Бумеранг вернулся

4

62

Каждый раз, когда вижу высоко в небе разведывательный беспилотник, машу рукой, передаю привет рядовому первого класса Бланке Гловер. Обычно это не тот, с которым работает она, но иногда, как говорится, попадаю в цель. Тогда аппарат опускается ниже и «рисует» в воздухе фигуру, напоминающую сердце. Женщины обожают всякую любовную символику. Мне иногда кажется, что она важнее самих чувств.

Моя команда принимает участие в зачистке Гнилого Яблока. Наша группировка зашла с северо-запада, севера и севера-востока, выдавливая врагов на юг. Я напросился на последнее направление, потому что проехал по нему несколько месяцев назад. Без проблем добрались до Нью-Рошелли, где наткнулись на сопротивление в частном католическом университете Ионы. Впереди пошла пехоты при поддержке разведывательных беспилотников, боевых машин, бронетранспортеров и минометных батарей. Против нас действовали небольшие, три-пять человек, мобильные группы. Обстреляли из засады и сразу уехали. Как догадываюсь, в их задачу входило замедлить наше продвижение, дать возможность эвакуироваться остальным и вывезти всё ценное.

Поняв это, я со своей командой проехал в фургоне «форд-транзит» дальше, к больнице Монтефиор — комплексу зданий в четыре-шесть этажей, сложенных из красновато-коричневых кирпичей. Все корпуса были с выбитыми окнами. Наверное, разграблены и пусты. Обыскивать у нас не было времени. Там устроили засаду возле неработающего светофора на Мэмориал хайвэе, ведущему к Девяносто пятому межштатному скоростному шоссе. Я подумал, что группы гангстеров, вытесненные их кампуса университета, рванут к нему, не станут петлять по сравнительно узким улицам Нью-Рошелли, потому что навигаторы сейчас не работают, а в Нью-Йорке и пригородах заблудиться запросто.

Сперва на засаду выскочил голубой пикап неизвестной мне модели без решетки на радиаторе. Несся довольно резво. Длинная пулеметная очередь, выпущенная сержантом первого класса Одином Кларком, вынесла лобовое стекло и поразила водителя и трех пассажиров. По инерции машина пролетела вперед, выскочив на пустую автостоянку возле приемного отделения, где врезалась в столб, поддерживавший каменный навес. Специалист Теодор Фарли сходил туда, добил ножом черного гангстера на заднем сиденье и забрал четыре короткостволых автомата «сиг» калибром девять миллиметров и запасные магазины к ним. Удобное оружие для боев в зданиях, но не на улицах.

— Не знаешь, что это за машина? — спросил я.

— Электрокар «ривиан-Р1Т». Появились перед войной. Я мечтал купить такой, — ответил специалист Теодор Фарли.

— Можешь взять его и по окончанию операции перегнать на базу, — разрешил я.

— На одной зарядке не дотянет, там по пути негде будет заправиться, — отказался он. — Разве что на буксир взять. Поговорю с водителем какого-нибудь «страйкера» или «ошкоша».

Следующими на нас выехали сразу три машины: два новых, судя по экстерьеру, электромобиля, черный и белый, и красный дизельный пикап «додж» с ручным пулеметом на крыше, возле которого стоял, держась за крепления, длинный худой негр с прической ирокез рыжего цвета. Его снял из снайперской винтовки Лео Чепмен, который теперь был еще и штатным снайпером. Пуля попала в переносицу — и длинный худой негр рухнул навзничь, как картонная фигурка. Следом сержант первого класса одной очередью вынес лобовое стекло у переднего черного электромобиля и загасил всех, кто был в салоне, а остальные нашпиговали пулями из автоматических винтовок едущих в двух других машинах. Оба электромобиля залетели на стоянку и врезались в стену приемного отделения рядом с «ривианом», наверное, инстинктивно прибились к брату по движку. Дизельный пикап покатил дальше, держась середины улицы и быстро сбавляя ход, пока не остановился в паре кварталах от нас на перекрестке. Никто из него не вышел.

Специалист Теодор Фарли сходил к электромобилям за оружием и, вернувшись, проинформировал меня:

— Это «форды-Ф150 Молния». Тоже хорошая модель, но на них очередь была на тригода.

Мы прождали в засаде часа четыре, пока на нас не вышла пехота, после чего продолжили движение к Нью-Йорку. Впереди ехал специалист Теодор Фарли на электромобиле «ривиан-Р1Т» без лобового стекла. Двигались мы медленно, так что поток встречного воздуха не сильно мешал ему.

63

Если сравнить Нью-Йорк с человеком, то Гарлем — это его геморройный анус. Если центр и юг Манхеттена — это «небоскребы, небоскребы, а я маленький такой», то здесь малоэтажная застройка, от трех до шести, причем много домов старой архитектуры, отсыл в начало двадцатого и даже во вторую половину девятнадцатого веков. Здесь за последние лет семьдесят создали притон для нескольких поколений иждивенцев, сидевших на правительственных пособиях. Прямо таки целые династии халявщиков. Кому было западло попрошайничать или не хватало ума пробить пособие, подавались примерно поровну в рэперы и гангстеры. Часто были, так сказать, двуликие: днем песни поет, а ночью грабит или наоборот. С началом Второй гражданской войны обитатели этого района стали основной ударной силой Черной армии. Им давали оружие и боеприпасы и поручали грязную работу, закрывая глаза на преступления. Наша пехота получила приказ зачистить Гарлем чисто по-англосаксонски — после нас никого.

У ОДА 0413 задание захватить научно-исследовательский центр «КАНИ» на террасе святого Николая в Западном Гарлеме. По данным нашей разведки, полученным во время жесткого допроса одного из пленных, там находится много белых рабов, которые занимаются производством наркотиков. Главный корпус — модерновое, изогнутое здание из стекла и бетона. Сколько этажей, сказать не могу, потому что передняя стена из стекол. Является ли каждый ряд их этажом или нет, понятия не имею. Если да, то примерно пятнадцать.

Мы зашли рано утром с востока, со стороны парковой зоны. Корпуса центра находятся на холме. Вдоль проезжей части высокая стена, сложенная из булыжников, на которой ограда из длинных железных прутьев. Незаметно не перескочишь, а пилить прутья долго и лень. Двинулись, так сказать, по парадному пути от стоянки автомобилей, сейчас пустой, наверх по каменной лестнице. Возле главного корпуса баррикады, на которых вооруженная охрана. Эти будут биться до конца. Для них нет жизни за пределами Гарлема. Они рождались и умирали здесь, покидая только для отсидки в тюрьме, которая тоже как бы часть этого района. По крайней мере, там все свои.

Мы залегли за кустами, наблюдая за вооруженными неграми, которые сидели или стояли за сооружениями из мебели, бытовой техники, камней, бетонных плит и столбов, мешком с землей. Атаковать в лоб было опасно. Пусть там и не кадровые военные, но стрелять метко умеют и боевой опыт какой-никакой имеют. Ждали подходящий момент. И дождались.

Когда наша армия начала зачистку Нью-Йорка, из него потянулись толпы беженцев. По большей части отступали пешком. Электромобили и топливо для дизельных и бензиновых было только у гангстеров, которые отходили с боями. Беженцев бомбила кассетными боеприпасами наша авиация, предполагая, что когда-нибудь, прижатые к берегу океана, эти люди возьмут оружие и начнут защищаться. Один бомбардировщик «Б-2» и подловили, подбив из переносного зенитно-ракетного комплекса «стрингер», наверное. Самолет, похожий на стрижа с вырванным хвостом, задымил и полетел в сторону небоскребов Манхеттена. Скорее всего, летчик погиб или тяжело ранен, потому что не катапультировался и не ушел с опасного курса. По закону невероятности врезался самолет в самое высокое здание — Всемирный торговый центр один, построенный на месте башен-близнецов, уничтоженных одиннадцатого сентября две тысячи первого года предыдущими двумя маленькими бумерангами. Место явно проклятое, притягивающее летательные аппараты. Рвануло в верхней трети здания и очень громко и ярко. Видимо, не все бомбы выгрузил. Здание начало разрушаться. Первой слетела антенна. Затем начали оседать, складываясь, верхние этажи.

Гангстеры на блокпосту у главного корпуса научно-исследовательского центра «КАНИ» радостно заорали, увидев подбитый самолет. С не меньшим интересом и восторгом безотрывно наблюдали за разрушением Всемирного торгового центра один. Такое впечатление, что они живут в другой стране, и удар нанесен по их врагам.

Один негр даже проорал истово:

— Аллах акбар!

Воистину акбар, решил я и приказал своим подчиненным:

— Вперед, бегом и тихо, пока не заметят!

В полной выкладке бегать, конечно, тяжко, особенно верх по склону, пусть и не крутому. Метров через пятьдесят пот потек со лба на глаза, и я сдувал его, оттопырив нижнюю губу. Был уже метрах в двадцати, когда гангстеры заметили прибежавших к ним ранее, самых молодых сержанта Натана Дэйли и специалиста Теодора Фарли. Оба сразу открыли огонь с короткой дистанции. К ним присоединились остальные члены команды «Альфа». Я, остановившись, прострелил две черные курчавые бестолковки. Это были пацаны лет шестнадцати. Затем приблизился к баррикаде вплотную и, просунув ствол штурмовой винтовки в просвет между светло серым холодильником и темно-коричневым шкафом, застрелили еще двух коротышек в белых грязных майках с сине-коричневой эмблемой баскетбольной команды «Нью-Йорк никс», которые, удирая, палили из пистолетов назад, не целясь.

Когда я зашел внутрь баррикады, там валялось десятка три трупов. Уорент-офицер Кристиан Адкинс допрашивал раненого негра довольно крепкого сложения, наверное, культуриста, который лежал на спине, прижав обе черные руки к ране на животе. Желтая майка возле них была пропитана темной кровью.

— Где держите белых рабов? — спрашивал «зеленый берет», резко, сильно тыкая черным стволом «глока-26» в приплюснутый черный нос. — Отвечай, обезьяна, пока мозги не вышиб!

— Там… — промычал раненый, захлебываясь кровью.

