Бундори

Глава 5

Сано ехал лабиринтом узких улочек, становящихся беднее и угрюмее по мере приближения к тюрьме, где находились не только заключенные, ожидающие суда, но и морг. Яркое весеннее солнце подчеркивало нищету района: полуразрушенные дома с залатанными крышами и кухнями, расположенными на улице, тощие, по-видимому, голодные дети. Теплая погода усугубляла зловоние от мусора, нечистот и скудной пищи.

По шаткому мосту Сано перебрался через затхлый заросший травой ров вокруг тюрьмы. Перед ним вырос мрачный каземат с высокими каменными стенами, многочисленными сторожевыми вышками и массивными, окованными железом воротами. Навстречу Сано из караульного помещения вышли два охранника, поклонились и отодвинули массивные деревянные засовы на воротах.

— Проходите, сёсакан-сама, — дружно сказали они. Два месяца частых посещений приучили охранников к появлению Сано в этом месте смерти и грязи, куда по доброй воле никто не приходит, особенно самураи.

Спешившись и ведя коня через ворота, Сано думал о переменах, произошедших с ним за последнее время. В памяти всплыло первое расследование. Теперь ему уже не нужны были провожатые, чтобы пройти через землистые дворики мимо грязных казарм и административных помещений. Он практически преодолел отвращение к местам, связанным со смертью, присущее синтоистской религии. Близость тюрьмы, где несчастных преступников пытали и содержали в кошмарных условиях, и обычный страх оскверниться более не вызывали у него физического страдания. Спокойно он воспринимал и запах разложения, окутывающий окрестности. Впрочем, он приезжал сюда даже тогда, когда еще не привык ко всему этому, — повидаться с доктором Ито Гэнбоку, смотрителем морга, другом, научные знания которого помогли ему в свое время доказать, что двойное самоубийство на самом деле являлось убийством. Мудрость и доброта доктора позволили ему разрешить личный конфликт между долгом и желанием, подчинением и самовыражением.

Сано проследовал в последний дворик, примыкавший к задней стене тюрьмы, и остановился возле низкого строения с оштукатуренными стенами и соломенной крышей. На стук из двери вышел и упал на колени в поклоне приземистый жилистый человек с коротко подстриженными черными волосами с сильной проседью и квадратным строгим лицом.

Сано поприветствовал его.

Мура принадлежал к эта, отбросам общества. Эта служили могильщиками, дворниками, мастерами заплечных дел, золотарями — вообще выполняли в тюрьме и городе самую грязную работу. Наследственная связь с такими профессиями, имеющими касательство к смерти, как мясник, дубильщик кож, закрепила за ними славу духовно грязных людей. Однако Мура был другом и помощником доктора Ито, и Сано научился относиться к эта с уважением.

— Здоров ли уважаемый доктор, и принимает ли он сегодня посетителей? — спросил он.

— Здоров, как всегда, господин. И всегда рад видеть вас.

— Тогда привяжи коня.

Эта поднялся с колен. Сано вынул из сильно нагруженной седельной сумки солидный пакет и сунул его под мышку, добавив:

— Разгрузи поклажу.

— Да, господин. — Мура принял у Сано поводья, глубокие умные глаза понимающе блеснули.

Сано направился к дверям морга, в душе шевельнулось мрачное предчувствие. Он никогда не знал, что здесь найдет. Робко переступив порог, он сначала затаил дыхание, а затем выдохнул с облегчением.

В большой комнате эта, одетые, как и Мура, в кимоно из небеленого муслина, у высоких столов обматывали пеньковыми веревками трупы, завернутые в белые саваны из хлопка, чистили и раскладывали по ящикам ножи и лезвия, мыли швабрами деревянный пол. Каменный желоб для стока воды у основания одной из стен был пуст: воду для обмывания трупов уже спустили. Окна стояли нараспашку, и волны прохладного воздуха унесли застоявшиеся запахи. На возвышении в углу работал доктор Ито, человек лет семидесяти, с короткими густыми седыми волосами, слегка поредевшими на висках. Он был одет в темно-синий хитон, традиционную одежду лекарей. Когда Сано вошел в комнату, Ито поднял глаза от толстой книги, в которой делал записи.

— А, Сано-сан. Добро пожаловать. — Доктор положил кисть, проницательные глаза засветились радостью, костистое, аскетическое лицо смягчила улыбка. Двигаясь через комнату, чтобы поприветствовать Сано, Ито казался живой иллюстрацией политики сёгунов Токугавы.

Пятьдесят лет назад бакуфу фактически отрезало Японию от внешнего мира в надежде стабилизировать положение в государстве после многих лет гражданской войны. Только голландцам оставило ограниченные торговые привилегии. Иностранные книги были запрещены, любой, уличенный в занятии иностранными науками, подвергался суровому наказанию.

