выгнать из общины». Узнав о намерениях Девадатты, молодая монахиня взмолилась: «Братья и сестры, не исключайте меня из Сангхи! Когда я вступала на путь отшельничества, я считала своим Учителем Будду, а не Девадатту. Прошу, отведите меня в рощу Джеты и позвольте объясниться перед Благословенным».

Монахини привели ее к Будде и рассказали о случившемся. Учитель тотчас понял, что женщина забеременела до вступления в Сангху. Желая развеять все сомнения в ее нравственности, он призвал в свидетели царя Пасенади, купца Анатхапиндику и упасику Висакху, а достопочтенному Упали — знатоку монашеского устава — поручили вынести справедливое решение по этому вопросу. Упали попросил Висакху осмотреть молодую монахиню. Огородив место занавесками, Висакха осмотрела бхиккхуни и заключила, что женщина забеременела до принятия монашества. Она сообщила об этом Упали, и, взвесив все факты, он объявил собранию о невиновности монахини. Будда одобрил это решение. Так Благословенный помог монахине выйти из неприятной ситуации, в которой она оказалась из-за недальновидности Девадатты.

Когда ребенок родился, его нарекли Кассапой и отправили на воспитание ко двору царя Пасенади. Вскоре мальчик подрос и стал спрашивать про свою мать. Когда скрывать правду стало больше невозможно, ему сказали, что его мать — монахиня. Достигнув семилетнего возраста, он сам пожелал вступить в Сангху и попросил дозволения у царя. Пасенади охотно согласился, велел нарядить ребенка в лучшие одежды и сам привел его к Благословенному. Будда часто вспоминал о юноше и говорил: «Позовите Кассапу» или «Передайте угощение Кассапе». Когда бхиккху уточняли: «Какому Кассапе?», — Будда отвечал: «Кумаре Кассапе». Это новое имя указывало одновременно и на юный возраст, в котором монах получил посвящение, и на то, что он воспитывался при дворе, словно царевич[113].

Со дня своего посвящения мальчик практиковал медитацию прозрения и старательно изучал слово Будды. Через какое-то время он отправился жить в рощу Андха, где перед ним явилось божество — невозвращающийся из мира Брахмы. У молодого монаха была сильная кармическая связь с этим божеством, ведь они были товарищами во времена Будды Кассапы. Брахма загадал Кумаре загадку с пятнадцатью сравнениями и пояснил, что разгадать ее может лишь сам Будда. Кумара Кассапа отправился к Учителю, и тот объяснил ему смысл пятнадцати аналогий[114]. Когда Благословенный закончил наставление, Кумара Кассапа стал архатом.

В течение двенадцати лет, с тех самых пор, как у нее забрали новорожденного сына, мать Кумары Кассапы каждый день проливала горькие слезы, думая о своем ребенке. И вот однажды, когда она собирала подаяние на улицах города, она увидела Кумару Кассапу. Она бросилась к нему навстречу, но споткнулась и упала. Ее любовь к сыну была настолько сильна, что у нее из груди заструилось молоко и намочило монашеское одеяние. «Если она не услышит от меня доброго слова, то, быть может, умрет от горя», — подумал Кумара Кассапа и произнес: «Мама, почему вы побежали за мной? Почему вы до сих пор не можете отринуть мирскую любовь к сыну?» Затем он дал ей наставление в Дхамме. В тот самый день она приступила к практике прозрения и, сокрушив мирскую любовь, достигла архатства.

В зале для собраний бхиккху с воодушевлением обсуждали эту историю: «Кумара Кассапа и его мать добились выдающихся успехов, а монах Девадатта отверг их обоих. Но Учитель помог им в трудной ситуации. Удивительно, как сострадание Благословенного распространяется на всех существ этого мира!» Когда Будда узнал об их беседе, он прочел наставление в Дхамме и рассказал историю об олене Нигродхе, который готов был принести себя в жертву ради спасения беременной оленихи, приговоренной к закланию («Нигродхамига-джатака»[115]).

Васиттхи

В одной знатной семье города Весали жила девушка по имени Васиттхи. Когда она достигла совершеннолетия, ее выдали замуж за человека из хорошей семьи, и вскоре она родила сына. Но, едва научившись ходить, ребенок умер. Не в силах совладать с великим горем, Васиттхи помутилась рассудком. Родственники испробовали все известные в то время средства, чтобы помочь ей справиться с душевной болезнью, но безуспешно. Однажды, никому не сказав ни слова, Васиттхи вышла из дома и после долгих скитаний добралась до города Митхила. В тот день Благословенный тоже был в Митхиле, и их пути пересеклись. Будда увидел наулице несчастную женщину. Васиттха тоже увидела его. И в тот самый миг, когда ее взгляд обратился на Благословенного, помешательство прекратилось и она вернула себе трезвость ума.

Будда прочел ей наставление в Дхамме, и, испытав отвращение к мирской жизни, Васиттха вступила в общину монахинь. Она упорно практиковала медитацию прозрения и вскоре достигла архатства. В «Тхеригатхе» содержатся стихи Васиттхи, в которых она сама рассказывает о своем жизненном пути, чудесной встрече с Буддой и просветлении:

Патачара

Патачара была дочерью одного богатого купца из Саваттхи. Она была удивительно красива, и родители хотели выдать ее замуж за молодого человека ее круга. Однако девушка влюбилась в одного из слуг и сбежала вместе с ним из дома. Они поселились в удаленной деревне и стали зарабатывать на жизнь, трудясь на земле. Когда Патачара забеременела, она стала умолять мужа отвести ее обратно в Саваттхи, чтобы в соответствии с обычаем того времени ребенок появился на свет в доме ее родителей. Но муж боялся, что родственники затаили обиду за их побег и могут арестовать или даже убить его. Видя, что муж глух к ее мольбам, в один из дней Патачара сама отправилась в Саваттхи. Когда супруг вернулся с поля и узнал о ее уходе, он побежал следом и быстро догнал ее. Патачара наотрез отказалась возвращаться домой, и мужу пришлось продолжить путь вместе с ней. Однако прежде чем они достигли Саваттхи, у женщины начались схватки, и она родила сына. Идти к родителям больше не имело смысла, и они вернулись в свое скромное жилище.

Когда Патачара забеременела во второй раз, она снова захотела навестить родителей. Никому ничего не сказав, она отправилась в Саваттхи вместе со старшим сыном. Вскоре муж узнал об их исчезновении и догнал их. Они продолжили путь вместе, но до города так и не дошли. Той ночью, прямо в лесу, Патачара родила. Начинался сильный ливень, и она попросила мужа укрыть их с ребенком от дождя. Он взял нож и отправился в заросли, чтобы срезать ветки для навеса. Но притаившаяся в кустах змея укусила его за ногу, и он тут же скончался. Патачара до самого рассвета простояла на четвереньках, закрывая собой новорожденного, и наконец решила, что муж бросил их. Когда рассвело, она прижала младшего сына к груди, взяла за руку старшего и отправилась в том направлении, куда вчера пошел муж. Вскоре они набрели на его мертвое тело.

Стеная и плача, Патачара продолжила путь и вскоре подошла к реке, в которой вода была ей по грудь. Она боялась переправляться через реку сразу с двумя детьми, поэтому старшего оставила на берегу, а младенца перенесла через бурный поток и оставила у дерева на подстилке из листьев. Возвращаясь назад, Патачара уже добралась до середины реки, когда увидела, что к новорожденному пикирует ястреб. Она стала хлопать в ладоши и кричать, чтобы отпугнуть птицу, но ястреб схватил младенца и унес. Старший сын подумал, что мать зовет его, и вошел в реку, однако течение было слишком быстрым и унесло его.

«Одного сына забрал ястреб, второго унесла река. Муж скончался у дороги», — бормотала она и продолжала идти. Вдруг она увидела мужчину, который шел ей навстречу. «Откуда вы идете?» — спросила она. «Из Саваттхи», — ответил он. Патачара объяснила, что там живут ее родные, и попросила рассказать, не знает ли он об их судьбе. «Знаю, — ответил мужчина, — но лучше спроси меня о чем-нибудь другом». — «Меня не интересует ничего, кроме этого. Прошу, расскажите о моей семье», — настаивала она. «Ты видела вчерашний дождь?» — спросил собеседник. «Да, ведь я тоже попала под него. Но свою историю я могу поведать позже. Сначала расскажите о моих родных», — умоляла она.

Мужчина рассказал, что той ночью ливень обрушил крышу одного из домов, и под обломками погибли родители Патачары и ее брат. Он указал на столб дыма, что поднимался над горизонтом, — это был дым от погребального костра, на котором сжигали их трупы. После этих слов боль утраты стала настолько невыносимой, что Патачара лишилась рассудка. Обезумев от горя, она сорвала с себя одежду и нагая скиталась по округе. «Оба сына мертвы. Муж скончался у дороги. Отец, мать и брат горят на костре», — причитала она.

Поскольку она ходила без одежды, ее прозвали Патачара[116]. При виде сумасшедшей люди бросали в нее камни и мусор и прогоняли со словами: «Убирайся, помешанная». Однако Будда увидел, что у этой женщины, которая бесцельно бродила по городу вся в слезах, достаточно заслуг для достижения архатства. С помощью своих сверхъестественных способностей он направил Патачару в сторону монастыря. Когда верующие увидел и ее, они стали кричать: «Остановите эту женщину!» Но Будда успокоил их: «Позвольте ей войти». Когда Патачара приблизилась, Учитель произнес: «Приди в чувство, сестра». Благодаря внутреннему сиянию Благословенного рассудок вернулся к ней, и она села на землю, устыдившись своей наготы. Один мужчина набросил на Патачару накидку. Она завернулась в нее и выразила почтение Учителю. «Прошу, достопочтенный, помогите мне! Одного моего сына унес ястреб, второго отняла река. Супруг скончался у дороги. Родители и единственный брат погибли в развалинах дома — их всех сожгли на одном костре», — говорила она сквозь слезы.

Благословенный утешил ее: «Не печалься, Патачара. Ты пришла туда, где тебе могут помочь. Ты плачешь о погибших детях. Но в безначальном круговороте сансары ты столько раз теряла сыновей, что пролитых тобой слез больше, чем воды в четырех великих океанах». Женщина прислушалась к словам Учителя, и ее печаль отступила. Будда продолжал: «Патачара, тот, кто путешествует из жизни в жизнь, не найдет утешения ни в сыновьях, ни в отце, ни в родне. Мудрый развивает нравственность и движется по пути к ниббане». Когда Учитель закончил наставление, Патачара достигла состояния сотапатти и попросила разрешения вступить в общину. Получив посвящение, она неустанно практиковала медитацию прозрения и после одной из проповедей Благословенного достигла архатства.

Пунна Даси

Одна из рабынь в доме Анатхапиндики родила девочку, и поскольку та стала сотой по счету рабыней в этой семье, ее назвали Пунна — «завершенная [сотня]». В юности Пунна стала вступившей в поток, когда в ее присутствии случились события, изложенные в «Сутте о львином рыке»[117]. В тот день один из монахов выдвинул ложное обвинение в адрес Сарипутты, сказав, что главный ученик Будды ударил его и отправился в дорогу, не извинившись. На это Сарипутта торжественно изрек: «Учитель, тот, кто не утвердил осознанность в отношении собственного тела, может ударить товарища-монаха, а затем отправиться в путь, так и не извинившись. Но, подобно тому как на землю выбрасывают чистые и грязные вещи… и все же земля не чувствует ни капли отторжения, так и я, Учитель, пребываю с умом, подобным земле — обширным, возвышенным, безмерным, без неприязни и недоброжелательности». После слов Сарипутты обвинявший его монах раскаялся и сам стал просить о прощении.

Однажды Пунна увидела брамина, который принадлежал к религиозной школе, проповедовавшей очищение водой (udakppasuddhika). Мужчина каждое утро и каждый вечер погружался в водоем, и Пунна постаралась объяснить ему, что этот ритуал бесполезен с духовной точки зрения. Ее слова убедили и воодушевили брамина, и он принял прибежище в трех драгоценностях. Затем он вступил в монашескую общину и благодаря усердной практике вскоре стал архатом. Узнав об искусной проповеди Пунны, Анатхапиндика освободил ее из рабства. Она тоже вступила в Сангху и достигла архатства.

Кисаготами

В одной бедной семье в Саваттхи жила женщина по имени Готами. Она была очень худой и всегда выглядела усталой, поэтому ее прозвали Кисаготами — «изможденная Готами». Она долго не могла выйти замуж, пока наконец один богатый купец не разглядел за невзрачной внешностью ее душевную красоту и не женился на ней. Однако семья мужа невзлюбила Готами из-за ее низкого происхождения и подвергала ее всяческим нападкам. Но вскоре Готами родила сына, и ее жизнь изменилась. Родственники мужа наконец приняли ее как мать наследника и полноправного члена семьи. Женщина была сильно привязана к ребенку, ведь помимо материнского счастья он подарил ей покой и надежду на благополучную семейную жизнь.

В совсем юном возрасте, когда все дети веселятся и беззаботно играют, мальчик внезапно заболел и умер. Готами не смогла пережить такое горе и лишилась рассудка. Она убедила себя в том, что сын не умер, а просто заболел, и если она найдет подходящее лекарство, он обязательно поправится. Она ходила по улицам с мертвым ребенком на руках и просила у прохожих лекарство для сына. «Какое лекарство вылечит мертвеца?» — спрашивали люди и смеялись над ней. Время шло, но Готами не становилось легче. Она продолжала терпеть насмешки и издевки, пока среди множества равнодушных и жестоких людей не нашелся один мудрый человек, который понял, что она сошла с ума от горя. Из сострадания он дал ей совет: «Только Будда, лучший из врачей, способен вылечить твоего сына. Ты найдешь его в монастыре неподалеку». И он указал несчастной путь в Джетавану.

Готами пришла в монастырь как раз в то время, когда Благословенный читал проповедь. Она почтила Учителя и попросила дать лекарство для сына. Будда увидел в ней потенциал для достижения архатства и произнес: «Готами, ты правильно сделала, что пришла ко мне за лекарством. Теперь ступай в город и принеси горчичное зерно из дома, куда никогда не приходила смерть». Обрадованная словами Учителя, Готами вернулась в Саваттхи и постучалась в двери первого же дома. Она попросила у хозяев горчичное зерно для лекарства и поинтересовалась, умирал ли кто-то в этом доме. «Разумеется. В этом доме умерло столько человек, что и не счесть», — последовал ответ. «Тогда мне не поможет это горчичное зерно. Благословенный велел принести зерно из дома, где никто никогда не умирал». Она посетила еще два дома, но везде получала один и тот же ответ. Тогда она поняла, что поставленная задача невыполнима. «Во всем городе мне не найти подходящего зерна, — подумала она. — Учитель из сострадания открыл мне истинное положение дел».

Готами отнесла тело ребенка на кладбище и попрощалась с ним: «Мне казалось, что лишь тебя постигла эта участь. О, как я ошибалась! Таков удел всех существ». Она похоронила сына и вернулась к Благословенному. «Нашла ли ты горчичное зерно, Готами?» — спросил он. «С горчичными зернами покончено, достопочтенный. Никому не избежать смерти. Поэтому прошу, помогите мне», — ответила она. И Учитель прочел ей наставление в Дхамме: «Когда человек охвачен сильной привязанностью, одержим сыновьями и скотом, смерть хватает его и уносит, как поток воды уносит спящую деревню». Ум Готами был в достаточной степени очищен выпавшим на ее долю испытанием, поэтому, услышав эти слова, она увидела природу реальности и стала вошедшей в поток. Она попросила Будду принять ее в общину. Благословенный согласился и поручил ее заботам монахинь, которые провели церемонию посвящения. В положенное время Готами достигла архатства.

Забота о больных монахах

Один из знатных жителей Саваттхи оставил мирскую жизнь после того, как услышал Дхамму из уст Благословенного. Он получил посвящение в монахи и стал известен как Тисса. Спустя какое-то время Тисса заразился чесоткой и начал страдать от страшного зуда по всему телу. Сначала высыпания были похожи на горчичные зерна, но позже выросли и стали размером с яблоко. Все тело покрылось волдырями и язвами, которые сочились гноем и кровью, одежда мучительно прилипала к коже— страдания монаха были невыносимы. Вскоре болезнь стала неизлечимой, и обитатели монастыря, потеряв надежду на исцеление, оставили Тиссу умирать.

Однажды утром Будда исследовал мир взглядом мудрости и обнаружил достопочтенного Тиссу, который страдал от многочисленных язв. Благословенный отправился в монастырь, где пребывал больной монах, и принялся ухаживать за ним. Он нашел котелок, отмыл его, наполнил водой и поставил на огонь. Чтобы перенести монаха, Учитель взялся за край подстилки. Другие бхиккху, которые увидели, как Будда зашел в комнату к больному, помогли отнести Тиссу к месту для купания. Затем Благословенный достал корыто и в горячей воде застирал одеяние монаха. Он сам поливал больного из черпака и оттирал с тела кровь и гной. К концу купания выстиранные одежды высохли на солнце, и когда монах в чистом одеянии лег на кровать, он почувствовал некоторое облегчение. Благословенный прочел ему наставление о непостоянстве тела. Благодаря словам Будды Тисса достиг архатства и через несколько мгновений скончался. Многие монахи, которые услышали эту проповедь, достигли различных ступеней постижения Дхаммы. Позаботившись о кремации тела, Благословенный велел воздвигнуть ступу для хранения останков архата.

Похожая история произошла еще с одним монахом, который страдал от дизентерии. Он лежал там, где и упал, в собственных нечистотах — никто не подходил к нему, а сам он не мог встать и добраться до уборной. Учитель вместе с Анандой навещал монахов в их кельях и зашел туда, где лежал больной. Будда спросил его, чем он болен и кто ему помогает. «Достопочтенный, никто не заботится обо мне», — ответил бхиккху. «Почему?» — поинтересовался Будда. «Потому что я не ухаживал за другими монахами, когда они были больны», — признался монах.

Будда попросил Ананду принести воды. Учитель поливал тело больного из кувшина, а Ананда смывал нечистоты. Затем Будда поднял монаха за верхнюю часть тела, а Ананда — за нижнюю, и они вдвоем уложили его на кровать. Позаботившись о больном, Будда собрал монахов и обратился к ним: «Монахи, у вас нет ни матери, ни отца, чтобы ухаживать за вами в болезни. Кто позаботится о вас, если вы не позаботитесь друг о друге? Монахи, тот, кто заботится о больном, может считать, что заботится обо мне самом». Затем Благословенный объяснил собравшимся, как следует заботиться о больных и какие заслуги это приносит.

