Быстрее судьбы

Глава 17

Алмаз пристально смотрел на Граблю и на Монаха. Одет наемник был в свою привычную куртку и штаны. Похоже, один из лидеров Шховских прислужников не любил напыщенности во внешнем виде и даже «дома» ходил так, словно находился на выездном рейде. Бритый громила поинтересовался:

— А зачем тебе Шах, Грабля?

Долговязый угрюмо посмотрел на Алмаза и ответил:

— Хотел доложить ему лично о результатах разведки.

— Ты думаешь, что его это интересует? — главарь стаба сузил глаза и пытливо вперил свой взор прямо в глаза своему дружку.

— Ну, я не знал, что он уже не тут… — замялся долговязый.

Алмаз опустил голову внизу в ладонь, потирая переносицу. Весь его вид говорил о том, что он просто донельзя разочарован подчиненным. Затем он поднял глаза и устало махнул рукой:

— Все свободны. Нам надо обсудить дальнейшие планы с напарником. Монаха не уводите.

Наемники, сидящие в фойе, переглянулись.

— Я сказал вон! — зарычал Алмаз.

Заставлять трижды упрашивать себя бойцы не стали. Знали, какой крутой норов бывает у начальника. Телохранители Грабли не сдвинулись с места. Один из них продолжал держать за предплечье Монаха, сжимая руку рейдера, словно в стальных тисках. Здоровяк в черной куртке тем же временем спустился с лестницы и обратился к Грабле:

— А твои что? Глухие?

— Они со мной, тебе не подчиняются, — Грабля позволил себе насмешливый тон.

— Хорошо, — угрожающие нотки в голосе Алмаза Монаху не понравились и он внутренне напрягся.

Громила прошелся по ковру и пожал плечами, став спиной к четверке «гостей»:

— Я не пойму, Грабля, в чем дело? Я тебя сюда привел. А ты второй раз уже за последнюю неделю не выполняешь моих приказов и действуешь в обход своего начальства, то есть — меня. Вот и Монаха припер к Шаху.

— Его нет, — замялся Грабля.

— Но ты не знал! — отчеканил Алмаз и продолжил, — Ты вел его именно к нему. И если бы босс увидел этого поганого проводника, то я был бы выставлен в не очень хорошем свете. Так дела не делаются, Грабля. Ты слишком многого захотел.

Долговязый хмыкнул и решил, похоже, перейти в наступление:

— Знаешь что? Мне плевать на твои слова, я отвезу этого рейдера Шаху и…

Договорить ему не дали. Алмаз, видно был не из тех отрицательных кинозлодеев, которые слишком долго любят читать нотации в конце фильма. Наемник просто развернулся и трижды нажал на спуск пистолета, который прятался у него за пазухой. Глушитель убрал звук до уровня громких плевков. Но, тем не менее, один выстрел успел прозвучать — телохранитель Грабли успел тоже выхватить ствол и один раз нажать на спуск, прежде чем в его голове оказался дырка от пули Алмаза.

Грабля уже валялся ничком в ряд со вторым охранником. Монах сгорбился, зажмурив глаза. Ничего не произошло. Рейдер открыл веки одновременно с тем, как открылась входная дверь. Один из наемников, сидевших раньше в фойе, осмотрел хмуро три трупа, лежащие на синем большом ковре, и поинтересовался:

— Убрать, босс?

— Потом, — Алмаз махнул коротко своему подопечному и дверь снова с громким стуком закрылась.

Громила указал пистолетом на дверь за лестницей, на ходу с гримасой боли вытаскивая смятую пулю охранника из тела — его дар снова сработал на все сто процентов, оставив на теле здоровяка лишь небольшую гематому.

— Пойдем. Побеседуем. Время есть, а с тобой у меня большое желание поговорить «по душам».

Монах понимал, что такое поговорить «по душам» в лагере наемников и приготовился к побоям. Он двинулся в сторону двери с резной красивой ручкой.