Однако несколько смелых ученых голландской школы, вроде доктора Ито, втайне продолжали заниматься наукой. Ито поймали за руку. В результате громкого скандала признанного медика императорской семьи арестовали и приговорили к пожизненному исполнению обязанностей смотрителя морга. Но сильный духом человек и в заточении нашел источник утешения. Находясь вдали от властей, он занялся анатомированием, имея в распоряжении неограниченное количество научного материала.

Сано поклонился и протянул пакет:

— Приветствую вас, Ито-сан. Примите, пожалуйста, в знак моей дружбы.

Доктор Ито в ответ высказал традиционные слова благодарности и возражения и принял пакет, где лежали письменные принадлежности, — единственный подарок, который он принимал от Сано. В первый и последний раз, когда Сано принес более существенный подарок, друг счел себя оскорбленным, дескать, он не объект для благотворительности. Теперь Сано, когда хотел помочь доктору, передавал пищу, топливо и некоторые предметы роскоши через Мура, тот потихоньку переносил дары в хижину Ито. Все трое знали об этом, но, оберегая гордость доктора, делали вид, будто ничего нет.

— И что привело вас сюда сегодня? — спросил доктор Ито, пристально глядя на Сано. — Мне почему-то кажется, нечто большее, чем желание отдохнуть в приятной компании.

— Сёгун поручил мне расследование убийства Каибары Тодзю, которому...

— Отсекли голову для бундори. — Радость доктора никак не соответствовала характеру происшествия. — Да, я слышал об убийстве. И вам предстоит найти преступника. Прекрасно!

— Не так уж и прекрасно, — озадаченно возразил Сано. Он рассказал о том, что полиция не выражает готовности к сотрудничеству и что на месте преступления не удалось найти улик.

К его удивлению, доктор Ито загадочно улыбнулся:

— Наверное, вы всполошились слишком рано.

Сано подозрительно спросил:

— А что? Вам что-нибудь известно?

— О, очень может быть. Может быть.

Сано собрался попросить более подробную информацию, но хитрый огонек, сверкнувший в глазах Ито, остановил его. Друг мало имел в жизни удовольствий. Пусть чуть-чуть порадуется своему секрету.

— Я бы хотел осмотреть останки Каибары.

— Конечно. Освободите столы, — приказал доктор Ито. — Принесите тело и голову, которые поступили сегодня утром. Мура? — Он повернулся к помощнику, только что вошедшему в комнату. — Будь готов ассистировать.

Мура незаметно кивнул Сано, дескать, подарки спрятаны, и сказал:

— Да, господин. — И пошел к шкафу за инструментами. Слуги унесли спеленатые тела и вскоре вернулись с двумя свертками: большим продолговатым и поменьше прямоугольной формы, оба завернуты в грубую мешковину. Положив свертки на разные столы, слуги покинули помещение.

— Останки пока не обмыты и не приготовлены к кремации, — предупредил доктор Ито.

— Очень хорошо, — одобрил Сано, рассчитывая найти улики.

Но, когда Мура начал открывать свертки, Сано внутренне напрягся, представив их содержимое. «Хорошо бы пища, съеденная накануне, полностью усвоилась, тогда мне не станет дурно, как в прошлый раз», — подумал он. Сано насмотрелся на трупы при разных обстоятельствах и в более неожиданных местах.

И вот мешковина на полу. Сано с трудом проглотил комок в горле. Кровь настолько сильно пропитала одежду Каибары, что определить ее первоначальный цвет было нельзя. Кровь покрывала и мечи в ножнах, которые все еще опоясывали тело, и стыла толстым слоем вокруг раны на шее. Сано заставил себя подойти поближе и вздрогнул, почувствовав сладковатый, тошнотворный, с металлическим привкусом запах разложения.

— Полагаю, нет смысла делать вскрытие, совершенно очевидно, как он умер, — сказал Сано, не скрывая облегчения по поводу того, что не нужно присутствовать при неприятной процедуре.

Он не мог не забыть первого увиденного вскрытия, того ужасного ощущения нечистоты, которое испытал при взгляде на расчлененный и выпотрошенный человеческий труп. Впрочем, для ужаса и отвращения у него имелась добавочная причина: вскрытие осталось незаконной процедурой, как и во времена ареста доктора Ито. Даже покровительство сёгуна не защитит Сано от наказания за нарушение запрета на занятие иностранной наукой. Вместо того чтобы увидеть выполнение приказа, утонченный благочестивый Токугава Цунаёси скорее всего сочтет себя оскорбленным и вышлет Сано из страны или по меньшей мере откажется от услуг двуличного сёсакана. Бросить вызов закону и поставить под угрозу свое положение — такая мысль пугала Сано. Однако, как и в первом деле об убийстве, он пошел бы и на то и на другое, дабы узнать истину.

