Бюро убойных услуг

- Не нравится - не ешь, я не упрашиваю, - разозлился Савалас.

- Да ладно, мужик, не заводись. Наклонившись, бродяга подобрал кусок арбузной корки с налепленным на него портретом Келлера. На переносице певца зияла дыра с чуть обуглившимися краями.

- Так ведь это Ирвин Келлер! - узнав знакомое лицо, обрадовался оборванец. - То-то мне голос знакомым показался. "Не убивай меня, не надо", это же строка из его песни. Ты даже текст подобающий подобрал, словно он тебя молит о пощаде. Видать, крепко тебя этот парень достал, раз ты из-за него такой здоровенный арбуз в расход пустил. Впрочем, я тебя понимаю. Сам терпеть не могу этих попсушников, рэпперов и хренепперов. Возьми хоть Майкла Джексона. Белый негр - это же курам на смех...

- Заткнись, - проворчал Савалас. Болтовня бродяги испортила ему все удовольствие от воображаемого убийства.

- Постой-ка! - хлопнув себя руками по коленям. оборванец захохотал. - А ты случайно не тот чикагский коп, которого из-за Келлера турнули со службы? Кажется, от тебя еще и жена ушла...

- Ну, все! - яростным щелчком спустив предохранитель "кольта", прорычал Дагоберто. - Еще одно слово - и ты разделишь судьбу этого сукиного сына!

- Под сукиным сыном ты подразумеваешь арбуз? - уточнил бродяга и, правильно истолковав выражение лица Саваласа, умоляюще замахал руками. - Все, молчу, молчу. Я буду нем, как труп египетского фараона, клянусь ужином в "Астории".

Несколько секунд Даг боролся с искушением спустить курок, но здравый смысл победил, и он, выругавшись, спрятал пистолет в пристегнутую под пиджаком кобуру.

Ругаться Савалас продолжал и в пробке около Центрального парка, в которой он увяз всерьез и надолго. Включенное в машине радио развлекало его монотонным бормотанием негритянских рэпперов, доходчиво разъясняющих слушателям, что жизнь - дерьмо, а человек человеку - волк, шакал и койот.

Оптимистический монолог афроамериканцев сменился музыкальными новостями.

- Выступление знаменитого Ирвина Келлера, которое состоится через неделю в Чикаго, вызывает небывалый ажиотаж среди поклонников этого талантливого, непредсказуемого и эксцентричного певца. Шесть тысяч билетов на концерт были распроданы всего за четыре дня. Судя по сообщениям, полученным из заслуживающих доверия источников, спекулянты перепродают билеты на концерт целителя Ирвина по цене от двухсот до шестисот долларов.

Столь беспрецедентный ажиотаж, несомненно, связан со скандалом, разразившимся в Чикаго пять лет назад, когда служащий чикагской полиции Дагоберто Савалас...

- Fuck you, - рявкнул Даг, вырывая радиоприемник из гнезда.

- Fuck, fuck, fuck, - рычал он, швырнув приемник на пол и исступленно расплющивая его ударами ноги.

В рядах застывших в неподвижности машин наметилось движение. Оставив в покое искореженные останки приемника, Савалас переместил правую ногу на педаль газа.

- Значит, снова Чикаго, - пробормотал он. - Вот и отлично. Там мы с тобою и встретимся...

Майами-Бич, президентский "люкс" отеля "Хилтон".

- Катись к черту, - яростно рявкнул в телефонную трубку Ирвин Келлер. Я говорил это тебе тысячу раз и повторяю в тысяча первый: катись, мать твою так, к черту, и бабку твою так, и дедку твою так, и прабабку! Или у тебя проблемы с английским языком? Может, . перевести на латынь?

- Почему ты так обращаешься со мной? - умоляюще глядя на лежащего рядом с ней на кровати силиконового Ирвина, простонала Кейси Ньеппер. - Я всего лишь хочу помириться. Ты же обещал...

- Мало ли что и кому я обещал! - оборвал ее певец. - Если бы я выполнял все данные мной обещания, то был бы женат сейчас на половине женского населения Соединенных Штатов.

- Но ты женился на мне, и только на мне, - напомнила Кейси. - Это что-нибудь да значит. Вспомни нашу любовь...

- Нашу любовь! - вскипел Ирвин. - Нашу, мать твою так, любовь! Да задолбала ты меня со своей гребаной любовью! Помнишь, что ты устроила в Чикаго в девяносто шестом? Как же ты тогда достала меня! Кто просверлил электродрелью мой музыкальный центр? Кто чуть не сжег отель, из ревности устроив в ванной костер из писем моих фанаток? Кто пытался проломить мне голову рогами северного оленя, которые мне прислала поклонница-индианка с Аляски? Кто...

- Я ревновала, - прервала его Ньеппер. - Подумаешь, небольшая ссора. Мы всю жизнь ссорились и мирились - и ничего. Даже есть поговорка: милые бранятся - только тешатся.

- Не знаю, как тебя, а меня ни капельки не тешат покушения на мою жизнь и здоровье, - возразил Келлер. - И вообще, устраивать истерики и скандалы исключительно моя прерогатива. Два неуправляемых психопата на одну семью - это уже слишком. Боливар не выдержит двоих. Именно поэтому мы и расстались.

- Мы не расстались, и не надейся. Я никогда не дам тебе развод. Ты будешь или мой, или ничей.

- Держи карман шире, - усмехнулся певец.

- Несмотря ни на что, мы любим друг друга, я знаю это, - драматично взвыла актриса. - Все равно мы будем вместе!

- Будем, а как же! Когда русалка на шпагат сядет.

Келлер яростно швырнул трубку на рычаг.

- Сука, - исступленно прошипел он. - Именно из-за тебя я влип в идиотскую историю с Дагоберто Са-валасом. Мало того, что на одних адвокатов ухлопал более полутора миллиона баксов, так теперь этот гребаный психопат-мокроспинник[ "Мокрые сп и н ы " -презрительное прозвище мексиканцев.] преследует меня и грозится убить. Твою мать! Как будто мало мне своих проблем.

Подойдя к бару, певец налил себе полную рюмку виски и залпом опорожнил ее.

Черты его лица разгладились.

"А ведь из Саваласа и Кейси получилась бы отличная парочка, - злорадно ухмыльнулся Ирвин. - Два маниакально зацикленных на моей персоне психопата. В постели, вместо того чтобы трахаться, они бы перемывали мне косточки. Несомненно, они нашли бы общий язык.

Дагоберто Савалас... Чертов кретин. И все-таки что ни говори, а история с малышом Дагом здорово подняла мой рейтинг. Вознесла, можно сказать, на самый верх. Америка ведь обожает скандалы, а нечто подобное не каждый день случается. За такое не жалко и полтора миллиона баксов выложить, тем более что заработал я на этом скандале гораздо больше. Воистину, если бы Дагоберто Саваласа не существовало, его следовало бы выдумать".

Приняв дополнительную порцию "Наполеона", Ирвин погрузился в ностальгические воспоминания молодости.

Прелести секса Келлер впервые познал в тринадцатилетнем возрасте, и это занятие настолько его увлекло, что юный Ирвин дал себе торжественную клятву лично "осчастливить" большую часть прекрасной половины человечества. Под воздействием этой благородной идеи он даже заказал себе футболку с надписью:

"Родился сам - помоги другому" и рисунком, изображающим половой акт двух ежей.

На спине пресловутой футболки быд отпечатан еще один слоган, сходный по смыслу с первым: "Жизнь нужно прожить так, чтобы каждый ребенок мог сказать тебе: "Папа!!!"

Воплотить в жизнь свой девиз Ирвину, к счастью, не удалось, иначе все заработанные им деньги перекочевали бы в карманы бесчисленных мамаш, алчно взыскующих с него алименты.

Известие о собственном бесплодии ничуть не огорчило будущую рок-звезду, скорее наоборот, оно его несказанно обрадовало. Пословица "любишь кататься люби и саночки возить" была придумана явно не для Ирвина. Кататься ему нравилось, это да, а вот санки пусть таскают никчемные и бездарные идиоты вроде Дагоберто Саваласа. Опять Дагоберто Савалас...

В истории с Дагоберто Келлер винил исключительно Кейси Ньеппер, хотя еще до ссоры с Кейси настроение ему здорово подпортили паскудные мерзопакостные буматомаратели, именующие себя журналистами.

Для начала одна мерзкая газетенка напечатала интервью с одной из его поклонниц, с которой Ирвин якобы переспал. Зловредная девица заявила, что член знаменитости, невзирая на ее героические усилия, категорически отказывался вставать.

- На такую бы и у Казановы не встал, - прошипел

певец, яростно разрывая газету на мелкие кусочки. - Ты бы в зеркало на себя посмотрела, сопля размалеванная. К тому же я был пьян, как сапожник. Я на тебя, сука, в суд подам. Будешь знать, как возводить поклеп на великого Ирвина Келлера.

Небольшим утешением, правда, послужило то, что другая бульварная газета, в противоположность заявлению предательницы-фанатки, обзывала певца в своей статье "сексуальным террористом".

Именно в этот на редкость неудачный момент на голову Келлера неожиданно 'свалилась любящая и ненавидящая, обожающая и ревнующая Кейси Ньеппер. Вырвавшись со съемок, она заявилась в его номер в гостинице "Амбассадор Вест" с целой горой чемоданов, набитых косметикой и нарядами.

Для разминки Кейси устроила скандал, обвиняя Ирвина в изменах. Заткнуть супружнице рот можно было одним-единственным способом, а именно трахнув ее так, чтобы у нее мозги чуть не вылетели. Вот тут-то мужские достоинства Келлера снова его подвели.

- Значит, на меня у тебя не встает, - обоснованно возмутилась Кейси. Или у тебя уже и на других не встает? Может, правду пишут газеты - великий целитель Келлер стал импотентом?

Закончив сию оскорбительную тираду, Ньеппер демонически расхохоталась.

Масла в огонь подлил Крис Деннен. Когда Ирвин, сбежав от неудовлетворенной супруги, потребовал от менеджера незамедлительно положить конец мерзким слухам о его мужской несостоятельности, Крис, вперив в потолок задумчивый взгляд спокойных голубых глаз, ни к селу ни к городу изрек:

- Если при виде прекрасной обнаженной блондинки у тебя не встает - не верь глазам своим...

Каким образом Келлер оказался в туалете ночного клуба "Ноев ковчег", впоследствии он вспомнить так и не смог. Кажется, он где-то пил, пел, кого-то лапал, кто-то лапал его, потом он снова пил и снова пел. Кажется, были еще и наркотики. Кажется, где-то и на кого-то у него опять не встал.

Вытащив из штанов предмет своей мужской гордости, певец пристроился к писсуару, над которым губной помадой была выведена свежая надпись: "Не льсти себе. Подойди поближе".

Эта надпись почему-то возмутила Ирвина до глубины души. Ему вспомнились демонический хохот Ньеппер, обозвавшей его импотентом; гнусная статья, в которой это омерзительное слово с навязчивой регулярностью повторялось рядом с его именем; Крис Деннен с его оскорбительными намеками по поводу блондинки...

Сейчас он покажет, какой он импотент! Раз и навсегда он пресечет гнусный шепоток за его спиной.

Стряхнув в писсуар две последние желтые капли, певец прислонился спиной к стене и принялся ритмично массировать свое мужское достоинство.

Пытаясь возбудиться, он представил себе прекрасную обнаженную блондинку, но вспомнил ехидное высказывание менеджера, и блондинка не подействовала. С брюнетками тоже вышла осечка - брюнеткой была Кейси Ньеппер.

- А ну их на хрен, всех этих баб, - пьяно пробормотал Келлер. - Суки они все. Не люблю я их. А кого же я тогда, интересно, люблю?

Немного подумав, певец отыскал ответ на этот в общем-то простой вопрос:

- Себя! Ну конечно же, себя, несравненного Ирвина Келлера!

Как ни странно, член мгновенно отреагировал на столь неприкрытое проявление нарциссизма.

Представляя себя - единственного и неповторимого, мужественного и сексуального, гениального и неотразимого, - певец, не обращая внимания на удивленные взгляды заходящих в туалет мужчин, вдохновенно ласкал свой налившийся силой орган.

- Ну что, видели, какой я импотент? - торжествующе восклицал он. - Да я не то что всех баб - всю вселенную перетрахаю с ее гуманоидами инопланетными. Да что там вселенная - я...

Келлер замолчал, не находя подходящих слов. Именно в этот момент в туалет вошел Дагоберто Са-валас...

Кипр, аэропорт.

Русская мафия питала к Кипру особенную любовь. Отчасти потому, что этот живописный остров, поровну поделенный между турками и греками, был расположен посреди теплого Средиземного моря, отчасти в связи с тем, что въезд на Кипр был безвизовым, а через банки этого удобно расположенного "налогового оазиса" можно было с легкостью проворачивать сомнительные сделки и отмывать "грязные" деньги.

Недвижимость на Кипре была дешевой, жизнь - сонной и спокойной, как в провинциальном южном городке. Постепенно здесь образовалась маленькая дружелюбная колония, состоящая из удалившихся на покой мафиози средней руки и средней же руки предпринимателей.

Сняв с багажного транспортера кипрского аэропорта сумку стоимостью в два миллиона долларов и без затруднений миновав с нею таможенный контроль, Раечка Лапина вышла на улицу, улыбнулась щедрому средиземноморскому солнцу и взмахнула рукой, подзывая такси.

Регулярные бдения у дырочки в подсобке кегельбана не прошли для девушки даром. Подслушивая задушевные беседы боровской братвы, она, помимо невероятного количества похабных анекдотов, узнала массу полезной информации, в частности, о том, каким образом через кипрский банк "Никосия кредит" можно перевести деньги на номерные счета банков в других "налоговых оазисах", да так, что ни одна ищейка из Интерпола не выйдет на их след.

Директором "Никосия кредит" был некий Соломон Абрамович Щечкин, в далеком советском прошлом один из ведущих экономистов Госплана. Ныне Соломон Абрамович честно вкалывал на русскую мафию.

Работал он блестяще, хотя драл при этом проценты почище отечественных рэкетиров.

- В банк "Никосия кредит", - по-английски сказала Лапина таксисту. Знаете, где это?

- Русская, что ли? - так же по-английски осведомился таксист.

- Как вы догадались?

- Я в этот банк все время русских вожу, - усмехнулся водитель. - Кипр маленький остров. Здесь все про всех знают. Увидите кирие[ К и р и.е - господин (греч.).] Соломона - передавайте ему привет от Спиро Христопопулоса.

