Буду твоей Верой

23

А по утру сказка развеялась, оставив сомнения — а была ли она вообще? Может и не было никакого волшебства? И поцелуя тоже не было?

На тумбочке привычно лежали очки, за окном плюсовая температура размазала грязь по дорогам, кое-где оставив потемневший снег, как напоминание о себе. И только платье, аккуратно сложенное на стуле, ненавязчиво намекало на то, что всё это было. Вот так, сказочная Золушка превратилась обратно в босячку Веру Илюхину.

Невероятно, но факт — я опаздываю! Несусь по рекреации, попутно сдувая с лица распущенные волосы. Никогда! Никогда не приходила в Университет с несобранными в хвост паклями, а тут ни с того ни с сего потратила тридцать минут, чтобы проделать хотя бы минимально приближенные манипуляции к тем, что мне делали в салоне у мамы Киры.

Мне кажется, что я спалила добрую часть своих волос, несколько раз обожгла шею и пальцы, наорала на брата, что тот, как всегда занимает дольше всех ванную, не успела позавтракать — и всё это случилось, пока пыталась выпрямить утюжком свои неукротимые лохмы.

Когда я голодная, я злая!

А еще эти пакли, мешающие и щекочущие мой нос! И два пакета с платьем и ботинками Киры, которые я собираюсь отдать на первой общей лекции.

В аудиторию я залетаю вместе со звонком. Преподаватель по высшей математике порицающе бросает на меня строгий взгляд, но кивает на мое приветствие и ничего больше не говорит.

Вижу Киру, машущую мне со среднего ряда. Пока взбегаю по ступенькам, чувствую на себе заинтересованные взгляды, а еще краем уха улавливаю шипящие перешептывания.

Чего это они все?

Может на меня птица снова нагадила и сейчас на моей голове огромное мерзкое пятно?

— Привет, звезда! — Кира убирает со стула свою сумку-мешок, чтобы я смогла сесть.

— Ага, умирающая, — плюхаюсь на стул. — Привет, Кира.

— Почему это умирающая? — округляет глаза подруга. — Восходящая!

— Потому что я умираю от голода, — смотрю на хихикающих девчонок справа, не сводящих с меня внимания. — Чего это они? У меня что-то на голове? Клумба? — спрашиваю, повернувшись к Кире.

— Да ты что? Не читала свежие сплетни? — хохотнув, спрашивает подруга.

— Где? В Яндекс-новостях?

— В общем чате института экономики, — закатывает глаза Федотова.

— Я даже не знала о его существовании, — достаю тетрадь и ручку. — Я тебе вещи принесла.

— Ага, — но Киру это, по-видимому, мало волнует. — Так вот, — продолжает она с таким блеском в глазах, что даже мне становится интересно, — с воскресенья там только тебя и Бестужева обсуждают!

— В смысле?

— Ой, — пугается Кира, — а у тебя линзы не выпадут, когда ты так делаешь?

Это она намекает на мои расширенные от удивления глаза, да.

И кстати, я снова в линзах, только не в тех, что подобрали мне к образу, а в новых, которые вчера мы купили с мамой.

— Не отвлекайся, Кира, продолжай! — требую я.

— Ну в общем так, — понижает голос Федотова. — В группу кто-то добавил фотографии, где наша местная Дива стоит с открытом ртом и мокрым лицом. После такого неудачного перформанса началось бурное обсуждение, что это, дескать, Бестужев вылил на нее ведро с талым льдом, когда Карина высмеяла твой наряд от зависти, а потом набил рожу Роберту за то, что тот, вроде, как начал к тебе приставать. Ну а в самом конце, перед вашим уходом, Бестужев порезал перочинным ножом шар-сюрприз и угрожал каждому, кто посмеет тебя обидеть. Видать парня накрыло от большой любви! Да что я тебе рассказываю, — Кира достает телефон и открывает группу, — сама посмотри!

«Елки-иголки! Ладушки-оладушки! Укуси меня пчела! Етижи-пассатижи! Ядрен батон!» — это те ругательства, которые я могу себе позволить.

Смотрю на фото Карины, у которой зрачки куда-то закатились, розовые пакли облепили лицо, а рот исказился безобразной баранкой.

Я бы с удовольствием пожала руку фотографу, но боюсь, что в живых его уже нет, а меня, скорее всего, ждет та же участь!

Поворачиваю голову в сторону Дивеевой и Ко и земля, которая и так не стабильна, уходит из-под моих ног: она сжигает меня заживо, обещая всем своим существом неминуемую расправу.

— Вер, так это всё правда? — восхищенно жаждет от меня ответа Федотова. — Ну какие же вы классные! Сейчас вы с Егором самая обсуждаемая пара!

