Бывшие. Без срока давности

Глава 34

Он

Отец изменился в лице, мама одернула его за локоть.

— Папа, наверное, просто догадался. Ты в то время был сам не свой… Больше мы тебя с этой девицей не видели, сделали верные выводы… — промямлила она. — Да?

— Да, — нашелся отец. — Догадался.

— Догадались?

По их лицам было видно: родители лгут!

Мне внезапно стало нечем дышать. Я резко вскочил, сжав пальцы в кулак. Отец побледнел и отшатнулся. Мама неловко поднялась, повиснув на плече.

— Богдаша, успокойся. Успокойся, Богдаша. У отца сердце слабое, что ты здесь кулаками машешь.

— Отстань, мама! И сядь… Оба сядьте! — рявкнул я.

Галстук превратился в удавку, я ослабил его немного, потом сорвал яростно и втоптал в ковер. Хотелось выть от отчаяния и бессилия, открывшаяся правда была слишком жестокой.

— ПОЧЕМУ?!

— Не понимаю, о чем ты…

Отец снял очки, начал натирать безупречно чистые линзы.

Я взвыл, подскочив к нему, и надел очки на нос.

— В глаза мне смотри! Ты вмешался?! ТЫ?! — заорал так сильно, что на лицо отца вылетели капельки слюны.

— Богдаша… — закудахтала мама.

— Ты тоже молчи! Ты… Подлая… Какие вы подлые… Подлые! Мрази! ЗАЧЕМ?!

— Не говори так со мной! — возмутился отец.

— Соврешь мне еще раз, и я… на твои седины не посмотрю. Я дам тебе по морде, — пообещал я и добавил. — И все деньги из фирм заберу. С молотка твою фирму продам. За бесценок. Она все равно денег столько не приносит. Ярмо на моей шее. Мой бизнес намного прибыльнее.

— Ах ты решил хвалиться, что стал таким состоятельным? В десятки раз состоятельнее меня в твои годы? — поинтересовался отец и колюче рассмеялся. — Скажи мне за это спасибо! Что мы вовремя вмешались и устранили помеху. Посмотри на себя, каким человеком ты стал, какие дела решаешь! С министрами запросто на ты, руки высшим чинам жмешь, а женщины какие…

— П…ц! — ругнулся я. — Просто п…ц! Ты Алексея нанял?! Ты?! Где он?!

— Я ничего не знаю! — отмахнулся отец. — Я бы сам об эту девчонку провинциальную пачкаться не стал, нанял нужных людей, которые такие проблемы решают, заплатил и все. Ты вверх пошел, сын. Иногда нужно чем-то жертвовать.

— И ты… Ты за меня решил, да? Решил моей любовью, моей жизнью пожертвовать. Моим ребенком, в конце концов!

— Ты упускал перспективы, провинциальная мышь тянула тебя на дно.

— Держаться за столом не умела, даже столовые приборы не все знала, — вякнула мама. — Деревня.

— Да вы и в подметки Насте не годитесь! Вам до нее как до небес, расти и расти! Зато Хелен вам по душе пришлась, — рассмеялся я.

Я рухнул на диван и начал смеяться, до слез. Родители переглянулись испуганно.

— Хелен, конечно, держать приборы умеет. А еще она члены хорошо держать умеет. Разными способами. Вам, мои дорогие, проститутка приглянулась. Дорогая, но суть, шлюха... Гены у нее! Блядские! — снова захохотал. — Развела вас, стариков, а вы и рты разинули. И ее беременность от меня — это еще очень большой вопрос, уши развесили. Вот и оставайтесь с внуком от шлюхи, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь ей или… вам!

Я вытер слезы с лица. Мне было паршиво и горько, что родители таким образом в мою жизнь влезть решили.

— Через час я приеду к себе и увижу на телефоне номер телефона и все контакты человека, который «решал» вопрос с Настей, — я мрачно посмотрел на отца. — Если этого не будет, разорю те бизнесы, которыми ты еще сам управляешь. У меня такая доказательная база роскошная. Любой мент мне за это подмахнет радостно. Отправишься на старость лет на нары, позорище, а ты… — посмотрел на маму. — Молчи. Детей моих вы не увидите. И ноги моей здесь больше не будет. Никогда, — плюнул на пол.

***

Я и половины пути до дома не преодолел, как на мой телефон пришло требуемое.

Отец струсил и решил не испытывать мое терпение. Следом за его сообщением пришло еще текстовое сообщение от мамы:

«Мы хотели как лучше. Прости!»

Как лучше они хотели.

Вот как так, а? Ну как… Я ведь и не подумал на них.

Ни тени сомнений у меня не возникло!

Ни одной гребаной тени сомнений.

Так паршиво на душе: мое настроение плескалось на дне, я совсем забыл, что хотел устроить нам с Настей праздник.

Призвал себя собраться, заехал за цветами, свернул в ювелирный и долго стоял у витрины. Девушка предложила помочь, заглядывая в глаза:

— Если вы не знаете размер пальчиков своей девушки, можете сравнить с моими, — протянула свою кисть. — Все говорят, что у меня изящные пальчики.

Второй рукой она смахнула волосы, отправив их через плечо, провела острыми коготками по ключице, как бы предлагая не только колечко примерить, но и себя заодно. Посмотрел в ее личико — куколка, лет двадцати-двадцати трех от силы, а уже умеет себя предложить, вместе с товаром.

— Спасибо, здесь мне ничего не надо! — разозлился и вышел.

Благо, ювелирный ряд бесконечный, а модных витрин — очень много! Не все же себя предлагают, далеко не все, есть и нормальные люди.

Просто когда вляпываешься в грязь, потом кажется, будто она тебя всюду преследует, а мне самому еще очень и очень долго придется отмываться и замаливать свою вину перед Настей и Яной.

Выйдя из ювелирного с кольцом, я позвонил Хелен.

Набрал ее номер, пришлось послушать изрядное количество гудков, прежде чем роковая, какой она себя считала, мадам соизволила ответить. Гадина набивала себе цену даже в мелочах, и как только я с ней сексом занимался. Хоть целовать не додумался, и все время в резинке был, и на том спасибо. Я был более чем уверен, что она мою сперму из резинки в себя усердно засовывала, чтобы нарочно залететь — какая все-таки дрянь.

— Добрый вечер, Богдан. Давно не слышала тебя. Соскучился?

— А ты?

— Очень, — выдохнула она.

— Я не о том хотел спросить. Соскучилась ли ты по борделю?

— Не понимаю, о чем ты, Богдан.

— Давай не будем. Я о твоем прошлом наслышан. О шлюханском притоне с приставкой «Элит» тоже знаю. Даю тебе сутки на то, чтобы ты просто и тихо без шума покинула город. Иначе о твоих подвигах на эротическом поприще и о том, как и сколько ты мужчин за один раз можешь обслужить, все узнают. Все те люди, которые считают тебя приличной. Не хочешь плохой славы, просто сваливай! И бизнесы свои сверни по-тихому, я им жизни не дам, обанкрочу. Останешься, я тебе такую славу обеспечу, придется имя менять и внешность!

— Богдан, что ты такое говоришь.

— Не изображай дуру, Пушненко. Сваливай.