20

Эверетт Л легко, словно во сне, коснулся земли, снял очки, отстегнул стропы и привязал дрон к фонарному столбу, заросшему травой. Со всех сторон высились здания, а он стоял среди них один-одинешенек. Эверетт Л вытянул руки и крутанулся на пятках. Из горла вырвался крик: «Я здесь! Один посреди мертвого города! Я, Эверетт Сингх!»

Птицы вспорхнули с веток. Пар от его дыхания повис в морозном воздухе.

Мадам Луна приземлилась рядом, даже не задев травы. Она никак не отозвалась на крик Эверетта Л. Она вообще ни на что не отзывалась.

Над ним кружили птицы, усаживаясь на ветки. Если, конечно, это птицы. Нано могли принимать любые обличия, они забирались внутрь тел и носили их, как пиджаки. В этом мире ничему нельзя доверять. Вильерсы были правы: действительность оказалась куда страшней слухов.

Поверхность темной башни состояла из лиц. Эверетту Л хватило одного взгляда — теперь эта башня будет сниться ему по ночам. Только что он ощущал себя господином Лондона; внезапно на него накатил страх.

— Блок питания при вас? Давайте.

Мадам Луна не двинулась с места. Эверетт Л хотел повторить вопрос, но тут голова мадам Луны по-птичьи дернулась.

— Они близко.

Внезапно Эверетт Л ощутил себя маленьким и очень одиноким.

— Кто? Что?

— Дирижабль. Я вижу их на сканере дальнего действия. Странно. Какие-то помехи. Между мной и дирижаблем словно облако. И оно движется. Нет, это не облако, похоже на снег. Частицы. Насекомые, нет, это не насекомые. Эверетт Сингх! Защищайся! Нано идут!


Хотя слов было не разобрать, до мостика отчетливо долетали два рассерженных голоса. Один женский, визгливый, но твердый. Другой мужской, низкий, с сильным акцентом уроженца Глазго. Макхинлит.

Эверетт поспешил вниз, наступая на пятки капитану Анастасии. Сен следовала за ним.

— Бона! Ссорятся! — воскликнула Сен.

— В моем мире сказали бы, что Макхинлиту не мешает полечить нервы, — заметил Эверетт.

— В моем тоже, — согласилась Сен.

На грузовой палубе, окруженные солдатами, стояли двое. Один из спорщиков был облачен в отлично подогнанную военную форму Эгистрии; камуфляжный рисунок переливался на свету. На другом была кожаная летная куртка поверх оранжевого рабочего комбинезона. Они стояли лицом к лицу, глаза в глаза, на расстоянии, когда чувствуешь дыхание оппонента. Вены бугрились на шее и лбу Макхинлита. Елена Кастинидис выпрямилась, словно статуя изо льда, не отрывая глаз от механика и крепко сжав кулаки.

Заслышав стук каблуков по лестнице, все подняли головы.

— Макхинлит, что происходит?

Солдаты расступились, давая дорогу капитану Анастасии. Ее каблуки цокали, словно выстрелы. Эверетту уже случалось видеть, как грозно могут сверкать ее глаза. Капитан Анастасия подошла к спорщикам вплотную. Пар от дыхания клубился в воздухе. Макхинлит не сводил взгляда с лейтенанта Кастинидис.

— Эта девчонка маленько тырит нашу энергию.

— Мэм, прошу прощения, член вашего экипажа вдвое снизил подачу энергии к боевым костюмам.

— Во-первых, девонька, я не член экипажа, а механик. Механик первого класса, служил на дирижабле Его величества «Королевский дуб». Во-вторых, я — член экипажа, а вы — пассажиры на моем корабле.

Кто-то постучал Эверетту по плечу. Он оглянулся. За его спиной стоял Шарки.

— Вы кое-что забыли. — Шарки вытянул из-за пазухи «Доктор Квантума». — «Ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью». Не для того я его украл, чтобы вы бросали его без присмотра.

