Букет фрезий (СИ)

Елена

Очнулась я в палате. Наверное. Странно, почему я не чувствую никаких изменений в организме? Наверное, где-то должно болеть? Голова тяжелая, но тело легкое. Глаза свинцом налиты, я попробовала их открыть, но получалось с трудом. И первым кого я увидела, оказался Руслан. Как он сюда попал? Как узнал, что я здесь? Как меня нашел? Именно это я у него и спросила. Язык еле ворочался, но муж меня понял. И он был зол. Видела, как сведены его брови, образуя гневную складку, как раздуваются его ноздри, тяжело гоняя воздух, как сжаты кулаки. А про взгляд и говорить нечего.

— Нет! Это как ТЫ здесь? — прошипел Руслан. Глаза сами закрывались, но не спросить тоже не могла.

— А ребенок? — я отвела взгляд. Чем я думала, когда пришла в клинику? Когда решилась на такой поступок… Тревога и раскаяние сжало сердце. А когда услышала ответ, испытала облегчение. Не знаю, что дальше будет с нами. Пытаясь хоть как-то собрать мысли, я уснула. Сон разогнал туман в голове. Наверное, в глубине души, я надеялась, что муж ушел. Хотела оттянуть неизбежное. Но почти не удивилась, увидев Руслана, сидящего у постели. Что ж, не стоит оттягивать.

— Руслан, я тебя очень люблю, и видеть осуждение в твоих глазах мне очень больно, — смочив горло начала я. Будь я на его месте, что бы чувствовала? Как поступила? Он и так многим поступился. Сам поверил и меня заставил поверить в то, что в произошедшем с Глебом моей вины не было. А теперь ребенок. И мой поступок никак меня не красит, да и, оглядываясь назад, сейчас не могу сказать, что на меня нашло. Ведь в любом случае это — мой ребенок. Мой! И если Руслан от него откажется… Его можно понять.

— А если отец не ты? — задавая этот, самый главный вопрос, я даже дыхание затаила в ожидании ответа. И он меня очень удивил.

— Не важно, чей головастик оказался самым ловким. В первую очередь, это твой ребенок, в этом же ты не сомневаешься? — я кивнула. — А значит и мой. Наш.

— Даже если он будет голубоглазым блондином? — переспросила я недоверчиво.

— Даже если он будет зеленоглазым негром, — твердо ответил Руслан. — Только, пожалуйста, пообещай мне, что больше не будешь принимать опрометчивых решений. Пообещай, что сначала поговоришь со мной.

Он сжал мою руку и внимательно смотрел мне в глаза.

— Я и сама не знаю, что на меня нашло, — почему-то вдруг показалось, что я должна ему объяснить. Хотя бы попытаться. — Пришла на работу и как затмение какое-то. Ты и так простил мне историю с Глебом…

Но Руслан перебил меня, качая головой.

— Мне нечего было тебе прощать.

— А тут ребенок, вероятно, чужой. И я…, - продолжила я, а слезы сами покатились из глаз. — А теперь мне страшно, если бы ты не успел…

Руслан лег рядом со мной, устраивая мою голову на свое плечо.

— Не надо, не плачь. Все хорошо, у нас все будет хорошо. Я тебя люблю. Вас, — поправился он.

— И что дальше? Опять ДНК? Не знаю, на каком сроке…

— Никаких тестов не будет. Ребенок наш, вот и все.

Муж перебирал мои волосы, касаясь легкими поцелуями, говорил что-то нежное, ласковое… Я снова заснула. Через несколько часов мы вернулись домой. Еще мне пришлось пережить выговор от Ольги и от Алисы. Хотя Руслан меня защищал даже от подруг. По его настоянию, два дня посидела дома, а после вышла на работу. Муж вернулся в спортивную жизнь, а меня накрыли все радости беременности. Появилась утренняя тошнота, оказалось, что у туалетной воды Руслана противный запах, а уж у его пены для бритья… Я перестала любить то, что любила раньше, и вкусовые пристрастия стали совсем другими… Меня постоянно клонило в сон и хотелось есть. А однажды мы с Ольгой уселись перед вебкой и, переговариваясь по скайпу, ели маринованные огурцы, макая их в кетчуп. Наши мужья немало повеселились за всем этим наблюдая.

В конце февраля подруга позвонила мне с загадочным видом. Но долго удерживать информацию у нее не получилось.

— Слушай, мне кажется, я нашла твоих родителей! Точнее, не родителей, а бабушку. В тот день, когда вы с Русланом родились, в роддоме была еще всего одна роженица, родившая девочку. И у нее такая же группа крови, что и у тебя. Ее звали Жанна Викторовна Гаврилова.

— Звали? — из всего потока удалось вычленить только это слово.

— Да, — голос Ольги погрустнел. — Ей вообще рожать нельзя было. Она сильно болела, и так и не оправилась после родов. Ее не стало через полгода. Об отце ничего не известно, в карте записей нет.

Слезы из глаз потекли сами.

— Ленусь, не плачь, зато жива мамина мама, то есть твоя бабушка. Она уже в возрасте, но вполне бодра и здорова. И та новорожденная девочка… Она живет с бабушкой. Мы можем к ним съездить.

Руслан, стоявший во время разговора за моей спиной, решение принял сразу.

— У меня игра в субботу, в воскресенье будем у вас.

За оставшиеся до выходных дни чего я только не передумала. Возможно, у меня есть бабушка? Возможно, сестра Руслана живет у моей бабушки? Муж успокаивал меня, однако я видела, что и он сам волнуется.