Был ли Сталин агентом охранки?

Ф. Д. Волков БЫЛ ЛИ СТАЛИН АГЕНТОМ ЦАРСКОЙ ОХРАНКИ?[150]

В августе 1898 г., будучи послушником Тифлисской православной семинарии, в которую он поступил осенью 1894 г., И. Джугашвили вступает в тифлисскую организацию РСДРП. Он становится членом группы «Месаме-даси» — первой грузинской социал-демократической организации, сыгравшей «известную положительную роль в распространении идей марксизма в Грузии»[151]. «Сталин, Кецховели, Цулукидзе составили руководящее, революционное ядро марксистского меньшинства этой группы, ставшей зародышем революционной социал-демократии в Грузии»[152]. Однако с самого начала политической деятельности И. Джугашвили начал работать на два фронта — в рядах РСДРП и одновременно служить царской Охранке. Об этом свидетельствует ряд документов из советских и зарубежных архивов. […]

Имеются и другие свидетельства, проливающие свет на невыясненные страницы биографии Сталина. Это, прежде всего, свидетельство проживавшей до 1990 г. в Москве Ольги Григорьевны Шатуновской, члена большевистской партии с 1916 года.

О. Г. Шатуновская была не только старейшим членом партии, но и членом Бакинской коммуны, личным секретарем чрезвычайного комиссара СНК РСФСР по делам Кавказа Степана Шаумяна, председателя Бакинской коммуны. В 30-е годы она была ответственным работником МГК ВКП(б). Незаконно репрессирована. После реабилитации стала членом Комитета партийного контроля и членом комиссии Политбюро ЦК КПСС, созданной в 1960 году под руководством Н. М. Шверника (1886–1970). Эта комиссия проделала огромную работу по расследованию судебных процессов 30-х годов и реабилитации невинно пострадавших в годы культа личности Сталина.

В беседе с нами О. Г. Шатуновская подтвердила, что, по словам Степана Шаумяна, «Сталин с 1906 г. являлся агентом царской Охранки. Он был завербован в „Месаме-даси“ вместе с лидером меньшевиков Ноем Жордания».

В Центральном государственном историческом архиве Грузинской ССР в фонде Тифлисского губернского жандармского управления и Тифлисского Охранного отделения имеются документы, подтверждающие, что Сталин еще в 1898 году был завербован в агенты царской Охранки полковником Евгением Павловичем Дебелем. С 1897 года полковник Е. П. Дебель занимал пост начальника Тифлисского губернского жандармского управления. Об агенте Сталине позднее знал только начальник Тифлисского жандармского управления полковник Пастрюлин и полковник Засыпкин — начальник Тифлисского Охранного отделения[153]. Напомним, что Сталин стал членом РСДРП в 1898 году. Своим близким товарищам по партии, в том числе О. Г. Шатуновской, Степан Шаумян рассказывал об обстоятельствах одного ареста, произведенного в 1908 году, на конспиративной квартире в Баку. Местонахождение этой квартиры знал только Сталин, которому Шаумян доверительно сообщил об этом. Явка была провалена. Шаумян был уверен, что выдал его в руки полиции провокатор Сталин[154]. Сталин выдавал Охранке даже своих соратников, таких как Ст. Шаумян. I…]

В сводке агентурных сведений по городу Баку по партии социал-демократов за март 1910 г. в документе за № 5574, составленной Тифлисским Охранным отделением по донесению «Фикуса», приводятся такие данные:

Донесение подписано все тем же хорошо осведомленным об организации РСДРП г. Баку «Фикусом». Было несомненно — кто-то из видных деятелей партии точно доносил о ее делах Охранке… Секретной запиской за № 3718 предложено начальнику Бакинского Охранного отделения обыскать Хачатурова и «о последующем уведомить»[157]. В той же сводке агентурных сведений по городу Баку по партии социал-демократов за 23 июня 1910 г. говорится о серьезных разногласиях в Бакинском комитете РСДРП, что работа в нем фактически приостановилась.