— Не волнуйтесь, мой оте…

— Он не ваш отец. Не хватало еще, чтобы они учинили на борту диверсию.

— Все равно у них нет пароля.

— Уверен, этим джентльменам не составит труда забраться внутрь и отследить пароль, — хмуро промолвил Шарки.

— Они смогут?

— Я смогу.

Эверетт выхватил планшетник из рук Шарки и прижал к себе.

— Капитан! — прогремел с верхнего мостика командный голос генерала. — У меня двадцать солдат, их защитным костюмам нужна подзарядка перед схваткой с Нано.

— Терпеть не могу этого оми, — прошипела Сен. — Так бы и пырнула ножичком.

Истая, беспримесная ненависть в голосе Сен свидетельствовала о серьезности ее намерений. Иногда горячность Сен пугала Эверетта. Для него, выросшего в добропорядочной образованной семье Сингх-Брейден, подобная несдержанность была в новинку. Он вспомнил, с каким кровожадным восторгом Сен наблюдала за кулачным боем у паба «Небесные рыцари», где Макхинлит и Шарки выясняли отношения с Бромли.

— Подзарядка, как же, за наш счет, — пробурчал Макхинлит. — А мне как прикажете управляться с дирижаблем?

— Вы получили энергию от нас, — заметила лейтенант.

— Вы сами нам ее предложили. Одной рукой даете — другой отнимаете.

Эверетт не видел лица капитана Анастасии, но мог вообразить, какая ярость бушует за стиснутой челюстью, раздувающимися ноздрями и напряженной спиной. Однажды ему уже пришлось наблюдать отблеск этой ярости, когда он посмел перечить капитану на пути к Гудвиновым пескам. Ее заставляли краснеть на собственном капитанском мостике!

— А теперь послушайте меня, мистер Макхинлит, — промолвила капитан Анастасия. — Этот корабль принадлежит мне. Вам здесь рады, лейтенант Кастинидис, как и вашему отряду. Будьте как дома, мой главный механик окажет вам всяческое содействие. Аэриш никогда не отказывают в гостеприимстве чужестранцам и нуждающимся.

Эверетт усмехнулся. Капитан Анастасия не преминула отпустить шпильку в адрес уважаемых гостей. У двадцать седьмого отряда хватало оружия, сканеров и защитных костюмов, но не было способа передвигаться по воздуху. Сейчас они представляли собой всего лишь груз. Эгистрия цеплялась за остатки могущественных технологий, приспосабливая их к своим нуждам, однако фундамент этих технологий был разрушен Нано. Людей осталось слишком мало. Не хватало новых идей. Сияющие самурайские доспехи цвета бронзы пестрели заплатами и сварными швами. Доктора Сингха эвакуировали на вертолете, но, чтобы поддерживать машины в рабочем состоянии, требовались инженеры, техники и жидкое топливо. Люди были рассеяны и доведены до отчаяния.

Истинной причиной ссоры была не жадность Макхинлита, не самоуправство лейтенанта Кастинидис, а страх. Солдаты были напуганы. Макхинлит был напуган. Эверетт был напуган. Даже капитан Анастасия испытывала страх. С каждой секундой «Эвернесс» приближалась к сердцу захваченного Нано Лондона.

Мгновение Макхинлит и лейтенант еще пожирали друг друга глазами, затем отступили, сжимая челюсти и шумно дыша.

— Мистер Макхинлит, за мной, — приказала капитан Анастасия. — Верхняя кают-компания. Дивано.


Эверетт Л замер, парализованный идущим изнутри холодом. Он не мог сдвинуться с места, мышцы онемели, тело перестало слушаться. Нано идут.

Ему послышалось или в голосе мадам Луны прозвучал страх?

«Не замерзай, встряхнись. Поддашься холоду — и твое лицо будет беззвучно взывать с поверхности темной башни. Делай то, чему тебя учили».

