Бывшие

Глава 43 Ульяна

В этой темной промозглой комнате теряю ощущение действительности, постепенно погружаясь в забытье. Дрожу от холода и страха, зубы стучат, пытаюсь кутаться в ветхое одеяло, пропахшее плесенью, но оно не даёт никакого тепла. Я уже не осознаю где явь, а где воспоминания. Тоже боль, тоже страх, тоже холод и непонимание, удастся ли мне выжить. Закрываю глаза, хотя это и бесполезно, тьма вокруг такая густая, что разницы никакой нет. Но всё же закрываю и проваливаюсь снова в свою боль.

5 лет назад.

Не помню как, но добираюсь до дома Игоря Яковлевича. Возможно я бежала, возможно ехала на такси или на попутке. Пробегаю сквозь кованные ворота так быстро, что даже охрана не успевает остановить. Не заботясь о приличиях, врываюсь в холл и замираю, шарю по нему глазами, пытаясь сообразить, где в этом огромном доме я могу найти единственного нужного мне сейчас человека, который скажет, что это всё ложь. Я точно знаю, что ложь. Если бы с Денисом что-то случилось, я бы ощутила, я бы тоже перестала дышать, если бы его дыхание остановилось.

Искать самой не приходится, бледный Игорь Яковлевич уже спускается мне навстречу, видно, предупреждённый охраной. По его мрачному бледному лицу со слегка подрагивающими плотно сжатыми губами, понимаю, что всё же что-то произошло.

Но ведь он мог просто покалечиться? Или удариться? Господи, да всё, что угодно, лишь бы не самое страшное. В этом мире возможно изменить всё, кроме смерти.

Смотрю на приближающегося ко мне мужчину расширенными от ужаса глазами и тихо шепчу:

— Пожалуйста, пожалуйста, скажите что с Денисом всё в порядке?

— Ульяна…

— Пожалуйста, нет… нет, — мотаю головой, по глазам и тону поняв, ЧТО именно мне собираются сказать, — Он же не могу умереть, правда? Может это был кто-то другой? Может быть он дал кому-то машину?

— Ульяна, мне жаль, но Денис правда погиб в ДТП. Я звонил в больницу, куда его доставили. У него были травмы, несовместимые с жизнью.

— НЕЕЕЕТ! — вой раненой волчицы вырывается из моих лёгких, падаю на колени, захлёбываюсь слезами, отказываюсь верить, — Пожалуйста, нет, нет…Только не Ден, он не мог, не мог умереть. Мой волкодав…нет.

Бормочу что-то бессвязное, плачу, даже не пытаюсь встать.

— Послушай, ну не надо, успокойся. Ну что же ты, девочка, — пытается успокоить меня Игорь Яковлевич, неуклюже поглаживая по голове, — Жизнь продолжается, слышишь? У тебя всё еще будет хорошо.

А я не понимаю, как он может это говорить. У меня больше никогда не будет хорошо. Это же мой Денис. Моя половинка. Моя первая и единственная любовь. У нас было столько планов на жизнь, которую мы собирались прожить вместе. Мы же были так счастливы. Почему? Почему он?

— Послушай, Ульяна, — с усилием выдавливает Игорь Яковлевич, — У меня через 3 часа самолёт в Лондон, я должен опознать и забрать тело, чтобы похоронить его на Родине.

— Опознать? — цепляюсь я за вновь возникшую соломинку, — Значит возможно это всё же не он? Может быть кто-то другой?

— Это он, его опознали коллеги из Лондонского офиса. Просто я как единственный родственник должен подтвердить. Надежды нет, Ульяна, нам придётся смириться с этой утратой.

Вновь потеряв надежду, уже тихо всхлипываю, сидя на коленях посреди большого холла. Как этот человек может быть таким спокойным? Неужели ему совсем не больно? Я, конечно, знала, что у них непростые отношения. Но не настолько же, чтобы сохранять холодную безмятежность при смерти единственного сына.

