Будущее (статьи)

Ефим Зозуля Несколько предсказаний

В 2022 году рухнет бывший дом Нирензее в Б. Гнездниковском переулке. Руины этого большого дома будут спрессованы, что образует площадку для спуска и подъема аэропланов. С этого момента начнется настоящее развитие туризма в Москве. Каждого туриста будет возить отдельный мягко реющий аэропланчик, одинаково удобный как на большой высоте, так и на высоте одного-двух метров от земной поверхности. Он будет залетать в музеи и там превращаться в стул — этот замечательный аэропланчик, — а на туристских базах он же будет превращаться в удобную постель. К каждому туристу, естественно, будет приставлен отдельный гид и, самое главное, он будет говорить только правду. Достоверно известно, что через сто лет гиды перестанут врать.

И вот что, приблизительно, увидят эти счастливые туристы будущего:

Вылетев с дома Нирензее в сторону бульвара — они тотчас же наткнутся на 50-этажный дворец. Легко догадаться, что это будет отстроенный и приспособленный, наконец, к нуждам литературы дом Герцена. В нем будет жить 50.000 (по тысяче на этаж) талантливых писателей. Бездарностей не будет. Драк тоже не будет. И Алексей Иванович Свирский, у которого через сто лет, наконец, отрастет седая борода, будет поглаживать ее с большим удовлетворением.

Дальше, среди всевозможных дворцов и прекрасных садов, внимание туристов, несомненно, обратит гигантское здание, имеющее вид угодливо согнувшегося человека.

— Что это такое? — спросят туристы.

— Это общежитие для подхалимов, — ответит гид. — Они не нужны больше и их, по возможности, изолируют. Подобных домов несколько в Москве: для подхалимов, для проныр, — вот, между прочим, их дом, он по заданию архитектора сделан похожим на обыкновенный кусок мыла, — затем, есть дома для пошляков и вообще для всяких, как говорится, людишек с присволочью.

— А что это? Кто живет в этом мрачном саду, окруженном рвом и даже стеной с решоткой?

— О, это самое мрачное место в современной Москве. Это воры.

— Как так? — ужаснутся туристы. — Ведь давным давно нет частной собственности! Откуда же воры?..

— Совершенно верно. Это не материальные воры, а духовные. Они крали чужие идеи, выдавая за свои, крали чужую инициативу, выдумку, чужой блеск и радость чужого творчества.

— А что же они делают в этом саду?

— Они стыдятся! Чувство стыда у таких воров появилось только с 1941 года и с каждым годом крепло.

Тут аэропланчик делал резкий поворот, и начиналась неисчислимая область положительных явлений. Чего только не было в Москве 2027 года!

Замечательно то, что ни один фантастический беллетрист не предсказал правильно будущего. Даже самые проверенные догадки и предположения ученых и то оказались неверными.

Города-сады — эта излюбленная мечта социальных мечтателей — оказались весьма неудобной штукой. Гений свободного изобретательства нашел лучшие виды благоустройства. Дело в том, что в 2027 году изменилось самое представление о смысле оседлой жизни вообще. В Москве жили только те, кто отбывал гражданскую повинность по участию в производстве. Это были молодые люди в возрасте от 21 до 25 лет. В этом отношении и оправдались социалистические предположения Баллода. Население в возрасте до 21 года пребывало в различных институтах воспитания и образования, которым незачем было находиться в Москве. Институты воспитания и все учебные заведения были разбросаны в лучших местах СССР, который расширился далеко за пределы Европы и Азии. Население же старше 25 лет, свободное от участия в производстве, занималось туристско-кочевым образом жизни, путешествуя, разъезжая, летая и всячески передвигаясь по всему СССР и получая ту неслыханную радость, о которой мы сейчас только мечтаем и к которой медленно, но верно, преодолевая неслыханные трудности, идем.

Таким образом, численность крупнейших центров СССР, в том числе и Москвы, не была уж так велика. Но не в численности дело. Они все-таки были прекрасны, эти города, прекрасна была и Москва. Ах, как она была прекрасна!

И если б мы хотели описать хоть какую-нибудь незначительную часть ее — описать серьезно, как в ней работали, как творили и жили, — это должно было бы занять много толстых томов.

Лично я не оставляю радостной надежды дождаться этой счастливой возможности…