Бывшие. Без срока давности

Глава 17

Она

Тело затопило жаром. Поцелуи растянулись будто на миллионы секунд, один перетекал в другой, и им не было конца.

За это время я испытала такую полную гамму чувств, меня захлестнуло ими, словно волной. Произошло много всего, я даже растерялась дать название каждому чувству — возбуждение, страсть, страх, жажда жизни.

Мы словно пытались доказать друг другу, что живы и справимся со всеми невзгодами, невзирая ни на что! Одежда полетела на пол, срываемая жадными руками Дементьева.

— Моя девочка…

Оказавшись перед ним обнаженной, я не испытала страха или желания прикрыться, только потянулась, чтобы обнажить и его для себя. Богдан приподнялся и разделся для меня, проследил за моим взглядом, спросив иронично:

— Что? Не нравлюсь? Я с тех пор массу набрал и не мешало бы на спортзал поднажать.

— Дурак…

В голове пронеслось — куда еще поднажать? Он и так был крепкий, спортивный, заматерелый. Не юнец, но состоявшийся мужчина. Я заметила у него на груди какую-то татуировку, надпись на латыни, ее не было раньше. Хотелось дотронуться до этой надписи кончиками пальцев и провести по ней. Но мое намерение растаяло под сокрушающим поцелуем Богдана. Он буквально сметал все преграды, продавливал меня под себя, подталкивал к большему. Я зажмурилась, позволив его губам скользить по моим, а оттуда перебраться ниже и ниже…

Грудь захвачена в сильный, властный плен его пальцев и жаркого рта. Вспышкой пронеслась мысль, что если кому и следовало записаться спортзал, то это мне, а еще… Еще на работе не следовало перекусывать выпечкой и магазинными салатиками, там напичкана одна дрянь и консервант для увеличения срока годности. Но Богдана, кажется, меньше всего волновали лишние пару сантиметров на моей талии.

Но зато его пальцы застыли на продолговатом шраме от кесарева сечения. Еще одно напоминание, что связь с ним в прошлом обернулась для меня испытанием.

— Ты не сама рожала? — задышал часто.

— Упрекаешь?

— Просто спрашиваю.

— Долгие роды, никак не выходило родить. Замучили. Больше суток… Потом сделали кесарево, — торопливо ответила я.

— Живодеры. Здесь дочке точно оставаться нельзя, — заметил он, снова поцеловал и…

Наполнил меня одним толчком.

— Какая ты… Слаще, чем я помню…

Я задыхалась от ощущения наполненности, оказалась не готовой к такому резкому вторжению. Или готовой, судя по влажной испарине, просто ощущение было забытым. Я уже и не помнила, как это, быть с мужчиной, оооох… Его мощь, размер и движения в глубине моего тела.

Жесткий, жадный напор рождали в глубине моего тела воронки удовольствия и вмеесте с тем небольшие опасения, что Дементьев будет со мной грубоватым и скупым на ласку. Но его губы заскользили по виску, скользнули на скулу и перебрались к моим губам, покусывая, сминая, пробиваясь глубже, в рот, полный стонов удовольствия.

— Как ты? Хорошо? — на миг приподнял тяжелые веки, посмотрел на меня темным взглядом.

— Очень… — прошептала я, подстраиваясь под его ритм.

— Податливая, горячая… Вот это моя девочка! Моя…

***

Утро я встречала ранним, на кухне, медитируя над чашкой крепкого черного чая с сахаром. Богдан еще спал. Мое тело до сих пор млело от медвежьих объятий и ненасытных ласк. Откуда только силы взялись на это?! Я думала, мы оба были истощены, исчерпаны до самого донышка. Но откуда хватило возможности и сил оттолкнуться от дна, забыть о всех разногласиях и обидах и взлететь, взлететь…

Этой ночью я летала. Но подробности происходящего отложились в памяти лишь яркими вспышками, отрывочные подробности, искры света в хаосе темных порочных желаний.

Ох…

Сколько до пробуждения?

На этой неделе должен был приехать врач, нанятый Богданом. Он опасался транспортировать дочку без надлежащего осмотра и смог договориться, чтобы супер-именитый врач приехал в захолустье. Чего ему это стоило, я даже представить боялась, только иногда выхватывала фамилии, которые были на слуху, и удивлялась: такие люди, мама дорогая… Как высоко вскарабкался Богдан за эти годы!

Он, конечно, никогда не жаловался на отсутствие связей и финансов, но сейчас….

***

Мысли в голове варились неспешные. Из окна были был виден двор, деревья, часть улиц… Улицы города в ноябре выглядят по-особенному. Асфальт во дворе мокрый и блестящий от недавнего дождя, а в воздухе висела легкая дымка тумана.

С деревьев уже давно слетели последние листья, и голые ветви тянулись к небу, словно ища тепла.

Несмотря на довольно мрачный, безрадостный пейзаж у меня на сердце было тепло. Жар чашки с ароматным чаем согревал ладони.

Я вдруг поверила, что с дочкой все будет хорошо. Непросто, но все хорошо, мы справимся…

В замке начал поворачиваться ключ — мама возвращалась с ночной смены. Я вышла ее встретить, обняла, шепнула:

— Мама, у нас дома Богдан в зале.

— Какие новости, — усмехнулась. — Не зря говорят, старая любовь не ржавеет.

— Он просто остался на ночь, там обстановка во дворе была не самая благоприятная, таксист удрал…

— Да-да. Удрал… — мама зевнула. — Я — чашку чая — и спать, у тебя в комнате лягу, если у нас… гости. Все будет хорошо, доченька, дай бог… Лишь бы снова не удрал, — добавила.

***

Богдан спал крепким сном, я собиралась в больницу, думала, оставить ему записку или разбудить, но случай решил все иначе.

Судя по звукам, Богдан проснулся, матерился под нос едва слышно. Я застыла в коридоре.

— Алло? — сонный голос Богдана был хриплым, полным эмоций. — Что за херь ты мне скинула? Тест? Какой еще тест, а?

Легкий мат, пауза, его шаги по комнате.

Новый звук уведомления.

Голосовое сообщение.

Голос.

Женский.

Тот самый голос!

Наверняка его любовница!

— Богдан, мы это не планировали, но я беременна. Беременна от тебя. Вне зависимости от того, какое решение ты примешь, я решила оставить ребенка. Простой знай, ты станешь… отцом.