Каждый шаг работы Бакинского комитета становился известным Охранке. Ее осведомитель был весьма компетентным и честно служил тайной полиции. В немалой степени эта работа тормозилась «Кобой». Мы можем предполагать, на основе данных Бакинского комитета РСДРП, что этим агентом был И. Сталин. О расколе Батумской организации РСДРП, «деспотизме Джугашвили-Сталина» сообщалось в документе царской Охранки за январь 1903 года: «В Батуме во главе организации находится стоящий под надзором полиции Иосиф Джугашвили, деспотизм Джугашвили… многих наконец возмутил и в организации произошел раскол»[159]. […]

Имеются и другие данные об агентурной работе Сталина. «Слава» — Владислав Минасович Каспаров — и его жена Варя были профессиональными революционерами. Они сотрудничали с В. И. Лениным в Женеве. Вместе с другими большевиками они возвратились в 1917 году из Женевы в Петроград, выполняли партийные и государственные задания.

В 1937 году Варя Каспарова была арестована и посажена в Новочеркасскую тюрьму. Здесь она утверждала перед следователем о том, что Сталин был агентом царской Охранки. Об этом стало известно Сталину, пославшему к В. Каспаровой тогдашнего первого секретаря Азовско-Черноморского крайкома партии Бориса Петровича Шеболдаева с тем, чтобы он убедил ее отказаться от подобных утверждений, иначе она погибнет.

— Пока жива, буду говорить, что Сталин — провокатор, агент царской Охранки. Я погибну, но от своих показаний не откажусь, — ответила Каспарова. Она погибла как жертва культа личности Сталина. Погиб и Борис Петрович Шеболдаев. Но он успел в тюрьме рассказать об этом одному руководящему работнику крайкома партии, находившемуся под следствием. Последний после XX съезда КПСС сообщил об этом в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС О. Г. Шатуновской. Сведения об этом известны и сыну Б. П. Шеболдаева — Сергею Борисовичу Шеболдаеву, ныне депутату Верховного Совета России, доценту Московского института стали и сплавов[160]. […]

Считалось, что сотрудник НКВД Штейн был расстрелян. По другим данным, он смог скрыться за рубеж и передал материалы о Сталине тогдашнему лидеру социал-демократии Гюисманусу. Эти материалы были переданы им Н. С. Хрущеву.

Г. И. Петровский был смещен Сталиным со всех постов. До 1958 года он работал заместителем директора Музея Революции Ф. Н. Самойлова, а затем А. И. Ловкова — члена КПСС с 1916 года, бывшего путиловского рабочего. Г. И. Петровский говорил А. Ловкову и дал письменные показания заместителю директора музея по науке М. С. Рутесу о том, что Сталин был агентом царской Охранки[161]. Петровский просил обнародовать эти данные о Сталине после своей кончины. Мы выполняем его волю.

Все сотрудники НКВД, что-либо знавшие о документах о Сталине — агенте царской Охранки, были уничтожены. В живых остался только А. Орлов, опубликовавший в США документы о сталинских преступлениях и «Кобе» как агенте царской Охранки только в 1956 году, боясь мести Сталина его матери, жившей в СССР. Эти документы А. Орлова о Сталине были представлены Конгрессу США и обнародованы[162].

В 1989 году видным советским ученым, доктором исторических наук 3. Л. Серебряковой — дочерью известного революционера Леонида Петровича Серебрякова в Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в фонде Серго Орджоникидзе была найдена копия документа о Сталине — агенте царской Охранки. Подлинник этого документа 3. Л. Серебрякова обнаружила в Центральном государственном архиве Октябрьской революции[163]. В документе говорится, что «бежавший» из ссылки «Коба» приехал в Москву и оставался здесь сутки, обменялся с секретной агентурой сведениями[164].

Обмен информацией происходил между «Кобой» и «Портным» (это кличка Романа Малиновского. — Ф. В.). И не о делах партии большевиков говорили два агента-провокатора, а «Коба» сообщал секретные сведения о деятельности функционеров большевистской партии, в частности о Михаиле Ивановиче Калинине. […]

Несомненно, подобные данные агента «Кобы» — Сталина являлись не чем иным, как агентурными сведениями, необходимыми царской Охранке. Они неопровержимо свидетельствуют, что он продолжал сотрудничать с царской Охранкой и после 1912 года — вплоть до Февральской революции, даже находясь в Туруханской ссылке.