- Обязательно передам, - пообещала Рая.

Ближнее Подмосковье, частный особняк Черепа.

- Твою мать, - простонал Череп, с трудом отрывая от подушки налитую свинцом голову. - Что это со мной? Вроде вчера и выпил-то немного...

Сквозь опущенные жалюзи пробивались яркие лучи солнца. Сделав усилие, Самарин разлепил неслушающиеся веки и, изумленно посмотрев на будильник, добавил:

- Четверть второго... Ну ни хрена себе! С чего это вдруг я так отрубился?

Все это было очень странно, а странные вещи просто так не происходят в этом Иван был глубоко убежден. Все еще вялый от снотворного мозг неуклюже пытался поймать некую ускользающую в последний момент тревожащую его мысль.

Ага! Вот оно! Вчера он закопал в ящике с удобрениями два миллиона долларов, полученные от колумбийцев. Помимо долларов, в пакете находилась еще одна вещь. Собственно, за эту вещь наркоторговцы и выложили авансом столь внушительную сумму. Значит, вчера он все это спрятал, а сегодня проснулся в час пополудни с головой, тяжелой, как церковная паперть. Твою мать! Только этого не хватало!

Иван слетел с кровати, потянулся было за брюками, но решил не тратить драгоценные секунды. Как был, нагишом и босиком, он ринулся к оранжерее.

Координация движений еще полностью не восстановилась, и боровский авторитет чуть не навернулся с широкой мраморной лестницы, ведущей на первый этаж, но в последний момент ухватился за перила, слегка растянув щиколотку.

Добравшись до оранжереи. Череп сообразил, что ключи от нее остались ;в спальне. Матюгнувшись, он всем телом врубился в дверь. Дверное полотно, хрустнув, слетело с петель, и воздух сотряс пронзительный визг включившейся сигнализации.

Ворвавшаяся в оранжерею вооруженная охрана с изумлением воззрилась на обнаженного шефа, стоящего на коленях у опрокинутого ящика и с обезумевшим видом разбрасывающего по полу высыпавшиеся из него удобрения.

Майами-Бич, отель "Хилтон".

- Будьте любезны, соедините меня с номером мистера Келлера, - приятным грудным баритоном попросил телефонистку отеля "Хилтон" Дагоберто Савалас. Скажите ему, что звонит Чарльз Уоллес, директор студии "Метрополитан рекордз".

- Прошу прощения, мистер Уоллес. Прежде чем я вас соединю, будьте так любезны ответить на один вопрос. Этот вопрос велел задать мистер Келлер, в том случае если вы позвоните. Еще раз прошу меня извинить.

- Что еще за вопрос? - насторожился Даг.

- Считаете ли вы Дагоберто Саваласа полным ублюдком, придурком и кретином и вдобавок импотентом и неудачником? - тщательно выговаривая слова, прочитала по бумажке телефонистка.

- Ах ты шилохвостка бесстыжая! - задохнулся от возмущения Дагоберто. Да как ты смеешь...

- Мистер Савалас! - вкрадчиво произнесла девушка. - Вам не кажется, что эта история чересчур затянулась? Вы и так слишком много потеряли из-за своего упрямства. Мистер Келлер, конечно, не подарок, если не сказать больше, но вряд ли он стоит того, чтобы разрушать из-за него свою жизнь.

- Ты не понимаешь, - тихо сказал Даг. - Моя жизнь уже разрушена. Я потерял все, а вот Келлеру пока еще есть что терять.

Повесив трубку, Савалас ненадолго прижался лбом к прохладному пластику телефона-автомата, затем несколько раз резко долбанулся о него лбом и снова застыл в неподвижности, придавленный невыносимым ощущением собственного бессилия.

И дернул же тогда его черт завернуть в сортир "Ноева ковчега"! Ну, перепил пива после дежурства, ну, захотелось ему отлить - так мало ли было вокруг других клозетов? Да и стемнело уже, мог бы и в кустах облегчиться полицейского за такое дело в кутузку не упрячут.

До чего все-таки странная штука человеческая судьба. Кажется, что ты на вершине мира, боги улыбаются тебе, но вот ты, ничего не подозревая, оказываешься не в то время и не в том месте - и вся твоя жизнь стремительно катится под откос.

Первым, что бросилось в глаза вошедшему в туалет Саваласу, был до безобразия огромный эрегированный член, с которым, не стесняясь окружающих его людей, баловался какой-то пьяный урод.

Переведя возмущенный взгляд на лицо нарушителя общественного порядка, Даг чуть не задохнулся от праведного гнева. Перед ним был целитель Келлер собственной персоной, скандально известная рок-звезда, лишенный музыкального слуха кретин с голосом простуженного осла, получающий за одно выступление в несколько раз больше, чем честный служака Савалас смог бы заработать за всю свою жизнь. Этого зарвавшегося наглеца явно следовало поставить на место.

Дагоберто ни за что не признался бы себе самому, что главной причиной столь яростного ожесточения от пьяной выходки Ирвина была зависть, черная, как воронка от ядерного взрыва, и мучительная, как укус скорпиона.

Обладающий помимо музыкального слуха не лишенным приятности баритоном и даже певший в детстве в церковном хоре, Савалас считал себя намного талантливее Келлера. И если он не стал звездой эстрады, так только потому, что родители его были мексиканцами, а цветному, что бы ни говорили, пробиться в Америке несравненно труднее, чем белому.

Разве справедливо, что Даг за более чем скромную зарплату ежедневно рискует жизнью, сражаясь с вооруженными подонками и отбросами общества, в то время как этот похотливый скандалист и наркоман лопатой гребет миллионы лишь потому, что фальшиво сипит всякую похабщину в микрофон? Нет, это было несправедливо, а закон и полиция, как известно, существуют именно для того, чтобы восстанавливать справедливость.

Забыв, что смена его уже полчаса как закончилась, все еще одетый в форму Дагоберто выпятил грудь с прикрепленным к карману рубашки сверкающим полицейским жетоном и грозным голосом осведомился:

- Чем это ты тут занимаешься?

- Ты, чувак, слепой, что ли? - искренне удивился пьяный Келлер. - Сам. не видишь? Епископа душу, морковку чищу, с монстром здороваюсь, уж не знаю, как еще это назвать! Давай, парень, снимай штаны, сравним наши инструменты. Ставлю сотню против одного, что ты проиграешь.

Находящиеся в туалете мужчины, благодарные певцу за устроенное им развлечение (приятели, услышав про такое, прямо-таки на уши встанут), одобрительно захихикали.

- Давай, принимай пари! - подзадорил копа сухонький старичок в сером жилете. - Докажи, что в полиции работают только крутые парни!

Принять пари Савалас не мог, даже если бы захотел, ибо он точно знал, что проиграет. Если что-то и на устраивало Дага в его крупном, сильном и тренирован ном теле, так это размер его члена. Даже обожающая его жена, однажды с грустью посмотрев на мужскую гордость супруга, со вздохом произнесла:

- Да уж, тигр у меня - что надо, а вот тигренок подкачал. Может, смазать его чем-нибудь, чтобы подрос?

Если раньше Дагоберто завидовал белой коже, мил- лионам и славе Ирвина, теперь у него появился новый, еще более существенный повод для зависти. Ну почему, в самом деле, одним - все, а другим, достойным честным и порядочным гражданам - ничего?

Злость Саваласа стремительно перерастала в ненависть. Ничего, сейчас он покажет этому уроду, где раки зимуют. Мастурбация в общественном туалете - это грубое нарушение закона и беспрецедентное оскорбление нравственности. За такое можно и полгода тюрьмы схлопотать, а уж штраф будет такой, что о-го-го!

Забыв о том, что в данный момент он не находится на службе, Дагоберто защелкнул наручники на запястьях ошеломленного Келлера и, невзирая на ругань, проклятия и угрозы, которыми его осыпал певец, грубо поволок его к выходу.

Ближнее Подмосковье, частный особняк Черепа.

- Слабый пол силен ввиду слабости сильного пола к слабому полу, - изрек Сергей Мясников и расправил плечи, восхищаясь собственным красноречием. - Ловко тебя кинула твоя краля, ничего не скажешь.

- Не трави душу, - простонал Череп. - Лучше плесни мне еще рассольчика.

- Вообще-то рассолом снимают похмелье, а не отходняк после снотворного, - заметил Мясник.

- А чем лечат отходняк после снотворного? - поинтересовался боровский авторитет. - Из-за мерзости, которой меня опоила эта дрянь, я ничего не соображаю, а соображать мне сейчас ой как необходимо.

- Может, водкой? - предположил Сергей.

- Нет, водка со снотворным - это вообще кранты, - вздохнул Иван.

- Да ладно, не напрягайся. Никуда эта девка не денется. Два миллиона, конечно, большие деньги, но даже если мы их не найдем, что, впрочем, маловероятно, это еще не конец света. Два миллиона боровскую мафию не разорят.

- Это конец света, - возразил Череп. - На баксы я бы, может быть, и плюнул, но в пакет с деньгами я сдуру сунул еще одну вещь, которую я сегодня должен передать колумбийцам. Если я этого не сделаю, за моей головой будут охотиться все киллеры медельинского картеля.

- Ни хрена себе! - присвистнул Мясник. - Ты имеешь в виду ту самую информацию, о которой упоминал в бане?

- Микропленка, - вздохнул Самарин. - Она была спрятана в тамагочи.

- В тамагочи? - изумился Сергей. - Кому, интересно, пришло в голову запихнуть микропленку в тамагочи?

- Ну не в задницу же я себе должен был ее запихнуть, - разозлился Череп. - Хотя, с другой стороны, там она была бы сохраннее.

- А что было на пленке? - Иван вздохнул.

- Не хочешь - не говори, но если тебе нужна моя помощь, я должен понимать, что происходит. - Самарин снова вздохнул.

- Технология изготовления в полевых условиях малогабаритной ядерной бомбы из плутония мощностью в две килотонны, - объяснил он.

- Ну, ты даешь! - восхитился Сергей. - Где ж ты ее взял?

- Там, где взял, уже нет, - угрюмо буркнул Череп.

- А копию можешь достать?

- Если бы!

- Значит, не можешь. А если отдать колумбийцам разработчика?

- Труп, что ли, им отдать? - окончательно помрачнел Самарин. - Эта хреновина была в единственном экземпляре. Я сам за нее пол-"лимона" отстегнул. За ней чеченцы гонялись, но я их опередил, а разработчика чеченцы замочили, не понимаю только, зачем. Получил пленку только вчера, как раз перед тем как ты привез деньги. Собирался сегодня копию сделать, прежде чем колумбийцам передать. Для этого специальное оборудование нужно.

- Тогда тебе остается только одно: поговори с колумбийцами, объясни им ситуацию, заплати неустойку и попроси отсрочку на пару недель. Раз такое дело, мы твою беглую принцессу из-под земли достанем.

- Ты хоть раз пытался объяснить что-нибудь латиносам? Даже если я им сегодня два миллиона верну, которых у меня, впрочем, нет, они просто из принципа меня пристрелят, чтобы другим было неповадно слово свое нарушать. Я поступлю наоборот. Сначала отберу у Раисы микропленку, а потом уже буду разбираться с колумбийцами. Получив то, что хотели, возможно, они не станут лезть на рожон.

- Разумно, - согласился Мясник. - В таком случае я срочно отдам приказ ребятам проверить вокзалы и аэропорты. Думаю, твоя красотка, пока ты спал, по-тихому свалила из Москвы. Надо выяснить, куда она отправилась.

- Она свалила не только из Москвы, а вообще с территории любимой Родины, - вздохнул Череп. - Нет смысла проверять аэропорты. Главное - не то, куда она улетела, а где она в ближайшее время вынырнет, и это я знаю совершенно точно.

- Где же? - заинтересованно спросил Сергей.

- Поблизости от чертова ублюдка Ирвина Келле, - зловеще усмехнулся боровский авторитет. - От этого самодовольного волосатого придурка. Выясни, где сейчас находится этот кретин и где будут проходить его ближайшие концерты. А я тем временем позабочусь о въездных визах в Штаты.

Кипр, банк "Никосия кредит".

Банк "Никосия кредит", к удивлению Лапиной, оказался отнюдь не величественным зданием с колоннами. Он занимал первый этаж небольшого частного особняка. Директор банка, Соломон Абрамович Щечкин, и его супруга Циля Моисеевна проживали на втором этаже.

Увидев Раечку, многоопытный Соломон Абрамович, несмотря на юный и не слишком солидный вид неожиданной клиентки, нутром почуял, что тут пахнет большими деньгами. Расплывшись в улыбке, он подхватил девушку под локоток и, смешно перебирая короткими толстыми ножками, повел ее в свой кабинет.

- Вы не смотрите, что мой банк выглядит скромно, - соловьем разливался Щечкин. - Зачем привлекать к себе ненужное внимание?'Это Рокфеллеры пусть себе небоскребы строят, а нам главное, чтобы дело делалось, верно ведь?

Лапина согласилась, что да, верно.

- Вот и отлично, вот и славненько, - ворковал Соломон Абрамович, усаживая Раечку в глубокое удобное кресло. - Так с чем вы к нам пожаловали?

- Я наводила о вас справки, - с важным видом заявила девушка, ощущая себя крутой предпринимательницей из американского сериала, посвященного жизни денежных тузов, который она регулярно смотрела по телевизору. - Надо сказать, у вас великолепные рекомендации.

- Стараемся по мере своих сил, - развел руками польщенный Щечкин. - А для такой прелестной клиентки, как вы, уж простите меня, старика, за этот неуклюжий комплимент, совершим даже невозможное.

- Вот и отлично, - благосклонно кивнула Рая. - У меня с собой два миллиона долларов наличными. Мне нужно открыть номерной счет в каком-либо "налоговом оазисе" и перевести на него эти деньги, так, чтобы я могла свободно распоряжаться ими в Соединенных Штатах. Еще мне нужны документы и американская виза, причем чем быстрее, тем лучше.

- Вы говорите, два миллиона долларов? Веки Соломона Абрамовича опустились, скрывая блеск загоревшихся охотничьим азартом глаз, пальцы нервно переплелись.

- Очень, очень хорошо. Вы, несомненно, понимаете, что выполнить ваши пожелания далеко не просто.

- Понимаю, - улыбнулась Лапина. - Но ведь вы сами сказали, что для меня совершите невозможное.