— Чёрт, — нервничает Игорь Яковлевич, смотря на часы, — Мне нужно выезжать в аэропорт. Послушай…

Пытается поднять меня за локоть, но у меня нет сил, чтобы удержаться на ногах. Я все отдала, пока добиралась до этого дома, надеясь услышать самые главные слова. Что мой волкодав жив. Отец Дена оставляет попытки меня поднять, видимо смирившись, с тем, что добровольно уходить я не собираюсь, кому-то звонит. А меня как раз осеняет очередной надеждой.

— Возьмите меня с собой.

— Куда? — недоумение на лице даже стирает эту бездушную маску.

— В Лондон, я тоже могу его опознать. Вдруг они ошиблись, вдруг вы не заметите то, что замечу я. Вдруг просто похожий человек…

— Ульяна, не говори глупостей, — уже раздражённо говорит Игорь Яковлевич, — Вдруг. Вдруг. Оставь надежду. Не пытайся воскресить мертвеца.

— Пожалуйста, возьмите меня с собой, — упорно прошу я, уже вцепившись в брюки мужчины мёртвой хваткой, — Пожалуйста…прошу…

— Подумай сама, самолёт вылетает через 3 часа. Я один билет еле добыл, я не смогу взять тебя с собой.

— Прошу, я хочу его увидеть…умоляю… — шепчу, заливаясь слезами.

— Ульяна, тебе нужно успокоиться, — кивает кому-то за моей спиной, — Доктор сделает тебе укол, ты поспишь. А потом мы спокойно всё обсудим.

Смотрю в тёмные, такие знакомые, но в то же время совершенно незнакомые, непроницаемые холодные глаза. У Дениса никогда не было такого взгляда, его глаза всегда лучились теплом, а эти такие бездушные, будто мёртвые. Чьи-то сильные руки отрывают меня от Игоря Яковлевича и поднимают на ноги, чувствую, как в вену впивается игла и проваливаюсь в темноту.

Наше время

Открываю глаза и судорожно сглатываю. Но во рту сухо, даже слюны почти нет. Меня по-прежнему знобит, лоб покрывается холодной испариной. Сколько прошло времени? Час? Сутки? Неделя? Как давно я уже нахожусь здесь? Шарю рукой вокруг себя, кажется, когда-то давно приносили бутылку воды. Но допила ли я её? Старалась экономить, но сделала ли последний глоток? Рука натыкается на пластик, отвинчиваю крышку и подношу ко рту, на пересохшие от духоты губы подает последняя капля. Отбрасываю бутылку и закрываю глаза. Я снова та двадцатилетняя девочка, потерявшая мужчину, которым жила.

5 лет назад

Когда открываю глаза, узнаю по обстановке одну из гостевых спален в доме отца Дена. Мне проводили экскурсию по дому, когда я приезжала знакомиться. Лежу в уличной одежде, прямо поверх покрывала. Что я здесь делаю? Последнее, что помню, как утром проснулась в нашей квартире. За окном темно, через щель в плотных занавесках пробивается рассеянный лунный свет. Как давно я здесь? А главное — почему?

Голова болит, во рту сухо. Пытаюсь подняться, но ноги дрожат от слабости. С третьей попытки мне удаётся подняться, пошатываясь бреду к двери. Когда почти достигаю цели, в комнату входит незнакомый мужчина:

— Ульяна, вы уже проснулись? Как себя чувствуете? — участливо спрашивает он.

— Кто вы? И почему я здесь?

— А вы не помните? Вам лучше снова прилечь, — мужчина аккуратно подталкивает меня в спину в сторону кровати, — Я доктор, Алексей Михайлович Вишневский. Игорь Яковлевич вызвал меня, когда вам стало плохо. Пришлось вколоть вам успокоительное.

— Но почему? Ничего не помню.

— Ульяна, вспоминайте. Ну же… — врач усаживает меня на кровать, и начинает готовить какой-то укол.

