Царство сынов Солнца

Глава VI Непронумерованные чудеса света

Как известно, только семь чудес, рожденных гением человека, удостоились чести быть пронумерованными, чем обессмертили себя и своих создателей. Однако такая инвентаризация чудес никак не может претендовать на полноту охвата всех выдающихся творений даже античного мира и Старого Света в целом, не говоря уже о других регионах нашей планеты.

Сыны Солнца, равно как и пришедшие на земли Тауантинсуйю испанцы, в том числе не обученные грамоте, хорошо умели считать. Испанцы, например, пронумеровали все реки одной из провинций Аргентины, которые по сей день так и именуются: Первая, Вторая, Третья и так далее. Но ни сынам Солнца, ни испанским завоевателям по неизвестным нам причинам даже не пришло в голову использовать столь простой и, как показывает время, высоконадежный способ зачисления в пользующиеся мировой славой творения человека творения индейцев кечуа.

Вот так и остались непронумерованными подлинные чудеса достижений художественной и технической мысли, неповторимо прекрасного искусства индейских мастеров из Тауантинсуйю, о которых, к великому сожалению, действительно мало что знают, особенно в Европе.

Это дает нам право взять на себя смелость познакомить читателя хотя бы с некоторыми из не имеющих себе равных чудесами Тауантинсуйю, созданными руками человека.

Бесспорно, что на первом месте среди чудес Тауантинсуйю стоят дороги, целая система широко разветвленной сети пешеходных дорог. Даже сегодня, спустя четыре с половиной столетия, отдельные участки инкских дорог можно не просто увидеть, но и использовать по прямому назначению.

Дорожные магистрали сынов Солнца были пешеходными только по ширине и профилю. Что же касается прочности дорог, то они не имели себе равных. Испанские конкистадоры не раз и не два проверяли их прочность железными подковами закованных в броню боевых коней: дороги легко выдержали это испытание. Но они все же сдались, и сдались человеку, когда он сам принялся их разрушать. Вначале по тактическим соображениям, и война определяла, где и какой участок дороги полезнее (!) всего разрушить. Затем наступила очередь строителей католических храмов и дворцов для новых хозяев страны. Строители слишком быстро осознали ценность прекрасно вытесанных из прочного камня квадратных и прямоугольных плит, служивших покрытием многих участков инкских дорог.

Так было положено начало. Время довершило остальное, но и оно не сумело разрушить до конца это подлинное чудо света, сотворенное руками простого индейца.

Главные магистрали царства сынов Солнца испанцы назвали на свой лад «королевскими дорогами». Точнее было бы назвать их «дорогами Инки», хотя сегодня трудно сказать, какая часть из существовавших в Тауантинсуйю дорог была построена во времена инков, а какая действовала до их прихода. Однако в любом случае не вызывает сомнений, что основная часть дорожных коммуникаций Тауантинсуйю, а главное — сооружение дорог по определенному и заранее продуманному плану с ясно выраженной задачей общегосударственного масштаба было делом рук правителей из Куско. И как бы мы ни восхищались высоким искусством мастеров-строителей и бесспорными достижениями инженерной мысли, которые нельзя назвать иначе, как выдающимися, все же не они были подлинным чудом номер один. Таким чудом стала идея создания всей гигантской сети дорог, связавшей воедино бескрайние просторы Тауантинсуйю.

Конечно, она, эта идея, родилась не сразу. Не сразу строились и дороги. Более того, какая-то их часть могла возникать вопреки уже намеченному плану, отражая сиюминутные потребности и даже произвольные решения и капризы правителя страны. Но то, что было построено и стало реальностью, поражает прежде всего своей целесообразностью, рациональностью, конкретностью ответа на ту жизненно важную необходимость, без удовлетворения которой царство инков не могло просуществовать сколько-нибудь длительное время. Именно необходимость, далекая от добродетельных миссионерских устремлений и побуждений сынов Солнца, стала той реальной силой, которая заставила инков построить свои чудо-дороги. Но нужно было обладать непоколебимой верой во всесокрушающее могущество разума и трудовых усилий человека, чтобы воплотить в жизнь это гигантское сооружение, гигантское и титаническое без всяких преувеличений!

Можно было верить в божественное происхождение своих предков, можно было внушать эту мысль своим и чужим подданным и даже самим себе, можно было взывать и обращаться за помощью к своему божественному Отцу-Солнцу, однако при этом и вопреки всему этому все свои надежды, реальные устремления и конкретные задачи следовало искать и уметь находить только в самом человеке.

Трудно понять, как инки могли решиться на подобное строительство, но дороги были сооружены за жизнь двух поколений. Конечно, в реальной действительности все выглядело гораздо проще. Скорее всего самый «гигантский» из конкретных планов строительства мог определить участок дороги длиною в несколько десятков километров, но к концу правления Инки Уайна Капака — хронисты единодушно считают, что именно он и его отец Инка Тупак Юпанки были создателями всей системы инкских дорог, — общая протяженность магистралей и главных дорог составляла, по нашим подсчетам, девять тысяч километров!

