Будь моей навсегда

14

Макс стоял в похожем на глубокую пещеру главном вестибюле единственной больницы Ласковой Долины. Он, Джессика и Тодд примчались туда в порыве эмоций и вопреки интересам дела, но теперь, когда Макс остался один, он знал, что ему делать дальше.

Они решили разделиться, и каждый должен был обойти «свой» участок больницы имени Фаулера. Они решили спрашивать каждого, кого им удастся найти из работавших в субботнюю смену, в день исчезновения Элизабет. Надо было спрашивать их, где именно они находились, кого они видели и что вообще происходило. Эта троица могла лишь надеяться, что где-то в процессе всех этих наблюдений найдется кроха информации, упущенная полицией, некая нить, которая приведет их к местонахождению Элизабет.

Макс внимательно обозревал суетливое зрелище вокруг себя: медсестры в свежих хрустящих халатах и туфлях па резиновой подошве, врачи с разбухшими сумками с медицинскими инструментами, посетители, снующие туда-сюда через вращающиеся двери... Откуда же ему начать? Мог ли хоть кто-нибудь из всех этих людей рассказать ему что-либо об Элизабет Уэйкфилд? И в конце концов, набрав в легкие побольше воздуха, он подошел к женщине, сидевшей у справочного стола рядом с входом. Но она мало что сказала ему. Не лучше обстояло дело и со всеми остальными людьми, с которыми он заговаривал на этом этаже: с большинством из них уже беседовала полиция, и они не слишком-то рвались пересказывать то, что знали, какому-то мальчишке-школьнику.

Испытывая разочарование и в то же время твердую решимость сделать все, что в его силах, а заодно и не упустить случай очистить от подозрений свое имя, Макс доехал на лифте до четвертого этажа. Короткая прогулка от лифтовой площадки привела его в комнату ожидания, где он обошел сторонкой группку встревоженного вида людей и двинулся по другому коридору в сторону поста медсестер.

—Прошу прощения, — нервно сказал он дежурной медсестре. — Я расследую исчезновение Элизабет Уэйкфилд, и мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

Медсестра средних лет внимательно всмотрелась в Макса сквозь свои очки.

—Вы ведь не из полиции, нет? — в ее голосе отчетливо слышалась нотка сомнения.

—Нет, мадам, я ее друг. Я интересуюсь... может быть, вы могли бы сказать мне, работала ли она на этом этаже в прошлую субботу?

—Ах, эта бедная девочка, — печально сказала медсестра, — такая нежная, такая молоденькая...

Ожидания Макса окрепли.

—Значит, она работала здесь в субботу?

—Ну да, работала. Во всяком случае, я ду­маю, что это была Элизабет. Вы же понимаете, это могла быть и ее сестра-двойняшка. Я никогда не могла отличить их друг от друга.

—Спасибо вам.

Макс посмотрел в обе стороны коридора. Один его конец был пуст, если не считать угрюмого коренастого санитара, толкавшего перед собой тележку с бельем. Макс решил остановить его и спросить, не знает ли он что-нибудь.

В этот же самый момент Джессика выходила из комнаты в другой стороне коридора. По печальной сутулости ее плеч, с которой она двигалась в его сторону, Макс понял: Джессике удалось обнаружить ничуть не больше, чем ему.

И вдруг воздух расколол чей-то крик:

—Элизабет! Что ты здесь делаешь?

В изумленном ошеломлении Макс наблюдал, как санитар, толкнув свою тележку мимо него, торопливо идет в сторону Джессики. Лицо его было полно панического страха.

Оклик ее сестры по имени заставил Джессику застыть на месте. Элизабет здесь? Что происходит? Этот санитар все еще торопился к ней, продолжая выкрикивать имя ее сестры.

И тут Джессике все стало ясным. «ОН ДУМАЕТ, ЧТО Я — ЭТО ЭЛИЗАБЕТ». Он выглядел почти обезумевшим: его глаза буквально выкатились из орбит, голос, выкрикивавший имя ее сестры, был отчаянным. Джессика глазами поискала путь к бегству. Она резко развернулась на каблучках, рассчитывая найти убежище в ближайшей комнате, но Карл слишком стремительно двигался к ней. Он припер ее к стене свой тележкой для белья. Джессика закричала, зовя на помощь.

—Элизабет, я не понимаю, как же ты сбежала. Но теперь-то я тебя поймал!

И, оттолкнув в сторону тележку, он вцепился в Джессику.

—Нет, не поймал!

Подлетев сзади, Макс поставил подножку неуклюжему санитару, и тот рухнул на пол. И тогда всем весом своего тела Макс придавил более крупного, чем он, мужчину к полу, одновременно лишая его подвижности ловким борцовским захватом, которому обучился на уроках физкультуры.

А санитар продолжал бессвязно бормотать:

—Ах, моя Элизабет, ну что же ты делаешь? Что случилось? Ничего не понимаю...

—Вызовите полицию! — крикнул Макс пожилой дежурной медсестре. А Карлу он сказал: — Ты хочешь снова быть с Элизабет?

—Да, да!

—Тогда скажи мне, где она.

—Да вот же она! — закричал Карл.

—Все верно: я еще здесь, — сказала Карлу Джессика, перенимая манеру речи своей сестры, несколько более мягкую.

Она медленно приблизилась к Карлу, беспомощно лежавшему под тяжестью тела Макса. Этот санитар явно не имел ни малейшего представления о том, что у Элизабет была сестра-двойняшка. И Джессика задумала всеми силами сыграть на этом.

—Я желаю знать, как ты сбежала, — пробормотал Карл.

Джессика посмотрела на Макса.

—Все в порядке, можешь теперь слезть с него.

—Ты уверена? — прошептал Макс.

