Буря и ярость

ГЛАВА 24

— Он знает, что я здесь, — сказала я Джаде, лёжа в постели на следующее утро.

Как и было обещано, мой телефон был прислонён к дополнительной подушке, и мы общались лицом к лицу по «ФейсТайм». Она выглядела потрясающе, её глаза блестели. Она уютно устроилась, закутавшись в розово-серое пёстрое одеяло. Я же, с другой стороны, была наполовину скрыта одеялом Зейна и была очень благодарна, что не могла видеть себя в этом крошечном квадрате в верхней части моего телефона.

— Баэль послал за мной двух Геллионов.

— Святое дерьмо, — сказала она.

— Да, — я прижала одеяло к подбородку. — Я даже не почувствовала их, пока они не появились прямо из воздуха. Я и забыла, что они так умеют. Мы пытались схватить их живыми, но Зейну пришлось одного убить, а другой сам напоролся на мой кинжал.

— Боже, Трин, твоя первая ночь там прошла не особо хорошо, — она протянула руку и поправила телефон, поднеся его ближе к лицу. — Наверное, он знает, кто вы с Мишей друг для друга.

— Я знаю, — вздрогнула я. — Я имею в виду, что это хорошая новость.

Я увидела, как у неё отвисла челюсть.

— Почему ты думаешь, что это хорошая новость?

— Ведь это значит, что он держит Мишу в живых, — я задумалась. — Возможно, в качестве приманки, что отстойно, но он жив, и это самое главное.

Несколько долгих минут Джада молчала, и затем спросила:

— Разве?

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Она шумно вздохнула.

— Я не хочу даже думать об этом, и знаю, что ты тоже не хочешь, но одному Богу известно, что они делают с Мишей и как это повлияет на него. Я не говорю, что быть мёртвым лучше, но… наверное, будет очень тяжело, когда ты его вернёшь.

— Я знаю. — Слёзы жгли мне глаза. — Я… я не могу об этом думать. Неважно… в каком он будет состоянии, мы снова сделаем его нормальным.

— Да, — согласилась она, быстро моргая и вытирая ладонью глаза. — Ладно. Расскажи мне что-нибудь ещё. Ты уже успела посмотреть город?

Обрадовавшись смене темы, я прерывисто вздохнула.

— Не совсем так. Мы заехали в квартиру и отдохнули вчера днём, а вечером вышли, — сказала я ей, не упомянув о встрече с Ротом и Лейлой.

Вряд ли Джада поймёт, что нужно искать помощи у демонов, когда я сама этого не понимала.

— Найдешь время на осмотр достопримечательностей? — спросила она.

— Я хочу, но мне кажется немного странным ходить по экскурсиям, пока там Миша… — я слегка покачала головой.

— Да, ты права, — едва заметная улыбка появилась и тут же исчезла. — Мне бы очень хотелось посмотреть музеи. Всегда хотела, но сомневаюсь, что такое когда-то произойдёт.

Сочувствие росло, пока я наблюдала за ней. Женщины-Стражи содержались в инкрустированных драгоценными камнями клетках.

— Может быть, Тая назначат сюда в следующем году? Им явно нужна помощь.

— Возможно, — сказала она со вздохом. — Знаешь, я понимаю, почему не могу просто приехать и увидеть тебя или помочь, но это…

— Это отстой, — сказала я ей. — Если бы они просто обучали женщин драться, вы бы такими не были… — я замолчала, пытаясь подобрать подходящее слово.

— Застрявшими, — ответила за меня Джада. — Именно так я себя и чувствую. Застрявшей.

Я не знала, что сказать.

— Не пойми меня неправильно. Мне повезло, понимаешь? Я люблю Тая и знаю, что буду счастлива с ним, но… зная, что мои друзья там, и им нужна помощь, а я ничего не могу сделать, просто отстой, — она тяжело выдохнула. — Меня это тоже бесит, потому что так не должно быть.

— Тогда измени это, — сказала я ей.

— Как?

— Тьерри прислушается к тебе. Если кто и может помочь тебе изменить ситуацию, то это он.

Мне показалось, что я услышала Зейна в гостиной. Я слегка сместилась и посмотрела на закрытую дверь спальни. Но когда боль вспыхнула вдоль моей спины, я застонала.