К этой цифре, а точнее, к тому, из чего она складывается, мы вернемся позже. Сейчас послушаем тех, кто видел или сам шагал по дорогам Инки в пору их надежной эксплуатации, то есть во времена правления инков или в первые годы колонии.

Королевский казначей Агустин де Сарате, опубликовавший свою «Историю открытия и завоевания провинции Перу» еще в 1555 году, пишет: «Когда этот Гуайнакава отправился из города Куско со своим войском в провинцию Киту, что составляет расстояние почти пятьсот лиг, поскольку он шел по горным цепям, перед ним возникали большие трудности в их преодолении по причине плохих дорог и огромных теснин и обрывов, которые встречались в горной цепи на его пути. И поэтому индейцы, считая, что было бы справедливо построить для него новую дорогу, по которой он победоносно возвращался бы после завоевания, ибо он должен был покорить провинцию, построили через всю кордильеру очень широкую и ровную дорогу, взламывая и выравнивая утесы, где в том имелась необходимость, и выравнивая, и поднимая дно ущелий каменной кладкой так высоко, что иногда сооружение подымалось с глубины в пятнадцать и двадцать ростов, и так тянется эта дорога на протяжении пятисот лиг. И говорят, что, когда ее закончили, она была такой ровной, что по ней могла ехать карета».

Когда же Уайна Капак — Гуайнакава, как пишет Сарате, — вновь направился в царство Кито, индейцы построили для нового путешествия Инки «другую дорогу» вдоль Тихоокеанского побережья, которая местами была выложена «очень толстыми плитами» и имела «почти сорок футов в ширину от одного до другого края и четыре или пять плит в высоту…»

Здесь требуется небольшое разъяснение. Вторая дорога на Кито проходила по пескам. Только долины многочисленных рек были пригодны для жизни. На этих-то участках дороги как раз и укладывали плиты. Каждый из них был длиной 15–20 километров.

Сьеса де Леон прошел по дорогам Инки многие сотни километров, ибо исколесил всю Южную Америку и как конкистадор, и как путешественник. Он также свидетельствует, что дороги проходили в «труднодоступных и непроходимых горных цепях» и один только вид их «вызывает восхищение». Он был знаком и с дорогой на побережье, которая вызвала восторг хрониста не только размерами, но и ухоженностью: «По одну ее сторону шла стена больше, чем хороший рост, и все пространство этой дороги было чистым и лежало под высаженными в ряд деревьями, а с этих деревьев со многих сторон падали на дорогу их ветви, полные плодов».

«От города Куско идут две королевские дороги или шоссе в две тысячи миль длиною, одна из которых проведена по долинам, а другая — по вершинам гор; таким образом, чтобы построить и построить их такими, какие они есть, было необходимо подымать долины, дробить камни и живые утесы и снижать высоту гор. В ширину они имели двадцать пять футов. Сооружение, которое без сравнения обладает превосходством над постройками Египта и зданиями римлян», — написал итальянец Джованни Ботеро де Бене.

Инки «построили на дороге по горной цепи на самых высоких вершинах, откуда открывается вид на наиболее обширные пространства земли, высокие площадки… где могли отдохнуть те, кто нес носилки, а Инка насладиться открывавшимся со всех сторон видом на те высокие и невысокие горные цепи, покрытые или еще не покрытые снегом, ибо это действительно великолепнейшее зрелище… [Оттуда] виднеются макушки таких высоких гор, что кажется, что они упираются в небо, и, наоборот, видны такие глубокие долины и ущелья, что кажется, что они достигают центра земли». Это свидетельство Инки Гарсиласо.

«Они были такими прямыми, — рассказывает о дорогах испанец Гутьеррес де Санта Клара, — что один лишь их вид казался чудом в те времена… ибо они были больше похожи на хорошо подметенные и вычищенные залы, нежели на королевские дороги, и действительно, то было самым большим творением, которое когда-либо видели в мире, ибо, без сомнений, оно превосходило все творения римлян». Желая дать понять в реально ощутимых измерениях ширину дорог инков, он указывает, что на самых широких участках могли ехать шесть всадников в ряд.

О дорогах инков в восторженных тонах написали не только процитированные нами авторы, но практически все хронисты и историки периода конкисты. Очень высокую оценку дал дорогам знаменитый немецкий ученый и путешественник Александр Гумбольдт. Он считал, что они ничем не уступали дорогам римлян в Италии, Франции и Испании.

Теперь, когда мы знаем, что представляли собой дороги инков, можно вернуться к той цифре, которую мы назвали в качестве их суммарной длины, — девять тысяч километров. Прежде всего она не может считаться точной и предложена нами в качестве условного показателя, позволяющего ориентироваться в данном вопросе. К сожалению, мы не встретили в работах современных исследователей даже попытки приблизительно подсчитать, какова же была суммарная длина всех главных дорог Тауантинсуйю. Их нет даже в специальных исследованиях.

