Целевая колода

1

ТАНДЕМ

Афганистан, 2006 г.

«Он никогда не прыгал с самолета».

Мы стоим в конце зала для брифингов. Воздух, согретый электрическими плинтусными обогревателями, пахнет застоявшейся пылью, поднятой с грубых дощатых полов.

На экране в одном конце проецируется фотография афганской деревни. На других экранах отображаются карты. На слайдах PowerPoint представлены прогнозы погоды и данные о ветре.

Брифинг прерван. Большинство наших рейнджеров и бойцов АНА (Афганской национальной армии) разошлись.

Остаются операторы и офицеры спецподразделения «Дельта». Они стоят небольшими группами и обсуждают задание.

«Всё в порядке», — спокойно говорит лейтенант Кёниг. «Так и было».

Я смотрю на капитана АНА, стоящего в передней части комнаты. Он разговаривает с капитаном Буа, нашим командиром. Афганец высокий, с острыми чертами лица и орлиным носом.

Он щеголяет идеально подстриженной бородой и отглаженной камуфляжной формой. У меня кровь кипит.

"Забудь это."

«Брид, ты совершил тысячу прыжков, ты допущен к тандемным прыжкам, ты наш самый опытный парашютист. Гражданские лица

Постоянно прыгаю в тандеме. Опыт не требуется.

Я оглядываю комнату. Неподалёку стоит моя команда и разговаривает. Они несут рюкзаки, набитые запасными магазинами, минами «Клеймор» и двухквартовыми «Кэмелбэками».

Их шлемы и приборы ночного видения (ПНВ) висят на рюкзаках. Я замечаю, как Ортега с тревогой смотрит на меня.

Мой друг отворачивается.

«Это не имеет никакого отношения к делу», — говорю я Кенигу.

«Ваша задача — работать с нашими партнерами и ввести их в курс дела».

«Я буду рад взять капитана Рахими на первый прыжок на следующей неделе — при дневном свете».

«Он хочет отправиться на эту миссию».

«Капитан хочет пополнить своё резюме». Рахими жаждет продвижения по службе. Чем выше должность офицера, тем больше коррупционных доходов. «Почему он не ездит на школьном автобусе?»

Вечерняя миссия — рейд на ячейку «Аль-Каиды». Они действуют из контролируемой талибами деревни высоко в горах. «Школьные автобусы» — это вертолёты CH-47 «Чинук», каждый из которых перевозит тридцать пять рейнджеров и бойцов АНА.

Эти бойцы прикроют оперативников «Дельты», ведущих атаку. В случае, если бандиты отступят, моему взводу «Дельты» поручено высадиться на парашютах на дальнем склоне горы. Наша блокирующая позиция отрежет им пути к отступлению.

«Это не то же самое, — пожимает плечами Кёниг. — Он хочет прыгнуть».

«Тяжёлая штука».

«Брид, генерал одобрил прыжок Рахими...

при условии, что ты его заберешь».

Кёниг разыгрывает свою последнюю карту. Он знает, как я уважаю генерала. У нас хорошие отношения, я много лет был его напарником по стрельбе. Он играет в политические игры с нашим подразделением. Считает это небольшой подачкой и ожидает, что я сделаю это за него.

Я хмурюсь. «Я хочу, чтобы Ортега был моим инструктором по прыжкам. И ещё один инструктор, чтобы контролировать Рахими».

Мастера прыжков проходят специальную подготовку для обеспечения безопасного выполнения прыжков. Среди лётного состава есть мастера прыжков. В каждой команде или взводе два или три пилота «Дельты» имеют квалификацию мастера прыжков.

«Два инструктора по прыжкам? Ради бога».

«Это не обычное дело. Мы прыгаем с высоты тридцати пяти тысяч футов, в темноте, а мой пассажир не знает, где его задница, а где локоть».

«Хорошо. Как хочешь, но Рахими — твоя ответственность».

Кёниг разворачивается и пересекает комнату. Присоединяется к Рахими и Буа. Короткий обмен репликами, и все трое поворачиваются ко мне. Лейтенант заверил их, что я буду играть по правилам.

Афганский офицер одаривает меня очаровательной улыбкой и кивает головой.

Ублюдок.

В ГРУЗОВОМ ОТСЕКЕ C-130 холодно и шумно. Каждые тысяча футов температура падает на два градуса. На высоте тридцати пяти тысяч футов минус сорок. На мне перчатки и самая тёплая одежда, какая у меня есть. Капитан Рахими в камуфляжной форме дрожит. Капитан Буа и лейтенант Кёниг не велели ему брать с собой тёплую одежду.

Мы сидим в два ряда, по двенадцать человек в каждом. Рахими, сидящий напротив меня в хвосте самолёта, — лишний. Он делает наш экипаж из двадцати пяти человек. Мы прыгаем вместе с ним. Мы дальше всех от хвостового трапа, который опускается, чтобы позволить взводу выйти. Над трапом горит красный светофор. Когда он мигает зелёным, мы прыгаем.

Ортега, имеющий квалификацию инструктора по прыжкам с парашютом, сидит рядом с Рахими. Наши взгляды встречаются, и он переводит взгляд на афганца. Причина беспокойства Ортеги очевидна.

У Рахими учащенное дыхание.

Мы все в шлемах, очках, НОДах и кислородных масках. Маски плотно затянуты на лицах. НОДы подняты на шлемах, и мы смотрим друг на друга в красном свете фонарей транспортного средства.

Весь последний час мы дышали кислородом авиационного класса. Без влаги, чтобы клапаны и шланги не замерзли. Что ещё важнее, упражнение выводит азот из крови и тканей. Это предотвращает кессонную болезнь — состояние, которое мучает дайверов, всплывающих слишком быстро. Кабина самолёта разгерметизирована. Неопытному парашютисту вся эта ситуация кажется клаустрофобной.

Рахими напрягся во время подготовки к дыханию. С каждой минутой его тревога растёт по лестнице.

Ортега успокаивающе кладёт руку на плечо Рахими. Афганец смотрит на него испуганными глазами. Мой друг жестом показывает капитану, чтобы тот успокоился. Протягивает руку в перчатке ладонью вниз и похлопывает его. Если Рахими не замедлит дыхание, он потеряет сознание.

Прекрасный повод оставить его здесь.

Я смотрю на навигационную панель, закреплённую у меня на груди. Высотомер, компас, GPS. Я ввёл ключевые точки маршрута: основную, дополнительную и третью зоны высадки. Мне остаётся лишь нажать нужные кнопки, и устройство поможет мне идеально приземлиться.

Командир экипажа и инструктор ВВС входят в кабину. Командир подходит к трапу и поднимает руки.

Сигналы шесть минут.

Нет смысла кричать. Шум двигателей заглушает каждое слово. Бойцы нашего взвода «Дельта» носят наушники и радиостанции ближнего радиуса действия. В зоне прямой видимости проще общаться жестами. Выбравшись из самолёта, мы будем свободно падать пять секунд, раскрывать парашюты и строиться. Двадцать минут мы будем летать под куполом, чтобы…

Зона высадки 1. Наша блокирующая позиция будет установлена задолго до начала основного наступления.

Гидравлика опускает аппарель. Красный свет кабины самолёта сменяется ночным небом. Вверху — звёздное поле.

Внизу — темная громада Гиндукуша.

Повернувшись спиной к рампе, командир экипажа жестом предлагает нам встать.

Мы все как один поднимаемся на ноги и встаём лицом к открытой двери. Каждый «Дельта» проверяет снаряжение стоящего перед ним человека.

Парашютные стропы, основные и запасные лотки, тросы и штифты.

Ортега и инструктор ВВС сразу же приступают к работе. На Рахими тандемная обвязка, и они пристегивают её спереди моей. Приходится много тянуть и затягивать. У гражданской тандемной обвязки четыре точки крепления. У той, что на Рахими, спереди больше точек крепления.

Рахими пристегнут ко мне. У каждого из нас есть личное оружие, но Рахими несёт два кислородных баллона и наши рюкзаки. Он несёт свой баллон и воздушный шланг, плюс мой.

Ортега хлопает меня по спине. Включает микрофон. «Ты молодец, Брид».

Обычно пощёчины было бы достаточно. Ортега знает, что я не в восторге от этого прыжка. Мой пассажир на грани паники. Слова Ортеги должны были меня успокоить. Он занимает место позади меня и держит в руках мой тормозной парашют. Ждёт, пока инструктор ВВС проверит его снаряжение.

Я прыгну с Рахими, а Ортега установит мой стабилизирующий якорь.

Вытяните его и раскройте, как только мы с пассажиром покинем самолёт. Стационарный парашют, небольшой вытяжной парашют, раскроется и сориентирует нас в свободном падении. Когда мы выровняемся, я потяну за основной парашют.

Командир экипажа подает сигнал рукой.

30 секунд.

Инструктор по прыжкам с парашютом ВВС хлопает по парашюту Ортеги.

Первым делом у двери Кениг показывает бригадиру большой палец вверх.

Загорается зеленый свет светофора.

Кёниг ныряет в космос.

Две палки «Дельты» мчатся к рампе и прыгают.

Рахими колеблется, и я подталкиваю его вперёд. Вместе мы ковыляем вперёд. C-130 летит так быстро, что каждая секунда между прыгающими означает физическое расстояние в сто ярдов. Двенадцать прыгающих на каждой палке означают три четверти мили между первым и последним.

Впереди нас один за другим в ночи исчезают мужчины.

Настала наша очередь у двери, и...

Рахими замирает.

Ублюдок.

Я его толкаю. «Пошли».

Рахими пытается развернуться и вернуться внутрь. Конечно, он пристегнут ко мне, и я отказываюсь двигаться.

Ортега стоит позади нас, держа мой плавучий якорь.

Я крепко обнимаю Рахими и тащу его к открытой двери.

Командир экипажа смотрит на нас широко раскрытыми глазами. Афганский капитан упирается каблуками в систему роликов, установленную на рампе.

«Порода», — трещит моя рация. «Прыгай!»

Это Ортега. Секунды летят незаметно. Мы отстаём от группы на полмили, и разрыв быстро увеличивается. Рахими пытается вырваться из моей хватки. Извивается и вертится. Вцепляется в меня когтями.

Я поднимаю его и ныряю в ночь. Крик Рахими такой громкий, что я слышу его сквозь вой ветра.

Мы перевернулись, кружимся, как волчок. Звёзды и горы меняются местами в моём видении, словно в калейдоскопе. Я чувствую, как плавучий якорь тянет меня за спину. Боже, благослови Ортегу, у нас есть шанс. Плавучий якорь переворачивает нас на живот. Мы всё ещё кружимся, но я раскрываю основной. Воздух устремляется в отсеки. Словно надувающийся матрас, парашют раскрывается. Раздаётся треск нейлона, и я…

Меня мотало взад-вперёд, как тряпичную куклу. Я прижимаю подбородок, стараясь не стукнуться лицом о подступёнки.

Армия использовала измерители перегрузки для проверки ударной нагрузки при раскрытии парашюта. Все измерители вышли из строя. Максимальное значение составляло 10.

Перегрузки, или десятикратное превышение силы тяжести. Армия не хотела знать и выбросила их. Точки крепления ремней безопасности прошли испытания на прочность пятью тысячами фунтов каждая.

У нас никогда не было проблем с упряжью. Зубы, плечи и ключицы, но никогда — с упряжью.

Рахими брыкается и вырывается. Я смотрю вверх. Из-за вращения стропы перекрутились на полпути к куполу. Впереди я вижу тень другого раскрывающегося парашюта. Всё, что я успеваю увидеть, – это мельком увидеть, а потом она исчезает. Слава богу, Ортега выбрался.

Рахими бьётся обо меня, пока я пытаюсь выпрямить стропы. Я хватаюсь за свободные концы и дрыгаю ногами из стороны в сторону, словно ребёнок качается на качелях. Помню, как в детстве я крутил цепи на аттракционе на детской площадке. Принцип тот же, но гораздо сложнее.

«Команда», — раздаётся в моём ухе голос Кёнига. «Это Five-Five Actual. Зарегистрируйтесь».

Один за другим солдаты взвода передают свои позывные.

«Пять-пять Сьерра», — зовёт Кёниг. — «Зарегистрируйтесь».

«Пять-пять Sierra», — отвечаю я. «У меня проблема».

«Какого рода проблема?»

Я борюсь с линиями. Медленно выпрямляю их. Рахими хватает мою маску, словно утопающий. Я отталкиваю его руку.

«Это Файв-Файв-Кило», — кричит Ортега. «У Сьерры есть нежелающий пассажир».

«Понял», — говорит Кёниг. «Построиться».

«На самом деле, мы отстаём от вас как минимум на один клик. Может, на два».

«Сделай все возможное».

Кёниг передаёт свой пеленг взводу. Я тянусь к навигационной доске, но она надёжно зажата между спиной Рахими и моей грудью. Я зажмуриваюсь, запоминая цифры.

Чувствую себя так, будто ко мне привязали тёлку. Голова капитана, висящего на ремнях, находится на уровне моего горла. Рахими поворачивается, ударяет меня локтем в висок и хватается обеими руками за правый тормоз. Пытается подтянуться.

Сукин ты сын.

Тормоза — это клеванты. Ручки, прикреплённые к шнурам, позволяют парашютисту деформировать заднюю кромку купола.

Потяните за обе стропы, и парашют замедлится. Потяните за одну стропу, и эта сторона опустится. Парашют развернётся в этом направлении.

Вот что происходит. Когда Рахими тянет правую клеванту, наш парашют резко поворачивает вправо и теряет высоту.

Мы кружимся — падаем с неба. Вращение может ускориться само по себе, и восстановиться станет невозможно.

Рахими убьёт нас обоих.

Конечно, я могу его убить. Могу свернуть этому ублюдку голову с шеи. Объясни это военному суду.

Мой наручный высотомер показывает тридцать тысяч футов. Я срываю маску с лица Рахими. На этой высоте, без кислорода, у нетренированного человека есть минута продуктивного сознания. Руки Рахими теряют силу. Я легко их прижимаю.

Капитан сгорбливается в своей упряжи.

Впервые с момента выхода из самолета у меня есть время оценить ситуацию.

Мы прыгнули недалеко от границы с Пакистаном. Понятия не имею, куда мы смотрим. Глядя вниз, я вижу лишь заснеженные вершины и ковры леса.

Я сбрасываю свои НОДы, освобождаю навигатор и сверяюсь с GPS. Приключение с Рахими зажало устройство между нами. Нажал кучу кнопок. Устройство сбросилось. Все точки, которые я сохранил перед посадкой в самолёт, стёрлись.

Я включаю микрофон. «Вообще-то, это Five-Five Sierra».

«Давай, Сьерра».

«Я потерял GPS. Попробую наверстать упущенное».

«Очень хорошо. Автодом на блокирующей позиции».

«Понял. Сьерра, выход».

Я переключаю внимание на компас. Сколько я уже мучаюсь? Я отстаю от взвода на милю, в добрых двадцати минутах от зоны высадки. У меня есть пеленг Кёнига, но определить, где я, не так-то просто. С компасом я знаю, где восток, а где запад. Следующие двадцать минут мне лучше всего следовать за Кёнигом.

