Целитель

Глава 7

Петр смотрел на меня изучающе, медленно жуя сосиску. При должном воображении можно сказать, жевал он её зловеще.

— Что? — спросил я, расправляясь со своей сосиской.

Думал, проспит в этот раз, но Петр кремень. Встал четко по расписанию, завтрак приготовил, стол накрыл.

— Ты кто такой? — спросил он.

— Олег.

— Я не про имя.

— А я не знаю, что у тебя там на уме. Какой вопрос, такой ответ.

— Тебе сколько лет?

— Шестнадцать, — не стал врать я.

— Шестнадцать… — эхом повторил он. — А ты вчера смог очистить меня, при этом не убил и сделал так, что чувствую я себя хорошо. Вместо того чтобы валяться в горячке пару дней.

— Думал, ты немногословен, а тут вон какая речь, ещё и наблюдательность недюжинная, — ответил я, показывая недовольство.

Не нравилось мне, что Петр так вокруг да около ходит. Спроси прямо, получишь прямой ответ. К чему сложности?

С утра я тоже встал по расписанию. Просыпайся Петр на полчаса раньше, узнал бы, что мои занятия отжиманиями не ограничиваются. Я полноценный комплекс упражнений делал. И на развитие тела, и на энергетику. Действия, не требующие серьезных умственных усилий, давно отработанные до автоматизма. Поэтому время на свежую голову обдумать случившееся у меня было.

— Откуда такие навыки? — родил он вопрос.

— Такие — какие? — хмыкнул я, но дальше вилять не стал и выдал подготовленную легенду: — Жизнь заставила, вот и научился. Ты же тоже в свои годы как-то поваром стал.

— Целительство — это несколько другое.

— Да? — спросил я, приподняв бровь. — Суть у всего одна. У тебя — талант. У меня — талант. Вот и всё.

— Теперь хотя бы понятно, почему ты на лечебницу нацелился.

Сказав это, Петр закинул в рот остатки сосиски, быстро задвигал челюстью и проглотил. Встал, прошёл к комоду, открыл ящик, оттуда взял фотографию. Значит, фотографии всё же были, просто спрятаны.

— Это моя бабушка, — выставил он фотографию старушки передо мной. — Авдотья Павловна. Целительница известная. Долго заведовала лечебницей Вальсики, куда ты попасть захотел.

— Ого, — удивился я, что так удачно на её внука попал. — Совпадение любопытное, но что ты хочешь мне сказать?

— Чтобы ты меня за дурака не держал. Что такое очищение, я прекрасно знаю. Из десяти целителей один умеет его делать качественно. Остальные либо не умеют, либо самые простые отравления снимают. А ты, кочевник шестнадцати лет, сделал то, что большинству не под силу.

— О как, — задумался я.

Как тогда человечество и все адепты не передохли с такой статистикой? Это при их-то готовности использовать грязное Масло.

— Может, ты сам княжеский сынок, а? — спросил Петр без юмора.

— Ты вчера, когда в туалет бегал, головой не приложился? Или княжеские сынки выглядят как я? Может, не знаю чего?

— Тогда я не понимаю.

— Так, а что тут понимать. Сказал же, талант, — развёл я руками.

— Это не тот талант, которым раз — и пользоваться можно. Серьезно учиться требуется. Куда серьезнее, чем повару.

— Не знаю, что тебе сказать. Попрошу только, не болтай об этом, ладно?

— Тебе есть от кого скрываться? — сразу напрягся он.

— Петр, у тебя фантазия слишком не в ту сторону работает, — в сердцах сказал я. — Свободу я люблю. Не хочу, чтобы меня на привязь бояре посадили. Что-то мне это кажется теперь очень вероятным, после твоих слов про статистику среди целителей. Есть ведь такой шанс?

— Пожалуй, что есть, — почесал он макушку. — Хорошо. Не скажу. Идем уже. А то опоздаем.

— Между прочим, у меня тоже вопросы есть!

— Вечером, — отмахнулся он.

«Засранец щекастый», — подумал я даже с каким-то уважением.

Меня на разговор развёл, а сам ничего рассказывать не захотел.

Я ему правду сказал. Действительно не хочу становиться ручным целителем. Но всю логику рассказывать Петру уж точно не стоит.