—Я хочу поговорить здесь с моим хорошим другом. — Выражение лица Джессики при этих словах показывало, что она не шутит.

Макс с неохотой слез с коренастого санитара. Предчувствие Джессики оказалось верным: Карл по-прежнему лежал на том же месте, словно только что срубленное дерево.

Джессике хотелось подпрыгнуть и завопить от радости. Вот он, человек, который приведет их к ее сестре! Тем не менее невероятным усилием воли она скрыла свой бурный восторг. Она должна была поддерживать этот спектакль, пока не прибудет полиция и не допросит этого человека дальше. Уж они-то точно знают, как с ним управиться.

—Ты злишься на меня? — спросила Джессика, стараясь, чтобы ее голос был кающимся, просящим прощения.

—Да, вроде того. Ты нарушила мои планы. Я не понимаю, как ты сбежала.

—Ах, это неважно...— Джессика импровизировала на ходу, стараясь представить условия, в которых этот человек содержал ее сестру-пленницу. — Я... хм... мне стало одиноко без моих друзей в больнице.

—А как же наши планы? Наше путешествие в горы?

«ИТАК, ОН ПЛАНИРУЕТ УВЕЗТИ ЭЛИЗАБЕТ ОТСЮДА». Буйная радость Джессики из-за приближающегося спасения сестры затмевалась жгучей ненавистью, закипавшей в ней. Этот человек хотел увезти от нее Элизабет! Она подавила поднимавшуюся ярость, понимая, что должна сохранять спокойствие санитара, пока он не будет надежно закован в наручники и не перейдет в руки властей.

—Так мы еще можем сделать это. Вот сразу после того, как закончится твоя смена, — ответила ему Джессика.

—Это значит, что ты вернешься со мной назад?

—Ну разумеется, — просто сказала Джесси­ка.

И только после того, как двое полицейских защелкнули наручники на его запястьях и сообщили ему о его правах, Карл сообразил, что же происходило в действительности. Когда его уводили, он кричал высокой блондинке, теперь рыдавшей от облегчения на плече у Макса:

—Элизабет, почему ты это со мной делаешь? Все, что я хотел — это сделать тебя счастливой!

Джессика посмотрела на него с плохо скрываемой ненавистью, довольная, что она теперь может сбросить с себя притворную маску.

— Я не Элизабет. Я ее сестра, Джессика. Ты не сделал ее счастливой. Ты держал ее вдали от всех, кого она любит. Но теперь с этим покопчено. Покончено, слава богу.

Спустя несколько минут Джессика с Максом отыскали Тодда, беседовавшего на четвертом этаже с молодой студенткой-медичкой. Подбежав к Тодду сзади, Джессика вцепилась в его талию.

— Лиз жива! — заорала она. — Она будет спасена!

Тодд резко развернулся, и по его красивому лицу разлилась радость.

— Вот так, Уилкинз! А ты-то где был? Пропустил все самое волнующее! — Макс ухмылялся во весь рот.

А потом они с Джессикой поведали Тодду всю историю, усиливая свой рассказ счастливыми улыбками.

Когда они закончили, трое друзей, обняв друг друга, быстро двинулись вон из больницы с таким видом, словно им только что вручили ключи от рая.

Примерно через час Джессика ехала вместе с двумя полицейскими вниз по склону холма, мимо нескольких домишек захудалого вида. Было ясно: как только Карл сообразил, что его игра не удалась, он сознался во всем и рассказал полицейским, где можно найти Элизабет. И вскоре они увидели этот домик, в точности такой, каким описал его Карл: заколоченная хижина в самом конце авеню Сент-Джеймс, отделенная от прочих домов пустующими участками земли. Домик выглядел пустым и безжизненным. Джессика просто поверить не могла, что ее сестра провела здесь последние два дня. Она не могла представить, что кто-либо вообще способен выжить в подобной изоляции.

Элизабет услышала какую-то суматоху снаружи. Сирена полицейской машины становилась все громче и громче, пока в конце концов не стихла так близко, что Элизабет почти боялась поверить... поверить, что это, быть может, приехали за ней.

Ну, а все остальное произошло очень быстро.

Вслед за громкими ударами по двери появилось первое дружелюбное лицо, которое она видела почти за двое суток.

—С тобой все в порядке? — спросил полицейский.

—Теперь да, — радостно ответила Элизабет, а полицейский тем временем уже принялся развязывать ее.

—Ты свободна, Лиз! — в восторге завопила Джессика, устремляясь в объятия сестры.

—Джес! А я думала, что никогда уж тебя больше не увижу!

—О, я-то знаю, что в глубине души ты понимала: я приду тебе на помощь, — Джессика сказала это так небрежно, словно расправа над безумцем, но размерам вдвое больше нее, была для нее этаким будничным занятием.

Элизабет просто не могла поверить в происходящее.

— Но как же ты провела его?

—Один старый секрет близняшек, — небрежно ответила Джессика. — Этот людоед принял меня за тебя!

—Может быть, когда-нибудь я доживу до того, что буду сожалеть об этих словах, — сказала Элизабет. — Но как же мне повезло, что у меня такая близняшка, как ты!

—Еще бы!

Сестры сжимали друг друга в объятиях долго-предолго. Они еще никогда по-настоящему не осознавали, как много значат друг для друга.

— Я люблю тебя, Джессика! — воскликнула Элизабет.

— И я тоже, — отозвалась Джессика. Голос ее охрип, и она слегка захлюпала носом.

— Эй, в чем дело? — спросила Элизабет, отстраняясь, чтобы посмотреть на сестру. — Не плачь. Все ведь кончилось. Теперь все будет отлично.

— Кто плачет, я?! Плакать из-за тебя? Да никогда в жизни!

А потом они еще раз в неистовом порыве крепко обняли друг друга.