Одинокий полёт. Я смотрю на высотомер. На высоте 12 000 футов Рахими начинает приходить в себя. Дергается, прижимаясь ко мне. Поворачивается и нащупывает левые свободные концы. Я бью основанием ладони по его шлему.

Рахими обхватил голову руками, беспомощно висит. Я обращаю внимание на местность внизу. В NOD-камерах это ужасный зелёно-чёрный пейзаж. Я потерял надежду добраться до зоны высадки. Оказавшись на земле, я достану карты и буду ориентироваться по компасу.

Там, под нами. Пересохшее русло реки. Мне нужно приземлиться против ветра и сделать выравнивание для мягкой посадки. Для этого мне придётся сделать дополнительные повороты, но мы слишком низко, чтобы сделать их безопасно.

Нам нужно идти туда по-горячему.

Русло реки – каменный ковёр. Рахими не знает, чего ожидать. Когда мы заходим на посадку, я изо всех сил тяну за задние свободные концы. Мы летим слишком быстро, парашют не слушается. Мы сильно ударяемся, и я приземляюсь на Рахими, словно на подушку. Он плюхается, раскинув руки и ноги, и протаскивает наши рюкзаки между ног. Зарывается лицом в землю и глотает камни.

Извините за это.

Я отстегиваю ремень безопасности Рахими от своих D-образных колец. Встаю и потягиваюсь, вдыхая в лёгкие холодный горный воздух. Нагибаюсь и помогаю капитану подняться.

Приятно чувствовать себя живым.

OceanofPDF.com

2

OceanofPDF.com

ШТАЙН

Джорджтаун, наши дни

Теплый солнечный свет заливает патио Gilbert's.

На полпути между Джорджтауном и Фогги

Внизу ресторан обслуживает смешанную клиентуру.

Подающие надежды государственные служащие и студенты потягивают напитки. Они стремятся к своей мечте, восхищаясь всем, что может продемонстрировать противоположный пол.

Аня Штайн пристально смотрит на меня. «Ты намеренно использовал капитана Рахими как подушку безопасности?»

Официанты в белых рубашках, полосатых фартуках и соломенных шляпах-канотье ходят между столиками. Я чувствую себя расслабленно и умиротворенно.

«Конечно, нет. Так уж вышло».

Не понимаю, почему Штейн так одержима моим досье. За два года, что я её знаю, она стала руководителем в ЦРУ. Те, кто в курсе, небрежно называют её «Компанией». Я не знаю точно, в чём заключается её работа, и, похоже, ей это нравится. С другой стороны, она словно скальпелем препарирует мой послужной список. Прощупывает меня при каждой встрече.

«Афганская национальная армия хотела, чтобы ты предстал перед военным трибуналом».

«Штайн, это было пятнадцать лет назад. Какая разница?»

«Наши деяния все еще путешествуют с нами издалека, и то, кем мы были, делает нас такими, какие мы есть», — декламирует Штейн.

«Я должен спросить, кто это сказал?»

«Джордж Элиот».

Привлекательная женщина. Лет тридцати пяти, выглядит моложе. Гладкая кожа, белая как слоновая кость, словно всю жизнь провела в библиотеках. Её тёмно-каштановые волосы ниспадают прямо на плечи её фирменного чёрного пиджака. Складки настолько острые, что их можно порезать. На меня смотрит Гарвардский юридический факультет.

Стайн чистит клавиатуру своего ноутбука ватной палочкой.

«Хорошо. Внесу его в свой список для чтения».

«Джордж Элиот, псевдоним Мэри Энн Эванс. Одна из ведущих писательниц викторианской эпохи». Выражение лица Стайн смягчается.

«Брид, ты пятнадцать лет прослужил в армии, пытаясь добиться отставки. Я поражён, как ты вообще продержался».

«Ну, меня не судили военным трибуналом».

«Нет. Капитан Рахими был настолько травмирован пережитым, что попросил о переводе».

«Видишь? Все — победители».

«У вас были и другие опасные ситуации. В какой-то момент вас даже упрекнули в неуважении».

«Я называю вещи такими, какими их вижу».

«Да», — Штейн отпивает вино. «Спецназ, и «Дельта» в частности, ищет людей с независимым мышлением. Людей, которые действуют нестандартно».

«Из этой консультации ничего не вышло. Дело было в самом нижнем ящике. По какой-то причине, похоже, только ты этим заинтересовался».

«Потому что стране нужны такие люди, как вы», — Штейн наклоняется вперёд. Её карие глаза пристально смотрят на меня. «Сейчас больше, чем когда-либо.

Последний инцидент — расстрел афганских женщин, пытавших американских военнопленных, — не мог быть забыт. Если только вы не ушли в отставку.

Плохие сны. Штейн не понимает, на какие кнопки нажимает.

«Поэтому я ушёл в отставку. Все были довольны».

«Похоже, что да, — задумчиво говорит Штейн. — Вы довольны работой в Long Rifle Consultants?»

Работа в компании по защите руководителей хорошо оплачивается.

Вы получаете несколько выгодных предложений. «Остатки с коктейльных вечеринок просто великолепны».

Штейн качает головой: «Брид, ты — скаковая лошадь, тащащая плуг».

«Боже мой», — смеюсь я. «Штайн, чего ты хочешь?»

«Я хочу, чтобы вы рассмотрели возможность работы в нашей компании. Существует ряд стандартных условий, которые мы можем адаптировать под ваши нужды.

Вы будете нести ответственность только передо мной.

Мне не нравится, как это звучит. «У меня проблемы с властью».

«Это будет не так», — колеблется Штейн. «У вас будут неограниченные правила ведения боевых действий».

«Знаешь, что это значит?»

«Отдай мне должное, Брид».

Штейн заплатила по заслугам.

«Я беру отпуск, Штейн. Дай подумать».

Я обвожу взглядом патио в поисках нашей официантки.

Возле бара на открытом воздухе стоит крупный парень. Ему лет тридцать пять, он одет в дорогой костюм, сшитый на заказ. Крой костюма скрывает его массивные бицепсы, грудь и плечи. На улице стоит чёрный «Шевроле Сабурбан» с усиленной броней. Рядом с машиной ждёт второй мужчина.

Я подаю знак официантке. Это молодая розовощекая девушка в бело-голубом фартуке. Она прелестна в своей соломенной шляпке-канотье.

Длинные чёрные ленты свисают с её красивой шляпки, спускаясь к затылку. Её щедрая улыбка приковывает мой взгляд.

Достаточно долго, чтобы проявить интерес. Я прошу ещё пива и ещё бокал вина для Штейна.

Мы со Стайном смотрим, как девушка уходит. Её белые брюки обтягивают её. Она идёт так, словно знает, что я на неё смотрю.

Наслаждаться вниманием.

«Ради Бога, Брид».

«Она хорошая девушка».

Штейн хмурится. «Я хотел поговорить с тобой, прежде чем ты улетишь в Монтану».

Официантка возвращается с нашими напитками, и я откидываюсь на спинку стула. Наблюдаю, как она ставит бокал вина Штейна на стол.

Девушка берёт мой бокал с пивом, наклоняет его и аккуратно наливает. Я благодарю её и поворачиваюсь к Штейну.

"Что происходит?"

Штейн напрягается. «Почему что-то должно происходить?»

«Я никогда не видел, чтобы ты ходил с телохранителями».

Штейн носит пистолет SIG P226 Legion в кобуре ручной работы.

Двойного действия, заряженный и спущенный. Она, ей-богу, знает, как им пользоваться.

«Какие телохранители?»

Я наклоняю голову. «Тот, что у бара, — ты же ему сказал быть незаметным. Тот, что у машины, не получил записку».

Это вызывает у меня вспышку раздражения. «У нас возникла ситуация.

Определенным сотрудникам компании была предоставлена дополнительная защита».

«Что это за ситуация?»

«Я не могу сказать».

«У меня все еще есть допуски, Штейн».

«Знаю, Брид», — Штейн выглядит обеспокоенным. «Но тебе не обязательно знать, и лучше тебе не знать».

Мы находимся в центре Вашингтона, округ Колумбия. Если ЦРУ опасается, что жизни старших офицеров в опасности, это серьезно.

Я подаю официантке сигнал о необходимости принести счет.

«Как долго вы пробудете в Монтане?» — спрашивает Штейн.

«Как минимум пару месяцев». Я прикладываю кредитку к считывателю. Жду, пока аппарат выдаст чек. Девушка с размашистым движением отрывает его и протягивает мне вместе со счётом.

Трейси

Имя девушки автоматически напечатано на счёте. Под ним она нацарапала номер телефона. Я складываю бумажку пополам и кладу её в карман рубашки.

«Как мне с вами связаться?» — спрашивает Штейн.

«Попробуйте почтового голубя».

«Будьте серьезны».

«Да, я еду. Там, куда я еду, нет мобильной связи».

«Дайте мне ваш стационарный телефон».

«У меня такого нет». Я достаю телефон, просматриваю контакты. «Ближайший — у Сэма Крокетта. Оставьте ему сообщение».

Брови Штейна сходятся к переносице. «Сэм Крокетт».

«Друг моего отца. Когда папа умер, мы с Сэмом много времени проводили вместе».

Штейн сохраняет номер. «Как у тебя может не быть стационарного телефона?»

«Я не был здесь больше двух недель уже пятнадцать лет. Зачем платить за то, чем не пользуюсь?» — щурюсь я.

«Ты ужасно нервничаешь, Штейн. Тебе нужна помощь в этой твоей ситуации?»

Женщина не потеет.

«Мы пока знаем недостаточно».

Большая группа студентов направляется к ресторану. Громкий, громкий смех. Университетская футбольная команда.

Я допиваю пиво. «Ладно, Штейн. Мне нужно выгнать».

Штейн встаёт. В чёрном брючном костюме она похожа на модель, сошедшую с глянцевых страниц журнала.

Это идеальное лицо отдыхающей стервы.

«Могу ли я вас подвезти?» — спрашивает она.

«Спасибо. Я немного пройдусь».

Мы пробираемся к ступенькам патио. Здоровяк за барной стойкой что-то говорит в микрофон на воротнике и отталкивается, чтобы последовать за нами.

Студенты бегут вверх по лестнице. Я хватаю Штейн за плечо и удерживаю её, когда они проходят мимо. Женщина застывает от моего прикосновения, поворачивает голову ко мне. Я чувствую, как учащается её сердцебиение.

«Мы никуда не торопимся», — говорю я.

Мой взгляд обводит улицу. Мужчина у «Сабурбана» открыл переднюю пассажирскую дверь. Возможно, её охранники привыкли к независимому поведению Штейн, но, думаю, она их пугает. Им следовало бы освободить ей дорогу к машине, как только они увидели, что мы поднимаемся.

«Exec Protect» требует иного мышления, чем «Direct Action». Телохранитель по определению играет оборонительную роль. Это не значит, что нужно всегда позволять злодею сделать первый выстрел. Это значит, что нужно прилагать вдвое больше усилий, чтобы действовать на опережение, не давая ему шанса. Это значит, что вы контролируете своего руководителя. Независимо от его должности.

Я чищу землю. Мой взгляд скользит по рукам людей на улице. Я проверяю возвышенности. Открытые окна. Если он хороший, я не увижу винтовку, но я всё равно смотрю.

Ничего. Я провожаю Штейн вниз по каменным ступеням. Провожаю её к ожидающему «Сабурбану», отпускаю её руку.

Штейн странно на меня смотрит. «Ты это одобряешь, Брид?»

Вероятно, она имеет в виду меры безопасности.

«Зависит от того, кто на тебя напал».

Штейн садится в «Сабурбан», и телохранитель захлопывает бронированную дверь.

Я разворачиваюсь и ухожу.

OceanofPDF.com

3

OceanofPDF.com

КРОКЕТТ

Ронан, Монтана

Небо ледяного цвета простирается до самой Канады.

Сэм Крокетт натягивает защитные очки. Мы с ним приседаем у открытой двери самолёта, пока ветер проносится со скоростью девяносто пять миль в час. На севере простираются дикие просторы Национального парка Глейшер. На востоке простираются Скалистые горы. Внизу, на высоте двенадцати тысяч футов, расстилаются невероятно синие воды озера Флэтхед.

Я жестом разрешаю Сэму идти. Ему семьдесят два года, но стариком его назвать невозможно. Бывший «зелёный берет», его высокая, костлявая фигура выглядит крепкой и жилистой.

Глаза, смотрящие на меня сквозь очки, внимательны и полны ума.

Поднятый большой палец, и Сэм входит в дверь. Я, не раздумывая, следую за ним.

Волна от винта качает моё тело. Я расставляю руки и ноги, выгибаю спину. Ровно и устойчиво погружаюсь в свободное падение.

Ветер гремит в ушах. Этот прыжок — чистая радость, и я ловлю себя на улыбке. Несколько радостных секунд я могу насладиться ощущением полёта.

Статичные прыжки в армии – это физическое насилие. Десантники – лёгкая пехота. Они сражаются тем, что несут с собой.

спины. Массовое воздушное десантирование предназначено для захвата цели и удержания её до прибытия смены. Если снабжение по воздуху не удаётся или смена задерживается, у десантников заканчиваются продовольствие и боеприпасы. Поэтому они выпрыгивают со всем оружием и боеприпасами, которые могут унести. Приземление — дело неприятное. Звук взрывающихся костей при ударе останется с вами навсегда.

Будучи спецназовцем, я чаще участвовал в боевых высадках в свободном падении. Манёвры «Высотное открытие на малой высоте» (HALO) и «Высотное открытие на большой высоте» (HAHO) предназначены для избежания обнаружения. В ту ночь, когда капитан Рахими чуть не убил меня, мы пытались выполнить высадку в режиме HAHO. Обычно мне нравятся эти прыжки, хотя и много чего ещё меня волнует. Правила прыжков с большой высоты и тонкости навигации при полёте с нейлоновым крылом.

По сравнению с военной работой, гражданские прыжки с парашютом — это развлечение.

Я присоединяюсь к Крокетту на высоте шести тысяч футов. У меня три высотомера. Первый — большой квадратный аналоговый прибор на левом запястье. С винтами по углам крышки он похож на старинный авиационный прибор. Другой высотомер закреплён на груди, а третий — на устройстве на запасном парашюте. Последний раскроет мой аварийный парашют, если я не вытащу основной парашют на высоте более тысячи футов.

Один из восьмисот прыжков заканчивается нераскрытием основного парашюта. Запасной парашют не раскрывался более двадцати лет. Да, парашютисты погибают. Они погибают постоянно, но мало кто погибает от катастрофических двойных отказов. Большинство смертей происходит из-за ошибок парашютистов.

Вот почему я люблю прыгать с парашютом. Если знаешь, что делаешь, это безопасно.

Под нами зона высадки — широкое поле, в миле от аэропорта Ронан. Я сигнализирую Крокетту, что ухожу. Раскрываюсь на некоторое расстояние, тяну за вытяжной трос. Вытяжной парашют раскрывается. Я чувствую лёгкий рывок, затем слышу трепет и свист, когда купол раскрывается, а тросы вытягивают свободные концы из лотка.