— Где там⁈ — продолжил допрос мой заместитель, ударив сильнее.

— В под-ва-ле, — еле слышно молвил по слогам гангстер.

Уорент-офицер Кристиан Адкинс нажал на курок пистолета, прекратив мучения раненого.

— Пойдем искать подвал, — сделал я вывод. — Зато не надо будет карабкаться вверх по лестницам.

Пленных мы нашли быстро. Вниз вела всего одна каменная лестница в левой части здания. Заканчивалась она перед железной дверью с электронным кодовым замком, не работающим, закрытой снаружи на висячий «амбарный», причем скобы для него были приварены грубо, без последующей зачистки и покраски. Я быстро открыл его отмычкой.

— С такими талантами, командир, ты и на гражданке не пропадешь! — пошутил уорент-офицер Кристиан Адкинс.

— Ты даже не догадываешься, насколько прав! — в тон ему произнес я, рассмешив подчиненных.

Знали бы они, насколько я честен с ними!

Стоило открыть скрипучую дверь, как изнутри пахнуло зловоние, смесь общественного сортира с рыбными рядами. Я чуть не блеванул. Даже Локи сморщил кожу на морде.

— Натан, фонарик, — приказал я помощнику сержанта-инженера.

Коридор был длинный и высокий. На потолке лампы, но ни одна не горела, и не понятно было, где они включаются. С левой стороны коридора имелись открытые широкие проходы в просторные помещения.

В первом стояли большие картонные коробки, заполненные доверху полиэтиленовыми пакетами с белым порошком весом по фунту каждый. Судя по запаху рыбы, это амфетамин. В России до революции им лечили насморк и депрессию, а студенты-химики употребляли при подготовке к экзаменам. Становишься очень активным, забываешь об усталости. Всю ночь учишь и утром на экзамене свежий, как огурчик. Еще будешь бесстрашным. Думаю, здесь его производили именно для солдат.

Во втором и следующих помещениях находились люди, Оттуда и воняло ядрено сортиром. Мужчины и женщины сидели на полу, наклонив головы. Те, на кого падал луч фонарика, скукоживались испуганно.

— Мы Белая армия. Вы свободны. Поднимайтесь на нулевой этаж и там ждите, когда закончится бой в городе. Из здания не выходить, попадете под пули, — громко объявил я, чтобы слышно было во всех помещениях, а потом тихо приказал своим подчиненным: — Пойдем наверх, а то я сейчас облюю здесь все стены.

Поднявшись на первый (нулевой) этаж, я расставил своих людей так, чтобы не давали никому выйти на свежий воздух, а сам сел у приоткрытой входной двери на темно-красное кресло, принесенное с баррикады. Нет ничего приятнее чистого воздуха.

Из подвала начали подниматься по одному и небольшими группками освобожденные белые рабы. Были они худыми, грязными, зашуганными. И ведь всего несколько лет назад эти особи считали себя золотым миллиардом, мировым жандармом, вершителями судеб на всей планете Земля и ее окрестностях, хотя на самом деле являлись гнусным паразитом, высасывавшим соки из остальных. Теперь им доходчиво объяснили, кто они такие. Впрочем, сомневаюсь, что сделают правильные выводы. Пройдет лет десять, и старшее поколение пиндосов опять начнет надувать щеки, вспоминая прошлое величие, но это уже будут фантомные боли после ампутации, которые те, кто вырастет после Второй гражданской войны, будут считать старческой придурью.

Локи, лежавший на покрытом темно-серой плиткой полу рядом с креслом, вдруг встал и направился к лохматому, длиннобородому, согбенному мужчине, как мне показалось, лет шестидесяти, хотя седины в волосах и бороде было очень мало. На нем были ветхая, рваная, коричневая с желтым узором, байковая рубаха и джинсы с прорехами на коленях, как у молодого модника, и в паху (новая мода⁈), а на черных от грязи ступнях розовые пластиковые шлепанцы маленького размера, из-за чего задние части пяток касались пола. Пёс принюхался и, радостно, по-щенячьи взвизгнув, уперся передними лапами в грудь мужчины, начал лизать его лицо.

Тот обнял собаку и, присев, забормотал иступлено:

— Локи, Локи, Локи…

Из бледно-голубых глаз мужчины текли слезы.

64

Освобождение Нью-Йорка растянулось на две недели. Точнее, через этот срок основные наши войска двинулись дальше на юг, на Филадельфию, а часть осталась патрулировать Гнилое Яблоко, отстреливая тех, кто не хотел жить по новым законам, выковыривая из нор тех, кто решил спрятаться, пересидеть лихие времена, а потом вернуться к старым делишкам. Сопротивление становилось все сильнее. В Филадельфии наша разведка засекла кадровые воинские подразделения, пополненные гангстерами из зачищенных нами городов. Их прикрывали системы противовоздушной обороны, которые мешали нашей авиации. Приходилось работать с дальней дистанции ракетами или планирующими бомбами, которых у нас было мало.

Команда «Альфа» номер 0413 получила задание найти и уничтожить батарею зенитно-ракетного комплекса «Пэтриот», базирующуюся где-то в лесах юго-западнее Филадельфии, заодно прикрывая Уилмингтон в штате Делавэр и Балтимор. После каждого открытия огня она меняет позицию.

Командир Десятой группы полковник Джордж Вебер показал мне на карте участок размером километров двадцать в ширину и тридцать в длину и с умным видом заявил:

— Батарея где-то здесь. Найди и уничтожь.

Наш неброский «форд-транзит» отправился в путь после полудня. Сперва понеслись на запад по освобожденной территории. Возле Маунтин Топ свернули с Восьмидесятого межштатного хайвэя на Восемьдесят первый, а затем, когда стемнело, поехали с выключенными фарами по второстепенным дорогам, огибая занятый врагами Рединг с запада и после с юга. Юго-восточнее этого города находился заказник Бердсборо, рядом с которым парк Френч крик. В нем в последний раз видели вражескую батарею. Я исходило из того, что зажравшиеся американские ракетчики не будут таскаться по грунтовкам. Большой лесной массив с хорошими дорогами давал им возможность быстро менять позиции.

Мы въехали в заказник с запада, замаскировались. Утром перекусив сухим пайком, разделились на четыре группы и пошли на четыре стороны. Я выбрал для своей западную. Когда проезжали ночью, заметил ферму на отшибе. В ней был тусклый свет в окошке: то ли свеча горела, то ли лучина.

С восходом солнца вместе с сержантом первого класса Хадсоном Имлером и специалистом Теодором Фарли отправился посмотреть, кто там обитает. На лугу, огороженном колючей проволокой, паслись три бело-коричневые коровы и стреноженный гнедой конь. Дом был большой одноэтажный с крышей, покрытой рулонной гибкой коричнево-черной черепицей. Рядом хлев, сеновал и какой-то сарай непонятного мне назначения. Дальше шло поле со старым жнивьём, не перепаханное осенью,

Возле сарая пожилые мужчина и женщина, белые, когда-то полные, пилили дрова на деревянных козлах двуручной пилой. Работали споро, рядом с ними валялось с десяток чурок. Увидев нас, женщина испуганно замерла и поправила темно-синюю косынку, покрывавшую голову. Мужчина медленно обернулся. На мрачном, давно небритом лице отсутствовал напрочь стандартный американский оскал жизнерадостного рахита. Видимо, военные здесь не являются источником положительных эмоций.

— Не бойтесь, мы из Белой армии, ничего плохого вам не сделаем, — сразу предупредил я.

— Нам нечего бояться. Все уже выгребли до вас, — ответил мужчина.

А то я не знаю крестьян! Если бы хорошенько поискали, много чего нашли бы.

— Нам ничего не надо. У нас снабжение отличное. К тому же, мы не трогаем белых, — повторил я и спросил: — Давно здесь были черные?

— А кто их знает. Мы за ними не следим. То каждый день появляются, то по несколько дней их нет, — рассказал он.

— Вчера приезжали к соседям, забрали последних двух кур, — добавила женщина.

— Оттуда приезжали? С какой стороны? — поинтересовался я.

— Мы не знаем, — ответила она, хотя по лицу было видно, что врет.

— А почему поле не вспахано? — поменял я тему разговора. — Пора уже, а то зерно плохо взойдет.

— Не на чем пахать, солярки нет, — сообщил фермер.

— Здесь где-то прячется батарея «Пэтриотов». Если покажете, где, вся их солярка будет ваша, — предложил я.

— Вот прям вся⁈ — несмешливо произнес он.

— Да. Мы на бензиновой машине ездим, нам дизельное топливо ни к чему. Там машин пять, наверное. В каждой бак литров на шестьсот. Значит, несколько бочек наберешь, даже если не под завязку заправлены, — заверил я.

— Девять машин, — уточнил он.

— Там более. Всё, что выдоишь из них, твое. Только действовать надо будет быстро. Сам понимаешь, нам там долго торчать опасно, — предупредил я.

— Могу я позвать соседей на помощь? — задал вопрос фермер.

— Конечно, — согласился я.

— А когда вы собираетесь напасть на них? — спросил он.

— Думаю, днем вам удобнее будет сливать солярку. Так что, как покажешь, так сразу и нападем, — ответил я.

— Мне надо с соседями потолковать. Давайте встретимся часа через три, — предложил он.

— Мы на краю леса подождем, — показав, где именно, сказал я.

Когда мы подходили к опушке, фермер уже ехал на велосипеде на юг. Хороший признак, потому что там поблизости нет крупных населенных пунктов. Городок Бердсборо находится северо-восточнее.

— Думаешь, покажет? — усомнился первый сержант Хадсон Имлер.

— Обязательно, — уверенно произнес я. — Фермер за возможность вспахать и засеять поле родную мать продаст.