В своих мемуарах Н. С. Хрущев описывает одну из встреч с И. В. Сталиным, происходившую в 1937 г. Сталин сказал Хрущеву об аресте его помощников Рабиновича и Финкеля. Хрущев дал им положительную характеристику. Сталин возразил, заявив ему, что они сознались, что являются врагами народа. «Это все чекисты, — говорил Сталин, — стали делать и подбрасывать нам материал, вроде бы кто-то дал им показания. И на меня есть показания, что тоже имею какое-то темное пятно в своей революционной биографии»[165].

«Поясню, — писал Хрущев, — о чем шла речь. Тогда хоть и глухо, но бродили все же слухи, что Сталин сотрудничал в старое время с царской Охранкой и что его побеги из тюрем (из ссылки. — Ф. В.), (а он предпринимал несколько побегов) были подстроены сверху, потому что невозможно было сделать столько удачных побегов. Сталин не уточнял, на что намекали, когда разговаривал со мной, но я полагаю, что эти слухи до него как-то доходили. Он мне о них не сказал и просто заявил, что чекисты сами подбрасывают материалы»[166]. Сталин, по-видимому, обеспечивал себе алиби, если кто-нибудь встретит подобные утверждения, или будут обнаружены документы.

В одной из многочисленных бесед, происходивших между В. М. Молотовым, уже находившимся на пенсии, и писателем И. Ф. Стаднюком, он прямо спросил Молотова:

— Верны ли слухи, что Сталин был агентом царской Охранки?

— Да, — ответил Молотов, — он был внедрен в царскую Охранку по заданию большевистской партии[167].

Вряд ли можно принять версию о том, что Сталин не добровольно сотрудничал с царской Охранкой, а был заслан туда по заданию партии. Если бы это было так, то работа Сталина в царской Охранке по заданию партии не скрывалась бы так тщательно и о ней бы писали его биографы — академики Г. Александров, П. Поспелов, М. Митин и другие авторы.

[…] Профессорами Г. Арутюновым и Ф. Волковым в ЦГАОР и других архивах, на основе свидетельств члена Коммунистической партии с 1897 г., соратника В. И. Ленина Григория Ивановича Петровского; члена партии с 1916 г. путиловского рабочего Андрея Ивановича Ловкова, бывшего на посту директора Музея Революции в 1943–1947 гг.; Ольги Григорьевны Шатуновской — члена Бакинской коммуны, секретаря Степана Шаумяна, члена Комитета народного контроля и члена Комиссии Президиума ЦК КПСС по расследованию сталинских репрессий; члена партии с 1932 года, бывшего ответственного работника МК ВКП(б) — помощника Н. С. Хрущева и члена Комиссии Президиума Верховного Совета СССР по реабилитации жертв сталинизма Ивана Павловича Алексахина; публикации доктора исторических наук 3. Л. Серебряковой в журнале «Родина» № 9 (с. 91) за 1989 г., в которой приведен документ, находящийся в ЦГАОР (от 13 ноября 1912 г. № 3377) особого отдела МВД царской России[168] и других документов, свидетельств и данных сделан вывод о том, что Сталин, не позднее 1906 г. был осведомителем, агентом царской Охранки. […]

Некоторые «опровергатели», «историки» заявляют, что профессор Г. А. Арутюнов вообще не работал в ЦГАОР и не мог видеть этого документа. Это бесчестная дезинформация в отношении видного ученого. Я сам видел подпись Г. А. Арутюнова в ЦГАОР, подтверждающую, что он изучал дела Бакинского, Тифлисского губернских жандармских управлений, касающихся Сталина. Эти дела о Сталине давал мне лично в своем кабинете, вынув их из сейфа, директор ЦГАОР Б. И. Каптелов в 1988 году. В этих делах Охранки содержится 88 страниц, где имеются доказательства, свидетельствующие о работе Сталина в качестве осведомителя Охранки. Эти документы частично опубликованы нами в «Московской правде» за 30 марта 1989 года.

