Царство Страшных

Восемь

Гнев сражался с жестокой грацией, двигаясь, как живой, дышащий кошмаром, прорезая кровавую полосу через наших врагов. Он убивал без пощады и паузы. Что-то прыгнуло, он уничтожил, уже переходя к следующему убийству, прежде чем первое тело упало на землю.

Он был не просто создан для войны; он был создан для этого тяжелым трудом, оружие, которое он отточил до совершенства именно для этой цели. Мгновение, которое длилось от одного удара сердца до другого, я могла только смотреть на воина.

Он ударил; волки упали и не встали. Кровь брызнула на заснеженную землю. Металлический привкус сгущает воздух вместе с игривым запахом адреналина. За считанные секунды демон войны уже уничтожил дюжину оборотней. Еще дюжина замерзла, их тела внезапно застыли во льду в середине атаки.

Здесь в полной мере проявилась адская истина его силы.

Гнев послал импульс магии, который молнией пронесся по земле. Сигнал, без сомнения. Демонические лошади вырвались из своих экипажей и уздечек, бросившись сквозь волков, их металлические зубы скрежетали, с легкостью разрывая плоть и кости.

Я начала действовать, пробиваясь сквозь орду, пытаясь сомкнуть ряды вокруг нас. Память тела руководила моими действиями, как будто я всегда знала, как убивать с таким же холодным насилием. Как богиня ярости, я уверена, что у меня было много практики, даже если я не могла вспомнить.

Я вонзила рукоять кинжала в замороженных волков, не обращая внимания на куски тел и окровавленного мяса, раздробленные льдом. Мое тело пело силой, яростью. Но был предел — это было похоже на стену, воздвигнутую а тот момент, когда Зависть украла мою магию.

Проклятие все еще удерживало меня. Впервые мой гнев на то, что меня намеренно держали в неведении, пересилил мой страх узнать всю правду. Если мы выберемся из этой битвы, я молча поклялась, что сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться к своему истинному я.

Никогда больше я не буду чувствовать себя беспомощной или загнанной в клетку.

Пошел сильный снег, и без того серое небо становилось все темнее, мрачнее. Если Гнев повелевал снегу и льду выполнять его приказы, вполне логично, что подземный мир был замерзшей тундрой. Его сила не могла сдержаться настолько, что сама земля подчинилась его воле. Я надеялась, что это напугает наших врагов. Я хотела, чтобы само царство поглотило их целиком.

Гнев двинулся вперед, достигнув края моста как раз в тот момент, когда из Царства Теней спустилось еще больше волков. Демон бросил свои силы за спину, заморозив все, что двигалось, кроме меня и его лошадей-демонов. В хаосе битвы я искала своего близнеца.

Виттория исчезла, но я чувствовала ее присутствие на периферии. Она ждала. Что бы она ни планировала, это не будет хорошо. Мне нужно было добраться до нее, убедить ее остановиться или самой вывести ее из строя. Волк прыгнул, щелкнув челюстями, и замер, рухнув на землю в футе от меня. Кровь брызнула мне на лицо. Я не стал его вытирать.

Шёпот движения за спиной привлек моё внимание. Я извернулась, сильно и быстро ударив волка, который бросился на спину Гнева. Он был близок. Слишком близок. Моя ярость бурлила глубоко внутри, угрожая выплеснуться наружу. Я держалась рядом с моим королем, моя ярость была боевым ударом, который колотился в такт моему сердцу. Волки пытались ударить демона, но либо он их уничтожил, либо я. Его лошади рычали справа от меня, кусая и брыкаясь сквозь волков.

Снова и снова казалось, что мы сражаемся часами. Кровь залила землю, мой плащ впитал ее, как подношение. Я наслаждалась этим, благодарила его. Я приветствовала большее.

Больше смерти. Больше ярости. Больше мести. Мой клинок светился розовым золотом под пятнами крови, выпивая дары, которые я ему подносил. Мы почти достигли середины моста, когда услышал звук более ужасающий, чем звуки оборотней и лошадей вместе взятые. Он рычал и лаял, как бешеная собака. На самом деле их несколько.

Шаги застучали, сотрясая землю. На краю моста из Дома Гнева остановились четыре могучих адских гончих. Я выругалась себе под нос. Гнев не шутил, когда назвал собаку, с которой я столкнулся в Коридоре Греха, щенком. Тот был размером с пони.