65

Батарея зенитно-ракетного комплекса «Пэтриот ПАК-3» состояла из машины управления, радиолокационной и релейной станций, четырех пусковых установок, передвижной электростанции и транспортно-заражающего тягача с подъемным краном и полуприцепом. Они были расставлены на небольшом удалении друг от друга. Личный состав, все негры и латиноамериканцы, за исключением белого командира, занимались своими делами: шестеро играли в покер, сидя под раскидистым деревом, двое готовили еду на кострах в трех больших закопченных котлах, один что-то выстругивал ножом из тонкой чурки, наверное, сына Буратино, а остальные, разбившись на небольшие группы, болтали или спали. Ни одного часового. Точнее, судя по двум штурмовым винтовкам, прислоненным к толстому стволу дерева, оба назначенных в наряд резались в карты.

Мы разбились на шесть пар, зашли незаметно с разных сторон. По моему сигналу — три щелчка по рации — ударили дружно. Я шлепнул обоих поваров, папу Карло и еще двух сонь, которые так и не поняли, что произошло. Всего завалили пятьдесят восемь человек. Вроде бы никто не сбежал. Когда стало тихо, я трижды с одинаковыми интервалами выстрелил в воздух.

Мои подчиненные занялись шмоном трупов, сбором трофеев. Забирали сигареты, наркотики, драгоценности, чтобы потом поделить, согласно занимаемой должности. В армии нет доплат за оружие, поэтому бросали его в сторону пусковых установок, которые будем врывать. Брали только патроны и гранаты, которые могут самимпригодиться. Имелись у вражеских солдат и пластиковые платежные карты наподобие наших, но действовали они только на военных база противника. За батарею ЗРК «Пэтриот ПАК-3» тоже ничего бы не получили, если бы пригнали к своим, даже вшивой премии. Может, это и к лучшему. Чем меньше у пиндосов останется хорошего оружия, тем лучше будет для всего остального мира. Мой заместитель уорент-офицер Кристиан Адкинс и мастер-сержант Альберт Альварес переместили захваченные машины так, чтобы стояли рядом с пусковыми установками, в которые будет заложена взрывчатка. Пусть уничтожатся при детонации боекомплекта.

Пока мы занимались этим, приехали подвода, запряженная гнедой лошадью, и мини-трактор с прицепом. Оба транспортных средства нагружены пустыми синими бочками из-под бензина. Второй фермер тоже был пожилым и небритым и казался братом первого. Может, так оно и есть. Они быстро размотали длинные пластиковые шланги и начали, подсосав, переливать топливо в бочки из баков тягачей фирмы «Кенворт». Делали все быстро и ловко. Голову даю на отсечение, что по ночам воровали топливо у вояк.

— А можно нам взять по винтовке? — спросил хозяин мини-трактора.

— Бери, — разрешил я. — Только по нашим не стреляйте.

— Нам и без вас есть в кого стрелять! — весело сообщил он.

Операция по наполнению доверху привезенных бочек заняла минут двадцать. Всё не влезло, что сильно расстроило обоих фермеров.

— Говорил тебе, надо больше бочек взять! — упрекнул первый второго.

— Кто ж знал, что не обманут⁈ — возразил тот.

— Надежно спрячьте бочки, иначе черные поймут, что вы причастны к гибели батареи «Пэтриот», — посоветовал я.

— А то мы сами не знаем! — отмахнулись оба и, попрощавшись, поехали к себе.

— Ставь на полчаса, — приказал я инженеру-саперу мастер-сержанту Итону Эндрюсу. — Как раз за это время добежим до своей машины и отъедем подальше.

— Будет сделано! — бодро заверил он.

Вдвоем с помощником они прикрепили магнитные мины с часовым механизмом к ракете в каждой из четырех пусковых установок, которые были направлены в небо под углом градусов сорок от линии горизонта. Не знаю, сколько стоит батарея ЗРК «Пэтриот». Хотелось бы думать, что через полчаса мы пустим на ветер миллиард старых баксов. Красивая цифра. Не у каждого бывает возможность сделать такой дорогой жест.

Мы не только успели добежать до «форда-транзита», но даже отъехали на несколько километров. В лесу громыхнуло так, что наша машина покачнулась. Две ракеты улетели в небо. Типа посмертный салют. Направились они в сторону Филадельфии. Надеюсь, кому-то из черных горожан чертовски повезет. Нет ничего похабнее, чем погибнуть на земле от ракеты противовоздушной обороны.

66

Падение Нью-Йорка было сигналом для штатов Мэн, Вермонт, Нью-Хэмпшир, Массачусетс, Род-Айленд, которые тут же прислали парламентеров. Условия им выдвинули стандартные: признание власти Белой армии, как переходного правительства до проведения выборов нового президента, объявление Мишель Обамы самозванкой и преступницей, выселение всех мигрантов, кроме тех, кто имел гражданство США до начала Второй гражданской войны, суд над преступниками. Условия были приняты. После чего начался исход цветного населения на юг строго по Девяносто пятой межштатной магистрали, которая, как и Первая, тянется вдоль атлантического побережья от канадской границы до Майами, Флорида. К тому времени почти все гангстеры и истинные поклонники самозванки уже перебрались в южные штаты. По автомагистрали шла густым потоком беднота, которая приехала в Пиндостан за красивой жизнью. Кто-то получил кусочек ее, пока шла война. Теперь они сами стали жертвами. Осмелевшие белые начали отлавливать цветных, замеченных в преступлениях, и устраивать суды Линча. За любые преступления, опасные и не очень, наказание было одно — вешали высоко и коротко. Под шумок беженцев грабили банды, состоящие как из белых, так и недобитых цветных. Наскоро собранные отряды самообороны не вмешивались. В народ закинули лозунг «Хороший цветной — мертвый цветной». Теперь их отстреливали все, кому не лень, как это делали цветные всего несколько недель назад, пока не начало припекать. Военных тоже не интересовала судьба мигрантов, двигавшихся по хайвэю. Пусть скажут спасибо, что не бомбят.

У Белой армии хватало других проблем. На подступах к Балтимору и Вашингтону наше стремительное наступление застопорилось. Идут тяжелые позиционные бои. Все понимают, что захват столицы сразу изменит баланс сил. Если Вашингтон станет нашим, все вдруг поймут, кто победит в войне, а каждый порядочный англосакс, которых немало и во вражеском лагере, знает, что вовремя предать — это предусмотрительность. Кто-то переметнется к нам, кто-то рванет заграницу. Желающих погибнуть за Мишель Обаму не останется, поэтому Черная армия стянула к столице свои лучшие подразделения. Работает авиация, ударные дроны, танки, тяжелая артиллерия, реактивные системы залпового огня. Окраины Балтимора и Вашингтона уже напоминают иракские, афганские, сирийские, ливийские города, где всего несколько лет назад пиндосы обменивали таким образом свободу и демократию на нефть и газ.

Наше командование сочло, что использование «зеленых беретов» в позиционных боях — непозволительная роскошь, и нас отвезли на отдых на военную базу «Форт Карсон». Я поселился в доме, который продолжаю снимать, хотя бываю в нем всего по несколько дней в месяц, да и то не каждый. Без Бланки Гловер и Локи в нем скучновато. Первая где-то на позициях под Вашингтоном обеспечивает разведку и наведение авиации и артиллерии на цели, а второй вместе с новым старым хозяином в Нью-Йорке. Оставил им запасы собачьего корма, которые были с собой. Подозреваю, что едят их вместе.

По вечерам тусуюсь в баре с капитаном Серхио Васкесом. Разузнав всё, что мне надо было об управлении самолетом «Ю-2», просто болтаю с ним о всякой всячине. Летчик мне нравится тем, что не заточен на карьеру и рубку бабла, как остальные янки. Сказывались латиноамериканские корни. Серхио Васкес жил ради того, чтобы наслаждаться жизнью. Совершал всего два-три полета в месяц и, с учетом выслуги лет, летной надбавки и за участие в боевых действиях, получал неплохую по нынешним временам зарплату. Да, следующую должность и звание ему не светят, потому что «Ю-2» остался один, но это было не так уж и важно. Главное, что с каждым днем военная пенсия становится все больше. Поскольку он на офицерской должности, мог бы уйти через десять лет, но тогда сумма была бы маловата. Поэтому продолжает тянуть нехлопотную лямку, дожидаясь, когда ситуация в стране наладится. После чего переберется в какой-нибудь теплый, южный штат или какую-нибудь латиноамериканскую страну и заживет в свое удовольствие. Семьи у него нет. Мне кажется, он гей, но в армии сейчас запрещено интересоваться сексуальной ориентацией, как и демонстрировать нетрадиционную. После всех безумий, организованных в этой сфере демократами перед Второй гражданской войной и все еще творящихся в Черной армии, в нашей всего два пола — мужской и женский — и два местоимения — он и она. Всех остальных вышибают сразу, подозревая в работе на врага.

67

Бланка Гловер объявилась на четвертый день моего отдыха. Я вернулся поздно из бара и только лег спать, как услышал, что возле дома остановилась машина, хлопнула дверца, а потом заскрипел ключ в замке. Зашла и сразу, поставив баул с вещами на пол и стараясь двигаться бесшумно, поднялась на второй этаж. Синоби из нее не получился бы. Когда открыла дверь спальни, я включил лампу-ночник, приделанную к стене над кроватью.

— Не спишь⁈ — радостно произнесла она.

Судя по взгляду на вторую, непримятую подушку, причина для радости была другая.

— Мой беспилотник сбили в очередной раз. Приехала за новым, — сообщила Бланка.

— Благодарю вражеских зенитчиков! — искренне сказала я и пригласил: — Прыгай в кровать.

— Сперва быстро приму ванну, — отказалась она, выходя из комнаты и на ходу расстегивая форму.

— Хватит душа, иначе не дождусь тебя, засну, — подсказал я.

— Ничего, я разбужу! — игриво пообещала Бланка.

Вскоре внизу затарахтела стиральная машинка и из ванной послышалось пение. Шансов заснуть раньше времени становилось все меньше. Я лежал и думал о том, что судьба частенько предупреждает нас, а мы не всегда или не сразу замечаем ее сигналы, порой трактуя их, как поражение. Сегодня в баре я познакомился с рядовой Агатой Клайн из отдела снабжения. Если бы увел ее сразу, то сейчас бы был участником ночного шоу. Я притормозил, чтобы не оборвать Серхио Васкеса на полуслове, одна реплика которого могла длиться минут пять. Видимо, Агата Клейн решила, что я тоже голубой, раз не веду ее в кровать вот прям сразу, и присоединилась к компании сержантов из своего отдела. В итоге я вышел из бара один. Теперь понимаю, что пролёт избавил меня от шумных разборок.

