Будь счастлива Джулия

1

Джулию Престон считали вспыльчивой. Она могла обидеться на любую мелочь, на неосторожное слово, на косой взгляд. И всегда стремилась выяснить отношения со своими «обидчиками». Наверное, именно поэтому у нее было так мало друзей. А точнее — только одна приятельница, да и та избегала, как могла, длительного общения с Джулией.

У Джулии был просто невыносимый характер. Она мнила себя правой во всем, откровенно насмехалась над теми, кто преуспел в жизни меньше, чем она, ссорилась по сто раз на дню даже с незнакомыми людьми. Соседи старались не попадаться ей на глаза. Местные копы никогда не останавливали ее за превышение скорости или парковку в неположенном месте. А весело гомонящие дети при ее появлении замолкали, понукаемые своими мамашами, которые тоже не хотели иметь со скандалисткой никаких дел. Единственным человеком, который искренне любил Джулию Престон, была ее сестра Луиза.

Ясным сентябрьским утром звонкий голос Джулии разбудил мирно спящую на подоконнике черную кошку. Хозяйка распекала юного разносчика газет за то, что тот на свою беду решил подкачать колесо велосипеда, остановившись прямо напротив дома Престонов. И примял газон!

Кошка спрыгнула с подоконника и шмыгнула в кусты. Лучше переждать бурю в укрытии, чем рисковать собственной шкурой.

Юноша стоял перед Джулией опустив голову. Его щеки заливала яркая краска стыда и гнева. И дернуло же его остановиться у дома Престонов! Ведь знал же, здесь опасная зона!

— Посмотри, что ты сделал с моим газоном! — кричала на него Джулия. — Со свеженьким замечательным газоном чудесного зеленого цвета! С моей гордостью!

Да уж, газон был — загляденье. Участок земли у дома Престонов выгодно отличался от соседских. Только здесь росла чудесная сочная трава, а на клумбах источали аромат яркие красивые цветы. Потому как лишь Джулия Престон не скупилась и поливала зелень по шесть раз на дню. Жарким летом все экономили воду, кроме нее. И уж точно никому не приходило в голову тратить драгоценную жидкость на орошение газона!

— Простите, мисс Престон, — пробормотал в десятый раз разносчик газет. — Больше этого не повторится.

— Да знаешь ли ты, — не слушая его, продолжала вопить Джулия, — сколько денег я трачу, чтобы поддерживать вот эту красоту?!

Она ткнула пальцем в клумбу. Юноша втянул голову в плечи. Он был уверен, что Джулия вот-вот возьмет его за шкирку и ткнет, как котенка, носом в траву.

— Знаешь ли ты, какие счета за воду мне приходят? И неужели ты думаешь, что я поддерживаю эту лужайку и эти цветы в мало-мальски приличном состоянии только для того, чтобы любой лентяй мог прийти сюда и поваляться на траве вместе со своим велосипедом?

— Извините меня, мисс Престон, — пролепетал парень и подхватил велосипед, надеясь спастись бегством.

Однако Джулия крепко ухватила его за воротник.

— Куда это ты собрался?

— Я… никуда… Честное слово, никуда… — Он чувствовал прикосновение ее прохладных пальцев. Его передернуло, словно за шиворот бросили горсть снега.

Джулия, заметив это, нахмурилась, но все же убрала руку.

— Этого… никогда… не повторится… — пообещал разносчик газет и зажмурился.

— Конечно, не повторится, — гораздо спокойнее проговорила Джулия. — Потому что больше ты здесь не появишься.

— Но газеты…

— Отныне будешь оставлять их у почтового ящика. А теперь убирайся!

Юноша стремительно запрыгнул на свой велосипед и в мгновение ока исчез из поля зрения. Так быстро он еще никогда не ездил. Если бы на этой самой улице сейчас проводились велогонки, парень наверняка поставил бы рекорд.

— Щенок! — бросила ему вслед Джулия.

Ее взгляд упал на ручной насос, который так и остался лежать на траве. Она поддела его носком туфли и отшвырнула подальше, на соседский участок, зная, что никто не посмеет сделать ей замечание. Окинув напоследок грозным взглядом поле боя, Джулия развернулась и пошла к дому.