Спартак помог Якуту выбраться по канату из ямы. Вокруг валялись несколько десятков тел, изрешеченных пулеметными очередями. Теперь это место по праву могла называться не «яма смерти», а площадь смерти. Каламбур довольно жестокий, особенно для сознания новичка, которого только что чуть не схарчили в замкнутом помещении зараженные.

Фанатик явно приоделся. На его голове был добротный защитный шлем, а на теле бронежилет, неплохо защищающий даже от попаданий пуль автоматов. Рядом стояло несколько бойцов, одетых так же, с такими же отметинами на плечах в виде растопыренной пятерни. Якуту вспомнилось слово, которое кричал распорядитель, по-видимому, называя нападающих — длань. Спартак пытливо поглядел на Якута с усмешкой:

— Ну и куда дальше?

— За Монахом?

— А он тут?

— Да. Нас взяли после того, как мы танк внешников рванули.

Боец, стоящий неподалеку, удивленно поднял глаза на новичка:

— Так это вы? И сколько вас было?

— Двое, трое точнее. Если с пленным внешником. Потом нас взяли, Грабля какой-то. Сказал, что повезет нас к Шаху.

Бойцы Длани переглянулись и покачали восхищенно головами. Якут закрутил головой и быстро спросил:

— Можно, я что — нибудь возьму? — он указал на валяющееся между трупами оружие.

— Можно, — Спартак кивнул головой, все еще пытливо и с прищуром наблюдая за Якутом.

Рейдер поинтересовался у фанатика, переворачивая брезгливо труп громилы, охранника, который развязывал ему недавно руки и накидывал петлю каната, на котором его спускали:

— А вы тут какими судьбами?

Сектант выпрямился, словно на параде, нахмурился и произнес:

— Этот стаб стал слишком «грязным».

Все остальные бойцы с отпечатками рук на плечах закивали согласно. Спрашивать у них, что означает «грязный», Якут не стал. Он поднял пулемет, лежащий рядом с охранником, и проверил лентоприемник. Кровь не попала. Вроде бы рабочий инструмент. Пока разрешаю — бери, что получше. Полный увеличенный короб ПКМа — Грабля и распорядитель боев явно не скупились на вооружение. Спартак встал на подножку подъехавшего джипа и обернулся на центр стаба — там поднималось зарево пожара, и слышалась постоянная стрельба. Сектант гулко спросил:

— Ты с нами?

Его напарник, который до этого восхищался рассказом о танке, с залихватской улыбкой добавил:

— Подкинуть?

Якут лишь благодарно кивнул головой и схватился за поручень, наваренный на крыше джипа, запрыгнув на ступень под дверью. Машина взревела мотором и понеслась по улице навстречу основным боевым действиям. Якуту не особо нравилось то, что он сейчас является прекрасной мишенью, которая висит как гроздь винограда на ветке. Тем более, что отходняки после использования дара еще били по мышцам, заставляя тело испытывать чувство огромной усталости. А сухожилия и мышцы тихо начинали ныть, испытав большие кратковременные перегрузки.

Броневик остановился неподалеку от торговой площади — впереди бегали люди, прячась от трассерных очередей, которыми поливал все пространство небольшой броневик со знакомым знаком фанатиков на боку. Спартак коротко скомандовал:

— Выгружаемся. Все — к тому дому. Якут. Ставлю сто к одному, что Монах находится в здании справа от площади вон на той улице, если его хотели отвести к главе или к Шаху. Седой, дай краску, быстро!

Якут ничего не успел сказать, как второй напарник фанатик, с которым они вместе сидели в плену у муров, схватил плоский футляр. Открыв его, и, хлопнув расправленной ладонью по черной маслянистой поверхности, он поднял руку:

— Это, чтобы тебя наши же не подстрелили. Ты с оружием.