Купол надувается с грохотом. Свободные концы цепляются за ремни моей подвесной системы. Сначала они были тугими, но…

Теперь они бьют меня по плечам и дергают за пах. Мой подбородок ударяется о грудь, а ноги высоко взмахивают. Я смотрю вверх. Двести пятьдесят квадратных футов нейлонового крыла раскрываются над моей головой, и слайдер опускается. Стропы разветвляются от свободных концов к куполу.

Мое сердце переполняется радостью.

Я ищу Крокетта. Мы можем немного поплавать вместе, скоординировать наш подход.

Вот. Красный комбинезон Крокетта. Ярко выделяется на фоне зелёных и бежевых квадратов полей внизу. Он стоит ровно и уверенно, раскинув руки и ноги. Я вижу аэропорт и взлётно-посадочную полосу. Падая со скоростью сто тридцать пять миль в час, Крокетт стремительно мчится к зоне высадки.

У меня перехватывает горло. Мне хочется крикнуть Крокетту, чтобы он тянул, но у нас нет раций. Он теперь крошечная красная точка, на глубине чуть меньше тысячи футов. Должно быть, у него нет аварийного выключателя на резервном парашюте.

Белое облачко за спиной Крокетта. Его вытяжной парашют распускается, словно цветок, — в мгновение ока раскрывается крыло. Сложно определить высоту с воздуха, но, клянусь, он тянул на высоте пятисот футов.

Крокетт разворачивается против ветра и тормозит. Парашют раскрывается, и он легко приземляется перед красно-белым пикапом Hilux. Крошечная темноволосая фигурка отходит от машины. Она помогает ему собрать складки нейлона.

Я уже давно планировал парить, но трюк Крокетта меня потряс. Теперь всё, чего я хочу, — это как можно быстрее снизиться. Я планирую заход. На высоте девятисот футов я трогаю левую клеванту. Опускаю крыло, плавно вхожу в поворот на двести семьдесят градусов.

Ошибки при заходе на посадку постоянно убивают парашютистов. Они разворачиваются слишком быстро, на слишком малой высоте. Не успев опомниться, они теряют столько энергии, что не могут восстановиться. Они тянут за стропы, а купол отказывается реагировать. Я видел это. Слышал трепет крыла, свист ветра в стропах. Сразу понял, что что-то было…

Неправильно. А потом — грохот падения туши на землю. Со скоростью семьдесят миль в час. Большинство парашютистов погибают при идеально исправном оборудовании.

Я пролетаю над пикапом. Крокетт и Хет смотрят на меня.

С расстояния в шестьдесят ярдов взгляд ярко-голубых глаз молодой девушки пронзителен.

Я развернулся против ветра. Нажал на правый клевант, выпрямил крыло, подрулил. В трёх футах от травы я уже на грани сваливания. Мои ботинки касаются земли, и меня охватывает грусть. Я больше не существо, способное летать.

«Посадка как по учебнику, Брид».

Крокетт и Хет помогают мне собрать парашют. Слова старшего мужчины не похожи на комплимент.

«Ты хочешь умереть, Сэм?»

«Ты шутишь?» — смеётся Крокетт. «Если бы я хотел покончить с собой, я бы давно это сделал».

«Вот именно?»

«Земля ударит тебя со скоростью сто пятьдесят миль в час. Всё, что тебе нужно сделать, — это закрыть глаза».

Хет кладёт руку мне на плечо. Её прикосновение словно электризует. «Брид любит учитывать все углы».

Внучке Крокетта двадцать четыре года, и она так красива, что захватывает дух. Стройная, темноволосая, с высокими скулами. Наполовину салишка, наполовину белая. Светлая кожа с лёгким оливковым оттенком. Её пронзительные глаза делают её похожей на ведьму. Имя Хет происходит от гэльского слова, означающего огонь. Оно подходит её натуре.

Индейцы шепчутся о Хет. Крокетт научил её стрелять ещё в детстве, но Хет родилась с даром. Она читает ветер, как никто другой. Она определяет его скорость с точностью до мили в час и направление с точностью до пятнадцати градусов.

Крокетт обнимает меня за плечо. Тянет к грузовику, пока Хет укладывает наши вещи. «Брид знает,

«Математикой всё не сделаешь», — говорит он. «Иногда приходится полагаться на интуицию».

Этот человек был мне как отец. Я понижаю голос.

«Сэм, я не хочу, чтобы Хет смотрел, как ты сгораешь».

«Порода», — Крокетт сжимает моё плечо. «Ты слишком много думаешь».

«Никто мне этого раньше не говорил».

OceanofPDF.com

4

OceanofPDF.com

ХЕТ

Дом породы, озеро Флэтхед

Отец оставил нам с мамой невысокий дом в стиле ранчо на восточном берегу озера Флэтхед. В двух милях к югу от более крупного участка Крокетта, на котором он расположен, участок земли занимает четыре акра. Как и Крокетт, мой отец был «зелёным беретом». Моя мать работала регистратором в приёмной врача в Пабло.

Крокетт останавливается рядом с серым Ford Bronco, припаркованным на гравийной подъездной дорожке. Он одолжил мне грузовик. Мы с Хетом выпрыгиваем и вытаскиваем мой парашютный комплект из багажника «Хайлюкса».

«Я останусь и помогу Бриду убраться здесь», — говорит Хет.

«Обязательно прибудьте в домик к шести», — говорит нам Крокетт.

«Я встречу Батлера в аэропорту. Он присоединится к нам на ужин».

Крокетт уезжает. Хет взваливает на плечо мой парашютный комплект и следует за мной через парадную дверь.

Я показываю рукой в сторону кабинета отца. «Положи его там на пол».

Хет шмыгает носом. «Ты вернулся неделю назад и так и не вытер пыль. Тебе нужна женщина, Брид».

«Есть ли кто-нибудь на примете?»

Улыбка девушки лукава. «Ты не знаешь, что теряешь».

Я прослужил в армии четыре года, когда рухнули башни.

У меня уже были карточки десантников, рейнджеров и спецназа. Меня отобрали в «Дельту», но ничего не происходило. Я был в отпуске, ужинал с мамой, Крокеттом, Толл Диром и матерью Хета. Крокетт и Толл Дир — два дедушки Хета. Оба были высокими, поджарыми мужчинами.

Светлые волосы и голубые глаза Крокетта контрастировали с темными, резкими чертами лица Высокого Оленя.

Мы услышали эту новость, и я сразу поняла, что моя жизнь изменится.

Я смотрю, как Хет несёт парашют в кабинет отца. Она закрывает дверь и поворачивается ко мне лицом.

«Ты лучше веди себя хорошо, — говорю я, — а не то я тебя отшлепаю».

Пронзительные голубые глаза Хета пристально смотрят на меня. «Это может быть весело. Я не знал, что ты извращенец, Брид».

«Ты понятия не имеешь, — говорю я. — И знать не хочешь».

Десять лет война не давала мне возможности побывать на Флэтхеде. Горы Афганистана казались мне домом. Моя команда была моей семьёй. Я проводил отпуск в Фейетвилле, размышляя о следующей командировке.

Рак забрал папу, когда мне было пять лет. Он служил с Крокеттом во Вьетнаме. Его ранило выстрелом из АК-47, но он вернулся домой. В армии сказали, что он получил ранение во Вьетнаме. Только позже Крокетт рассказал мне, что папу подстрелили в Лаосе. Вертолёт вытащил его из джунглей с тройным пологом, повисшего на верёвке.

Хет подходит к моему холодильнику, открывает его и достаёт две банки пива. С хлопком открывает одну и протягивает мне. Вторую берёт себе. Она отпивает пиво и облизывает губы. «А что, если я так и сделаю?»

Когда папа умер, я слышал, как Крокетт разговаривал с мамой.

Они решили, что он заразился раком от оранжевой дряни, которую армия распылила в джунглях. Пока я служил в Афганистане, мама умерла. Я вернулся за…

Похороны. Обнаружилось, что Хет, которой было всего пять лет, когда рухнули башни, превратилась в красивую шестнадцатилетнюю девушку.

После похорон Хет помог мне собрать мамины вещи. Находиться в пустом доме было больно. Я провёл остаток отпуска в Крокетт-Лодж. Вернулся в Афганистан как раз к финальному всплеску боевых действий.

Годами я держался подальше от Флэтхеда. Находил предлоги не приезжать. Делился редкими электронными письмами с Крокеттом. Он рассказывал о Крокетт-Лодже и о том, как гордится Хетом.

Она уехала из дома, чтобы поступить в колледж, но он знал, что она вернется.

Я не был уверен, что когда-нибудь смогу это сделать.

«Каждый хочет того, что ему не полезно», — говорю я.

Усаживаюсь на диван, закидываю ноги на журнальный столик, делаю большой глоток. Указываю на удобное кресло. «Давай, отдохни».

Хет смотрит на меня. Кажется, она сейчас перекинет ногу через меня, сядет верхом и будет смотреть мне в глаза, пока мы пьем пиво. Или что-то в этом роде.

Вместо этого она падает на стул и дуется.

Хет Крокетт. Двадцать четыре года, и он уже совсем созрел. Зрелый, готовый к сексу и ни капли не стеснительный. Я не железный. Я лежу без сна по ночам в своей старой спальне. Позвольте себе представить, каково это — спать с ней.

И вот здесь я останавливаюсь.

Не знаю, что бы она сделала, если бы я поддался этому детскому флирту. Она могла бы испугаться. Скорее всего, она бы переспала со мной. Как бы всё ни сложилось, наши отношения уже никогда не будут прежними. Крокетт хочет, чтобы я вышла за Хета. Но я к такой ответственности не готова.

«Пей, пока холодно», — говорю я. «А потом нужно вытереть пыль. Спасибо за помощь».

«Без проблем», — подмигивает Хет. «Я отличный пылесос».

Боже, она сама напросилась.

Мы с Хетом едем на север по шоссе 35, пока не подъезжаем к большому деревянному знаку с надписью «Crockett Lodge». Я въезжаю на подъездную дорожку, и мы подъезжаем к главному зданию.

С годами он разросся. Долгое время Крокетту было трудно сводить концы с концами. Вопреки всему, он превратил гостиницу в прибыльный бизнес. Гости занимают отдельные коттеджи и два крыла главного здания. Большие двухуровневые апартаменты Крокетта и Хета занимают третье крыло.

Здесь есть большой ресторан с панорамными окнами, выходящими на озеро.

«Мистер Батлер прибыл», — говорит Хет.

«Хайлюкс» Крокетта припаркован на частной парковке. Он вернулся из аэропорта.

Я паркуюсь рядом с грузовиком Крокетта, и мы выходим.

В последний год учёбы в старшей школе сын Крокетта обрюхатил мать Хета. Крокетт заставил Патрика жениться на девушке.

Патрик отвез свою новую жену и малышку Хет в университет.

Там он получил диплом архитектора. Ответственность ограничивала его свободу. После окончания университета девушка забрала Хета обратно во Флэтхед. Патрик устроился на работу в Сан-Франциско.

Больше о нем никто никогда не слышал.

Мы захлопываем двери «Бронко» и идем в домик.

Большие окна ресторана распахнуты настежь. Столики на веранде заняты гостями, наслаждающимися послеполуденным солнцем.

Менеджер на стойке регистрации встречает нас улыбкой.

«Добрый день, мисс Хет. Мистер Брид».

Я тихонько свистну. «Мисс Хет?»

«К этому привыкаешь», — говорит Хет.

Она ведет меня на первый этаж частного крыла.

В комнате есть просторная гостиная и библиотека. Стены украшены фотографиями, книжными полками и оленьими рогами. Камин занимает почетное место у одной из стен. В одном конце стоит железное ведро с кочергой, а в другом — сундук с дровами. Диван и кресла глубокие и уютные.

В другом конце зала стоит универсальный стол на четверых. Молодой человек в форме официанта накрывает его к ужину.

«Мистер Крокетт и мистер Батлер скоро спустятся, мисс Хет».

«Спасибо, Томас», — Хет расхаживает по комнате.

Растяжки.

Фотографии на стене меня завораживают. Чёрно-белые воспоминания о войне во Вьетнаме. За столом висит большая фотография, на которой изображены шесть человек в тигрином камуфляже. На них нет ни знаков различия, ни знаков различия подразделений.

Большинство вооружено короткоствольными карабинами CAR15. Предки современных M4, эти карабины имеют более старые магазины на двадцать патронов.

Один из мужчин несёт советский ручной пулемёт РПД с барабанной лентой. Ствол укорочен, а сошки сняты.

Я узнаю Крокетта в центре. Высокий и поджарый, он самоуверенно улыбается.

Фотография висит уже давно. До того, как Крокетт отремонтировал дом, я видел её в домике. Меня поражает, насколько он стал больше. Крокетт, должно быть, годами сидел на этих фотографиях. Только недавно построил место для их показа.

«Команда твоего деда».

«Да. В последние годы».

Хет не сказал, что фотография была сделана после того, как папу отправили домой.

«Вы их узнаёте?»

«Да. Этот здоровяк — Мосби. Мужчина с пулемётом — Страуд. Тот, что с винтовкой Драгунова — Эпплйард. С усами, как у порноактрисы, — Спирс. Бандана рядом с дедушкой — Батлер».

Я прищуриваюсь, глядя на фотографию. Все молодые люди. Им чуть за двадцать.

«Дедушка был 1-0, — продолжает Хет. — Лидером команды. Мистер Батлер был 1-1, помощником лидера команды.

Подойди и посмотри на них, Брид.

Хет указывает на ряд фотографий, украшающих стену. Аккуратный ряд, выстроенный под линией рогов.

Фотография четырёх мужчин перед вертолётом. Двое американцев, двое южновьетнамцев. Вертолёт — старый HC-34 Kingbee. С приподнятой кабиной и носовой частью-бульбой. Единственный грузовой люк с правой стороны. Американцы — это Крокетт и… мой отец.

"Папа."

«Да», — Хет хватает меня за руку. Четверо мужчин улыбаются.

Крокетт — блондин с голубыми глазами. Отец — темноволосый, с аккуратно подстриженными усами. Рост и телосложение средние.

Если бы не усы, я бы словно смотрел в зеркало.

Голос Крокетта меня пугает: «Это была одна из последних фотографий, где мы вместе».

Он стоит у моего плеча. Батлер стоит позади него.

Гораздо более пожилая версия молодого человека в бандане на другой фотографии. Всё ещё худой, в брюках цвета хаки, рубашке-поло и дорогой льняной спортивной куртке. «Брид, это Уилл Батлер. Он был моим первым помощником, заместителем командира».

Мы с Батлером пожимаем друг другу руки.

Крокетт указывает на фотографию. «Это капитан Тран и его второй пилот. Героические сукины дети, лучшие пилоты, которых я когда-либо видел. На этой фотографии Трану двадцать три. Он был пилотом нашей команды во время последнего задания твоего отца на «Ярком свете».

«Яркий Свет?» — спрашиваю я.

«Да. Наши группы отправились в Лаос, чтобы обнаружить вражеские склады снабжения и скопления войск. Устанавливали датчики и прослушивающие устройства. Когда группа была раскрыта, армия Северного Вьетнама бросила на неё все свои силы.

«Яркие огни» были спасательными миссиями».

«Не оставляйте никого позади».

Произнося эти слова, я понимаю, что они столь же нереалистичны, сколь и благородны.