Эти трехголовые звери были размером со слона. Их льдисто-голубые глаза вспыхнули, и волки, оказавшиеся ближе всего к ним, подняли свои гривы, теперь их внимание было разделено между Гневом и его атакующими псами. Борьба стала еще тяжелее для волков и моего близнеца. Благодарите силы мира сего.

Не теряя ни секунды, в бой вступили снежные адские гончие. Я наблюдала достаточно долго, чтобы увидеть, как их бледный мех окрасился в красный цвет от их убийств, а затем возобновила собственную кровавую бойню. Я сосредоточилась на лезвии в своей руке, поворачиваясь и нанося удары, как будто это был какой-то хорошо поставленный танец. Битва была музыкой, а смерть моим искусным партнером. Все это время в моей душе бушевала месть.

Гнев сражался с тем же рвением, что и в начале, даже близко не утомившись. Волки не могли сказать того же. Некоторые из них, спотыкаясь, отшатнулись, их морды покрылись густой белой пеной, а грудь вздымалась от напряжения. Между адскими гончими, демоническими лошадьми и Гневом победа казалась была близко. Неизбежна. Я пригнулась, когда волк перепрыгнул через меня, затем перерезал ему горло, его кровь брызнула мне на лицо и намочила мои волосы, когда он рухнул на землю.

— ЭМИЛИЯ!

Я обернулась на звук душераздирающего крика моей сестры, не в силах остановить свой первый порыв найти ее и защитить. Это было ошибкой. Мир превратился в ад из-за одного акта семейной привязанности и человечности. Оборотень повалил меня на землю, его челюсти вцепились мне в горло. Когти рвали мой плащ, разрывая плоть на груди, и я закричала.

Затем волк ушел, его оторвали от меня и швырнули о мост с такой силой, что у него сломались шея и спина, достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь схватку адских лошадей и адских гончих. Волк сильно вздрогнул, а потом замер. Я выдохнула и подавила еще один визг. Рана на моей груди пульсировала с каждым ускоренным ударом сердца. Полная боль еще не наступила — без сомнения, из-за адреналина. Хотя я чувствовала себя странно легко.

Глаза Гнева сверкали золотым пламенем, когда он стоял надо мной, наблюдая за повреждениями, нанесенными моему телу. Температура упала до невозможности холоднее.

Его ярость достигла своего предела.

Моему близнецу, оборотням, им всем лучше отступить, пока он их не уничтожил. Он потянулся ко мне, затем опустился на колени. Кровь расцвела на его рубашке спереди. Он посмотрел вниз, нахмурив брови, как будто тоже не мог в это поверить. Из его груди торчал светящийся клинок.

— Гнев! — Я поднялась, не обращая внимания на разрывающее ощущение, когда моя рана раскололась еще больше, и я схватила его, защищая своим телом его тело.

— Все нормально. — Моя рука затрепетала над его раной. — Я заберу это. С тобой все будет в порядке.

— Ты знаешь. — Виттория стояла позади Гнева, без сожаления выдергивая кинжал из его спины. — Так много людей ищут Клинок Разрушения…

Я перевела взгляд с раны, которая все еще яростно кровоточила, на моего близнеца.

Гнев сказал, что заколдованный клинок может убить его, и моя сестра пронзила его сердце лезвием, которое явно нанесло урон. Гнев обычно исцелялся в одно мгновение. Он также сказал, что может чувствовать клинок, когда он приближается, но его отвлекли. Из-за меня.

Его бронзовая кожа быстро бледнела, но его ярость была непревзойденной, когда он смотрел мне в глаза.

— Твой плащ.

Я взглянула на него, показывая, что кинжал явно задел его здравый смысл. Ни в этой, ни в какой другой жизни не было ни единого шанса, что я оставлю его в таком состоянии.

— Исправить это. — Я взглянул на сестру. — Помоги ему сейчас же!

Виттория, казалось, рассмотрела мое требование. Она пожала плечами.

— Нет.

— Виттория. — Мое дыхание стало более быстрым, неритмичным. — Ты бы отказала мне в этом?

Она сделала знак волку, что это, должно быть, Доменико, и он впился зубами мне в плечо, попав в рану на груди, и дернул меня назад. Боль захлестнула мои чувства. И оборотни воспользовались этим, чтобы создать барьер между мной и моим мужем.