Якут послушно дал поставить себе знаки на плечах и лице, — при этом Седой усмехнулся, прокомментировав, — ты уж извини, но твоя черепушка лысая — это самое видное место.

Новичок взял ориентир на указанный Спартаком дом, уже спрыгивая с подножки и пригибаясь, чтобы не поймать случайную шальную пулю. Один из рядов рынка в тридцати метрах от джипа взлетел на воздух, разлетевшись от попадания крупного снаряда. Спартак чертыхнулся и нажал на тангетку рации:

— Фобос, отставить стрельбу минометов. Мы уже в центре! Повторяю, отставить…

Дальнейшие его слова Якут уже не слышал. Он не знал, что гонит его в сторону здания, где держали Монаха, но четко был уверен в том, что без напарника он уходить отсюда не намерен. Новичок обогнул дом, прилегающий к площади, и на следующей улице остановился как вкопанный — наемники Шаха разворачивали огневую точку.

Тренога крупнокалиберного пулемета занимала темный проем между домами и, пока что невидимые нападавшими, бойцы стаба устанавливали здоровенный «Корд» с ночным прицелом. С этой точки они смогут накрывать всю площадь, и неизвестно, выдержит ли броневичок сектантов попадание такого калибра до того, как остальная техника нападающих подтянется от ворот.

Якут принял непростое решение. Сейчас, люди, копошащиеся в переулке, были для него лишь мишенями. Свыкнуться с этим было очень сложно, но за последние несколько дней ему пришлось стрелять столько, сколько не доводилось раньше. И целиться не только в мутантов. Впереди в доме администрации был Монах, позади — вызволившие его из ямы люди. Если не помочь сейчас, можно потерять инициативу и тогда второго броска в яму он уже не переживет. Хотя, скорее всего, его просто как собаку пристрелят на месте.

Поэтому Якут ухватился за рукоять переноса ПКМа и начал быстро перемещаться за ухоженной живой изгородью, стараясь обойти пулеметчиков, и как можно сильнее отдалить от сектора из обстрела. Пока будут разворачивать «Корд» — у него будут драгоценные доли секунды. У конца живой изгороди ему пришлось замереть — за нею пробежали трое наемников, направляясь к площади. В руках одного был гранатомет.

Зло чертыхнувшись, Якут стиснул зубы — сейчас выдавать себя нельзя. Иначе и сам погибнет, и меньше пользы принесет для тех, кто сейчас упорно старался отбить площадь. Как только троицы отдалилась, заработал пулемет наемников. Раскатистый грохот, усиливавшийся эхом в переулке, дал понять новичку, что медлить больше нельзя. Он буквально выкатился из-за живой изгороди, лег на живот и установил пулемет на сошки. Вздохнул, прижал крепко приклад левой рукой к плечу и надавил на спусковой крючок.

Звонкий стук резанул по барабанным перепонкам. Стрелок «Корда» завалился вперед на свое смертоносное орудие — слабый бронежилет прошили две пули. Вторая очередь пришлась на его напарника, который попытался стащить мертвого товарища со станка и развернуть пулемет. Третий залег за углом дома, не высовываясь, но, давая отрывистые очереди в сторону Якута. Дело швах! У новичка был только один короб — боеприпасы не бесконечные. А вот у наемника, судя по всему, была полная разгрузка магазинов. И сейчас рейдер просто-напросто застрял — впереди располагалась широкая улица, которую нужно было пробежать так, чтобы не попасть под смертельный свинец. Освещен участок дороги был хорошо, что снижало шансы на удачный исход.

Якут выматерился и откатился за изгородь назад. Над головой заколыхался кустарник, который снова потревожила еще одна очередь наемника. Неожиданно из-за поворота выехал бронетранспортер. На его верхнем броневом листе была нарисована размашистыми неровными мазками — длань сектантов. Турель на вершине, «крокодил» на колесах развернулся в сторону угла, где прятался противник. Два выстрела из мелкокалиберной пушки разнесли угол дома, выбив часть кирпичей на небольшом расстоянии. Однако этого хватило, чтобы отбросить наемника в сторону и закончить начатое третьим выстрелом, который превратил тело врага в фарш.