Нет обобщенных данных и у хронистов. Кроме того, они считали свои лиги весьма приблизительно, испытывая при подсчетах очевидную склонность к округлению цифр. Ограничимся только одним примером: почти все хронисты определяют расстояние от Куско до Кито в 500 лиг, что соответствует 3000 километров, поскольку испанская лига равнялась шести километрам. Мы знаем, что существовало две дороги на Кито, и в обоих случаях называется одна и та же их длина, однако это неверно, ибо дорога вдоль морского побережья в любом своем варианте была намного длиннее горной.

Итак, откуда же появилась наша цифра в девять тысяч километров? Она возникла в результате подсчетов, которые опираются, во-первых, на современные географические карты, а во-вторых, на специальные исследования об инкских дорогах. Кроме того, были также учтены сведения, содержащиеся в хрониках: они позволили внести небольшие поправки, подсказанные во многом авторской интуицией и слишком крупными расхождениями в самих источниках.

Чтобы читатель получил представление не только о технике подобной работы, но и о длине наиболее важных участков инкских дорог — последнее и есть наша главная задача, — мы покажем на конкретных примерах, как производились расчеты.

Великолепные карты составил немецкий исследователь Струве Эрдманн. С учетом масштаба мы обсчитали длину всех его дорог, чтобы сопоставить полученные таким путем данные (трудно понять, почему сам Струве не сделал этого) с современными картами отдельных интересующих нас участков. Для этой цели была взята карта автомобильных дорог.

Первое же сопоставление сразу показало, что дороги инков и современные автомобильные дороги Перу практически полностью совпадают. В этом не было ничего удивительного: и инки, и современные строители в равной степени были заинтересованы в поисках кратчайших и наиболее удобных путей. Мы не исключаем, что мог иметь место и своеобразный «плагиат»: многие поселения и главные города царств, входивших в состав Тауантинсуйю, сегодня либо продолжают оставаться поселениями и городами, либо являются археологическими зонами и важнейшими центрами паломничества туристов.

Но чисто визуальное совпадение дорог на картах решительно опровергалось расстояниями в километрах, когда мы стали сопоставлять их длину. Инкские дороги порой оказывались чуть ли не вдвое короче современных для автотуристов:

Если последнюю дорогу разбить на два участка, то получается:

На отдельных участках разница оказалась слишком велика. Это заставило посмотреть на полученные цифры с позиции рельефа той местности, по которой проходят дороги.

Сам город Куско расположен на высоте 3326 метров. На востоке от него проходят гигантские горные хребты Анд. Здесь могут быть проложены только горные дороги. Примерно так же обстоит дело и в южном направлении, но от Сикуани до Десагуадеро тянется относительно гладкая высокогорная равнина, включающая прибрежную полосу озера Титикака. Вот почему именно здесь на почти четырехсоткилометровом отрезке практически нет разницы в длине инкской и современной дороги.

Между тем и от Хаухи до Куско лежат сплошные рельефные перепады, о чем говорит высота расположения городов: Хауха — 3411, Аякучо — 2761, Абанкай — 2399, Куско — 3326 метров.

Конечно, при таких перепадах даже самая широкая пешеходная дорога получает серьезные преимущества перед дорогой для колесного транспорта, ибо простая лестница может во много раз сократить путь через горные перевалы. Между тем древние строители знали и другие формы спрямления дорог.

Все это сокращало расстояния, но… но даже самая пешеходная из всех пешеходных дорог не может так решительно сократить путь, как это получается у нас на участке Аякучо — Абанкай. Здесь проявилось несовершенство принятого автором метода подсчета, но поскольку «наши» дороги Инки всегда короче автомобильных, они не преувеличивают общую протяженность построенных инками дорог. Это и есть главное.

С учетом сказанного назовем полученную нами суммарную длину главных дорог Тауантинсуйю — 9036 километров. Правда, здесь не учтены (поскольку нам не удалось установить) самая южная и юго-восточная точки, соединенные с Куско непрерывающимися дорогами. Иными словами, названная цифра определяет (и делает это условно) длину достоверно известных дорог. Она также не включает то, что можно было бы назвать проселочными дорогами и пешеходными тропинками, проложенными жителями селений по своему собственному усмотрению и ради собственных надобностей.

Город Пасто — самое дальнее поселение на севере, с которым был связан дорогой Инки столичный Куско. Длина этой важнейшей магистрали составляла 2230 километров. По этой же дороге сыны Солнца шли в Кито, Кахамарку, Аякучо, Абанкай и ряд других менее значительных поселений.