- Разумеется, разумеется. Раз вы наводили обо мне справки, то, вероятно, знакомы с моими расценками. То, что вы хотите, обойдется в двадцать пять процентов от названной вами суммы.

- Двадцать пять процентов? - девушка подняла брови в картинном изумлении. - Не смешите, Соломон Абрамович. Ваша стандартная такса восемнадцать, в крайнем случае двадцать процентов.

- Что ж, - пожал плечами директор банка. - Если вы так настаиваете, пусть будет двадцать процентов. Но в этом случае документы и американскую визу вам придется заказывать в другом месте. Надеюсь, у вас есть необходимые контакты на Кипре?

Контактов у Раи не было, и Щечкин прекрасно это понимал.

"Чертов кровопийца, - возмущенно подумала Лапина. - Не зря говорили, что дерет он почище, чем рэкетиры. Впрочем, чего мелочиться? Какая разница двадцать процентов я заплачу или двадцать пять? У меня останется целых полтора миллиона долларов, а, выйдя замуж за Ирвина, я смогу получить все, чего только ни пожелаю".

- Я согласна, - кивнула Рая и, расстегнув сумку, достала из нее пакет с долларами.

- Вот и отлично. Вы приняли единственно правильное решение, - радостно потер руки Соломон Абрамович. - Сейчас мы все пересчитаем...

Пальцы Щечкина резвыми бабочками запорхали над пакетом. Развернув несколько слоев плотного полиэтилена, банкир наугад вытащил пачку перетянутых резинкой стодолларовых купюр и с умилением посмотрел на Лапину:

- Э, да тут у вас тамагочи в пакете. - Щечкин протянул Рае игрушку.

- К сожалению, тамагочи на номерные счета не переводятся, - пошутил он. - Питаете слабость к электронным зверюшкам?

- В путешествиях они заменяют мне домашних собачек, - улыбнулась девушка, засовывая игрушку в карман.

- Кстати, какой паспорт вам нужен? - деловито осведомился Соломон Абрамович. - Российский или какого другого государства? Чем маяться со штатовской визой, может, лучше сразу американский документик сделать?

- А можно? - загорелась энтузиазмом Раечка.

- Все можно, - лучезарно улыбнулся банкир. - Были бы деньги, а деньги как раз у вас есть.

Нью-Йорк, апартаменты в районе "Квинз".

В удушливой духоте своей тесной, как гроб, квартиры Дагоберто Савалас мрачно цеплял вилкой вонючие дешевые сардины из консервной банки и столь же мрачно отправлял их в рот. До гастролей Келлера в Чикаго оставалась целая неделя, и ожидание развязки выводило бывшего полицейского из себя. С другой стороны, он и так слишком долго выжидал и колебался, не решаясь нарушить закон, в который он верил и который так долго защищал.

Теперь, когда Даг окончательно решился на убийство, ожидание казалось ему невыносимым. Савалас твердо решил, что в тюрьму он не пойдет. Сначала покончит с ненавистным певцом, а потом и с собой. Впрочем, покончить с собой слишком громко сказано. Он и без того уже труп. Он собственными руками уничтожил себя, решив в судебном порядке отстоять свое попранное Ирвином достоинство.

Жена умоляла его не связываться с Келлером, друзья и коллеги по работе в один голос заявляли, что это безумие, но Даг никого не слушал.

Он уцепился за шанс, который выпадает раз в жизни и упустить который, как он считал, было бы преступлением. Это был шанс разбогатеть, навсегда оставить опасную работу и, словно по мановению волшебной палочки, вознестись на новую, более высокую ступень социальной лестницы, обеспечив своим детям блестящую жизнь, достойную фамилии Савалас.

Дагоберто Савалас, твердо уверенный в собственной правоте, подал в суд на певца, требуя с того десять миллионов долларов в качестве компенсации за моральный ущерб и душевную травму, полученную полицейским при виде совершенного рок-звездой непристойного акта в общественном месте.

Узнав об этом, Ирвин Келлер против обыкновения не стал материться. Вместо этого он оглушительно расхохотался и так, хохоча, набрал номер своего адвоката.

Как и следовало ожидать, на суде от Саваласа остались, как говорится, "рожки да ножки".

Патрик Мазур, адвокат Келлера, предъявил неоспоримые доказательства того, что во время задержания певца официально Савалас на службе не находился и, соответственно, права арестовывать его клиента не имел. Полная сдержанной иронии заключительная речь адвоката была непродолжительной, но блестящей.

Чикагский верховный суд отклонил иск полицейского к рок-звезде на том основании, что негоже служителю закона, следящему за порядком в городе, уподобляться трепетной девушке, травмированной видом мужских гениталий, тем более что за свое антиобщественное поведение Келлер уже заплатил штраф в размере семисот пятидесяти долларов.

Последствия судебного процесса оказались для Саваласа катастрофическими. Его начальство, возмущенное грандиозным скандалом, раздутым вокруг инцидента, вышвырнуло Дага со службы, а на оплату адвоката и судебных издержек ушел кредит, который полицейский взял в банке под залог собственного дома.

Уютный особнячок с лужайкой перед ним, на которой в ближайшем будущем должны были весело резвиться маленькие Саваласы, пошел с молотка. На этом печальном действе счастливая семейная жизнь Дагоберто закончилась.

Безутешно рыдающая жена вернулась под родительский кров. Последовать за ней Савалас не мог, ибо тесть, крутого нрава отставной пожарный, выразился на его счет недвусмысленно и ясно: "Если этот тупоголовый ублюдок приблизится к моей дочери ближе чем на сто шагов, я ему все кости переломаю".

Не сомневаясь, что тесть выполнит свою угрозу, Даг решил не искушать судьбу. Год спустя, получив развод, его супруга, не мешкая, выскочила замуж за преуспевающего архитектора, а еще через девять месяцев родила от него парочку крепких, здоровых близнецов.

Вдобавок к свалившимся на Дага несчастьям Ирвин Келлер выпустил видеоклип под названием "Коп - клозетный клоп", в котором, избегая откровенно непристойных сцен, спародировал историю в "Ноевом ковчеге", выставив Саваласа нервным недоумком, бледнеющим и теряющим сознание при виде писаю-щих в туалете мужчин.

Поскольку все Соединенные Штаты были к тому времени в курсе взаимоотношений кумира публики и жадного тупого полицейского, клип имел феноменальный успех. Его непрерывно крутили по десятку телевизионных каналов, и даже маленькие дети в чикагских дворах с наслаждением распевали песенку о копе-клопе.

Не выдержав подобного унижения, Даг с нервным расстройством загремел в больницу. Благодаря средствам массовой информации через несколько часов об этом было проинформировано девяносто процентов американского населения.

Сжалившись над поверженным Саваласом, судьба решила ему улыбнуться. Выйдя из клиники, Даг узнал о внезапной кончине двоюродного дяди, которого он и видел-то всего пару раз в жизни, да и то в раннем детстве. За отсутствием иных наследников все свое и, надо сказать, немаленькое состояние дядя отписал Дагоберто.

Любой другой человек, приняв в расчет ошибки прошлого, сделал бы из них соответствующие выводы. Как говорится, нельзя два раза войти в одну и ту же реку, зато запросто можно дважды наступить на одни и те же грабли. Дагоберто Савалас поступил именно так. Вместо того чтобы, раскаявшись, поспешить к жене, еще не успевшей к тому времени оформить развод, полицейский решил, что уж теперь-то он возьмет реванш.

Все доказательства тяжкого материального, морального и психического ущерба были налицо: по вине Келлера Даг потерял работу, дом, семью, получил эмоциональное расстройство и вдобавок был опозорен на всю страну издевательским клипом.

Наняв нового, более дорогого адвоката, Савалас удвоил сумму иска: теперь он требовал с рок-звезды ни много ни мало - двадцать миллионов долларов.

Как и следовало ожидать, тяжбу Даг проиграл. Ирвин Келлер, а вместе с ним вся страна потешались над окончательно втоптанным в грязь бывшим полицейским. Дядино наследство шоколадной конфетой растаяло в бездонной глотке судебных издержек.

На жалкие гроши, уцелевшие после всех выплат, Савалас снял напоминающую гроб каморку без горячей воды. Впрочем, ему уже было глубоко плевать, где он живет, во что одевается и какие продукты вводит в свой пораженный ненавистью организм. С ним все было кончено. Теперь оставалось покончить с Ирвином Келлером.

Нью-Йорк.

Проходя таможенный контроль в аэропорту Нью-Йорка, Раечка Лапина с ослепительной улыбкой на лице предъявила пограничникам паспорт на имя Нины pavidoff, свежеиспеченной гражданки Соединенных Штатов, полгода назад получившей американское гражданство.

Взяв такси, она первым делом отправилась поглазеть на главную американскую достопримечательность - статую Свободы, торжествующе размахивающую факелом на фоне зубчатой, как электрокардиограмма, линии небоскребов.

- Америка! Страна чудес! - восторженно воскликнула Лапина. - Раиса в стране чудес. Даже не верится. Прямо как в кино.

Впрочем, символом американской свободы и демократии Раечка любовалась недолго: ее раздражала вонь, исходящая от воды. Погрузившись в ожидающую ее машину, девушка потребовала отвезти ее в самую шикарную гостиницу Манхэттена.

Таксист лихо подрулил к расположенной неподалеку от знаменитой Тайме Сквер пятидесятиэтажной громадине отеля "Мариотт Маркиз", по стенам которого сияющими золотистыми светлячками деловито сновали взад-вперед панорамные наружные лифты.

Лапина сняла номер на самом верху - ей хотелось кататься на удивительных прозрачных лифтах как можно чаще.

Всласть попрыгав на упругой, невероятно удобной кровати, застеленной стеганым атласным покрывалом, девушка решила, что пора заняться делами. До концерта Ирвина в Чикаго оставалось всего четыре дня, а дел у нее было невпроворот.

Во-первых, гардероб. Он должен быть продуман до мелочей, так, чтобы, едва увидев Раю, кумир ее души оказался сражен наповал.

Во-вторых, прическа. В-третьих, макияж. И в-четвертых, нельзя забывать о том, что Череп далеко не дурак. Естественно, что первым делом он, пылая праведной жаждой мести, бросится искать ограбившую его любовницу в непосредственной близости от Ирвина Келлера.

В том, что рано или поздно Самарин ее найдет. Лапина не сомневалась. Такой человек, как Ирвин, всегда на виду, так что его жена не сможет всю жизнь прятаться. С другой стороны, если она станет женой рок-звезды, Ивану не удастся добраться до нее - охрана у певца должна быть та еще.

Возможно, она даже отдаст Черепу его деньги, или, по крайней мере, оставшуюся их часть, чтобы он особо не возникал, а будет возникать - так Ирвин натравит на него полицию и спецслужбы Соединенных Штатов. Вот тогда-то Самарин закрутится, как уж на вилах.

Словом, первое время надо не попадаться Черепу на глаза, а там все само как-нибудь уладится.

Нью-Йорк, Манхэттен, офис Китайчика.

Сто первый этаж возвышающегося в центре Нью-Йорка знаменитого небоскреба-"близнеца", на два метра превышающего по высоте своего четырехсотметрового собрата, целиком арендовал бывший гражданин России Лешка Китайчик. Во сколько Леше обходилось это удовольствие, лучше не говорить. Представить подобную сумму обычному человеку было бы не только трудно, но и мучительно.

Тем не менее Леша считал, что затраты оправдывают себя. Во-первых, ему безумно нравился открывающийся из окон вид на лежащий у его ног остров Манхэттен, отороченный грязно-свинцовыми лентами Гудзона и Ист-Ривер.

Во-вторых, в вотчину Китайчика вели два отдельных лифта, не останавливающиеся по требованию на других этажах. В лифтах сидели крепкие бритоголовые ребята опять-таки отечественного происхождения, внимательно следящие за тем, чтобы в "Рашн Чайна-таун", так русская мафия шутливо называла сто первый этаж, не проникли нежелательные и, особенно, вооруженные элементы.

В-третьих, Леша вообще любил жить на широкую ногу.

Лешу Китайчика иногда называли российским Аль Капоне. Более того, люди, хорошб знающие его, обоснованно полагали, что Alex Heraskin (так он именовался в американском удостоверении личности) или Алексей Остапович Гераськин (так некогда было записано в советском паспорте) был несравнимо предусмотрительнее, коварнее и изворотливее своего плохо кончившего чикагского собрата.

Двенадцать лет назад, когда Китайчик обитал в Москве и был одним из наиболее известных в России криминальных авторитетов, он понял, что на рэкете и уголовщине можно сколотить весьма существенное состояние, но все же не настолько существенное, как ему хотелось бы. Миллионы долларов его не устраивали. Леше нужны были миллиарды.

К счастью, Китайчик был достаточно умен, чтобы понять, что в эпоху высоких технологий настоящие деньги проще делать с помощью компьютеров и факсов, а не базук и автоматов Калашникова.

Леша стал собирать информацию. Эта информация стекалась к нему из самых разных источников: от подкупленных им сотрудников секретных служб и высоких чинов правоохранительных органов, от любовниц правительственных чиновников и от прочих не менее ценных осведомителей.

Господин Гераськин никоим образом не шантажировал людей, которых впоследствии стали называть олигархами, для этого он был не так глуп. Основываясь на полученных данных, он всего лишь предлагал им свою помощь в том, чтобы сделать их, а заодно и себя еще богаче.

О подробностях того, как именно, объединив усилия, члены правительства, офицеры секретных служб, криминальные авторитеты и финансовые олигархи организовали утечку за рубеж сотен миллиардов долларов, история, к сожалению, умалчивает.

Известно лишь то, что миллиарды эти исчезли без следа, а представители компетентных органов Соединенных Штатов, через банки которых проводились незаконные финансовые операции, лишь сделали невинные глаза и растерянно развели руками: "откуда, мол, нам знать, куда девались ваши денежки?"

Если американский президент лично не вручил Китайчику орден за беспрецедентный вклад в развитие экономики Соединенных Штатив, так только потому, что мировая общественность могла бы это превратно истолковать. Впрочем, Леше не нужны были ордена и медали. Он удовольствовался сто первым этажом самого высокого здания Манхэттена, паспортом гражданина США и неограниченным простором для свободной предпринимательской деятельности.

На Лешу работал целый штат блестящих экономистов русского происхождения. Полагая, что кадры решают все, предусмотрительный Китайчик, еще в бытность свою российским подданным, организовал благотворительный фонд помощи детям-сиротам. Этот фонд отбирал в детдомах наиболее одаренных ребят и отправлял их учиться в лучшие колледжи и университеты Соединенных Штатов.