Пулемет неожиданно развернулся в сторону Якута и проводник не нашел ничего лучшего, чем просто встать и зажмуриться. Единственное на что сейчас уповал новичок, так это на то, что в свете фар на его лице увидят нарисованную темной краской неровную пятерню. Броневик замер на пару секунд и затем дал по газам, разгоняясь в сторону площади.

Якут выдохнул. Сердце требовало выпустить его из тесной груди.

Рейдер помчался в сторону переулка, за которым на соседней улице и было главное здание, указанное Спартаком. Около его дверей было двое наемников. Один из них кричал на кого-то по рации. Две коротких очереди пулемета оборвали жизнь обоих охранников, упавших на ступени главного здания. Якут, держа на прицеле дверь дома, начал быстро подниматься к ней. Времени на обходные маневры не было. Он толкнул створку и тут же почувствовал, как пулемет рванули в сторону внутреннего пространства дома.

Рейдер не совершил ошибку, схватившись за оружие, а наоборот, отпустил рукоять ПМКа и освободил себе одну руку для того, чтобы перехватить пистолет, который вытаскивал из кобуры охранник в доме. Пулемет больно ударил по ноге. Следом прилетел второй удар под дых, но Якут, скривившись и до скрежета сжав зубы, все еще держал руку с пистолетом, стараясь вывернуть её наружу.

В поле зрения попали ноги наемника, одетые в кроссовки. Якут поднял ногу и нанес резкий удар каблуком по носку бойца. И еще раз. Тот закричал от боли. Но был виноват сам — вместо того, чтобы носить армейские ботинки с твердыми вставками, подопечный Шаха предпочитал легкость и удобность. Рука с пистолетом на мгновение ослабла, и Якут постарался двинуть плечом своего противника, не обращая внимания на очень чувствительные удары кулаком в бок.

Второй толчок удался, запястье наемника налетело на угол коридора. Пистолет упал на пол, и Монах, превозмогая боль в боку, на мгновение отдалился от соперника и нанес толчковый удар ногой в грудь наемника. Тот смог амортизировать сокрушительную мощь приема, подставив руку, но все равно врезался спиной в стену, после чего кинулся на новичка. Его руки обхватили Якута и наемник с разгона впечатал нашего героя в стеклянную витрину шкафа.

Посыпались осколки, локоть неприятно обожгло порезом.

Якут почувствовал, что в борьбе он явно уступает — стальная хватка противника не представляла возможности выпутаться. Единственной ошибкой наемника было то, что в пылу битвы он продел руку под ремень пулемета. Это было единственным шансом новичка. Он стал вытягивать руку из захвата, сильно сдирая кожу застрявшим осколком пониже локтя. Только бы в вену не попасть такими темпами. Якут выпростал руку из-под наемника, но тот, все еще прижимая рейдера к стене, с размаху нанес резкий и точный удар коленом в область живота, изогнувшись на мгновение как змея.

Второй удар.

Якут заорал благим матом и все-таки схватился за ремень пулемета. Быстро перекрутив его вокруг шеи и руки бойца Шаха, он постарался повернуть боком оружие, уперевшись в спину солдата. Якут стал давить из последних сил, заставляя ремень душить своего оппонента и поднимать его предплечье выше, что мешало усиливать хватку.

Наемник не выдержал и схватился за ремень второй рукой, только этого и ждал наш герой. Нанеся короткий удар коленом в пах, он выскользнул из захвата и сильнее закрутил ремень, падая вместе с соперником на пол на бок.