Эверетт Л сбросил на снег перчатки, летную куртку, теплые штаны и летные ботинки, за ними последовали шапка и очки. Остался он в тонком трико, которое обтягивало, словно вторая кожа, а покрывающие его схемы выглядели, словно татуировки.

— Я такого не ношу, — возмутился он перед отлетом.

На этот раз Шарль Вильерс с трудом сдержался.

— Ради всего святого, хватит ломаться.

Трико было похоже на подзаряжаемый костюм из «Evangelion: Neon Genesis». Под пронизывающим ветром и снегом в нем было на удивление тепло — Разум Трина равно искушен как в производстве тканей, так и в остальных технологиях.

— Помогите мне, мадам Луна.

Мадам Луна раскололась надвое.

От макушки до нижней точки торса, вдоль ног и внутренней поверхности рук возникли черные трещины. Изнутри пробился свет. Мадам Луна дернулась. Черты смазались и растеклись, из лица пожилой женщины превратившись в маску боевого робота. Тринские механизмы освобождали внутри мадам Луны пространство, достаточное для одного человека. Для Эверетта Л. Вместо мадам Луны на припорошенной снегом траве Гайд-парка стоял боевой доспех, белый на белом, раскрытый, словно раковина моллюска. Доспех засветился. Схемы на теле Эверетта Л мигнули в ответ. В последний момент Эверетт Л замешкался, не желая отдаваться на милость чуждой технологии. На темной стороне Луны было так клево воображать себя героем манги. Здесь, лицом к лицу с инопланетным разумом, стоял подросток. Мадам Луна использовала те же принципы, что и Нано. Никакие другие технологии не заставили бы механизмы перемещаться по воздуху, словно вода, изменять форму и назначение, перестраивать себя из маленькой пожилой дамы в боевого робота. Когда его голова окажется внутри шлема, не превратится ли он в такого же пленника, как те люди в башне?

Ему твердили, что Разум Трина не собирается выедать его изнутри, что тринские технологии безопасны. Но так ли это? Кроме него и мадам Луны, здесь нет никого с Земли-4. Кто может поручиться, что проник в тайну Трина. Все знают, что Разум Трина хранит свои секреты на темной стороне Луны, что внедрение инопланетных технологий перевернуло жизнь землян. А если все это время Трин лгал? Если идея, что Трин — лишь совершенный механизм без мозгов, — порождение его коварного Разума?

Шарль Вильерс нашпиговал тринскими механизмами все его тело. Может быть, теперь и мысли Эверетта Л ему не принадлежат? Его убедили, что он выберется из скафандра, когда пожелает. Но если шлем захлопнется, а он случайно забудет кодовое слово? Сумеет ли он снять его?

Контакт с Нано через три минуты.

Нано надвигались с северо-запада, словно грозовой шторм. Эверетт Л остался один на один с грозными наноубийцами, а его единственным союзником был инопланетный боевой робот.

Оказалось, что принять решение совсем нетрудно.

Более не мешкая, Эверетт Л шагнул внутрь мадам Луны. Доспех неслышно захлопнулся. Однажды, увидев на уроке биологии венерину мухоловку, он, как любой мальчишка, был заворожен медленными и неумолимыми движениями цветка. С такой же неумолимостью вобрал его в себя тринский доспех. Ступни, икры, бедра. Эверетт Л вскрикнул от резкой боли, когда доспех соединился с его имплантами. Кончики пальцев удлинились, слившись с перчатками. Теперь скафандр был внутри него. Скафандр был им.

Шлем впечатался в лицо, словно инопланетный монстр в «Чужом». На миг Эверетт Л оглох и ослеп, однако спустя пару секунд видел и слышал не хуже прежнего. В мышцах и нервах пульсировала энергия. Захочу — и деревья вокруг превратятся в пеньки, захочу — сровняю с землей Парк-лейн.

