Цель: Остров Судного дня

Картер Ник

Цель: Остров Судного дня

перевел Лев Шкловский в память о погибшем сыне Антоне

Оригинальное название: Target: Doomsday Island

Первая глава.

Она сказала, что ее зовут Вероника, что само по себе насторожило меня. Девочек больше не крестили Верониками, а эта не выглядела ни на день старше шестнадцати. Тот факт, что она была в баре отеля, ничего не значил; эти дети сегодня с такой же вероятностью получат фальшивое удостоверение личности, как и все остальное, чего им не должно быть. Один взгляд на холодное лицо, вызывающие глаза под длинными светлыми волосами, и большинство мужчин, наверное, поверили бы ей во всем. Подозрение - одна из главных составляющих моей профессии; это вторая натура - искать правду за слоями лжи. Я был в отпуске, но это не имело значения. В мире достаточно людей, которые хотели бы видеть Ника Картера мертвым, чтобы держать меня в постоянной боевой готовности.

Я был в Вестбуше несколько дней, чтобы отдохнуть после напряженных заданий на Ближнем Востоке. Они не были особенно сложными по сравнению с другими заданиями, которые я выполнял, и у меня не было новых пулевых отверстий. Но после более чем месяца в пустыне моя потребность в снеге и мирных горах, компания людей, никогда не слышавших обо мне раньше, привела меня на этот удаленный, но роскошный горнолыжный курорт в Вермонте. А теперь Вероника.

Большую часть дня я был на лыжных склонах, где было не слишком многолюдно, так как была середина недели. В наши дни я не могу кататься на лыжах так часто, как хотелось бы, но я остаюсь в форме, и пока я не пытаюсь соответствовать чемпионам, я могу справиться практически с любым спуском чемпионата. Может быть, чуть поосторожнее; Меня слишком часто избивали в моей работе, чтобы просто резвиться с деревьями и валунами.

Когда я добрался до главного зала с огромным открытым камином посередине с медной шторами над ним, там было приятно оживленно. Запах горящего грецкого ореха смешался с запахами кожи, влажной шерсти и соблазнительными ароматами горячих напитков, которые Расти смешивал за стойкой. Большинство людей были молоды и сидели или болтались группами, в то время как несколько пар воспользовались уединением глубоких кожаных диванов вдоль стен.

Поприветствовал меня бармен, толстый, всегда улыбающийся рыжеволосый мальчик. Он уже знал мое имя, поэтому я не удивился, когда он спросил: «Хороший день, Ник?»

«Неплохой», - ответил я, опускаясь на табурет. Сначала я не увидел моложавую блондинку; она сидела в полдюжине стульев, спиной ко мне. Но когда она услышала мое имя, она медленно повернулась, посмотрела на меня в темное зеркало позади Расти, затем повернулась и посмотрела на меня.

«Так ты Ник». Ее голос был мягким, немного хриплым, и, несмотря на ее молодость, это не было похоже на притворство. Я кивнул, конечно, осторожно. Даже в толстом черном свитере, доходившем до бедер, было ясно, что она измотана, как звезда одного из тех забавных фильмов о пляже. Но я все же предпочитаю видеть их немного старше; Ей могло быть тридцать, но я еще не совсем в курсе последних юношеских дел, и я сомневаюсь, что когда-нибудь дойду до этого. Она наклонила голову так, что длинные-длинные волосы ниспадали на одно плечо, как золотой водопад. Затем она задумчиво кивнула. 'Да. Вы похожи на Ника. А потом она повернулась ко мне спиной и посмотрела мимо камина на ряд высоких окон, выходящих на освещенные снежные склоны.

«Ну вот и все», - подумала я и отпил теплый ром Расти.

Через некоторое время девушка медленно соскользнула со стула; она была немного выше, чем выглядела сидящей. Она быстро посмотрела на меня, и это был не один из тех фальшивых знойных взглядов, которые практикуют подростки; она закусила нижнюю губу, и ее глаза смотрели прямо сквозь мои. Когда она подошла ко мне, это было с видом человека, который только что принял трудное решение. Я автоматически встал - и не из вежливости. Я хотел быть готовым ко всему, что может случиться.

«Я Вероника», - сказала она.