Блестящие экономисты, юристы и бизнесмены, которыми стали сироты, были по гроб жизни благодарны благодетелю, спасшему их от ужасов российской действительности, и вкалывали на него не за страх, а за совесть, тем более что получали они за свой труд более чем щедро.

Словом, дела Леши Китайчика, почти полностью перешедшего на высокодоходный легальный бизнес, продолжали идти в гору. Безупречно отлаженный механизм работал без сбоев, и Леша, сидя в своем роскошно обставленном кабинете, от скуки развлекался тем, что отстреливал духовым пистолетом мух, которых по его просьбе специально туда запускали.

- Дюжина, - удовлетворенно произнес Леша, прицельно сбив с редкой разновидности лишенного колючек кактуса двенадцатую муху.

Устройство селекторной связи тихо хрюкнуло, и из него послышался не лишенный приятности голос секретарши:

- Внизу находится один приезжий из России. Он хочет встретиться с вами. Говорит, что его зовут Череп.

- А, Иван! - обрадовался неожиданному развлечению Китайчик. - Скажи, чтобы его пропустили, только сначала пусть как следует проверят на предмет оружия. Как мудро подмечено в пословице: с такими друзьями и враги не нужны.

Нью-Йорк, Манхэттен, Всемирный торговый центр.

В здании Всемирного торгового центра, расположенном в непосредственной близости от небоскреба, в котором Леша Китайчик ожидал поднимающегося к нему на лифте Черепа, охваченная экстатическим безумием шопинга Раечка Лапина, едва держась на ногах от усталости, продолжала примерять наряды от Диора и Шанель, Джил Сандер и Кашарель, Нины Риччи и Жи-ванши.

Не то чтобы раньше девушка не могла побаловать себя платьицем из модного бутика - Иван жмотом не был и на расходы для любимой не скупился, - но одно дело - отовариться Диором в ГУМе, неблагозвучное название которого напоминало о чем-то безнадежно отсталом и совковом, а совсем другое приобрести костюм от того же Диора в центре пропитанного ароматом долларов и могущества Манхэттена.

Памятуя о насущной необходимости маскировки, Лапина приобрела дюжину разноцветных париков, с десяток темных очков всевозможных форм и размеров, цветные контактные линзы и профессиональный театральный грим.

Наткнувшись на отдел, продающий костюмы для маскарадов, Раечка чуть не завизжала от охватившего ее восторга. В таких прикидах не то что Череп - родная мама ее не узнает. Проведя в отделе около сорока минут, девушка остановила свой выбор на индийском сари, наряде католической монахини и бесформенной черной хламиде с чадрой, которую носят арабские женщины.

"А если под наряд монашки еще и накладной живот нацепить, словно я беременна, вообще полный отпад получится, - вдохновенно генерировала идеи Лапина. - Хотя, с другой стороны, католические монахини, как правило, не беременеют. То есть, конечно, беременеют - особенно когда поблизости есть мужские монастыри, но стараются не выставлять этого напоказ. А может, притвориться разжиревшей "невестой господа"? Нет, это не так интересно. Все-таки было бы здорово заявиться к Ирвину в костюме беременной католической монашки, а потом скинуть с себя все это и остаться в прозрачном прикиде восточной одалиски. Наверняка ему бы это понравилось, да что там понравилось, он был бы вне себя от восторга!"

Лапина блаженно зажмурилась и вздохнула, представив, как Келлер, потрясенный ее неземной красотой, заключает ее в объятия. Нет, в объятия - это потом. Пусть он лучше падет на колени и попросит ее руки. Никаких вольностей до свадьбы она, разумеется, не позволит. Все будет в точности так, как и должно быть: страстные ухаживания, белое платье, фата, толпа восхищенных гостей, венчание в церкви. Хотя нет, как же она может венчаться в церкви? Она же не католичка!

"Не имеет значения. Раз для Ирвина так важно венчаться в церкви, ради этого можно и католичество принять. На какие только жертвы не пойдешь ради любви..." - решила девушка.

- Хотите примерить что-нибудь еще? - оторвал ее от розовых грез голос продавщицы.

- Что? - вздрогнула Раечка. - Нет, пожалуй, на сегодня хватит. Вот моя кредитная карточка. Будьте любезны, распорядитесь, чтобы все покупки были доставлены в мой номер в отеле "Мариотт Маркиз".

- Не беспокойтесь, - сверкнула дежурной улыбкой продавщица. - Вы получите их не позже, чем через полчаса.

Голливуд, бульвар Сансет.

В то время как русская поклонница Ирвина Келлера, примеряя костюм католической монашки, грезила о счастливой семейной жизни со знаменитым певцом, на расположенном за тысячи километров от Нью-Йорка юго-западном побережье великих и могучих Соединенных Штатов Кейси Ньеппер, движимая теми же извечными природными импульсами, что и Раечка Лапина, с болезненно-лихорадочной энергией опустошала роскошные бутики на знаменитом бульваре Сансет.

- Я изменюсь, - бормотала звезда Голливуда, изгибаясь, чтобы увидеть, не морщит ли на спине абрикосового цвета пиджак от Нейман Маркуса. - Я перестану устраивать скандалы. Я буду тебе образцовой женой. О боже! Кейси Ньеппер - образцовая жена, да в такое никто не поверит! Впрочем, если Мадонна ухитрилась сменить имидж вульгарной шлюхи на образ приторно-cлащавой святоши, у меня тоже получится. У меня не может не получиться, иначе я навсегда потеряю единственного мужчину в моей жизни...

- Единственного мужчину? - насмешливо произнес приятный мужской голос за ее спиной. - Не могла бы ты уточнить: единственного - за какой исторический промежуток времени? За последние пять минут?

Возмущенно фыркнув, Кейси обернулась и одарила наглеца убийственно презрительным взглядом.

- Как ты смеешь подслушивать? Ты что, шпионишь за мной?

- Я получил твое сообщение на автоответчике, - пояснил Джадд Эллимен, агент актрисы. - Попробовал до тебя дозвониться, но твой мобильник был отключен, а служанка сказала, что ты отправилась за покупками на бульвар Сансет. Твои излюбленные бутики мне хорошо известны - и вот я здесь.

- Ладно, допустим, ты здесь, - в голосе звезды звучал арктический холод. - И что тебе надо?

- Для начала просто поговорить.

- Нам не о чем говорить, - отрезала Кейси. - Все, что требовалось, я наговорила на автоответчик. Мое решение обсуждению не подлежит.

- Вот тут ты как раз ошибаешься, - раздраженно сказал агент. - Ты подписала контракт и не можешь сейчас никуда уехать. Дождись конца съемок тогда пожалуйста, делай что хочешь.

- С каких это пор мне требуется твое или чье-нибудь разрешение для того, чтобы делать то, что я хочу?

- С тех самых пор, как ты взяла на себя определенные обязательства. Не знаю, стоит ли тебе напоминать, что твоя стремительная звездная карьера находится на излете. Тридцать пять лет - возраст для актрисы критический. Возможно, если ты будешь умной девочкой, то сыграешь еще пару-тройку хороших ролей, прежде чем тебя отправят на благоухающую дерьмом помойку Голливуда. Я ухитрился выбить для тебя контракт на двадцать миллионов долларов. В твоем положении ты не можешь позволить себе бросаться такими деньгами, а в случае срыва контракта тебе придется заплатить такую неустойку, что старость ты проведешь в дешевых меблированных апартаментах.

- Знаешь, что я тебе скажу, - медовым голоском пропела Ньеппер и пальчиком поманила агента наклониться поближе к ней.

- Fuck you, asshole, - рявкнула она ему в ухо. - Screw it yourselfl

- В данном случае речь идет не о моей, а о твоей половой жизни, стараясь держать себя в руках, спокойно произнес Джадд. - Ради того, чтобы перепихнуться со своим ублюдочным муженьком-наркоманом, ты готова послать псу под хвост не только свою карьеру, но и всю дальнейшую жизнь. Может, найдем компромиссный вариант? Если ты не можешь жить без унижений и скандалов, без того, чтобы об тебя вытирали ноги, - запишись в престижный клуб садо-мазо. Могу даже порекомендовать один - публика там самая изысканная. Говорят, его тайно посещают губернатор штата, начальник полиции нравов и высокие чины католической церкви. По заказу тебе подберут парня, как две капли воды похожего на твоего драгоценного Келлера - пьяного, вульгарного, истеричного и с татуировками по всему телу. Так и волки будут сыты, и овцы целы. Только не говори сразу "нет". Подумай над моими словами.

- Ублюдок, - прошипела Кейси и, размахнувшись, влепила агенту звонкую пощечину.

Сорвав с себя абрикосовый пиджак, она швырнула его, в руки возбужденно впитывающей в себя подробности ссоры продавщицы.

- Ноги моей больше здесь не будет, - яростно обрушилась она на девушку. - Я даже плюнуть побрезгую на вашу грошовую лавочку, в которую впускают вшивых вонючих педерастов типа Джадда Эллимена.

Бросив на агента уничтожающий взгляд, звезда в ярости выскочила из магазина.

- Ну вот, теперь я еще и педераст, - вздохнул Эллимен. - И все потому, что помог этой вздорной сучке заработать чертову прорву миллионов.

Потрогав кончиками пальцев пострадавшую щеку и болезненно поморщившись, Джадд вышел вслед за Кейси.

Вешая на плечики пиджак, продавщица раздумывала о том, какому бульварному журналу лучше продать подробности скандала - "Стар" или "Энкуайрер". Остановив свой выбор на "Энкуайрер" - там платили чуть-чуть больше, девушка посмотрела в окно, на Эллимена, яростно хлопнувшего дверцей своего "Роллс-Ройса", и осуждающе покачала головой.

- Если в ближайшие десять лет бог не уничтожит Голливуд, ему придется принести свои извинения Содому и Гоморре, - задумчиво произнесла она.

Москва.

- Та-ак, - мрачно протянул Франсиско Асаведа, более известный в кругах колумбийской мафии как Пако Могила.

Интонации его голоса не предвещали ничего хорошего.

- Мне очень жаль, - развел руками Фабио Эстиарте, - но мы его упустили.

- Значит, упустили, - медленно повторил Асаведа.

- Он действует на своей территории, - пожал плечами Бруно Байона. - К сожалению, наши возможности в России ограниченны.

- Вы отвечали за проведение операции, и вы провалили ее, - отчеканил Пако Могила. - Не мне вам объяснять, какая участь вас теперь ожидает.

- Но вы сами одобрили проведение операции, - голос Фабио предательски дрогнул. - Мы лишь выполняли ваши распоряжения. Череп был надежным партнером, он всегда держал свое слово - мы в этом неоднократно убеждались. Такой человек, как Самарин, не станет всю жизнь прятаться от киллеров из-за каких-то двух миллионов долларов. Для обычного человека это, конечно, большие деньги, но только не для Ивана. Скорее всего произошло что-то непредвиденное.

- Почему тогда он со мной не связался? - осведомился Франсиско. - Он мог вернуть деньги или попросить отсрочки.

- Не знаю, - вздохнул Эстиарте. - Этих русских не поймешь. У них своя логика.

- А может быть, дело не только в двух миллионах? - предположил Бруно. Что, если арабы предложили ему за микропленку в два раза больше? В таких делах они не скупятся. Ни для кого не секрет, что в знак протеста против поддержки Америкой Израиля исламские экстремисты готовятся осуществить на территории Соединенных Штатов беспрецедентный по своим масштабам террористический акт. Взрыв малогабаритной атомной бомбы в данном случае произвел бы потрясающий эффект. За микропленкой охотились чеченцы, но в итоге она досталась Черепу, который обещал передать ее нам. Чертовы мусульмане могли надавить на Самарина.

- А что, это очень даже возможно, - энергично закивал Фабио. - Вдруг Черепа похитили чеченцы? Это бы все объяснило.

- В общем, даю вам неделю, - подвел итог Асаве-да. - Достаньте Ивана хоть из-под земли и доставьте его ко мне. Не выполните задание - можете заказывать венки на свои похороны.

- Всего неделю? - умоляюще протянул Бруно. - А если...

- Никаких "если", - оборвал его Пако. - Я сказал: "неделя", значит, неделя.

В кармане у Эстиарте зазвонил сотовый телефон.

- Да? В Нью-Йорк? Ты уверен? Когда? Каким рейсом? Череп был один? Понятно, с Мясником. А чеченцев поблизости не наблюдалось? Не знаешь? Попробуй выяснить. Ты распорядился о том, чтобы Самарину сели на хвост? Отлично. Держи меня в курсе.

Отключившись, Фабио поднял на босса загоревшиеся охотничьим азартом глаза.

- Самарин в Нью-Йорке вместе с Мясником.

- Я понял. Его уже взяли под наблюдение?

- Пока нет, но сделают это в ближайшее время. В Штатах у нас гораздо больше возможностей, чем в России.

- Что ж, похоже, вам повезло, - сухо произнес Франсиско. - Немедленно отправляйтесь в Нью-Йорк. Схватите Самарина и доставьте его мне. Хотя нет... при переправке его через границу могут возникнуть определенные сложности, а время не терпит. Я полечу с вами.

- Отлично, босс! - подобострастно кивнул Бруно.

Нью-Йорк, Манхэттен, офис Кигайчика.

- Ну-с? - откинувшись на спинку кресла и сцепив руки на животе, осведомился Леша Китайчик.

Они с Самариным уже успели обменяться положенными приветствиями и новостями. Поскольку Череп медлил сообщить о цели своего визита, новоиспеченный mister Heraskin решил проявить инициативу.

Верно интерпретировав произнесенное хозяином междометие, Череп вздохнул и негромко хмыкнул, прочищая горло. Признаваться в том, что восемнадцатилетняя пигалица умыкнула у него, опытного криминального волка, два миллиона долларов, Ивану было стыдно. Хорошо хоть про микропленку, засунутую в та-магочи, можно промолчать. Не хватало еще, чтобы Китайчик решил, что в свободное от преступной деятельности время Самарин развлекается возней с идиотской японской зверюшкой.

- Ну-с,-повторил Леша, опытным глазом подметив отразившуюся на лице приятеля внутреннюю борьбу.

- Моя любовница увела у меня два миллиона долларов и свалила с ними в Штаты, - даже решившись, Череп с трудом выдавил эти слова.