Я тем временем с подозрением на него кошусь и всячески пытаюсь напрячь память, чтобы вспомнить события вчерашнего дня. Головная боль мешает, но урывками перед газами начинают мелькать картинки. Солнечное утро, статья о страшном ДТП в Лондоне, я рыдающая в холле, после слов о том, что Ден действительно погиб и укол. Слёзы вновь начинают течь из глаз.

— Вижу, что воспоминания вернулись. Ульяна, сделать вам успокоительный укол? — мотаю головой.

— Игорь Яковлевич уже опознал сына? — спрашиваю врача, впрочем, не надеясь на ответ.

— Да. Это оказался действительно Денис Игоревич. Они уже в городе, завтра похороны.

— Что? — осипшим голосом спрашиваю я, — Почему так быстро?

— Ульяна, положено хоронить на третьи сутки. Это как раз завтра, — тихим спокойным голосом объясняет врач, держа наготове шприц, но все же поясняет, видя мой непонимающий взгляд, — Вы проспали двое суток. Сказалось нервное потрясение, успокоительный укол. Пока вы спали, Игорь Яковлевич вернулся на родину с телом сына, всё подготовлено для церемонии прощания.

Всхлипываю, но стараюсь держать себя в руках. Если этот добрый доктор сейчас вколет мне успокоительное, я не попаду на похороны. А я обязана там быть. Обязана удостовериться, что это и правда он.

— Я могу там присутствовать? — кто бы смог мне запретить, но для приличия спросить надо.

— Конечно, Ульяна. Для вас подготовили всё необходимое, платье, пальто, сапоги. Всё в шкафу в этой комнате. Утром спускайтесь в холл в 10.00

— Хорошо, спасибо. Теперь я бы хотела остаться одна, если вы не против.

— Конечно. Сейчас попрошу горничную принести вам поесть.

— Спасибо, я не голодна.

— Ульяна, это необходимо, иначе вы не сможете завтра встать с кровати.

— Хорошо, — сцепив зубы отвечаю я. В конце концов врач ни в чем не виноват и даже прав.

Дожидаюсь горничную, впихиваю в себя еду, стараясь не думать, не вспоминать. Сейчас мне нужно собраться и быть там, на кладбище. Где я смогу увидеть его. Или не его. До сих пор не верю, что Денис мог действительно погибнуть

Наше время

Вновь выныриваю из забытья и открываю глаза, потому что слышу за дверью моей тюрьмы какое-то движение. Она распахивается, щурюсь из-за слабого света, что падает на меня из коридора. После кромешной тьмы, даже такой свет кажется ослепительным.

— Она вообще еще жива? — раздается бас одного из моих похитителей.

— Надеюсь. Не хотелось бы по статье за мокруху пойти, — отвечает другой голос.

— Эй, девка. Слышь, подай хоть какой-то знак, что жива. А то придётся тебя прикопать…

Моргаю, пытаюсь пошевелиться, но тело не слушается.

— Слышь, Рябой. Чего ты к девке пристал? Видишь лежит как на курорте, отдыхает. Раз моргает, значит не померла пока. Пойдём лучше в карты перекинемся, — шаги второго удаляются по коридору. Тот, кого назвали Рябым, аккуратно приближается к кровати и говорит:

— Я тебе воды принес и крекеров. Чтоб не померла. Скоро уже всё закончится девка, если твой муж будет послушным. Потерпи.

Странно слышать такое от бандита, о в этот момент я ему благодарна за такую желанную воду. Моргаю снова, не в силах произнести ни звука сорванным голосом.

— Эх, бедовая ты. Не туда твой муж полез, не с теми людьми тягаться вздумал, — вздыхает Рябой и удаляется, затворив за собой дверь. Вновь оказываюсь в кромешной тьме.