«Ну, это хорошее имя, - подумал я. она, вероятно, взяла его после просмотра старых фильмов по телевидению. «Итак, мы знаем друг друга по имени», - осторожно сказал я. Девушка заложила руки за спину, и я надеялся, что она делает это только для того, чтобы показать свою сочную грудь.

'Да. Я ... я видела тебя здесь раньше. Ты здесь один, не так ли?

Я кивнул.

«Я так и думала. Я тоже».

Я посмотрел мимо нее в большой зал; теперь он заполнился, и шум усилился. Какой то музыкант начал звенеть на гитаре. «Я думаю, прогулка с этй толпой народа положит конец твоей проблеме», - усмехнулся я, глядя на нее.

Она коротко улыбнулась, затем снова начала жевать губу.

«Нет, это ... ну, все здесь более или менее принадлежат всем, и я не хочу ...» Ей, казалось, было трудно перейти к сути. Когда она протянула руку, я замер, но она убрала только прядь волос.

Я начал расслабляться, это была просто девушка, которая искала компанию для развлечения, а я был доступен. После этого она спрашивала, женат ли я ...

«Ты женат, Ник?»

«У меня нет такого удовольствия».

'Я замужем. Несколько месяцев.'

Я, должно быть, показал свое удивление.

«Я знаю, что выгляжу как ребенок, особенно для мужчин постарше…»

Вот и вы; Я старался не съежиться.

«... но мне двадцать один, и в этом проблема».

Что ж, она меня этим достала. - 'Что ты имеешь в виду?'

«Видите ли, я была замужем - о, я уже сказала это. Несколько месяцев назад. Моей матери мой муж не понравился, поэтому она попросила моего отчима выгнать его, и теперь они внимательно за мной наблюдают ».

"И ты здесь одна?"

- Я имею в виду ... здесь. В отеле. Но у моей семьи есть лыжный домик на другой стороне этого склона ». Она неопределенно указала на длинный ряд окон. «Вы, наверное, видели это».

Я покачал головой, но остановился. Во время одного из своих путешествий я увидел длинную высокую стену, которая простиралась непрерывно на несколько сотен ярдов, а деревья и кусты вокруг были вырублены, как если бы это была тюрьма или крепость. За ним я увидел большой дом с дымоходами и покатыми крышами. Лыжный домик, да! Я спросил Веронику, не тот ли дом она имела в виду.

«Да, это тот дом».

«Больше похож на тюрьму».

Она кивнула. 'Это так. Они привезли меня сюда, чтобы ... успокоить. Это не наша собственность; Берт - мой отчим - снял его на сезон. Раньше он принадлежал большому гангстеру или кому-то в этом роде, а на территории есть всевозможные тревожные звонки и ужасные ловушки ».

«Похоже, хорошее место, чтобы провести зиму».

«О, как только ты попадаешь в это дело, это весело».

«Но ты сейчас одна на улице».

«Ну, я не имела в виду, что они держат меня взаперти или что-то в этом роде. Но мама и Берт всегда следят за тем, чтобы, если я подружусь с кем-нибудь здесь, особенно с мальчиком моего возраста, его прогонят ».

"Как они собираются это сделать?" Я быстро огляделся, но не увидел никого, кто бы наблюдал за девушкой, а я хорошо различал тени. Чертовски хорошо.

'Генри. Он все время ждет меня в холле и то и дело заглядывает сюда, чтобы проверить, как я ».

«Генри», - вздохнул я. Я начал думать, что эта девушка немного сумасшедшая.

«Это, конечно, наш водитель».

'Конечно. Что, если он увидит, что вы говорите со мной сейчас?

«Ты не похож на человека, которого можно испугать, Ник».

Я кивнул толпе молодых людей. "А те, что там?" У некоторых мальчиков были волосы такой же длины, как и у девочек, но были и такие, кто мог бы играть в регби.

«Пара, с которой я разговаривал и Генри видел меня, сделала это. Тогда они стали избегать меня ».

'После чего?'

«После того, как Генри ... поговорил с ними».

«Ты возбуждаешь у меня любопытство». Я начал немного злиться; либо эта девушка, придумавшая свою неправдоподобную историю, либо Генри, если то, что она сказала, было правдой.

"У тебя есть машина, Ник?"

'Да.'

«Там есть бар ...» Она закусила губу. «В соседнем городе, и ... ты знаешь, что я почти два месяца нигде не была, кроме как здесь?»

"Что за бар?"

