Будь моей

Глава 17

В эту полночь в доме воцарилось полное спокойствие. Судя по тишине, все решили пораньше лечь спать. Перед тем, как отправиться в свою комнату, Брайд тихонько подошла к двери в спальню Кэти и шепотом пожелала ей спокойной ночи. Но Кэти не ответила. Она подумала, что будет лучше, если сестра решит, что она крепко спит в своей постели. В роскошной постели под бархатным балдахином!

Должно быть, Роберт давно ушел домой, а Себастьян… Себастьян, может быть, сидит внизу в библиотеке или, возможно, тоже лег спать.

Лежит в постели и размышляет над своей проблемой. Как ее разрешить, чтобы не пойти против своих португальских представлений о благопристойности и против своего португальского достоинства! И чтобы не привести в отчаяние Кэти!

Но Кэти уже написала две короткие записки, которые оставила на туалетном столике. Одна из них предназначалась Брайд — и она очень надеялась, что написанное в ней не очень омрачит будущее сестры. Вторую записку Кэти написала Себастьяну. Она объяснила, что, по ее мнению, выход, который она выбрала, поможет им избежать неприятных объяснений. Кроме этого, Кэти просила его — в награду (иначе она выразиться не могла!) за то, что она возвращает ему свободу, — великодушно обойтись с ее матерью и Айлин. Чтобы они не пали жертвами, по крайней мере, сразу, ее поступка. Для себя Кэти не просила ничего. Только чтобы Себастьян не делал попыток с ней связаться и не заставлял ее принять часть своего имущества.

У нее должно было хватить денег на первое время. А когда деньги кончатся, она найдет работу.

Запечатывая письма, Кэти несколько истерически подумала, что, должно быть, существует немало вакансий для бывших жен, которые никогда не были настоящими женами!

Написав письма, она собрала вещи, поместившиеся в один чемодан, и села в кресло, чтобы дождаться утра. Ее голова отяжелела, глаза сильно болели из-за непролитых слез. Но она не смела лечь в постель — понимала, что если сейчас заснет, то будет спать очень долго. А ей надо было незаметно выскользнуть из дома, как только рассветет, поймать такси по дороге в Торфао — если ей повезет найти такси в такой час! — и уехать в Лиссабон, чтобы улететь в Ирландию ближайшим рейсом.

Кэти точно не знала, чем она займется, оказавшись в Ирландии. Но, в крайнем случае всегда можно было попросить о помощи леди Фитц… Леди Фитц поймет ее!

Усталая, она сидела в роскошном уютном кресле. В темноте время шло медленно, час за часом. Из открытых окон доносились витающие в саду прохладные, сладкие ночные ароматы. Время от времени Кэти одолевала дремота, потом она вздрагивала и просыпалась, услышав бой часов, или ранний, далекий крик петуха в деревне, или просто сонный шепот моря. С каждым разом просыпаться становилось все труднее. Наконец Кэти решила, что время пришло, умылась, сделала макияж и переоделась в дорожную одежду. Потом потихоньку вышла на балкон и посмотрела на тенистый сад.

Через полчаса на небе появится светлая полоска. Кэти ждала ее так, будто это был знак. Когда, наконец рассвело и небо на востоке залило огнем, у нее вырвался глубокий вздох. Кэти посмотрела на сад, стараясь запомнить эти тропинки, лабиринт дорожек, наклонные террасы, фонтаны, бившие в украшенных изразцами бассейнах. Поворачиваясь к двери, она услышала какие-то звуки, доносящиеся снизу.

У Кэти перехватило дыхание, она испугалась. Все, что она задумала, нужно было делать сейчас — у нее не хватит мужества повторить эту попытку.

И тогда ее настойчиво позвал чей-то голос:

— Кэти!

Она бросилась в комнату, а потом, когда голос позвал ее снова — еще настойчивее, чем в первый раз, — вернулась на балкон. Дрожащими руками она вцепилась в перила и посмотрела вниз. На террасе стоял ее муж, все еще в белом смокинге. На его гладких золотистых волосах блестели капли росы. Лицо было бледным и измученным, а его синие глаза умоляюще смотрели на нее.

— Если я поднимусь к тебе в комнату, ты меня впустишь, Кэти?

— Но… — Ее поразила бледность его лица посреди тенистого сада, слегка надтреснутый голос. — Что ты там делаешь?

— Как и ты, я ждал рассвета. — Он умоляюще протянул к ней руки. — Кэти, позволь мне подняться!

— Очень хорошо, — сказала Кэти.