— Я видела! — воскликнула Джада. — Ты ранена?

— Не совсем. Просто у меня спина болит, — сказал я ей. — Геллион швырял меня, как непослушного ребёнка. Слушай, давай я тебе перезвоню.

— Подожди! Вкратце расскажи, как дела с Зейном?

Я снова перевела взгляд на телефон.

— Нормально. Я думаю. Я хочу сказать, мы ещё пока не пытались убить друг друга.

— А ещё раз целовала?

— О, Боже мой, — простонала я, вспоминая прошлую ночь. — Нет, но спасибо, что напомнила. Я отключаюсь.

Она рассмеялась.

— Позвони мне позже, ладно?

— Позвоню. Люблю тебя.

— Люблю тебя больше, — сказа она, выключая связь.

Не успела я перевернуться на ноющую спину и посмотреть на фотографию на ночном столике, прижатую к книге, как с другой стороны двери заговорил Зейн:

— Тринити? Можешь выйти сюда?

Кряхтя себе под нос, я выбралась из постели и, шаркая ногами, вышла из спальни, мгновенно вдохнув запах кофе и… бекона? Мой желудок заурчал, когда я увидела Зейна у плиты. Его волосы были зачёсаны назад на затылке. До этого момента я не понимала, что мне очень нравится мужская причёска — пучок.

Джада рассмеялась бы, услышав это.

— Заходи, — он посмотрел туда, где я задержалась в середине комнаты. — Я посчитал, что ты проголодаешься.

До этого момента я и не осознавала, насколько голодна.

— Так и есть.

— Тогда садись и позволь мне накормить тебя.

Я так и сделала, вскочив на табуретку. Зейн выключил плиту. Там уже стояли две тарелки, накрытые бумажным полотенцем.

— Кофе пьешь? — спросил он, оглядываясь на меня. Я покачала головой. — У меня есть апельсиновый сок.

— Прекрасно, — я начала слезать со стула. — Я могу достать его, если ты просто…

— Оставайся на месте, — он подошёл к шкафу, взял стакан и направился к холодильнику. — Я подумал, что после того, как увидел, как тебя преследуют голые демоны Геллионы, завтрак — это самое меньшее, что я мог сделать.

Я вздрогнула.

— Мне понадобятся годы интенсивной терапии, чтобы стереть воспоминания.

— Нам обоим.

Он поставил передо мной тарелку и стакан апельсинового сока, и я быстро разделалась с беконом. Он было восхитительным, солёным и в то же время сладким. Пах клёном, и мне пришлось сдержаться, чтобы не облизать пальцы, когда бекон закончился.

Зейн выпил чёрный кофе, глядя на меня поверх края своей кружки.

— Что? — потребовала я, проводя пальцем по краю тарелки.

— Ты очень хорошо справляешься.

— В чём? В поедании бекона? Я очень искусна в этом.

Он ухмыльнулся.

— Во всём. Ты никогда раньше не патрулировала, и хотя ты сражалась с демонами, это не повседневная вещь для тебя, и ты очень хорошо справилась прошлой ночью.

Довольная комплиментом, я заставила себя пожать плечами.

— Именно для этого меня и тренировали, да? Может, я и не сражаюсь с голыми Геллионами, но я всю жизнь тренировалась с…

Я умолкла, переведя взгляд на пустую тарелку. Жаль, что у меня нет больше бекона и, может быть, шоколада.

Много шоколада.

— С Мишей? — тихо сказал он

Я кивнула.

— Мы всю жизнь готовились к тому дню, когда нас призовут.

— Призовут к чему?

— А знаешь, это ведь никогда не уточнялось, — сказала я ему, соскользнув с табурета и поморщившись, ударившись в спину. — Нам говорили только то, что в какой-то момент отец призовёт нас на бой.

Зейн опустил кружку.

— Что это было?

— А что это было?

— Ты только что вздрогнула. — На его поразительном лице промелькнуло понимание. — Ты ранена?

— Я в порядке, — сказала я, отнеся тарелку к раковине, и технически я была в порядке.

Он был неподвижен, а затем внезапно оказался позади меня, двигаясь быстрее, чем я могла уследить.

— Ненавижу, когда ты так делаешь! — огрызнулась я.

— Угу.