«Я слышала, что это самое блестящее место в округе. Хорошая музыка, веселые люди. Тебе известно.'

Я знал. Я как раз почти пришел к выводу, что девушка просто хотела, чтобы ее забрали, когда увидел лицо, выглядывающее через дверной проем вестибюля. Лицо было на голове размером и цветом напоминавшей баскетбольный мяч. Его брови образовывали непрерывную черную линию над глазами, скрытыми в складках кожи, а нос изгибался, спускаясь к гибкому рту. На нем была лыжная куртка и темные брюки, и, похоже, у него был размер, который заставил бы подумать японского борца сумо.

Внезапно я усмехнулся Веронике, бросил немного денег Расти на стойку и крепко схватил девушку за руку.

«Если это Генри, - сказал я, - это должен быть предмет мебели из вашего дома гангстеров. Давай, Вероника; Я хочу посмотреть этот бар! '

Когда мы подошли к двери, Генри прищурился и поднял нахмуренные черные брови. Вероника пыталась спрятаться за мной. Генри выглядел смущенным, и его мягкие губы шевелились, как пара возбужденных червей. Его огромный торс заполнил дверной проем, но когда мы подошли ближе, он отступил на шаг.

«Простите, - весело сказал я.

Его глаза оторвались от меня и обратились к девушке. «Мисс Вероника ...» - начал он, и его голос звучал, угрожающе.

«Все в порядке», - перебил я его. «Она со мной».

Пройти мимо него было невозможно, но я продолжал идти.

Генри сделал еще один шаг назад, затем собрался с силами. Мне было любопытно, как далеко он зайдет в общественном месте, и я надеялся, что это будет слишком далеко. Может быть, это было по-детски с моей стороны, но я не люблю тех, кто пугает детей.

Вероника сказала: «Скажи маме и Берту, что я буду дома в полночь, Генри». В ее голосе был звук высокомерного авторитета, который обычно меня раздражает, но я немного гордился тем, что она сопротивлялась ему.

Генри посмотрел на меня, явно не зная, что делать. Я помог ему принять решение, нежно положив руку на его живот, напоминавший пивную бочку и надавив на него с такой силой, чтобы мы могли пройти. Он не сопротивлялся, что меня немного разочаровало, но взгляд в его глазах обещал «позже». Мы быстро прошли через вестибюль к широкому арочному крыльцу. Теперь было совсем темно, но высокие дуговые лампы освещали вечер. Мы пробрались сквозь снег к асфальтированной стоянке и сели в мой синий прокатный «форд». Вероника ничего не сказала, пока я не запустил двигатель.

.'Привет!' - тихо сказала она и засмеялась. «Я понятия не имела, что Генри собирался там делать!»

«Вы думали, он отшлепает меня на глазах у всех этих людей?»

Она пожала плечами и начала рыться в своей большой кожаной сумке через плечо. "У вас есть сигарета для меня?" спросила она.

Я дал ей одну из моих особых сигарет с золотым мундштуком, и ее глаза расширились, когда она увидела это.

"Что это за бренд?" спросила она.

Я нажал на приборную панель зажигалкой. «Они сделаны в Турции и не имеют бренда».

Когда я ехал по узкой проселочной дороге, я заметил, что ее глаза смотрят на меня, как будто она только что поняла, во что ввязывается. С моими черными волосами - немного длинноватыми, потому что у меня не было возможности подстричь их - и худым лицом я могу выглядеть почти зловеще при определенном освещении, а на моих больших руках видны следы моих бесчисленных сражений. Я не особенно высокий по сегодняшним меркам - более пяти футов и девяти дюймов, - но все дело в мышцах, особенно в руках и плечах, и это видно. Мне было интересно, когда девушка рядом со мной объявит, что передумала.

"Как называется этот бар?"

"Прекрасное безумие", и я считаю, что это на другом конце города». Ее голос был спокойным; может, я снова ее недооценил.

Дорога вилась в нескольких милях между высокими сугробами; мы не видели другого движения, пока не вышли на прямую, а затем я увидел огни в зеркале заднего вида. Я улыбнулся про себя и притормозил. Машина за нами тоже.

'Генри?' - спросил я девушку, показывая большим пальцем через плечо.

Вероника оглянулась. «Я его не вижу».

«Это большая машина. Какая у вас машина?

«Я считаю, что он сегодня за рулем « Бентли »».