Я оттолкнулся от агонии и шагнул к рычащим волкам.

— Прекрати это. Виттория, просто остановись. Я сделаю все, что ты захочешь.

— Может быть, я хочу посмотреть, как он истекает кровью. Что это заставляет тебя чувствовать, Эмилия? Безумный?

Виттория пнула Гнева в спину, прямо туда, куда ударило лезвие, и он закашлялся кровью.

— Злость? — Она ударила его в висок рукоятью кинжала, достаточно сильно, чтобы убить смертного, основываясь только на громком треске. Он вздрогнул, когда кровь залила его лицо, но не съежился. Что-то определенно было не так, иначе он бы сопротивлялся. — Или ярость?

— Остановись! — Я закричал.

— Что нужно, чтобы разбудить твою магию? — Виттория схватила его за волосы и отдернула голову назад, обнажая горло, когда она прижала к нему лезвие. — Это?

Чем бы ни был этот кинжал, он нанес ему огромный урон. Если она перережет ему горло, если я потеряю его… Я взорвусь. Эта древняя сила, этот дремлющий зверь — он пробудился от мести при виде крови Гнева. Я не стала сдерживать это. Я не ухватилась за поводок контроля.

Я отпустила все это.

И ярость полностью захлестнула мои чувства. Я стала столбом пламени из розового золота. Воздух стал обжигающе горячим, хотя вокруг меня, Гнева, Виттории и Доменико вспыхнуло защитное кольцо. Все остальное, кроме гончих и лошадей Гнева… сгорело.

Волки завизжали, а те, что не успели уйти, загорелись. Сквозь мой барьер доносился смрад горелого меха, за которым последовал тошнотворно-сладкий запах обугленной плоти. Виттория смотрела с большим интересом, но ничего не сказала, поскольку моя сила бушевала еще сильнее.

Снег и лед превратились в лужи, речная вода закипела под нами, волки вдали исчезли, вернувшись в царство теней. Камни на мосту начали таять. Через несколько секунд мы упадем в дымящуюся воду, и наша плоть сварится с нашими костями.

Мне было все равно. Я бы забрала сестру с собой. Моя жажда мести была неутолимой, чувство, которое я не могла погасить. Я бы взяла их всех, а потом…

Внезапно на меня обрушился мокрый снег, ледяной укол сотен замерзших капель ненадолго вывел меня из транса. Пальцы Гнева сомкнулись на моих, сжали один раз, прежде чем его хватка ослабла. Я оставила свою силу, затем упала на колени, прижимая его к себе.

— Конечно, Клинок Разрушения найти было невозможно, — закончила Виттория, отбрасывая клинок в сторону. — Вот почему мне пришлось прибегнуть к яду вместо него. Быть богиней смерти имеет свои преимущества. Потребовалось некоторое время, чтобы приготовить правильное зелье, но я сделал что-то достаточно сильное, чтобы убить бессмертного.

Моему мозгу потребовалась секунда, чтобы осознать мои эмоции и собрать воедино то, что она говорила. Я перевела внимание на сестру.

— Ты не нашел Клинок Разрушения?

— Пока нет. — Виттория печально вздохнула. — Хотя ложь об этом сработала так же хорошо, учитывая все обстоятельства. — Вот почему Гнев этого не почувствовал. Все это было чертовой уловкой. Моя ярость снова охватила меня, но прежде чем я успела высвободить ее, моя двойняшка подняла руку и сделала сжимающее движение ладонью. — Спи.

Мое сердце замедлилось. Меня охватила паника, когда я поняла, что теперь ничем не могу помочь Гневу или себе. Моя голова с треском ударилась о землю. Я смотрела, не мигая, на своего мужа, который, казалось, оживился и выкрикивал мое имя.

Его лицо было последним, что я увидела перед тем, как мир погрузился во тьму.

Я проснулась от звука потрескивания огня, хотя воздух пронизывал прохладной сыростью, а не теплом. Пахло перерытой землей. Как могилы. Теми самыми, на которые Нонна водила нас каждое полнолуние, чтобы мы могли собрать грязь, чтобы благословить наши амулеты и отогнать дьявола. Моего мужа.

