Царевна Софья

Послесловие РОЖДЕННАЯ, ЧТОБЫ СТАТЬ ВЕЛИКОЙ

Царевне Софье Алексеевне не повезло в качестве исторического деятеля: она оказалась жертвой мощной идеологической пропаганды времен Петра Великого. Публицисты и историки первой четверти XVIII века, относившиеся к свергнутой правительнице крайне враждебно, постарались выставить ее в наиболее неприглядном виде. В их сочинениях Софья была изображена беспринципной, жестокой, коварной, кровожадной и развратной авантюристкой, готовой на любые преступления ради достижения и сохранения за собой власти. Она якобы старалась всячески вредить юному гениальному брату, стремясь не допустить его к государственным делам и тем самым воспрепятствовать историческому прогрессу страны. Со временем эта крайне негативная точка зрения была несколько скорректирована; в работах историков XIX–XX веков Софья уже не выступала в качестве реакционерки. Было признано, что она, подобно брату, являлась прогрессивной государственной деятельницей прозападного образца.

Историками предпринимались неоднократные попытки снять с царевны обвинение в организации страшного кровопролития 1682 года. Однако доводы ее защитников не казались убедительными, поскольку выставляли взбунтовавшихся стрельцов самостоятельной политической силой, действовавшей без внушения извне. Внимательное рассмотрение перипетий придворной борьбы апреля — мая 1682 года и спровоцированного ею стрелецкого бунта не оставляет никаких сомнений в том, что Софья участвовала в интригах с целью устранения от власти правительства Натальи Кирилловны. Однако царевна не являлась ни руководителем, ни главным действующим лицом заговора. Эти задачи взяли на себя И. М. Милославский и И. А. Хованский. Ими был составлен проскрипционный список бояр и других лиц. Стрельцы методично следовали этому списку, и ни одна из жертв убийств 15–17 мая не была случайной.

Софья ничего не знала о планировавшейся крупномасштабной расправе. Она старалась речами успокоить и образумить озверевших стрельцов, до последней возможности пыталась спасти жизнь своего основного политического противника И. К. Нарышкина. Ей удалось избавить от смерти К. П. Нарышкина, уговорив стрельцов ограничиться заточением его в монастырь. Можно уверенно говорить о непричастности Софьи к майской трагедии.

Историки почти единогласно утверждают, что царевна организовала стрелецкое восстание, чтобы получить власть. Действительно, законодательный акт от 29 мая 1682 года об установлении регентства Софьи Алексеевны при царях Иване и Петре определенно наводит на эту мысль. Однако тщательный источниковедческий анализ документа не оставляет сомнений в том, что он был составлен не ранее 1687 года. Никакого акта о регентстве Софьи в 1682 году принято не было. В результате восстания она не получила официальной власти. Ей пришлось самой взять на себя властные полномочия в сложнейших условиях лета и осени 1682 года, поскольку больше никто из членов царской семьи не был на это способен. Софья постепенно подавила стрелецкое восстание и тем самым спасла правящую династию, Москву и всю Россию.

Правление царевны Софьи Алексеевны отмечено активной и в целом успешной внешней политикой. В 1686 году был заключен «Вечный мир» с Польшей, который на 300 лет закрепил за Россией Киев и Левобережную Украину. Большим дипломатическим достижением Софьи и В. В. Голицына стал переход Киевской митрополии из-под власти константинопольского патриарха под юрисдикцию патриарха Московского и всея Руси, остававшуюся стабилизирующим фактором вплоть до наших дней.

Софья и Голицын отказались от планов борьбы со Швецией за возвращение захваченных в начале XVII века российских земель — Ингерманландии и Карелии. Ими было отвергнуто предложение датской дипломатии о вступлении России в союз Дании, Франции и Бранденбурга, направленный против Швеции, Англии и Голландии. В 1684 году был подписан русско-шведский договор, подтверждающий условия Кардисского мира 1661 года. Однако при этом Россия не отказалась в перспективе от борьбы за возвращение утраченных территорий.

Не пожелав вступить в антишведский союз, Россия присоединилась к антитурецкой Священной лиге Австрии, Польши и Венеции. Для выполнения союзнических обязательств были предприняты два похода на Крым. Считается, что они оказались совершенно безуспешными. Однако походы сковывали действия татар Крымской и Белгородской орд, не позволяя им воевать на стороне Турции в Молдавии и Валахии. Тем самым была оказана весьма существенная помощь действовавшим на этом направлении войскам польского короля Яна Собеского. Отвлечение крымских татар и части янычарского войска на борьбу с русской армией у Перекопа и турецких крепостей в устье Днепра способствовало успешным действиям венецианских войск в Центральной и Южной Греции.

Крымские походы стали завершающим моментом в преодолении позорных последствий владычества Золотой Орды. Отныне Россия отказалась от унизительной традиции посылать ежегодные подарки крымскому хану.