Его ступни промокли.

Небо почернело от летящих Нано. Не требовалось настраивать усовершенствованное Трином зрение, чтобы различить птиц и то, что на глазах превращалось в тварей, которые не могли, не должны были существовать. Эверетт Л выбросил руку навстречу ревущей наногрозе.

— Получите!


— Дважды в день, — пошутил Эверетт, заняв стул, который уже считал своим, за столом для совещаний. — Идем на рекорд.

Эверетт осекся. Хмурые лица команды отбили у него желание продолжать в том же духе. Он не имел права смеяться над корабельной историей и традициями. Эверетт уже не был пассажиром, он был полноправным членом команды, но не до конца. Возможно, ему никогда не удастся стать здесь своим.

— Сен, карты, — приказала капитан Анастасия.

Так вот для чего созвали дивано. Ритуал не предназначался для посторонних глаз. Для глаз оксфордских умников, недоверчивых и рациональных, способных посмеяться над варварскими предрассудками.

Сен медленно вытащила колоду из потайного места под сердцем, поцеловала и, что-то пробормотав, одной рукой перетасовала. Затем аккуратно положила на стол перед капитаном Анастасией. Та, тряхнув головой, одним движением разложила колоду через стол, еще пахнущий мебельной полировкой.

Внезапно Эверетт испугался. Он не мог заставить себя дотронуться до карт, ведь он и сам был из умников, недоверчивых и рациональных. Он не верил в магию, он верил в силу.

Несмотря на страх, в глубине души Эверетт гордился собой. Ему доверяют; хотя он не аэриш, но и не земляная крыса, не трюмный балласт. Он принадлежал двум мирам. Он был странником. Не таким, как все. А еще он знал правила. Три раза перетасовать, разложить крестом верхние шесть карт рубашкой вверх, последнюю — поперек той, что в центре.

— Это не магия, — сказала Сен в их первую встречу в вагоне электрички, когда задумала выманить у него «Доктор Квантум». Ни то ни се, за гранью здравого смысла. Видеть истинную природу вещей.

Затаив дыхание, Эверетт перевернул первую карту.

Мужчина, засыпанный камнями, из последних сих карабкался вверх. Сколько осталось до поверхности: мили, миллиметры? Мужчина не знал.

— Пузыри земли, — сказала Сен. — Враги наседают, шансы победить туманны. Что-то рождается или перерождается. Пустая надежда. Следующая.

Небоскреб в классическом манхэттенском стиле, ступенчатый купол завершал острый шпиль. На нем — помещенный в треугольник зрачок, окруженный кольцом огня. Вылитый глаз Саурона.

— Высоты Андромеды, — сказала Сен и умолкла. Воспоминания о темной башне из лиц, башне, испускающей неумолчный, нескончаемый вой, были еще свежи в памяти.

Эверетт уже видел эти карты, уже переворачивал их в грязном вагоне электрички. Он видел, с каким мастерством Сен тасует колоду. Неужели она мухлюет? Манипулирует колодой — и сознанием членов команды, — добавляя в расклад свои надежды и страхи. Возможно, это не магия, а заклинание?

Следующая карта. Такой Эверетт еще не встречал. Мужчина сидит на крыше поезда и ухмыляется. В одной руке зажат бокал с вином, в другой — целый свиной окорок. Подозревает ли он, что поезд вот-вот нырнет в глубокий туннель за его спиной?

— Гуляка, — объявила Сен. — Бона времена не могут длиться вечно, впрочем, как и мииз. Знаешь ли ты, что ждет тебя впереди? Следующая, Эверетт Сингх.

Младенцы в коконах свисают с веток фруктовых деревьев, женщины в платьях по моде восемнадцатого века собирают их в корзинки за спиной. Всмотревшись в карту, Эверетт заметил, что коконы сплетены из паутины, а у младенцев глаза насекомых и крохотные коготки.