Бланка вернулась, обмотанная полотенцем сверху, оставив открытым лобок с подросшими черными волосами, которые как бы размыли «галочку»,

— Не выключай свет, — потребовала девушка, избавившись от полотенца.

На этот раз она ублажала меня долго и умело, демонстрируя утаиваемые ранее навыки. После чего оседлала и отскакала резво, не успев кончить, хотя раньше всегда было наоборот. Порой успевала отстреляться пару раз. Значит, голова занята мыслями. Для женщин это настолько трудоемкий процесс, что перестают чувствовать. Интересно, о ком она думала? Это в постели с мужем думают, белить потолок завтра или послезавтра, а в нашем виде отношений голова ее могла быть занята только другим мужчиной. Может, поэтому и желала застукать меня с женщиной, чтобы обвинить в разлуке. Вот только радость от того, что я один, не укладывалась в схему.

Я довел ее рукой, чтобы размякла и быстрее раскололась, и спросил:

— Что случилось?

— Ничего, — слишком быстро ответила она.

Я лежал молча и не шевелясь, ждал.

Бланка, как обычно, поцеловала меня в плечо и раскололась:

— Хотела завтра сказать, когда схожу к врачу и буду точно знать. Кажется, я беременна.

— А-а, — облегченно произнес я. — Думал, что-то серьезное.

— Что может быть серьезнее⁈ — обиженно произнесла она.

Тут я и вспомнил, что это для меня, отца-супергероя, рождение детей — дело привычное, одним больше, одним меньше, а для Бланки, особенно, если залёт первый, чрезвычайно важное.

— Всё нормально, успокойся! — произнес я. — Когда-нибудь это должно было случиться. Получилось не вовремя, конечно, но лучше раньше, чем никогда.

— Может, аборт сделать и подождать, когда война кончится? — задала Бланка вопрос, над которым, как теперь понимаю, и ломала голову.

— Она уже подходит к концу, — уверенно произнес я. — Первое время, пока жизнь в стране не наладится, учиться тебе негде будет, а моих накоплений хватит на троих на несколько лет, даже если уйду со службы. Так что посидишь с ребенком.

Я почувствовал, как она расслабилась, как ее энергетика перестала быть словно из тонких коротких иголочек.

— Ты хочешь уволиться из армии, когда закончится война? — спросила Бланка.

— Да, — подтвердил я. — Офицер — это слишком мало для меня. Заведу какой-нибудь бизнес. Может быть, в другой стране, пока здесь не наведут порядок, не вернутся к прежней жизни.

— Прежней уже не будет, — уверенно произнесла она. — А куда ты хочешь поехать?

— Не знаю, — соврал я. — Может быть, в Россию. Я знаю русский язык.

— Можно в Чили. Там у меня есть родственники, и мы оба знаем испанский язык, — подкинула она.

— Тоже вариант, — не стал я спорить. — Если удачно продам почтовую марку, денег хватит на небольшой химический заводик.

— Это было бы хорошо! — радостно поддержала Бланка, после чего поделилась: — Я была уверена, что ты не захочешь иметь ребенка сейчас, что придется сделать аборт.

Если бы это был у меня первый раз, я бы поступил именно так, как она говорит. Помотавшись по эпохам, научился относиться ко всему с пофигизмом. Всё, что ни есть, к лучшему. Надо только разглядеть его.

68

Однажды вечером отдых закончился. Ко мне домой приехал посыльный от командира Десятой группы войск специального назначения. Меня тут же отвезли на бронированном автомобиле «НММWV» или попросту «хамви» в штаб, расположенный в другом конце военной базы. Полковник Джордж Вебер курил вейп. Это он так по требованию врачей решил избавиться от никотиновой зависимости. ИМХО, вейп добьет его быстрее. Дым пах дикой смесью ванили с черемухой.

— Со мной связался командир Четвертой пехотной дивизии, штурмующей Вашингтон, и попросил решить вопрос с вражеской авиацией. Истребители не дают работать нашим бомбардировщикам, помогать пехоте. По данным нашей разведки взлетают они с военной базы «Океания», расположенной в Норфолке, Виргиния, — показал он на карте. — На аэродроме базируется ударное истребительное крыло «Атлантик». Раньше там было восемнадцать эскадрилий с тремя сотнями самолетов «Ф/А-18 Шершень» и «Ф/А-18Е Супершершень». Сейчас осталось раз в десять меньше. До меня дошли слухи, что ты еще и на самолетах умеешь летать, так что кому, как не тебе, доверить такое важное задание, — добавил он и приказал: — Сделай так, чтобы вражеские истребители больше не мешали нашим бомбардировщикам. Бери какие хочешь боеприпасы — и в путь. На складе предупреждены. Чем быстрее выполнишь задачу, тем лучше.

— Сегодня не выеду. Придется собирать моих людей по барам и ждать, когда придут в чувство, — попытался я отложить отъезд до утра, чтобы еще одну ночь побыть с Бланкой.

— Их уже собрали и взбодрили. Ждут командира, — сообщил полковник Джордж Вебер. — Удачи, лейтенант!

На обычном междугороднем автобусе нас довезли до городка Блюфилд, Западная Виргиния, контролируемого нашими войсками, где пересели на серый «форд-транзит», который перегнали туда для нас. Подождав до вечера, двинулись дальше второстепенными дорогами и с выключенными фарами в сторону Норфолка. Надо было преодолеть не менее пятисот пятидесяти километров. Сплошной линии фронта здесь не было с обеих сторон, только блокпосты на главных дорогах. В этих краях порядка, наверное, больше, потому что чаще попадались встречные машины, легковушки и грузовики, чем на севере. Нет такой опасности, на которую не забил бы капиталист за триста процентов прибыли. У меня была карта с расположением вражеских блокпостов. Разведка у нас работала отменно. Впрочем, у врага, наверное, тоже. Мы аккуратно объезжали их, пока не наткнулись на неучтенный блокпост неподалеку от Ричмонда на второстепенной дороге, соединяющей забытые богом населенные пункты, которые в России принято называть деревнями, и фермы. Сооружен был на скорую руку из срубленных и сваленных на дорогу деревьев, но путь преграждал основательно, на скорости не проскочишь. Армейские сделали бы основательно. Скорее всего, гангстеры, сбежавшие из северных штатов, организовали незамысловатый бизнес, чтобы собирать дань с фермеров.

— Притормаживай и включи фары, — приказал я водителю мастер-сержанту Итону Эндрюсу и предупредил парней в фургоне: — Блокпост, приготовились.

Любителей халявы было пятеро. Все негры. Одеты во что попало и вооружены двумя автоматами «сиг» и пистолетами.

Опустив стекло на дверце, я высунул голову и наехал строгим командирским голосом:

— Что это за блокпост⁈ Почему не согласован с командованием⁈

— Мы сами себе командование! — ответил наглым тоном крупный негр с автоматом, который, направив на меня оружие, прошел по краю света от фар к кабине нашей машины справа.

За ним подтянулись остальные.

— Вышли оба из машины и подняли руки! — приказал он.

Мы с мастер-сержантом Итоном Эндрюсом подчинились.

— Это машина морской пехоты! За нападение на нее вы будете расстреляны! — испуганным голосом предупредил я.

— Снежок решил пошутить! — насмешливо произнес предводитель банды и спросил: — Что везете?

— Боеприпасы и провизию для наших подразделений в Норфолке, — ответил я.

— Клёво (сооl)! — радостно и дружно выдали они.

Я же знаю, что вам надо, на что поведетесь, как тупые лохи.

— Следи за ними, — приказал предводитель банды тщедушному негритенку лет пятнадцати, вооруженному слишком большим для него револьвером «магнум» сорок пятого калибра, и вместе с остальными тремя пошел к задней дверце фургона.

Там щелкнул замок, наступила короткая пауза, после чего прогремел залп и сразу еще одни сухой, негромкий выстрел впереди, сделанный мастер-сержантом Итоном Эндрюсом из пистолета с глушителем. Негритенок, получив пулю в узкий лоб ниже курчавой шевелюры, выронил «магнум» и рухнул навзничь. Я подобрал его оружие, сходил к шалашу у дороги, где при свете фонарика осмотрели нехитрое барахлишко убитых. Ничего ценного не нашли. Забрали недоеденную часть копченого свиного окорока и дюжину свежих куриных яиц, явно реквизированных у фермеров.

69

Гольф-клуб «Самолеты» примыкает северо-восточным углом к военно-морской авиабазе «Океания», на которой раньше стояли самолеты палубной авиации. Теперь весь военно-морской флот Пиндостана на приколе, в том числе и в порту Норфолк, а часть, как я слышал, интернирована разными странами, с которыми не успели расплатиться свободой и демократией за природные ресурсы, поэтому взяли авианосцами, крейсерами, подводными лодками… Белые члены экипажей, а в основном это были офицеры и сержанты, отказались служить в Черной армии, разбежались кто куда, а оставшиеся не смогли эксплуатировать большие корабли, только мелочь пузатую типа патрульных с экипажем в тридцать человек. Территория у гольф-клуба большая. Много каналов и прудов. Видимо, место раньше было болотистое, поэтому искусственно опустили уровень грунтовых вод. Есть зона со списанными и выпотрошенными самолетами для привлечения детворы и бар для игроков. Сейчас гольф-клуб пуст. Этот вид спорта не пользуется популярностью у негров. На асфальте улиц в него не поиграешь, а на посещение крутых клубов жалко деньги тратить.

Мы расположились среди деревьев возле пруда в восточной части, поближе к цели, накинув на фургон маскировочную сетку. В воде у берега вышагивала, не обращая на нас внимания, белая американская цапля с ярко желтыми пальцами на черных ногах. Такое впечатление, что ей недавно сделали модерновый, кислотный маникюр. До вечера по очереди наблюдали в бинокли за авиабазой, определив, где посты часовых и график их смены, расположение казармы и ангаров с самолетами. Службу здесь несли явные пофигисты. Вплоть до того, что пришедший в полдень на пост на вышке неподалеку от нас разбудил предшественника. Надеюсь, ночью будет еще интереснее.