Глава 46 МИНИСТР КОЛИЯ

К западу от Варанаси, в деревне Чундаттхила, жил один охотник. Он убивал оленей, лучшее мясо жарил на костре и съедал, а остатки продавал на рынке. Когда у городских ворот к нему подбегали маленькие дети и просили жареного мяса, охотник давал каждому по кусочку. В один из дней он не смог поймать дичь, но вместо этого нарвал цветов эхелы[118] и раздал их детям.

После смерти охотник переродился в мире голодных духов — петов. Безобразный и совершенно нагой, он бродил по окрестностям в поисках пищи и воды, но не мог ничего найти и постоянно страдал от голода и жажды. Однако на голове у него всегда был венок из цветов эхелы. В один из дней он решил попросить о помощи своих родных и пошел вверх по течению Ганга. Поскольку теперь охотник был духом, он спокойно ступал по поверхности воды и не тонул. Тем временем Колия, главный министр царя Бимбисары, плыл на корабле вниз по течению реки. Он возвращался в столицу после того, как успешно подавил восстание в отдаленной провинции.

Когда Колия увидел пету, ступавшего по воде, он спросил, куда тот держит путь. Охотник рассказал, что направляется в деревню Чундаттика повидать родных. Министр понял, что перед ним голодный дух, и решил облегчить его участь. Он велел причалить к берегу и пожертвовал одному цирюльнику вареный рис и два одеяния золотистого оттенка. Когда Колия посвятил заслуги от этого благодеяния голодному духу, тот незамедлительно получил небесную одежду и пищу.

Колия продолжил плавание и на рассвете следующего дня прибыл в Варанаси. Из сострадания к министру Благословенный решил встретить его на берегу реки. Когда Колия сошел с корабля и увидел Будду, он был несказанно счастлив. Министр незамедлительно распорядился соорудить навес и пригласил Учителя внутрь. Там Колия поднес Будде цветы, а затем рассказал о встрече с голодным духом и о том, как посвятил ему заслуги от пожертвования.

Будда мысленно обратился к монахам и велел им собраться на берегу Ганга. Ведомые психическими силами Благословенного, бхиккху поднялись в небо и прибыли в назначенное место. «Сегодня Учитель может прочесть важное поучение в Дхамме», — вдруг подумали жители города, и им сильно захотелось увидеть Благословенного. Отвечая на молчаливый зов Учителя, люди стекались на берег Ганга даже из окрестностей Варанаси. Когда все были в сборе, с помощью своих сверхъестественных способностей Будда открыл взору людей многочисленных голодных духов, которые стали рассказывать истории своей жизни и о том, какая карма привела их в это тягостное состояние.

Некоторые петы говорили о том, как в прошлом воплощении совершали лишь дурные деяния, вели жизнь, полную зависти и тщеславия, и не накапливали заслуг. Другие были скупыми домохозяевами и не создали себе опоры в следующих жизнях, проявляя щедрость. Третьи сами наслаждались изысканными яствами и даже выбрасывали еду, но ничего не жертвовали аскетам и отшельникам. Четвертые были ленивы и упрямы, творили зло и, жертвуя лишь крохи, оскорбляли и принижали просителей. Слушая истории голодных духов, Колия был глубоко тронут и испытал искреннее сочувствие к их судьбе. Когда Благословенный прочел наставление в Дхамме, восемьдесят четыре тысячи существ постигли различные аспекты истины.

Куртизанка Суласа

Один богатый житель Раджагахи считал, что обучать своего сына наукам и искусствам было бы пустой тратой времени и лишь омрачило бы жизнь молодого человека, поэтому он не дал ему никакого образования. Юноша рос в роскоши и комфорте, а затем женился на девушке из обеспеченной семьи. После смерти родителей мужчина окружил себя пропойцами и игроками и проводил дни, предаваясь чревоугодию, пьянству, пению и танцам. Он не совершал никаких благих поступков, вскоре промотал наследство и впал в нищету. Все принадлежавшие ему земли отошли ростовщикам в счет уплаты долгов. Супруги, некогда жившие в изобилии, подобно небожителям, теперь были вынуждены собирать подаяние в местах для раздачи милостыни.

Однажды шайка бандитов увидела молодого мужчину, который просил подаяние, и решила использовать его для своих целей. «Зачем влачить такое жалкое существование? — спрашивали они. — Ты сильный мужчина. Вступай в нашу банду — будем жить грабежом». — «Но я не умею воровать», — возразил было сын богача. «Мы обучим тебя всему, что нужно. Просто делай то, что мы скажем», — уверяли они. И мужчина принял их предложение.

В один из дней бандиты проникли в дом, чтобы его ограбить, а нового сообщника оставили у перекрестка дорог неподалеку от места преступления. Они дали ему дубину и сказали: «Если кто-нибудь покажется на дороге, напади на него и убей». Воры забрали из дома все ценности и убежали, оставив мужчину стоять на перекрестке. Он ждал сообщников и нервно вышагивал по дороге с дубинкой наперевес, пока его не обнаружил хозяин ограбленного дома. Горе-грабителя побили камнями и палками, а затем отвели к государю. Царь Бимбисара велел казнить преступника.

Куртизанка Суласа стояла на балконе своего дома и смотрела на улицу как раз в то время, когда сына богача повели на казнь. Она сразу узнала его, потому что в прошлом проводила время в его компании. Испытав острое чувство жалости, Суласа велела слуге передать осужденному четыре сладких рисовых шарика и немного воды. Она также попросила смотрителя города отсрочить исполнение приговора.

Осматривая мир своим внутренним взором, достопочтенный Моггаллана увидел этого несчастного, который в жизни не накопил никаких заслуг и поэтому после смерти должен был отправиться прямиком в ад. Из сострадания монах появился перед узником, рассчитывая на то, что если мужчина сделает небольшое подношение архату, то родится в небесном мире. Приговоренный сильно обрадовался при виде достопочтенного Моггалланы и подумал: «Зачем мне эти рисовые шарики, раз я осужден на смерть? Лучше предложить их подвижнику. Этот добродетельный поступок принесет мне благо в ином мире». Он предложил сладости достопочтенному Моггаллане, и монах съел их на глазах у узника, чтобы доставить дарителю еще больше радости.

Вскоре мужчину отвели на место казни и отрубили ему голову. После смерти он родился земным божеством, которое обитало в горах, у одного баньяна. Однажды Суласа пошла в парк и привлекла внимание этого божества. Он погрузил всю округу во тьму, а затем схватил Суласу и отнес ее в свое жилище. Там он поведал ей о событиях из прошлой жизни. Мать Суласы тем временем безуспешно искала дочь и уже почти потеряла надежду, когда знакомые посоветовали ей обратиться за помощью к достопочтенному Моггаллане. Монах сказал, что спустя неделю ее дочь появится в Бамбуковой роще у самого края толпы, которая соберется послушать Дхамму.

Суласа провела неделю в компании божества, наслаждаясь комфортом и приятным обществом. Но мысли о матери, которая места себе не находила из-за ее пропажи, в конце концов заставили ее покинуть гостеприимный дом. Она попросила духа вернуть ее в Раджагаху, и тот перенес ее в Бамбуковую рощу, где оставил у края толпы. Потрясенные внезапным появлением Суласы, жители города стали спрашивать ее, где она была все это время. И она поведала о том, как провела время в гостях у земного божества. «Всю свою жизнь он не совершал никаких добродетельных поступков, но после смерти родился божеством только потому, что сделал подношение достопочтенному Моггаллане», — сказала она. Люди были сильно воодушевлены ее словами. «Воистину, архаты — несравненное поле заслуг для мира», — говорили они.

Когда монахи рассказали Учителю о случившемся, он взял эту историю за основу для своего поучения и произнес: «Архаты — словно хорошо вспаханное поле. Дарители подобны крестьянам, а даяние сравнимо с семенем. Когда присутствуют все три фактора, совершаются великие заслуги. Семя заслуги, посев семени заслуги и поле заслуги — три фактора, приносящие счастье и дарителям, и голодным духам. Плоды от пожертвования получает как даритель, так и духи. Если человек совершает подношение и посвящает заслуги голодным духам, он создает благую камму, которая ведет к рождению в небесных мирах». Когда Будда закончил говорить, восемьдесят четыре тысячи существ смогли постичь Дхамму.

Брамин Сакета

Однажды Учитель в сопровождении группы монахов собирал подаяние на улицах Сакеты. В тот день один старый и богатый брамин шел из города и у ворот повстречал Благословенного. Стоило ему увидеть Будду, как чувство отцовской любви затопило его сердце. «Сынок, как же долго я тебя не видел!» — воскликнул он и заплакал.

Старик заковылял навстречу Благословенному, а Учитель повернулся к монахам и произнес: «Пусть брамин делает что хочет. Не останавливайте его». Брамин приблизился к Будде и обнял его, причитая: «Сколько же мы не виделись, сынок! Как же долго тебя не было!» Если бы старику помешали, то, не выдержав накала чувств, его сердце могло бы остановиться. Именно поэтому Будда позволил ему делать все, что тот пожелает.

Наконец брамин пришел в себя и произнес: «Учитель, я хочу совершить подношение вам и всем прибывшим с вами монахам. Прошу, проявите сострадание и примите мое приглашение». Будда дал молчаливое согласие. Взяв чашу Благословенного, брамин передал послание жене: «Приготовь достойный прием — наш сын вернулся». Вне себя от радости она разложила сиденья и стала ждать прибытия Будды и Сангхи. Издалека увидев Благословенного, она не смогла сдержать материнских чувств и бросилась к нему навстречу. «Сынок, тебя не было так долго!» — произнесла она и со слезами припала к стопам Будды. Брамин и его супруга с большим почтением поднесли пищу Учителю и монахам. После трапезы Благословенный прочел всем собравшимся наставление в Дхамме, и брамин с женой достигли состояния сотапатти — первого плода на пути к архатству.

Они попросили Будду всегда принимать пищу в их доме, когда он будет в Сакете. Однако Учитель отказался: «Татхагаты не принимают пожертвование в одном и том же доме». — «В таком случае пусть Учитель и монахи, собрав подаяние на улицах города, приходят к нам, чтобы совершить трапезу и прочесть наставление в Дхамме». На эту просьбу Будда согласился и тем самым оказал особую честь чете браминов. С тех пор жители города стали называть их отцом и матерью Будды.

«Я знал настоящих родителей Благословенного — [царя Суддходану и царицу Махамайю], — однажды сказал Ананда. — Почему эти брамины называют себя вашими отцом и матерью?» — «Эти брамины в течение пятисот жизней были моими родителями, еще пятьсот жизней — старшим братом моего отца и старшей сестрой моей матери и другие пятьсот жизней — младшим братом моего отца и младшей сестрой моей матери. Они называют меня сыном из-за глубокой привязанности, которая сформировалась за это время», — ответил Будда.

Вскоре Благословенный покинул Сакет и отправился в Саваттхи. Брамин и его жена продолжали следовать по пути Дхаммы и получали наставления от монахов, что позволило им со временем подняться на более высокие ступени духовного пути и стать архатами. В положенный срок они достигли окончательной ниббаны.

Когда супруги оставили этот мир, ученики Будды и брамины города Сакет с почестями отнесли их тела на место для кремации. Обозревая мир ранним утром, Благословенный увидел, что его присутствие на церемонии прощания принесет пользу многим, поэтому покинул Саваттхи и прибыл на место, где сжигали тела. Собравшиеся приблизились к Благословенному и выразили почтение, а затем спросили, какие почести следует воздать браминам — благородным ученикам Будды. Благословенный открыл им, что муж и жена достигли окончательного освобождения и заслуживают почестей, достойных архатов. По этому случаю Будда прочел собравшимся «Сутту о старости» («Джара-сутта»[119]).

Юный Чатта

В городе Сетавья жил юноша из семьи браминов. Когда пришло время получить образование, отец отправил его в Уккаттху к известному учителю по имени Поккхарасади. Благодаря высоким умственным способностям юноша преуспел в изучении вед и освоил многие науки и искусства. Все звали его «Чатта», что значит «ученик». Однажды Чатта пришел к наставнику и с должным почтением обратился к нему: «Господин, вы обучили меня наукам и искусствам. Скажите, как я могу отблагодарить вас?» — «Вознаграждение учителя должно соответствовать материальным возможностям ученика. Принеси мне тысячу золотых монет», — ответил Поккхарасади. Чатта поклонился наставнику и вернулся в Сетавью. Он пришел в родительский дом и попросил отца дать ему тысячу монет, чтобы почтить учителя. На следующий день с полным кошелем золота Чатта отправился в обратный путь. Однако разбойники узнали о его планах и устроили засаду в зарослях у дороги.

Тем утром, пребывая в монастыре в Саваттхи, Благословенный осматривал мир духовным зрением и увидел, что Чатте суждено погибнуть. Смерть юноши была неизбежным следствием одного злодеяния, которое тот совершил в прошлой жизни. Желая помочь Чатте удачно перевоплотиться, Будда решил дать ему опору в виде прибежища и пяти нравственных правил. Он прибыл на место раньше Чаты и сел в тени одного из деревьев. Молодой человек беззаботно шагал по дороге из Сетавьи и, увидев Благословенного, приблизился к нему.

— Куда ты идешь, юноша? — спросил Будда.

— Я направляюсь в Уккаттху, достопочтенный Готама, чтобы отблагодарить своего учителя, брамина Поккхарасади, — ответил он.

— Знаешь ли ты о тройном прибежище и пяти правилах нравственности? — поинтересовался Будда.

— Нет, достопочтенный. Что это и какую пользу приносит?

Благословенный описал благие плоды, которые приносит принятие прибежища и соблюдение правил нравственности, а затем произнес:

— Внимай, юноша. Сейчас я расскажу тебе, каким способом принимают прибежище.

— С радостью, пусть Благословенный научит меня.

Будда облек обет прибежища в стихи, и юноша выучил их наизусть:

Воодушевленный словами Благословенного, Чатта поклонился и продолжил путь. Он шел по дороге и размышлял о достоинствах трех драгоценностей. «Этих заслуг будет достаточно, чтобы юноша родился в счастливом небесном уделе», — подумал Будда и вернулся в монастырь Джеты.

Молодой человек продолжил концентрироваться на Будде, Дхамме и Сангхе и в конце концов достиг места, где прятались грабители. Один из бандитов выпустил отравленную стрелу — она пронзила Чатту, и тот упал замертво. Разбойники бежали с места преступления, прихватив кошель с золотом, а Чатта очнулся на небесах Таватимсы, словно пробудился ото сна.

Люди, которые шли по дороге в Сетавью, увидели мертвое тело Чатты и сообщили о трагедии его родителям. Те, кто шел в обратном направлении, в сторону Уккаттхи, рассказали о гибели ученика брамину Поккхарасади. Вскоре родственники и друзья юноши из обоих городов собрались на похоронах и соорудили погребальный костер. Чтобы принести пользу всем этим людям, Благословенный пришел на место кремации и сел у корней дерева.

Тем временем небожитель Чатта размышлял о том, почему он родился в небесном мире, среди немыслимой роскоши и изобилия, и понял, что это произошло благодаря Будде. Он явился перед Благословенным, который пребывал под сенью дерева, поклонился ему и сел на почтительном расстоянии. Удивительное зрелище — божество, склонившееся у ног Будды, — привлекло внимание людей, и все они тут же обступили Учителя. Благословенный попросил небожителя рассказать свою историю, а затем сам дал наставление в Дхамме.

Божество, родители Чатты и многие другие стали вступившими в поток. Чатта выразил почтение Учителю, поклонился Сангхе, а также бывшим матери и отцу, а затем вернулся в свою небесную обитель. Благословенный в сопровождении монахов тоже направился обратно в монастырь. Родители Чатты и еще некоторые из собравшихся какое-то время следовали за Благословенным, а затем остановились и вернулись к своим делам.

Брахма Бака

Однажды Будда сидел под деревом сала в лесу Субхага, что раскинулся близ города Уккаттха. В то время брахма по имени Бака размышлял: «Мир Брахмы вечен, постоянен и неизменен. Он не подвержен разрушению, исчезновению и повторному возникновению — кроме этого мира, нет иного спасения». Такое ошибочное представление возникло в уме этого божества. Прочитав его мысли, Благословенный перенесся в мир Брахмы так же просто, как сильный человек разгибает согнутую руку или сгибает вытянутую.

Увидев Благословенного, брахма обратился к нему: «Добро пожаловать, о победивший страдание! Прошло много времени с тех пор, как ты был здесь в последний раз. Этот мир вечен и постоянен. Он не подвержен разрушению, исчезновению и повторному возникновению, и нет спасения за пределами него». Однако Благословенный объяснил, что это убеждение ложно и порождено невежеством.

Тогда нечестивый Мара вселился в одного брахму из свиты Баки и сказал: «Монах, не оскорбляй его, не оскорбляй его! Воистину, монах, перед тобой Великий Брахма, Победитель, Непобежденный, Наделенный абсолютным видением, Всемогущий, Верховный Владыка, Создатель, Отец существ — рожденных и ожидающих рождения. В мире и до тебя, монах, были аскеты и брамины, которые видели изъян в элементах земли, воды, огня и воздуха и испытывали к ним отвращение; видели изъян в существах и божествах, в Паджапати и Брахме и испытывали к ним отвращение. С распадом тела они попадали в низшие миры. Но аскеты и брамины, что восхваляли и превозносили элементы земли, воды… с распадом тела попадали в высшие уделы. Поэтому, монах, я говорю тебе: «Друг, поступай так, как говорит Брахма. Не противоречь Брахме. Поступать вопреки воле Брахмы — все равно что взять палку и гнать от себя процветание. Все равно что упасть в пропасть, не имея возможности ни за что ухватиться. Поступая наперекор Брахме, можно прийти лишь к несчастью. Поэтому, друг, поступай в точности, как говорит Брахма. Не противоречь Брахме. Выражая почтение Брахме, ты будешь блистать в свете его милости».

Благословенный понял, что перед ним Мара, и ответил: «Я знаю, кто ты, нечестивый, — не думай, что я не ведаю. Брахма Бака и другие брахмы порабощены тобой. Но не рассчитывай, что я запутаюсь в твоих силках. Ты не имеешь надо мной власти, нечестивый». Тогда Брахма Бака сказал: «О победивший страдание! Я называю постоянным то, что постоянно, неизменным то, что неизменно, бессмертным то, что бессмертно, нерушимым то, что нерушимо. Помимо этого мира, нет иного спасения. Не ищи и ты другого освобождения — будь привязан к первоэлементам земли и воды, огня и воздуха, к существам, божествам, Владыке Паджапати и Брахме, и я приму тебя в свое окружение».