Якут зажмурился, и в ушах его снова заиграла музыка из разбивающихся стеклянных блоков. На этот раз — слабая. Но достаточная для того, чтобы оборвать жизнь охранника. Рейдер обессиленно распластался на полу рядом с убитым соперником, но через несколько секунд, превозмогая желание просто лечь и свернуться калачом от усталости, поднялся на четвереньки, подобрал пулемет и пошел к двери за лестницей.

Алмаз завел Монаха в комнату с одним единственным окном и стулом. Там же находился один из наемников. Главарь наемников распростер руки и произнес:

— Вот моя истинная вотчина, Монах.

На полу виднелась лужа крови. Рейдер посмотрел на нее, внутренне сжавшись. Алмаз заметил это и добавил:

— Это пленный фанатик. Не повезло ему сегодня. Люблю, знаешь ли, выпустить пар.

Вот теперь в глазах громилы были видны настоящие садистские огоньки, которых не было даже у Грабли. Он похлопал по спинке стула и отдал приказ наемнику:

— Усади ка его. И можешь быть пока свободен.

Ассистент мясника грубо толкнул Монаха к стулу, после чего надавил на плечи всем весом, заставляя сесть. К его наручникам из пластика он прицепил небольшую цепь, ведущую к ножкам сидения. Судя по тому, что они были прикреплены к полу большими шурупами — конструкция была монолитной. Наемник вышел из комнаты, оставив своего босса наедине с пленным.

Первый удар создал впечатление, будто Монаха снес грузовик. Огромный кулак Алмаза покрылся кровью из носа рейдера, и он с ухмылкой протянул:

— Это я очень слабо. Вроде поблажки на первый удар, в благодарность за то, что ты достал нам вот того малыша, — палец истязателя указал за окно. Там, вдалеке на площадке стоял Ми-24.

Красавец теперь обрел всю свою мощь, неся на пилонах кассеты со смертоносными зарядами и противотанковыми ракетами. Грозная боевая машина была спрятана за высокими стенами полигончика позади главного здания.

Алмаз нанес второй удар. Он был намного сильнее и мощнее. И метил наемник уже в солнечное сплетение, выбивая остатки воздуха из тела Монаха:

— А это за то, что ты торговался со мной в Аминске. Я никому этого не прощаю.

Монах выплюнул кровь и скривился в улыбке:

— А от Шаха? Ты же его шестерка!

Алмаз тяжело задышал, словно разъяренный бык и с размаху нанес еще два удара. Затем успокоился и проговорил:

— Я ведь изначально не собирался тебя везти обратно в Опорник — ты же это понимаешь? Ну, если бы нашли того, кто поможет выбраться потом из Аминска.

Наемник присел на корточки перед привязанным к стулу рейдером, смотревшим на своего палача быстро заплывшими глазами. Алмаз добавил:

— А я ведь у Джо расспрашивал — кого ты там искал в городе, когда мы захватили Опорник. Всех вырезали. Его — последним. Он мне сказал, что ты там искал Машеньку и Анечку, да?

Последние слова уже договаривались мерзким скабрезным тоном. Монах дернулся на стуле в бешенстве и затих — по всему телу отдавалась боль.

На улице началась канонада, и Алмаз резко поднялся, удивленно прислушиваясь к звукам стрельбы:

— Что еще за чертовщина.

— Надеюсь… твоя смерть, — Монах процедил сквозь зубы, пуская кровавую слюну изо рта.

— Ты жалок. Вернусь — закончу с тобой.

Алмаз вышел из пыточной, оставив Монаха наедине с самим собой. Рейдер тяжело задышал, пытаясь ослабить путы. Никак — пластик сильно врезался в запястья. А сил не было совсем. Вот и конец его пути. Почти рядом с целью он был уже дважды — один раз в Аминске, а второй — когда хотел добраться до Союза. За окном уже светало. Новый день не сулил ничего, кроме медленной мучительной смерти от рук самого ненавистного им человека. За спиной скрипнула дверь. Вот она и пришла за ним — старуха с косой.

— Как запутано-то, Монах ты меня слышишь?

