БУПШ действует!

Разговор на базаре

Люблю базары, особенно летом. Они всегда такие веселые и яркие: тут тебе и красные помидоры, и темно-зеленые огурцы, и золотистый лук. Просто глаза разбегаются! И народ кругом шумит, галдит, торгуется — здесь даже запросто потеряться можно.

Мы с Люсей шли, не отставая друг от друга, — она впереди, я следом, — прошивали толпу, как иголка с ниткой. Люся уверенно вела меня за собой, пока мы не оказались около рядов, где продают фрукты. И тут я увидел Бориса. Он стоял рядом с Родионом. Перед ними были весы и апельсины — такие же крупные, оранжевые, какие он выкидывал нам тогда из чемодана.

С Родионом как раз расплачивалась какая-то женщина, а Борис снимал гири. Значит, Вика оказалась права — он вовсю помогал спекулянту. Люся сказала:

— Надо договорить с ним.

Я тоже кивнул, хотя и не знал, о чем говорить. Я и на базар пошел только затем, чтобы доказать Вике, что она ошиблась, что Бориса здесь нет.

Все-таки я позвал его. Дядька Родион заметил меня и сердито покосился, а когда Борис подошел к нам, все время поглядывал в нашу сторону. Когда Борис подошел к нам, Люся сказала:

— Борис, ты не думай. Мы хотим по-хорошему. Жигалова и Цыпкин тогда нехорошо говорили. Ведь правда? — обратилась она ко мне за поддержкой.

Я сразу кивнул, но Борис скривил губы:

— А мне плевать.

— Ну почему ты так? — заволновалась Люся.

— Плевать! — еще резче оборвал Борис. — Не убудет меня от ваших разговоров.

— При чем же мы? — обиделся я. — Сказано тебе, мы хотим, чтобы ты был с нами. Верно? — повернулся я в свою очередь к Люсе.

Но Борис опять скривил губы:

— Мне и здесь хорошо.

Люся посмотрела вокруг:

— Да что же тут хорошего?

И я вдруг увидел: ничего хорошего на базаре нет — душно, пыльно, шумно.

— Брось ты все это! — кивнул я Борису на столики с апельсинами.

— А деньги не пахнут! — неожиданно невпопад ответил он. — И купля-продажа — не кража. Зато сам себе хозяин: гроши имеешь — нигде не пропадешь! — Он молол какую-то чепуху.

— Лучше пойдем с нами на реку, — позвал я. — Скоро адмиральский корвет испытывать будем. Завтра или послезавтра. Гошка уже и паруса поставил.

Я думал, что хоть это заинтересует Бориса — как-никак, а модель они с Адмиралом начинали мастерить вместе. Борис в самом деле оживился, даже переспросил:

— Готов корвет? — Но помрачнел и махнул рукой. — Ладно, топайте. Работать надо.

Я усмехнулся — тоже мне работка: гирьки подкидывать. Люся стояла словно пришибленная, ничего не говорила: смотрела, как Борис становится рядом с Родионом. Было ясно — его не упросишь уйти с нами. Что поделаешь, если человек сам не хочет? Ему, видите ли, здесь лучше.

Я потянул Люсю за рукав. Мы выбрались из горячей базарной толкучки на улицу. Пекло солнце. Я захотел пить и встал в очередь за газировкой. Люся тихонько пошла вперед. Я догнал ее уже на третьем углу. Взглянув на меня, она вздохнула:

— Это очень плохо, что он там остался. — Я кивнул. Но Люся опять горячо заговорила: — Нет, ты даже не представляешь, как это плохо! Ведь он сам спекулянтом заделывается.

Я засмеялся:

— Ну уж сказанула! Поторгует, и все. Купля-продажа — не кража.

— Вот-вот, — прицепилась Люся. — И ты заговорил Родионовыми словами.

— Какими это Родионовыми?

— А думаешь, Борис сам сообразил: «Деньги не пахнут!», «Сам хозяин»? Это на него Родион влияет.

— Да ну, — возразил я, хотя и не очень уверенно. А может, и вправду влияет?…