«В этом и суть, — говорит Крокетт. — Но иногда ничего не поделаешь».

OceanofPDF.com

5

OceanofPDF.com

ЯРКИЙ СВЕТ

Лаос, октябрь 1971 г.

Крокетт приглашает нас сесть за стол. Томас приносит бутылки вина и разливает.

«На прошлой неделе я был во Франции», — говорит Крокетт.

«Приобрел это замечательное вино из Пойяка. Шато Лафайет. Попробуйте».

Я пробую Каберне. «Очень вкусно».

Батлер улыбается: «Это мужественное, изысканное вино.

Гладко, но бесстрашно».

Точно. Бурбон мне бы больше подошёл. «Что ты делал во Франции, Сэм? Наконец-то выходишь на пенсию?»

Крокетт смеётся: «Нет, я продаю охотничьи туры в Монтану.

В Европе осталось очень мало открытого пространства. Всё смешалось. Разборчивые европейские любители активного отдыха хотят побывать в настоящей дикой природе.

«Я отправляю своих клиентов именно этим путем», — говорит Батлер.

«Они все — руководители и знаменитости. Любят проводить время со своими сотрудниками. В глубине души все эти голливудские и корпоративные типы хотят повеселиться и пострелять».

Батлер владеет компанией по защите руководителей. Очень похоже на Long Rifle.

«На следующей неделе», — говорит Крокетт, — «Хет будет наставником рок-звезды».

Мое внимание привлекает фотография на стене.

Может, мне стоит отрастить усы? Тогда я буду выглядеть, как папа в 1971 году.

Крокетт читает мои мысли: «Ты похож на своего старика».

«Это действительно было сделано прямо перед его последней миссией?»

«Да. Кажется, это было накануне».

"Что случилось?"

Крокетт рассказывает нам о 9 октября 1971 года. Последней миссии моего отца.

КРОКЕТТ СИДЕЛ в обшарпанной кабине южновьетнамского CH-34 Kingbee. Напротив него бортовой стрелок заряжал пулемёт M60. Брид сидел на полу справа от Крокетта. Они смотрели через грузовой люк на ковёр джунглей на высоте трёх тысяч футов внизу.

Где-то в этом зелёном аду бойцы RT Utah боролись за свои жизни. Вскоре после высадки команда была скомпрометирована. Счёт 1:0 потребовал эвакуации. Был отправлен самолёт Kingbee. Команда выпустила красную дымовую шашку, но СВА тоже выпустили дымовую шашку, чтобы сбить спасателей с толку. Kingbee попытался приземлиться в неподходящем месте и был сбит. Крокетту и Бриду было приказано провести спасательную операцию Bright Light.

Шум в вертолёте слишком сильный для нормального разговора. Экипаж носит шлемы с внутренней системой связи. Пассажирам, если им не выдадут гарнитуру, не повезло. Командир экипажа хлопнул Брида по плечу, наклонился ближе и крикнул ему в ухо.

Брид кивнул. Повернулся к Крокетту и поднял палец.

Они научились хорошо общаться невербально.

Осталась одна минута.

У Крокетта заколотился живот. Он схватил свой CAR15.

Плотнее. Продел свободную руку через грузовой ремень, прикреплённый к стенке кабины. Брид сделал то же самое. Они знали, что сейчас произойдёт.

Пилот нажал на рычаг управления, надавил на правую педаль и перевёл вертолёт на авторотацию. С тошнотворным креном машина рухнула с неба. Крокетт и Брид, свесив ноги над джунглями, повисли на грузовых ремнях.

Желудки у них подкосились, и они упали, словно сидели на дешевом аттракционе.

Капитан Тран среагировал как раз вовремя. Зелёные трассирующие пули вылетели из джунглей и, не причинив вреда, пронеслись над Кингби.

На высоте шестидесяти метров над пологом джунглей Тран прибавил газ. Винты взрезали воздух. Крокетт почувствовал, как вертолёт выравнивается. Вытянув шею, он увидел внизу стремительную реку.

Разбившийся Кингби был похож на мёртвого кита. Хвостовая балка машины отломилась и лежала на берегу реки. Разбитая кабина лежала в реке, и её перекрывала бурная вода. Пожар потушили, но обломки всё ещё дымились. Признаков жизни не было.

Вертолёты огневой поддержки «Хьюи» носились взад и вперёд, поливая лесную полосу пулемётным огнём. Американцы стреляли красными трассерами, СВА — зелёными. Трассеры перекрещивались. У Трана больше не было уловок, СВА держали «Кингби» на прицеле.

Брид перебросил четыре вертолёта McGuire через грузовой люк и через борт. Каждый представлял собой 38-метровый отрезок верёвки, утяжелённый мешками с песком. На каждой вертолёте были натянуты брезентовые петли, через которые можно было продеть ногу или руку. Один конец каждого вертолёта был закреплён внутри вертолёта. «Хьюи» мог поднять трёх человек в вертолётах McGuire. «Кингби» был старше и не такой привлекательный, но мог поднять больше. Вертолёты использовались для эвакуации солдат, когда посадка вертолёта была слишком опасной.

Тройной полог достигал высоты в сто пятьдесят футов, а линия деревьев доходила до берега реки. Выжившие

RT Utah образовали дугу, закрепив концы на берегу реки. Для Kingbee не было места для спуска.

Он не мог опуститься достаточно низко, чтобы буровые установки «Макгуайр» смогли добраться до застрявших людей. Единственная свободная зона находилась за рекой, и это было нехорошо.

Брид схватил Крокетта за руку, притянул к себе и прокричал ему в ухо: «Нам нужно взорвать зону высадки».

Крокетт кивнул. Четверо южновьетнамских рейнджеров дополнили команду. Крокетт жестом велел им приготовиться. Они начали спускаться. Брид потуже натянул перчатки, ухватился за одну из верёвок и взмыл в воздух. Снаряжение Макгуайра не было предназначено для спуска по верёвке, поэтому он спускался, опираясь на руки. Крокетт закинул оружие на плечо и взял другую верёвку. Рейнджеры последовали за ними.

Пилот снизился так, что концы оснастки Макгуайра коснулись реки. Грохочущий аппарат теперь находился на тридцать футов ниже полога джунглей. Крокетт и Брид могли видеть деревья и листву прямо напротив.

Солдаты СВА обстреляли Кингби из всех имеющихся у них орудий.

Попытались сбить людей с веревок. Тран держал вертолёт ровно, под огнём. Пули были похожи на тучи цветных светлячков, летящих к ним. Тонкая обшивка вертолёта не защищала. Пули влетали в один борт и вылетали в другой. Трассирующие пули били по вертолёту и проходили между тросами. Бортовой стрелок открыл ответный огонь. Горячие гильзы обрушились на людей. Один из рейнджеров упал.

Крокетт смотрел, как Брид отпускает верёвку. В пятнадцати футах над берегом реки Брид выбрал место и прыгнул. Тяжело рухнул на бок и заполз за камень. Крокетт стиснул зубы. Он не видел ни одной ровной площадки, куда можно было бы прыгнуть. Верёвка перекинула его через реку. Он закрыл глаза и отпустил.

Раздался грохот, и вода сомкнулась над его головой. Вес рюкзака и оружия потянул его вниз. Бог улыбнулся ему. Вода была достаточно глубокой, чтобы…

Смягчило падение, но при этом было достаточно мелко, чтобы не утонуть. Рюкзак и оружие весом в семьдесят фунтов не дали ему утонуть.

Пули трещали. Горящие трассеры шлепали по воде и шипели. Двое рейнджеров спустились по верёвкам в воду. Под огнём они с хлюпаньем достигли суши. Только одна пуля из пяти была трассирующей. В воздухе проносилось в пять раз больше пуль, чем Крокетт мог видеть.

Задыхаясь и отплевываясь, Крокетт с трудом добрался до берега реки. «Кингби» исчез. Тран достаточно долго удерживал платформу, чтобы доставить команду. Он отступил и вышел на орбиту поля боя в миле от него. Третий «Кингби» присоединился к орбите.

На краю джунглей кто-то помахал рукой. Порода.

Брид и трое выживших рейнджеров присоединились к остаткам RT Utah у опушки леса. Один американец и трое наёмников-нунгов из числа этнических китайцев. Ещё один американец, 1-0 RT Utah, лежал мёртвым. У бортового стрелка разбившегося Кингби был открытый перелом правой бедренной кости. Команда ввела ему столько морфина, сколько осмелилась, но он корчился в агонии.

Команда Брида удвоила огневую мощь небольшой группы. Через переводчика он отдал рейнджерам указание усилить оборонительный периметр.

«Где мы организуем площадку высадки?» — спросил Крокетт.

«Прямо здесь, — крикнул Брид. — Мы не можем никуда двигаться дальше».

«Мы не можем покинуть периметр».

Брид ухмыльнулся. С криком он вскочил на ноги и бросился в джунгли.

Две группы SOG последовали за ними, стреляя на ходу и бросая гранаты. Шок от их атаки отбросил войска Северного Вьетнама назад. После пятнадцати минут ожесточённых боёв они продвинулись по периметру на сорок ярдов вглубь джунглей.

Передышка. Крокетт и Брид отступили. Они должны были очистить от деревьев полукруглую площадку.

Крокетт открыл рюкзак и вытащил детонатор. Брид сделал то же самое. Пока остальные держали периметр, двое мужчин натянули дугу из деревьев для сноса. Они обмотали взрывной кабель вокруг стволов на высоте двух футов от земли. Соединили деревья в сеть.

«Это работает лучше», — сказал Брид.

«Огонь в яме».

«Огонь в яме!»

Взорвался детонаторный шнур. На полосе высотой в два фута стволы деревьев разлетелись градом спичек. Чёрный дым горизонтально поднялся между оставшимися деревьями. На милю вокруг места взрыва стаи птиц взмыли в воздух.

Раздался треск ломающегося дерева. Раздался сокрушительный звук трущихся о бока ветвей и листвы. Высокие деревья рухнули волной. Сначала те, что стояли ближе к реке, упали в воду. Затем те, что были дальше, упали на своих упавших товарищей.

Крокетт направился к американцу, сидевшему у радиостанции.

«Приведите их», — сказал он. «Вызовите эвакуацию и поддержку с боевого вертолета».

Брид подбежал к периметру и схватил переводчика.

«Отступайте по моей команде», — сказал он. «Когда Северный Вьетнам увидит, что мы отступаем, они атакуют».

«Коготь-четыре из отряда Один-Три», — крикнул в трубку сержант связи. «Мы отходим на эвакуацию. Как только вас начнут связывать, вы — всё, что у нас есть. Дайте нам возможность пострелять по опушке леса».

«Понял, Один-Три Униформ. Оружие на опушке леса».

Капитан Тран провел свой Kingbee на малой высоте над рекой.

Третий «Кингби» остался на орбите. Благодаря поваленным деревьям у Трана появилась свободная зона, куда он мог спуститься.

Интенсивность огня усилилась. Зелёные трассеры метнулись в сторону вертолёта, красные – в сторону джунглей. Периметр, северный и южный концы которого были закреплены на берегу реки, описывал дугу. В центре,

Брид кинул зелёную дымовую шашку. Рейнджеры на обоих концах сделали то же самое. Дым клубился над позициями команды.

«Коготь Четыре из Униформы Один-Три, мы обозначили наш периметр зелёным дымом. Ищите зелёный дым».

«Один-Три Униформа, мы видим зеленый дым».

«Давай, детка. Давай, выкладывай всё, что у тебя есть, — только не в дыму».

«Понял. За пределами дыма».

Вертолеты огневой поддержки «Хьюи» с ревом ворвались в джунгли и обстреляли их пулеметным огнем, ракетами и автоматическими гранатометами.

Красные трассеры и оранжевые огненные шары освещали джунгли в десяти метрах от отряда. «Зелёные береты» и рейнджеры слышали крики и возгласы на вьетнамском языке.

«Сейчас!» — крикнул Брид. «Каждый второй, отступайте к реке!»

Крокетт и рейнджер поддерживали раненого бортового стрелка. Вместе они стояли в струе воздуха от ротора «Кингби».

С берега реки в воздух поднимались брызги и песок.

Крокетт схватил веревку. Вместе с рейнджером они привязали стрелка к ремню Макгуайра. Крокетт поднял его, и рейнджер просунул здоровую ногу мужчины в петлю. Грубо наложенная шина, сломанная нога болталась, как мокрая лапша. Мужчина закричал от боли. Крокетт протолкнул руку мужчины через брезентовый ремень.

«Вперед», — приказал Крокетт рейнджеру. «Держи его».

Не было никакой гарантии, что раненый не отпустит. Он был настолько обезумел от боли, что едва мог держаться за верёвку. Рейнджер забрался на другую верёвку и взял его под руки.

Зелёный трассирующий снаряд пронзил рюкзак Крокетта и сбил его с ног. Пуля ударилась о камень на берегу реки. Ошеломлённый Крокетт смотрел, как горят осколки. Заставив себя подняться на ноги, он помахал другому человеку…

один из наемников-нунгов первой команды.

Двое рейнджеров, нунг и мужчина со сломанной ногой.

Трое других взялись за руки и прижали раненого к себе. Они могли провести в воздухе целый час, свисая с верёвок. Вместе они пытались удержать его от падения.

Крокетт посмотрел на командира экипажа «Кингби». Показал ему большой палец вверх. Тран увеличил обороты и поднялся над фонарём. Наклонился и покинул зону, таща за собой свой странный груз. Четыре человека на поводках. Позже они насчитали более шестисот пулевых отверстий в самолёте.

Все окна кабины пилота были выбиты. Тран чудом не пострадал.

Восемнадцатый эхо работал на радио. Два А-1Е

В бой вступили «Скайрейдеры». Вооружённые 20-мм пушкой и пятисотфунтовыми бомбами. Эти самолёты, любовно прозванные «Спадами», представляли собой винтовые бомбардировщики времён Второй мировой войны. Они славились своей способностью нести боеприпасы и часами зависать над полем боя.

«Мы не можем взять тело с собой», — сказал Крокетт. «Слишком жарко».

Он осмотрел периметр в поисках Брида.

Третий «Кингби» с грохотом занял позицию. Командир экипажа сбросил оснастку «Макгуайр» за борт. Мешки с песком упали на землю, волоча за собой мотки нейлоновой верёвки.

«Ястреб-один из команды «Униформа один-три». Мы покидаем периметр. Дайте нам возможность зайти на стрельбище и бомбометание. По желанию, за пределами дымовой завесы».

«Принял, один-три, форма. Оружие и бомбы за пределами дыма».

«Возьмите. Мы уходим».

СВА атаковали. Оставшийся на периметре рейнджер побежал обратно к Крокетту. Они подняли винтовки и прикрыли его отход. Брид остался на периметре, стреляя. СВА обошли его с обеих сторон. Его окружали.

«Пошли». Крокетт подтолкнул радиста к болтающимся тросам. Вихрь от винта превратился в яростный порыв изрешеченной растительности и песка. Радиооборудование врагу оставлять было нельзя. Сержант связи бросил рюкзак, вскинул рацию на плечо и схватился за оснастку «Маггуайр».

Рейнджер добрался до канатов. Опустился на колено, повернулся и выстрелил, чтобы прикрыть Крокетта и Брида.