Я кивнул. 'Верно. И он не выпустит тебя из поля зрения, не так ли?

"Возможно нет." Она вздохнула. «О, черт возьми».

Пришлось засмеяться. 'Успокойся. Что он может сделать?'

Она не ответила, но я видел, как она снова закусывает губу.

Это был небольшой городок, а центр был безлюдным и темным, с несколькими магазинами, несколькими церквями и старыми белыми деревянными домами, которые тихо стояли вокруг заснеженного парка. Мы проехали по парку и оказались на небольшой веселой дорожке. Здесь были два передвижных ресторана, мотель, блинная и небольшая таверна с рядом припаркованных перед ней фургонов; через дорогу, в стороне от других зданий, находилось «Прекрасное безумие» - бревенчатый домик в подчеркнуто деревенском стиле с большой вывеской над дверью.

Когда мы вышли, Вероника оглянулась. Фары теперь не было, но я был уверен, что Генри был где-то позади нас, стоит на обочине дороги с выключенным светом.

Когда мы вошли через толстую дверь, грохот длинноволосой рок-группы из четырех человек ударил мне по ушам. Внутри было полно, задымлено, тускло освещено свечами и пылающими дровами. Официантка в мини-юбке, зеленом трико и почти прозрачной блузке подвела нас к столику и приняла наш заказ. Фирменным блюдом тут был теплый сидр с Джеком Дэниелсом, который мне показался прекрасным. Вероника рассеянно согласилась; она сконцентрировалась на музыке со стеклянным взглядом в глазах.

Я, конечно ничего не имею против рока; часто это чертовски хорошо, и когда вы слушаете слова некоторых песен, вы должны признать, что этим молодым авторам есть что сказать, и они делают это с энтузиазмом. Но здесь комната была слишком маленькой, слишком жаркой от огня и многолюдной толпы для такого уровня шума.

Мне было интересно, о чем могут говорить все эти люди вокруг нас, потому что они никак не могли понять друг друга.

Я не спускал глаз с двери и искал Генри. Он не появился, что меня удивило; Я ожидал, что он будет следить за нами.

Через некоторое время я извинился и побежал в мужской туалет на другой стороне музыкальной сцены. Бьюсь об заклад, что если я оставлю Веронику одну на несколько минут, она быстро привлечет к себе толпу поклонников. Даже в этой комнате, полной красивых девушек, она выделялась.

Я не ошибся; когда я вернулся, вокруг нее было двое молодых людей. Вероника не поощряла их, но я мог сказать, что она ценила внимание.

Она познакомила меня с мальчиками - я не понял их имен, но это не имело значения. Я попросил их сесть, и они сели. У обоих были длинные волосы; у одного были усы, у другого - нет, и мне показалось, что я узнал безусого мальчика из отеля. Я был прав.

Он спросил меня. - "Вы остаетесь в Вестбуше, да?"

Я сказал да.

«Эй, парень, ты чертовски хороший лыжник. Профессионал?

Что ж, иногда я чувствую себя польщенным, хотя стараюсь сопротивляться. «Нет», - ответил я. «Я просто отдыхаю».

Рок-группа сделала паузу, что на время сделало беседу более терпимой. Через несколько минут к нам присоединились две девушки, обе молодые, одетые в стандартные костюмы из джинсов и кожи с бахромой. Потом подошли ребята, которые знали их, и когда снова заиграла музыка, мы восемь человек сели за два стола, составленные вместе. Вероника болтала с остальными, как будто они были старыми друзьями, но она поддерживала меня в разговоре. Я расслабленно откинулся назад и отвечал, когда мне что-то говорили. Мне они показались хорошими молодыми людьми. Они не курили ничего сильнее Кэмела и, видимо, не возражали против того, чтобы я был старшим.

Время пролетело незаметно, и, признаться, мне было весело. Какое-то время я даже забывал искать Генри в дверях. Однажды я посмотрел на часы. Было одиннадцать часов, и я подумал, стоит ли обратить на это внимание Вероники. Но я решил не делать этого; Мне не хотелось разыгрывать призрака и утаскивать ее от новых поклонников. Через несколько минут она засунула рукав моего свитера и сама посмотрела на часы.