— Да, вскрытие, кажется, не нужно, — согласился доктор Ито, прошелся вокруг стола и осмотрел тело. — Тем не менее посмотрим. Мура, сними с него одежду.

При всей чудаковатости доктор Ито следовал традиционной практике: возиться с трупами предоставлял эта. Мура принялся раздевать труп.

Сано осмотрел мечи, держа кончиками пальцев, чтобы не испачкаться в крови. Поочередно вынул из ножен сверкающие клинки.

— Чистые. Он даже не обнажил оружие. О том, что он поранил напавшего, и говорить нечего.

Шанс определить убийцу по ранам от меча отпадал.

Мура распустил на Каибаре пояс, на стол выпал маленький холщовый кошелек. Сано поднял его. Из-за того, что мешочек был спрятан за поясом, на нем не было крови. На шнурке, затягивающем кошелек, висел амулет в виде кузнечика из белой яшмы, сидящего на сливе. Сано развязал кошелек, внутри лежали серебряные монеты. Убийца не тронул ценности, значит, ограбление как мотив исключено. К счастью, обычно нечистые на руку работники морга не решились ковыряться в запекшейся крови и не нашли деньги. Сано заткнул кошелек себе за пояс.

— Завтра верну это семье Каибары.

Он поведал доктору об обряде, который предстояло совершить Аои.

Мура снял с Каибары плащ, верхнее кимоно, штаны и нижнее кимоно, не тронул лишь набедренную повязку, запачканную фекалиями и мочой: смерть опустошила внутренности Каибары. Одежда впитала большую часть крови, оставив страшные наросты на шее и пятна на туловище, маленьком, тщедушном, с усохшими мускулами и бледной, пергаментной кожей, столь характерной для старости.

— Убийца не защищался от Каибары, — предположил Сано. — Старик не представлял ни малейшей угрозы.

— Поверни его, — сказал Муре доктор Ито.

Сано склонился над трупом и констатировал очевидное:

— Ни порезов, ни синяков. Сражен одним ударом. Убийца, вероятно, вынырнул из тумана и неожиданно напал на него.

Ито внимательно осмотрел шею Каибары:

— Мура, промой рану.

Мура принес кувшин с водой и принялся смачивать, стирать кровь, пока не поддалась. Красно-коричневые сгустки под напором воды стекли в отверстие в столе и через бамбуковую трубу в желоб на полу. В желобе громко булькнуло. При виде чисто вымытой раны Сано замутило. Он попытался думать о сочащейся красной плоти, белой кости и перерезанных сосудах как о неких абстрактных вещах, не связанных с человеком, но противное ощущение нечистоты взяло верх. Хоть он и не прикасался к трупу, у него возникло страстное желание вымыть руки.

Доктор Ито, заметив его затруднительное положение, сказал:

— Мура, прикрой тело.

Мура принес из кабинета белую ткань и накинул на труп, оставив открытым только то место, которое представляло интерес. Тошнота отступила, почувствовал Сано. На рану легче смотреть, когда не видишь мертвого тела.

— Спасибо, Ито-сан.

Тот низко склонился и, прищурив глаза, изучил рану с присущим ученому вниманием:

— Нет ни рваных краев, ни неровностей на срезе кости. Рана нанесена очень острым клинком, одним движением — быстрым, уверенным, без малейшего колебания. И с достаточной силой, верно рассчитанной. Убийца точно знал, что делает.

Впечатление, будто доктор едва сдерживает радость, стало более заметным.

— Значит, убийца искусно владеет мечом, — заключил Сано.

— Так оно и есть.

Сано разочарованно выдохнул.

— Вы представляете, сколько человек подходит к данному описанию? — спросил он, подумав о самураях, живущих в имениях, в городе, в самом замке. В мирное время многим больше нечем заняться, кроме как оттачивать боевое мастерство. — Или же он бродячий самурай-одиночка? К удивлению Сано, доктор Ито не разделил его досады, напротив, сказал с сухим смешком:

— Ваша задача не из простых, но не стоит терять надежду. Давайте-ка осмотрим голову.

Они перешли к другому столу. Мура раскрыл меньший сверток. Сано увидел содержимое, и благоговейный трепет моментально заставил его забыть обо всех тревогах. От смешанного чувства восхищения и отвращения ему стало трудно дышать.

— Великолепный экземпляр.

Сано доводилось читать о церемониях после сражений, когда совершалось подношение отрубленных голов. Этот бундори был выполнен безукоризненно до последней детали. Опущенные вниз глаза. Тугая косичка с вплетенной белой тесьмой, квадратная подставка, нарумяненное лицо, запах благовоний — все соответствовало стандартам, прописанным в классических пособиях по военному искусству. Сам Иэясу Токугава с удовольствием принял бы такое подношение.