«Спады» бросились в бой. Дула их 20-миллиметровых пушек замелькали. Брид оказался на самом краю периметра. СВА наступали на него. Снаряды разорвались в десяти футах от них, сломив атаку СВА. Брид поднял руку, чтобы защитить глаза от осколков.

Самолёты исчезли вдали. Остался лишь слабый допплеровский сигнал двигателей. Кишки и части тел укрывали листву. Сыновья и братья врага, человеческие животные, осквернённые разрушительными технологиями современной войны. Брид повернулся и побежал к берегу реки.

Рейнджер просунул одну ногу в петлю и ухватился левой рукой за ремень.

Враг хлынул на них. Солдаты СВА бежали сквозь дым, отстреливаясь.

Крокетт выстрелил из своего CAR15.

«Спадс» развернулись и нырнули для второго захода.

Солдат СВА нанес удар Бриду, но тот отбил оружие рукояткой своего CAR15.

Ударил мужчину трубкой по лицу. С такой силой вонзил дуло ему в горло, что оно пробило трахею.

Брид побежал к Крокетту. Просвистели пули, и он дёрнулся на полушаге. Он упал на берег реки.

Крокетт вскочил на ноги и подбежал к Бриду.

Пулеметчик обстрелял из ружья северовьетнамцев, роящихся в зоне высадки. Коса красных трассеров скосила их.

«Спады» открыли огонь из пушек и сбросили пятисотфунтовые бомбы. Линия леса распалась на

Гейзеры из чёрной земли, раздробленных деревьев и листвы. Ударная волна была такой силы, что от сотрясения Крокетта сбило с ног. Он видел части кругов Уилсона…

Конденсированная влага, исходящая от взрывов. Секунду спустя воздух хлынул обратно, заполняя вакуум. Он высосал воздух из лёгких.

Крокетт поднял Брида на ноги. Тигровые полосы на его теле были залиты кровью. От правого бедра, до самой ноги. Крокетт поднял его на руки, как пожарный, и побежал к канатам.

Они просунули здоровую ногу Брида через петлю. Остальные трое схватили его, чтобы он не выронил её. Крокетт подал сигнал бригадиру подниматься.

Кингби начал подниматься. Крокетт посмотрел вниз, на обрыв реки. Он увидел капли крови, стекающие с носка ботинка Брида. Падающие. Уносимые ветром.

«Твой отец был героическим сукиным сыном», — говорит Крокетт.

«Но он был в безопасности. Никто из нас не думал, что война закончится».

«Но ты это сделал», — говорю я.

«Да. Нас всех не раз задевало. Называйте это удачей, божественным вмешательством, как угодно — нас здесь быть не должно».

Томас вкатывает тележку в гостиную. Ставит перед нами огромные тарелки со стейком. В центре стола он расставляет ещё тарелки, доверху заваленные жареным картофелем, горошком и другими гарнирами.

Мы находимся очень далеко от джунглей Лаоса и Вьетнама.

OceanofPDF.com

6

OceanofPDF.com

Черная овца

Южный Вьетнам, май 1972 г.

Поздний час и бурбон творят свое волшебство.

Хет извиняется и поднимается к себе в квартиру. Утром Крокетт и Батлер отправятся на охоту на лосей. Популяция лосей поредела, но Крокетт любит испытания. Более того, он хорошо знаком с этими животными. Он поговорил с Высоким Оленем и согласился оставить Большого Чёрного Лега в покое. Ещё два сезона, и бык будет готов к охоте.

Крокетт и Батлер устраиваются поудобнее и предаются воспоминаниям. Делятся своими приключениями. Сколько из них остаются нерассказанными спустя пятьдесят лет? Я потягиваю свой напиток, пока они рассказывают о том, каково было работать в ЦРУ.

Старожилы смотрят на меня доброжелательно.

В мае 1972 года жизнь Крокетта изменилась навсегда.

Хижина из Quonset приземлилась посреди авиабазы Дананг. Спрятавшись среди сотни таких же. Крокетт сел в дальнем конце комнаты, оглядел два десятка мужчин. Они сидели на стульях с прямыми спинками, как в классе. Переднюю часть комнаты занимал фанерный помост. На стене была приколота единственная карта Юго-Восточной Азии.

Большинство мужчин были в тигриных полосках. Все были вооружены. Средний возраст группы составлял двадцать два года. Ни один не был старше тридцати. Крокетт знал их всех. Они были членами недавно расформированного MACV-SOG – Командования военной помощи Вьетнаму – Группы исследований и наблюдений.

Название подразделения должно было звучать заумно. Оно отражало интерес к этнологии и культуре. Фактически, каждый из присутствующих был стрелком спецназа. Каждый был ранен хотя бы один раз, а большинство — по нескольку раз. Вон у того двадцатидвухлетнего парня было пять медалей «Пурпурное сердце».

На три больше, чем у Крокетта, который был того же возраста. Оба были с результатом 1-0, командирами разведгрупп.

Мужчина подошёл к передней части зала и поднялся на помост. «Не вставайте, господа».

Никто из солдат не горел желанием вставать в присутствии гражданского. Человек на помосте был одет в брюки цвета хаки, рубашку с короткими рукавами и оливково-серый жилет. Круглые очки в металлической оправе. Худой и впалый, он выглядел как учёный.

«Меня зовут Мартин Фэрчайлд». Мужчина стоял в центре помоста, расставив ноги на ширину плеч. Ему можно было дать лет тридцать, он был стариком по сравнению с теми, к кому обращался. «Я из посольства. Постараюсь быть кратким и лаконичным».

Батлер был среди мужчин в группе. Он поймал взгляд Крокетта и подмигнул. Фэрчайлд был явно связан с ЦРУ.

«Соединенные Штаты выводят войска из Южного Вьетнама»,

Фэрчайлд заявил: «Южный Вьетнам не сможет выиграть эту войну в одиночку».

«Посмотрите на это», — Фэрчайлд указал на карту. «Французский Индокитай. Вьетнам похож на длинный палец, протянутый с севера на юг. Граничит с Китаем на севере и омывается Тонкинским заливом на востоке. На западе расположены Лаос и Камбоджа. Нейтральный, но Северный Вьетнам использует их…

Свободно. Перевозить оружие и припасы по тропе Хо Ши Мина. Регулярные войска Северного Вьетнама проводят атаки по всей западной границе Вьетнама.

Крокетт закрыл глаза. Наслаждаясь холодным воздухом кондиционера. Фэрчайлд не сообщил им ничего нового.

Но на улице было больше ста градусов. Крокетт не торопился.

«Вы все были переведены из MACV-SOG, — продолжил Фэрчайлд. — Вы проводили операции через границу в Лаосе и Камбодже, причастность к которым можно было отрицать. Теперь MACV-SOG расформирован. Вас переведут на другую работу. Как вам отдых в Баварии?»

Крокетт медленно открыл глаза. Мужчины в комнате молчали.

«Я здесь, чтобы немного поразвлечься», — сказал Фэрчайлд. «Мы не можем оказать Южному Вьетнаму официальную помощь. Я здесь, чтобы предложить вам уйти в отставку из армии США».

Фэрчайлд помолчал.

«Армия и ЦРУ сотрудничали в прошлом, — сказал он. — Так больше не пойдёт. Отрицание должно быть абсолютным. Это дело добровольное, господа. Если вы примете этот вариант, вы никогда не вернётесь к военной карьере. Если вы не хотите участвовать в этой программе, уходите сейчас же».

Ни один человек не поднялся.

«Хорошо», — Фэрчайлд сцепил руки за спиной.

«Ты уйдешь в отставку из армии и подпишешь контракты с подставными корпорациями. Их невозможно отследить, они контролируются ЦРУ.

«Как солдаты, вы подпадали под действие Единого кодекса военной юстиции. Как гражданские подрядчики, Единый кодекс военной юстиции на вас не распространяется. Поймите глубокий смысл этих слов, господа. Вы больше не будете подчиняться военному праву. Вы будете подпадать под действие гражданского права, если таковое существует».

«Если вам надоело, уходите. ЦРУ не даёт вам возможности сбежать. Молчите и увольняйтесь. Вам прекратят выплачивать зарплату. Ваши бонусы будут аннулированы.

Компания взыщет с вас платежи, которые вы не заработали.

При определённых обстоятельствах мы можем гарантировать, что вы больше никогда не будете работать. Если вы нарушите соглашение о конфиденциальности, вы будете привлечены к ответственности. Компания использует гражданские, а не военные средства правовой защиты. Есть вопросы?

Слова Фэрчайлда словно высосали воздух из комнаты. Мужчины оставили военную карьеру ради нового призвания. Они не могли вернуться тем же путём, которым пришли.

«Вы будете действовать в соответствии с неограниченными правилами ведения боевых действий».

Фэрчайлд глубоко вздохнул. «Ты действовал так же в SOG. Но ты же был в армии. Думал ли ты… А что, если меня выставят на посмешище? Неприятная мысль, правда? Различие между разделом 10 и разделом 50 не чисто теоретическое. Оно имеет реальные юридические последствия. Раздел 10 Свода законов США регулирует деятельность вооружённых сил. Раздел 50 регулирует деятельность ЦРУ и тайных операций.

«В рамках этого соглашения вы — гражданские лица. Военные суды не имеют над вами юрисдикции. Когда вы находитесь на поле боя, всё, что движется, — враг. Вы вольны убить любого, кто представляет для вас угрозу. Вы все говорите на трёх языках. Если вас захватят в плен, вы не будете говорить по-английски. Вы не получите помощи от Соединённых Штатов. Но и возмездие со стороны Америки вам не грозит. Думаю, это справедливо, не так ли?»

Я ЗНАЮ О КУПАНИЯХ ОВЕЦ. В Афганистане и Ираке я встречал гражданских подрядчиков. Бывших операторов. После выхода на пенсию несколько моих друзей подписали контракты с ЦРУ. Некоторые намеренно уволились, чтобы работать в компании.

Множество усов и ковбойских сапог. В задних карманах брюк засунуты модели 1911 года.

Некоторые вещи никогда не меняются.

Крокетт и Батлер прикасаются к своим бокалам и ухмыляются мне.

«Мы снова принялись за дело, — говорит Батлер. — Ни на секунду не замешкались».

«Почему?» — спрашиваю я. «Вы были так преданы делу?»

«У всех были свои причины», — Батлер наливает себе ещё один бокал бурбона. «Мы верили в войну, мы верили в нашу победу. Когда нас вытащили, это было как пинок под зад».

Крокетт наклоняется вперёд. «Нас объединили с местными войсками. С монтаньярами, южновьетнамским спецназом, наёмниками-нунгами. Мы были обязаны жизнью пилотам южновьетнамских ВВС «Кингби». На верёвках и лестницах они вытащили нас из джунглей. Под огнём. Когда высшее командование вывело нас, мы оставили их сражаться и умирать в одиночестве. Это было предательство».

Когда дело доходит до решающего момента, ты сражаешься не за Бога и страну, а за тех, кто слева и справа от тебя. Каждый человек в воронке — брат. Я прекрасно понимаю, о чём говорит Крокетт.

«Я не смог бы жить с собой, если бы занял пост в Баварии, пока наши простые люди подвергались резне». Крокетт смотрит на Батлера в поисках подтверждения.

«Вот и всё, — Батлер допивает свой бурбон. — Присоединившись к «Чёрной овце», мы могли бы продолжить борьбу».

«Паршивая овца?» — спрашиваю я.

«Можете ли вы придумать название получше?» — смеётся Крокетт. «Нас бы не существовало».

OceanofPDF.com

7

OceanofPDF.com

Охота на лося

Салиш-Рок, Монтана

«Брид, заходи».

Голос Хет трещит из рации на моём кухонном столе. Я уже два дня не слышал ни её, ни Крокетта. Думал, они заняты Батлером и домиком.

Я снимаю трубку, нажимаю кнопку передачи. «Привет, как дела?»

«Мне нужна твоя помощь, Брид. Мистера Батлера подстрелили, а дедушка пропал».

"Что случилось?"

Вчера они ходили на охоту. Мы с дедушкой дважды в день связываемся по любительской радиосвязи. Он не вышел на связь вчера вечером. Когда он не вышел сегодня утром, я позвонил в полицию. Его грузовик нашли у скалы Салиш.

Нашли мистера Батлера застреленным в лесу. Никаких следов моего деда.

«Я сейчас приду».

СКАЛА САЛИШ, величественный гранитный утес, возвышается над высокими елями, покрывающими склон горы. Дорога темная.

и густо затенён лесом. Я вижу чёрно-жёлтую полицейскую ленту раньше, чем машины.

«Вот», — говорит Хет.

Я останавливаюсь и паркую «Бронко» рядом с оцеплением.

Не дожидаясь меня, Хет выходит из машины и подходит к помощнику шерифа, стоящему у дороги. «Я Хет Крокетт».

Она говорит: «Мой дедушка там».

Дежурный поднимает руку: «Подождите минутку. Я позову кого-нибудь, чтобы вас отвезти».

Хет пинает гравий. Молодой человек подносит рацию к уху. Отворачивается, чтобы что-то сказать.

В тени холодно и сыро. Я засовываю руки глубоко в карманы куртки. По ту сторону кордона вижу небольшую поляну. Красный «Хайлюкс» Сэма, скорая помощь, две патрульные машины шерифа, две патрульные машины полиции племени. Трава втоптана в грязь.

Я смотрю вверх и вниз по дороге. Невозможно сказать, сколько машин проехало по этой дороге и припарковалось на поляне.

Парамедики захлопывают задние двери машины скорой помощи, садятся в неё и запускают двигатель. Хет выглядит встревоженным.

«Пострадавшего увозят», — объясняет заместитель.

«Все еще там, наверху, ищут твоего дедушку».

«Как вы думаете, кто стрелял?» — спрашивает Хет.

«Несчастный случай на охоте», — говорит помощник шерифа. «Пикап был единственной припаркованной машиной, когда мы приехали. Если стрелок был здесь, он уже скрылся. Если он припарковался где-то по ту сторону скалы, он может быть ещё там».

Я поднимаю голову на звук вертолётных винтов. Над головой проносится двухлопастной «Хьюи» с полицейскими опознавательными знаками.

Помощники шерифа с биноклями сидят у открытых дверей.

Минуты идут. Заместитель шерифа так и не был на месте преступления. Ему больше нечего нам рассказать.

«Ради всего святого, — кипит от злости Хет. — Сколько времени нам понадобится, чтобы туда добраться?»

Я смотрю на часы. Мы ждём уже час.

Наконец, из-за деревьев выходит молодой полицейский племени и приближается. Симпатичный парень. Лет двадцати пяти, в тёмных брюках, синей рубашке и тёмной куртке. Дэниел, Бегущий Медведь.

Учился в старшей школе с Хетом. Он пошёл в полицию племени, она поступила в колледж. Он кивает мне и отворачивается.

«Хет».

«Дэн».

Полицейский из племени поднимает полицейскую ленту, чтобы мы с Хетом могли перейти дорогу. «Мы ещё не нашли твоего деда. Капитан Моррис хочет поговорить с тобой».

«Я хочу поговорить с ним».