— Кира? Какая пара? — мне хочется заорать на всю аудиторию, но приходится громко шептать. — Это полная нелепица! Всё было совсем не так!

Как можно было такое насочинять?!

Любят же у нас из мухи сделать слона! И как теперь от этого слона избавляться?

Кручу головой по аудитории, в поисках героя-любовника с перочинным ножом, но, по обыкновению, Бестужева не нахожу. Я — то всё воскресенье промучилась, представляя, как будем смотреть друг другу глаза, а он так легко нашел решение — просто не явился на пары!

— Да? — разочарованно спрашивает Кира. — А как?

— На перемене расскажу, — обреченно опускаю плечи и поджимаю губы.

Опускаю голову в тетрадь и собираюсь просидеть так до окончание всех пар, потому что чувствую на себе множество взглядов: заискивающих, удивленных, заинтересованных, восторженных и проклинающих.

Я хотела получить внимание, ввязываясь в эту авантюру, всего лишь одного конкретного человека, а не купаться в скандальной славе.

— Эх! А я тебе говорила, что сразишь на повал своего Бестужева! — гордится Федотова.

Ага, так сразила на убой, что аж, бедный, не пришел.

На следующей паре мы с Кирой прощаемся и расходимся по семинарам. Я чувствую себя неловко, кажется, что каждый прохожий студент тычет в меня пальцем и оценивает. Оценивает, на сколько такая зачуханная ботанка может подходить местной спортивной звезде. Им интересна не Вера Илюхина, а девчонка, из-за которой разбивают лица и бросаются перочинными ножами. Теперь мои распущенные волосы и отсутствие очков выглядят для меня вызывающе распутно и совершенно не уместно.

— Привет, Вера! — поднимаю голову и смотрю на возвышающуюся надо мной одногруппницу — Марину. — У тебя свободно или Егор должен подойти?

Свожу брови вместе, не совсем понимая, что она от меня хочет. Собираюсь брякнуть, что графиком посещения занятий Бестужева не владею, но потом вспоминаю, что мы с ним пара, которую теперь обсуждает весь поток второкурсников.

— Вроде не должен, — неуверенно мямлю я.

— Тогда я сяду с тобой? — не дожидаясь моего ответа, Марина усаживает свою пятую точку за первую парту, где второй год я все время сидела одна. — Кстати, я — Марина!

— Садись, — пожимаю плечами. — Я знаю.

Это странно. Мне казалось, что до сегодняшнего дня Марина даже и не знала о моем существовании в нашей группе. Мы никогда не общались и даже не здоровались. Что же изменилось сегодня?

— Какие у тебя блестящие волосы, — Марина касается прядки и проводит по ней рукой. — Каким шампунем пользуешься?

«Да каким! Таким, который мама по акции в «Пятерочке» купит!» — по наитию хочется ответить, но вовремя прикусываю себе язык.

Смотрю на девушку, заискивающе разглядывающую меня. Напрашивается вопрос: «Зачем ей эта информация?».

— И глаза у тебя такие красивые, — продолжает она. — И правильно, что очки на линзы сменила, так тебе гораздо лучше!

Пока я хлопаю ресницами и перевариваю происходящее, звенит звонок и Бубновский пишет на доске тему семинара.

— Уважаемые будущие никомуненужные экономисты, — оборачивается профессор, обтряхивая о черные брюки руки от мела. — Дата сдачи ваших проектных работ назначена на 5 декабря, — смотрит в телефон, — это будет суббота.

— Как на пятое? — взвизгивает Карина. — Четвёртого же день рождения Института экономики! — возмущается Дива.

— А как эти события между собой связаны, Карина? — хмурит лоб Бубновский.

— Так праздник же… Мы не успеем подготовиться!

— У вас до пятого числа, Карина, времени предостаточно, — отрезает Марк Ифраимович. — Не отвлекаемся и записываем тему.

Карина недовольно цокает и обиженно складывает руки на груди.

— Вера, Вер, — слышу шепот Марины, поворачиваю к ней голову и приподнимаю вопросительно бровь. — А вы с Егором будете участвовать?

— В чем? — шепчу я.

— А ты разве не знаешь? Ежегодно, начиная со второго курса, в День рождения Института экономики выбирают Королеву и Короля по каждому экономическому направлению. Мне кажется, у вас с Егором есть все шансы на победу! Каринка наша с Чернышовым подали свои кандидатуры, — кивает в сторону Дивеевой. — И вам тоже надо.

— Не надо, — огрызаюсь я.

За-ведись колёсный трактор!

Таким макаром нас с Бестужевым скоро поженят! Ну и наворотила ты дел, Илюхина!