- Да, крепко она тебя обула, - хмыкнул Китайчик. - Сейф вскрыла или ты сам ей по дурости код сказал?

- Если бы, - удрученно покачал головой Самарин. - Из удобрений выкопала.

- Ты хранил два "лимона" баксов в удобрениях? - на всякий случай уточнил Леша.

- А чем плохое место? Кому могло прийти в голову туда сунуться?

- Твоей крале пришло.

- Пришло, - согласился Иван. - Дал я с ней маху, признаюсь.

- И что ты хочешь от меня?

- Мне нужна помощь. Выдели мне пару толковых ребят, знающих, что к чему. Мы-то с Мясником в Штатах не слишком хорошо ориентируемся.

- И что я с этого буду иметь?

- Пятнадцать процентов от возвращенной суммы.

- Тебе нужны только деньги или деньги и девица?

- Деньги и девица, - скрипнул зубами Череп. - Причем живая. В здравом уме, так сказать, и твердой памяти.

- Тогда сорок, - равнодушно произнес Китайчик и принялся меланхолично вращать большими пальцами сцепленных на животе рук.

- Побойся бога! Это же грабеж чистой воды! - возмутился Самарин. - Мне и нужно-то пару братков, знакомых с местной спецификой. Да я за десять штук баксов целую свору американских детективов найму.

- Нанимай, - пожал плечами Леша. - Кто же тебе мешает?

Череп молчал. Он знал, что вмешивать в это дело американцев никак нельзя - может оказаться себе дороже. Русскую мафию янки не любили, а о двух "лимонах" "грязных" русских денег тут же стукнули бы куда следует, получив за это соответствующее вознаграждение.

- Ну так как? - осведомился Китайчик.

- Двадцать процентов, - сказал Иван. Леша отрицательно покачал головой.

- Тридцать - и только по старой дружбе. Это мое последнее слово.

- Двадцать пять.

- Я сказал - тридцать.

- Ладно, по рукам, старый кровопийца, - вздохнул Череп. - Но только с девушкой ничего не должно случиться. Я сам с ней разберусь.

- Вот и славно, - широко улыбнулся Гераськин. - Ну что, обмоем наш договор по старой русской традиции?

- Обмоем, отчего не обмыть, - согласился Самарин.

Москва.

- Я все выяснил, - доложил Аслан Татриев, долговязый носатый чеченец с руками, длинными и волосатыми, как у орангутанга. - Череп с Мясником умотали в Нью-Йорк. Думаю, что микропленка при них.

- Значит, все-таки этот паразит решил продать ее колумбийцам, раскуривая кальян с анашой, с ненавистью произнес Рамзан Габуев. - Как же вы, олухи, ухитрились упустить такой материал, тем более что он практически был у вас в руках? И зачем, мать вашу так, потребовалось убивать этого яйцеголового ученого? Приказ был ясен - похитить его и переправить в Чечню.

- Не повезло, - вздохнул Аслан. - Боровцы, понимаешь, вмешались, а тут этот интеллигент хренов права стал качать, Ваху козлом обозвал, ну тот не выдержал и... ты же знаешь Ваху...

Татриев выразительно пожал плечами.

- Козел, он и есть козел, - сплюнув, злобно сказал Рамзан. - Вот уж козел так козел.

- Козел, - согласился Татриев. - Только вот говорить ему об этом не стоит - убьет.

-Теперь микропленку мы не получим, - скрипнул зубами Рамзан. - А все по вашей глупости. Не представляю, как сказать об этом Халеду.

- Аллах велик и всемогущ, - заметил Аслан. - Помолись ему, прежде чем звонить бен Нияду.

- Я-то помолюсь, - оскалился Габуев. - А вот ты бери козла Ваху и дуй в Нью-Йорк. Получится - вернете микрофильм, а нет - так хоть Черепа, падлу, замочите.

- В Нью-Йорк? - нахохлился Татриев. - Зачем обязательно в Нью-Йорк? Вернется Самарин - здесь его и заземлим. А с пленкой нам ничего не светит. Наверняка он уже продал ее колумбийцам.

- Где вы заземлите Черепа - не вам решать, а мне, - зло сказал Рамзан. - Не завалите его - считайте, что сами трупы. Понятно, да?

- Понятно, отчего не понять. Уши привозить? - деловито осведомился Аслан.

- Не надо ушей, - махнул рукой его шеф. - Нечего мясо через две таможни таскать. Пошлешь по факсу фотографию трупа.

- Как скажешь. По факсу так по факсу, - кивнул Татриев.

Нью-Йорк, Манхэттен, офис Кигайчика.

Проводив Черепа до лифта и сердечно пожав ему на прощание руку, Леша Китайчик вернулся в свой кабинет, сел в кресло и, закинув ноги на стол, некоторое время любовался глянцем своих темно-бежевых пятисотдолларовых туфель от Поллини.

Когда это занятие ему наскучило, Леша сцепил руки на животе и стал привычно вращать большими пальцами. Это незамысловатое действие помогало ему думать.

Мысли Китайчика занимал только что покинувший его офис Самарин. Два миллиона долларов, сбежавшая любовница... Вроде бы все просто и ясно, но интуиция опытного матерого волка подсказывала Леше, что в этом деле все далеко не так очевидно, как кажется. Слишком уж Череп спешил, слишком легко он согласился на тридцать процентов. Может быть, дело в девице? Неужели любовь лишила Ивана свойственной ему деловой хватки? Не похоже. Что же тогда? Впрочем, зачем гадать, если можно узнать наверняка?

Усмехнувшись, Китайчик протянул руку к телефонной трубке и набрал код сначала России, а потом Москвы. Через пару часов он будет знать о делах Черепа даже больше, чем сам Самарин.

Афганистан, горы Сикарам Сахед.

Глухую тишину, повисшую над мрачными, лишенными растительности горами Сикарам Сахед, расположенными неподалеку от границы с Пакистаном, разорвал никоим образом не вписывающийся в первозданную дикость пейзажа телефонный звонок.

Худощавый черноволосый мужчина лет сорока пяти с длинной, до пояса, бородой, одетый в белую холщовую хламиду и мешковатые штаны на резинке, положил на землю автомат, который держал на коленях, и отцепил с пояса штанов трубку сотового телефона.

Узнав говорящего, с арабского он перешел на русский.

По мере разговора лицо смуглого бородача принимало все более зловещее выражение, а в резко звучащей речи сильнее проявлялся гортанный арабский акцент. Последняя его тирада была слишком нецензурна, чтобы привести ее здесь, но в то же время она свидетельствовала о том, что чернобородый мусульманин в совершенстве владеет русской неформальной лексикой.

Смачно обматерив собеседника и всю его семью вплоть до одиннадцатого колена, араб яростно швырнул телефон о скалу. Этого ему показалось мало, и он, резким движением поднявшись на ноги, принялся злобно топтать пластиковые останки мобильника.

Разобравшись с телефоном, бородач подобрал с земли автомат и выпустил в воздух длинную оглушительную очередь. Когда патроны в магазине иссякли, а эхо, устав упругим мячиком перекатываться между склонами горных пиков и ущелий, вздохнуло в последний раз и заглохло, из дыры в земле высунулась смуглая рука с зажатой в ней трубкой нового сотового телефона.

Араб молча взял ее и прицепил к поясу, машинально бросив взгляд на замаскированную камуфляжной сетью портативную складную тарелку спутниковой связи.

Халед бен Нияд, миллиардер и "крестный отец" исламских террористов, не зря гордился приобретенной им телекоммуникационной установкой, за которую он выложил одной солидной японской фирме более восьми миллионов долларов. Оборудованием такого класса s не могли похвастаться даже спецслужбы США. Небольшая по размеру и легкая в транспортировке, она давала Халеду возможность, находясь в самых глухих местах, с легкостью связываться с любой точкой планеты, но, самое важное, - она обладала уникальной системой защиты от пеленгации, прослушивания и перехвата.

Опустившись на корточки и прислонившись спиной к скале, араб несколько раз прогладил рукой свою длинную густую бороду. Как правило, этот жест успокаивал его.

"Между нами и Богом - бесконечность хаоса. Где-то на краю этой бесконечности идет игра - что выпадет: орел или решка... Не играть нельзя, хотите вы того или не хотите, вас уже втянули в эту историю. Если вы поставите на орла, то есть на Бога, то, выиграв, вы обретете все, проиграв, не потеряете ничего", - цитировал он про себя по-французски Блеза Паскаля.

Когда-то Халед выбрал Бога и не жалел об этом.

"Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет - пророк его". Вера в это являлась шахадой - первым столпом ислама.

Богу и исламу Халед бен Нияд посвятил свою жизнь. Во имя бога и ислама он финансировал десятки мусульманских террористических группировок, организовывал вооруженные перевороты и революции, взрывал посольства и церкви являющихся оплотом "неверных" западных держав.

Аллах не остался в долгу и был весьма щедр к своему ревностному слуге. Терроризм позволил Халеду утроить его и без того не маленькое состояние.

Инша алла - да будет на все воля Аллаха. Если Аллах захочет, в ближайшее время бен Нияд провернет операцию, которая принесет ему около шестисот миллионов долларов. Воистину, Аллах велик и всемогущ.

Бурная деятельность Халеда во славу Аллаха привела к тому, что Соединенные Штаты объявили его врагом номер один всего цивилизованного мира, а за голову бен Нияда объявили награду в десять миллионов долларов.

По причине столь беспрецедентной щедрости американского правительства Халед и вынужден был скрываться в бункере, надежно укрытом от посторонних глаз склонами гор Сикарам Сахед.

Ничего, скоро американцы за все ему заплатят. Они, кичащиеся своей мощью, возомнившие после развала Советского Союза, что во всем мире нет силы, способной противостоять их наглой агрессивно-нахрапистой жадности, скоро поймут, что они беззащитны перед теми, кого считают убогими и невежественными недочеловеками. Если его план удастся, Америка встанет на колени, рыдая кровавыми слезами и умоляя о пощаде.

Все шло прекрасно - и вот, совершенно неожиданно, блестяще разработанный план дал осечку. Необходимые радиоактивные элементы давно были переправлены из России через границу с,Таджикистаном. Оставалось только получить микропленку с детальным описанием технологии изготовления малогабаритной атомной бомбы. Переправить бомбу в Латинскую Америку по проверенным каналам было бы совсем не трудно. Так же без проблем верные люди перенесли бы ее в рюкзачке через горы на границе Мексики и Калифорнии.

И вот совершенно неожиданно все сорвалось. Боровская преступная группировка увела микропленку из-под носа чеченцев, чтобы продать ее колумбийцам. О том, что медельинский картель в течение трех последних лет упорно пытался выйти на источники обогащенного плутония, бен Нияду было прекрасно известно. Не исключено, что у колумбийцев уже достаточно материала для изготовления бомб, предназначенных Для тех же Соединенных Штатов. В таком случае они изготовят бомбу в самом ближайшем времени. Это предположение чрезвычайно расстраивало бен Нияда.

Если кому и суждено, стать судьей и палачом зарвавшейся империи неверных, так это ему, Халеду бен Нияду, а не банде алчных торговцев наркотиками, мстящих Штатам за незаконно проведенные в Латинской Америке операции ЦРУ. Это его имя должно войти в историю человечества, а не неблагозвучные клички жадных до денег латиносов.

Более того, именно на новом, не имеющем аналогов в истории террористическом акте бен Нияд собирался "наварить" столь нужные святому делу джихада шестьсот миллионов долларов. Нет, он не позволит себя опередить. Он никому не отдаст свою славу и тем более свои деньги. Что ж, если не удалось с бомбой, у него в запасе есть еще один план. Для воплощения этого плана в жизнь все почти готово. Остается только отдать приказ. Впрочем, и на бомбе тоже не стоит ставить крест. Аллах ведь помогает своим детям. Аллах велик и всемогущ. Все на этой земле свершается по воле его.

Сняв с пояса мобильник, араб набрал коды сначала Соединенных Штатов, а затем небольшого городка в штате Нью-Мехико. Даже если американские спецслужбы прослушивали ведущийся по-арабски разговор, они не обнаружили бы ничего подозрительного в самой что ни на есть обычной болтовне о здоровье тетушки и племянников, о высоких ценах на авиаперелеты и прочих, столь же неинтересных темах.

Тем не менее собеседник бен Нияда прекрасно понял, о чем идет речь. Ему следовало в срочном порядке завершить подготовку к акции "Карающее небо", которая должна быть осуществлена через несколько дней.

Затем бен Нияд сделал еще один звонок - по столь же надежно защищенной от прослушивания линии, как и его собственная. Кратко и деловито он отдал распоряжения по проведению ряда финансовых операций на нью-йоркской бирже. По самым скромным подсчетам, эти операции в случае удачного осуществления акции "Карающее небо" должны были принести ему более полумиллиарда долларов чистого дохода.

Закончив разговор, Халед омыл лицо и руки водой из чеканного медного кувшина. Обратившись лицом в сторону Мекки, "крестный отец" исламских террористов встал на колени и, наклонившись вперед, коснулся лбом прохладной каменистой земли. Он совершал солят оль-магриб, вечернюю молитву, состоящую из четырех поклонений, или рак-атов.

Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет - пророк его...

Нью-Йорк, офис Китайчикз.

Московские осведомители разочаровали Лешу Ки-тайчика. Информация о Черепе, которую ему сообщили, оказалась не настолько полной, как он предполагал, и явно не стоила заплаченных за нее денег.

Выходило, что Самарин по какому-то поводу схлестнулся с чеченцами. Из-за чего именно разгорелся сыр-бор, было неясно, но, похоже, речь шла о чем-то серьезном. Так же Китайчик узнал, что двое кавказцев, охотящихся за головой Черепа, Аслан Татриев и Ваха Мансуров, сегодня вылетели вслед за ним в Нью-Йорк. Еще вроде ходили какие-то слухи о контактах Самарина с колумбийцами. Только слухи - ничего конкретного.

Нажав кнопку селекторной связи, Китайчик попросил секретаршу узнать, когда ожидается прибытие ближайшего рейса из Москвы. Услышав ответ, он посмотрел на часы и удовлетворенно хмыкнул. Самолет приземлится через полтора часа. По идее, чеченцы должны были прибыть в аэропорт Кеннеди этим рейсом. Что ж, полтора часа - это более чем достаточно, чтобы подготовиться к встрече.

Атлантика, борт самолета.

Над подсвеченной солнцем бескрайней гладью Атлантического океана двигалась маленькая серебристая точка, оставляя за собой на ровной лазури неба длинный белесый шрам.