А вообще, судьба любит совпадения. Пусть в данном случае и горькие. Что в прошлой жизни у меня родители погибли. Что в этой. Пусть и не мои, а Олега, но очень уж совпадение красноречивое. Ещё и Петр этот. Какова была вероятность, что наши судьбы в этом вопросе похожи? Встретить парня, который живет один, пустит к себе дом, ещё и на работу пристроит. Мало того, ещё его бабушка работала в лечебнице не кем-то, а главой.

Более удачного знакомства и придумать сложно.

Совпадение? Нет, я так не думал. Наши мудрецы говорили, что бог смерти — это смерть для всего. И для людей, и для природы, и для самой планеты. Всё сожрет. Ничего не оставит. Вот сама жизнь и сопротивлялась его нашествию. Так что, вполне возможно, какая-то из скрытых сил подсобила мне. Я в этих материях не силен, поэтому наверняка утверждать не буду. К тому же в прошлый раз это не помогло. Всё равно весь мир проиграл.

Чтобы этого не повторилось, придётся крутить молчуна. Чем я и занялся, как вышли на улицу.

— И всё же, Петр, не сочти за наглость, но раз у тебя бабушка лечебницей управляла, может, ты просветишь меня, как мне туда устроиться?

— Кем? — покосился на меня Петр недовольно.

В этот раз он тоже сковородку под пальто нес. С виду посмотришь и не скажешь, что что-то прячет.

— Целителем.

— Хех… — улыбнулся он всю ширь, кепку снял, волосы потрепал и обратно головной убор вернул. — Да легко. У тебя должны быть документы. Ты должен иметь атестат о законченной начальной школе, девять классов. Также ты должен отучиться на подготовительных курсах для целителей. Сдать аккредитацию. И вот после этого, если приглянешься главному врачу, тебя возьмут.

— А как-то попроще нельзя? — не сдавался я.

— Попроще — это насколько?

— Это если документов нет, девять классов не закончил, нигде специально не учился.

— Олег… — посмотрел на меня Петр. — Сам подумай, кто беспризорника возьмет в место, куда и дворяне захаживают?

— Того, кто мастерски делает очистку? — забросил я пробный камень.

— Это аргумент, — не стал он отрицать. — Сразу же после озвученных пунктов.

— А как же институт наставничества? Я слышал, что целители берут учеников.

— Угу. Берут, — покивал Петр. — Начальная школа. Лицей для целителей. После, если талант покажешь, может, кто-то и возьмет. Обычно за хорошие деньги берут. В очень редких случаях — без денег. Но тогда либо связи, либо родственные узы, либо очень выдающийся талант. Кто на тебя просто так время тратить будет? Всё, хватит вопросов. Не люблю на улице болтать, — резко закончил он.

Я же самую малость расстроился.

Озвученный план меня никак не устраивал. В приюте никакого образования, считай, и не давали. Уроки-то были. Официально. Но той женщине, которая сразу все предметы вела, было плевать, слушают её или нет. Иногда она просто забивала и не приходила. Промолчу и о том, что сам Олег тягой к знаниям не страдал и с охотой пропускал редкие уроки, как и остальные дети. Так что ни на какой аттестат я рассчитывать не могу. Про лицей молчу. Уверен, там оплата серьезных денег стоит.

Нужно получше в вопросе разобраться и подумать, какие обходные пути есть. Много времени тратить я не мог себе позволить.

После первой волны посетителей Петр отпросился у Бориса Дмитриевича. Мне ничего не говорил, но я и так догадался, что задумал. Побежал в лечебницу, проверяться, что я там ему наворотил.

Опасный момент. Очень уж легко меня сдать, рассказав, что целитель-самоучка что-то там накрутил и надо бы проверить. Но делать нечего… В смысле есть. Посуду мыть. Чем я и занимался, не особо беспокоясь о том, что будет дальше. Петр вернулся через час как ни в чем не бывало. Снова ничего не сказал. Ни словом, ни жестом не выдал себя. С таким характером ему и в разведке рады будут.

Дождавшись вечера, когда уже домой к нему пришли, насел с новыми вопросами. Спросил про драку в подворотне.

— А что тут рассказывать, — вздохнул он. — Обычная ситуация на наших улицах.

— Так об этом и расскажи. Что это за парни были? Откуда такая любовь к черепам у их главного?

— Не главный он у них. Так, обычный сержант. А череп… Так это группировка черепков.

— Прямо так и называются? Черепки?