Он схватил мою рубашку, не обращая внимания на мои протесты, и поднял её. Он выругался себе под нос, и я поняла, что он там увидел. Я проверила себя в зеркале в ванной, когда встала сегодня утром, чтобы воспользоваться ванной.

— Почему ты ничего не сказала, Тринити?

Вытащив свою рубашку из его рук, я пошла за своим стаканом апельсинового сока. Я схватила стакан.

— Всё нормально.

— Это не нормально, — огрызнулся он. — Твоя спина похожа на изношенную боксёрскую грушу.

Я нахмурилась.

— Хорошее описание.

— Это случилось с Геллионами? Или твоя спина уже какое-то время в таком состоянии?

— От Геллионов. Наверное, от того, что меня сбросили с платформы.

— Ты должна была сказать мне.

Сделав глоток, я приподняла плечо, когда он обошёл меня, шлёпая босыми ногами по цементу.

— Почему ты ничего не сказала?

Он прошёл за остров и, открыв один из ящиков, вытащил оттуда маленькую баночку.

— Не знаю.

Честно говоря, я не хотела, чтобы он думал, что я ною.

— Может ты и крутая Истиннорождённая, но ты всё ещё наполовину человек. Ты получаешь синяки легче, чем Стражи, и если бы ты была полностью человеком, тебя бы убили дюжину раз за прошлую ночь.

Он посмотрел на меня с того места, где стоял, его взгляд был пронзительным несмотря на то, что на таком расстоянии черты его лица казались размытыми.

Я закатила глаза.

— Я просто не хотела показаться вечно жалующейся и… вообще-то всё не так плохо. Это просто синяки, и они скоро исчезнут.

— Просто синяки? — когда он снова подошёл ко мне, я поняла, что он что-то держит в руке. — Я не привык… патрулировать с полулюдьми, так что я не знаю твоих пределов, а мне нужно знать их, чтобы ты не навредила себе.

— Я не ранена.

— Позволю себе не согласиться, — он взял мою руку в свою. — И это первый раз, когда ты сталкиваешься с демонами на каждодневной основе. Ты даже не знаешь своих пределов.

— Ты слишком остро реагируешь.

— Ты видела свою спину? — требовательно спросил он.

Он потащил меня в спальню, а потом в ванную, где включил яркий свет.

Я поморщилась.

— Видела, и это не имеет большого значения.

Зейн отпустил мою руку.

— Только ты можешь спорить со мной о состоянии своей спины, — он поставил банку на стойку. — Мне нужно, чтобы ты разделась до пояса.

— Что? — я уставилась на него, разинув рот. — Обычно парень говорит мне, что я красивая, прежде чем потребовать, чтобы я сняла рубашку.

Он бросил на меня вежливый взгляд.

— И это всё, что тебе нужно, чтобы снять рубашку? Ты очень красивая, Тринити.

Я прищурила глаза, но поставила свой сок на раковину, чтобы не выплеснуть его ему в лицо.

— Это ещё не всё, что нужно. Спасибо тебе большое, но ты даже не прозвучал так, словно имел это в виду.

— О, именно это я имел в виду.

— Всё равно. Зачем мне снимать рубашку?

— Чтобы я мог помазать этим, — он поднял банку, — твою спину. Мазь поможет синякам быстрее зажить, и если только твои суставы не феноменально гибкие, то тебе понадобится помощь, чтобы нанести это. Мне нужно увидеть твою спину.

Я уставилась на него.

Он выдержал мой взгляд.

— Ты ведёшь себя нелепо, Тринити. Я не пытаюсь увидеть тебя полуголой. Я пытаюсь убедиться, что ты не ранена больше, чем я вижу, а также убедиться, что ты исцелена, чтобы мы могли продолжить патрулирование.

Крошечная часть меня испытала… разочарование, что он не пытался раздеть меня, потому что я ему нравилась. Что за фигня? Я понятия не имела, почему меня это разочаровало. Этого не должно было разочаровывать. Зейн был вечным джентльменом — надоедливым и умным, но джентльменом до мозга костей. Однако странный укол разочарования превратился во что-то взрывоопасное.

Я не знаю точно, почему я сделала то, что сделала дальше, но был целый список причин, по которым я потеряла контроль, поэтому я могла возложить вину на всё что угодно в том, что я сделала.

Не сводя с него глаз, я наклонилась и стянула с себя рубашку, а кинула её на пол.