«Пойдем», - мягко сказала она; она была так близко ко мне, что я мог ясно слышать ее, ее плечо тепло прижималось ко мне. Я усмехнулся и посмотрел ей в глаза. Она поцеловала меня легко, но с безошибочным обещанием.

Когда мы были на бодрящем морозе, я остановился рядом с «фордом». 'Куда?'

«Думаю, домой». Она сказала это небрежно, но с явным сожалением.

Я огляделась. Генри не было видно, но я все еще был уверен, что он где-то поблизости.

Я спросил. - "А если у меня будет шанс избавиться от твоей тени?"

'Что тогда?' Она стояла рядом со мной, глядя на меня столь же открытыми сочными губами.

«Мы могли бы пойти куда-нибудь ... не домой».

Я поцеловал ее, пытаясь сделать это легким, но ее рот открылся, и ее язык скользнул в мой рот, играя с моим языком.

«Куда, например?» - шепотом спросила она.

«Ну, у меня есть номер с прекрасным видом».

Она покачала головой. «Мы не можем туда пойти; Генри найдет нас ».

Конечно, она была права. Но из-за того, как ее тело прижалось к моему, а ее руки обвились вокруг моей шеи, я не собирался отпускать Золушку домой.

«Как насчет…» Я посмотрел на дорогу, чувствуя себя более расстроенным, чем я испытывал с тех пор, как был подростком. «Может, мы оторвемся от него».

'А потом?'

Я пожал плечами. «Мы сможем использовать машину не для того, чтобы на ней ехать».

Она озорно ухмыльнулась, и с таким выражением лица она больше не выглядела шестнадцатилетней.

Я, конечно, не знал дорог, но моя легкая машина с зимними шинами проходила повороты и повороты с большей маневренностью, чем большой Bentley. Сразу после поворота я свернул на обсаженный деревьями переулок и выключил свет. И мгновение спустя Генри действительно промчался на «Бентли». Как только он прошел мимо, Вероника обняла меня.

«Успокойся», - сказал я, мягко отталкивая ее. Я выехал на главную дорогу и поехал обратно тем же путем, которым мы ехали, пока не увидел другую проселочную дорогу. По ней не проходил снегоочиститель, но на снегу я увидел две параллельные дорожки. Я последовал за ними до крутого поворота, проехал по нему и остановился под деревом. Мы были на небольшом склоне с залитым лунным светом видом на большой белый луг, испещренный следами диких животных. «Вот теперь», - сказал я.

Как я сразу заподозрил, на ней ничего не было под толстым свитером. Ее соски ожили от моего прикосновения, и она корчилась на диване рядом со мной со стонами и тихими криками. Ее рот уткнулся в мою шею; ее ноги были прижаты к моим. «Этого не должно было случиться», - пробормотала она. Лишь много позже меня осенило истинное значение этих слов. Лично я предпочитаю большую кровать за закрытой дверью, но мне пришлось использовать ее по максимуму. Вероника была требовательной и искусной, и пока мы искали место, ее губы и руки были заняты всякими вещами с застежками-молниями. В лунном свете ее кожа была бледной и сияющей, а груди были приподняты ко мне. Не знаю, как ей удалось избавиться от узких лыжных штанов, но она это сделала, а затем села мне на колени, закинув ноги мне на плечи. Это произошло быстро - глубокий мощный толчок, покачивание ее бедер, рывки ее тела вверх-вниз. Она запрокинула голову, закрыла глаза и открыла рот в беззвучном крике экстаза. Когда она пришла, она долго и хитро стонала и прижимала ногти к моей шее. Потом я тоже отпустил, и Вероника стонала снова и снова: «Ой.. ой.. ой..».

Она была почти скромной и отстраненной, когда снова оделась. 'Который сейчас час?' - оживленно спросила она.

Я посмотрел на часы. «Несколько минут первого».

«О, Господи, ты должен отвезти меня домой». Она застегнула молнию на своих эластичных штанах и натянула свитер через голову.

«Хорошо, Золушка», - сказал я. Честно говоря, я был немного разочарован: мне не нравится такая ситуация, спасибо, мэм, даже в припаркованной машине.

Но Вероника даже не попросила сигарету. Когда я повернулся, она обеспокоенно нахмурилась, и это выражение не изменилось, пока мы не добрались до выхода, который вел к съемному дому ее отчима.

«Может, будет лучше, если ты позволишь мне уйти отсюда», - сказала она. Я не ответил; Я был немного зол на себя не меньше, чем на нее. Я просто поехал.