— Сами они себя называют Черепа, гордо и пафосно, — хмыкнул Петр. — Но остальные их черепками кличут. Только им самим не говорили, обидчивые.

— Чем ещё знамениты?

— Может, завтра? — устало спросил он, присев в зале и вытянув ноги.

— Можно и завтра. Только на улице ты говорить не любишь. В ресторане — занят. Когда ему спрашивать? Надо же знать, кто меня ножом убить хотел.

Почесав макушку, Петр ответил.

— Даже не знаю, что тебе рассказать. Черепки и черепки. Группировка у них большая. По всему городу дела ведут. Связаны со всем нехорошим, поэтому с ними лучше не связываться. Могли реально ножом пырнуть.

— А городовые что?

— А что с ними? — глянул на меня Петр.

— Им плевать на них?

— Не плевать. Черепков никто не любит. Но это как говно. Пока не трогаешь, особо не воняешь. Зато, если наступишь, вонь на всю округу поднимется.

— На деле это что означает?

— То, что у них несколько сотен членов в группировке. Как шелупонь мелкая, так и серьезные бойцы. Если их задеть сильно, вместе соберутся. Мало кто такое выдержит из мелких группировок. Считай, что и никто.

— Получается, они самые сильные? — сделал я закономерный вывод.

— Нет, — потряс головой Петр.

— А насколько тогда сильны?

Меня смущало их название, поэтому хотелось оценить, что за группировка такая.

— Сложный вопрос. Если толпа соберется — опасны. Но они так редко собираются. Подраться любят. Докопаться на улице могут. Но таких полно в городе. В этом плане они не сильно выделяются.

— А красильщики — это кто? — припомнил я упомянутое название.

— Это ученики школы, которая на улице Красильщиков находится. Минут двадцать пешком отсюда, — махнул он рукой в нужном направлении. — Там около пятидесяти учеников. Штук пять старших. Мастер свой есть.

— Им-то что от тебя нужно было?

— Так я в их школу заниматься ходил. Считай, пришли выяснить, не потерял ли хватку, вернуться приглашали.

— Интересные у вас в городе способы назад позвать.

— Какие есть, — развёл Петр руками.

— А много школ в городе?

— Откуда я знаю, — удивился парень. — Сотни две есть, пожалуй. Это в городе. В пригородах ещё сотня.

— Ого, — удивился я. — Много.

— Да как-то… — пожал он плечами.

У меня на родине тоже школы всякие были. Но в куда меньшем количестве. Здесь же прям рассадник.

— И что, в каждой школе чему-то своему учат? — с откровенным скепсисом спросил я. — Ты ведь не про обычные школы? А там, где с Маслом обращаться учат?

— Я про школы боевых искусств, — уточнил он. — Там и с Маслом работать учат, каждого по-своему, но до этого ещё дорасти надо.

— Там фокусам своим научился?

— Ага, — зевнул парень.

— Чего ушел? — спросил я. — Или это тайна?

— Нет тайны. Талант у меня есть. Дури много, — ушёл он в воспоминания. — Сам видел, что со мной было. Бабка сказал, силы много в себя тяну, а очищаю — плохо. Если продолжу, молодым помру. Просила перед смертью бросить это дело. Я и бросил. Сама-то лечить она меня уже не могла.

Правильно она всё сказала. Толковая, значит, была.

— Неужели в школе не учат, что с этим делать?

— В смысле? — Петр вынырнул из неприятных мыслей.

— Да в прямом. Если каждый ученик в себя грязное Масло тянет, они же все так передохнут.

По глазам Петра я понял, что он не понимал всю глубину моего недоумения.

— Так они и мрут, — ответил он, как будто это норма.

Я посмотрел на него потяжелевшим взглядом. Посмотрел на потолок, за которым где-то там, вдали, скрывалось темное небо.

И подумал, что точно попал в мир самоубийц-идиотов.

— Тогда зачем заниматься тем, что убивает? — спросил я, медленно выдохнув.

— Так это… — Петр открыл рот и закрыл. — Как-то так сложилось.

Прекрасно, что тут скажешь.

Следующая неделя пронеслась как-то быстро, я и не заметил. Ничего выделяющегося больше не происходило, никто на нас не нападал. Было неловко пользоваться гостеприимством Петра, но если не лукавить, то жить с ним — отличный вариант. Как жизнь наладится, обязательно парня отблагодарю.

По истечении недели меня вызвал Борис Дмитриевич.