Подумав про себя, что пошатнет высокомерие Баки, Благословенный произнес: «Брахма, я знаю, что если в уме я стану опираться на великие элементы, существа, божеств, Паджапати и Брахму, ты примешь меня в свое окружение и подчинишь себе. Еще я знаю, что твоя власть не безгранична и простирается лишь до определенных пределов». — «И где же эти пределы?» — с недоумением спросил Брахма.

«Твое влияние простирается на тысячу миров, которые освещают солнца и луны. В пределах этих миров ты знаешь высших и низших существ, ты знаешь, кто охвачен страстями, а кто свободен. Ты знаешь, как существа рождаются и умирают, как переходят из мира в мир. Таковы пределы твоего знания, Брахма. Но есть три вещи, которые тебе неведомы, но известны мне.

Ты пришел из мира лучезарных божеств (ābhassara-brahmaloka) во времена столь далекие, что не можешь вспомнить. Ты не знаешь и не видишь этого, но я знаю и вижу это — как же я могу быть низшим по отношению к тебе? Существует мир божеств равномерного блаженства (subhakiṇha-brahmaloka) — ты не знаешь и не видишь его. Выше есть мир божеств великого плода (vehapphala-brahmaloka) — ты не знаешь и не видишь его. Но я знаю и вижу эти миры. В этом отношении ты не равен мне, Брахма, — как же я могу быть низшим по отношению к тебе? Напротив, я превосхожу тебя».

Затем Будда провозгласил, что в совершенстве постиг великие элементы, существ, божеств и множество других явлений сансары, тогда как познания брахмы Баки были ограничены. Когда Благословенный показал таким образом всестороннее превосходство, брахме нечего было возразить, и он решил бросить Будде вызов: «Достопочтенный, сейчас я скроюсь от твоего взора». — «Скройся от меня, брахма, если сможешь», — ответил Благословенный.

Пытаясь исчезнуть, брахма Бака стал повторять: «Я скроюсь от взора отшельника Готамы, я скроюсь от взора отшельника Готамы», — но у него ничего не получилось, и Будда все равно мог видеть его. Затем Благословенный сказал: «Теперь скроюсь я», — и сделал так, что брахма Бака и его свита не могли видеть его самого, но только слышали его голос:

Брахма и его свита изумились способностям Благословенного и стали восхвалять великие сверхъестественные силы отшельника. Тогда Мара подчинил себе волю одного брахмы из свиты Баки и обратился к Будде: «Монах, если твои познания и правда настолько обширны, если ты действительно всезнающий будда, то не воспитывай учеников, не давай посвящение монахам, не учи Дхамме — отбрось всякое желание иметь последователей. Монах, и до тебя были отшельники и брамины, которые объявляли себя всезнающими буддами. Они воспитывали учеников и давали наставления в Дхамме, но, охваченные желанием иметь последователей, после смерти они возрождались в низших уделах. Другие монахи и брамины, что называли себя всеведущими буддами, не воспитывали учеников и не давали наставления в Дхамме — они возродились в высших мирах. Поэтому я говорю тебе, монах, что ни к чему подобное усердие. Лучше не обучать Дхамме и не наставлять учеников».

«Я знаю, кто ты, нечестивый, — не думай, что я не ведаю. Ты порочный, ты — Мара. Благополучие существ тебя не интересует», — этими словами Благословенный прогнал лукавого, а затем раскрыл собравшимся учение о Четырех благородных истинах. В конце этого поучения тысяча брахм достигли архатства.

Небожитель Мандука

Однажды Благословенный пребывал в Чампе, в обители у озера Гаггара. В один из вечеров, после того как Учитель по обыкновению принял подношение пищи и провел послеполуденную медитацию, он излагал Дхамму четырехчастному собранию учеников — монахам и монахиням, мирянам и мирянкам. Тем временем из озера выползла лягушка и, почувствовав благость этой беседы, остановилась позади собрания, чтобы послушать приятный голос Будды.

В то же самое время один пастух увидел, что люди собрались послушать Благословенного, подошел поближе и остановился у края толпы. Он нечаянно поставил свою трость на голову лягушке, чье внимание было целиком поглощено голосом Благословенного, и раздавил ее. Поскольку лягушка умерла в благом состоянии ума, она обрела новое рождение на небесах Таватимсы. Очнувшись в мире богов, юный дэва стал думать, как он здесь оказался. Вспомнив прошлое рождение в теле лягушки, он вместе со своим небесным дворцом и свитой спустился на землю. Он вышел из дворца в окружении прекрасных богинь и предстал перед Благословенным и большим собранием учеников. Приблизившись к Будде, небожитель опустился на колени и соединил ладони в знак почтения.

Благословенный решил показать наглядный пример того, как работает камма, и спросил: «Кто ты, склонившийся передо мной?» Небожитель рассказал, что прежде он был лягушкой и погиб от палки пастуха, пока слушал приятный голос Будды. Именно благое состояние ума, в котором он пребывал непосредственно перед смертью, привело его на небеса. Взяв эту историю за основу, Благословенный прочел проповедь для всех собравшихся. Благодаря этому поучению огромное множество существ постигли Дхамму. Выразив почтение Благословенному, небожитель в сопровождении своей свиты вернулся на небеса.

Скупой богач

В Саваттхи жил чрезвычайно богатый купец по имени Ананда. Хотя его состояние оценивалось в четыреста миллионов золотых монет, он был невообразимо скуп. Как-то раз он решил наставить своего сына Муласири: «Не думай, что эти четыреста миллионов — великое богатство. То, что принадлежит тебе, не следует отдавать никому. Старайся преумножить свое состояние. Тот, кто тратит монету за монетой, однажды наверняка лишится всего, что имел». Ананда настолько дорожил своими сокровищами, что закопал где-то пять кувшинов с золотом и даже не сказал об этом сыну. Вскоре он умер и был зачат в утробе неприкасаемой из близлежащей деревни. Тем временем царь Пасенади вызвал его сына Муласири во дворец и объявил его наследником огромного состояния, которое накопил отец.

Неприкасаемые в той деревне жили поденным трудом, но с тех пор, как женщина зачала ребенка, они не могли найти работу и едва сводили концы с концами. «Должно быть, среди нас появился кто-то, лишенный добродетели, и он навлек на нас беду», — подумали они. Проверив все дома, они поняли, что во всем виновата беременная женщина, и выгнали ее прочь.

Испытывая огромные трудности и лишения, женщина все же выносила ребенка и родила. Мальчик появился на свет скорченным и безобразным, как маленький демон. Но несмотря на это, мать не оставила его — настолько велика была ее любовь к сыну, которого она носила под сердцем девять месяцев. С большим трудом она растила его. Когда она брала его с собой на работу, ей не платили ничего, а когда она отправлялась одна, то получала дневную оплату. Вскоре мальчик подрос и мог уже сам ходить по улицам и просить подаяние. Тогда мать дала ему чашу и сказала: «Сынок, из-за тебя на нашу долю выпали огромные страдания, и я больше не могу заботиться о тебе. В городе раздают пищу бедным, обездоленным и странникам — ты всегда найдешь пропитание. А теперь ступай».

Ребенок бродил от дома к дому в поисках еды и оказался возле особняка, в котором некогда жил богач Ананда. Память о прошлой жизни возродилась в его сознании, и он смело вошел в дом. Никем не замеченный, он прошел через три двери, однако у четвертой его увидели дети Муласири и в ужасе закричали. Слуги принялись колотить незваного гостя и с криками: «Убирайся прочь, убогий!» — выставили его за ворота и бросили в мусорную кучу.

Случилось так, что, собирая подаяние на улицах Саваттхи, Будда и Ананда оказались у дома Муласири в то же самое время. Указав на мальчика в куче мусора, Благословенный рассказал Ананде его историю и велел позвать хозяина дома. Вокруг них стала собираться толпа. Будда указал на мальчика и спросил Муласири: «Ты его знаешь?» Богач ответил: «Нет, достопочтенный». — «В прошлой жизни он был твоим отцом», — произнес Учитель, но богач сперва не поверил ему. Тогда Будда позвал мальчика-неприкасаемого и сказал ему: «Купец Ананда, покажи сыну пять кувшинов с золотом, которые ты спрятал». Муласири нашел сокровище именно там, где указал ребенок, и, воодушевленный удивительными способностями Будды, принял прибежище в трех драгоценностях.

Благословенный обратился к собравшимся: «„Мои сыновья, мое богатство…“, — так думает глупец и остается в оковах привязанности. Но он сам себе не принадлежит. Что говорить о сыновьях? Что говорить о богатстве?» К концу этого поучения восемьдесят четыре тысячи существ постигли различные аспекты Дхаммы.

Гарахадинна

В Саваттхи жили двое друзей по имени Сиригутта и Гарахадинна. Сиригутта был последователем Будды, а Гарахадинна — учеником нагих аскетов, нигантхов. Учителя Гарахадинны настаивали на том, чтобы он убедил Сиригутту оставить учение Будды и стать их последователем. Чтобы добиться этой цели, они велели Гарахадинне указывать на недостатки Будды, Дхаммы и Сангхи и восхвалять собственное учение. В течение долгого время Сиригутта терпеливо выслушивал слова друга и не говорил ни слова, но в один из дней он не выдержал и сказал: «Друг, ты все время меня спрашиваешь, что мне дает приверженность Будде. Ты просишь меня пойти к твоим учителям и сделать им пожертвование. Но скажи сперва, какими знаниями обладают твои учителя?»

«Для моих учителей нет ничего тайного: им ведомо прошлое, настоящее и будущее, они знают все о поступках, словах и мыслях людей», — ответил Гарахадинна. «Если так, то ты совершил огромную ошибку, так долго не рассказывая мне об этом! Только сегодня я узнал о мудрости и всезнании твоих наставников. Ступай, мой друг, и пригласи своих учителей ко мне на трапезу». Воодушевленный успехом, Гарахадинна отправился к нигантхам, поклонился им и рассказал о том, какая перемена произошла в его товарище. Решив, что Сиригутта наконец-то стал их последователем, аскеты с радостью приняли приглашение.

Сиригутте принадлежал большой участок земли, на котором стояли два дома. Он велел вырыть между ними длинный ров и заполнить его грязью и навозом.

У противоположных концов рва работники установили столбы и натянули между ними толстую веревку. Сиригутта велел поставить передние ножки стульев у края канала, а задние — на веревку. Он рассчитывал, что как только нагие аскеты опустятся на сиденья, стулья опрокинутся и они полетят в канал головой вниз. Чтобы замаскировать ров, он велел застелить сиденья белой тканью. Также Сиригутта приказал слугам взять несколько больших глиняных сосудов, обмазать горлышки рисовой кашей с маслом и медом и накрыть их банановыми листьями.

Утром Гарахадинна пришел в дом друга, чтобы убедиться, что все готово для приема нигантхов, и, увидев расставленные сиденья и глиняные сосуды, довольный ушел восвояси. Вслед за ним в дом Сиригутты пришли пятьсот нагих аскетов. Сиригутта вышел им навстречу и простерся перед ними в знак почтения. Затем, сложив ладони у груди, он мысленно обратился к гостям: «Гарахадинна рассказал мне, что вам известно прошлое, настоящее и будущее. Если это правда, пожалуйста, не заходите в мой дом — здесь нет для вас ни риса, ни похлебки, ни какой-либо другой еды. Если вам неизвестны прошлое, настоящее и будущее и вы зайдете в мой дом, то вы упадете в яму с нечистотами и вас побьют палками». Но вслух он произнес совсем другое: «Проходите в дом, достопочтенные».

Когда кто-то из аскетов собирался занять свое место, слуги останавливали его: «Достопочтенный, не садитесь, подождите немного». — «Чего нам ждать?» — удивлялись аскеты. «В нашем доме так заведено, что все гости садятся одновременно». Нигантхи согласились, и только когда все пятьсот гостей выстроились у своих стульев, они одновременно опустились на сиденья. Пока они садились, слуги успели сорвать покрывала со стульев, чтобы их не запачкали. Спустя секунду ножки стульев соскользнули с веревки, и нагие аскеты полетели головами вниз в ров с нечистотами. Сиригутта приказал закрыть входные ворота и палками бить нигантхов, пока те выбирались из ямы. «Довольно с вас», — сказал он наконец и велел открыть ворота. Но и тут нагих аскетов ожидало очередное испытание: дорогу полили водой, и они спотыкались, падали в жидкую грязь и вновь получали удары палками.

Причитая: «Мы опозорены! Мы погибли!» — они отправились к Гарахадинне и рассказали, как жестоко обошелся сними Сиригутта. Гарахадинна пришел в ярость и обратился к царю с просьбой наказать обидчика. Но когда царь Пасенади узнал, как Гарахадинна пытался зародить у друга сомнения в Будде и убеждал его в том, что нагие аскеты обладают всезнанием, спор мгновенно разрешился в пользу Сиригутты. Государь наложил штраф в сто тысяч золотых монет на самого Гарахадинну.

Целый месяц два друга не разговаривали. Однако вскоре Гарахадинна решил, что молчание не приносит никакой пользы, и снова стал приветлив с товарищем. Вернув расположение Сиригутты, он надеялся, что однажды получит возможность отплатить ему той же монетой. И такая возможность вскоре представилась. В один из дней Сиригутта стал описывать достоинства Благословенного и предложил другу сделать подношение Будде и общине монахов. Гарахадинна только этого и ждал. Подробно расспросив Сиригутту о том, какими знаниями обладает Татхагата, он попросил товарища пригласить Учителя и монахов на трапезу в его дом.

Сиригутта отправился к Благословенному и передал приглашение, однако он не был уверен в искренности намерений друга. Он предупредил Учителя о том, что Гарахадинна может замышлять недоброе, и попросил принять приглашение только в том случае, если Татхагата сочтет это правильным шагом. Будда заглянул в будущее и увидел, что Гарахадинна попытается сбросить их в яму с горящими углями, однако в конечном счете у него ничего не выйдет — и Татхагата, и монахи останутся целы и невредимы, а множество людей постигнут Дхамму. Поэтому Будда принял приглашение.

Тем временем Гарахадинна велел своим слугам вырыть длинный ров, засыпать его пылающими углями и накрыть сверху досками. На этих досках он приказал расстелить ковры и подготовить сиденья. Под сиденье Благословенного Гарахадинна положил гнилую доску, которая должна была проломиться под ногами Учителя. Как и Сиригутта, он поставил за домом пустые сосуды, накрытые банановыми листьями.

Утром Будда в сопровождении пятисот монахов прибыл в дом Гарахадинны. Там собралось и множество других гостей. Хозяин вышел к Благословенному и после почтительного приветствия провел всех во двор. Когда Будда наступил на ковер у своего сиденья, чудесным образом на месте постилок на всей протяженности рва выросли огромные лотосы — на них разместились Учитель и монахи.

Гарахадинна был несказанно изумлен и одновременно испуган, поскольку ему нечем было угостить этих подвижников, которые — и теперь это было совершенно ясно — достигли плодов святой жизни. Он поспешил в дом Сиригутты, рассказал о своем первоначальном плане и принялся сокрушаться о том, что не приготовил никакой пищи для подношения. «Ни о чем не волнуйся. Отправляйся домой и загляни в свои горшки — теперь они наполнены рисом и другой едой», — сказал Сиригутта, и в тот же миг пустые горшки наполнились разнообразными яствами.

Когда Гарахадинна увидел, что слова друга соответствуют действительности, его сердце наполнилось радостью и покоем. Он своими руками предложил пищу Будде и собранию монахов, а после трапезы попросил Учителя произнести поучение и сел на почтительном расстоянии. Будда произнес: «Не владеющие глазом мудрости не знают о достоинствах моего учения и учеников. Поистине слепы люди, лишенные мудрости. Лишь тех, у кого есть глаз мудрости, я называю зрячими. Подобно тому как благоухающий прекрасный лотос может вырасти в куче мусора на большой дороге, так и ученик истинного Будды может затмить своим сиянием и мудростью тех, что заурядны и слепы». К концу наставления восемьдесят четыре тысячи существ постигли Дхамму, а друзья Сиригуттаи Гарахадинна стали вошедшими в поток.

Тем вечером в зале для собраний монахи говорили о том, как велик их Учитель и как удивительно, что лотосы появились из горящих углей. Узнав об их беседе, Благословенный произнес: «Нет ничего удивительного в том, что когда я достиг состояния Будды, лотосы выросли в яме с углями. Такое случалось даже в те времена, когда я был Бодхисаттой и моя мудрость еще не созрела», — и рассказал джатаку о пылающих углях («Кхадирангара-джатака»[120]).

Маттакундали

В Саваттхи жил один богатый и скупой брамин по прозвищу Адиннапуббака («Недающий»), который был не в силах расстаться даже с малой частью своего состояния. У брамина был единственный и горячо любимый сын. Когда, по обычаям тех времен, юноше пришло время носить серьги, отец взял кусок золота и сам сделал украшение, чтобы не платить ювелирам. Молодого человека прозвали Маттакундали, что значит «полированные серьги». Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он заболел желтухой. Видя страдания сына, мать хотела послать за врачом, но Адиннапуббака испугался, что его услуги дорого обойдутся. Он сам обошел нескольких лекарей и у каждого из них спрашивал, что необходимо делать при таких-то и таких-то симптомах. В ответ ему посоветовали различные травы и кору деревьев. Брамин отправился на рынок, купил все необходимое и приготовил лекарство для сына. Однако, несмотря на лечение, Маттакундали становилось все хуже, и вскоре болезнь стала неизлечимой.

Тогда Адиннапуббака наконец послал за врачом, но тот осмотрел юношу и отказался его лечить, сославшись на другие, более важные, дела. Брамин понял, что сына уже не спасти, и подумал: «Все, кто придет проститься с Маттакундали, увидят мои несметные богатства. Лучше я положу его на веранде», — а затем велел перенести кровать сына на улицу. Там юноша доживал свои последние дни.

Однажды ран ним утром Благословенный вышел из медитации великого сострадания. Он погружался в нее, чтобы увидеть существ, которые делали пожелания перед Буддами прошлого, тех, чьи корни заслуг полностью созрели и кто обладал верой, чтобы вступить на путь Дхаммы. В тот день он сразу увидел Маттакундали: измученный юноша лежал перед входом в родительский дом и готов был оставить этот мир. На следующий день в сопровождении большой группы бхиккху Будда отправился в Саваттхи и вскоре оказался у дома брамина.