— Опять с кем-то воевала? — вопросом встретила сестру Луиза. Она сидела на диванчике в гостиной и лениво листала журнал. — Я чуть не оглохла от твоих криков.

— Извини, Лу, — мягко произнесла Джулия. — Это все разносчик газет. Его безалаберность меня выводит из себя.

— Тебе следовало бы быть с ним помягче. Он ведь ребенок.

— Я не умею быть мягкой.

— Умеешь. Со мной ведь ты совсем другая.

Джулия с нежностью посмотрела на младшую сестру, в которой души не чаяла. Ну как можно кричать на Лу? На милую, родную, драгоценную Луизу. Глупышка, неужели она не понимает, почему Джулия относится к ней совсем иначе, чем к прочим?

— А завтракать будем? — спросила Лу, позевывая.

— Разумеется. — Джулия подошла к ней и поцеловала в лоб. — Ты мое все, дорогая. Я очень тебя люблю.

— Ага, и я тебя тоже, — сказала Луиза и снова уткнулась в журнал.

Джулия отправилась на кухню, размышляя над словами сестры. Да, наверное, стоило научиться быть сдержаннее. Но как тут не выйти из себя, когда топчут любимый газон?

Джулия достала из холодильника молоко и яйца. По утрам она всегда ела омлет, а вот Лу предпочитала овсянку. Сестры были совершенно не похожи, даже когда речь шла о вкусовых пристрастиях. Впрочем, внешне Джулия и Лу различались так сильно, словно были посторонними людьми. Среди их родственников упорно циркулировали слухи о том, что у сестричек разные отцы.

Стоило Джулии вспомнить о подобных сплетнях, как ее затрясло от ярости. Как можно обвинять Клару, их мать, в неверности мужу? Все, кто знал Престонов, видели, как трепетно супруги относятся друг к другу. Однако даже Джулия, пресекавшая все разговоры на тему измены Клары, не могла объяснить, почему Лу не похожа на человека, чью фамилию носила.

Джулия вылила в миску молоко и вбила туда же яйца. Она перемешала смесь, посолила ее и выплеснула на раскаленную сковородку. Посмотрев на вычищенный до блеска старый чайник, который давно служил украшением интерьера, и увидев свое отражение в нем, Джулия вновь задумалась. На нее смотрела русоволосая женщина с серыми глазами, прямым носом и острым подбородком. Упрямое выражение не сходило с ее волевого лица. Лу действительно была полной противоположностью сестры: жгучая брюнетка, карие глаза, вздернутый носик, румяные щечки и пухлые губы. Многочисленные родственники сестер, как по линии матери, так и со стороны отца, все сплошь были светловолосыми.

И веснушек у нее нет, подумала Джулия, рассматривая россыпь светло-коричневых пятнышек на переносице. Но ведь должно же быть какое-то правдоподобное объяснение тому факту, что я и Лу отличаемся друг от друга, как день и ночь.

— Я есть хочу! — прозвучал жалобный голос Луизы.

Джулия опомнилась, тряхнула головой, выключила огонь под сковородкой с омлетом, который норовил приподнять крышку, и твердо решила больше не думать о глупостях. Кто бы ни был отцом Лу, это не так уж и важно. Джулия, которая была старше сестры на восемь лет, отлично помнила мать в период беременности. Клара светилась счастьем. Как, впрочем, и Дэвид, ее муж и счастливый отец.

Кроме того, теперь уже не у кого было спросить, правдивы ли подозрения родственников. Клара и Дэвид Престон погибли четырнадцать лет назад в автокатастрофе.

Джулия приготовила овсянку для сестры, налила в стакан яблочный сок и отнесла все это Лу, по-прежнему листавшей журнал. Младшая сестра не любила есть в кухне, и поэтому три раза в день маленькая гостиная превращалась в столовую.

— Какие планы на сегодня? — спросила Джулия, глядя на нее сверху вниз.

Лу отложила журнал и потянулась, сидя в кресле.

— Не знаю… Наверное, прогуляюсь по магазинам с Викки.

— Но ты же не целый день будешь гулять.

Луиза внимательно посмотрела на свою сестру. Джулия прятала взгляд, а это означало, что вскоре последует какая-нибудь неприятная просьба.

— Хочешь, чтобы я помогла тебе в магазине? — спросила Лу.