Через мгновение он уже еле слышно стучался в ее дверь, и она пошла открыть ее. Себастьян неуверенно вошел в комнату. Его синие глаза потемнели от напряжения, губы утратили прежнюю твердость. Он увидел раскрытый чемодан, лежащий на полу, письма, которые Кэти оставила на туалетном столике.

— Значит, ты собиралась уехать, — сказал он.

— Да.

Они уставились друг на друга. Кэти пришла в ужас, заметив, что даже его смокинг промок от росы. И ее поразила мука, которая читалась на его лице.

— Должно быть, ты провел в саду несколько часов, — сказала она.

— Да. Неужели ты не слышала, как я расхаживал по саду? Я думал, что если останусь под твоим балконом, то буду, по крайней мере, рядом с тобой! И я знал, что, если постучу к тебе в комнату, ты не откроешь мне дверь!

— О, Себастьян, — сказала Кэти. Вдруг она с беспокойным видом провела руками по рукавам и плечам его смокинга. — Ты должен немедленно его снять. Ты простудишься! Тебе надо принять горячую ванну! — Она говорила отрывисто. — Себастьян, позволь, я открою для тебя кран с водой!..

Он внезапно улыбнулся, устало, но немного капризно:

— Помнишь, когда-то — теперь кажется, что это было очень-очень давно, — ты посоветовала мне принять горячую ванну? А я попросил тебя открыть для меня кран в ванной. Тогда мы не были женаты… Но сейчас мы — муж и жена!

Румянец обжег щеки Кэти.

— Да. Теперь мы — муж и жена! Но… но, Себастьян!..

— И мы останемся мужем и женой! — резко заявил он и сжал ее в объятиях. — О, Кэти, — он жадно приник губами к ее волосам, — какую бы чушь ты ни написала в этих письмах школьницы, я их порву не читая. А за то, что ты заставила меня страдать всю ночь, я сурово тебя накажу! Так сурово, что… — его голос звучал все глуше и глуше, — что ты больше никогда не посмеешь меня мучить!

Кэти не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Должно быть, она принимает желаемое за действительное. И это в самую трагическую ночь ее жизни! Она откинула голову и снизу вверх посмотрела на Себастьяна. Их глаза встретились. Под глазами Кэти — большими, озадаченными, недоумевающими — залегли глубокие тени. Если бы только он сумел каким-то образом убедить ее в том, что все это наяву!

— Но я не понимаю, Себастьян, — хрипло прошептала она. — Я думала… я всегда думала…

— Я знаю. — Он так крепко сжал Кэти в объятиях, что ее хрупкие косточки затрещали. — Но на самом деле я люблю тебя с тех пор, как попросил тебя стать моей женой, Кэти. Хотя понял это, только когда мы приехали в Лондон. Ты была такой милой и восхитительной в этой новой для тебя обстановке! Мне хотелось без конца покупать тебе что-нибудь, просто чтобы увидеть, как у тебя сияют глаза. А когда я купил тебе обручальное кольцо, они не просто засияли, в них появилось блаженство!.. О, милая, — он прижался своими трепещущими губами к ее белому лбу, — если бы я только был уверен, что ты была действительно счастлива, когда мы с тобой пошли в тот магазин, это значило бы так много. Гораздо, гораздо больше, чем что-либо в моей жизни.

— Но я была счастлива, — призналась Кэти, цепляясь за руки Себастьяна и прижимаясь щекой к его влажному смокингу… «О, пожалуйста, только бы мне не проснуться!» — молча умоляла она. — И именно в тот день я тоже поняла, что влюблена в тебя. Безумно влюблена! Поэтому я выбрала кольцо с сапфиром. Потому что оно напомнило мне твои глаза!

После этого признания она вдруг задрожала всем телом. На секунду или две он утратил дар речи. Потом его голос тоже задрожал от волнения.

— Кэти, я во всем сомневался. Я не знал, нравлюсь ли тебе, или ты просто решила со мной примириться… ради твоего отца. А вечером накануне свадьбы ты мне прямо сказала, что выходишь за меня только ради отца. Я не посмел тебе рассказать о состоянии его здоровья. Я подумал, что если ты узнаешь всю правду, то немедленно вернешься в Ирландию и бросишь меня!

— А это было бы… важно? — Кэти все еще не могла поверить в реальность происходящего. Что, если после стольких переживаний ей все это лишь кажется?

— Конечно, это было бы важно. — Себастьян смотрел ей прямо в глаза. — Это было бы настолько важно, что я знал: этого я не вынесу… рухнут все мои надежды. Смотреть, как ты хорошеешь с каждым днем, — ты была необыкновенно хороша и в тот день, когда я увидел тебя в смешном черном платьице в Ирландии, — чувствовать, что мы становимся все ближе и ближе друг другу… начинаем нуждаться друг в друге. Я посмел надеяться, что наш брак станет блаженством для нас обоих!