Юноша лежал лицом к двери, поэтому сначала не увидел Учителя и монахов. Тогда Будда испустил луч света, и молодой человек повернулся, удивленно воскликнув: «Что это за сияние?» Увидев Благословенного, Маттакундали сказал: «Из-за отца, лишенного мудрости, я не имел возможности встретиться с Буддой, служить ему, делать пожертвования и изучать Дхамму. Сейчас мои руки не слушаются меня, и я ничего не могу поделать». При этом юноша почувствовал сильную веру в Благословенного. Его охватили благоговение и восторг. «Он сделал довольно», — произнес Учитель и продолжил свой путь.

Когда Татхагата скрылся из виду, Маттакундали умер с сердцем, наполненным верой. Словно пробудившись от сна, он перевоплотился в небесном мире и очутился в огромном дворце из чистого золота.

После того как тело юноши сожгли на погребальном костре, Адиннапуббака каждый день приходил на место кремации и проливал горькие слезы, сокрушаясь: «Где же ты, мой единственный сын?» Тем временем на небесах Маттакундали стало интересно, почему он так удачно перевоплотился. Он сразу понял, что к перерождению в мире богов его привело чувство глубокой веры в Учителя. Затем юный небожитель увидел своего отца, который не обеспечил ему надлежащего лечения и теперь плакал на пепелище. Решив наставить его на правильный путь, небожитель принял свой прежний земной облик, перенесся на кладбище и принялся плакать, заламывая руки, неподалеку от того места, где горевал Адиннапуббака.

Брамин заметил рыдающего юношу и спросил: «Что так опечалило тебя? Почему ты плачешь, совсем один посреди леса?» Молодой человек ответил, что у него был кузов для колесницы из чистого золота, но он не мог найти для нее подходящих колес. Ощутив глубокую симпатию к юноше, который так сильно напоминал его сына, брамин решил ему помочь. «Быть может, ты хочешь колеса из меди, серебра или золота, украшенные драгоценными камнями? Скажи лишь слово — и ты получишь их», — пообещал Адиннапуббака.

Маттакундали подумал: «Человек, который не мог достать лекарства для родного сына, теперь осыпает подарками незнакомого юношу, как две капли воды похожего на его. Надо устыдить брамина и заставить его понять, насколько он заблуждается».

«Вместо колес я хочу солнце и луну», — произнес он вслух. Брамин ответил, что только глупец может желать невозможного — достать светила с неба. «Но кто из нас больший глупец? — возразил юноша. — Тот, кто хочет заполучить то, что существует, или тот, кто жаждет несуществующего? Солнце и луну можно увидеть невооруженным глазом, но тех, кто покинул этот мир, увидеть нельзя. Так кто из нас двоих больший глупец?»

Слова небожителя вразумили брамина, и он понял, что подобно ребенку, который хочет луну с неба, он желал возвращения умершего сына. И он обратился к юноше: «Кто ты, милый друг, что утешил печаль моего сердца?» Маттакундали рассказал, что он и есть тот сын, о котором плакал брамин, и что он переродился в небесном мире. Адиннапуббака спросил, как он обрел столь высокое перевоплощение, ведь при жизни он не совершал никаких благих дел — не подавал милостыню и не постился. Небожитель ответил: «Лежа на смертном одре, я увидел Будду, свободного от страсти и сомнений, наделенного возвышенной мудростью. С радостным умом и верой в сердце я выразил почтение Благословенному, сложив руки у груди. Благодаря этой заслуге я и вознесся на небеса Тридцати трех». Он посоветовал Адиннапуббаке принять прибежище в Трех драгоценностях, начать соблюдать пять правил нравственного поведения, а также навестить Учителя и сделать ему пожертвование. С этими словами Маттакундали исчез.

Брамин велел жене сделать все необходимые приготовления, а сам отправился в монастырь. Там он сдержанно поприветствовал Будду и, не выказав особого удовольствия от этой встречи, все же пригласил Учителя и монахов на трапезу. Благословенный согласился. На следующий день у дома Адиннапуббаки собралась большая толпа: последователи ложных учений пришли посмотреть, удастся ли Будде ответить на каверзные вопросы, а ученики Будды хотели в очередной раз стать свидетелями мудрости и величия своего Учителя.

После трапезы Адиннапуббака приблизился к Благословенному и спросил: «Достопочтенный Готама, есть ли такие люди, которые не сделали вам ни одного подношения, не слышали Дхамму и не поклонялись вам, но переродились на небесах лишь благодаря сильному чувству веры в вас?» — «Почему ты спрашиваешь меня об этом, брамин? Разве твой собственный сын не рассказал тебе об этом?» — ответил Будда. Затем Учитель поведал собравшимся историю Маттакундали и обратился к хозяину дома: «Брамин, не сто и не двести, но бесчисленное множество существ перевоплотились на небесах, испытав сильную веру в меня». Чтобы развеять оставшиеся сомнения, Будда призвал небожителя Маттакундали, и тот явился перед собравшимися вместе со своим небесным дворцом. Поклонившись Благословенному, он сел на почтительном расстоянии и рассказал о том, как перевоплотился на небесах Тридцати трех.

После того как Учитель прочел наставление в Дхамме, брамин Адиннапуббака принял прибежище в трех драгоценностях и стал соблюдать пять правил нравственности. В завершение проповеди Благословенный произнес: «Все состояния обусловлены умом. Ум главенствует над ними, из ума они сотворены. Если кто-то говорит или действует с чистым умом, то за ним следует счастье, как неотступная тень». Благодаря этому наставлению десятки тысяч существ постигли различные аспекты Дхаммы.

Странствующий аскет Сарабха

Монах по имени Сарабха покинул общину Благословенного и стал странствующим аскетом. Однажды он отправился в Раджагаху и перед большим собранием народа объявил: «Я в совершенстве постиг учение Будды, а затем оставил позади и учение, и практику». Монахи, собиравшие подаяние в тот день, сообщили Учителю о словах Сарабхи и попросили его из сострадания посетить монастырь странствующих аскетов на берегу Саппиники.

Будда отправился в обитель аскетов и занял сиденье, которое для него приготовили. Там он спросил у Сарабхи, правильно ли ему передали его слова. Аскет молчал. «Скажи, Сарабха, что ты понял из учения Татхагаты? Если твое понимание несовершенно, я помогу восполнить пробелы. Если твое понимание совершенно, я смогу подтвердить твои слова», — сказал Будда. Трижды Благословенный обращался к Сарабхе, и трижды аскет отвечал молчанием. Он сидел перед Учителем, понурый и смущенный. Тогда другие аскеты стали просить Сарабху: «Расскажи нам, друг, что ты понял из учения отшельника Готамы?» Но Сарабха продолжал хранить молчание и смотреть в пол.

Благословенный обратился к странствующим отшельникам и объявил, что никто не может оспорить ни всеведения Татхагаты, ни его свободы от скверны, ни того факта, что уничтожение омрачений ведет к ниббане. Те, кто пытается опровергнуть эти тезисы и вступает в дискуссию с Благословенным, в конечном счете либо начинают отклоняться от темы, либо раздражаются и теряют самообладание, либо, подобно Сарабхе, смущенно умолкают, потому что им нечего сказать. Взмыв к небесам, Благословенный покинул монастырь странствующих аскетов, а Сарабха подвергся суровой критике со стороны других отшельников.

Чинча Манавика

По мере того как Благословенный продолжал раскрывать Дхамму, его слава росла и все больше людей становились его последователями. Они оставляли другие учения и учителей и переставали оказывать им поддержку. Странствующие аскеты одной из школ решили покончить с этим и вступили в сговор, чтобы очернить Будду. Среди них была Чинча Манавика, отшельница необыкновенной красоты, которая превосходила в этом даже небесных дев. Как-то раз она пришла в монастырь странствующих аскетов и выразила почтение учителям, но никто не обратил на нее внимания и не заговорил с ней. После того как она поклонилась в третий раз и не получила никакой реакции, она спросила:

— Достопочтенные, в чем я провинилась перед вами?

— Разве ты не знаешь, что происходит? И-за отшельника Готамы мы теряем уважение и поддержку мирян, — с негодованием ответили они.

— Я не знала об этом. Чем я могу помочь?

— Если ты и правда желаешь нам добра, помоги нам очернить отшельника Готаму и лишить его уважения и поддержки, — предложили аскеты.

— Достопочтенные, можете быть спокойны, — уверенно произнесла Чинча. — Я точно знаю, что нужно делать.

Аскеты обрадовались ее словам, аЧинчатем временем придумала план, который целиком и полностью опирался на ее женское очарование и коварство.

По вечерам она надевала алые одежды и с гирляндой благоухающих цветов шла в рощу Джеты. Как раз в это время миряне возвращались из монастыря после вечерней проповеди и, встречая Чинчу, спрашивали у нее: «Куда ты идешь в такое время?» Она отвечала: «Разве это ваша забота?» Так она пыталась зародить сомнение в нравственной чистоте Будды. Ночь Чинча проводила в обители странствующих аскетов и рано утром шла обратно в Саваттхи — в тот час, когда верующие обычно приходили в монастырь, чтобы совершить утреннее поклонение. Они интересовались у нее, откуда она шла так рано, и снова получали резкую отповедь: «Где я провела ночь, вас не касается». Так прошло шесть недель. Затем Чинча стала отвечать по-другому: «Я провела ночь в роще Джеты, в благоуханной келье отшельника Готамы». — «Эта женщина, должно быть, шутит», — говорили одни. «Может быть, она говорит правду?» — стали задумываться другие.

Спустя три или четыре месяца Чинча стала привязывать под алое одеяние кусок дерева и рассказывать о том, что она беременна от отшельника Готамы. И непроницательные люди верили ее словам. Когда наступил восьмой или девятый месяц мнимой беременности, Чинча отправилась в рощу Джеты и предстала перед Буддой, когда тот давал наставление собранию учеников. Она обратилась к нему: «Подвижник, ты сладким голосом излагаешь учение перед множеством учеников, а я ношу под сердцем твоего ребенка, и он вот-вот появится на свет. Ты не обеспечил меня ни лекарствами, ни местом, где я могла бы родить. Почему ты не попросишь царя Косалы, Анатхапиндику или Висакху, чтобы они позаботились обо мне?» Так она попыталась очернить Благословенного перед учениками. Но ее усилия были так же тщетны, как усилия глупца, который хочет запятнать луну, бросая в нее пригоршни земли.

Учитель прервал проповедь и произнес: «Насколько правдивы твои слова, сестра, знаем только мы с тобой». В тот самый миг ткань на животе развязалась, и полено упало к ее ногам[121].

«Никчемная женщина, как ты смеешь клеветать на Благословенного?» — с этими словами люди набросились на Чинчу и выгнали ее прочь. Когда она оказалась вне поля зрения Благословенного, земля под ней разверзлась, и, охваченная языками пламени, она опустилась в преисподнюю. Так она перевоплотилась в самом низком аду — Авичи. Вскоре стало известно, что Чинча была в сговоре со странствующими аскетами, и они окончательно потеряли поддержку и уважение людей.

Глава 47 СМЕРТЬ ЦАРЯ ПАСЕНАДИ

У царя Пасенади был главнокомандующий по имени Бандхула, который славился своей добродетелью и справедливостью. Однажды Бандхуле сообщили, что народ негодует по поводу судебного решения, которое вынесли царские судьи. Военачальник тут же отправился в зал суда, сам рассмотрел дело и вынес решение о том, кто является законным владельцем имущества. Этот вердикт был встречен всеобщим ликованием. Когда царь узнал об этом, он возложил на Бандхулу обязанности судьи, а прежних судей отправил в отставку. Разгневанные тем, что потеряли свои должности, придворные вступили в заговор и оклеветали Бандхулу. Они убедили царя, что полководец хочет сам занять трон, и царь Пасенади им поверил. Он организовал кровавую расправу, в результате которой Бандхулу и его тридцать двух сыновей обезглавили.

Спустя какое-то время царь узнал, что Бандхула не замышлял никакого переворота, но было поздно. Пасенади раскаялся в содеянном и, чтобы хотя бы отчасти загладить свою вину, назначил племянника Бандхулы, Дигху Караяну, новым главнокомандующим. Но Дигха Караяна не простил царя за смерть дяди и двоюродных братьев и лишь выжидал возможности отомстить.

Убийство невинных омрачило сердце царя Пасенади, лишило его покоя и радости. Он решил навестить Благословенного, который тем временем пребывал в деревне Медулумпа, в землях сакьев. Неподалеку от монастыря Пасенади велел соорудить простой шатер и остановился там. Передав царские регалии на хранение Дигхе Караяне, государь отправился в покои Будды.

Полководец понял, что его час пробил. Он оставил в лагере только лошадь, меч и служанку и велел девушке передать царю Пасенади послание: «Если тебе дорога жизнь, не иди за нами». Затем Дигха Караяна вместе с армией вернулся в Саваттхи и с помощью угроз и увещеваний посадил на трон царевича Видудабху.

Когда царь вышел из монастыря после беседы с Благословенным, он не увидел своей армии. Служанка передала ему слова главнокомандующего и сообщила, что он с войском вернулся в Саваттхи. Пасенади понял, что Дигха Караяна вступил с заговор с его собственным сыном, и они отняли у него трон. В тот же вечер Пасенади оседлал коня и поехал в Раджагаху, чтобы заручиться поддержкой своего племянника, царя Аджатасатту, и вернуть царство. Он достиг города поздней ночью, и ворота были уже закрыты. Царю не оставалась иного выбора, как ночевать у стен Раджагахи. К тому времени царь Пасенади достиг почтенного возраста восьмидесяти лет[122]. Он был эмоционально опустошен, истощен от голода и долгой дороги, а ночь была невыносимо холодной. Перед самым рассветом царь скончался.

Служанка сообщила новости о кончине Пасенади жителям Раджагахи, а они доложили обо всем царю Аджатасатту. Узнав о смерти Пасенади, он велел соорудить погребальный костер и предать тело огню со всеми почестями. Он хотел было выступить с войском против Видудабхи, но, поскольку теперь тот был единственным законным наследником царства Косалы, Аджатасатту отказался от этих планов.

Месть Видудабхи

Заняв престол, царь Видудабха решил расплатиться с сакьями за старую обиду. В молодости его отец, царь Пасенади, захотел взять в жены царевну из рода сакьев, чтобы породниться с Буддой. Выполнить его просьбу сакьи не могли, так как их традиции запрещали браки с инородцами, но и отказаться было невозможно — тогда войско царя Пасенади вторглось бы в их земли. И сакьи пошли на хитрость: они решили выдать за царевну дочку одной из рабынь, Васабхакхаттию, и предложить ее в жены царю Пасенди. Девушка была хороша собой и очень обаятельна. Очарованный ее красотой, царь не заподозрил подлога, женился на ней и сделал ее главной женой. Вскоре у царя Пасенади и царицы Васабхакхаттии родился сын — Видудабха.

Однако все тайное рано или поздно становится явным, и когда Видудабха повзрослел, он отправился к родителям матери и случайно узнал правду о своем происхождении. Вне себя от ярости, Пасенади сначала отрекся от жены и сына, низведя их до положения обычных рабов, однако после разговора с Буддой одумался. Благословенный убедил его в том, что в прошлом и простолюдинки становились царицами, а их дети наследовали государства — значение имеет только родословная по линии отца. Пасенади согласился с Буддой и восстановил в правах Васабхакхаттию и Видудабху. Но царевич не забыл этой обиды и поклялся однажды пролить кровь сакьев.

Через несколько дней после коронации Видудабха с большой армией выступил в поход против сакьев. Благословенный тем временем пребывал в Саваттхи и ранним утром по обыкновению осматривал мир в поисках тех, кому можно помочь. В тот день он увидел великое несчастье, готовое обрушиться на сакьев. С помощью психических сил он перенесся на границу, отделявшую земли сакьев от царства Косалы, и сел под деревом, на котором практически не было листьев.

Двигаясь в сторону Капилаваттху, царь Видудабха увидел Благословенного и подошел к нему поклониться. «Достопочтенный, почему вы сидите под этим чахлым деревом, когда совсем рядом, на нашей стороне границы, есть прекрасные баньяны? Они отбрасывают густую тень и защитят вас от зноя», — произнес царь. «Великий государь, тень дерева, что растет на родной земле, дает достаточно прохлады», — ответил Будда. Видудабха понял, что Благословенный дарует свое покровительство и защиту сакьям, поэтому вернулся в Саваттхи вместе с войском. Но воспоминания о пережитом оскорблении не покидали его: спустя некоторое время Видудабха вновь собрал огромное войско и пошел на Капилаваттху. В этот раз он снова встретил Будду и вынужден был отступить. Ситуация в точности повторилась и в третий раз.

Наконец, когда царь Видудабха предпринял четвертую попытку напасть на сакьев, Благословенный подумал: «Должно быть, таков результат злодеяния, которое сакьи совершили в прошлом — настало время им принять свою участь». Заглянув в далекое прошлое, Будда увидел истинную причину происходившего: однажды сакьи вылили в реку яд и убили всех обитавших там существ. Теперь плоды каммы созрели, и сакьи должны были испытать те же страдания, которые в свое время причинили сами. Видя неизбежность воздаяния, Будда не пошел навстречу Видудабхе в четвертый раз.

Исполненный решимости уничтожить своих врагов, царь Косалы выдвинулся в сторону Капилаваттху с большим войском. Сакьи, напротив, не хотели убивать даже ради спасения собственной жизни. При этом все они были искусными стрелками. В назначенный час они надели доспехи и вышли на поле боя, но договорились стрелять так, чтобы стрелы не задевали вражеских солдат, но пролетали совсем рядом с их руками и ушами. Так сакьи хотели напугать противников, но не лишать их жизни.

Когда Видудабха пошел в атаку, в его солдат полетели стрелы сакьев. Увидев это, царь воскликнул: «Говорят, что сакьи не отнимают жизни, но сейчас они посылают в нас стрелы, желая убить нас!» Но один солдат возразил: «Среди нас никто не погиб, господин. Убедитесь в этом сами, если вам угодно». Царь пересчитал солдат и обнаружил, что никто действительно не пострадал от вражеских стрел. Он хотел было остановить битву и вернуться в Саваттхи, однако все же решил закончить начатое и отдал приказ: «Пощадите моего деда Маханаму и тех, кто с ним, но уничтожьте любого, кто назовется сакьем».