Сажусь, пытаюсь открыть воду, но слабые пальцы никак не могут повернуть крышку. Наконец удается снять крышку, с жадность припадаю к горлышку, делаю несколько глотков и останавливаю себя. Помню, что воду нужно экономить. Неизвестно, когда еще у бандитов случится приступ благородства. Грызу сухой крекер, запиваю еще одним глотком воды. Падаю обратно на кровать и вновь закрываю глаза.

5 лет назад

Холодный, совсем не весенний ветер сбивает с ног. Стоим на кладбище перед темным лакированным закрытым гробом. Несмотря на все попытки сохранить спокойствие, чувствую, как постепенно теряю связь с реальность. Будто я во сне. Страшном сне, из которого никак не могу найти выхода. Кто-то говорит речь. Вокруг много лиц, но кроме Игоря Яковлевича и вчерашнего врача — ни одного знакомого. Ни друзей, ни коллег. Я одна.

— Откройте…пожалуйста, откройте… дайте увидеть…убедиться… — шепчу пересохшими губами, но меня будто не слышат. Только врач каким-то чудом оказывается рядом со мной.

— Ульяна, успокойтесь. О чем вы говорите?

— Гроб, он закрытый, — срывающимся голосом объясняю я, — Откройте, пожалуйста…Я должна его увидеть, попрощаться…

— Ульяна, при ДТП возник пожар, тело сильно пострадало.

— Мне всё равно! Как вы не понимаете? — уже громче говорю я, — Просто откройте этот чёртов гроб!

— Ульяна, если вы будете кричать, мне придётся вновь сколоть вам успокоительное. Гроб открыть невозможно. Потому что тело сильно обезображено пожаром, гроб уже заколочен, — врач все таким же спокойным голосом объясняет мне, а я не понимаю.

— Если тело сильно пострадало, как же его опознали?

— По зубам. Стоматологическая карта соответствует…Ульяна? — врач что-то продолжает говорить, а я оседаю прямо на промерзлую землю. Подхватывает меня за локоть, удерживает на ногах. Наблюдаю, как гроб опускают в могилу, словно сквозь вату слышу голос:

— А теперь попрощаемся с ушедшим, пусть каждый из присутствующих бросит на крышку гроба горсть земли, символизирующую прощение всех обид покойному.

По очереди все начинают подходить к краю могилы и кидать землю, последней, на ватных ногах подхожу и я. Прощение всех обид? А были ли они? Наши ссоры из-за мелочей, дурацкие обидки друг на друга, которые случались сейчас точно совершенно не важны и не существенны. Я не могу вспомнить ни одну из них, зато вспоминаю теплые карие глаза, широкую улыбку, тёмные мягкие волосы, сильные бережные руки, ощущение уверенности и силы, исходившие от этого мужчины, его взгляд, полный любви и нежности. Этого больше никогда не будет. Кажется, только теперь, наблюдая, как горсть земли из моей ладони сыпется на крышку гроба, я осознаю, что надежды больше нет. Моего Дениса больше нет. Мой волкодав погиб в том страшном ДТП.

Отказываюсь ехать на поминки, остаюсь рядом со свежевскопанным холмом земли. Не знаю, сколько часов я тупо смотрю на деревянный крест с фотографией, но больше не плачу. Я высохла внутри. Сама себе напоминаю сломанную куклу — пустую игрушку без души, без сердца, без чувств.

Наше время

Открываю глаза, чувствуя как по щекам текут слёзы. Странно, с того самого дня я больше ни разу не плакала. Слышу грохот где-то наверху и звуки выстрелов. Кто-то бежит в сторону двери в мою камеру, слышу топот нескольких пар ног. Дверь распахивается.

— Ульяна! — раздаётся такой родной и до сих пор любимый бархатный голос, — Девочка моя, маленькая. Котёнок.

Сильные руки бережно поднимают меня, я прижимаюсь к широкой груди, вдыхаю знакомый запах и наконец разрешаю себе лишиться сознания, ощущая спокойствие. Я всегда знала, что рядом с ним не страшно, потому что он готов собой закрыть меня от всего мира.