Похожий на крылатую консервную банку мощный четырехмоторный "Ил" нес в своем чреве две сотни человек, по тем или иным причинам пожелавших перенестись из мрачного убожества России в звездно-полосатую страну чудес.

- Joder! - выругался Фабио Эстиарте и взволнованно сжал подлокотники кресла. - La madre que me pario... .

- В чем дело? - Пако Могила с недовольным видом оторвался от порнографического журнала.

- Чеченец, - пояснил Фабио.

- Какой чеченец? Где?

- Из мафии. Наш конкурент. Только что прошел в туалет. Сейчас он выйдет.

- Coco! - в свою очередь выругался Асаведа и на всякий случай, хотя чеченец его не знал, прикрыл лицо журналом. - Это Ваха Мансуров. Тот еще козел.

- Похоже, их двое, - включился в разговор Бруно Байона.

- Аслан Татриев, - определил Могила. Колумбийская мафия, внедряясь на территорию России, предусмотрительно собрала досье почти на всех членов промышляющих там преступных группировок. Обладающий прекрасной памятью на имена и лица, Асаведа в свое время основательно поработал с этой любопытной документацией.

- Тоже, наверное, за Черепом охотятся, - предположил Эстиарте.

- Что ж, нам это только на руку, - пожал плечами Пако. - Если повезет, эти дикие люди гор выведут нас прямо на Ивана.

Нью-Йорк, борт самолета, следующего в Чикаго.

Защелкнув на талии ремень безопасности, Дагобер-то Савалас мрачно покосился на свою соседку, с любопытством глазевшую в иллюминатор. И что такого интересного она могла там углядеть?

"Обалдеть, - подумал бывший полицейский. - размалеванная беременная монашка, летящая из Нью-Йорка в Чикаго. Каких только чудиков не встретишь в этой долбанутой стране!"

Выглядела монашка, надо сказать, весьма странно. Кроваво-красный маникюр, громадные, в пол-лица, зеленого цвета очки, под ними накрашенные золотистой помадой пухлые чувственные губы, на правой щеке - здоровенная темно-коричневая родинка. Этой родинкой Раечка Лапина особенно гордилась, считая ее на редкость удачной находкой в плане маскировки.

Челюсти невесты господней находились в постоянном движении. Время от времени она выдувала из жвачки огромный белесый пузырь, который тут же втягивала в рот с неприятным чмокающим звуком.

- У вас 28G и Н? Сюда, пожалуйста, - вежливо сказала темнокожая стюардесса, указывая места последним, задержавшимся пассажирам.

- Твою мать, - в сердцах ругнулся Иван Самарин, вскидывая на плечо объемистую сумку с вещами. - За-долбала меня эта заграница. Ну и срань же в этом Нью-Йорке! Одни небоскребы, машины, ветер и мусор.

Даже не знаю, чего здесь больше - автомобилей, ветра или мусора,

- Уж лучше мусор, чем мусора, - хохотнул Сергей Мясников, довольный придуманным им каламбуром.

"Е-мое, - подумала Рая, вздрогнув от звуков до боли знакомого голоса. Ну вот, как говорится, не было печали. Неужели он выследил меня?"

Череп с Мясником прошли мимо, скользнув по девушке равнодушным взглядом, и Лапина немного успокоилась.

"Надо было мне все-таки одеться толстой монахиней, а не беременной, вздохнула Раиса. - Так нет же, схохмить решила, дура недоделанная. Ведь мне и в голову не пришло, что Иван сначала прилетит в Нью-Йорк".

Сидящая рядом монашка вызывала у Дагоберто все большие подозрения. Она вздрогнула при звуках русской речи и даже жевать перестала - похоже, от испуга вообще проглотила жвачку. Впрочем, русскую мафию многие боятся, так что подобная реакция вполне естественна. С другой стороны, лично ему нет никакого дела до русских, мафии или монахинь, особенно накрашенных и беременных. Он уже давно не полицейский. В его жизни осталась лишь одна цель: Ирвин Келлер. Убить и умереть самому. Все остальное не имеет значения.

В руках монахини появилась плоская пластиковая коробочка с дисплеем. Служительница господа нажимала на кнопки, и мерзкая штуковина попискивала в ответ. Ее писк казался Саваласу отвратительным.

"Тамагочи, - идентифицировал он электронную игрушку. - Так и есть. Черт бы побрал этих желтозадых япошек. Будет теперь верещать всю дорогу. Только этого мне не хватало для полного счастья".

Нью-Йорк, аэропорт Кеннеди.

- Joder! - изумленно произнес Бруно Байона, наблюдая, как четверо крепких бритоголовых парней, обмениваясь между собой фразами на русском языке, запихивают в черный "Кадиллак" безжизненные тела Вахи и Аслана.

Операция захвата была проведена безупречно, причем прямо в аэропорту. Ловко лавируя в потоке движущихся к стоянке такси пассажиров, двое русских, незаметно приблизившись сзади к чеченцам, синхронным движением рук воткнули им в задницы наполненные какой-то жидкостью шприцы. Тут же рядом возникла еще парочка русских. Поддержав с двух сторон обмякшие тела кавказцев, бандиты потащили их к выходу.

Как всегда бывает в Америке, никто из спешащих мимо людей не обратил внимания на происходящее. В конце концов, зачем им это надо? Так ведь можно и на неприятности нарваться. Граждане Соединенных Штатов живут для того, чтобы делать деньги, и совать нос в чужие дела, если это не пахнет личной выгодой, они ни за что не станут.

- Как ты считаешь, они мертвы? - обратился к боссу Фабио Эстиарте.

Пако Могила отрицательно покачал головой:

- Вряд ли. Зачем русским тащить с собой трупы? Скорее всего их усыпили. Интересно, кому в Америке могла понадобиться эта парочка воинственных горцев?

- Может, Черепу? - предположил Байона.

- Не думаю, - снова покачал головой Асаведа. - Хотя не исключено. Сейчас мы это узнаем.

За рулем такси, в которое колумбийцы поспешно втиснулись, сидел тощий вертлявый доминиканец.

- Проследи за этой машиной, - скомандовал Пако, указывая на выруливающий в сторону шоссе "Кадиллак". - Только незаметно. Сделаешь все, как надо - получишь сотню баксов.

Смуглое лицо таксиста озарилось блаженной улыбкой.

- Не беспокойся, шеф! - подмигнул он колумбийцу и энергично нажал на педаль газа. - Мануэль Гарсия - виртуоз своего дела. В деле слежки ЦРУ ему в подметки не годится.

Нью-Йорк, штаб-кваргира ФБР.

Тонкие серебристые шпильки, возносящие соблазнительно стройные ножки Мадлен Лоузилл на двенадцатисантиметровую высоту, мелодично процокали по длинному сводчатому коридору нью-йоркского отделения ФБР и, развернувшись, притормозили перед дверью кабинета номер 72.

Мадлен было совсем не обязательно совершать долгий путь по коридору для того, чтобы пригласить капитана Джеймса Хирша к своему шефу, полковнику Ис-стерману, - она могла сделать это по телефону. С другой стороны, разве можно придумать лучший предлог, для того чтобы, оказавшись в кабинете красавца и сердцееда Джеймса, произнести глубоким грудным голосом, обещающим мужчине неземные блаженства: "Капитан, полковник Исстерман просит вас срочно зайти в его кабинет. Похоже, дело не терпит отлагательства".

Фразу насчет дела, не терпящего отлагательства, добавлять было совсем необязательно, но Мадлен хотела предоставить капитану возможность подольше полюбоваться ее точеной фигуркой и новой модной стрижкой.

Джеймс Хирш по достоинству оценил соблазнительные формы секретарши своего начальника, но на его невозмутимом лице это никак не отразилось недаром Джеймс считался одним из наиболее перепективных агентов ФБР.

Выходя из кабинета, Хирш вежливо пропустил девушку вперед. В его действиях, как всегда, присутствовал тонкий профессиональный расчет: следуя за мисс Лоузилл к кабинету шефа, он получил возможность любоваться плавным колыханием ее аппетитных, обтянутых мини-юбкой ягодиц.

Прекрасно понимая, почему капитан выбрал именно такой порядок следования - все-таки она работала в ФБР, а не в какой-нибудь захудалой конторе по торговле подержанными автомобилями, Мадлен старалась вовсю, и бедра ее раскачивались со столь внушительной амплитудой, что создавалось впечатление, словно она не шла, а танцевала бразильскую самбу.

В отличие от влюбленной мисс Лоузилл, полковник Исстерман был мрачен, сосредоточен и деловит. Вынув изо рта погасшую трубку, он коротко кивнул капитану

Хиршу и указал трубкой на кресло напротив своего стола.

Должным образом поприветствовав начальство, Джеймс опустился в обитое бордовой кожей кресло.

- Думаю, нет нужды объяснять вам, кто такой Алексей Гераськин, - сразу перешел к делу полковник.

- Русский криминальный авторитет, кличка - Леша Китайчик, продемонстрировал свои познания капитан Хирш. - В свое время внес весьма ощутимый вклад в развитие экономики Соединенных Штатов, прямо пропорциональный ущербу, нанесенному им российским финансам. Занимает сто первый этаж более высокого небоскреба-близнеца. В настоящее время Гераськин практически полностью переключился на легальный бизнес, хотя контакты с бывшими коллегами по криминалу не прекратил. Впрочем, с таким состоянием, как у него, нет особой необходимости заниматься преступной деятельностью.

- Все верно, - кивнул полковник. - Так вот, согласно поступившим агентурным донесениям, вчера Гераськина посетил Иван Самарин, глава одной из московских преступных группировок, известный под кличкой Череп. К сожалению, подслушать их разговор не удалось. Сегодня Самарин вылетел в Чикаго, а вслед за ним туда отправилась группа боевиков Китайчика.

Кроме того, сегодня люди Гераськина доставили в его офис эту парочку, Исстерман выложил на стол пачку фотографий, сделанных при помощи видеокамер, установленных в небоскребе.

Взяв снимки, Джеймс быстро их просмотрел.

- Похожи на кавказцев, - заметил он.

- Чеченцы, - сказал полковник. - Из мафии. Их втаскивают в лифт подручные Китайчика. Чеченцы без сознания, но наверняка живы - Гераськину нет резона коллекционировать у себя в офисе трупы.

- А зачем их вообще потащили в небоскреб? Там же повсюду видеокамеры натыканы. Если у русских с чеченцами свои разборки, разумнее проводить их в более укромном месте.

Исстерман усмехнулся.

- Капитан, вы меня удивляете. Вам лучше, чем кому-либо, известно, что человек, укравший в супермаркете батон колбасы, сядет в тюрьму на несколько лет, в то время как тот, кто крадет миллионы, как правило, выходит сухим из воды. Гераськин миллионами не удовольствовался. Он украл миллиарды, и эти миллиарды крутятся в Соединенных Штатах, обеспечивая развитие нашей промышленности и десятки тысяч рабочих мест для американских граждан.

Мой кабинет не прослушивается, поэтому могу быть с вами откровенным за такие деньги наш президент в задницу Китайчика поцелует - без свидетелей, разумеется. Для того чтобы против Гераськина были выдвинуты какие-либо серьезные обвинения, он должен совершить нечто беспрецедентное - взорвать Белый дом, например.

Никто из охраны небоскреба не заинтересуется тем, что русские кого-то там затащили в лифт - на это есть соответствующее негласное распоряжение.

- Я понял, - кивнул Хирш.

- Теперь взгляните на эти фотографии. Они тоже сделаны в небоскребе. Создается впечатление, что эта троица следит за русскими и чеченцами.

- Латиноамериканцы? - предположил капитан.

- Колумбийцы. Наркодельцы медельинского картеля. Вот этот - Франсиско Асаведа по кличке Пако Могила. Сначала работал в Атланте, теперь его перевели в Москву.

- Любопытно, - хмыкнул Джеймс.

- Вот и мне стало любопытно, - произнес полковник. - Гераськин, Самарин, чеченцы и колумбийцы.

Не исключено, что за этим кроется нечто очень серьезное.

- Вы хотите, чтобы я занялся этим делом? - Исстерман кивнул.

- Даю вам карт-бланш. Можете привлечь к работе столько людей, сколько сочтете необходимым.

Нью-Йорк, офис Китайчика.

- В чем дело? - Леша Китайчик, вопросительно изогнув правую бровь, окинул взглядом ладную фигуру Михаила Энтина - молодого финансового гения, занимавшего в его фирме должность главного консультанта по экономическим вопросам.

- Вы велели немедленно докладывать вам обо всех необычных движениях акций и ценных бумаг, - сказал Энтин. - Так вот, то, что происходит сейчас - не просто необычно. Я бы сказал, что это нечто из ряда вон выходящее.

- Садись, - сделал приглашающий жест Китайчик. - Сигару?

- Нет, спасибо. Я стараюсь "завязать".

- И правильно делаешь. Здоровье нужно беречь, - кивнул Леша, с наслаждением затягиваясь толстой, как сарделька, "Монтекристо". - Слушаю тебя.

- Вы представляете себе механизм действия фьючерсных и опционных контрактов "call" и "put"?

- Ты уже рассказывал мне о них, - поморщился Китайчик. - Кажется, тогда ты упомянул, что самые большие деньги делаются и теряются именно на этих твоих контрактах. Я понял только одно - там сам черт ногу сломит. Так что не вдавайся в детали, а просто объясни на пальцах, что тут происходит.

- Ладно, постараюсь, - вздохнул Михаил. - На бирже можно купить не только акции банков и компаний, но и контракт на покупку или продажу пакета акций по фиксированной цене в течение определенного срока, не превышающего трех месяцев. В опционном типе контракта не обязательно осуществлять покупку или продажу, во фьючерсном контракте его держатель обязан в течение определенного срока купить или продать соответствующее количество акций по указанной в контракте цене.

Представьте себе, что акции какой-то преуспевающей компании считаются выгодным вложением денег. Допустим, они котируются по сто долларов за акцию, и все уверены, что в течение ближайшего месяца их стоимость вырастет до ста десяти. В этом случае человек, который приобретет контракт на покупку в течение месяца акций этой компании по фиксированной цене в девяносто долларов, может дождаться, пока акции вырастут, например, до ста восьми, тогда он реализует контракт, купив их по девяносто и тут же продаст за сто восемь. Естественно, что, если компания надежная и все уверены, что стоимость акций будет увеличиваться, подобный контракт на покупку будет стоить дорого. В то же время, если люди думают, что акции могут упасть в цене, он будет стоить дешево. Точно так же обстоит дело и с контрактами на продажу.