Сакьи следовали учению Будды и не могли лгать, но некоторые из них придумали хитрость. Одни взяли в руки траву и на вопрос солдат отвечали: «Это трава, а не сакья». Другие держали в руках тростник и говорили: «Это тростник, а не сакья». Солдаты пощадили этих людей, а также Маханаму с его ближайшим окружением. Все остальные жители Капилаваттху были убиты, включая женщин и детей. Тех, кто спасся благодаря тому, что держал в руках траву, прозвали тива-сакьями, а тех, у кого в руках был тростник, — нала-сакьями[123].

Учинив кровавую резню и разрушив Капилаваттху, царь со своим войском отправился в обратный путь. Когда армия достигла берега Ачиравати, уже стемнело, поэтому было решено разбить лагерь у реки. Стояла сухая погода, и уровень воды в реке упал. Одни солдаты расположились на ночлег на песке, у самой кромки воды, а другие — подальше, на возвышенности. Внезапно из песка появились муравьи и стали беспокоить тех солдат, которые лежали у воды, но в прошлом не совершали зла. В конечном счете эти люди вынуждены были перебраться на возвышенность. Среди тех, кто спал на возвышенности, были недобродетельные люди, и их муравьи тоже заставили поменять место ночлега — переместиться к кромке воды. Когда все в лагере крепко спали, собрались черные тучи, начался сильный дождь, и река переполнилась. Видудабху и солдат, которые спали у самой воды, течение подхватило и унесло в океан.

Глава 48 ПРИНЦИПЫ БЛАГОДЕНСТВИЯ

Благословенный провел некоторое время в деревне Улумпа, а затем, посетив несколько городов и деревень, пришел к утесу Ястребов в Раджагахе. Тем временем Аджатасатту, правитель Магадхи, вступил в противостояние с личчхавами, которые включили в сферу своего влияния различные народы на востоке Джамбудипы и образовали могущественный союз ваджианов. Чтобы противостоять этой угрозе, Аджатасатту поручил главным министрам Сунидхе и Вассакаре построить на берегу Ганга крепость, которая стала бы оплотом для борьбы с личчхавами. Позже на месте этой крепости возникнет город Паталипутта, который станет столицей царства Магадха.

В один из дней брамин Вассакара посетил Благословенного и, поприветствовав Учителя, сел на почтительном расстоянии. Он передал Будде послание царя Аджатасатту о том, что тот собирается объявить войну ваджианам. Пока брамин говорил, Ананда стоял за спиной Благословенного и обмахивал его опахалом. Будда повернулся к Ананде и спросил, верны ли ваджианы семи принципам благоденствия (aparihāniya-dhamma). Монах ответил, что ваджианы соблюдают следующие правила: 1) часто собираются на совет, 2) мирно обсуждают свои проблемы и распределяют работы, 3) не принимают новых законов, но следуют старым законам и традициям, 4) уважают старейшин и прислушиваются к ним, 5) не похищают девушек и женщин из семей, силой склоняя их к сожительству, 6) почитают храмы и святилища и продолжают жертвовать святым местам, 7) заботятся о подвижниках и браминах, достойных почитания. «В таком случае, Ананда, ваджианов ждет расцвет, а не упадок», — произнес Будда.

Благословенный рассказал брамину Вассакаре, что сам обучил ваджианов семи принципам процветания в храме Сарандада города Весали, и, пока они следуют этим семи правилам, их ждет благополучие, а не гибель. Вассакара согласился с Благословенным и покинул монастырь. При жизни Будды этой войны удалось избежать. Только спустя долгих шестнадцать лет Аджатасатту наконец сможет подчинить себе ваджианов, и то лишь потому, что усилиями своих шпионов он посеет среди них вражду и заставит их утратить свое нравственное превосходство.

Когда посланник ушел, Будда велел Ананде созвать всех монахов в окрестностях Раджагахи в зал упосатхи. Заняв приготовленное для него место, Благословенный прочел для бхиккху наставление о том, как они должны жить, чтобы монашескую общину ждал расцвет.

Первые семь принципов

1. Монахи должны устраивать собрания часто и в широком составе.

2. Они должны мирно собираться и заниматься делами Сангхи в согласии и гармонии.

3. Они не должны вводить правил, которые не были введены Благословенным, но должны следовать существующим.

4. Им следует почитать старших, более опытных, монахов и прислушиваться к их словам.

5. Они не должны позволять влечению брать верх над собой.

6. Им следует практиковать медитацию в уединенных местах.

7. Они должны утвердиться в осознанности, чтобы те братья, которые еще не вступили в Сангху, присоединились к ней, а те, кто уже вступил в общину, жили в мире и покое.

«Пока бхиккху соблюдают эти семь условий, ведущих к процветанию, и пока люди видят, что бхиккху соблюдают их, общину ждет благополучие, а не упадок», — провозгласил Благословенный.

Вторые семь принципов

1. Бхиккху не должны привязываться к ежедневным занятиям и находить в них удовольствие.

2. Им не следует вовлекаться в пустые разговоры.

3. Они не должны спать слишком долго и наслаждаться сном.

4. Им не следует наслаждаться общением с другими людьми и погружаться в общественную жизнь.

5. Они не должны иметь порочных желаний и позволять им подчинять себя.

6. У них не должно быть дурных друзей, товарищей или помощников.

7. Им нельзя довольствоваться незначительными духовными достижениями (например, первой джханой), пока не достигнуто окончательное освобождение.

«Пока бхиккху соблюдают эти семь условий, ведущих к процветанию, и пока люди видят, что бхиккху соблюдают их, общину ждет благополучие, а не упадок», — провозгласил Благословенный.

Третьи семь принципов

Бхиккху должны развивать в себе следующие качества:

1. веру;

2. чувство стыда после совершения проступка;

3. страх совершить проступок в будущем;

4. глубокие познания в области Дхаммы;

5. усердие и решимость;

6. осознанность;

7. мудрость.

«Пока бхиккху соблюдают эти семь условий, ведущих к процветанию, и пока люди видят, что бхиккху соблюдают их, общину ждет благополучие, а не упадок», — провозгласил Благословенный.

Четвертые семь принципов

Бхиккху должны развивать в себе семь факторов пробуждения:

1. осознанность (sati-sambojjhaṅga);

2. исследование Дхаммы (dhammavicaya-sambojj-haṅga);

3. усердие (vīriya-sambojjhaṅga);

4. восторг (pīti-sambojjhaṅga);

5. спокойствие (passaddhi-sambojjhaṅga);

6. сосредоточение (samādhi-sambojjhaṅga);

7. невозмутимость (upekkhā-sambojjhaṅga).

«Пока бхиккху соблюдают эти семь условий, ведущих к процветанию, и пока люди видят, что бхиккху соблюдают их, общину ждет благополучие, а не упадок», — провозгласил Благословенный.

Пятые семь принципов

Бхиккху должны развивать в себе семь видов восприятия:

1. восприятие непостоянства (anicca-saññā);

2. восприятие «не-я» (anatta-saññā);

3. восприятие непривлекательности [тела] (asubha-saññā);

4. восприятие недостатков [тела] (ādīnava-saññā);

5. восприятие отбрасывания (pahāna-saññā);

6. восприятие бесстрастия (virāga-saññā);

7. восприятие прекращения (nirodha-saññā).

«Пока бхиккху соблюдают эти семь условий, ведущих к процветанию, и пока люди видят, что бхиккху соблюдают их, общину ждет благополучие, а не упадок», — провозгласил Благословенный.

Шесть принципов

Бхиккху должны проявлять друг к другу безусловную любовь в:

1. поступках;

2. словах;

3. мыслях как в обществе других, так и наедине с собой.

4. Без колебаний делиться средствами к существованию, даже едой из чаши для подношений, с добродетельными членами общины.

5. Вместе с другими бхиккху следовать принципам монашеской жизни — безупречным, незапятнанным мирскими заботами, восхваляемым мудрыми, ведущим к концентрации ума и освобождению — как в обществе других, так и наедине с собой.

6. Вместе с другими бхиккху придерживаться правильных взглядов — благородных и освобождающих, ведущих к прекращению страданий — как в обществе других, так и наедине с собой.

«Пока бхиккху соблюдают эти шесть условий, ведущих к процветанию, и пока люди видят, что бхиккху соблюдают их, общину ждет благополучие, а не упадок», — провозгласил Благословенный.

Пребывая на утесе Ястребов, Благословенный часто обучал монахов принципам благоденствия.

Последнее путешествие Будды

Покинув утес Ястребов, Благословенный в сопровождении бхиккху отправился в парк Амбалаттхика, который находился между Раджагахой и Наландой. Там он остановился в доме, который царь построил для монахов, аскетов и странников. Вскоре Будде предстояло окончательно покинуть этот мир, и в своих проповедях он все чаще стал обращать внимание учеников на самую суть своего учения: «Такова нравственность (sīla), таково сосредоточение (samādhi), такова мудрость (раññā). Сосредоточение, укорененное в нравственности, благотворно и приносит великие плоды. Мудрость, укорененная в сосредоточении, благотворна и приносит великие плоды. Развитый посредством мудрости ум освобождается от оков чувственного желания, жажды существования, ложных взглядов и невежества».

Вскоре Будда и монахи покинули Амбалаттхику и достигли Наланды. Там они остановились в манговой роще Паварики, и Благословенный продолжил обучать учеников нравственности, сосредоточению и мудрости.

Дальнейший путь Благословенного лежал в Патали. Когда жители этой небольшой деревни узнали о том, что сам Будда почтил их своим присутствием, они попросили Учителя остановиться в доме для путешественников. Они расстелили там ковры, подготовили сиденья, кувшины и масляные лампы. Когда все было готово, Будда прибыл в сопровождении монахов, сел в центре зала лицом на восток и прочитал наставление о последствиях распущенной жизни и пользе нравственного поведения: «Таковы пять видов пользы, которые получает человек, добившийся совершенства в нравственности. Что это за пять видов пользы? Будучи усердным, нравственный человек обретает значительное богатство и доброе имя. Он ведет себя уверенно и не испытывает страха в любой компании, будь то члены царской семьи, брамины, домохозяева или аскеты. В момент смерти его ум пребывает в покое, а с распадом тела он перерождается в мире богов».

Тем временем главные министры царя Аджатасатту — Сунидха и Вассакара — строили в Патали крепость, чтобы отразить нападение личчхавов. Осмотрев это место своим духовным зрением, Благословенный рассказал Ананде о том, что великие, средние и меньшие божества прибывают в Патали и выбирают в качестве обители различные участки земли. Затем выдающиеся правители и чиновники по наитию начинают строить дома на тех участках, которые выбрали великие божества; правители и чиновники средних способностей предпочитают участки, которые выбрали средние божества; а наименее значимые правители и чиновники селятся на участках, которые выбрали меньшие божества. Учитель предсказал, что Паталипутта станет крупным городом и центром торговли, но одна часть города будет разрушена в результате пожара, другая будет затоплена во время разлива Ганга, а третья пострадает из-за раздоров между людьми.

Министры Сунидха и Вассакара пришли к Благословенному и пригласили его вместе с монахами принять подношение пищи. В назначенное время министры почтительно встретили Учителя и бхиккху и поднесли им изысканные яства, а после трапезы Благословенный прочел наставление о пользе щедрости и посвящения заслуг: «Где бы он ни жил, разумный человек подносит дары мудрым и добродетельным, тем, кто обуздал свои чувства, а затем жертвует заслуги божествам этих мест. Почтив дэвов, он получает их почтение. Они становятся благосклонны к нему, как мать к единственному сыну. А тот, кто снискал благоволение и любовь божеств, видит вокруг себя только прекрасное».

Затем Будда покинул Патали, и те ворота, через которые он вышел, стали известны как «ворота Готамы». В то время река была переполнена, и, чтобы переправиться на другой берег, люди искали лодки и строили плоты. Но Будде ничего из этого не понадобилось. С такой же легкостью, как сильный человек сгибает или разгибает руку, Благословенный вместе с монашеской общиной мгновенно пересек реку посредством психических сил. Появившись на другом берегу, Будда произнес: «По мосту восьмеричного пути благородные пересекают болото сансары, не касаясь грязи. Пока некоторые пытаются связать плот, Татхагата и его ученики уже переправились на другой берег». То место, на котором стояли Благословенный и монахи, прежде чем перенестись через Ганг, назвали «переправой Готамы».

Прибыв в деревню Коти, Будда однажды обратился к большому собранию монахов: «Не реализовав эти четыре дхаммы, а именно благородную нравственность, благородное сосредоточение, благородную мудрость и благородное освобождение, я и эти монахи блуждали в сансаре немыслимо долгое время. Но теперь, когда реализованы все четыре дхаммы, повторному рождению не бывать». Так Благословенный поучал собрание, сделав нравственность, сосредоточение и мудрость основным предметом своего наставления.

Спустя некоторое время Будда покинул Коти и отправился в деревню Надика, где остановился в кирпичном доме. В один из дней Ананда спросил Учителя о том, как перевоплотились несколько сотен последователей Будды, которые жили в Надике и скончались незадолго до этого. Будда рассказал, что монах Салха разрушил все омрачения и достиг ниббаны; более пятидесяти жителей деревни разбили пять оков, привязывающих к нижним мирам[124], и стали невозвращающимися; более девяноста человек разбили три оковы, привязывающие к нижним мирам, а также ослабили жадность, гнев и невежество, поэтому им предстояло перевоплотиться на земле еще только один раз; более пятисот человек уничтожили три оковы, привязывающие к нижним мирам, и стали вошедшими в поток[125]. Эти слова обрадовали и воодушевили жителей Надики.

Затем Будда отправился в Весали и некоторое время проживал в манговой роще куртизанки Амбапали[126]. Там Благословенный изложил монахам учение о четырех основах осознанности. Когда Амбапали узнала о прибытии Благословенного, она незамедлительно направилась в манговую рощу и пригласила Учителя принять подношение пищи на следующий день. После трапезы она преподнесла манговую рощу в дар Благословенному и общине монахов.

Глава 49 ГОД ПАРИНИББАНЫ

Самозванец Патхика Путта

Юноша по имени Сунаккхатта из рода личчхавов был восхищен Благословенным и вступил в монашескую общину. Получив указания по медитации, он упорно практиковал и обрел божественное зрение. Поскольку ему хотелось также развить божественный слух, он попросил Благословенного дать ему соответствующее наставление. Однако Учитель знал, что Сунаккхатта не сможет обрести божественный слух из-за злодеяния, которое совершил в прошлом, и не стал удовлетворять его просьбу. Сунаккхатта подумал, что Будда отказал ему из чувства зависти, и с тех пор затаил обиду на Учителя.

Однажды, когда Благословенный жил в деревне Уттарака, в землях племени булу, Сунаккхатта увидел аскета по имени Кораккхаттия, который принял обет вести себя как собака. Когда ему бросали еду, он становился на четвереньки и поедал ее без помощи рук. Впечатленный такой аскезой, Сунаккхатта решил, что перед ним архат.

Будда прочитал мысли монаха и попытался развеять это заблуждение. Он предсказал, что через неделю Кораккхаттия умрет от переедания и родится в мире асуров Калаканджака[127], а его тело бросят на кладбище в зарослях травы бирана.

Сунаккхатта отправился к Кораккхаттии и передал ему слова Благословенного. Чтобы доказать ложность этого предсказания, аскет перестал принимать пищу. Он голодал шесть дней, однако на седьмой день один из его последователей пришел навестить его. «Учитель не появлялся у нашего дома целую неделю», — подумал мирянин и поднес аскету изысканные кушанья. Увидев аппетитную еду, Кораккхаттия решил: «Не знаю, прав отшельник Готама или нет, но лучше я поем, пусть даже мне придется умереть». И он принялся есть в свое удовольствие, однако переварить такое большое количество пищи не смог. Кораккхаттия скончался на том же месте и родился в мире асуров Калаканджака. Аскеты отнесли его тело на деревенское кладбище и, не в силах тащить его дальше, бросили его в заросли бирана.

По совету Благословенного Сунаккхатта отправился на место для сжигания трупов, нашел тело Кораккхаттии и стал его тормошить, повторяя: «Достопочтенный, где вы переродились?» В тот момент Будда с помощью психических сил позволил аскету обрести контроль над мертвым телом. Аскет очнулся и рассказал о том, что действительно воплотился в мире асуров Калаканджака.

В другой раз, когда Благословенный пребывал в обители Кутагара в городе Весали, Сунаккхатта решил посетить нагого аскета по имени Калараматтака. Калараматтака поклялся, что никогда не наденет одежду, будет соблюдать брахмачарью, питаться только мясом и рыбой и не выйдет за пределы трех святилищ, что окружали Весали. Благодаря этим обетам он обрел богатство, славу и почитание людей. Приблизившись к отшельнику, Сунаккхатта задал ему вопрос, который поставил Калараматтаку в тупик. Аскет выглядел обиженным и раздраженным, и Сунаккхатта сильно испугался, решив, что оскорбил архата. Когда Будда узнал, что монах снова принял заурядного человека за святого, он указал ему на его заблуждение. Спустя короткое время Калараматтака забросил аскетические практики и, потеряв уважение народа, скончался.

В то время в Весали жил еще один нагой аскет, который пользовался почетом у мирян. Его звали Патхика Путта. Однажды перед большим собранием людей Патхика Путта объявил, что является пробужденным и может превзойти Будду в сверхспособностях. Люди верили в его святость и преподносили ему множество даров. Однажды Сунаккхатта навестил аскета и убедил его продолжать настаивать на том, что он в любой момент готов помериться силами с Благословенным. При этом монах пообещал Патхике Путте, что до настоящего состязания дело не дойдет. Однако своего слова Сунаккхатта не сдержал, а вместо этого отправился к Будде и сообщил, что Патхика Путта готов соревноваться с ним в совершении чудес. Благословенный ответил, что нагой аскет сначала должен перестать называть себя пробужденным, иначе приближение к Благословенному может закончиться для него трагично. «Если он назовет себя пробужденным и приблизится к истинному Будде, пусть даже приняв обличив льва или леопарда, то тем самым оскорбит истинного Будду и встретится с ужасными последствиями», — произнес Учитель.

В тот день Благословенный отправился в монастырь Патхики Путты. Сунаккхатта тем временем поспешил в Весали и оповестил его жителей о том, что скоро начнется великое состязание между нагим аскетом и Благословенным, во время которого каждый продемонстрирует свои сверхъестественные способности. В монастырь стало стекаться множество людей. Когда новость об этом достигла Патхики, он испугался и убежал в обитель странствующих аскетов Тимбарука. Там он спрятался в зарослях, прижавшись к камню.