— Да! — Джулия подняла глаза и облегченно вздохнула. — Я одна не справлюсь. Сегодня привезут товар. Нужно его рассортировать, расставить по полкам…

— Я же сто раз говорила тебе, что терпеть не могу возиться в магазине, — скривилась Лу и раздраженно отодвинула от себя тарелку с кашей. — Давай его закроем, а? Он не приносит нам почти никакого дохода.

— Вот уж неправда! — возмущенно ответила Джулия, тоже позабыв о завтраке. — Мы живем исключительно на те деньги, которые выручаем от продажи наших товаров.

— Ты получаешь в пять раз больше, когда преподаешь в университете. Займись наконец тем, что у тебя действительно хорошо получается. Магазин убыточен. На его поддержание уходит масса времени и средств.

— Я не могу его закрыть! Он принадлежал нашим родителям! Ты же знаешь, сколько сил они вложили в него!

Этот аргумент прежде всегда срабатывал. Память о родителях — это святое. Их вещи до сих пор лежали в огромных чемоданах на чердаке. Обстановка в спальне Клары и Дэвида, где сейчас обитала Джулия, не изменилась. Старшая дочь не решалась даже сменить мебель, хотя та давно устарела.

Луиза всегда почтительно относилась ко всему, что принадлежало родителям. Те открыли магазин безделушек, которые привозили им со всего света, еще до появления на свет Джулии. Когда-то он процветал. Возможно потому, что был единственной экзотической лавкой в те времена. Однако с тех пор многое изменилось. Подобные магазины росли на каждом углу, как грибы после дождя. И все меньше и меньше становилось покупателей, как Джулия ни старалась привлечь их внимание.

— Извини, дорогая, но мне не нравится торчать в этой лавчонке днем и ночью, тогда как на свете есть много других интересных вещей, — сказала Луиза спокойно.

Джулия с ужасом взглянула на нее. Что это такое? Бунт на корабле? Предательство в чистом виде!

— Лу, как ты можешь?

— Я давно хотела тебе это сказать, но все не решалась. Прости, Джулия, но я и правда не понимаю, зачем тебе этот магазин. Наши родители умерли. Их уже не вернуть. Никто не придет к тебе и не потребует отчета, что ты сделала с вещами мамы и папы и процветает ли магазин.

— Я не хочу говорить об этом, — сухо сказала Джулия и убрала со стола тарелки с нетронутым завтраком.

Она всегда уходила от подобного рода проблем. Луиза иногда бывала такой жестокой…

Джулия остановилась в дверях гостиной, оглянулась и посмотрела на сестру. Та как ни в чем не бывало пила кофе и снова листала журнал.

— Если хочешь побездельничать и погулять — пожалуйста. Я же не против. Только не говори, что тебе плевать на наш магазин.

Луиза подняла взгляд, увидела грустное лицо Джулии и смягчилась.

— Ладно, ты права. Мне просто хочется провести этот день в праздности.

— Вот и хорошо!

Джулия заметно повеселела. Поведение сестры порой очень огорчало ее. Однако просто нужно было дать Луизе время. Она иногда взбрыкивала, словно норовистая лошадь, но потом всегда просила прошения и делала так, как хотела Джулия.

Магазин был расположен на первом этаже старого трехэтажного дома. Над входом в лавку сувениров висела выцветшая вывеска, на которой красовались два слова, украшенные вышедшими из моды завитушками: «Волшебный край». Луиза не раз говорила, что следует дать магазину более изощренное название, пока мода на Гарри Поттера не прошла. Однако Джулия ничего не желала слышать о переменах. Магазин был смыслом ее жизни. И своеобразным памятником их с Луизой родителям.

Сегодня в «Волшебном крае» было людно. Джулия, войдя в магазин, страшно удивилась, но потом поняла, что большинство посетителей — всего лишь туристы, чья экскурсионная группа каким-то чудом попала в этот район Питтсбурга.

Джулия пробралась к прилавку, за которым стояла ее давняя приятельница Алма, и прошептала:

— Что-нибудь уже купили?

Алма, дородная женщина сорока пяти лет, дружившая когда-то с Кларой Престон, поправила тугой узел волос на затылке и ответила:

— Больше глазеют. Ума не приложу, что им здесь понадобилось. В нашем магазине полно предметов старины из Египта, Африки и даже России, но эти люди явно приехали в Питтсбург не для того, чтобы знакомиться с историей других стран.