Крайней точкой на востоке был город Косньипата — 120 километров. Самая западная точка, естественно, лежавшая на берегу Тихого океана, была представлена поселением Мала — 690 километров. На юг от столицы вело несколько дорог. До Тиауанаку было 550 километров. Далее дорога уходила в направлении современного города Оруро и шла еще дальше на юг (или юго-восток). От селения Конбапата отходила на юго-запад еще одна дорога. Она шла через Арекипу (350 километров от Куско) дальше на юг, по-видимому, к землям арауканов, которых сыны Солнца не сумели покорить. Сегодня это чилийская территория. Нет точных сведений, до какого именно места доходила здесь дорога.

Примерно такой представляется система магистральных дорог Тауантинсуйю, действительно соединявших все четыре суйю с городом Куско.

Но мы знаем, что из Куско в Кито вели две дороги. Более западная, шедшая вдоль Тихоокеанского побережья, проходила, например, рядом с Тумбесом, принявшим первого на земле инков посла Писарро. Именно по этой дороге в Куско полетели курьеры часки, чтобы сообщить правителю о случившемся.

Магистрали Куско — Кито были соединены между собой поперечными дорогами по меньшей мере в четырех местах, а от горной магистрали у селения Пумпу отходила на северо-восток еще одна дорога, заканчивающаяся в Мойобамбе.

Мы видим на этом конкретном примере, что речь действительно идет о хорошо продуманной системе дорог, которые соединяли наиболее важные в стратегическом отношении пункты страны. Дороги не просто дублировали друг друга, но и создавали запасные подходы к важным пунктам, чтобы в случае необходимости можно было стягивать войска для очередной военной кампании, равно как и атаковать эти пункты с разных сторон, если бы местные жители вздумали поднять бунт против сынов Солнца.

Не все девять тысяч километров дорог имели специально изготовленное покрытие. Строители-инки умели и активно использовали все, что предлагала сама природа, та земля, по которой прокладывались дороги. На песчаном побережье океана плиты не укладывались. Там строители искали наиболее твердые участки земли, соединяя их в общую магистраль. Не укладывались плиты и на скальные породы: строители «просто» вырубали на склонах гладкую полосу-дорогу.

Но та же природа возводила на их пути непреодолимые препятствия. Их было особенно много в высокогорных районах страны, сплошь утыканных недоступными снежными вершинами и изрезанных глубокими ущельями и пропастями. Однако именно здесь проживала большая часть населения царства, здесь были сосредоточены главные города и ритуальные центры, здесь же ощущалась самая острая нужда в хорошо налаженных коммуникациях.

Разработка комплексной системы преодоления столь сложных препятствий, без чего имперские магистрали оставались бы лишь дорогами местного значения, была еще одним чудом Тауантинсуйю. Но описывать все эти сооружения — дело неблагодарное и малоинтересное. Мы ограничимся лишь перечислением основных элементов соединения дорог, которыми пользовались инки.

Прежде всего следует назвать мосты. Их было три типа: каменные виадуки (иногда с настилом из стволов деревьев), плетеные висячие мосты и канатные дороги с подвесной корзиной, в которой переправлялся груз или пассажиры, — своеобразный инкский фуникулер.

Если дорога шла прямо по склону горы и ей мешала скала, инки прорубали туннель. Насколько мы можем судить, туннели строились редко; длина каждого из них исчислялась метрами.

Дороги шли непосредственно по склонам гор, для чего прямо в скале вырубался своеобразный тротуар. Строители очень точно определяли оптимально удобную высоту, позволявшую обходить гору по самому целесообразному маршруту, относительно короткому, учитывавшему места наиболее легких стыковок с другими участками дорог, крутизну подъемов, а также безопасность движения. Все расчеты отличались исключительной точностью, что заставляет предположить, что при строительстве дорог инки пользовались картами-макетами местности. Об этих картах, на которых было зафиксировано буквально все, вплоть до последнего дерева, рассказали хронисты. Правда, они писали, что карты использовались для изучения завоеванных инками новых земель, а не для строительства дорог.

Инки пользовались паромными и лодочными переправами; строили из камыша, хвороста и другого материала своеобразные понтонные переходы, особенно в заболоченных местах.

В систему инкских дорог составной и важной частью входили так называемые «тамбо» — «постоялые дворы», в которых отдыхали, получали пищу и могли сменить или починить испортившееся обмундирование воины и все те, кто путешествовал, естественно по заданию властей, по этим дорогам. Центральная и лучшая часть тамбо считалась «царской», ею мог пользоваться только сапа инка. В тамбо хранились огромные запасы продовольствия, военной амуниции и оружия. Близлежащие общины и кураки селений несли ответственность за обеспечение тамбо всем необходимым в заранее установленных количествах. За недосдачу того, что полагалось, курака и другие камайоки расплачивались своей головой.

Интересная деталь, ярко характеризующая инков: местные жители изготавливали и сдавали на хранение в тамбо только тот вид оружия, который являлся для них традиционным и в изготовлении которого они проявляли подлинное мастерство.