«Если этот глупец послушает чужие уговоры и предстанет передо мной, его ждет великое несчастье», — подумал Благословенный и силой намерения сделал так, что Патхика Путта прилип к камню. Вскоре люди узнали, что Патхика Путта находится в монастыре Тимбарука, и отправили посланника, чтобы тот привел аскета к Будде. «Я уже иду», — сказал нигантха, но так и не смог сдвинуться с места, потому что намертво прилип к камню. Посланник вернулся обратно и рассказал о том, что произошло. Благословенный подтвердил, что Патхика Путта действительно не в состоянии предстать перед ним. Вскоре высокопоставленный министр из рода личчхавов тоже отправился в Тимбаруку и попытался привести Патхику Путту на состязание, но и его усилия не увенчались успехом. Будда объяснил, что Патхика Путта не выполнил условия, необходимого для встречи с ним, поэтому никто не сможет привести его.

В конце концов Джалия, помощник бродячего аскета Дарупаттики[128], пошел в Тимбаруку и предпринял еще одну тщетную попытку привести Патхику Путту в монастырь. Он увидел, что аскет прирос к камню, вернулся к Будде и обо всем рассказал. В ответ Благословенный прочел наставление, в котором раскрыл истинные причины того, почему нагой аскет не смог прийти на состязание. Когда закончилось поучение, порядка восьмидесяти тысяч существ постигли различные аспекты Дхаммы. Затем Благословенный взмыл в воздух на высоту семи пальм, вошел в медитативное достижение элемента огня (tejodhātu-samāpatti) и распространил вокруг себя яркие лучи света. Затем он вернулся в обитель Кутагары.

Последняя болезнь Будды

Покинув манговую рощу Амбапали, Благословенный отправился в деревню Велува. Здесь он собирался провести последнюю вассу, а монахам велел остановиться в монастырях Весали, где их ждал теплый прием. Будда хотел, чтобы бхиккху оставались в окрестностях Весали, потому что знал, что через десять месяцев достигнет париниббаны — окончательного освобождения. Если бы монахи оказались слишком далеко от того места, где Будда собирался покинуть этот мир, они бы не успели проститься с ним и пришли в отчаяние от того, что не получили ни намека о скором уходе Учителя. Вскоре после начала вассы Будду поразила тяжелая болезнь, которую в текстах называют лохита-паккхандика (lohita-pakkhandikā)[129].

Узнав о болезни Будды, царь богов Сакка спустился на землю и под видом обычного человека ночью прибыл в обитель Учителя. Там он принялся ухаживать за Буддой и всячески заботиться о нем. Когда Благословенный спросил, кто пришел к нему, Сакка раскрыл свое истинное лицо.

— Почему ты пришел? — спросил Будда.

— Я пришел заботиться о вас, потому что вы больны, — ответил царь богов.

— Сакка, запах человеческих существ невыносим для дэвов, словно кусок гнилья, который привязали к шее. Лучше оставь меня — обо мне позаботятся монахи.

— Достопочтенный, аромат вашего нравственного совершенства распространяется на восемьдесят четыре тысячи йоджан. Позвольте мне позаботиться о вас.

После этих слов Сакка взял сосуд с испражнениями Будды и без тени отвращения поставил себе на голову. Он вынес его из кельи, словно вазу с благовониями. Учитель не хотел покидать этот мир, не собрав учеников в последний раз, поэтому он подавил проявление болезни на десять месяцев с помощью медитативного погружения (samapatti). Сакка покинул Благословенного только после его выздоровления.

Когда монахи стали обсуждать между собой, как царь богов заботился о Будде, Учитель произнес:

Когда Благословенный оправился от болезни, он покинул свою обитель и расположился в тени одного из деревьев. Ананда приблизился к Будде и сел на почтительном расстоянии. Он рассказал, что болезнь Учителя привела его в такое уныние, что он потерял способность мыслить трезво. Его утешало лишь то, что перед окончательным уходом Будда оставит дополнительные указания для общины монахов. Однако Благословенный не собирался этого делать. Он объяснил Ананде, что Сангхе больше нечего ожидать от него, так как Дхамма изложена полностью, без разделения на открытое и тайное. После его ухода ученики должны продолжать свой путь, опираясь на самих себя:

«Так, Ананда, каждый из вас должен быть сам себе островом, сам себе прибежищем и не иметь иных прибежищ; каждый из вас должен сделать Дхамму своим островом, пребывать в Дхамме как в своем прибежище и не иметь иных прибежищ. Что значит, Ананда, быть самому себе островом, самому себе прибежищем и не иметь иных прибежищ? Тот, кто пребывает, созерцая тело в теле, с усердием, ясностью и осознанностью, преодолев влечение и отвращение к этому миру; тот, кто пребывает, созерцая чувства в чувствах… ум в уме… объекты ума в объектах ума, с усердием, ясностью и осознанностью, преодолев влечение и отвращение к этому миру, является сам себе островом, сам себе прибежищем и не имеет иных прибежищ; сделал Дхамму своим островом, пребывает в Дхамме как в своем прибежище и не имеет иных прибежищ».

Истинное почтение к Будде

После ретрита Благословенный покинул Велуву и отправился в Саваттхи. Когда до его париниббаны оставалось четыре месяца, он собрал монахов и сообщил о том, что вскоре окончательно покинет этот мир. Тысячи монахов пришли в смятение от этих слов. Те, кто не достиг ни одной из ступеней освобождения, бесцельно бродили по округе, и у них в глазах блестели слезы. Архаты, напротив, вели себя невозмутимо, отрешенно и испытывали чувство разочарования по отношению ко всем обусловленным феноменам (dhamma-saṃvega). В разных частях монастыря бхиккху собирались в группы и обсуждали, что им делать дальше. Только монах по имени Дхаммарама не общался с остальными и не отвечал ни на какие вопросы.

Он решил для себя, что достигнет архатства при жизни Будды, и сосредоточил все силы на этом. В одиночестве он размышлял над словами Благословенного, тщательно обдумывая Дхамму снова и снова. Несколько монахов пришли к Учителю и сказали, что Дхаммарама не питает ни тени симпатии к Благословенному. Учитель позвал его и спросил, правду ли говорят другие бхиккху. Тогда Дхаммарама рассказал Будде, чем он занимался на самом деле. Учитель одобрил его усердие и обратился к другим ученикам: «Если монах предан Татхагате, то пусть будет как бхиккху Дхаммарама. Ибо тот, кто почитает меня, возлагая цветы и благовония, не почитает меня по-настоящему. Истинное почтение ко мне выражает лишь тот, кто практикует Дхамму».

Париниббана Сарипутты

В один из дней, пребывая в Саваттхи, Сарипутта вышел из медитации и понял, что через неделю его жизненная сила иссякнет. Главный ученик задумался о том, где ему следует покинуть мир, и вспомнил свою мать, которая дала жизнь семи архатам, но сама не имела веры в три драгоценности. Посмотрев на нее духовным зрением, Сарипутта понял, что она может стать вошедшей в поток, но только если он сам раскроет ей Дхамму. Поэтому он решил увидеться с ней и достичь париниббаны в родительском доме.

Сарипутта простился с Благословенным и с большим собранием монахов отправился в родные края, в деревню Налака. Когда монах в сопровождении учеников прибыл в отчий дом, у него началась дизентерия, и его охватили сильные боли. Чтобы ухаживать за монахом, один за другим к нему приходили божества — четыре великих правителя богов, Сакка, а затем и Махабрахма. Но всем им Сарипутта говорил, что в их помощи нет необходимости — за ним ухаживал ученик Чунда. Видя, как сияющие божества один из другим приходят к ее сыну, мать Сарипутты пришла в восторг. «Если такова сила моего сына, то какова должна быть сила его Учителя?» — подумала она. Поняв ее состояние, Сарипутта решил, что настало время наставить ее в Дхамме. Сарипутта прочел ей наставление, взяв за основу описание достоинств Будды («Таков Благословенный…»), и к концу проповеди браминка стала вошедшей в поток.

Ранним утром того же дня главный ученик Будды в последний раз обратился к монахам. Затем старейшина обернулся накидкой, лег на правый бок и погрузился в медитацию. Войдя в четвертую джхану в тот самый момент, когда край восходящего солнца появился над горизонтом, Сарипутта растворился в ниббане без остатка.

После торжественной церемонии кремации, на которой присутствовали люди и боги, достопочтенный Чунда взял обернутые в ткань реликвии Сарипутты, его чашу и одежду и отправился в рощу Джеты, к Благословенному. Будда произнес хвалебную речь о достоинствах Сарипутты и велел возвести ступу, в которой хранились бы реликвии главного ученика. Вскоре после этого Учитель в сопровождении большой группы монахов покинул Саваттхи и направился в Раджагаху.

Париниббана Моггалланы

Моггаллана был первым среди учеников Будды в овладении сверхъестественными способностями, и он часто рассказывал мирянами о своих путешествиях по высоким и низким мирам, объясняя при этом, к каким перерождениям ведут дурные и благие поступки. Благодаря его наставлениям многие люди обретали веру в три драгоценности, становились учениками Благословенного и с радостью обеспечивали монашескую общину всем необходимым. Другие духовные школы тем временем с трудом находили благотворителей, и их последователи терпели нужду.

Раздосадованные тем, что потеряли поддержку мирян, нагие отшельники решили убить достопочтенного Моггаллану, который, как им казалось, был причиной их бедственного положения. Они собрали тысячу золотых монет со своих учеников и наняли шайку разбойников, которой поручили убить монаха. В то время Моггаллана жил в лесной хижине у Черной скалы, на склоне горы Исигили, что в окрестностях Раджагахи. Бандиты отправились на место и окружили жилище достопочтенного, но он с помощью психических сил проскользнул через отверстие в стене. Они вернулись на другой день, но на этот раз старейшина взмыл в воздух и покинул дом через крышу. В следующий раз бандиты пришли через месяц, но опять не смогли поймать Моггаллану.

Когда бандиты вернулись снова, Моггаллана понял, что подобная смерть неминуема и является результатом дурного поступка, совершенного в одном из прошлых рождений. Поэтому на этот раз он не стал покидать своего жилища. Бандиты вошли в хижину и стали жестоко избивать старейшину. Подумав, что монах мертв, они бросили его в кусты и убежали.

Но Моггаллана обладал огромной физической и духовной силой и не собирался умирать так просто. С помощью сверхъестественных способностей он перенесся в Раджагаху и предстал перед Благословенным, поддерживая нормальный телесный облик. Выразив почтение Благословенному, он сообщил, что достигнет париниббаны в окрестностях Черной скалы. В ответ на просьбу Будды Моггаллана дал последнее наставление в Дхамме, показав при этом множество чудес и воодушевив собрание. Затем великий ученик поклонился Благословенному и вернулся в лес у Черной скалы, где растворился в ниббане без остатка. Это случилось спустя две недели после ухода Сарипутты.

Благословенный взял реликвии достопочтенного Моггалланы и велел поместить их в ступу, после чего отправился в Раджагаху. Прибыв на берег Ганга, он прочел наставление в Дхамме о париниббане своих главных учеников. По пути на юг Будда останавливался в деревне Уккавела.

К тому моменту, когда этот мир оставили два его главных ученика, Будде было восемьдесят лет. Паджапати Готами, Ясодхары и Рахулы уже тоже не было в живых[130]. Все они растворились в ниббане без остатка.

Будда отбрасывает волю к жизни

Когда завершился ретрит сезона дождей, в один из дней Учитель отправился в Весали за подаянием. На обратном пути он попросил Ананду взять коврик для медитации и последовать за ним в святилище Капала, чтобы провести день в созерцании. Заняв приготовленное для него место, Учитель произнес: «Любой, кто развил четыре основы сверхъестественных сил (iddhipāda), сделал их своим орудием и своей опорой, может, если пожелает, прожить целую кальпу или дольше. Татхагата достиг всего этого и мог бы, если его попросят, остаться на земле до конца кальпы». Будда трижды произнес эти слова перед достопочтенным Анандой, но тот хранил молчание. Ученик не понял намека и не попросил о том, что было истинным чаянием его сердца, — не попросил Будду остаться в этом мире из сострадания ко всем существам. Согласно комментариям, в тот момент Васавати Мара завладел вниманием Ананды и сделал так, что перед внутренним взором монаха появился ужасающий образ и помешал ему уловить подлинный смысл сказанного. Поэтому Ананда не отреагировал на слова Будды и не попросил его остаться в этом мире еще на какое-то время. Он поклонился Благословенному и стал медитировать в тени одного из раскинувшихся неподалеку деревьев.

Когда Ананда ушел, перед Буддой появился Мара. Он сел на почтительном расстоянии и сказал, что настало время для париниббаны Благословенного. Учитель ответил: «Не тревожься, злой. Скоро наступит париниббана Татхагаты. Через три месяца Татхагата достигнет окончательного освобождения». Будда решил, что по истечении трех месяцев не будет входить в медитативные состояния (phala-samāpatti), способные продлить его существование. Другими словами, он оставил волю к жизни. В этот момент земля содрогнулась, и раскаты грома сотрясли небеса. Учитель торжественно произнес: «Все кармические силы, что вызывают новое рождение, мудрец пресек.

В состоянии внутреннего покоя и радости, словно разорвав оковы, мудрец отринул волю к продолжению жизни».

Став свидетелем сильного землетрясения, Ананда спросил у Учителя, что произошло. Благословенный ответил, что великое землетрясение может быть вызвано одной из восьми причин: (1) первоэлементы приходят в движение; (2) аскет или брамин, достигший определенного уровня в медитации, концентрируется на элементах земли и воды, (3) происходит зачатие Бодхисатты; (4) Бодхисатта рождается в этом мире, (5) достигает пробуждения, (6) приводит в движение колесо Дхаммы, (7) оставляет волю к жизни или (8) окончательно уходит в ниббану.

Охваченный горем, Ананда стал просить Будду остаться в этом мире на целую кальпу. «Ананда, тебе следовало просить об этом прежде, чем я оставил волю к жизни. Если бы ты сделал это, дважды Татхагата мог бы отказаться, но в третий раз он бы согласился…[Теперь] Татхагата не может нарушить свое слово: через три месяца он окончательно уйдет в ниббану», — ответил Будда и попросил Ананду созвать всех монахов в окрестностях Весали. Когда бхиккху собрались в зале упосатхи, Учитель прочел наставление, в котором побуждал их следовать по пути к просветлению, суть которого он предельно ясно излагал все это время: развивать четырехчастное приложение осознанности (satipaṭṭhāna), четыре правильных усилия (samma-padhāna), четыре основы психических сил (iddhipāda), пять способностей (indriya), пять сил (bala), семь факторов пробуждения (bojjhaṅga) и Благородный восьмеричный путь.

Затем Будда произнес: «Монахи, из сострадания говорю вам: все обусловленное подвержено распаду. Неустанно трудитесь на пути к спасению. Скоро случится париниббана Татхагаты. Через три месяца Татхагата достигнет окончательного освобождения».

Странствие продолжается

Вскоре Благословенный покинул Весали и прибыл в деревню под названием Бханда. Там он обратился к монахам и сказал им, что они вынуждены претерпевать бесчисленные перерождения, потому что не постигли смысла четырех вещей: добродетели благородных, концентрации благородных, мудрости благородных и освобождения благородных. Когда эти четыре вещи полностью постигнуты и жажда уничтожена на корню, новому рождению не бывать. Как и прежде, Благословенный продолжал подчеркивать важность концентрации, укорененной в добродетели, и мудрости, укорененной в концентрации.

Затем Будда посетил деревни Хаттхи, Амба, Джамбу и, наконец, прибыл в город Бхога. Там он остановился в храме Ананды и изложил монахам учение о том, как вести себя в том случае, если кто-то излагает учение и утверждает, что «так говорил Будда». Нужно запомнить эти высказывания, а затем обратиться к суттам и Винае. Если в них нет подтверждения слов говорящего, то он заблуждается и его совет необходимо отвергнуть.

Пробыв какое-то время в Бхоге, Благословенный отправился в Паву и остановился в манговой роще кузнеца Чунды. Когда Чун да узнал о визите Благословенного, он пришел в обитель и выразил почтение Учителю. Обрадованный и воодушевленный наставлением в Дхамме, кузнец пригласил Благословенного и монахов принять подношение пищи в его доме. На следующий день он подготовил пышную трапезу для Будды и монахов, после которой Учитель прочел наставление и покинул дом.

Спустя десять месяцев после того, как Благословенный подавил болезнь силой своего сознания, она вернулась вновь, хотя симптомы были не такими тяжелым, как прежде. Это случилось после обеда в доме кузнеца Чунды. Если бы Будда отказался от предложенной пищи, болезни можно было бы избежать. Благословенному также было под силу подавить ее проявление еще на день, но он намеренно не стал этого делать, чтобы на своем примере показать монахам непостоянство и увядание. Несмотря на недуг, Будда не утратил беспристрастность и в сопровождении многочисленных учеников спокойно продолжил путешествие.

Пуккуса — царевич маллов

По дороге в Кусинару Будда почувствовал недомогание. Он сел под деревом и попросил Ананду принести воды. Тем временем царевич Пуккуса из рода маллов, который был учеником отшельника Алары Каламы, увидел Благословенного и после почтительного приветствия сел поодаль. Воодушевленный наставлением Учителя, Пуккуса принял прибежище в трех драгоценностях и пожертвовал два комплекта монашеских одеяний золотистого цвета — одно для Будды и одно для Ананды. Ананда удивился, что золотистое одеяние кажется практически бесцветным по сравнению с ярким сиянием, которое излучает кожа Будды. В тот день, как и в день его пробуждения, тело Учителя начало светиться подобно раскаленным углям— из-за превосходной пищи, полученной в тот день, и великой радости перед достижением париниббаны, которую испытывали все Будды прошлого.

У реки Кукуттха

Через некоторое время Учитель с большим собранием монахов прибыл к берегу реки Кукуттха. Он искупался, выпил воды и расположился в манговой роще поблизости. Будда позвал монаха Чундаку, который был неподалеку, и попросил вчетверо сложить его верхнее одеяние и расстелить его на земле. Затем Учитель лег на правый бок, в позе льва, и с ясным и осознанным умом погрузился в сон, наметив при этом время своего пробуждения. Позже Будда обратился к Ананде и сказал ему, чтобы никто не упрекал кузнеца Чунду в том, что Татхагата умер после трапезы в его доме. Подношение Суджаты, сделанное в день перед пробуждением Будды, и подношение кузнеца Чунды за день до париниббаны, одинаковы по силе своих благих плодов. Благодаря им Чунда обретет великую пользу: ему будут дарованы долгая жизнь, крепкое здоровье, влияние, слава и перерождение на небесах.