— Нам-то какая разница? — заметила Джулия, надевая прямо поверх одежды фирменный восточный халат. — Лишь бы деньги платили.

— И то верно, — согласилась Алма и выбила чек на шкатулку, украшенную красивыми, но отнюдь не драгоценными камнями.

Когда поток клиентов спал и в лавке остались только два покупателя, Джулия взяла щеточку и принялась смахивать с полок пыль. Краем глаза она наблюдала за праздно шатающимся по магазину мужчиной. К сожалению, воровство в Питтсбурге не было редкостью. Только в прошлом месяце из «Волшебного края» пропали три безделушки общей стоимостью в пятьдесят долларов.

Сзади Джулии раздался звон стекла. Покупательница, рассматривавшая стеклянные фигурки зверюшек, что-то уронила. Однако Джулия даже не повернулась. Она смотрела только на мужчину. Тот поднял глаза и встретился с ней взглядом. Все ясно: пока дамочка отвлекает продавцов, укокошив дешевую безделушку, ее подельник намеревается стянуть что-нибудь более ценное. Джулия сталкивалась с подобной схемой воровства не один раз. Она могла в две секунды определить, зашел ли человек в магазин, чтобы что-то купить, или же хочет опустить в свой карман дорогой сувенир.

— Ох, простите, я заплачу! — произнес женский голос. — Сколько это стоит?

— Два доллара, — сказала Алма сурово. Джулия продолжала пялиться на мужчину.

Тот наконец не выдержал и шагнул к ней:

— Мы знакомы?

— Еще нет. Но в полиции мы обязательно узнаем имена друг друга.

— Ах, как неудобно получилось, — пробормотала женщина за спиной Джулии.

Послышались шуршание купюр, потом звук шагов, звякнул колокольчик, и хлопнула дверь. Сообщница ушла.

— Что-то я не пойму, о чем это вы толкуете. — Мужчина нахмурился. Он был весьма и весьма привлекателен: блондин с зелеными, как малахит, глазами, правильными чертами лица, полными красивыми губами…

Бред Питт, да и только, подумала Джулия и усмехнулась.

— Конечно, вы не понимаете. А то как же. Кто же признается в том, что намеревался совершить преступление.

Мужчина посмотрел на нее с интересом. Несколько секунд он внимательно смотрел ей в глаза, а потом удивленно произнес:

— О! Неужто вы приняли меня за вора? Забавно…

— И что же в этом забавного? — сердито спросила Джулия. — Напротив, все это не смешно! Отвратительно, когда люди в вашем возрасте, вместо того чтобы честно работать, промышляют воровством.

— А что не так с моим возрастом? — улыбаясь, спросил он. — Я еще очень молод, имею право на ошибки.

Джулию захлестнула волна гнева. Ну и тип! Мало того что вор, так еще и наглец, каких свет не видывал! Впрочем, чего ему бояться? Его план не удался, но за руку его не поймали… Того и гляди предъявит ей обвинение в оскорблении личности.

— Шли бы вы отсюда подобру-поздорову, — посоветовала Джулия. — И, возможно, я не стану звать полицейских.

В его глазах мелькнула ехидная искорка. Кажется, он совершенно не испытывал никаких угрызений совести.

— Вы правы, я совсем не хочу встречаться с полицией. Не нахожу, знаете ли, с копами общий язык…

Он поднял руку, чтобы пригладить волосы, и Джулия с удивлением заметила на его руке золотую печатку с буквами «ЧС».

Его печатка или тоже украл? — мелькнула у Джулии мысль. Вообще-то он очень прилично одет и вовсе не похож на оборванца. Впрочем, чаще всего воруют люди, которые легко могут позволить себе купить ту безделушку, что они тайком кладут в карман. Что их толкает на преступление? Жажда получить порцию адреналина? Ну прыгнули бы с парашютом, право слово!

Джулия прошла к входной двери и распахнула ее. Звякнул колокольчик. Алма сердито кашлянула. Мужчина посмотрел сначала на одну, потом на другую женщину, пожал плечами и, не говоря ни слова, вышел из магазина.

— Думаешь, воришка?

— Определенно! — сказала Джулия, закрывая дверь. — Ты же видела: его сообщница нас отвлекала, а он готовился что-нибудь стащить.