Я моргнула, увидев потолок, покрытый корнями, и резко сел. Было темно, подземно темно, и толстые корни, пересекающие потолок, указывали на то, что где бы я ни была, надо мной было гигантское дерево. Я оглядела пустую комнату… камеру. Прутья составляли всю стену, слишком близко друг к другу, чтобы проскользнуть через них — другие стены были забиты грязью, а пол — непробиваемым камнем.

Линии болезненного огня бежали по моей груди и превращались в мучительные.

Битва. Гнев. Волки.

Все сразу вернулось обратно. Несмотря на горящую рану, я бросила соломенный матрац, на который меня положили, и схватился за прутья, надеясь, что один из них сотрясется.

Острая боль пронзила мои руки, и я быстро отпустила их. Бары были написаны по буквам; надеюсь, это было только осложнение, а не полное препятствие. Я нырнула в Источник и призвал огонь, целясь в металл; пылающие бутоны роз утонули, металл гневно запылал багрянцем, потом… ничего. Проклятые решетки поглотили магию.

Я проверил их снова и был отброшен назад от всплеска силы.

Идеально. Моя магия питала заклинание; чем больше я боролась за освобождение, тем в большую ловушку попадала. Это был неприятный маленький трюк, но эффективный. Богиня проклинает ее.

— Виттория!

— Ты помнишь ту ночь, когда ты подслушала мой разговор о Семи Звездах, Теневая Ведьма?

Я вздрогнула от звука другого голоса и сосредоточился на том, что, как мне казалось, было более темной тенью, прижатой к дальнему углу моей камеры.

— Зависть?

Принц этого греха сел вперед, ровно настолько, чтобы свет от одинокого факела в коридоре осветил его холодное красивое лицо.

— Ты не единственная, кто разочарован, детка. Я бы предпочел, чтобы мой брат тоже был здесь.

— Как ты тут оказался?

Зависть бросила на меня раздраженный взгляд.

— Твоя сестра не могла оторвать от меня свою демоническую руку. — Он рассеянно потер грудь, как раз там, где должно было быть его сердце. Его рубашка была разорвана, как будто Виттория действительно вырвала ему сердце. Он уловил выражение моего ужаса и одарил меня медленной лукавой улыбкой. — Не беспокоиться. Оно выросло обратно. Сморщенное и такое же черное. Но оно есть.

— Я не хочу этого знать.

— Бессмертие. — Он пожал плечами. — Раны заживают, сердца регенерируют. Жизнь продолжается. И по новой.

Когда это было сказано таким образом, бормотанием вкрадчивым тоном, это звучало ужасно.

— Если Виттория не хотела твоей смерти, зачем ей вырывать твое сердце и запирать тебя в камере?

— Если ты не заметила, твоя сестра одновременно садистка и психопатка. Хотя, судя по этой ужасной ране на твоей груди, это неудивительная новость. — Зависть поднялся на ноги и стряхнул пыль с брюк, затем хмуро посмотрел на свои грязные руки.

— Она также одержима мной, хотя я не могу винить ее за это. Я невыносимо красив. Мой отказ от ее ухаживаний, а также ее предложение союза сводят ее же с ума.

— Возможно, ты невыносим, но остальное еще предстоит увидеть. — Это было интересно, то, что моя сестра тоже искала Зависть, когда у нее был союз с Жадностью. Если все не было наоборот. — Ты не был ее первым или вторым выбором для союза?

— Второй. Хотя я уверен, что она хотела бы, чтобы она пришла ко мне первой. Моя казна больше, чем у Жадности.

— Сомневаюсь, ваше высочество.

На этот раз он действительно ухмыльнулся мне, демонстрируя свои мальчишеские ямочки на щеках. Я видела их только один раз, и это смягчило меня по отношению к нему.

— Похоже, твоя сестра не единственная с острыми когтями. Верь во что хочешь, детка, но помни, я не умею лгать. — Он посмотрел на следы на моей груди. Если бы я не знала его лучше, я бы подумал, что его брови нахмурились. — Ты должна позаботиться об этом. Оно уже выглядит зараженным, а гниль будет вонять в камере до чертиков.

— Верно подмечено. — Мои глаза сузились. — Почему ты продолжаешь называть меня теневой ведьмой? — Я спросила. Не было ни целителя, ни бинтов, не было смысла зацикливаться на чем-то, что я не могу исправить. Если бы рана так сильно заразилась, вонь была бы последней вещью, о которой можно было бы беспокоиться. — Я знаю, кто я. Кто мы.