Голос Якута мгновенно отрезвил и вернул к реальности из мира пустых и горьких грез. Проводник скосил взгляд направо на напарника. Вид у того был мягко скажем, потрепанный. Рукав куртки оторван, на плече рана от когтей. Где он вообще тут мутантов то нашел? Вот же чудной. На лице Якута была какая-то черная блестящая краска, покрывавшая часть физиономии. Что-то очень знакомый рисунок. Монах еле слышно подал голос:

— Ты? Откуда?

— Сейчас не время, надо уходить. Быстро. Только надо как то пробраться к воротам.

Якут освободил руки товарища, и тот слабо поднял руку по направлению к окну:

— Вон… наши… ворота…

Новичок изумленно уставился на вертолет, стоящий в дальнем конце полигончика. Он перекинул руку Монаха через плечо и потащил напарника на выход. Выйдя из пыточной, он свернул направо и, пройдя через гостиную, открыл дверь веранды, пыхтя от натуги. Сил оставалось совсем мало. Впереди виднелась посадочная площадка, только не было видно охраны. И этот факт очень напрягал. Один он уже не сможет справиться с вооруженными наемниками, да еще и с полумертвым напарником на плечах. Силы были совсем на исходе. Позади, послышался грубый голос:

— Куда это Вы?

Алмаз ударил ногой в спину еле бредущего Якута. Тот отлетел в сторону, отпустив товарища и упав больно прямо на свой пулемет, болтавшийся на груди. Главарь наемников насмешливо протянул:

— А Вы, однако, сладкая парочка как я посмотрю!

Якут перевернулся и, оперевшись на локоть, направил ствол ПКМа в сторону Алмаза:

— Не подходи!

Наемник хищнически двинулся к нему, широко расставляя длинные, здоровенные руки:

— Ну, давай! Стреляй!

Якут сжал зубы и надавил в отчаянии на спуск.

На этот раз кожа Алмаза немного побелела еще до этого момента и пули застучали по согнутому и идущему в сторону новичка наемнику, разрывая одежду. Он схватил рукой ствол пулемета и резко увел его в сторону. Затем вырвал оружие, придавив ногой Якута, и отбросил пушку в сторону.

На звук стрельбы от ангара, рядом с вертолетом через площадку, бежала уже его охрана. Наемники рассредоточились полукругом вокруг своего босса и Монаха. Якута поволокли за шиворот в сторону бараков рядом и связали руки, облокотив на металлический заборчик. Бежать тут было некуда — отовсюду его достали бы охранники. Наемники вернулись в полукруг своих товарищей, иногда бросая взгляды на связанного.

Алмаз дал команду пилотам:

— Заводите вертушку, похоже, отсюда нас выбьют фанатики Длани. Новичок с сожалением проводил двух летчиков, удаляющихся в сторону винтокрылой машины. Главарь бандитов склонился над Монахом:

— Ну что, беглец, отбегался?

Едкая усмешка появилась на губах лысого гиганта. Он сделал вид, будто его ноги подкосились, использовал для подушки приземления своего колена тело Монаха, который от этого конвульсивно вздрогнул. Придавив, таким образом, рейдера к земле, Алмаз поинтересовался:

— Я так понимаю, ты своих родных так и не нашел, Монах? Это печально.

Удар по лицу чуть не отправил Монаха в отключку.

— Джо мне сказал, что для тебя это был единственный шанс!

Кувалда огромного кулака снова опустилась на уже совсем разбитый нос рейдера.

Вдалеке вертолет закрутил лопастями, готовясь к взлету. Главарь наемников посмотрел на летательный аппарат и решил, что пора заканчивать начатое. Он начал печатать слова, произнося каждое ровно с один ударом, добивая лежащего под ним Монаха:

— Скажу. Тебе. Честно.