Рядом с высоким железным забором в стене находилось то, что можно было назвать только сторожкой. Перед ним стоял человек в шубе, и было хорошо видно его дробовик. А в стороне был припаркован Бентли.

Вероника схватила меня за руку. «Не надо, Ник ...»

«Я просто отвезу тебя домой, дорогая».

«Мне очень жаль», - пробормотала она.

Я посмотрел на нее. 'Почему?'

«Потому что я сделала это так ... так поспешно».

'А также?' - спросил я, пожав плечами.

«Понимаете, это чертова полночь».

«Нет, я этого не вижу». - Я притормозил.

«Послушайте, мои родители… я имею в виду, они меня выпустили, но сделка, которую мы заключили… ну, я должна быть дома к полуночи. Вы понимаете?'

«Я думал, тебе двадцать один». Если в моем голосе был сарказм, то потому, что я не пытался его подавить.

У нее хватило приличия посмотреть. «Что ж, это не совсем так. Мне скорее девятнадцать и ... черт возьми! Они более или менее опекают меня. Я имею в виду, они заставили того психиатра заявить, что я не совсем компетентна, понимаете? И если я не сделаю то, что они говорят, они могут снова посадить меня в тюрьму ».

'Разве?'

«Я не хотел этого говорить». Она говорила тихо. «Меня поместили в этот дом после… после отмены. Вообще не было причин. Я...

… Дверь «Бентли» со зловещим хлопком захлопнулась. Генри подошел к моей машине, как большая гора.

Вероника открыла дверь сбоку, затем наклонилась в сторону и быстро засунула язык мне в ухо. «Я позвоню тебе завтра», - прошептала она и вышла.

Я тоже собирался выйти, но Генри прислонился к моей двери, его лицо упало в открытое окно, как перезревшая луна.

«У тебя есть десять секунд, чтобы развернуться и исчезнуть», - прохрипел он.

При других обстоятельствах я бы бросился из машины и бросил ему вызов, чтобы заставить меня уйти. Но я видел, как Вероника уже покорно сидела на заднем сиденье «бентли», и часовой в меховой куртке подошел ко мне с ружьем наготове.

Думаю, я мог бы справиться с ними обоими; в каком-то смысле это моя работа. Но, похоже, не было особого смысла начинать драку из-за сумасшедшей богатой девушки, в которой, вероятно, участвовала бы и местная полиция - потому что, если бы я дрался с этими двумя, к тому времени, когда мы закончили, вероятно, были бы смертельные случаи. Генри был слишком велик, чтобы с ним справиться, не нанеся смертельных ударов, с которыми я так хорошо управлялся, и, насколько я понимаю, любой человек, который нападает на меня с дробовиком, также обречен.

Поэтому я закрыл окно до тех пор, пока этому гиганту не пришлось отступить, развернуть машину задним ходом и начать поворот. Но когда я остановился, чтобы переместиться вперед, я услышал сухой смешок, который, по-видимому, раздался с заднего сиденья Bentley. Это была не Вероника; это был явно мужской звук. А потом я услышал невнятное бормотание того же голоса, которое безошибочно закончилось словами «Ник Картер».

Мне это совсем не нравилось. В Вестбуше я не использовал свою настоящую фамилию. Я никогда этого не делаю, когда нахожусь в отпуске.

Вторая глава

Я планировал вернуться в Вашингтон на следующий день, но не собирался этого делать. Поэтому, когда Вероника не позвонила, мне было нетрудно уговорить себя остаться еще немного. На второй день - все еще дожидаясь звонка - я был в почти заброшенном холле ближе к вечеру.

"На сегодня хватит?" - спросил меня Расти.

'Да.' Я рассеянно выпил свой теплый ром и посмотрел на дверь вестибюля. Наконец, я осознал, что молодой бармен задумчиво смотрит на меня, и решил, что я должен играть свою роль до конца. «Та девушка», - начал я.

Расти кивнул, ухмыляясь. "Эта блондинка?"

'Да. Она часто сюда ходит?

«Видел несколько раз. Не в последние несколько дней.

- Но часто ли она приходила за этим? До того, как я ее встретил?

«Боже, нет. Я видел ее только несколько ночей назад ».

Я улыбнулся. «А иначе, я думаю, она бы заметила тебя».