Сен ойкнула.

— Паучьи детки. Кому доверять? Любовь меняет обличье. Бижу семена прорастают странными всходами.

Остались две последние карты, крест-накрест посередине стола.

Штормовое море и чайка на гребне волны, ее лапки касаются воды, поднимая брызги. Слепящий луч белого света из-за горизонта словно прожигает рисунок насквозь. Источника света не видно: маяк, сигнальный огонь, солнечный луч? Но птица упрямо летит к дому.

— Сияющая тропа. Дорога открыта, однако конца ей не видно. Знаешь ли ты, куда держишь путь? Солнце ослепляет идущих.

Эверетт перевернул последнюю карту.

Время волка.

Эверетта охватило искушение перевернуть карту обратно. Капитан Анастасия удержала его руку.

Солнце и планеты в волчьей пасти. Пожиратель миров. Время тьмы, время торжества злых сил. Такую карту капитан Анастасия перевернула перед схваткой над Гудвиновыми песками. Злые силы — это не Бромли. Настоящее зло — Шарлотта Вильерс и Орден, это они выбросили Теджендру в случайную вселенную, они обрекли Эверетта и команду «Эвернесс» на бесконечные скитания между мирами. Тьма до сих пор правит бал. Но господству злых сил придет конец, иные времена не за горами. Сияющая тропа укажет путь к свету. Птичка над гребнем волны похожа на «Эвернесс». Свет укажет им путь домой.

А ведь Сен никогда не толкует карты, внезапно понял Эверетт. Она лишь называет их. Карты — слова, но Сен никогда не строит из них предложения. Это делаем мы. Каждый из сидящих за столом домысливает сам.

А что думаешь ты, Эверетт Сингх? Каков твой расклад?

Лучше не пробовать. Это похоже на волну, которая смывает замок, построенный на песке. Хотя то, что я думаю о реальности, не есть сам песок. Наши мысли испытывают реальность на прочность, и там, где тонко, там, где ты можешь дать слабину, ты можешь, напротив, стать сильнее. Вселенная рациональна, даже если порой тебя охватывают сомнения. Да, существуют правила. Но, кроме правил, есть люди, и они не подчиняются правилам. И будущее, которое пророчат карты, может устремиться по другому руслу.

«Ты видишь то, что хочешь видеть. Удача — дело наших рук», — сказала капитан Анастасия перед дуэлью с Бромли.

Пузыри земли. Высоты Андромеды. Гуляка. Паучьи детки. Сияющая тропа. Время волков.

Эверетт собрал карты и протянул колоду Сен, которая сунула ее за пазуху.

— Под нами восточный Лондон, — сказала капитан Анастасия. — Всем занять свои места. Полная готовность.

— Капитан.

Капитан Анастасия, выходившая последней, остановилась в дверях.

— Хочу кое о чем спросить.

— Спрашивай, о чем хочешь, Эверетт.

Он прижал лоб и ладони к холодному стеклу. От дыхания на нем образовался конденсат. Окраины мертвого Лондона простирались внизу, засыпаемые легким снежком. В черно-белом цвете линии, проведенные людьми на земле, выделялись особенно четко: дороги, железнодорожные пути, кварталы, заброшенные сады, обратившиеся в непроходимые чащи. Глядя на Лондон сверху, можно было решить, что он до сих пор обитаем.

— Капитан, когда вы бросили вызов Ма Бромли…

— Право на личную сатисфакцию.

Капитан Анастасия никогда ни словом не обмолвилась о том, что произошло после того, как она в одиночку шагнула на мостик «Артура П.» навстречу превосходящим силам врага. Синяки пожелтели и исчезли, разорванное ухо зажило — недостаток сережек в одном ухе капитан с лихвой компенсировала избытком в другом.

— Когда вы остались одни, лицом к лицу с этими Бромли… вы испугались?