Число воинов, которых можно было одновременно принять и обслужить в одном тамбо, не совпадает у хронистов. Оно колеблется в несопоставимых пределах: от нескольких сотен до сотен тысяч. Столь существенное различие, видимо, объясняется тем, что разные тамбо строились для разных целей и потому их возможности не были одинаковыми.

Тамбо возводились вдоль дорог инки примерно через каждые 20–25 километров. В этом случае, если исходить из наших подсчетов, число тамбо приближалось к пятистам. Даже в пустынных и незаселенных районах империи, где снабжение было само по себе трудным делом, инки также строили свои «постоялые дворы». Здесь было где разместить практически любое количество воинов, но обеспечить их хотя бы пропитанием являлось сложнейшей задачей. С другой стороны, в труднопроходимых горных массивах, когда сама дорога иногда являлась единственным местом, где люди могли относительно нормально разместиться на привал (например, в Паредонесе есть руины тамбо на высоте более четырех тысяч метров над уровнем моря), возведение жилых помещений, способных принять несколько тысяч человек, было невозможно. Их, эти помещения, просто негде было поставить.

Дороги связывали между собой наиболее важные поселения и крепости страны. Но тогда получается, будто дороги проходили через эти города, что противоречит запрету воинам появляться под страхом смертной казни в любых населенных пунктах царства. Кроме того, если бы дороги действительно проходили через города, было бы проще строить тамбо на их окраинах, но таких данных нет. С учетом всех этих неясностей и противоречий следует предположить, что большинство тамбо было в основном хранилищами и в меньшей степени «постоялыми дворами». Ибо инки просто не могли допустить, чтобы их войско укладывалось спать через каждые 20 километров пути; с такими обленившимися воинами ничего не завоюешь. Сыны Солнца были слишком радивыми господами, чтобы допустить подобную расточительность и бесхозяйственность. Отсюда следует, что тамбо обслуживали главным образом самих сынов Солнца и кураков, а основная масса воинов ночевала и отдыхала прямо на дороге, ибо даже сыны Солнца, как мы помним, обучались этому занятию воинов и мужчин.

Вместе с тем были и большие тамбо, способные дать ночлег нескольким тысячам человек. Скорее всего именно они стояли относительно близко — на расстоянии дневного перехода — от самых крупных поселений. Они же были самыми крупными по запасам провианта, одежды и оружия, поскольку эти тамбо обслуживало многочисленное население.

Что же касается запрета воинам показываться в поселениях, то допустимо, что такой закон распространялся на воинов-одиночек, а не на шагающие в колоннах вместе со своими камайоками боевые отряды сынов Солнца.

И последнее. Сыны Солнца вполне могли приказать построить «постоялый двор» на несколько сот тысяч человек. Но они не были бы сынами Солнца, если бы отдали такой приказ, лишенный самого элементарного смысла.

Но в Тауантинсуйю все же было одно бесспорное чудо, оставлявшее впечатление бессмысленной траты человеческого труда. Оно дошло в полной неприкосновенности и великолепной сохранности до наших дней. Это знаменитый двенадцатиугольный камень из кладки фундамента одного из дворцов Куско.

Когда впервые видишь этот камень, испытываешь невольное восхищение воистину чудесным образцом инкского строительного мастерства, великолепного искусства индейских каменотесов. Но через некоторое время возникает вполне разумная мысль о том, что, по-видимому, инки-строители мучились от безделья, коль скоро позволяли себе таким бессмысленным образом убивать рабочее время. Действительно, кому, а главное, зачем нужен в кладке стены-фундамента подобный многоугольник, вес которого измеряется тоннами?

Если же к этому добавить, что камни фундамента подогнаны и уложены с такой тщательностью, что между ними не просунешь и лезвие бритвы, то видимая и даже осязаемая на ощупь бессмысленность подобного строительного изобретения, на реализацию которого было истрачено огромное количество человеческого труда, обретает характер чудовищной и ничем не оправданной расточительности. Она чем-то напоминает труд по заполнению бездонной бочки водой.

Но камень с двенадцатью углами — только самый многоугольный, но отнюдь не единственный в кладках большинства крупных сооружений кечуанских городов. Почти во всех кладках есть свои камни-многоугольники, а это уже явление, некая закономерность. Напрашивается законный вопрос: если мы имеем дело с определенным явлением, оно было чем-то вызвано и должно иметь свое объяснение, но какое?

Пониманию и объяснению проблемы многоугольных камней в кладках инкских фундаментов помог другой прием индейских строителей, первоначально также показавшийся примером отсталости технической мысли зодчих сынов Солнца: они не пользовались цементирующим составом. Между тем даже более ранние индейские цивилизации Нового Света, в том числе располагавшиеся на территории Тауантинсуйю, использовали свой цемент.

Чем же объяснить тогда эти странности? Самым убедительным доказательством того, что инки-строители ведали, что творили, стали… землетрясения, которые в районе Куско не заставляют томиться в долгом ожидании.