«Ну, знаешь что, Ник».

«Я думал, она приезжала сюда около месяца».

Расти решительно покачал головой. 'Нет это не так. Два, может, три дня до позавчерашнего дня. Как прошло?'

Я не ответил. Этого он тоже не ожидал. Он просто усмехнулся и схватил мою пустую кружку, чтобы приготовить новый напиток.

Некоторое время спустя, ранним вечером, я был в своей комнате и искал лучший маршрут до аэропорта Бостона, где я мог бы пересесть в Вашингтон, когда зазвонил телефон.

Я знал, что это Вероника, еще до того, как взял трубку. 'Привет?'

'Ник?' Ее голос был напряженным и тихим.

'Да.'

"Ты мне нужен."

"Это хорошо, дорогая".

«Я имею в виду, что ты мне нужен ...»

«Ты знаешь, где я».

'Вы не понимаете!' Ей удалось всхлипнуть, не повышая голоса.

«Тогда объясни мне это». Я тоже хотел ее, но не хотел этого показывать.

«Они собираются… о, Ник, помоги мне!»

"Какие трудности?"

«Слушай, если я не выберусь отсюда сегодня вечером, они сделают это снова. Они запирают меня! О, Ник, вытащи меня отсюда, пока они не… -

Ее голос был прерван решительным щелчком трубки.

Я не размышлял, кладя трубку. Телефонная компания нас не отключила; это был кто-то в том доме за высокой стеной.

Я колебался несколько минут, но действительно не сомневался в том, что буду делать. Нуждающиеся в помощи дамы - не совсем моя специальность, но эта дала мне больше, чем я хотел. Через несколько секунд я вытащил Хьюго из своего чемодана и положил смертельно острый стилет в ножны себе на руку. Затем шла Вильгельмина, мой «Люгер» в легкой наплечной кобуре. Под нейлоновой курткой, которую я надел поверх свитера, она не выпирала. Маловероятно, что мне понадобится какое-либо из этих двух видов оружия, но пока я собирался вытащить эту девушку из дома, было глупо не готовиться к худшему.

Вечерние лыжники собрались в приподнятом настроении на равнинах низинных склонов. Я поднялся на кресельном подъемнике на второй этаж, над освещенной площадкой. Больше никого не было; подо мной в лунном свете мягко сиял снег. Я натянул на голову черную шерстяную маску с отверстиями для глаз и рта. Может, белая маска была бы лучше, но я не стал её искать. Кроме того, я сомневался, что смогу даже незаметно проскользнуть в камуфляже по этому широкому снежному полю, с лунным светом и прожекторами на стене вокруг дома.

Я спустился, прокладывал себе путь влево и делал медленные, осторожно контролируемые повороты, пока не наткнулся на стену. Я остался за деревьями и посмотрел на это место. Далеко внизу были ворота, а перед домом стоял часовой, который то и дело бил руками, чтобы согреться. Не было никакого способа узнать, есть ли у стены другие часовые или нет, поэтому я даже не пытался этого сделать. Между прочим, без сомнения, была электрическая сигнализация, и у меня не было времени тщательно исследовать этот вопрос.

Наблюдая полчаса, я пришел к выводу, что у ворот стоит только один часовой; Похоже, он ни с кем не разговаривал, и нигде не было никаких следов машины.

Сильно толкнув палки, я спустился с пологого склона. Выйдя из-за деревьев, я поднял лыжи, замахал руками и издал приглушенный крик. Я надеялся создать удачную иммитацию лыжника, который потерял контроль над своими движениями. Я поскользнулся и, споткнувшись, направился к гауптвахте. Затем я свернул, очевидно потеряв равновесие, и бросился прямо к стене. Незадолго до того, как я добрался туда, я немного свернул, чтобы столкновение было не таким сильным, как казалось. Я упал, беспомощно дергая ногу, крича:

«О боже, о боже, о боже!»

Затем я громко застонал, изо всех сил попытался встать и снова упал. 'Помогите мне!' Я слабо застонал. Часовой меня заметил. С ружьем наготове он сделал несколько шагов ко мне, затем заколебался.

Я снова застонал.

Часовой помчался ко мне по снегу. Я лежал неподвижно, ожидая, что он подойдет ко мне. Было важно выяснить, действительно ли он один. Но казалось, что его не заботит ничего, кроме меня. Он подошел, остановился и позволил ружью повиснуть на руке.