В Кусинаре

Будда пересек реку Хиранньявати и прибыл в Кусинару. Там он остановился в саловом парке Упаваттана, который принадлежал царям маллов. Благословенный попросил достопочтенного Ананду расстелить ложе между двумя деревьями сала и, когда все было готово, лег в позе льва.

Когда Благословенный пребывал на ложе париниббаны, с небес спустилось множество дэвов и брахм. Они осыпали землю цветами божественного кораллового дерева и ароматным порошком сандала, исполняли небесную музыку и песни. Благословенный произнес: «Не подношением цветов и благовоний выражают высшее почтение Татхагате. Наивысшим образом почитает Татхагату тот бхиккху или бхиккхуни, мирянин или мирянка, кто живет в соответствии с Дхаммой, честно следует Дхамме, идет по пути Дхаммы».

В это время достопочтенный Упавана стоял перед Благословенным и обмахивал его опахалом. Буддапопросил его отойти. Дело в том, что Упавана был великим архатом, и его ум излучал настолько яркое сияние, что даже дэвы не могли видеть сквозь него. Чтобы божества могли увидеть Татхагату и почтить его в последний раз, Будда попросил Упавану встать позади и не загораживать собой Учителя. В ответ на вопрос Ананды Будда рассказал, что, за исключением тех, кто достиг состояния невозвращения, божества плакали и причитали, стенали и бросались ниц перед с Благословенным — настолько сильно они горевали перед предстоящим расставанием с Учителем.

Будда дал Ананде еще одно разъяснение: «В мире есть четыре места для почитания, которые дают вдохновение преданным последователям Татхагаты, — место рождения [Лумбини], место пробуждения [Бодхгая], место первого наставления [Сарнатх] и место париниббаны Будды [Кусинара]. Каждый, кто уйдет из жизни во время паломничества к этим святыням, с сердцем, исполненным верой, переродится на небесах». Продолжая отвечать на вопросы Ананды, Будда наставил монахов в том, как им необходимо вести себя с женщинами, а затем объяснил, как следует поступить с телом Татхагаты после париниббаны. Монахам не следовало тратить время на похоронные ритуалы — кшатрии, брамины и прочие мудрые домохозяева должны были оказать последние почести телу Татхагаты.

Будда также дал подробные указания насчет кремации и возведения ступы. Есть четыре вида существ, достойных ступы в свою честь: величайший из них — Будда, затем идут паччекабудда, архат и царь-миродержец (cakkavatti). Каждый, кто выразит почтение такой ступе и чей ум при этом наполнится покоем, накопит большую заслугу. После слов Учителя Ананда понял, что Будда уйдет в париниббану в тот самый день. Испытывая невыносимую печаль, он захотел скрыться от посторонних глаз, добрался до парковых ворот и, прислонившись к столбу, заплакал.

«Я все еще ученик, и мне нужно прикладывать усилия для того, чтобы стать архатом[131]. Благословенный, который с состраданием обучал меня, сегодня достигнет окончательного освобождения. Кому я теперь поднесу воды для омовения лица? Чьи омою ноги? Кому я стану стелить постель? Чьи одеяния и чашу я буду нести в дороге?» — эти мысли вызвали сильное страдание в душе Ананды.

Когда Будда поинтересовался у монахов, где его помощник, они ответили: «Достопочтенный, он стоит у входа в парк, охваченный горем», — ответили бхиккху. Учитель велел позвать его. Ананда вернулся и, поклонившись Будде, сел на почтительном расстоянии. Благословенный произнес: «Не плачь, Ананда, не печалься. Я не раз говорил тебе, что человеку однажды суждено расстаться со всем, что ему дорого. Все, что однажды возникло, непременно разрушится. На протяжении долгого времени ты преданно служил Татхагате телом, словом и мыслями — радостно, искренне, с чуткой заботой и полной самоотдачей. Ты накопил великие заслуги. Продолжай прикладывать усилия — и вскоре ты станешь архатом». Затем Будда обратился к монахам и рассказал им о невероятных достоинствах Ананды.

«Прошу, Благословенный, не достигайте окончательного освобождения в этой маленькой и отдаленной деревушке! Пусть Учитель достигнет париниббаны в одном из великих городов вроде Чампы, Раджагахи, Саваттхи, Сакеты, Косамби или Варанаси», — попросил Ананда. Но Будда объяснил ему, что Кусинара — вовсе не захолустье, и поведал историю об одном из царей-миродержцев древности — Судассане Великом, который правил своими землями как раз из этих мест[132].

Учитель велел сообщить маллам из Куеинары, что в последнюю стражу ночи он достигнет париниббаны. Когда правители маллов услышали эту новость, их охватила великая печаль. Они незамедлительно отправились в парк, выразили почтение Благословенному и остались подле него.

Последний ученик

Тем временем странствующий аскет Субхадда, который в то время был в Кусинаре, узнал о скором уходе Благословенного. Он захотел увидеть Учителя и поговорить с ним, чтобы развеять свои сомнения о духовном пути. Однако Ананда не пустил его к Будде, поскольку не желал, чтобы Учителя беспокоили на смертном одре. Услышав их разговор, Благословенный велел Ананде привести к нему аскета и позволить ему задать вопрос. Тогда Субхадда сказал: «Известные аскеты и брамины, такие как Пурана Кассапа и прочие, говорят, что знают путь к прекращению страданий. Действительно ли их учения ведут к ниббане?» В ответ Благословенный произнес: «Оставь в стороне то, что они говорят, Субхадда. Я поведаю тебе Дхамму — слушай внимательно».

«Субхадда, если в учении и дисциплине нет Благородного восьмеричного пути, то там нет первого аскета [того, кто достиг состояния сотапатти], второго аскета [достигшего состояния сакадагами], третьего аскета [достигшего состояния анагами] и четвертого аскета [достигшего архатства]. Если в учении и дисциплине есть Благородный восьмеричный путь, там есть все упомянутые типы отшельников. Субхадда, в моих учении и дисциплине есть Благородный восьмеричный путь, в нем есть четыре типа отшельников. В прочих общинах нет четырех типов аскетов, которые посредством практики прозрения стремятся обрести четыре духовных плода, нет пребывающих на четырех путях и нет обретающих соответствующие четыре плода. Эти общины без двенадцати типов личностей заурядны, пусты и бессмысленны. Но пока существуют эти двенадцать типов отшельников, мир не будет лишен архатов.

Мне было двадцать девять лет, Субхадда, когда я покинул дом в поисках истины. Больше пятидесяти лет прошло с того дня. В течение этого долгого времени не было никого за пределами общины Благословенного, кто развивал бы прозрение ради достижения четырех высших плодов. Нет в прочих общинах отшельников, вступивших на Благородный восьмеричный путь».

Восхищенный словами Благословенного, Субхадда попросил принять его в Сангху. С позволения Будды Ананда устроил церемонию посвящения. Получив указания в медитации от самого Учителя, Субхадда практиковал в уединении на окраине парка, искореняя омрачения, и спустя короткое время достиг архатства. Таким образом, Субхадда стал последним непосредственным учеником Благословенного.

Великая париниббана

Затем Благословенный дал монахам последние наставления. Он велел им не думать, что после его ухода у них не будет учителя — Дхамма и Виная станут их учителями. Кроме того, монахи не должны были больше без разбору использовать обращение «друг»: теперь только старшие могли называть младших «другом»[133] или по имени, в то время как младшие должны были называть старших «достопочтенный» или «досточтимый[134]».

Наконец, Благословенный произнес: «В этот час, монахи, я говорю вам: все обусловленное обречено на распад. Старайтесь — и вы достигнете цели»[135]. Это были последние слова Будды.

После этого Благословенный вошел в первую джхану. Выйдя из первой джханы, он вошел во вторую, третью и четвертую джханы. Выйдя из четвертой джханы, он погрузился сначала в сферу безграничного пространства, затем в сферу бесконечного сознания, в сферу отсутствия всего и, наконец, в сферу ни-восприятия-ни-невосприятия. Выйдя из сферы ни-восприятия-ни-невосприятия, он достиг состояния прекращения восприятий и чувств. Затем Будда начал входить в состояния медитативных достижений в обратном порядке, пока не вернулся на ступень первой джханы. После этого он вновь погрузился во вторую джхану, в третью и, наконец, в четвертую джхану. Выйдя из четвертой джханы, Будда достиг париниббаны, или ниббаны без остатка.

Наделенный величайшим состраданием, Учитель на собственном примере показал миру, что все обусловленное непостоянно. Когда Благословенный достиг окончательного освобождения, земля содрогнулась и раскаты грома огласили небо. Брахма Сахампати произнес: «Все живые существа однажды оставят тело. Даже Учитель, не имеющий равных, пробужденный, наделенный мудростью, покинул этот мир». Царь богов Сакка, вошедший в поток, повторил известные слова Будды: «Все обусловленные явления непостоянны. Их природа— рождение и смерть. Однажды возникнув, они исчезают. Свобода от обусловленного есть истинный покой».

Обращаясь к монахам, достопочтенный Ануруддха сказал: «С умом устойчивым и неколебимым перед болью мудрец перестал дышать. Освобождение его ума было подобно угасанию светильника». Ананда произнес: «Земля содрогнулась, и ужас охватил меня, когда превзошедший все, Будда, достиг окончательного освобождения».

Монахи, которые еще не освободились от страстей, плакали, причитали или катались по земле. Архаты размышляли о непостоянстве всего обусловленного. Ануруддха попытался утешить охваченных горем товарищей, напомнив им, что все вещи подвержены разрушению и однажды все, что дорого нам, изменится, будет утрачено или отнято у нас. Остаток ночи Ануруддха и Ананда провели, обсуждая Дхамму.

Погребальный костер

На рассвете Ананда отправился в Кусинару и сообщил маллам о том, что Учитель покинул этот мир. Величайшая скорбь охватила жителей. Они взяли благовония, цветочные гирлянды, музыкальные инструменты и пришли в саловую рощу Упаваттана, где Будда достиг париниббаны. В течение шести дней они выражали почтение телу Благословенного: пели и танцевали, играли на музыкальных инструментах, жертвовали цветы и благовония. На седьмой день с большой процессией они вошли в город через северные ворота, прошли через Кусинару и поместили тело Благословенного у святилища Макута-Бандхана в восточной части поселения.

Когда правители маллов спросили, как следует поступить с телом Благословенного, Ананда объяснил, что его нужно обернуть сначала полотном из тонкого льна, а затем — из хлопка и дальше чередовать ткани, пока тело не будет обернуто в пятьсот двойных слоев. Затем его нужно поместить в золотой саркофаг, наполненный маслами, и накрыть золотой крышкой. Погребальный костер должен быть высоким и сложенным из ценных пород древесины.

Маллы в точности выполнили все указания Ананды. Искупавшись в цветочной воде и облачившись в новые одежды, четыре царевича из рода маллов попытались зажечь костер, однако у них ничего не получилось. На вопрос о том, почему пламя не загорается, Ануруддха ответил, что божества не позволят загореться огню, пока не придет достопочтенный Махакассапа. Вскоре Махакассапа прибыл к погребальному костру в окружении учеников. Надев одеяние через одно плечо, он со сложенными ладонями трижды обошел по кругу погребальный костер и поклонился стопам Благословенного. Порядка пятисот сопровождавших его монахов сделали то же самое. После этого костер зажегся сам собой — по воле собравшихся там божеств.

Когда тело Благословенного сгорело, целыми остались четыре зуба, две ключицы и лобная кость. Остальные кости оказались расколоты на частицы размером с зерна горчицы, риса или бобы мунга. Когда в огне остались лишь реликвии, с небес пролился дождь, и потоки воды, падая с ветвей деревьев сала, потушили пламя. Затем правители маллов окропили реликвии цветочной водой.

Поместив мощи в золотой ларец, они организовали пышную процессию, которая доставила останки Благословенного в город. Ларец поставили на богато украшенный трон в зале для собраний и выставили охрану. В течение недели маллы выражали почтение Будде, исполняя музыку, песни и танцы.

Раздел реликвий

Свои притязания на часть реликвий заявили самые могущественные правители того времени: царь Магадхи Аджатасатту, личчхавские цари из Весали, сакьянские цари из Капилаваттху, царь Були из государства Аллакаппа, цари колиев из Рамагамы, брамин Ветхадипака из одноименного города и цари маллов из Павы. Каждый из них хотел получить реликвии Благословенного, чтобы построить в своих владениях большие ступы и устроить праздник в честь Учителя. Когда маллы из Кусинары получили эти послания, они ответили, что не хотят расставаться с драгоценностью, которая появилась в их землях, и добавили: «Если вы желаете сразиться за реликвии Будды, мы принимаем вызов».

Еще немного — и между сторонами вспыхнул бы конфликт. Но тут вмешался брамин по имени Дона, который пользовался всеобщим уважением. Он призвал правителей не ссориться из-за мощей величайшего миротворца и предложил разделить реликвии на восемь частей. В конце концов маллы согласились и разделили останки Будды.

Брамин Дона тоже захотел получить священный предмет для почитания, поэтому попросил золотой кувшин, который использовали для раздела реликвий. Правители маллов преподнесли драгоценный сосуд Доне, и тот заложил его в ступу, которую назвали Кумбхатхупа («Ступа сосуда»). Позже прибыли цари мориев из города Пиппхаливана и забрали уголь от погребального костра Благословенного, а затем воздвигли ступы на территории своего государства. После париниббаны Будды в Джамбудипе было построено десять великих ступ.

Глава 50 ГЛАВА О РАЗНОМ

Распорядок дня Будды

Где бы ни жил Благословенный, его жизнь всегда протекала по заведенному распорядку. День Будды делился на пять частей:

Дообеденное время (6:00–12:00) purebhattakicca

Послеобеденное время (12:00–18:00) pacchābhattakicca

Первая ночная стража (18:00–22:00) purimayāmakicca

Вторая ночная стража (22:00 — 2:00) majjhimayāmakicca

Третья ночная стража (2:00 — 6:00) pacchimayāmakicca

Утреннее расписание включало раннее пробуждение, умывание и прочие гигиенические процедуры. Затем Будда проводил некоторое время в медитации и шел за подаянием. Надев верхнюю часть монашеского одеяния и взяв чашу, Благословенный выходил из монастыря вместе с бхиккху. Иногда в это время случались чудеса, и, видя необычные явления, люди понимали, что идет Будда. Они готовились к его прибытию, надевали подобающую одежду и выходили на улицу с цветами и благовониями в руках, чтобы выразить почтение Учителю. Вместе с Буддой домохозяева приглашали на трапезу десять, двадцать или большее число бхиккху из сопровождения Благословенного — столько монахов, сколько могли себе позволить накормить. После пожертвования пищи Будда читал проповедь, которая больше всего подходила особенностям и уровню развития слушателей. Послушав наставление, одни принимали прибежище в трех драгоценностях, другие брали обязательство соблюдать пять правил нравственности, а третьи достигали различных ступеней духовного совершенства. Затем Будда возвращался в монастырь, занимал приготовленное для него сиденье и ждал возвращения монахов после трапезы. Когда помощник сообщал Учителю, что вся община вернулась после сбора подаяния, Благословенный отправлялся в свою благоуханную келью.

Послеобеденное время начиналась с того, что у входа в свою келью Будда садился на специально подготовленное сиденье и обращался к общине: «Монахи, будьте бдительны и прикладывайте усилия в практике. Чрезвычайно трудно родиться в то время, когда в этом мире появился Будда. Тяжело родиться человеком. Стать монахом и слушать Дхамму — редкая и исключительная возможность». Напомнив таким образом об удивительной удаче, которая выпала на долю монахов, Будда давал наставления в медитации тем ученикам, которые просили о них. Затем монахи выражали почтение Учителю и удалялись для практики. Обычно они медитировали в лесу, под большими деревьями, в горах, пещерах и прочих подходящих местах. Когда бхиккху расходились, Будда уединялся в своей келье или, если хотел, мог немного отдохнуть, лежа на правом боку в позе льва, наслаждаясь блаженством ниббаны.

После перерыва Благословенный обычно осматривал мир с помощью «глаза Будды», который позволял ему видеть духовные качества и внутренние склонности существ. Учитель искал тех, кто был готов освободиться от страданий. Если человек, которого можно было обучить, должен был сам прийти к Будде, Будда ждал. Но если будущий ученик находился далеко или не мог прийти в монастырь, Благословенный сам отправлялся к нему.

Ближе к вечеру в монастырь приходили домохозяева, одетые в лучшие одежды, с цветами и благовониями. Перед большим собранием учеников, монахов и мирян Будда начинал проповедовать Дхамму, иногда применяя сверхъестественные силы, а иногда обходясь без них. Когда полуденная сессия подходила к концу, Благословенный говорил об этом монахам, и они удалялись, выразив почтение Учителю. На этом заканчивалась послеобеденная часть дня.

Во время первой ночной стражи, которая начиналась около шести часов вечера, Будда, если хотел, мог совершить омовение, используя приготовленную для него воду. Затем помощник переносил сиденье Благословенного в определенную часть кельи. Надев одеяние через одно плечо, Будда некоторое время пребывал в медитации. Затем из разных мест к Будде начинали стекаться монахи: одни задавали вопросы, другие хотели получить указания по медитации, третьи просили наставить их в Дхамме. В беседах с бхиккху Благословенный проводил остаток первой ночной стражи, которая заканчивалась около десяти часов вечера.

Когда наступала вторая ночная стража, у ног Учителя собирались дэвы и брахмы из десятков тысяч мировых систем и задавали ему многочисленные вопросы. В течение нескольких часов Будда давал им наставления и разрешал их сомнения. Вторая ночная стража заканчивалась около двух часов ночи.

Последняя ночная стража делилась на три части. В течение первой Будда совершал медитацию при ходьбе, прогуливаясь вперед и назад, что помогало расслабить тело и дать ему необходимую физическую нагрузку. Во время второй части стражи он ложился на правый бок в позе льва и засыпал в полной осознанности, наметив время, когда он собирался проснуться. Считается, что Будда спал в интервале с двух до четырех часов ночи. Наконец, Благословенный просыпался и вновь с великим состраданием обозревал мир в поисках существ, которые способны пробудиться и которые создали кармические связи с Буддами прошлого. Так Благословенный проводил последнюю ночную стражу.

Как следует из вышеописанного, у Будды практически не было времени для мирских дел. Он всегда был занят своими духовными обязанностями, наставляя существ и помогая им кратчайшим путем направиться к пробуждению.