Нужно сказать, что для перуано-боливийского высокогорья землетрясения — вещь обыденная, повторяющаяся настолько часто, что люди порой не замечают их, особенно слабые толчки. Но наступает момент, когда земля начинает ходить под ногами. Вот тут-то и выясняется, что многоугольный камень без цементирующего раствора обладает удивительной сейсмоустойчивостью. Храмы, дворцы и дома сынов Солнца спокойно покачивались даже при относительно сильных толчках, от которых испанские сооружения, построенные на европейский лад из того же камня, выломанного из инкских зданий, разваливались прямо на глазах у пораженных этим чудом испанцев.

Правда, все зависит от силы подземных толчков. Мы помним, что уже в наше время, в 1970 году, на Перу обрушилось страшное землетрясение, перед силой которого не устояли никакие сооружения, созданные человеком.

Многоугольный камень, хитроумно расположившийся в кладке фундамента, надежно скреплял своими четко вырубленными выемками и выступами-углами уложенные рядом другие каменные громады. Точно подогнанные друг к другу, они были прочно скреплены собственной тяжестью. Не бессмыслица, а выдающаяся инженерная мысль была заложена в знаменитом двенадцатиугольном камне, по сей день украшающем бывшую столицу инков.

На севере от Куско расположилось еще одно чудо. Это главная крепость сынов Солнца Саксайуаман. Она стоит там и сегодня на скалистом холме. Крепость была соединена с городом туннелями, один из которых, как утверждают хронисты, выходил прямо на территорию храма Кориканча, другой кончался где-то в горах. Собственно крепостью были три башни с подземельями, расположенные на ровной, возможно, специально выровненной вершине холма. Они были окружены стенами.

Между прочим, главной причиной разрушения башен и подземелий Саксайуамана стали не военные действия, а слишком настойчивые, долгие, но безуспешные поиски испанских завоевателей, которые рассчитывали именно в крепости обнаружить бесследно исчезнувшее золото Инки.

(Правда, официально крепость Саксайуаман разрушалась колониальными властями по соображениям военного характера, ее камни использовались для возведения домов и церквей: не пропадать же зря такому великолепному строительному материалу.)

Почти все хронисты единодушны в том, что крепость Саксайуаман сооружалась в течение 77 лет с несколькими перерывами. Ее строили сотни тысяч индейцев. Только сооружение одной из трех сторожевых башен потребовало 30 тысяч рабочих рук. Строительство закончил Уайна Капак, а начал строить Саксайуаман еще Инка Пачакутек. Большая же часть крепости была возведена Инкой Тупаком Юпанки, фактическим создателем крепости.

Но самым невероятным и в этом смысле чудесным сооружением крепости Саксайуаман были и остаются по сей день ее стены. Многие испанцы искренне считали, что не люди, а сам сатана возвел их в долине Куско. Сегодня, когда про сатану стало не совсем удобно говорить, есть немало людей, со всей серьезностью утверждающих, что стены крепости могли построить только… инопланетяне. И главным аргументом в пользу подобного утверждения являются каменные монолиты, из которых они сложены. Судите сами: некоторые из монолитов весят сотни тонн!

Действительно, как, каким образом укладывались в крепостные стены подобные «кирпичи»? Как доставлялись к месту строительства эти каменные глыбы, «целые скалы», как их называют хронисты, если индейцы кечуа не знали колеса, а каменоломни находились не в одном десятке километров от города Куско?

Ведь индейцы не знали железа и стали, не имели быков для доставки камней, да и нет таких быков, которые смогли бы перевозить подобные громады. Их тащили люди с помощью канатов по неровным дорогам, тащили десятки километров. Одну такую скалу индейцы назвали усталой, ибо она так и не добралась до своего места. И еще: трудно даже представить, как строители подгоняли друг к другу столь огромные камни, ибо их приходилось много раз примерять, а для этого столько же раз подымать и прикладывать один камень к другому…

Но есть еще один вопрос, на который ответить куда труднее: из чего исходил автор проекта крепости Саксайуаман, когда предложил свой вариант ее постройки, страдающий, мягко выражаясь, гигантоманией? Как инки, поражающие даже нас, жителей XX века, своим практицизмом, возведенным в степень закона их повседневной жизни, как инки согласились на такой проект и даже реализовали его на практике?

Конечно, в Тауантинсуйю у сынов Солнца хватало врагов. Были они и за пределами Четырех сторон света, особенно во времена Пачакутека и Тупака Инки Юпанки. Хватало и тех, кто искренне сомневался во всей этой истории с сынами Солнца, которую так настойчиво и убедительно (особенно если учесть, что одним из главных средств убеждения был многопудовый камень, который сбрасывали на сомневавшегося с высоты двух человеческих ростов) пропагандировали инки. Все это так, однако против какого оружия, против какого вооружения, против каких родов войск были построены гигантские стены крепости Саксайуаман? Даже если в данном случае мы имеем гипертрофированный пример воплощения в жизни народной поговорки, утверждающей, что «у страха глаза велики», размеры уложенных в стены Саксайуамана монолитов все равно требуют еще каких-то дополнительных объяснений.