— А на вид приличный…

— Я только что думала о том же. Однако я как-то своими глазами видела, как жена одного очень известного в нашем городе политика украла шоколадку в супермаркете.

— Да, ты права, — согласилась Алма и принялась записывать цифры в гроссбух. — Дело не в статусе.

Джулия уселась на высокий деревянный стул девятнадцатого века и критично оглядела магазин. Здесь было множество шкафчиков и полок, на которых вразнобой стояли статуэтки, шкатулки, лежали украшения… Почти все свободное пространство было занято. Даже пол оказался заставлен огромными коробами с лежавшими в нем шарфиками, платочками, кошельками, зонтиками… Только Джулия знала, где и что хранится. У нее была идеальная память на вещи, находящиеся в магазине.

— Лу говорит, что нам нужно приобрести современные устройства, считывающие штрих-коды, которые прикрепляются к каждому товару… — начала Алма разговор, который так не любила Джулия. — Тогда и воровства станет меньше. Или оно вообще прекратится.

— Ты представляешь этот милый уютный магазин оснащенным современной техникой? Здесь царит атмосфера сказки! Я даже чувствую запах Востока! — воскликнула Джулия. — А ведь именно этого и хотели добиться мои родители! Разве ты видела когда-нибудь на восточных базарах датчики сигнализации?

— Мы в Питтсбурге, — произнесла Алма негромко. — В штате Пенсильвания.

— Ты же понимаешь, что я имела в виду, — примирительно проговорила Джулия. — Лучше я буду, как коршун, следить за каждым покупателем, чем обезображу мой любимый магазинчик техникой!

— Но ты все-таки согласилась поставить сигнализацию на окна и двери.

— Это была вынужденная мера. И к тому же у меня до сих пор сердце кровью обливается, когда я вижу красные глазки датчиков.

— Но хотя бы ноутбук ты можешь купить, — продолжала действовать ей на нервы Алма. — Мы до сих пор записываем все доходы и расходы в тетрадь!

— Ничего страшного, — возразила Джулия. — Ты же любишь делать записи. А компьютера боишься.

— Поверь, ради комфорта и удобства я бы перешагнула через свои страхи.

Однако Джулия ничего не хотела слышать, а Алма знала, что спорить с ней бесполезно. Если уж эта молодая, но упрямая женщина что и решила, то заставить ее изменить мнение было практически нереально.

Для того чтобы прекратить спор, Джулия отправилась в огромную кладовую и принялась разбирать коробки с новым товаром, привезенным из Турции. Запахло пряностями и ароматическими палочками. Джулия с наслаждением втянула воздух и закрыла глаза, чтобы хоть ненадолго представить, будто она оказалась в жаркой и гостеприимной стране.

В магазине снова прозвенел колокольчик. Джулия очнулась от грез и принялась за дело, но ее отвлек голос Луизы. Младшая сестра что-то оживленно щебетала, и от этого щебета у Джулии потеплело на сердце.

— Ты все-таки решила мне помочь? — спросила она, выходя в магазин.

Луиза была не одна. Рядом с ней стояла ее лучшая подруга Викки, которую Джулия терпеть не могла за легкомысленность.

— Вообще-то мы зашли только потому, что Викки понадобилось сандаловое масло, а у нас его целая бочка.

— И вовсе не бочка. — Джулия сердито посмотрела на подружку сестры. — Масла осталось всего ничего.

— Ой, Джу! — Луиза подскочила к ней и обняла. — Не будь занудой. Викки может подумать, что ты жадина.

Джулия сильно сомневалась, что Викки вообще способна о чем-либо думать, кроме походов по магазинам и ресторанам, но возражать сестре не стала. Зачем огорчать Лу, которая готова поделиться со своими друзьями всем на свете. Милая, бескорыстная девочка!

— Девочке уже двадцать четыре, дорогая, — прошептала Алма, и только тогда Джулия поняла, что произнесла последнюю фразу вслух.

К счастью, Лу и Викки уже были у дальней полки и рассматривали японского пухлого божка, отлитого из серебра.

— Она совсем ребенок.

Алма поморщилась.

— Как знаешь, дорогая моя. Но мне кажется, что ты переходишь все границы, чрезмерно опекая Лу. Она села тебе на шею, а ты и не замечаешь. В ее возрасте другие уже детей рожают.