- Я понимаю, о чем ты, - кивнул головой Леша. - Если весь мир уверен, что акции какой-либо компании будут расти или колебаться с незначительной амплитудои вокруг определенной фиксированной стоимости но некий человек обладает информацией, что они вскоре резко упадут в цене, то, оперируя этими твоими контрактами, он может сделать себе целое состояние. Он будет продавать дорогие контракты с правом будущей покупки акций по бросовой цене, а заодно закупит для себя дешевые контракты на право продажи акций по цене чуть ниже актуальной котировки. Таким образом, при удачном раскладе за один день можно запросто утроить, а то и удесятерить вложенные деньги.

- Совершенно верно, - кивнул Энтин.

- Так кто и что скупает?

- Кто - не представляю, - вздохнул экономист. - Вы же знаете, как это делается - через множество подставных фирм. В итоге деньги проходят по такой сложной цепочке, что и ЦРУ концов не найдет, ведь использование частной информации в биржевой игре преследуется по закону. Одно могу сказать: движение на рынке опционных и фьючерсных контрактов в сотни раз превышает обычное.

Китайчик изумленно присвистнул:

- А вот это уже серьезно.

- Я тоже так думаю.

- И какой же вывод можно сделать из этой неожиданной деловой активности?

- Вывод очевиден. Некто, владеющий огромным капиталом, обладает информацией о том, что в ближайшее время акции нескольких крупных страховых компаний, агентств по недвижимости и авиакомпаний резко упадут. Любопытно, что между этими компаниями и агентствами существует определенное сходство - все они распространяют свою деятельность на Манхэттен.

- Любопытно, - причмокнул губами Леша. - А ты что можешь сказать об этих компаниях?

- Несмотря на общее ухудшение экономической ситуации, акции страховых компаний и агентств по недвижимости весьма надежны. Если они и понизятся за этот месяц, то вряд ли больше, чем на десять процентов, хотя я полагаю, что у них есть тенденция к росту. С авиакомпаниями дела обстоят немного хуже, но тоже ничего катастрофического.

- Значит, ты уверен, что тот, кто за всем этим стоит, твердо уверен, что эти компании в течение месяца полетят в тартарары?

- Одно из двух: либо он точно это знает, либо он полный псих, но психи, как правило, не манипулируют подобными суммами.

- Пожалуй, ты прав, - медленно произнес Китайчик. - Я тоже не думаю, что это псих. Ладно, спасибо, можешь идти.

Некоторое время Леша задумчиво вращал пальцами, глядя в закрывшуюся за Михаилом дверь.

- Значит, страховые компании, агентства по недвижимости и авиакомпании, - бормотал он. - Страховые компании, занимающиеся недвижимостью в Ман-хэттене... Недвижимость в Манхэттене и самолеты... Любопытная получается картинка...

* * *

- Их повезли на сто первый этаж, - сообщил Бруно Байона, глядя на цифры, вспыхивающие над закрывшейся дверью лифта. - Эти русские совсем охренели. Тащат полумертвых чеченцев в здание, до отказа набитое полицией и видеокамерами. Знать бы, что у них там на сто первом этаже...

- Не что, а кто, - усмехнулся Пако Могила. - Леша Китайчик. Весь этаж принадлежит ему.

- Русские что, теперь работают на китайцев? - изумился Фабио Эстиарте.

- При чем тут китайцы? - поморщился Асаведа. - Русский он. Ну ты и темнота - про Китайчика не слышал. О таких преступниках, как Леша, учебники пишут и фильмы снимают. Этот парень нагрел Россию на десятки миллиардов долларов - и ничего, живет себе припеваючи.

- Интересно, как это ему удалось? - заинтересовался Бруно.

- Какая разница, - махнул рукой Пако Могила. - Тебе повторить его подвиг уж точно не удастся. Я вот о чем думаю: а что, если Череп решил продать микропленку Китайчику? Арабам он точно ее не сплавил -иначе чеченцы бы его не преследовали.

- А на хрена этому вашему Китайчику бомба? - пожал плечами Фабио. - В Штатах он не станет ее взрывать - судя по всему, ему здесь неплохо живется. Где же тогда? В России? Тоже вроде смысла особого нет.

- Может, он хочет только купить?

- А зачем покупать, если не взрывать? - удивился Фабио.

- Понятия не имею, - покачал головой Асаведа. - Но скоро узнаю. Надеюсь, наши нью-йоркские коллеги по картелю сумели проследить за Черепом.

* * *

- Козел, - сказал Макар Сысоев.

Подвешенный за ноги к надежно прикрученному к потолку крюку Ваха яростно затрепыхался, дергая связанными за спиной руками и мыча сквозь кляп что-то невразумительное.

Аслан Татриев, напротив, на оскорбление не отреагировал. Он висел уныло и неподвижно, напоминая мрачную волосатую грушу.

- Козел, - радостно улыбаясь до ушей, произнес Федор Сироткин.

Утихший было Мансуров снова исступленно забился в конвульсиях.

- Любопытно, - заметил Макар. - В первый раз сталкиваюсь с подобным феноменом. На "дурака" этот чудик не реагирует, на "кретина" тоже, даже "мудозвон" ему до лампочки, а как "козла" услышит, так сразу слюной брызжет и на стену лезет.

- Эх, Фрейда бы сюда, - глубокомысленно заметил Федор. - Он бы сразу скумекал, что к чему. Умный был мужик. Говорил - все от секса.

- А козел тут при чем? - удивился Макар.

- Фрейд бы объяснил, - развел руками Сироткин. - Как думаешь, созрели наши голубчики? - Давай их спросим.

Чеченцы "парились" на крюках уже два часа. Малоприятный период "отвисания" являлся важным стратегическим ходом, непосредственно предваряющим допрос.

На тему о том, как следует "колоть" мусульман, Макара просветил Родион, его старший приятель, в свое время прошедший войну в Афганистане.

- Бить и пытать этих гадов бесполезно, -"наставлял его Родион. - Эти паразиты только рады умереть, чтобы попасть в свой чертов исламский рай. Есть, правда, один способ - от него самые крутые душманы на "раз" раскалывались. Если мусульманина подвесить и он умрет, не касаясь земли, то никогда и ни при какихусловиях не попадет в рай. Этого-то они и боятся больше всяких мучений. Все тебе выложат как на духу, лишь бы ты их на земле убил.

- Кого будем "колоть" - "козла" или носатого? - спросил Федор.

- Лучше носатого, а то он что-то совсем загрустил. Легонько пнув Аслана ногой, так что тот ритмично закачался, Макар лениво осведомился:

- Так какого хрена вы, морды кавказской национальности, гоняетесь за Черепом? Хочешь попасть в свой рай с гуриями и пидорами - колись без задержки, Дважды просить не буду.

- У них что же, и пидоры есть в раю? - изумился Сироткин.

- А то как же! - ухмыльнулся Сысоев. - Мусульмане во все времена тащились от изящных молоденьких юношей. В ихнем раю полный набор удовольствий твой Фрейд удавился бы от зависти. Думаешь, с чего они все так в него стремятся?

Придержав Татриева за плечо, Макар вытащил кляп у него изо рта.

* * *

- Уже расколол? - брови Леши Китайчика удивленно поднялись. - Быстро же ты обернулся. А говорят, что чеченцы крутые.

- Сколько черепаху ни корми, а у танка все равно броня толще, усмехнулся Сысоев. - Главное - знать подход.

- И какую же историю тебе поведали басурмане? - осведомился Леша.

- Удивительную, - сказал Макар. - Пояище, чем Шахерезада.

Слушая рассказ своего подручного, Китайчик причмокивал, изумленно покачивал головой и в ускоренном темпе вращал большими пальцами сцепленных на животе рук. Он догадывался, что Череп чего-то не договаривает, но даже не воображал, что речь может идти о ядерном теракте на территории Соединенных Штатов.

Ай да Самарин! Выходит, он перехватил из-под самого носа у чеченцев микропленку с технологией создания малогабаритной ядерной бомбы, с тем чтобы продать ее колумбийцам.

Если верить Ивану, девица оставила его с носом, слямзив у него два "лимона" баксов. А что, если она на самом деле взяла не деньги, а микрофильм? Нет, это маловероятно - Череп не стал бы обещать тридцать процентов - он знает, что с Лешей шутки плохи. Скорее всего красотка украла и деньги, и микропленку. Возможно, она даже не подозревала о ней, а просто случайно прихватила вместе с деньгами.

Если так, все становится на свои места - и щедрость Самарина, готового отвалить ему за в общем-то пустяковую работу почти семьсот тысяч долларов, и то, что Черепу срочно нужна девица - причем живой и здоровой.

- Скажи моей секретарше, чтобы выписала вам с Федором по две тысячи долларов, - дослушав Макара, распорядился Леша. - Можешь идти.

Оставшись один, Китайчик достал из бара бутылку французского бренди, щедро плеснул его в стакан, выпил, налил еще и снова выпил.

Ядерный теракт на территории США категорически не устраивал Алексея Остаповича Гераськина. Конечно, Нью-Йорк колумбийцы не взорвут - ведь именно здесь они получают максимальные доходы от продажи наркотиков, - раздолбают какую-нибудь бесперспективную мормонскую Юту, но радости все равно мало. Ядерный взрыв на территории США вызовет колоссальную панику на бирже, а это означает, что Лешины миллиарды в одночасье превратятся в жалкие миллионы. Ну уж нет, не дождетесь. Если микропленка у девицы, то Череп ее не получит, об этом Китайчик позаботится.

От ядерного теракта мысли мистера Гераськина ассоциативно переместились к разговору с Михаилом Энтиным. Некто, обладающий огромным состоянием, твердо уверен, что в течение месяца обесценятся акции авиакомпаний, страховых компаний и агентств по недвижимости, связанных с Манхэттеном.

До сих пор Китайчик не мог уловить связи между самолетами и недвижимостью. Вначале он предполагал, что некий неизвестный богач собирается устроить игру на понижение, но это было бы слишком сложно и рискованно. Как же он добьется того, чтобы акции надежных компаний обесценились?

Ответ пришел неожиданно. Теракт. Грандиозный теракт, связанный с недвижимостью в Манхэттене и самолетами. Хотя что террористы могут сделать? Взорвать бомбу в центре Нью-Йорка? Угнать несколько самолетов? Здания и раньше взрывали, самолеты и раньше угоняли, но катастрофических изменений на бирже из-за этого не происходило.

"А что, если..."

Леша зажмурился и потряс головой, отгоняя пришедшую ему в голову мысль, Нет, это уже перебор. До такого ни один маньяк не додумается. Но ведь он же додумался! Если учесть, что подобная операция без труда может принести организатору около полумиллиарда долларов... За подобную сумму люди и не на такое способны. А террористы и вовсе не люди, а чертовы сдвинутые фанатики. Твою мать!

А что, если террористы выберут его небоскреб? Нет, все-таки это невероятно. Манхэттен под завязку набит небоскребами, хотя,с другой стороны, его "близнец" - самое высокое здание в Нью-Йорке...

- Срочно пришлите .ко мне начальника службы безопасности, - нажав кнопку селекторной связи, потребовал Китайчик.

Чикаго, парк Гранта.

Резкий пронизывающий ветер, дующий с озера Мичиган, страшно раздражал Дагоберто Саваласа, пытающегося заснуть на скамейке в парке Гранта. Тратиться на гостиницу бывший полицейский не хотел - денег у него было в обрез, а еще следовало разжиться оружием. Верный "кольт" сорок пятого калибра Савалас оставил дома - провезти его на самолете он не мог.

Теперь Даг жалел, что не поехал в Чикаго на автомобиле. Сэкономить, видите ли, решил. Машины у него не было, а арендовать ее вышло бы дороже, чем лететь на самолете. Зря он пожадничал - сейчас не гадал бы, где взять пистолет.

Места, где можно было, не утруждая себя излишними формальностями, купить оружие, причем по весьма сходной цене, Савалас прекрасно знал - недаром он восемь лет проработал в чикагской полиции. В этом были определенные преимущества, но также и недостатки.

Больше всего Дагоберто боялся столкнуться со своими давними знакомыми. Не хватало еще, чтобы его увидели и узнали бывшие коллеги по работе или личности, которых он некогда, в силу служебных обязанностей, арестовывал и отправлял за решетку!

Дело тут было даже не в конспирации. Представив, как эти типы будут мерзко хихикать за его спиной, показывая пальцами на "копа - туалетного клопа", Савалас закусил губу и до боли сжал кулаки. Такого позора его гордая латинская душа не смогла бы перенести.

По этой самой причине, спустившись с трапа самолета, Даг первым делом бросился в туалет и, запершись в кабинке, до неузнаваемости изменил свою внешность при помощи густых кустистых бровей, накладных усов и окладистой черной бороды, сделавшей его похожим на мусульманина.

За время, оставшееся до гастролей Ирвина Келлера, ему предстояло многое сделать: достать оружие, деньги, внимательно осмотреть здание "Сити-Холла", где должен был состояться концерт, прикинуть, где будет стоять машина певца, словом, сориентироваться на местности и составить предварительный план действий.

Просто взять и пристрелить Келлера из снайперской винтовки было бы нетрудно - стрелял Савалас отлично, но столь примитивное решение проблемы не устраивало бывшего полицейского. Певец причинил ему слишком много страданий, чтобы просто взять и уйти из жизни, не успев толком сообразить, что происходит. Прежде чем умереть, подлецу придется как следует помучиться. Проблема заключалась в том, что ради осуществления святой мести в полном объеме Ирвина, прежде чем убить, следовало похитить, а организовать похищение звезды такого масштаба было очень даже не просто.

Тишину ночного парка разорвали громкие голоса. К скамейке, на которой лежал Савалас, демонстративно разболтанной походкой приближались три наглых молодых негра. Судя по обрывкам разговора, доносящимся до слуха бывшего копа, их речь представляла собой малоэстетичную смесь блатного сленга и витиевато-нецензурных выражений преимущественно сексуальной окраски.

"Уроды", - с ненавистью подумал Даг и был прав.

Как и в Нью-Йорке, в Чикаго с приближением темноты порядочные люди спешили убраться из парков и малолюдных плохо освещенных улиц. С наступлением ночи город переходил во власть молодежных банд, преступников, сутенеров и торговцев наркотой.