— Конечно, испугалась, — не медля, ответила капитан Анастасия. — Не за себя. За корабль, за всех вас. За то, что может случиться с тобой.

Эверетт смотрел на черно-белый городской ландшафт, исчезающий под брюхом дирижабля.

— Я должен идти.

— Не ходи, Эверетт.

— Мне нужно.

— Твой оте… доктор Сингх знает, что искать.

— Я должен увидеть, совместимо ли устройство с Инфундибулумом. Я пойму, если совместимо. Он не справится, потому что не знает Инфундибулума. Я должен быть там.

Лейтенант Кастинидис объяснила команде, что ждет их, когда они ступят на территорию Имперского университета. Нано непременно появятся.

— Когда мы бились с Бромли, я не боялся, честно. Наоборот, это было классно! А потом Шарлотта Вильерс выстрелила в отца, но все случилось так быстро, что я просто не успел испугаться. На кладбище, сражаясь с тем, другим Эвереттом, я думал, что играю в футбол. Смотри в оба, угадывай замысел противника, когда тут пугаться! Но теперь, всю дорогу от Оксфорда… и уже нельзя повернуть назад, и я знаю, что они придут… Доктор Сингх рассказывал мне о них. Глаза — последнее, что остается. И мне кажется, что я вижу, как это случится. Иногда лучше не думать. Когда начинаешь задумываться, тогда и приходит страх. И теперь я боюсь, капитан.

— Не боятся только дураки. Никогда не испытывать страха — разве в этом состоит храбрость? Быть храбрым — значит научиться бороться со страхом. А вот об этом неплохо задуматься. Иногда задумываться не так уж страшно. Это единственный способ победить страх.

— Спасибо, я буду стараться, капитан.

— Анни. Ты поймешь, когда ко мне следует обращаться так.

Капитан Анастасия открыла дверь.

— Займите ваш пост, мистер Сингх. Сегодня «Эвернесс» нуждается в каждом из нас.

— Есть, мэм.


Нано бушевали прямо над ним. Они перекатывались через голые ветки, словно черные волны, закручиваясь водоворотом визжащих крылатых тварей.

Эверетт Л привел скафандр в боевую готовность. Скафандр стал одним целым с его телом. В предплечьях возникли дыры, оттуда выползли дула. В каждом стволе по десять наноснарядов.

— Пли, — прошептал Эверетт Л.

От мощной отдачи его качнуло. Снаряды сами знали, куда лететь. Он смотрел, как они врезаются в гущу ревущей черной массы.

Давай.

Эверетт Л хлопнул в ладоши.

На мгновение электромагнитный импульс ослепил его. В наушниках так затрещало, что ему показалось, будто из ушей потекла кровь.

Обычные снаряды бессильны против Нано, говорила Шарлотта Вильерс. Они просто преобразуют их в себя, зато электромагнитный импульс уничтожит софт.

А как же сам скафандр? Как насчет его программного обеспечения?

«Мы доверяем мадам Луне», — ответил Шарль Вильерс.

Скафандр стоял на кромке засыпанной снегом поляны. Снег усеивали черные точки. Черный снег. Нано широкой полосой рухнули с неба там, где их настиг электромагнитный импульс. Небо очистилось. Эверетт Л не оплошал. Он нагнулся, чтобы оторвать липкую массу, добравшуюся до ног скафандра: безголовую тварь с четырьмя крыльями и двумя крошечными детскими ручонками.

Перед глазами возникли круги. Эверетт Л предпочитал не задумываться, что сделала мадам Луна с его глазными яблоками, но шлемные индикаторы представляли собой вращающиеся круги, как в стрелялках или футбольных стимуляторах. Пять контактов, низко и близко.

Лазеры в пальцах, получив мысленный приказ, пришли в боевую готовность. Кончики пальцев Эверетта Л стали одним целым с перчатками скафандра. Ему не хотелось думать, каким образом они срослись.