— Молодец, хорошо работаешь, — сказал он. — Вот, держи, — положил он на столешницу пять червонцев. — Это не зарплата, а подъемные. Петр! — позвал он парня. — Сходи с Олегом на вещевой, купите ему одежду. Сам знаешь куда. Вам там скидку сделают и не обманут.

— Хорошо, — кивнул Петр. — Когда идти?

— Завтра и сходите. Выходной у вас.

— Это значит, что я принят? — спросил я.

— Да. Буду платить тридцать рублей в месяц. Петр сказал, у него пока жить можешь. Остальные условия такие же. Устроит?

— Вполне, — кивнул я.

Сам Петр мне ничего такого не говорил, но, видимо, Борис Николаевич с ним отдельно пообщался. Что же. Подобный расклад меня вполне устроит. На первое время.

Уже вечером, когда обратно домой шли, я спросил:

— А я тебя не напрягаю? Ладно, несколько дней, но на месяц пустить?

— Не люблю готовить для себя одного, — просто ответил он.

Таким тоном, что я заткнулся и больше с вопросами не лез. Он ведь тоже сирота, пусть мы этот вопрос и не поднимали, но и так понятно. Я как-то не подумал, что жить одному в пустой квартире может быть банально одиноко. В душу к Петру не лез, переживаний за ним тоже не замечал, что там у него на сердце, не представлял. Но тут и дурак сообразит, что к чему.

На следующее утро, вот неожиданность, Петр вылез из своей комнаты после девяти. И застал меня вопреки традиции не отжимающимся, а читающим книгу. Которую я взял с одной из полок.

Книги в этом доме уважали. Не знаю, что там в закрытых комнатах, но в гостиной собрали книги по медицине. У меня давно руки чесались добраться до этих запасов, но с нашим графиком это не представлялось возможным. Сегодня первый раз, когда свободное время появилось.

— Ты чего это? — удивился Петр.

Подошёл забрал книгу, посмотрел обложку, почесал макушку.

— Ты понимаешь, что здесь написано? — спросил он меня.

— Буквы. Из них слова сложны. А из тех…

— Я про смысл! — закатил он глаза.

— Это анатомический атлас. Там картинки есть.

— А читать ты умеешь? — спросил он с подозрением.

— А ты в иронию не силен, да? — окинул я его взглядом с не меньшим подозрением.

— Книги не повреди! — буркнул Петр и пошёл завтрак готовить.

Давно пора. Есть хотелось так, что живот сводило. Но сам я не рискнул на его вотчину лезть. А то ещё боевой сковородкой огреет.

Перед тем как на вещевой рынок отправиться, разговор состоялся.

Петя готовился как на войну. Сковородку свою любимую взял. Пальто натянул. Кепку широкую. На меня серьезно посмотрел и спросил:

— Ты, если что, сможешь меня очистить?

— Смогу. Но только тебе что, жить надоело? Если снова столько хапнешь, да ещё не рядом с домом, куда я твою тушу потащу? Или прямо там, на полях сражений очищать? Если что, то и так могу, но лучше до этого не доводить.

— Я на всякий случай спросил, — насупился он. — На рынке черепки есть, докопаются.

— А что, другого места, где одежду взять, нет?

— Дешево — нет.

— Ладно. Если что, разберемся. Ты, главное, себя до крайности не доводи. Это для здоровья совсем не полезно.

— Постараюсь, — кивнул он, осматривая себя в зеркало.

Сковородку поправил. Она у него на крючке специальном висела. Как домой приходил, в прихожей вешал. Я как-то не удержался, взял, вес оценил. Размерами она не большая, но тяжелая. Полностью из металла, такой по голове получить и без усиления крайне неприятно.

— Слушай, Петя. А всё же почему сковородка?

— Так закон.

— Что за закон?

— Княжеский, какой ещё может быть закон, — зыркнул он на меня и, поняв, что я не в теме, развернул мысль: — За обычную драку ничего не сделают. Разве что, если попался, на ночь в кутузку заберут. Но обычно откупиться можно. Червонца хватает. Если же побеспокоил кого, нашумел сильно, а тем более повредил что — тогда легко не отделаешься. Придётся штраф возместить.

— Пострадавшим или городовым?

— Это как пойдет. Но, скорее всего, и тем и тем, — без тени иронии ответил парень.

Я же про себя подумал, что для него норма про взятки хранителям порядка говорить.

— А сковородка тут каким боком?