Поэтому утверждения тех «историков», кто пытается уличить профессора Г. Арутюнова в недобросовестности, диффамации, не имеют ничего общего с истиной.

Б. И. Каптелов и 3. И. Перегудова утверждают, пытаясь опровергнуть документ, что, «во-первых, в 1913 году Енисейского Охранного отделения как такового не существовало»[169]. Столь компетентным товарищам следовало бы знать, что Енисейское Охранное отделение, по имеющимся документам, существовало.

Так, в справке царской Охранки за № 2840 от 19 декабря 1911 г., выданной ссыльно-поселенцу Елизавете Румба (по поводу отлучки в с. Богучаны на один год. — Ф. В.), говорится: «Дано знать приставу 3-го Енисейского уезда и сообщено тюремному отделению Енисейского (22) губернского управления, начальнику Енисейского губернского управления (курсив мой. — Ф. В.) и отделения корпуса жандармов ротмистру Железнякову»[170].

По документам Охранки нам известно, что Румба-Перенсон Елизавета Христиановна была женой революционера, осужденного царским судом на каторгу, Перенсона Адольфа Густавовича. После Февральской революции Перенсон стал первым председателем Енисейского губисполкома и помогал ссыльным вернуться в Петербург и Москву. Таким образом этот тезис Б. Каптелова и 3. Перегудовой опровергается документами и свидетельствует о недостаточности знаний ими документов своего архива. О наличии Енисейского Охранного отделения имеются также документы, помещенные в книгах о С. И. Орджоникидзе.

Во-вторых, в 1913 году начальником Енисейского Охранного отделения был М. А. Байков, а А. Ф. Железняков был его заместителем. Но это противоречие кажущееся: может быть, это ошибка Еремина, повысившего А. Ф. Железнякова и перепутавшего его имя, — не Алексей, а Владимир Федорович. Описка могла произойти.

В-третьих, подпись Еремина на документе немного отличается от его факсимиле. Но нами проверены 6–7 подлинных подписей Еремина на документах, хранящихся в ЦГАОР, и они совпадают с подписью на этом документе.

В-четвертых, по данным Б. Каптелова и 3. Перегудовой, номер документа не совпадает. Действительно, по одним данным он значится под № 2838 и входящий No Енисейского Охранного отделения значится под цифрами 152 и 65.

В-пятых, мог ли Департамент полиции назвать в документе полностью имя и фамилию Иосифа Джугашвили-Сталина и не привести дешифрованную кличку «Коба», «Coco», «Кавказец», «Молочный» и т. д.? Это могло произойти по двум причинам: во-первых, документ был сугубо секретным и личным. Во-вторых, с 1912 г. Сталин, если не прекратил, то ослабил связь с Охранкой. Полковник Еремин поэтому требует от Железнякова, чтобы он активнее использовал Сталина для «розыскной работы».

В-шестых, полковник Еремин мог задержаться с отбытием после 19 июня 1913 г. на новый пост начальника Финляндского жандармского управления и чиновник особых поручений при департаменте полиции статский советник М. А. Броецкий мог реально занять этот пост Еремина после 12 июля 1913 года — (дата отправления документа о Сталине).

В-седьмых, можно утверждать определенно, что Сталин содействовал провалу Авлабарской типографии в Тифлисе 15 апреля 1906 года.

В-восьмых, Б. Каптелов и 3. Перегудова опровергают сами себя, приведя препроводительные документы полиции к письмам Сталина, в которых упоминается, что поднадзорный Туруханского края Иосиф Виссарионович Джугашвили является «автором агентурных сведений» (выделено мною. — Ф. В.)[171]. Речь идет именно о Сталине — агенте, а не просто о получении сведений агентурным путем. Иная интерпретация этих данных, по нашему мнению, вряд ли правильна. […]

Б. Каптелов и 3. Перегудова, как и другие исследователи, не оспаривают подлинность документа, но заявляют, что его не имеется в ЦГАОР; речь идет о документе, свидетельствующем о заседании Бакинского комитета РСДРП. Присутствовавшему на нем Джугашвили-Сталину Иосифу Виссарионовичу членом Комитета Степаном Шаумяном было предъявлено обвинение, что Сталин является провокатором, агентом Охранки.