Три слова — три удара. Якут смотрел с ужасом на своего напарника. Перед глазами всплыла картина, как его друга Тольку избивают трое пьяных сослуживцев, за убийство которых он потом и оказался за решеткой. А Алмаз продолжал:

— …Я. Не. Собирался. Забирать.

Главарь остановился передохнуть и победным тоном договорил:

— Твою дочь и жену.

Затем плотоядная гримаса появилась на лице наемника, и он добавил:

— Хотя вот жену, может быть подарил бы Шаху…

Это были последние слова сказанные Алмазом. Монах их услышал уже где-то в далеком тумане красной пелены, которая полностью застилала глаза. Внутри его сознания вспыхнуло понимание того, что изначально, по задумке Алмаза, у него бы не получилось вытащить Аню и Машу. А если бы их достали — участь родных была бы незавидна.

Он не знал тогда, что Опорник на обратном пути будет полностью разгромлен и что все его «козыри» аргументы для Алмаза в грузовике, когда они подъезжали к Аминску — были вовсе не козырями.

Он сам заварил эту кашу, и сам не смог из нее выбраться. Где-то в глубине естества рейдера вспыхнул маленький огонек ненависти, жажды мести, отчаяния, бессилия, злобы и горчи утраты. Весь этот адский коктейль разорвался с невероятной силой, выпуская наружу всю полуторагодовалую боль.

Проводник вдруг дернулся под коленом Алмаза и протяжно вымучено подал голос. Он все нарастал и нарастал. Удивленные наемники вокруг опешили вместе с Алмазом. Они думали, что лежащая на асфальте окровавленная избитая кукла уже ни на что не способна. Крик перешел в замогильный нечеловеческий вой, от которого даже у Якута встали дыбом волосы. На мгновение показалось, что его перекинуло на жаркий берег Австралии в невероятную духоту.

Монах поднял голову, невидящим взором посмотрев на удивленного Алмаза, и скрылся во вспышке пламени, мгновенно накрывшей всех наемников, стоящих вокруг. Нестерпимый свет рубанул по глазам Якута.

И это все — на фоне непрекращающегося крика его товарища, в котором застыла животная ярость и невероятной глубины страдание. Вспышка яркого пламени погасла, и Якут убрал руку от глаз. Монах лежал без одежды на асфальте. Вокруг него лежали обугленные тела наемников.

Кратковременная вспышка почти в тысячу градусов убила и их главаря — тут не помог никакой дар твердения кожи. Картина была до ужаса правильной в геометрическом плане — восемь обугленных останков, лежащих полукругом, одно человеческое обнаженное тело в центре и у его ног — самая большая дымящаяся туша Алмаза.

На удивление, тут же вокруг стало холодно. Словно Монах как то аккумулировал в себя все тепло вокруг. Да и дышать стало очень проблематично. Якут осторожно прикоснулся пальцем в чуть оплавленному асфальту — чуть теплый. Чертовщина какая-то. Неужто, дар, копившийся в напарнике полтора года, наконец-то нашел свой выход, да еще и с такой мощью. Рейдер искренне надеялся, что такая вспышка больше не повторится, иначе он тоже не переживет кремации. Ему итак повезло в том, что его бросили дальше от места происшествия.

Якут тихонько позвал:

— Монах!

Напарник молчал.

— Монах!

Проводник слабо зашевелился.

Якут торопливо резал уже путы на руках, после чего схватил автомат одного из наемников, перекинул его через плечо и бросился поднимать напарника:

— Давай! Вставай! Надо идти.

Тело Монаха было белым, словно он посидел в ледяной проруби. И температура его была как в морге. Чудно. Но проводник дышал. Якут взвалил его на плечо, и на полусогнутых побежал что было сил к вертолету, уже раскрутившему винты. Главное, чтобы его не заметили раньше времени. Якут обежал по дуге заднюю часть Ми-24 и положил Монаха на землю:

— Погоди!