— Так ты слушай и узнаешь, — посмотрел парень недовольно. — Если в ход оружие холодное пойдет, ножи или побольше что, пострадавшие будут — то тут без вариантов. На рудники отправят. Откупиться можно, но дорого и сложно. Людей надо знать.

— Прям-таки на рудники?

— Если только порезал, но не убил — на год. Если убил — на пять за каждого убитого.

— Даже подростков? — со скепсисом спросил я.

— Так чем мы хуже? — пожал плечами Петя. — Раз за нож схватился, значит — взрослый.

— Ну, логика в этом есть.

— Городовые, что с поличным взяли, ещё и награду получат, — обрадовал меня Петя. — Поэтому им выгодно не особо разбираться в деле, если попался кто.

— На это черепки и рассчитывали?

— Да. Реально подставить могли.

— А сами залететь не боялись?

— Ну… — Петр задумался. — Я их не люблю, но должен признать, за своих они вписываются. Если попался — выкупят, проблемы разрулят. Поэтому да, не особо они пугливые. Но всем остальным нужно беречься.

— С этим понятно, но что со сковородкой?

— А это не нож, — улыбнулся Петр. — Это кухонный инструмент. А я поваром работаю.

— То есть ты так закон обходишь? — догадался я.

— Это я так повышаю шансы домой целым добраться, — перестал он улыбаться. — Идем уже, а то жарко так стоять.

До рынка на автобусе добирались. Петр опять молчанку включил. Даже с интересом прокатился. Так вышло, что последний раз ездил на «железной повозке» ещё в детстве. Точнее, не я, а Олег. Сам же так ни разу и не покатался. Тем более на такой большой, и не сказать, очень уж удобной.

На город тоже интересно было посмотреть. Так что время пролетело незаметно.

Сам рынок ничем не удивил. Видел я уже такие места. В таких местах ничего дорогого не продаётся, зато выбор большой. Как ерунды непонятной, так и полезных вещей. Были и открытые прилавки, и те, что в павильонах.

Пока шли до нужной точки, я по сторонам поглядывал, но никого, кто по нашу душу шёл, не заметил.

Пятьдесят рублей, что мне выделили, на приличную одежду в магазине никак не хватит, поэтому я надеялся на обещанную скидку. Так оно и вышло. Петр привёл к открытой точке, где был разложен товар. Переговорил с продавцом. Одежду я мерил прямо там, за шторкой. Выданных денег хватило на штаны, пару маек и рубаху.

Но Петр на этом не успокоился. К другому прилавку ушёл, где обувь продавали. Сам выбрал, сам договорился.

— Мерь, — только и сказал мне.

Я и померил. Нашли то, что подошло. Ботинки стояли семьдесят рублей. Это со скидкой. Петр заплатил молча, на меня и не глянул.

— Что это было? — спросил я его, когда от прилавка отошли.

— Думай, что хочешь. То ли то, что мне, уважаемому человеку, стыдно с таким оборванцем ходить, — хмыкнул он, — то ли, считай, заплатил тебе сам знаешь за что. То ли в долг дал. Твоя обувь, без обид, годится только в мусорку отправиться.

— Нормальная обувь. Я в них почти год проходил. Крепкие и надежные.

— Эти тоже крепкие и надежные, — потряс он пакетом. — А ещё нормально выглядят. Без хорошей обуви — никуда. Или ты в лечебницу устраиваться передумал?

— А что, обувь поможет?

— Тебя хотя бы выслушают.

Этим ответом он все мои возражения и придавил. Что ж, буду должен. Семьдесят рублей. Это при том, что я пока зарабатываю только на еду.

Закончив разговор, Петр на выход отправился. Я уже думал, что без проблем уйдет, но тут он тихо сказал.

— Лихо стороной не обошло, — предупредил Петр. — Идем, Олег. Ты, главное, смотри, чтоб не прибили.

— Твоя забота достойна баллад, — хмыкнул я, поведя плечами.

Год. Мне хотя бы год. Прокачаться, мяса нарастить, тело укрепить да Источник до сотни развить. Мне тогда никакие уличные драки страшны не будут.

Но проблемы здесь и сейчас. Петр вперед двинул, да в сторону свернул, в переулок направился. Не терпится человеку кулаки почесать. Как от прилавков ушли, так черепки нам дорогу и преградили. Числом в десяток.

Вот и прогулялись за обновками.