— В моем возрасте вообще положено внуков ждать, судя по твоей логике! — вспылила Джулия. — Однако ж я даже замужем не была.

— Нашла чем хвастаться, — проворчала Алма и снова углубилась в расчеты.

Джулия смерила ее недовольным взглядом, который, впрочем, остался незамеченным. Алма была вторым человеком после Лу, кто осмеливался перечить старшей Престон.

Викки вскрикнула и что-то уронила на пол. Раздался звон разбитого стекла. Джулия закатила глаза: вторая испорченная вещь на сегодня. А ведь Викки за нее точно не заплатит.

— Что ты разбила? — сурово спросила Джулия, подходя к сестре и ее подружке.

На полулежало множество осколков. Понять, что представляла собой разбитая вещь, было невозможно. Однако Джулия быстро осмотрела полку и сразу же вычислила потерю: Викки укокошила дорогую хрустальную розу, которая поистине была произведением искусства. У цветка имелись даже маленькие шипы на стебле. Джулия обожала этот сувенир, он не был предназначен для продажи, хотя его чаще других хотели купить.

— Оторвать бы тебе руки! — воскликнула Джулия, выходя из себя. — Откуда они у тебя растут? Дай-ка угадаю…

Луиза выступила вперед, загородив собой подругу. На лице младшенькой было написано глубочайшее разочарование.

— Ну что ты в самом деле… Орешь как оглашенная, и все из-за какой-то грошовой финтифлюшки.

— Отнюдь не грошовой! — возразила Джулия. — И она мне нравилась, ясно? Кто теперь возместит убытки?

Она посмотрела Викки в глаза и вдруг почувствовала, что гнев уходит. На лице молодой женщины был написан испуг, но, кажется, она просто решила, что данная эмоция больше всего подходит к этой ситуации. Взгляд Викки оставался пустым.

Если бы у меня была возможность попытаться прочесть ее мысли, держу пари, я услышала бы лишь свист ветра, подумала Джулия и махнула рукой.

— Уйдите отсюда, пока я окончательно не вышла из себя.

— Я налью сандалового масла, и тогда мы пойдем гулять дальше, — с каменным выражением лица сообщила Луиза. — Если ты еще не забыла, я тоже хозяйка этого магазина.

— Хорошо было бы, если бы ты вспоминала об этом почаще! — выкрикнула Джулия.

Она почувствовала, что страшно устала, хотя рабочий день только начался. Сестра наверняка вечером не будет с ней разговаривать. Луиза терпеть не могла, когда дурно отзывались о Викки.

И что Лу нашла в этой пустоголовой девчонке? — недоумевала Джулия. Кроме красивой внешности, у Викки нет ничего… Ну, кроме, пожалуй, богатства. Но ведь не дружит же с ней Лу из-за денег!

Подружки направились к двери, весело переговариваясь. Обе уже успели забыть об инциденте с разбитой розой. Джулия, смерив их неодобрительным взглядом, взяла в руки веник и совок и принялась сметать осколки.

— Пока, Алма, — сказала Луиза, открывая дверь. — Увидимся на днях.

— С тобой не попрощалась, — констатировала Алма, когда подруги вышли.

— Она еще долго будет на меня сердиться.

— Лу и ее подружка расколотили розу, а виновата ты? Джулия, приди наконец в себя! Ты относишься к Луизе, как к своей дочери. Это неправильно!

— После смерти родителей я стала о ней заботиться. И я подхожу к этому делу со всей ответственностью. — Джулия высыпала осколки в мусорное ведро и сунула веник в угол.

— Пора бы уже перестать. Ей двадцать четыре! — повторила Алма.

— Знаю, — отмахнулась Джулия. — Но она все еще сущий ребенок. Даже завтрак себе приготовить не может.

— Ну и кто в этом виноват? Уж не та ли, кто с Лу пылинки сдувает и запрещает даже мыть посуду? Надеюсь, догадываешься, о ком я говорю?

Джулия фыркнула, что-то пробормотала и вернулась в кладовую к своим коробкам. Она была уверена, что все делает правильно. Сестра — ее единственный близкий человек. Лу не должна ни в чем нуждаться, она обязана быть счастливой! И Джулия сделает для этого все возможное.