Эти стены стоят и поныне. Их не могли разрушить испанцы. Их не свалили самые страшные землетрясения. Даже время оказалось бессильно перед ними. Может быть, именно в этом и скрывается ответ на все многочисленные вопросы, неизбежно возникающие при одном только виде крепости Саксайуаман?..

Но не будем спешить снимать шляпу перед удивительной прозорливостью тех, кто спланировал подобный памятник сынам Солнца. Ибо это памятник не инкам, а Человеку, памятник труду, способному преодолеть непреодолимое, памятник терпению, настойчивости, умению отдать все силы для решения любой, самой трудной задачи. Это памятник тысячам и тысячам рук, стертых в кровь канатами, изрезанных шипами скал и камней, раздавленных сорвавшимися глыбами-монолитами, памятник рукам простого пуреха, главного и единственного производителя всех работ в Тауантинсуйю.

И только им хвала и вечная слава!

Крепость стоит на высоком холме, на склонах которого начинаются строения самого Куско. С этой стороны у крепости только одна стена, сложенная из хорошо обработанных камней одинакового размера. Отсюда было трудно ожидать нападения. По другую сторону холма, где лежит широкая равнина, возведены расположенные одна за другой три крепостных стены. Первая из них сложена из самых больших камней. Они-то и делают все сооружение невероятным, наводившим ужас на всякого, кто во времена инков имел возможность увидеть их.

В каждой стене имелся проход, который закрывал подъемный камень. Первая стена называлась Тиупунку — «песчаные ворота» (при ее строительстве использовали песчаник); вторая — Акавана Пунку по имени Акаваны, главного мастера, построившего ее; третья — Виракоча Пунку в честь Виракочи.

Теперь о башнях-крепостях. Главную называли Мойок Марка — «Круглая крепость». В ней находился источник питьевой воды. Инки хранили в тайне, как и откуда доставлялась туда по подземным трубам вода. То была крепость сапа инки. Инки утверждали, что все ее стены были отделаны золотом, как коврами.

Две другие башни были квадратными и предназначались для гарнизона крепости. Воинами в крепости могли быть только инки по привилегии, а все ее службы возглавляли сыны Солнца.

Под башнями были построены сооружения, как бы повторявшие те, что стояли на поверхности. Они соединялись великолепно построенными «улицами», которые образовывали настоящий лабиринт. Незнакомый с ним человек не мог выйти оттуда без проводника. Мальчиком Инка Гарсиласо вместе со своими однолетками часто играл на развалинах крепости. «Мы решались заходить лишь в те части сохранившегося подземелья, в которые проникал свет солнца, чтобы не заблудиться там», — пишет он.

В строительстве крепости отличились четыре главных мастера. Четвертого и последнего звали Калья Кунчуй. Это при нем принесли «уставший камень». Индейцы рассказывали, что «по причине огромного труда, который был затрачен на его доставку, камень устал, и заплакал кровью, и не смог дойти до сооружения».

Но индейцы знали об этом камне другую правду; на одном из склонов камень вырвался из рук тех, кто удерживал его с помощью канатов, и покатился вниз прямо на тех, кто его тянул вперед. Камень убил три или четыре тысячи индейцев, направлявших его движение.

Свидетельства хронистов о крепости Саксайуаман и ее строительстве совпадают. Но нам показалось этого мало. Уж очень трудно воспринимаются ее громады. Кроме того, отдаленность во времени всегда порождает элемент некоторого недоверия. (Как известно, в детстве все кажется таким большим!) А тут не два и не три десятка лет, а четыре века — расстояние слишком большое и потому еще менее надежное для восприятия. К тому же крепость видели и о ней рассказали совсем непохожие на нас люди…

Однако стены Саксайуамана — сегодняшняя реальность. Поэтому мы решили привлечь в качестве свидетеля нашего современника, человека, который, изучив историю и культуру кечуанского народа, освоив его язык, однажды сам пришел к этим стенам. Пусть он даст свои показания. Итак, слово предоставляется Юрию Александровичу Зубрицкому, имя которого уже знакомо читателю. Ознакомившись с рукописью этой главы, Юрий Александрович написал:

«Людям свойственно удивляться тому, с чем они сталкиваются впервые. В случае с Саксайуаманом и с самым знаменитым из его камней, уложенных в крепостную стену, все было совсем по-другому. Я не только видел этот гигантский камень (правда, на фотографиях), но и точно знал его размеры, вес, цвет и даже химический состав. Знал, как он был доставлен к Саксайуаману, сколько индейцев было занято на той работе.