Не опровергают Б. Каптелов и 3. Перегудова документ Степана Шаумяна, рассказывавшего своим близким товарищам по партии об обстоятельствах одного ареста на конспиративной квартире в Баку в 1908 году. Шаумян был уверен, что выдал его в руки полиции «Коба». Имеются данные, что Сталин ненавидел Шаумяна за то, что он знал уголовное прошлое «Кобы» и что «Коба» был агентом царской Охранки. Имеются данные, что Сталин содействовал гибели Бакинской коммуны, не оказав ей должной помощи войсками и продовольствием, о чем просил С. Шаумян. […]

Не так давно, находясь в Тбилиси, мне с моим другом довелось посетить интереснейший музей, бывшую тайную Авлабарскую подпольную типографию, созданную в глубокой конспирации Кавказским комитетом РСДРП к ноябрю 1903 года. Она была построена глубоко под домом, принадлежавшим Д. Ростомашвили. Входа-двери в типографию не было. Ее помещение сообщалось туннелем с глубоким забетонированным колодцем. В бетонной стенке колодца был небольшой лаз в помещение типографии.

В типографии печатались работы В. И. Ленина «Революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства», «К деревенской бедноте», программа и устав партии, выпускались листовки, некоторые из них были написаны Сталиным. В ней также печатались газеты «Пролетариатис Брдзола» («Борьба пролетариата») и «Пролетариатис Брдзолис Пурцели» («Листок борьбы пролетариата»).

Книги, брошюры, газеты, листовки печатались на русском, грузинском и армянском языках тысячными тиражами.

Казалось, полиции обнаружить эту типографию было невозможно.

Но вот 15 апреля 1906 года к тесовому сарайчику, где находился колодец, уверенно подошла группа жандармов. Один из них открыл крышку колодца, зажег кусок бумаги и бросил его в глубину колодца. Горящий лист бумаги был втянут в лаз туннеля. Полицейские спустились по веревке в колодец, обнаружили туннель, который привел их в помещение типографии под домом. По делу Авлабарской типографии было арестовано 27 человек, из них 24 человека было арестовано в редакции газеты «Елва», а трое в самой типографии.

Арестованных направили в Метехский замок — тюрьму. По пути они пели революционный гимн «Марсельезу».

Среди задержанных был и Сталин. Но в жандармском управлении его продержали всего несколько часов, и он был выпущен на свободу.

Вряд ли Сталин, находившийся на нелегальном положении, был бы отпущен без каких-либо обязательств после задержания на свободу. Но точно известно — в апреле 1906 года, когда была разгромлена Авлабарская типография, Иосиф Сталин аресту не подвергался. В Метехский замок, куда были посажены другие революционеры, связанные с типографией, он не был доставлен из жандармского управления. По-видимому, он подтвердил свои обязательства и далее сотрудничать с царской Охранкой и сообщил ценные данные об Авлабарской типографии. Вероятно, Сталин и выдал жандармским ищейкам тайну Авлабарской типографии. Несомненно одно — среди членов Кавказского комитета РСДРП был предатель — агент царской Охранки, точнее Тифлисского губернского жандармского управления. По-видимому, эти «ценные агентурные сведения» об Авлабарской типографии и дал начальнику губернского жандармского управления этого города (тогда им был полковник Засыпкин) Иосиф Джугашвили, о чем и упоминается в письме заведующего Особым отделом министерства внутренних дел Российской империи в отношении от 12 июля 1913 года начальнику Енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякову[172]. О. Г. Шатуновская считает И. Сталина виновником провала Авлабарской типографии[173]. В имеющемся в Центральном историческом архиве Грузии документе от 28 марта 1906 года значится: об Авлабарской типографии сообщил Охранке и лично ее руководителю полковнику Золотареву «Коба» Сталин[174]. […]