— Кто ты теперь? — Он казался неубежденным, когда снова сел на пол.

Я глубоко вздохнула, сосредоточившись на последнем образе Гнева, который подпитывал мой грех. Чтобы позволить ему временно вырваться из клетки, я отпустила его.

— Комы я рассказываю?

— Твои глаза… — Зависть поднял брови, выглядя почти впечатленным. — Смертной больше нет. Кажется, безнравственность победила. Ничего удивительного. Хотя ты не лечишься, что довольно любопытно.

Я выпустила свою ярость и выдохнул. Зависть внимательно изучала мои черты, но не прокомментировал, то, что я воображала, было возвращением моих теплых коричневых радужек. Я поднял плечо, затем указал на свои глаза.

— Не совсем бессмертна.

— Возможно, у тебя нет полной силы, но в конце концов смертность подчиняется бессмертию. Это самая сильная сила из двух. Капля бессмертия сильнее ведра смертности.

Это имело смысл. Почти. За исключением того факта, что Гнев не раз очень упорно боролся за то, чтобы я не «умерла». Я скоро докопаюсь до причин.

— Не будем сбиваться с пути. Я спросил о теневых ведьмах. Скажи мне, что это на самом деле означает. Пожалуйста.

Зависть склонил голову набок, раздумывая.

— «Тень», потому что ты обладаешь лишь тенью или мороком своей истинной силы. «Ведьма», потому что с таким разбавлением твоей магии ты и есть. Кто все ведьмы — потомки богинь.

— Почему ты не мог сказать мне об этом раньше?

— Проклятие не позволяло мне этого. Похоже, меняется не только цвет твоих глаз.

Я думала о магической связи между мной и Гневом. Той самой, которая позволил ему пронзить мой разум и взломать то, что сдерживало мои воспоминания.

— Ты думаешь, что мой брак с Гневом как-то связан с этим?

Зависть смотрел на меня так, словно я вдруг стал очень интригующим.

— Вы оба приняли брак?

— Это появилось на обоих наших пальцах. — Я поднял руку, показывая новую татуировку. — После того как мы…

Улыбка мелькнула в уголках его губ.

— Вы завершили свою связь в Доме Греха Жадности. Я удивлен, что Гнев потерял контроль в соперничающем доме. Это то, что он поклялся никогда больше не делать.

Я отвела взгляд, думая о событиях, которые привели к нашему импровизированному занятию любовью.

— Часть замка Жадности рухнула; Эмоции Гнева были немного зашкаливающими.

Громкий смех Зависти снова привлек мое внимание к нему.

— Я полагаю, что мой дорогой брат и его характер как-то связаны с этим. Это, безусловно, объяснило бы, почему он заявил о тебе прямо здесь и сейчас. Хорошо сыграно, маленькая теневая ведьма.

— Я не предполагала, что это произойдет.

— Как только что-то приводится в действие, мы редко можем контролировать результат, независимо от наших первоначальных намерений.

Зависть откинулся назад, упершись локтями в колени, небрежно сцепив руки перед собой. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, обнажая на удивление крепкие мускулы. За привычной ухмылкой и видом презрения, который он носил, как доспехи, скрывался воин. Его темные волосы были взлохмачены и неуместны, но от этого он казался еще более ленивым. Более царственный.

Он не в первый раз напомнил мне, кем он был на самом деле: падшим ангелом. До того, как я это узнала, то думала, что он похож на человека с разбитым ореолом, что вполне подходило, но теперь я узнала в нем разбитое сердце.

Его изумрудный взгляд метнулся к моему, глубоко внутри них вспыхнуло предупреждение.

— Не принимайте скуку за дружбу или благотворительность.

— Я бы не назвала это дружбой или благотворительностью. — Я немного грустно улыбнулась. — Я бы сказала доброта, но ты бы откусил мне голову.

Раздражение исходило от него.

— Я много чего имею, но доброта не одна из них. Эгоистичность? Определенно. Все, что я говорю, в конце концов идет на пользу моей истинной цели. Никогда этого не забывай.

— Знаешь, — сказала Виттория, выходя в коридор за пределами нашего подземелья, — что действительно жалко, так это то, что я думаю, что ты действительно в это веришь.