И вот наступил момент нашей первой встречи. Это случилось в 1970 году. Вместе с перуанскими друзьями я приближался к крепостной стене, вглядываясь в ее причудливые очертания. Чем ближе становилась стена, тем меньше я верил своим глазам: прямо передо мной вырастал камень, глыба, скала, которую я так хорошо знал, но никак не мог узнать…

Увиденное настолько потрясло меня, что я пришел в себя, лишь когда друзья, явно обеспокоенные моим видом, стали настойчиво теребить рукав моего пиджака.

— Сердце? — с участием спрашивали они.

— Сердце! — подтвердил я. Только думали мы о разном: друзья боялись за мое здоровье, я же был поражен могуществом человека, гением народа кечуа, мастерством древних строителей, технические секреты которых все еще не до конца открыты и поняты нами, жителями XX века».

Таково суждение нашего современника.

Индейцы Тауантинсуйю не только строили, но и выращивали свои чудеса. Бесспорным чудом Нового Света, а ныне и всей нашей планеты являются две главные сельскохозяйственные культуры инков: кукуруза — «сара» на кечуа — и картофель — «папа». Инки не были их первооткрывателями, хотя, возможно, и внесли некоторое усовершенствование в их селекцию. Но они повсеместно распространили обе культуры, научились сами и обучили других индейцев методам их консервации и длительного хранения. Скорее всего и здесь не обошлось без насилия и жесткостей, однако конечный результат этого нововведения оказался необычайно эффективным и полезным. Именно он позволил сынам Солнца проявлять социальную предусмотрительность, о которой говорил Мариатеги.

Если для хранения кукурузы не требовалось какой-то особой выдумки, достаточно было построить сухие и прохладные помещения, чтобы обеспечить ее сохранность, то для длительного, многолетнего хранения картофеля следовало изобрести специальный способ консервации, отличавшийся высокой надежностью и одновременно простотой. И действительно, такой способ был изобретен.

Вначале картофель клали на специальную солому — так он лежал много ночей на холоде (его выращивали в районах высокогорья). После того как он промерзал, клубни покрывали соломой и осторожно и мягко давили, чтобы отжать лишнюю жидкость. Затем сушили на солнце. Приготовленный таким образом картофель, индейцы называли его «чуньу», сохранялся долгое время.

Известна еще одна важная деталь, характеризующая инков как рачительных хозяев: все запасы продовольствия хранились в пирвах — своеобразных «мешках», сделанных из глины и сухой соломы. Пирвы были разных размеров — «на тридцать, на пятьдесят и даже на сто и на двести фанег» (испанская фанега равнялась 55,5 литра сыпучих тел). В пирвах имелись окошечки на разной высоте, которые позволяли контролировать состояние и количество уложенных туда продуктов. Такой контроль был особенно необходим для самых крупных пирв, вмещавших примерно 11 тысяч литров.

То, что инки, а точнее, еще их предшественники сумели среди невероятного разнообразия растительного мира выделить кукурузу, перец и еще многие другие полезные для человека растения, не является чем-то необычным, ибо все человечество на одном из самых ранних этапов своего развития занималось собирательством дикорастущих плодов, от которых и произошли современные сельскохозяйственные культуры. Однако подавляющее большинство этих культур не прятало от людей свои съедобные плоды. Даже корнеплоды, скрывавшие свое главное богатство в земле, нет-нет да и выставляли его наружу, видимо не очень рассчитывая то ли на зоркость человеческого глаза, то ли на догадливость людей.

Но съедобные клубни картофеля, как известно, скрыты в земле. К тому же сам картофельный куст малоприметен, а растущие на нем плоды несъедобны. Как же тогда люди постигли тайну клубней картофеля, ныне входящего в рацион питания практически всего человечества?..

Заканчивая разговор о чудесах Тауантинсуйю, мы хотим обратить внимание читателя на одну замечательную особенность: все они были рождены непосредственным контактом человека с природой, необходимостью преодолевать реальные трудности, стоявшие на пути развития созданного человеком общества. Их утилитарный характер диктовался законами общественного развития, помогая одновременно выявлять эти законы и то локальное своеобразие, без которого нет и не может быть самобытной культуры и высокой цивилизации.

Конечно, многое подсказывала сама природа, географические особенности того района, где жили и создавали свое общество индейцы кечуа. В условиях западного побережья Южной Америки, представлявшего собой сплошную цепь гигантских гор, без надежных средств коммуникаций — в данном случае речь идет о дорогах — крупное панкечуанское государство не просуществовало бы сколько-нибудь длительный срок. Но его создание не было прихотью инков из Куско, оно отвечало требованиям социально-экономического развития региона.

Вот почему дороги инков были следствием, а не первопричиной возникновения царства сынов Солнца. Инки вышли за неприступные стены бастионов Куско не для того, чтобы строить дороги, сама история вытолкнула их на новую социально-экономическую арену, «доверив» сынам Солнца завершение сложного процесса формирования раннеклассового общества у индейцев кечуа. Чтобы решить эту нелегкую задачу, им пришлось создать свои собственные и по чистой случайности непронумерованные чудеса. Или они не знали, что чудеса следует нумеровать?..