Другим, весьма красноречивым фактом, наводящим на размышления, является история того, как И. Сталину удалось бежать буквально через 38 дней из суровой сибирской ссылки села Новая Уда, Иркутской губернии. Бежать из сибирской ссылки, да еще зимой, было почти невозможно — ссыльный или замерзал в сибирской тайге, или его сдавали деревенскому старосте, а тот — жандармам. Этот и последующие аресты и побеги И. Сталина из ссылки были удивительно удачны и сравнительно легки. […]

Второй арест И. В. Сталина — он скрывался под именем Гайоза Нижарадзе — был произведен 25 марта 1908 года в Баку и он был заключен в Баиловскую тюрьму. 9 ноября Сталина высылают в Вологодскую губернию в небольшой городок Сольвычегодск, куда он и прибывает 27 января 1909 r.[175]

Затем он направляется в Вятскую тюрьму, но на этапе заболевает возвратным тифом и переводится в губернскую земскую больницу. После лечения 27 февраля 1909 г. И. В. Сталин снова в Сольвычегодской ссылке. А менее чем через четыре месяца 24 июня он совершает второй успешный побег из ссылки и нелегально приезжает в Баку[176]. […]

Третий арест И. Сталина был произведен 23 марта 1910 года — в это время он скрывался под именем Захара Григоряна Мелкиянца. Сталина снова заключают в Баиловскую тюрьму в Баку. Тогдашний наместник Кавказа постановляет: воспретить И. Сталину проживание на Кавказе в течение 5 лет. И. Сталин снова высылается в Вологодскую губернию и 29 октября прибывает в Сольвычегодск. Здесь он поселяется в доме М. П. Кузаковой. Хозяйка дома была недовольна поведением своего грубого, беспокойного жильца. В конце июня 1911 года срок ссылки был окончен, и Сталин был освобожден от гласного надзора. Он избирает местом жительства Вологду, с тем чтобы перебраться в Петербург.

6 сентября 1911 года И. Сталин нелегально выезжает из Вологды в Петербург. Несомненно, приходится удивляться, как все это удачно проходит у Сталина — арест, побег, исчезновение из-под гласного надзора. Очевидно, все эти «аресты» И. Джугашвили проводились для видимости, чтобы скрыть его роль провокатора, замаскировать последующие удары по революционному подполью. В Петербурге Сталин устанавливает связь с петербургской партийной организацией[177]. А через 3 дня после приезда в Петербург 9 сентября 1911 года И. Сталина арестовывают в четвертый раз и он посажен в Петербургский дом предварительного заключения; 14 сентября он высылается под гласный надзор полиции снова в Вологду сроком на три года[178], 25 декабря И. Сталин прибывает в Вологду. А через 2 месяца И. Сталин в третий раз совершает побег из Вологодской ссылки[179] и в марте 1912 года приезжает в Баку и Тифлис, где занимается работой по осуществлению решений шестой Пражской конференции РСДРП 1912 года, на которой он был заочно избран по предложению провокатора Малиновского членом Центрального комитета партии большевиков и руководителем Русского бюро ЦК партии[180]. А параллельно он работает на Охранку.

«Пражская конференция РСДРП, изгнав из партии меньшевиков, положила начало партии нового типа, партии ленинизма, большевистской партии»[181]. Правда, Сталин характеризовал борьбу Ленина за возрождение партии «бурей в стакане воды»[182].

Пражская конференция приняла решение об издании газеты «Правда». Первый ее номер вышел 22 апреля (5 мая по новому стилю) 1912 года. В подготовке выхода «Правды» в свет активную роль играли не только И. В. Сталин, но и члены социал-демократической фракции III Государственной думы Н. Г. Полетаев и И. П. Покровский, большевики-литераторы М. С. Ольминский, И. Н. Батурин[183].