Заметив лежащего на лавке человека, юнцы восторженно заржали, предчувствуя развлечение.

- Эй, ты, чмо, ублюдок бородатый, - обратился к Саваласу лопоухий негритос с кривым перебитым носом. - Какого хрена здесь разлегся?

- Ну и бородища, - хохотнул его приятель. - Такой на дюжину мочалок хватит. Мне как раз нужна мочалка - задницу моей собаке мыть.

- А ну, валите отсюда, вонючие ниггеры, пока я-вам ноги не переломал, процедил сквозь зубы Даг. На мгновение банда опешила.

Даже вполне литературное слово "негр" считалось в Америке оскорблением в применении к человеку с темной кожей. Освобожденные потомки черных рабов требовали, чтобы их именовали не иначе как "афроамериканцами". Существительное "ниггер" черные братья считали худшим видом оскорбления. За него могли и убить.

- Ах ты, белая гнида! - вновь обретя дар речи, лопоухий выхватил из кармана короткоствольный револьвер. - Ну, сейчас ты у меня узнаешь...

"Девятимиллиметровый "Ругер Спид Сикс", - даже в слабом свете фонаря Савалас мгновенно определил марку оружия. - Неплохая игрушка, особенно на близких дистанциях. Похоже, черножопые решили мою проблему".

Прекрасно отдавая себе отчет в том, какие последствия может повлечь за собой ночевка в парке Гранта, Даг заранее позаботился о своей безопасности. Отыскав на помойке солидный обломок металлической трубы, он, устроившись на ночлег, подложил его под себя. Завидев приближающихся негров, Савалас обхватил конец трубы правой рукой, а предплечьем левой оперся о лавку таким образом, чтобы иметь возможность прямо из лежачего положения мгновенно нанести резкий неожиданный удар.

Лопоухий так и не успел объяснить, что именно должен узнать Дагоберто. Мощный удар трубы, обрушившийся на его руку чуть выше запястья, раздробил ему кости предплечья. Не ожидая, пока дружки бандита подберут отлетевший в сторону пистолет, Савалас спрыгнул с лавки и резким тычком вонзил трубу в глаз парня, рассуждавшего о мочалке для своей собаки. Далее последовало боковое рубящее движение, нацеленное в висок третьего негра, плавно переведенное на излете в удар плашмя, проломивший переносицу лопоухого.

Рыча от яростного возбуждения, бывший коп продолжал исступленно осыпать ударами лежащие на земле тела, даже после того как они перестали дышать и содрогаться. Убедившись, что противники мертвы, он выпрямился и сделал несколько медленных глубоких вдохов, восстанавливая сбившееся дыхание.

- Мразь, - убежденно произнес Даг. - Только так и следует поступать с подобной мразью, иначе честные люди никогда не смогут чувствовать себя в безопасности. Занятно. Я облагодетельствовал город, который меня с презрением отверг. Ничего, скоро я окажу Америке еще большую услугу.

Подобрав с земли пистолет, Савалас засунул его за пояс штанов. Затем он натянул на руки перчатки и, следя за тем, чтобы не испачкаться в крови, обыскал убитых, изъяв у них несколько ножей с выбрасывающимся лезвием, опасную бритву и кастет.

Более того, в кармане лопоухого бывший полицейский обнаружил почти четыре тысячи долларов, у двух других ниггеров тоже было с собой по паре сотен.

- Похоже, черномазые ублюдки успели за вечер ограбить пару магазинов, пробормотал Дагоберто. - Тем лучше. Эти деньги решают все мои проблемы.

Тщательно протерев скамейку и трубу, чтобы на них не осталось его отпечатков пальцев, Савалас быстро зашагал к выходу из парка. Следовало подумать о новом месте для ночлега.

Чикаго, отель "Амбассадор Вест".

В ресторане отеля "Амбассадор Вест" играла тихая лирическая музыка. Тяжелые бархатные шторы были наполовину задвинуты, свет мягок и неярок. Между столиками на удивление бесшумно двигались лощеные официанты, облаченные в белоснежную форму с золотыми галунами.

- Дерьмовая в Штатах еда, - поморщился Фабио Эстиарте, деловито разрезая толстый бифштекс. На срезе выступила кровь. - Даже в пятизвездочных ресторанах дерьмовая. С другой стороны, чего можно ожидать от страны, выросшей на фаст-фуде, гамбургерах и хот-догах? По сравнению с их сосисками, засунутыми в пресные безвкусные булки, даже недожаренный антрекот покажется изысканным блюдом.

- Они вообще уроды, эти янки,- согласно кивнув, включился в разговор Бруно Байона. - Большинство из них понятия не имеют, что, помимо Америки, существуют другие страны. Недавно проводили статистическое исследование среди американских студентов, выясняя, насколько хорошо они знают географию. Так вот, сорок процентов опрошенных считало, что Колумбия - это район Голливуда, двенадцать процентов поместило ее в Африку, десять - в Австралию, двадцать три - в Северную Америку, а шесть процентов вообще не представляло, что это такое. Правильно ответили только девять процентов - скорее всего те, кто распространяет колумбийские наркотики.

- А куда, интересно, они запихнули Россию? - поинтересовался Фабио.

- Русским об этом лучше не знать, - вздохнул Бруно. - А то, не дай бог, обидятся и войну начнут.

"Вы бы у себя в Колумбии такой опрос провели, - подумал оскорбленный в лучших чувствах капитан Хирш, неторопливо отхлебывающий чуть горьковатое "Кортезе дел Альто Монферрато" за столиком, расположенным через два ряда от медельинцев. Миниатюрный слуховой аппарат в его ухе позволял отчетливо слышать каждое слово мафиози, а испанский язык Джеймс знал в совершенстве. - Держу пари, что девяносто процентов населения, услышав слово "Россия", решит, что речь идет о новой разновидности синтетического наркотика. Да и вообще, их словарный запас мог бы уместиться на одной страничке: деньги, гашиш, кокаин, водка, шлюха. Остальное - нецензурная лексика и междометия".

Несмотря на то что в душе агента ФБР кипело возмущение, на лице Джеймса это никоим образом не отражалось - сказывалась профессиональная подготовка.

О среднем культурном уровне своих сограждан Джеймс был осведомлен даже лучше, чем Бруно Байона. Картина была, несомненно, печальной, можно сказать, даже позорной, но все же далеко не катастрофической. В конце концов, какое дело нормальному американскому гражданину до того, где находится Россия - в Арабских Эмиратах, в Гренландии или же на Японских островах?

Соответствующие ведомства имеют более чем точную информацию о ее местонахождении, ракеты нацелены в нужном направлении, и этого вполне достаточно. Главное - Соединенные Штаты - самая богатая и могущественная держава в мире. Что толку от знания географии, если у тебя нет ни гроша на банковском счету?

Между тем беседа за столиком колумбийцев текла своим чередом.

- Чего мы ждем? - осведомился Фабио Эстиарте. - По моему мнению. Черепа надо брать прямо сейчас. Под пытками он нам все как миленький выложит.

- Не суетись, - поморщился Пако Могила. - Пытки - не решение проблемы. За Черепом следят наши ребята. Его номер в "Конгресс Плаза" прослушивается. Для начала я хочу понять, что происходит.

Звонок мобильного телефона оторвал Асаведу от миниатюрных тушеных осьминогов, плавающих в подливке из собственных чернил.

Поднеся трубку к уху. Могила слушал, задумчиво покачивая головой. Его речь в основном ограничивалась краткими междометиями.

- Что-нибудь новенькое? - с любопытством посмотрел на шефа Байона. Асаведа кивнул.

- Звонил Серхио. Им удалось записать на пленку разговор Самарина и Мясника. Оказывается, Череп вовсе не собирался нас кидать. Его самого прокатили, как последнего лоха. Любовница Самарина увела у него наши два миллиона, а заодно и микропленку. Череп считает, что она обязательно появится в Чикаго, потому и прилетел сюда.

- А почему он решил, что-его цыпочка непременно вынырнет в Чикаго? поинтересовался Эстиарте.

- Потому что эта идиотка влюблена в Ирвина Келлера и твердо решила выйти за него замуж.

- О господи! - вздохнул Фабио. - Выходит, все наши неприятности - от этой бабы?

- Зарезал бы суку, - скрипнул зубами Бруно.

- Похоже, Череп полностью разделяет твои чувства, - усмехнулся Пако Могила.

Руки капитана Хирша машинально разделывали лежащего на тарелке омара. Все внимание агента ФБР было сосредоточено на словах Асаведы. При слове "микропленка" в темно-серых глазах капитана мелькнула искра охотничьего азарта. Джеймс спрятал ее за частоколом длинных густых ресниц, которым втайне завидовали все без исключения сотрудницы нью-йоркского отделения ФБР.

Слово "микропленка" в сознании Хирша неизменно ассоциировалось с "секретными материалами". Итак, речь идет о неких вывезенных из России секретных материалах, за которыми охотятся колумбийцы, чеченцы и Леша Китайчик. Похоже, интуиция не подвела полковника Исстермана.

- Позволите присоединиться к вам? - усиленный слуховым аппаратом женский голос ударил по ушам капитана, заглушая разговор медельинцев.

Ругнувшись про себя, Джеймс поднял взгляд на на-рисовавшуюся у его столика роскошную брюнетку в жемчужно-сером вечернем платье.

- Простите, но я предпочитаю ужинать в одиночестве.

- Представьте себе, я тоже, - заявила брюнетка, нахально усаживаясь напротив него.

- Тогда почему бы вам не выбрать отдельный столик? - скрипнул зубами агент.

- По одной простой причине. Если вы внимательно посмотрите вокруг, то заметите, что свободных столиков нет.

- Но ведь можно и подождать.

- Ну вы и хам, - в голосе женщины возмущение смешивалось с изумлением. - Вы хоть представляете, с кем имеете дело?

"Еще немного, и с моими барабанными перепонками будет покончено", подумал Хирш и прикоснулся пальцами к уху, незаметно вынимая из него аппарат.

- Кажется, я задала вам вопрос!

Еще пару секунд Джеймс колебался, пытаясь принять решение. Чтобы вытащить наглую бабу из-за его стола, пришлось бы применить силу - для нее дело явно пошло на принцип. Если она останется, подслушивать разговор колумбийцев ему уже не удастся. С другой стороны, главное он уже выяснил, номер Черепа по его приказу поставлен на прослушивание, так что в ближайшее время он получит соответствующее донесение и будет знать столько же, сколько и представители медельинского картеля.

Если Пако Могилу правильно информировали, девица, укравшая таинственную микропленку, влюблена в Ирвина Келлера и мечтает выйти за него замуж. Но в таком случае...

Направленный на брюнетку взгляд Джеймса потеплел. Прекрасно осведомленный о том, кто она такая, капитан Хирш изобразил на своем лице целую гамму чувств от недоверчивого узнавания до восторженного изумления.

- Так это вы! Неужели? - порывисто воскликнул он. - Как же я сразу вас не узнал! Ради бога, простите мою грубость. Вы оказали мне огромную честь, выбрав мой столик.

- Так-то лучше, - озарив капитана своей знаменитой улыбкой, сменила гнев на милость Кейси Ньеппер.

* * *

Раечка Лапина с трудом преодолела искушение поселиться в отеле "Амбассадор Вест", где останавливался Ирвин Келлер в свой последний приезд в Чикаго, - она понимала, что в первую очередь Череп будет искать ее в гостиницах.

Купив газету с объявлениями о сдаче квартир, Рая выбрала меблированные апартаменты на Норт Стэйт Парквэй и позвонила по указанному телефону. Сорок минут спустя, заплатив за месяц вперед, она вселилась в свое новое жилище. Апартаменты были не самые шикарные - с пятизвездочным отелем не сравнить, зато из окна открывался отличный вид на "Сити-Холл", где должен был состояться концерт Ирвина.

Сменив наряд беременной монашки на элегантный пеньюар от Нейман Маркуса, девушка растянулась на кровати. Она продумывала план дальнейших действий.

Нью-Йорк, штаб-квартира ФБР.

Прочитав донесение Джеймса Хирша, полковник Исстерман торопливо раскурил трубку и принялся взволнованно шагать по кабинету. .

Дело принимало настолько серьезный оборот, что скорее относилось к компетенции ЦРУ, а не ФБР. В то же время к ЦРУ Майкл Исстерман испытывал глубокую инстинктивную неприязнь, свойственную сотрудникам конкурирующих ведомств.

Донесение Джеймса сводилось к следующему: поставив на прослушивание номер отеля "Конгресс Плаза", в котором остановились Самарин и Мясников, он вьмснил, что медельинский картель планировал проведение атомного теракта на территории США. Поверить в это было трудно, но, к сожалению, дела обстояли именно так.

Радиоактивными материалами колумбийцы уже запаслись. Теперь, чтобы осуществить свои зловещие замыслы, им оставалось лишь завладеть секретом изготовления малогабаритных ядерных бомб. Соответствующая технология, разработанная русскими учеными, была зафиксирована на микропленке, которую Череп увел из-под носа у чеченцев и которую, в свою очередь, сама о том не подозревая, стащила у Самарина влюбленная в Ирвина Келлера восемнадцатилетняя фанатка певца. Помимо колумбийцев, за микропленкой в данный момент охотятся Леша Китайчик и арабы.

Цепочка получалась длинной, почти как в стихотворении о доме, который построил Джек: "А это молочница строгая, которая доит корову безрогую, лягнувшую старого пса без хвоста, который за шиворот треплет кота, который пугает и ловит синицу, которая часто ворует пшеницу" и т.д. и т.п.

Технологии изготовления малогабаритных ядерных бомб не было даже у Соединенных Штатов, что, несомненно, являлось большим упущением. Это упущение стоило исправить. Не исключено, что, раскрутив подобное дело, полковник Исстерман станет генералом Исстерманом. Эта мысль заставила полковника улыбнуться.

Вернувшись к своему столу, Майкл Исстерман снял телефонную трубку и набрал номер сотового телефона капитана Хирша.

Чикаго, "Сити-Холл".

-- Кел-лер, Кел-лер, Кел-лер, Кел-лер, - громко скандировал переполненный взвинченной молодежью зал.

- Bay! Эге-гей! У-у-у! - с завыванием и улюлюканьем из-за кулис вылетел Ирвин и принялся энергично скакать по сцене, размахивая гитарой.

Длинные сальные волосы взлетали и опускались в такт его движениям. В демоническом мерцании стробоскопического освещения они казались крыльями зловещего ворона, впившегося в голову певцу.