— Теперь ты счастлив?

Зейн был невероятно неподвижен, продолжая удерживать мой взгляд, и это длилось так долго, что я подумала, что он, возможно, заснул стоя с открытыми глазами, но затем его взгляд опустился, и теперь уже я затаила дыхание. На мне не было ничего сексуального. Обычный бюстгальтер, простой чёрный с зубчатой окантовкой поверх чашечек.

Мускул дрогнул на его подбородке, когда его взгляд медленно поднялся к моим глазам. Не отрывая взгляда, он протянул мне полотенце.

Я взяла полотенце, но не стала прикрываться.

— А лифчик тоже нужно снять?

Зейн приподнял одну бровь, и снова повисла долгая пауза.

— Наверное, так будет проще.

На какую-то долю секунды я представила, как тоже снимаю лифчик, прямо перед ним. Зейн, скорее всего, умрёт, прямо тут и сейчас. Выражение его лица того стоило, но я струсила ещё до того, как всерьёз задумалась.

— Ты можешь отвернуться?

Зейн выгнул бровь и демонстративно отвернулся в сторону душа, в противоположную сторону от зеркала.

Извернувшись в талии, я положила полотенце на раковину и расстегнула лифчик. Он соскользнул с моих рук на пол. Я засунула его под упавшую рубашку, а затем подняла полотенце и прижала его к груди. Я видела свою спину в зеркале, и она действительно была похожа на шахматную доску с розово-синим полем.

— Я порядочная, — сказала я, и увидела, как Зейн развернулся за моей спиной.

— Господи, — проворчал он, но не в ответ на мою полунаготу. — Не могу поверить, что ты ничего не сказала, и не говори мне, что тебе не больно. Это должно быть больно, Тринити.

Так и есть.

— Я крепче, чем кажусь.

— Именно, но мне следовало получше за тобой присматривать.

— Это не твоя вина, — сказала я, принюхиваясь к воздуху, пока он откручивал крышку на банке. Запах напомнил мне «Жаркий лёд»[11], но в нём присутствовало что-то ещё. — Что это такое?

— Мазь, которую делает Жасмин. Жена Деза. Она очень хорошо помогает в таких вещах. Это смесь арники, куркумы и ментола. Думаю, что там может быть даже немного лещины. Это противовоспалительное средство, которое уменьшает боль и отёки, — сказал он мне. — Эта штука творит чудеса.

Затем Зейн коснулся пальцами моей кожи, и я вздрогнула от этого прикосновения.

— Прости, — пробормотал он.

Мазь была холодной и скользкой, но именно его пальцы вызвали такую реакцию. Помимо того, что Зейн иногда брал меня за руку или сбивал с ног, у него не было привычки прикасаться ко мне.

А теперь он по-настоящему прикасался ко мне.

Он нанёс густой бальзам на мою кожу, а затем скользнул руками вверх, круговыми движениями растирая. Его пальцы коснулись моей груди, и моя кожа стала странно тёплой, когда я подняла взгляд к зеркалу.

Всё, что я могла видеть, это как он стоял позади меня, такой невероятно высокий и широкий. Он склонил свою златовласую голову, сосредоточившись на том, что делал.

Созерцание его у себя за спиной никак не помогло охладить мою кожу.

— Какая она, Жасмин? — спросила я, стараясь не думать о том, что я была совершенно топлесс.

Он усмехнулся.

— Она и её сестра, Даника, как бы сопротивляются системе всякий раз, когда могут, но ей и Дезу повезло. Они любят друг друга, по-настоящему, и у них двое детей. Они оба путешествуют. Их дочь, Иззи. Она только учится перевоплощаться и летать. Всё время её тянет прямо к потолочному вентилятору.

— О боже, — пробормотала я, моё тело дёрнулось само по себе, стоило мне подумать об Арахисе, когда он был рядом с вентилятором. И я тут же взмолилась, лишь бы Арахис не появился тут. — Мне всегда нравится наблюдать за малышами в общине, когда они начинают перевоплощаться. Восхитительно смотреть, как они учатся ходить и использовать свои крылья.

— Прости, — пробормотал он, когда я снова дёрнулась.

— Всё в порядке.

Я чувствовала себя очень, дико разгоряченной, что было странно, потому что бальзам был слишком холодным.