В день выхода «Правды» 22 апреля 1912 года И. Сталин был арестован в пятый раз на улице Петербурга и заключен в Петербургский дом предварительного заключения. 2 июня он был направлен по этапу в далекий Нарымский край под гласный надзор полиции на три года. 18 июня он выезжает из Томска по Оби в сопровождении надзирателя на пароходе «Колпашевец» на место ссылки. Но прошло около двух месяцев, и вновь Сталин совершает, кажется, невозможное. 1 сентября 1912 года он бежит из нарымской ссылки и уже 12 сентября приезжает в Петербург[184].

Здесь, в Питере, вместе с Я. М. Свердловым и В. М. Молотовым И. В. Сталин осуществляет руководство «Правдой», направляет деятельность большевиков в избирательной кампании в IV Государственную думу, а затем и думской фракции. Из 9 депутатов от рабочей курии 6 были членами большевистской партии: А. И. Бадаев, Г. И. Петровский, М. К. Муранов, Ф. Н. Самойлов, Н. П. Шагов и Р. В. Малиновский[185]. В Москве произошла встреча двух агентов Охранки — И. Сталина и Р. Малиновского. […]

23 февраля 1913 года И. Сталин был арестован в шестой раз в зале Калашниковской биржи во время концерта, устроенного Петербургской организацией большевиков. На этот раз царское правительство высылает 2 июля 1913 г. Сталина по этапу в Туруханский край под гласный надзор полиции. 11 июля он прибыл в Красноярск, а 15 июля был отправлен из Красноярска в Туруханск, куда прибывает 10 августа[186]. Но его не оставляют и в приполярном Туруханске, а высылают в небольшой поселок (станок) Костино, насчитывавший 4–5 убогих домиков.

От Туруханска, расположенного на реке Енисей, до ближайшей железной дороги 800–900 километров. Бежать из этих краев, особенно в зимнее время, было практически невозможно. Очевидно, министерство внутренних дел царской России и лично заместитель министра Золотарев были недовольны услугами И. Сталина, сотрудничавшего с ними, и решили жестоко наказать «за оппозицию правительству» и «прекращение связи с Охранкой». Об этом и писал 12 июля 1913 г. начальник Особого отдела МВД начальнику Енисейского Охранного отделения А. Ф. Железнякову. В марте 1914 года И. Сталин переводится в станок Курейка — в 80 километрах севернее Полярного круга[187].

В 1913 году в Туруханский край был выслан и Я. М. Свердлов. По прибытии в ссылку он сразу начал готовиться к побегу. Об этом стало известно полиции. Начальник Енисейского жандармского Охранного управления доносил местному губернатору:

«Департамент полиции уведомил меня, что по полученным в департаменте полиции сведениям видные члены ленинского Центрального комитета Российской социал-демократической партии намереваются устроить побег административно-ссыльному Якову Михайловичу Свердлову, находящемуся в ссылке в Туруханском крае…. Департамент полиции просит принять меры к воспрепятствованию побега»[188]. Меры были приняты. Яков Михайлович Свердлов был переведен в станок Курейка.

Здесь же находился в ссылке И. Сталин и Сурен Спандарян. Я. М. Свердлов и И. В. Сталин поселились в одном доме.

Курейка была одним из суровых мест политической ссылки. Страшные холода зимой, длинная полярная ночь без солнца, оторванность от мира, фактическая невозможность вырваться — бежать из ссылки — все это выпало на долю политических ссыльных. Почта приходила не чаще одного раза в месяц. В домах, где жили политические ссыльные Я. Свердлов и И. Сталин, жили и хозяева — тесные избы были полны детей.

Я. Свердлов характеризовал И. Сталина как «большого индивидуалиста в личной жизни». Он писал своей жене Клавдии Тимофеевне Новгородцевой, «что мы не разговаривали и не виделись с ним»[189] (со Сталиным. — Ф. В.). Если каждая минута ссыльного Я. М. Свердлова была посвящена работе — он писал статьи, давал уроки, даже помогал на местной метеорологической станции, то Сталин занимался охотой на лис, рыбной ловлей. Угол комнаты, где ютились Сталин и Свердлов, был забит капканами для ловли зверей, рыболовными сетями, другими рыболовными принадлежностями. Чтобы не дежурить по очереди на кухне, Сталин специально делал обед несъедобным. Иногда он отбирал тарелку с супом у Свердлова[190]. Естественно, это вызывало протесты Я. М. Свердлова. К этому присоединялась тяжесть, грубость характера И. Сталина, его нетерпимость к другим. Видимо, они были накалены до такой степени, что Сталин подговорил уголовников-ссыльных организовать покушение на Я. М. Свердлова, и те бросились на него с ножом. Спас ссыльный Борис Иванов. Он, будучи человеком большой силы, во время нападения уголовников на Я. М. Свердлова схватил тяжелую скамью и обрушил ее на головы нападающих. Те в панике бежали. Я. М. Свердлов был спасен[191].