— Но ты не хотел, чтобы брак был блаженством, — напомнила ему Кэти. — Ты хотел… — румянец снова обжег ей щеки, — только дружеского общения.

— Неужели я действительно так и выразился? Что это все, что я хочу… от тебя? — Кэти поняла, что он поражен. — О, моя милая девочка, неужели я повел себя… как слепой дурак? Если я действительно так сказал… если тогда так и думал, то за эти несколько недель получил по заслугам! Знать, что ты хочешь… и все же не осмеливаться это дать тебе! Чувствовать, как ты от меня отшатываешься, когда я тебя целую!

У него был настолько страдающий вид, что она преодолела робость и призналась:

— Но я так себя вела потому, что я… потому, что я понятия не имела, что ты меня любишь!

— Ты думала, что я тебя желаю, но не люблю?

— Да. — Кэти смело взглянула ему в глаза. Ее румянец был еле заметен.

— А я думал, что тобой увлекся Роберт Болтон, ты общалась с ним все больше и больше! Мне всегда нравился Роберт, но я его возненавидел в тот день, когда он появился здесь и познакомился с тобой!

— О, Себастьян!

— Я знаю. — Она почувствовала, как его щека прижимается к ее щеке. — Так что, как видишь, мы оба страдали. Мы оба оказались жертвами неоправданной ревности.

В тот миг Кэти не спросила его об Инессе… Если на то пошло, она почти забыла об Инессе. Она просто позволила Себастьяну обнять ее так крепко, что казалось, их тела растаяли, слились и превратились в одно. Кэти задрожала так сильно, что ему пришлось поддержать ее, чтобы она не упала. И только когда Себастьян наклонился к ней и поцеловал в губы, первым поцелуем любви, первым поцелуем их страсти, когда больше не осталось никаких загадок, Кэти перестала бить дрожь и для нее открылся целый мир невероятного блаженства. Этот мир открылся и для него!

Кэти поняла это, когда он, оторвавшись наконец от нее, поднял золотоволосую голову и посмотрел в ее глаза:

— О, Кэти!.. О, милая, милая!

— Себастьян, — прошептала она. — Я так тебя люблю!

— В первый раз в жизни я знаю, что это такое — когда любишь женщину гораздо, гораздо больше, чем можешь любить самого себя, — сказал он ей. Его голос звучал так серьезно, что Кэти поняла: он говорит чистую правду.

Внезапно она вспомнила, что он провел несколько часов в холодном темном саду, что его смокинг все еще влажен от ранней утренней росы — даже в такой стране, как Португалия, где бывают очень жаркие дни.

Кэти снова провела руками по его плечам. У нее на лице появилось выражение беспокойства.

— Себастьян, ты должен пойти и переодеться… снять эту одежду! — сказала она. Материнский инстинкт временно одержал верх над остальными. — И я уверена, что тебе надо немедленно принять горячую ванну.

Он засмеялся:

— Я приму горячую ванну, если ты согласишься открыть для меня краны, но сначала нам надо о многом поговорить! — Он скрылся в своих апартаментах, расположенных рядом с комнатой Кэти.

Когда Себастьян вернулся, Кэти увидела, что поверх рубашки и парадных брюк он надел пестрый шелковый халат. Он протянул к ней руки, и Кэти снова густо покраснела. Она бросилась в его объятия, и он усадил ее в глубокое кресло. Она придвинулась к нему и спрятала лицо в его плечо, потому что знала: теперь они, наконец должны поговорить об Инессе.

— Милая, — ласково сказал он, поглаживая ее волосы, — между нами не должно остаться загадок. Я должен рассказать тебе все, чтобы ты успокоилась. Прежде всего, по-моему, следует начать с Хильдегард… — Он пристально и с серьезным видом посмотрел в сторону открытого балкона. Пробуждался великолепный новый день. Было еще прохладно, и слышались тихие трели птиц. Слегка шумели фонтаны в бассейнах, украшенных изразцами. — Я думал, что влюблен в Хильдегард. Возможно, так оно и было в первые два месяца нашего брака. Но эта любовь не принесла мне счастья… Она напоминала неутоленный голод, потому что Хильдегард была необыкновенно привлекательной, такой живой и энергичной! Ты знаешь, она была вдовой, на несколько лет старше меня. Я знал, что я не первый молодой мужчина, попавший в ее сети. Она знала все хитрости… как довести мужчину до безумия так, чтобы он этого не понял.