Бегущий Медведь ведёт нас в лес. В детстве я охотился вокруг скалы Салиш. Эта сторона скалы, недалеко от озера Флэтхед, крутая и густо поросшая лесом. Сама скала окружена хребтами, спускающимися к долине реки Суон. За рекой — ещё больше леса. Склоны поднимаются всё выше, пока не окажешься среди Скалистых гор.

Лоси, олени и другие животные приходят к реке и близлежащим прудам на водопой. Терпеливый охотник может следить за местностью с хребтов или выслеживать добычу в лесу.

Хет — лучшая охотница в долине благодаря своему таланту читать ветер. Она понимает его капризную природу, предвидит его порывы и повороты. Маневрирует, чтобы держаться по ветру от добычи, которая может учуять её за триста ярдов.

Люди дарят Хет бирки для своих лосей и оленей, чтобы она могла кормить их.

Бегущий Медведь ведёт нас через лес. Хет следует за ним, а я замыкаю шествие. Я провёл всю свою жизнь в лесу. Я чувствую уклон тропы. Я знаю, куда ставить ноги, как маневрировать, оставляя минимум следов. Хет меня поражает. Она движется с плавностью призрака. Я ловлю себя на том, что изо всех сил стараюсь не отставать.

«Как давно убили Батлера?» — спрашиваю я.

«Как минимум двадцать часов», — говорит Бегущий Медведь. «Никакого окоченения».

Трупное окоченение наступает через восемь часов после смерти. Это состояние может сохраняться ещё двенадцать часов, прежде чем полностью исчезнуть. Окружной судебно-медицинский эксперт предоставит более точную оценку.

Бегущему Медведю понадобился час, чтобы добраться до нас. Ещё час ему потребуется, чтобы привести нас к месту происшествия. Я решил поберечь силы.

Мы ступаем на хребет и выходим на свет. Высоко слева от нас возвышается могучий склон скалы Салиш. Помощники шерифа и племенная полиция выстроили ещё один кордон.

Специалисты криминалистической лаборатории дорожно-патрульной службы Монтаны фотографируют место происшествия.

На снимке выше «Хьюи» выполняет поисковый маршрут. Он охватывает склон между хребтом и рекой Суон.

Бегущий Медведь приводит нас к мужчине средних лет в форме племенной полиции. Он знакомит нас с капитаном Моррисом.

«Мисс Крокетт», — приветствует нас Моррис. «Мистер Брид».

«Вы нашли моего дедушку?» — спрашивает Хет.

«Боюсь, что нет», — говорит Моррис. Он выглядит смущённым.

«Послушайте, я не хочу вас беспокоить, но мы думаем, что он ранен».

«Раненый», — недоверчиво смотрит Хет. «Сколько выстрелов было сделано?»

Капитан потирает затылок. «Как минимум двое. Один выстрел убил Батлера мгновенно».

«А второй?» — Хет дрожит.

«Батлер погиб здесь», — говорит Моррис. Он указывает на двухфутовый пластиковый кол, вбитый в лесную почву у края хребта. На земле на несколько квадратных футов за меловой границей виднеется тёмное пятно. «Мы нашли кровь на хребте и в листве там».

Эксперты-криминалисты фотографируют кисть.

Растительность, окаймляющая хребет между нами и скалой Салиш.

Мы с Хетом осторожно идём к ним. Мы продвигаемся вперёд.

кромке, стараясь не оставлять белых кругов на земле. Техники распыляют люминол на листву. Широкая полоса тянется вниз по обратному склону. Они пробираются с хребта в лес, к реке Суон.

Голос Хета полон эмоций. «Второй выстрел попал в моего деда».

«Батлер стрелял из винтовки?» — спрашиваю я.

«Нет», — говорит Моррис. «Он выронил его, когда его ударили,

.308 Remington Модель 700».

«У Крокетта был винтовка Winchester Model 70 калибра .308», — говорю я. «До 64-го. Нашли?»

«Нет. Мы полагаем, что он был ранен вторым выстрелом, пробирался сквозь кусты, неся винтовку с собой».

Глаза Хета горят от ярости. «Есть ли следы противника?»

Моррис качает головой. «Нет. У них было двадцать часов.

Возможно, его уже давно нет».

«Дедушка лежал здесь, — говорит себе Хет. — У мистера Батлера была винтовка наготове. Они смотрели вниз по склону на восток».

«Ну и что?» — Моррис нахмурился.

Хет указывает на линию леса в ста пятидесяти ярдах ниже по склону от хребта. «Мы уже охотились здесь раньше. На опушке леса можно найти лосей или оленей. Но если ветер поменяется, их уже не будет. Другая группа охотников не стала бы рыскать по лесу в это время года. Сезон охоты с луком ещё не закончился, но не сейчас».

Понимаю её точку зрения. Охотники с луками будут искать добычу в радиусе шестидесяти ярдов. Охотники с винтовками вряд ли будут крадётся по лесу, когда с хребта можно сделать точный выстрел.

В голове у меня щёлкает переключатель. Я смотрю на поле, как солдат.

«Батлера убили одним выстрелом», — замечаю я.

«Пусть пробьет ему грудь», — говорит Моррис.

«Ладно. Значит, произошла ошибка. Батлер падает замертво.

Чем занимается Крокетт?

«Назовите себя». Моррис прищурился, глядя на деревья. «Кричите остальным, чтобы прекратили огонь».

«Точно. Вместо того, чтобы поднять винтовки, они стреляют второй раз, и Крокетт попадает».

«Остальная группа в панике».

Я качаю головой. «Крокетт падает на землю. Проверяет состояние Батлера. Ему нужно найти укрытие и отступить к дороге».

«Пятна крови…»

«…идти вдоль хребта, затем через кустарник вниз по обратному склону».

«Да, именно поэтому мы отправили вертолет на поиски отсюда до реки».

Хет смотрит на меня. «Порода?»

Я схожу с хребта и иду к опушке леса. Сто пятьдесят ярдов. Это недалеко. Легко попасть, если только лось не почует. Хет, Моррис и Бегущий Медведь следуют за мной.

У опушки леса я останавливаюсь и оборачиваюсь. Прищуриваюсь на гребень горы.

Скала Салиш справа, как я и думал. Хребет тянется с севера на юг над лесом. Фигуры на хребте видны снизу. Не представляет опасности для охотника. Смертельно опасен для солдата.

Идти по опушке леса несложно. Я прохожу сотню ярдов на север, до тени скалы, затем поворачиваю и медленно иду обратно. Полиция должна была сделать это несколько часов назад, но земля, похоже, нетронута.

«Вот», — говорю я.

Мне потребовалось некоторое время. Мне пришлось пройти сто пятьдесят ярдов назад, туда, откуда я пришел, но я хотел сделать это тщательно. Я показываю место в глубине леса, где кустарник был примят. Кусты и высокая трава уже принимают свой первоначальный вид. Я наклоняюсь и смотрю на лесную подстилку.

«Здесь был другой человек», — говорю я.

Приплющенная ветвь лежит рядом с молодым деревцем. Я рассматриваю ствол. Кора содрана на уровне плеча.

«Один человек», — говорит Бегущий Медведь.

«Да, — соглашается Хет. — Но гильз нет».

«Стрелок остановился, чтобы подобрать гильзу».

«Он решил бежать, — говорит Моррис, — вместо того, чтобы позвать на помощь».

Я молчу. Разворачиваюсь и иду обратно к хребту.

«Брид, куда ты идёшь?» Хет бежит за мной.

«Назад в домик. Если начнём сейчас, вернёмся до темноты».

Хет хватает меня за руку. «Мы не можем оставить дедушку здесь!»

Мой голос тихий: «Его здесь нет».

OceanofPDF.com

8

OceanofPDF.com

ПОГОНЯ

Крокетт Лодж

Мы возвращаемся к «Бронко». Я сажусь за руль, захлопываю дверь и завожу двигатель.

Нахмурившись, Хет забирается на пассажирское сиденье.

«Если Дедушки нет, то где он?»

Я разворачиваюсь, хрустя гравием. Включаю передачу и выезжаю на шоссе. Не спускаю глаз с дороги, сосредоточившись на том, чтобы доехать до Крокетт-Лодж целыми и невредимыми.

«Это был не несчастный случай на охоте», — говорю я.

"Что?"

«Ты меня слышал. Батлера застрелил снайпер в лесу. Стрелок преследовал их. Дождался, пока они не показались силуэтом красивой цели на том хребте».

«Почему вы так думаете?»

«Это единственная теория, которая соответствует фактам. Убийца стоял у дерева и обвязывал ствол веревкой. Возможно, это был его ремень. Просунул винтовку в него и повернул, чтобы натянуть. Полагаю, Сэм и Батлер увидели лося у опушки леса. Возможно, у них был неудачный ракурс, возможно, ветер переменился. В любом случае, они не стреляли. Батлер встал с винтовкой в руке, и стрелок его застрелил».

"Хладнокровно."

«Так поступают снайперы. Сэм подумал, что это другой охотник. Пригнулся, наверное, крикнул, предупреждая. Убийца выстрелил снова, но Сэм уже был сложной целью.

Убийца лишь ранил его.

Сэм знает разницу между укрытием и скрытностью. Он прополз вдоль хребта, немного отступив от края и скрывшись из виду. Таким образом, гребень обеспечивал защиту, и стрелок не мог понять, куда идёт Сэм. Пройдя около двадцати пяти ярдов, Сэм остановился. Он наложил жгут на рану и пополз к стрелку.

«Вот почему кровавый след тянулся к реке».

«Да. Но кровавый след сотрётся, потому что Сэм остановил кровотечение. У него была винтовка, он маневрировал, чтобы сделать выстрел».

«Так почему же его там нет?»

«У меня нет ответов на все вопросы, потому что я не знаю, почему кто-то пытался его убить. Я не знаю, был ли Батлер главной целью или наоборот. Я не знаю, пытался ли убийца убить их обоих».

Я бросаю взгляд на Хета. «В любом случае, Сэм, должно быть, хочет сам поймать убийцу, а не ждать полицию. Думаю, убийца скрылся, а Сэм вернулся в домик».

«Почему бы ему не поехать на своем грузовике?»

«Существовал риск, что убийца следил за грузовиком. Машина убийцы могла быть припаркована на той же поляне.

По каким-то своим причинам Сэм, возможно, хотел оставить все в тайне, чтобы выиграть время.

Хет смотрит прямо перед собой. Солнце висит низко. Лес окутывает дорогу тенью, и я включаю свет. «Время для чего?» — спрашивает она.

«Не знаю. Но у Сэма было достаточно времени, чтобы дойти пешком до ранчо. Без рюкзака, с винтовкой. По бездорожью он мог бы пройти эти двадцать миль за восемь часов».

«Раненый».

«Рана оказалась несерьёзной, кровотечение удалось остановить. В Лаосе твой дед пережил ужасные раны».

«Почему вы не рассказали об этом полиции?»

«Во-первых, их работа — собирать доказательства и делать выводы. Во-вторых, есть более важный вопрос».

"Что это такое?"

«Почему Сэм не обратился в полицию? Если предположить, что он сбежал, у него было достаточно времени, чтобы связаться с ними — по телефону или радио. Сэм — мой друг и твой дедушка. Что бы Сэм ни задумал, я не хочу подрывать его планы своими необдуманными действиями».

Встревоженный Хет замолкает. Я сворачиваю на шоссе 35 и направляюсь на юг. До Крокетт-Лоджа всего несколько минут езды.

«Есть еще кое-что, о чем вы не упомянули», — говорит Хет.

"Скажи мне."

«Брид, если ты прав, дедушка вернулся в вигвам до того, как я позвал тебя».

Я заезжаю на Bronco на парковку Крокетт-Лодж.

Ранний вечер, и большинство бунгало темные. Гости ужинают в ресторане. Некоторые зашли в Pablo, другие – в ресторан при отеле. Он открыт на ужин, и гости наслаждаются ночным воздухом на террасе.

«Что теперь?» — спрашивает Хет.

«Думаю, ты права», — говорю я ей. «Твой дедушка вернулся в домик задолго до того, как тебя вызвала полиция.

Значит, он пробрался. Если бы кто-нибудь из сотрудников заметил его возвращение, они бы что-нибудь сказали. Либо ему, либо вам. Ваши апартаменты — двухуровневые. Доступ возможен либо из сторожки, либо через отдельные входы.

«Допустим, Батлера убили вчера днём, хотя это могло произойти и раньше. Вы первым делом позвонили в полицию.

Утром. Полиция среагировала и обнаружила тело Батлера к полудню. Это значит, что ваш дед мог вернуться в домик ещё вчера вечером. Задолго до того, как вы сообщили о его пропаже.

«Я искал его повсюду».

«Да, но вы действительно искали? Вы открыли дверь его спальни и зашли внутрь? Проверили ванную? Вы заглянули в его кабинет или открыли дверь и позвали его по имени? Я говорю, что вы искали, но не искали. Есть разные виды поиска. Один поиск предназначен для поиска человека, который чем-то занят. Другой — для поиска раненого и неспособного позвать на помощь. Третий поиск предназначен для поиска человека, который не хочет, чтобы его нашли. Какой из них вы провели?»

«Не последний тип», — Хет выглядит несчастным. «Но почему дедушка прячется от меня?»

«Это ещё одна загадка, не так ли? Ещё одна причина, по которой мы ничего не скажем полиции, пока не поговорим с ним».

Хет спрыгивает с «Бронко» и захлопывает дверь.

«Ладно, — говорит она. — Давайте проведём поиск, который мне следовало сделать в первую очередь».

«АНТОНИО», — резко говорит Хет.

«Да, мисс Хет», — ночной менеджер спешит к стойке регистрации.

«Я буду с мистером Бридом в наших апартаментах. Проследите, чтобы нас не беспокоили».

«Да, мисс Хет».

Девушка поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Она ведёт меня в северное крыло домика. Её квартира находится на восточной стороне, с видом на горы. Квартира Крокетта — на западной, с видом на озеро.

Хет открывает дверь в комнату Крокетта.

Перед нами простирается удобная библиотека и кабинет. Большой письменный стол из красного дерева обращен к панорамным окнам, выходящим на озеро Флэтхед. У одной стены стоит оружейный шкаф из красного дерева. У другой стены – стальной оружейный сейф. За дверью справа – спальня Сэма и его личная ванная комната.

Слева французские двери ведут на веранду и балкон.

Мы входим в спальню Сэма. Большая двуспальная кровать, гардеробная.

Ничто не выглядит неуместным.

"Порода."

Хет поднял крышку корзины в ванной.

Внутри – окровавленная рубашка и куртка, пропитанные кровью бинты, иголка и нитка.

«Похоже, Сэм сам себя зашил».

«Рухнул в руку», — замечает Хет. Она поднимает окровавленную рубашку с порванным рукавом. «Ты был прав».

Я захожу в кабинет Сэма, осматриваю оружейный шкаф. «Чего не хватает?» — спрашиваю я. «Видишь его винчестер?»

Хет осматривает дробовики и винтовки. Цепь, протянутая через спусковые скобы, надёжно закреплена. Она достаёт связку ключей из кармана джинсов и открывает ящики шкафа. Внутри коробки с боеприпасами. «Не уверена».

она говорит: «Но я думаю, он взял коробку .308 и пятьдесят патронов .45 ACP».