Внутренняя политика периода регентства Софьи стала реализацией мероприятий, запланированных в царствование Федора Алексеевича. Начались валовое межевание и описание поместных и вотчинных земель. Продолжился сыск беглых крестьян и холопов. Однако в этом отношении политика Софьи была двойственной. Соблюдая по возможности интересы помещиков и вотчинников, стремившихся вернуть беглых и предотвратить дальнейшие побеги, правительство вместе с тем проявляло лояльность к населению южных пограничных уездов, состоявшему в значительной части из беглых. Те из них, кто был записан в военную службу до 1675 года, не подлежали возвращению хозяевам. Тем самым Софья и ее советники предпочли заботу об обороноспособности страны интересам правящего сословия.

В правление Софьи было основано первое в России высшее учебное заведение — Славяно-греко-латинская академия. Его возникновение было связано с упорной идеологической борьбой грекофилов и «латинствующих». Представитель последних, просветитель и теолог Сильвестр Медведев, являлся главным советником Софьи в духовных делах. Он отстаивал оформившуюся в царствование Федора Алексеевича идею создания учебного заведения западного университетского типа, независимого от церковных властей. Ярым противником этих тенденций свободного «западного мудрствования» был патриарх Иоаким. В сложных условиях борьбы за Киевскую митрополию Софья нуждалась в союзе с патриархом. В результате академия была ориентирована прежде всего на подготовку священнослужителей. С большим трудом удалось утвердить в учебной программе латинский язык, являвшийся в XVII веке языком международного общения. В силу политической конъюнктуры Софье пришлось отказаться от планов своего советника, которые она одобряла и поддерживала.

Правление Софьи стало временем жестокого преследования раскольников. Суровые меры в отношении старообрядцев явились государственно-политической необходимостью, поскольку страна стояла на грани религиозной гражданской войны. За семь лет правительнице удалось сломить сопротивление наиболее радикальной части старообрядчества, что дало возможность Петру I отказаться от крайних репрессивных мер в отношении раскольников.

В качестве правительницы России Софья Алексеевна опередила свое время. Она вознеслась на вершину власти в патриархальной стране, где публичная деятельность женщины была немыслима. Царевна находилась у руля государственного управления, от нее зависело решение всех важнейших дел, но при этом она по большей части оставалась в тени. Подобно отцу и брату, Софья правила самодержавно, оставляя Боярской думе лишь совещательные функции. При осуществлении властных полномочий она опиралась на вполне сформировавшуюся к тому времени приказную бюрократию и достаточно узкий круг доверенных лиц, занимавших ключевые посты в государственном аппарате. По существу система ее власти ничем не отличалась от самодержавия Петра Великого 1694–1711 годов, когда Боярская дума после короткого периода возрождения (1689–1694) потихоньку отмирала, а Правительствующий сенат еще не был создан.

Дума, по существу, никак не ограничивала власть регентши. Единственный заметный эпизод состоял в том, что бояре не рекомендовали правительнице лично вести переговоры со шведскими послами весной 1684 года. Это был сугубо формальный момент государственной деятельности, важный лишь с точки зрения дипломатических традиций и никак не сказавшийся на властных полномочиях царевны. Бояре, по меткому выражению Ф. Л. Шакловитого, стали уже «зяблым деревом» на почве российского абсолютизма. Уничтожение боярской аристократии как особого социально-политического организма непременно произошло бы в самое ближайшее время даже без участия Петра Великого. Такова была логика исторического развития России, которая после завоевания огромных территорий на востоке могла существовать только как империя с самодержавным правителем. Боярская дума при Софье была не более чем политической декорацией в период кажущейся нестабильности верховной власти.

Софья была рождена, чтобы стать великой. Выдающиеся правители отнюдь не всегда бывают гениальными людьми; таковой, например, не являлась Екатерина Великая, в отличие от своего предшественника на российском троне Петра Великого или прусского короля Фридриха Великого. Но гениальность государя можно считать избыточным фактором успешного самодержавного правления. Для безотказной и результативной работы самодвижущейся системы раннего абсолютизма монарху достаточно было обладать умом, здравым смыслом, харизматичностью, энергией, трудолюбием и умением выбирать талантливых и деятельных помощников. Софья, несомненно, совмещала в себе все эти качества.

Можно со всей уверенностью утверждать, что правление Софьи Алексеевны — это не закат старого мира, а рождение нового. Имперский XVIII век России начался уже при Федоре и Софье, а Петр лишь ускорил движение по намеченному пути. Как братья, так и сестра были устремлены на Запад. Различие состояло лишь в ориентации на конкретные европейские образцы. Если для Федора и Софьи примером служила католическая Польша, то Петр подражал протестантской Голландии. Нельзя не признать, что польский вариант был России ближе. Европеизация страны по плану Софьи и Голицына прошла бы несравненно более мягко, чем грандиозная ломка, осуществленная Петром I.

Тем не менее это были два пути к одной цели. Если бы в российской истории по воле судьбы не оказалось Петра Великого, его место могла бы занять Софья Великая.