Кэти замерла в его объятиях.

— Я не чувствовал себя ни спокойным, ни довольным… И я знал, что долго так продолжаться не может. Кроме того, я знал, что Хильдегард не хочет поселиться в Португалии и иметь детей… ей была ненавистна даже мысль о том, чтобы иметь детей. И у нее была слабость ко всем своим поклонникам, молодым и старым. Мы постоянно и яростно ссорились. Последние два месяца нашего брака превратились в сплошной кошмар. К тому времени я, по-моему, ее уже ненавидел. Когда мы приехали на Багамы и она уговорила меня купить ей яхту, я не возражал — не возражал я и против ее прогулок на этой яхте с другими мужчинами. А когда однажды во время гонок яхта перевернулась и Хильдегард утонула… ну, я испытал огромное потрясение. Но и невероятное облегчение! Но после знакомства с Хильдегард мне больше не хотелось жениться. И общение с ней очень меня изменило. Когда я приехал в Ирландию погостить у леди Фитцосборн, то был, как мне сразу сказала сама леди Фитц, сам не свой. А когда я встретил тебя, хотя ты и привлекла меня с первого взгляда, мне хотелось настроить тебя против любви и нормального брака. Я решил попросить тебя стать моей женой — как я думал, ради преимуществ, которые мы оба получим, но не ради чего-либо еще, — а потом влюбился в тебя и… Что ж, вот и все, что касается Хильдегард!

— Бедняжка, милый мой, — прошептала Кэти, уткнувшись в его шею. — О, Себастьян, мне так жаль!

— Не стоит, любимая, — успокоил ее Себастьян. — Опыт с Хильдегард показал, что по-настоящему мне нужна безопасная гавань, которую я никогда не захочу покинуть. — Он закрыл глаза и прижался щекой к мягким волосам Кэти, которые ласково гладил. Кэти крепко сжала его руку. — А теперь поговорим об Инессе. Она, можно сказать, была худшей из моих проблем… когда я понял, как ты дорога мне. Видишь ли, Инесса всегда была мне чересчур сильно преданна. Она думала, что наша ребяческая привязанность закончится свадьбой. Но в отношении Инессы я никогда не питал никаких иллюзий… Я не смог бы ее полюбить, даже если бы всю жизнь к этому стремился. Но она мне очень-очень дорога. Вернее, была дорога до вчерашнего дня, до дня, когда она изо всех сил старалась тебя обидеть.

— Теперь это не важно, — прошептала Кэти.

— Нет, теперь это не важно… но могло быть важным тогда. Я не сомневаюсь, что сейчас Инесса искренне жалеет о своем поступке, но для нее были хороши любые средства. Я уехал в Австрию, где познакомился с Хильдегард, чтобы освободиться от ее постоянных попыток загнать меня в ловушку. Моя мачеха старалась ей помочь, и, если бы я тебя не встретил, Инесса могла, в конце концов добиться своего. Мне уже надоело придумывать отговорки и объяснять, почему мы не подходим друг другу. И я знал, что, когда женюсь на тебе и вернусь с тобой в Португалию, ты обязательно встретишься с Инессой, и могут возникнуть проблемы. Она избалованна, у нее беспокойный характер, и она привыкла, в конце концов получать то, что хочет. Инесса почувствовала, что у нас необычный брак, и решила разлучить нас как можно скорее. Я этого боялся, когда увидел, как она ведет себя с тобой — как она то и дело пытается выпустить коготки! — и подумал, что, если стану обращаться с ней терпеливо, интересоваться ее проблемами, пытаться вас подружить, все наладится. Но этого не произошло… Я заметил, как быстро ты пришла к выводу, что я влюблен в Инессу. А тот вечер званого обеда в доме ее родителей еще больше все усложнил. Инесса решила остаться со мной наедине, и мне пришлось провести с ней на редкость неприятный час. Но этого мало, меня ждал на редкость неприятный час и в твоем обществе!

Кэти терзалась угрызениями совести.

— Если бы я только знала!.. — Потом она призналась: — Я слышала, что Инесса сказала тебе в тот день, когда был пикник. Перед тем как ты открыл дверцу машины, она просила тебя остаться с ней наедине, говорила, что ты совершил глупость, когда женился на мне!

— Я боялся, что ты это слышала, — со вздохом признался Себастьян, — и после этого не мог сомкнуть глаз всю ночь. Так что по твоей милости я провел две бессонные ночи! — Сказав это, он очень ласково провел пальцем по щеке Кэти.

Она схватила палец Себастьяна и порывисто его поцеловала.