Оружейный сейф запирается на кодовый замок. Пальцы Хет вращают диск. Она поворачивает ручку и распахивает дверь. Внутри — целый арсенал автоматического оружия. М110.

снайперская винтовка, карабин М4, бесшумный шприц-масленка М3.

Магазины с боеприпасами и обоймы.

«Его пистолет 1911 года больше нет, — говорит Хет. — Как и его нож SOG».

Оперативникам SOG выдавали специальные ножи Боуи. Лезвия, происхождение которых невозможно было отследить. Немногие ножи SOG вернулись домой. Те, что всё же вернулись, стали ценными коллекционными экземплярами. Нож моего отца хранится у меня в сундуке.

Хет закрывает дверь и запирает сейф.

Крокетт взял длинную винтовку, пистолет и нож. Сотню патронов. Боеприпасов немного, но оба…

Патроны калибров .308 и .45 легко найти.

«Твой дедушка готов идти на войну», — говорю я Хету.

"Но почему?"

Я подхожу к столу Крокетта. На столе — чёрно-белая фотография Крокетта и ещё пяти мужчин в тигровых полосках. Та же фотография, увеличенная и повешенная на стену гостиной внизу.

Крокетт, Батлер, Мосби, Спирс, Страуд и Эпплйард.

Эпплйард — пропал без вести, предположительно погиб.

Остальные бойцы потеряли сто десять процентов. Каждый ранен не по одному разу. MACV-SOG, затем «Чёрная овца».

Мой взгляд падает на стационарный телефон Крокетта. Нажимаю кнопку, и на дисплее загорается список последних входящих звонков. Сегодня ничего.

«У тебя есть собственный стационарный телефон?» — спрашиваю я Хета.

«Да. Я переехал в домик при условии, что дедушка позволит мне уединиться».

Конечно. Вот почему её звонок в полицию не поступил с телефона Крокетта.

Нажимаю ещё одну кнопку, и дисплей переключается на исходящие вызовы. Удобно, что отображается имя контакта и время звонка.

Мосби – 0635

Спирс – 0647

«Что это?» — спрашивает Хет.

«Сегодня утром ваш дедушка сделал два телефонных звонка.

Один — Мосби, другой — Спирс. Знаете, где они живут?

«Калифорния. Мосби в Сан-Франциско. Я не уверен, где сейчас Спирс. У него бизнес по производству ножей и…

Додзё. Небольшой городок недалеко от Сан-Луис-Обиспо.

Я ищу мобильный телефон Крокетта, но его нигде нет. Вряд ли он будет полезен. Из-за нестабильной мобильной связи мы полагаемся на стационарные телефоны, рации, Си-Би и любительское радио.

Есть ноутбук.

«Ты знаешь его пароль?» — спрашиваю я.

Хет качает головой.

Я осматриваю рабочий стол. Там, в углу, кожаная адресная книга. Доверьтесь семидесятилетнему человеку с привычками, связанными с технологиями. Я перелистываю страницы, нахожу Мосби и Спирс, копирую их данные на листок бумаги. Складываю его и кладу в карман. Страуда в списке нет.

«Шесть человек», — говорит Хет.

«Четыре», — поправляю я её. «Эпплйард и Батлер мертвы».

«Дедушка позвонил двоим из них».

Я просматриваю список контактов стационарного телефона. «Страуд не сохранён ни в телефоне, ни в адресной книге».

«Дедушка и его друзья говорили о нем так, как будто он был трудным человеком».

«Каким образом?»

«Они думали, что он занимается незаконной деятельностью».

«Интересная команда», — говорю я. «Похоже, ближе всего к нам Мосби, а за ним Спирс. Держу пари, твой дедушка едет к ним в гости?»

«Без вопросов», — говорит Хет. «Но почему?»

Фотографию я складываю в карман. Рамку убираю в ящик стола. Нажимаю кнопки на телефоне.

«Очистить» в меню, очистить память телефона.

Я смотрю в голубые глаза Хета.

«Давайте спросим его».

OceanofPDF.com

9

OceanofPDF.com

МОСБИ

Каллиспелл — Сан-Франциско

«Мы можем опередить Сэма в Сан-Франциско», — говорю я.

"Как?"

«Нам надо лететь». Я оглядываюсь по сторонам.

«В домике есть интернет. Можно нам воспользоваться вашим?»

Хет ведёт меня в свою квартиру. Планировка – копия квартиры Сэм, но места больше. У Хет меньше вещей. Книжная полка с учебниками её студенческих лет. В основном по инженерии и баллистике. Несколько романов. Открытый ноутбук стоит на столике у окна.

Как и Крокетт, Хет владеет коллекцией винтовок и запертым шкафом. У неё есть Remington Model 700, M4, M14 и винтовка Winchester '96 с рычажным механизмом затвора. Кроме того, у них есть несколько дробовиков. Все они перезаряжаются цепью, пропущенной через спусковые скобы.

«Сэм не берёт оружие и боеприпасы в самолёт», — говорю я ей. «Значит, он за рулём. Полагаю, до Сан-Франциско ехать восемнадцать часов. Двадцать четыре, потому что ему пришлось идти пешком по бездорожью до Пабло, угнать машину и немного отдохнуть. Если он уехал прямо сейчас, то прибудет завтра к восьми утра. Нам нужно уехать отсюда сегодня вечером».

Хет включает свой ноутбук, и мы просматриваем рейсы в Сан-Франциско. Рейсов немного. Большинство вылетают из Каллиспелла, что на северной оконечности озера Флэтхед.

«Этот рейс вылетает через час, — говорит Хет. — Если мы опоздаем, следующий будет только завтра в шесть утра».

Я покупаю билеты, игнорируя предупреждение о том, что они «не подлежат возврату».

Нет времени на сборы. Хет достаёт из корзины окровавленную одежду и бинты Крокетта. Она заворачивает их в полотенца и запихивает в мусорный пакет. Относит всё это в ванную и запирает дверь квартиры.

Мы спешим вниз, садимся в Bronco и мчимся по шоссе 35 в Калиспелл.

Департаменту шерифа и племенной полиции не потребуется много времени, чтобы понять, что мы пропали. Они позвонят в охотничий домик, потом приедут к нам. Потом сложат два плюс два. Решат, что Сэм жив, и мы либо присоединились к нему, либо отправились на его поиски.

Они не поймут, что происходит. Это известно только Крокетту. Но они пересмотрят свою оценку инцидента.

Смерть Батлера будет перенесена из категории «несчастный случай на охоте».

Подать в суд на «убийство». Они не обязательно заподозрят нас или Крокетта. Их лаборатория определит, что это была его кровь на земле у скалы Салиш. Они сочтут нас лицами, представляющими интерес в деле о неправомерной смерти.

Мы высаживаемся в Терминале 1 в Сан-Франциско. Я почти уверен, что нас поджидает полиция, но никаких бейджей не видно. Я провожу вас мимо пунктов проката автомобилей на большую парковку.

Хет, чувствуя себя неловко, наблюдает, как я завожу старенький седан Taurus без зажигания. Сейчас только половина десятого, поэтому я еду по адресу Мосби.

Мосби находится на верхнем этаже небольшого трёхэтажного здания в районе Аутер-Ричмонд. Я паркуюсь в переулке в стороне от главной улицы, и мы смотрим на огни.

Я смотрю на Хета. «Давай попробуем позвонить Сэму».

«Как вы думаете, у него сейчас есть прием?»

«Держу пари», — говорю я ей. «Вопрос не в этом. Он, наверное, замолчал».

Хет нажимает кнопку быстрого набора, подносит телефон к уху. Она качает головой. «Сразу на голосовую почту».

Я выдыхаю, надуваю щёки и достаю из кармана телефонные номера. «Надо же как-нибудь это сделать. Позвони Мосби».

«Ты не можешь этого сделать?»

«Мосби не отличит меня от Адама. Ты внучка Сэма. Он с тобой поговорит».

«А нельзя ли сделать это завтра? Дедушка тогда будет в городе».

«Сэм ведёт машину, потому что у него есть оружие. Если бы убийца хотел убить Сэма здесь, он бы прилетел по воздуху, как мы».

«Он может быть уже здесь».

«Вот такая математика».

Хет щурится, глядя на бумагу. Набирает цифры на телефоне.

«Мистер Мосби? Я внучка Сэма Крокетта.

Случилось что-то ужасное. Мистер Батлер погиб на охоте, а моего дедушку застрелили. Мы думаем, он идёт к вам.

С другого конца связи раздаётся приглушённый голос. Хет хмурится.

«Я знаю, сейчас неподходящее время, мистер Мосби. Пожалуйста. Я очень волнуюсь за своего дедушку».

Полагаю, Мосби сдаётся. «Я узнал твой адрес от дедушки, — говорит Хет. — Буду через несколько минут».

Хет отключает звонок, засовывает телефон в задний карман брюк. «Он недоволен, но примет меня».

«Это был голос Мосби?»

«Не знаю. Я никогда не слышал, как говорит Мосби».

«Сколько лет было говорящему?»

«Средних лет. Не мальчик».

Мне это ни о чем не говорит.

Хет выглядит обеспокоенным. «Думаешь, у стрелка может быть телефон Мосби?»

«Мы не можем этого исключать. У него было достаточно времени, чтобы добраться сюда».

Я открываю дверь нашего украденного Тауруса, выхожу в переулок.

Если я прав, и стрелок прилетел в Сан-Франциско, он, вероятно, безоружен. Это утешает и уравнивает шансы.

С другой стороны, это Америка. Оружие можно купить где угодно.

"Пойдем."

Хет отстегивает ремень безопасности, выходит из машины и захлопывает дверь.

Я осматриваю землю. Осматриваю машины, припаркованные по обеим сторонам улицы. Проверяю тёмные переулки, возвышенности. Ничего.

Мы с Хетом — непредсказуемые существа. Убийца может знать, кто мы, а может и не знать. В любом случае, он нас не ждёт.

Переходим улицу и поднимаемся на крыльцо. Там есть звонки и шесть почтовых ящиков. Две квартиры на этаже.

Под номером пять значилось имя Мосби.

На жужжание Хета отвечает сильный голос: «Поднимайся».

Раздаётся металлический щелчок: входная дверь отпирается. Я тяну за ручку, и мы входим в вестибюль. Там есть лестница и небольшой лифт.

Поднимаемся на лифте на третий этаж и попадаем в холл. В одном конце — внутренняя лестница. Справа, в дальнем конце, — пожарный выход. Между лифтом и лестницей — двери в две квартиры.

На лицевой стороне одной из дверей прикручена большая медная цифра 5. Под цифрой находится небольшая линза типа «рыбий глаз».

«Встань в сторону», — говорю я Хету, — «и постучи в дверь».

Хет следует моим инструкциям с точностью до буквы.

Дверная ручка поворачивается, и деревянная панель открывается.

Внутри квартиры темно. Огромная фигура открыла дверь и отступила в тень.

Этот человек знает, что делает. Мы с Хетом стоим в холле, освещенные, а его защищает тьма.

Более того.

В руке у мужчины пистолет — Кольт 1911.

OceanofPDF.com

10

OceanofPDF.com

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Квартира Мосби

«Встань на свет, девочка», — говорит мужчина. «И здоровяк тоже. Держи руки так, чтобы я их видел».

Мы стоим бок о бок.

«Меня зовут Хет».

«Конечно, ты похож на Крокетта». Мужчина направляет дуло своего пистолета 1911 мне в грудь. «Кто он?»

Хет сглатывает. «Брид помогает мне найти дедушку».

«Порода». Мужчина прищурился, глядя на меня. «Ты сын друга Крокетта?»

"Да."

«Будь ты проклят, если ты не выглядишь точь-в-точь как он».

Мужчина поднимает пистолет 1911-го, ставит предохранитель на место. Курок одинарного действия «Кольта» остаётся взведённым и запертым.

«Входи», — говорит он. «Закрой за собой дверь. Выключатель на стене».

Хет запирает за нами дверь, надевает цепочку. Я тянусь к выключателю и включаю свет.

Мосби — крупный мужчина, ростом выше шести футов. Крокетт костляв и поджар, а Мосби — крупный и с бочкообразной грудью. Его волосы поседели, и у него есть намёк на запасное колесо, которое…

Натягивает свою белую рубашку-поло. Правую руку покрывает целый рукав татуировок. Запястья толстые, предплечья мускулистые.

«Садитесь», — говорит Мосби. Он жестом указывает нам на диван и идёт на кухню. «Предложить вам выпить? Виски или пиво».

«Пиво — это хорошо», — говорю я ему.

«То же самое, пожалуйста», — тихо говорит Хет.

Мосби засовывает пистолет 1911-го за пояс. Достаёт из холодильника две банки пива. Себе находит стакан для виски и бутылку «Crown Royal». Относит всё это в гостиную и расставляет на журнальном столике. «Угощайтесь».

Мосби вынимает пистолет из-за пояса, кладёт его на прикроватный столик и опускается в удобное кресло. Он садится поодаль от дивана.

«Сэм сказал мне, что не приедет сюда раньше утра»,

Мосби говорит: «Это будет долгая ночь».

На мизинце правой руки он носит бриллиантовое кольцо. Берёт бутылку виски, прищуривается и царапает стекло кольцом. Линия проходит на четверть расстояния от горлышка.

«Ни капли больше», — подмигивает мне Мосби и наливает себе на три пальца.

«Что тебе сказал Крокетт?» — спрашиваю я.

Мосби пожимает плечами. «Кто-то застрелил Батлера и пытался убить его».

«Он сказал почему?»

«Это из-за того, что сделала «Черная овца» в 1974 году».

«Что сделала «Паршивая овца» в 1974 году?»

Мосби щурится на меня. «Это секретно, сынок. К тому же, мне непонятно, зачем кому-то сейчас убивать нас из-за того, что случилось в 1974 году».

«Крокетт знает».

«У него есть теория, но он не стал рассказывать мне о ней по телефону. Он сказал, что объяснит мне всё, когда приедет».

«Вы понятия не имеете, почему ваши жизни в опасности?»

«Абсолютно нет. Я не думал об этой миссии пятьдесят лет. Весь день прокручивал её в голове».

Отчаянно желая ответов, я хватаюсь за большее. «Когда вы вернулись, вас, должно быть, допросили».

«Да, так оно и было».

«Неужели ничего не выделялось?»

«Всплыли детали, имеющие отношение к военной ситуации того времени. Ничего, что было бы актуально пятьдесят лет спустя».

Мы зашли в тупик. Остаётся только ждать Крокетта.

Я открываю пиво и пью. Встаю, подхожу к окну. Двумя пальцами приподнимаю занавеску на дюйм и всматриваюсь в темноту.

Мосби отпивает виски. «Не волнуйся, Брид».

"Нет?"

«Высоких зданий поблизости нет. Мы находимся на возвышенности».

«Но не обзор на 360 градусов».

«Нет», — признаёт Мосби. «Но никто не может стрелять через это окно, и никто не пролезет туда».

Я в этом не уверен. Если бы мне приказали захватить квартиру Мосби, я бы отправил группу на крышу и спустился бы к окну по верёвке.

«Ты вернулся домой в 1974 году?» — спрашивает Хет.