Зейн продолжил спокойно наносить бальзам, его пальцы скользили под краями полотенца и вдоль моих рёбер, заставляя меня дрожать, и я не была уверена, были ли там вообще синяки. Когда его руки скользнули назад, я не знала, должна ли я чувствовать облегчение или разочарование.

— Как ты думаешь, я смогу встретиться с Даникой и Жасмин? — спросила я, отчаянно пытаясь отвлечься.

— Если ты хочешь, я не вижу причин, почему бы и нет, — его тихий ответ тоже согрел меня изнутри.

— Мне бы этого хотелось.

Его взгляд метнулся вверх, на секунду встретившись с моими глазами в зеркале.

— Тогда я устрою, чтобы это произошло.

Прошло ещё несколько секунд, и я начала думать о странных вещах — о чём угодно, — только бы не думать о его руках.

— До того как я поняла, кто я, я считала себя нормальной, и хотела быть кем угодно, когда была ребёнком. Ничто из этого не было этим, но…

— И кем ты хотела быть?

— О, некоторые желания были очень глупы.

— Сомневаюсь в этом.

Я фыркнула.

— Посмотрев «Парк Юрского периода», я захотела стать археологом.

— Не думаю, что это глупо, — сказал он, и хотя я не могла видеть его улыбку, я почувствовала её.

— А ещё я хотела выращивать лам.

Рука Зейна снова замерла.

— Лам?

— Да, — я хихикнула. — И даже не спрашивай почему. Я понятия не имею. Я просто хотела иметь ферму лам. Я думаю, что это самые удивительные животные на свете. Ты знаешь, что дети могут ездить на них? А вот взрослые не могут. Будет не очень удобно ни тебе, ни ламе.

— Это точно, — усмехнулся он. — Пожалуй, это самое странное, что я слышал за последнее время, — его ловкие пальцы скользнули по моему позвоночнику. — Ты хотела поступить в колледж?

— Конечно, — я сделала глубокий вдох, и до меня донёсся прохладный запах ментола. — Но мама всегда была против этого, ну знаешь, до того, как я поняла, кто я, — призналась я, закрыв глаза. — Я хотела немного посмотреть мир, и это странно, потому что в первый раз, когда мне довелось увидеть Вашингтон, когда мы пошли к Роту, это напугало меня. Это звучит глупо, не так ли?

Рука Зейна замерла.

— Нет, вовсе не глупо. Большой город нелегко постичь, если ты не привыкла видеть так много людей.

Кривая усмешка подёрнула мои губы.

— Это было потрясающе. Так много людей. Не могу выразить, сколько раз я не смогла отличить, был ли человек мёртв или жив, когда мы проходили мимо них на улице.

— Должно быть это затруднительно.

Его рука снова начала двигаться, и я слегка выгнула спину.

Мне потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.

— Немного.

— Кстати, говоря о призраках, с тобой же явился тот самый?

— Арахис?

— Да, — пауза. — Он. Он может… двигать вещи?

Я усмехнулась.

— Да. Он что-то двигал?

— Сегодня утром моя обувь оказалась в холодильнике.

Из меня вырвался смешок.

— Прости. Арахис очень… очень странный, но безобидный. Он просто хочет твоего внимания и у него довольно странный способ показать это.

— Могу я быть честным?

— Да?

— Я пытаюсь не обращать внимания на то, что он сейчас бродит по моему дому.

— На самом деле он не преследует тебя, — сказала я. — Считай это сожительством.

Зейн фыркнул.

— Я почти закончил, — он начал разглаживать мазь на другом боку. — Ты должна уже начать чувствовать себя лучше.

— Мне уже лучше.

И это было правдой, но когда мы оба замолчали, я больше не могла игнорировать руки Зейна на своей коже и то, что они заставляли меня чувствовать. От его пальцев по моей коже будто текло электричество, и когда его длинные пальцы коснулись чувствительной выпуклости у моих рёбер, я тихо выдохнула.

— Прости, — его голос прозвучал по-другому, более низко. — Ты в порядке?

— Да, — я прочистила горло. — Да, — я пыталась найти другое отвлечение. — Знаешь, чему я завидую больше всего, когда речь заходит о Стражах?

— Чему?

— Вашей способности летать. Я такая крутая Истиннорождённая, но у меня нет крыльев. Это отстой.