— Себастьян, ты не единственный, кто провел две бессонные ночи! — Кэти подняла на него глаза со слабой мольбой. — Но теперь…

— Теперь все это закончилось. Инесса придет в себя. И в любом случае мы, вероятно, не скоро ее увидим. Я разговаривал с ее отцом о французе, которым она увлеклась. Ее отец навел справки и собирается пригласить его в гости. А если Инесса не утешится с ним, значит, утешится с кем-нибудь еще. Знаешь, — тихо добавил он, продолжая объяснять, — на самом деле ей просто хотелось стать маркизой.

— Я об этом догадывалась, — мягко сказала Кэти, уткнувшись в его плечо. — Я догадалась об этом в тот день, когда она заговорила со мной о детях и о том, что тебе нужен наследник. — Сказав это, Кэти покраснела и тут же пожалела о своих словах. Особенно когда Себастьян посмотрел на нее сверху вниз и она заметила в его темно-синих глазах странный блеск. — И ты не позволял ей покупать мебель и другие вещи для дома в Лиссабоне?

— Разумеется, я не делал ничего подобного. Я сказал ей, что она может тебе помочь подобрать цвета — она очень хорошо разбирается в интерьерах — и что вы обе можете вместе отправиться за покупками, когда мы все вернемся в Лиссабон.

— Тогда что ты собираешься делать с мебелью?

— Мы пошлем ее в подарок Инессе.

Но Кэти не давала покоя еще одна мысль:

— Кольцо, которое ты подарил ей на день рождения. Это действительно обручальное кольцо твоей матери?

— Да, милая, но, по-моему, оно бы совсем не смотрелось на твоем изящном пальчике. И я помнил, что ты суеверна в том, что касается колец с жемчугом и лунных камней. Я знал, что Инесса мечтает об этом кольце, и подарил его ей от имени нас обоих.

Кэти почувствовала, что последняя тень сомнений, наконец развеялась. Она с довольным видом снова уткнулась лицом в плечо мужа. Приятная теплота разлилась по всему ее телу. Если бы только она могла заснуть — она могла бы спать часами в его надежных объятиях!

Но Себастьяну пришли в голову другие мысли.

— Милая, — выдохнул он в ухо Кэти, — мы вместе позавтракаем. Но может быть, сначала ты захочешь ускользнуть на пляж и искупаться? Как мы делали раньше!.. А потом я принесу тебя обратно на руках — как делал это раньше, — и мы расскажем Брайд и Роберту о нашем счастье. О том, что на этот раз у нас будет настоящий медовый месяц! Taм, где никто не сможет нам помешать. Куда бы ты хотела поехать?

— Куда угодно, — робко ответила она.

— Что ж, для начала, думаю, я покажу тебе Париж — можно и в толпе остаться наедине! — а в Париже мы решим, куда поедем после. Мир велик — я столько должен показать тебе, моя любимая Кэти! — и когда мы, наконец вернемся, то серьезно подумаем над самым большим желанием моей мачехи и посмотрим, что можем предпринять насчет наследника владений и титула Барратейра. — Говоря это, он наблюдал за Кэти с нескрываемым удовольствием. Она залилась румянцем, и он нежно ее поцеловал. — Подумать только, ты станешь матерью моего сына, Кэти! Интересно, будут ли у него рыжие волосы. — Он очень ласково коснулся ее рыжих волос. Макушка Кэти была почти вровень с его подбородком.

— Мне бы гораздо, гораздо больше хотелось, чтобы у него были золотистые волосы, — прошептала Кэти. Потом она вспомнила о своей сестре. — Но что будет с Брайд, если мы уедем?

— Она выйдет замуж за Болтона, — не задумываясь, ответил Себастьян. — Я поздновато понял, о чем он думает. А теперь знаю, что он хочет жениться на Брайд… А для нее он очень хорошая партия. Никогда ее не разочарует. — Себастьян взял жену за гладкий подбородок и приподнял его. Он посмотрел на Кэти так, будто не мог на нее наглядеться. — Скажи мне, что, по-твоему, лучше всего подарить им на свадьбу, любимая, а потом поцелуй меня, — хрипло добавил он.

— Я бы хотела, чтобы ты подарил им коттедж Роберта. Но может быть, я прошу слишком много?

— Ты просишь слишком мало. Я в любом случае собирался подарить им этот коттедж. И к нему пристроят еще одно крыло, чтобы было, где поселить их детей… А как теперь насчет моего поцелуя, Кэти?

На этот раз Кэти подчинилась, крепко обвив руками его шею.

КОНЕЦ