Мы выдвинулись после полуночи. С нашей стороны база была огорожена колючей проволокой в виде спирали Бруно. Мой заместитель уорент-офицер Кристан Адкинс, бывавший на базе до войны, сказал, что раньше ее не было. Видимо, решили подстраховаться хоть как-нибудь, потому что мастер-сержант Итон Эндрюс и сержант Натан Дэйли сделали в ней проход минут за пять.

По неосвещенной территории добрались до ангаров, где увидели часового-негра с волосами, заплетенными во множество тонких косичек, покрашенных в разные цвета. Прислонив штурмовую винтовку к стене, он играл в баскетбол в одиночку. Кольцо без сетки было прикреплено на высоте метра три и примерно в пяти левее лампы над воротами в ангар. Мяч был оранжевый баскетбольный. Негр довольно точно забрасывал его в кольцо. Только раз ошибся и пошел влево, в неосвещенную зону. Там его и догнала стрела из лука. Каждый раз брал это оружие на задание, вызывая тщательно скрываемую иронию у подчиненных — и вот сподобился.

В этом ангаре прятали более старые многоцелевые истребители (Ф)/штурмовики (А) «Ф/А-18 Шершень». Фонари у всех были открыты. При свете фонариков мы забрались в кабину ближнего, и я показал подчиненным, куда надо закладывать взрывчатку, чтобы не смогли найти быстро и наверняка вывела самолет из строя. Корпус залатать не трудно, а восстанавливать авионику заморишься, придется менять всю. После чего пошли от самолета к самолету, закладывая мины «Слам М4» с максимальным замедлением на шестьдесят минут. Длина ее тринадцать сантиметров, ширина — девять, толщина — пять с половиной. Общий вес почти килограмм, масса заряда — двести восемьдесят грамм (девяносто пять с половиной процентов октогена и четыре с половиной пластификатора). Способ нанесения поражения — ударное ядро. Затем перешли в соседний ангар, где стояла дюжина более новых «Ф/А-18 Супершершень», и быстро зарядили и их. В третьем ремонтировал пять машин. На всякий случай оставили и им по подарку. Последние семь мин достались электроподстанции и четырем автомобилям-топливозаправщикам.

Ушли черед тот же проход в спирали Бруно, расположенный примерно на одинаковом расстоянии от двух вышек, где несли службу часовые. Нас не заметили. Я сперва думал снять обоих, а потом решил не тратить на них время и силы. Так будет даже интереснее. Представляю их рожи, когда начнут взрываться мины, и утром на разборе у командования, когда выяснят, где и как мы проникли на авиабазу.

70

Уничтожение самолетов, что в воздухе, что на земле, что в Первую мировую, что во Вторую мировую, что во Вторую гражданскую, ценится намного выше, чем они того заслуживают. Такое у меня твердое мнение. В то же время я не против того, чтобы меня награждали за их ликвидацию. Полковник Джордж Вебер пообещал, что наша славная операция на военной авиабазе «Океания» будет оценена по достоинству. Поскольку достоинство сейчас оценивается в воинских званиях, вся моя команда с нетерпением ждет повышения. Уорент-офицер Кристиан Адкинс и вовсе заговорил, как ему будет грустно расстаться с нами. Утешится он офицерской должностью, потому что наверняка пошлют на курсы командиров команды. Это ОДА 0413 такая удачливая, работает без потерь, а судьба других складывается не так прекрасно, потери большие.

А пока у нас новое задание. Наша пехота зачистила Балтимор и зашла с северо-востока и севера в Вашингтон. Чтобы не путать с одноименным штатом, расположенным на северо-западе страны, к названию добавляют «Ди-Си (округ Колумбия)». Командование предполагает, что крысы скоро побегут. Поэтому нам приказали оседлать все дороги, которые ведут из города на юг и юго-запад, включая Триста первую на левом берегу реки Потомак. Наша задача — уничтожать обитателей Белого дома и Пентагона, которые попробуют смыться.

— По воздуху и океану путь им перекрыла наша авиация. Остаются только шоссе, на которых вы и устроите засады. Как только увидите кортеж из дорогих автомобилей с серьезной охраной, открывайте огонь. Команда, которая привезет труп Королевы Обезьян (погоняло Мишель Обамы в Белой армии) — живая она нам не нужна — сразу получает повышение в звании, — напоследок промотивировал нас полковник Джордж Вебер.

Поскольку два звания подряд членам ОДА 0413 не светят, можно не напрягаться. Поэтому, когда нам выделили неперспективную Хартвуд роуд номер шестьсот двенадцать, я даже обрадовался. Место было назначено сразу за вклиниванием в нее под острым углом Споттед-Таверн роуд неподалеку от городка Доддс Корнер. Это по прямой километров восемьдесят-девяносто от Вашингтона. Сейчас на всех дорогах, даже грунтовых, ведущих в этот город с юга и юго-востока, километров за двадцать-тридцать оборудована первая линия довольно мощных блокпостов, за которой вторая и третья, на севере и востоке идут бои, а с запада прикрывает Атлантический океан. Рисковать, соваться ближе к Вашингтону я не хотел. Война стремительно катилась к финалу, в армии оставаться я не собирался, так что и выпендриваться ни к чему. Как догадывался, мои подчиненные думали также. Им для полного счастья хватит очередных лычек за выполнение предыдущего задания.

Мы заняли пустовавший дом номер восемьсот шестьдесят семь, к которому вела асфальтная дорожка. Из него до нас выгребли все, что представляло хоть какую-то ценность, но остались стены и крыша, которые помогут спрятаться, а больше нам в теплую погоду и не надо. Вдоль дороги оборудовали позиции, до которых можно добежать максимум за пару минут, после чего перешли в режим ожидания, выходя на открытый воздух только по ночам. Вокруг Вашингтона висят в воздухе днем и ночью несколько десятков наших разведывательных беспилотников, которые тут же передадут сигнал, если увидят колонну, двигающуюся в нашем направлении. Оператором одного из них является Бланка Гловер. Может быть, именно она и предупредит нас, и обе стороны узнают об этом только после окончания операции.

Уверен, что немногочисленные обитатели Доддс Корнер и ферм по соседству отслеживают нас. В этом плане американская деревня ничуть не хуже русской. Наверное, есть среди них и сторонники Черной армии. Скорее всего, именно такие и выжили здесь. Они бы настучали на нас, а у пиндосов это один из любимых видов спорта, но телефонной связи нет. Да и многим уже понятно, кто победит, и лучше не портить отношения с новой властью. Сейчас разговор с врагами короткий, особенно, если у тебя не совсем правильный цвет кожи или акцент.

Шли дни. В Вашингтоне громыхало все сильнее, но бои не заканчивались. Я уже собирался утром отправить заявку команде «Браво» на доставку нам дополнительных сухпайков, когда после полуночи был разбужен связистом сержантом первого класса Кеном Карденасом.

— По шестьсот двенадцатой дороге в нашу сторону движется колонна из семи машин, — доложил он.

— Все по местам! — приказал я и напомнил: — План на семь машин. Открывать огонь только по моей команде.

У нас были разработаны действия на разное количество машин в колонне. У команды всего шесть гранатометов. В первую очередь они должны уничтожить бронированные машины, пять передних и заднюю. Если таковых будет меньше, то остальные цели поражают по степени их важности или опасности: сперва автомобили класса «люкс», затем пикапы с пулеметами, грузовики, фургоны и в последнюю очередь дешевые легковушки.

Наверное, здесь и до войны по ночам были необычно тихо, когда слышишь лягушек на болоте километра за три, поэтому гул машин мы различили задолго до их появления. Неслись на большой скорости, под сотку. Фары включены. Значит, как они думают, позади опасность больше, чем впереди. В колонне три бронетранспортера «страйкер М1126», черный электрокар марки «чистый воздух», который, как сообщал довоенный каталог, случайно попавший мне на глаза во время отдыха на базе «Форт Карсон», стоил тогда в люксовой комплектации двести пятьдесят тысяч баксов, два бронированных автомобиля «хамви» и замыкал «кугуар».

— Али, твой электрокар, — передал я по рации мастер-сержанту Альберту Альваресу.

Он подтвердил прием щелчком тангетки.

Дождавшись, когда колонна въедет в зону уверенного поражения, я скомандовал:

— Огонь!

Ударили дружно и точно. Шесть взрывов прогремели практически одновременно. Первый «страйкер», получив гранату в лоб, проехал еще с сотню метров, пока не влетел в дерево на обочине. Второй, которому угадил в бочину, начал резко поворачивать, завалился на бок и пролетел юзом несколько метров, рассыпая яркие искры. Третий врезался в него и замер. Электрокар после попадания перевернулся на крышу и был протаранен ехавшим следом «хамви», а потом обоим досталось от «кугуара». Уцелевший «хамви» попытался на полном ходу пропетлять между пораженной техникой, зацепился за второй «страйкер», выскочил на обочину и резко остановился перед деревьями. После чего попытался сдать задним ходом на дорогу — и тут в него попали сразу две гранаты, причем одна, видимо, угодила в топливный бак, потому что ярко полыхнул. Еще по одной гранате влетело в «стайкеры» и «кугуар», а по второму «хамви», из которого пытались удрать два уцелевших пассажира, и перевернутому электромобилю отработали из пулеметов. Стекла у «чистого воздуха» оказались небронированными. Не видно было, кто в нем ехал, но, судя по безвольно вывалившейся наружу руке, свинцом нашпиговали всех под завязку.

Вскоре стрельба стихла. В команде не новички, пулять просто так не будут.

— Вторые номера выходят на осмотр, — приказал я.

Шесть человек вынырнули из темноты с разных сторон, обследовали всю пораженную технику. То там, то там раздавались одиночные выстрелы — добивали тех, кто подавал признаки жизни или вызывал подозрение.

— Всё чисто, — доложил по рации уорент-офицер Кристиан Адкинс.