Пять адских псов, черных, как нефть, со смертоносными белыми зубами и слишком большим количеством лап. Пять вспышек, пять тварей, разлетевшихся на куски. Ни крови, ни костей, ни спекшихся микросхем. А наносборщики уже трудились, собирая растекшуюся массу.

Шарль Вильерс предупреждал его и об этом. Эверетт Л выставил вперед ладони, на них появились круглые отверстия. Чтобы перезарядиться, потребовалось не более двух секунд. Внешне ничего не произошло, не было даже звукового эффекта, как в компьютерных играх; он просто наставил ладони на черную массу, на глазах становящуюся жутким псом с оскаленной мордой, и электромагнитный импульс заставил ее взорваться черными брызгами.

Эверетт Л сжал кулаки, закрывая порты, чтобы перезарядиться. Железный человек Тони Старк, миллиардер и исследователь космоса, чья ракета потерпела аварию на Луне. Тринские технологии превратили его в супергероя, сражающего со злом. Тони Старк — это я. Я — Железный человек. Впрочем, вряд ли Тони Старку приходилось жрать собственное переработанное дерьмо.

Множественные контакты. Нано окружали. Двигаться в скафандре было легко, словно в собственной коже. Эверетт Л крутанулся на пятках, выпуская из пальцев два лазерных луча. Дымящиеся куски собачьей наноплоти промелькнули в воздухе. Раздался звуковой сигнал — генераторы перезаряжены. Смертоносное боевое искусство: поворачиваешься, прицеливаешься, стреляешь, а другая рука уже ищет на утоптанном снегу новую цель. Эверетт Л стоял в центре черного круга, словно кто-то разбрызгал чернила на белой бумаге.

Контакты. Еще и еще. Круги на снегу расширялись. Сколько же их? Первая волна захлебнулась в урагане лазерных вспышек и электромагнитных импульсов. На подходе была вторая. Звуковой сигнал: генераторы к бою. Но за второй волной накатывала третья. Нано не останавливались, шестиногие твари упрямо продвигались вперед по останкам передовых отрядов.

Первая, третья, пятая. С каждым разом все ближе и ближе. Двух тварей Эверетт Л снял прямо в полете, после чего генераторы временно отключились. Еще одна, сзади. Дьявол, за ними не уследишь! Эверетт Л развернулся. Пес прыгнул. Слишком близко для лазера. Ужасные челюсти сомкнулись на лицевой панели скафандра, обратились жидкостью и растеклись по корпусу, ища мельчайшее отверстие, чтобы проникнуть внутрь. Эверетт Л отодрал тварь от груди — она тут же обвилась вокруг руки, — стряхнул и отшвырнул. Тварь прямо в воздухе попыталась принять прежнее обличье. Он выставил вперед ладонь, электромагнитным импульсом обращая ее в черную слякоть.

Новые контакты. Нано. Дюжины.

«Дирижабль появится через сорок минут». Сообщение от скафандра каким-то образом поступало прямо в мозг. Эверетту Л это не понравилось. Что ж, по крайней мере, он больше не слышал тихого, сводящего с ума своей ровностью голоса мадам Луны.

Наверное, в небе будет легче. Он затеряется среди крыш, дымоходов, антенн и кондиционеров, тихо подлетит к дирижаблю и вцепится в него, словно муха в слона, а потом прикрепит устройство слежения. И тогда Шарль Вильерс откроет портал Гейзенберга и вытащит его из этого жуткого мира.

До привязанного к фонарному столбу дрона было два десятка шагов.

Что-то потянуло за правую ногу, и Эверетт Л опустил глаза. Черное щупальце обвилось вокруг ботинка. Эверетт приподнял ногу — щупальце не поддавалось. Тогда он с силой тряхнул ногой — щупальце упало в снег и тут же растворилось в чернильной жиже.