Путешествия Будды

Благословенный отправлялся в путешествия двух видов: быстрые (turita-cārikā) и обычные (aturita-cārikā). Когда Будда находил существо, чей ум созрел для постижения Дхаммы, часто он незамедлительно отправлялся к нему с помощью психических сил. Это было так называемое быстрое, или срочное, путешествие. Так, ради встречи с Пиппхали Будда в одно мгновение перенесся на расстояние в двадцать пять с лишним километров. Подобным образом он в разное время преодолевал расстояние в двести пятьдесят километров, чтобы обуздать яккху Алаваку, а затем разбойника Ангулималу. Чтобы встретиться с царем Пуккусати, Будда преодолел четыреста пятьдесят километров, с Каппиной Великим и саманерой Тиссой — почти тысячу километров, с Дханией Гопалой — несколько тысяч километров. В каждом из этих случаев Благословенный использовал психические силы, чтобы незамедлительно появиться в нужном месте.

Во время обычных путешествий Буддаходил по дорогам Джамбудипы, проповедуя Дхамму в деревнях и городах. Благословенный следовал по одному из трех маршрутов: большой, средней или малой мандале. При этом большая мандала имела протяженность в более чем семь тысяч километров, средняя — пять тысяч, а малая — две с половиной тысячи километров. Когда Благословенный желал отправиться в путешествие по маршруту большой мандалы, он обыкновенно начинал странствие в сопровождении монахов на следующий день, после того как завершалась васса. Новость о том, что Будда отправляется в путь, быстро разлеталась по округе, и люди собирались вдоль дороги, чтобы выразить почтение Учителю и сделать подношение пищи.

Когда Благословенный останавливался в каком-то поселении, его всегда ждал радушный прием. Это часто приводило в волнение странствующих аскетов и членов других религиозных общин, которые беспокоились, что их последователи станут учениками Благословенного и покинут их. Люди, принявшие прибежище в трех драгоценностях, с большим почтением встречали Будду и монахов и обеспечивали их всем необходимым. Благословенный обычно останавливался в поселении на два или три дня, принимал подношения и обучал Дхамме, помогая слушателям встать на путь к счастливым уделам и окончательному освобождению. Путешествие по маршруту большой мандалы занимало девять месяцев, после чего наступал очередной сезон дождей. В течение трех месяцев вассы Будда давал монашеской общине наставления по двум видам медитации: саматхе, медитации сосредоточения, и випассане, медитации прозрения.

Для чего Будда отправлялся в путешествия? Многие люди были слишком бедны, молоды или стары, чтобы посетить Благословенного, а кто-то страдал от недугов и не мог перемещаться на большие расстояния. Чтобы принести им пользу, Будда давал им возможность встретиться с ним. Так мирские последователи могли выразить почтение Пробужденному и накопить заслуги. Они слушали наставления Благословенного и освобождались от страданий.

Пешие путешествия помогали Будде поддерживать прекрасную физическую форму. Кроме того, встречаясь с разными людьми, Учитель собирал поучительные истории и затем использовал их в своих наставлениях, чтобы доступно и убедительно излагать Дхамму для различных слушателей. Многие путешествия вызывали к жизни обстоятельства, требовавшие новых правил для монашеской общины, и Будда незамедлительно вводил их. В больших и малых поселениях Будда обычно встречал людей, чья способность постижения была достаточно сильной, чтобы понять четыре благородные истины.

Особое значение Будда придавал тому, чтобы предостеречь людей от совершения пяти дурных поступков: убийства, воровства, прелюбодеяния, лжи и употребления одурманивающих веществ. Благодаря встрече с Учителем люди достигали различных уровней медитативного погружения (samāpatti), а именно четырех джхан мира форм и четырех джхан мира без форм. Наконец, развивая прозрение в соответствии с наставлениями Будды, ученики обретали четыре пути и плода: одни становились вступившими в поток, другие — однажды возвращающимися, третьи — невозвращающимися, а кто-то достигал архатства.

Обычные путешествия Будды можно разделить на два вида: направленные (nibaddha-cārikā) и ненаправленные (anibaddha-cārikā). Когда Учитель отправлялся в путь для того, чтобы встретиться с конкретным человеком или группой людей, это было направленным путешествием. Если подобной цели не было, путешествие было ненаправленным.

Различные способы изложения Дхаммы

Иногда наставления Будды рождались спонтанно, а иногда были откликом на состояние ума одного из слушателей. Благословенный мог прочесть проповедь, выбрав в качестве отправной точки определенное событие, или в ответ на заданный ему вопрос.

Если во время поучения слушатели начинали восторженно восклицать: «Садху! Садху[136]!» — Будда замолкал и входил в состояние медитативного погружения, а когда собрание затихало, продолжал излагать Дхамму с того места, на котором остановился. Даже если проповедь Учителя не могла побудить человека принять прибежище в трех драгоценностях или обрести какой-то духовный плод, Благословенный все равно давал учение, если считал, что это принесет слушателю пользу в будущих рождениях, как, например, в случае с нагим аскетом Саччакой[137]. Если кому-либо грозила скорая и неминуемая смерть, Благословенный мог изложить такому человеку Дхамму даже во время сбора подаяния, как в истории с Бахией Даручирией.

Некоторые обращались к Благословенному с вопросами, ответы на которые находились за пределами возможностей их интеллекта или не имели никакого практического значения. Будда не отвечал на подобные вопросы в силу их бесполезности и сохранял молчание. Когдаум вопрошателей становился готов к восприятию Дхаммы, Благословенный давал им подходящее наставление.

Некоторые надменные люди приходили к Благословенному с вопросами, только чтобы уязвить его и потешить свое самолюбие. В таких случаях действия Учителя были направлены на усмирение их гордыни. Иногда его ответы имели форму парадоксов. В конечном счете, когда слушатель приходил в чувство и осознавал свое невежество, Благословенный разрешал противоречие, как, например, в «Сутте о преодолении потока» («Огхатарана-сутта»[138]).

Места проведения вассы

(Согласно комментариям к палийскому канону)

Первая васса — Исипатана в Баранаси.

Вторая, третья и четвертая васса — Бамбуковая роща (Велувана) в Раджагахе.

Пятая васса — Вознесенный зал (Кутагара-сала) в Весали. Шестая васса — гора Макула.

Седьмая васса — небеса Таватимсы.

Восьмая васса — лес Бхесакала рядом с городом Сумсу-марагири.

Девятая васса — парк Гхоситы (Гхоситарама) в Косамби. Десятая васса — деревня Парилеяка.

Одиннадцатая васса — браминская деревня Эканала в Даккхинагири.

Двенадцатая васса — Веранджа.

Тринадцатая васса — гора Чалия.

Четырнадцатая васса — роща Джеты (Джетавана) в Саваттхи.

Пятнадцатая васса — Баньяновый парк (Нигродхарама) в Капилаваттху.

Шестнадцатая васса — страна Алави.

Семнадцатая васса — Раджагаха.

Восемнадцатая и девятнадцатая васса — гора Чалия.

Двадцатая васса — Раджагаха.

С двадцать первой по сорок четвертую вассу — Саваттхи. Сорок пятая васса — деревня Велува в Весали.

(Согласно сингальской книге джатак)

Шестая васса — парк Косамби.

Одиннадцатая васса — парк Налака.

Девятнадцать сезонов с восемнадцатой вассы — роща Джеты (Джетавана) в Саваттхи.

Шесть сезонов с тридцать седьмой вассы — Восточный парк (Пуббарама).

Сорок третья, сорок четвертая и сорок пятая вассы — в трех разных местах.

(Остальное соответствует комментариям)

(Согласно «Сакхамала-ваттху» сингальского манускрипта «Саддхармаланкарая»)[139]

Девятая васса — парк Косамби.

Одиннадцатая васса — парк Налака.

Четырнадцатая васса — гора Чалия (по приглашению дэвов).

Пятнадцатая васса — пещера Маникья (Капилаваттху). Девятнадцать сезонов с шестнадцатой вассы — роща Джеты в Саваттхи.

Шесть сезонов с тридцать седьмой вассы — Восточный парк в Саваттхи.

Сорок третья, сорок четвертая и сорок пятая вассы — в трех разных местах.

(Остальное соответствует комментариям) ¹⁴¹¹⁴²

Значимые учения и события

Учение/событие ♦ Год[140] ♦ Место

1. «Сутта о приведении в движение колеса Дхаммы» («Дхаммачаккапаваттана-сутта») ♦ 1 ♦ Варанаси

2. «Сутта о Налаке» («Налака-сутта») ♦ 1 ♦ Варанаси

3. Погружение в Ганг ♦ 1 ♦ Берег Ганга

4. Изложение «Буддхавамсы»[141] ♦ 2 ♦ Капилаваттху

5. Изложение «Чария-пнтаки»[142] ♦ 2 ♦ Капилаваттху

6. «Сутта о великом благословении» («Махамангала-сутта») ♦ 3 ♦ Саваттхи

7. «Сутта о падении» («Парабхава-сутта») ♦ 3 ♦ Саваттхи

8. «Сутта о великом собрании» («Махасамая-сутта») ♦ 5 ♦ Капилаваттху

9. «Сутта о правильном скитании» («Саммапариббаджания-сутта») ♦ 5 ♦ Капилаваттху

10. «Малая сутта о вражде» («Чулабьюха-сутта») ♦ 5 ♦ Капилаваттху

11. «Большая сутта о вражде» («Махабьюха-сутта») ♦ 5 ♦ Капилаваттху

12. «Сутта о быстром» («Туватака-сутта») ♦ 5 ♦ Капилаваттху

13. «До распада» («Пурабхеда-сутта») ♦ 5 ♦ Капилаваттху

14. «Сутта о ссорах и спорах» («Калахавивада-сутта») ♦ 5 Капилаваттху

15. Сотворение парного чуда ♦ 7 ♦ Саваттхи

16. Изложение «Абхидхаммы» ♦ 7 ♦ Таватимса

17. Снисхождение с небес ♦ 7 ♦ Санкасса Таватимсы

18. «Сутта о дальнем береге» («Параяна-сутта») ♦ 11 ♦ Магадха

19. «Сутта о вопросе Сакки» («Саккапаньха-сутта») ♦ 14 ♦ Саваттхи

20. «Сутта о малом наставлении Рахуле» («Чуларахуловада-сутта») ♦ 14 ♦ Саваттхи

21. «Сутта об Алаваке» («Алавака-сутта») ♦ 16 ♦ Алави

22. «Сутта о спокойном уме» («Самачитта-сутта») ♦ 2 °Cаваттхи

23. «Сутта о приглашении Брахмы» («Брахманимантаника-сутта») ♦ ♦ Мир Брахмы

24. «Сутта об обличении Мары» («Маратаджжания-сутта») ♦ ♦ Сумсумарагири

Знаменательные встречи

Персона ♦ Год ♦ Место

Царь нагов Эракапатта ♦ 1 ♦ Исипатана

Сумана-цветочник ♦ 2 ♦ Раджагаха

Аскет Джамбука ♦ 3 ♦ Раджагаха

Уггасена ♦ 4 ♦ Раджагаха

Шримати ♦ 7 ♦ Раджагаха

Торговцы из Сунапаранты ♦ 8 ♦ Сунапаранта

Дочь ткача ♦ 8 ♦ Алави

Чуласубхадда ♦ 12 ♦ Угга

Дханапала ♦ в последние 10 лет ♦ Раджагаха

Патхика Путта ♦ незадолго до париниббаны ♦ Весали

Колия ♦ неизвестно ♦ Баранаси

Куртизанка Суласа ♦ неизвестно ♦ Раджагаха

Брамин Сакета ♦ неизвестно ♦ Сакета

Гарахадина ♦ неизвестно ♦ Саваттхи

Миллионер Ананда ♦ неизвестно ♦ Саваттхи

Небожитель Мандука ♦ неизвестно ♦ Чампа

Маттакундали ♦ неизвестно ♦ Саваттхи

Бродячий аскет Сарабха ♦ неизвестно ♦ Весали

Восемьдесят великих учеников

Аннья-Конданнья, Ваппа, Бхаддия, Маханама, Ассаджи, Налака, Яса, Вимала, Субаху, Пуннаджи, Гавампати, Урувела Кассапа, Нади Кассапа, Гая Кассапа, Сарипутта, Моггаллана, Махакаееапа, Махакаччана, Махакоттхита, Махакаппина, Махачунда, Ануруддха, Канкхаревата, Ананда, Нандака, Бхагу, Нанда, Кимбила, Бхаддия, Рахула, Сивали, Упали, Дабба, Упасена, Кадиравания Ревата, Пунна Мантанипутта, Пунна из Сунапаранты, Сона Кутиканна, Сона Коливиса, Радха, Субхути, Ангулимала, Ваккали, Калудаи, Махаудаи, Пилиндивачча, Собхита, Кумаракассапа, Раттхапала, Вангиса, Сабхия, Села, Упавана, Мегхия, Сагата, Нагита, Лакунтака Бхаддия, Пиндола Бхарадваджа, Махапантхака, Чуллапантхака, Баккула, Кундадхана, Даручирия, Ясоджа, Аджита, Тиссаметтея, Пуннака, Меттагу, Дхотака, Упасива, Нанда, Хемака, Тодейя, Каппа, Джатуканни, Баддавудха, Удая, Посала, Могхараджа, Пингия.

Выдающиеся монахи (бхиккху)

1. Аннья-Конданнья — старший среди монахов.

2. Сарипутта — выдающийся в мудрости.

3. Моггаллана — выдающийся в овладении сверхъестественными способностями.

4. Махакассапа — выдающийся в аскетической практике.

5. Ануруддха — выдающийся в божественном зрении.

6. Калигодхапутта Бхаддия — выдающийся в благородном рождении.

7. Лакунтака Бхаддия — выдающийся среди обладателей приятного голоса.

8. ПиндолаБхарадваджа — выдающийся среди тех, чья речь подобна львиному рыку.

9. Пунна Мантанипутта — выдающийся в изложении Дхаммы.

10. Махакаччаяна — выдающийся в толковании Дхаммы.

11. Чулапантхака — выдающийся в сотворении образов.

12. Махапантхака — выдающийся в достижении бесформенных сфер.

13. Субхути — выдающийся в безупречном поведении, достойный подношений.

14. Ревата Кхадиравания — выдающийся среди живущих в лесу.

15. Канкхаревата — выдающийся в медитации.

16. Сона Коливиса — выдающийся в твердости и решительности.

17. Сона Кутиканна — выдающийся среди хороших собеседников.

18. Сивали — выдающийся в получении многих подношений.

19. Ваккали — выдающийся в вере.

20. Рахула — выдающийся в любви к обучению.

21. Раттхапала — выдающийся среди вступивших в монашество из убеждения.

22. Кундадхана — первый среди получающих подношения пищи.

23. Вангиса — выдающийся в находчивости.

24. Упасена — во всем достойный восхищения.

25. Дабба — лучший в распределении жилья.

26. Пилиндивачча — любимец божеств.

27. Бахия Даручирия — выдающийся в мгновенном обретении высшего знания (abhiññā).

28. Кумаракассапа — выдающийся оратор.

29. Махакоттхита — выдающийся в аналитическом знании.

30. Ананда — лучший среди помощников Будды, обладающий превосходной памятью и решительностью.

31. Урувела Кассапа — выдающийся числом учеников.

32. Калудаи — выдающийся способностью привлекать новых последователей.

33. Бакула — отличающийся превосходным здоровьем.

34. Собхита — выдающийся в знании о прошлых рождениях.

35. Упали — выдающийся знаток Винаи.

36. Нандака — выдающийся наставник монахинь.

37. Нанда — выдающийся воздержанностью в чувствах.

38. Махакаппина — выдающийся наставник монахов.

39. Сагата — выдающийся в медитации на элемент огня.

40. Радха — выдающийся в постижении Дхаммы.

41. Могхараджа — выдающийся в ношении грубых одежд.

Выдающиеся монахини (вхиккхуни)

1. Паджапати Готами — старшая среди монахинь.

2. Кхема — выдающаяся в мудрости.

3. Уппалавана — выдающаяся в овладении сверхъестественными способностями.

4. Патачара — выдающийся знаток Винаи.

5. Дхаммадина — выдающаяся в изложении Дхаммы.

6. Сундаринанада — выдающаяся в медитации.

7. Сона — выдающаяся в твердости и решительности.

8. Сакула — выдающаяся в божественном зрении.

9. Кундалакеси — выдающаяся в мгновенном обретении высшего знания.

10. Бхадда Капилани — выдающаяся в знании о прошлых рождениях.

11. Бхадда Каччана (Ясодхара) — выдающаяся в высшем знании.

12. Кисаготами — выдающаяся в ношении грубых одежд.

13. Сигаламата — выдающаяся в вере.

Выдающиеся миряне (упасаки)

1. Тапусса и Бхаллика — первые принявшие прибежище в Будде и Дхамме.

2. Судатта (Анатхапиндика) — выдающийся благотворитель.

3. Читта — выдающийся в изложении Дхаммы.

4. Царь Хаттхакалавака — выдающийся в использовании четырех средств для объединения людей (catu-saṅgahavatthu)[143].

5. Царь Маханама сакья — выдающийся жертвователь превосходной пищи.

6. Угга — выдающийся жертвователь приятных вещей.

7. Уггата — выдающийся в заботе о Сангхе.

8. Сура Амбаттха — выдающийся в незыблемой вере.

9. Дживака Комарабхачча — выдающийся среди тех, кто пользуется доверием людей.

10. Накулапиту — самый благонадежный.

Выдающиеся мирянки (упасики)

1. Суджата — первая принявшая прибежище в Будде.

2. Висакха — выдающаяся благотворительница.

3. Кхудджуттара — выдающаяся в знании Дхаммы.

4. Самаватти — выдающаяся среди развивших безусловную любовь (mettā).

5. Уттара — выдающаяся в медитации.

6. Суппаваса — выдающаяся жертвовательница превосходной пищи.

7. Суппия — выдающаяся в заботе о больных.

8. Катияни — выдающаяся в незыблемой вере.

9. Накуламата — самая благонадежная.

10. Кали (жительница Курарагхары) — обретшая веру с чужих слов.

Долгожители буддийской общины

1. Мирянка Висакха — 120 лет.

2. Брамин Поккхарасати — 120 лет.

3. Брамин Брахмаю — 120 лет.

4. Брамин Села — 120 лет.

5. Достопочтенный Павария — 120 лет.

6. Достопочтенный Ананда — 120 лет.

7. Достопочтенный Кассапа — 120 лет.

8. Достопочтенный Ануруддха — 150 лет.

9. Достопочтенный Баккула — 160 лет.