Совместная жизнь Свердлова со Сталиным стала невозможной. Благодаря многочисленным протестам политических ссыльных местные жандармские власти разрешили в конце 1914 г. Я. М. Свердлову поселиться в центре края — селе Монастырском, где была немногочисленная колония большевиков-революционеров — членов Русского бюро ЦК РСДРП[192]. […]

По свидетельству Г. И. Петровского, Сталин обязался и далее активно сотрудничать с царской Охранкой[193]. По-видимому, царская Охранка берегла своего агента Иосифа Джугашвили от суда ссыльных большевиков, — после чего могло последовать справедливое возмездие. Об этом имеются и другие доказательства. В свое время в Туруханском музее И. В. Сталина хранились два документа — заявление Сталина в Енисейское жандармское управление о выдаче ему шубы и валенок. Ни Я. Свердлов, ни С. Спандарян, находившиеся вместе со Сталиным в ссылке, не рисковали обращаться за помощью в полицию. И. Сталин мог рассчитывать на благосклонность полицейских властей[194]. […]

Фактически за период с февраля 1913 года по 14 марта 1917 года И. Сталиным не написано ни одной статьи по животрепещущим вопросам войны и мира, отношении большевиков к войне. Правда, в 1916 г. он приветствует вместе с группой ссыльных большевиков выход легального журнала большевиков «Вопросы страхования»[195].

В декабре 1916 года И. Сталин был направлен в связи с призывом административно-ссыльных в царскую армию по этапу в город Красноярск. Вместе с ним был послан по этапу и ссыльный Б. Иванов. В пути И. Сталин довольно бесцеремонно, по свидетельству Иванова, командовал жандармами — как ехать, где заночевать, что вряд ли мог себе позволить простой политический ссыльный.

[…] 8 марта 1917 года И. В. Сталин выезжает вместе с группой ссыльных Л. Б. Каменевым, М. К. Мурановым и др. в Петроград. По показаниям видного революционера Адольфа Густавовича Перенсона, бывшего ссыльным-каторжником и ставшего после Февральской революции Председателем Енисейского губисполкома, И. Сталин не остановился по пути в Петроград в «Енисейской коммуне», помогавшей возвращению политических ссыльных. Это не было случайностью — он понимал, что его соратники по партии не доверяют ему[196].

12 марта 1917 года И. Сталин прибывает из туруханской ссылки в революционную столицу России — Питер. Бюро ЦК РСДРП(б) заслушало вопрос о возвращении И. Сталина в Петроград и постановило: ввиду известных личных черт не привлекать его к работе в ЦК и ЦО («Правда»). Известно, что Сталин после Февральской революции писал: «Временное правительство закрепляет шаги революции»[197]. Сталин выступал на мартовском партийном совещании за поддержку Временного правительства. Он также писал: «Прежде всего несомненно, что голый лозунг „Долой войну“ совершенно непригоден»[198].

Однако Л. Б. Каменев привлек его к работе в «Правде». Они заняли руководящее положение в газете. Сталин так «редактировал» статьи В. И. Ленина, что последний вынужден был заявить «о выходе из ЦК»[199]. После возвращения В. И. Ленина из-за границы в «Правде» были опубликованы его знаменитые «Апрельские тезисы». На следующий день Каменев, при поддержке Сталина, выступил с резкой критикой этих тезисов[200]. Позднее Сталин признавал «глубокую ошибочность своей позиции»[201].