— Но это лишь подтверждает, что убийца — самурай, который знает, как готовить трофей. — Сано мрачно дотронулся до ярлыка, прикрепленного к косичке. Прочтя написанные тушью иероглифы, удивленно нахмурился. — Араки Ёдзиэмон?

— Полагаю, на трофеях должны быть имена убитых, — сказал доктор Ито. — Вероятно, убийца не знал, что это Каибара, и придумал другое имя, только бы не оставлять ярлык пустым.

— Но почему именно это имя? — спросил Сано. Араки Ёдзиэмон был вассалом Иэясу Токугавы, жил более ста лет назад. Клан Араки в течение нескольких поколений служил роду Токугава, а генерал Ёдзиэмон руководил сражениями, которые вел Иэясу в пользу Оды Нобунаги, когда тот боролся за власть в стране. Сано не понял, какая связь существует между Араки Ёдзиэмоном и убийством Каибары Тодзю. — Если убийца не знал, кто такой Каибара, то где мотив преступления? Зачем убивать совершенно незнакомого человека?

Доктор Ито пожал плечами: вопрос действительно трудный. Поддавшись порыву, Сано отцепил ярлык и сунул его за пояс рядом с кошельком Каибары. Нужно понять значение ярлыка, если оно есть вообще.

— Посоветуйте что-нибудь, Ито-сан.

Доктор словно ждал просьбы. Победоносно сияя, сказал:

— У меня для вас важная новость. Если сумеете воспользоваться, вам не понадобится никакой совет. Мура?

Он кивнул, и эта вынул из шкафа большой запечатанный коричневый керамический сосуд.

— Сано-сан, мне доставляет сомнительное удовольствие сообщить вам, что данное убийство отнюдь не является необычным.

— Не является? Что вы имеете в виду? — Сано в замешательстве посмотрел на друга.

Доктор Ито улыбнулся и кивнул на эта.

Мура взгромоздил сосуд на стол. Острым ножом соскоблил воск, снял крышку и отложил в сторону. Брезгливо скривив лицо, погрузил обе руки в сосуд и выложил на стол мокрый предмет.

Сано затаил дыхание. Сакэ, которую, очевидно, использовали в качестве консерванта, ручьями стекала с отрубленной мужской головы. Белая пленка затягивала глаза, кожа серовато белела. Зато большая бородавка на носу контрастно чернела; губы завернулись назад, обнажив желтые стиснутые зубы; короткие волосы были заплетены в тощую косичку.

— Ярлыка нет, — пробормотал Сано, борясь с тошнотой. — Интересно, почему?

Голова размещалась на квадратной доске, на щеках проступали следы румян. Давнее убийство и нынешнее, несомненно, являлись делом рук одного и того же человека.

— Когда это произошло? — поинтересовался Сано. — Полиция знает об этом?

Конечно, знает! Как похоже на Хаяси — утаить от него важные сведения! Ярость обожгла душу Сано.

— Голову принесли уборщики трупов десять дней назад по моей просьбе, — сказал доктор Ито. — Я сильно сомневаюсь, что кто-либо сообщил о находке в полицию.

— Почему? — Сано перевел взгляд с мрачного трофея на друга.

Доктор Ито взглянул на Мура:

— Убитый был эта.

Прозрение снизошло на Сано:

— А, тогда понятно.

Власти старались поменьше заниматься отверженными. Полиция не утруждалась расследованиями их убийств, даже самых необычных. Не будь доктор Ито столь любознательным, смерть эта осталась бы незамеченной, и Сано не получил бы никакой информации об убийце. Сано почувствовал прилив теплой волны благодарности к другу, чье содействие и поддержка становились раз от разу все более ценными:

— Спасибо, Ито-сан.

— О чем вы говорите! — воскликнул доктор, но в глазах у него вспыхнули огоньки.

Он понял и принял дань уважения, понял Сано.

— Об убийстве мне рассказал Мура, — продолжил доктор. — Убитый его односельчанин. Мура чрезвычайно высокого мнения о моих способностях, он попросил меня найти убийцу. Но, к сожалению, я ничего не могу поделать, кроме как сохранить улику. Если только... — Он с вызовом глянул на Сано.

— Если только я не помогу, — задумчиво договорил Сано, рассматривая голову. — Ну что ж, попробую. Если один и тот же человек совершил оба убийства, то расследование, наверное, приведет меня к преступнику.

По просьбе Сано Мура отстриг клок волос у мертвого эта и завернул в бумагу. Сано убрал новую улику за пояс и распрощался с доктором Ито. Приподнятое настроение в связи с открывшимися возможностями для расследования омрачала тревога. Убийство Каибары, оказывается, не было единственным в своем роде. Кто-то продемонстрировал готовность убивать многократно.

По Эдо ходит безумец, и скольким еще жизням грозит опасность?