«Да», — успокаивается Мосби. «Мы все были ранены. Нас со Спирсом отправили в госпиталь Форт-Майли. Крокетту было лучше. Его немного лечили в Форт-Льюисе. Батлер и Страуд отправились в Фейетвилл».

Хет наклоняется вперёд: «Ты что, ушёл из армии?»

Мы все уволились из армии в 1972 году. Нам, ветеранам, оказывали медицинскую помощь по особому соглашению. Руководство роты позаботилось о том, чтобы нам не задавали никаких вопросов. Меня дважды ранили, и осколки покрывали всю спину и ноги.

Хуже всего был осколок, который сломал мне бедро. Знаете ли вы, что у боли есть цвета? Я видел цвета. Мне дали…

Морфин. Мне сделали дюжину операций. Врачи не могли поверить, что я вышел из джунглей.

Мосби осушил свой стакан, налил еще на четыре пальца.

Смотрит на Хета. «Не смотри на меня так, девочка. Я оставил свой след и больше пить не буду».

«Я верю тебе», — шепчет Хет.

Я изучаю Мосби. Старик выглядит трезвым.

«На какое-то время я потеряла контроль», — говорит Мосби. «Морфин взял верх. В середине физиотерапии я решила, что буду восстанавливаться без морфина. Тогда-то я и начала пить».

Хет сидит молча. Я окидываю взглядом квартиру.

Две спальни, кухня, столовая и гостиная.

Чистота и порядок. Похоже, он живёт один. Ваза с цветами на обеденном столе придаёт ему женственности. Возможно, это подруга. Та, которая приезжает в гости, но не живёт здесь.

Мосби смотрит на меня: «Ты знаешь толк в выпивке, Брид?»

"Некоторый."

В Дельте было весело. Пили до шести утра, в семь отправлялись на пробежку на десять миль. Это было частью культуры. Можно и в двадцать лет.

«Холли ждала меня. Когда я вернулся, я не мог с ней жить. Врачи говорили, что я уже никогда не буду прежним, а Холли обещала обо мне позаботиться. Я не мог с этим смириться. Я не злой пьяница, но я злой пьяница. Мне пришлось сойти с ума, чтобы сделать то, что я должен был сделать. Я работал изо всех сил, чтобы вернуть руку и нормально ходить. Холли тоже ходила».

«Может быть, — говорит Хет, — ты мог бы попросить её уйти, пока ты не пройдёшь через это. А потом она могла бы вернуться».

Мосби грустно улыбается. «Жаль, что я так не думал. Но я не мог ясно мыслить».

«Никто не может ясно мыслить, оказавшись в таком месте», — говорю я ему.

«Полагаю, нет. Когда Холли ушла, я стал пить ещё больше. Меня уволили, я устроился на работу. Меня уволили, я нашёл другую работу. Но и её потерял. Спирс приходила ко мне. Сказала, что я полный неудачник.

Сказал, что он чует от меня какой-то херню. Я ударил его, а он надрал мне задницу. Заставил меня пойти на терапию в больницу для ветеранов Форт-Майли.

«Ты бросил пить?» — Хет смотрит скептически.

«На самом деле, нет», — Мосби расплывается в улыбке. «Я ходил на индивидуальную терапию. Я пил из-за какой-то очень серьёзной проблемы. Ни одна программа двенадцати шагов не помогла бы».

Мне это кажется логичным. Может, мне стоит поговорить с кем-нибудь о своих снах.

Что я скажу? Эй, чувак. Я застрелил нескольких женщин, которые живьём сдирали кожу с наших военнопленных. Армия посоветовала мне уйти.

К чёрту этот шум. Я ни с кем об этом не разговариваю.

Мосби осушает второй стакан.

«Операторы MACV-SOG погибли в Лаосе и Камбодже, — говорит Мосби. — Их семьям сказали, что они погибли во Вьетнаме. Мы понесли войну на врага. Вернувшись, мы не смогли об этом рассказать. Ни психиатру, ни священнику. Мы сражались за свою страну, а нас называли детоубийцами».

Войска вернулись с первой войны в Персидском заливе, и страна устроила им парад. Вернувшихся из Вьетнама ненавидели. Парни из MACV-SOG, такие как Мосби и Крокетт, бесследно исчезли.

Мосби гладит свой 1911. «Эй, Брид».

"Да."

«Расчёт ПКМ уничтожает ваш взвод. Вы бы стали стрелять в десятилетнего ребёнка, несущего их патроны?»

Я ничего не говорю.

«Я так и думал», — горько смеётся Мосби. «Добро пожаловать в поколение, которое помогает себе сам. Каждый — эксперт. Я сказал своему врачу, что не собираюсь бросать пить. Он ответил, что всё в порядке. Мы обсудили эту систему. Я оставляю свой след, и это мой предел».

«Чувак, — говорю я. — Если ты достаточно силён, чтобы убить врага и заново научиться ходить, ты достаточно силён, чтобы сделать что угодно».

«Чёрт возьми, — Мосби закрывает бутылку крышкой. — Я разобрался со своими проблемами. Воспользовался Законом о правах военнослужащих, чтобы получить диплом. Теперь работаю адвокатом в Министерстве по делам ветеранов».

Я снова смотрю в окно. Проезжают машины. По тротуару идёт парочка, держась за руки. Интересно, кто убил Батлера? Должно быть, это был профессионал, такой же, как я, Крокетт или Мосби. С любой стороны. Вопрос в том, с какой и почему.

Мосби достаёт бумажник. Внутри фотография привлекательной женщины. Он показывает её нам. Ей сорок лет. Каштановые волосы, открытые черты лица.

«У меня слабость к Холли», — смеётся Мосби. «Это Холли 2».

Я улыбаюсь. «Она милая».

«Я примирился с Холли Один», — говорит старик.

«Мы близки, но всё уже не будет как прежде. Мы посылаем друг другу открытки на Рождество».

«Пути назад нет», — говорю я.

«Нет. Я не испорчу всё с Холли-Два», — Мосби поворачивается от меня к Хету. «Она переедет в следующем месяце. Этому месту нужна женская забота».

Из зала раздаются крики. Мы все, как один, резко поворачиваем головы к двери.

В воздухе витает неприятный запах дыма.

Срабатывает пожарная сигнализация.

OceanofPDF.com

11

OceanofPDF.com

КАНГ

Квартира Мосби

Раздается вой пожарной сигнализации.

Так громко, что не слышно собственных мыслей. Мосби хватает пистолет со стола и бросается к двери. Я хватаю его за руку. «Ты же знаешь, что это такое, да?»

Мосби поворачивается ко мне: «Нам нужно оценить».

«Позволь мне пойти первой», — говорю я. «Прикрой меня».

Я подхожу к двери. Она уже горячая на ощупь. Из щели внизу вьются струйки дыма. Я снимаю цепочку и распахиваю дверь.

Коридор и лестница охвачены огнём. Молодая пара застыла в дверях квартиры №6. Женщина кричит. Резкий запах летучего горючего.

«Лестница горит». Я захлопываю дверь. «Нам нужно бежать к пожарной лестнице».

«Металлическая лестница. Через пожарный выход».

Я врываюсь в спальню Мосби, нахожу туалет. Хватаю столько полотенец, сколько могу, и замачиваю их в воде из-под крана. Должно быть, полдюжины. Бросаю по два каждому.

Мосби и Хет, накиньте остальное мне на голову и плечи.

«Он нас ещё на ступеньках перестреляет, — говорю я. — Я отвлечу его огонь на себя.

Мосби, следи за ним. Когда он выстрелит, заметь вспышку от выстрела и схвати его.

Нет времени на раздумья. Я распахиваю дверь. В лицо мне ударяет жар. Пламя пожирает обои, подпитываемое катализатором и старым клеем, пропитавшим стены. Я накрываюсь мокрым полотенцем и бросаюсь влево. Мельком вижу, как мужчина из квартиры номер шесть падает с лестницы, словно живой факел. Женщину нигде не видно.

Противопожарная дверь стальная. У неё одна из тех длинных металлических ручек, которые открываются локтями. Я протискиваюсь, и в лицо мне ударяет поток холодного воздуха.

Крики.

Пожарная лестница представляет собой ряды железных прутьев с зазором менее дюйма между ними. Жильцы второго этажа спасаются бегством. Я оглядываюсь через плечо.

Мосби уже здесь, Хет сразу за ним. Мы отбрасываем мокрые полотенца.

Вдалеке слышу вой сирен. Я сбегаю вниз по лестнице. Достигаю второго этажа, хватаюсь за металлические перила, взбираюсь на петлю. Иду дальше. Спускаясь по пожарной лестнице, я обвожу взглядом улицу, переулки, машины.

Я ищу любые признаки присутствия стрелка. Я ожидаю попадания пули в любую секунду.

Ничего.

Последний поворот, и я выхожу на тротуар переулка. Темно, тенисто, безлюдно. Припаркованные машины и мусорные баки. В шести метрах от меня на улице собралась толпа. Поглотила жильцов со второго этажа. Люди смотрят на горящее здание, показывают на верхние этажи.

Ревущее пламя охватывает деревянное строение. Балки трещат, словно выстрелы… Крыша рушится.

Позади меня – крик. Размытое движение, глухой стук тела об асфальт. Хет отбросило в сторону, как тряпичную куклу. Её голова ударилась о металлический борт мусорного контейнера.

Мосби резко разворачивается и поднимает пистолет.

В ярком свете уличного фонаря — фигура в тёмном костюме. Крупные азиатские черты лица, волнистые чёрные волосы. Рост не выше пяти футов десяти дюймов, но мускулистый. Сложен как танк. Он хватает запястье руки Мосби, держащей пистолет. Основанием свободной руки ударяет Мосби по носу. Голова ветерана подпрыгивает, как цветок на стебле.

Азиат выхватывает у Мосби пистолет 1911-го и направляет его на него. Прежде чем Мосби успевает отреагировать, убийца дважды стреляет ему в грудь.

Мосби повержен. Я смотрю поверх чёрного ствола револьвера 1911-го. За ним – мёртвые глаза убийцы. Я ныряю за машину, припаркованную у края переулка. Присев спиной к решётке радиатора, я решаюсь оглянуться. Убийца стоит посреди переулка, расставив ноги на ширину плеч.

«Брид, я здесь не ради тебя и девушки». Голос убийцы спокойный, разговорный. Он говорит с безупречным американским акцентом. «Держись подальше».

Он стреляет в лицо Мосби в третий раз.

Ничего не могу поделать. Хет прислонился к мусорному контейнеру.

Убийца разворачивается и идёт обратно по переулку. Исчезает за углом.

Я поднимаюсь на ноги, подхожу к Хет. Она шатается, опирается на мусорный бак. Я помогаю ей встать. Люди на улице поглощены пожаром. Они не заметили, что происходит в тёмном переулке. Три выстрела. Они прозвучали как ответные выстрелы, затерянные в вое пожарной сигнализации, реве пламени и треске древесины.

«Пошли», — говорю я.

Мосби лежит скомканным мешком на асфальте. Две пули в грудь и третья, как при расстреле, в лицо.

«Почему он нас не убил?» — спрашивает Хет.

Мы с Хетом затерялись в толпе и направились к припаркованному «Таурусу».

«Он профессионал, — говорю я ей. — Мосби был целью.

Он мог бы нас убить, но нас не было в его списке. Он не видел никакой выгоды в нашей смерти.

Хет садится в машину, захлопывает дверцу. «Он был таким холодным, — говорит она. — То, как он убивал, было таким холодным».

Я сажусь за руль, повторяю процедуру запуска двигателя без зажигания. Двигатель урчит, оживая. Выключив фары, я выезжаю из переулка и уезжаю.

«Нет никаких сомнений, — говорю я, — он намерен уничтожить всю команду Сэма. Он уже убил Батлера и Мосби. Следующими должны быть Спирс и Страуд. Сэм — движущаяся мишень. Этот парень хорош. Он умеет импровизировать».

«Почему он не дождался прихода дедушки?»

«Случаи были не в его пользу. Он знает, кто мы. Он выследил Сэма и Батлера, прежде чем последовать за ними в лес. Мы узнаем, что он гостил в другом домике в районе Флэтхеда. Возможно, он даже гостил в домике Крокетт. Вы не помните, видели ли вы каких-нибудь гостей из Азии на прошлой неделе?»

Хет качает головой.

Если бы Сэм появился, убийце пришлось бы справиться с тремя подготовленными противниками, двое из которых были вооружены. Он решил убрать Мосби, пока это было возможно. Этот парень очень осмотрительный. Он не сделает ни шагу, пока не будет точно знать, как достичь своей цели.

Я заезжаю на парковку ночного ресторана. Даю двигателю поработать на холостых оборотах. Мне нужно подумать.

Мосби погиб из-за меня. Я не предвидел находчивости убийцы. В горящем зале я почувствовал резкий запах горючего. Без него огонь не смог бы распространиться так быстро. Бензин разбрызгивался по стенам и по лестнице. У убийцы было столько времени, чтобы купить канистру с бензином в Walmart. Купите бензин на ближайшей заправке или…

Откачать её из припаркованных на улице машин. Мы застряли на третьем этаже. Сгори мы заживо, работа убийцы была бы выполнена. Но он предполагал, что мы можем сбежать по пожарной лестнице.

Я совершил вторую ошибку. Предположив, что у него есть пистолет и он нас убьёт, он напал на нас голыми руками.

Обезвредил Мосби и направил на него оружие. Теперь у убийцы есть револьвер 1911, и он может купить патроны где угодно.

«Что дальше?» — спрашивает Хет.

«Сэм предупреждал Спирс, — говорю я ей. — Когда Сэм обнаружит Мосби мёртвым, он направится к Спирс».

Я достаю из кармана бумажку и проверяю адрес Спирса. Он живёт в Сан-Кристосе, в часе езды к востоку от Сан-Луис-Обиспо.

«Он был бы счастлив», — говорит Хет.

"ВОЗ?"

«Мистер Мосби. У него была такая грустная жизнь, и он наконец-то будет счастлив».

Я вливаюсь в поток машин. Впервые задумываюсь над историей Мосби. Это история, рассказанная сотни раз. Я знаю множество ветеранов, многие из которых — мои друзья, которые стали жертвами наркозависимости. Мы — поколение 11 сентября. Мы играли в полную силу с того момента, как рухнули башни.

Игра началась. Работа была на первом месте, семья — на втором. Мы были одержимы и упустили из виду действительно важные вещи.

Судя по их рассказам, «Чёрные овцы» ничем не отличались. Как и мы, они играли в азартную игру, ставя на самые высокие ставки. Какой бы ни была их мотивация, они бы ни за что её не променяли.

Для боевой собаки нет ничего хуже, чем сидеть без дела.

Каждый из нас, по-своему, воспользовался возможностью проверить себя. Чтобы участвовать в соревновании, к которому мы решили посвятить всю свою жизнь тренировкам. У меня нет семьи. Я навредил себе, упустив возможность вырастить детей. Мы с друзьями ставим работу на первое место.

Мы слишком много веселились.

OceanofPDF.com

12

OceanofPDF.com

ЛЕГЕНДА

Сан-Кристос

Через сколько времени мне придется угнать еще одну машину?

Я паркую «Таурус» за заправкой, чтобы его не было видно. Если повезёт, мы без проблем доберёмся до дома Спирс.