Я вышел на дорогу к электромобилю, посветил в салон фонариком. На заднем сиденье висели на ремнях безопасности два негра в форме четырехзвездочных генералов. Это среднее звание между генерал-лейтенантом и генералом армии, которое присваивается только во время больших военных конфликтов (Вторая мировая война). Чертырехзвездочных еще называют полными генералами.

— Не знаешь, кто это? — спросил я своего заместителя.

— Ближний — Гери Брито. До войны руководил командованием по подготовке и доктрине армии. При Мишель Обаме стал начальником штаба армии. Второй — это его заместитель Чарльз Гамильтон. Раньше заправлял материальной частью армии, — рассказал уорент-офицер Кристиан Адкинс.

— Передай их имена в штаб и спроси, везти к ним или пусть гниют здесь? — приказал я связисту сержанту первого класса Кену Карденасу.

На наше счастье, командованию было плевать на двух мертвых четырехзвездочных негров. Утром получили приказ собрать документы, какие только найдем, и вернуться на базу. Разведка доложила, что Королева Обезьян уже в Майами, Флорида. Как проскочила, пока не знают, но виновных найдут и накажут. Это будет не ОДА 0413.

71

Я опять отдыхаю на военной базе «Форт Карсон». Наши войска захватили Вашингтон, зачищают его и готовятся к дальнейшему движению на юг и восток. Черная армия, чтобы отстоять Вашингтон, сняла большую часть подразделений с Западного фронта, где у нее были мощные укрепленные районы еще с начала Второй гражданской войны, и Белая армия начала наступать и там. Движется не так быстро, как на севере, но уже понятно, что штат Луизиана продержится от силы пару недель, а потом падут Миссисипи, Алабама, Джорджия, и останется у черных только Флорида, где сейчас прячется Мишель Обамаю

Ходят слухи, что наши враги начали прощупывать почву на предмет заключения мира. По дошедшей в баре до моих ушей версии, посредником выступает президент Мексики Клавдия Шейнбаум. Вроде бы наши требуют выдачи всех военных преступников, и в первую очередь супругов Обама, потому что знают, что без Барака афера с выборами не получилась бы. Тогда после суда его имя заиграет новыми красками: Барак в бараке.

Второй важный пункт — все цветные убираются в Латинскую Америку или куда угодно за пределы США. Условия, как обычно, не нравится обеим бабам: первое — Королеве Обезьян, второе — Клавдии Шейнбаум. Если весь сброд с военным опытом и не желающий работать ломанется в Мексику, то страна, притихшая после исчезновения богатых американского и западноевропейского наркорынков и только начавшая перестраивать экономику на нормальные рельсы, тут же превратится в огромное поле боя всех со всеми. Так это или просто слухи, не знаю, но много раз замечал, что то, что военные перетирают в барах, скоро становится явью. Страна устала от гражданской войны. Большинство ее участников по обе стороны линии фронта хочет вернуться к прежнему образу жизни, пусть и в усеченном виде.

Я тем временем подтягивал свои научные знания. Как-то капитан Серхио Васкес обмолвился во время разговора, что собирается после ухода из армии поучиться в Техническом университете Колорадо, который находится в северной части города. Это частное учебное заведение. До Второй гражданской войны Вооруженные силы США (так у них называется военное министерство, а глава — секретарь по защите) частично оплачивало переобучение в университете военнослужащих, выслуживших пенсию. Я съездил туда. Университет был закрыт, но не разграблен, потому что охранялся военным патрулем. Как догадываюсь, хозяин учебного заведения договорился с командиром базы «Форт Карсон». В свою очередь я договорился с патрульными, посетил университетскую библиотеку и набрал книг по химии, геологии, теоретической механике, физике. Теперь читаю их во время отдыха между рейдами во вражеский тыл.

В тот день, пообедав в столовой базы, я вернулся домой и лег охранять диван, заодно читая толстенный талмуд о пластиках. Наука сильно продвинулась в этой области. Чего только не напридумывали. Знал бы я хотя бы сотую часть, стал бы в предыдущие две эпохи лауреатом Нобелевской премии по химии. Хотя вряд ли, не стал бы рисковать. Вдруг за опережение меня отправят на исправление туда, где ни о существовании пластиков, ни даже химии не догадываются?

Услышав, что напротив дома остановилась машина, решил, что прислали по мою душу. Дверь открыл, когда визитеры стояли на пороге и собирались постучать. Это были не посыльные из штаба, а сержант первого класса и рядовой из подразделения, в котором служила Бланка Гловер. С первым она как-то познакомила меня, но я тут же забыл имя, а запомнил лишь погоняло Снупи, потому что вытянутой вперед физиономией напоминал этого мультяшного персонажа. У обоих были напряженные, виноватые лица, будто сожрали хозяйскую котлету. Я сам много раз сообщал о смерти своих подчиненных родственникам, поэтому сразу догадался, с какой миссией прибыли.

— Бланка погибла? — опередил я сержанта первого класса.

— Да, сэр. Черные проследили наш беспилотник и, когда Бланка посадила его и вышла из укрытия, чтобы забрать, попали фпв-дроном. Она умерла мгновенно. Мы похоронили рядового первого класса Бланку Гловер на Арлингтонском кладбище рядом с теми, кто пал при освобождении Вашингтона, — торжественно сообщил он и протянул мне кольцо с бриллиантом.

Может быть, в тот момент, когда я подумал, что моя невеста, даже не догадываясь об этом, наведет нас на вражескую колонну, удирающую из города, ко мне прилетала попрощаться ее душа.

72

Не скажу, что был влюблен в Бланку Гловер, но мне было с ней хорошо. Подозреваю, что нравилось в ней моё пигмалионство — переформатирование из мачо в юбке в нормальную женщину, нежную и слабую, которой не надо выпендриваться, изображая, согласно моде, из себя крутяшку, а просто быть самой собой. Мне ее не хватало. Даже, когда мы были порознь, я знал, что она скоро приедет, зарядит стиральную машинку и споет в ванной, а потом займемся любовью и заснем довольные жизнью и друг другом.

На следующий день ОДА 0413 отправили не задание. Уверен, что моя команда была выбрана не случайно. Военная база «Форт Карсон» — тоже большая деревня. Мои подчиненные знали, что я сожительствовал с Бланкой Гловер, что мы были помолвлены и что она ждала ребенка. Наверное, моя девушка поделилась новостями с подругой, а та с другой или со своим бой-френдом — и пошло-поехало. Меня отправили заниматься рисковым делом, чтобы, как они думают, не страдал. Мне кажется, я уже не умею страдать, по крайней мере, долго. Ушла Бланка Гловер из моей жизни — значит, так зачем-то надо. Позже пойму, зачем. Или не пойму и буду жить счастливо.

Мы должны повредить оборудование на нефтехранилище Байу-Чокто, рядом с городом Батон Руж, Луизиана, чтобы им не могли пользоваться ближайшие пару месяцев. Оно одно из четверых, в которых хранится стратегический запас США. Остальные (Биг Хилл и Брайан Маунд) находятся в Техасе и (Вест Хекберри) на востоке Луизианы, рядом с зоной боев, поэтому больше не используются нашими врагами. В этих районах рядом с Мексиканским заливом под землей мощные пласты каменной соли, в которых пресной водой вымыли пустоты, превратив затем в хранилища нефти. Дешево и сердито. Байу-Чокто — самое маленькое из них. Нефть перерабатывают на расположенном в Батон Руж заводе компании «ЭксксонМобил» и отправляют на нужды Черной армии.

В Луизиане и до Второй гражданской войны негры составляли более половины населения. Преступность здесь была раза в два выше, чем в северных штатах, за исключением Нью-Йорка. После начала боевых действий к ним присоединились успевшие сбежать из Техаса, Аризоны и более далеких штатов. Немногочисленных белых, кто не додумался уехать, уверенный, что их жизни тоже важны, перебили. Поэтому добираться до места выполнения задания было сложно. Мы ехали в черном седельном тягаче «фрейтлайнер» с удлиненной кабиной, в которой располагались два человека (я и мастер-сержант Итон Эндрюс за рулем) на передних сиденьях и четверо в зоне отдыха за ними, и тянули пустую цистерну, переоборудованную для перевозки людей, до двенадцати человек, и снаряжения и топлива, в которой следовали еще шесть человек команды «Альфа» во главе с уорент-офицером Кристианом Адкинсом и наши запасы. По освобожденной территории до Шривпорта, Луизиана, катили по хайвэям днем и ночью с включенными фарами, делая короткие остановки. Последние километров четыреста по вражеской проскочили по второстепенным дорогам в темное время суток и без света.

Перед восходом солнца спрятались в пустом корпусе завода «Даймонд пластик корпорейшн» километрах в трех-четырех от цели и примерно пятнадцати от города Батон Руж, название которого переводится с французского, как Красная Палка (Жезл). Проделав отверстия в крыше, начали наблюдение с помощью мощного телескопа за Байу-Чокто. В ближней к нам части хранилища было безлюдно, даже охрана не появлялась. У меня появилось подозрение, что ее вообще нет, разве что на въездных воротах в дальнем от нас конце, которые от нас скрывало служебное здание высотой в три этажа.

С наступлением темноты мы выдвинулись к Байу-Чокто вдесятером. Все в темном макияже, чтобы походить на негров. Помощник медика сержант Шейн Стюарт и помощник связиста специалист Теодор Фарли остались охранять седельный тягач. Было темно, тепло и сухо, хотя легкий юго-западный ветерок приносил вонь болота. Шли по грунтовой дороге, которая изрядно заросла травой, потому что давно по ней не ездили.

Шагавший впереди сержант первого класса Хадсон Имлер вдруг остановился и сообщил шепотом:

— Впереди крокодил.

Оказалось, что это аллигаторовая черепаха. У нее выступы-шипы на панцире, из-за чего похожа на аллигатора. На людей не нападает, но пальцы откусить может, если рискнете погладить. В предыдущую мою эпоху в Техасе почти в каждом ресторане подавали блюда из этих черепах — суп и рагу. Мясо вкусное.