Новичок сбросил с плеча автомат и на ускорении выполнил бросок к дверце вертушки. Открыв её, Якут наставил ствол на обоих пилотов:

— Быстро на выход!

Оба мужика уставились обалдевшими глазами на избитого и грязного оборванца с замазанным черной краской лицом. Якут разъяренно проревел:

— Я что-то не ясно сказал?

Оба пилота покинули вертушку с поднятыми руками. Приказав им бежать до тех пор, пока они смогут скрыться от его прямого попадания в спину, и, дав при этом очередь в воздух, Якут направился к напарнику. Пилоты при звуке стрельбы припустились к дому, что есть мочи. Уложив Монаха на пол десантного отсека, и, быстро зафиксировав его в этом положении, чтобы при наклонах — напарник не покатился в сторону, Якут на автомате набросил на него холщовый кусок грязной ткани, лежащей на сидении, чтобы укрыть от холода избитое тело товарища.

Он сел за рули и проверил поочередно ход двигателей. Остальные приготовления были уже выполнены пилотами до него. Затем Якут поднял винтокрылую машину над площадкой с небольшой скоростью, учитывая уровень площадки старта и выполнил висение в воздухе, разворачивая вертолет судя по показания приборов на восток. Вертолет забрался выше, возвышаясь над стабом.

Только сейчас можно было понять, что поселение довольно крупное. В поле зрения Якута попали наемники, бегущие к площадке. У одного в руках была длинная труба, и это очень не понравилось пилоту. Пальцы, вспоминая старое, забегали по переключателям, и пришлось немного податься в сторону, чтобы дотянуться до кнопки подготовки противопехотных ракет, поставив их запуск на прямую наводку. После чего, рейдер, дав больше тяги, отвел рычаг, и вертолет пошел на бегущих, хищно накренившись вперед.

Якут нажал кнопку пуска ракет, и барабаны с шумом выпустили несколько свистящих небольших снарядов, которые оставили клубящийся дым позади себя. Уже на земле каждый из них разорвался, выбросив сотни острейших кусочков стеклопластика, которыми была начинена каждая боеголовка. Комья земли взметнулись вверх вместе со взрывами, заставив людей упасть на землю и залечь. Многим наемникам не повезло и они, картинно раскинув руки, падали на полном ходу. Гранатометчик упал, и Якут резка дал тяги, уводя машину дальше за стаб, чтобы не попасть под возможный обстрел.

Памятуя рассказ Монаха, летчик пошел довольно низко, внимательно наблюдая за горизонтом. Если появится черная полоска мертвого кластера — придется сворачивать. Он обернулся на напарника. Тот тихо лежал на полу, не подавая никаких признаков активности. Только грудь еле видно вздымалась. Горючего в вертушке было мало. И поэтому меньше чем через полчаса Якуту пришлось искать площадку, чтобы посадить вертолет.

Выбрав полотно широкого шоссе, как наиболее ровную поверхность, он начал снижаться. Когда вертолет полностью прекратил свой ход. Якут осмотрелся. Вокруг ни души. Но на звук винта скоро сбегутся твари. И тогда им не поздоровиться. Отчаяние захватило новичка. Автомат, в котором меньше тридцати патронов и еле дышащий голый напарник, укрытый тканью. Вот все что оставалось у него.

Впереди на дороге показалась машины. Вот еще чего не хватало! Якут привалился назад на сидении и закрыл глаза. Конец. Один из броневиков, едущих впереди, остановился в пятидесяти метрах от вертолета, благоразумно свернув от прямой наводки ракет, и раздался голос громкоговорителя:

— Вы вторглись на территории. Союза Пяти. Предлагаем Вам выйти из вертолета и сдать оружие. В противном случае, мы будем вынуждены расстрелять вертолет.

Якут широко открыл глаза от радости. Неужто, они попали туда, куда так стремились? Он повернулся к Монаху, лежащему на полу вертолета:

— Монах! Мы добрались!

Напарник уже его не слышал…