Теперь что-то тянуло его за левую ногу. Черные лоснящиеся усики ползли вверх по икре, а из земли вырастали новые щупальца, подбираясь к колену. И вот они уже обнимают бедро. Эверетт шагнул вперед. Усики растягивались, рвались. Семнадцать шагов. Щупальца ползли по ноге, словно змеи. Эверетт Л выставил ладони вперед, запуская генератор. Адские псы приближались. Щупальца вновь вцепились в правую ногу. Эверетт Л попытался шагнуть вперед — щупальца не отпускали. И тут земля взорвалась. В мгновение ока щупальца обвили Эверетта Л до пояса. Дрон маячил у столба в семнадцати шагах. Которые ему уже не пройти.

Генераторы заряжены, сообщила приборная панель шлема. Эверетт Л прицелился в ноги. Горите в огне, чертовы щупальца. Нет, слишком близко, импульс может повредить скафандр. Эверетт Л зачерпнул пригоршню черной жижи. Щупальца все теснее сжимали бедра. Из-за деревьев показались адские псы. Они неслись сплошной черной стеной. Первых Эверетт Л снес электромагнитным импульсом. Вторая волна тварей обрушилась на него. Трех он обратил в дымящуюся жижу лазерами, двух отбил кулаками. Генераторы зарядились. Эверетт Л снова прицелился в ноги. Он во что бы то ни стало должен пройти эти семнадцать шагов. Что-то с силой ударило в спину.

«Удар Нано», — сообщил скафандр.

Щупальца все крепче сжимали за талию. Псы шли в атаку. Лазеры прожигали воздух, электромагнитные импульсы разбрасывали Нано по снегу. Но их было слишком много, за ними не успеть. Зубы щелкали у самого шлема, покрывая стекло черными потеками слюны. Усики ползли все выше: от бедра к поясу, от пояса к груди, черным плетями обвивали руки. Руки уже не повиновались ему, он больше не мог целиться. Вскоре стекло перестало пропускать свет, и Эверетт Л оказался в полной темноте: ослепший, оглохший, парализованный.

«Датчики отказывают», — сообщил скафандр.

Стоя в полной темноте, Эверетт Л чувствовал мягкие шлепки Нано.

«Мы внутри наносубстрата».

Погребен внутри Нано. Должно быть, снаружи он напоминает египетскую мумию из Британского музея, шарообразный гроб. Гроб из сверкающего черного материала. А Нано продолжали его облеплять.

«Программное обеспечение не повреждено», — сообщил скафандр.

— Зачем мне оно?

«Скафандр способен поддерживать автономное существование».

— Сколько?

«Пока не сядут батареи».

— Сколько?

«В нынешнем состоянии семь месяцев».

Эверетт Л заорал, громко, отчаянно, во все горло. Чернота вобрала в себя крик, оставив его без ответа. Он попробовал шевельнуть хотя бы мизинцем. Попробовал при помощи мышц воздействовать на тринские технологии, вживленные внутри, пока не почувствовал, что сухожилия сейчас оторвутся от костей. Бесполезно. Он не мог сдвинуться с места и ничего не видел. Остался лишь голос скафандра в голове, дыхание и стук сердца в груди. Заживо похоронен внутри мадам Луны. В пластмассово-металлическом гробу.

— Эверетт?

Голос не принадлежал скафандру. Это был его собственный голос, но исходил голос не от него.

— Что это?

Я получаю вибрации через наноматериал и обращаю их в звуковые сигналы.

— Похоже на голос. Мой голос.

Твой, Эверетт Л Сингх.

Темнота рассеялась.

«Наносубстрат очистил забрало шлема», — сообщил скафандр.

Эверетт стоял и моргал. Между ним и светом маячил какой-то силуэт. Он занимал собой почти весь обзор, заслоняя тусклые зимние сумерки. Наконец точки и вспышки в глазах угасли. На него смотрело лицо.

Его лицо.

Привет, Эверетт, — сказало лицо.

Загрузка...