До цели дотопали минут за сорок. Территорию ограждал забор из обычной стальной проволоки. Страна непуганых лохов. Дальше были трубы, соединяющие подземные резервуары и насосные станции. В темноте были похожи на переплетенных змей. Нашей задачей было вывести из строя насосные станции, чтобы перестали перекачивать нефть на завод «ЭксксонМобил», который работал в лучшем случае на четверть своей мощности. Белых специалистов перебили или они удрали, а черных, умеющих работать на сложном оборудовании, было мало, да и те не хотели напрягаться. Грабить легче и выгоднее. Никого не встретив, хотя до дальней части, где офисные здания и контрольно-пропускной пункт мы не дошли, заложили мины с часовым замедлением в тех местах где нам указали при выдаче задания, и отправились в обратный путь. Сперва быстрым шагом, а потом, за пределами Байу-Чокто, припустили трусцой.

Быстро погрузившись в седельный тягач с прицепом-цистерной, поехали с включенными фарами на север. Типа мы загрузились топливом на заводе и покатили к клиенту. Правда, дороги использовали второстепенные. Когда были в нескольких километрах севернее Байу-Чокто, там послышались взрывы. После чего мы на всякий случай выключили фары и поехали медленнее в темноте. Миновав в утренних сумерках небольшое поселение Драй Пронг, спрятались в лесу на территории заповедника Кисатчи, дожидаясь темноты. Остановились между высокими соснами с длинной хвоей. Опавшая устилала землю толстым слоем, малость пружинящим под ногами.

Я постелил одеяло в тени между соснами, лёг на спину. На голубом небе лениво ползло белое облако, напоминающее комок манной каши. Ветер шумел в кронах деревьев, пели птицы. Благодать земная. Иногда мне хочется плюнуть на все блага цивилизации и поселиться в подобном месте. В юности хотел стать лесником, собирался поступить в Великоанадольский лесной техникум. Меня вовремя отговорили. Теперь понимаю, что правильно сделали, что в лесу надолго меня не хватит, но всё же, всё же…

73

После возвращения из Луизианы нас настигли награды — очередные воинские звания. Я теперь постоянный капитан. Мой заместитель Кристиан Адкинс стал старшим уорент-офицером и убыл на курсы командиров команд. По моему ходатайству его место занял инженер Итон Эндрюс, уорент-офицер. Еще два мастер-сержанта, ставшие уорент-офицерами, Альберт Альварес и Лео Чепмен убыли на должности заместителей командира в другие команды. В ОДА 0413 теперь недостача в три человека. Ждем, когда окончат курс обучения новые бойцы, и вольются в наши ряды. На задания нас временно не посылают. Впрочем, у остальных команд тоже мало работы. Интенсивность боев резко снизилась. Все говорят о переговорах, ждут их окончания. Никто уже не сомневается, чем они закончатся. По данным нашей разведки, из Ки-Уест, самого южного города Пиндостана, каждый день в сторону Кубы, Багамских островов и Мексики отправляются сотни плавсредств с беженцами. Как шутят у нас, за неделю на Кубу возвращается больше людей, чем сбежало за все предыдущие годы. Пошли слухи, что и семейство Обам запросило политическое убежище в Австралии. Там пока не прияли решение. Отъезд черной парочки станет признанием поражения. Так что все ждут. Никто не хочет погибнуть за день-два до окончания войны.

Днем я повышаю свой интеллектуальный уровень, а вечером ужинаю и отправляюсь в бар. Снимал пару раз девиц, но не цепанули. Да и настрой у меня уже другой. Как только закончится война, сразу демобилизуюсь и свалю в Россию с Западного побережья, если смогу купить или угнать парусную яхту. Обычно болтаю с капитаном Серхио Васкесом. С угоном самолета номер не прокатил, так что мне больше ничего от него не надо, чисто болтаем, как равные теперь по званию.

Однажды я сидел один, и ко мне подвалил второй лейтенант Авраам Лехман. Под глазами темные круги. То ли не выспался, то ли почки больные.

Поправив очки в золотистой оправе, он задал вопрос:

— Говорят, у тебя «колеса» можно купить?

— Да, — подтвердил я.

Начав готовиться к путешествию на восток, я решил распродать наркоту, чтобы перевести деньги в золото или другие ценные малогабаритные товары. «Колеса» сейчас — одна из самых ходовых валют, поэтому покупка и продажа их не запрещена. Употребление тоже. Командованию нужны смелые бойцы, а благодаря чему стали такими — не важно.

— Почем? — спросил второй лейтенант Авраам Лехман.

— «Экстази» по пятьдесят центов, — ответил я, поняв, почему у него круги под глазами.

Эта наркота сильно сажает почки и печень.

— Клёво! Возьму одну, — сказал он.

Мне надо распродать быстро, поэтому цена ниже рынка процентов на двадцать-тридцать.

Мы подошли к стойке, где второй лейтенант Авраам Лехман перекинул на мой счет в баре полбакса. Бармен зачтет эти деньги, когда я буду расплачиваться. Покупатель получил товар и сразу проглотив таблетку.

— Если купишь десяток, отдам по сорок пять, — предложил я.

— У меня сейчас нет столько денег, — признался он.

У нарика всегда хватает только на одну дозу. В противном случае ищет, у кого занять, или сидит дома.

— Могу отработать, — сказал он.

— Я не гей, — отказал ему.

— Ты неправильно понял! — покраснев от смущения, произнес второй лейтенант Авраам Лехман. — Я имел в виду, как программист, или помочь с тестом…

Значит, следующие экзамены я сдам на «отлично». Правда, они мне уже ни к чему.

— А кодовые замки на сейфах умеешь открывать? — чисто из любопытства спросил я.

— Да — подтвердил он. — До войны работал в фирме, которая занималась открытием замков, электронных и механических, в том числе и сейфов.

— Вот и обучи меня. Платить буду по «колесу» за школьный урок. Если овладею на хорошем уровне, добавлю премию, — сделал я предложение, от которого не откажется никакой наркоман.

— Хорошо, — согласился он. — Когда начнем?

— Завтра, когда оклемаешься, — ответил я.

— Тогда приходи утром ко мне на службу. Я все равно там диванная картофелина (валяю дурака), — сказал второй лейтенант Авраам Лехман.

74

С открытием электронных замков всё оказалось легче или сложнее, смотря с каким набором инструментов открывать. Если у тебя есть автоматический подбиратель фирмы «Интралок», то остается лишь найти возможность подключить его к замку. Комбинацию из четырех цифр он определит максимум за восемьдесят пять минут, но на шесть потребуется около недели. Можно самому изготовить такой. Схему приложили. К электронному замку обычно добавляется механический на случай сбоя в программе и прочих непредвиденных неурядиц. С такими я разбирался даже лучше своего учителя.

Еще одним способом было просверливание отверстия, иногда двух-трех, и через него механическое открытие с помощью той же велосипедной спицы. Надо было только знать, где именно сверлить. У второго лейтенанта Авраама Лехмана была флэшка со старого места работы с указанием таких мест для разных типов сейфов. За десять «колес» он сделал мне копию. Внутри могли ждать блокираторы типа туго натянутой проволочки именно в месте сверления, при обрыве которой срабатывал дополнительный запор, или/и органическое стекло, которое разбивалось и тоже создавало дополнительные трудности. В любом случае нет такого замка (сейфа), который нельзя открыть. Бывает только разное время на осуществление этого.

— А самолетные электронные замки ты открывал? — поинтересовался я.

— Много раз. Летчики такие бестолковые, четыре цифры не могут запомнить! — ответил он. — Там всё очень просто. Сперва пробуешь заводской мастер-код: четыре ноля, или четыре семерки, или цифры один-два-три-четыре, или их же наоборот. После каждой попытки замок блокируется на пять минут, а после третьей на сутки. Ждешь и продолжаешь. Если не сработало, поддеваешь лезвием ножа снизу крышку, приподнимаешь ее. Там будет разъем юсб. Присоединяешь подбиратель. Он заодно отключает блокиратор, который срабатывает после неверных наборов. Самое большее через полтора часа ты будешь знать код.

Как всё просто, когда знаешь, что делать.

— Три «колеса» — и даешь мне подбиратель до утра. Потренируюсь на сейфе в своем кабинете, — попросил я.

— Меня могут вызвать в любое время… — начал ныть Авраам Лехман.

— Четыре «колеса». Если что, едешь ко мне домой и забираешь, — поднял я цену.

— Хорошо, бери, — согласился он.

Аэродромная обслуга часто видела меня возле самолета «Ю-2» вместе с капитаном Серхио Васкесом, поэтому не удивились, когда я, подкатив вручную трап, залез в кабину и пробыл там более часа. Не раз уже так делал. Мастер-коды не подошли. Пришлось приподнять ножом крышку и подключить подбиратель. Когда высветились четыре цифры, я понял, что это год рождения пилота. Похвалил себя за тупость.

На следующее утро я вернул прибор владельцу, сказав, что работает на славу, что куплю и себе такой, если вдруг попадется. Затем отвалил второму лейтенанту Аврааму Лехману десять таблеток «экстази» в виде премии.

— Больше ничему учить не надо, — заявил я. — Думал, будет интереснее. Для бытовых нужд мне хватит, а к банковским сейфам вряд ли подберусь.

— Там и системы сложнее, подключиться снаружи без физического взлома не получится, — сообщил он, торопливо сгребая таблетки.

После этого я поехал в город. Второй лейтенант Авраам Лехман дал мне наводку на аптекаря, который продавал и наркоту. Это был его соплеменник, толстый, льстиво улыбчивый и чрезмерно болтливый. Последнее было самым страшным грехом, потому что говорил на английским языке с сильным южнорусским, «шокающим» акцентом. Я с трудом понимал его. Наверное, с Украины перебрался сюда, вложился и еле удержался на плаву, когда началась Вторая гражданская война. Спасло его то, что рядом была военная база. Гангстеры сюда не совались.

Он долго торговался, ныл, как плохо расходится товар, рассказывал, какой бедный и несчастный, но, в конце концов, забрал по сорок центов за таблетку, что раза в полтора дешевле рынка.

Затем я отправился в ювелирный магазин.