Он усмехнулся.

— Это не смешно. — Я надула губы. — Я бы с удовольствием полетела и подобралась поближе к звёздам. Я пыталась уговорить Мишу поднять меня в небо, но он никогда этого не делал, хотя вы, ребята, наверное, могли бы поднять машину в воздух. Такой паршивец.

Зейн осторожно развернул меня, а затем его руки покинули меня. Я посмотрела ему в глаза. Я сразу же попала в ловушку, чувствуя жар и головокружение, как будто сидела, загорая на белом песчаном пляже, и хотя он больше не прикасался ко мне, я всё ещё чувствовала его ладони и пальцы. Я не могла перестать гадать, что будет, если я уроню полотенце.

Каждый мускул в моём теле напрягся. Бросить полотенце и предстать топлесс перед Зейном? Боже мой, у него будет инсульт. О чём я только думала?

Но я хотела, потому что я хотела… я хотела снова почувствовать его руки на своей коже. Я хотела почувствовать его губы на своих, и на этот раз я хотела, чтобы он поцеловал меня.

Что-то изменилось в выражении его лица.

Эти бледные глаза, обычно такие холодные, были полны огня, а челюсть представляла собой твёрдую прямую линию. Черты его лица были одновременно прекрасны и жестоки, чувственное сочетание.

— Возможно, нам придётся повторить, — сказал он, и его голос прозвучал глухо, глубже и грубее.

Я так ждала этого момента.

Его губы приоткрылись, словно он собирался сказать что-то ещё, но в соседней комнате зазвонил телефон. Он заколебался, его взгляд всё ещё был прикован к моему, а затем он поставил банку на стойку и, развернувшись, вышел.

— Боже, — прошептала я, поворачиваясь к зеркалу.

Всё ещё чувствуя себя разгорячённой, я прерывисто вдохнула. Мне прямо-таки нужно было снова надеть рубашку и лифчик. Надлежало так поступить, особенно до возвращения Зейна, но я стояла и смотрела на своё отражение в зеркале.

Я была на себя не похожа.

Ну, беспорядочный, наполовину развалившийся пучок волос полностью соответствовало мне, но вот остекленевшие глаза, приоткрытые губы и раскрасневшаяся кожа совсем не походили на меня. Ещё одним порыв мелкой дрожи пронесся по моей коже, и тепло собралось ниже в самой сути меня. Зейна больше не было со мной в ванной, но я всё ещё чувствовала его руки на своей спине, там, где лишь кончики его пальцев касались боковой стороны моей груди.

Резкий гул ударил по моим венам, когда я втянула воздух, и тёплая, приятная тяжесть опустилась на меня.

Это нормально.

Это то, что я продолжала говорить себе. То, что я чувствовала, было просто реакцией моего тела на прикосновение кого-то, к кому меня тянуло, а меня тянуло к Зейну, но это было всё, просто… плотское влечение, которое я была уверена, не было взаимным.

Но, что если было?

У меня перехватило дыхание. Это бы всё усложнило, не так ли? Моему телу было на это наплевать. Как и той первобытной части моего мозга, которая внезапно вспыхивала образами, сопровождая воспоминание о его голых руках, скользких и гладких на моей коже, и эти образы были столь же ясны, как реальность.

Отражение Зейна появилось в зеркале, заставив меня ахнуть. Он взглядом встретился со мной в зеркале.

— Я думал, ты уже одета, — сказал он.

— Я…

Я и правда не знала, что сказать, когда повернулась к нему, полагая, что полотенце было более целомудренным, чем моя голая спина.

— Я… я всё ещё влажная.

Эти бледные глаза вспыхнули зимним жаром, когда его взгляд опустился.

— Неужели? — сказал он, и я могла поклясться, что это прозвучало как мурлыканье по моей коже.

Моё лицо вспыхнуло, когда я поняла, что сказала, и как это могло быть воспринято.

— Мазь… мазь всё ещё влажная, и я решила дать ей немного впитаться.

Зейн медленно кивнул и прикусил нижнюю губу. Густые ресницы опустились, прикрывая его взгляд.

— Кто звонил? — спросила я.

— Рот, — ответил он, и моя кожа тут же похолодела. — Он хочет встретиться с нами. Сегодня вечером.