"Ты в порядке, мужик?"

Это был глупый вопрос, но я ответил.

«Я думаю, что сломал лодыжку», - стиснул я зубы. 'Ах, да?'

«Если вы можете помочь мне встать ...» - я казался настолько беспомощным, насколько это было возможно.

Часовой покачал головой. «Я не врач, чувак».

"Ну, ты оставишь меня вот так?"

Он сомневался. «Ты не должен был здесь кататься на лыжах, чувак. Это не горнолыжный склон ».

«Как будто я не знаю! Я просто не мог удержать эти проклятые лыжи в правильном направлении ».

«Ну ...» Часовой подошел ближе.

"Вы можете позвонить в лыжный домик?" - умоляюще спросил я. 'В отель? Так может прийти доктор?

«Я помогу тебе встать, чувак, но я не могу дать тебе телефон». Он указал головой в сторону гауптвахты. «Там нет телефона, только связь с домом».

Хорошо, сказал я себе и протянул ему руку. Я позволил ему схватить меня за запястье, затем схватил его и потянул вперед, через мою голову. Я перекатился с ним, повернулся и приземлился ему на грудь. Прежде чем он понял, что происходит, я вырвал винтовку из его рук и прижал ствол к его уху.

«Один звук, одно движение, - прорычал я, и им нужно будет отправиться в Нью-Гэмпшир, чтобы найти вторую половину твоей головы ». Он не двигался, но под моим коленом дрожал, как кролик в ловушке.

'Забор. Как он открывается? '

Он сказал, и когда я ткнул его стволом винтовки, он объяснил, как срабатывает сигнализация, если два ключа повернуты не в правильном порядке. Я вынул ключи из его кармана и позволил ему встать. С капюшоном его шубы в одной руке я зашагал с ним к воротам. Я посмотрел на телефон на гауптвахте и решил не трогать его; если выдерну его из стены, может прозвучать сигнал тревоги ...

Провода шли по замкам ворот; Я велел часовому открыть их. Он колебался, но когда я показал ему палец на спусковом крючке, он повернул ключи в правильном порядке. Затем я позволил прикладу ружья приземлиться на его череп, затащил в караулку и проскользнул через открытые ворота.

Дорога вилась через заросли высоких сосен, закрывающих луну. Снег был расчищен, так что были видны бетонные плиты со стыками залитыми гудроном. Я осторожно пошел по подъездной дорожке, не отрывая взгляда от далеких огней большого дома. Я вспомнил, как Вероника говорила о «мерзких ловушках», и сопротивлялся порыву нырнуть в тень по обе стороны. А потом подо мной рухнула подъездная дорожка.

Меньше всего вы ожидаете, что большая бетонная плитка упадет под вами, как конец качелей, но это произошло. Внезапно я соскользнул в кромешную тьму, не в силах никак себя удержать.

Света не было совсем, вокруг меня была только холодная сырость. Я протянул руки и нащупал камни по бокам. Это был широкий туннель, и пол под моими ногами был грязным. Где-то передо мной раздался стойкий пронзительный звук. Я пошел в направлении звука; это все, что я мог сделать.

Грязь, или что-то в этом роде, была мне по щиколотку, когда я добрался до конца туннеля. Надо мной был люк из толстых досок. Я не пытался открыть его. Я был уверен, что кто-нибудь придет посмотреть на меня.

Люк открывался долго. Тем временем я вернулся в туннель, пригнувшись в полной темноте, глядя в обе стороны. Никто не подходил со стороны обрушившейся бетонной плиты, поэтому я решил, что это работа часового - обслуживать эту сторону.

А потом появился свет. В открытый люк спускалась веревочная лестница.

Когда я шел по этому пути побега, у меня в руке была Вильгельмина. Через отверстие не было видно лиц, но я был готов стрелять во все, что появлялось.

Я с трудом поднялся наверх, так как мне нужно было держать «Люгер» наготове, и первое, что я увидел, было лицо Вероники. Она смеялась.

А потом я увидел стоящего рядом с ней мужчину, который почти не улыбался, но, по крайней мере, улыбался теперь, что само по себе было замечательно.

«Привет, Ник», - сказал мужчина.

Я узнал его. Его звали Хоук, он мой босс, и я чуть не застрелил его на месте.