Продавец узнала меня:

— Уже сыграли свадьбу или ждете окончания войны?

— Свадьбы не будет. Бланка погибла, — спокойным тоном сообщил я.

— Как жаль! Мои соболезнования! — искренне произнесла женщина.

— Те два кольца с бриллиантами еще не проданы? — спросил я.

— Нет. Сейчас на такой товар мало покупателей, — ответила она.

— Один нашелся, — обрадовал я.

Купил оба кольца с бриллиантами и на оставшиеся деньги пару обручальных из золота восемнадцать карат (семьсот пятидесятая проба). В России они будут стоить дешевле, но электронные доллары там вовсе не нужны. По крайней мере, в ближайшие лет десять, а лучше и все сто.

75

С месяц назад капитан Серхио Васкес припозднился в бар и пожаловался на диспетчеров и обслуживающий персонал аэродрома. Оказывается, у них в восемь вечера заканчивалась смена, но пришлось ждать, когда он приземлится.

— Неужели ночью никто не дежурит⁈ — удивился я.

— Только охрана, — сообщил он. — Мы теперь в глубоком тылу. Большую часть специалистов перевели на аэродромы, которые ближе к линии фронта.

Тогда я не придал значения этой информации, потому что Бланка Гловер еще была жива, и у нас были другие планы, но запомнил ее, подумав, что до полуночи слишком много людей будет не спать. Если улетать, то лучше после двух, когда смена часовых. Пусть заступивший погуляет минут тридцать-сорок, притупит бдительность. Оказалось, не зря обмозговывал операцию.

Ночь выдалась теплая и лунная. Я залег возле то ли низкой вышки, то ли будки на помосте, в которой курил солдат. Во время затяжки лицо освещалось тусклым розовым светом и казалось маской языческого бога, никак не мог вспомнить, какого именно. Затем часовой вышел на площадку и выстрелил окурок в сторону ангара. Темно-красный огонек описал дугу в воздухе. Солдат взял штурмовую винтовку, спустился по короткой лестнице. Наверное, сидеть в будке скучно.

Я бесшумно догоняю его, наношу короткий, резкий удар по затылку, после чего подхватываю падающее тело. Пилотка становится кляпом. Руки и ноги связываю надежно. Отдыхай, солдат. В следующий раз будешь нести службу лучше. Винтовку отношу на лестницу. Мне она ни к чему.

Я возвращаюсь к лежке, забираю свое скромное барахлишко, иду в помещения для пилотов. Двери в комнату отдыха и раздевалку не заперты на замок, а вот широкий голубой шкафчик с высотно-компенсирующим костюмом и заодно морским спасательным был закрыт на наборный. Не стал мудрить с ним, грубо взломал. Мы примерно одинакового роста и сложения с Серхио Васкесом, поэтому желтый костюм с кучей липучек и шнуров сел на меня, как влитой. Надев белый шлем, почувствовал себя рыцарем в доспехах. Только конь железный, реактивный.

Самолет «Локхид Ю-2» стоит заправленный специальным топливом для полета в почти безвоздушном пространстве. Вечером в баре Серхио Васкес сказал мне, что в восемь утра улетает на разведку. Будет фотографировать эвакуацию беженцев из Флориды на Кубу и в Мексику. Багамы отказались принимать их. Услышав это, я решил что пора мне дерзнуть.

В кабину поднялся по специальному трапу, который потом толкнул ногой и уложил с помощью веревки, привязанной к верхней части, почти без шума на бетонное покрытие так, чтобы не попал под шасси велосипедного типа и дополнительные стойки с колесами. Расположился в удобном самолетном кресле, пристегнулся, подключился к системам жизнеобеспечения, набрал код. Электронный замок радостно пискнул и включил панели с приборами. Я достал копию листа с перечнем обязательных действий по проверке, произвел их. Всё, вроде бы, исправно.

Пуск. Турбовентиляторный двигатель «Ф-118–101» компании «Дженерал электрик» загудел бодренько. Жду, когда прогреется. Может, кто-нибудь и услышит шум, но, надеюсь, не сразу сообразит, что это гудит, и предпримет нужные действия.

Начинаю движение. Самолет катится мягко, послушно. Из кабины плохо видна взлетная полоса. Штатному пилоту дают подсказки из диспетчерской, а я ориентируюсь по постройкам. Днем прогулялся здесь, определился с точками поворота. Вспомогательные стойки с колесами прикреплены к крылу втулкой с тросом, противоположные концы которых держат техники и бегут рядом самолетом, чтобы выдернуть и отсоединить, когда наберет скорость. Мне помочь некому. Они сами отсоединяются, когда самолет набирает скорость, и консоли крыла немного прогибаются вверх. Разгоняюсь, отрываюсь от полосы. Шасси убираю в фюзеляж. Быстро набираю высоту семьдесят тысяч футов (двадцать одна тысяча метров). На малых высотах на большой скорости (около восьмисот километров в час) самолет может развалиться. Его задача — парить в небесах. Переключаю двигатель на полетный малый газ, поворачиваю «Локхид Ю-2» на курс двести восемьдесят градусов и включаю автопилот. Мне надо пролететь более девяти тысяч километров, но путь домой — самый короткий, потому что не зависит от протяженности.

Двигатель гудит тихо и монотонно. На такой высоте расход специального топлива минимальный. Здесь светло и нет облаков. И вообще нет ничего и никого, даже кислорода очень мало. Чувствуешь себя выше остальных людей во всех смыслах слова. Теперь понимаю, откуда у капитана Серхио Васкеса трудно скрываемая мания величия.

Черед два часа полета выдыхаю расслабленно. Я над Тихим океаном. Наземные зенитные комплексы меня уже не достанут, а все истребители Белой армии сейчас на фронте. Если над сушей не догнали, сюда вряд ли полетят. Скорее всего, тем, кто заметил взлет самолета, даже в голову не пришло, что это угон. Пропажу обнаружат утром, когда я буду на расстоянии тысячи три километров или больше. Прощай, Пиндостан!

Как-то незаметно для самого себя я заснул. С летчиками это часто случается. Автопилот рулит, гудение двигателя убаюкивает. Если что-то случится, сигнализация разбудит. Мне кажется, они потому и летают по двое, чтобы кемарить по очереди.

Когда проснулся, было светло и внизу. Подо мной был океан. Судя по времени, приближаюсь к Курильским островам или пролетел уже их. Подумал, что надо снижаться потихоньку, когда услышал в наушниках обращение на ломаном английском языке. Лучше российских военных летчиков и моряков на английском языке говорят только российские министры спорта.

— «Ю-2» на связи. Говори на русском, братан. Твой английский понять могут только твои подчиненные, — включив радиостанцию на передачу, ответил я.

— «У-2», вы зашли в воздушное пространство Российской федерации. Немедленно покиньте его или будете сбиты, — строго потребовал военный летчик на родном языке.

— Так я в Россию лечу. Угнал самолет у пиндосов, — сообщил ему.

Наступила продолжительная пауза. Видимо, командование решало, что со мной делать.

— «У-2», снижайтесь и следуйте за мной для посадки на военный аэродром, — потребовал военный летчик.

— Видишь ли, я летчик-любитель. Взлететь и долететь получилось, а вот посадить самолет вряд ли сумею. Меня предупредили, что это тяжело сделать даже опытному летчику. Если вам не жалко аэродром, давай попробуем, — предупредил я и начал снижение.

На высоте шестьдесят пять тысяч футов летели два самолета со стреловидными крыльями. Какая модель, не знаю. До начала путешествий по эпохам я не увлекался авиацией. Оба пристроились впереди меня.

После продолжительной паузы военный летчик, наверное, ведущий в этой паре, вышел на связь и приказал:

— «У-2», будете садиться на запасной аэродром «Сокол». Сливайте топливо, — приказал он.

— Понятия не имею, как его сливать, — прикинулся я дураком.

— «У-2», следуйте за мной, — после паузы произнес военный летчик.

Мы повернули и начали быстро снижаться. Впереди был большущий остров. Скорее всего, это Сахалин. Мне было плевать, на какой аэродром садиться, но разбиться не хотелось. К тому же, у меня не было желания сдаваться властям. Запрут в «обезьянник» на пару месяцев за нарушение государственной границы, пока будут разбираться, кто я такой. Лучше останусь свободным. Переберусь на материк и так где-нибудь легализуюсь, выдав себя за жертву «клофелинщиков», которые добавляли в алкоголь лошадиные дозы этого лекарства, после чего обворованная жертва забывала даже свое имя. Когда меня вывели на аэродром «Сокол», там со мной связался диспетчер и начал давать указания. Я зашел на глиссаду, но преднамеренно не сбросил скорость.

— «У-2», слишком большая скорость. Делай вторую попытку, — приказал диспетчер.

Я набрал высоту три тысячи футов и полетел на восток.

— «У-2», разворачивайся и заходи на посадку! — грозно потребовал диспетчер.

— Не могу! Зависло все, не реагирует! — с нотками истерики проорал я.

Диспетчер и военный летчик по очереди давали советы и угрожали, а я прикидывался шлангом, что не знаю, как справиться с самолетом, пока впереди не увидел Охотское море. Как раз в это время мимо меня пролетели оба истребителя, повернувшись ко мне брюхом и показав ракеты на подвесках.

— Да пошли вы! — послал их. — Я направляю самолет в море, а сам катапультируюсь!

Что и начал делать, оправив самолет в пикирование под углом градусов десять. Пока доставал и прикреплял к левой руке сагайдак, проскочил чуть дальше, чем собирался. В итоге вылетел из кабины вместе с креслом возле границы суши и воды. Впечатление было офигительное. Крутануло так, что содержимое желудка запросилось наружу. Выстрелился парашют — и сразу стало легче. Снизу стремительно приближались волны с белыми барашками. Если не считать тучу брызг, приводнение прошло благополучно. Я расстегнул ремни безопасности, вывалился из кресла, которое медленно погружалось. Костюм держал меня на плаву. До берега было метров пятьдесят и ветер крутой бакштаг. Минуты через три-четыре уже брел по мелководью. Вот я и дома.